– Да, но…
      Директор ждал продолжения его мысли.
      – Мне нравится работать с Моссадом, – начал Вертер. – Лучше работать с ними, чем с ЦРУ. Они безжалостны и хорошо знают свое дело. – Вертер замолчал.
      – И что? – поинтересовался Директор, подталкивая Вертера к продолжению разговора.
      – Но… Хорошо, сэр, я скажу вам, что они чертовски самонадеянны. Я имею в виду, что они не супермены, никто не может считать себя суперменом.
      – Вы хотите сказать, что не уверены на сто процентов в том, что они вытащили из Акбара всю правду, так?
      – Если говорить коротко, то да, сэр.
      – А какие у вас для этого основания? Вам не нравится этот парень, Мельник?
      – Нет, сэр, не совсем так. Кое в чем я ему не доверяю, это правда, но не могу за это ручаться и не думаю, что это важно. Я уверен, что он не водит нас за нос, и он, безусловно, знает свое дело. Мне не нравится подоплека всего этого дела.
      – Рассказывайте.
      – Ну… – Вертер беспомощно развел руками. – Я знаю, что это просто мои предположения, что-то пытаюсь отыскать, хотя сам не знаю что. Посмотрите, сэр, мы услышали об операции «Даллас» несколько месяцев назад. К нам поступила информация о перемещении крупных денежных сумм, и это выглядело так, словно затевается что-то серьезное.
      – Разве убийство президента недостаточно серьезное дело?
      – Нет, сэр, недостаточно. Убить президента не составляет большого труда. – Произнеся эту фразу, Вертер понял, что находится на верном пути. – Убить президента очень легко, для этого не нужно таких больших денег и такой серьезной подготовки. Если они не дураки и не станут снова засылать в нашу страну целый взвод убийц, то сделать это будет очень просто. Президент постоянно появляется па публике, произносит речи – это его работа. И если они наймут убийцу-одиночку, то трагедию, как при убийстве Кеннеди, невозможно будет предотвратить, этого убийцу просто не смогут обнаружить. Вот эта… как же ее звали, что-то вроде Фроммер, она выстрелила в Форда, и никто не остановил ее. А несколько лет назад Джон Хинкли стрелял в Рейгана, и его тоже невозможно было остановить.
      – Но ведь это были просто сумасшедшие…
      – И таких сумасшедших у нас полно. Найти их нетрудно, надо просто снабдить их оружием с разрывными или ртутными пулями. Вот таким образом и можно убить президента. А это дело слишком крупное, слишком хорошо организовано.
      – Считаете, что версия Акбара это просто отвлекающий маневр?
      Вертер кивнул.
      – Может быть, «считаю» слишком сильно сказано, я просто предполагаю, что так оно может быть. Может быть, нам не стоит отстраняться от этого дела и попытаться раскопать еще что-нибудь?
      Директор бросил взгляд на календарь, стоящий у него на столе.
      – Президент Буш прилетит в Лос-Анджелес на следующей неделе, и тогда мы в любом случае узнаем правы вы, или нет.
      – Но тогда может быть уже слишком поздно.
      – Значит, вы просите у меня разрешения продолжать заниматься этим делом? И если вы ничего больше не раскопаете и все произойдет так, как говорил Акбар, то на этом можно будет поставить точку?
      – Согласен.
      – Что вы намерены предпринять? Вертер пожал плечами.
      – Не знаю, сэр.
      Директор вскинул брови и поджал губы. Ему не нравилось слышать подобный ответ от любого из своих людей, а уж тем более от агента, который был ответственным за такое важное дело. Директор выглядел так, как будто собирался нажать кнопку на столе, чтобы под креслом Вертера раскрылся люк.
      – Я имею в виду, – быстро добавил Вертер, – что не знаю, что бы мы могли предпринять нового. Наша работа идет полным ходом, и кое-что мы уже имеем.
      – Например?
      – У нас, конечно, есть, со слов Акбара, описание главного организатора, человека, известного нам под именем Даллас.
      – Но, если Акбар лгал относительно плана, он мог соврать и относительно внешности этого человека.
