Михаил Ахманов

Ответный удар

Экипаж фрегата «Коммодор Литвин»,

Третий флот ОКС

Пол Ричард Коркоран, капитан

Селина Праа, помощник капитана

Николай Туманов, первый навигатор

Оки Ямагуто, второй навигатор

Егор Серый, первый пилот

Бонифаций Сантини, пилот

Ба Линь, пилот

Кирилл Пелевич, старший офицер-оружейник

Роберт Вентворт, стрелок

Владимир Пашин, стрелок

Сэмюэль Бигелоу, стрелок

Кро Светлая Вода, стрелок

Санчо Эрнандес, старший инженер

Сигурд Линдер, инженер-кибернетик

Камилл Дюпресси, связист

Клаус Зибель, офицер Секретной службы ОКС

Пролог

«ЭНЦИКЛОПЕДИЯ КОСМИЧЕСКИХ ВОЙН XXI СТОЛЕТИЯ»,

Нью-Йорк– Лондон– Париж– Москва.

Всемирный Ультранет, 2104 г., 16 лет после Вторжения.

Статья «Исторический экскурс»

Двадцать первый век вошел в военную историю как эпоха, когда вооруженное противостояние между государствами, политическими союзами и разного рода деструктивными элементами расширилось в такой степени, что охватило вначале околоземное космическое пространство, а затем и всю Солнечную систему вплоть до Пояса Астероидов и орбиты Юпитера. Этому способствовали несколько факторов, как технологических, так и связанных с экологией и ростом социальной напряженности на Земле. Обычно выделяют четыре из них:

1) Создание новых конструкционных материалов и компактного термоядерного привода, что сделало возможным свободное перемещение ракетных кораблей в пределах Солнечной системы.

2) Острый интерес к необходимым для развития цивилизации ресурсам – залежам руд, минералов, чистых металлов и иного сырья, включая энергоносители, источниками которых могли стать другие планеты и Пояс Астероидов.

3) Демографическая проблема. Хотя было ясно, что ни одна из планет, в том числе Марс и Венера, не годится для массовой колонизации и что космический флот Земли не может перебросить в иной мир сотни миллионов, даже миллиарды переселенцев, тем не менее развитие космической техники давало определенную перспективу. В ту эпоху надежды потенциальных эмигрантов еще выглядели иллюзорными, однако многие на перенаселенной Земле все же полагали, что человечество доберется до звезд и пригодных для жизни планет, после чего станет возможной экспансия в девственные миры с нетронутыми ресурсами.

4) Последний и самый важный фактор заключался в политической нестабильности, в постоянном давлении, которое испытывали Россия и державы Запада со стороны Китая, Индии, арабского мира и других территорий с колоссальным народонаселением, но низким уровнем жизни. Это давление ощутимо подкреплялось непрерывными атаками террористов, а также действиями диссидентов-антиглобалистов, игравших роль пятой колонны в самих высокоразвитых странах. Эти державы нуждались в новом инструменте власти над миром, в новом способе подавления актов террора, мятежей и локальных войн, который отличался бы мобильностью и эффективностью. Им стал боевой космический флот.

Создание в 2054 г. Объединенных Космических Сил (системы ОКС) явилось важной вехой на пути совершенствования этого инструмента. ОКС были подотчетны только Совету безопасности ООН [Напомним, что в 2102 г. ООН преобразована во Всемирный Парламент во главе с Первым Спикером, а Совет безопасности – в Комитет безопасности Солнечной системы, в котором председательствует Второй Спикер Парламента. Что касается структуры ОКС, то она в общих чертах осталась неизменной.] и возглавлялись, как и сейчас, коллегией из трех адмиралов, по одному от СШК, ЕАС и ЕС [СШК – Соединенные Штаты и Канада; ЕАС – Евро-Азиатский Союз, включающий Россию, Белоруссию, ряд стран Кавказа, Средней Азии и Монгольское губернаторство; ЕС – Европейский Союз.]. Первыми руководителями Космических Сил были адмиралы Янг (1991-2072), Робен (1996-2068) и Ильин (2000-2076), выстроившие ту мощную организацию, которая без особых изменений существует до настоящего времени, то есть более шестидесяти лет. Они разделили полномочия, создав три флота, включавших каждый до двадцати мощных крейсеров и около сотни кораблей более низкого класса – фрегатов и корветов. Первый флот сосредоточили на Луне и в околоземном пространстве, базой Второго был выбран Марс, базами Третьего – Меркурий и Пояс Астероидов. Вскоре в рамках ОКС возникли дополнительные, но важные структуры: Десантный корпус с группами быстрого реагирования и малыми кораблями-истребителями, Исследовательский корпус и несколько служб – Секретная, Информационная, Астероидная и Служба Солнца. Сейчас к ним добавилась Служба контроля внесистемного пространства, наблюдающая за окрестностями нашей звезды, с базой на Плутоне, самой отдаленной из планет.

Однако в 2088 г., шестнадцать лет назад, когда ОКС возглавляли адмиралы Чавес (род. 2040), Хейли (род. 2034) и Тимохин (2037-2088), никто всерьез не рассчитывал, что военный флот понадобится для отражения внешней агрессии. Гипотетические «чужаки», «пришельцы», «инопланетяне» все еще оставались вещью в себе; бытовала гипотеза, что разумная жизнь в Галактике – явление уникальное и вероятность контакта ничтожно мала, а если такой контакт состоится, то в отдаленном будущем, когда космический транспорт позволит достигнуть звезд и основать десятка три-четыре колоний. Пока же флот поддерживал порядок на Земле, в Поясе Астероидов и околосолнечном пространстве, а также служил гарантией защиты от естественных угроз, способных уничтожить земную цивилизацию, – падения астероидов, соударений с кометными ядрами и атак жесткого излучения при повышенной солнечной активности.

Появление бино фаата на огромном межзвездном корабле, несущем около полутора тысяч автономных боевых единиц, оказалось полной неожиданностью. Первый контакт, произошедший 14 мая 2088 г., был случаен: крейсер «Жаворонок» (см. соотв. статью), расставлявший навигационные маяки за орбитой Юпитера, обнаружил вспышку гамма-излучения, сбросил четыре одноместных УИ [УИ – универсальный истребитель, малый многоцелевой космический аппарат боевого назначения.] класса «гриф» (см. соотв. статью) и направился вслед за ними к эпицентру взрыва. Его причины до сих пор неясны; предполагается, что боевыми модулями фаата был атакован и уничтожен разведывательный звездолет расы сильмарри, о которой не имеется надежных сведений. Фаата поймали земной крейсер направленным гравитационным лучом и попытались подтянуть его к своему кораблю; капитан «Жаворонка» ударил из свомов [Свом (от англ. swarm – рой, стая) – орудие, выбрасывающее большое количество мелких частиц, обычно стальных игл или шариков, которые летят с огромной скоростью. Чтобы не засорять пространство металлом, в космических орудиях используют мельчайшие кристаллики льда.], однако поток частиц был отброшен защитным экраном чужого звездолета и изрешетил крейсер и один из истребителей, задев три других по касательной.

Затем «Жаворонок» и истребители были загружены в трюм звездолета фаата как образцы земного оружия. В живых остались только три пилота УИ: командир звена лейтенант-коммандер [Офицерские звания в космофлоте приняты в соответствии с англо-американской военно-морской традицией: энсин – первое офицерское звание (мичман), лейтенант-юннор – младший лейтенант, затем лейтенант и лейтенант-коммандер (соответствует капитану), коммандер (соответствует майору или подполковнику), капитан (соответствует полковнику), коммодор – контр-адмирал. Далее идут звания адмирала и адмирала флота.] Пол Литвин, лейтенант Абигайль Макнил и лейтенант Рихард Коркоран. Последний вскоре погиб – по официальной версии, скончался от полученных ранений.

Звездолет пришельцев обнаружили лишь тогда, когда он уже приближался к марсианской орбите. Сообщения, поступившие от инопланетян, носили дружественный характер, однако им навстречу была выслана мощная флотилия под командой адмирала Тимохииа: адмиральский фрегат «Суздаль», тяжелые крейсеры «Сахалин», «Памир» и «Ланкастер», средние крейсеры «Сидней», «Нева», «Фудзи», «Парана», «Тибурон», «Рейн», «Викинг» и «Волга» (см. соотв. статьи – годы введения в строй и тактико-технические данные). Задача, поставленная перед Тимохиным Советом безопасности, была такова: вести с пришельцами переговоры, но не допускать к Земле их огромный звездолет. (Примечание: в тот момент подробности гибели «Жаворонка» не были известны; считалось, что крейсер по неясной причине не выходит на связь.)

Выполнить директиву Совбеза мирными средствами не удалось: фаата желали приземлиться на нашей планете, обещая передать ряд научных достижений в обмен на союзнический договор. Однако имелись сомнения в их искренности, и Совбез, а также лидеры великих держав подтвердили приказы, в рамках которых действовал Тимохин. 3 июня 2088 г. звездолет сделал попытку направиться к Земле, флотилия Тимохина, преградившая ему путь, вступила в схватку с боевыми модулями, сброшенными базовым кораблем, и была полностью уничтожена; погибли 2026 человек, все экипажи двенадцати кораблей. Запись этого события, около шести минут трансляции, была отправлена пришельцами на Землю как свидетельство их превосходства и мощи (знаменитое и общеизвестное Послание Президентам – см. Ультранет).

Однако эта победная реляция была преждевременной. В ходе столкновения, названного впоследствии Сражением у Марсианской Орбиты, флотилия Тимохина нанесла ракетный удар мощностью около ста сорока тысяч мегатонн по кораблю пришельцев. Согласно официальной версии, силовой щит фаата не смог полностью поглотить энергию взрыва, и их звездолет был поврежден. Вероятно, пришельцы (опять же по официальной версии) недооценили тяжесть повреждений или не смогли их ликвидировать по пути к Земле. Когда их гигантский корабль опустился в Антарктиде, в точке Южного полюса, на борту возникли дополнительные неполадки в системах внутренней коммуникации и жизнеобеспечения, что, возможно, привело к замешательству или даже панике среди экипажа.

Здесь необходимо отметить, что звездолет фаата ввиду его огромных размеров (6 км в длину, 3 км в диаметре) являлся, по сути дела, гравитационной машиной. Отдельные части его конструкции, включая посадочные механизмы, были почти обезвешены, имелись транспортные шахты, трюмы и другие зоны, находившиеся в состоянии невесомости, циркуляция воздуха также осуществлялась под действием гравитационных сил. Таким образом, искусственная гравитация была основой системы жизнеобеспечения, и выход из строя гравигенераторов или любого, связанного с ними устройства, грозил фатальными последствиями. (Примечание: эта информация, полученная от лейтенанта-коммандера Литвина, подтвердилась при изучении останков звездолета.)

До момента катастрофы пришельцы успели выслать несколько десятков боевых модулей с метателями антиматерии, которые зависли над столицами и крупными городами нашей планеты. Однако хаос, воцарившийся на борту, не позволил им продолжить операцию – тем более что Литвину и Макнил удалось вырваться из плена, завладеть малым модулем и с помощью его излучателя нанести существенный ущерб некоторым системам корабля. Возможно, это явилось решающим фактором, подтолкнувшим катастрофу; часть экипажа была раздавлена обрушившимися внутренними конструкциями, часть разбилась в гравитационных шахтах, остальные фаата задохнулись, когда была прекращена подача воздуха. Одновременно с этим самоуничтожились автономные модули, взрыв которых оказался не таким мощным, как можно было ожидать; так, подверглись разрушению городские районы Лондона, Брюсселя, Пекина, Москвы, Буэнос-Айреса и других столиц в радиусе полукилометра от точки взрыва. (Примечание: количество жертв в городах – около 43 миллионов человек.) Литвин и Макнил не пострадали – им удалось покинуть гибнущий корабль.

