– Эй! Есть кто-нибудь дома?
      Лори вошла в квартиру, сбросила туфли и повесила на вешалку жакет. Отхлебнув апельсинового сока из бутылки, стоявшей в холодильнике, она прослушала автоответчик. Третьим по счету было сообщение от Чарли:
      «Мотаюсь уже полтора дня, дорогая. Ты не поверишь, но я звоню из Канзаса. Никаких вопросов, мы будем дома поздно вечером. Чао».
      Голос у него был усталым. Бедный Чарли. Но что его занесло в Канзас?
      «Он сказал «мы», – подумала Лори и заглянула в холодильник. – Наверное, вместе с ним приедет Дэвид». Она отодвинула в сторону тарелку с остатками спаржи и стала искать чего бы поесть. Ощущение голода внезапно вызвало в ее воображении образ обнаженного Дэвида, и она рассмеялась своему безрассудству. Сглотнув слюну, Лори облизнула губы и вспомнила то чувство, которое испытывала, когда целовала Дэвида, а потом ее губы скользили все ниже и ниже по его телу.
      Лори закрыла дверцу и прислонилась к холодильнику. Что с ней происходит? Только не надо паниковать. Лори закрыла глаза, глубоко вздохнула. А что она может поделать? Она улыбнулась и начала что-то напевать. Снова открыв холодильник, Лори достала спаржу, яйца, масло и поставила на огонь кофейник.
      Все началось с его экзотически безволосого тела, с ее неверия и любопытства, желания дотронуться до него. Но это привело к тому, что он сам дотронулся до нее, и это прикосновение было совсем иным, она почувствовала, что никогда раньше не испытывала такого. Это прикосновение воспламенило ее тело, и она потеряла голову. И теперь, вспоминая об этом, она чувствовала, что дрожит.
      Лори не могла успокоиться из-за Чарли. Она не верила, что моногамия предполагает не спать ни с кем, кроме собственного мужа. Нет, она предполагает не любить никого, кроме мужа, а Лори говорила себе, что не любит Мельника. Но он был совсем не такой, как другие, и именно это и тянуло ее к нему.
      Лори обжарила спаржу в масле, вбила туда яйца, приготовила себе тосты и налила кофе. Их связь не пугала ее, она не собиралась ее прекращать, им просто надо подождать и посмотреть, что из этого выйдет.
      Зазвонил телефон, но у Лори на столе стояла яичница, и она решила, что пусть лучше ответит автоответчик. Звонивший передал сообщение для Чарли: «Говорит Фред Баскер, мне нужен Чарльз Вертер. Я звоню по поводу фотографий. Звоните мне в любое время». Потом он продиктовал свои рабочий и домашний номера телефонов.
      О, Боже. Лори записала имя звонившего и номера телефонов. Она не знала о каких фотографиях идет речь, но надеялась, что Чарли не придется заниматься этим сегодня ночью. Судя по его голосу у него и так был ужасный день. Бедный Чарли.

      Вертер и Мельник прилетели в аэропорт Ла Гуардиа в два часа ночи. Они были усталые и голодные, поэтому Чарльз пригласил Дэвида к себе домой поесть. Они не ели весь день, а когда на полицейской машине с мигалкой прибыли в аэропорт Канзас-Сити, чтобы вылететь в Нью-Йорк, закусочные и рестораны были уже закрыты. В самолете им предложили только напитки и ни крошки еды.
      – Поехали ко мне, – сказал Чарльз. – Найдем чего-нибудь перекусить.
      Мельника раздирали противоречивые желания, одним из которых было желание поесть, но если он поедет с Вертером, то, вероятно, увидит Лори, чего он одновременно и хотел и не хотел, во всяком случае, в присутствии Чарльза. Но Вертер настоял на своем, и Дэвид сдался.
      Открывая дверь квартиры, Вертер приложил палец к губам.
      – Не будем шуметь, Лори спит.