      – Конечно, сэр, но у нас есть еще Сан-Медро и Рашид Амон. Они оба знают в лицо кого-то, связанного с операцией «Даллас».
      – Они знают одного человека? Это главарь? Вертер развел руками.
      – Мы еще не знаем этого, сэр, но похоже, что они описывают одного и того же человека.
      – Как можно нажать на них?
      – Мы решили немножко подождать, сэр. Директор нахмурился.
      – Почему?
      Вертер почувствовал, что покрывается потом.
      – Мы смогли задержать и допросить всех, с кем Сан-Медро встречался в течение двух дней до своего ареста, но никто из них не имеет отношения к Далласу. Но у нас есть еще видеозапись наблюдения за домом Сан-Медро. Мы надеемся, что, возможно, кто-то от Далласа приходил к нему, но сумел ускользнуть от наблюдения. Если это так, он все равно должен быть заснят на пленке проходящим мимо дома.
      – А как вы его узнаете?
      – Мы сейчас обходим все окрестности и пытаемся установить каждого, запечатленного на пленке, чтобы выявить всех неизвестных в округе. Если такие люди проходили в это время мимо дома Сан-Медро, они, возможно, имеют отношение к Далласу.
      – А может быть, и нет.
      – Да, сэр, верно, может быть, и нет. Но таких людей может набраться что-то около десятка, и тогда я, естественно по отдельности, смогу допросить Сан-Медро и Рашида Амона, сказать им, что мы уже знаем, кто такой Даллас, располагаем его фотографией, и предложить им опознать его. Если я покажу им одни и те же фотографии и они укажут на одного и того же человека, то это уже будет кое-что.
      Хмуриться Директор перестал, но и не улыбался.
      – Но в этом деле слишком много «если».
      – Конечно, сэр.
      – Но это займет целую вечность, на пленке может быть сотня лиц.
      – Двести сорок семь, – сказал Вертер и быстро продолжил, прежде чем Директор успел возразить ему. – Но мы можем значительно сузить этот круг. Оба они дали описание этого Далласа, правда, не слишком подробное, поэтому надо быть очень осторожным, чтобы не пропустить нужного человека. Но и тот и другой описывают его как крупного, сильного мужчину, поэтому можно будет отбросить юнцов, стариков и, конечно же, женщин.
      – Но ведь на пленке может быть не Даллас, а его сообщник.
      – Да, сэр, но если мы собираемся устанавливать Далласа именно с помощью этой пленки, то нам остается только надеяться, что в поле зрения камеры попал именно он. Если это был другой человек, тогда наши труды пошли насмарку.
      Директор помолчал.
      – И как далеко вы продвинулись в этом? – спросил он наконец.
      Вертер боялся этого вопроса.
      – Мы начали с людей, которые несколько раз попали на пленку, исходя из того, что у них были дела в этом квартале. Их можно разделить на две категории: либо они живут рядом, либо работают. Если нам удастся всех их установить, тогда останется третья группа, в которой и должен будет находиться Даллас.
      – И что дальше?
      – Надо будет устанавливать тех, кто попал в кадр всего один раз.
      – Но это совсем не значит, что среди них будет находиться Даллас.
      – Да, сэр, но ведь кто-то из них и может быть им. Мы ведь понимаем, что любой в этом мире может…
      Директор махнул рукой. Это могло означать, что он не в большом восторге от этой идеи.
      – Что у вас еще есть? – спросил он.
      – Мы как раз начали заниматься теми, кто попал в кадр всего один раз.
      – Не будем возвращаться к этому, – сердито оборвал Директор. – Что еще?
      – Хорошо, сэр, но я просто не вижу других направлений поиска. Мы, конечно, запросим еще описание всех людей, снимавших квартиры в Лос-Анджелесе, и, может быть, здесь нащупаем что-нибудь. – Вертер замолчал.
      Директор терпеливо ждал продолжения разговора.
      – Есть еще и другая вещь, сэр, – осторожно начал Вертер и остановился. Он не знал всех тонкостей межведомственных отношений, по был осведомлен, что эта трясина поглотила и не таких людей, как он.
