На берегу Севана

– Ох, на самом деле!.. Поняла теперь, поняла! – воскликнула Асмик. – Страшно интересно! Значит, вы нальете керосин в эту подводную речку?

Все с уважением смотрели на Ашота Степановича и Армена: умный они придумали способ!

– Нальем-то мы здесь, а вот где выйдет этот керосин – это вопрос важный, – сказал Армен. – На Гилли будет наблюдать за водой пионерское звено Аракс – Ачик Арутюнян, Зорик Овсепян, Соня Вартазарян, и другие, наверно, ребята придут. Они будут следить за озером и, если на нем появятся пятна керосина, сообщат нам. С ними будет и наш учитель Арам Михайлович. Он покажет, кому, где стоять и как следить за озером. Все это по его плану и делается, – таинственно улыбаясь, добавил Армен. – По плану Арама Михайловича, – шепнул он на ухо Камо, – действуют и геологи.

– А мне кажется, что они не вмешиваются в наши дела.

– Так только кажется…

– Сэто, как бы это разбить бутыли в той подводной щели, которую ты нашел? – спросил Камо.

– Пять бутылей?.. Значит, пять раз нырнуть и пять раз вынырнуть? Да еще разбивать бутыли?.. Нет, это невозможно. Ты видел, Камо, меня с трудом вытащили и в первый раз.

– Интересно, какой они найдут выход?.. Помолчим… Удивительно пытливый ум у этих ребят! – тихо сказал товарищу Ашот Степанович и любовно поглядел на серьезные лица мальчиков.

– Это верно… – задумчиво ответил Армен Сэто. – К тому же, если разбивать бутыли по одной, керосин расплывется. Нам нужно весь керосин сразу слить в подводную щель, только тогда и будет толк. Вот если бы одна большая посудина была, хотя бы кувшин для воды или баллон на пятнадцать литров…

– Кувшин для воды? – поднял голову дед Асатур. – Кувшин достать легко. Его можно попросить в кочевье у азербайджанцев. Это на той стороне горы, в направлении к Казаху, совсем недалеко от нас.

Пойти за кувшином собрался Камо, но Сэто не дал ему одеться.

– Я же сказал, что должен свой грех перед Асмик загладить! – запротестовал он и как был, полуодетый, помчался к шатрам азербайджанцев.

– Сэто, – крикнул ему вдогонку Камо, – можешь пообещать в обмен за кувшин все наши стеклянные бутыли! Да проси от имени деда Асатура, его кочевники хорошо знают.

Когда Сэто исчез из виду, Камо, обернувшись к товарищам, сказал:

– Какой Сэто стал!

– Это твоя заслуга, Камо, – улыбнулся Армен. – Ты правильную повел с ним политику.

– По твоему способу, – засмеялся Камо.

– А я так прямо поразилась, как Камо, ну прямо в один момент, обезоружил этого злюку. Неужели ты такой сильный, Камо? – спросила Асмик, лукаво на него поглядывая.

Неожиданный комплимент смутил Камо.

– Н-не знаю… – пробормотал он.

– Ну, ты заслужил подарок. Сейчас будет готов. – И Асмик, вскочив, начала собирать цветы.

Геологи шли в это время к обрыву, находившемуся напротив озера. Он начинался на одной из вершинок и спускался к ее подножию.

– Мне кажется, – сказал Ашот Степанович, – что по строению этой горы мы можем решить, куда должна течь вода: то ли по ту ее сторону – к Казаху, то ли по эту – к Севану.

– Конечно, можем… И, правду говоря, не выяснив этого, мы не должны понапрасну мучить ребят.

– Ясно: если вода течет в сторону Казаха, то даже керосин вливать в поток бесцельно, тем более что для этого надо нырять на дно озера.

Позади них послышался веселый голос Асмик.

– Погляди, Армен, – говорила она, срывая цветок за цветком, – какие они красивые, какие ароматные!..

Собрав цветы, Асмик сплела из них венок и с шутливой торжественностью возложила его на голову Камо.