      Он пропустил Мельника вперед и очень удивился, когда гость прямиком направился к шкафу для одежды, открыл его и повесил туда шляпу и пиджак. Сколько раз он бывал в этой квартире? Вертер напрягся, пытаясь вспомнить.
      В тот же самый момент эта мысль пришла в голову и Дэвиду. Он замер, закусив губу и ругая себя за неосторожность, но он слишком устал, чтобы рассуждать здраво. Отвернувшись от шкафа, он оглядел темную прихожую.
      – А кухня… сюда? – спросил он. Чарльз кивнул. Дэвид внутренне напрягся, пытаясь заставить себя проснуться. На этот раз он переиграл, кухня не могла находиться в другом направлении. «Проснись, черт побери, и убирайся отсюда», – сказал он себе.
      Когда Вертер шарил в холодильнике, на кухню зашла Лори, одетая в халат.
      – Привет, Дэвид, – сказала она, потом повернулась и поцеловала мужа. – Неважный денек, да, ребята?
      – Извини, что разбудили тебя, – сказал Чарльз. – Неужели я так сильно шумел? Однако я ничего не смог найти в холодильнике. Неважный денек, говоришь? Расскажите ей, Дэвид.
      – Да, у нас был плохой день.
      – В холодильнике нет никакой еды, – сказал Вертер.
      – Как насчет яичницы со спаржей и кофе? – спросила Лори. – Пока вы будете рассказывать мне о своих делах, я все приготовлю.
      – Сегодня мы поймали ливийца, прибывшего в Штаты. Он у них за главного.
      – Это хорошо, – сказала Лори. – Ох! – воскликнула она, заглядывая в холодильник.
      – Что случилось?
      – Я съела Всю спаржу. Как насчет яичницы с капустой?
      Наступило молчание.
      – Ты шутишь, да? – спросил Вертер.
      – Нет, моя мама всегда так готовила, – попыталась убедить его Лори.
      Вертер улыбнулся, а когда Лори улыбнулась в ответ, он не был уверен, что она лгала и никогда в жизни не ела яичницу с капустой. Во всяком случае, по ее виду было незаметно, что она лжет. Чарльз взглянул на Мельника, и в голову ему полезли какие-то несуразные мысли.
      – И что же случилось после того, как вы его схватили?
      – Ну, мы не сразу его схватили. Ребята Мельника сумели засунуть ему передатчик, поэтому мы проследили его до Уичито. Понятное дело, что мы не знали об этом заранее, и нам…
      – Но вы же говорили мне, что собираетесь арестовать его прямо в аэропорту Кеннеди? Что знали о приезде? – возразил Мельник.
      – Уичито? Это в Канзасе? – спросила Лори. Чарльз повернулся к ней.
      – Именно там, в Канзасе. Но, когда мы наконец обнаружили конечный пункт его поездки, там никого не оказалось, и, прежде чем мы успели допросить его, он принял яд.
      – Он умер? Чарль кивнул.
      – Цианистый калий.
      Мельник стоял в углу кухни и молчал, Чарльз бросил на него незаметный взгляд. Интересно, он специально так себя ведет? Он совсем не смотрит на Лори. Он преднамеренно не смотрит на нее? Лори выглядит вполне естественно. Может, вина Мельника состоит просто в похотливых мыслях? Чарльз не мог ругать его за это.
      – Яйца готовы, садитесь, – сказала Лори, и Мельник снова машинально среагировал, прямо как будто стремился убедить Чарльза в его мыслях. Дэвид открыл шкафчик, вынул оттуда две обеденные тарелки, чашки и блюдца. Чувствуя, как заныли кишки, Вертер спрашивал себя, откуда Мельнику известно, где что хранится.
      – Ну, как яичница? – спросила Лори.
      – Вполне, – ответил Дэвид.
      – Но твоя мать ведь никогда не готовила яичницу с капустой? – спросил Вертер. – Никто не готовит такое блюдо.
