Спустя почти час после взлета, Брент глянул вниз и увидел на двух тысячах футов стаю пятнистых B5N с торпедами по 1760 фунтов каждая. А на высоте двадцать четыре тысячи футов выстроились истребители - все бело-черные, кроме "светофора" Йоси. Он поднес к глазам бинокль, и сердце радостно застучало при виде красавца "Зеро" в сопровождении двух "Сифайров" с черными полосами на обтекателях роллс-ройсовских двигателей.
      Еще целый час могучая армада беспрепятственно следовала на юг. Брент включил рацию и поочередно настроился на все шесть рабочих частот, но лишь пустая волна авианосца трещала и шипела в наушниках. Он оставил рацию на частоте истребителей - им сверху лучше видно, и они, конечно, углядят врага первыми.
      Вскоре Йоси и впрямь нарушил радиомолчание:
      - Эдо, Эдо, на связи Эдо Старший! Истребители на одном часу! - Он по очереди вызвал командиров групп. - Сего и Мусаси атакуют. "Пивные бутылки" держат верхнее прикрытие.
      Брент напряженно изучал в бинокль южный горизонт, пока не разглядел приближающийся к ним осиный рой. Йоси пошел наперехват со своими "Зеро" и "Сифайрами". "Бутылками" командует подполковник Конрад Креллин. Его "Хеллкэты" должны прикрывать отряд Мацухары, поскольку уже отсюда видно, на чьей стороне будет численное превосходство.
      И тут по внутренней связи донесся взволнованный голос Иваты:
      - Группа Йосано, говорит Йосано Старший! На юге вижу суда!
      Брент привстал в кабине и посмотрел в бинокль. Ошибки быть не может: это линейные силы противника, одиннадцать судов возле самого горизонта. Друг за другом авианосцы, по флангам два крейсера, и всю группу окружают семь судов сопровождения. Идут на полном, вспенивая лазурную гладь океана. Он скосил глаза на восток. А вон и Ju-87 с АТ6 под прикрытием истребителей. На север летят, к "Йонаге". Враг слишком поздно начал атаку; его самолеты не обладают дальностью японских. Тут преимущество за ними. Зато у противника машин больше.
      Брент услышал команду лейтенанта Йодзи Каи своим торпедоносцам:
      - Гуппа Ками, на связи Ками Схауший! Звеньям с пеувого по сеймов ахаковахь пеувый авианосец, с восьмого по чехыунацахое - вхорой. Банзай!
      Торпедоносцы начали снижаться и разбились на две группы.
      Ивата тоже распределил свои "Айти" между двумя целями; Брент почувствовал, как набирает обороты двигатель "Сакаэ". Отомкнув замок "Намбу", он выставил его за борт. Вверху он насчитал около пятидесяти истребителей противника, идущих в лоб двадцати семи самолетам Мацухары, и прочел короткую молитву.
      Йоси глянул в безбликовое стекло кабины и почувствовал, как что-то сдавило внутренности. По меньшей мере пятьдесят Me-109 парами пикируют на него. И кажется, по всему южному сектору компаса рассыпались еще двадцать коршунов и рвутся к бомбардировщикам. Теперь ему нужны все истребители, все до единого!
      Он отдал приказ в микрофон:
      - Командир Пивных бутылок, говорит Эдо Старший! Наперехват! Прикрыть бомбардировщики!
      - На связи командир Бутылок! - откликнулся голос Креллина. - Спасибо за приглашение. Терпеть не могу стоять на балу у стенки. Идем наперехват!
      Глянув вверх, Йоси увидел, как раскололся строй больших птиц, уходящих за командиром в головокружительное пике. Конечно, все "мессеры" "Хеллкэтам" не сдержать, но там по крайней мере перевес незначителен. А вот сам он остался без резерва. Враг не оставил ему выбора.
      Он довел обороты нового двигателя до трех тысяч ста; температура приблизилась к максимальной - 290o. Йоси не решался перегружать мотор дольше одной-двух минут, но даже не доходя до предела скорости, он сильно оторвался от ведомых и потому немного убрал газ.
      Противник заполнил первое кольцо дальномера. Сердце летчика заколотилось под ребрами, зрачки расширились. К нему стремительно приближаются кроваво-красный "Мессершмитт" и его неизменный спутник Зебра. Горло сдавила жгучая ненависть.