– За исправление Сэто… за спасение нашей фермы… – перечисляла она заслуги Камо. – Но я вижу, – обернулась она к Армену, – что у поэта на куски сердце разрывается. Погоди, сейчас и для тебя сплету.

Асмик сплела еще один венок и надела его на голову Армену.

– Ах, как ты похорошел, Армен! Хотя… ты всегда был хорошеньким, – шутила девочка.

В этот день удивительно болтливой была Асмик.

– А Грикор?.. Бедный мой пастух! Погоди, тебе я нарву нарциссов… На, вот тебе мой подарок! Но, если ты не будешь лечить ногу, как обещал, я тебя перестану любить… А ты, мой добрый дед, что заскучал? На этот букет тебе. Видишь, какие у тебя хорошие внучата!

Дед поцеловал Асмик в голову и вздохнул. Места, где он бродил в молодые годы, пробудили, по-видимому, у старика волнующие воспоминания, и, глядя на озеро, он запел. Это была какая-то восточная, полная грусти песня. И старик спел ее так хорошо, что ребята расчувствовались.

– Эх, Дали-даг!.. Сколько, сколько таких, как мы, приходили к тебе, дышали запахом твоих чудесных цветов и уходили… Никто не знает, откуда приходят люди, куда уходят, человеку непонятны тайны природы…

Старик встал. Он был глубоко взволнован:

– Ну, пойду, ребята, на охоту. Дали-дага я больше не увижу, это в последний раз… Пойду погляжу, зорок ли еще мой глаз!

Дед встал и, слегка покряхтывая, поднялся на ближайший гребень скалы.

Он долго стоял здесь, внимательно вглядываясь вдаль.

По ту сторону гребня, в лощинке, мирно паслось несколько диких баранов.

Дед вскинул ружье. Вожак увидел его, тревожно фыркнул, и бараны, делая огромные прыжки, стремительно понеслись вниз по кремнистой горе.

Раздался гулкий выстрел. Прожужжала пуля, и красавец муфлон упал на голову, перевернулся и покатился по склону, оставляя на снегу пятна крови.

Вскоре старый охотник с ружьем в руках вновь появился на гребне. Он прикрыл ладонью глаза и долго смотрел на Севан, на чудесные горы, а потом запел снова. Это была песнь его юности – «Песня пастуха». Пел он грустно, всем своим взволнованным сердцем говорил «прости» любимым горам…

НЕСКОЛЬКО НАУЧНЫХ ПОДСЧЕТОВ

Убитый дедом баран был большой и тяжелый. Камо с Грикором, впрягшись в рога, не без труда подтащили тушу к берегу озера. Блестящая, темная, с рыжим отливом шкура животного, по мере того как оно остывало, все больше тускнела.

– Такой красивый! Неужели не жаль убивать было? – говорила Асмик.

– Жаль-то жаль, – сказал дед, – да ведь и для науки иной раз кровь проливать приходится. На днях председатель охотничьего союза говорит мне: «Дед Асатур, зоологическому институту дикий баран требуется. Хотят поглядеть, какой у него желудок, легкие, печень». Не знаю, для чего это им – нет ли болезней каких, что ли?.. Ну вот и пошлем им нутро, пускай поглядят, а мясо мы съедим. Хорошо, что под пулю мою самец попал!

– Нашему деду за такой выстрел! – сказал Армен и протянул ему листок бумаги.

На нем было всего четыре строки:

В душе моей останется навек,

Как светлый сон, воспоминанье –

Стремительный муфлонов бег.

Гром выстрела и сердца ликованье.

Асмик восторженно захлопала в ладоши.

– Дедушка, а зачем у него такие огромные рога? – спросил Грикор, приподнимая гигантские узловатые рога барана. – И что это за кольца у него на рогах?

– Рога барану нужны и для защиты и для нападения. В борьбе побеждает тот, у кого и голова и рога крепки, а сам он молод и силен… А кольца на рогах показывают возраст – я уже говорил вам об этом.

– Значит, ему двадцать лет? – сосчитал Грикор.

– Нет, они так долго не живут. В восемь – десять лет баран уже старик. Они живут лет двенадцать – тринадцать, не больше. Эти мелкие кольца не считай. Вот те, крупные, показывают года.