      – Я подумала, что должно получиться хорошо, – сказала Лори и, признавая, что солгала, виновато улыбнулась. – Простите, но я съела всю спаржу.
      Вертер улыбнулся ей, но его охватил страх, он вдруг понял, что совсем не знает жену.
      – Да, ничего страшного, – сказал он. – Просто я поинтересовался, действительно ли твоя мать готовила такую яичницу, вот и все.
      – Я подумала, что если скажу так, то тебе заранее не понравится.
      Вертер кивнул. Когда имеется для этого хорошая причина, то соврать легко.
      – Ох, Боже мой, я совсем забыла! – воскликнула Лори.
      – Что такое?
      – Тебе звонил человек по имени… как же его? Подожди минутку, я записала. – Лори покопалась среди газет и конвертов. – А, вот. – Она взяла один из конвертов и прочитала: – Звонил Фред Баскер по поводу фотографий. Он просил позвонить ему в любое время, оставил рабочий и домашний номера телефонов. Продолжая жевать, Вертер взял конверт.
      – В любое время? – переспросил он.
      – Да, в любое. Это может быть важно?
      – Непохоже, но всякое может быть.
      – ЦРУ? – спросил Мельник. Вертер покачал головой.
      – Наш человек. Он отвечает за проверку лиц с видеопленки наблюдения за домом Сан-Медро. Помните?
      – Возможно, он что-то обнаружил.
      – Непохоже, – сказал Чарльз, пытаясь заранее подготовить себя к очередной неудаче, и взял телефон.
      – Вы не поверите, – голос Фреда Баскера громко раздавался в кухне, так как Вертер переключил их разговор на громкоговоритель. – Черт побери, но вы не поверите.
      Вертер улыбнулся.
      – Во что я не должен поверить?
      – Вы не поверите, что мы все закончили. Конец. Финита.
      Вертер снова улыбнулся. Хотя Баскеру было слегка за тридцать, он оставался мальчишкой, полным энтузиазма. Приятно было работать с такими людьми, но сейчас, в три часа ночи, его восторг несколько утомлял. Вертеру захотелось сказать ему несколько приятных слов, но он просто не мог сделать этого.
      – Объясни, – коротко сказал он.
      – Мы сузили круг неопознанных лиц до семи, на остальных снимках или люди, живущие в округе, или их кто-нибудь знает.
      Вертер был доволен – быстрая» работа. Он ожидал звонка от Баскера где-нибудь на следующей неделе. Чарльз почувствовал, что даже усталость немного отпустила. Не только быстрая, но и отличная работа, даже более чем отличная. Всего семь фотографий. Вертер почувствовал прилив энергии.
      – Семь? – переспросил он, боясь, что Баскер сказал семнадцать, или даже семьдесят, а он просто не расслышал.
      – Точно. – Вертер буквально слышал, как Баскер дрожит от возбуждения. – Всего семь. Теперь их можно предъявлять для опознания, так ведь?
      – Ты прав, черт побери, – сказал Вертер. Он предполагал, что фотографий будет девять-десять, даже двенадцать было не так страшно. Но семь! – Отлично, Баскер. – Вертер взглянул на часы. – Жду тебя в кабинете в половине седьмого.
      Наступило молчание. Вертер мог представить, как Баскер смотрит на часы, стоящие рядом с кроватью, и думает, что все в ФБР стали следовать примеру Директора.
      – Хорошо, сэр.
      Вертер положил трубку и повернулся к Мельнику.
      – Вы поняли? Мельник кивнул.
      Они оба закрыли глаза, пытаясь осознать полученную информацию, все другие мысли отошли на задний план. Утром они сразу возьмутся за эту работу.
      – Рашид Амон, – тихо сказал Мельник. – Вот и пришло твое время.
      Вертер и Мельник улыбались друг другу, кивая головами, а Лори задумчиво переводила взгляд с одного на другого.