      - Всем звеньям держаться за мной до первого захода. Потом одиночные бои.
      Красный "мессер" заполнил второе кольцо.
      У него преимущество в высоте и скорости. Но при стычке лоб в лоб побеждает тот, у кого вернее глаз и кому улыбнется удача. Розенкранц тоже его заприметил и нацелил свой винт на нос "Зеро". Видно, американца гложет какая-то своя ненависть, и в храбрости ему не откажешь.
      Оба открыли огонь с трехсот метров. Небо вокруг расчертили перекрещивающиеся ряды трассеров. Один "Зеро" взорвался, другой вошел в штопор. У "мессера" отвалилось крыло, второй кувырком летит в океан; за ним в облаках дыма и гликоля следуют еще два.
      Йоси удовлетворенно хмыкнул, увидев, как огненные пятна вспыхнули на крыле красного истребителя и осколки алюминия закружились в спутном потоке. Снаряды и пули свистели мимо; он тоже почувствовал легкое сотрясение крыла - зацепил-таки! В последний миг они разминулись и промчались друг над другом, как два эквилибриста в воздушном шоу. "Мессершмитт" пронесся так близко, что машину Йоси закачало. Ни "Зеро", ни "мессер" не получили серьезных повреждений.
      В шлемофоне слышались голоса людей, борющихся за жизнь - свою и товарищей:
      - Куруна! У тебя на хвосте один!
      - Вижу! Выручай!
      - Влево бери! Влево!
      Единственному в отряде немцу Генриху Штауферману не повезло. Грек Николас Антонополис предупредил его:
      - Они над тобой, Штауферман! Пикируй!
      Но Штауферман почему-то медлил. Краем глаза Йоси увидел желто-красную вспышку - взорвались баки "Зеро", и немец перекочевал в вечность.
      Небо заполонили маневрирующие самолеты и трассеры, оставляющие за собой белый след горящего фосфора. Уже больше десятка погребальных костров вспыхнуло в воздухе. Видны пять белых парашютов. Одиночные бои перерастают в огромную небесную свалку, растягивающуюся на сотни квадратных километров. Но у командира авиаотряда нет времени смотреть по сторонам. В воздушном бою человек выживает больше инстинктом, чем разумом. Пока овладеешь всеми тонкостями маневра, тебя десять раз убьют.
      На вершине петли Йоси сдвинул ручку вправо и почти скатился в иммельман. Зная маневренность "Зеро", Розенкранц и не пытался с ним состязаться, а ушел на юг, в широкий и плавный разворот. Йоси выругался. Опять он вне створа! Потом от голоса Йорка по спине побежали холодные мурашки:
      - Эдо Старший, у тя на жопе два жучка!
      Он завертел головой. Сзади с двух сторон быстро подходит пара "мессеров". В считанные секунды он может лишиться жизни, поэтому надо на время выбросить из головы Розенкранца. Йоси дал газ, и "Зеро" подпрыгнул, точно испуганный кролик. Стрелка указателя температуры поползла вверх. У "Мессершмиттов" большое преимущество в скорости пикирования: не успеешь глазом моргнуть, как окажешься в пределах досягаемости. Однако в хвост им уже пристроились два "Сифайра", завершив убийственный хореографический ансамбль. "Мессеры" палят, англичане палят, Йоси маневрирует и уходит в пике, спасая свою шкуру.
      - Дави гада! - вопил Йорк.
      - Еще один головорез в Мекку пошел! - не скрывая торжества, доложил Уиллард-Смит.
      С двумя покончено, однако радоваться некогда: Розенкранц и Ватц делают заход под прикрытием еще двух. "Сифайры" подтянулись к Йоси, и отважная тройка полетела навстречу врагу.
      Истребители сыплются градом. Брент развернул пулемет и скрючился на сиденье, заслышав зловещий гул. Будто тренируясь в стрельбе по учебным мишеням, противник уже сдул с неба десять или одиннадцать торпедоносцев. А линейные силы открыли зенитный огонь. Черные цветы смерти распускаются вокруг, угрожая в равной мере своим и чужим. С одного захода Me-109 сбил два "Айти". Третий взорвался от детонации своей собственной 250-килограммовой бомбы. Голодные хищники набирают высоту и со всех сторон пикируют на добычу.