В то время как дед Асатур свежевал барана, прибежал запыхавшийся Сэто с большим глиняным кувшином на плечах. Узнав, что мальчик из села Личк, в азербайджанском кочевье охотно исполнили его просьбу.

Из жаркой прикуринской равнины колхозники азербайджанцы каждое лето приходят в армянские горы и встречают здесь сердечный прием. С особым уважением относились азербайджанцы к старому охотнику.

– Меня ты им назвал? – спросил старик.

– Как же, назвал.

– Что же они сказали?

– Сказали, что для кирва[17] Асатура они и жизни своей не пожалеют, – ответил Сэто и, подмигнув товарищам, добавил: – Они хотели и барашка тебе прислать, да уж куда мне было и кувшин и барашка тащить.

Дед гордо поднял голову:

– Не говорил я, что мне они ни в чем не откажут?.. Я, бывало, убью оленя и приволоку к ним в бина[18]. Соберутся азербайджанцы у огня, кругом в горах шашлыком пахнет… Ох, где ты, моя молодость!..

– Ну и зверь! – ахнул Сэто, увидев барана. – Дедушка убил?

Не менее, чем Сэто, были изумлены и молодые геологи, вернувшиеся из своей «научной экспедиции».

– Этот вид дикого барана называется в науке «арменийский муфлон», – сказал Ашот Степанович. – Он водится только у нас в Армении да встречается порой в граничащих с нами районах Турции и в северном Иране.

– Ну, что же дало ваше обследование? – спросил у геологов Армен. – Стоит рисковать или не стоит? Или вода уходит к Казаху?

– Если судить по строению горы, вода из озера должна стекать к Севану. Рискнуть стоит, – ответил Ашот Степанович. – Но, чтобы избежать несчастного случая, надо хорошо обдумать, как вылить керосин в озеро.

– Ничего, выльем! – воскликнул Камо. Он не любил долго раздумывать.

– С водой шутить нельзя, внучек, – предостерег дед Асатур. – Погодите, ребята, немного, я вам такого помощника дам, что все хорошо будет, – сказал он и зашагал к опушке леса.

– По-моему, если мы шашлык поедим, да вволюшку, нам никакая вода не будет страшна, – серьезным тоном высказал свое мнение Грикор и вскочил на ноги. – Я сейчас сбегаю в лес, наберу немного хвороста.

Не прошло, однако, и двадцати минут, как он появился снова на вершине гребня, с большой вязанкой хвороста на плечах. Такой быстроты от него никто не ожидал.

Грикор шариком скатился с холма и, прихрамывая, подбежал к товарищам.

– Скорей разжигайте костер, пока я не потерял сознание от голода! – смеясь, кричал он.

Ребята быстро разложили костер, нарезали и насадили на вертелы, сделанные из принесенных Грикором веток, самые вкусные кусочки мяса. Когда немного спустя из-за того же холма вышел дед Асатур, волоча за собой длинное бревно, обостренное обоняние старого охотника еще издали уловило ароматный запах шашлыка, знакомый и приятный. И дед ускорил шаги.

– Дичину, добытую на охоте, только так и надо есть, – сказал он, присаживаясь к костру. – А домой принесешь, бросят в кастрюлю, сварят – ни вкуса, ни удовольствия… И рыбу надо есть там, где ты ее поймал, и на этой же воде готовить: сваришь на другой – весь вкус потеряется… А то как же иначе? Такие уж законы у природы… Ну, мои родненькие, вот вам помощница, – указал дед на принесенный им ствол дерева, сухой и лишенный коры. – Это липа, она легкая и плавучая. Бросьте на воду и придерживайтесь за нее… Мне, однако, запах шашлыка голову кружит. Слово даю, это затея Грикора!

– Ну, вот и прекрасно! Все сразу проще стало. Я как раз собирался поручить Грикору достать такое легкое бревно, – сказал Ашот Степанович. – Теперь у нас есть из чего построить «подъемный кран», чтобы извлечь Сэто из озера.

Шашлык был съеден с большим аппетитом. Камо поднялся первым.

