Но ему нужны были люди, которые совмещали бы все эти способности, и которых можно было бы купить. Ему не нужны люди, действующие по патриотическим или религиозным соображениям, он должен доверять им, а так как предложить им можно было только деньги, это должны были быть люди, умеющие их ценить, умеющие выслушивать приказы и строго их выполнять, но одновременно с этим умеющие думать, так как обстоятельства могли внести необходимые коррективы в разработанный план.
      Джафар печально покачал головой. Если круг требований, предъявляемых к квалификации возможных кандидатур все расширялся, то надежда на подбор таких кандидатур становилась все меньше. Когда он прилетел из Триполи в Рим, к требованиям относительно квалификации прибавилось еще одно. Однако речь тут шла не о квалификации, и это скорее была трудноосуществимая мечта, чем требование. Разве не было бы прекрасно, если бы таким королем наемников был американец?
      Джафар провел в Риме два дня, любуясь городом, осматривая Колизей и Сикстинскую капеллу, посидел у фонтанов, привел в порядок свои мысли и только после этого связался с «красными бригадами». Он не мог рассказать им, что ему конкретно нужно, ведь в любой организации мира встречались новички, тайные агенты, шпионы, да и просто мужчины и женщины, не понимающие важности задачи, горящие желанием поговорить с людьми, с которыми не следовало бы разговаривать и которые заплатили бы приличную сумму, чтобы выяснить, кого Джафар разыскивает на улицах Европы.
      Джафару было нелегко осторожно формулировать свои вопросы, чтобы выудить у людей, с которыми он контактировал, подходящие ему имена и сверить их с именами из собственного списка. Секретность можно было сохранить, только скрыв истинные намерения. Было ясно, что он пытается организовать какую-то террористическую акцию, но похоже, что никто не догадывался об объекте покушения. Джафар понимал, что никто из этих людей не обладал воображением Каддафи, им было очень далеко до этого лидера мировой революции. На самом деле все эти люди были просто отбросами общества: ненормальные интеллектуалы, безграмотные теоретики, напуганные солдаты, бездарные организаторы, находившие утешение от краха своих несбывшихся надежд в таких героических поступках, как оставление бомбы в портфеле на железнодорожной станции. Они пили красное вино и темное пиво, рассуждая целыми днями друг с другом о своей храбрости.
      И только некоторые из них сумели подняться над подонками с этой помойки, они знали свое дело, и с ними стоило поговорить. К концу двухнедельного пребывания в Риме в списке Джафара появились первые имена.
      Этот список стал постепенно пополняться по мере того, как Джафар посещал Катанью, Милан, Марсель, Мюнхен, Зальцбург, Брюссель, Амстердам и, наконец, Лондон. Это турне заняло у него почти два месяца, но Джафар считал, что теперь у него есть по крайней мере три подходящие кандидатуры.
      И все-таки у него не было полной уверенности. В Зальцбурге, например, он думал, что наконец научился ценить западную камерную музыку. Во время обучения в Кембридже Джафар проникся уважением к западной культуре, стал понимать и любить Шекспира и других английских поэтов прошлого, он восхищался игрой Лоуренса Оливье и Ванессы Редгрейв, однако с трудом высиживал, скучая, на концертах музыки Моцарта, Гайдна и Бетховена. И вот теперь в Зальцбурге Джафар снова решил пойти на музыкальный вечер Моцарта, потому что в глубине души понимал, что в этой музыке должно быть что-то, несмотря на то что долгое время относился к ней как к причуде вроде «Битлз». Он пошел, чтобы окончательно убедиться в своем мнении, потому что это все-таки был Зальцбург, и уж если он не откроет для себя Моцарта здесь, то так никогда и не поймет его.
      И именно здесь он оценил Моцарта, или, по крайней мере, подумал, что оценил. Концерт проходил в небольшом зале древнего замка в старой части города при свечах, в свете которых отражалось величие веков. Казалось, что музыка касается холодных стен, отражается от них и несет с собой назад вековое прошлое. Джафар сидел неподвижно, а небесная музыка окружала его. Он получил колоссальное удовольствие, поверил в Моцарта и был вознагражден за это.
