Боги древних славян - Легенды и боги древних славян

Александра Ивановна Баженова

Легенды и боги древних славян

Ничто и никто на свете, никакая партия или религия не имеют права нарушать Божественный порядок и желать сделать всех людей одинаковыми, лишить их национальной индивидуальности.

В. Ларионов

Вторично рожден приобщенный к познанью: Становится дваждырожденным по званью, А кто пребывает в незнанье дремотном – Среди человечества равен животным.

«Махабхарата», глава «Сожжение змей»

Вспомянем наших богов!

Люди с незапамятных времен чувствовали: есть реальный мир – леса, поля, звери, люди, а есть мир мыслей, мечтаний, желаний, знаний (понимания посредством наблюдений и анализа), воображений, предположений, прозренийдогадок – психический и духовный тонкий мир. Именно в нем живут и действуют боги, духи, предки. Это тоже реальность, но другая реальность. Другая, вторая реальность сильно действует на первую, изменяет ее. Люди понимали: если не появится некий императив в этой второй, но, возможно, высшей, не до конца познанной и не всегда понятной, реальности, то не произойдет необходимых жизнеобеспечивающих или жизнесберегающих изменений. Например, внезапно не ударит молния именно в это дерево (в лесу или в поле), и лес (или поле) не загорится, уничтожая живое, урожай и людей (или не загорится именно здесь). Люди сами дошли до мысли, что можно и нужно как-то взаимодействовать с высшей непознанной духовной реальностью с помощью мыслей, мечтаний и прямых просьб (молений, заклинаний). Они обращались душой непосредственно к Богу и его соратникам-посредникам (их называли богами); духам или душам стихий, растений, животных; душам предков. Взаимодействия иногда были успешными (или люди так думали). Во всяком случае, они вносили уверенность (или хотя бы большую долю уверенности) в понимание природы, космоса, вносили гармонию и спокойствие (хотя бы относительные) в жизнь древних людей.

Наши предки всегда знали, что Бог един (хотя у него много имен), но также знали они и то, что Бог – во всем. Природа существовала как собиратель того, в чем надо уважить Божий Дух. Поэтому для предков естественно было все обожить. Явления высшего порядка – небо, солнце, месяц, звезды, огонь, воздух, землю, воду, гром-грозу, время, вечность; «подземное царство». Земные пространства – реки, горы, поля, леса; дух, душу, стихии, день, ночь и т. д. Этот ряд великолепно обширен. Так происходило потому, что пращуры были люди, рожденные из лона природы; верили в тесное родство с окружающей природой, космосом. Детям и имена давали природные: Волк (Вук), Медведко, Сокол, Конь, Кобыла, Ива, Дуб. Все обоженные явления именовались, потому что протоиндоевропейцы верили: существует только то, что имеет имя. Через имя его носитель приобщается к существованию, оно является неким внутренним качеством. Дать имя – значит создать его носителя. Космические явления нередко назывались именами богов; были самими богами (Дажбог, Стрибог, Белбог, Чернобог, бог Перун, бог Велес) или имели своих духов-покровителей (как в случае с явлениями природы: дух реки и других пресноводных источников – криве, дух леса – леший и так далее). Обожествлялись благодатные места земли.

Народное мировоззрение наполнено непостижимым опытом осмысления и прочувствования тонкого мира. Предки индоевропейцев уже в далеком прошлом постигли многое из того, что фундаментальная наука считает своим новейшим открытием. Например, они поняли: единая всепроникающая нить незримо связывает все малое и великое, землю и небо, человека и природу; воспринимая мир, человек невольно воспроизводит мироздание в себе, находясь в то же время внутри мироздания. Комплекс представлений о душе и духовных сущностях – важное открытие наших прапращуров. Соотношения смерти и бессмертия, бренности тела и нетленности духа – эти, сформировавшиеся в далеком прошлом, понятия оказали влияние на сознание последующих поколений, последующих религий, даже на мировоззрение атеистов. Боги и духи предков – наша внутренняя защита и канал связи с космосом, природой. Необходимо преодолеть пренебрежение древнейшей историей, мировоззрением славян и полное небрежение к ним.

Что характерно, наиболее известные, изученные мифологии Европы – греческая и римская. А народы большей половины Европы – славяне – историками представляются как бы пришедшими неизвестно откуда, не имеющими никаких исторических прав, случайным сочетанием этнических групп. Никто «не видит» устойчивое во времени, однородное генетическое ядро славянского этноса, схожесть традиций, поразительную сохранность на протяжении тысячелетий единородного антропологического типа славян. Термин «славяне» появился в VI веке. Славяне считаются молодыми, поздними народами. А до VI века где они были? Где их прародина? Кто их предки?..

А их предки всегда жили в Европе.

Прародина индоевропейцев (по нескольким источникам, они находились там уже в период 80–60 тысяч лет до н. э., в палеолите; по академику Рыбакову, они жили там 55–45 тысяч лет до н. э.; по другим источникам – 25 тысяч лет до н. э.) была за Полярным кругом и в периоды межледниковья имела благоприятный климат. Об этом писали: ученый-санскритолог Индии Б.Г. Тилак в книге «Арктическая родина в Ведах» (1903; перевод на русский язык – М., 2001); Е. Елачич в книге «Крайний Север как родина человечества» (СПб., 1910); У.Ф. Уоррен в книге «Найденный рай, или Колыбель человечества на Северном полюсе» (перевод с английского – М., 2003); Н.Р. Гусева в книге «Русский Север – прародина индо-славов» (М., 2003) и другие. После наступления последнего ледника (около XVIII–XII тысяч лет до н. э.) пращуры индоевропейцев стали переселяться в южные широты: в Среднюю и Южную Сибирь, на Волгу, Дон, Днепр, Дунай, в Северное Причерноморье, Крым и так далее.

В мезолите (VIII–VI тысячелетиях до н. э., его называют и периодом перехода от конца палеолита к неолиту) индоевропейская праобщность еще жила бок о бок друг с другом. Венгерский археолог Я. Харматта пришел к выводу, что в V тысячелетии до н. э. произошло разделение: отделение балтов от основного тела индоевропейского народа. В IV тысячелетии до н. э. праэтнос славян и ариев жил на северо-западе Черноморского побережья. Культуре этого периода – триполью – уделили немало внимания академики Б.А. Рыбаков, О.Н. Трубачев, другие исследователи.

Исландский поэт-скальд Снорри Стурлссон (1178–1241), автор Эдды Младшей, включавшей обзор мифологии и поэтики предков скандинавов, донес до нас древнейшее название Европы – Энетия, а один из заливов Балтийского моря – Поморский – назывался Энетский. С I по XII века Карпаты именовались Венедские горы. Это потому, что древнейшее из известных по письменным источникам самоназвание (этноним) праславян – венеды (смотрите, например, книгу словенца Йожко Шавли «Венеты: наши древние предки», М., 2003; А.В. Гуздь-Маркова «Индоевропейцы Евразии и славяне», М., 2004 и другие). Венеды навсегда остались на территории всей Европы, хотя чаще они, уже раздробленные по родам-племенам-народам, пользовались более поздними этническими самоназваниями: анты, русь, сербы, поляне и так далее.

Откуда варианты этнонимов: венды-венеды-венеты-энеты-инды (и – Индия)? Безусловно, от древнего бога энергии, магнитосферы, ионосферы и околоземных вод (в народе называемого бог грома и молнии, а по-ученому – громовержец) Индры пращуров индо-славов. Термин «индо-славы» санскритолога Р. Санкритьяянны из книги «От Волги до Ганга», 1953; о нем в книге Н.Р. Гусевой.

В I–VI веках венеты проживали на широком пространстве: от Центральной Европы (свидетельства Плиния, Птолемея, Юлия Цезаря) до северо-западного побережья Балтийского моря, которое современники называли Венетским. К востоку от Дуная в этот период появилось племя антов, родственное, по мнению готского историка Иордана, западным венетам. Анты продвигались от Южного Буга до среднего течения Днепра, вошли в племена праруси.

Венеты – не современные славяне, а наши далекие предки – изначально жили в Европе. В течение тысячелетий они неоднократно перемещались с одного места (в той же Европе) на другое. Венеты были наследниками некоей древней цивилизации, возможно, Винчи, Аратты, легендарной Гипербореи. В эпоху бронзового века они уже имели развитую религию, культуру и экономику. В ходе экспансии венеты основывали на периферии протославянского мира города-колонии (Трою, Рим, Венецию, Винетту). Но именно к ним в метаисторическом плане восходит прямая генеалогическая линия славян. Разумеется, за тысячи лет наши предки неоднократно смешивались с соседними племенами, подвергались взаимовлиянию. Однако до нас дошло не только имя «венеты», но и многие характерные черты данной общности. Этноним «венеды» в живом употреблении современниками просуществовал до XII века, когда оставшаяся часть венедов – полабских славян (другие ветви венедов от этого этнонима отказались еще раньше в силу различных обстоятельств) – была захвачена воинствующими немецкими феодалами, католиками. Венеды частично были истреблены, часть сохранилась под названием «лужицкие сербы». Их потомки до сих пор живут в Германии, близ Мекленбурга и как могут борются за сохранение славянской культуры.

Единая космоцентричная вера индов (позже – шире индоевропейцев) существовала в Древнем мире от Англии до восточных границ Руси, от Европы до Ирана и Индии, от севера Евразии до севера Африки. Конечно, как и языковые диалекты индоевропейцев, она была неодинакова по регионам и векам. На севере больше ценили свет, солнце, выделяя мороз и долгую полярную ночь. На юге чаще поклонялись богам плодородия и лета. На севере совершенно неизвестен был южный бог Вулкан. Жившие у морей ценили Океан, Посейдона. Но это не значит, что, как уверяли невежественные христиане, предки поклонялись разным богам (в смысле не одной и той же системы). В разные времена (и по регионам) то одни, то другие боги были актуальнее, выдвигались вперед, чаще чествовались. В другие времена все менялось. Но система была одна. Едина.

Напротив, христиане, мусульмане, буддисты, иудаисты разделили народы по конфессиям и их сектам. Обвинить же в разъединенности, нарушении единства индоевропейцев и славян стараются единую дохристианскую веру.

С распадом (постепенным) древнейшей индоевропейской общности (в том числе и венедской) распались по этносам и древние верования пращуров. Н.Р. Гусева пишет: «…прослеживаемое большое число совпадений в древних религиозных представлениях славян… и верований арьев не встречается у других индоевропейских народов. И случайностью это считать никак нельзя».

Веды, безусловно, начинали создаваться еще на Русском Севере в период единства индоевропейских народов и отдавались на хранение уст жрецов. Не случайно в них вошли упоминания о зиме, снеге, льде, полярной ночи, полярном дне, северном сиянии, Полярной звезде, «теплом загоне» для скота и прочих приметах Севера, чего не было потом в Средней Азии, где веды продолжали дополняться, в Индии, где веды и другие предания индоариев были лишь записаны на санскрите. «Санскритологи всего мира сходятся во мнении, что санскрит появился на территории России. Из современных живых языков именно русский ближе всего к санскриту, и это также неоспоримый факт».

Поскольку веды изустно начали создаваться на Русском Севере в период праиндоевропейской общности, то целесообразно привлечь ведийские сведения о праотеческой природной религии для реконструкции любой из индоевропейских мифологий, в том числе и славянской. Такая реконструкция актуальна еще и потому, что сейчас охарактеризовать отдельные понятия славянской мифологии сколько-нибудь внятно уже трудно, так как народные представления утрачиваются, стираются (особенно многое утеряно во время советской интернационально-атеистической эпохи, равно глухой к религиям всех народов), но иное можно и нужно восстановить.

Переводчик «Ригведы» санскритолог Т.Я. Елизаренкова в статье «Ригведа» – великое начало индийской литературы и культуры» пишет: «…Некоторые неясные мифологические фигуры или немотивированные, казалось бы, черты ригведийских божеств расшифровываются из сопоставления с соответствующими персонажами других древних индоевропейских традиций (в том числе славянской и балтийской)». То есть оказывается, не только мы, реконструируя славянскую мифологию, можем и должны использовать древние индо-иранские источники, но и наш (славяно-русский) мифологический опыт помогает понять, к примеру, «Ригведу». Связь прослеживается по множеству деталей. Например, упоминаемый в «Ригведе» дух воды пресных источников криве достоверно известен в славянском и русском мире I тысячелетия н. э. как дух воды; как древний жреческий род пруссов и восточных славян, и как племя кривичей. В комментарии к этому тексту «Ригведы» ясно указано, что «криве – впоследствии этноним». То есть особо подчеркиваем: и предки русских – герои «Ригведы» индийских арьев, бывших нам близкими родственниками (скажем, двоюродными братьями и сестрами).

Во второй половине II тысячелетия до н. э. древние арьи разделились на индийскую и иранскую ветви. «Авеста» создавалась еще на территории нашей страны и хранилась изустно, а затем была записана на древнеавестийском языке.

Кроме самого известного бога периода северной прародины в Приполярье – Индры – у протоиндоевропейцев были боги, заметно влиявшие на жизнь наших пращуров. В мире, где полгода ночь, люди, изнуренные беспросветным мраком и страхом, что за ним не последует никакая заря, с большим напряжением ждали света (в котором позже был открыт необходимый для жизни гормон радости серотонин, регулирующий в том числе психику и обмен веществ в организме живых существ), молились о нем, призывали его появиться поскорей. Самыми долгожданными тогда были Ушас – богиня рассвета года (а не рассвета дня, как мы теперь привыкли: ведь там и тогда ночь и день были – один год) и ее дети Ашвины.

Затем появлялось солнце, оно «стояло» в небе Приполярья полгода. Индра побеждал демона полярной ночи и полярной зимы Вритру, похищавшего (скрывавшего) солнце; освобождал реки ото льда, выпускал «облачных коров». Индра – первый на земле всадник на белом коне, убивающий змея-дракона; его древний образ обошел весь индоевропейский мир, привлечен и христианами в мифе о Георгии Победоносце.

Индра – мужественный, воинственный, победоносный, ему подчинялись стихии; ветры – его спутники; он сражался против демонов и чуждых индо-славам племен. С Индрой связана победа над хаосом ночи и торжество широкого светлого пространства, разумно организованного и культурно обустроенного, где царили плодородие, процветание, долголетие. Он давал богатство, покровительствовал музыкантам, певцам, сказителям.

Позже, когда индо-славы ушли из приполярных областей, а день и ночь из полярных (день и ночь – год) превратились в обычные сутки, – значение Индры, как бога всеохватывающего на земле, было снижено, он выполнял роль громовержца. В разных племенах славян и европейцев у него, как громовержца, были свои, местные имена: Парджанья (ведийский бог грозовой тучи и дождя; часто изображался как бык или жеребец, вкладывавший семя во все живое на земле), Перун, Перкунас (первый); Зевс; Один (первый, один) и так далее. У восточных славян его функции перешли Перуну (громовержцу).

В верованиях наших предков важны два момента.

Первый. Наши древние предки верили в единого Богасоздателя. Имя ему было БОГ (и множество эпитетов). Здесь нелишне обратиться к представлениям протоиндоевропейцев о Боге, отраженным в древнейшем памятнике письменности индоевропейских народов – ведах. В «Ригведе» есть два гимна, посвященных единому Богу. Один называется честно, откровенно, искренне «К неизвестному Богу»:

Вначале он возник как золотой зародыш.

Родившись, он стал единственным

господином творения.

Он поддержал землю и это небо…

Кто дает жизнь, дает силу, чей приказ

Все признают, чей (приказ признают) боги…

Кем грозно небо, кем тверда земля,

Кем установлено солнце, кем – небосвод,

Кто в воздухе измеряет пространство…

Кто был единственным богом над богами —

Какого бога мы почтим жертвенным возлиянием?

Эмоциональная напряженность стиха соответствует содержанию гимна, которое сводится к основному космогоническому вопросу: кто тот изначальный бог, который создал Вселенную? Этот бог явно отличается от известных богов пантеона РВ, он им предшествовал. Единый и единственный Бог родился в самом начале как золотой зародыш, дающий жизнь всему, что способно жить. Он создал все элементы Вселенной. Дал жизненную силу богам. В космическом смысле эти боги не творцы, они лишь олицетворение творения высшего порядка. Но в отношении земли и всего земного – сотворцы, соратники высшего бога, так как помогали рождению и процветанию жизни. Сложно. Но кто сказал, что вера древних индоевропейцев, в том числе и русских, была проста и примитивна.

Творец Вселенной стоял за пределами жизни и смерти, за пределами нашего существования и познания. Предки индо-славов несколько тысяч лет назад пришли к выводу (не декларируемому, а подразумеваемому), что Бог неназываем («неизвестен»). Этот непознаваемый вселенский Бог появился первым и стал отцом всех поименованных небесных-солнечных богов. Гимн к нему содержит более трех десятков вопросительных местоимений, потому что протоиндоевропейцы не желали поступаться фактом правды ради красного словца, не желали вносить определенность в нечто неопределенное и неопределимое однозначно. Вот другой гимн Богу, которого «открыли мудрецы размышлением, ища в сердце (своем)»:

Не было не-сущего, и не было сущего тогда.

Не было ни воздуха. Ни небосвода за его пределами.

Что двигалось туда-сюда? Где? Под чьей защитой?

Что за вода была бездонная, глубокая?

Не было ни смерти, ни бессмертия тогда.

Не было ни признака дня (или) ночи.

Дышало, не колебля воздуха, по своему закону

Нечто Одно.

Мрак был сокрыт мраком в начале.

Неразличимая пучина – все это.

То жизнедеятельное, что было заключено в пустоту,

Оно Одно было порождено силой жара!

В начале на него нашло желание,

Что было первым семенем мысли.

Происхождение сущего в не-сущем открыли

Мудрецы размышлением, ища в сердце (своем)…

Далее боги (появились) посредством сотворения

этого (мира),

Так кто же знает, откуда он возник?

Откуда это творение возникло,

Было ли оно создано или же нет —

Кто надзирает за этим (миром) на высшем небе,

Только он знает или же не знает.

Это самый глубокий по своим мыслям космогонический гимн «Ригведы». Ставится вопрос о происхождении бытия из небытия, представляющем собой мистический процесс, который не предполагает участия бога-творца. Начало описывается апофатически как отсутствие каких-либо оппозиций: сущего – не-сущего, смерти – бессмертия, дня – ночи. Существовало лишь Нечто Одно, в котором была заключена сила развития, и оболочкой которому служила пустота (или некая материя, нам еще неизвестная). Для его развития необходим был жар желания, ставший «первым семенем мысли». Это дало толчок эволюции. За началом же сотворения мира если и следил некий «надзиратель», то еще не известно, знал ли он его тайну. Ясности в вопрос о Боге явно не внесено. Понятно, что Бог находился в области особого существования, несовместимого с обыденным. В этом же гимне предки даже не стремились назвать (значит познать) его имя. «Нечто Одно», «Оно Одно». Но слово «одно», на всякий случай, среднего рода (или нечто вообще не имеющее рода), так как Бог, вероятно, может оказаться и Богиней (мы до сих пор не знаем этого), произнесено. Все родилось, все произошло от одного Бога, даже боги и духи индоевропейцев.

Рыбаков писал: «Принятие христианства в качестве государственной религии не означало полной и быстрой перемены образа мышления и образа жизни. Были учреждены епархии, построены церкви, общественные богослужения в языческих святилищах сменились богослужениями в христианских храмах, но серьезного перелома во взглядах, полного отказа от верований прадедов… не было. И не могло быть, потому что резкое противопоставление христианства язычеству, в качестве двух диаметрально противоположных друг другу систем, как противопоставление «света» «тьме», было не отражением реальной сути, а литературно-полемическим изобретением христианского духовенства, определенным миссионерским приемом. Язычество упрекали в многобожии, а христианству ставили в заслугу изобретение монотеизма. Но монотеизм начал возникать за несколько тысячелетий до первых христианских сочинений». А еще точнее было бы сказать, что монотеизм был в дохристианской вере всегда, наши предки его и открыли, но там его предпочли «не заметить».

В гимнах «Ригведы» есть мысль, взятая позже христианством, – «в начале было слово». Но не все знают, что столь часто цитируемая формула вторична, не точна по отношению к тексту самой породившей ее «Ригведы». В вышеприведенном гимне ясно сказано, что слову предшествовала мысль. Она существовала, когда еще не было языка и слова. Но и у «семени мысли» был родитель – желание, порожденное «силой жара» (чему посвящен гимн «Космический жар»). Не случайно в «Ригведе» полубоги, рождающиеся из мысли богов, из жара желания, риши – рекущие – мудрецы и поэты. Названы по имени богини речи, красноречия Рич, в других местах вариант – Вач. И в русском встречается «речь», «речение», «изрекать», а иногда – «вякать». А рот поэтов – риши, смело изрекающий правду, Бог прочищал горящими углями, взятыми с жертвенника. Вот откуда библейский Серафим, прочищающий уста! Все взято! Схвачено! Но схвачено у наших праотцов, праотцов индоевропейцев.

Творец Вселенной был «по ту сторону неба и в глубине сердца» («Мага-Нарайяна-Упанишада»). Как говорится в одной «Упанишаде», Бог индоарийцев – Бог, «который никогда не может быть доказан». Следовательно, и к богу индоевропейцев, и к богу индо-славов это также относится. Хотя поэтическое мышление вокруг и около Бога создавало всевозможные гипотезы, версии, легенды. Именно трудность постижения запредельного побудила предков индоевропейцев обозначить, поименовать созданный Богом космос, который только материалистическим объяснением (например, науки, ученых) постичь невозможно (наши пращуры в этом нимало не сомневались). Бог протоиндоевропейцев вовсе не был бог рабов (владевший душами рабов). Он был Отец, а вся цепь наших пращуров – его дети. Иногда Бог прямо обозначался прародителем народа. Например, русские в «Слове о полку Игореве» назывались «дажбожьими внуками».

В то же время, справедливости ради следует сказать, что и христианство не чистое единобожие (об этом подробно писал Косарев и другие). П.В. Киреевский приводит песню, бывшую, видимо, колядкой, но переделанную под рождественское прославление хозяев. Где множество христианских святых (каждому из них молились), покровительствующих разным сферам жизни:

Попаси же ему (хозяину),

Хлор, Лавер, лошадок,

Уласий коровок,

Настасей овецек,

Василей свинок,

Мамонтий козок,

Терентий курок,

Зосим Соловецкий пцолок

Стами рядами,

Густыми медами…

Вот вам и единобожие, вот вам и монотеизм!

Одна из главных трудностей изучения природной веры праславян и праиндоевропейцев в преодолении приверженности религиозно-философских мыслителей к библейским источникам, давно ставшим стандартом в вопросах изучения религий. Шаблоны, заложенные в Библии, не дают развиться свободной мысли, подавляя восприятие иных идей, не только обществом, но зачастую и учеными.

Еще пример преодоления шаблонов. Все хотят знать, кто главный Бог славян? Ответ – Бог! – не устраивает никого как слишком простой. А как же Перун? Велес?.. – скажут вам. Но в космоцентричной религии древних славян нельзя выделять Первого, Второго (по значимости) бога, от этой удобной градации надо отказаться. Мир обожения был столь един и неразрывен, что в нем все было одинаково важно, все ценно. В традиционной религии славян все – и сам Создатель, и созданные им боги, духи, обожествленные предки – были равноценны, одинаково нужны, все они принадлежали одной целостной гармоничной системе. Искать меж богами славян иерархию – все равно что задать вопрос христианину, какой святой главнее или какая церковь главнее: Богородицкая, Михаилоархангельская, Никольская или Христорождественская?

М.Ф. Косарев пишет: «В отечественных религиоведческих трудах, энциклопедических словарях и философских справочниках язычество определяется как политеизм (многобожие). С таким постулатом трудно согласиться… Все не так однозначно. В язычестве… присутствует явный элемент монотеизма, а именно наличие в пантеоне главного небесного бога… В то же время такая, казалось бы, самая «неязыческая» религия, как христианство, буквально насыщена политеизмом. В разных жизненных и ритуальных случаях богобоязненный христианин обращается с молитвами и к Христу, и к Пресвятой Богородице, и к Николаю Угоднику, и к архангелу Михаилу, и к апостолам Петру и Павлу, и ко всякого рода общехристианским и локальным святым, которые тоже являются богочтимыми лицами, способными влиять на судьбу людей.

Было принято молиться: во исцеление от недуга – великомученику Пантелеймону, при неблагополучии конного скота – мученику Флору, при засилье сельскохозяйственных вредителей – мученику Трифону и так далее. Наверное, можно согласиться с В.Г. Богораз-Таном, заметившим в этой связи, что христианство не привело к единобожию, а по сути дела, «просто заменило одно многобожие другим» (БогоразТан В.Г., 1928, 131)… Короче говоря, принцип многобожия и единобожия как критерий различения языческих и «неязыческих» религий, в сущности, не работает».

Все мы молимся о здоровье Пантелеймону целителю, Богородице и другим: в христианской мифологии эти покровители называются святые, хотя Бог и в них есть. В дохристианской вере главные творящие, созидательные помощные силы – боги. Но в христианской вере много покровителей (святых) – хорошо, а в дохристианской вере то же самое: много святых покровителей (богов) – плохо! Это не что иное, как двойные стандарты, используемые в политических целях, в борьбе с национальной, древней укорененной верой.

Второй главный момент. В дохристианской вере было две ветви веры: почитание богов и почитание предков, почитание Рода и народа, любовь к своему и своим. Эта вера неотделима от веры в Бога, здесь все переплетено и взаимопроникает друг в друга. Тем не менее, у индийских арьев литургический возглас при принесении жертвы богам – «Свага!», а предкам – «Свадха!». Значит, древние различали в своей вере два важных течения. В «Ригведе» постоянно упоминаются два пути: «путь богов» и «путь предков», «путь отцов». Хотя есть в ведах и еще одно представление о «двух путях». Ведийские арьи считали, что тот, кто умирает в период от зимнего до летнего солнцестояния, во время возрастания солнца, – уходит к богам и никогда не возвращается, не возрождается на земле, боги его как бы увлекают по своему пути (пути богов). Тот, кто умирает от летнего до зимнего солнцестояния, во время убывающего солнца, – возрождается в других жизнях (путь предков). Поэтому у всех индоевропейцев в обычных обрядах был распространен обход (там, где он нужен) или хоровод посолонь; а в погребальных обрядах обход против солнца.

С принятием христианства укрепилось только почитание Бога, мгновенно было отменено почитание предков (зачем предки интернационалу?!). Почитание предков стало мелкоэпизодическим и осталось в незначительном объеме только потому, что крещеные индоевропейцы, а затем русские и славяне не желали поступаться памятью умерших предков, пренебрегать их помощью из духовного мира, они настойчиво отстаивали свое древнее право чтить умерших. Несмотря на христианские запреты «кликать умерших», «мертвым требы класть», – люди несли и несли, давали и давали умершим запрещенную христианством еду (жертвоприношение), отправляли к предкам молитвы, выкликали их имена. Поэтому через века сопротивления христианство вынуждено было поминать умерших в храмах, в том числе и принимать еду. Поминание едой действо дохристианское.

Бог создал народы и национальности – хорошо это или плохо, но именно так. Он не породил кастрированного «общечеловека» или «советский народ», «римский народ», «американский народ», «российский народ». Это поздние искусственные (противобожьи) людские создания. Скажите-ка что-нибудь «по-общечеловечески», «по-советски», «по-римски», «по-американски», «по-российски»… – ничего не выйдет! Любой интернационал говорит по-русски, поанглийски, по-французски… Язык здесь через знак равенства с понятием Род.

В образе Рода наши предки еще раз чтили Бога-создателя, уже не только всего сущего, но конкретно – человека и его продолжение в веках; как великого родича, старшего члена семьи. Сильный род – гарантия достоинства его членов. Символы Рода – фаллос, хер, яр (и их поэтические метафоры «буй», «тур») – также почитались. У русских сильного мужчину, вошедшего в пору половой и воинской зрелости, величали «яр-буй-тур!». Это всякий знает из «Слова о полку Игореве». А в Германии и доныне к женщине обращаются «фрау», а к мужчине – «хер», «герр».

Вера в предков включала в себя сложные поэтические космогонические обряды: принятие новорожденного, поименование, переход во взрослые (девицу, юношу, воина), свадьбу, похороны, поминания. А также гордость мудростью старцев, богатырями, героями, нравственной чистотой дев. Была своя этика, суровое воспитание, справедливое отношение друг к другу. Не приветствовалось пренебрежение к традициям, неуважение к предкам, несоблюдение этнической чистоты. Ведь именно в этносе, а не в индивидуальности, коренится столь могучая воля к жизни. Магическая сила духовной крови своего народа, сила этнической непрерывности способна пробудить древние благородные достоинства, этничность поведения, утрачивающуюся в результате ослабления самосознания в условиях современной деградации, вырождения.

Люди всегда заботились о памяти умерших родных. Им казалось, что пращуры могли бы помочь разобраться в настоящем и даже подсказать будущее, потому что им ведомо прошлое. Именно предки помогали понять: главное богатство человека – его народ.

Каким образом выражалась у наших древних пращуров вера-почитание-преданность Богу и предкам? Главное слово здесь, более всех и многократно обруганное, – жертва. Люди путем длительного наблюдения за живыми существами знали, что при зарождении жизни во многих случаях сперма (семя) «выстреливает» из семенника, словно происходит маленький взрыв. Коробочка цветка (шишка, другой семенник) взрывается, разрывается, и семена разлетаются повсюду, движимые инерцией маленького взрыва; зерно, яйцо разрывается, разрушается, давая жизнь. Они предположили, что и Вселенная создалась путем взрыва-разрыва какого-то непостижимо большого тела (семени, яйца). В ведах была отражена одна из легенд первотворения – о создании Вселенной и всего сущего из тела бога (которого узреть нельзя и который может принимать любые формы), находившегося во время творения в понятной всем ипостаси человека. По-санскритски человек – пуруша. Гигантский Пуруша, возвышавшийся над всей Вселенной, стал материалом для создания тварного мира. При разрыве или разрывании его одни части стали землей, воздухом, другие – растениями, зверями, человеком и их частями – глазами, руками, дыханием и прочим. Даже мысль, речь, гимны, напевы родились при разрыве Пуруши, родилась тогда же и идея жертвенности. При этом Бог-создатель Вселенной, пожертвовав частью себя, не стал ущербным, остался таким же непостижимо мощным, здоровым, бессмертным. Люди тогда еще ничего не знали об атомах, электронах, протонах, других частицах, их взаимодействиях и реакциях, о рождении материи, ее сохранении. Поэтому акт создания Вселенной из тела Пуруши люди сочли чудом жертвенности во имя жизни. В память об этой беспрецедентной жертвенности Бога было учреждено Богами-соратниками его и людьми жертвоприношение.

До сих пор считается обладающей непостижимой мощью жертва пращуров индоевропейских народов во имя Бога. Она была весьма разнообразной и многообразной. Чаще всего жертвовали молитвами, сильнейшие из которых – гимны солнечным богам и Роду (праотцам), прославляющие их деяния. Жертвовали пением, танцами, хороводами, венками; ветками священных деревьев вербы, березы, ели или сосны; цветами; ароматными курениями; кострами; огнем, водой, маслом, зерном (что переняла церковь); молоком; всем разнообразием урожая (и сейчас что-либо от своего урожая люди продолжают приносить в храм); изготавливаемыми мастерами и мастерицами предметами. Вся совокупность почитания богов и предков («отцов»), все ритуалы назывались жертвоприношение. Самая ценная, бесценная жертва – жизнь, и символ жизни – кровь. Причем жизнь имеется в виду в высокодуховном смысле и всей совокупности ее проявлений. Не физиологическое, как нас нынче приучили считать, действо убиения ценили дохристианские народы, а высокое право и последнее право жертвовать Богу и предкам-потомкам жизнь (кровь). Внутренний «храм» своего этноса присутствует в каждом человеке, если только этот человек бесконечными помесями крови не доведен до бесчувственного состояния, химерического сознания или растворения в других народах. В мире наших очень древних предков ценилась мысль об избранности не для власти, а для жертвы во имя кровных. Кровь – это дух! Порода! А этнос – это кровь плюс нечто из более глубокого уровня, где индивидуальная жизнь соприкасается со сверхиндивидуальной. Это взаимопроникновение необходимо, чтоб иметь священную опору в изменчивом и неустойчивом мире.

Позже христианство приспособило мощное, благородное по внутренней сути, понятие жертвенности к своей мифологии и обрядам. Христианский интернационал, употребляющий символическое «тело» и «кровь» Христовы, перенял суть жертвоприношения. Мусульмане до сих пор режут жертвенного барашка и (в подражание иудаистам) жертвуют Богу крайнюю плоть мужчины, а григорианцы режут петуха. Однако несправедливо считается, что слова «жертва», «жертвоприношение», «жертвенность», «пожертвование», «пожертвовать» (дохристианские, уходящие в глубь корневой системы языка протоиндоевропейцев), употребленные христианами, – хорошие, правильные, а эти же слова, употребляемые в связи с дохристианской верой всех индоевропейцев, – плохие, неправильные. И как бы не имеют права существовать в таких смыслах (часто их просто считают бессмысленными – для тех, кто не помнит смысла, конечно, – свидетельствами кровожадности наших праотцов). Благородная мысль о жертвенности (отдать дань, часто символическую; а иногда и самое дорогое) богу за его созидательскую идею и неусыпный труд над творением и развитием мира – несправедливо извращена и превращена в противоположность (не отдачу всего, даже жизни, во имя творца, а отнимание). Несправедливая оценка дохристианского ритуала жертвоприношения не может пройти безнаказанно для тех, кто ее исказил.

