Coffee-In Strong - Пока ты спал

Он бесшумно приблизился к двери спальни и увидел вдали полутемную гостиную, освещенную только экраном телевизора. Клары нигде не было видно.

Легкими, быстрыми шагами он прошел по коридору, оставив позади двери в ванную и в кабинет. Вошел в гостиную. Должно быть, хозяйка уснула, и ее не видно за спинкой дивана. По-другому и быть не могло.

Он сделал шаг. Действительно, голова Клары покоилась на диванной подушке. Еще один шаг. Было видно, что Клара уснула внезапно, не доев ужин, тарелка с которым стояла на полу. Еще шаг… и Киллиан подпрыгнул от испуга, когда раздался звонок мобильного телефона.

Пока сонная Клара поднималась с дивана, он торопливо скрылся в коридоре, вернулся в спальню и снова спрятался под кроватью, заняв свою привычную позицию. Несмотря на испуг, ситуация была под контролем. Ожидание подходило к концу. «Привет, любимый!» – пробормотал он, зная, какие слова сейчас услышит.

Клара выключила телевизор и сонным, но радостным голосом ответила на звонок:

– Привет, любимый! Уже так поздно…

Последовала длинная пауза. Любимый мужчина звонил Кларе каждый вечер, и разговор всегда начинался одинаково.

– Нет… я уже поужинала. Смотрела телевизор и ждала, что ты обо мне вспомнишь.

Клара снова замолчала.

– Да, все отлично! А у тебя?

Загорелся свет в спальне. Ноги Клары приближались к кровати. Киллиан, сам того не замечая, сжал в руке скальпель.

Девушка расхохоталась в ответ на какую-то шутку своего друга:

– Да ладно тебе, ты серьезно?

Она села на кровать, и матрас чуть опустился вниз, к лицу Киллиана.

– Да нет, я уже спать ложусь, ужасно вымоталась. – Ее голос смягчился, стал нежным.

Киллиана раздражали разговоры Клары с ее женихом, особенно потому, что они говорили о каких-то глупостях, и он почти никогда не мог извлечь из этих звонков никакой нужной информации. Похоже, и этот вечер не был исключением.

– Дурак, что ли? Конечно, я одна, – смеялась Клара. – Хотя нет, признаюсь, ты меня подловил. У меня тут вся команда «Гигантов», вместе с запасными… Я подумала, что заслуживаю праздника, пока тебя нет…

Подобные фразы ему тоже не нравились. Киллиан, как и его братья, получил строгое воспитание, и в его лексиконе не было крепких словечек и шуток на тему секса. Подобные слова в устах девушки казались ему неприличными.

Разговор подходил к концу.

– Нет, не ходила… Знаешь, Марк, я не думаю, что это серьезно… Просто устаю на работе.

Это уже было интересно Киллиану.

– Хорошо, ладно, завтра позвоню и запишусь. Но не думаю, что они это серьезно воспримут. Что я скажу? Что мне в последнее время трудно просыпаться? И что?

Пауза. Наконец Клара закончила разговор:

– Спокойной ночи, милый. Люблю тебя…

Киллиан, лежа под кроватью, неслышно прошептал:

«Я тебя обожаю, малыш». И через несколько секунд, чмокнув телефонную трубку, Клара нежно попрощалась:

– Я тебя обожаю, малыш.

Наступила тишина. Они были одни. Он и она. Весь мир оставался где-то снаружи, по другую сторону двери, далеко. Киллиан ждал. Свет продолжал гореть. Клара не двигалась.

«Что же ты делаешь сейчас?» – его мучило нетерпение.

Вскоре свет погас. Слышался шорох простыней, Клара поудобнее устраивалась на подушке. Обычно она засыпала примерно за десять минут, и это было ясно по тому, как менялось ее дыхание: оно становилось более глубоким. На всякий случай Киллиан всегда выжидал еще пять минут, а сам в это время готовился: он снова засунул руку в дыру в матрасе и вытащил оттуда маску, вату и небольшой флакон с мутной жидкостью. Посмотрел на часы. Было пятнадцать минут первого.

