Черный Гетман

Ольгерд, не мешкая, отволок обеспамятевшего казака за печку, накинул на него сверху рушник, отдышался и спокойно вышел за дверь, где стоял встревоженный джура:

– Что там такое, пан? Звал кошевой?

– Да нет, – хмурясь, будто чем озабочен, ответил Ольгерд. – Главного-то в письме не было сказано, а новость я ему на словах передал не шибко и добрую. Вот он и разгневался. Велел не тревожить пока. Размышляет.

Джура, судя по оторопевшему виду, никак не мог примерить к старому казаку слово «размышляет», однако и показаться на глаза гневливому господину определенно не спешил.

Ольгерд, сдерживаясь из последних сил, медленно, с ленцой прошел к коновязи, где у поленницы скучал Сарабун. Приложив палец к губам, Ольгерд скосил глаза на дом, мол, молчи и не оглядывайся, после чего незаметно со стороны прихватил ничего не подозревающего лекаря за капюшон и прошипел ему в ухо:

– Ты зачем же, пьявочник поганый, здешних казаков горилкой с порохом потравил?

У Сарабуна задрожали колени и вылезли из орбит глаза. Он зашептал, испуганно озираясь:

– Не виноват, я, пан Ольгерд! Хотел как лучше, а получилось, как у прошлого московского посланника… Давно же дело было, я тогда только из родного Бердичева в Киев приехал и подручным у коновала устроился. Вот мы однажды с хозяином в богатый дом пришли охотничьих псов лечить, а там французский инженер гостил, имя его я запомнил, Гийом де Боплан. Он грамотный был шибко, про казаков книгу писал, при нас зачитывал хозяевам про то, как сичевики от болезней лечатся. Я тогда речепт сей и приметил. Потом, у Хмельницкого в войске вызвали меня к поважному казаку, велели его лечить. Вот я ему это средствие и прописал. Кто же знал, что Боплан сей с чужих слов побасенки собирал да для красного словца за правду выдавал? Как прослышал я, что казак помирает, испугался, сбежал в другой полк, где с паном Кочуром повстречался, храни его Бог. Свечки потом ставил за погубленную по глупости христианскую душу…

– Тут ты не угадал, – осклабился Ольгерд. – Радуйся, пациент твой жив, здоров и тебя в гости ждет не дождется. От благодарности так весь и лучится. Даже кол особый припас.

– Ж-ждет, говорите? – От страха бедный лекарь едва ворочал языком. – П-пан Ольгерд, всем, что есть у меня, заклинаю, спасите от гибели! Слугой вашим верным буду до конца моих дней. Только не выдавайте меня этим зверям в человечьем обличье. Казаки – народ жестокий…

– Лезь в седло, – хохотнул тихо Ольгерд. Хотя было ему, честно говоря, не до смеха. – С Дону выдачи нет. Я кошевого отдохнуть пока попросил, так что с полчаса, пока он в себя придет и пустится в погоню, у нас с тобой есть. Выезжай со двора неспешно, а как за воротами окажемся, гони за мной, что есть сил!

Под скучающими взглядами дворовых холопов они покинули негостеприимное подворье. Немного отъехав, пустили коней в галоп. Сарабунова лошаденка, после того как Ольгерд огрел ее плетью, взбрыкнула от неожиданности и, ошарашенная от собственной лихости, рванула вперед по улице, разметав отчаянно закудахтавших кур. Непривычный к седлу Сарабун заойкал.

Вылетев за околицу, Ольгерд огляделся. Впереди на версту сплошные луга, не спрячешься. Справа блестит вода. Там протекает ручей, в который, не зная броду, соваться опасно, лошади могут в болото влететь. А оставшись без лошадей, лучше самим возвратиться обратно и без команды лезть на припасенный кошевым кол. Можно, конечно, вернуться в город, но там особо не спрячешься – каждый новый человек на виду. Так что выход представлялся пока один: пока не подняли тревогу, мчать что есть духу к дальним холмам и пробовать схорониться в лесу.

«Только бы не прознали, в какую сторону мы ушли, – подумал он, подхлестывая коня. – Если кинутся на другую дорогу, тогда успеем». Не тут-то было. Убивая едва зародившуюся надежду на спасение, сзади донесся отчаянный тонкий крик:

– Туды, туды поскакали, дядько Богдан! Я их ще бачила, як в село приезжалы…

Ольгерд обернулся. С огорода, размахивая руками, на них указывала встреченная на въезде девушка.

