Леди-наследница

Минуты шли, и он начал представлять, каково было бы бесшумно пройти по дому и тихонько постучаться к ней в дверь. Она бы впустила его, ни на секунду не задумавшись о том, что это неприлично. Она ведь не думала о неприличии, когда пришла к нему в комнату, не так ли?

Теперь он представлял, как она закрыла бы дверь, мягкую постель, на которой они сидели бы, пока он рассказывал бы ей о своих ночных кошмарах. Он подумал о том, какой понимающей она была бы, какой сострадающей. Как легко ему было бы эгоистично обернуть это сострадание себе на пользу. Как это прекрасно, как успокаивающе для мужчины забыться в объятиях женщины… С Уиннифред это было бы нечто большее. А больше он не имеет права взять, как и не в состоянии дать.

И все же он продолжал неподвижно стоять и мучить себя запретными образами. Трудно сказать, как долго он позволял буйствовать своему воображению и сколько бы еще это продолжалось, если б не послышался тихий стук в дверь.

Уиннифред.

Ему стоило бы догадаться, что она не примет ответа «нет». Стоило бы понять, что ее упрямство и врожденное желание защищать не позволят ей отступить.

Он сделал глубокий вдох, чтобы успокоиться, и пошел открывать дверь, приготовившись отослать ее снова.

Но Уиннифред там не было. Зато на пороге стоял поднос с кусочком гренка, чашкой шоколада и запиской.

«Дорогой Гидеон! Лилли настаивает, чтобы я съедала гренок всякий раз, когда мне нездоровится. Я же, однако, предпочитаю шоколад. Очень надеюсь, что они помогут и вам.

Искренне ваша

Уиннифред».

Почерк у нее, заметил он, отвратительный. Он наклонился, взял поднос и поставил его на стол. Взяв чашку, встал перед окном, устремив взгляд в темноту, и выпил весь шоколад Уиннифред до капли.

Заблудившийся в тумане своих мыслей он и не сознавал, что его губы изогнулись в едва заметной улыбке.

Глава 8

На следующее утро Уиннифред проснулась с тяжелым сердцем и неспокойной душой. Почти всю ночь она пролежала без сна, снова и снова вспоминая страх, который увидела в глазах Гидеона, когда он очнулся от своего ночного кошмара, и страдание, которое заметила после.

Ей больно было думать о нем, одиноком и страдающем. И не один раз она представляла, как возвращается к его покоям, стучит в дверь до тех пор, пока ей не разрешат войти, а потом… Потом ей вспоминалось, какой мучительно безуспешной оказалась ее первая попытка утешить, и решимость попытаться еще пропадала.

Она просто понятия не имела, как помочь.

В те немногие разы, когда Лилли бывала не в настроении, Уиннифред легко и вполне естественно предлагала подруге что-то такое, что вновь вызывало у нее улыбку. Лилли любит полевые цветы, чай с медом, импровизированный и хорошо исполненный лимерик, предпочтительно вольного (не путать с вульгарным) характера.

Но Уиннифред не знает, что может заставить улыбнуться такого мужчину, как Гидеон.

Сейчас, в свете раннего утра, она терзалась сомнениями, не был ли ее подарок к виде гренка и шоколада слишком уж детским, не поступила ли она, словно маленькая девочка, предлагающая свою любимую игрушку взрослому, дабы смягчить его горе.

Поморщившись, она скатилась с кровати и оделась без помощи служанки. Было еще рано, и ей хотелось уединения, долгой прогулки с Клер. Хотелось, чтобы хотя бы на несколько часов все вновь стало простым.

Клер она нашла в конюшне крепко спящей на огромной куче свежего сена. Уиннифред ощутила легкий укол сожаления, что кто-то другой снабдил ее товарища такой замечательной кроватью. И все же приятно было видеть, что за Клер так хорошо ухаживают. Она скрестила руки на верхней перекладине и положила подбородок на запястье.

– Посмотрите на нее, – тихо проговорила она. – Принцесса, да и только… Но спит прямо на своей еде, неряха.

Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.