Так трагически завершилась первая встреча землян с иной, однако вполне гуманоидной и технологически развитой формой жизни. Сейчас, по прошествии шестнадцати лет, когда залечены раны, ликвидированы разрушения, а останки звездолета детально изучены, можно сделать обоснованный вывод, что фаата явились в Солнечную систему отнюдь не с дружеским визитом. Рамки настоящего издания ограничены военно-исторической тематикой, и потому мы не будем касаться различных аспектов цивилизации и культуры инопланетян. Отметим лишь, что в биологическом смысле они подобны людям Земли (вплоть до возможности взаимного оплодотворения), но не следует обманываться этой близостью или почти тождественностью – психология бино фаата иная, а организация их общества резко отлична от земных институтов. Достаточно указать, что их общественная иерархия включает два класса: полностью разумных (собственно, определение «бино фаата» ириложимо именно к ним), ограниченно разумных (так называемых «тхо»), которые делятся на ряд сословий, или каст, – рабочих, служителей, солдат, охранников («олки»), и самок, занятых только воспроизводством потомства («кса»). Цивилизация фаата, пережившая два глобальных катаклизма («затмения» в их терминологии), находится в данный момент на стадии подъема, и основным элементом их военной доктрины является неограниченная экспансия. Это делает бино фаата опасными соседями – тем более что где-то на границе нашего рукава Галактики лежат колонизированные ими миры.

Изучение инопланетного корабля существенно продвинуло вперед земную науку, технологию и военную технику. Но главное, по-видимому, не это; главное – представление о множественности обитаемых миров, которое мы получили. Ибо Галактика отнюдь не безжизненна, и среди населяющих ее рас мы можем найти как врагов, так и друзей.

ЕЖЕГОДНИК «АННАЛЫ ВТОРЖЕНИЯ»

за 2118 год, 30 лет после Вторжения.

Клод Маре, философ, психолог и социолог, Сорбонна.

Статья «Ложь и правда о Вторжении»,

получившая впоследствии известность как «гипотеза Маре»

Тридцатилетие Вторжения... Мрачный юбилей, который отмечается по всей Земле громом победных фанфар, хотя уместнее было бы петь погребальные гимны и читать псалмы по погибшим. Сорок три миллиона человек! Сорок три миллиона и еще две тысячи бойцов Космического флота, отдавших жизнь за свободу нашей планеты и нашей звездной системы! Их кровь вопиет об отмщении...

Однако события тех лет уже отдалились от нас, а герои хоть не позабыты, но воспринимаются в исторической перспективе, почти так же, как мертвые ветераны Первой и Второй мировых войн, отгремевших в двадцатом столетии. Что до событий, связанных с Вторжением, то кажется, что все уже ясно, все описано в деталях, проанализировано сотню раз, и вся возможная выгода – межзвездный привод, гравигенераторы и тому подобное – уже извлечена.

Большая ошибка!

Я имею в виду не заимствование технических достижений, открывших нам дорогу к звездам, а непосредственно события и факты, связанные со Сражением у Марсианской Орбиты и чудовищной катастрофой, постигшей бино фаата на Земле. Я утверждаю, что в случившемся много неясного и сомнительного, а некоторые обстоятельства попахивают дезинформацией со стороны Объединенных Космических Сил. Напомню, что только специалисты Исследовательского корпуса ОКС изучали корабль фаата, что место его катастрофы у Южного полюса до сих пор является закрытой зоной, что ни один независимый ученый – тем более журналист! – не видел этих останков в реальности, собственными глазами, а не в голографической проекции. На сегодняшний день в истории пришествия бино фаата есть только один неоспоримый факт: вся информация о них сосредоточена в секретном архиве ОКС и трактуется его высшими чинами в выгодном для них ключе. Ходят слухи, что основой этих вольных трактовок и интерпретаций является некий меморандум, составленный адмиралами Джозефом Хейли и Орландо Чавесом в 2088 году, по завершении интересующих нас событий, но этого документа опять-таки никто не видел, и в Ультранете он отсутствует. Однако, несмотря на недостаток данных и, я бы сказал, однобокость точки зрения, мы можем поставить кое-какие вопросы и выдвинуть объясняющие их гипотезы, чем и займемся в этой статье.

Официальная версия произошедшего распадается на два потока – внешний и внутренний. Внешний таков: флотилия Тимохина встречает пришельцев у марсианской орбиты и, после недолгих переговоров, вступает с ними в бой. Фаата уничтожают флотилию, отправляют Послание Президентам, идут к Земле и садятся во льды около Южного полюса. В результате битвы с кораблями Тимохина их звездолет поврежден, и это все, что мы можем извлечь из внешнего потока. Что касается внутреннего, то он гораздо интереснее и интригующе загадочен: за двадцать дней до битвы с Третьим флотом пришельцы случайно наткнулись в районе Юпитера на крейсер «Жаворонок», уничтожили его и взяли в плен трех офицеров-десантников, чьи имена общеизвестны: лейтенант-коммандер Павел Литвин, русский, командир звена истребителей; лейтенант Абигайль Макнил, американка, пилот «грифа»; лейтенант Рихард Кор коран, австриец, также пилотировавший «гриф». Коркоран затем погиб при неясных обстоятельствах, а Литвин и Макнил, то ли вместе, то ли порознь, бежали из своей камеры и несколько дней скрывались от экипажа бино фаата, блуждая в чреве их огромного корабля. После его приземления оба потока информации, внешний и внутренний, сливаются: Литвин и Макнил захватывают в одном из ангаров малый боевой модуль, стреляют из его орудия, и нанесенный ими ущерб накладывается на уже полученные звездолетом повреждения. Происходит авария гравигенераторов, затем отказ системы подачи воздуха, и в результате экипаж гибнет. Но Литвин и Макнил спасаются на похищенном модуле! Они пребывают до сих пор в добром здравии, однако не дают никаких интервью – точнее, подтверждают все изложенное в официальной версии. А между тем... Между тем есть твердо установленные факты, при учете которых «внутренний поток» (то есть события внутри корабля, с точки зрения двух пленных офицеров) становится весьма расплывчатым.

Первое. Известно, что Абигайль Макнил не вернулась на родину (штат Огайо), а перебралась в русский город Смоленск, по месту жительства Павла Литвина и его родителей. С ней был ребенок, ее сын, и хотя возраст грудного младенца установить нелегко, примерные подсчеты показывают, что в период плена она была на шестом-седьмом месяце беременности. Странно, очень странно – ведь женщины-офицеры десанта дают соответствующую подписку! Ее состояние должны были заметить еще на «Жаворонке», но почему этого не случилось? Совершенно необъяснимо! Отцом ребенка назван погибший Рихард Коркоран, мальчик (теперь уже взрослый мужчина) носит его фамилию, и в одном, по крайней мере, можно не сомневаться: он сын Абигайль Макнил, так как чрезвычайно на нее похож. Нам удалось установить, что Пол Ричард Коркоран служит на Третьем флоте, женат, имеет двух детей и его семья по-прежнему находится в Смоленске.

Второе. Можно было бы подозревать, что отцом юного Пола Ричарда является на самом деле Литвин, но это не так (Коркоран был возлюбленным Макнил, и к тому же любая версия отцовства не объясняет ее стремительной беременности). После своей космической эскапады Литвин приехал в Смоленск с Абигайль Макнил, ее сыном-младенцем и еще одной девушкой, которая стала его законной супругой и скончалась через шесть лет после замужества. Она была женщиной поразительной и необычной красоты (Литвин выдавал ее за чилийку или перуанку) и не оставила потомства, но была очень привязана к ребенку Макнил. Она похоронена в Смоленске. По свидетельствам очевидцев, Литвин после ее смерти был безутешен. Однако он нашел силы продолжить военную карьеру, участвовал в межзвездных экспедициях к Ваалу и Астарте и сейчас является коммодором, начальником штаба Первого флота.

Третье. Любой космический корабль – аппарат с десятикратным запасом надежности и прочности, что в первую очередь относится к системе жизнеобеспечения. Конечно, это справедливо и для звездолета бино фаата, преодолевшего путь не в считанные световые годы, а в десятки парсек. Каким же образом Литвин вывел его из строя? Откуда узнал, какой важнейший узел надо поразить? Как скрылся из места заключения и почему его немедленно не разыскали? Как захватил боевой модуль? И наконец, какую помощь во всех этих деяниях могла оказать ему Макнил, пребывавшая, как говорится, в тягости?..

Нонсенс! Я недаром заметил, что «внутренний поток» весьма расплывчат и недостоверен. Однако в этой статье я выскажу гипотезу, которая развеет недоумения, ответив на поставленные выше вопросы.

Прежде всего о Макнил и ее ребенке. Совершенно очевидно, что способы продления человеческого рода интересовали чужаков, и Макнил с Коркораном стали объектами соответствующих опытов. Вероятно, Макнил подвергли процедуре, ускоряющей развитие плода; вероятно, это возмутило Коркорана; вероятно, он так выразил свой протест, что его уничтожили. В дальнейшем же беременная Макнил была для Литвина не помощницей, а соратником, которого он спасал, подчиняясь долгу и чувству дружбы.

Настоящим помощником стала другая женщина, предавшаяся ему, как говорится, душой и телом, и это основное звено моей гипотезы: девушка, которую он привез в Смоленск и на которой женился, – бино фаата! Вероятно, особа крупного ранга, знавшая многое о корабле, его вооружении и уязвимых точках. Это все объясняет – и удачный побег Литвина, и захват боевого модуля, и успех его диверсии. Он знал, что захватывать и куда бить! Ему подсказали, а возможно, и помогли.

Естественно, что этот факт остался тайной. Причин множество: тут и честь мундира ОКС, и гордость нашей расы, и настроение общества, поляризованного Вторжением на слои, группы и группки; одни ненавидят бино фаата, другие молятся на них и полагают, что мы лишились рая, а третьи, так называемые «бинюки», хулиганствующая шпана, верят в свое происхождение от пришельцев – якобы те распылили над Землей свою сперму и тысячи женщин понесли от них. Чушь, ерунда! Однако в нашем сумасшедшем мире супруга коммодора Литвина заслужила покой и право на тихую мирную жизнь в провинциальном Смоленске. Если бы узнали, кто она!.. Если бы узнали!.. Но она умерла почти четверть века назад, муж ее странствует в космосе, и я решил, что пришло время опубликовать мою гипотезу.

Гипотезу, предположение, не больше того! Может быть, когда-нибудь мы узнаем всю правду, если коммодор Литвин, который уже немолод, оставит нам свои записки и если его мемуары не засекретят на весь ближайший век. Но я все-таки поделюсь с вами кое-какими крамольными мыслями, которые мне, французу, особенно приятны. Вдруг мы обязаны своим спасением не мощи наших крейсеров, не героям космического флота, не мужеству адмирала Тимохина и даже не Павлу Литвину, а единственно женщине, которая пожертвовала всем ради любви? Повторяю, мне это было бы приятно. Я получил бы доказательство того, что любовь в Галактике является большей силой, чем боевые корабли и метатели плазмы.

НАДПИСЬ НА ЗАБОРЕ ВБЛИЗИ ОСТАНКИНСКОЙ ТЕЛЕБАШНИ,

Москва, 2101 г., 13 лет после Вторжения

Мы еще вернемся и пустим вам кровь. Бинюки.

АРХИВ ОБЪЕДИНЕННЫХ КОСМИЧЕСКИХ СИЛ,

Лунная база.

«Подведение итогов»,

меморандум Хейли-Чавеса, представленный в Совет безопасности ООН

в сентябре 2088 г., через три месяца после Вторжения

Материалы ограниченного доступа. Как выяснилось в процессе вооруженного конфликта с бино фаата в текущем году, и в первую очередь – во время схватки, поименованной в дальнейшем Сражением у Марсианской Орбиты, ОКС оказались не способны отразить целенаправленную и упорную космическую агрессию. При этом мы не усматриваем ошибок как в своих общих действиях, так и, в частности, в тактике боя, который адмирал Тимохин дал пришельцам. Его результат, полное уничтожение двенадцати боевых кораблей, то есть половины Третьего флота, было бы невозможно изменить концентрацией большей огневой мощи, более успешным маневрированием или ударом лазеров вместо предпринятой Тимохиным ракетной атаки. Мы полагаем, что в любом случае исход был бы тем же самым, поскольку базовый звездолет фаата нес около трех сотен крупных и более тысячи малых боевых модулей с излучателями антиматерии, что на порядок превосходит силы всех подразделений ОКС. Даже без учета фактора неожиданности, также сыгравшего не в нашу пользу, мы не смогли бы одолеть подобную армаду.