Стараясь действовать как можно тише, он вылез из-под кровати. Клара крепко спала. Он тихонько поднялся и надел маску. Открыл флакон и пропитал вату жидкостью. Осторожно приблизился к Кларе и приблизил вату к ее лицу на несколько секунд. Девушка сделала вдох, и ее голова чуть запрокинулась. Хлороформ подействовал.

Он тщательно закрыл флакон, убрал вату в карман и только после этого снял маску. Сел на кровать рядом с Кларой и откинул одеяло. Неподвижная, беспомощная, девушка была в полном распоряжении Киллиана.

Он провел подушечками пальцев по ее волосам, по шее, плечам и груди, добрался до живота и бедер.

– Здравствуй, милая, – произнес он с улыбкой, – наконец-то я с тобой.

Спокойно, без спешки, он еще раз опустился под кровать и спрятал в матрасе все, что перед этим достал оттуда. Затянул нитку, которой был зашит разрез, и закрепил ее булавкой. Он любил работать тщательно и чувствовал себя спокойным, когда все нужные инструменты были под рукой. Именно поэтому он и придумал сделать тайник в матрасе, и его не смущало, что каждую ночь разрез приходилось зашивать заново.

С последнего приема пищи прошло больше двенадцати часов; его желудок настойчиво требовал ужина.

Киллиан пошел на кухню. В шкафу не осталось чистой посуды, он открыл посудомоечную машину, достал оттуда грязную тарелку и приборы и помыл их под краном. Только сейчас он заметил, что, как и говорила Клара, раковина засорилась, вода не утекала вниз. Но сейчас он пришел сюда не за этим. Оставив стоячую воду в раковине, он направился в гостиную.

Там, открыв второй ящик комода, он достал альбом с фотографиями и картонную коробку. Положил их на стол, где уже стояла тарелка с ужином. Он ел и работал одновременно.

Он раскрыл альбом на странице, отмеченной маленькой царапиной сбоку, и начал внимательно изучать фотографии.

У Киллиана не получалось объяснить это явление, но он давно заметил, что люди стремятся хранить рядом с собой, как можно ближе, то, что больше всего их пугает. Именно в ближайшем, непосредственном окружении человека он мог найти ключи к тому, чтобы разрушить его счастье. «Чего ты боишься, Клара?»

Он всматривался в лица на фотографиях, будто пытаясь запомнить каждую деталь: маленькая Клара, Клара-подросток, Клара с семьей, с подружками.

На одной из фотографий девушка была заснята вместе с институтскими приятельницами. На обратной стороне были перечислены имена ее однокурсниц. Киллиан достал это фото из альбома и отложил в сторону.

Дожевав свой ужин, он пометил ногтем очередную страницу и закрыл альбом.

Настала очередь картонной коробки, где хранились письма и открытки. Эту работу он тоже начал в один из предыдущих дней и, чтобы продолжить поиски, достал из середины письмо, конверт которого был слегка согнут посредине.

Это было письмо, адресованное Кларе и отправленное в 1986 году. Почерк, очень аккуратный, мог принадлежать пожилому человеку. Он начал читать: «Дорогая Клара, мне было очень приятно получить от тебя письмо. Ты прекрасно пишешь, интересно и…» Киллиану стало неинтересно. Он перешел к последнему абзацу: «Мы с дедушкой очень ждем тебя, приезжай скорее. Мы соскучились. Бабушка. 17 марта 1986 г.».

Киллиан убрал письмо в конверт и достал следующее, написанное детским почерком. Это было письмо Клары, адресованное бабушке. Сначала он удивился, но потом подумал, что Клара могла забрать свои письма. «Дорогая бабушка, я тебе сочинила стихи». Маленькая Клара писала несколько неуклюже, крупными буквами, а слова, вместо того чтобы выстраиваться по линейке, будто качались на волнах. Он снова перешел к последним словам: «…верблюды в пустыне, а лягушки в болотце. Целую! Золотая рыбка Клара». Ничего интересного.