То ли кошевой оказался крепок и быстро очнулся, то ли бдительный джура, преодолев страх перед вспыльчивым батькой, постучал-таки в закрытую дверь, но обещанного Сарабуну получаса у них теперь не было. Из-за домов, поднимая густую дорожную пыль, выносилась серьезная конная погоня.

* * *

Глухо рокотали копыта. Впереди вздымался заросший деревьями холм, над которым серели прямые каменные стены большой православной церкви. Слева от холма уходила вдаль лесистая ложбина. Именно туда Ольгерд и решил направить коней – в лесу всегда можно спрятаться, запутать следы, отсидеться, сделав укрытие. Слобожане – не боровые охотники, следы в чаще читать не умеют.

Не будь рядом с ним Сарабуна, уйти бы было легче легкого: казаки воевали в пешем строю, а потому коней держали походных: выносливых, но не быстрых. Так что гонку в три-четыре версты его шустрому на бег жеребцу проиграли бы на раз. Лекарева же лошаденка была простой сермягой, которую только в телегу впрягать да под плугом водить. После того как они пулей вылетели из села, саженей с полста она честно пробовала изобразить боевой галоп, но быстро выдохлась и теперь, невзирая на все усилия Сарабуна, обреченно частила суетливой крестьянской рысью.

Обстановки нелепее нельзя было и придумать. Остановиться, чтобы снова попробовать объясниться, означало подписать не только себе, но и злосчастному лекарю лютый смертный приговор. Суд казацкий был скор и жесток – обнаружив подлинное или мнимое преступление, сбежавшиеся на клич запорожцы тут же, без лишних формальностей проводили беглое дознание и выносили приговор, чаще всего вздергивая вора, изменника или убийцу на ближайшем суку.

Проскакав с полпути до спасительного леса, Ольгерд обернулся. Расстояние между беглецами и преследователями сократилось саженей до трехсот, и в мчащейся группе можно было уже разглядеть отдельных всадников. Он насчитал семерых. «Как пить дать, догонят», – обреченно подумал Ольгерд и, закрепив повод на луке седла, начал заряжать свой второй пистоль. Первый, тот, что за поясом, он разряженным не держал, даже когда шел в баню.

Тем временем Сарабунова лошадь начала проявлять первые признаки усталости: нервно похрапывала, кусая удила, и ходила боками. До леса оставалось не так уж много, и нужно было быстро решить, в какую сторону повернуть. «Только бы стрелять не начали», – подумал Ольгерд. Словно в ответ на невысказанные слова, сзади послышались частые хлопки. Сарабун охнул, запричитал, врезал лошади пятками по бокам и намертво вжался в гриву. Чуткая на опасность крестьянская кобылка, полностью разделяя опасения своего седока, всхрапнула, поджала уши и рванула так лихо, что выскочила вперед на полкорпуса. Конь Ольгерда тоже поддал, догоняя товарку.

До спасительной стены деревьев оставалось саженей полста, примерно столько же до настигающей их погони. Можно было уже разглядеть, что казаков возглавил сам кошевой. Он размахивал саблей и кричал на ходу: «К лесу, к лесу прижимай, хлопцы! Теперь не уйдут». «Еще и как уйдут», – подумал Ольгерд, направляя коня на змеящуюся между деревьев дорогу, уходившую к подножию крутого холма.

Кони беглецов влетели в сосняк. Шум погони словно отрезало, и теперь конская прыть не играла большой роли. Кони зашарахались от веток, пошли частой рысью.

Молясь, чтобы казаки не были знакомы со здешним лесом, Ольгерд свернул на первую же встретившуюся тропу. Ветки хлестнули его по бокам, за спиной громко засопел Сарабун. Шикнув на лекаря, Ольгерд перевел коня на шаг и въехал в густой орешник.

Углубившись в заросли, они остановили коней. Вдалеке раздался истошный сорочий стрекот. Ольгерд улыбнулся – обман удался, и преследователи, не приметив тропы, промчались вперед.

– Что дальше делать будем? – шепотом спросил Сарабун.

– Подождем, пока они подальше уедут, и двинем в урочище[36], – ответил Ольгерд. – Киев обойдем стороной, пойдем в Чернобыль, где осавул у меня знакомый. Оттуда до Лоева недалече.

– Вернемся, стало быть, к пану Кочуру?

– А куда нам еще податься? – вздохнул Ольгерд. – В Киеве нам обоим теперь на колу торчать, ну а под рукой у сотника хотя бы не пропадем.