      Сердце бьется где-то в горле. Черный истребитель вырастает в прицеле. Из крыльев и обтекателя рвется огонь. Свистят мимо трассеры. Наконец черная машина заполнила три кольца. Отклонение - ноль. Он нажал на гашетку и увидел, как пули вошли прямо в центр винта; некоторые рикошетируют от капота и бронированного козырька. "Даймлер-Бенц" мгновенно задымился; из пробитого бака хлынул поток горючего. Брент крикнул, потрясая кулаком:
      - Так-то, сучий потрох!
      Самолет рухнул в волны.
      - Молодец! - услышал он в наушниках одобрительный голос Иваты.
      Но бомбардировщики оказались в незавидном положении: меньше чем за три минуты подбита половина машин. И тут копьями Юпитера налетели с высоты "Хеллкэты". Часть арабов кинулась им навстречу, ослабив натиск на "Айти" и "Накадзимы".
      Брент переключил приемник на частоту истребителей.
      - Креллин, это Файф! Выручай!
      - Уходи вправо, Файф!
      - Что с твоей рацией, Креллин? Ни хрена не слышу!
      - Шоу! Двое на двух часах!
      - Вижу, Йейтс! Возьми правого!
      - Креллин, это Спивак! Пикируй, черт возьми, у тебя трое на хвосте! Пикируй, тут им за нами не угнаться!
      - Креллин горит!
      - Вот гадство!
      Брент посмотрел на хвост черного дыма, тянущийся к морю. Парашюта не видно. Галантный американец Конрад Креллин нашел упокоение в вечности вместе с тысячами других пилотов. Они едва познакомились, а того уж нет, и даже ногтей и волос не пошлешь домой.
      Воздушная драка сместилась на юг, однако не все "Мессершмитты" занялись "Хеллкэтами". Брент разглядел, как что-то быстро подходит к ним снизу.
      - Вираж, Ивата! - крикнул он в устройство внутренней связи. - Влево вираж!
      Пилот дал ручку влево, и большой самолет лег на крыло. Привстав, Брент потянул за рукоятки и уставился в огненную пасть смерти. Me-109 "висит" на хвосте и палит в них.
      Он тоже нажал на гашетку; потоки трассеров вонзились в обтекатель. И "мессер" их зацепил, но сразу же отвалился и полетел в свой последний путь.
      Ивата выровнял машину и сказал на удивление спокойным тоном:
      - Отличная работа, бортстрелок! Держитесь! Идем на новый заход.
      Брент бросил быстрый взгляд к югу. Подбито больше десяти "Мессершмиттов" и четыре F6F. Из восьми уцелевших два дымятся и разворачиваются. Он глянул вниз и ахнул: от сорока двух торпедоносцев осталось двенадцать. Лейтенант Йодзи Каи все еще возглавляет эскадрилью, но с левого крыла его машины содраны большие куски обшивки, фонарь весь в трещинах, штурман и стрелок либо убиты, либо без сознания. И все же "Накадзима" заходит на "Эль-Куфру", авианосец типа "Эссекс". Его ни с кем не спутаешь: высокая надстройка с пятидюймовыми установками на носу и корме.
      Оперативное соединение арабов бьет из всех калибров по левому борту. Два крейсера и семь "Джирингов" обступили авианосцы, чтобы сконцентрировать огневую поддержку. Все корабли окутаны огнем и дымом. Бомбардировщиков встречают потоки трассеров. Шесть "Мессершмиттов" из ВВП отчаянно пытаются уничтожить прорвавшихся. "Накадзима" потерял крыло и подпрыгивает в воздухе, как на бетонном покрытии. Другой взорвался, еще два со страшными всплесками попадали в море. Восемь уцелевших с фатальной решимостью пробиваются сквозь огонь и наконец-то начинают сбрасывать свои торпеды.
      Авианосцы быстро нацелили на них зенитки. Все самолеты отвернули в сторону, и только "Накадзима" с желтым обтекателем прет прямо на "Эль-Куфру". Кабина вся изрешечена, с крыльев и фюзеляжа отскакивает обшивка, но B5N упрямо идет на сближение с авианосцем, которому удалось счастливо избежать попадания торпед.