Он повторил операцию еще с тремя письмами – и наконец обнаружил нечто особенное. Письмо было вроде от бабушки, с тем же адресом, но написанное совсем другим почерком, не таким аккуратным и понятным. «Дорогая Клара. Как ты можешь догадаться, я пишу это письмо не сама. Я попросила твою тетю помочь мне. Не хочу, чтобы тебе было грустно». Слова, связанные с печалью. Это могло оказаться интересным, и Киллиан внимательно прочитал все письмо, в этот раз ничего не пропуская. «Твоя бабушка уходит. Но не расстраивайся, все хорошо. Я ухожу спокойной и счастливой, потому что у меня есть такая чудесная внучка. Твоя доброта и забота очень помогали мне в жизни. Спасибо за то, что ты любила меня! Я хорошо тебя знаю, и понимаю, что сейчас ты бы хотела быть здесь, рядом со мной. Но не переживай, я всегда чувствую, что ты рядом. Я знаю, что всегда буду жить в твоих воспоминаниях. Я очень тебя люблю, моя золотая рыбка. Твоя бабушка».

Киллиан поднял глаза с ощущением, что наконец что-то нашел, хотя пока не мог точно оценить ценность этой находки.

Он снова открыл альбом с фотографиями и нашел портрет юной Клары рядом со старушкой, которая сидела на кресле-каталке.

– Привет, бабуля, – улыбнулся он.

На часах было уже полвторого ночи. Киллиан убрал альбом и коробку на место, вытер со стола крошки, унес тарелку и приборы на кухню и положил их в посудомоечную машину, на то же самое место.

Он взял свой несессер и направился в ванную. Зубная щетка Клары была еще влажной, она пользовалась ей всего пару часов назад. Он выдавил на нее немного пасты из своего тюбика и энергично почистил зубы, одновременно изучая баночки и флаконы. У этой девушки была слабость к косметике. На полочках стояли три разных крема для лица, крем для рук, для ног. Для подтяжки кожи. Для похудения. «Такая молоденькая, и уже целлюлит?» – Киллиан улыбнулся. Он всегда радовался, когда обнаруживал очередные слабости своей жертвы. Это давало ему чувство превосходства.

Он открыл все флаконы, попробовал пальцем каждый крем и понюхал их. Подумал, что Клара тратит на эти притирки приличную долю своей зарплаты.

Он заглянул в корзину с грязным бельем, но не нашел ничего интересного.

Прополоскав рот, он вернул зубную щетку на место и убедился, что оставил все, как раньше.

Киллиан снял футболку и еще раз прошелся по коже шеи и подмышек дезодорантом без запаха. Потом поднял крышку унитаза и помочился.

Он вернулся в спальню под звук сливающейся воды в туалете.

Клара лежала в той же позе, усыпленная наркотиком. Киллиан приблизился к ее уху:

– Я могу сделать что угодно, Клара, что угодно, и ты ничего не узнаешь… Только вот никак не могу придумать… Что бы тебе сделать?

Он снял брюки.

– Что сделать, чтобы стереть с твоего лица эту проклятую улыбку?

Он снял трусы и стоял у кровати голым.

– Много вариантов… это непросто…

Он достал из-под кровати свой рюкзак, вынул оттуда пижамные штаны и надел их.

– Совсем не просто.

Надев пижаму, он сложил свою одежду и аккуратно убрал ее в рюкзак.

– Но сегодня я кое-что нашел у тебя в шкафу, и поэтому наши отношения обязательно продвинутся дальше. Не волнуйся.

Киллиан лег, прижался к девушке и обнял ее.

– Спокойной ночи, Клара.

4

В наручных часах прерывисто запищал будильник. Звук был неровным, тихим, еле слышным, но достаточным, чтобы Киллиан, вздрогнув, проснулся.

Два часа глубокого сна – и он уже открыл глаза, продолжая обнимать Клару. Быстро нажал на кнопку, чтобы выключить будильник. Девушка крепко спала, одурманенная хлороформом.

Он осторожно вытащил из-под ее головы свою правую руку. Клара повернулась во сне и уткнулась лицом в подушку.

Киллиан лежал и смотрел в потолок в ожидании приступа паники, который не замедлил явиться.