Основные источники славянской веры, как правило, почти не содержат сюжетных преданий, чаще приходится иметь дело с фрагментами или даже с отдельными разрозненными мотивами, именами и словами, являющимися осколками предания или результатом его свертывания. Поэтому для восстановления сколько-нибудь полной картины необходима известная реконструкция совокупности знаний всех праиндоевропейских народов, отраженных в ведах (и ведийской литературе) и, частично, в «Авесте», а также в трудах древних историков. Тем не менее, можно с уверенностью говорить о единстве мировоззренческого начала в индоевропейской традиции. Кроме того, не следует забывать, что в V–III тысячелетиях до н. э. индоевропейская вера локализовалась в южнорусских степях, на юго-востоке Европы и северо-западе Передней Азии, где древние индоевропейцы жили рядом и общались.

Трудность реконструкции основ традиций заключается в том, что за дальностью веков мы имеем дело лишь с обрывками многогранных и сложных миропредставлений. Воспроизведение цельной системы – дело, может быть, не одного поколения историков, языковедов, археологов, этнографов.

Термин «мифология» (вид устного народного творчества на ранних ступенях развития; рассказ о происхождении жизни на земле, о богах, героях, культовых первопредках) в отношении древнейших веков не носит негативного оттенка. Мифология – это опоэтизированная история, которую не представляется возможным точно датировать. Древние относились к истории с религиозным почтением: смертным не дано менять судьбу. В мифах закодированы реальные и сверхъестественные события и образы, память о катастрофах, великих переменах, прародине (как рае), отголоски стародавних общественных отношений и норм поведения, религиозные представления. Г.В. Вернадский считал: «…Следы древней исторической основы могут легко быть обнаружены под мифологическим покровом». Классический пример тому долгие века считавшаяся мифической Троя. Мы не можем ни восстановить, ни понять мировоззрение народа, народную или бытовую психологию, служившие ему десятки тысяч лет, не зная его богов. Несправедливо принято считать новую веру (христианство, мусульманство, буддизм) верой, а дохристианскую веру – мифологией. В этой враждебной неразберихе с терминами мы вынуждены говорить о мифологии, а подразумевать веру.

Уже говорилось о Боге-создателе. Имя его в регионах индоевропейского мира разное – Брахма («брахмо» – семя), Праджапати («господин потомства», «господин существ»), Дакша – («ловкий», «способный»), Род (мужское семя; часто изображался в виде фаллоса) и множество других. Род чтили русские и славяне.

Мужское начало у всех индоевропейских народов связано с небом, женское с землей. Во время жизни праиндоевропейского общества у Полярного круга на первый план выступал мироустроитель, защитник Индра, бог энергии, магнитосферы, ионосферы – он же и был родичем. В период жизни этой же общности (вследствие оледенения севера) на юге, у русских, например, образ Индры и его функции частично распространились на Дажбога (но с функциями и других, например, Дакши). Дажбог – бог длительного светового периода, и родитель, праотец (как Дакша и Индра). Дакшу в «Ригведе» называют «отцом богов» (земных). Его супруга, по ведам, Дакши?, отождествлялась с ночью – темным началом. Она родила ему 50 (по другим источникам 60) дочерей, ставших женами мудрецов, первого человека Ману (в ведийской традиции), богов. Боги и люди тогда еще слабо разделялись, жили бок о бок. Старшая дочь Дакши – Дити стала матерью дайтьев (гигантов).

Вторая дочь Дакши Дану стала матерью данавов (водных гигантов). Ее имя каждому русскому известно со школьного детства по детям Дану – рекам Дону (рек Дон, по меньшей мере, три: в бассейнах Азовского, Северного морей, Хамбер), Северскому Донцу (правому притоку Дона), Дунаю, Днепру, Ардону (притоку Терека), богу морей Посейдону.

Третья дочь Дакши Адити («несвязанность», «безграничность») ассоциировалась со светом, призывалась людьми трижды: утром, в полдень, вечером; наиболее полно образ Адити воплотился в ее дочери Ушас – заре утра года. У Адити было 7 (по другим версиям, в другие времена уже 8, 10, 12 и так далее) сыновей – солнечных богов, почитавшихся с большим энтузиазмом, Адитьев, связанных с нравственным аспектом («ритой» – законом), очень благоприятных к опекаемым ими племенам протоиндоевропейцев, дающих блага без всяких просьб. Адитьи «перевозили» древних индоевропейцев «через заблуждения», «через проявления враждебности», «через все беды», «держали щит (над ними) во всю ширь», «охраняли каждого со всех сторон», «продляли срок жизни»; о них говорили древние: «Под любимой защитой… ведущие нас сквозь (все)».

Адитья Митра («договор», «согласие») – солнце (одно из них) – связан с огнем, посредник меж богами и людьми. Тем, кто соблюдал договор (правила, законы, уставы, установленное), Митра посылал царя, быстрых лошадей, пастбища и прочее. У Митры на каждой высоте сидели 8 наблюдателей (на все стороны) договора, у него, как у наблюдателя, десять тысяч глаз, тысяча ушей… Он посредник в спорах о границах, давал понятия и о морально-нравственных границах, нес устойчивость, согласие в обществе. Митрою клялись. Он имел атрибуты: скипетр или факел в левой руке, правая открыта для приветствия. Иногда в правой руке его (в поздних интерпретациях) – свиток законов (или договоров). На Руси Митра растворился в функциях Дажбога, Световида, Белбога, Перуна, Велеса, Семаргла (олицетворение защиты и вооруженного добра). А также в понятии Мир – как устойчивое общество, связанное неким мистическим договором.

Арьяман («дружественность», «гостеприимство») вместе с адитьей Бхагой («Бог», «доля», «счастье», «имущество», «богатство», «геройство», «слава», «процветание», «красота») покровительствовали свадьбам, бракам, невестам, женихам, у славян растворились в богах – Радегасте, Поревите, Поренуче (оба от «пора» – спора, семя, зародыш), Ладе («гармония», «красота»), Живе (жизнь), Роде.

Адитья Варуна («истинная речь») воплощал космические воды, охранитель истины, справедливости, владыка ночного перевернутого неба, наряду с Индрой и Митрой – один из главных адитьев. Только Варуна и Индра называются в «Ригведе» «вседержитель», «самодержец», «царь» над миром, богами и людьми. Это почитание оправдано и позднейшим научным обоснованием воды как субстанции, из которой вышло все живое. Но древние и тогда знали: вода – начальная космогоническая материя, несущая в себе зародыш жизни. Варуна творил мир и удерживал его, охватывал небо и землю, ночь и день. Он связан с природным (в отличие от Митры, связанного с социальным), тайным, магическим; благосклонен к певцам и обладающим прекрасной речью; освобождал людей от злого начала, страха, дурных снов, сторожил мысли; выступал против несправедливости, болезней, смерти, колдовства, даровал долгую жизнь, отпускал грехи, но карал виновных, ложь. Веревка, петли, болезнь – водянка – его орудия против грешников. У него дворец на дне морском. Варуна связан с Тритой (третий из троады: 1. Небо. 2. Земля. 3. Подземное – подводное царство.), богиней Кали (неумолимая богиня времени, которой при рождении ее Трита даровал петлю) и с царством Нагов (змей). Варуна имел двойственную природу: он связан с богами и с асурами (буквально «не Сурья»; не солнечные, темные; существовали во тьме хаоса до создания организованного космоса, земли), но перешел на сторону богов. Варуна в индоевропейском мире сопоставляется с хеттским богом Аруной, древнегреческим Ураном, славянским и балтийским Перуном и Перкунасом, но, в то же время, частично и с Велесом, Велнясом (великим; например, как Велес он покровительствовал певцам), а также с Морским Царем русских сказок и былин.

Адитья Дакша-сын сопоставляется (и путается порой) с Дакшей-отцом (Дакша и отец, Дакша и сын). У русских это Дажбог (с функциями Индры и других), о котором мы говорили.

Адитья Анша («часть», «доля») своими функциями сливается с Дакшей и с Ашвинами – детьми Ушас-Зари – двумя всадниками (или конями, или человеко-конями; вспомним греческих «кентавров»). Они были рождены Ушас (у русских Усиньш, Усень, Авсень, Овсень, Таусень, Баусень и так далее) от бога, превратившегося в коня. На Руси, у славян и балтов Ашвины почитались как покровители людей, животных и особенно коней. Через 700 лет после принятия христианства, в 1649 году, царь Алексей Михайлович вынужден был объявить указ: «…Ведомо… на Москве, и, прежде всего, в Кремле и Китае, и в Белом и в Земляном городах, и за городом, и по переулкам, и в черных и ямных слободах по улицам и переулкам в навечере Рождества Христова молились многие люди Коляде, Авсеню, а в навечере Богоявления Господня кликали Плугу, да в Москве же многие люди поют песни… собираются на сборища… попы и иноки, и мы указали Коляду, Авсеня и Плугу более не кликати». Это свидетельство того, что даже русское духовенство продолжало почитать отеческих богов. Почему же так чтили Авсеня (близнецов Ашвинов и их мать Зарю)?

Мотив вед. Ушас и Ашвинов на дощечке от самопрялки из Литвы (XIX в.). Из книги «Изобразительные мотивы в русской народной вышивке»

Ашвины, по ведам, на конях или золотой колеснице, запряженной птицами (орлами, лебедями, соколами), или на стовесельном корабле объезжали за день (в околополярные времена день-год; в периоды южных кочеваний – обычный суточный день) Вселенную и прогоняли тьму. Они спасители, помогавшие в беде. Излечивали слепых, хромых, спасали от заклинаний, даже возвращали жизнь умершим и совершали другие необыкновенные поступки. Приносили дары, богатства, пользу, пищу, коней, коров, быков, детей, свет, счастье, победу. Давали долгую жизнь; вознаграждали, защищали певцов. Эпитеты Ашвинов – «юные», «прекрасные», «золотые», «медовые», «красные», «божественные врачи», «всезнающие». Они быстры, ловки, могучи; на своей колеснице они везли чудесный мед для людей (в виде крапления медовыми прутиками-кнутиками, как благодать). По преданиям вед, пчела, передавая Ашвинам мед, шепнула им на ухо тайну силы жизни. Но самое загадочное – чем обладали Ашвины – двумя магическими дощечками, трением которых друг о друга добывали: огонь; хорошее потомство для всех, кто его желал (людей и животных). Ашвины принимали участие в свадьбах богов и людей, но были нетерпимы к чужим: выступали против злых духов, болезней, скупцов, завистников. В русских сказках народное сознание воплощает Авсеня в Ивана Кобыльего (Коровьего) сына или Ивана Быковича.

Адитья Сурья (солнце), золотой («в сердце его живет золотой человек»), сопровождаемый жаром, садился в ладью или колесницу из 7 коней. Он разгонял тьму, исцелял людей при помощи «медовой» терапии вместе с Ашвинами, его же просили о богатстве, здоровье, потомстве. Солнце – глаз, всевидящее око богов (особенно Митры). Но в то же время от Сурьи исходила угроза все пожечь. Боги неоднократно предпринимали попытки оградить их самих и людей от палящего Сурьи. Память о Сурье сохранилась в русской и славянской топонимике: это древний город Сурож, описанный в «Житии Стефана Сурожского»; река Сура, приток Волги, и населенные пункты на ней – Сура, Сурск, Сурское; Сура – населенный пункт на реке Пинега; Сураж – город в Брянской области; Сураж – город на реке Западная Двина (Витебская область); Суринск – город на одном из притоков Волги в Самарской области; Суроватиха – село Нижегородской области; Сурово – село на притоке Лены и другие.

Но в дальнейшем, как мы видим, боги солнца русских и славян именовались Хорс, Кала, Коляда («хоро», «коло» – круг, солярный знак). То есть славяне не называли имя, а использовали для его имени метафору, обозначавшую символ солнца круг («хоро», «коло»). «Коло», «кала» и «хор», «хр» – корни слов, известных индоевропейскому миру: Кали, Калка, Махакали – ведийская богиня времени и вечности (у русских Кала, Калка); Хронос – греческий бог времени; Хор входил в пантеон богов в нескольких странах Древнего мира. Таким образом, уточняется, что соответственно им, и русские боги (Хорс, Коляда) были не только богами солнца, но и времени.

Сразу бросается в глаза, что ведийскому Вивасвату («сверкающий»), богу восходящего солнца, отцу Ашвинов и Ямы (первого смертного человека), своим именем обязан славянский Световид (здесь лишь переставлены местами части слова: «свет»-«сват» и «вив»-«вит»-«вид»), бог света и земных благ.

Из древних упоминаний об отеческих богах (кроме «Слова о полку Игореве») на Руси известны в основном сочинения христианских авторов, где, как называли их христиане, «языческие» боги клеймились отрицательными клеймами, демонизировались и превращались в пугало. Демонизация политических, идеологических противников шла с глубокой древности, и тогда она выступала эффектным приемом конкурентной борьбы. Что характерно, до нас не дошло нападок славянских «язычников» на христиан, так как дохристианские традиционные верования славян НЕ ЗНАЛИ ХРИСТИАНСТВА. Зато христиане буквально вытаптывали все то, что было до них на любой (будь то сербы, русские, чехи) национальной духовной ниве. Идеологи интернационала разрушили неразрывную связь меж этносом и традицией. Понимание традиции свели к чисто «культурной» деятельности. В то время как традиция, прежде всего, – внимание (от слова «внимать») смыслу жизни предков. Божественная множественность, самобытность народов, их свобода нарушались неизбежностью тоталитарной унификации. С введением режима христианской диктатуры появилось немало так называемых «Поучений против язычества», поучений против музыки, «плясания», «в ладоши плескания», созданных всевозможными «христолюбцами». Уничтожалось все дохристианское: храмы, святилища, священные рощи, многосотлетние дубы, ели и липы, священные камни, изображения богов, письменные сочинения (всякого рода волховники, лечебники, травники, воронограи). На Руси отечественные родокоренные имена летели в небытие вместе с головами их носителей (если подробности христианизации юга и севера до нас дошли в обрывках, то христианизация Литвы и западнорусских земель ярко описана, например, в «Хронике Ливонии»).

Уничтожались: обряды, обычаи, самобытное скоморошье искусство, национальная одежда. Народная культура была слишком живой и опасной. Попирался божественный план множественности народов, эта космическая симфония. Унификация наступила на Русь и шла семимильными шагами. Христиане ссылались на слова Христа: «Я послан только к погибающим овцам дома Израилева… Не хорошо взять хлеб у детей и бросить псам» (Матф.15.24). Под «псами» подразумевались неевреи и нехристиане, так называемые «язычники». Иисус Навин (23.7) учил: «Не вспоминайте богов их». «Второзаконие» (7.5) предписывает: «Жертвенники их разрушьте, столбы сокрушите, рощи их вырубите, истуканы богов их сожгите огнем». В этом библейском предписании задана вакханалия топора, меча и огня.

Контакт с Богом ничто заменить не может. У наших предков этот контакт (ведь Бога узрить нельзя) проходил через все Божье творение – природу и космос. Они понимали: преступление против природы – преступление против Бога. Все народы стремились к национальному самосохранению. Поэтому бережно относились к природе земли.

Переведение богов славян в период христианства из верхнего яруса в нижний превратило их из сил небесных, помощных в силы земные, нечистые, а то и подземные, потусторонние, и тоже нечистые. Одновременно, если так можно сказать, снизился статус природы. Христианство природе (если только она не пустынь) вообще не уделяет никакого внимания, ибо христианство – религия не природная, а книжная, умственная.

Христианский интернационал (как всякое вторичное явление) взял многие слова, понятия, образы из дохристианского мира пращуров индоевропейских народов, присвоил их и считает исконно своими. Иные нынешние священнослужители и не подозревают, что пользуются древними словами ненавидимых «язычников». Такими, как: «Бог», «рай», «вера», «дух», «душа», «закон», «пророк», «святой», «спас», «вседержитель», «самодержец», «царь», «обряд», «треба», «жертва», «жертвоприношение», «жертвенник», «чудо», «хоругви» (знамена в честь бога Хора, у русских – Хорса, одного из богов солнца), «хор» (песнопение; совокупность певцов, изначально стоявших в кругу – «хоро», «коло», – в честь бога солнца Хорса), «храм» (откорня «хъръ», как Хорс), то же и в слове «похороны» (отправление человека по ту сторону солнца – Хорса, в засолнечный темный мир); «кольцо», «колокол» (от «коло»; колокола были задолго до христианства; существовали: вечевой, сполошный, полуденный, сторожевой и другие), а также «колокольчики», отсюда и «колокольня», «митра» (круглый, колобкообразный головной убор священника, в честь одного из ведийских солнечных богов Митры), отсюда и «митрополит». «Символ веры» – название самой важной христианской молитвы (с которой человека крестят). взято из древнего письменного памятника иранских арьев «Авесты» (хотя содержание молитвы в «Авесте» иное). «Лик» – древнеиндоевропейское название волка (иногда и медведя), маска волка, медведя, а затем и других животных и персонажей традиционных ряжений во время праздников, «личина», «священный лик». Христиане переняли это слово для эпитета лика святых, святого лика.

«Воскресенье»-«Воскресение» (от «кресити» – высекать огонь) взято христианами у предков индоевропейских народов – поклонников солнца, которые на протяжении десятков тысяч лет в этот день высекали кресалом земной ритуальный огонь – символ огня небесного; жгли костры, устраивали хороводы, прыгали через костры, очищая себя – физическое и астральное тело – огнем, окуриванием, исцеляя, как бы каждый раз возрождая к новому витку жизни. В христианстве воскресение – день рождения (возрождения) Христа. «Крест» (и «крещение») – также от «кресити», высекать огонь. Крест – дохристианский символ огня; крест в круге – символ солнца (солнечного огня). Христиане же поклоняются восьмиконечному кресту-распятию – символу пыток (в память о страданиях Христа), хотя употребляют в символике и просто крест; четырехконечным крестом крестятся. «Крапление водой» – древнейший элемент ритуала индоевропейских народов, почитавших священные источники, ключи земные, реки, озера, моря-океаны. Крапление медовыми прутиками-кнутиками благодати идет от богов Ашвинов – двух мудрых небесных всадников древности, лечивших людей и животных, дававших им счастье и блага. «Молитва» – праславянское слово. «Посолонь» – хождение по ходу солнца – дохристианское понятие («солнце» и одно из значений слова «соль» – одно и то же).

«Мир» («мр», «мъръ» – мрущие, смертные, в отличие от богов) дало слова «миряне», «в миру», «мирской», «всем миром». «Радоница», «родуница» (изначально от «Род», «родня», «родные») – время почитания предков, родных. «Масленица» – прощание с зимой, так же как и «святки» (зимние или летние) – прощание с летним или зимним светом (временем года, полугодием). «Прощеный день», «прощеное воскресенье» – один из древнейших ритуальных дней очищения души, очищения совести перед важным делом – закладкой урожая нового года, закладкой благ будущей жизни, он существовал на Руси, когда год начинался весной, тогда прощеный день был последним днем уходившего года: каждый просил у другого прощения за годовые обиды, получая таким образом своеобразное «отпущение грехов». «Грех», «отпущение грехов» – категории «Ригведы», этим понятиям десятки тысяч лет. «Красная горка»– дохристианский обряд встречи солнца в высоких местах (окликание солнца, просьбы к нему), в христианстве – воскресенье на Фоминой неделе. «Сретение» у славян было, когда зима с летом встретились. А встречались они ежегодно за много тысячелетий до христианства.

«Свадьба» – от санскритского «свах» – небо, одно из небес, на котором свершались браки (помните поговорку: браки свершаются на небесах. Она не случайна); отсюда же и «сваха», «сват», «сватовство». «Венок», «венчик», «венчание» и объяснять не надо, ясно, что слова и понятия эти были задолго до христианства, как и «вено» – выкуп за невесту. «Вседержитель», «самодержец» (от него в России произошло и «самодержавие»), господь, всевышний в ведах называли только двух богов – Индру и Варуну (у русских им соответствуют Перун и Велес). «Поминки» (от «помнить», «вспоминать») христианским интернационалом (призывавшим забыть мать, отца: «враги человеку – домашние его», Матф.10.36; предлагавшим даже не предавать отца погребению, Матф. 8. 22) вначале запрещались, осуждались, но, поскольку истребить этот дохристианский ритуал в течение двух тысяч лет не удалось, его оставили, приспособив под «христианский». Поминание едой – дохристианский обычай («исти» на санскрите жертва, еда). Церковь вынуждена под огромным давлением народа принять и разрешить еду на поминках.

Образ «отца-пастуха» всего мира взят из «Ригведы». Из религии индоевропейцев шумер взято слово «пасха», где оно первоначально означало: восстание из пепла, существовал шумерский праздник восстания из пепла, возрождения, спасения – праздник циклического времени, солнца. Это слово переняли евреи, а от них – христиане, но те, другие и третьи вкладывали разный смысл в понятие «пасхи».

Нет числа древнейшим понятиям, словам, ритуалам, которые христианство присвоило себе. Даже латинское слово «месса» произошло от латинского дохристианского слова «messis» – урожай, подношение; а римский праздник сбора урожая назывался «мессия» – ежегодный посланник солнца, помогавший плодам вызреть. При этом носителей индоевропейских языков и древних верований христиане продолжают изображать как врагов, и врагов примитивных. И хотя от дохристианских представлений о вере остались одни «клочки», не всегда ясные понятия, порой темные, утраченные смыслы, разрозненные названия, – вытаптывание уже унифицированной, утрамбованной интернационалом национальной почвы индоевропейцев, в том числе и нашей, русской, продолжается. Наиболее огорчительно то, что это делается «руками» (устами) самих доверчивых (повторяющих бездумно, по инерции, якобы не подлежащие сомнениям слова осуждения «язычников») русских и славян.

Слово «язычество» в древности не существовало (его начали употреблять еврейские библейские пророки). Ни один дохристианский индоевропейский и какой-либо другой народ себя «язычником» не называл. Вера протоиндоевропейцев очень укорененная. Ее называли просто «вера», «вера в Бога», «наша вера», «отеческая вера». Как в «Ригведе»:

С Верой огонь зажигается,

С Верой возливается жертва,

Веру на вершине счастья

Мы выражаем (своей) речью.

Приятным, о Вера, для дающего,

Приятным, о Вера, для желающего дать,

Приятным для дружелюбных жертвователей

Сделай это сказанное мною!..

Веру почитают боги

(И люди,) приносящие жертвы, хранимые Ваю,

Веру – с сердечной склонностью.

С помощью Веры находят добро.

Веру рано утром мы призываем,

Веру – около полудня,

Веру – при заходе солнца…

Предки индоевропейцев не задавались мыслью, какая у них вера. Ведь тогда для них она была одна. Это сейчас появилось множество «вер», направленность которых надо квалифицировать. Рыбаков писал: «Греческое христианство застало в 980-е годы на Руси не простое деревенское знахарство, а значительно развитую… культуру со своей мифологией, пантеоном главных божеств, жрецами и, по всей вероятности, со своим… летописанием 912–980 годов». Как же «квалифицировать» теперь единственную, неповторимую Веру протоиндоевропейцев? Я ее называю дохристианская вера (по времени существования).

Уничижительный собирательный термин «язычество» использовался воинствующим христианским интернационалом еще в первые века христианства, чтоб клеймить врага (то есть наших пращуров и пращуров всех других народов), чье место он планировал занять. Политтехнологии придуманы не вчера!.. Слово «язычество» можно сравнить с позднейшими политическими ярлыками: «панславизм» – вымышленный славянский шовинизм, которого в России, во всяком случае, никогда не было и нет; «раскольники» (для староверов; хотя в действительности раскольником был Никон); «царизм» (для дореволюционной России); «опиум для народа» (для самих христианских интернационалистов); «красно-коричневые»; «националисты»; «шовинисты»; «фашисты» и, наконец, «враги народа». То есть «язычники» читай «враги народа». Так называемых «язычников» обвиняли в том, «что у них религия без Бога», повсеместно называя их «безбожниками», и это при том, что только одна «Ригведа» представляет собой три тома гимнов богам и Богу. И каких гимнов!!! Редкие молитвы могут сравниться с ними в поэтической и магической силе творческого потенциала слова и информационном богатстве сведений о космическом лоне Бога, которого люди прозрели «в сердце своем».

«Язычников» обвиняли, что они «поклоняются твари вместо творца». Но почему «вместо», а не «и»? Ведь дохристианские народы поклонялись всему сущему: и творцу, и творению его (в котором тоже Бог). Новгородский архиепископ Макарий писал Ивану Грозному в 1534 году: «Суть же скверные мольбища их: лес и камение и реки и блата, источники и горы и холмы, солнце и месяц и звезды и езера. И проста рещи – всей твари (всему существующему) поклоняхуся яко богу и чтяху и жертву приношаху кровную бесом – волы и овцы и всяк скот и птицы…» Что же здесь возмутительного, если люди любят все сущее?! Нельзя же уничтожить все?! Вырубить рощу несложно, но солнце?! Здесь, как и всегда в христианских устах, «мольбища» (слово уничижительной характеристики) дохристианские – «скверна», а христианские то, что надо. Жертвы дохристианские «бесовские» и «кровные», а христианские жертвы – какие надо. А «вся тварь» (сотворенное) как будто и не богом созданное. Постное, обуженное христианство, направленное на идеализацию мучеников и скудость жизни аскетов, не смогло не только вместить в себя, но понять, принять многообразие и «цветущую сложность» дохристианской веры, предпочитая ее отвергнуть, не вникая в особенности. За сим следовала демонизация непонятного и непонятого, мощного явления дохристианской веры.

Разнообразие, например, календарных обрядов славян – следствие громадного ареала расселения (с климатическими особенностями, где времена года смещались, что давало многообразную вариативность обрядов); или языковых особенностей (сотни метафор языков обозначали порой одно и то же понятие). Например, в одних русских местностях совсем не знали Купалы, зато в это же время праздновали Ярилин день (Ярославская, Тверская, Казанская губернии), коловорот, а в иных местностях знали то и другое и третье. Самая большая вариативность отдельных обычаев, принадлежавших одному народу, наблюдается у русских, имеющих самый обширный ареал расселения. Но кому это интересно?! Безродный интернационал – будь он христианским (всех конфессий и сект), коммунистическим, демократическим, общечеловеческим («общечеловеческие ценности»), масонским, евразийским, «русским космизмом» и так далее – всегда испытывал патологическую ненависть к породистым людям. Ими могли быть отнюдь не только дворяне, царские династии, но и (в большей массе) крестьянские, купеческие, казачьи, воинские роды, ремесленные. Чего стоят «палех», «хохлома», «гжель», вятские кружева, оренбургские платки, творения бесчисленных каменных дел мастеров, столяров, плотников, печников!

В книге академика О.Н. Трубачева «В поисках единства» написано: «Языческий сначала значило «народный» (ведь язык – это также и народ)». Как народный определение этого слова и у Даля. Когда в начале XIX века говорили о нашествии в Россию Наполеона «с двунадесятью языками», тогда уже имели в виду, что «язык» – метафора понятия «организованная нация».

Каждый род имел свой язык – наречие, которое подделать нельзя. Иностранцу постичь все его мистические смыслы, многослойность-многозначность почти невозможно. Поэтому «инородное тело» пришлого человека в любом роду-племени было сразу узнаваемо даже несмышленым ребенком. Не только за самобытность ненавидел интернационал языки («язычников»). В древнем сознании соединялись понятия язык – «лингва» (сравните: «лингвистика») и «лингам» (мужской репродуктивный орган, передающий одни и те же гены, создающий семью, род, родню, народ, племя, то есть опять же – говорящих на одном языке). Плотное духовно непроницаемое ядро породы (и «лингвы» и «лингама») для безродного интернационала, перекати-поля, не имеющего корней, представляло единую национальную силу, владеющую мощным коллективным духом, объединенную общей кровью, корнями предков и ветвями потомков, имеющую, наконец, обширную благодатную землю. Этой силы христианский интернационал, боровшийся за площади паразитирования, боялся больше всего, окрестив ее «язычеством» («врагом народа»); приписав «язычеству» – совершенно неоправданно и несправедливо! – бездуховность (хотя духовность – понятие доконфессиональное, существовавшее с древнейших времен), плотскость (подменяя этим бранным, в глазах христиан, словом естество и гармонию, предполагающие и душевность, и многогранную духовность). Не плотскость, а одухотворенная божественная любовь, продолжение и нравственное воспитание рода в традициях праотцов – вот что важно было для наших предков. Для них важно было многократное повторение своего – и Божьего! – лица; сохранение своего – и Божьего! – языка.

Омерзение и к лингве (языку), и к лингаму – символам сильного рода, имеющего не только физиологическое естество, но и мощный духовный мистический ареал; к обрядам, обычаям предков – заставляло христианский интернационал фальсифицировать дохристианские верования, сводя сведения об образе жизни наших пращуров к животному блуду, называя любовь «грехом», загоняя ее во тьму ночи, а жертвы Богу опошляя до предела, заодно пиная и созданных в своем воображении «язычников».

НИКАКИХ «ЯЗЫЧНИКОВ» НИКОГДА НЕ БЫЛО!

Афанасьев корректно охарактеризовал дохристианскую веру: «поэтические воззрения славян на природу» – это поэзия (в том числе и поэзия имен богов и духов, названий космических и стихийных явлений), разлитая в восприятии мира природы, которое несет славянское самосознание. Прекрасно это сформулировано у Клюева: «Природы радостный причастник». Дохристианская Вера во всем мире существовала три миллиона лет – с начала поклонения предков первобытного человека огню. Христианству (во многом вторичному) всего две тысячи лет, на Руси – одна тысяча. Но оно утверждает, что от него все и пошло, а до того было невежество, мрак, скотство. Также и большевики стояли на том, что история началась с 1917 года, а до того был невежественный царизм, повсеместная неграмотность, «мракобесие» церкви. История повторяется.

Никто не желает замечать, что часто употребляемая формула в оправдание христианства: «нет ни эллина, ни иудея» – давно устарела и обнажает лживость предполагаемого интернационального равноправия, ибо эллина, как народа, нет уже более двух тысяч лет, а иудей жив… Где же в интернационале равенство?

Академик О.Н. Трубачев, который очень переживал то, что с утратой отеческой Веры, пришествием, как он считал, «революционным», в мир славян разных конфессий поздних религий, произошел и разрыв славянского единства, писал: «В наше время, столь характерное острыми дефицитами, ДЕФИЦИТ ЕДИНСТВА, возможно, один из самых острых».

Он анализировал наступление христианства на Русь: «… Прежнюю веру отцов, выраставшую как бы из земли, вечную и ниоткуда не пришедшую, «свою», сменила книжная вера, христианство, не сразу укоренившаяся даже в городах, а в села, остававшиеся дольше языческими, новая вера пришла еще позже. Но в языке постепенно обесцениваются все более или менее оценочные слова; когда масса простого народа стала официально христианской, само обозначение христианина тоже оказалось «сосланным в село», словно вслед за язычниками первых времен, потому что в своей народной форме – крестьянин — слово стало названием рядового земледельца. Случай этот довольно оригинальный, так как из всех языков народов, охваченных христианизацией, как будто только в русском обозначение христианина превратилось в обозначение землепашца, потеснив исконное славянское селянин (в украинском и белорусском крестьянин по-прежнему называется древним словом селянин). Что-то отдаленно напоминающее историю русского слова крестьянин произошло с аналогичным исходным обозначением во французском языке (cretin – «слабоумный человек, кретин, идиот», в сущности, народная форма от латинского cеristianus «христианин»)…

У гонимого язычества путь был один – сначала на окраины Руси, потом – в уголки людских душ, в подсознание, чтобы там остаться, видимо, навсегда, как бы мы ни называли это – суеверием, пережитками или пережитками пережитков, как бы мы ни игнорировали все эти виды двоеверия. Не считаться с ним – напрасное занятие, ибо в двоеверии открывается своего рода отрицательная преемственность, то есть единство культуры. Конечно, говоря о единстве русской культуры, мы подразумеваем более высокое содержание и более фундаментальную преемственность… Мы говорим о неразрывности культуры в понимании Джона Бернала: «Древняя культура влияет на современную через посредство неразрывной цепи традиций, лишь последняя часть которой является письменной традицией». Таким образом, устремив вначале свои мысли к «тысячелетию русской культуры», мы отнюдь не хотели этим сказать, что русской культуре исполняется 1000 лет и – ни одним годом больше: это попросту невозможно. Историю русской культуры нельзя начинать с крещения Руси, как и выводить ее из Византии. Это можно делать, лишь не видя (или не желая видеть?) ее собственных корней. Отводя сразу упрек в голословности и одновременно выражаясь по необходимости кратко, я скажу о том, что понимаю под собственными корнями русской культуры: выработанную всем предшествующим славянским и индоевропейским языковым и общекультурным развитием систему достаточно высоких религиозных и этических понятий, выраженную в соответствующей исконной терминологии. Наугад взятая фраза из церковного богослужебного обряда – «створим требу господеви и богови нашему» – вся состоит из еще языческих по своему происхождению терминов, как, в общем, верно сказано у известного нашего исследователя славянского и русского язычества Б.А. Рыбакова… не на месте пустом и диком был выстроен величественный христианский храм.