      Йодзи Каи выпустил свою со ста метров. Сейчас он сделает вираж для набора высоты. Но у ненависти долгая память - лейтенант Каи не забыл своего невезения у Окинавы, не забыл позора камикадзе, вернувшегося живым. Должны же боги быть к нему благосклонны за все его муки. Второй раз промахнуться по той же самой цели было бы до смешного обидно.
      - На таран идет! - крикнул Брент.
      "Накадзима" врезался прямо в мостик "Эль-Куфры". В небе вырос огромный огненный гриб на дымной ножке. Горящие обломки бомбардировщика дождем хлынули на полетную палубу. Затем, взметнув колоссальный столб воды, по миделю ударила торпеда. Пламя окутало мостик и надстройку, но авианосец не сбавил хода.
      Настала очередь "Рамли эль-Кабира". Он буквально выпрыгнул из воды, когда две торпеды угодили в правый борт. Выпуская клубы дыма и пара из двух пробоин, он повернулся и сбросил скорость. Видимо, повреждения серьезны.
      Брент почувствовал вибрацию "Айти". Ивата установил шаг винта на максимум.
      - Не падать, бортстрелок, - предупредил он. - Идем в атаку! Банзай!
      Линия горизонта взмыла вверх, и перед глазами замаячили корабли противника. Избрав своей целью "Кабир", Ивата глядел на приборы и маневрировал, пока не вышел на идеальный угол бомбосбрасывания восемьдесят пять градусов.
      Повернув голову, Брент увидел за собой только пять машин; еще шесть бросились добивать "Эль-Куфру". Да что же это - и у них из сорока пяти уцелело лишь двенадцать!..
      Гигантский авианосец взял на правый борт. Изрыгающие огонь зенитки палили по Бренту Россу - по нему одному. Белые полосы медленно подползали и со свистом, точно получив внезапное ускорение, проносились мимо. Страх ледяной рукой стиснул все внутренности. "Айти" задрожал и подпрыгнул от разрывов пятидюймовых снарядов, но благодаря огромной скорости ни один осколок их не зацепил. Шесть истребителей ВВП занялись торпедоносцами. Мозг Брента вдруг пронзила дикая мысль: Мидуэй... Мидуэй наоборот! И он рассмеялся безумным смехом.
      Ивата тем временем подался вперед: выбор момента бомбометания прерогатива исключительно пилота. Машина приплясывала среди потоков огня и порывов ветра, свистя закрылками. Мир сузился до прямоугольной палубы авианосца. Она уже в тысяче футов, не больше... Брента подкинуло на сиденье - значит, Ивата сбросил все три бомбы: 250-килограммовую и две маленькие, по 30 кило.
      Затем рванул на себя ручку, оставляя авианосец под крылом. Брента придавило к креслу; желудок ухнул куда-то вниз; небо на мгновение расплылось в тумане. Ивата убрал шаг винта, отвел ручку влево и дал педаль, разворачивая на север. Брент с трудом различал линию горизонта. Проходя между двумя "Джирингами", Ивата вдруг метнулся вниз, к самой воде, опасаясь, что вражеский истребитель подрубит его снизу. Удивленные зенитчики на внешних батареях дали по ним безнадежно неточный залп.
      Сзади клокотал огнедышащий Везувий. Их бомбы поразили полетную палубу по центру судна, раскололи ее, как перезрелую дыню, и прошли на ангарную. Два бомбардировщика сбиты; остальные совершили еще несколько попаданий. Теперь на авианосце взрывались запасы горючего и боеприпасов впечатляющее пиротехническое зрелище. "Рамли эль-Кабир" накренился на правый бок и выпускал огромные красные и желтые шары; над морем стелился тяжелый, маслянистый дым.
      Сжав кулак, Брент завопил:
      - Банзай! Банзай!
      К нему присоединился Ивата, не отрывающий глаз от зеркала заднего обзора.
      "Эль-Куфре" повезло больше. Три пикирующих разлетелись в воздухе на куски, два промахнулись. Зато одно попадание было славным: 250-килограммовая бомба унесла в небо кормовой подъемник вместе с гидравлическим насосом. Скособочась и волоча за собой дымные ленты, "Эссекс" пополз на юг.