– Ну, раздевайтесь, живо! – крикнул он.

– Нет, у нас до раздевания еще есть важное дело, – остановил товарищей Армен. – Надо сначала им заняться… Сэто, помоги-ка керосин из бутылей перелить в кувшин.

Когда эта операция была закончена, Армен сказал:

– А теперь надо приготовить спасательный круг.

– Спасательный круг?.. Из чего?

– А вот из этих бутылей. Они достаточно большие, трехлитровые… Дедушка, позволь отрезать немного кожи от твоей охотничьей добычи.

Получив разрешение, Армен вырезал из шкуры барана несколько кусочков кожи и плотно обвязал ими отверстия пустых бутылей. Затем, накрепко привязав бутыли к концам и середине принесенного дедом бревна, он кинул свой «спасательный круг» в озеро.

– Теперь и те, кто не умеет плавать, могут следовать за нами, – объявил он. – Хоть до самого центра озера!.. Мои бутыли тоже могут выдержать кое-какую тяжесть.

– Правильно! – одобрил Ашот Степанович, обнимая мальчика.

– Ну, готово? Раздевайтесь же скорее! – нетерпеливо потребовал Камо.

– Нет, еще не все готово, – возразил Армен. – Ты подумал о том, как мы опустим на дно озера этот полный керосина кувшин? – спросил он, испытующе поглядев на товарища.

Камо, рвавшийся вперед, как молодой, не объезженный еще конь, должен был сознаться, что о такой «мелочи» он и не подумал.

– Ведь керосин легче воды, и никто из нас не сумеет опустить кувшин на дно озера, – продолжал Армен.

– Подвяжем к кувшину камень, – предложил Сэто.

– Камень?.. Не надо. Керосин легче воды, это верно, но кувшин – тяжелее. Кувшин с налитым в него керосином будет тяжелее воды на килограмм, – сказал геолог, наскоро подсчитав в своей тетрадке разницу в удельном весе керосина и кувшина.

– Ну, готовы ли вы наконец? – нетерпеливо спросил Камо.

– Да, теперь можно сказать, что мы готовы, – ответил Армен.

– Разденемся и мы, – сказал Ашот Степанович своему товарищу – геологу. – Если мы не включимся в такой научный поход, много потеряем.

В ВОДОВОРОТЕ

Войдя в воду, ребята ухватились за бревно с бутылями и поплыли к середине озера. Здесь водоворот ощущался совершенно ясно. Из глубины озера поднимались пузыри, лопались, разбегались кольцами.

– Вот тут-то подводная река и начинается, – сказал Сэто. – Камо, отвяжи кувшин и дай мне. Я…

– Погоди, дай прежде обвяжем тебя веревкой… Вот так… – И Армен крепко обвязал Сэто веревкой вокруг пояса. – Глубоко ли здесь? – спросил он.

– Метра четыре.

Армен на глаз измерил веревку. В ней было больше пяти метров. Отвязав кувшин от бревна, Армен вручил его Сэто:

– Ну, можешь отправляться.

– Не бойся, я тебя держу за хвост, – засмеялся Грикор, взяв в руки конец веревки, обвязывавшей Сэто.

– Да, да, гляди, хвост мой не упусти, не то поток меня унесет, – сказал Сэто и, обняв кувшин левой рукой, нырнул вместе с ним в озеро в том самом месте, где оно бурлило.

Придерживаясь за плавучее бревно, все с волнением ожидали возвращения своего отважного товарища.

Кольца веревки, одним концом которой был обвязан Сэто, а другой остался у Грикора, быстро исчезли с поверхности воды. Наконец вся веревка ушла под воду и натянулась. Озеро всколыхнулось, пошло кругообразными волнами. Над его темной глубью вздувались и лопались большие воздушные пузыри.

– Что-то опаздывает… – в тревоге сказал Ашот Степанович.

– Нет… Хвост Сэто у меня в руках: начнет тонуть – вытащу, – попробовал пошутить Грикор, но вдруг посерьезнел и вскрикнул: – Веревка уходит!.. Камо, помоги, скорее! Сэто тащит меня за собой!