Безусловно, в ближайшие годы ситуация переменится. Изучение корабля фаата уже сейчас дало мощный импульс всем отраслям науки и технологии и вскоре выведет нас на галактический уровень знаний, а это означает, что через пять-десять лет мы уже не будем беззащитны перед любой агрессией, кто бы ни явился ее источником, бино фаата или другие обитатели Галактики. Мы уже заложили серию новых кораблей, способных исследовать ближайшие звезды, мы начали строительство баз на орбите Плутона и запустили более пятидесяти автоматических зондов-разведчиков к границам Солнечной системы; нет сомнений, что в ближайшие годы мы сможем контролировать околосолнечное пространство вплоть до облака Оорта [Облако Оорта (или, по именам исследовавших его астрономов, Облако Эпика-Оорта) – область па периферии Солнечной системы, где находятся осколки лопланетного вещества, которые, приближаясь к Солнцу, порождают кометы. Расположено на удалении в 150 тысяч астрономических единиц. Астрономическая единица (а.е.) равна 149,6 млн км, то есть среднему расстоянию от Земли до Солнца.].

Однако военно-технический прогресс требует адекватных, если не больших усилий в психологической сфере. Уточним ситуацию, перечислив основные моменты разыгравшейся недавно трагедии:

– крейсер «Жаворонок» был уничтожен в районе Юпитера при первом столкновении с бино фаата. Случайно в живых остались лейтенант-коммандер Павел Литвин и двое его подчиненных – лейтенанты Абигайль Макнил и Рихард Коркоран, плененные на корабле пришельцев. Коркоран затем погиб в процессе биологических экспериментов, Макнил же усыпили и подвергли искусственному оплодотворению. Цель этой операции вполне ясна: скрестить фаата и человека Земли и вывести гибридную расу слуг (возможно, воинов). Литвину удалось выбраться из заключения. С помощью найденного им прибора, происхождение которого ему неизвестно, он вступил в контакт с квазиразумным интеллектом (компьютером?.. живым существом?..), выполнявшим на корабле функции управления. Большая часть информации о бино фаата получена Литвиным от этого устройства (существа);

– при втором столкновении, когда адмирал Тимохин попытался преградить пришельцам путь к Земле, его флотилия была уничтожена полностью. Подчеркиваем: полностью. Три современных рейдера, восемь средних крейсеров, фрегат, две тысячи человек в экипажах. Выживших не осталось. Потери бино фаата (предположительно) – пять или шесть боевых модулей;

– базовый звездолет фаата направился к Земле и беспрепятственно приземлился в Антарктиде, в районе Южного полюса. (Предположительно пришельцы нуждались в большом количестве воды.) Параллельно со сбором льда звездолет отстрелил несколько десятков боевых модулей, занявших позиции над крупными земными городами;

– Литвин, скрывавшийся вместе с Макнил и женщиной фаата Йо в одном из тоннелей, где была проложена линия коммуникации квазиразумного интеллекта, утверждает, что перед ним материализовалось существо в облике человека, называвшее себя Гюнтером Фоссом и другими именами (Лю Чен, Умконто Тлуме, Рой Банч – с демонстрацией соответствующих обличий). Фосс представился как эмиссар неведомой землянам звездной расы и предложил свои услуги. Им было телепортировано некое устройство, уничтожившее квазиразум, после чего звездолет прекратил функционирование в качестве целостной системы, его экипаж погиб, а отстыкованные модули взорвались, причинив разрушения ряду населенных пунктов. Фосс перенес Литвина и двух его спутниц в безопасное место и скрылся.

Информация, полученная от Литвина, Макнил и частично от Йо, единственной бино фаата, оставшейся в живых, тщательно проверена психологами, а также специалистами, изучавшими и продолжающими изучение останков инопланетного корабля. Сомнений в ее достоверности нет. Кроме того, нам неизвестна какая-либо другая причина, способная привести к столь масштабной катастрофе межзвездный корабль, преодолевший путь от границы галактической спирали.

Изложенное выше может трактоваться политиками, средствами массовой информации и частью населения как провал оборонительных усилий ОКС и наша беспомощность перед лицом космической агрессии. По сути так оно и есть, но с подобными настроениями нужно активно бороться, ибо их отрицательные последствия кажутся очевидными. С этой целью должны быть полностью засекречены личность женщины фаата Йо, личность эмиссара Фосса и та решающая роль, которую он сыграл в событиях, а перечисленным нами фактам дана другая интерпретация. Возможный вариант таков.

Хотя адмирал Тимохин и его экипажи не смогли защитить Землю от вторжения, они честно выполнили свой долг и пали смертью храбрых. Во время Сражения у Марсианской Орбиты они нанесли звездолету пришельцев тяжелые повреждения, в результате чего фаата приземлились в безлюдной Антарктиде, не рискнув выбрать более удобное место посадки – предположим, в районе Москвы, Нью-Йорка, Парижа или другого крупного города. Лейтенант-коммандер Литвин, находившийся на корабле, смог воспользоваться ситуацией, захватил и привел в действие один из малых боевых модулей, что позволило ему уничтожить системы жизнеобеспечения чужого звездолета. На этом модуле он сумел спастись (разумеется, вместе с Макнил), когда разразилась катастрофа.

Предложенная нами версия объясняет основные факты и после некоторой детализации должна внедряться в общественное сознание всеми пропагандистскими средствами. Так ли, иначе, но Космический флот свою задачу выполнил! Эта мысль должна явиться панацеей от чувства обреченности, панических настроений, разгула хаоса и анархии, которые могут охватить планету в ближайшие годы. Мы также полагаем, что следует увековечить память погибших героев (в первую очередь адмирала Тимохина) всеми традиционными средствами, как художественными (книги, фильмы, изваяния и т.д.), так и общественно-информационными (размещение сайтов в Ультранете, союзы и фонды памяти, учреждение особых премий и наград), для чего ОКС выделяет необходимые средства. Что касается лейтенанта-коммандера Литвина, то он представлен к Венку Славы первой степени и, после отдыха, будет произведен в очередное звание и продолжит службу на одном из кораблей Третьего флота.

Особое примечание. Лейтенант Макнил (девятый месяц беременности) в настоящее время размещена в госпитале Лунной базы ОКС. Интроскопия показала, что ожидается мальчик, по официальной версии – сын погибшего Рихарда Коркорана, с которым Макнил состояла в связи. Согласно желанию матери он будет назван Полом Ричардом (в честь Павла Литвина и своего предполагаемого отца). В дальнейшем, если ребенок окажется жизнеспособным, он будет находиться под наблюдением Секретной службы ОКС. То же самое относится к Абигайль Макнил и Йо, женщине фаата.

Подписи:

Командующий Первым флотом адмирал Орландо Чавес.

Командующий Вторым флотом адмирал Джозеф Хейли.

КОМИТЕТ БЕЗОПАСНОСТИ СОЛНЕЧНОЙ СИСТЕМЫ.

СЕКРЕТНАЯ СЛУЖБА ОКС.

Досье № 112/56-AD, объект Гюнтер Фосс.

2121 г., 33 года после Вторжения

Строго секретно.

ИМЯ (ИСПОЛЬЗУЕМЫЙ ОБЪЕКТОМ ПСЕВДОНИМ): Гюнтер Фосс. Другие псевдонимы: Лю Чен, Умконто Тлуме, Рой Банч.

ДАТА РОЖДЕНИЯ: Не установлена. Предположительный возраст – несколько сотен лет.

МЕСТО РОЖДЕНИЯ: Не установлено. Предположительно одна из планет Галактики, населенная негуманоидной расой.

РОДИТЕЛИ: Прочерк.

БЛИЖАЙШИЕ РОДСТВЕННИКИ: Прочерк.

МЕСТО ПРОЖИВАНИЯ: Не установлено. В 2088 г., перед Вторжением, проживал в нескольких местах (Брюссель, Сингапур и др.) в соответствии со своими псевдонимами и внешними обличьями.

ФИКТИВНЫЙ СТАТУС: Занимал различные позиции в земном обществе. Известны и подробно изучены четыре его ипостаси:

Гюнтер Фосс, репортер-«диггер» (специалист по розыску сенсаций) еженедельника «КосмоШпигель». Человек европейской расы; фоторобот и другие сведения см. в Приложении А;

Лю Чен, астроном, стажировался на внеземной обсерватории «Кеплер» и первым зафиксировал вспышку вблизи Юпитера (результат схватки фаата с кораблем сильмарри). Китаец; фоторобот и другие сведения см. в Приложении В;

Умконто Тлуме, дипломат, временный представитель Свободной Территории Зулу в Совете безопасности. Человек негроидной расы; фоторобот и другие сведения см. в Приложении С;

Рой Банч, лейтенант, офицер связи при штабе Сингапурской наземной базы ОКС. Человек европейской расы; фоторобот и другие сведения см. в Приложении D.

РЕАЛЬНЫЙ СТАТУС: Эмиссар неизвестной высокоразвитой расы (условное наименование – метаморфы, или протеиды [Протеиды – от имени древнегреческого божества Протея, сына Посейдона, способного изменять свое обличье.]), обладающей способностью к радикальному изменению внешнего обличья и, вероятно, метаболизма и физиологии. Причины враждебности протеидов к бино фаата пока не установлены, но нет оснований сомневаться в самом этом факте. В период Вторжения их эмиссар развил активную деятельность: Лю Ченом была высказана гипотеза о появлении в Солнечной системе враждебного инопланетного корабля; Гюнтер Фосс озвучил ряд сенсационных материалов на данную тему; Ум-конто Тлуме настойчиво информировал о Вторжении Совет безопасности; Рой Банч вел соответствующую пропаганду среди чинов ОКС. Цель всех этих действий (и, возможно, других, пока не установленных) – побудить вооруженные силы Земли к активному сопротивлению и, в конечном счете, уничтожению бино фаата. Но эта акция фактически была выполнена самим эмиссаром метаморфов. Когда пришельцы приземлились, он доставил на борт и передал лейтенанту-коммандеру Литвину контейнер с микророботами, биомеханическим аналогом насекомых, которые осуществили утилизацию тканей квазиразумного устройства, управлявшего кораблем. Его уничтожение привело к гибели всего экипажа фаата.

ФИЗИОЛОГИЧЕСКИЕ ПОКАЗАТЕЛИ: Неизвестны. Способен к изменению черт лица, роста, веса, цвета кожи в рамках человеческого обличья. Способен телепортировать объекты весом до ста килограммов в пределах Земли и до нескольких граммов – на космические расстояния (по свидетельству лейтенанта-коммандера Литвина).

ПСИХОЛОГИЧЕСКИЕ ПОКАЗАТЕЛИ: Все лица, контактировавшие с Фоссом, Лю Ченом, Тлуме и Банчем, отмечают, что эмиссар абсолютно достоверно имитировал человеческое поведение и эмоции; никто из опрошенных не сомневался, что перед ним человек. Однако подобная толерантность, как и помощь в противоборстве с фаата, не означают, что эмиссар протеидов и весь их народ испытывают дружеские чувства по отношению к земному человечеству. Можно сделать осторожный прогноз, что они по крайней мере нам не враждебны. Об остальных психологичеких показателях и движущих мотивах ничего не известно.

ОСОБОЕ ПРИМЕЧАНИЕ: После уничтожения фаата Фосс исчез. Следует полагать, что он, приняв другое обличье, все еще находится на Земле. Его прежние контакты тщательно отслеживаются.

КОМИТЕТ БЕЗОПАСНОСТИ СОЛНЕЧНОЙ

СИСТЕМЫ. СЕКРЕТНАЯ СЛУЖБА ОКС.

Досье № 112/56-AF,

объект Пол Ричард Коркоран.

2123 г., 35 лет после Вторжения

Строго секретно.

ИМЯ: Пол Ричард Коркоран.

ДАТА РОЖДЕНИЯ: 22 сентября 2088 г.

МЕСТО РОЖДЕНИЯ: Госпиталь Лунной базы ОКС.

РОДИТЕЛИ: Абигайль Макнил (см. досье № 122/56-АВ), Рихард Коркоран (покойный; см. досье № 122/56-АС).