      Вертер подошел к своему кабинету в шесть двадцать пять и обнаружил, что Баскер уже ждет его. В руках у парня был портфель, и, как только Вертер открыл дверь и вошел, Баскер вытащил из портфеля пачку фотографий и разложил их на столе. Пока Вертер просматривал эту пачку, Баскер вытащил еще одну и положил ее на край стола.
      Вертер по очереди просмотрел каждую из семи фотографий. Конечно, хорошо было бы ткнуть пальцем в одну из фотографий и сказать: «Вот этого человека я знаю, арестуйте его», но Вертер не мог этого сделать.
      Открылась дверь, и в кабинет вошел Мельник. Вертер не удержался и взглянул на часы, было шесть тридцать семь.
      – Рад, что вы пришли, – сказал Вертер. – Хотите взглянуть?
      Мельник просмотрел фотографии и покачал головой. Он никого не узнал.
      – Ладно, – сказал Вертер. – Теперь поговорим с мистером Рашидом Амоном.
      – А что это за фотографии? – спросил Мельник, указывая на пачку, лежащую на углу стола.
      – Ах, да, – спохватился Баскер. – Насчет этих фотографий я хотел поговорить с вами. С ними вроде бы все ясно, но у меня нет стопроцентной уверенности, и поэтому я решил с вами посоветоваться.
      – Что ты имеешь в виду?
      – Ну вот, например, – Баскер взял из пачки верхнюю фотографию. – Этот парень, – он взглянул в свой блокнот и сверился с записями, – был опознан официанткой. Она говорит, что он обедал на Броад-стрит, и что лицо его ей знакомо. Но постоянным посетителем он не является, и официантка не может вспомнить, когда видела его в последний раз и вообще что-нибудь в этом роде.
      Сердце у Вертера тревожно забилось.
      – Или, например, вот этот, – продолжил Баскер. – Его узнала кассирша в кинотеатре, и, опять же, она говорит, что ей просто знакомо лицо.
      Голос Вертера прозвучал спокойно, но как-то неестественно глухо.
      – Что ты пытаешься объяснить мне, Баскер?
      – Понимаете, сэр, большинство фотографий опознано несколькими людьми, например, официантками, продавщицами, и мы установили, что они местные жители. Но людей на этих фотографиях узнал только один какой-то человек, да и то просто узнал. Я имею в виду, что они на самом деле не знают их, а просто лицо кажется знакомым. – Баскер заметил, каким взглядом смотрит на него Вертер, и слегка занервничал. – Вот и все, – неуверенно закончил он.
      – На самом деле, они не опознали этих людей. Это ты и хотел мне сказать? – спросил Вертер.
      – Как я уже сказал, сэр, в каждом случае люди просто где-то видели эти лица, – ответил Баскер. – Но не уверены, как часто они их встречали, – тихим голосом добавил он.
      – Другими словами, любой из людей на этих фотографиях мог оказаться рядом с домом Сан-Медро в один из дней, когда мы вели наблюдение. Так?
      – Да, сэр, – согласился Баскер. – Именно так я и думаю, поэтому и решил посоветоваться с вами.
      Вертер посмотрел на Мельника, но тот сидел с невозмутимым лицом.
      – И как много таких дополнительных фотографий? – спросил Вертер.
      – Двенадцать, сэр.
      – Значит, всего девятнадцать неопознанных фотографий.
      Баскер кивнул. Он больше уже не испытывал радости.
      – Но их все-таки кто-то узнал, – сказал он.
      – По каждой фотографии какой-то человек сказал, что это лицо ему знакомо. Ты это имеешь в виду?
      – Да, сэр.