Новая вера не только искореняла и истребляла все нехристианское, она умела проявлять гибкость, искать и быстро находить, на что опереться в старом сознании, в старом языке народа. Очень мудро был не отменен, но бережно использован прежний религиозный лексикон. Я думаю, что этот опыт древней христианизации вообще заслуживает изучения как удачный сам по себе, в противоположность всякого рода начинаниям более новых времен, которые как будто старались отличиться, прежде всего, переименованиями и введением новой терминологии, что всегда только отвлекает внимание от изменений по существу. Мне, конечно, могут возразить, что новая книжная вера принесла с собой лавину новой, греческой церковной терминологии, и все же это не самые частотные слова. Составители древнерусского словаря XI–XIV вв. подсчитали, что в древнейших русских более или менее светских (не богослужебных!) текстах не менее 10 000 раз употребляется слово бог…. А слово бог было дохристианского, глубокоязыческого происхождения.

Даже без специальных подсчетов, думаю, позволителен вывод о ядерном, базовом и наиболее частотном употреблении терминов, взятых христианством у старого, дохристианского культа: святой, вера, бог, рай, дух, душа, грех, закон и некоторых других. Отныне то, что веками и даже тысячелетиями служило старой вере (например, слово бог…), стало служить новой вере во Христа….

Изображать, что смена религий прошла мягко и безболезненно, нет причин. Старые боги сами не уходили, их свергали, били, топили, о чем имеются исторические свидетельства. Трогательно, однако, что, при всей резкости, революционности смены язычества христианством на Руси, как и во всем славянском мире, сопровождавшейся разорением прежних святынь, идею святости и само слово святой уходящее язычество передало христианству. Прежняя вера только потом была изобличена как суеверие… древние наши предки-язычники сами себя и свою веру, разумеется, не называли язычниками, язычеством, суеверием…. Все обличительное именословие родилось в борьбе….

Выходит, единство было и ушло вместе с единоверием – древней верой – обожествлением всех сил природы, а победившее христианство оказалось ввергнуто в изнурительную и бесконечную борьбу с двоеверием, так никогда и не закончившуюся, поскольку никому не дано до конца изжить языческих леших из наших лесов, а домовых – из наших домов.

Но раскол прежнего единства высвечивает тонкие и вместе с тем прочные нити, которые продолжают связывать воедино всю русскую культуру.

Так, нельзя пройти мимо того курьезного факта, что новая христианская вера, уготовавшая рай только для собственных праведников-христиан (и, наоборот, ад – для упорствующих язычников), сама переняла слово рай у язычников-нехристиан…

После сказанного, может быть, станет яснее тот многим известный и сердцем понятный феномен большей светлости и даже веселости нашего православного христианства и русской православной христианской архитектуры в сравнении, скажем, с католичеством Западной Европы и его храмами. Причина может корениться в том (как нам это теперь подсказывает язык), что духовной культуре древних славян была чужда мрачная идея посмертного возмездия.

Нередко даже в тех случаях, когда христианство привносило совершенно новое религиозное понятие, оно обращалось к существующему древнему лексическому и идейному фонду славян. Так, идея и образ душевного спасения и бога как душевного спасителя, очевидно, неизвестные дохристианскому… мировоззрению, получили выражение в первоначально пастушеской, скотоводческой лексике древних славян: спасти (съпасти) – это ведь, в сущности, «пасти (домашний скот)», то есть первоначально «охранять и кормить», отсюда же спаситель (съпаситель), в христианской письменности – об Иисусе Христе, также спас (съпасъ)…»

Олег Николаевич Трубачев очень тактично характеризовал преемственность культур – дохристианской и христианской.

Однако само христианство никакой преемственности в этом плане видеть не желает. А уж о тактичности нет и речи – только запрет и брань….

Вплоть до конца ХVIII – начала ХIХ веков (в 1800 году открыто «Слово о полку Игореве») все дохристианские сочинения на Руси были запрещены правящим идеологическим режимом христианского интернационала. Упоминания «языческих» богов не дозволялись, если только эти боги не поносились всевозможным образом и не топтались – в который раз! – идеологическим башмаком. На славянской дохристианской вере лежал густой слой пепла, зола времен…

За истекшее тысячелетие нас приучили считать, что предки «язычников» были отсталыми, а предки христиан передовыми, продвинутыми. Что пращуры-«язычники» были глупыми, а предки христиан умниками. Предки «язычников» – якобы «кровожадными», а предки христиан – «агнцами» на закланье, смирными, богобоязненными, мучениками. «Язычество» плохое, а христианство – свет.

Еще в начале «просвещенного» ХIХ века научное исследование А.С. Кайсарова «Славянская и российская мифология» (1804) должно было быть написано русским человеком на немецком языке, переведено немцем на русский, и только когда получило статус «перевод с иностранного» – разрешено цензурой для печатания в типографии Московского университета (1806, 1810) небольшим тиражом. В течение почти 200 лет это был единственный в России (хотя краткий и недостаточный) словарь славянских мифов. XIX век дал миру братьев Киреевских, Афанасьева и других исследователей славянских древностей, обратившихся, наконец, к истокам народности.

Принято думать, что о славянских дохристианских богах ничего не известно. На самом деле так считают лишь те, кому лень открыть и прочесть книги или журнальные статьи археологов, этнографов, историков, языковедов, лексикографов, ученых, занимающихся ономастикой, топонимикой, нумизматикой, расшифровкой древних надписей и текстов. А ведь эти ученые уже не первое столетие работают над разгадками славянского мировоззрения. Шеппинг в середине ХIХ века защищал народные обычаи: «…Многим покажется странным изъявление сожаления о том, что цивилизация с каждым днем более и более сглаживает суеверные осколки язычества…. Но тем не менее мы скажем прямо: да, жаль нам постепенно исчезающих празднеств, обычаев, поверий и преданий, веющих такою могучей народной фантазией и такой свежей, самобытной жизнью нашей старины… Во времена язычества религия обнимала собою все способности и дарования человеческого ума, все таинственные познания его наблюдательного изучения природы, все занятия и заботы ежедневной жизни человека. В область религии входили: мудрость и красноречие, поэтическое вдохновение и вещая сила очарования и познания будущего; ею осенялась справедливость суда, врачевание болезней, плодоносность труда, счастье и богатство семьи… Если в обрядах народных проглядывает иногда остаток языческого… в пословице или загадке отзовется древний язык жреческой мольбы, или, наконец, в песне зазвучит имя забытого божества – неужели мы беспощадно осудим наши народные песни, празднества, увеселения за то, что в них хранится какой-то темный, самому народу непонятный, отголосок давно заглохшего мифа? Нет, эти празднества и обряды не принадлежат уже более искорененному язычеству; но они отразили на себе дух нашего народа, они слились с его древней жизнью, и вот почему они еще доныне устояли против всех гонений…»

Упорно гонимая тысячелетиями древняя вера предков продолжает жить в нашей генетической памяти. Даже в повседневной жизни нынче остались Масленица, Красная горка, Радуница, Купала, зимние Святки, Новый год.

Чтобы восстановить самобытность нашей цивилизации, надо дойти взглядом до корня ее возраста. Восстанавливая разрушенную связь времен, выстраивая преемственность тысячелетней России не только со сталинской (многотрагической фазой развития), но и с николаевской, александровской (времен Бородина), петровской, киевской, московской Русью, – надо приблизить новое открытие собственной цивилизации и в части ее дохристианского удивительно космоцентричного религиозного мировоззрения, глубокой духовности предков. Ибо духовность – доконфессиональное универсальное состояние. Так произойдет постепенное восстановление духовной ткани Отечества.

Отсутствие или иссякание энергии нации связано с пересохшими метафизическими ключами. Надо идти (искать) на глубину к историческим и духовным ключам, а не суетиться на дебилизированной политической поверхности, где все силы направлены на стирание нашего культурного кода, давление на него безмозглой масскультурой. Надо отдавать себе отчет, что, берясь изучать дохристианское мировоззрение, мы ступаем на территорию крайней сложности и специфически крайней сложности.

Вы не задумывались, почему, например, легко сосуществуют вместе интернационалы: христианский, масонский, коммунистический, демократический, несмотря на то, что в ХIХ веке масонство, а в ХХ веке коммунисты боролись с христианством за площади паразитирования в идеологической и материальной сфере; последние репрессировали и уничтожали священников, разрушали храмы и монастыри? Однако принципиальных разногласий нет. Более того, в 1990-е годы по телевидению прошел сюжет о том, как бывшие замполиты кораблей и подлодок на Камчатке переходят в священники. Сосуществуют вместе в России и различные конфессии: христианство (православие, католицизм, протестантство, староверы, григорианцы, даже секты), иудаизм (он изначально живет в организмах христианства и мусульманства и поэтому кажется внешне интернациональным), мусульманство. Они представляют разновидности интернационала. Несмотря на обрядовые различия, корни названных конфессий одни – их стыдливо называют «авраамические» (от библейского праотца евреев Авраама). А вот вместе с первоисточной верой христианство существовать не может (хотя так называемого «язычества», как веры, не было и нет, есть лишь отрывочные исторические сведения о дохристианских верованиях), оно желает существовать только ВМЕСТО веры праотцов русских и славян (а также всех индоевропейских народов), которую продолжает неправомерно называть «язычеством». Здесь фронт очевиден: с одной стороны, интеррелигии, интерпартии или политические режимы, как говорится, ворон ворону глаз не выклюет… С другой стороны, хоть и уничтоженная, преданная забвению, гонимая, но национальная, родовая, родная космоцентричная самодостаточная Вера, основанная на жизненных наблюдениях, интуиции, прозрениях, провидении; длительной, древней глубокой культуре. Ее – давно разрушенную – принято поносить, гнать, громить, порочить. Причем бездумно, просто по инерции. Русский человек в душе интернацсопричастен и чуток к лучшему в мире. Надо ли механически внедрять подавление русского самосознания интернациональным прессингом? Не вызовет ли это ответной реакции?

Есть люди, которые хотят подтянуть христианский интернационал к нацхристианству, но вряд ли этот гибрид (или химера) удачен и жизнеспособен. Христианство – вера искусственно созданная в I веке сектами христиан (не имевших отношения к Руси), импортная, чужая. К тому же вера вторичная, нивелирующая, унифицирующая культуры народов, изначально пораженная иудаизмом, или «авраамизмом» (тоже явлением поздним и вторичным), пришедшая на наши ценности – духовные, культурные, материальные – с «огнем и мечом». И как она ни окультурилась, ни выстрадалась, ни оплачена кровью и жертвами наших недавних предков, как она ни пыталась играть роль национальной декорации – всегда найдутся такие русские, которые не могут искренне полюбить чужое, в душе противятся интернационализации с «авраамическим» уклоном, а любят свое, родное. При этом я далека от мысли, чтобы отрицать или даже принижать роль христианской церкви в современном обществе: в наши непростые времена церковь хоть как-то хранит тысячелетние (не глубже) исторические традиции и хоть как-то поддерживает моральный дух в весьма проблематичном российском обществе. И хотя церковь в какой-то мере сионизирована – в ней есть немало честных порядочных русских священников, истинно духовных и верующих. Есть немало искренних, честных прихожан. К тому же в российском варианте христианского интернационала, одна из трех его частей (я говорю о внутреннем содержании историко-календарного материала) российская. Правда, эти части не равны; еврейская и греко-византийско-европейская составляющие намного большие. В каком соотношении? Сопоставьте, например, количество имен в церковном именослове: еврейских, европейских и русских (которых всего десяток-полтора) – и вы увидите соотношение. И все-таки русским есть куда пойти помолиться. И за это немногое, но важное, надо благодарить Бога.

Однако свое, родное, по вышеназванным причинам, русские люди не знают. Даже татарин Минтимер Шаймиев заметил («Завтра», № 38, сентябрь, 2007): «Мы живем в эпоху, когда национальное самосознание народов бурно растет. И мы должны понимать проблемы роста русского самосознания, которое по ряду причин отстает от самосознания других народов. Мы должны терпимо относиться к некоторым издержкам роста русского самосознания. Умная власть должна тонко соблюдать баланс национальных энергий».

Многие книги, в том числе авторов XIX века (я уже не говорю об авторах ХХ века, например об Асове, в каждом издании «Велесовой книги» присочиняющем новых богов, о других легковесных изданиях стиля «фэнтези») Сахарова, Максимова (которых не включаю в свой список литературы) и иных нынешних, вторящих им авторов, никакой «славянской мифологией» назвать нельзя. Будет вернее охарактеризовать их собранием христианских суеверий и народных календарных примет XIX века. В книгах Сахарова, Максимова больше «нечистой силы» христианского тысячелетия и темных накруток, нежели сведений о солнечных богах славянских народов, их мощной энергетической природе, помогавшей нашим пращурам выстоять в труднейшие эпохи. Славянская вера в новейших изданиях часто «перепутана» с христианской мифологией или вообще подменена христианскими суевериями. Один из словарей – «Славянская мифология от А до Я», выпущенный под патронажем покойного Н.И. Толстого (таковы же и «Славянские древности»), утверждает, что герой славянской мифологии Иуда. Иуде, в книге якобы по «славянской мифологии», посвящена обширная статья. На полном серьезе!.. В иных изданиях кощунственно называют (имея в виду современный негативный акцент этого слова) статуи, изваяния наших богов «идолами»; обрядовые действа «игрищами», «сборищами», а то и похлеще (вроде шабашей ведьм). «Нечистая сила», «вампиры», «ведьмы», «вурдалаки», утопленники и прочая нечисть христианского тысячелетия продолжают заполнять все новые и новые коммерческие издания под видом славянской мифологии. Хотя вампиров в славянской мифологии никогда не было. «Шабаш» слово еврейское, означает «саббот», «суббота»; евреи традиционно празднуют субботу, а все индоевропейские народы воскресенье – солнечный день; явление «шабаша» сатанинское. К славянам никакого отношения не имеет. Но кого это интересует?!

Происходит процесс «комчванства» нового образца. Если коммунистическое чванство – забвение и оплевывание прошлого, то коммерческое чванство – сбор мусора и лжи эпох и продажа этого всего как ценного. В результате (пример!) наши дети воспринимают имя «Афанасьев» не как исследователя поэзии русской души, а как пиво; «Ладу» не как богиню, кощунства с которой плохи, а как не высшего класса автомобиль – нечто посредственное, безликое. Святыни обесцениваются. Инфляция эта проводится не по первому кругу.

Между тем славянская отеческая вера во многом и сейчас остается для нас «белым пятном». Ибо до сих пор божество мужского семени Ярило называют богом солнца (хотя как эпитет солнца употребимо). Мало кто знает, чем Ярило отличается от Костромы. Имя бога солнца не знают. Бог солнца славян – Хорс – путается с солнечными богами вообще, например с Дажбогом. Мало кто знает, что означает слово «Коляда». Баба Яга, Бес (Бэс), Кащей, берегини «ходят» в злых ведьмах-ведьмаках или самой отъявленной нечисти. Это не так!.. Но кого это интересует?! По инерции на «язычество» «сливается» весь сатанизм, суеверия христианства, ересь сект, преступления безумцев, маньяков и негатив любого толка… Издан даже (М., 2000) фискальный справочник в трех томах: И. Куликов. «Новые религиозные организации России деструктивного оккультного и неоязыческого характера». Но кого интересует, что это «деструктивное» виртуальное сборище никакого отношения к дохристианской вере славян не имеет?! Что это скорее современное актуальное собрание врагов церкви?! Зачем же непонятую христианами дохристианскую веру приплетать ко всему негативному?! Клевета, несправедливый навет никогда не проходят даром.

Почти ни в одном словаре русского языка вы не найдете происхождения-толкования древних слов: «Коляда», «ступа» (если не иметь в виду бытовой предмет), «кремль», «хоругвь», «хор», «харя», «храм», «календы», «календарь», «хронология», «царь», «скандал», «свара», «сваха», «свадьба», «гон» (у животных), «артикул», «артачиться», «кривичи», «скоморохи», «безалаберный», «амба», «панический страх», «манить», «обман», «вякать», «речь», «речение», «изречение», «речка», «река», «якшаться», «хлябь», «расхлябанный», «хлипкий», «охальник», «охалить», «рачительный», «несуразный», «ситный», «сито», «кутья», «гак» («с гаком»), «рать», «рота», «рита», «шамать», «шаман», «шушун», «вена», «пуга», «год», «май», «куранты», «курсор», «курган», «холм» (кельм от коло – круглый), «чертог», «навь»; «Калка», «Каяла», «Сафат-река», «Сура», «Кама», «Амур» (у нас больше известные как названия рек) и других. Многие языковеды и не догадываются, что приведенные слова – отмифологические, укоренено-русские, а иные общеиндоевропейские с санскритскими корнями.

Это все интересные подробности, из которых славянская мифология и состоит. Но многие не знают не только подробностей, но даже наиболее важных направлений верований древних славян. Например, того, что авраамические новейшие религии и буддизм (примерно того же периода), говоря современным языком, представляют собой «биографии» и идеологию одного человека или человекобога (Христа, Магомета, Будды). А дохристианская вера индоевропейцев, в том числе и славян, как их части, космоцентрична, включает весь космос, природу и человека как часть их. И не надо забывать о равночтимых «двух путях» дохристианской веры в богов и предков. В то время как, например, христианский интернационал изначально предлагал предков «опустить», «забыть», верить только в Христа. Лишь упорному вековому сопротивлению простых людей удалось отстоять поминание в церквях умерших, поминание едой – тоже дохристианский обычай. Отсюда происходит непонимание самого существа предмета. Без знаний и глубокого религиозного чувства не постичь традиционной мудрости наших предков. Надо старых богов, а это, как правило, еще и предки наши, освободить от клеветы и наветов позднейших политических эпох. Деисториософизированный человек, человек, из которого вытравлено все историческое, в котором погашен «огонь истории», – цель современных глобалистов, ибо таким человеком легче управлять. Легче управлять потребителем и обществом потребителей (потребоман вненационален, он – антигражданин), для которых показатель устраивающей их жизни не ценности предков (сейчас говорят даже о «болезни ценностей») – этичность поведения, духовность, жертвенность, ответственность, а иерархия потребностей: легконагуливаемый жирок, дешевый алкоголь, доступные наркотики, отсутствие принуждения к труду и смысла труда, криминальная вольница и вседозволенность, приобщение к низкой, будничной, но праздничности.

У каждого человека есть языковая и смысловая генетическая память, в которой «записаны» основные понятия самосознания предыдущих поколений. Нынче современная волновая генетика объясняет, как из поколения в поколение передаются высшие человеческие способности, записанные на молекулах наследственности ДНК. Слово – универсальный способ фиксации духовного состояния общества. В нас сокрыты и всегда находятся те слова, понятия, которые произносили наши предки в разговорах, песнях, молитвах, заклинаниях, загадках и прочем. Когда эти понятия «вспоминаются», развиваются, поддерживаются – человек живет по законам предков, находит свое предназначение на земле и передает опыт потомкам. И наоборот, если он пытается заглушить эту память неестественным образом жизни, то его наследственные способности сворачиваются, он деградирует, ухудшает наследственные программы своего народа.

Эта опасность «живет» рядом с русским человеком давно: все последнее тысячелетие и особенно – последнее столетие. В России уже много лет внутренние и внешние интернациональные силы пытаются лишить народ основополагающих понятий, которые хранятся в памяти предков, тем самым обрекая русский народ (а с ним неизбежно и другие народы России) на вырождение и ассимиляцию. Из истории, литературы, учебников, СМИ, вообще из обращения изъяты некоторые понятия, формирующие, поддерживающие национальное самосознание. В древности это были идеи служения Богу, предкам-потомкам, традициям, природе (рациональное хозяйствование; например, в русских деревнях никогда не было свалок-мусорок, канализации, не потому, что люди были отсталые, а потому, что этого не требовалось: все отходы шли на корм животным, топку, удобрения; не было излишков товаров, а значит планирование оказывалось идеальным). В итоге поколения и поколения оказались в чужой идеологической, а частично и языковой среде, в чужом обществе. Русские люди живут в постоянном конфликте с окружающей действительностью и с самими собой: в них заложено одно, а кругом происходит совершенно другое, к которому они не могут приспособиться или не могут приспособиться без потерь.

Не меньший стресс вызывает и то, что русские иногда не узнают себя в своих потомках. Кроме того, что детей рождается мало, – сознание этих детей растерзано чужими и чуждыми ценностями. Такой конфликт подрывает здоровье и духовные силы людей, провоцирует болезни, преждевременную смерть. Нравственный кризис в обществе обширный и затяжной. При этом чаще говорят о плохой экологии, имея в виду природную окружающую среду (что верно, но лишь частично); в первую очередь отравлена среда обитания духа; искажено или вовсе заблокировано информационное пространство. Благодатная «рука» культуры предков перестала полагаться прямо на головы потомков, передавая таким рукоположением нематериальные ценности духовных накоплений многих поколений.

Конфликт этот по-своему переживают и люди младшего поколения. Их наследственные программы подавлены средствами массового оболванивания. Поэтому они тоже испытывают стресс, но на подсознательном уровне. Они беззащитны против фальшивок, соблазнов нынешней обстановки, легко поддаются на примитивные приманки, начинают предаваться смертельно опасным удовольствиям – моде на жестокость, наркомании, пьянству, разврату, жажде обогащения любой ценой, впадают в компьютерную, игровую зависимость. Нарушая заветы предков, молодые люди невольно попадают под проклятие, начинают уничтожать самих себя. Как следствие – на современных кладбищах все больше могил молодежи; могилами наших девушек, проданных в рабство, усеяны кладбища многих стран мира. Нельзя безнаказанно предавать веру, культуру, традиции предков. Надо постараться понять и принять наших праотцов такими, какими они были; вернее, какими бы они ни были: славными своими деяниями и прозрениями или запятнанными позором (разные люди к такому позору относят то междоусобные войны, то «кровожадность» жертвоприношений или что-либо другое, однако не более худшее, чем мы видим в современном мире). Без них не было бы нас. Надо помнить об этом и не отрекаться от праотцов. Это недостойно потомков основателей великих цивилизаций индоевропейцев. Предки неподсудны. Надо гордиться одними и стараться искупить ошибки других, при этом не теряя прочной связи с корнями. Один из многих способов достижения этого – хранить родословную (знать, хоть в какойто доступной мере, генеалогическое древо), не быть Иванами, не помнящими родства.

Исследования этнопсихологов последних лет показали: чуждая культурная среда (например, англоязычная: ранние – раньше пятого класса – уроки английского, песни на чужом языке, компьютерные команды и так далее) угнетающе действует на все способности ребенка, даже на его физиологическое развитие. Пример можно привести из жизни русских эмигрантов первой волны (воспитанных на родине). Они и за рубежом прославили свое имя, среди них было много талантов и даже гениев, но их дети, внуки, выросшие в чуждой среде? Где они, где их таланты? Видно, что род русских эмигрантов деградирует и растворяется в чужой языковой и культурной среде. Выходит, предательство (хотя бы и не по своей вине) веры, традиций, памяти предков неизбежно делает человека глупым, болезненным, малодушным. И наоборот, следование заветам предков полезно для здоровья, ума и души, высокого интеллекта, нравственной чистоты, жизненного успеха, для потомства. Это известно тысячи лет: «чти отца и матерь твою, да благо ти будет и долголетен ти будеши на земли».

Чаяния мои понятны: надо стереть пыль и «засиженные» вредоносными «насекомыми» – идеологами последних эпох – места в индоевропейской и славянской мифологии – слое древнейшей истории человечества. Эта история спрессовалась в сознании (и подсознании) наших пращуров, своим давлением сгустив, спрессовав и тысячелетия – время долгопротекавшее (в отличие от нынешнего летящего времени). Действия мифов удалены на труднодоступный период времени. От этого они не перестали существовать.

Герои древних мифов удивительны – они боги, родня богов; они наказывающие; они прощающие, милосердные, помогающие. И вместе со всеми они испытывают неумолимые законы судеб, законы космоса, законы Бога-создателя. Как всю эту необъятность постичь нам с нашим нынешним усредненным сознанием? Как восстановить величие мировоззрения предков? Как изврачевать экологию духа, вернуть любовь и благодать космоса и природы человеку? Как восстановить национальное самоуважение и внутриэтническую консолидацию славян, русских?

Надо приняться за серьезные исследования славянской цивилизации и культуры от их истоков, принеся этой идее нашу глубокую симпатию. Мы должны отказаться от мнимой свободы, не знающей границ и изъятой из всякой органичной связанности, связав ее ярчайшим смыслом существования человека в цепи поколений своего рода и народа, снимающего собой всю необъятность Вселенной. В религиозном отношении сейчас мы остаемся во многом слугами чужих идеалов. Глубочайший родник нашей сущности настолько замутился, что все размышления, даже в независимых умах, почти никогда не достигают истинной ясности, доверенности и творческой силы национальной глубины. Сложность в это добавляет непростая абстрактная, космоцентричная древняя религия славян.

Множество древних книг, записей, надписей индоевропейских народов не переведены на русский язык или переведены через посредства других языков (как, например, «Упанишады»), или переведены не славянами, людьми с другим сознанием, иногда враждебным, иногда безразличным, холодным. Надо собрать древние знания по векам и народам, перевести это богатство на русский. Недостающие утраченные фрагменты славянской веры можно и нужно реконструировать. Мы восстанавливаем по фрагментам костей облик динозавров, живших 170 миллионов лет назад, можем восстановить и прошлый славянский мир.

Предки оставили нам все: и древнейший на земле язык, и веру, и культуру, основы нравственного сознания (совесть).

Надо только всмотреться в начертания, вслушаться в звуки коренных, родных слов, в смысл дошедших до нас речений. При внимательном рассмотрении археологических находок, трудов наших поэтов, ученых, искусствоведов мы все увидим, услышим, поймем, испытав чувство поражающей новизны. Все откроется, как цветок папоротника в купальскую ночь. «Золотой век» угадывается нами не в прошлом, он отчетливо виден в будущем, при условии немалого труда по возрождению нового человека, который способен будет решать проблемы, выдвигаемые перед ним грядущей историей. Ценности прародины и древних предков должны стать для нас абсолютным центром отсчета, а все синтетические чужеродные эрзацы уйти в небытие.

Александра Баженова

Список основных сокращений, принятых в словаре

авест. – авестийский

акад. – академик

АН – Академия наук

аккад. – аккадский

англ. – английский

араб. – арабский

Арханг. – Архангельская область

Афан. – Афанасьев А.Н.

балк. – балканский

балт. – балтийский, балты

бас. – бассейн

Белор. – Белоруссия

блр. – белорусский, белорусы

бескид. – бескидский

болг. – болгарский, болгары

б. ч. – большая часть, большей частью

босн. – боснийцы, боснийский

букв. – буквально

вар. – вариант

вед. – ведийский

в., вв. – век, века

верх. – верхний

в. – луж. – верхнелужицкий

в. – полесск. – верхнеполесский

визант., Визант. – византийский, Византия

в кр. – в крещении

возв. – возвышенный, возвышенность

В. – восток

вост. – восточный

втор. – вторая, второй

вып. – выпуск

выс. – высота

вят. – вятский, – кие

га – гектар

Герм. – Германия

герм. – германский

г. – год

гг. – годы

гл. – глава, главный

гор. – город, города

гос-во – государство

грек. – греки

греч. – греческий

гр. – группа

губ. – губерния

дл. – длина

дом. – домашний

драг. – драгоценный

др. – греч. – древнегреческий

др. – инд. – древнеиндийский

др. – перс. – древнеперсидский

др. – прусск. – древнепрусский

др. – русск. – древнерусский

древ. – древний, древнейший, древность

Др. мир – Древний мир

Др. Греция – Древняя Греция

Др. Русь – Древняя Русь

др. – другой, другие

евр. – еврейский

европ. – европейский

егип. – египетский, египтяне

ед. – единица

ед.ч. – единственное число

еп. – епископ

ж. – журнал

зал. – залив

зап. – западный

изд. – издательство

инд. – индийский

и.-е. – индоевропейский

ир. – иранский, иранцы

ист. – история, исторический

ит. – итальянский, итальянцы

кв. – квадратный

кг – килограмм

км – километр

кн. – князь, княгиня, княжеский, княжество

ковен. – ковенский

кол-во – количество

кон. – конец

коп. – копеек

куб. – кубический

лат. – латинский

лтш. – латышский

л. – лет

лет. – летопись

лит. – литовский, литовцы

л. – лицо (1-е лицо и т. д.)

мес. – месяц

м – метр

мІ – метр квадратный

мг – миллиграмм

млрд. – миллиард

млн. – миллион, миллионов, миллионы

мл. – младший

мифич. – мифический

мифол. – мифология, мифологический

мн. – много, многие, множество

мн.ч. – множественное число

м. б. – может быть

м. – море

мт. – митрополит

назв. – название

нач. – начало

н. э. – наша эра

нем. – немецкий, немцы

н. – луж. – нижнелужицкий

ниж. – нижний

обл. – область

обр. – образовано, образовалось

оз. – озеро

ок. – около

окр. – окрестность

опред. – определенный

осн. – основной

о., о-ва – остров, острова

отд. – отдельный

отн. – относится, относящийся, отношения

перв. – первый

перен. – в переносном смысле, перенесенный

перс. – персидский

пл. – площадь

полаб. – полабский

полесск. – полесский

пол. – половина

п-ов – полуостров

польск. – польский

пос. – поселок

проч. – прочий

прусск. – прусский

разл. – различные

р-н – район

р., рр. – река, реки

рим. – римский (-кие, – кая, – кое), римляне

род. п. – родительный падеж

рукоп. – рукопись, рукописи

русск. – русский, русские

санскр. – санскрит, санскритский

см – сантиметр

сб. – сборник

С. – север

сев. – северный

С.-З. – северо-запад

С.-В. – северо-восток

с. – село

серб. – сербы, сербский

сербохорв. – сербохорватский

сер. – середина

сканд. – скандинавский

слав. – славянский, славяне

слвц. – словацкий

словен. – словенский

см. – смотри

совр. – современный

сост. – составитель

соч. – сочинение, сочинения

ср. – сравни

ср. – век. – средневековый

среднеперс. – среднеперсидский

средн. – средний

Срезн. – Срезневский

ст. – слав. – старославянский

ст.ст. – старый стиль

ст. – статья

с.-х. – сельскохозяйственный

т. д. – так далее

т. о. – таким образом

т. к. – так как

т. н. – так называемый

терр. – территория

т. е. – то есть

т., тт. – том, тома

т. п. – тому подобный

т – тонн

тыс. – тысяча, тысячелетие

у. – уезд

ук. – указанный, указание, указывает, указано

Укр. – Украина

укр. – украинский

ул. – улица

уп. – упоминается, упоминание

франц. – французский

хет. – хеттский

хорв. – хорватский

христ. – христианин, христианство, христианский

хр. – хроника

центр. – центральный (-ная, – ное)

ч. – часть, частично

четв. – четверть

чех. – чехи

чеш. – чешский

шир. – ширина

энц. – энциклопедия

Ю. – юг

Ю.-В. – юго-восток

Ю.-З. – юго-запад

юж. – южный, южнее

юж. – слав. – южнославянский

яз. – язык

Реконструкция славянской мифологии по индоевропейским источникам

Словарь

АВЕСТА – одна из древнейших книг и.-е. (а конкретно – ир. ариев, чья прародина, вместе с индо-славами, была вначале в Приполярье, с наступлением ледников перекочевала на материковые евразийские просторы. Там, широко расселившись и прожив несколько тыс. лет, потомки ариев создали Персидское, а затем Иранское государства). А. написана на терр. России и этим особенно ценна для нас; интересна не столько религиозным учением Зороостра (среди русск. и слав. оно не популярно и почти не известно), сколько находящимися в ней сведениями об общей прародине и.е.; пути их от Сев. Ледовитого океана до истоков Волги и евразийской степной полосы; о мировоззрении родственников наших пращуров; о системе их ценностей. Хотя гл. священные книги индо-славов – веды, их знание для нас особенно ценно, но и с А. необходимо познакомиться, тем более что она поражает богатством яз. и возвышенностью мыслей.

Слово «авеста» значит «первая весть (Бога)», «первовесть»; есть и др. варианты перевода: «первичное знание»; «белая весть»; «идущий впереди (на острие зари)»; «ведущий к солнцу, к свету, к дню». Изначально А. – собрание священных книг арийца по происхождению Зороостра (острый взором; ясно видящий; видящий далекое; видящий глубокое; видящий невидимое для др.) или (в ир. транскрипции) Заратустры, жившего в кон. VII – нач. VI вв. до н. э. в г. Гдани или Гедани Бактрийской, а родившегося или на Юж. Волге (мнения исследователей расходятся), или на Юж. Урале, недалеко от того места, где обнаружен древ. г. Аркаим. Вместе с Зороостром и его продолжателями книга составлялась в теч. VII в. до н. э. – IV в. н. э. Сохранилась лишь небольшая ч. А. Ее большая ч. (записанная на бычьих шкурах) погибла во время македонского и арабского завоеваний Ближнего Вост. Яз. А. собрал несколько древ. языковых пластов. На более древ. записаны гимны – гаты (автором их считается Зороостр). Согласно преданию, до гибели А. состояла из 21 ч. («наск»), 7 из которых излагали происхождение мира, историю человеческого рода (белого человека; др. А. не знала); 7 – перечисляли предписания морали, гражданские законы, религиозные обязанности; 7 – представляли собой трактаты по медицине, астрономии. При Аршакидах (250 до н. э. – 224 н. э.) А. начали восстанавливать, собранные отрывки объединять, дополнять новым материалом; процесс собирания, реконструкции был завершен при Сасанидах (III–IV вв.). В результате вторичная полная А. составилась из 3 книг на авест. яз. и 1 книги на пехлевийском яз.; книга «Яшт» иногда шла отдельно, а порой включалась в «Младшую А.».