      Оставляя винтом рябь на воде, "Айти" летел на север - домой, к "Йонаге". Весь южный горизонт заволокло дымом разрушенного авианосца. За ними следовало всего шесть D3A. Да, великую цену пришлось заплатить за победу! Брент обшарил глазами небо. Где-то там Йоси... Или уже не там? По клубам дыма он понял, что бой продолжается, и стал беззвучно молиться за друга.
      Четыре вражеских истребителя подходили к Мацухаре с левого борта, а Розенкранц и Ватц атаковали правый. Подполковник крикнул в микрофон:
      - Эдо Второй и Третий! Взять на себя двух черных!
      Красный и полосатый "Мессершмитты" шли к нему на полной скорости. Сегодня все истребители противника показали хорошую скорость - не иначе, благодаря новой "Валькирии". Они, как и "Зеро", нарастили мощность, и Розенкранц умело использует ее для закрепления главного преимущества высоты.
      Йоси злобно оскалил белые зубы.
      - Ладно, мы вам тоже кое-что изобразим! - Он прибавил газ и взял на себя ручку.
      Двигатель взревел на форсаже во всю яростную мощь своих трех тысяч двухсот лошадиных сил. Пилота отбросило на сиденье, как будто исполинское чудовище уперлось ему в грудь и молотит что было сил. Линия горизонта оборвалась, в глаза ударила чистейшая синева. Он взлетал почти вертикально и на немыслимой скорости - 340 узлов. Легкое нажатие ручки обеспечило ему хороший обзор двух Me-109 с левого борта. Ошарашенные противники остались внизу, теряя скорость. Йоси расхохотался, еще взял на себя ручку и вошел в "мертвую петлю".
      Двое вошли в пикирование, удирают от этого "дикаря". Теперь они по меньшей мере в двух километрах. Йоси взглянул на указатель температуры все в норме - и ринулся на врага, как демон-мститель. Стрелка индикатора скорости перепрыгнула 450 узлов и торопится к последней отметке - 540. Хитрые истребители разошлись: Ватц кабрирует, Розенкранц продолжает пикировать, наращивая дистанцию между собой и "Зеро". Ну нет, на этот раз не уйдешь!
      Йоси разгадал их план; думают, если он погонится за Розенкранцем, его достанет Ватц. Даже не глядя на Зебру, он поймал в дальномер багрового насосавшегося клопа. Температура неуклонно ползет вверх. Йорк и Уиллард-Смит бьются с двумя черными "мессерами" почти у северного горизонта. Все истребители куда-то испарились; на их частоте царит зловещее молчание. Либо всех его ребят перестреляли, либо схватка отодвинулась так далеко, что он не слышит их позывных. Йоси ударил по приборной доске и услышал в ответ крик Йорка:
      - Достал-таки жучилу!
      И страшный ответ Уилларда-Смита:
      - А он меня.
      - Держись, командир. Ща буду.
      Красный истребитель заполнил все три кольца. Радуясь своей выгодной позиции, Йоси увидел в кабине побелевшее лицо Розенкранца и нажал спусковую кнопку. Me-109 дернулся и завибрировал, когда на него обрушилось одновременно 20-мм, 7,7-миллиметровые снаряды и пули. Однако Рози резко вильнул влево, избежав большинства попаданий. Чертыхаясь, японский летчик вдавил левую педаль, выпустил в правое крыло противника новые огненные нити и наконец-то попал. Но тут тяжелый молот ударил по фюзеляжу "Зеро". Ватц! Пикируя на сумасшедшей скорости, он резко вынырнул справа, поливая Йоси очередями.
      У подполковника не было выбора: либо уходить, либо погибнуть. Да, эти не новички, с ними один неверный шаг - и ты мертвец! Он дал ручку влево и от себя, левой педалью увеличил скорость пикирования. Увидел, что Розенкранц берет вправо, а Ватц прикрывает его сзади. Йоси опять было дал от себя ручку, но, глянув на приборы, передумал. Температура головки цилиндра приближается к 280o, стрелка тахометра на красной черте, скорость предельная - 540 узлов. Так недолго и рассыпаться, а еще того хуже потерять сознание или контроль над мочевым пузырем и кишечником.