      В Лондоне Джафар с большим желанием отправился на другой концерт Моцарта и ужаснулся, обнаружив, что в ярко освещенном обычном концертном зале музыка потеряла свое очарование, превратившись просто в набор не связанных между собой звуков чужой культуры. Безусловно, то состояние, в котором он пребывал на концерте в Зальцбурге, исходило скорее от окружающей обстановки, чем от музыки, а он не сумел отделить свои чувства от этой обстановки.
      И вот теперь, когда он возвращался в свой отель, эта мысль не давала ему покоя. Не получается ли так же и с именами в его списке? Может быть, он говорил со слишком большим количеством людей и теперь был переполнен впечатлениями? Как можно было в этом убедиться?
      Джафар решил прекратить подбор кандидатур и побеседовать с людьми, первыми обозначенными в списке. И все-таки его терзали сомнения, потому что он не был твердо уверен, какие им следует задавать вопросы, чтобы выявить их способности. Но надо было действовать, и Джафар решил не думать об этом и полностью положиться на свою интуицию. Он может не понимать западной музыки, но он понимает их поэтов и драматургов, поэтому есть уверенность, что сможет понять и людей, особенно отчаянных.
      Джафар оставил большую часть своего багажа у бригадира носильщиков в отеле «Дорчестер», взял с собой только небольшой чемодан с несколькими сменами белья, носков и рубашек, положил туда свои бумаги и выписался из отеля.
      По пути он сменил несколько поездов метров, несколько раз прошел через гостиницы и пивные, входя через главные двери и выходя через задние, и, убедившись, что слежки за ним нет, сел в поезд, направлявшийся в Страт-форд-на-Эйвоне.
      Сойдя с поезда, Джафар направился в город. Туристский сезон еще не начался, и на улицах города было мало народу. Вместе с ним в Стратфорде из поезда вышло всего два пассажира, севших в Лондоне, но и в разгар сезона туристы обычно приезжали на автомобилях, так как поезда ходили редко, а по воскресеньям вообще не ходили. Оба пассажира взяли такси и быстро исчезли из поля его зрения. Джафар свернул на боковую улицу и быстро пошел вперед, довольный тем, что помнит дорогу. В какой-то момент ему показалось, что он свернул не на ту улицу, и вдруг он увидел то, что искал.
      Это был обычный дом в длинном ряду похожих домов, с небольшой вывеской, гласившей, что здесь расположена гостиница «Мар-Линн». Он обычно останавливался в этой гостинице, когда несколько раз в год приезжал в Стратфорд из Кембриджа. Джафар нажал кнопку звонка, и дверь ему отворил высокий седовласый мужчина, который с улыбкой пригласил его войти. Джафару было приятно увидеть этого мужчину, ведь он управлял этой гостиницей еще в студенческие годы Джафара, но его слегка опечалило, что хозяин не узнал его. Неужели он так сильно изменился?
      Это даже к лучшему, убеждал он себя, пока хозяин провожал его по лестнице в комнату на втором этаже. Закрыв дверь номера, Джафар огляделся, потрогал кровать, заметил фиалки в вазе на бюро и потрепанный томик Шекспира вместо обычной для гостиниц библии. Он открыл большие стеклянные двери, ведущие на балкон, и оглядел большой сад. Завтра утром он первым делом отправится в театр и возьмет билет на вечерний спектакль. Насчет билета Джафар не беспокоился, даже в разгар сезона в кассе театра оставляли пятьдесят билетов, которые продавали в день спектакля, чтобы кто-нибудь мог всегда прийти в этот день, а не заказывать билет за месяц. Он с улыбкой подумал о том, что британцы цивилизованные люди, сел на кровать и вдохнул холодный воздух, проникавший в комнату из сада. Он был дома.
      С момента отъезда из Ливии Джафар тщательно планировал свой маршрут, и хотя он не был точно уверен, когда приедет в Англию и тем более когда попадет в Стратфорд, но был намерен прибыть сюда в тот момент, когда в театре будут идти пьесы о войне Белой и Алой розы, в которых описывается вражда Ланкастеров и Йорков.