      Вертер сидел, продолжая держать в правой руке первые семь фотографий. У него был всего один козырь, и если он неправильно воспользуется им, то навсегда потеряет Рашида Амона. И чем больше снимков, тем слабее этот козырь. Вертер решил было идти к Амону только с первыми семью фотографиями, но понял, что это было бы неправильно; безусловно, нельзя было оставлять без внимания остальные двенадцать. Он посмотрел на Мельника, надеясь, что тот предложит использовать только семь снимков. Семь – было то, что надо, девять или десять – это еще терпимо, но девятнадцать было слишком много, с таким количеством снимков их позиция становилась слабее. Мельник медленно покачал головой. «Сукин сын, он читает мои мысли, – подумал Вертер. – Боже, как мне хочется прочитать его». Вертер отогнал прочь эти мысли, сейчас было не до них.
      – Думаете, что надо показывать все? – спросил он. Мельник кивнул. Он был прав, и Вертер понимал это.
      Сначала он подумал, что, может быть, стоит подождать с предъявлением этих фотографий Рашиду Амону, а попытаться еще раз выяснить личности людей на этих двенадцати снимках. Но Баскер был очень исполнительным агентом, и они могут не найти ничего нового. А кроме того, Вертер просто больше не смог бы тянуть с этим делом.
      – Хорошо, – сказал он, взял двенадцать фотографий и добавил их к первым семи.
      Сразу после разговора с Баскером Вертер позвонил в суд и без всякого труда получил ордер на арест Рашида Амона. В другом случае причина ареста могла бы показаться и не очень убедительной, но ни один суд в стране не посмел бы отказать. ФБР, когда речь шла о безопасности президента.
      В половине восьмого, поспав всего два часа, но не чувствуя усталости, Вертер и Мельник уже стучали в дверь квартиры Рашида Амона. За дверью слышался только шум детских голосов. Квартира находилась на третьем этаже, плохо освещенная лестничная площадка была завалена игрушками и газетами, пахло мочой. Они подождали несколько секунд и снова постучали в дверь, на этот раз громче и настойчивее.
      Снова зашумели детские голоса, но потом кто-то подошел к двери. После небольшой паузы женский голос спросил:
      – Кто там?
      – Федеральное бюро расследований. Откройте, пожалуйста.
      – Что?
      – Мы из федеральной полиции. Откройте дверь, или мы ее сломаем.
      – Минутку, – голос женщины звучал испуганно.
      – Открывайте немедленно, или мы выломаем дверь!
      – Я не могу, – крикнула она. – Рашид, это полиция…
      Вертер поднял ногу и резко ударил в дверь рядом с ручкой. Дверь треснула и приоткрылась на несколько дюймов, удерживаемая дверной цепочкой. Мельник всем телом навалился на дверь, она распахнулась, и Мельник влетел в прихожую, сопровождаемый Вертером, держащим в руках пистолет.
      У дальней стены стояли трое испуганных детей, женщина стала перед ними, закрывая их своим телом. Из комнаты поспешно выскочил Рашид Амон, натягивающий брюки на голое тело.
      – Кто… – начал было он, но остановился, узнав Вертера и Мельника. – Что случилось?
      – У нас есть основания, – произнес Вертер четко поставленным голосом, – считать, что вы замешаны в заговоре с целью убийства президента США.
      Женщина вскрикнула и посмотрела на Амона, который ошеломленно смотрел на Вертера и Мельника.
      – Нет, – сказал он, и наступила тишина. Рашид облизнул губы, посмотрел на жену и детей и снова перевел взгляд на Вертера. – Нет. – Это было все, что он мог сказать.
      – У меня имеется ордер на твой арест, – сказал Вертер, протягивая Амону ордер.
      Жена Амона завыла, окружившие ее дети начали кричать. Амон сделал шаг в их направлении, но Вертер преградил ему дорогу.
      – Ты сейчас же расскажешь мне обо всем, – сказал Вертер. – Прямо сейчас.
      – О чем?.. – начал Амон.
      Он и сам выглядел, как перепуганный теленок, но Вертер не чувствовал к нему ни капли жалости. Ему надо было немедленно расколоть его, это был их единственный шанс узнать что-нибудь об операции «Даллас».