      Он сбрасывал газ, пока стрелка не спустилась до пятисот; затем опять дал от себя ручку. Перегрузка шести-, а то и семикратная, вибрация такая, что крылья того гляди оторвутся. Ему даже слышатся хлопки, будто машина вдруг превратилась в птицу и хочет летать сама по себе. К счастью, новые лонжероны сдюжили. Но Йоси испытал в полной мере все "прелести" резкого выхода из пике: головокружение, потерю бокового зрения, боль в паху, спазмы шеи и позвоночника, налитой свинцом череп, подмоченный летный комбинезон, градом струящиеся по щекам слезы. Он весь подобрался, чтобы удержать в узде хотя бы кишки. Вытер пот над верхней губой и увидел на перчатке красное пятно. Кровь из носу. Он слизнул ее кончиком языка, не замечая соленого привкуса во рту, и стал погружаться в черную бездну. Помотал головой, пытаясь удержаться на грани сознания. "Зеро" взбрыкивал, как норовистый жеребец, впервые почуявший наездника. В тумане, близком наркотическому, Йоси ухватился за ручку, неуклюже заработал педалями и с трудом восстановил управление. Огляделся кругом в попытке рассеять туман в глазах. На то, чтобы обнаружить противника, ушли драгоценные секунды.
      Вон они, преследуют далеко на юге покалеченный "Сифайр"; другой отважно атакует обоих. В первом Йоси узнал Уилларда-Смита, во втором - Йорка. На приборы он уже не смотрел, - выжал газ до упора и пошел на боевой разворот. Кокни просто молодчина, чисто выполняет фигуры, маневрирует и никогда не открывается противнику. Вот он сделал стремительный рывок, и, продырявив обтекатель одной машины, метнулся вниз, но двигатель вдруг заглох.
      - Не-ет! - взвыл Йоси, видя, как Розенкранц дал по нему длинную очередь, от которой "Сифайр" содрогнулся.
      Снаряды прошили мотор, перерубили трубки; перегретый "Роллс-Ройс" обдало бензином. Самолет загорелся и стал терять высоту, а Розенкранц, почуяв кровь, сделал крутой вираж и устремился в погоню.
      - Прыгай, Элвин! - услышал Йоси в наушниках крик Уилларда-Смита.
      Но совет подоспел слишком поздно: Йорк либо тяжело ранен, либо даже мертв. Следующая очередь "Мессершмитта" поразила кабину. Плексиглас, стекло, алюминий посыпались роем осколков. На полном газу, с горящим двигателем "Сифайр" вертикально падал в море.
      Всхлипывая и молотя по приборной доске, Мацухара навел дальномер на красный "мессер". Ватц неуклюже тащился к югу, белой дымкой рассеивая мелкие капельки охладителя. Йоси глянул на приборы. "Сакаэ" страшно перегрелся, но ничто уже не имело значения, кроме гибели ведомого. Командир отряда "Йонаги" оказался выше Розенкранца и вошел в неглубокое пике на 470 узлах. Корпус начал вибрировать. Дальномер прыгал перед глазами. Мацухара сбросил газ. Вибрация немного уменьшилась. Розенкранц тем временем разворачивался, и Йоси поймал убийцу в прицел. Зайдя ему в хвост, со ста пятидесяти метров нажал красную кнопку и уже не отпускал ее.
      Ураган пронесся над крылом Me-109 и ударил в "Даймлер-Бенц". 20-миллиметровые снаряды смели компрессор, который утянул с собой горизонтальный стабилизатор. Пламя в мгновение ока охватило машину. Мацухара завопил от радости; лицо заливали слезы, смешиваясь со слюной и кровью, все еще сочившейся из носа.
      Красный истребитель перевернулся. Из кабины вывалилась черная фигура, и над ней белой лилией раскрылся парашют. Йоси посмотрел вокруг. Небо пустое; дымящаяся машина Уилларда-Смита скоро скроется за горизонтом. Теперь он здесь хозяин, и ему еще надо свести счеты с американцем.
      У Мацухары вырвался истерический смех. Он вспомнил, как Розенкранц расстрелял молодого лейтенанта Сигамицу, спускавшегося на парашюте. Теперь колесо фортуны совершило полный оборот, и желанная месть у него в руках.
      - Только мы вдвоем! - прошептал он.