Первая книга А. (второй редакции) «Вендидад» (закон против дэвов) состоит из 22 гл. («фаргардов», или «фрагардов»). Первые две гл. содержат мифол. материал, не имеющий общего с содержанием «Вендидада». Они представляют остатки древ. эпической и космогонической поэзии. Первая гл. – по существу маленькая географическая поэма, повествующая о 16 странах арийцев под общим названием «Ариан Вайджа» – Арийский простор, – по которым странствовали и где жили протоиндоевропейцы, в т. ч. и ир. арьи. Вторая гл. – миф об Ийме – основателе цивилизации (вариант ир. арьев; у инд. арьев это Яма). Дальше – кодекс моральных, гражданских, религиозных предписаний. В основании «Вендидад» – свод законов очищения. 13 и 14 гл. о собаке – священном животном ир.; есть гл., посвященная петуху. Три гл. (мифол. характера и о происхождении медицины) включены в кон. книги.

Вторая книга А. – «Висперед» (познание всего; «виспе» – все) делится на ч. («карде»), их 25 (по др. интерпретациям – 23, 24, 26). В них описываются владыки различных обл. бытия; качества женщины; характеристика справедливого человека; молитва к Богу, который знает будущее; к первой чистой мысли; к уму, который всеведущ; к земле; к солнцу.

Третья книга А. – «Ясна» (моление). Важнейшими в ней являются «гаты» Зороостра. «Ясна» состоит из 72 гл., в т. ч. 17 гат. Здесь гл. литургические обращения к богам: молитва властелину природы и творцу всей чистой природы; богу, который повелевает мыслить, говорить и делать благое; похвала слову, существовавшему раньше всего бытия; призыв быть твердым в добре; молитвы духам предков; огню; воде; о моральных обязательствах; о загробной жизни, восхваление души быка; «вопль души коров»; призыв к морю Ворукашта, всем водам, источникам и т. д. Название молитвы «Символ веры» позднее взято христ., молитва с этим названием (но содержание ее др.) стала гл. при крестильном обряде. Взяли христ. отсюда мысль: вначале было слово. Потому что в РВ, созданной раньше А., – вначале была мысль, воплощенная силой жара, а слово появилось вместе с теми, кто умел говорить, – с людьми. Из сюжетов А. о загробной жизни христ. взято представление об аде. В РВ и в древ. вере индо-славов смерти нет, есть преображение.

Четвертая книга А. – «Яшт» (почитания). Некоторые «яшты» древнее «гат». 22 хвалебных гимна, посвященных различным божествам, содержат особенно много мифол. элементов. Здесь же судьба души после смерти. «Яшт» иногда включается в «Младшую А.».

Пятая книга – «Младшая А.» – заключает в себе религиозное учение, молитвы, установления культа, а также философию и науку – космогонию, астрономию, медицину, историю, мораль и право. Кроме молитв, здесь гимны, благословения, тридцатидневники – длинные реестры всех почитаемых богов и духов для 30 дней солнечного месяца; жреческие кодексы; собрания цитат авестийской и пехлевийской литературы. Поздние толкования А. («зенда») написаны на среднеперсидском (пехлевийском) яз.

Ч. А. (более древ.) сохранилась в устной передаче, впервые записана на арамейском алфавите, затем для нее изобретен специальный алфавит (I в. н. э.). Тщательного изучения А. в России, особенно в сравнении с культурами, мифологией и яз. др. и.-е. народов, не производилось.

АВОСЬ И НЕБОСЬ – духи судьбы. Русск. надеются на А. и Н. в самых разнообразных, как роковых, судьбоносных, так и мелких бытовых случаях. Мн. поговорок, пословиц отразили необыкновенную надежду на эти загадочные понятия, чаяния к ним: «Авось живы будем», «Авось не помрем», «Авось одолеем (преодолеем)», «Авось сделаем (что-либо)», «Надейся на авось», «Надейся на русское авось», «Вывезет и авоська, да не знаю куда», «Надейся на авось, вывезет, небось», «Небось, успеем», «Небось, увидим (-ся)», «Небось, узнаем», «Небось, поймем», «Небось, полюбим», «Небось, выживем», «Авось – вся надежда наша», «Вся надежда на авось», «Авось Бог поможет!», «Русак на авось и возрос», «Авось – не Бог, а с полбога есть» и т. д., ряд можно продолжить. Многие – увы! – не знают, на что они надеются, на чью помощь, продолжая при этом интуитивно из поколения в поколение, из тысячелетия в тысячелетие уповать на А. и Н. Остается только удивляться, сколь притягательны и мощны эти древ. понятия! Видно помогают людям, иначе не было бы столько о них пословиц.

Первая ч. слова «авось» («ав») близка к санскр. «аватара». «Ав» – святость. Кроме этого, означает способствовать, насыщать, защищать, желать, любить, питать благосклонность. «Тара» – звезда, земля в смысле твердого тела – тверди, терр. Лат. «терра» – земля. Плюс «ось» земная, как опора, стержень бытия. Ось незримая – точка (канал, путь) нисхождения Божественной энергии через каждого из нас. Н. – неба ось (небесная ось) – нисхождение небесной благодати на землю и на каждого из нас.

Нравственная чистота, подвижнический труд, доброделание притягивают божественную энергию. Говорят: «Кто авосьничает, тот и постничает». Не только свой духовный канал (ось, ось небесную) человек должен содержать в порядке, но и тело – земной аккумулятор, сам приемник. В народе есть поговорки, намекающие на это: «Авось с небосем водились, да в яму свалились» (т. е. земная ч. канала – оси – не соответствовала небесной, оказалась просто ямой, дырой, чем-то худым), «Держалась авоська за небоську, да оба упали», «Тянули авоська с небоськой, да жилы надорвали» – это примерно о том же. В поговорке «Наше авось не с дуба сорвалось» подчеркивается неземное происхождение энергии или духовной помощи, дающейся человеку в моменты трудных испытаний, и ее древ. (старше долгоживущего дуба), вечность. В формулах: «С авоськи ни письма, ни записки», «Авосевы города не горожены» – намек на качество божественной энергии или благодати, ее невидимость, тонкую структуру, а также непредсказуемость ее поведения. В поговорке «Авоська веревку вьет, небоська – петлю» имеется в виду: только на одни А. и Н. будешь надеяться, тоже ничего путного не выйдет. Видимо, А. и Н. не так уж будничны, повсеместны: помогают человеку лишь в неожиданно критических ситуациях и не каждому. Выражение «Держись за авось, пока не сорвалось» призывает держать удачу в своих руках, умело распоряжаясь небесными дарами, дающимися человеку в виде энергетической подпитки, духовной благодати, догадки, провидения, творческого импульса. «Пока авось не сорвалось» – удача, здоровые силы человека не покидают. В «Авесте» есть воплощение удачи Аша, Аша Вахишта, моральный закон мироздания, овеществленный в свете и огне (субстанции вполне космические). Безусловно, А. и Н. в русск. сознании ассоциируются с судьбой, долей, участью, удачей. А. и Н. встречаются в русск. сказках в связи со счастливым случаем, везением. Да помогут нам авось и небось!

АВСЕНЬ [АВСЕНЬКА, АУСЕНЬ, АУШАУТС, АУШРА, БАУСЕНЬ (БАУЦЕН зап. слав.), ГОВСЕНЬ, ЗАРЯ, ЗАРЯЗАРЕНИЦА, ЗАРЯ УТРЕННЯЯ, ЗАРЯ ВЕЧЕРНЯЯ, ЗИРКА, ЗОРЬКА, ЗОРЯ, КОБЫЛА, КОБЫЛКА, КОНИ, МАТУТА, МАТЬ, ОБВЕСЕНЬ, ОВСЕЙ, ОВСЕНЬ, ОУСИНЬ, ОУТРИЙ, ПРОСИНЕЦ, ПРОСИНЬ, РОЖЕНИЦА, РОЖЕНИЦЫ, ТААОСИН, ТАУСЕНЬ, ТУСЕНЬ, УСЕНИЦА, УСЕНЬ, УСЕНЬШ, УСИНЬШ, УТРИЯ, УТРИЙ, ОУТРИЙ, ЮСИНЬ] – имя Богини света, новогодней (утра г.) и утренней (утра дня) зари у всех слав. народов, слившееся с именем ее сыновей-близнецов, утренней и вечерней зари (г. и дня) – всадников или коней – в РВ и всей вед. литературе Ушас (санскр. usе – гореть, светить, блистать) и Ашвинов («обладающие конями» или «рожденные от коня»; санскр. acvas – конь; acva – кобылица). В А. воплощена идея света (его начала как импульса для творения) и движения, идея плодородия (и его начала – оплодотворения). Совпадение-слияние утра г. и утра дня не случайно. Пращуры и.-е. жили до наступления ледникового периода в Приполярье, где утро г. совпадало с утром единственного в г. дня. В троице богов: Ушас и Ашвины в мифол. форме хранятся воспоминания о древ. ист. протоиндоевропейцев. В книге «Законы Ману» (М., 1960) находим: «Солнце отделяет день и ночь – человеческие и божественные… У Богов день и ночь – (человеческий) г., опять разделенный надвое: день период движения солнца к сев., ночь – период движения к югу» (гл. 1). Это могло означать только полярную ночь и полярный день. В ряде вед. гимнов воспевается период «мерцающего полумрака», называемого зарей, которая бывает дважды в г. и длится примерно 50–60 дней. Эти периоды именуются в ведах рассветом и закатом дня богов. Т. о., тьма рассеивалась в течение 50–60 зорь, проступавших все отчетливей. В апокрифе «Хождение Богородицы по мукам» на утреннее время, рассвет ук. еще одно русск. имя троицы Ушас-Ашвины – Утрия: «те, которые почитали Утрия, Трояна, Хорса, Велеса, превратив… в богов». По др. списку: «вероваша, юже ны бе тварь Бог… створил… члвечь окамента Оутрия, Трояна, Хорса, Велеса, на Богы обратиня». Ушас часто воспевается в ведах во мн.ч.: «Из этих прежних сестер в течение (многих) дней она идет последней вслед за прежней», или «Вот появилась она, самая первая из многих,… красуясь незапятнанным телом… Сестра уступила место старшей сестре… пламенея лучами Сурьи» (солнца). Ушас побеждала тьму и ежедневно рождала солнце, подобно тому, как птица рождает яйцо. Поэтому иногда по ее бокам так называемые «коньки». Например, на русск. вышивках, кружевах. Или – резьбе по дереву, железу, кости, камню. «Коньки» на крышах домов, носах лодей, ручках ковшей, братин, воротах, калитках, расписных нарядных или ритуальных повозках, ладьях и т. д. Это были сыновья Ушас – кони или всадники. Иногда их символизировали олени, птицы. Или Ушас держала птиц руками, или сама оказывалась похожей на птицу; или – в христ. времена – Ушас и Ашвины зашифровывались в символы – ветвистые растения, цветы. Потому что у Ушас было мн. сестер – зорь, в русск. преданиях и во всяких «поучениях против язычества» слово «роженица» (одно из гл. определений-метафор богини Ушас) употреблялось во мн. ч. – «роженицы». Больше всего христ. идеологи негодовали против «Рода и рожениц».

Традиционное символическое изображение роженицы Ушас. По книге «Мифы древних славян»

Роженицами (суденицами) называли богинь судьбы, сопровождавших человека от рождения до смерти. В «Слове об идолах» (XII в.) христ. автор отмечал: «Мнози бо от крестьян трапезы ставят идолом и наполняют черпала… Се первый – Рожаница»; в др. списке: «…и ныня по украинам их молятся проклятому богу их Перуну, Хорсу и Мокоши и вилам, но творят акы оттай… Не могут ся лишити… даже и доселе – проклятого того ставления вторыя трапезы Роду и рожаницам…». В XII в. в вопросах Кирика читаем: «аже се Роду и Рожанице крають (кроить – резать. – А.Б.) хлебы и сиры и мед? Броняще вельми (епископ)… молвить: горе пьющим Рожанице!» Упрек содержится в «Слове Исайи пророка о поставляющих вторую трапезу Роду и рожаницам» (XII–XIII вв.): т. е. христ. в XII–XIII вв., поставляя первую трапезу (миску с едой) Христу или богородице, вторую тут же ставили Роду и роженицам. Еще в XIV в. о священниках-двоеверах писали: «Череву работни (чревоугодливые) попове уставиша трепарь прикладати рождества богородицы к рожаничьне трапезе, отклады деючи…». Даже священники в средневековье (будучи русск.) чтили Рода и рожениц (делали «отклады» еды для второй трапезы от трапезы первой – богородичной) и «смешивали» (приравнивали к нему) это почитание с богородичным.

Др. церковный автор возмущался: «…смешаемь с идольскою трапезою трисвятыя богородици с рожаницами в прогневанье богу». Люди тогда искренне верили: Богородица и Роженица – одно и то же. «Слово св. отца нашего Иоанна Златоустого» предостерегало: «Уклоняйся молящих человек Роду и роженицам, Порену и Аполлину, и Мокоши, и берегыни и всяким богам…» В списке XIV в. «Слова об идолах» Григория Богослова находим: «Тем же богомъ требу кладуть и творять и словенскый языкъ кланяется виламъ и Мокошьи, Диве, Перуну, Хърсу, Роду и рожаници, упиремъ и берегынямъ и Переплуту». В «Слове и поучении против язычества» (XIV в.) русск. обвиняли: «Паче бо согрешенья… ставленье трапезы рожаницамъ… требы, кладомыя виламъ». В многочисленных списках сб. «Златоустов» пересказывается перевод мысли LXV гл. Исайи с осуждением почитания рожениц: «…вы ж взалчете, и той сыти есте трапезу, еже готовасте рожаницам…» Христ. ненавидели жизнеутверждающий смысл идеи Рода и рожениц, которые были наиболее омерзительны для их сознания, презирающего, снижающего до самых темных бездн падения всякую плоть как изначально грязную, грешную. Хотя Род и роженицы отнюдь не только воплощение плоти, они и воплощение некоей нематериальной силы, энергии жизни. В слове христолюбца зловозмущение это также отчетливо прорывается: «молятся… Мокоши и Симу и Рглу и Перуну и Роду и Рожанице… иже ставят лише кутьяины трапезы законного обеда, иже нарицаеться беззаконная трапеза, мнимая Роду и рожаницам». По др. списку христолюбцева слова: «То суть идолослужители, иже ставять трапезу рожаницям, короваи молять, вилам и огневи под овином… не тако же простотою зле служим, но смешаем с идольскою трапезой тропарь святыя богородиця с рожаницями в прогневание Богу». Получается, что трапеза Роду и роженицам «беззаконная», незаконная, а христ. богам, или, вернее, святым, – законная. В «Слове о твари» XII–XIII вв. считается, что «всего горе – ставленье трапезы рожаницам». В рукописи Волоколамского монастыря (сб. Леонида, епископа рязанского) сказано (по Афан. 3, 207): «аще ли кто крестит вторую трапезу родству (Роду) и рожаницам тропарем св. богородицы, а кто яст и пиет, да будет проклят». Христ. объявили отеческую многотысячелетнюю веру праотцов русск. вне закона. Но люди «смешивали»-соединяли почитание Рода и рожениц с почитанием богородицы (а что им оставалось делать при железном давлении христ. интернационала?!). Ставили тем и др. кутью, сыр, мед, соль, «кроили»-резали намоленные караваи хлеба. Сами вкушали той трапезы, чтоб причаститься к делам Рода и рожениц, их мощному духу.

Афан. анализировал (3, 166, 208): «…наравне с другими богами Роду и роженицам воссылались молитвы, приносились жертвы, учреждались законные (обрядовые) трапезы. Пиршества, на которых присутствующие вкушали, пили от жертвенных приношений, возглашали песни в честь Рода и рожениц, молили их быть благосклонными к новорожденному младенцу, взять его под свой покров, наделить счастьем. Так после принятия христианства древняя богиня… сменилась… Пречистою Девою, то роженичные трапезы стали сопровождаться славословием богородицы… В сборнике прошлого столетия в числе суеверий упомянуто: «с ребят первые волосы стригут и бабы каши варят на собрание рожаницам». Богородицу представляли «человекородицей» (христ. выражение из постановления Лаодикийского собора), что возмущало христ.: «По святем крещении… попове оуставиша тропарь прикладати рождества богородици к рожаничьне трапезе». Рожениц, с одной стороны, считали рождающими солнце, небесными богинями-сестрами, с др. – богинями судьбы, доли, суденицами (суженицами). В русск. средневековых астрономических текстах Роженицы – семь планет, влияющих на судьбы людей. Афан. продолжал: «Собственно о роженицах мы не встречаем свидетельств, чтобы они пряли жизненную нить; думаем, однако, что и с ними в старину соединялось подобное же представление и только позабыто в течение последующих веков»; «в отдаленной древности обряд постригов имел религиозное значение, ребенка постригали его роженице, отдавая под покров его гения хранителя или счастливой доброй Доли…».

Что характерно, в Др. Руси малоупотребительно слово «женщина» (хотя в слове «жена» оно сокрыто, но это уже др., как и слово «бабы» в смысле женщины). В полной мере, во всяком случае в мифопоэтических представлениях русск. и слав., распространилось определение роженицы. Это связано с пониманием мироощущения самой женщины, которое всегда считалось тайной тайн. Жизнь женщины и жизнь мужчины далеко не одно и то же. Мужчина (кроме возрастных изменений) никогда не меняется, с момента рождения до смерти. Его тело остается неизменным. Женщина после первой близости с мужчиной становится др. Ее близость с мужчиной, когда она зачинает, раскалывает ее надвое. Появляется нечто, что не покидает ее сознание всю жизнь. Это останется, даже если ее ребенок умрет, даже если умрут все ее дети. Ибо останется осознание времени, когда она носила под сердцем дитя. Это чувство никогда не покидает ее душу.

Женщина уважает себя, осознавая ответственность за двоих. Она всегда остается порядочной. Перед каждой близостью она девственница, после каждой близости она мать. Поэтому в мифол. есть уважаемые богини Девы, есть уважаемые богини Матери – и в какой-то степени это одно и то же – у древ. слав. воплощенное в собирательное понятие «роженицы». Безымянным роженицам нет числа, им делали маленькие памятники, воплощенные в крошечных фигурках из дерева, глины, камня, которые втыкались в засеянные поля или хранились в домах, хлевах, конюшнях и проч. Рыбаков писал (Слав. 466): «Во всех поучениях против язычества все славянские божества… упоминаются обычно общим перечнем, но Род и роженицы выделяются особо; к трапезам в честь этих божеств авторы поучений возвращаются повторно, что выдвигает… (их) на видное место… Вплоть до XVIII в. переписывались статьи с перечнем запрещенных… обрядов и обычаев, среди которых есть и такой: «… каши варят на собрание рожаницам». Здесь прямо говорится о публичном, общественном культе рожениц, осуществлявшемся на «собраниях». Такие собрания были после рождества богородицы (8 сентября) 9 сентября. Для всех вост. слав. областей это праздник урожая – завершения гл. цикла земледельческих работ: роженицы уже все в этом г. нарожали. Рыбаков писал (Слав. 469): «Вплоть до наших дней православная церковь на праздник рождества богородицы производит «благословение хлебов». Языческая сущность праздника урожая вошла в конце концов в церковную практику, несмотря на долгие протесты средневековых ригористов. И точно так же, как делали попы XII–XIV вв., прилагая к роженичной трапезе тропарь рождества богородицы, так и теперь полагается «на благословении хлебов – тропарь праздника трижды».

Ушас (гл. роженица) покровительствовала путникам и певцам, приносила богатство, счастье. Эта богиня и в последующие времена никуда не исчезла, просто в одних регионах слав. и русск. мира она слилась в некую троицу с всадниками-сыновьями и стала называться общим с ними именем – Авсень, Аусень, Баусень, Говсень, Овсень, Просинец, Таусень, Усеница, Усень, Усеньш и проч.; в др. регионах называлась Заря, Заря утренняя (Утрия, Оутрия), Зори; в третьих – Дева, Мать, Матута, Роженица, роженицы; в четвертых – она частично слилась с функциями богини судьбы Макошь (Мать Судьбы) и др. богинями судьбы (их мн., см.). Даже с наступлением христ. яркий образ солнечной богини в алых одеждах не исчез из памяти наших предков. В новгородской Хлудовской псалтири кон. ХIII в. есть миниатюра: огнеподобная дева несет в руках солнце (не могли же христ. изобразить деву, рожающую солнце!), имя ее, как гласит надпись, «Зоря утренняя».

В РВ Ушас посвящено 20 гимнов и уп. еще более чем в 300. Ни в одном произведении мировой поэзии нет таких восторженных красочных описаний Зари, как в РВ. Ее называют сияющей, блестящей, яркой, золотистой, одетой в свет. После ужасной, длинной полярной ночи, вызывающей страх, тяжесть на душе, отчаянье поверженных во мрак людей, Ушас-Роженица-Заря казалась особенно желанной. С «ярким знаменем» она выезжала перед восходом Солнца на ослепительной колеснице, запряженной алыми конями или быками, отворяла небесные врата, наполняла поднебесный мир «широким светом», освещала дороги, приготавливала, осматривала их, прокладывала путь людям. Она освещала пастбища, сокровища. Пробуждала всех. Приносила жизнь, славу, убежище, защиту, богатства, дары, коров, коней, детей, в частности, сыновей, героев: «Ушас да пошлет нам обильную героями ваджу (санскр. семя в семеннике мужчины)!» – так обращались к богине древ. индоарии. Ушас покровительствовала певцам, даровала мастерство. Готовя путь солнцу, она как бы производила его на свет (рожала). Сама Ушас, дочь Неба, жила в твердыне на горе. Мчась на колеснице, отмечала дни смертных. Она же воскресительница уснувших на зимнее время (как бы умерших на этот период), спасающая людей от дурных сновидений.

В РВ к ней обращаются: «К Трите, к Двите увези, о, Ушас, дурной сон»; «О, Ушас, какого дурного сна мы боялись, пусть он погаснет». Люди просили Ушас «стереть» дурной сон лучом утреннего света, «погасить» его, как ночь или луну. Сон приравнивали к мраку, тьме; будучи тьмой, он противопоставлялся свету. Свет рождала Ушас, борющаяся с демонами ночи, зла, кошмаров, видений, дурных снов, сомнений, смерти. Ушас ведала сферами подсознательного и бессознательного, календарем и сторонами света. Об этом в РВ сказано так: «Части света родились, выйдя из Роженицы», причем слово «Роженица» ст. – слав. и др. – русск., появилось вследствие перевода, санскр. эквивалент его буквально такой: «из той, у кого ноги вытянуты, как при человеческих родах». Ушас покровительствовала роженицам. Прямостоящая, она ассоциировалась также с Древом Жизни и Осью Земли. Ее отличительной чертой было прямостояние. Те, кто почитали Ушас (не сжигали умерших), хоронили покойников прямыми (так, как сейчас хороним. Так хороним в ее честь). Протоиндоевропейцы ставили ей жертвенные могильные столбы, символизировавшие Ось или Мировое Древо, а позже – стелы и кресты, к ним приходили поминать богов и предков, совершали жертвоприношения молитвами, подаянием еды и трапезами. Из гимнов РВ узнаем: Ушас утром на востоке отворяла врата небес. Одетая в платье из света, она высоко поднимала пламенное знамя и, как заботливая мать, гнала перед собой стадо облаков – коров небесных. Один из эпитетов этой богини – «владычица стад». Прикрывая розовую грудь воздушным хитоном, она привлекала взоры смертных, пробуждала их ото сна ночного (или зимнего), звала к повседневным и творческим делам.

Богиня протоиндоевропейцев Ушас была известна в Египте как Учат (Уджат, Уто), там она – Око Ра или Око Хора (богов солнца), символ могущества, власти над миром, покровительствовала Нижнему Египту. У шумер ей соответствовала Уту, у греков – Эос, у римлян – Аврора, у лит. – Аушра, у древ. пруссов – Аушаутс, в Индии времени Мохенджо Даро – Великая мать, у русск. – Заря, Роженица, а вместе с сыновьями – Авсень, Овсень, Усень и т. д. В VI в. до н. э. у этрусков была богиня Мать с функциями богини земли. Тит Ливий, историк Рима, сообщал, что Сервий Туллий (578–534/533 гг. до н. э.) основал храмы Матери-Матуты (Matutae, богини раннего утра, богини, помогавшей роженицам) и Фортуны (Кош, Судьба, Удача) на Бычьем рынке в Риме, об этом же пишет и Овидий. Античный г. Сатрик находился в 50 км к югу от Рима, на пути из Этрурии в Кампанию, и процветал во время этрусской экспансии в юж. направлении. Одна из достопримечательностей этого гор. – храм Матери-Матуты, который соорудили ок. 550 г. до н. э., он был разрушен примерно в 530; второй построили ок. 500 г. до н. э. Как показали раскопки 1896 г., в основании стены ю.-в. угла храма имелась надпись 506–503 гг. до н. э.: «Здесь в храме земли совершили приношение соратники Публия Валерия». Т. о., можно заключить, что слово «Мать» и.-е. употребляли и при обозначении Матери-Роженицы солнца (Ушас, Зари), и при обозначении Матери-земли, рождающей растения. В том и др. случае богини были связаны с плодородием.

Сыновья Ушас (в др. мифол. версиях ее братья) – близнецы Ашвины родились от бога, превратившегося на время зачатия в коня. Поэтому Ашвины – всадники, кони или – в и.-е. традиции – кентавры. У русск. полканы – полукони. В РВ им посвящено 54 гимна целиком, больше даже, чем Ушас, они уп. в сотнях др. гимнов. Разбуженные Ушас, небесные боги предрассветных и вечерних сумерек неслись из райских стран, раздавая щедрые дары плодородия. Распределяя их между смертными согласно судьбе каждого. Неслись они на золотой колеснице («трехколесной», «трехместной», «широкой» – т. к. их с матерью трое), запряженной конями, птицами (орел, лебедь, гусь, сокол), или на стовесельном корабле по небу над всем миром в сопровождении Сурьи (солнца). Или сопутствовали Индре – богу энергии, магнитосферы, ионосферы и околоземных вод, в простонародье богу грома и молнии, по научному громовержцу. Они объезжали за день поднебесный мир и прогоняли тьму. Утром их призывали к себе молящиеся. Они – знатоки времени. Братья-всадники, помогавшие в беде (спасали слепых, хромых, тонущих), приносили дары: богатство, пищу, коней, коров, быков, детей, свет, счастье, победу. Давали долгую жизнь, силу. Принимали участие в свадебных ритуалах. Они – защитники певцов, танцоров, вознаграждавшие их; «божественные врачи», «все знающие», возвращали жизнь умершим (вероятно, имеется в виду смерть на зимнее или ночное время). Ашвины связаны с медом, кропили им жертвы богам, кропили людей, возили мед на колеснице. Им принадлежало божественное медовое кропило, под которое каждый человек рад попасть, чтобы быть окропленным благодатным медовым дождем (ритуал кропления, особо ценившийся протоиндоевропейцами, переняла христ. церковь).

Ашвины нетерпимы к чужим. Они выступали против злых духов, скупцов, завистников, болезней. Самые юные из богов и, вместе с тем, древ., они – могучие, здоровые, яростные, быстрые, ловкие. Их цвет – золотой, несколько раз они названы красными. Ашвинов сравнивали с птицами (орлами, гусями), быками, буйволами. Ушас или Ашвины назывались конями, кониками. Кобыла у некоторых слав. называлась «коника» – самка коня; у иных и.-е. народов – богинякобыла. Например, фригийская Кибела, ее эпитеты «госпожа коней», «хозяйка коней», «мать коней», а мы знаем, что мать коней – Ушас, заря года и заря дня; северно-сирийская Кибаба одновременно и кобыла, и баба.

Авсень-Овсень-Просинь-Усень воспринимались как троица (мать и сыновья), комплексно. На Руси они ассоциировались еще с синим цветом. В др. – русск. слово «синь» означало темно-красный. В «Слове о полку Игореве» уп. «синее вино», то есть – красное. Слово «синь» употреблялось и в значении «светлый», «яркий», например в применении к молнии или огню. Часто Авсень-Усинь-Просинь-Овесень воспринимали и как обозначение малой степени качества (света). Это – светлое, чуть яркое, синеющее, лиловеющее, краснеющее. Просинец – декабрь (одно из его названий). «Про», как и «у», здесь обозначает небольшую степень качества. С Авсень-Усинь-Овесень-Просинь связано начало прибавления дневного света, овесенивание – приближение к весне. Этот период наступает после зимнего солнцестояния, после 25 декабря. Но было время, когда новый г. начинался весной; и в декабре-январе, и весной чествовали Авсень-Овсень-Просинь-Таусень-Усень, встречающиеся в обрядах русск. и слав. вплоть до кон. XIX в. В Рязанской, Симбирской, Владимирской, Нижегородской, Пензенской, Тверской, Ярославской, Московской, Тульской, Оренбургской, Воронежской, Курской и др. губ. России. Во время колядования благопожелатели, приходя в дом, бросали зерна (символически: семя будущего г.) в углы (куты, закутки) дома (их затем собирали старухи и хранили до весенних посевов), припевая песенки про Авсеня. «В святки ходят таусить»; «в Новый год ходили усенькать девушки», – говорили нижегородцы; а рязанцы: «Авсень кликати под Новый год»; «ходили мы авсеньками (т. е. ряжеными) на авсеньки под Новый год»; «давайти нарижацца в авсеней!»; «как авсеньки – нада блины испечь, авсеньки будут ходить». В Рязанской обл. исполнителей овсеневых песен, благопожелателей, одаривали «авсеньками» – печеными колбасками. В др. местностях: «под Новый год ходили таусеньки петь»; «девушки ходили под Новый год под окнами кричать таусеньки»; «дети ходили по дворам таусеньку кричать»; «детям подавали таусеньки – кренделя»; «под Новый год ходили таусень собирать». Все песни такого рода имели сходные типовые рефрены: «Ой Овсень, ой Овсень!», «Авсень, Авсень!», «Бай Авсень!», «Таусеень, Таусень!», «Та-аосин!» и т. п. По принципу овсеневые песни ничем не отличались от среднерусск. колядок. Встречались даже песни со сдвоенным рефреном: «Ой Авсень, ой Коляда!». Одна из особенностей исполнения песен-овсеней – громкое пение, громкий крик. По некоторым источникам, «усень – не песня, усень кричат». Участники новогоднего обхода обычно спрашивали у хозяев: «Можно ли овсень кликать?», «Кричать ли усеньку?», «Тетка, кому усенькать?», «Авсень кликать?», а те отвечали: «Кличьтя!». В XII в. в «Златоструе» обличали русск.: «А сами въ враны и въ дятелы… и в Усеница… божие существо въводятъ». Это зафиксировано и в грамоте XVII в. к царю Алексею Михайловичу, осуждавшей московский обычай: «В навечерии Рождества Христова кликали многие люди Каледу и Усень…». Царь Алексей Михайлович в 1648 г. в своей грамоте осуждал веру русск. в своих богов: «Кличут – Коледу, и Таусен, и Плугу…». В 1649 г. христ. констатировали: «А в навечерие Рождества Христова, и Васильева дни… кличутъ Коледу и Таусень и Плугу». В грамотах и церковных документах Руси чаще употреблялся вариант Усень (но он и ближе к Ушас). Попы предписывали: «На вечери Рождества Христова и Богоявления Колед, Плуг и Усений (Овсень) не кликати». Даже из этих нескольких скупых цитат о богах Авсень-ТаусеньУсень явствует, что их чествование связано с Новым г., с рождением и прибавлением света.

Авсень-Овсень-Усень чаще в народном представлении – кони (у лтш. Усиньш – покровитель лошадей), «кобылки», пара (тройка) коней или всадников. Они защитники и хранители огня небесного. А. поют обрядовые шуточные песни в сочельник, посвящают трапезу с кутьей, печивом и сочивом. Афан. писал (3.366): «Одна из обрядовых песен заставляет доброго молодца Овсеня выезжать на свинье:

На чом ему ехати?

На сивинькой свинке…

Черта в высшей степени занимательная, ибо она указывает на тождество нашего Овсеня с светоносным богом германцев – Фрейром, который в период зимнего солнцеворота выезжал на небо на златощетинном борове и которому в это время совершались обильные жертвоприношения. Являясь в сей мир, Овсень открывает путь новому лету (новому году), несет из райских стран щедрые дары плодородия…»

Несмотря на утрату санскритских имен богов («Ушас», «Ашвины»), Ашвинов-Авсеней в славянском мире, на Руси трогательно чтили, любили, о чем свидетельствуют мириады дошедших до нас их изображений. Рыбаков обратил внимание на то, что самый древ., любимый, наиболее частотный сюжет русск. вышивок: прямостоящая женщина с широко расставленными ногами или в широкой юбке, по бокам ее – кони, всадники (или олицетворяющие их в христ. период, когда отеческие боги были запрещены, – птицы, цветы, кусты, растения, ростки). Их вышивали на подзорах, оплечьях женских рубах, на полотенцах, занавесках и т. д. Затруднение расшифровки этого наиболее древ. сюжета вышивки лежит в забвении (в связи с христ. запретами на отеческую культуру, мировоззрение) первичной семантики сюжетов самими вышивальщицами, разбросанными по отдаленным друг от друга обширным регионам слав. мира. Мн. перепуталось, целостная устойчивая композиция, в иных случаях, распалась на ч. Появилось сочетание элементов, первоначально принадлежавших разным сюжетам, зато возросло количество комбинаций ритуальных вышивок. Сила традиции и красочная декоративность старинных композиций выезда на небо троицы Ушас и Ашвинов позволили сохраниться древ. сюжетам, которым более трех тыс. л. настолько, что они дошли до нас в неимоверно большом количестве и вариациях и позволяют пополнять сведения о наиболее устойчивых верованиях пращуров.