На ходу размышляя о превратностях жизни, Ольгерд двинул коня сквозь орешник. «От судьбы не уйти, – думал он, придерживая рукой гибкие ветви. – Место мое рядом с Ольгой, в Лоеве. Все, хватит. Забуду и про месть, и про вора этого, Душегубца, ворочусь к Тарасу да буду служить ему верой и правдой».

Не успел он додумать последнее до конца, как орешник неожиданно раздался по сторонам, открывая спрятанную под самым откосом холма дорогу с широкой прогалиной. Посреди дороги в окружении своих подручных возвышался в седле только что помянутый Дмитрий Душегубец.

* * *

«Может, ошибся?» – подумал Ольгерд. Что мог делать в людных местах лесной разбойник? Но нет, это был точно он. Если, конечно, у Душегубца не было брата-близнеца, предпочитающего черно-серебряный наряд и глядящего на мир презрительным волчьим взглядом. Сидящий внутри мелкий бес взвизгнул, придя в себя: «И что ты там про судьбу говорил?»

Примечания

1

Сажень – старорусская мера длины, в XVII веке казенная сажень составляла 2,16 м.

2

Шеинов пролом – вошедшая в историю часть стены смоленского кремля, где в 1633 г. (за двадцать лет до описываемых событий) русская армия штурмовала город под руководством воеводы М. Б. Шеина. Саперы сделали подкоп под Грановитую башню, заложили 250 пудов пороху и сделали пролом. Но поляки узнали о подкопе и успели сделать насыпь, так что попытка штурмовать крепость закончилась неудачей.

3

Исторический факт – гарнизон Смоленска, невзирая на угрозу осады, израсходовал основной пороховой запас на фейерверки.

4

Повет – в описываемое время наименьшая административно-территориальная единица в Великом княжестве Литовском. Здесь и далее поясняются старорусские и польские слова, использовавшиеся в семнадцатом столетии в русских и литовских землях Речи Посполитой. Многие из них вошли в современный украинский и белорусский языки.

5

Королевский бастион – цитадель Смоленской крепости. Построена была по приказу будущего польского короля Владислава. Представляла собой земляной форт голландского стиля.

6

Маеток – имение.

7

Вельмишановная – глубокоуважаемая.

8

Заможный – состоятельный. Шорник – ремесленник, занимающийся изготовлением и ремонтом кожаной конской упряжи.

9

Кормить за собственный счет.

10

Жолнеры (жолнёры) – нижние чины пехоты Речи Посполитой.

11

Виленский тракт – старинная дорога, соединявшая Смоленск с административным центром Великого княжества Литовского, городом Вильно (совр. Вильнюс).

12

Кунтуш (контуш) – верхняя мужская и женская одежда с прорезными рукавами.

13

Бимбер – самогон.

14

Магдебургское право – широко распространенный в Европе Нового времени статус городов, подразумевающий широкие полномочия местного самоуправления. В Речи Посполитой жители городов, которые получили Магдебургское право, освобождались от феодальных повинностей, от суда и власти воевод, старост и других государственных чиновников.

15

Полохливо – встревожено.

16

Недбалый – нерадивый.

17

Антонов огонь – гангрена.

18

Свитка – верхняя одежда, надевавшаяся через голову.

19

Клеть – деревянный сруб.

20

Реестровое казачество – служивая знать русских земель Речи Посполитой (совр. Украины), которая была внесена в «реестр», то есть получала доходные владения и жалованье за обязанность воинской службы.

21

Штоф – старорусская мера объема жидкостей, примерно 1,22 л.

22

Хустко – быстро, сноровисто.

23

Глечики – горшки.

24

Крученики – тонкие полоски мяса, скрученные в трубку с начинкой и обжаренные в сале или масле.

25

Джура – ординарец у казаков.

26

Кремезный – крепкий, мощный.

27

Во времена гладкоствольного оружия пули после боя по возможности собирались или вытягивались из деревьев специальным штопором, который входил в стрелковое снаряжение.

28

Сволок – потолочная балка.

29

Осавул, есаул – офицерское звание в казачьих полках.

30

По одной из версий, город Киев получил свое имя благодаря паромщику Кию, который держал там «Киев перевоз». По широко известной легенде, приведенной в хрониках Нестора-летописца, Кий, Щек и Хорив были братьями, заложившими на месте Киева первое поселение.

31

Гарбуз – тыква.

32

Брама – надвратная арка.

33

По народному обычаю, девушка в знак отказа сватающемуся парню вручала ему тыкву.

34

Балачки – бесполезный, пустой разговор.

35

Пропонувать – предлагать.

36

Урочище – часть местности, отличная от окружающих участков. Здесь – поросший лесом большой овраг или ложбина между холмами.

Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.