Он перебирал в голове события прошедшей ночи. Письмо, то самое письмо от бабушки, открывало огромные возможности, хотя его содержимое уже не казалось Киллиану открытием. Он чувствовал себя так, будто сам сочинил это письмо несколько часов назад. Началась паническая атака, он ощутил страх, быстро задышал. На лбу выступили капли пота.

Придя в себя, он быстро встал, но страх никуда не делся. Он постоянно думал о том, что совсем не продвинулся с Кларой. Он ругал себя за бездействие, за то, что этим утром у него не появилось никаких новых причин, чтобы жить.

Киллиан нервничал. Он разгладил свою сторону постели механически, как делал уже десятки раз, думая о чем-то другом, и вдруг почувствовал опасность: что-то вышло за рамки обычного автоматизма. Он перестал думать о том, что произойдет на крыше, и сосредоточился на настоящем. На подушке лежал темный волос. Его волос.

Утром, во время приступа паники, даже такая маленькая деталь, как волосок на кровати Клары, превращался в катастрофу. Почувствовав, что теряет контроль над происходящим, он вновь глубоко задышал.

Он поднял волос с подушки двумя пальцами и убедился, что на постели больше не осталось никаких признаков его присутствия. Невнимательность к деталям: еще одно отягчающее обстоятельство, довод в пользу прыжка с крыши. Но и сейчас он старался мыслить конструктивно: в будущем, если это будущее наступит, нужно обращать внимание на подобные вещи. Он подумал, что можно надевать шапочку на ночь или брать с собой маленький пылесос на батарейках, из тех, что продают в компьютерных магазинах для чистки клавиатуры.

Он схватил рюкзак и поспешно, почти бегом, направился к выходу; нужно было убираться отсюда как можно скорее.

В пижаме, с босыми ногами, он вышел на лестничную площадку восьмого этажа и тихо закрыл за собой дверь.

– Снова ничего не получилось, Киллиан?

Он вздрогнул. Из дверного проема соседней квартиры, номер 8Б, на него с вызовом смотрела Урсула. День плохо начался и продолжался не лучше.

– А жених мисс Кинг знает, что каждое утро в такую рань ты выходишь из ее дома?

Киллиан попытался придать голосу спокойствие и уверенность:

– Почему бы тебе не пойти спать и не перестать за мной шпионить?

Он приблизился на шаг, но девочка спряталась за дверью, почти закрыв ее:

– Не подходи ко мне! – Ее лицо на миг исказило выражение ужаса.

Он оценил ситуацию и изменил тон на угрожающий:

– А твои родители в курсе, что ты не спишь в такое время суток?

Девчонка без колебаний ответила:

– Если хочешь, давай у них спросим! Папа!

Киллиан на секунду замешкался. Девчонка играла с ним, она ничего не боялась, хотя, возможно, речь шла не столько о смелости, сколько о непонимании, о детской наивности. Тут нужно было действовать по-другому.

– Ну и чего ты теперь хочешь? Я же тебе принес то, что ты просила!

Урсула вышла к нему на лестничную площадку:

– Вот я тебя и поймала за одно место, придурок! Не представляешь, как я хочу рассказать родителям и всем соседям, какой ты урод. Наверняка даже мисс Кинг не знает, какой ты на самом деле…

– Да что тебе нужно? – оборвал ее Киллиан. Он уже знал, что после угроз и оскорблений снова начнется шантаж.

Девочка замолчала. Похоже, она не подумала заранее, что потребовать у Киллиана.

– Принеси мне… порнофильм! – Это было первое, что пришло ей в голову. Она и сама удивилась своим словам, но размышлять было некогда.

– Больше ничего?

– Ничего… пока!

Договор был заключен.

– Хорошо. Ложись спать.

Урсула хотела убедиться, что он ее не надует, уж очень легко и быстро все получилось.

– Только чтобы все было видно!

– Я понял.

Девочка исчезла в квартире и закрыла дверь. Киллиан остался на лестничной клетке один. Он оглянулся по сторонам – похоже, больше никаких нежелательных свидетелей не было.

«Если выживу, надо будет принять меры», – сказал он себе и направился к лифтам.