      Купив на следующее утро билет в театр, он вернулся на завтрак в гостиницу «Мар-Линн», пройдя по пути мимо нескольких крупных фешенебельных отелей: «Шекспир», «Фалькон» и даже нового здания «Хилтона». Проходя мимо них, Джафар содрогнулся от неприязни. Во всех городах мира он обычно жил в лучших отелях, но здесь в Стратфорде это было неуместно. Тут люди останавливались в гостиницах типа «Мар-Линн», где можно было переночевать и позавтракать, хозяева которых любили Шекспира и с презрением относились к роскошным отелям, в которых селились богатые туристы, разочаровывавшиеся, если в театре шло что-то кроме «Гамлета».
      Утро Джафар провел сидя под солнечными лучами на балконе гостиницы, разложив перед собой на маленьком столике бумаги из чемодана. Позавтракал он местным пивом и бутербродами в «Гадком Утенке» на берегу реки, не забыв при этом собрать остатки еды, завернуть в салфетку и положить в карман. Во второй половине дня солнце ушло с его маленького балкона, и Джафар с чемоданом в руке отправился погулять в парк, перебирая в памяти то, что прочитал утром в своих бумагах. Периодически он останавливался на берегу реки, садился на скамейку, доставал из кармана остатки завтрака и кормил лебедей, а потом снова просматривал бумаги.
      Вечером он посмотрел первую часть «Генриха IV» и крепко уснул под мелодию языка пьесы, все еще звучавшую в ушах. Утром Джафар купил билет на вечернее представление второй части и провел весь день, как и накануне. К утру пятого дня своего пребывания в Стратфорде он посмотрел все пьесы, включая волшебного «Ричарда III», и принял окончательное решение. Позвонив из местного отделения связи в Ливию, он выписался из гостиницы и вернулся в Лондон, приняв такие же меры предосторожности, как и по пути сюда, чтобы избежать возможной слежки.
      В Лондоне Джафар зарегистрировался под вымышленным именем в отеле «Савой», который не любил с тех пор, как его несколько лет назад купили арабы. Он больше не был английским отелем, однако преимущество состояло в том, что Джафара здесь никто не знал и в течение двух последующих дней никто не проявлял к нему внимания.
      На третий день в дверь номера постучали. Джафар открыл дверь, и низенький толстый человек с прилизанными волосами и тонкой ниточкой усов поклонился ему. Это был Юсуф Эль-Ванах, самый доверенный из советников, единственный, с кем стоило посоветоваться при принятии окончательного решения.
      Джафар изложил ему вкратце свои мысли и разложил на столе бумаги, чтобы Эль-Банах просмотрел их. Для себя Джафар уже отобрал три имени из всего большого списка, но теперь ему требовался дружеский совет. Двое из отобранных были наемными убийцами, проявившими в ходе своей деятельности незаурядную сообразительность и организаторские способности. Эль-Банах согласился с этими двумя именами, и теперь вопрос стоял только о третьей кандидатуре. У этого человека было совсем другое прошлое, он был не террористом, а наемником, а позже занимался контрабандой наркотиков.
      – Согласен, – ответил Джафар на замечание Эль-Банаха по поводу прошлого третьей кандидатуры. – Но я думаю, что пока мы не имеем четкого плана, было бы полезно поговорить с кем-нибудь, кто занимается не терроризмом, а другой деятельностью. Возможно, мы узнаем что-то новое. – Джафар не стал заострять внимание на небольшой подробности в характеристике этого человека – он был американцем. В глубине души Джафар продолжал считать, что это может быть значительным преимуществом.
      После некоторой дискуссии они пришли к соглашению, что не будет вреда, если они наряду с первыми двумя переговорят и с американцем.
      Приняв обычные меры предосторожности, Джафар и Эль-Банах сняли номера в гостиницах, расположенных в различных частях Лондона, где и собирались по отдельности переговорить со своими кандидатами. Первые переговоры, состоявшиеся в Челси, были с Питером Моренси, англичанином, работавшим на обе группировки террористов из Ирландской республиканской армии. Со вторым кандидатом, Пьером Вуле, встреча состоялась в Блумсбери. Опыт и известность Вуле приобрел в рядах алжирских освободительных движений и в уголовном мире Франции. Оба кандидата не выразили удивления, но и не проявили сообразительности, произведя впечатление опытных людей без излишней инициативы. Это было как раз то, что искали ливийцы, и Эль-Банаху они понравились оба, но Джафар продолжал сомневаться.