Камо бросился на помощь Грикору и тоже ухватился за веревку, но она с силой тянула их вниз.

Вот тут-то и пришли ребятам на помощь плавучее бревно деда и привязанные к нему пустые бутыли.

– Ребята, держитесь одной рукой за бревно, а свободной тяните веревку! – кричал Ашот Степанович. – Тяните не вверх, а вбок!

Соединенными усилиями все начали тянуть веревку.

Наконец она точно оторвалась от чего-то, уступила и пошла легко. Вскоре из воды появилась голова Сэто.

Вцепившись в бревно, Сэто упал на него грудью. Он тяжело дышал.

– К берегу! – крикнул Камо.

Добравшись до берега, ребята растерли, обсушили и одели товарища.

Когда Сэто пришел в себя, Камо нетерпеливо спросил его:

– Ну, что ты там под водой сделал?

– Керосин я отправил по адресу: он уже в пути. Но и я с ним чуть-чуть не отправился. Спасибо, что вытащили… Керосин еще не всплывал на поверхность озера?

– Ни капельки.

– Вот и хорошо! Значит, поток унес его с собой весь! – обрадовался Сэто. На его бледном лице вспыхнула улыбка.

– Мы, что же, из самой расщелины тебя вытащили? – спросил Грикор тревожно.

– Из самой расщелины… Не будь Ашота Степановича, вам бы меня больше не видать… А кувшин прямо из рук вырвало! Ударился о камни, в куски разлетелся… Мне даже страшно стало.

– Ну, все в порядке. Собирайтесь, идем! – торопил юных исследователей Ашот Степанович.

По каменистым тропкам Дали-дага они спускались к Гилли. Шли молча. Всех томила мысль: удалась ли затея? Где-то обнаружится керосин?

ПОДЗЕМНОЕ ПУТЕШЕСТВИЕ КЕРОСИНА

На озере Гилли, в камышах, на берегах знакомых нам водоемов, тут и там сидели ребята и внимательно следили за водой, не боясь криков «вишапа».

А на берегу озера, на связке камыша, там, где едва не утонул Камо, сидел Арам Михайлович.

Жгучее летнее солнце пекло нещадно. Безжалостно кусали комары и мошки. Но терпение у пионеров было неистощимое. Им было сказано: сидеть и внимательно следить, не появятся ли на воде следы керосина, – и они не спускали глаз с воды.

Маслянистые пятна, появлявшиеся на ее поверхности, обманывали ребят. Аракс, особенно нетерпеливая, заметив сверкнувшее на солнце маслянистое пятно, срывалась с места и кричала что было силы:

– Арам Михайлович, керосин, керосин!

Сурен, сидевший на другом берегу озера, услышав эти крики и высмотрев такое же маслянистое пятно, зачерпывал его вместе с водой в горсть руки, пробовал на вкус и выплевывал морщась.

– Что ты выдумываешь! – кричал он ей. – Какой же это керосин!

Арама Михайловича такие похожие на керосин пятна не обманывали. Он знал, что это выделения разлагающихся болотных растений.

Но вот перед ним в центре озера появились на воде длинные жирные лентообразные полосы. Однако они были так далеко, что учитель не мог решить, какого они происхождения. «Пожалуй, – подумал Арам Михайлович, – те же болотные выделения».

Через несколько минут снизу, с соседних островков, понеслись радостные возгласы:

– Керосин, керосин!..

– И у нас керосин!..

– У нас, у нас!..

Озеро ожило. Можно было бы только приблизительно установить, сколько в его камышах таилось детей.

Голоса их звенели во всех концах озера. Пионеры перекликались, требовали друг у друга проверки, тщательного исследования…

Потом прозвучал голос Арама Михайловича:

– Тише! Внимание!.. Наполните кружки керосинной водой и ждите меня.

И Арам Михайлович начал пробираться к своим терпеливо ожидавшим его ученикам.

Не выдержав жары и мошкары, сбежал в село, еще не зная о появлении керосина, один лишь Гурген Миросян.