Без пятнадцати пять утра он открыл дверь, которая вела на крышу, и его, одетого в одну пижаму, мгновенно сковал холод. Киллиан быстро подошел к перилам по легкому снежному покрывалу. Сегодня он не стал наслаждаться панорамой, а сразу посмотрел вниз. Красная машина стояла правее, и он сделал несколько шагов вдоль перил, чтобы оказаться над ней и принять решение, балансируя на самом краю.

«Причины вернуться в постель». Он перебрал их быстро, не думая о значимости каждой: «Я замерз, у меня хорошая работа, я нашел кое-что, чтобы заставить Клару страдать. Умирать с мешком грязного белья – это как-то несерьезно».

За исключением одной, причины были практически те же, что и днем раньше. Дополнительный вес им придавало только открытие, сделанное этой ночью, – письмо Кларе от ее умирающей бабушки.

«Причины спрыгнуть». Их было больше: «Рюкзак можно оставить здесь и спрыгнуть без него, работа – всего лишь работа. Письмо ничего не даст, с Кларой так ничего и не получается. Я не хочу больше видеть эту маленькую шпионку. Мать заслуживает страданий».

Он сравнивал две чаши весов, и вдруг произошло нечто необычное: одна из причин, чтобы покончить с собой, изменила смысл на противоположный. Надоедливая девчонка стала еще одним мотивом, чтобы остаться; он не мог уйти из этого мира, не сделав что-нибудь с маленькой шантажисткой. Девчонка заслуживала еще больших страданий, чем его мать. Сама мысль об этом обрадовала Киллиана настолько, что он отошел от края и оказался на безопасной части крыши.

Как случалось уже много раз, причины для того, чтобы продолжать жить, могли появиться самым неожиданным образом. Вот и утренняя встреча с Урсулой, как оказалось, была к лучшему.

В половине седьмого он уже вошел в будку привратника, гладко выбритый, в униформе, готовый к новому рабочему дню. Минут через пятнадцать дом начнет просыпаться, и он решил посвятить это время планированию, разработать стратегию на следующие двадцать четыре часа. Не считая утреннего горячего душа, это был момент, когда он чувствовал себя сильнее всего, был наполнен положительной энергией и мог наслаждаться ею.

Он не допустит, чтобы Урсула сбила его с пути, отвлекла от главной, истинной цели. Конечно, Киллиан хорошо понимал, что Урсула – всего лишь забава, хотя и достойная его усилий, потому что она тоже может вырасти веселой и жизнерадостной. Но настоящей задачей, целью и жертвой в поединке с Киллианом будет Клара. До сих пор она отбивала все его атаки хорошим настроением и улыбкой. Несмотря на все попытки, ему не удалось даже чуть-чуть поколебать ее постоянно счастливое состояние. Поэтому даже десять неприятностей Урсулы не сравнятся с одной-единственной победой над Кларой.

Письмо от бабушки заинтересовало его не зря, он пойдет по этому пути и добьется своего.

Он с воодушевлением записал в черной книжечке время своего появления в квартире Клары, а дом тем временем начал пробуждаться. Киллиан поправил фуражку и с улыбкой поприветствовал первых соседей:

– Доброе утро, миссис Норман!

– Доброе утро, Киллиан. – Миссис Норман была грустна и молчалива. Впрочем, для нее это было характерно, периоды эйфории у нее обычно сменялись упадком сил.

– Все в порядке?

Она ответила не сразу, будто искала оправдания:

– Не совсем. У Барбары и Селин животики разболелись… Мы всю ночь не спали.

Но Киллиан чувствовал, что было что-то еще. Подумав, что может быть истинной причиной расстройства старушки, он сразу наступил на больную мозоль:

– Вы вчера допоздна?

Миссис Норман сначала не поняла его вопроса.

– Я про вечеринку, – объяснил Киллиан. – Вы долго там пробыли?

– А… нет, недолго… Я устала. – Она отвечала уклончиво, даже слишком.

Киллиан понял, что он на правильном пути.

– Много народу было?

– Ну… да. Как обычно на этих… тусовках, – наконец выговорила она.