      Директор ждал, он не собирался подталкивать Вертера к разговору, он уже достаточно взрослый для того, чтобы высказать все то, о чем думает.
      – Проблема заключается в разделении функций, – быстро выпалил Вертер. – ЦРУ работает во всем мире, служба безопасности занимается охраной президента, а мы пытаемся охватить все остальное, и возникает множество всяких препятствий. Все очень разбросано, у каждого свой кусок, и никто не владеет ситуацией в целом.
      Директор Нахмурился.
      – Но вы же знаете правила игры, – сказал он. – Это никому не нравится, но существуют определенные причины такого положения.
      Вертер знал это и даже одобрял. Причины такого разделения стали очевидны всем несколько лет назад в ходе свидетельских показаний Оливера Норта перед объединенной комиссией конгресса, когда он разоблачил план Билла Кейси превратить ЦРУ в секретную армию, секретную даже от конгресса. В стране боялись любых секретных правительственных организаций, поэтому, когда с большой неохотой созданное во время второй мировой войны Управление стратегических служб доказало не только свою полезность, но и необходимость как в ходе второй мировой, так и в ходе последующей «холодной войны», конгресс всячески воспрепятствовал тому, чтобы Управление стратегических служб было объединено с ФБР и со службой безопасности. Тогда было создано ЦРУ, которому предписывалось действовать исключительно за пределами Соединенных Штатов. ФБР должно было заниматься внутренним шпионажем и федеральными преступлениями, служба безопасности должна была сосредоточить свои усилия на безопасности президента и валютных преступлениях, а ЦРУ надлежало заниматься внешним шпионажем. Функции их не пересекались, и таким образом можно было быть уверенным, что ни одна из этих организаций не разрастется слишком сильно и не станет чересчур секретной.
      Это была хорошая идея, но она вызвала большую конкуренцию, переросшую в натуральную драку. ЦРУ и ФБР постоянно боролись за полное главенство в области разведки и контрразведки, и сотрудники этих организаций вели себя соответственно сложившейся обстановке.
      – Что вы предлагаете? – спросил Директор. Вертер глубоко вздохнул и вымолвил:
      – Я хочу посмотреть их досье.
      – Чьи? Чьи досье?
      – Службы безопасности и ЦРУ. Я хочу найти в этих досье все, что им известно о наемных убийцах, слухах о покушении, все о Ливии и этом Джафаре, о котором нам рассказал Мельник.
      – Все, что им известно?
      – Кто-то должен свести все воедино, сэр, иначе можно упустить что-нибудь очень важное. Мы слишком разобщены, чтобы эффективно противостоять хорошо подготовленному покушению, в этом все и дело.
      Директор молчал, а Вертер ждал, пока он все обдумает. Будет очень нелегко разрушить высокие барьеры, которыми оградило себя каждое ведомство. Эти барьеры секретности были возведены, якобы, в интересах национальной безопасности, но все прекрасно знали, что каждое из ведомств защищалось не столько от КГБ, сколько от своих родственных организаций, боясь не внешнего шпионажа, а домашней конкуренции.
      Однако Вертер был прав, и Директор понимал это. Бывают моменты, когда просто необходимо разрушить эти барьеры и посмотреть, что спрятано внутри.
      – Я позабочусь об этом, – сказал Директор. – А как насчет израильтянина?
      – Мельника? Не думаю, чтобы он смог нам чем-нибудь еще помочь. Вполне можно отправить его домой.
      Директор на секунду задумался.
      – Он очень помог нам с Акбаром в Лондоне, и если нам вдруг понадобится еще что-нибудь подобное, то вы сами сказали, что предпочитаете работать лучше с Моссадом, чем с ЦРУ. Меньше всяких бумаг, да и вообще все проще. – Директор улыбнулся. Тут он был согласен с Вертером. Хорошо, он убедит генерального прокурора, чтобы ЦРУ поделилось своими секретами, однако, на всякий случай, пусть израильтянин пока побудет здесь. – Пусть останется еще на неделю, лучше иметь его под рукой.