В Средние вв., при христ., Авсень-Овсень-Усиньш помнили, но народная молва все больше связывала этого бога (в трех лицах; троицу) с покровительством лошадям и животным. В 1606 г. иезуит И. Стрибинг сообщал, что латыши называли Усиньш богом лошадей; ему приносили в жертву, в частности, два хлеба и кусок жира, бросаемые в огонь. Понятно, почему хлеба два, ведь Ашвины – два близнеца, а масло, жир, по РВ, приносили в жертву богам света (каковыми были и троица – Ушас-Ашвины) и богу огня. В источниках 1725 г. Усиньш именуется «господином лошадей» (эта формулировка явно архаическая, в РВ богов часто именовали «господин», например, Праджапати – «господин потомства»). В народных песнях Усиньш называли «отцом лошадей», он выращивал, охранял (вместе с пастухами) прекрасных коней. Люди верили, что он (бог в трех лицах; троица) открывает по утрам загон, конюшню. Сам он едет на девяти конях (или его конь бежит по девяти дорогам; при этом цифровая формула символизировала троицу: три по три – девять). У слав., балтов Усеню-Усиньшу был посвящен особый день (в христ. совпадал с Юрьевым), когда лошадей в первый раз после зимы выгоняли на пастбище. У балтов известен особый танец Усиньш (или танец коня), который сопоставим с мотивом танца «играния» солнца. Усиньш у балтов связан с золотой росой, с медом. Существует поразительная икона XVIII в. «Медост патриарх» (от слова «мед») сельского богомаза из Карелии. Святой из Сицилии изображен на ней в окружении животных (коров, овец, кур), это священномученик Модест, ничего о животных в его «житии» нет. Так отеческая традиция проникла в малопонятное христ., приближая последнее к народному мировоззрению.

Когда отеческие древ. боги Авсень (и все варианты), Род и роженицы были запрещены христ. режимом, о Заре, Зорях, Зирке в народе не забыли, имя Зари часто уп. в заговорах и молитвах. Зарю, Зирку связывали со светом и счастьем, с рождением и началом.

Заря – световое явление в атмосфере, связанное с восходом (время ок. 3/4  часа перед восходом) и заходом солнца. С древ. времен известный, очаровывающий людей вид зари определялся сложным сочетанием явлений поглощения, рассеяния, отклонения, искривления световых лучей в различных слоях атмосферы, особенно в нижних, где содержатся в большом количестве твердые и жидкие частицы (пыль, капельки воды и т. д.). Как голова – важнейшая ч. тела, так Заря – важнейшая ч. дня. Заря прекрасна! При безоблачной погоде перед заходом солнца западная ч. неба у горизонта принимает золотисто-желтый оттенок, а у самого горизонта – красный. Над солнцем небо кажется прозрачным, в момент захода золотистый оттенок усиливается, становится оранжевым… Продолжать описание оттенков зари можно долго. Тем более что в разную погоду они разные… А восходящая заря – все это в обратном порядке. Утром заря со своими сыновьями открывала «ворота» неба, а вечером «запирала», почему в областных говорах сохранилось выражение «Зоря замыкается». В поздневедийское время архаические космические функции троицы забывались, их все больше считали покровителями коней, животных вообще. На широко известной киевской фибуле (металлической застежке для одежды) изображена богиня в широкой юбке с руками, переходящими в головы коней; рядом с женской фигурой изображен мужчина, руки которого переходят в головы женские, возле его ног расположились два коня. Это Ушас и ее дети Ашвины, а рядом – Род, оплодотворяющий землю. Афан. замечал (1, 93), что «у греков Зоря называлась Протогенея – перворожденная и солнце рассматривалось, как сын, рождаемый Небом и Зорею». Заря – одолительница ночи и длинной ночи полярной, спасительница людей от тьмы, связанных с нею страхов, с боязнью появления, победы нечистых сил, с тяготами, налагаемыми на души людей мраком, – в древнейшие «северные» времена бытия наших пращуров играла большую роль. Люди молили богов, чтобы они дали сил «пережить долгий мрак». Когда, наконец, появлялась заря – люди радовались и ликовали.

В «Слове о полку Игореве» заря – активная действенная ч. русск. природы: «Долго ночь меркнет. Заря свет запала, мгла поля покрыла…». Афан. писал (1, 45–46): «Зоря олицетворялась у славян в образе богини… В гимнах вед и в мифических сказаниях греков Заря изображается то матерью, то сестрою, то супругою или возлюбленною солнца. Матерью она представлялась потому, что всегда предшествует восходу солнца, выводит его вслед за собою и т. о. как бы рождает его каждое утро…

В заговорах, которые обыкновенно произносятся на восток – при восходе солнца, ее называют красною девицею: «Подобно богу-солнцу, она восседает на золотом стуле, расстилает по небу свою нетленную розовую фату или ризу, и в заговорах доселе сохраняются обращенные к ней мольбы, чтоб она покрыла своею фатою от волшебных чар и враждебных покушений. Как утренние солнечные лучи прогоняют нечистую силу мрака, ночи; так верили, что богиня Заря может прогнать всякое зло, и наделяли ее тем же победоносным оружием (огненными стрелами), с каким выступает на небо светило дня; вместе с этим ей приписывается и та творческая, плодородящая сила, какая разливается на природу восходящим солнцем. Крестьяне выставляют семена на три утренние Зори, чтобы они дали хороший урожай». При этом могли произносить заговор-молитву: «Гой еси ты, Зоря Утрнняя, и ты, Зоря Вечерняя! Пади ты на мою рожь, чтоб она росла – как лес высока, как дуб толста». Заговоры-молитвы «…совершались поутру и на восток, – писал Афан. (1, 211), – ибо с этим временем и с этой стороною соединялась мысль о воскресающем царе вселенной, о возрождающейся жизни и вместе с тем о благих дарах, ниспосылаемых богами смертным». Люди всегда верили в целебные силы зари, ее врачующую энергию, ее умение оградить от злых сил. Это отметил и Афан. (1, 115): «Розоперстая богиня Зоря тянет «рудо-желтую» нитку и своей золотою иглою вышивает по небу розовую, кровавую пелену; испрашивая у ней помощи от разных недугов и вражьих замыслов, заговоры выражаются так: «Зоря-Зоряница, красная девица, полуночница! Покрой мои скорбные зубы своею фатою; за твоим покровом уцелеют мои зубы»; «покрой ты, девица, меня своею фатою от силы вражией, от пищалей и стрел; твоя фата крепка, как горюч камень-алатырь!» Этой фате даются эпитеты: вечной, чистой и нетленной. Потухающая Заря заканчивает свою работу, обрывает рудо-желтую нитку, вместе с тем исчезает с неба ее кровавая пелена. Почему народное поверье присвоило ей силу останавливать текущую кровь, зашивать действительные раны: «нитка оборвись – кровь запекись!». Или по др. выражению: «как вечерняя и утренняя Заря станет потухать, так бы у моего друга милого всем недугам потухать»; «Матушка Зоря Вечерняя, Утренняя, Полуночная! как вы тихо потухаете-поблекаете, так бы болезни и скорби в (имя) потухли и поблекли – денные, ночные и полуночные»; «Зоря-Зоряница, красная девица! Возьми свою криксу (от «кричать», как плакса от «плакать». – А.Б.), отдай нам сон». Существовала поговорка: «Что из него будет, коли он не в милости у Зирки!». Афан. писал далее, что «смешение, очень обыкновенное в народных сказаниях» о деве-Заре и деве Богородице «возникло само собою, под влиянием тех тождественных названий, избежать которые не было никакой возможности». В ведах Ушас-Заря чествовалась как воскресительница покойников, она давала возможность всем умершим родиться вновь среди людей: «заставь и нас родиться среди людей, о всежеланная» (РВ.I.1-19).

Люди, которые встают с зарею и начинают работу рано, – живут долго, ибо они следуют запрограммированным в нас биологическим часам, передающимся с генами от поколения к поколению. Это доказано на примерах долгожителей. Ученые выявили, что около 4 часов утра происходит самый значительный выброс космического (солнечного) энергетического материала для жизнеобеспечения организма, а поэтому не случайно работоспособность человека утром максимальна. Но мы в это время спим. Ч. энергетического материала, не сгоревшая как «топливо», превращается в жировую ткань. Тем самым создаются условия для нарушения обмена веществ. Отсюда – болезни. В древ. не случайно перед зарей существовал т. н. «час зачатия» – время наиболее ценное, плодотворное для производства потомства: оно в этом случае рождалось сильным, энергичным, здоровым. Этому часу покровительствовали Род и роженицы (Ушас и Заря). Они охраняли его благодать, спокойствие.

АД («ад» санскр. – есть, поглощать) – слово и понятие вед., одно из древнейших, необыкновенно емкое и трудно поддающееся конкретизации, в то же время – нашим мистическим сознанием прекрасно понимаемое. Издревле ад – категория философская и космическая, христ., может быть, даже суженная. Христ. адские казни частично взяты из «Авесты», написанной намного позже РВ. РВ записана в сер. II тыс. до н. э., а до этого несколько тысячелетий передавалась из уст в уста. «Авеста» создавалась с VII в до н. э. по IV в. н. э. Частично придуманы по подобию земных. Было гораздо сложнее. Вед. ад – это преображение. Неотвратимое поглощение-поедание всех без разбора (а не только грешников, как в христ.) неумолимой богиней времени Кали (санскр. «кала» – время; Кала, Коляда, Карачун, Хорс – время у славян; Кроносом, Хроносом от греч. cеronos, у грек.). Время, поедающее своих детей, – образ, известный в и.-е. мифол. Тела поглощает чрево земли (или огонь, у тех, кто сжигал умерших), а душу – чрево небес (космические недра Бога). Причем тело и душа не погибали окончательно: они по-своему, расщепляясь, потом снова возникали, и таковы круги вечные. «Круги ада» – понятие дохристианское и как раз из этого ряда. А.Чижевский в стихотворении «Неведомо, и нам ответа нет…» писал: «О, Мать-Материя, – трудны пути на высоту Миросозданья». Древ. и совр. люди одинаково догадывались о трудном преображении бессмертной материи, об умении ее «слиться с ним (космосом) в гармонии железной» (Брюсов). Мн. древ. знали: звездный космос – «наследье родовое», а не только некое поэтическое украшение.

В Санскр. – русском словаре (В.А. Кочергина. М., 1996, 30–36) с корнем «ад» в начале дано 223 слова-понятия. Некоторые, в свою очередь, имеют до 8 значений. Большинство слов-понятий представляют собой две противоположные группы. Одна со значениями низа, глубины, упадка, деградации, слепоты, безродности, бесплодности, неблагочестия, незаконности, подавленности, связанности, подчиненности, отрицания, левизны, отнимания чего-либо (или всего), темноты. Др. – со значениями высоты, верха, вершины, безупречности, бестелесности, несвязанности, бесконечности, безграничности, неисчерпаемости, знания (изучения), бесстрастности, бескорыстия, необузданности, веселости, здоровья, благополучного пути, прорыва, прозрения, превосходства, высокого духа. Эти понятия словно принадлежат двум сферам, двум половинкам небес: нижней и верхней.

Вот несколько понятий первого порядка: адаксина (адакшина) – левый; адатта – незамужняя (букв. невыданная); адана, адман, адуа – принятие пищи (поглощение), пища, съедобный, поедаемый; адаца – беспощадный, немилосердный; адаршана, адршуа – невидимый, исчезновение, скрытый; адатар – недающий, не выдающий замуж; адана – нежертвующий, неподающий (милостыню); адатан – бедный, скупой; адауада — ненаследующий; адара – не имеющий жены, вдовец, холостяк; адаши – не почитающий Богов, неблагочестивый; адрш – слепой; адайва, адева, адевата – небожественный, враждебный Богам; адеша (адеса) – плохое, неудобное место; адмара – ненасытный, прожорливый; адхауна – несчастливый; адхама, адхара – худший из… нижний, нижняя часть, низший (покоренный, подчиненный); адхата-сеста – поступающий низко, подло; адхариа – беззаконие, несправедливость, нарушение долга, проступок, вина; адхартистаха — незаконный; адхас – внизу, ниже и ниже, падать, погружаться, под, вниз; адхартика – несправедливый, неправильный; адхикарана – суд, место суда; адхивада – оскорбление, обида; адхену – бесплодный, бесполезный; адходата – опустившийся, погрузившийся, упавший, деградировавший; адховхада – нижняя часть (чего-либо), глубь, глубина; адхомукха – с поникшей головой, поступившийся, подавленный, удрученный и др. Что интересно, в ведах, более чем прочие смертные, в связи с адом уп. холостые мужчины (или вдовцы) и незамужние (невыданные) женщины, так как они живут без любви, не имеют потомства, к ним применяются эпитеты «бесплодный», «бесполезный».

Др., столь же обширный ряд слов подчеркивает противоположное: адиндауант – ненаказывающий, некарающий; адандуа – ненаказуемый; адана – наслаждение; адабдха – невредимый, уверенный, прочный, надежный, верный; адабха – безобидный, безвредный, доброжелательный, благосклонный; адабхра – немаленький, обильный, достаточный; адабхуа – надежный, верный, безошибочный, неприкосновенный; адоа – не раб, свободный человек; адити — свободный, безграничный, бесконечный, неисчерпаемый, свобода, безопасность, безграничность, бесконечность, корова, самка, молоко.

Богиня вед Адити – безграничность, несвязанность – мать солнечных богов адитьев. У Адити – широкий путь, она заполняет воздушное пространство, поддерживает небо и землю, отклоняет гнев богов, защищает от нужды, предоставляет убежище, благосклонна к людям, милосердна, предохраняет от злого, помогает при опасности. Все, что покоится и движется, она видит насквозь; наказывает и прощает грехи, враг лжи, награждает благочестивых.

Далее: адина – не унылый, неподавленный, веселый, бодрый; адухка – не приносящий горя, благотворный; адуста – неплохой, неиспорченный; адустатва – благо, добродетель; адуна – целый, невредимый; адура – близкий; адушита – безупречный, хороший; адршуа – невидимый, скрытый, тайный, провидение, судьба, полубожественное существо; аддхити – мудрец, провидец; адбхута – таинственный, дивный, чудный, невидимый, нечто удивительное; адрочха – простодушный, доверчивый, доброжелательный, доброта; адхи – наверх, сверху; адхика — превосходный, чрезвычайный, лучший, очень большой; адхикар – ставить во главе; адхиян – возникать; адхдева – высшее божество; адхидру, адхидрух – достигать чего-либо, восходить, подниматься; адхира – господин, повелитель, царь, староста; адхипуруша – высший дух; адхиуам — растягивать, простирать; адхигий – владыка, повелитель; адхивака – защита; адхистха – стоять над, подниматься, переходить, восходить, овладевать, захватывать, направлять, руководить; адхистана – место, город, позиция, положение, высшая власть, сила, авторитет, правило, установление, философский субстрат; адхикс – видеть что-либо; адхита – ученый, выученный; адхиша – господин, верховный владыка; адхрти – непостоянство, изменчивость; адхрзта — непобедимый, непреодолимый; адхиатма – мировая душа, высший дух; адхри – неудержимый; адхвага – путешественник, странник; адхван – путь, путешествие, длина, пространство; адхвара — надежный, верный, религиозный обряд, жертвоприношение и др.

Из этого следует, что у протоиндоевропейцев понятие ад – все бесконечное, безграничное, непознаваемое и очень далекое, из чего выходит (или через что проходит) дух и материя (единое), хотя материя может быть и др. – тонкой, перевоплощенной. И все, что снова поглощает их – единые дух и материю. Все, что за пределом видимого, реального мира, что не дано нам конкретно знать, но что мы знаем генно, интуитивно, как проходившие не раз «круги ада». Ад – это некая «утроба» Бога или Вселенной, откуда все выходит и куда все уходит, перерождаясь; ад – безграничный простор для полета душ. Об аде и рае в любых преданиях не говорится как о каком-либо (узнаваемом) месте – они везде извне и внутри нас. Это др. пространство, существующее в нас. После смерти наше сознание еще какое-то время остается где-то как-то… в каком-то пространстве уже др.

Ада, в позднем христ. понимании, как пыточных камер Средневековья протоиндоевропейцы, в т. ч. индо-славы, не знали. Ак. Трубачев писал: «…Духовной культуре древних славян была чужда мрачная идея посмертного возмездия».

АЕР (АИР) – небо. В др. – русск. также воздух, ветер, поветрие. У и.-е. и русск. в т. ч. это название для маловетреного или безветренного нижнего околоземного неба. Богиня (или нимфа, одухотворенное божество) воздуха у предков индоевропейцев Аура. Аир (Аер) – около земли. А Ирий (рай) – воздушная земля, воздушная почва, некий край (горизонта) или – за краем, где живут ушедшие души предков, они где-то недалеко, почти среди нас (нас «видят»). У Овидия: «Аура… приди же… меня утоли и в грудь, благодатная, влейся!» У Лессинга: «…Я вижу из произведений искусства у древних, что они действительно олицетворяли дуновение ветерка и поклонялись под именем Ауры некоторым сельфам женского рода» («Лаокоон»). Таким образом, это небо так же имело женскую и мужскую ипостась: Аир/Аура. В современном понимании аура – невидимое (но иногда ощутимое; и, уже известно, улавливаемое специальными приборами) энергетическое поле (некоторое более теплое и яркое пространство, чем прочая окружающая среда) вокруг живого существа.

АЗ (АЗИЯ, МАЛАЯ АЗИЯ, АЗОВ, АЗОВСКОЕ МОРЕ, АСЫ, АСГАРД). 1. «Аз» – начало, я, первый. 2. «Аз» или «ас» – небожитель, Бог, а также существа божественного происхождения, потомки богов, являющие собой ось народа протоиндоевропейцев. Асы у индо-славов – суры (от бога Солнца Сурьи; солнечные); у ир. ариев – асуры (несолнечные). У первых – Азы – сев. исполины (ведь прародина протоиндоевропейцев С.), невидимые духи. У ир. арьев, наоборот, существовал демон Аз. Ази у них – алчность, символ совращения человека с праведного пути, воплощение похоти, растления, жадности.

Асгард – в мифол. и.-е. народов – ограда асов, гор. асов, небесный гор. солнечнобогих. В скандинавской «Саге об инглингах» это небесное селение, гор. – крепость, столица небожителей асов, которую они помещали на небе или на земле – восточнее Дона. В этом районе не случайно находится Азовское м. и гор. Азов (в устье Дона), который причерноморские греки называли Танаис (Азов есть и на Урале). Азия (в др. – русск. – Асия) – первая страна, где восходит солнце; В. Европа олицетворяет З. Малую Азию еще называли Анатолия (греч. – «восход солнца»). Азия – героиня (женщина-титан) греч. мифов.

АЛКИОН, АЛКОНОС, АЛКОНОСТ – «сказочная птица с лицом человека». При этом слово Алконост произошло от «алкион есть»; имя восходит к греч. мифу об одной из дочерей Атланта и возлюбленной бога морей Алкионе, которую боги превратили в зимородка. Она гнездилась на морских берегах, время вылупления птенцов, алконостные дни, 14 тихих безветренных дней: 7 до равноденствия и 7 – после. В древ. пловцы и гребцы морские ждали тех дней, когда А. рожает детей «на крае моря», – самых благоприятных погодных условий для моряков. Считалось, что А. управляет ветрами и погодой зимы. В русск. средневековых легендах А. – райская птица, часто уп. вместе с Сирин. Пение А. настолько прекрасно, что услышавший его забывает обо всем на свете (как бы погружается в нирвану; «замерзает»).

АЛАТЫРЬ, ЛАТЫРЬ, ОЛАТЫРЬ. По Далю, также АЛАБОР, АЛАБЫРЬ – «всем камням камень», «всем камням отец», близ которого, по преданию, упала Голубиная книга. Этот камень весьма загадочен. Ни один историк не смог внятно объяснить, что это за камень, часто уп. в фольклоре, особенно в заговорах. Определения, приведенные Далем и Фасмером, многое поясняют: «алабор», «алабырь» – порядок. Следовательно, это некие скрижали древности с божественными заповедями-законами-установлениями, начертанными на нем еще тогда, когда письменных принадлежностей менее фундаментального характера не было; или – хотя и были, но не признавались величественными, достойными Закона.

А. вполне мог быть священным алтарем древ. (ср. лат. «алтарь» – высокий). Не случайно на нем иногда помещают храм, а под ним – источник. Лежал камень А. в море-океане в центре мира протоиндоевропейцев, на острове, иногда он сам – остров (Буян, Руян и т. д.), на нем храм, дворец, или просто красная девица (Заря), заживляющая раны. Камень возник из моря сам по себе, подобно обелиску, стеле. Метафоры А. – «бел», «бел-горюч», «кип-камень» (от глагола «кипеть»), «синь», «светл», «белолатырь-камень» подходят оледеневшей скале, горе или острову. Камень имел чудесные свойства, связан с представлениями о магическом, таинственном, забытом. О нем сказано: «под тем камнем сокрыта сила могучая, и силы конца нет»; или именем этого камня скрепляется слово заклинателя: «кто камень-алатырь изгложет (дело – трудное, немыслимое. – А.Б.) – тот мой заговор превозможет»; «на море-окияне лежит бел-алатр-камень, а на камени сила небесная. Подойду я поближе, поклонюсь пониже: силы небесные! Пошлите свою помощь и силу на наш скот милый живот – в чистое поле, в зеленые луга, в темные леса»; «в окиан-море есть алатырь-камень, на том камне стоит человек: он стреляет по чисту полю, убивает всякие боли»; а этот заговор, видимо, предназначался для невесты: «твоя фата крепка, как горюч камень-алатырь»; в народной песне муж, при разлуке с женою, говорит ей: «гляди, жена, на сине море: что повыстынет бел-горюч камень, тогда я домой буду!» – выражая этими словами время зимы или время смерти. Люди были уверены, что внутри камня (или горы, острова) сокрыт огонь. В одном заговоре духи хотят распилить камень и вынуть из него палящий и гудящий огонь (Афан., 2, 75–76). Иногда из-под него (находящегося на о. Буяне, например) текут источники, живая вода. Его лижут змеи, тем и сыты бывают (Афан., 2,278). Иногда А. больше похож на Мировую гору. В народных былинах (на это обратил внимание Афан., 2, 269) встречаются баба-горынка, баба-алатырка.

Место нахождения А. не определено. Предпочтение в легендах и заговорах отдается сев. расположению. Может, он был в Арктике, в Сев. Ледовитом океане или на о. в Балтийском, а ранее – в Венедском м., которое называлось также в древ. Алатырское или Литориновое, затем – Русское, Варяжское. Топоним А., Латырь встречается в России и (Латырь) в Индии. Алатырь – приток р. Суры (сура – вода; Сурья – бог Солнца в ведах), гор. Алатырь на Суре, правом притоке Волги, стоит там, где р. Алатырь впадает в Суру. Латырево – во Владимирской обл.; Латыгорево – в Тверской обл. Посвященный Латырю-камню горел огонь в Вильно, в Виленском замке, заложенном великим кн. лит. Гедимином (нач. XIV в.) и доставшемся сыну его Явнуту. Горел он еще при потомках их – Гедиминовичах, например, при Ягайло Ольгердовиче (XIV–XV вв.).

АМРИТА – напиток бессмертия в ведах. Буквально «не смерть» («а» – то же, что и отрицание «не»; «мор» – смерть); напиток любви. Так как любовь («амор») – это жизнь, не смерть.

АПИ – в скифской мифол. (ч. скифских племен вошла в древнерусский этнос; византийцы еще воинов кн. Святослава называли скифами) богиня земли и воды, нижней зоны космоса, поглощающего и порождающего начала. Имя восходит к ир. корню со значением «вода». Часто изображалась на скифских предметах. По скифским преданиям, она дочь рек Борисфена или Аракса и земли, мать первых трех людей: Арпоксая, Колоксая, Липоксая. Или мать-родоначальница трех народов: Агафирса, Гелона и Скифа.

АПОЛЛОН (от «апия» – трава, лекарственная трава; сельдерей. По аналогии, у русск. Кострома от «кострец» – трава; Купало – одно из значений – купина, куст, совокупность ветвей, пучок травы, сноп) – бог света, известен из греч. мифол. (там имя производят из греч. – «светлый»). А также бог длительных световых периодов или цикличных временных периодов. Существует мн. др. трактовок слова «аполлон». Например, широко известный дорийский греч. праздник принятия юношей в ряды взрослых, носивший название apellai, был посвящен А. Именно это дорийское слово отразилось в названии его, как бога, покровительствующего времени перехода, связанному с кардинальными моментами жизни человека и космоса (переход от тьмы к свету; от одного времени г. к др.; переход юных существ во взрослую жизнь. Рождение, свадьба, похороны – также переходные моменты. Пространственные переходы – у греков, русск., и.-е. Придверные пространства, пороги, вход в дом считались священными. Переходы волшебные. Переходы очищающие (например, после убийства А. проводил очищение человека, служившего у него несколько лет, затем возвращал его в нормальное общество). Переходы от болезни к здоровью (А., его дети – божественные врачеватели). А. в «Илиаде» (XVI) Гомера передавал омытое, умащенное тело Сарпедона (как и др.) Смерти и Сну, чтобы они отнесли его на родину: «И нести повелел он послам и безмолвным и быстрым Смерти и Сну – близнецам…»

Аполлон летит к гипербореянам (с античной вазы)

А. умел «делать явным незримое». Одним из самых известных эпитетов А. был «Аполлон заревой». Что характерно, др. – греч. язык вместо «один» говорит «deipеos» (от «deipеys», «чрево матери»). Один, Один, Первый – эпитеты самых известных и.-е. богов. Владение переходом от тьмы к свету позже заимствовано христ. в почитании Христа – «Солнца Правды» (Мал. 4.2.), «иже от невидимаго к видимому вся приведшаго» и «изведшаго нас от тьмы в присный Свой Свет». Христ. мифол. подает пришествие Христа также на свето-теневом уровне, в качестве своего рода великого перехода от тьмы к свету. Например: «Радуйся требогатое древо и божественно, Кресте, Свете сущим во тьме, четвероконечный мiр сиянием твоим, восстания Христова появления зари…» (Триодь Постная. Неделя 3-я Великого поста. Канон на утрени. Песнь 8. Тропарь 2). Слово «заря» здесь явно надо выделить. В поэме «Аргонавтика» А. дважды помогал аргонавтам справиться со страшной непроглядной тьмой. Стоило аргонавтам учредить культ Заревого Аполлона, как «тут же просияла Заря».

Это бог явно догреческой праиндоевропейской (сев. происхождения) мифол. Греки в XIII в. до н. э., после завоевания Трои, взяли его из Троады (ему поклонялись в Трое, Хрисе, Килле, Тенедосе). Из «Илиады» известно, что А. строил Трою и участвовал в войне на стороне троянцев. Его стрелы 9 дней (9 – число Ушас и Ашвинов: 3х3, тридевять) несли в лагерь ахейцев (греч. племя) чуму. А. первоначально не был богом муз и красоты, как это зафиксировано в позднеантичной мифол., вернее – он не был только богом муз и красоты, сферы его деятельности обширны.

В наиболее древнейшие времена он, вместе с сестрой Артемидой, был охотником и охранителем стад, 12 мес. кряду пас стада, его нередко изображали с овцою на плечах. Он был покровителем рожениц. Затем, оставив эти функции Артемиде, стал богом сезонного земледельческого культа, в котором воплощал летнее солнце (наиболее яркое и жаркое; не случайно мать его – Лето). Надо сказать, что в протоиндоевропейские времена, когда наши пращуры жили за Полярным кругом и день совпадал с днем единственных суток в г., – существовали боги света (появлялись перед солнцем, переводя состояние природы от ночи к дню, в т. ч. и к полугодовому полярному дню от полярной самой мрачной и длинной ночи) близнецы Ашвины и мать их Ушас – Заря. Мотивы и образы более древ. мифов можно найти в близнецах А. и Артемиде; есть что-то и от Вивасвата (слав. Световида). А. был вечно юный, т. к. постоянно (ежегодно, ежесезонно) возрождался. За спиной его был лук, он метал или целительные, способствующие плодородию стрелы – солнечные лучи, или – смертельные стрелы, которыми в гневе мог послать и моровую язву. Одно время А. отождествляли с солнцем.

Рождество А. отмечалось ежегодно в июне (6-го по ст. ст.; месяц таргелион, названный так от «tеargеlos» – свежевыпеченный хлеб перв. помола; по греч. земледельческому календарю в это время перв. плоды уже появлялись). Мать его Лето была родом из Гипербореи (с С., где сейчас Россия). Неся заклятие, она появилась на плавучем о. Делос в виде волчицы. Поэтому А. каждую зиму убывал в Гиперборею (нынешнюю Россию). А каждое лето, к своему дню рождения, прибывал из Гипербореи на золотой колеснице, запряженной лебедями (перелетными птицами, также летавшими из Средиземноморья на С. и обратно). По свидетельству византийского писателя Х в. Константина Багрянородного, саму терр., где жили древ. русы, в эти времена византийцы называли еще «лебедией» – туда каждый г. летели лебеди. Не случайно царевна Лебедь стала олицетворением Руси. Свои исследования непростого мифол. образа А. провели такие крупные русск. ученые, как А.Ф.Лосев и Б.А.Рыбаков, который писал: «по отношению к Аполлону и его лебедям мы располагаем многочисленными данными о связи с севером. Видимо, это мифотворчество относится к догреческой общеиндоевропейской общности…».

Гл. жрецами А. были сыновья Борея, сев. ветра. Во время таргелий – июньских празднеств в честь А. – с сев. Рипейских (греки называли так лишь сев. ч. Уральских гор, считая, что они расположены на С. с З. на В.) гор слетались тучи лебедей и кружили над святилищами А. (их несколько). Участники празднеств обвивали себя плющом, украшали жилища травами и ветками. А. приносили плоды нового урожая (например, редьку, морковь, свеклу, считавшиеся целебными), первый каравай. Ни у кого из богов не было столь мн. растений: лавр, дуб, гиацинт, маслина, плющ, хмель. И мн. животных: ворон, лебедь, мышь, волк, баран. Сам он иногда Кикн – лебедь. А. связан с Карном – духом или демоном плодородия (противопоставленным А. духом перехода во тьму, умирание). Существовали святилища А.Дельфийского, А.Корнийского и А.Ликийского («лик» – волк), А.Сотерий, А.Агией и др.

В наиболее архаичные времена А. воспринимали как бога жизненной силы, связанного с растительным и животным миром. Подчеркивалась повышенная эротичность А. Жизненная сила проникает все сферы мироздания, поэтому А. имел множество функций: установитель порядка в разных сферах природы и общества, охранитель нравственных законов, стреловержец, воитель. Он карал преступников, особенно неверных жен, и мужчин, посягавших на чужих женщин. А. – насылатель болезней и врачеватель, к тому же отец врача Асклепия. Иногда выступал как победитель змей: известно, что он погубил дракона Пифона (в ведах – это дело Индры). Губительные стрелы его, его мужеподобной воинственной сестры Артемиды приносили внезапную смерть старикам. Ибо А. – блюститель времени жизни-смерти. Прорицатель, мог наделять даром прорицания (как было, например, с Кассандрой). Он родоначальник, покровитель ряда племен, «отчий». Бог космической и человеческой гармонии, духовной и творческой деятельности. Покровительствовал музыке и пению, дал миру сына Орфея. Немало столь важных функций сделали А. популярным во мн. странах Средиземноморья, где ему посвящались несколько десятков храмов (в гор. этрусков Веях существовал храм А.), в т. ч. и слав. бывали в храмах А. В Греции 30 гор. носили имя Аполлоний.

Как писал Б.А. Рыбаков, гиперборейцы почитали А. В Гиперборее под знаком милости А. процветали мораль и искусства. Существовал караванный путь из Гипербореи к храму А. в Дельфах, по которому богомольцы – наши прапредки – привозили дары. Гиперборейские девушки, если сами не могли отправиться в Грецию, посылали свои дары без всякой оказии: их передавали от племени к племени (любые и.-е. племена Европы) как эстафету.

В слав. странах этот бог Белого Света, Жизненной Силы, Плодов нового урожая, бог пастухов, в отличие от своей сестры Артемиды – богини охотников, – назывался иначе. Рыбаков (Слав. 351) предполагал, что схожие функции в слав. мире были у Световида, Дажбога, Ругевита (Руевита) и, может быть, отчасти – Рода. Чествование Дажбога у древ. русск. совпадало с зимними Святками и началом нового г. (как вед. Ушас с Ашвинами), а Световиду действительно приносили летом дары нового урожая. Гл. из них был огромный каравай. Можно к этим предположениям академика добавить, что у русск. схожи были функции А. и Авсеня, Усеня, Таусеня. Безусловно, А. был известен и почитаем на Руси даже под своим греч. именем. Христ. «Слово св. отца нашего Иоанна Златоустого» предостерегало русск.: «Уклоняйся молящих человек Роду и Роженицам, Порену и Аполлину, и Мокоши, и Берегини и всяким богам и требам мерзким не приближайся».