      Снизив скорость до двухсот узлов, он лениво и плавно спикировал. Погладил пальцем кнопку. Такие упоительные мгновения нечасто выпадают в жизни, и надо насладиться ими сполна. Розенкранц, конечно, понимает, что у него на уме. Выхватил пистолет. Йоси захохотал и поместил фигурку точно в центр дальномера. Подойдя на сто метров, нажал на пуск. Послышалось шипенье сжатого воздуха. Мацухара отчаянно завизжал: кончились боеприпасы. Розенкранц смеялся и стрелял по нему из пистолета.
      Надо бы его таранить, но он опасался, как бы Уилларду-Смиту не пришлось опять садиться на воду. Бросив последний взгляд на американца и пожелав ему медленной смерти в море, командир авиаотряда полетел догонять "Сифайр". Он заставил себя не думать о Розенкранце и посмотрел на планшет, привязанный ремнями к колену. Курс ноль-один-ноль определенно выведет его к "Йонаге". Уиллард-Смит тоже наверняка сверил пеленг.
      В отряде страшные потери. Они победили, но это пиррова победа. Креллин погиб, а с ним чуть не половина его ребят. И Йорк. Возможно большинство пилотов "Зеро" тоже воссоединилось с предками; он мог лишь догадываться сколько. Из бомбардировщиков остались единицы. Неужели и Брента уже нет в живых? Мацухара вскинул голову и задал вопрос, который тысячелетиями обращают к небесам воины:
      - За что?! Отчего боги никак не насытятся нашей кровью?
      Но боги хранят молчание... Ответа нет и не было никогда. В этой жизни вообще нелегко на что-либо найти ответ.
      Он прибавил скорость и быстро настиг "Сифайр". Британский истребитель держит высоту в тысячу метров и уже почти не дымится. Видимо, сработало автоматическое противопожарное устройство. Он услышал в шлемофоне голос Уилларда-Смита:
      - Добро пожаловать! Какая встреча!
      Йоси сделал заход над подраненным "Сифайром" и в тон откликнулся:
      - Прошу под мой зонтик! - Он решил умолчать о том, что у него вышли боеприпасы.
      - Премного благодарен.
      Мацухара покачал головой. И как у англичанина хватает духу сохранять шутливо-светскую любезность! Ведь он потерял лучшего друга, сам еле тянет, а держится, словно после матча в гольф. Славные парни!.. До чего же славные парни бывают на свете!.. Он взглянул на часы. Что, если "Йонагу" сейчас атакуют? Или уже потопили? Ударная группа противника едва ли упустит возможность сделать свой заход. А "Блэкфин"?.. Если у Реджинальда Уильямса дело не выгорит, если арабы усилят воздушный отряд на Марианах, значит, все жертвы были напрасны. Он помолился сперва за "Йонагу", потом за "Блэкфина".
      14
      В рулевой рубке нестерпимо душно: сюда набилась вся ударная группа. Теперь к вездесущей вони дизельного топлива и пота добавился разъедающий душу запах страха. Полчаса назад сонар уловил первые шумы кавитации в восьми милях к юго-западу; с тех пор команда находится в боевой готовности. Шумы ни с чем не спутаешь: два небольших скоростных винта эсминцев и один тяжелый, бронзовый - танкера.
      Реджинальд Уильямс привалился к переборке и смотрел мимо замасленных труб перископов на своего старшего помощника Чарли Каденбаха, который постоянно считывал курс цели и ее скорость относительно скорости и курса подлодки. На подводном флоте старшим помощникам присвоили кличку "Есть, сэр", поскольку в их обязанности входит держать командира судна в курсе боевой обстановки, состояния готовности лодки, торпедных аппаратов и вообще поставлять ему всю необходимую информацию. Видя взмокший лоб Каденбаха, его нервно подрагивающие скулы, Уильямс только радовался, что поставил его старпомом, а энсина Хассе - на КУТ, Гарольда Сторджиса - за штурвал и систему оповещения, а Рэнди Дэвидсона на пульт телефонной связи, Гороку Кумано - на радар.
      Все они отличные ребята и знают свое дело.