      – Хорошо, сэр.
      Лори почувствовала, что кто-то смотрит на нее, она отвернулась от окна и увидела в дверях кабинета своего секретаря.
      – В чем дело, Артур?
      На лице секретаря была странная усмешка.
      – Ничего особенного, миссис Вертер, просто пришел мистер Каннистер, которому вы назначили на половину одиннадцатого.
      – Да, конечно, попроси его войти. – Она подошла к столу и заметила, что Артур так и продолжает стоять в дверях, усмехаясь. – Что еще, Артур?
      – Ничего, миссис Вертер, просто… да нет, мне, наверное, просто показалось.
      – О чем ты говоришь?
      – Вы не услышали мой стук, поэтому я открыл дверь, а вы смотрели в окно и…
      – Я как раз думала о деле мистера Каннистера, – строго возразила Лори. – Что в этом странного?
      – Ничего, но вы шептали: «…я привыкла видеть его лицо».
      У Питера Эммонда болела спина, давала себя знать старая футбольная травма. Еще в школе, играя защитником в молодежной сборной, он неудачно упал на мяч, а сверху на него навалились еще несколько игроков. Чье-то колено надавило ему на нижний шейный позвонок, что-то от чего-то отделилось, и вот теперь в тридцать два года у Эммонда болела спина, когда он слишком много времени проводил на ногах.
      Вот почему ему не особенно нравилось его теперешнее задание. Была, конечно, и другая причина, он уже сравнительно долго работал в бюро ФБР в Филадельфии и вправе был рассчитывать, что уж его-то не заставят ходить по улицам. Но, видно, дело было серьезное, и всех свободных агентов бросили на это задание.
      «Боже, избавь меня от этого», – тоскливо думал он, шагая вниз по Броад-стрит. Когда-то давно это было прекрасное местечко, тут и теперь неплохо, только вот грязновато. Впрочем, это было обычным явлением для современных американских городов… Современных… Он усмехнулся, поймав себя на мысли, что стареет.
      Питер зашел в кинотеатр на углу и показал кассирше удостоверение. Вечер еще только начинался, и народа у кассы не было. Он предложил кассирше посмотреть пачку фотографий и вспомнить, не видела ли она кого-нибудь из этих людей.
      Кассирша охотно согласилась и даже несколько оживилась.
      – А в чем дело? – спросила она.
      – Да так, ничего особенного, – ответил Эммонд. Через двадцать минут кассирша выбрала из пачки фотографии шестерых мужчин, лица которых были ей знакомы, и Эммонд тщательно занес их в свой список. Одну из фотографий кассирша опознала довольно смутно, и этот человек запомнился ей только потому, что днем взрослые люди очень редко ходят в кино, обычно в это время кинотеатры посещают школьники, прогуливающие уроки. А этот на прошлой неделе приходил в кино именно днем, поэтому она и запомнила его лицо.
      Имен людей, изображенных на фотографиях, кассирша не знала, но Эммонд успокоил ее, что это не столь важно, и, удовлетворенный, вышел из кинотеатра. Его не волновали их имена, она выбрала фотографии местных жителей, и теперь ФБР может вычеркнуть их из списка подозреваемых.
      – Что вы об этом думаете? – спросил директор ЦРУ. Существовал строгий приказ, чтобы о любой угрозе жизни президента немедленно докладывали ему лично.
      – Вполне понятно, что нельзя это полностью проигнорировать.
      – Но?
      – Но думаю, что здесь полно вымысла, – сказал Уильям Альбертсон. Он служил в ЦРУ уже почти пятнадцать лет и занимался Ливией, так что предмет разговора был ему хорошо известен. – За последние десять лет не проходило и полугода, чтобы до нас не доходили слухи о том, что Каддафи собирается убить президента США или кого-нибудь еще. Помните, когда в 1981 году «Ныосуик» написал, что мы собираемся убить Каддафи? Тогда все были уверены, что он готовит покушение на Рейгана. Вы тогда еще не были директором, но…
      – Я помню.