А в это время наши юные натуралисты, обливаясь потом, уже вошли в село. Было за полдень, когда они наконец, усталые и разгоряченные, сели передохнуть на камнях у дома Сэто.

Тут и натолкнулся на них сбежавший с озера Гилли «дезертир» Гурген.

Увидев ребят, Гурген смущенно остановился.

Камо подозвал его к себе:

– Ты откуда? С Гилли?

– Да…

– Ну, что вы там видели, на озере?

– Гусей, уток… – растерянно ответил мальчик.

– А вода? Какой была вода? Ты за чем должен был следить, а?

Мальчик молчал.

– А керосин? Керосин не появлялся на воде?

– Керосин?.. А вы что, налили керосину?

– Да зачем тебя на озеро посылали? Что тебе велено делать?

– Смотреть на воду… Ну, я и смотрел… Ребята рассмеялись.

Армен грустно поник головой:

– Мы ошиблись. Видно, между озерами нет никакой связи…

Сэто покраснел. Ему казалось, что все считают его виновным в том, что керосин не появился в Гилли.

– Я все сделал… Сделал так, как вы сказали мне, – словно оправдывался он. – Керосин весь ушел с водой.

– Мы тебя не виним, Сэто, – сказал Камо. – Мы знаем, что ты сделал все, что было нужно. Что поделаешь! Значит, вода течет в сторону Казаха или еще куда-нибудь. Наверно, и геологи наши ошиблись.

– Необязательно, чтобы вода впадала именно в Гилли… Может быть, она впадает в Севан. Важно то, что она протекает под нашими полями, – возразил Армен.

– Ну и что же из этого? Чем это ценно для нас? Мы ведь все равно не найдем русла, не сможем вывести воду на поверхность…

В это время к ним подошли Асмик с Грикором, а следом за ними и дед Асатур.

– Что? Какие известия? – спросила Асмик и, увидев угрюмые лица мальчиков, тоже помрачнела.

Но вот на дороге, ведущей к селу от озера Гилли, появился ослик, нагруженный двумя кувшинами с водой. Подгоняя животное, тяжело поднимавшееся в гору, сзади шел брат Сэто, Арто.

Мать, по обыкновению, встретила Арто градом попреков:

– Ноги, что ли, у тебя отвалились? Где ты так долго болтался?

Сона сняла кувшины с осла, налила воды в каменное корыто – курам, налила в лоханку – теленку и, наконец, в стакан – себе.

Выпила она воду жадно, двумя большими глотками, но вдруг поморщилась, начала отплевываться и разъяренно кричать на бедного Арто:

– Ах, пропади ты! Я тебя за водой посылала или за керосином?

«Керосин?..»

Если бы только знала Сона, какую счастливую весть сообщила она ребятам!

Не успел Камо и вскрикнуть от радости, как на дороге показалась целая процессия – шел Арам Михайлович, окруженный пионерами.

Арам Михайлович, улыбаясь, показал на кружки, которые бережно несли в руках ребята.

– Керосин! Керосин! – кричал он.

В порыве бурного восторга Камо обнял и поцеловал Арама Михайловича, поцеловал Аракс, затем, схватив стоявший у стены дома лом, стремительно помчался по тропке, ведущей на Дали-даг.

Армен, Грикор, Сэто, захватив кирки, побежали за ним вдогонку.

Увидев детей, бегущих к Черным скалам, зашумела на своей крыше Сона:

– Разума детей лишили!.. Ты куда, Сэто? Домой, говорят тебе, домой!.. Уф, разорвись ты!..

Но Сэто был уже далеко.

Армен, обернувшись, увидел Асмик:

– Ты зачем? Ты же очень устала, вернись домой. Ну, вернись же…

– Ты так ласково просишь, что я уже и усталости не чувствую, – засмеялась Асмик. – Нет, нет, я вас не брошу… Да ведь и я же хочу знать, что вы будете делать!

ГДЕ ЖЕ РЫТЬ?

Ребята молча поднимались вверх по горе. За ними, в сопровождении своего неразлучного Чамбара, шел дед Асатур. У всех в голове была одна и та же мысль. Они знали, что под этими склонами, быть может у них под ногами, из горного озера стекает в Гилли целая река. Но где именно она протекает и куда они сами идут сейчас, ребята не знали.