Когда европейский Древ. мир праздновал таргелии, приносил плоды нового урожая А., – в слав. странах проходили летние Святки, купальские дни. Там сжигали (или топили, разрывали) фаллические чучела Ярилы, Костромы (Кострубоньки), Купалы. Первые плоды Макоши, Световиду, Яровиту, Поренучу (Поренуту), Поревиту, а возможно, и Роду – в разных местностях свои традиции – приносили в кон. лета – нач. осени.

Протоиндоевропейский А., сохранивший подробную «биографию» благодаря грек., помогает нам понять своих родовых земледельческих, солнечных богов, о которых на Руси сохранились отрывочные сведения. Автор совр. статьи об А. Р.Бычков («Завтра», № 13 (645), 2006, стр.7) пишет: «Нынешнее состояние мира для всех… людей Традиции однозначно ассоциируется с крайнейшим сгущением Тьмы. Мировая Ночь все гуще распространяет свой мрак. Во всеобступающей страшной, непроглядной Тьме ничуть не зазорно всем верноподданным солнца молитвенно воззвать к Заревому Аполлону…». Добавим, т. е. к нашим Ашвинам – заре и ее детям, прогоняющим тьму, к Дажбогу.

АРБОВАТИ (др. – русск.) – заниматься знахарством. Арбуй – волхв, знахарь, уп., например, в Новгороде как ист. личность в 1534 г. (Срезневск.)

АРЕЙ – 1. Древ. название созвездия, переименованное в созвездие Водолея. 2. Имя одного из древ. русск. богов (о котором мало сведений), возможно соответствовавшего вед. Арьяману («дружественность», «гостеприимство»). Хотя этот бог характеристичен всем солнечным богам класса адитьев, ничем не выделялся, он уп. в РВ ок. 100 раз (обычно с Митрой и Варуной – блюстителями нравственных космических законов), сотни раз в вед. литературе. Он связан с Солнцем и огнем, заполнял воздушное пространство, давал богатства, объединял людей; исполнял космический закон риту, заставлял людей клясться и искупать вину; его молили о согласии в доме; он близок к девицам, дружка на свадьбе (вместе с Бхагой). В русск. хронографе под 1512 г. христ. возмущались: «Сий беззаконный на златецах (т. е. на золоте. – А.Б.) повеле образы Диа и Ареа знаменати». Знак А. – древо жизни с тремя ветвями, тремя корнями.

АРИАНА, АРИАНА ВЭДЖА, АРИАНАМ-ВАЙДЖА, АРЬЯН, АРЬЯНА ВЭДЖА, ЭРАНВЭДЖ (авест. «арийский простор»; среднеперс. Эранвэдж – «иранский простор»; то же и по греч. Арнана) – прародина ир. ариев, включавшая в период создания «Авесты» уже утраченную прародину сев. с суровыми зимами, существовавшую тогда от Волги до Алтая, от Уральских гор, где недавно найден древ. г. Аркаим, до переднеазиатских и среднеазиатских земель (куда входили Хорезм, Бактрия, Согдиана); Памиро-Гиндукушский регион, прикаспийские и южноволжские земли (южнорусские степи) до Ортополиса (Артополиса) греков, долину Аракса, восточный Иран.

По преданию, А.В. – земля предков ир. арьев, где жизнь людей длилась 300 лет, там много змей, а врагов и болезней мало, люди не лгут, не плачут и власть демона Аз над ними мала. В «Авесте», в книге Видевдат (или Вендидад – в разных переводах – «географическая поэма»), с А.В. идет перечень стран добра, созданных Ахура-Маздой (Господь Мудрый) на благо человечества (задолго до VII в. до н. э., когда начала слагаться «Авеста»): «Как первое лучшее из мест и стран создал я, Ахура-Мазда, Арианам Вайджа у прекрасной реки Датия. Тогда в противовес этому состряпал злокозненный Анхра-Манью выводок рыжеватых змей и зиму – дэвовское творение. Десять месяцев там зимние, два – летние, и в эти [зимние месяцы] воды холодны, земли холодны, растения холодны там в середине зимы…. [Когда] зима идет к концу – там большое половодье.

Как второе лучшее из мест и стран создал я, Ахура-Мазда, Гаву – обиталище согдийцев. Но в противовес этому сотворил смертоносный Анхра-Манью кусающих насекомых многопагубных для коров и другого скота.

Как третье лучшее из мест и стран создал я, Ахура-Мазда, мощный праведный Мерв, причастный Арте. Но в противовес этому сотворил смертоносный Анхра-Манью пустынные бури, несущие смерть, и лишенную трав землю.

Как четвертое лучшее из мест и стран создал я, Ахура-Мазда, Бахди прекрасную, высоко [держащую знамя]. Но в противовес этому сотворил смертоносный Анхра-Манью рыжих муравьев, пожирающих зерно.

Как пятое лучшее из мест и стран создал я, Ахура-Мазда, Нисайу, которая лежит между Мервом и Бахди. Но в противовес этому сотворил смертоносный Анхра-Манью пагубное неверие (сомнение, шатание умов).

Как шестое лучшее из мест и стран создал я, Ахура-Мазда, Харойву, «обильную селениями», «разделяющую воды». Но в противовес этому многопагубный Анхра-Манью сотворил [племена] саков и дебриков, сеющие смерть, плач и стенания.

Как седьмое лучшее из мест и стран создал я, Ахура-Мазда, Вэкерту, обиталище ежа. Но в противовес этому сотворил смертоносный Анхра-Манью колдунью Хнафаити, которая [в древ. времена] присосалась к богатырю (всаднику, витязю) Кэрсаспе.

Как восьмое лучшее из мест и стран создал я, Ахура-Мазда, Урву, обильную травами. Тогда в противовес этому сотворил смертоносный Анхра-Манью злых правителей – пришельцев.

Как девятое лучшее из мест и стран создал я, Ахура-Мазда, Вэхркану, заселенную гирканцами. Тогда этому в противовес создал Анхра-Манью многопагубный мерзкий неискупаемый грех педерастии.

Как десятое лучшее из мест и стран создал я, Ахура-Мазда, Харахвати прекрасную. Но в противовес этому злокозненный Анхра-Манью сотворил неискупаемый грех оставления трупов непогребенными.

Как одиннадцатое лучшее из стран и мест создал я, Ахура-Мазда, Хаэтумант лучащийся, наделенный Хварно. Тогда этому в противовес состряпал Анхра-Манью многопагубный злых колдунов.

Как двенадцатое лучшее из мест и стран создал я, Ахура-Мазда, Рагу трехплеменную. Тогда этому в противовес состряпал Анхра-Манью многопагубный сверхшатание мысли.

Как тринадцатое лучшее из мест и стран создал я, Ахура-Мазда, Чахру сильную, причастную Арте. Тогда этому в противовес состряпал Анхра-Манью многопагубный – мерзкий, неискупаемый грех предания трупов огню.

Как четырнадцатое лучшее из мест и стран создал я, Ахура-Мазда, Варну четырехугольную, где родился Трайтаона, убивший Змея-Дахаку. Тогда этому в противовес состряпал Анхра-Манью многопагубный неурочные регулы и неарийских правителей страны.

Как пятнадцатое лучшее из мест и стран создал я, Ахура-Мазда, Хапта-Хинду. Тогда этому в противовес состряпал Анхра-Манью многопагубный неурочные регулы и неурочную жару.

Как шестнадцатое лучшее из мест и стран создал я, Ахура-Мазда, [страну] у истоков Ранхи, которая управляется без правителей. Тогда этому в противовес состряпал Анхра-Манью многопагубный зиму, дэвовское творение, и [чужеземных] правителей [из народа] поморья (поморян).

Есть и другие страны и места обитания, и прекрасные, и замечательные и выдающиеся, и великолепные и ослепительные».

Необходимо пояснить: Датия, Вахви-Датия (авест. «благодающая», «благодатная») – мировая р., отождествляемая историками то с Аму-Дарьей, то (в «мидийской» теории) с Араксом. Анхра-Манью (авест. «злой дух») – воплощение мирового зла. Рыжеватые змеи – гадюки-медянки. Девовское творение (авест. «дэвы» – силы зла). В традиции инд. арьев все наоборот. Дэвы – небесные существа, боги (от «div» – небо). Гава Согдийская – терр. ир. ариев в те времена. Мерв — греч. Маргиана, или совр. оазис Мары в Туркмении. Арта — закон, мировой порядок (в санскр. это «rta», «rita»; у русск. рота). Бахди – Бактрия: терр. совр. Таджикистана и Сев. Афганистана. Нисайя – локализация затруднительна; на терр. Ирана есть два сходных топонима: область г. Раги в Мидии и Ниса – столица Парфии.

Оба они не соответствуют ук. «Географической поэмы» «между Мервом и Бахди», значит, существовал еще один топоним Нисайа. Или текст должно переводить: «Нисайа, между [которой и] Мервом [находится] Бахди. Тогда – это столица Парфии. Харойва – др. – перс. Харайва (греч. Арея, Ария, Ариана), совр. район Герата в Афганистане. Саки и дебрики (быстрые) – кочевые племена ир. ариев, близкие родственники скифов. Вэкерта – локализация затруднительна; возможно, обл. совр. Кабула. Хнафаити – букв. «убирать», «устранять», «прогонять». Кэрсаспа – легендарный витязь скифского происхождения или времени общности скифоир. ариев, он борец со змеем и др. силами, но уязвленный, уснул на многие века. Урва – Тус в Хорасане или обл. в Исфахане. Вэхркана – «страна волков», одна из ир. обл.; соответствует греч. Гиркании на Ю.-В. побережье Каспийского (Гирканского) м. Харахвати – совр. Кандагар; по др. версии – Гарут, греч. Арахосия. Хаэтумант – обл. в долине р. Хильменд в совр. Афганистане. Хварно – благодать; абстрактная божественная сущность, харизма, сакральная сила, связанная с огнем и олицетворяющая высшее неземное начало; символический нимб вокруг головы. Хварно имеют боги, цари, герои, отмеченные благодатью обычные люди, а также семья, род, племя, страна (в данном случае – древ. ир.). Рага – Рей, гор. и местность в Мидии, близ совр. Тегерана. Чахра – возможно, местность в Хорасане. Варна — предположительная локализация – юго-зап. прикаспийская обл. или совр. Керман на юге Ирана (греч. Кармания). Трайтаон (Фрегон или Феридун) – один из пращуров ир., пятый царь династии Парадата, свергнувший, убивший узурпатора престола Ажи Дахану (трехглавого змея), в свою очередь, свергнувшего, убившего Ийму, взявшего в жены двух сестер Иймы – Сахнавак и Арнавак; Трайтаон после убийства змея взял их себе в жены, они родили ему трех сыновей, двух худших – Сайриму и Туру (родоначальников сармат и туранцев-туров) и праведника Арью, или Айрика (одного из родоначальников ир. ариев). Трайтаон, живший 500 лет, разделил царство меж сыновьями. Сайрим (от него – сарматы) и Тур (от него – туранцы или тюрки) получили вост. окраинные земли, Айрик – Иран (Ариан Вэджа). Спустя 12 лет после раздела старшие братья убили Айрика, что послужило причиной многовековой вражды Ирана с туранцами и сарматами. Неурочные регулы – нарушение менструального цикла у женщин; очевидно, подразумеваются гинекологические заболевания вообще. Хапта-Хинда – семь инд. терр. (семиречье) – область в долине Инда, возможно Пенджаб. Ранха – Волга (др. названия – Аренг, Араг, Арента, Рах, Ра). Ранха означает «роса», а Волга – «влага», что очень близко. В ведах Ранхе соответствует р. Раса, находившаяся «на краю света»; авестийское выражение «у истоков Ранхи» – синоним максимальной удаленности на С. и С.-З.

АРИИ – самоназвание народов – предков индо-иранцев. В сер. II тыс. до н. э. разделились на инд. и ир. До этого времени (предположительно, XV–II тыс. до н. э.; временные границы даже расширяются рядом ученых) они жили бок о бок с пращурами балтов и слав., имели общую Веру (она так и называлась – Вера), общую мифол., ист., культуру, сходную экономику и яз. Некоторые племена арьев и ч. племен (например, скифы – ир. арьи и др.) растворились в союзе племен праруси. Слово «арья» встречается в ведах более 60 раз. Им обозначались все варны (касты) племени: брахманы (духовенство, ученые, поэты, мудрецы, подвижники), кшатрии (воины, правители), вайшья (совокупность земледельцев, скотоводов, ремесленников, купцов). Ara – санскр. «свободный»; aria – «благородный», «полноправный», «свободный», «высший», «цивилизованный». В Авесте А. – дети неба (аер, аир – небо). Изучение культуры древ. А. поможет нам лучше понять культуру и мировоззрение пращуров славяно-русов.

АРК – крепость, поселение.

АРК, АРКУДА – медведь. Видимо, наряду с «урус» («Ур» – одно из древ. имен Полярной звезды), «арк», «аркуда» называли белого (полярного) медведя. В отличие от «медведь»-«ведмедь» (мед ведающий, ведающий мед), «бер» (берущий, берущий мед) – обозначений бурого медведя. Хотя названия того и др. медведей этим не исчерпывались. Аркадия – медвежья или беломедвежья страна. По греч. мифол., названа в честь Аркоса, сына Зевса и нимфы Каллисто. Зевс превратил Каллисто в созвездие Большой Медведицы, а Аркоса в созвездие Малой Медведицы. Как известно, эти два созвездия Сев. полушария связаны с Полярной звездой. Поэтому стоит отнести этот греч. миф к догреческим преданиям арктической прародины протоиндоевропейцев, находившейся под Полярной звездой. Видимо, обл. в Греции, в центр. ч. Пелопоннеса, с горами, уходящими в облака, и белыми вершинами, напоминала потомкам протоиндоевропейцев прародину С. Перен. Аркадия – счастливая страна богов и героических предков; рай.

АРКА (санскр. «ars») – дуга, лук, радуга, сев. сияние; молитва, гимн, певец.

АРКАИМ (от корня «рич-», «арч-», обозначавших сакральные действия и предметы: «арка» – молитва, гимн, певец; «арчака», «арчана» – прославляющий, молящийся; «арча» – изображение бога) – древ. городище протоиндоевропейцев, открытое на Юж. Урале, в 400 км юж. Челябинска, недалеко от семивершинной горы (или горного хребта) А., в долине А. меж Уралом и Тоболом, в их верх. течении при бас. 7 рр. – притоков Урала («Ур» – древ. название Полярной звезды) и Тобола, вытекающих из родников горы А., а точнее – меж почти пересохшими сейчас рр. Большая Караганка и Утяганка. А. – уникальный памятник протоиндоевропейской цивилизации XVIII–XVII вв. до н. э. Он древнее Трои и превосходит Трою размерами. Это единственный памятник андроновской культуры, почти полностью сохранившийся в своей планировке. Лучше, чем гор. Синташта II тыс. до н. э. на р. Синташта Челябинской обл. Сверху А. похож на колесо с ободом, ступицей, спицами. «Обод» представляет собой кольцевую обводную оборонительную стену диаметром 150 м, толщиной 4–5 м; «ступица» – цитадель, внутри которой трапециевидные дома сходились к центральной овальной площади примерно 27 на 36 м, ориентированной на С.-В. Здесь в древ. постоянно горел огонь. Внутри внешней пятиметровой стены проходила галерея. За стеной шла единственная кольцевая ул. шириной 5–6 м, под которой – ливневая канализация (чего нет и в иных нынешних гор.). На ул. выходили дома внешнего кольца, с др. стороны высилась внутренняя стена. С наружной стороны гор. шел ров глубиной 1,5–2,5 м. Помимо гл. входа имелось еще два: один вел в лабиринт, простреливаемый со стен (так строились др. – русск. гор., например Псков). Лабиринты А. напоминают лабиринты критского царя Миноса (III тыс. до н. э.), что наводит на мысль о едином народе, создателе Кносского дворца на о. Крит в Средиземном м., гор. А., Пскова и др. Астрономически и математически выверенный кольцевой (и радиальный) гор. описан в др. – инд. трактате «Артхашастра».

Всего жилищ с колодцами, продуктовыми погребами, очагами было 67. 40 – во внешнем круге, 27 – во внутреннем. А. с 4 ориентированными по сторонам света входами был построен (частично вырезан в грунте) по заранее начерченному плану с высочайшей точностью (все кольцевые линии имеют один центр, куда сходятся все радиальные линии). Жилища также построены по единому архитектурному плану. Сторожевые башни, оборонительные стены, дома, веранды спланированы красиво и удобно. Хорошо продуманная (хитроумная!) сложная планировка А. создавала трудности для внезапного нападения противника. Для того чтобы попасть во внутренний круг гор., необходимо было пройти по всей длине кольцевой улицы, и только в ее конце, через особые ворота, можно было проникнуть к центральной площади (позже в др. – русск. гор. это место называлось детинец: как бы «дитя» в «утробе» гор.; может быть, оно так называлось уже в А.? Мы не знаем. Детинец был, например, в Великом Новгороде, Пскове). Центр. ч. А. и каждый сектор внешнего кольца в отдельности имели свою, в какой-то мере «автономную» систему обороны. С трех сторон сектор был защищен обводной и радиальной стенами, а с тыла, с внутренней круговой ул., – забором. В гор. могли разместиться 2,5 тыс. человек. Но жители собирались в нем вместе редко: во время ритуальных празднеств, военной осады и т. п. Постоянно в нем проживали лишь жрецы, металлурги, старики и дети, необходимый гарнизон. Все остальные ночевали и работали в поле, неподалеку. Аркаимцы прожили в своем городе ок. 700 лет, после чего покинули его по неизвестным причинам.

Аркаимцы хорошо знали металлургию и технику обработки металлов, резьбу по камню, с.-х. технологии. На сосудах из А. встречается мандровый узор, позднее широко распространенный в античных гор. Греции и Рима. Разнообразие типов оружия и орудий труда из металла, найденных археологами, поражает воображение. Недавно в окрестностях А. обнаружена искусно выполненная из серого песчаника голова человека с саркастической усмешкой на лице. Лицо настолько «современно», что трудно поверить, будто скульптура пролежала в земле около сорока вв. Уровень обработки бронзы, найденных изделий необыкновенно высок. А уровень обработки камня таков, что даже совр. специалисты не берутся воспроизвести аналоги. Добыча руды проводилась здесь несколько столетий. Необыкновенно просто и эффективно устроены металлургические печи, поддувало которых связывалось с находившимися рядом колодцами специальным воздуховодным каналом, вырытым в грунте. Печь, совмещенная с колодцем, способна давать более высокую температуру плавки. Это практическое устройство подтверждает вед. миф о том, что бог Агни (огонь) родился из воды. Жители гор. разводили коров, лошадей, занимались земледелием, достигнув высокой культуры, на что указывают следы ирригационных каналов и систем лиманного орошения.

Аркаимцы поклонялись солнцу. Гор. в планировке представляет круг, колесо (солярный знак) и свастика (коловорот) на обнаруженной в тех местах керамике говорят об этом. Захоронения ориентированы в сторону заходящего солнца (символ ухода с Белого Света). В могилах, рядом с людьми, хоронили и собак. В РВ и «Авесте» собаки – посланцы бога Смерти и должны сопровождать умершего к своему владыке. В захоронениях находили также лошадей и остатки боевых колесниц (возможно, в память о боге Солнца и богине утренней и годовой зари Ушас, вместе с ее сыновьями-конями или всадниками – богами Заката и Рассвета – Ашвинами). Из раскопок и находок видно, что население А. и окрестностей XVIII–XVII вв. до н. э. было европеоидным без примеси монголоидных черт, отличалось хорошим здоровьем и жило долго.

Что характерно, А. находился почти на одной широте с созданным примерно в ту же эпоху европ. гор. – обсерваторией Стоунхенджем в Англии. Радиус кольца лунок Стоунхенджа совпадает до сантиметров с радиусом внутренней крепости А. Это позволяет предположить, что геометрия А. исключает случайности, она глубоко продумана; что А. не только гор., крепость, храм, но и обсерватория с еще не изученными техническими возможностями. Основные компоненты обсерватории находятся на стенах внутреннего круга А. и на линии горизонта. Вокруг гор. найдено 38 сохранившихся точек, которые, в сочетании с постройкой, представляют собой астрономические и геодезические реперы. Это позволяло наблюдать большое количество астрономических событий: в частности, 18 точек восходов и заходов Солнца и Луны в дни равноденствий и солнцестояний. Астрономы бронзового в. использовали не только эклиптику (путь Солнца по небу, т. н. зодиакальный пояс), но и успешно применяли экваториальную систему координат, что говорит о высоком уровне знаний планетарной географии.

Дальнейшие исследования и раскопки в Волго-Уральском регионе позволили специалистам прийти к выводу, что общими предками и.-е. были в т. ч. и племена ямной культуры (Яма, Ийма – вед., авест. первопредки, ушедшие в мир иной первыми, там принимавшие умерших соплеменников), сложившейся более пяти тысяч лет назад в Волго-Уральском регионе; с ними распространились на огромных пространствах Евразии курганные погребения (курганы – пирамиды степей). Это связано с поклонением предков священной (мировой) горе Хара-Березайти и др. В разных регионах и.-е. мира свои названия: Меру, Алатырь, Аркаим, Синтам, Хималаи, Урал, Олимп. Горе посвящались погребения в курганы (пирамиды, башни, домины, храмы). А. официально «открыт» в 1987 г., но стал известен военным еще раньше по аэрофотосъемкам Челябинской обл. 1956 г., где обнаружено более двух десятков поселений, аналогичных А. Каждое из них строилось на расстоянии от др., примерно равном одному дневному переходу. Между ними располагались небольшие неукрепленные стоянки скотоводов, рыболовов. Это была неизвестная страна близких родственников наших предков.

АРКОНА – 1. От «арк» – крепость. 2. От «арк» – медведь (белый). 3. Н.Р.Гусева в книге «Индуизм и мифы Древней Индии» (142) пишет: «В классическом санскрите был ряд производных от корня «рич-, арч-», обозначавших сакральные действия и предметы: «арка» – молитва, гимн, певец; «арчака», «арчана» – прославляющий, молящийся; «арча» – изображение бога… Возможно, в свете этих сопоставлений правомочной будет постановка вопроса и о названии Арконы как места для произнесения «арка» – прославительных гимнов перед изображением божества». В этом случае наши первое, второе значения «арк» будут производны от третьего.

Гор. – крепость балт. слав., стоял на сев. мысу (45 м высоты) о. Рюген (слав. Руя, Руян) – ныне в Герм. Здесь был один из последних известных дохристианских пантеонов богов слав. (X–XII вв.) и самый большой храм Световида. Этот храм подробно описал видевший его датский хронист, автор «Деяний датчан» в 16 кн. Саксон Грамматик (1140 – ок. 1208). Раскопки полностью подтвердили рассказ; обнаружены остатки святилища, каменное основание статуи Световида, находившаяся рядом со святилищем площадь для народных собраний, городской вал 13 м высоты – все, что осталось от разрушенного в 1169 г. дикими воинствующими христ. – королем Вольдемром I и епископом Абсалоном – гор.

АРКТИДА, АРКОГЕЯ – по преданию, материк или большой о., существовавший в районе нынешнего Сев. полюса, населенный белыми людьми древнейшей из всех известных цивилизаций. Временные границы А. уточняются и имеют варианты различной протяженности, во всяком случае, почти всегда XV–XII тыс. до н. э. находятся в центре или рядом с центром этих предположений. В подтверждение легенд (др. – греч., авест.) имеются изображения этого участка суши на древ. гравюрах, например, на карте Герарда Меркатора, изданной его сыном Рудольфом в 1595 г. На этой карте в центре изображен легендарный материк Арктида – вокруг него побережье Сев. Ледовитого океана с легко узнаваемыми совр. очертаниями п-ов, о., материковых рр. Согласно описаниям др. – греч. историков, в А. был тогда благоприятный для жизни климат. Из центрального м. (оз.) вытекали и впадали в океан 4 рр., благодаря чему на карте А. выглядит «как круглый щит с крестом». Историк Древ. мира Плиний Старший относился к А. весьма серьезно. Он писал, что добраться до А. трудно, нужно было пройти через или по сев. гиперборейским горам: «За этими горами, по ту сторону Аквилона, счастливый народ… который называется гиперборейцами, достигает весьма преклонных лет и прославлен чудесными легендами… Солнце светит там в течение полугода, и это только один день, когда Солнце не скрывается… от весеннего равноденствия до осеннего, светила там восходят только однажды в год при летнем солнцестоянии, а заходят только при зимнем… Страна эта находится вся на солнце, с благодатным климатом и лишена всякого вредного ветра. Домами для этих жителей являются рощи, леса; культ богов отправляется отдельными людьми и всем обществом; там неизвестны раздоры и всякие болезни. Смерть приходит там только от пресыщения жизнью… Нельзя сомневаться в существовании этого народа…»

О том, что прародина протоиндоевропейцев на сев., неоднократно писали ученые, изучавшие древ. памятники – РВ, «Махабхарату», «Авесту» и др. Книга американского историка, жившего в XIX в., У.Уоррена «Найденный рай, или Колыбель человечества на Северном полюсе» была так популярна, что выдержала десять переизданий (последнее в Бостоне в 1893). А теперь издана и в России. За ней последовала книга известного индийского ученого, знатока санскрита Б.Г. Тилака «Арктическая родина в Ведах». Следом выступил Е.Елачич с книгой «Крайний Север как родина человечества» (СПб., 1910), наиболее поздние сведения по этому вопросу содержатся в сборнике «Новые данные по технологии четвертичного периода» (М., 1987), в книге Н.Р.Гусевой «Русский Север – прародина индо-славов» (М., 2003), список можно продолжить.

В древ. книге «Законы Ману» (М., 1960) находим: «Солнце отделяет день и ночь – человеческие и божественные… У богов день и ночь (человеческий) год, опять разделенный надвое: день – период движения Солнца к северу, ночь – период движения к югу» (гл. 1). Это могло означать только полярную ночь и полярный день. В ряде вед. гимнов воспевается период «мерцающего полумрака», называемого зарей, которая бывает дважды в г. и длится примерно 50–60 дней. Эти периоды именуются в ведах рассветом и закатом дня богов. День богов – весь Белый Свет – царство Индры. К Индре обращались с мольбой: «О Индра, я хотел бы достигнуть надежного света, да не погубит нас долгий мрак». В ведах и эпосе неоднократно уп. о том, что Полярная звезда неподвижно стояла в зените, а вокруг нее описывали круги небесные светила. Это может быть только на Сев. полюсе и близко к нему – в приполярных и заполярных районах. Судя по памятникам, на сев. прародине протоиндоевропейцев Большая Медведица всегда видна высоко в небе, когда наступал мрак; в то время как в юж. обл. она появлялась низко на сев. горизонте; постоянно встречается сюжет о том, что демон (или демоны; волк; змей и т. д.) надолго заглатывает – «скрадывает» Солнце, пленяет воды, делая их неподвижными, как камень, и Индра (или др. национальный герой) ведет с ним тяжкие бои, освобождая светило и воды. В РВ говорится, что Индра, убив демона дубиной (характерное для пращуров оружие), «породил солнце, небо и утреннюю зарю». Освободил воды, которые «стояли скованные». Нашел спрятанный втайне клад неба, замурованный в скале, «в бесконечной скале», и «похоронил черную кожу». В слав. сказках место демона занимает Кащей, змей или волк. Прообраз Индры – первого из известных миру всадников на белом коне, убивающих змея, воплотился у русск. в светлого всадника, добра молодца, богатыря, Ивана-царевича. А в христ. времена был перенесен на Георгия Победоносца, укрощающего змея.

В РВ предписывалось приносить в жертву Индре придающий силу напиток сому в течение ста суток подряд, что явно совпадало с периодом полярной ночи. В «Авесте» тоже есть сообщения о том, что прародина была некогда светлой, прекрасной страной, но злой демон наслал на нее холод и снег, которые сковывали ее ежегодно на 10 месяцев, Солнце всходило лишь один раз, и сам г. превратился в одну ночь и один день. По совету богов люди ушли оттуда. Раскопки в Заполярной Сибири, в низовьях р. Индигирки (ср. Индра), выявили, что вдоль побережья Сев. Ледовитого океана цивилизация развивалась, то уступая ледникам, то вновь возвращаясь. Белая раса из А. расселялась на Дон, Днепр, Днестр, Дунай, Волгу, Урал, в Западную Сибирь, а оттуда уже шла на терр. Персии, Индии и др. регионов. Веды и «Авеста», вначале устно, были принесены в Индию, Иран отсюда. Сообщение «Авесты» о внезапном (на самом деле довольно длительном, хотя неожиданном и нежеланном) наступлении оледенения подтверждают ученые, которые выдвигают как одну из гипотез смену климатических эпох, явившуюся катастрофой для всего живого.

Во времена А. духовные и интеллектуальные возможности человека были несравненно выше. Каналы связи с Всевышним, с высшими силами были еще не забиты «шлаками» – результатами цивилизаторского отторжения человека от природы и Бога. Особенно уникальны были телепатические способности людей. На земле А. могла развиваться цивилизация, имевшая опорные пункты в различных ч. земли. В т. ч. и в будущей Индии, в Шумере, Древ. Египте. По преданиям, одновременно с А. существовали Атлантида, Пацифида, Лемурия, Туле: земли, погибшие в результате глобальной катастрофы.

АРТА – правда в авест. традиции. В вед. традиции правда – «rta», «rita». В «Авесте» написано: «Все лучшее ему – носителю арты»; «Отрекаюсь от сообщества с мерзкими, вредоносными, неартовскими, злокозненными дэвами». В русск. диалектах, например пермском (Даль), корень слов с «арт» означает: толк, лад, смысл, уменье. «Артикул» – отдельная статья в законе, приказе, правиле. Закон же на Руси называли «Правдой». А слово «артачиться» – значит упираться, идти против правды, правильных действий или чеголибо близкого к этим смыслам.

АРТОС, АРТУС (др. – русск.) – хлеб праведный, святой, насущный (в смысле – приготовленный; в отличие от хлеба – зерна).

АРУД – хлеб в зернах, в закромах (в отличие от хлеба в колосе; хлеба испеченного).

АРХИЛИН – сказочная сверхтрава (супертрава) слав. преданий, которая якобы в купальскую ночь приобретает волшебную силу.

АСПИДЫ – 1. Семейство ядовитых змей (ок. 180 видов), среди них ехидны, мамба, кобры, памы и т. д. А. – частые герои русск. фольклора: заклинаний, сказок и т. д. 2. Мифич. существа, драконы; иногда с птичьим носом; там, где поселяются, – оставляют за собой пустыню.

АТЛАНТИДА – мифич. страна и.-е. древности. С тех пор, как Платон в диалогах «Тимей» и «Критий» впервые поведал об А., Аристотель сказал: «Платон мне друг, но истина дороже», – споры об А. не утихают. Хотя сама она до сих пор не найдена. О ней написано ок. 30 тыс. книг и бесчисленное кол-во ст. В спорах об А. надо решить, прежде всего, два важных вопроса: 1. Была ли А.? 2. Где она была?

1. О том, что А. была, знали не только египетские жрецы, а от них – Платон, но и Шлиман, нашедший в 1873 г., во время раскопок в Трое, большой бронзовый сосуд с различными предметами. На сосуде и некоторых предметах оказались иероглифические (квалифицированные как финикийские, хотя считалось, что финикийское письмо появилось через 400 лет после падения Трои) надписи: «От царя Атлантиды Хроноса» (Хрон, Крон, Хор, Хорс, Коло, Кали – боги солнца и времени в и.-е. мире; царь А. носил имя бога и.-е.). Значит, А. существовала, существовала ее письменность и цари. К тому же Атлантический океан есть, а А. нет…

2. Где? Многочисленные историки считают, что с IX по III тыс. до н. э. под Полярной звездой в Сев. Ледовитом океане существовала земля, климат в которой тогда был теплым. Она называлась Арктида или Арктика, т. к. находилась под созвездиями двух медведиц (по-греч. «арктос», порусск. «аркуда» – белый медведь). Возможно, были и др. названия. По преданию, эта земля богом океана Посейдоном

была передана в правление старшему сыну Атланту. Так считал Платон. Греч. же мифол. говорит, что Атлант был сыном Ияпета (помните трех братьев: Сима, Хама, Йафета?) и океаниды Климены. В этом случае он мог быть внуком Посейдона. Жил Атлант в Аркадии – области Эллады, названной в честь белого медведя Аркуды или Аркоса (она, видимо, была вначале на С. Европы, так же как Афины и некоторые др. переносимые вслед за мигрировавшими древ. людьми североевропейские топонимы). Т. е. Атлант «поддерживал небо» в той сев. земле предков, которой потом уже не стало. В древ. Атлант, т. о., был стержнем, осью всех родов. Даже если его имя было иным, такой легендарный человек существовал. В мифол. исландцев, например, Хеймдалль, поддерживавший небо, – отец всех «священных родов». По греч. мифологии, потомки Атланта воевали с жителями сев. Афин, так выражалась вражда богов Посейдона и Афины. Когда боги отдали предпочтение Афине – Посейдон двинул на Афины м. (океан). Возможно, А. находилась на С.-З. Европы и омывалась с юга Атлантическим океаном. Сам Аристотель говорил, что Геракловы Столбы, за которыми помещал Платон А., раньше назывались Столпы Биарея (бог сев. ветра Борей у и.-е. и слав.), а народ, живший далеко на сев. (за Бореем), называли гипербореями. Т. о., А., как гипотеза, имеет право на существование. Она ждет своего Шлимана.