      В комнате стоял кухонный стол с детской посудой. Вертер сгреб все рукой прямо на пол, ему надо было нагнать на Амона как можно больше страху, продемонстрировать свою силу. Бросив на стол пачку фотографий, Вертер разложил их.
      – Садись, – сказал он Амону, который явно испугался и послушно выполнил его приказание.
      – Я не собираюсь терять с тобой время, – сказал Вертер. – Мужчина, который заплатил тебе, задумал убить президента США. Ты знал об этом?
      – Нет! Клянусь! – Амон отчаянно закачал головой, сложив руки перед лицом. – Я думал… – Он в волнении приподнялся со стула.
      Вертер толкнул его обратно на стул.
      – Что? Что ты думал? Только не рассказывай мне больше сказок про кино!
      – Нет. Нет, клянусь. Я. думал, что это, возможно, наркотики, но я никогда…
      – Никогда не думал, что вляпаешься в такое дело?
      – Я думал…
      – Черт побери, меня не интересует, что ты думал! С тобой все кончено.
      Женщина закричала, а дети заплакали. Рашид Амон посмотрел на жену, потом снова на Вертера.
      – Не смотри на меня, – рявкнул Вертер. – Смотри на эти фотографии.
      Рашид, ничего не понимая, уставился на снимки.
      – Я даю тебе всего один шанс, чтобы помочь нам.
      – Да, сэр, все, что…
      – Мы арестовали человека, который нанял тебя, чтобы обмануть нас, и я хочу, чтобы ты опознал его.
      – Хорошо, сэр.
      – Но ты находишься в Соединенных Штатах Америки, – продолжил Вертер. – Мы должны быть уверены, что ты твердо опознал его. Нам совсем не надо, чтобы ты опознал невиновного только потому, что мы сказали тебе, что арестовали его. Ты понимаешь?
      – О, да, сэр.
      – Поэтому мы смешали фотографию мистера Далласа с фотографиями невиновных людей. А ты должен указать нам на него.
      «Слишком много фотографий, – подумал Вертер. – Он может понять, что мы просто блефуем».
      – Хорошо, сэр, – с готовностью согласился Амон. Он поверил во все, что ему сказали, и действительно горел желанием помочь. Это был его единственный шанс выкарабкаться. Он быстро начал просматривать фотографии одну за другой, а Вертер и Мельник стояли позади него и ждали. Когда он просмотрел те самые первые семь снимков, Ветер начал падать духом. Рашид продолжал смотреть фотографию за фотографией и наконец остановился.
      – О, вот! – воскликнул он.
      – Что?
      – Это мистер Даллас, – сказал Амон, указывая на фотографию, лицо человека на которой показалось знакомым кассирше из кинотеатра.

      Итак, теперь они знали его в лицо. Что дальше? Когда-нибудь будут такие компьютеры, которые смогут сравнивать чье-нибудь лицо с миллионами других, заложенных в их памяти, и выдавать имя и биографию человека, которому это лицо принадлежит. Когда-нибудь, но пока таких компьютеров нет. Вместо компьютера у них имелся Альфредо Сан-Медро.
      Вернувшись от Рашида Амона, они передали фотографу Торгерсену видеопленку, на которой человек, опознанный Амоном, проходил по улице мимо дома Сан-Медро. К пяти часам дня Торгерсен вернулся в кабинет Вертера с пачкой фотографий. Он отдал фотографии Вертеру, который просмотрел их и улыбнулся.
      – Отлично, – сказал он, протягивая фотоснимки Мельнику. – Как вы думаете?
      Это были фотографии, на которых Даллас был изображен вместе с Сан-Медро. На фотографиях были только их головы и плечи, а на некоторых только лица, и, хотя фон был смазан, создавалось ощущение, что на фотографиях изображены встречи этих людей в течение какого-то периода времени. Правда, если не обращать внимания на то, что на обоих все время была одна и та же одежда. Но это не слишком бросалось в глаза, потому что на одних фотографиях одежда была смазана, а на других были видны только лица. Если быстро просматривать их, то можно ничего и не заметить.