– Я вчера около десяти проходил мимо отеля, – соврал Киллиан. Миссис Норман напряглась. – Кажется, я видел одну актрису, известную, вокруг была толпа фотографов. Кто это такая? – Он смотрел прямо в глаза миссис Норман. – Я надеялся, что вы мне скажете, кто это, вы ее точно видели, она была в красном платье, и с огромным вырезом, несмотря на холод!

Миссис Норман замялась:

– Да, да… Кажется… видела я девушку в таком платье… издалека, правда… – И тут она нашла способ выкрутиться: – Но я уже слишком старая, чтобы ее знать, эти новые фильмы… я их не смотрю. В отношении кино я, наверное, застряла в тех далеких временах, когда еще снимался Пол Ньюман.

Киллиан улыбнулся. Его подозрения оправдались.

– А как фуршет? Из какого ресторана привозили закуски?

Пожилая женщина сгорбилась и покатила коляску в сторону выхода, но Киллиан встал на ее пути.

– Я… я не помню, Киллиан. Не обратила внимания. Кажется, Арета хочет поскорее оказаться на улице.

Он сделал вид, что не слышал последней фразы:

– Просто на улице стояли два фургона с логитопом «Дин и де Лука», и я подумал, может…

– Де Лука? – старушка несколько мгновений подумала. – А… точно, это они, а я и забыла. Шикарный фуршет, надо сказать.

Было ясно, что миссис Норман не была ни на какой вечеринке. Киллиан решил пустить в ход тяжелую артиллерию:

– Вы счастливый человек, миссис Норман, у вас такая бурная жизнь! Меня очень, очень беспокоит ваш сосед из квартиры 2Д… Часто вижу его в кафе на углу, он там сидит один. Ни друзей, никого… Если честно, это очень печально. Не знаю, есть ли смысл в такой жизни… – Он сделал паузу, наблюдая за выражением лица старушки. – Может, сказать ему, чтобы он с вами поговорил? Познакомили бы его со своими друзьями. Как вы думаете?

Первые слова Киллиана тронули миссис Норман, и она скромно опустила голову, однако ее реакция оказалась совсем не такой, как он рассчитывал. Он атаковал ее предложением ввести мистера Самуэльсона в ее выдуманный круг, чтобы напугать. А старушка удивила его своим ответом, сказав, что пригласит соседа из квартиры 2Д выпить чашечку кофе.

Такого Киллиан не ожидал. Сам того не желая, он мог наладить жизнь двух одиноких старых людей, а это никак не входило в его планы. Он увидел, что миссис Норман вдохновила эта идея, и быстро сменил тему:

– А про Элвиса никаких новостей?

И миссис Норман вновь погрузилась в пучину грусти. Самая больная тема. Она медленно покачала головой.

– Сколько прошло? – настаивал Киллиан.

– В четверг будет три недели.

– И вам никто не позвонил? Из центральной ветеринарной полиции или еще откуда-нибудь?

Миссис Норман ответила, что ничего не знает с тех пор, как пес потерялся в парке.

– Не теряйте надежды, – сказал Киллиан. – У него на шее был этот медальончик, и, когда его найдут, вам точно позвонят.

– Да услышит тебя Господь! Как же трудно жить с этой неопределенностью. – Глаза миссис Норман были полны слез.

Киллиан с улыбкой отворил дверь, и миссис Норман с коляской и собачками вышла на неприветливую, морозную улицу. Он наблюдал за этой грустной процессией: не пройдя и десяти метров, собаки начали испражняться прямо на тротуаре, и миссис Норман в отчаянии пыталась справиться с ними, а потом собрать в пакет их полужидкие экскременты.

«Порядок, – подумал Киллиан, – день обещает быть хорошим». Его несколько пугало только предстоящее появление Урсулы.

Двери лифта открылись в 7:28. Первым вышел отец, потом мальчишка, как всегда полусонный, и, наконец, появилась девочка с куском шоколадного торта в руке. С видом победительницы она шагала по вестибюлю, не отводя глаз от Киллиана. На полпути к двери она вдруг остановилась и выкрикнула:

– Папа, мне нужно тебе кое-что сказать!