БАБА – женщина, бабушка, прабабушка, прародительница, пращур (на санскр. «bеabеa» – бабушка, «bеabеabеa» – прабабушка). 1. Обожествленная прародительница, предок, душа рода, которая и после смерти жила в роду своих потомков, следила за соблюдением нравственных законов рода, обычаев, порядка.

1. Воплощение плодородия. Каменное изваяние богини (чаще это богиня Земли и плодородия), а иногда и бога, или высокий межевой камень. В Галицком Покутье еще в XIX в. была двуликая каменная Б., крестьяне соскабливали с нее ч. камня и употребляли как лекарство; во время засухи ее клали на землю, чтобы пошел дождь, а во время затяжного дождя – ставили головой вверх. В XIX в. этнографы зафиксировали в Харьковской губ. каменную Б., к которой приносили больных детей. Е.И. Забелин описал каменную Б. близ Никополя, где он вел раскопки Чертомлыкского кургана; жители приходили к ней на поклон ради исцеления от болезней. На Толстой Могиле, близ Запорожья, каменную Б., имевшую магическое влияние на людей, деятели местной христ. диктатуры свалили на землю; сразу после этого, в 1833 и 1834 гг., случились большая засуха, неурожай, голод; народ самовольно поставил Б. на место; тогда попы откололи ей голову – так печально заканчивалась судьба десятков тыс. древ. памятников истории и культуры слав.

2. Дух хлебного поля в виде последнего снопа в слав. жатвенных обрядах, связанных с плодородием.

Б. (наряду с дедом) – обязательный персонаж святочных и др. представлений ряженых (обычно Б. наряжался мужчина), исполнявших акты магического вызывания плодородия, а также персонаж или название различных детских игр.

БАБА-РЮХА, РЮГУ-БАБА, РЮГИНЬЕ, РУГИНИЕ – дух ржи, связан с плодородием и продолжением жизни. У лит. это Ругю-баба, Ругиние (ср. название о. Рюген, Руген, где находился крупнейший религиозный слав. центр). В инд. мифол. есть богини Рохини («красная»), они связаны с магическими познаниями. У юж. слав. Рюха также и Рок.

БАБА ЯГА – один из наиболее архаичных и загадочных образов слав. фольклора, с которой в сказках связаны самые волшебные моменты, самые необычные приключения героев. Баба Яга, Яга-баба, Яга Ягинична, Ягинишна, Егична, Егишна, Еги-баба, Егибоба (вятск., олонецк., яросл., север.), Ега, Егибаба (арханг., новгор.), Ежи-баба (словен.) как древ. устойчивое понятие состоит из двух слов. Баба – женщина, бабушка, прабабушка, прародительница, пращур. На санскр. «bеabеa» – бабушка, «bеabеabеa» – прабабушка; «Bе», «Бх», «Бг» в безгласном написании еще и Бог; то есть «баба» восходит к божественным, произошедшим от Бога, первопредкам. «яга» в др. – русск. означало: шкура ягненка (козленка, жеребенка и проч.) или шуба из такой шкуры, мехом наружу. Это ритуальная одежда древ. волхвы, которой, как правило, являлась любая старшая женщина в роде, племени, способная на эту миссию (сказочная же Б.Я. – образ собирательный). Кстати, в санскр. «агью» – огненное жертвоприношение; «ягашала» – «площадка для яги», жертвенная площадка. В чем-то это слово перекликается с «яга», так же, как с «агнец» (ягненок – жертвенное животное; жертвоприношение).

У древ. слав., за редким исключением, не было жреческого сословия (как, например, в Древ. Египте). Обязанности жрецов выполнял кто-либо из старейших в роду мужчин, лишь функции поддержания дом. огня (очага) и воспитания подрастающего поколения – старшие в роду женщины. Они проводили ритуалы инициаций – посвящения детей во взрослые (и наречения именем), проходившие в несколько этапов.

В свете современных исследований можно определить «возраст» одной из древнейших сказочных героинь – Б.Я., т. е. приблизительное время, с которого у наших предков существовали обряды. В книге «Русский Север – прародина индо-славов» (М., 2003, 45) индолог, санскритолог Н.Р. Гусева пишет: «Археологические раскопки, проводившиеся в основном в центральных и южных областях Восточной Европы, дали возможность ученым выявить исторически последовательные этапы развития этнических групп на этих территориях. В качестве главного признака был взят способ погребения как кремированных, так и некремированных покойников. В IV–III тыс. до н. э. их останки погребали в ямах, а во II–I тыс. до н. э. клали в закопанные бревенчатые срубы или в наземные избушки, стоявшие на земле или на столбах (отсюда со II тыс. до н. э. в наших сказках «избушка на курьих ножках»). Первый из этих этапов получил название ямной культуры, а второй – срубной». Время срубной культуры отдаленное, мы мало знаем о начальных обрядах посвящений. Все-таки, как-то изменившись, консервативные, по сути, эти архаичные обряды у разных ветвей и.-е., в т. ч. слав., дошли до письменных времен, запечатлены. Им посвящено немало научных изысканий. Наиболее известные из них – «Поэтические воззрения славян на природу» Афан. (М., 1995, т. 1–3) и энциклопедия «Мифы народов мира» (М., 1997, т. 1–2).

В и.-е. мире существовали возрастные и специализированные посвящения, погружения человека в традицию рода-племени. В процессе их происходил доступ к магическим силам и сакральным ценностям. В результате – обретение иных внутренних качеств. Поэтому и границы перехода из одной группы людей в др. непреодолимы обыденным, немагическим путем. Родившийся ребенок – нечто среднего рода, обозначенный словом среднего рода – не имел еще никакого права в новом мире, до 3 лет он жил без «выказывания» пола, носил унифицированную рубаху, воспитывался женщинами. В 3 г. (время первого пострига волос) дети вступали во второй (после рождения) цикл посвящения: введение в пол (конечно, мистическое). На Руси именно в этот период девочек одевали в сарафаны, мальчиков – в порты. В 7 лет проходило первое посвящение в род в качестве младшего его члена. основное посвящение осуществлялось по достижении ребенком 13–15 лет и превращало его во взрослого человека – полноправного члена рода, наделенного почти всем кругом прав и обязанностей, а также глубоким осознанием ответственности за свои поступки. Одновременно проводилась жесткая проверка того, насколько он готов, способен пополнить ответственное сообщество взрослых. В программу такой проверки входили: испытания огнем, водой, болезненные удары (борьба, бой), нанесение ран (для вырабатывания терпения, бесстрашия, мужества, сопротивления физическим страданиям, презрения к боли), заточение, голодание, поиск исчезнувших («украденных», спрятанных) предметов или живых душ. Именно это посвящение следовало путем «через смерть»: человек как бы «умирал» в одном качестве и «рождался» в др. В результате переживания «околосмертного» состояния происходило «пересотворение» личности, преображение внутренней сути. В процессе его человек терял свое детское имя и возрождался в качестве взрослого, получая новое, настоящее. Молодой человек одновременно вводился в мир духовных ценностей и этику рода-племени; узнавал священные традиции с начала мира, имена богов, историю их деяний, правила поведения и принципы организации жизни взрослых, производственные приемы.

Здесь уместно появление Б.Я. – одной, с дочерьми или сестрами (которых 3, 40, 40 и одна… – числа эпические; пример – приводимая Афан. сказка о Заморышке и др.). В большинстве сказок с архаическими элементами, где угадываются дела посвящения, Б.Я. – одна из гл. действующих лиц, ее помощники волхвы – женщины и мужчины – на первый план почти не выступают. Б.Я. как бы осуществляет посредничество между земным и неземным мирами. С одной стороны, она реальная женщина-прародительница, с др. – обладает сверхъестественными силами.

Посвящение проходило, как правило, за пределами проживания племени. Подросток должен был провести трудные ночи или ночь-г. (здесь сохранилась память о полярной ночи на родине предков в Приполярье) в лесу, на границе с Иным Миром, во владениях Б.Я. Т. е. на какое-то время молодые люди оказывались как бы «похищенными» ею. Вот откуда сюжет о путешествии (или перенесении) сказочного героя за тридевять земель, за леса, за долы, за высокие горы, в мир невиданный и невидимый обычным зрением. Пока герой не вкусит жертвенной пищи Б.Я., он многого не понимает. Завет Б.Я.: «накорми, напои, а потом спрашивай». Следует оговориться, что при обучении молодой человек «программировался» спасать именно свои родовые ценности и образ жизни народа, свои род, племя (а не чужих и чуждых). И ныне русск. человек зачастую поступает жертвенно, благодаря заложенным на генном уровне древ. установлениям, о существовании которых он и не подозревал. Только сейчас он содержит, охраняет паразитирующих на его труде, творческой энергии, на его ист. терр. бесчисленных чужих.

Посвящение молодых людей носило подчеркнуто игровой характер. Между тем, по мнению специалистов по мифол. и фольклору, игра, переодевание, «выворачивание» шкуры, делание чего-либо «наоборот»; необычное, исключительное, волшебное – является в большей степени признаком Нижнего Мира, чем земной жизни. Итак, нахождение на заветной терр. символически приравнивалось к нахождению на Том Свете. Значительными в этот период становились божества и атрибуты потустороннего мира: избушка на курьих ножках, забор из человеческих костей, черепа и т. д. Если кто-либо из смертных случайно попадет в эту страну, то все равно «ничего не увидит», ибо там «ничего нельзя увидеть человеческим оком». Избушка Б.Я., где она похоронена («живет»!), стоит на грани двух миров – в некоем месте перехода из одного мира в др. Да и сама Б.Я. принадлежит двум мирам. Избушка без окон, без дверей: как всякому захоронению, они не нужны. Дух, энергия сквозь любые стены проходят. Хотя иногда, чтоб понятнее и удобнее было живым, в избушке существует дверь, ее увидишь, если избушка поворотится к тебе «на курьих ножках». В сказках: «на курьих ножках, на бараньих рожках», Афан. добавлял: «Другие сказки говорят, что избушка Бабы Яги поворачивается «на курьих ножках, на собачьих пятках»; ножки могут быть и петушьи и сорочьи, но чаще – именно «курьи». «кур» – петух – издревле символ времени, а оно часть вечности. Со временем ассоциируется и сорока, приносящая «на хвосте» последние новости-вести (время!), к тому же сорока – предвестница грозовых перемен. Собака – проводник в мир мертвых. Баран – жертвенное животное и символ плодородия, продолжения рода. Здесь все пронизано древ. символикой. Ничего лишнего, незначащего!

Б.Я. не всегда живет в лесу, иногда – глубоко под землей (местопребывание душ – Тот Свет; местопребывание тел – Мать Сыра Земля, морская пучина), чтобы к ней попасть, порой надо «просесть», как в сказке, услышанной в Архангельской губ., которую записал Н.Е.Онучков. В блр. сказках Б.Я. живет на С. среди лютых морозов. Сами же мы сравнительно недавно (всего около 150 лет назад) узнали, что прародина слав., балтов и ариев – за Полярным кругом (значит там наиболее древ. мир пращуров – захоронения их).

Герои сказок не всегда по своей воле прибывали к Б.Я. Иногда это выглядело как изгнание чужаками (мачехой, отчимом), наказание за нарушение различных запретов, порой любимые внезапно пропадали и т. д. Герой проходил через временную смерть (уход). Воскрешение-возвращение. В сказках – то с применением «живой» или «мертвой» воды; кипящего котла с молоком или водой. То – уха волшебной коровы; то – превращения в животных, деревья, реки. То опускания в колодец, на дно морское. Короче – полный набор волшебств. В сказках (не во всех, а в тех, которые постигла менее жесткая христианизация) Б.Я. выступает воительницей, похитительницей или дарительницей. А чаще – помощницей молодого героя («Три царства – медное, серебряное и золотое», «Иван Быкович» и др.), располагающего ее в свою пользу вежливым обращением, исполнительностью, трудолюбием, сообразительностью. Б.Я. можно ублажить ласковыми словами, она становится доброй, принимает сторону героя, охотно ему помогает, предсказывая возможные препятствия и предвосхищая благополучный исход испытаний. Т. о., она ценила нравственные законы, уважение к старшим, творческую инициативу, любовь к природе. Афан. писал (3, 289): «…Подобно змею, она сторожит источники живой воды и заботливо прячет в своих кладовых медь, серебро и золото, т. е. сокровища солнечных лучей»; «Бабе Яге приписывается обладание волшебным прутом, которым стоит только махнуть, как тотчас же все живое превращается в камень: это – тот молниеносный жезл, прикосновением которого Гермес (=проводник усопших в загробное царство) погружал людей в непробудный, вечный сон… Белорусы уверяют, что Смерть передает усопших Бабе Яге, их души она «съедает» (Афан., 3, 291, 288). Из античной мифол. известно, что время поедает своих детей, к этому мы можем добавить: предки (когда это время приходит) принимают души умерших на Том Свете (где среди прочих пращуров обитает и прародительница Б.Я.). В одной сказке герой идет на встречу с Б.Я., ему попадаются три всадника: белый, красный и черный – утро (день), полдень (день) и ночь. Эти всадники – время, а время – составная ч. вечности.

В ряде сказочных сюжетов она – воительница: как богатырша спит с мечом-кладенцом (или мечом-самосеком) в изголовье; бьется с древ. богатырями (на одном русск. лубке – со стариком) или хтоническими существами. Афан. писал (1, 111): «…В одной русской сказке Баба Яга, преследуя своих врагов, палит огненным щитом на все четыре стороны». Но тем не менее богиней войны она не была, а воплощала в едином образе цепь древ. воинственных предков.

По Афан., она «свободно распоряжается естественными силами природы» (1, 148). В сказках ей служили: гигантский орел, гуси-лебеди, кобылицы, волшебные огнедышащие кони, собаки, кот, которые «говорили» на понятном яз. У нее был волшебный платочек (герой «крадет» или добывает его путем выказывания умения, находчивости), махнешь им – возникает мост; махнешь в др. сторону – мост исчезает. Это не что иное, как наука (полученная, добытая во владениях Б.Я.) преодолевать препятствия и, в широком смысле, – выживать. Образ Б.Я. в преданиях слав. изначально не был отрицательным. Афан. (3, 292) заметил: «Нередко в сказках Бабу Ягу с сестрами изображали «сварливыми (как всех стариков. – А.Б.), но добрыми и услужливыми старухами. Они предвещают страннику, что ожидает его впереди, помогают ему мудрыми советами, дают ему богатырского коня, ковер-самолет и другие диковинки». Порой Б.Я. предлагала клубок, указывала (или герой сам выпытывал) обратную дорогу.

Не случайна в сказках предпочтительность мл. героя: «С точки зрения посвящения только младший может быть героем, так как для него возможен переход в статус старшего…» («Мифы народов мира», 1, 544). В сказках Б.Я. постоянно связана с детьми и подростками, молодежью. Она их учит, кормит, спать укладывает, следит за тем, чтоб в баньке помылись, дает задания трудные, наставляет. Яз. предков забывается, загрязняется, а этническое самосознание остается; к нему, незамутненному у детей, молодых людей, – и обращается Б.Я. Не потому ли образ ее, хотя и искаженный наслоениями поздних времен, сохранился в сказках для детей.

Можно привести множество примеров контактов юных героев и героинь с миром Б.Я. В русской сказке, писал Афан. (1, 85; 2, 303): «…Царевич решается добыть себе такого коня, который был бы сильней и быстрее Кощеева, и за трудную службу у Бабы Яги достигает своей цели… Злая мачеха посылала падчерицу за огнем к Бабе Яге. Поздним вечером приходит она к избушке; вокруг избы – забор, на заборе торчат человеческие черепа, а в тех черепах блестят глаза и озаряют поляну; к утру глаза потухают, а с вечера снова зажигаются и светят всю ночь. Девушка сняла один череп с горящими очами, вздела его на палку и, освещая перед собой дорогу, пустилась назад. Воротившись домой, она вошла в горницу; а глаза из черепа так и глядят на мачеху и ее родных дочерей, так и жгут огнем… И к утру превратили их в черный уголь». Так предки (к ним, в потусторонний мир, ходила девушка) покарали чужаков в доме, притеснявших молодую хозяйку.

«По свидетельству русских преданий, те быстроногие кони, на которых можно уйти от летучего змея, добываются от Бабы Яги… в награду за трудную службу; подобно тому в хорутанских и словацких сказках молодец, желающий добыть чудесного коня, поступает на службу к Бабе-чаровнице и пасет буйных кобылиц… В наших сказках герой, поступая на службу к Бабе Яге, должен стеречь ее буйных кобылиц, которые всякий раз разбегаются от него в разные стороны; но ему помогают пчелы, они пускаются в погоню за кобылицами, жалят их и к назначенному сроку пригоняют домой» (Афан., 1, 318, 195). По Афан., пчелы – звезды – способствуют герою. Значит, в период посвящения молодые люди изучали ориентацию по звездам и земным приметам, т. е. постигали начала астрономии, географии, естествознания.

Образ Б.Я. в фольклоре слав. многозначный. По Афан. (1, 398), например, словаки и чехи обращались к Б.Я. в заговорах, когда болели зубы, приговаривая: «Ежи Баба, Старабаба на тебе зуб костяной, дай мне железный». По-видимому, старая баба лечила людей своего племени, знала тайны медицины, силу трав, минералов, вод, огня. Афан. (3, 292) считал: «из святочных игр можно заключить, что Б.Я. мастерица загадывать загадки и разрешать их таинственный смысл». После испытаний юного героя Б.Я. становится помощницей, она предвещает герою будущее, указывает дорогу, дарит богатырского коня или кубок.

Конечно, там, где сказки прошли жесткую христианизацию, Б.Я. – ужасная ведьма. Похищает детей, чтоб съесть; запирает на какое-то время, чтоб убить; насылает испытания, чтоб погубить; гонится, чтобы догнать и уничтожить. Т. е. – все наоборот.

Слово «ведьма» – санскр. и и.-е., означает «ведомая». Но наполнилось негативным смыслом собирательного зла оно в христ. времена и повсеместно употребимо в этом смысле стало именно христ. Чего стоили, например, «процессы ведьм», массовые казни ни в чем не повинных людей. В дохристианской религии древ. слав. не было одного собирательного образа зла. Были многочисленные духи, божества, как правило, небезусловно только злые. Русалки, дух ржи, банник, домовой, леший и т. д. Эти духи могли быть охраняющими, оберегающими, помогающими, а в др. моменты – они же опасны, наказывают нерадивых, вершат суд. Или просто вредят, озоруют. Так на архаичный, идущий из II тыс. до н. э., образ Б.Я. – персонажа, безусловно, и милующего, и карающего, и дающего жизнь (воплощение, перевоплощение), а также принимающего души потомков своего рода-народа в загробном мире, – наложился более поздний образ христ. средневековой ведьмы. И целый комплекс христ. суеверий. В то же время в дохристианские времена не существовало самой ведьмы. Во всяком случае, в том, всефокусирующем зло варианте.

По моему мнению, в пластическом олицетворении облик Б.Я. был такой: старое морщинистое лицо, но белое, просветленное, одухотворенное. Выразительные серые глаза с пронзительным взглядом («ясные очи»). Нос небольшой. Голова с седыми волосами повязана белым платком с узелком сзади, на шее. В ушах – серьги, т. к. слав. женщины носили их с древнейших времен (о чем свидетельствуют археологические находки). У Б.Я. серьги могли представлять, например, гроздь маленьких звезд – каждая на тонкой подвеске. Фигура – сухощавая, спина сгорбленная от старости. Одета Б.Я. в белую вышитую рубаху с длинными рукавами, меховую безрукавку (мехом наружу) поверх этого. Пояс ее вышит свастиками и крестами, на поясе висит привязанный свиток с древ. знаниями. О том, что у Б.Я. были знания и законы даже записанные, говорил Афан. (1, 169): «В одной из сказок существовал некий свиток, похищенный у Бабы Яги», т. е. добытые у нее знания.

Еще несколько примеров неоднозначности образа Б.Я. В одном из фольклорных текстов, записанных Д.К. Зелениным в Вятской губ., Б.Я. именуется хозяйкой яблоневого сада. Значит, сюда, в мир запредельный, иной, прилетала Жар-птица русск. сказок добывать золотые волшебные яблоки. В известной сказке «Гуси-лебеди» бывавший у Б.Я. мальчик сидел на лавочке, играл золотыми яблоками. В античной мифол. известны золотые яблоки Гесперид, находившиеся в саду на крайнем З., где Солнце заходит «под землю», в мир иной, к предкам. Сейчас-то мы знаем: никакого «крайнего» З. нет и быть не может, ибо Земля круглая. Однако есть устойчивое и поддающееся локализации географическое определение «Крайний Север» – древнейшая прародина и.-е. с захоронениями пращуров. Там Солнце заходило вообще на полгода. Об этом закатном, темном мире предков древ. прародины сохранилась память в фольклоре слав.

Без-Корнилович М.И. в книге «Исторические сведения о примечательных местах в Белоруссии с присовокуплением и других сведений к ней же относящихся» (СПб., 1855) писал: «За рекою Полотою, в поле находится озерко Воловое: о нем есть предание, будто бы в древности… при оном озере стояли капища Перуна и Бабы Яги». Т. о., мы можем быть уверенными, что слав. не только почитали предков вообще, но и конкретно Б.Я.

Необходимо сказать также о не всегда понятных атрибутах Б.Я.: ступе, пестике, помеле (венике, метле), деревянной лопате.

Деревянная лопата, хлебная лопата – элемент печной утвари (наряду с кочергой, ухватом), обрядовые функции и символика которой определяется принадлежностью к очагу, огню и причастностью к изготовлению хлеба (в т. ч. и ритуального). На ней хлеб в печь сажают, да не просто хлеб, а хлеб, замешенный на трех (семи) росах или воде из трех (семи) колодцев (ключей), – указывает на то, что Б.Я. лечила детей энергией воды и огня, магическими действиями. Например, она знала обряд «перепекания ребенка». Обряд совершался над всеми младенцами, или же только над больными. Эти обряды известны в Поволжье, Сибири, Волынском Полесье, на Урале, Подолье. Баба на рассвете приносила целебной воды из трех (семи) колодцев или родников, месила тесто, пекла хлеб и, вынув хлебы из печи, всовывала туда привязанного на хлебной (деревянной) лопате ребенка трижды на мгновение (достаточное, чтобы жаром уничтожить болезни (вирусы) или нечисть вокруг него), сопровождая действие заветным словом (молением). Гл. цель – «сжигание» болезни, очищение слабого, «не допекшегося» в утробе матери младенца, чтоб сделать его здоровым. Печь и жар здесь символизировали лоно Бога. Не так ли юноши и девушки в купальскую ночь, по праздникам и воскресеньям очищались огнем, прыгая через костер? Что интересно: и на современном уровне медицина лечит людей разными видами прогреваний, облучений вплоть до лазера. А предки пользовались целебной силой огня издавна!

У ступы в древ. и.-е. мире было два значения. Об одном из них – главнейшем! – начисто забыто. Или, может быть, специально важнейшее стиралось из памяти народа и подменялось примитивным, бытовым. Первое значение: ступа – гора камней над могилой предка. Основание памятника из камней, изваяние (включающее ступени к нему, т. к. статуи богов ставили на возвышения) с написанными на нем знаниями, законами, установлениями (отсюда – «устав»; «ступени знаний») бога. Или законодателя (правителя, предка). Поэтому, когда Б.Я. изображают сидящей или передвигающейся на ступе (в ступе) – это значит: она «сидит» на сакральных знаниях отеческих богов и предков, законах этических, нравственных (и перемещается с ними везде). В Индии, например, известны ступы I тыс. до н. э. (в Санчи и Бхархуте) с написанными на них канонами (3 корзины законов). Под ступой с законами не обязательно подразумевали статуи богов, это могли быть стела, столб с важными надписями. На разных яз. это почти одно и то же: иллир. «stup», венд. «stolp», польск. «styп», лат. «stela», бог. «stup». В ведах «stupa» – дерево с кроной. Как здесь не вспомнить о родословном древе и древе жизни!

Поскольку древнеиндоевропейский смысл слова «ступа» в первом значении до нас не дошел (или на каком-то этапе был утрачен) – сказки о Б.Я. зрительно обогатились бытовой ступой, которая имелась в каждом доме. Делалась она из толстого древесного столба (колоды), выдолбленного в верхней ч. В этой ступе измельчали пищу, сырье, лекарственные и ритуальные снадобья, травы, минералы. Т. е. и бытовая ступа иногда участвовала в магических ритуалах (при их подготовке). Этот вид бытовой ступы использован в авестийском мифе о первотворении мира. Ступа здесь – земная твердь, а пестик – небо, его оплодотворяющий фаллос.

Метла, помело, веник – предметы и бытовые, и ритуальные. Конечно, в случае с Б.Я. надо иметь в виду ритуальный смысл символов. Ритуальный веник (метла, помело, сноп, букет, пучок, купа-купина), совокупность веток, собирался ежегодно в ночь перед Купалой. Он хранился весь г. и считался целебным (в сказках – волшебным), сконцентрировавшим всю творческую силу г. в момент ее наивысшего подъема, совокупную энергию годового Солнца. В купальскую метлу-купу складывались по ветке березы, ольхи, черемухи, ивы, липы, смородины, калины, рябины и по цветку трав-кустов разных сортов. Именно такой метлой (помелом, веником) владела Б.Я., только, в отличие от ежегодного веника-букета людей, этот был тысячелетний: имел силу, на которой и взлететь возможно. Вот почему у Б.Я. в сказках метла летала скоро и легко. Магической силой обладали кочерга (огненный оберег), пестик (фаллический символ продолжения рода).

В период насаждения пришлой «импортной» веры христ. интернационалом всем традиционным богам слав., духам, прародителям, волхвам и даже некоторым персонажам слав. фольклора были приданы демонические черты, уродливость внешнего вида и характера. Не избежали демонизации Б.Я., Кащей Бессмертный, домовые духи, бесы – гномы, шумно приветствовавшие рождение человека и отгонявшие нечисть, русалки и др. А поскольку Б.Я. защитница рода, народа слав. и русск. (именно в ее владениях произносились слова про «русский дух», «русскую кость») – она и испытывала на себе большее давление христ. интернационала. Порой ее изображали в ужасающем виде – с вросшим в потолок носом, косматую, горбатую, с отвислыми грудями… и вообще как кровожадное чудовище, поедающее людей. Воистину, забвение делает нас манкуртами с деформированными представлениями о древнейшей ист. Необходимо восстановить справедливость, обратившись к ист. памяти. Ценности прародины должны стать нам опорой, они способны только помочь, но никак не навредить.

БАБУНЫ – чары, колдовство. В списке XIV в. в одной из лет. есть слова: «…Коварьство еврейско ревьство премудривше егуптян бабуны».

БАЛДА – богатырь русск. сказок, обладавший магической, божественной силой в борьбе с нечистью. Афан. (2, 379) считал этот образ «весьма архаичным», он писал также, «что черт, с которым состязается Балда, есть не более как замена мифического змея…» вод. По ведам, первый богатырь, сражавшийся со змеем Вритрой, – бог Индра. У Афан. (2, 376377): «Слово балда (от санскр. bеag=bеal – разить, ударять, рубить; от того же корня происходят: болт и булава) означает: большой молот, колотушка, дубина, палица… (дубина, палица постоянное орудие Индры. – А.Б.) Понятна поэтому та великая богатырская мощь, какою наделяется Балда в сказках: он может давать такие щелчки, что от них падают мертвыми бык и медведь…». При этом вся сила Б. заключается в 2–3 пальцах.

БАННИК, БАЕННИК, ЛАЗНИК БАЙНИК – дух бани, связан со здоровьем, чистотой жизни, силой, с одной стороны; и с болезнями, заговорами, с водным и загробным миром – с др. Б. участвовал в святочных гаданиях. В период насаждения христ. Б. приписывались злые намерения. С ним связывались христ. суеверия.

БАНЯ, в X–XIII вв. и др. названия: МОВЬ, МОВНЯ, МОВНИЦА, МЫЛЬНЯ, ВЛАЗНЯ. Без русск. Б., по словам древ. путешественников, не было ни одной деревни. Б. смывает грязь, нечисть, оздоравливает, расширяя сосуды – множество маленьких сердец. Воздействуя теплом на капилляры, Б. повышает сопротивляемость организма инфекциям, способствует закаливанию. К старости кожа человека становится плотной, поры сужаются, происходит слабое потоотделение, Б. помогает восстановить баланс организма, разбудить его защитные силы, предотвратить старение, тренируя систему терморегуляции. Дубовые и березовые веники дополняют оздоровление хорошим массажем. Особый ритуал – «подвенечная» Б., которая устраивалась невесте накануне свадьбы. Топили ее подруги невесты, при этом гадая о нраве жениха путем опускания раскаленных камней в воду, узнавая необходимое по характеру звуков камней. Б. невесты сопровождалась людной процессией, невесту вносили туда на руках (ей не давали переступить через порог), она причитала, т. к. символически должна была «смыть» красоту и волю. Реже совершался сходный обряд для жениха (парневик, мальчишник). Особый вид свадебной Б. – раздельное мытье молодоженов после брачной ночи – известен в основном у русск. (уп. в «Домострое», ХVI в.): новобрачную «в мыльню не вводят», а умывают в сеннике. Готовил такую Б. дружка (иногда с помощью свахи). Во время мытья новобрачных гости шумели, громко кричали, стоя возле Б., чтобы отогнать злых духов. На Русск. Сев. молодых после мытья одаривали специальным хлебом – банником. Необычна ритуальная шуточная Б. в заключение свадьбы для свекра и свекрови, которую топили старыми вениками, напуская как можно больше дыма. Мн. вариантов обрядовой Б. для рожениц (до родов; в послеродовой период – уже с младенцем) с участием повитухи. С заговорами, краплением водой. Больше всего таких вариантов известно в Белоруссии, России. Б. – место девичьх гаданий [ «Байничек, девятиугольничек, скажи, за кем мне быть замужем?» (Пинега); «Суженый-ряженый, приди ко мне ужинать!» (Кострома)]. В др. – русск. источниках XIV–XVII вв. уп. особая Б., которую топили для мертвых (предков). – навья мовь. Такие Б. устраивались в Новгородской, Минской губ. накануне 9-го («навь» – санскр. девять), 40-го дня после смерти хозяина. Накануне летних, зимних Святок, Радуницы, а в христ. времена – в понедельник Фоминой недели, в чистый четверг Великого поста, перед Купалой (Троицей). Нечисть в Б., связанные с нею чернушные суеверия – выдумки христ. режима.

БАХАРЬ – сказочник, рассказывающий ист., в Древ. и средневековой Руси. Ист. сохранила несколько имен царских придворных Б.: Клим Оферин, Петр Сапогов, Богдан Путята (у царя Михаила Федоровича), Иван (у Василия Шуйского). Б. встречались еще в XIX в. Об одном слепом сказочнике, купленном его дедом только для того, чтобы рассказывать сказки, – Льве Степановиче – писал в «Воспоминаниях детства» Лев Толстой.

БАЯЛЬНИЦА («говорящая») – ворожея.

БАЯН, БОЯН (от «баять» – рассказывать, сказки говорить) – сказочник, рассказчик, певец; чародей, волшебник; создатель песен, былин, эпоса, поэт; мудрец. Для обозначения поэта и мудреца в санскр. было одно слово – риши, т. е. рекущий от имени богини речи Вас, Вак или Рик, Рич. Часто на Руси Б. был волхвом: «постави влъхвом и баяном» (XV в.). Б. – имя др. – русск. поэта-певца кон. XI – нач. XII в., известного по уп. в «Слове о полку Игореве», где он уп. 7 раз. Автор называл его «внуком Велеса». Т. е. потомком Велеса, «соловьем старого времени», «вещим» певцом. Б. восхвалял совр. ему князей Старого Ярослава, храброго Мстислава, красного Романа (Святославича), Всеслава Полоцкого. Мысль «Слова…»: «Боян бо вещий, аще кому хотяше песнь творити, то растекашеся мысью (т. е. белкой) по древу, серым волком по земли, шизым орлом под облакы», по мнению ряда исследователей, выражает представление о Б. как о человеке, обладающем, подобно волхву, сверхъестественной силой. Способностью к путешествию по трем сферам космоса: по небу – в образе орла, по земле – в образе волка, по соединяющему их мировому древу (стволу, оси) – в образе белки. Пение, рассказ о событиях ист. воспринимались в древ. как магический обряд, сопровождающийся мистическими перевоплощениями. Имя Б. стало на Руси нарицательным для обозначения поэта; встречается также в надписях Софии Киевской, в Новгородском летописце, оно было распространенным слав. и русск. именем, особенно в XI–XIII вв.

БДЕЛНИК, БДЕЛЬНИК. 1. Тот, кто бодрствует, помнит. 2. Обряд дохристианской веры, процесс прохождения которого нам неизвестен. Видимо, он был весьма устойчивым и древ., связан с памятью о предках. Об этом можно судить по негодованию в «Слове и поучении против язычества» (XIV в.): «…Мосты чинять по мертвых и просветы и бделник…».