      – Отлично, – сказал Мельник.
      – Это точно, – согласился Вертер. – Ладно, пошли.
      – Ты просто мелкое дерьмо, – сказал Абрамс.
      – В чем дело?
      Абрамс стоял в дверях и разглядывал Сан-Медро.
      – Не знаю, почему трачу время на такого подонка как ты.
      – О чем ты говоришь, парень? – спросил Сан-Медро. Абрамс печально покачал головой.
      – Я старался вытащить тебя, сделал все что мог, сказал, что ты мой основной осведомитель. – Абрамс вздохнул. – А ты просто мелкое дерьмо.
      – Эй, да что я такого сделал?
      – Теперь уже от меня ничего не зависит, я для тебя больше ничего не смогу сделать. Ты здорово вляпался, парень.
      – Эй, ради Бога…
      Абрамс повернулся и быстро вышел, захлопнув за собой дверь.
      – Все, теперь он ваш, – сказал он Вертеру и Мельнику, ожидавшим в коридоре.
      – Ты здорово сыграл, – сказал Вертер. – Когда уйдешь из ФБР, сможешь сделать карьеру на сцене. Пойдемте, выпьем по чашке кофе, а этот тип пусть пока немного попотеет от страха.
      Когда дверь камеры открылась, Сан-Медро беспокойно вскочил на ноги.
      «Он нервничает, это хорошо», – подумал Вертер.
      – А, это вы, – сказал Сан-Медро и немного расслабился, успокоенный тем, что видит знакомые лица.
      Вертер немедленно ошарашил его.
      – Ты врешь нам, дерьмо поганое, – крикнул он. – Я упрячу тебя в Ливенворт лет на пятьдесят.
      – Эй, за что? – завизжал Сан-Медро. Теперь он был по-настоящему напуган. Сначала Абрамс, потом эти парни. – Что я сделал? Я же говорил вам…
      – Ты наплел мне кучу чепухи, назвал имя Далласа, а потом сам же и предупредил его…
      – Нет, я этого не делал! Для чего мне это надо? Сказать ему, что я стукач? Вы что, с ума сошли?
      Вертер бросил фотографию на пол перед Сан-Медро. Тот взглянул на нее, нагнулся и поднял. «Ого, черт побери», – подумал он. Первой его мыслью было притвориться и спросить, что за парень изображен на фотографии рядом с ним, но выражение лица Вертера заставило его отказаться от этой идеи, прежде чем он успел раскрыть рот.
      – Вот он, этот парень, – радостно воскликнул Сан-Медро, превосходя в актерском мастерстве даже Абрамса. – Это тот сукин сын, который хотел купить оружие!
      Вертер швырнул ему другую фотографию. Сан-Медро попытался поймать ее на лету, но она проскользнула у него между пальцев и упала на пол. Он нагнулся, чтобы поднять ее, и, когда он сделал это, Вертер бросил еще одну фотографию, потом еще и еще. Фотографии посыпались дождем, Сан-Медро хватал их одну за другой, но потом выпрямился и стал смотреть, как они падают на пол.
      – Смотри на них, подонок, – холодно прошептал Вертер.
      Сан-Медро глядел на фотографии, и кровь начала стучать у него в висках. Он лихорадочно думал, что сказать, снова и снова видя себя и Харди вместе. Боже, да здесь, должно быть, сотня фотографий, на которых они изображены вместе! Должно быть, они следили за ним, и они, наверное, знают…
      – Надо бы прямо сейчас расколоть тебе башку об эту стенку, – сказал Вертер. – Мы следим за этим парнем уже несколько месяцев, но мы знаем его под другим именем, поэтому эти фотографии и не всплыли, пока мы не обнаружили, кто он такой. А когда я получаю его дело, то что же я, черт побери, обнаруживаю? Что вы с ним приятели. И ты, поганец, еще смеешь утверждать, что все рассказал мне! Ты будешь гнить в Ливенворте, пока у тебя ногти на ногах не прорастут сквозь ботинки! Ты…
      – Подождите! – закричал Сан-Медро. – Что вам от меня нужно? Я расскажу все, что вы хотите!