Папа и брат обернулись. Киллиан замер. Сейчас он полностью был во власти этой девчонки.

– Что случилось? – спросил отец.

– Это относится к Киллиану. – Она говорила серьезным тоном, глядя на него с недоброй улыбкой.

Отец, сбитый с толку, посмотрел на консьержа, которому чудом удавалось хранить спокойствие. Киллиан тряхнул головой; он понятия не имел, что сейчас произойдет, и эта неизвестность раздражала его гораздо сильнее, чем могла себе представить Урсула.

Девчонка заставляла ждать. Она выдержала долгую театральную паузу и наконец заявила:

– Папа, думаю, ты должен его отблагодарить.

Отец снова взглянул на Киллиана, которому не удалось скрыть удивление. Чего же она добивается?

– Вчера, когда я возвращалась домой, ко мне пристали мальчишки… – Она сочиняла на ходу. – А Киллиан меня защитил, и они убежали.

Он вмешался раньше, чем ее отец успел отреагировать на эти слова:

– Урсула, ради бога, любой поступил бы так же. Не нужно меня благодарить. – Он улыбнулся ее отцу: – Не беспокойтесь, ничего серьезного. Просто какая-то шпана, я вышел на улицу, и они разбежались.

– Нет, Киллиан меня защищал как настоящий герой! – настаивала девчонка. Конечно, в душе она смеялась над ним и радовалась, что сумела доставить ему пару неприятных минут.

Киллиан ответил двусмысленно, надеясь, что она поймет шифровку:

– Вот увидишь, они тебя больше не тронут. Но будь осторожнее и ни с кем не связывайся. Не всегда рядом будет кто-то, кто сможет тебя защитить.

– Что ж, большое спасибо, Киллиан. – Было видно, что отцу несколько неловко и он не знает, как себя вести.

Консьерж отмахнулся, пытаясь подчеркнуть незначительность произошедшего. Урсула хитро улыбалась. Ей понравилось, как он выбрался из ее ловушки.

– Все, ребята, пошли, а то опоздаем!

Семья направилась к двери, а Киллиан наклонился, чтобы достать тряпку и ведро. И не зря: у самого выхода Урсула успела бросить кусок шоколадного торта на пол и растоптать его, оставив грязные следы на мраморе. Это был ее способ сказать, что шантаж обязательно продолжится.

Его это особо не расстроило, такие мелочи он вообще не принимал всерьез, хотя наглая девчонка ему уже порядком надоела.

В 8:15 Киллиан купил себе завтрак и вернулся в будку. Увидев Клару через стекло, он выскочил в вестибюль, чтобы побыть чуть ближе к своей любимой соседке.

– Доброе утро, Киллиан! – Девушка поздоровалась с сияющей улыбкой.

– Доброе утро, мисс Кинг. Как вам спалось?

Клара, как обычно, надевала шапочку и застегивалась.

– Зови меня Кларой, пожалуйста, я тебе уже говорила. Эти формальности никому не нужны.

Но они были нужны. Ему.

– Если вы не против, я бы предпочел продолжать на «вы». Для моей работы так лучше.

Кларе понравился такой серьезный, «официальный» ответ, она улыбнулась еще шире:

– Как вам будет угодно, мистер Киллиан!

– Как спали? – повторил он свой вопрос.

– Как сурок!

– Выглядите уставшей.

Клара снова заулыбалась:

– Я так плохо накрасилась?

Невозможно было понять, подозревает она что-то или нет. Наконец Клара застегнула все пуговицы:

– Ну вот, я готова. Похоже, сегодня опять холодно!

– Я вчера к вам заходил, – сказал Киллиан. – Посмотрел раковину на кухне, разобрал трубу, но ничего не нашел. Похоже, засор где-то еще ниже. Если хотите, я сегодня зайду, залью кислоту, чтобы прочистить трубы.

– О, конечно, было бы отлично!

Она взглянула на запястье, чтобы узнать время, но часов снова не было.

– Сколько сейчас времени?

– Восемь пятнадцать, – ответил Киллиан, не нуждаясь в подтверждении. – Что случилось с вашими часами?