      – Чего же вы еще хотите? – спросил Эль-Банах. – То, что мы ищем, это просто какой-то немыслимый робот. Человек, не известный полиции, европеец, который может поехать в США и свободно разъезжать по стране, не привлекая внимания, он должен подчиняться приказам, и ему можно доверять. Мне оба эти парня показались достаточно опытными, наша задача заключается только в том, чтобы выбрать одного из них.
      Джафар согласно кивнул.
      – А какие приказы мы отдадим, когда сделаем выбор? – спросил он.
      Эль-Банах пожал плечами. План еще не был разработан в деталях, и сделать это, конечно, невозможно, пока не поступит доклад от человека, ответственного за изучение обстановки в Америке. В основе плана лежал захват президента небольшой группой людей в тот момент, когда охраны будет еще меньше, чем нападающих.
      – И когда можно примерно ожидать этой информации? – спросил Джафар.
      Эль-Банах широко развел руками.
      – Будьте благоразумны, – ответил он. – Наш человек выяснит это. Может быть, во время поездки президента на автомобиле, а может, в Кемп-Дэвиде, откуда мы знаем? Президента не могут все время охранять слишком тщательно, в этой цепи должно быть какое-то слабое звено. А наши кандидаты как раз и смогут тщательно изучить объект, его привычки и найти слабое звено в системе охраны.
      Джафар снова согласно кивнул.
      – Но они не сумеют хорошо организовать группу боевиков, – отметил он. – Они работают в одиночку, а эта работа не для одного человека. Давай перед окончательным решением еще поговорим с нашим третьим «солдатом удачи».
      – Почему бы и нет? – пожал плечами Эль-Банах.
      Поздним утром 13 сентября 1988 года Джи Харди вошел в вестибюль отеля «Эбури» и осмотрелся вокруг. Он заранее выяснил, в какой комнате находятся арабы, но, когда портье вопросительно посмотрел на него, Джи подошел к нему и поинтересовался. Портье назвал номер комнаты, объяснил, что она находится на четвертом этаже, и указал налево в сторону лифта.
      Но Харди не воспользовался лифтом, а стал подниматься по лестнице, тщательно обследуя холлы на этажах. Джи постучал в дверь, и его впустили в небольшую комнату, выходящую окнами в сад, окруженный такими же небольшими отелями и жилыми домами.
      Теперь его внимание переключилось на людей, находящихся в комнате. Один из них был маленький и толстый, второй худощавый, среднего роста, с проблесками седины в волосах и властным взглядом.
      – Добрый день, мистер Джафар, – сказал Харди. Брови худощавого слегка приподнялись от удивления.
      – Кадим, – сказал он. – Асван Кадим.
      В ответ на его слова Харди грустно покачал головой.
      – Как скажете, но это, признаться, меня разочаровывает, – сказал он.
      – Почему вас это должно разочаровывать?
      – Потому что когда я получил ваше послание, то подумал, что у вас есть интересное предложение, и перелетел через Атлантический океан только для этой беседы с вами. И вот теперь я обнаруживаю, что вы просто очередной неразговорчивый ливиец, у которого много денег, но который не понимает, когда надо говорить откровенно, а когда нести чепуху. Почему бы вам не возместить мне расходы, и я сразу же уеду, мистер Джафар?
      – Откуда вы узнали, кто я такой? – спросил Джафар после некоторой паузы.
      – Я искренне надеялся, что вы не будете задавать мне подобных глупых вопросов.
      Джафар внимательно посмотрел на Харди, еще не понимая, кто перед ним. Конечно, ему не следовало задавать этот вопрос. В течение последних нескольких месяцев он разговаривал с людьми из множества различных террористических и уголовных организаций по всей Европе, составляя список нужных людей, и было бы наивно думать, что они не рассказали об этом кому-нибудь. Понятное дело, что эти разговоры дошли до Харди, и он, в свою очередь, навел справки.