      – А когда наши два самолета посбивали его истребители над заливом Сидра? Наш агент в Эфиопии с полной уверенностью сообщал, что Каддафи отдал приказ убить президента. А Управление национальной безопасности даже перехватило эти приказы, переданные по микроволновой связи, с помощью спутников. Помните? Но ничего не произошло. Билл Кейси впадал в панику после каждого подобного сообщения, его ребята начинали бегать по зданию с пистолетами в руках…
      – Ну, вы слегка преувеличиваете.
      – Только слегка. Вы знаете, сколько времени мы тогда потратили впустую?
      – А как насчет того момента, когда они послали в США целый взвод убийц?
      – И мы их отлавливали прямо в аэропорту, так ведь? Вся операция была подготовлена до смешного бестолково. Послушайте, этот человек, который все время твердит об убийстве президента США, он просто получает удовлетворение от своей болтовни. Каддафи просто маньяк, психопат и мерзкий клоун. Его угрозы не вылились ни во что серьезное, да и не выльются никогда.
      Директор ЦРУ долго молчал, обдумывая сказанное.
      – Значит, нам не стоит тратить время и силы, проверяя каждую угрозу со стороны Каддафи?
      – Именно так, сэр, лично я так считаю. Альбертсон был хорошим агентом, но он не был директором ЦРУ. Возможно, что он и прав, но возможно, что и не совсем. И если что-то все-таки произойдет… Директор вздохнул.
      Альбертсон понял, что означает этот вздох. – Но с другой стороны… Директор кивнул.
      – С другой стороны, мы не должны оставлять это без внимания.
      – Хорошо, мы заведем дело и будем следить за Акбаром. И, если он снова покинет Ливию, мы схватим его и сами с ним побеседуем.
      – Отлично. – Директор удовлетворенно кивнул и сложил руки на столе. – Отлично.
      Когда отворилась дверь камеры, Сан-Медро стоял и смотрел в окно.
      – Эй, парень, что это такое? – спросил он, не оборачиваясь, и показал в окно.
      Охранник подошел к нему и заглянул через плечо. – Где?
      – Да вон там, ты что, ослеп? Вон та статуя на крыше здания.
      – Не валяй дурака, это же Уильям Пенн.
      – Да? А кто он такой?
      – Ладно, хватит. Давай сюда руки.
      – Зачем? – спросил Сан-Медро, но протянул руки, и охранник защелкнул на них наручники. – Эй, парень, в чем дело?
      – Пошли со мной.
      – А куда мы идем? – спросил Сан-Медро, когда они выходили из камеры.
      – Во двор для прогулок.
      – Да? А зачем?
      – О тебе все заботятся, боятся, что у тебя совсем нет физической нагрузки.
      – Эй, парень, мне не нужна никакая физическая нагрузка, я этим никогда не занимался.
      – Занимался, ты же бил своих женщин, так ведь? Сан-Медро рассмеялся.
      – А что? У тебя есть тут несколько девчонок, которых надо слегка помутузить?
      – Нет, мы просто идем на прогулку. Можешь походить, размяться.
      – Пошел ты к черту, хочу назад, в камеру.
      – Я сказал – на прогулку. – Охранник открыл дверь в конце коридора и сделал рукой приглашающий жест. – Пошел.
      – Освещение хорошее? – спросил Вертер.
      – Отличное.
      – Вы его хорошо видите?
      – Вполне.
      – Тогда снимки должны получиться хорошими.
      – Они и получатся.
      Они стояли у открытого окна на первом этаже. Фотограф стоял на коленях, установив фотоаппарат на подоконнике, и снимал Сан-Медро, гуляющего по двору.
      – Наручники не захватывайте, – предупредил Вертер.
      – Их потом можно будет вырезать. Неужели вы так же третируете свою жену, когда идете с ней за покупками?
      – Извините, я просто хочу, чтобы все получилось отлично.
      – Все так и будет, успокойтесь.
      «Конечно, – подумал Вертер, – надо успокоиться». И впервые за весь день он рассмеялся.

53