      – Мне не нужны теперь твои рассказы, дерьмо! Мы уже все знаем, но на то, чтобы выяснить это, у нас ушла лишняя неделя, и… – Вертер помолчал несколько секунд, как будто размышляя. – Где сейчас этот ублюдок? – спросил он.
      – Я не знаю.
      – Все! Катись к черту! – крикнул Вертер и повернулся к двери.
      – Постойте! Я действительно не знаю. У меня есть только номер телефона, по которому я звонил ему…
      – У нас он тоже уже есть, – небрежно бросил Вертер и снова сделал вид, что задумался. – Какой у тебя номер телефона? – Когда Сан-Медро назвал номер телефона, Вертер согласно кивнул, словно ему уже был известен этот номер. – Ладно, по крайней мере, ты хоть сейчас сказал правду.
      – Послушайте, я всегда говорю вам правду… – Сан-Медро остановился, заметив возмущенный взгляд Вертера. – Ладно, согласен, – он усмехнулся, – раньше я просто не все сказал вам, но я никогда не врал. Теперь я все готов вам рассказать. Все, клянусь! Можете меня спрашивать.
      Вертер долго стоял, разглядывая Сан-Медро, потом задал свой вопрос:
      – Как его настоящее имя?
      – Харди, – выпалил Сан-Медро, а затем произнес уже более медленно: – Джи Харди. Что вы еще хотите знать?

      Теперь у них было не только лицо, но и имя. Они до сих пор не знали, кто он такой, но имя, конечно, все меняло. Вертер предпринял все возможное, проверил в нью-йоркской штаб-квартире ФБР, весь вечер провел на телефоне, разговаривая с Вашингтоном, Чикаго, Сент-Луисом, Сан-Франциско и Лос-Анджелесом. Никто не слышал ни о каком Джи Харди. Имя было запущено во все компьютеры и проверено среди известных террористов, коммунистов, душевнобольных, сторонников арабов, Ирландской республиканской армии, Кастро и сандинистов. Ничего. Потом его проверили среди преступников, но не только среди совершивших преступление, но и среди тех, кто был арестован, но впоследствии освобожден. И снова ничего.
      К полудню следующего дня у Вертера начало складываться впечатление, что Сан-Медро снова надул его. Он позвонил по телефону, который дал этот негодяй, и, как и ожидал, обнаружил, что телефон принадлежит службе передачи сообщений, зарегистрированной как «Даллас Энтерпрайзис». Располагалась эта контора в Уичито.
      Это, конечно, ничем не помогло, но, по крайней мере, подтвердило, что Сан-Медро не лгал. Вертер с Мельником снова и снова прокручивали пленку с записью разговора с Сан-Медро в камере. Они решили, что «Джи» может быть чем-то вроде прозвища, и дали задание программистам проверить всех Харди, имеющихся в списке преступников. Набралось двести семь Харди, но их фотографии не совпадали с фотографией человека, которого они искали.
      На второй день поисков, когда Вертер с Мельником уже отправлялись на ланч, в кабинет Вертера доставили очередную партию личных дел и фотографий. Вертер уже не помнил, кому принадлежала эта идея, но он дал указание проверить среди военных, начиная с 50-х годов, когда данные впервые начали закладываться в компьютеры.
      Вертеру хотелось есть, это утро было трудным и длинным. Он бросил толстый конверт с досье на стол, взял шляпу и, уже направляясь к двери, решил вернуться к столу и бегло просмотреть поступившие досье. Открыв конверт, он начал просматривать его содержимое и обнаружил официальную фотографию анфас майора в отставке Роберта Харди, морская пехота США.