      – А что вы еще знаете? – спросил Джафар.
      – Не так много. Вы ищете человека для выполнения какого-то задания и по каким-то причинам не хотите, чтобы это задание выполнили ваши люди. Это уже довольно интересно.
      – Что вас еще интересует о нас?
      – Должен признаться, ваша репутация. Не ваша лично, конечно, я имею в виду репутацию ливийцев.
      Джафар вежливо улыбнулся.
      – Боюсь, что не знаю, какова наша репутация у вас в Америке.
      – Такая же, как и везде – деньги. Каддафи финансирует более половины террористических актов во всем мире, и он не скупится. Но с другой стороны, я ведь не террорист, так почему же вы хотели поговорить со мной?
      – А кто вы? Как бы вы сами могли назвать себя?
      – Это вы уже знаете.
      – Я знаю, чем вы занимаетесь, но мне интересно, что вы сами об этом думаете и как бы сами назвали свою деятельность.
      Харди пожал плечами, опустился в кресло, вытянул ноги и уставился на концы ботинок.
      – Я летчик-истребитель, – наконец произнес он. – Бывший, конечно, но солдат всегда солдат. Я летал на «Фантоме» во Вьетнаме, а теперь у меня собственное дело.
      – Контрабанда наркотиков в Соединенные Штаты? Харди посмотрел на Джафара и промолчал.
      – Но до того, как вы вернулись из Вьетнама – из бамбуковой клетки в Ханое, мне кажется, вы воевали в ВВС Чада против Ливии.
      Харди кивнул.
      – Но почему? Разве они платили больше нас?
      – Я не хотел воевать на стороне Каддафи, – ответил Харди. – Этот человек сумасшедший.
      Низенький толстяк попытался что-то сказать, но Джафар жестом руки приказал ему замолчать.
      – Но ведь хотите же вы работать на меня? – спросил Джафар.
      – Я хочу поговорить с вами. Убежден, что у вас на уме работа, которая требует всего одного выстрела и хорошо оплачивается. Это может быть стоящая работа, а может быть, и нет. Никогда не думал, что вам нужно всего лишь потрепаться со мной о моей жизни.
      Джафар снова улыбнулся.
      – Предпочитаете перейти к делу?
      – Конечно.
      – Очень хорошо. Мы хотели предложить вам похитить и вывезти из страны президента Соединенных Штатов.
      Наступило молчание. Потом лицо Харди расплылось в широкой улыбке, он откинулся в кресле, закинул руки за голову и потянулся.
      – Расскажите мне об этом, – сказал он.
      Рассказ Джафара занял совсем немного времени, а потом они некоторое время сидели молча, пока Харди переваривал полученную информацию, продолжая улыбаться уголками рта. Потом Джи снял пиджак и бросил его на кровать. Идея была гораздо лучше, чем он представлял себе, она была грандиозной и очень заманчивой. Осуществима она или нет – это уже другое дело.
      – Я первый, с кем вы говорили об этом? – спросил он. Джафар замялся, и Харди сердито покачал головой.
      – Если между нами не будет откровенности и взаимопонимания, этот план полетит ко всем чертям. Или вы доверяете мне, или нет. Если нет, то зря потратили несколько тысяч долларов, вызвав меня сюда, но, думаю, вы это легко переживете. – Джи поднялся, взял с кровати пиджак и накинул на плечи.
      – Мы говорили еще с двумя, – произнес толстяк.
      – Кто они?
      Толстяк бросил взгляд на Джафара, который одобрительно кивнул, и назвал имена.
      – Они террористы, – сказал Харди, – а это значит, что вы просто глупцы, и я не уверен, что хочу иметь с вами дело.
      – Но вы не уверены и в обратном: вы же еще не ушли, – заметил Джафар.
      – Вы глупы, но вместе с тем богаты, – улыбнулся Харди. – Сказочно богаты и несмотря на свою глупость должны понимать, что это будет стоить вам кучу денег.