Примечание. Как установлено генетическими экспертизами в 2088 г., сразу после рождения, и дополнительно в 2099 г., Пол Ричард Коркоран не является сыном Рихарда Коркорана. Некоторые особенности хромосомного набора неопровержимо свидетельствуют, что он потомок бино фаата по мужской линии (см. досье № 122/56-АВ, пункт «Эксперименты, проведенные над лейтенантом Макнил на инопланетном корабле»).

БЛИЖАЙШИЕ РОДСТВЕННИКИ: Мать -Абигайль Макнил; жена – Вера Коркоран (в девичестве – Вера Ковалева, брак зарегистрирован в 2114 г.); дочери – Надежда (2116 г. рожд.) и Любовь (2117 г. рожд.).

МЕСТО ПРОЖИВАНИЯ: ЕАС, Россия, Смоленск, микрорайон Холмы, дом 94 (особняк).

СТАТУС: Офицер ОКС в чине коммандера, первый помощник командира крейсера «Европа», Третий флот.

Сведения о прохождении службы.

2105-2111 гг. – курсант Байконурской Космической Академии. Закончил с отличием. По окончании присвоено звание лейтенанта-юниора.

2111-2113 гг. – пилот УИ класса «коршун», крейсер «Тайга», Третий флот. Присвоено звание лейтенанта в 2112 г.

2113-2114 гг. – Высшая Школа Навигаторов ОКС, Малага. По окончании присвоено звание лейтенанта-коммандера.

2114-2117 гг. – второй навигатор, крейсер «Чингисхан», Третий флот.

2117 г. – Спецкурсы ОКС, Лунная база. Специализации: «Работа с персоналом», «Стратегия и тактика космических войн», «Применение боевых роботов».

2118-2120 гг. – третий помощник капитана, крейсер «Европа», Третий флот.

2120-2122 гг. – второй помощник капитана, крейсер «Европа», Третий флот. Присвоено звание коммандера в 2122 г.

С 2122 г. по настоящее время – первый помощник капитана, крейсер «Европа», Третий флот.

Участие в боевых операциях – см. Приложение А.

Список наград и отличий – см. Приложение В.

МЕДИЦИНСКИЕ И ПСИХОЛОГИЧЕСКИЕ ПОКАЗАТЕЛИ: Абсолютно здоров, психика устойчивая. Решителен, смел, инициативен. Несколько замкнут. Рекомендуется в резерв командного состава ОКС. Подробные характеристики и результаты тестов см. в Приложении С.

ОСОБОЕ ПРИМЕЧАНИЕ: Знает тайну своего происхождения. Обладает паранормальным даром (способность к мысленному контакту), который, очевидно, унаследовал от предка фаата. У детей Коркорана подобный талант пока не обнаружен.

ГАЗЕТА «ВАШИНГТОН ПОСТ»

от 24 сентября 2120 г.,

32 года после Вторжения.

Рецензия на блокбастер «Вторжение»

Производство «Стар Лайт» (Голливуд), Роскино (Москва).

Продюссер К.Вандербильт, режиссер А. Михалков.

В главных ролях: Чак Норрис-мл., Алекс Глухов, Жаклин Мао, Ванесса Страуб, Питер Ван Дамм, Олаф Линдгрен.

За тридцать два года, прошедших с момента Вторжения, трагедия первого межзвездного конфликта послужила материалом для многих сотен документальных и художественных голофильмов, не говоря уже о тысячах книг, статьях в прессе и Ультранетс и многочисленных расследованиях, проведенных учеными, политиками и журналистами. Однако великие события могут быть адекватно отражены лишь великими людьми, талант и духовная сила которых соизмеримы с масштабом катаклизма. Что и произошло в данном случая, так как Корнелий Вандербильт и Арман Михалков, бесспорно, являются крупнейшими деятелями киноискусства с эпохи Чарли Чаплина.

Рецензировать гениальное произведение всегда непросто, ибо, с одной стороны, запас похвал ограничен, с другой – все подходящие слова заезжены, как древний компьютерный диск, а с третьей – нужно отыскать и указать какие-то недостатки, чего требует долг рецензента, твердо уверенного, что не бывает бочки меда без ложки дегтя. Но, как гласит пословица, разбитая дорога – самая верная, и мы, следуя по ней, отложим разговор о недостатках и поговорим сначала о достоинствах.

Главным из них, бесспорно, является историческая достоверность, что подтверждают сотрудники ОКС, причастные к тем событиям, и историки-профессионалы. Вместе с тем режиссер дал волю творческой фантазии, совместив официальную версию с так называемой «гипотезой Маре», которую французский ученый опубликовал в «Анналах Вторжения» за 2118 год. Если даже эта история любви землянина и инопланетянки является вымыслом, то, несомненно, таким, который украшает творение великого мастера, связывая воедино космическую трагедию миров с трагедией человеческого чувства.

Все прочее вполне достоверно. Интерьеры инопланетного Корабля, в котором блуждает Литвин (Чак Норрис-мл.), восстановлены до мельчайших подробностей, как и все моменты Сражения у Марсианской Орбиты, гибели крейсера «Жаворонок» и катастрофы, что поджидала звездолет пришельцев среди антарктических льдов. Но, возможно, самыми впечатляющими и эмоционально напряженными являются не эпизоды битв, не лирические сцены между Литвиным и Йо (Жаклин Мао), а картины приземления Корабля, когда гигантский цилиндр шести километров в высоту и трех в диаметре рухнул на южный материк. Это также соответствует исторической правде: как известно, в бою с флотилией адмирала Тимохина (Олаф Линдгрен) Корабль получил серьезные повреждения, усугубленные ударом о поверхность ледника. Именно это позволило коммандеру Литвину овладеть во время начавшейся паники боевым модулем и уничтожить распределительный щит воздуховодов и другие жизненно важные устройства.

О, эта картина, когда рукотворный астероид, разбрызгивая стаи облаков и порождая вихри, стремительно падает на ледяной материк! Когда он уходит вниз, к скальному щиту под вечным ледником, когда чудовищные фонтаны пара взмывают в воздух, проливаясь обратно дождями, когда ветер взламывает ледовые поля, рушит в море ледяные горы, гонит волны на все стороны света, к Огненной Земле и мысу Доброй Надежды, к Тасмании и Новой Зеландии! Поистине апокалипсическое зрелище! Но, как и другие компьютерные реконструкции, основанные на исторических материалах, предоставленных ОКС, Арман Михалков использовал также знаменитое Послание Президентам – запись, которую бино фаата отправили в знак своей победы президентам России, СШК и других держав после уничтожения флотилии Тимохина. Теперь мы знаем, что то была пиррова победа – звездолет пришельцев был поврежден массированным ракетным ударом наших кораблей.

Об актерском ансамбле можно сказать лишь одно: подобран он блестяще. Кроме уже упомянутых Чака Норриса-мл., Олафа Линдгрена и Жаклин Мао, в нем присутствуют такие звезды первой величины, как Алекс Глухов, проникновенно исполнивший небольшую, но трагическую роль лейтенанта Коркорана, Ванесса Страуб (его возлюбленная Эби Макнил) и Питер Ван Дамм, которому выпала особенно сложная задача изображения пришельца. Ван Дамм вполне убедителен в качестве лидера бино фаата, безжалостного Столпа Порядка Йаты. Как утверждают информированные источники, ему даже не пришлось гримироваться – он строен, изящен, темноволос и очертаниями лица напоминает фаата: высокий лоб, широковатые скулы и узкий, но крепкий подбородок. В роли главы чужаков Ван Дамм, быть может, стал бы сенсацией сезона, если бы его не затмила восхитительная Жаклин Мао, играющая Йо, очаровательную девушку-инопланетянку, которая спаслась после катастрофы и, согласно «гипотезе Маре», стала женой коммандера Литвина. Этот актерский дуэт – мы имеем в виду Жаклин и Чака – изображает внезапную страсть так искренне, так откровенно, так...

(Далее следуют еще двенадцать хвалебных абзацев. Что касается недостатков, то рецензент усматривает их в излишнем натурализме некоторых особенно жестоких сцен – в частности, эпизода гибели адмирала Тимохина, сожженного в командной рубке фрегата «Суздаль», и картины, рисующей смерть пришельцев, замурованных в своем корабле с отказавшей системой жизнеобеспечения. Под конец рецензент вступает в яростную полемику с рядом журналистов, одни из которых считают, что «гипотеза Маре» – чушь, недостойная упоминания, а другие – что блокбастер «Вторжение» был снят на деньги ОКС и в основном пропагандирует официальную версию событий, которая весьма спорна.)

НАДПИСЬ НА ЗАБОРЕ ВБЛИЗИ АЭРОПОРТА КЕННЕДИ, НЬЮ-ЙОРК,

2120 г., 32 года после Вторжения

Мы вернулись. Трепещите, проклятые тхо! Бинюки.

ОБЪЕДИНЕННЫЕ КОСМИЧЕСКИЕ СИЛЫ,

база «Меркурий-1».

Приказ по Третьему космическому флоту от 7 марта 2125 г., 37 лет после Вторжения

Настоящим приказом коммандер Пол Ричард Коркоран освобождается от занимаемой должности первого помощника командира крейсера «Европа» и назначается командиром фрегата «Коммодор Литвин» с присвоением ему капитанского звания.

Фрегат «Коммодор Литвин» приказываю включить в спецгруппу «37».

Подпись: Командующий Третьим флотом адмирал Константин Юмашев.

Глава 1

Сны

Год 2125, пространство за орбитой Плутона и система Ваала

Сны Пол Коркоран видел часто. Не обычные сновидения, что посещают каждого человека, не те сны, в которых напоминает о себе земное бытие, преломленное зеркалом дремлющего разума, а нечто иное, никак не связанное с жизнью или близкими Коркорана или, к примеру, с его полетами среди планет и звезд. Конечно, обыкновенные сны ему тоже снились, и приходили в них Вера в подвенечном платье, или малышки Любаша и Наденька, или мать, склонившаяся над его постелью, или дядя Павел и тетушка Йо, или иные пейзажи и лица; приходили и уходили, не оставляя чувства нереальности, ибо те события и люди были ему знакомы и большей частью близки и дороги. Что же касается Снов, которые обозначались им с заглавной буквы, то они приплывали как бы из пустоты, из неведомых астральных бездн – во всяком случае, ни прошлое, ни память Коркорана для них опорой не служили. Иногда он видел себя со стороны, нагим, висящим в огромном зале среди других обнаженных людей или погруженным в какую-то вязкую полупрозрачную субстанцию; иногда открывались ему коридоры, ярко освещенные, широкие и бесконечные, как путь к неведомой галактике; иногда вставали руины гигантского города, однако не земного: здания были не сложены из камня, не собраны из металлических конструкций, а словно отлиты целиком из пластика, растрескавшегося от времени и покрытого слоем коричневых и рыжих мхов. Случалось, что он с кем-то говорил или спорил, но не на русском, английском или испанском, а на особом языке, на мыслеречи, где слова и мысли были равноправны и как бы подгоняли друг друга: звук сливался с ментальным образом, образ продлевал невысказанное словами. Впрочем, в Снах язык был самой знакомой деталью – язык, которому научила Йо, помнился ему так же ясно, как три десятилетия назад, в день ее смерти. Но вот о чем он говорил, о чем спорил?.. Чаще всего память об этих беседах растворялась вместе с отлетевшим Сном.

Но сейчас он пребывал в безмолвии и тишине. Безмолвие и тишина царили в его дремлющем сознании и в командирской рубке, и за бортом фрегата «Коммодор Литвин»; они простирались от орбиты Плутона до самых дальних звезд, сиявших на обзорном экране. Звезд Коркоран не видел – шла вахта Селины Праа, относившейся к своим обязанностям столь ревностно, что капитану не возбранялось вздремнуть. Сон, спустившийся к нему из сферы миражей и фантомов, был необычным, приходившим пять или шесть раз за всю его жизнь, и, значит, полагалось просмотреть такую редкость от начала до конца.