И все же, несмотря ни на что, они должны были идти, не могли не идти. Разве же можно было сидеть спокойно, когда нашлась веками пропадавшая вода – пропадавшее счастье народа!..

Шли они, шли, в поту, усталые. Наконец остановились, тяжело дыша, и Армен спросил:

– Но куда же мы идем?

Камо рассердился:

– На гору идем! Идем рыть… «Куда идем»!

Сверкая глазами, он взглянул на товарищей.

– Да, но где мы будем рыть?

– Где?..

Камо смутился. До сих пор ему казалось, что довольно установить, что под склонами Дали-дага течет вода, и можно считать, что ею уже обеспечены и колхозные поля и ферма и что засуха им не страшна. Сейчас он понял, что перед ними возник наиболее серьезный вопрос: где рыть? Склоны Дали-дага разбегаются в стороны на двадцать – тридцать километров, а в потоке воды нет, вероятно, и метра в ширину. Попробуй-ка найди эту крохотную жилку в таком огромном теле!..

– Пойдем, ребята, назад, – предложил дед, набивая табаком свою трубку. – Пойдем с людьми посоветуемся, послушаем, что скажут.

Пришлось послушаться деда Асатура. В селе ребята явились прежде всего к председателю колхоза Баграту и доложили ему о результатах своей разведки.

– Вот это по-военному: выполнил задание – явись, доложи по начальству. Село не без власти, – выразил свое удовлетворение Баграт. – Значит, воду вы нашли… то есть еще не нашли, но разведали? Остается организовать розыск. Ладно…

Баграт задумался.

– Ну, народ, – обратился он после небольшой паузы к колхозникам, находившимся в правлении колхоза, – что ты скажешь? Наши ребята сделали необыкновенное открытие: они нашли пропавшую воду, установили, что она протекает под нашими землями, а вот где – не знают. Что нам делать?

– Что делать?.. Надо взять кирки да пойти перерыть Дали-даг. Что мы можем другое сделать!.. Не будем же сидеть спокойно! – сказал кузнец Самсон, отец Камо.

– Верно говоришь. Возьми-ка все ломы и кирки, какие найдешь, да приведи их в порядок у себя в кузнице. Пойдем на поиски, – распорядился Баграт. – Бригадирам задание: выделить по четыре человека от каждой бригады.

Камо подошел к столу председателя:

– Дядя Баграт, я думаю, что Армен, Сэто, Грикор, мои товарищи, согласны со мной. Мы все скажем сейчас… – он волновался, подыскивая слова. – Дядя Баграт, нам хотелось бы начатое нами дело самим закончить. Это вопрос чести и для нас и для комсомольской организации. Завтра мы пойдем на поиски сами. Если найдем…

Камо не закончил фразы. Баграт нахмурил брови:

– Странно ты мыслишь, Камо! Нашли воду, и ты хочешь, чтобы колхоз не взволновался, не принял участия в этом деле?.. О какой «чести» тут может быть разговор? Странно, узко мыслишь ты… Начните исследовательскую работу с геологами. Станет ясно, где копать, – тогда мы начнем работать всем колхозом.

Баграт подошел к телефону и позвонил секретарю райкома. Начался длинный деловой разговор. Ребята ушли.

От председателя ребята пошли к Араму Михайловичу.

– Теперь остается найти, где проходит вода, в каком месте ее перехватить, – сказал учитель. – А вот и наши геологи… Здравствуйте, здравствуйте! Ну что, сильно помучили вас наши ребята?

– Помучили малость! – засмеялся Ашот Степанович. – Но какие же смелые у вас ученики, какие замечательные ребята! – воскликнул он.

Было видно, что такое мнение сложилось у него давно и что ему не терпелось его высказать.

Разговор у Арама Михайловича длился долго. Сообща обдумывали, с чего теперь начинать.

– Мне кажется, что необходимо прежде всего обследовать пещеру – ту, которую называют «Вратами ада», – советовал Ашот Степанович.