      – А деньги вас интересуют.
      Харди сбросил с плеч пиджак и сел в кресло.
      – Именно так, – согласился он.
      – Почему вы считаете нас глупыми, если мы побеседовали с двумя известными и удачливыми террористами? – спросил Джафар.
      – Если вы хотите убить президента, то вам надо иметь дело с террористами, но если вы хотите, чтобы его доставили вам живым, не говорите ни с кем, кто привык работать винтовкой или бомбой. Ведь вы имеете в виду военную операцию, требующую организации, оборудования, планирования, обеспечения тылов. Эти два подонка не в состоянии даже понять таких слов. Вам надо иметь дело со мной.
      Джафар кивнул, что заметил даже настороженно нахмурившийся Эль-Банах. Этот американец говорил так, будто читал его собственные мысли.
      – Вы сможете сделать это? – спросил Джафар.
      – Не знаю. Вы только что объяснили мне суть задуманного, и я еще не успел подумать над этим.
      Джафар и Эль-Банах разом закачали головами.
      – Нет, ваших мыслей здесь и не требуется, – сказал Эль-Банах. – Мы все спланируем сами, и нам просто нужен человек, способный осуществить наши планы.
      – До свидания, – сказал Харди, снова поднимаясь из кресла. – Желаю удачи.
      – Минутку.
      – Да, в вашем распоряжении всего минута. Возможно, что я только простой солдат, но я отнюдь не глуп. Если я берусь за дело, то делаю его. Все полностью, от начала до конца. У вас есть всего одна возможность, да и то я еще не уверен, насколько она реальна: найти кого-нибудь, знакомого с работой американских военных учреждений и процедурой организации поездок президента. Тогда еще это можно будет осуществить. А банда ваших чертовых арабов, сидящих на корточках в пустыне, не стоит ни гроша. Все, время истекло. Давайте закончим нашу дискуссию.
      Наступила тишина. Эль-Банах смущенно посмотрел на Джафара. Он с радостью перерезал бы глотку этому американцу, но для этого хозяин должен был посмотреть на Эль-Банаха и кивнуть. Однако вместо этого Джафар заговорил, обращаясь к Харди:
      – Сколько времени займет у вас разработка собственного плана?
      – Если бы я знал, то представлял бы себе, в чем заключается план. Может быть, неделю, а может, и год. В таких делах нельзя торопиться.
      Джафар улыбнулся.
      – Если мы решим нанять вас, то окончательный план должен быть готов в течение месяца. Сейчас середина сентября, значит, давайте говорить о конце октября.
      – К чему такая спешка?
      – Хотя понятно, что вы не интересуетесь политикой, даже вы должны знать, что скоро состоятся выборы президента США, и Рейган больше не будет президентом.
      – Ну и что? Вам не нужен Рейган, вам нужен Буш. Джафар удивленно поднял брови.
      – Послушайте, безусловно вы задумали эту операцию в связи с американским воздушным налетом на Ливию, состоявшимся два года назад, правда? Значит, два года у вас ушло только на то, чтобы подобрать подходящего человека. И теперь вы думаете, что все остальное может быть выполнено за два месяца? Этого не получится. И кроме того, если вы захватите Рейгана, дорога к президентскому креслу Бушу будет открыта, а так как он почти стопроцентно победит на выборах, то произойдет просто безболезненная замена одного президента другим. И что вы выиграете в этом случае? Рейган уже стар и слаб здоровьем, он вообще может помереть во время похищения, и вы останетесь только с трупом, который никому не нужен. Но если вы подождете и захватите Буша после того, как он победит на выборах в следующем году и станет президентом Соединенных Штатов, то правительство будет в шоке. Вы добьетесь от них всего, чего захотите, они пойдут на любые уступки, чтобы вернуть Буша. Вашингтон охватит паника.
      Джафар наклонил голову, обдумывая сказанное Харди.
      – А вы не так наивны в политике, как кажетесь, – произнес он наконец. – Но почему вы считаете, что Буш выиграет предстоящие выборы?
      Харди презрительно фыркнул.