Он стоял в странной рощице под огромным деревом, чья крона раскинулась подобно зонтику из переплетавшихся ветвей и широких листьев; дерево окружали кольцом другие деревья той же породы, но не такие большие, почва заросла сине-зеленой травой или, возможно, мхом, а в безоблачном фиолетовом небе висело солнце, не золотистое, как на Земле, а скорее оранжевое, раза в два покрупней земного. Такого неба, травы и деревьев не было ни на Ваале, ни на Астарте, ни в других мирах, где он бывал, хотя, прослужив в космофлоте четырнадцать лет, высаживался на многие планеты, а еще больше представлял по головизионным записям. Количество миров, изученных с того момента, как контурный привод открыл дорогу к звездам, все возрастало и возрастало, не перевалив, однако, границ, посильных для человеческой памяти, и капитаны, пилоты и навигаторы должны были их помнить наизусть. Он точно знал, что планета с такой атмосферной рефракцией не посещалась никогда.

Деревья, окружавшие центрального гиганта, затрудняли обзор. Коркоран сделал несколько прыжков – легких, стремительных, как бывает в снах, – проскользнул между двумя бугристыми стволами и завертел головой, осматривая местность. Странная роща венчала вершину пологого холма, а вокруг него тянулась равнина все с той же сине-зеленой травой, с другими холмами таких же плавных, мягких очертаний, с деревьями, высаженными по кругу или выросшими так в силу естественных причин. Равнину пересекала река, медленная и довольно широкая, и на ее берегу виднелись то ли здания, то ли бараки – длинные, невысокие, белые, похожие формой на перевернутую пирогу. К одному из них неспешным караваном плыли груженые платформы, исчезая в темном провале ворот. Похоже, с травой – в этом Коркоран почти не сомневался, хотя разглядеть в деталях груз было трудновато.

Генетическая память... То, что видел и знал один из предков, далекий или близкий, питало его Сны... Тетушка Йо, учившая его языку, об этом не говорила – во всяком случае, такого Коркоран не помнил, а все рассказанное ею в голове держалось крепко. Но она была тхо, всего лишь тхо, а Коркоран, очевидно, происходил от бино фаата правящей касты, от существа с высокоразвитым мозгом. Клаус Зибель придерживался того же мнения, а кому судить лучше пего? «И меня», – подумал Коркоран, все еще оставаясь в сонном забытьи. В тридцать семь лет человек знает о себе достаточно, чтобы постичь тайны собственного разума, души и сердца. Тем более если он не совсем человек...

Платформы плыли и плыли нескончаемой чередой, проваливались в разверстый зев ворот, и он догадался, что видит пищевую фабрику. Было ли это его заключением или подсказанным памятью предка? Скорее, второе: в редких Снах, в которых случалось попасть в мир фиолетовых небес, он не мог приблизиться к зданиям на речном берегу. Это означало, что фаата, его биологический отец, там не бывал, и никаких воспоминаний, кроме общей картины, не сохранилось – если, конечно, воспоминания не угасали при передаче от предка к потомку. Коркоран такой тенденции не исключал, но подтверждавших ее данных не имелось ни у него самого, ни у Зибеля.

Он все же попытался сделать шаг к фабрике у реки, но кончилось это как всегда: Сон прервался. Возникшее чувство беспокойства и ментальный импульс, пришедший от Селины Праа, разбудили его окончательно.

– Капитан!

Веки Коркорана приподнялись, взгляд метнулся к обзорному экрану, затем к панели пилота, у которой сидел Сантини. Над ней неярко вспыхивало серебристое голографическое марево с плывущими в глубине темными символами глифов [Глифы – система знаков, используемых при передаче сообщений па космические расстояния. Тренированный специалист может читать их непосредственно, компьютеры же используют глифы для корректировки и восстановления звука (звуковой речи).]. Переход от Сна к реальности был внезапным, но такие скачки давно уже не ошеломляли Коркорана: он обладал на редкость устойчивой психикой.

– Капитан, сигнал от флагмана. Двадцатиминутная готовность. – Голос Селины был ровным, и волнения в нем не ощущалось – она проходила сквозь Лимб [Лимб (от лат. limbus – кромка, кайма) – измерение квантового хаоса, неупорядоченная часть Вселенной, оборотная сторона структурированной в Метагалактику материи. При погружении в Лимб становится возможным совместить две точки (два контура вещественного тела) в разных местах метагалактического пространства и совершить мгновенный переход между ними. Этот эффект используется всеми высокоразвитыми расами для межзвездных путешествий.] не в первый раз.

– Вижу. Всем занять места по боевому расписанию.

Селина Праа передала его команду. Она была хорошим помощником, надежным, компетентным и, вероятно, способным к большему, чем служба на малом фрегате-разведчике. «Первый помощник капитана крейсера» звучало бы много солиднее, а тут она даже звания «первый» не носила – «Коммодор Литвин» был невелик, так что второго, третьего и других помощников тут не полагалось. Но на любом из трех космических флотов честь оказаться в отборном экипаже ценили выше должностей.

Коркоран повернулся к экрану локатора. В его глубине, выстраиваясь редкой цепочкой, ползли силуэты огромных боевых кораблей: самый ближний – флагман «Европа», на котором он служил еще недавно, а за ним – пять сестриц, и все на «А», пять тяжелых крейсеров из той же серии – «Азия», «Америка», «Африка», «Австралия» и «Антарктида». Группа «37», как она числилась в секретном списке Третьего космического флота, или эскадра ответного удара, как называли ее неофициально. «37» не было номером подразделения и не означало чего-то подобного тридцать седьмой модели корабля или модификации оружия; символика была иной, напоминавшей, что с момента Вторжения фаата миновало тридцать семь лет. Больше трети столетия; вполне достаточный период, чтобы разобраться с тайнами чужого звездолета, создать свои, не столь гигантские, но мощные, обшарить окрестности Солнца в пределах тридцати парсек и призадуматься о возмездии. Каким оно станет, было известно лишь Карелу Врбе, коммодору и командиру группы «37»; лишь он имел доступ к директивам Комбеза и документам, врученным лично Вторым спикером. Вообще-то вести эскадру должен был Павел Литвин, но люди предполагают, а Бог располагает и отмеряет каждому человеку свой жизненный срок... После смерти Литвина командира подбирали с особым тщанием, и Врба был, очевидно, наилучшим кандидатом – опытный, хладнокровный, еще не старый и готовый выполнить любой приказ. В Сражении у Марсианской Орбиты погибли его отец и старший брат, и Врба пришельцев ненавидел лютой ненавистью. Но личные чувства не влияли на его решения.

В рубку вошел Николай Туманов, первый навигатор, молча отдал капитану честь и уселся в кресло у терминала АНК [АНК – астронавигационный комплекс.]. За ним тенью проскользнул Клаус Зибель, переводчик, эксперт и офицер Секретной службы ОКС. Они с Коркораном обменялись улыбками – их знакомству было тридцать с лишним лет, что позволяло обходиться без формальностей. Больше пяти человек в рубке фрегата не помещалось – три сиденья-кокона [Кокон – биомеханическое кресло-скафандр, обеспечивающее безопасность во время резких маневров и подсоединенное к системам управления двигателем, оружием и другими агрегатами корабля.] перед панелями управления, капитанский пульт и кресло – сзади, на небольшом возвышении, и еще один кокон, запасной, – у люка. Другие одиннадцать членов команды находились на своих постах в отсеке дублирующего управления, в боевых башнях, пункте дальней связи и крошечной каморке, которую по традиции называли реакторной, хотя никакого реактора на корабле не было вовсе. Были гравитационный привод для внутрисистемного маневрирования и труба длиной в сто двадцать метров, разгонная шахта контурного двигателя.

Над консолью пилота вновь промелькнула темная вязь значков кодированного сообщения.

– Десять минут до прыжка, сэр, – вымолвила Селина. Ее смуглое лицо с тонкими восточными чертами казалось Коркорану отлитым из бронзы; только глаза цвета ореха были живыми, беспокойными, выдававшими владевшее женщиной напряжение.

– Доклад по секциям, – приказал он, наклонившись к интеркому и всматриваясь в алую полоску, неторопливо ползущую вдоль капитанского пульта. Справа от нее располагался пентальон – стилизованный отпечаток пятипалой ладони, «лапа» на пилотском жаргоне, он же – механизм пуска контурного двигателя. Точнее, управлявшей им программы АНК.

– Навигационная секция готова, – произнес Туманов, всматриваясь в обсидиановую глубину обзорного экрана.

Там, повинуясь компьютерной команде, уже ярко вспыхнули две звезды, Солнце и Ваал, точка старта и точка финиша. Двадцать три парсека, семьдесят шесть светолет...

– Инженерная секция готова, – прогудел в вокодере голос Санчо Эрнандеса. – Полная мощность на контуре – через пять с половиной минут.

Коркоран кивнул. Алая полоска на его пульте продолжала свое неспешное движение. Когда она доползет до границы у большого пальца пентальона, пространство разгонной шахты озарится светом, невыносимым для человеческих глаз. Потом одно движение руки, неощутимый всплеск электронов в молекулярных компьютерных чипах – и контурный двигатель швырнет фрегат сквозь квантовую пену [Квантовая пена – хаотические флуктуации силовых полей в измерении Лимба, «изнанка» упорядоченного Мироздания.] Лимба. Фрегат и шесть огромных крейсеров, способных расколоть планету и превратить ее обломки в пыль... Три тысячи двести человек, шесть сотен боевых «сапсанов», аннигиляторы, роботы, метатели плазмы, контейнеры с вирулентной органикой...

Третьим, как положено, рапортовал Пелевич, оружейник:

– Боевая секция готова.

Кирилл Пелевич, завернутый в кокон и подключенный к аннигилятору, висел сейчас в отсеке за командной рубкой, а четверо его стрелков сидели в тесных орудийных башнях, торчавших над корпусом «Литвина» обтекаемыми полусферическими наростами. Повода, чтоб изготовиться к бою, в общем-то не было – в системе Ваала, колонизированной и обитаемой не один десяток лет, имелись сторожевые суда, форты и служба дальнего оповещения. Но по инструкции всякий выход из прыжка сопровождался «красной тревогой» [«Красная тревога» – полная готовность к бою.], поскольку оставалось неизвестным, что их поджидает в колониальном мире – то ли свои с хлебом-солью, то ли чужие с бомбами да пушками. Не считая фаата, земляне познакомились с тремя космическими расами, и эти первые контакты большого доверия не внушали. Лоона эо, похожие на хрупких эльфов, казались вроде бы миролюбивыми и даже предлагали торговать, но хапторы и дроми не признавали в людях собратьев по разуму и дружеских чувств к ним не питали. К счастью, их зоны влияния [Зона влияния – сектор Галактики, в котором доминирует та или иная звёздная раса.] располагались далеко от Солнцу и первых колоний землян.

Селина Праа повернула голову, осмотрела Зибеля, сидевшего в кресле у люка, и доложила:

– Командная секция готова, капитан.

К Клаусу Зибелю она относилась с особым вниманием, причину которого Коркоран пока не разгадал. Возможно, дело заключалось в том, что Зибель был немолод и не являлся профессиональным астронавтом, а значит, о нем полагалось заботиться; возможно, Селине Праа по женской склонности хотелось кого-то опекать, и Зибель, невысокий, щуплый, похожий на состарившегося подростка, больше подходил для этого, чем остальные члены экипажа. «Не ошибись, моя милая», – подумал Коркоран и улыбнулся про себя. Он принял корабль четыре месяца назад, и ровно столько Праа была знакома с Зибелем, а сам он знал его тридцать лет – тридцать один, если быть совсем уж точным. Внешность Зибеля обманывала, внушая мысль о его беззащитности, врожденной доброте и даже некоторой инфантильности, но это было только маской. Железный человек этот Зибель! И загадочный! Возможно, загадки и влекли Селину?..

– Три минуты до старта, – сказала она, покосившись темным глазом на глифы, вновь мелькнувшие в воздухе.

Половину экрана локатора ближнего обзора занимала массивная туша «Европы», за ней смутными тенями виднелись другие корабли, уже не вытянутые в шеренгу, а собравшиеся около флагмана плотным строем. Сейчас всеми этими маневрами управлял компьютер «Европы», что обеспечивало синхронность прыжка и выход в определенной точке финиша, на самой границе системы Ваала, вдали от тяготеющих масс. В принципе, сильные гравитационные поля не были помехой для погружения в Лимб, однако влияли на точность прыжка, размывая финишную зону до нескольких световых дней, а то и месяцев. Искусство флотоводца состояло в том, чтобы, совершив прыжок, собрать корабли в течение часа, а лучше – нескольких минут.