      Реджинальд глубоко вздохнул, но дышать легче не стало. Хуже, чем июльский смог в Лос-Анджелесе, мелькнула мысль. На всех старых подводных лодках поглотитель углекислого газа находится в металлических контейнерах, а кислород хранится в баллонах. Но их используют лишь в крайних обстоятельствах. Как подумаешь о том, что такие обстоятельства еще не наступили, сразу примиряешься с духотой и зловонием.
      К нему обратился Рэнди Дэвидсон:
      - Командир, старшина первой статьи Данте спрашивает, не нужно ли вам радиолокационное подтверждение.
      - Нет. Мы и так знаем, кто они. Сейчас будем делать первую обсервацию. Приготовиться, мистер Хассе!
      - Слушаюсь! - Энсин перекинул четыре тумблера, и тесное помещение наполнилось гулом. - КУТ готов для ввода, сэр.
      - Хорошо. - Уильямс прокричал в люк: - Пост погружения!
      - Здесь! - откликнулся энсин Герберт Бэттл.
      - Глубина?
      - Шестьдесят семь футов.
      - Подняться на шестьдесят четыре. - (Два с половиной фута перископа над поверхностью.)
      - Есть подняться на шестьдесят четыре! - Командир поста отдал соответствующие распоряжения рулевым-горизонтальщикам и вскоре доложил: Шестьдесят четыре фута!
      - Так. Поднять перископ.
      Каденбах ударил по кнопке, и люк подъемного двигателя открылся. Под лязг стальных тросов перископ выполз из гнезда, как змея после спячки. Показалось основание с дальномером и двумя сложенными ручками. Нагнувшись, Уильямс откинул ручки, поднялся вместе с приборами и приник к линзам, развернув перископ на запад.
      - Тони! Какой был последний пеленг?
      - Истинный два-шесть-ноль, относительный ноль-восемь-ноль, сэр.
      - Черт! Куда ж они подавались? - проворчал Уильямс, наводя линзы на указанный пеленг.
      Ромеро прижал наушник плотнее.
      - Должны быть там. Сигналы очень отчетливые.
      - Ага! - с нескрываемой радостью воскликнул Уильямс. - Они были за шквалом. Ну, теперь они наши! "Нафуза" и две консервные банки впереди, ярдов на сто. Чарли, ну-ка проверь: длина тысяча пятьдесят, ширина сто, осадка пятьдесят один, высота мачты сто пятьдесят.
      Каденбах изучил чертеж, пришпиленный к переборке над головой командира.
      - Точно, сэр. Только высота мачты сто шестьдесят.
      - Сто шестьдесят... - Уильямс чуть повернул верньер дальномера. Приготовиться к первой обсервации... Пеленг!
      Каденбах нашел место, где перекрестье нитей на стволе перископа совмещалось с кругом определения пеленга на крышке.
      - Ноль-семь-ноль.
      Хассе двинул рычаг на КУТ.
      Уильямс настраивал дальномер, пока расколотое изображение танкера не стало цельным.
      - Дальность!
      - Семь тысяч семьсот семьдесят.
      Хассе тронул другой рычаг. Каденбах тоже повозился с приборами.
      - Угол уклонения носа справа - пятнадцать.
      Плохо. Пятнадцать градусов - более чем неудобная позиция для стрельбы. Идеальный угол - девяносто.
      - Опустить перископ!
      Труба поползла вниз.
      - Курс ноль-четыре-ноль, - приказал Уильямс и повернулся к Ромеро. - Мы наделали шуму. Что там эсминец у входа?
      Гидроакустик настроил прибор, прислушался.
      - Слышны только вспомогательный двигатель и шипенье пара. Ни валы, ни винты не работают.
      - И то хорошо. Но мы слишком отклонились к востоку от курса "Нафузы", да и угол совсем не годится. Я думал, они подойдут по курсу ноль-восемь-ноль. Придется взять западнее. Сторджис, малый ход, курс два-семь-ноль.
      Сторджис повторил команды и быстро переложил руль на заданный угол. Шум электромоторов стал отчетливее.
      - Курс два-семь-ноль, скорость шесть.
      - Сонар, что эсминец?
      - Никаких изменений, сэр.
      - А танкер?
      - Держит курс ноль-четыре-ноль.
      - Отлично. - Уильямс наклонился к люку. - Штурман, глубина под килем?
      - Сорок саженей, сэр, - ответил Имамура.