– Я тоже такого мнения, – согласился Арам Михайлович.

– Послушай, Арам, родной, зря вы в те места ребят собираетесь посылать, – вмешался дед. – Места проклятые.

– Была бы опасность, мы бы не посылали, дедушка.

Старик покорно умолк. С того дня, когда были начаты поиски древнего канала, Арам Михайлович стал для него авторитетом, не слушаться его было невозможно.

А учитель продолжал:

– Взять надо альпинистское снаряжение. В пещеру попасть легко – до нее от верхушки едва ли и десять метров будет. Да… кто-нибудь из вас обратил внимание на вход во «Врата ада»? – спросил он у ребят.

– Никто. До того ли было – мед ели! – шепнул Грикор.

Асмик фыркнула и покраснела. Камо молчал. Ответил учителю только Армен:

– Я осмотрел его внимательно и кое о чем подумал, но…

Он не договорил.

– Я знал, что такое важное обстоятельство не останется незамеченным моим ученым воспитанником, – погладил курчавую голову Армена Арам Михайлович.

– Какое обстоятельство? – несмело спросил Камо, и в груди у него снова возникло то чувство к Армену, которое он уже когда-то назвал «завистью».

– Обследуем пещеру, а об этом мы потом поговорим, – ответил учитель, и они с Арменом обменялись таинственными улыбками.

«Тут что-то есть!» – весело подумала Асмик.

– А ружье, дедушка, с собой захватишь? – спросил Грикор. – Я в прошлый раз под Черными скалами козу заприметил – стояла как вкопанная.

– Козу? – переспросил Арам Михайлович и задумался.

– Ну, до завтрашнего утра расстанемся. Выйдем на заре, – сказал Ашот Степанович. – А теперь по домам, спать! Завтра у нас будет много работы.

– Что ж, раз организация решает, что я могу сказать! – поднялся с места дед Асатур. – Скажу Наргиз, чтобы она для нас хороший кусок баранины сварила да завернула в лаваш[19]. Возьму с собой, утром поедим у Черных скал. И ружье возьму – какой я охотник без ружья!..

ДОЖДЬ НАД ВОДОЙ

Когда взошло солнце, все уже были у Черных скал и остановились передохнуть в широкой тени старого дуба.

– Наши предки каждую осень на поклон к этим скалам приходили, жертвы приносили, – говорил дед Асатур. – А вот и «Врата ада» – вон та черная дыра, – показал он рукой. – Туда еще никто не входил… Только один раз кум мой Мукел набрался храбрости. Как вошел, вспоминал он, в эту адову пещеру, таким холодом пахнуло, будто из могилы. Голова кругом пошла… Где-то глубоко, словно под землей, что-то гудит, бурлит. Страшно стало ему. Как он ноги унес – и не помнит. «Непременно, – говорит он, – это в аду сатана в своем большом котле грешников варит. Засучил рукава и бросает одного за другим…» Их-то стоны кум мой Мукел и слышал.

– Опять кум Мукел? – улыбнулся Камо. – Ну, ты, дедушка, продолжай рассказывать обо всем этом Асмик, а мы пошли на разведку.

– Идите, бог с вами. Путь вам добрый! – махнул рукой дед. – Идите, мы с Асмик посидим, подождем. Я бы вас не пустил, но раз Ашот с вами, значит, все хорошо будет: он человек умный.

Когда Асмик с дедом остались одни, дед задумчиво спросил:

– Внучка, а может, это и в самом деле не ад? Ведь и на Чанчакаре дэвов не оказалось. Мало ли что там в горе шумит!.. Так я своим умом полагаю: не сердце ли Дали-дага там бьется и не кровь ли горы бежит по ее жилам, бурлит?.. Разве Дали-даг не живой! Мало он, что ли, сердился на нас, на людей, огнем и дымом дышал, ревел?.. А ты что умишком своим думаешь, внучка? Может и ад неправдой оказаться?

Асмик не удержалась от смеха: таким серьезным стало лицо деда, сосредоточенным – взгляд. Чувствовалось, что для него это не простой вопрос.