Над пультом Сантини троекратно вспыхнул алый столб огня.

– Приготовиться! – сказал Коркоран. – Включаю двигатель.

Алая полоска на его пульте уже упиралась в большой палец пентальона. Он поднял руку и на мгновение замер, прикрыв глаза и ощущая всех членов экипажа, словно те прятались где-то в глубинах его сознания, незримые и безмолвные, но связанные с ним цепочками ментальных импульсов. Он чувствовал волнение Эрнандеса, Праа и Пелевича, напряженную готовность стрелков, Вентворта, Бигелоу, Пашина и Светлой Воды, страх, охвативший Дюпресси, молодого связиста, и кибернетика Линдера, он слышал молитву, что повторяли по традиции пилоты и навигаторы, Туманов, Ямагуто, Серый, Ба Линь, Сантини – каждый на родном языке, но смысл был один: «Пусть не поглотит нас Вечная Тьма, пусть разойдется, растает, даст увидеть звездный свет, пусть сохранит нас Повелитель Пустоты, Владыка Сущего. Пусть...» Молитва, страх, волнение были естественной реакцией перед прыжком, и только один человек оставался спокойным и твердым, точно скала. Зибель... Старина Клаус Зибель, знакомый с детских лет, заменивший Йо, а потом и дядю Павла, почти родной, но так и не разгаданный...

Коркоран опустил руку, плотно прижав ладонь к пентальону. То была его капитанская привилегия – отправить корабль в путь через бесконечность Лимба. Отправить в дальнюю дорогу на край галактического рукава, к Провалу и Новым Мирам бино фаата.

Резкий аккорд прозвучал под сводами рубки, что-то дрогнуло внутри и напряглось туго натянутой струной, мигнул свет, па краткую, неощутимую долю секунды погасли экраны и тут же вспыхнули вновь. Чужое небо глядело на Коркорана сотнями ярких звезд, и не было в нем ни Пояса Ориона, ни Малой и Большой Медведиц, ни Кассиопеи, ни зодиакальных созвездий. Чужое ли?.. Дважды он побывал на Ваале, когда обкатывали «Европу», и помнил, что дюжина этих небесных огней зовется Мальтийским Крестом, а пара вон тех, синих и ласковых, – Глазами Девы Марии. Младенцы, родившиеся под их взглядом, уже повзрослели и зовут себя не землянами, а детьми Ваала... Нет, не чужие тут небеса!

Туманов громко, с заметным облегчением выдохнул воздух.

– Мы в заданном районе, командир. Координаты... – Он потянулся к панели АНК, и над капитанским пультом зажглась причудливая паутина глифов.

В системе Ваала насчитывалось семь планет, но не было ни газовых гигантов, подобных Юпитеру, ни Пояса Астероидов; ближний к светилу мир напоминал Меркурий, вторым являлся обитаемый Ваал с тремя небольшими сателлитами, остальные планетоиды представляли собой гигантские мертвые каменные глыбы, кружившиеся вдали от звезды, в вечном холоде и мраке. Самая внешняя из планет служила оборонительным форпостом; там, вкопанная в грунт на сотню метров, располагалась база ОКС со станцией дальнего обнаружения. Судя по координатам точки финиша, эскадра вынырнула в половине астрономической единицы от базы, как полагалось согласно расчету.

– Доклад, – распорядился Коркоран.

Он выслушал рапорты всех четырех секций, но ещё до того, как прозвучали голоса Туманова, Эрнандеса, Пелевича и Праа, знал, что все в порядке – в ментальных импульсах членов команды страх и тревога сменились облегчением. Первый межзвездный зонд был запущен к Альфе Центавра года через три после Вторжения, когда разобрались с двигателем фаата, и с той поры ни один корабль в Лимбе не пропал – все появлялись в месте назначения и без потерь. Разумом это воспринималось, разумом, но не чувствами: преодоление гигантских расстояний со скоростью мысли все еще казалось магией и вызывало опасение. Инерция человеческой психики, не более того... Люди Земли летали к звездам треть столетия и познакомились с крохотной частью галактической спирали – ничтожное достижение, если судить по стандартам более древних рас.

– Навигатор, положение эскадры, – произнес Коркоран. – Дюпресси, связь! Что тут слышно?

– Разброс не выше расчетного, сэр, – доложил Туманов. – До флагмана три и двадцать семь сотых мегаметра, дальше всех «Австралия», примерно восемь мегаметров. Кучно прошли!

Над пультом пилота промелькнул одинокий глиф, затем, после паузы, еще два.

– Красная тревога не объявлена, сказала Праа. – Флагман велел приблизиться. Дистанция – две десятых мегаметра.

– Пилот, выполняйте, – приказал Коркоран, и корабль чуть вздрогнул – включились гравитационные движки. – Команда может покинуть коконы. Связист! Спишь, Камилл? Не слышу доклада!

– Простите, сэр, отстраивал диапазоны, есть небольшие помехи. – Лейтенант-юниор Дюпресси был молод, но дело знал и отличался служебным рвением. – Основной диапазон: коммодор Врба ведет переговоры с базой; второй и третий: пересылаются приказы, инструкции и личные письма для гарнизона и поселенцев. Судя по информации с базы, тут все спокойно. Желаете послушать?

– Нет. На Шипке все спокойно, и слава богу, – пробормотал Коркоран на русском. Затем взглянул на таймер внизу командирской консоли и добавил: – Лейтенант-коммандер Праа, я принимаю вахту. Ба Линь, сменишь Сантини, Дюпресси, останешься на связи. Всем остальным отдыхать. По полетному реестру мы проведем здесь сорок два часа.

– Без высадки, сэр? – раздался хрипловатый голос кибернетика Линдера.

– Без, Сигурд. Гулять будешь на Гондване.

Из коммуникатора донесся тяжелый вздох.

– Жаль! Я не бывал на Ваале.

– Не жалей, дружок, – сказал Туманов, поднимаясь. – Здесь не твоя Швеция с соснами и дубами, здесь три хворостины в песке растут, и те забором огорожены, чтобы не помять случайно.

Это было правдой. Не одно столетие пройдет, пока пустыни Ваала оденутся зеленью.

* * *

Лежа на койке в маленькой капитанской каюте, Пол Коркоран спал и видел сны. Начинались они хорошо: будто бы едут они с Верой и девочками в Слободу, в смоленскую Швейцарию, где среди скал и соснового бора синеют озера с хрустальной водой, где на песчаных пляжах резвится народ и где на каждой тропинке по три автомата с пивом, пирожными и прохладительным. Была у них такая поездка, была, лет пять назад, когда ему присвоили чин коммандера и отпуск дали тридцать суток после полета на Астарту... Девчонки, Наденька и Любаша, обе на заднем сиденье глайдера в длину помещались: Наде четыре стукнуло, а Любочке – три... Едут они по дороге меж елок и сосен, но на дорогу Коркоран не смотрит, а глядит то в Верины васильковые глаза, то оборачивается на малышек, любуется на их проказливые рожицы, и на душе у него так ясно и спокойно, так хорошо, и никакие мрачные мысли его не тревожат. Ни о дяде Павле, который хоть бодрится, но здоровьем плох, ни о машине сопровождения, что тащится за ними следом, ни даже о собственной проклятой крови и проклятых своих талантах, ибо у Веры что на уме, то на лице: улыбка и радость. Ничего другого не прочтешь... И сам он радуется. Пусть не совсем человек, не совсем землянин, а радоваться ведь не запретишь! Тем более что самое важное и дорогое с ним – Вера, Надежда и Любовь!

Внезапно сон с маленькой буквы прервался и начался другой, с заглавной. Он был в огромном городе, среди охваченных паникой толп; люди, похожие на землян, но в непривычных одеждах, будто собранных из серебристых лент и ярких лоскутков, метались на площади или в каком-то пространстве, напоминавшем площадь. Она была велика, почти необозрима, но все же не могла вместить народ, все прибывавший и прибывавший, словно морские волны, гонимые приливом. Где-то вдали, по периметру площади, он видел высокие башни зданий – тех самых, не сложенных из камня, металла и стекла, а словно отлитых целиком из пластика. Люди бежали, мчались, неслись от этих громадин, давили и отталкивали друг друга, стараясь выбраться на середину площади, где громоздился холм из человеческих тел; попавшие вниз стонали, задыхались, исходили кровью, но, сокрушая ребра, ломая конечности, новые толпы лезли вверх, кто с ужасом, кто с бешеным злобным упорством или отчаянием на искаженных лицах.

«Что это?.. Зачем?..» – подумал Коркоран, не понимая ни причины страха, ни повода к побегу в это место, такое открытое и беззащитное под низким серым небом, где негде спрятаться и нечем заслониться, разве что лечь под груду затоптанных и задушенных людей. Пока он размышлял об этом, земля под ногами сотряслась – раз, другой, все сильнее и сильнее, а в небе вдруг вспыхнуло зарево, тусклое, подобное размазанным по небосводу тучам. Его грязно-фиолетовые полотнища колыхались, охватывая город, и здания-башни на периферии площади начали трескаться и крениться. Очевидно, они были очень высоки, в два или три километра, и, падая, порождали массу обломков, летевших отовсюду как шрапнель. Давка, стоны, крики сделались невыносимыми, люди отхлынули от домов, но это не спасало: исполинские башни стали рушиться, земля дрожала иод их ударами, и каждое падение сопровождалось жутким нечеловеческим воем тысяч умирающих и изувеченных. Коркоран, беспомощный, сдавленный людскими телами, влекомый то в одну, то в другую сторону, почти физически ощущал витавший над площадью ужас. Неизбежность смерти устрашала десятикратно, ибо здесь погибал не один человек, не сотня и не тысяча, а целый народ; целый мир уходил в небытие, закатывалась великая цивилизация, и на смену ей приходили темные века хаоса.

Чудовищный удар в висок, боль под сердцем, кровь, хлынувшая из горла... Холод, мрак, забвение...

Он застонал и очнулся.

Рядом с койкой, согнув спину, чуть не упираясь подбородком в острые колени, сидел Клаус Зибель. Взгляд Коркорана скользнул мимо него к хронометру. Четыре двадцать, вахта Оки Ямагуто, второго навигатора... На фрегате все спокойно... Сны, над которыми у Коркорана не было власти, переносили его на Землю или в иные места и времена, делали отцом и мужем, зрителем или участником событий, странных и давно минувших, но, открывая глаза, он ощущал себя капитаном. Лицом, ответственным за экипаж и свой корабль, за жизни пятнадцати человек. Это было главным – по крайней мере тогда, когда он находился в космосе.

Он сел, спустив ноги с койки, откашлялся и произнес:

– Ямагуто, доклад. – Голос его был ровным.

– Ничего нового, капитан, – донеслось из вокодера. – В три сорок семь получено подтверждение от флагмана идти прежним курсом. Мы продолжаем удаляться от границ системы.

Коркоран кивнул. До следующего прыжка, который перенесет их к Гондване, оставалось чуть меньше суток. Он потер ладонями виски, зевнул и уставился на стену. Там, над дублирующим пультом и бюро с кристаллами записей и всякими мелочами, висели портрет и две большие фотографии. На одном голографическом снимке – мама и тетушка Йо, на другом – Вера с дочками, и между этими изображениями – вся жизнь, лет, должно быть, тридцать пять. Что до портрета, то он был писан красками, и с него на Коркорана глядел дядя Павел – такой, каким он помнился года за два до смерти. В кают-компании фрегата был еще один его портрет, официальный, в мундире со всеми наградами, но Коркорану он не очень нравился. Дядя Павел был гораздо ближе, чем коммодор Литвин, астронавт, десантник и герой.

Зибель пошевелился на узком сидении, поднял голову, спросил:

– Тяжко, Пол?

– Тяжко, – признался Коркоран.

– Что-то из тех Снов?

– Да. Кажется, я попал в Затмение.

– Первое или Второе?

Коркоран пожал плечами:

– Откуда мне знать, Клаус! Был город с очень высокими домами, которые падали и разлетались фонтаном осколков. Люди искали спасения на площади, в открытом пространстве, но безуспешно – здания давили их, а эти осколки... Залп из свомов видел когда-нибудь? Очень похоже, только масштабы посолидней.