      – Могу поспорить. Один умный американец сказал, что еще никто не проиграл от того, что недооценил умственные способности американского народа. Народ пойдет за клятвенными обещаниями не вводить новые налоги, запретить аборты и отменить молитвы в школах, как об этом кричат повсюду. Он победит, поверьте мне. Джафар кивнул и поднялся.
      – Если мы решим, что вы подходите нам, мы свяжемся с вами.
      – В этом нет необходимости.
      – Как же вы тогда узнаете, что мы решили нанять вас?
      – Я узнаю об этом, когда прочту в газетах о смерти Моренси и Вуле.
      Оба ливийца удивленно вскинули брови. – Джентльмены, мы здесь не в игрушки играем, – сказал Харда. – Секретность является залогом успешного проведения военной операции против превосходящих сил противника, и эти двое уже лишние. Мы встретимся с вами в этом отеле в полдень ровно через четыре дня после того, как в «Нью-Йорк таймс» появятся заметки об их смерти. Во время этой встречи мы и обсудим с вами вопрос оплаты. До свидания.
      – Вы, конечно, понимаете, – начал Эль-Банах, – что по вашим же собственным правилам подвергаетесь большому риску в том случае, если мы все-таки решим иметь дело с другими людьми.
      Харди взял пиджак, направился к двери, но затем остановился и кивнул. Достав из кармана пиджака пачку сигарет, он зажал одну губами и сказал:
      – Но вы же не собираетесь натворить глупостей, имея дело с профессионалами? – Харди пересек комнату, подошел к окну и открыл его. – Не желаете положить сюда руку? – спросил он, указывая на стол перед окном. Он подождал некоторое время, переводя взгляд с одного ливийца на другого. – Нет? А вы не так глупы, как об этом говорят. Это уже хороший признак.
      Харди взял кофейную чашку, поставил ее на стол и отошел в сторону. Спустя пять секунд, чашка разлетелась на куски, и мелкие осколки полетели во все стороны.
      Выстрела они не услышали, не было вообще никакого шума, который мог бы привлечь внимание постояльцев отеля или людей на улице. Было совершенно ясно, что, если бы Харди захотел, они были бы мертвы. В замешательстве Джафар и Эль-Банах не заметили, как Харди вытащил изо рта сигарету, разломал ее и бросил на кровать рядом с ливийцами, подошел к окну и закрыл его.
      – Как вы узнали, в какой комнате мы находимся? – спросил Эль-Банах.
      – Прежде чем прийти сюда, я проделал предварительную работу, – ответил Харди. – Отель этот небольшой, и, как вы думаете, сколько арабов остановилось здесь? Только вы двое. – Он улыбнулся и снова сел, стараясь сдерживать дыхание.
      Ливийцы начали разговаривать на родном языке, но уже в следующую секунду оба потеряли сознание. Харди вскочил, снова распахнул окно, высунулся и глубоко задышал. Потом он распахнул окно еще шире, и приятный ветерок проник в комнату. Джи поднял арабов, уложил их друг на друга в углу комнаты, снова уселся в кресло и стал ждать.
      – Что произошло? – спросил Джафар, когда через пять минут они пришли в себя.
      – Бинарный нервно-паралитичеекий газ, – объяснил Харди. – Я применил его, когда ваше внимание было привлечено выстрелом. – Когда ливийцы поднялись, Харди тоже встал. – Не пытайтесь прыгнуть выше головы, ребята, – бросил Харди через плечо, подходя к двери. – Я буду следить за газетами.
      – Как все прошло? – спросил Фредди.
      – Как по нотам, – ответил Харди и рассмеялся. – Ты бы видел их лица, когда ты выстрелом разбил чашку на столе. Хорошо, что не промахнулся, это было бы не так впечатляюще. Потом я продемонстрировал им трюк с сигаретами. Дешевый фокус, но сработал. Все, отправляемся домой.
      – Что они предложили? – спросил Фредди, выкатывая коляску из комнаты в холл к лифту. – Что-нибудь интересное?
      – Да, можно сказать, что так. Предстоит кое-что обдумать, но это определенно заманчиво. Давай возьмем такси до аэропорта, и я тебе все расскажу.

18