Клара развела руками:

– Понятия не имею, уже два дня не могу найти! Куда я могла их засунуть? – Она засмеялась. – Да ладно, рано или поздно обнаружатся в самом неожиданном месте.

– Подождем, – серьезно произнес Киллиан.

Клара подмигнула ему и вышла на улицу. С мексиканской домработницей она разминулась всего на пару секунд.

Латиноамериканка прошла к лифту, не поздоровавшись с Киллианом: она все еще злилась на него за вчерашнее, но выглядела более спокойной и сдержанной.

Видимо, с потерей своего памятного медальона она уже смирилась. Киллиан дождался, пока она почти вошла в лифт, и привлек ее внимание фразой:

– Кажется, у меня тут есть кое-что, что принадлежит вам.

Женщина выскочила из лифта с широко раскрытыми, лихорадочно блестящими глазами.

Киллиан спокойно подошел к своему столу. Он вдруг вспомнил, как кто-то сказал, что воспоминание о счастливых моментах – это всего лишь приятное воспоминание и не больше, но воспоминание о моменте печали – это уже не память, это чистая и настоящая боль. Точно. Он не раз в этом убеждался, наблюдая за окружающими. Открыв ящик стола, он достал оттуда рекламные буклеты и протянул мексиканке:

– Вчера забыл опустить в почтовый ящик.

Надежда, отражавшаяся на ее лице, в одно мгновение сменилась отчаянием.

– Кстати, вы свою цепочку не нашли?

Она грустно помотала головой.

– Надеюсь, она была не очень дорогая. – Женщина снова сделала отрицающее движение. – Но она много для вас значила, да? – Он не ждал ответа. – Как жаль. Представляю, как это обидно. Наверняка она потерялась как-то глупо и теперь валяется неизвестно где…

Домработница посмотрела ему прямо в глаза, пытаясь понять причины такого поведения. Киллиан замолчал, ему показалось, что она прочитала его намерения, поняла, что он провоцирует ее. Нужно было сменить тактику.

– Не переживайте сильно, я поспрашиваю соседей, вдруг кто-то из них нашел. Посмотрим, может, еще найдется. – Его тон смягчился.

Мексиканка смяла в руке рекламные листовки и вошла в лифт.

В 11:30 он спустился в прачечную, чтобы постирать свои вещи. Это было спокойное время, когда практически никто не приходил и не уходил. Киллиан достал из рюкзака грязное белье, которое забрал из квартиры Клары. Прежде чем положить джинсы в стиральную машинку, он проверил карманы и нашел два презерватива, которые так и не использовал.

– Ты должен быть в будке! У тебя идет рабочий день!

На него серьезно смотрел сосед из квартиры 10Б. Киллиан закрыл дверцу стиральной машинки и нажал кнопку «Пуск»:

– Уже иду, я зашел только запустить стирку! Не больше пяти ми…

Мужчина оборвал его на полуслове:

– Сейчас ты пойдешь со мной. На крышу.

По лицу Киллиана пробежала тень беспокойства, но он сумел взять себя в руки. Он знал, что отделаться не получится, но вот усложнить ситуацию можно.

– Я сейчас не могу. Мне нужно быть в вестибюле, у меня же график.

Сосед фыркнул:

– Теперь тебя стал волновать график?

Киллиан развел руками, будто не понимая, к чему это сказано. В неловком молчании они вошли в лифт. На тринадцатом этаже сосед из квартиры 10Б задал вопрос, который его насторожил:

– Давно здесь не был, да?

Киллиан поднимался вслед за ним по последнему лестничному пролету, а в голове его бурлили вопросы: «Что он хочет этим сказать? Он серьезно или насмехается?» Голова закружилась. «Где я допустил ошибку? Как он узнал, что я ночью прихожу сюда?»

Когда дверь открылась, он понял, в чем дело. Следы. Он никогда не поднимался на крышу днем и не отдавал себе отчета в том, что на снегу будут видны отпечатки его голых ног. Они четко проступали на белом снежном ковре и тянулись от двери к перилам и обратно.