– Много было людей?

Прикинув размеры площади и высоту торчавших на горизонте зданий, Коркоран мрачно нахмурился.

– Миллионы! Примерно от пяти до десяти.

– Значит, это Первое Затмение, – с уверенным видом произнес Зибель. – В последующей за ним фазе начался демографический спад. Города с миллионным населением уже не существовали.

История расы фаата была известна по сведениям, полученным Литвиным во время пленения на корабле пришельцев. Очень фрагментарные данные и пришедшие к тому же не от живых существ, не от Йо, почти незнакомой с понятием истории, а от квазиразумного биокомпьютера, который управлял огромным звездолетом. Но общее представление у экспертов ОКС все же имелось. Было известно, что прогресс цивилизации на материнской планете фаата дважды прерывался глобальными катаклизмами, Затмениями в их терминологии, которые разделял промежуток от пяти до восьми веков. Последняя катастрофа, Второе Затмение, случилась два тысячелетия назад, и среди долгожителей-фаата, возможно, были еще очевидцы той планетарной трагедии.

Зибель пожевал сухими бескровными губами.

– Первое Затмение... две с половиной или три тысячи лет... Любопытно! Ты полагал, что воспоминания гаснут, а тут сохранилась информация от очень далекого предка.

– Необязательно, – возразил Коркоран, щелкая застежками комбинезона. – Может, предок не далекий, а долгоживущий. Йо, к примеру, говорила, что Посреднику Айве около двух тысяч лет.

Промолвив это, он поморщился – меньше всего ему хотелось числить Айве среди своих предков. Зибель, как обычно, понял его без слов и скривил в улыбке тонкие губы.

– В период между Затмениями долгожителей не было, и за пять-восемь веков сменилось как минимум пятнадцать поколений. Нет, Пол, это давние воспоминания, очень давние. Твой мозг...

Коркоран поднялся, задвинул койку и с досадой махнул рукой:

– Черт с ним, с мозгом! А вот скажи, почему они сгрудились на той проклятой площади? Я понимаю, хотели держаться подальше от зданий, но можно было ведь удрать в поля, в луга, леса – словом, в сельскую местность. Что их на площадь понесло?

Зибель, регистратор и штатный толкователь его Снов, покачал головой:

– Леса, луга, поля... Перед Затмением не осталось таких деталей пейзажа! Город был, город на двух континентах в умеренной зоне, а экваториальный материк засадили травой, чтобы не сдохнуть с голода. Высокая такая трава, с большим содержанием протеинов, сырье для искусственной пищи.

– Откуда ты это знаешь, Клаус? – спросил Коркоран, потом махнул рукой и стал надевать башмаки. – Ну, тебе виднее...

Зибель только загадочно усмехнулся. Ему и правда было виднее. Как офицер Секретной службы ОКС и к тому же доктор психологии и лингвистики Исследовательского корпуса, он занимался проблемой фаата ровно столько лет, сколько Коркоран прожил на свете. Он знал о них все, что удалось извлечь из сообщений Литвина и изучения останков звездолета, из допросов Йо и анатомирования трупов, тех немногих тел, что не были размазаны по переборкам во время катастрофы в Антарктиде. Он даже знал язык фаата и говорил на нем не хуже Коркорана – конечно, если не считать ментальной составляющей. Телепатией Зибель как будто не владел. Хотя, если быть совсем уж честным, Коркоран уверен в этом не был.

– Что тебе снилось, кроме города и гибнущих людей?

– Вера, – ответил он с улыбкой и посмотрел на фотографию. – Вера и мои девчушки. Солнечный день, лесная дорога и глайдер, в котором мы едем. Вера в чем-то сиреневом, под цвет глаз, Любочка и Надюша – в желтых платьицах, словно пара одуванчиков... Но это к делу не относится, Клаус. Это мое.

– Все здесь твое, и все относится к делу, – проворчал Зибель, тоже глядя на снимок. – Сны, что приходят от предков-фаата, – ценная информация, а личное... ну, то, что ты считаешь личным... это признак твоей стабильности. Психической стабильности, я хочу сказать. Любовь к жене и детям, к матери, чувство благодарности и дружбы... – Он поднял лицо к портрету Литвина. – У тебя нормальные сны и нормальные реакции, Пол. Гмм... человеческие, не такие, как у фаата.

Улыбка Коркорана слегка поблекла.

– Спасибо, Клаус, ты меня успокоил – выходит, я все-таки не монстр. Кстати, к тебе я тоже испытываю чувства благодарности и дружбы.

– Айт т'теси, – произнес Зибель на языке фаата. – Я рад.

Глава 2

Пол Ричард Коркоран

Два месяца после Вторжения плюс вся жизнь. Госпиталь Лунной базы, август 2088 г.

– Аа-а! Ааа-а!

– Тужься, милая, тужься... вот так... уже головка показалась...

– Ааа-аа!

– Кажется, обойдемся без кесарева, доктор Штрауб.

– Да, доктор Громов. Она худощава, но сложение крепкое. Все же офицер-десантник Космофлота... Сестра, еще салфеток! Сюда и сюда! Сюда, я сказал!

– Аааа!

– Сестра, что у вас руки трясутся? Не видели, как женщины рожают?

– Так – не видела, доктор Штрауб! Чтобы не в воду, не в комплексе КР, без инъекций сталумина, без обезболивания, без...

– Сестра, заткнитесь!

– Ну-ну, Штрауб... Моника права, так уже лет семьдесят не рожают. Если только в Китае или Индии...

– Громов, вы тоже заткнитесь. Вы что же, знаете, как повлияет на младенца сталумин или обезболивающее? На этого младенца? Вы что, подписку не давали? Забыли, чей это мальчик?

– Нормальный парень, по всем показателям внутриутробного исследования.

– Лет через двадцать увидим, нормальный он или нет, коллега. Тужься, милая... немного уже осталось...

– Аа-ааа! Аааа!

– Так, так... еще чуть-чуть... Великолепно! Выскочил, как пробка из бутылки шампанского!

– А-ахх...

– Сестра... Моника, вам говорю!.. Обработайте пуповину, послед на анализ! Громов, вколите ей успокоительного, пусть поспит. Жанна, обмойте ребенка и на весы!

– Н-не надо, доктор... н-не хочу спать... сыночка... дайте м-моего сыночка... а-ахх...

– Ты с ним еще наиграешься, красавица. Спи! Вот так... Жанна, вес!

– Четыре двести, доктор Штрауб. Чудный малыш! Смотрите, улыбается!

– Ну-ну, без сантиментов! Дайте-ка я на него взгляну... Вроде бы самый обычный ребенок... Как вы считаете, доктор Громов?

– Две руки, две ноги, пять пальцев, одна голова и... хмм... все остальное, что мальчику положено... Явно не урод. Я бы даже сказал, симпатичный. Глаза серые, мамины. По-моему, тут от фаата ничего.

– А вы их видели, этих фаата?

– Видел, доктор Штрауб. Трупы – на снимках, а живых – в трансляции с кораблей Тимохина. Глаза у них совсем другие, радужка серебристая и заполняет глазное яблоко, волосы темные и...

– Ну, о волосах тут рано говорить. Внешне все в порядке, но я бы взглянул на внутренние органы.

– Проведем интроспекцию?

– Да, не помешает. Жанна, несите его к установке. Еще один момент, коллеги... сестры и вы, доктор Громов... Напоминаю о подписке, которую дали мы четверо, и о том, что мы не просто медики, а служащие ОКС. Сегодня мы приняли роды у лейтенанта Абигайль Макнил. Отец ребенка – лейтенант Рихард Коркоран, ныне покойный. Это все, что нам надо знать.

Госпиталь Лунной базы, август 2088 г., через несколько дней

– Солнышко мое, родной мой, маленький... – Чмок, чмок, чмок. – Проголодался...

– Поддерживай ему головку, Эби. У тебя хорошее молоко, высокой жирности. Он быстро наедается.

– Да, сестра Жанна. Он прелесть, верно?

– Конечно, девочка, конечно. Чудный малыш! Я знаю, что говорю. У меня трое... трое сыновей и две внучки от старшего.

– И где они?

– Средний служит на «Барракуде», младший – на «Орионе», а старший не пошел в Космофлот. Он художник. Был художником...

– Почему был, сестра Жанна?

– Он погиб, Эби. Недавно... Сам погиб, и его жена, и мои маленькие внучки... прими, Господь, их невинные души... Все погибли, Эби, когда над Льежем взорвался аппарат фаата..

– Не плачьте, сестра Жанна, ну пожайлуста, не плачьте... Смотрите, он вам улыбается... Мой сыночек...

Смоленск, 2089 г., усадьба в микрорайоне Холмы

– Павел, он идет к тебе... смотри, как хорошо идет... а теперь к Йо... Ты ведь узнал дядю Павла и тетю Йо, малыш? Узнал, да?

– Та. Тата Паша, тета Е. На вучки! Тета Е!

– Он хочет, чтобы я взяла его на руки?

– Да, Йо. Ты ему нравишься. Ты такая красивая!

– Он теплый... кожа такая нежная... и запах... он пахнет тем, что пьют... не подсказывай, Павел, я вспомню... да, молоко... Он пахнет молоком. Удивительно!

– Ты удивляешься, Йо? Почему? Ты ведь уже видела детей, верно?

– Видела, но не держала на руках. И потом, это были... как сказать?.. да, чужие дети. Я не могла их потрогать. Я знаю, что трогать можно только своих детей или хорошо знакомых. Так положено на Земле.

– А у вас?

– У нас, в Новых Мирах, я не встречала детей.

– Даже когда сама была маленькой?

Молчание. Потом:

– Эби, пусть Йо и мальчик поиграют. Вот здесь, в песочнице... А я хотел бы прогуляться. Покажи мне свой сад. Вишни... это, кажется, вишни? Как они цветут!

– Это не вишни, Павел, это сливы. Вишни за домом.

– Пойдем туда.

– Почему ты меня уводишь?

– Хочу тебе кое-что сказать. Не расспрашивай Йо о детях. У бино фаата нет детей, только потомки. Следующее поколение тхо, рабочие, воины или пилоты.

– Но разве потомки не дети?

– Не совсем. Я тебе говорил: не обманывайся внешним сходством между ними и нами. Физиологическое сходство велико, вплоть до клеточного уровня, но их мир иначе организован, и детям в нем места нет. Считается, что детский возраст непродуктивен, что дети ничего не дают, а только потребляют, отнимая у общества массу ресурсов. Кроме того, дети уязвимы. Самое уязвимое звено в биологии любой расы, вымирающее первым в случае войн, болезней, природных катастроф, и его уязвимость пропорциональна времени детства. В Затмениях первыми гибли дети, а с ними погибал генофонд... При этом чем больший срок необходим для достижения зрелости, тем большие нужны затраты, чтобы сберечь новое поколение. Нерационально, понимаешь?

– Но может ли быть иначе? У нас, у людей? А фаата ведь люди!

– Может. Они практикуют искусственное осеменение, и женщины-кса, особая каста, вынашивают плод в течение пяти-шести недель. Очень быстро, под волновым облучением, так же, как было с тобой на их корабле. Потом младенца помещают в инкубатор... не совсем в инкубатор, это скорее установка для ускоренного физиологического развития. Йо не смогла описать эту машинерию. Она знает только, что вышла из нее взрослым человеком примерно через год. Взрослым, владеющим языком и даже кое-какими профессиональными навыками... Вот и все ее детство. Для нее ребенок – чудо из чудес.

– А она сама... то есть вы оба... ты и она...

– Нет, Эби, нет, у нас детей не будет. Ее каста тхо бесплодна.

– Но бесплодие лечится!

– Это не болезнь, не бесплодие земной женщины, Абигайль, ее организм просто не вырабатывает нужных гамет [Гаметы – половые клетки. При оплодотворении гаметы противоположных полов слипаются, образуя зиготу, из которой развивается новая особь.]. С этим ничего нельзя поделать, милая. На Лунной базе и здесь, на Земле, ее смотрели лучшие специалисты... смотрели тщательно, ты уж мне поверь! Да и не в этом дело.