БДЕНИЕ – бодрствование, дежурство. Такие Б. были условием встречи ритуального Нового г. – Коляды, когда, у юж. слав., например, всю ночь или несколько ночей горел бадняк. Б. положено возле умершего, не то душа умершего может войти в тело спящего, пока душа спящего отсутствует, витает. Б. проводилось возле роженицы, младенца, больных людей. Смягченные формы запрета сна в связи с ритуальным Б. связаны с представлением об опасности сна для жизни человека. Ведь сон находился в ведении богов смерти. Поэтому нельзя было спать в определенное время суток (на закате солнца, в полдень), в Купальскую ночь, в Сочельник.

БДЫН – надгробное сооружение у русск. В нем присутствовала небольшая, иногда символическая крыша, чтоб родные могли приходить на могилу, бдеть под защитой крыши в любую погоду. В «Житии княгини Ольги» (XIII в.) сказано, что она «заповедала» на своей могиле «ни трызнъ творити, ни бдына деяти». Т. е. была христианка.

БЕЛБОГ, БЕЛОБОГ, БЕЛУН – белый цвет-свет, светлое ясное небо, воплощение солнечной энергии, направленной на плодородие полей; бог света. Афан. (1, 49) считал, что «образ этого бога сохранился в постоянных его эпитетах «белый свет» и «белый день», употребляемых в двух смыслах: как мир, как стихия света. От «свет» произошло «свят» (святость, святой). У русск. был распространен бог большого светового цикла Дажбог. И Б. был им известен, или использовался как одно из имен-эпитетов Дажбога. У зап. слав. он сближается со Световидом, у ариев с Митрой, у грек. с Аполлоном. «Бъл» входит в корень слова – благо, добро, с которым соединяется идея плодородия, изобилия. Бог светлого неба, блага, поддерживающий жизнь, ее продолжение на земле, хранитель (консерватор) жизни. Давал дух, душу, участвовал в формировании судеб всего живого, просвещал, следил за исполнением законов, жребия, судьбы, давал удачу. Обладал зорким взглядом, не случайно его животные орел, сокол; участвовал в торговых делах.

Б. был могуч, держал в правой руке кусок железа, т. к. считался еще богом справедливости, правосудия. Слав. издревле был известен подобный (испытание раскаленным железом, огнем) способ восстановления справедливости. Подозреваемому в каком-либо проступке давали в руку раскаленный кусок железа, велели с ним пройти шагов десять. Того, чья рука оставалась невредима, признавали правым. Во всяком случае, в мужестве, выдержке ему трудно отказать. Фактически человек судил сам себя, степень его психологического переживания (ср.: на воре и шапка горит) решала его судьбу. Или испытуемого просили пройти по горящим углям. Ходящие по горящим углям невиновные уверены в себе. Уверенность повышает качество энергии сопротивления, человек выдерживает испытание. Подобные испытания, кажущиеся нам сейчас жестокими, бессмысленными, вовсе не считались таковыми вплоть до правления Ивана Грозного. Не случайно богу, вершившему правосудие, приносили в жертву кровь, чтобы он не допустил страшной для человека кары: быть осужденным, тем более – несправедливо. Тяжело испытание, но еще тяжелее бремя позора. Понятие «клейменный железом» издревле было равнозначно понятию «клейменный позором».

В честь Б. свершались игры, пиры, веселые ритуальные действия с плетением венков, гаданиями, состязаниями и т. д. У лужицких сербов близ Будишина, или Бауцена (Bautzen), ему была посвящена гора, которая называлась Bielu boе (была у них и гора Черный бог). Статуя Б. стояла в Арконе на о. Рюген. В Поморье на северо-западе Польши на р. Реге находился о. Belbug (позже там построен монастырь). Русск. ист. Сб., I, ст. Ходаковск., 80; Афан. (2,140; 3,381) уп. Белобожье и Белобожницу – святилища Б. в Польше, Belbozice у чехов (у чехов известна Белая гора), Belboznica в Галиции. Капище Б. было в Беловеже (Белой Веже) у русск. в сер. X в. Урочище Белые боги существовало под Москвой по дороге в Сергиев Посад. Б. был у слав., живших у Адриатического м., возле Аквилен на камне начертано: «BELLINO-APOLLINO» («Belenus» в древ. надписи стоит в ряду с именем Аполлона, Афан., 3, 381). Это был гиперборейский бог, знание о котором занесено с культом Аполлона, или, может быть, он до этого давно почитался протославянами. Скорее всего Аполлон и Белбог синонимы. Б. был у шумер, считавших себя выходцами с сев., с горы Меру (шу-меры – съ-меру: «су» санскр. прекрасная+«меру» – ось, стержень); у этрусков (см. Классен, 193, 195). У вавилонян и ассирийцев он высший бог неба. Еще его историки называли «Jupiter Belus». Beal (Beil, Beul, Beli) – имя верховного бога света у др. кельтов.

Б. и Чернобог у слав. обычно (например, у Гельмольда в «Славянской хронике») уп. вместе. В Густынской лет. (под 1070 г.) в Польше старинные волхвы были убеждены, что «два суть бози: един небесный, другой во аде». Это очень древ. боги и.-е. Но они далеки от многоликости, разнофункциональности богов индо-славов, скорее близки духу ир. арьев, чей духовный мир в черно-белых красках, в поляризации добра и зла. Видимо, Б. и Чернобог привнесены в слав. мир ираноязычной ч. и.-е., живших в отдельных регионах (большей частью на юге славянского мира и на юге Европы) бок о бок друг с другом тысячелетиями. Чувствуется, что функции Б. во многом сходны с функциями Митры (возможно, Б. – это синоним Митры, одно из его имен в некоторых регионах, как в других он – синоним Аполлона, Световида, Дажбога). В древ. оба бога (или один под разными именами) осуществляли совместный акт творения мира из хаоса. Сотворив живое, неживое, эти боги все потом себе забирали. Таков ритм жизни (соотношения зимы и лета; ночи и дня; жизни и смерти). Эти боги еще раз подтверждали мысль, что в мифол. предков все одинаково ценно, все одинаково нужно, все одинаково дорого. Афан. (1, 49) писал: «О древнем Белбоге доселе сохраняется живая память в белорусском предании о Белуне. Белун представляется старцем с длинной белой бородой в белой одежде с посохом в руках. Он является только днем. Путников, заблудившихся в дремучем лесу, выводит на настоящую дорогу». Есть поговорка: «Цемна у лесе без Белуна». Во время жатвы Б. ходил по нивам, помогал жнецам; рассыпал для них деньги, т. е. золото солнечных лучей. Ассоциация золота с солнечными лучами основана на древ. представлениях, где свет виделся золотом. Б. считали подателем богатства, плодородия. Поговорка: «посябрывся с Белуном» употреблялась в смысле «пососедился с Белуном».

БЕЛОВОДЬЕ – легендарная местность, рай, назван так из-за молочной р. (м., оз.), текущей по раю из вымени небесной коровы. Вспомним молочные рр. русск. и слав. сказок, это застывшие воды (лед) прародины и.-е. в Приполярье. В России есть Беловодск на одном из притоков Северского Донца.

БЕЛОЯР – легендарное название местности – рая, родины предков, возможно, находившейся некогда в Приполярье.

БЕРЕГИНИ, БЕРЕГЫНИ (ВИЛЫ, ВОДЯНИЦЫ, КУПАЛКИ, ЛОСКОТУХИ, МАВКИ, МАВКИ ЛЕСНЫЕ, РУСАЛКИ, САМОВИЛЫ, САМОДИВЫ) – общее название всех существ стихий, пространств, добрых духов, оберегавших человека, его душу на водах, на земле, в домах, в поле, в лесу, в ягодниках, на болотах, в поднебесном царстве. На санскр. берег – «вела», вот откуда загадочные слав. вилы («вилина», по мнению санскритолога Гусевой, «скрытно обволакивающая»). Самодива (самовила от иран. asma-daiva – небесный дух. И более древ. вед. div – небо) небесная, облачная нимфа в болг. мифол., у чех.

Б. известны по оригинальным др. – русск. текстам XIV–XV вв. и переводным с греч., например, «Слове св. Григория» или «Слове об идолах» (6 раз в разных списках): «Тем же богомъ требу кладуть и творять и словенскый языкъ кланяется виламъ и Мокошьи, Диве, Перуну, Хърсу, Роду и рожаници, упиремъ и берегынямъ и Переплуту». В «Слове и поучении против язычества» (XIV в.) русск. обвиняли: «И веруютъ в Перуна, в Хорса… и в вилы… и куры имъ режютъ»; там же: «Паче бо согрешенья… ставленье трапезы рожаницамъ… требы, кладомыя виламъ». В др. – русск. памятнике письменности XIV–XV вв. писали: «Веруют в Перуна, и в Хорса, и в Мокошь, и в Сима и въ Рьгла, и въ вилы, их же числом 33 сестреницъ, глаголят невеглас, и мнят богинями». Или – вилы, «их же числом тридевять сестрениц». «Слово св. отца нашего Иоанна Златоустого» предостерегало: «Уклоняйся молящих человек Роду и роженицам, Порену и Аполлину, и Мокоши, и берегыни и всяким богам и требам мерзким не приближайся». Автор XIV в. писал: «Начаша требы класти Роду и Рожаницам, преже Перуна, бога ихъ, а преже того клали требу упирем и берегиням». В Софийском сб. XIV в.: «…А друзии [поклонялись] Перену, Хоурсу, виламъ и Мокоши, оупиремъ, берегынямъ, их же нарицаютъ три ? (9) сестреницъ… А друзии [поклонялись] огневи и камению и рекам, и источникомъ и берегынямъ». В Чудовском списке XVI в.: Б. «клали требы». В др. – русск. текстах известны записи с начальным «в» (ср. базилик-василек) и «п»: «Клали требу упиремъ и верегиням», пример из «Паисиевского сборника XIV–XV вв.; «Уклоняйся Поревну, и Аполовину, и Мокоши, и перегини» – «Поучение духовное детям» (XVI в.). Др. – русск. «прегыня» – холм, поросший лесом. Да и др. два варианта корней понятны: «береги», «вереги» – оберегающее (существо, дух) и веруемое (существо, дух), предмет веры. Т. е., видимо, Б., верегини, перегини – существа, оберегавшие русск. лесостепные угодья вкупе с вмещенными в них горами, холмами, рр., оз., болотами, родниками, колодцами и т. д.

Имя Б. иногда связывали со словом «берег», что оправдано лишь частично, так же как и связь со словом «ber» – гора. Б., оберегающие человека в водах и помогающие тонущим добраться до берега, – и русалки, и вилы, и некие сирены, красивые крылатые девы (которых трудно идентифицировать). Б. (наподобие греч. пенатов) хранили благополучие разных мест, видов природы, дом, людей. Б. были противоположны (в то же время с ними связаны) упырям. «Пр», «переть» – быстро двигаться, уходить, уноситься, возноситься, удаляться. Т. е. внезапно ушедшим; быстро унесшимся: утонувшим, сгоревшим, растерзанным зверями, сгинувшим в дремучих лесах, в болотах, др. водоемах. Сорвавшимся со скалы, крутого берега или с дерева, погибшим на чужбине умершим родственникам. Их не обмыли, не одели в чистое, не отпели, не оградили сильным словом, громким плачем, не погребли, не помянули и т. д. Их души бродят неприкаянные (иногда меж живыми). От них неизвестно чего ожидать – оберега или заморочки, заблуждения, затягивания в водоворот смерти. В дохристианский период слово «упырь» не было идентично слову и понятию «вампир». В христ., однозначно, упыри – зловредные демоны. В дохристианские времена – скорее те, кого жалели, старались, если найдут перезахоронить, успокоить-упокоить их душу; помянуть. Поэтому им «требы клали» наряду с берегинями – сильно дальними предками. Б. (вилы, русалки, мавки, мавки лесные) отождествлялись с древ., архаичными матриархальными, вышедшими некогда из воды на берег прапредками (праматерями) человека и всех живых существ. Именно поэтому они были изображаемы или в облике получеловека-полурыбы – женщины-праматери, запечатленной в момент выхода из воды на сушу. Или получеловека-полуптицы, или (поздние варианты) получеловека-полузверя (коня, быка, льва, медведя, волка и т. д.). Так наивно, но в целом правильно прапредки представляли эволюцию. Не только нынешние ученые находят окаменелости. Древние люди даже чаще находили окаменелости вымерших или эволюционировавших существ, задумывались над эволюцией, не зная самого этого слова. Дух древ. прапредков, облик которых потомкам точно неизвестен, оберегал людей повсюду.

У вост. слав. они встречаются в образе дев, имен которых множество, способные «запирать» (на сезон) воды. Они жили в горах и в воздухе, летали, как птицы, их 33 сестрицы (число эпическое); иногда сидели с распущенными волосами в горах или возле водоемов, кто отнимал у них одежду (крылья, перья, кожу), тому они подчинялись, служили, лечили, предсказывали судьбу. У сербов вилы выбирали место для гор. и дома, предупреждали героя эпоса об опасности: «Кличет вила с рудникской вершины…». Только в двух средневековых памятниках «Вил» употреблялся в мужском роде и как бог. Иногда встречались варианты названия духов богами (выше: «мнят богинями»). А к XVI в. это уже могло быть актом незнания и невежества христ. В книге XVI в. написано: «Посещаю бога моего Вила судьбами, аще речетъ ми пойду…» (то есть куда позовет – пойду). В одном из сочинений христианин возмущается русскими: «…жертвы приносят Перуну, Хорсу, и Мокоши, и Вилу… иже есть был идол, нарицаемый Вил».

Сравнивая слав. мифол. с родственной (чем древнее – тем ближе и роднее) вед., можно предположить, что Б. восходили к апсарам («вышедшие из воды», «текучая вода», «водяница»; вот еще почему с водою связывают русалок, вил) – полубожественным женским существам, обитавшим преимущественно в небе, но также и на земле (в реках, на горах и т. д.); нимфам из «мира не имеющих формы», расположенного над «миром имеющих форму». Это светлые существа, относившиеся к духам плодородия и к предкам, помогающим плодородию. В качестве женских духов вод и жен или возлюбленных уп. они в РВ, АВ, «Рамаяне». Как и др. духи, они способны на заморочки, в частности, могли насылать на людей любовное безумие. В АВ приводятся заклинания против них. «Рамаяна» рассказывает, что апсары (по одному из множества мифов о сотворении мира) возникли при пахтании океана богами и асурами, и т. к. ни те ни др. не захотели взять их в жены, они стали «принадлежать всем». По преданиям, 10 или 11 апсар, наиболее почитаемых, родились из «воображения» Брахмы («брахмо» – семя; на Руси Род), а остальные были дочерьми Дакши. Дакша – на Руси частично передал свои функции Дажбогу. Так что апсары все же ближе к богам, которые иногда посылали их соблазнять отшельников, аскетов, мудрецов, праведников, чья подвижническая жизнь делала праведников равными богам. Число апсар в пуранах колеблется от 2–3 десятков до сотен тысяч. Они способны менять свой облик (как вода, из которой когда-то родились, или облако), но обычно являлись прекрасными женщинами, одетыми в богатые одежды, украшенные драгоценностями и цветами. По эпическим представлениям древ. ариев, они ублажали в раю Индры смертных воинов, павших героями на полях брани. Апсары находились вне противостояния богов и асуров, в них был намек на связь с сильно дальними предками человека (и шире – всего живого), вышедшими некогда из океана. Хотя иногда они были некими загадочными эфирными существами, существами воображения.

Русалки – светлые, струящиеся (кто-то производит слово от «роса» – чистота; чистая вода) – восходят к вед. апсарам, воплощениям духа матриархальных сильно далеких предков всего живого, в т. ч. человека, вышедшим некогда из океана. Русалки – оберегали пресные водные источники, поля, леса. А поскольку они некогда вышли из вод Мирового океана, то воды им подвластны, в т. ч. дожди, росы, воды для орошения полей. Их представляли прекрасными девушками с длинными распущенными волосами (порой зелеными, как травы и водоросли, или русыми), иногда – девушками с рыбьим хвостом или с птичьими атрибутами (с крыльями, например). Русалки воплощали не только переход воды во все живое, но переход от древ. зверообразных существ в человека: от рыб, птиц, ящеров, змей, медуз, коней, быков, львов и т. д. Магический продукт такого перехода представал в виде мифич. зверочеловека полуженщины-полурыбы (полуженщины-полузмеи, змееголовой медузы, полуконя – полкана, китовраса, кентавра). Голой, т. к. предки вышли из океана ничем не прикрытыми, поэтому женщины жертвовали для русалок пряжу, полотенца, лоскуты, ленты, нитки, а девушки – венки. Афан. (3, 72) писал: «В Малороссии еще теперь в обычае вешать, во время русальной недели, на дубах, других деревьях холсты, полотенца, сорочки, мотки ниток – в дар русалкам; белорусы утверждают, что на Троицкой неделе ходят по лесам голые… русалки, и тот, кто встретит их, должен… бросить им платок или лоскут». Русалок чествовали в пору колошения хлебов, созревания трав во время летних Святок, во время прибывания света, дня г. – на зимние Святки 25 декабря. В это время, в Македонии, Болгарии, Сербии, например, группы из мужчин, называвшихся «русалии», по 5, 7, 9 человек, состоявшие из нечетного количества, т. к. русалки из др. «нечетного» мира, ходили по дворам. Устраивали особые хороводы вокруг больных людей, исполняли обрядовые танцы, чтобы исцелить. Их встречали в домах с большими почестями, считали, что сам приход их в дом способствует сохранению здоровья, изгнанию духов болезней.

Женщина с рыбьим хвостом (символ памяти о том, что предки живых существ вышли из океана) – берегиня, прародительница, русалка – на карнизе каюты деревянного волжского судна (Городец, Нижегородская обл.)

Б. Рыбаков (255) писал о находке из Кленчан в Польше (такие находки встречались в др. местах): «Это – своеобразный бронзовый скипетр полуметровой длины… украшен девятью (9 – число месяцев вынашивания плода человека; 9 дней не отлетала душа умершего от его тела. – А.Б.: вся символика связана с предками-потомками) горизонтальными кольцами и завершается массивным навершием, напоминающим головку спелого мака (мак – символ сна и смертельного засыпания. – А.Б.). Навершие, полое внутри, представляет собой… сосуд, открытый сверху. Такая своеобразная конструкция заставляет вспомнить священные жезлы русальцев, народных волхвов, проводящих празднества русалий…». Болгарин Д.Маринов обобщил сведения: «Русалки, по болгарским верованиям, – очень красивые девушки с длинными косами и крыльями. Они живут на краю света и появляются лишь весной, с тем, чтобы в нужное время оросить засеянные нивы. От русалок зависит плодородие полей. Русальцы – дружины специально подготовленных для проведения русальских празднеств танцоров и музыкантов…. Их задача – ублаготворить русалок и тем обеспечить хороший урожай. Попутно они лечат больных… Во всех обрядах, проводимых русальцами, очень важное место занимают различные священные травы и злаки… Гл. обрядовым предметом русальцев является священный жезл «тояга». Жезл делается из явора или ясеня. На конце тояги выдолблено дуплецо, в которое закладывают чародейные травы, и отверстие закупоривают. Тояга применяется для экстатических магических плясок, для охраны знамени с травами, для разбивания горшка с чудодейственными травами. В течение года, в промежутке между русалиями, тояги хранятся как священные предметы… служат десятки лет и передаются от отца к сыну… Тояги окрашивались и украшались различными звенящими «дрынкалками». Рыбаков писал, что др. – русск. княгини часто начинали танцем всенародный праздник русалий (как описано в сказке о Царевне-Лягушке). Это доказывается находками серебряных наручей знатных женщин «во всех стольных городах», что «исключает случайность».

Первое уп. русалий (как давно известных, укоренившихся) есть в Лаврентьевской лет. В ней осуждается обычай предотвращать засуху: «…русальи». На Руси обычаи «плясати в русалиех» уп. с нач. XII в. «Потехи с плясанием», песнями, с ряжением в маски животных, «нощные плещевания» и «безчинный говор» происходили, по свидетельству «Стоглава», в канун Рождества (на зимние Святки) и Богоявления, а также на Купалу (летние Святки). Афан. (3,72) писал: «Праздник в честь русалок совершался одновременно с праздником весны…. В христианскую эпоху он приурочен к Троицыну и Духову дням, причем самое название Духова дня наводило… на мысль о чествовании стихийных духов и душ усопших предков. Несмотря на то, народная память не изменила старине и доныне связывает праздник русалок с Перуновым днем, начиная его с четверга предшествующей Троице, так называемой Семицкой недели (по христ. терминологии), которая еще в XII веке была известна под именем русальной».

Слово «русалии» как календарная примета вошло в быт русских: «…и по съшествии святого духа, рекше по русалиих…»; «масла же до русалии приемлють…». В Киевской летописи под 1170 г. сказано: «Володимеру бысть болезнь крепка, ею же скончался мая в 10-е русальныя недели в понедельник». На Украине же четверг Троицкой недели назывался русальчин велик день…. В Вологодской губ. Семик называется русалка. Рыбаков писал (Рус. 675), поскольку христ. календарь сдвигал дохристианский: «…Поэтому «русальная неделя», «русалии», «русалчин велик-день», «русалкино заговенье», «проводы русалок» оказываются календарно неустойчивыми, колеблются в диапазоне от середины мая до начала июня…. В Литве этот архаичный индоевропейский праздник отмечался 24 июня, как праздник «росы». Старинные (христ. – А.Б.) памятники не раз упоминали о русальях, как… о богопротивных, подлежащих церковному запрету игрищах. Так Нестор под 1067 годом… говорит, что дьявол отвлекает людей от Бога «трубами и скоморохы, гусльми и русальи»… Кирилл Туровский в числе «злых и скверных дел» называл: «плясанье, бубны, сопели, гусли, пискове, игранья неподобные, русалья». Другой ему современный автор зло ругался: адскими муками будут наказаны «игры, глаголемые куклы, и скоморохи, и русалиею пляшущая и вся игрища…». В Изборнике XIII столетия… сказано: «егда играют русалия ли скомороси… ты же в тъ час пребуди дома!». «Стоглав» XVI в. употребляет слово русальи для обозначения народных игр: «Русальи о Иванове дни и в навечерии рождества христова и в навечерии богоявления господня. Сходятся народи – мужи и жены и девицы на нощное плещвание и бесчинный говор, на бесовские песни и плясание… И бывает отроком осквернение и девам растление…». В азбуковниках русалии толкуются: игры скоморошские… В одном харатейном Прологе половины XV века описаны так: «ови бьяху в бубны, друзии же в сопели сопяху, инии же возложиша на лица скураты (шкуры, маски. – А.Б.) и деяху на глумленье человеком, и мнозии оставивше церковь, на позор течаху и нарекоша игры те русалья». Из этих ук. очевидно, что игры, происходившие на русальную неделю, сопровождались плясками, музыкой, ряженьем, что служило символическим знамением восстающих с весною, празднующих обновление жизни духов. Принадлежа к разряду этих духов, русалки сами облекались в облачные шкуры…» Русальные игры описаны в «Слове святого Нифонта о русалиях», написанном в Ростове в 1220 г. при кн. Василии, сыне Константина Мудрого. На гор. площади Нифонт встретил 12 русальцев, возглавляемых «унылым и дряхлым» старцем. Затем он увидел музыканта-сопельника, «скачя с сопельми и с ним идяше множество народа, послушающе его; инии же плясаху и пояху… влекомы в след сопельника». Горожане давали деньги музыкантам («свое имение дают… иже суть русалия иние же скоморохом»). Нифонт проклинал соблюдающих отеческий обычай: «Проклятъ всякъ, иже кто оставитъ церковь божию и последуетъ русалиямъ». Такое же проклятие XII–XIII вв. против одного из дьяконов запечатлено в княжеской церкви Спаса на Берестове в Киеве. В церковных поучениях рекомендовалось избегать русск. отеческих всенародных празднеств. Наибольший расцвет русалий приходится на XII–XIII вв. До XIV в. на Руси русалии праздновались довольно активно. Из-за петровского поста, принятого церковью для изживания одного из двух главнейших в г. праздников (политтехнологии были сильны уже тогда) – зеленых святок – иногда в некоторых регионах «русалии» праздновали даже 24 июня (вместе с Купалой).

С русалками связывали и поминальные дни в честь предков, т. к. они – наиболее архаичные матриархальные предки, – посещали живых из др. мира. Как правило, у вост. слав. это четверг (русалчин четверг, русалочин великдень, мавский великдень) русальной недели. А в Македонии, Воеводино – русальна стреда, рус’лна среда, средоруса, руса среда, в Сербии, Далмации, Истрии – русальни петак, петка русальна (пятница) – связанные с богинями судьбы дни. Рыбаков писал (Рус. 677): «Русалии – это «сбор великий» большого количества людей, одетых в яркие праздничные одежды, «упестренных».

Рыбаков описывал мн. русальных браслетов-наручей, найденных в Киеве, Терехове, с. Городище Хмельницкой обл., Старой Рязани, Твери, Владимире на Клязьме, в прикарпатской Галицкой земле и др. регионах, которые надевали женщины-плясуньи на длинные, почти до пола, рукава ритуальных, вышитых прорастающими ростками, цветами и стеблями растений, танцевальных рубах. Браслета должно быть два – на два рукава. Но рисунки в них не идентичны. На одном браслете были символы воды, земли, корней (корни – резервы жизненной силы!), растений-«леторослей» – молодых растений этого г. В русск. сказке о Царевне-Лягушке Василиса Прекрасная при пляске «вертелась-вертелась – всем на диво! Махнула правой рукой – стали леса и воды». На др. – вилы-русалки, диковинные птицы – грифоны, танцующие журавли, лебеди, Семарглы-Переплуты, китоврасы. Гусляры, танцоры в вышитых рубахах, волхвы – мужчины и женщины – с ритуальными чашами или ножами, беседующие или поющие люди и проч.

Китоврас (вариант кентавра русских) среди леса в короне и держит дикое лесное животное (зайца); выглядит как предок – покровитель леса. Георгиевский собор в Юрьеве-Польском. XII в.

В той же сказке: «Махнула левой – стали летать разные птицы». Для всех браслетов характерны арочки над звеньями рисунков, что символизировало свод небес, как и «завивание березки», связывание двух березок ветвями во время весенне-летних ритуалов образовывало символическую арку небосвода и попытку отображения макрокосма. Обряды, пляски, хороводы проводились в весенне-летние праздники в рощах под такой моделью небосвода. Сам небосвод был крышей храма. В таких шедеврах др. – русск. мастеров было важно мистическое и эстетическое значение растительного орнамента. Рыбаков обратил внимание на то, что русальные пляски проходили после прилета журавлей («журавль прилетел и теплынь принес») и после их ритуальных «токов»-«плясок», на которые так походили русальные (а также посвященные Яриле, Ладе) пляски людей. Рыбаков цитировал статью А.М. Судиловской «Журавли» («Птицы Советского Союза», М., 1951, т. II): «Для «плясок» выбирается ровная сухая площадка, и на ней на утренней и в особенности на вечерней заре собираются все гнездящиеся поблизости птицы. Собравшись, журавли образуют круг, иногда в 2 или 3 ряда, оставляя середину свободной. На середину круга выходят несколько птиц и начинают подпрыгивать, распускать крылья, вытягивать шею, наклоняться, приседать, распуская перья зоба и издавая при этом трубные звуки. Утомившиеся птицы возвращаются на свои места в кругу зрителей, а на их места, на середину круга, выходят новые и снова начинаются танцы. Затем красавки всей стаей поднимаются, описывая круги в воздухе, и улетают». Интерес слав. к брачным танцам журавлей, безусловно, отразился в их собственных танцах во время весенне-летних праздников, связанных с прославлением вегетативной силы природы, отражением динамики расцвета всего живого с целью воздействия своими обрядами на этот расцвет.

Во время русалий проводились т. н. «похороны русалки», и после Купалы уже запрещалось купание в открытых водоемах. Местами весь июнь называли «русальным месяцем». В южнорусских и поволжских обл. известен ритуал «вождения русалки». Мифол. смысл проводов русалок заключался в том, что в период, когда взошедшие колосья уже достаточно окрепли, созрели травы, – давшие влагу русалки не были так уж необходимы, как в начале вегетативного периода, их можно было «похоронить». Напротив, излишняя влажность могла повредить травы, посевы, не дать без потерь убрать урожай. Во время проводов русалок водили хороводы вокруг колодцев, на берегу р. Женщины рядились в мужскую одежду, а мужчины – в женскую, рядились козлами, свиньями, конями – животными, воплощавшими плодородие. С песнями, плясками, громкими бубенчиками-колокольчиками носили чучело коня (олицетворявшее буйство природы). Когда чучело выносили за околицу – его разрывали и разбрасывали останки по полям. Или наряжали девушку с распущенными волосами в венке – русалку – с особыми песнями несли на веревочно-соломенных носилках в поле (изображая «похоронную» процессию), где девушка сбегала, пряталась во ржи (что считалось моментом окончания русалий), а носилки и украшения разрывали и разбрасывали по полям «к хорошему урожаю». Иногда русалку делали из соломы, снопа или тростника, все остальное повторялось. С русалками связывали поминание предков, т. к. они – наиболее архаичные матриархальные предки – посещали живых из др. мира.

В христ. времена русалки, как и др. боги и духи дохристианской веры, были демонизированы, представлялись страшными ведьмами-колдуньями, вредящими человеку.

БЕРЕЗАНЬ – легендарная райская местность, в которой из неба (на горе Березайти; Хара-Березайти – одной из райских гор «Авесты») «растет солнечная береза вниз ветвями, вверх корнями» – мировое древо (один из вариантов). Легендарная местность никогда не была локализована. На Руси известна детская песенка при счастливой пляске детей под дождем, с лицом, подставленным под дождь и повернутым в небо: «дождик, дождик, перестань, мы поедем в Березань». Это обращение к небесам.

БИАРМИЯ – легендарная страна в Приуралье, известная по русск., сканд. преданиям IX–XIII вв., славилась мехами, слоновой костью.

БИЧ (в ритуальном смысле) – плетка, кнут, верба, кропило – предметы для передачи энергии, охранительных действий. В ведах Ашвины, олицетворявшие утреннюю и вечернюю зарю, а также зарю восходящего и уходящего г., имели кнутики. Бичи или кропила, капающие медом благодати солнца, удар которых, символическое прикосновение приносили всяческие блага. В РВ говорится:

О Ашвины! Окропите нас медоточивым бичом,

Продлите наш век, сотрите недуги, удалите врагов

И будьте нам помощниками.

Медоточивый Б. – символ лучей солнца, омолаживающих землю, делающих ее производительной. Такое же символическое энергетическое действие исходит от вербы – первого распускающегося весной дерева. Почитание вербных прутиков-б. переняла из дохристианской веры церковь.

Символическое битье как ритуальное магическое действие, имеющее преимущественно продуцирующую и отгонную функции, сохранилось в памяти народа даже тогда, когда имена Ашвинов были забыты. Осталось представление о том, что это действие (битье, удар, прикосновение, направление брызг) дарует энергию рождаемости, плодородия. Появление детей, приплод скота; вызывание дождя, обеспечение хорошего урожая; рост, здоровье, благополучие. Б. в разных регионах слав. мира могли служить всяческие предметы: палка, розги, ветки вербы, березы, вишни, орешника, кизила, початок кукурузы, крапива, метла, бадняк (или ч. его), пояс, хлебная лопата и т. д. Во время календарных обрядов на зеленые святки болгары хлестали детей зелеными ветками, «чтобы они были здоровы». У македонцев перед Велесовым днем (20. XII по ст. ст.) старшая из женщин символически била лежащих в постели детей, чтобы они росли, потому что «день начинает расти». Сербы весной бьют друг друга расцветшими вишневыми ветками, заранее поставленными в воду, «чтобы передать людям жизненную силу». В Сочельник в районе Суботицы, Воеводина сербы бьют зажженным бадняком о порог дома, коров бьют веткой от бадняка, «чтобы скот лучше водился». Сербы в Груже хлещут детей по ушам кизиловыми ветками, чтобы они были здоровы, «как кизил». В окрестностях сербской Чачки, в Черногории, у поляков, словаков били рогом неплодоносящие деревья, приговаривая «Ja тебе рогом, ти мене родом!». В Боснии это делалось, «чтобы скот не болел». У поляков во время колядок колядовщики разносили ореховые прутья – ими нужно было похлестать яловых коров, «чтобы они отелились». У юж. слав. на Новый г. сурвакары, суровары (от Сурья – бог солнца) били прутиками всех домашних, скот, оставляли в каждом доме прутик «на урожай». В Болгарии дети-колядовщики били кизиловыми ветками по порогу. Когда выходила хозяйка, посыпала их зерном, кричали: «Тук, тук, тук! Пусть уродится, где пашут ралом и где не пашут!». В Чехии в Липенском Загорье били подростков арапником, «чтобы росли и не были ленивы». Весной в Сербии, Хорватии, Польше, Полесье, Поморье, Валахии, Герцеговине, на Руси били друг друга вербой. Сербы в Косове били палками обрядовое чучело (или деревце) – Масленицу, Купалу, Марену, Смерть. Во мн. слав. землях ритуальное битье применялось в свадебных обрядах. Били участников коло – свадебного хоровода; невесту бил свекор; жениха и невесту били (сват, посаженый отец) поясом перед брачным ложе. Все эти действа должны были передать особую брачную энергию молодым, способствовать их счастью, удачливости в семейной жизни.

Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.