– Не в этом? Ты меня пугаешь, Павел! В чем же?

– В том, что мир фаата рационален до конца. Старость так же непродуктивна, как юность, и поэтому тхо долго не живут. – Долгая, долгая пауза. Затем: – Я не знаю, сколько ей осталось.

Смоленск, 2093 г., усадьба в микрорайоне Холмы

– Скажи, Пол: т'тайа орр н'ук'ума сиренд'аги патта.

– Тетайя оррр нукума сирентахи пата... Похоже, тетя Йо?

– Нет, малыш, нет. Не тетайя, а т'тайа, не нукума, н'ук'ума... У тебя такой хороший, такой гибкий язычок, щелкай им в нужном месте. Послушай еще раз: т'тайа орр н'ук'ума сиренд'аги патта... Теперь повтори.

– Т'тайа оррр н'ук'ума сирент'аги патта!

– Уже гораздо лучше. Орр, орр, орр... Не надо сильно раскатывать звук. А в слове «сиренд» окончание звонкое – сиренд, сиренд, сиренд'аги. Лучше, если ты будешь не говорить, а петь. Споем вместе?

– Да, тетя Йо. Т'тайа орр н'ук'ума сиренд'ага патта!

– Замечательно, мой хороший! Ты понимаешь, что это значит?

– Сиренд вылез на солнце и греется на теплых камнях. Сиренд – такая ящерица с блестящей синей шкуркой... водится в Новых Мирах, про которые ты мне рассказывала...

– В одном из Новых Миров, малыш. На Т'харе... Это мир, в котором я жила.

– Он дальше Марса?

– Дальше, Пол.

– Дальше Юпитера?

– Гораздо дальше. Он лежит у Провала, на границе галактического рукава, и свет до него идет целых два столетия.

– Ты скучаешь по нему?

– Нет. Пожалуй, нет... Там у меня не было близких, а здесь ты, и твоя мама, и Павел... И на Земле гораздо красивее, чем на Т'харе.

– Но я все равно хочу увидеть Т'хар. Когда я вырасту и стану астронавтом, мы полетим туда все вместе – ты, я, дядя Павел и мама.

– Боюсь, Пол, нам не будут рады.

– Почему?

– Я объясню тебе это, но не сейчас, как-нибудь попозже. Сейчас мы должны говорить на фаата'лиу, чтобы ты все понял правильно. Ты не забыл, что такое фаата'лиу?

– Конечно, не забыл. Это язык бино фаата.

Смоленск, сентябрь 2094 г., усадьба в микрорайоне Холмы

– Мама, почему дядя Павел плачет?

– Разве он плачет, сынок? На его лице нет слез.

– Он плачет. Я чувствую. Здесь. – Детская ладошка касается лба. – И ты тоже плачешь. Мама, почему?

Долгое молчание.

– Наверное, ты прав, мой мальчик. Мы оба плачем, дядя Павел и я. Люди горюют, когда уходят близкие, уходят навсегда. Я не хотела тебе говорить... Йо умерла. Ты ведь понимаешь, что это значит?

– Касс'иро тан... То есть я хотел сказать – я понимаю и не понимаю. Умирают старые, а тетя Йо была молодой и такой красивой... Как она могла умереть?

– Ты же знаешь, Пол, что она не человек... не человек Земли. Мы живем семьдесят, и восемьдесят, и даже сто лет, а Йо не могла прожить столько. Она была фаата.

– Но она говорила мне, что фаата живут очень долго и никогда не стареют. Разве это не так?

– Есть разные фаата, милый, как разные народы на Земле. У таких фаата, как Йо, жизнь недолгая.

Молчание.

– И она больше к нам не придет? Никогда-никогда? Не будет меня учить, говорить со мной на фаата'лиу, рассказывать о Т'харе, о Новых Мирах и большом корабле, на котором прилетела на Землю? Я не хочу так! Я хочу, чтобы она жила! Разве это трудно – просто жить?

– Есть вещи, Пол, которые нам неподвластны. С ними надо смириться и перенести горе с терпением и мужеством. Посмотри на дядю Павла... посмотри, он сидит на скамейке в нашем саду, глаза его печальны, но слез в них не увидишь. Он сильный человек, наш дядя Павел...

– Но внутри у него темнота. Я чувствую, знаю... Слез нет, но он плачет... – Пауза. – Я пойду к нему, мама?

– Иди, сынок.

Смоленск, октябрь 2094 г., усадьба в микрорайоне Холмы

– Пол, это господин Клаус Зибель из ОКС. Он будет...

– Простите, мэм, просто Клаус. А ты – Пол... Пол Ричард Коркоран... Знаешь, ты очень похож на свою маму. Какая у тебя интересная комната... столько снимков, и все голограммы... Я вижу, на них капитан Литвин... здесь – на Меркурии, а здесь – в Поясе Астероидов... А это где?

– На Аяксе. Там два солнца, господин Клаус, зеленое и красное.

– Называй меня Клаусом, Пол. Я, конечно, старше тебя, но ненамного, всего лет на двадцать. Сущий пустяк, не так ли? Хорошая у тебя комната... и окна прямо в сад... а в саду еще астры цветут... Скажи, почему погашены эти два снимка – тот и вот тот?

– Мама говорит, такой обычай – не включать голограммы сорок дней. На них тетя Иоланда. Она умерла, Клаус.

– Ты хотел сказать – Йо?

– Я хотел сказать Иоланда, потому что так ее все звали, кроме нас с мамой и дяди Павла. Но ты из ОКС, и ты знаешь, что она была Йо.

– Знаю. Включи, пожалуйста, эти снимки. Включи для меня, на пять минут.

Молчание.

– Красивая... Жаль, недолго у вас прожила...

– Она здесь не жила. У нее и дяди Павла есть свой дом.

– Я оговорился, Пол. Я хотел сказать – у нас на Земле. Она была твоим другом?

– Да, Клаус.

– А другие друзья у тебя есть? Кто они?

– Коля. Он в том доме живет, где башенка. Видишь, Клаус? Во-он, над деревьями... Еще Серега и Петька. Они братья, но Петька маленький, а с Серегой мы вместе в гимназию пойдем, так мама сказала. Еще не скоро... еще целый год... почти...

– Но ты не забудешь того, чему научился у Йо? Фаата'лиу, например?

– Я постараюсь не забыть, но кроме тети Йо никто не знает фаата'лиу, даже дядя Павел. Серега... я хотел научить Серегу, но он все говорит неправильно и не умеет щелкать языком. И теперь, когда нет тёти Йо...

– ...Теперь есть я. Я немного знаком с фаата'лиу и умею щелкать. Тц, тц, тц... Слышишь? Знаешь, зачем я пришел?

– Зачем, Клаус?

– Я пришел, чтобы говорить с тобой на языке бино фаата. Нам нужно говорить, тебе и мне, иначе мы его забудем, а это не годится. Язык врагов надо знать... врагов или союзников, смотря по тому, как повернется судьба. Понимаешь?.. Вижу, что еще не понимаешь, но поймешь со временем. Мы будем говорить с тобой, Пол. Конечно, я не заменю тебе Йо, я совсем некрасивый, и я не похож на фаата, но знаю о них многое. Все, что знаю, расскажу тебе. И мы... может быть, мы станем друзьями.

Молчание. Почти бессознательно ментальный щуп коснулся чужого разума, приник на мгновение и отпрянул.

Странный этот Клаус Зибель... Странный, но, кажется, плохого не желает... Хочет говорить... в самом деле, хочет говорить...

– Айт т'теси, – произнес мальчик на языке фаата. – Я рад.

Мальорка, лето 2099 г., детский спортивный лагерь «Грин Скаутс» близ бухты Алькудия

– Пол? Тебя зовут Пол Коркоран? Значит, Пао-ло. А я Хосе Гутьерес из Барселоны.

– Испанец?

– Ха, испанец! Я каталонец, Паоло! Мой дед говорит, мы настоящие иберы, не то что эти... – Презрительный жест. – А ты откуда? Из Швеции?

– Почему ты так решил?

– Все шведы рыжие, и ты рыжий.

– Я из России, Хосе.

– Ха, врешь! У русских таких имен не бывает! Ты точно швед! Разве плохо быть шведом?

– Наверное, хорошо, но я не швед. Моя мать – ирландка, отец был австрийцем, а живу я в России, в Смоленске.

– Почему? И почему твой отец – был?

– Потому что он умер, и мама решила, что в Смоленске нам будет лучше. Там дядя Павел.

– Твой новый отец?

– Нет, друг моего отца, капитан Пол Литвин. Сейчас он командует «Дрезденом».

– Ух ты! Капитан космического флота, да? Я читал про Вторжение... Он тот самый Литвин? Венок Славы, Пурпурное Сердце, Орден Кометы и... и...

– Он тот самый Литвин, Хосе. Он был десантником... и мама, и мой отец... Они летали на «Жаворонке».

– Десантники, ух ты! Я видел утром, как ты прыгаешь в этом... как его... да, в блоке невесомости! Здорово! Это у тебя от родителей, верно? От десантников? А мои... мои всегда торговали вином. Дед торговал, и прадед, сейчас отец торгует... А я не хочу. Я, как вырасту, – делает большие глаза, – отправлюсь на Плутон. Туда прилетели эти... как их... лоона эо, вот! Им наемники нужны, бойцы! И я...

– Хосе, зачем тебе идти в наемники? Разве плохо на Земле?

– Хорошо. Хорошо, но скучно! А дед говорит: мы, каталонцы, такие непоседы...

Смоленск, зима 2102 г., кабинет капитана Литвина в его доме

– Почему мы встретились здесь, Клаус?

– Потому, что мне надо сказать тебе нечто важное, Пол, и это самое подходящее место. Твоя мать и дядя Павел тоже так считают. Мисс Эби, твоя мама, очень боится, не знает, как ты отреагируешь... Возможно, решишь, что нужно побыть одному. Есть вещи, с которыми мужчина должен справляться в одиночестве, а ты уже мужчина, Пол, тебе четырнадцать лет. Если захочешь здесь остаться, вот пароль и ключ. Коммодор Литвин оставил их для тебя.

– Клаус... не обижайся, Клаус... если я должен узнать что-то важное, то почему ты?.. Ты, а не мама?.. Ты, а не дядя Павел?..

– А как тебе кажется?

Тишина, только потрескивают поленья в камине.

– Я думаю, ты специалист, Клаус. Психолог. Ты служишь в ОКС и занимаешься фаата. Наверное, ты знаешь о них больше всех на свете... – Пауза. – Наш разговор касается бино фаата?

– Правильный вывод, мой мальчик. Бино фаата, Эби Макнил, твоей матери, Павла Литвина, Рихарда Коркорана и тех дней, которые они провели пленниками в чужом корабле. Ну и других любопытных моментов и забавных личностей вроде Гюнтера Фосса, спасителя Земли... Здесь, на этом диске, полный отчет о случившемся, и ты его просмотришь, когда я уйду. Но сначала мы поговорим... Скажи, ты замечал за собой что-нибудь странное?

– Странное? Нет, Клаус... пожалуй, нет.

– Нет? Я подскажу тебе, Пол. Тебя не удивляет, что ты говоришь на фаата'лиу?

– Ты тоже на нем говоришь.

– Мне сделали операцию, сложную операцию на гортани. Видишь ли, Пол, голосовые связки, нёбо и язык у бино фаата устроены чуть иначе, и люди Земли просто не в силах овладеть необходимым произношением. Только мы с тобой, если не считать особых трансляторов-вокодеров... Но это не самое главное... не самое главное для тебя. Важнее другое. Я замечаю, что ты улавливаешь смысл незаконченной фразы, а иногда – невысказанную мысль. В последние годы, когда ты вступил в пубертатный период, все чаще и чаще... Ты не думал, как это получается? Не вздрагивай, в этом ничего плохого нет. Такой уж у тебя дар, мой мальчик.

– Клаус, теперь я понимаю, о чем ты говоришь. – Пауза. – Клаус... мне страшно, Клаус...

– Ты не должен бояться. Это не уродство, Пол, это, так сказать, наследственный дар. Ну-ка напрягись, загляни в мое сознание, прямо в мозг... Сколько там извилин у старины Клауса? Пяток наберется?.. Ну вот, ты уже улыбаешься...