Летучие образы

Сначала она подумала, что это поздравление от Харрисона с пожеланием удачи и процветания. Но это была все та же напечатанная красным шрифтом мерзость, которая и на этот раз немногим отличалась от предыдущих посланий своим содержанием. Однако анонимный корреспондент не ограничился угрозами только лишь в ее адрес, теперь он взялся за Джона! «Ты не достойна быть матерью. Твой ребенок может вырасти непорочным человеком только при условии, что ты умрешь… И я почти у цели… Ты даже не узнаешь о том, когда я появлюсь рядом… Пришло время возмездия. И я уверенно держу нож в своей руке».
      Бросив испуганный взгляд на зашторенные окна, она вдруг поняла, что находится совершенно одна. В панике она схватила телефонную трубку и набрала номер Харрисона. Но, не дождавшись ответа, бросила трубку. Ведь это был ее первый рабочий день в новом качестве, а она уже обращается к Харрисону за помощью. Она сразу представила себе, как торжествующая Рашель скажет:
      – Ну, что я тебе говорила? Всего один день самостоятельной работы, и уже какая-то неприятность… Если бы Джесси-Энн сидела дома с ребенком, этого бы никогда не случилось!
      «К черту Рашель», – думала она, изо всех сил стараясь подавить слезы. Ей казалось, что она целую вечность прожила с этими письмами и теперь сама разберется с этой бедой. Снова потянувшись к телефонной трубке, она набрала номер телефона сыскного агентства «Мэнко».
      – Вы имеете дело с человеком, обуреваемым какой-то навязчивой идеей, – сообщил ей следователь этого агентства Джек Халоран. – Однако вызывает беспокойство тот факт, что тон писем разительно отличается от предыдущих. Здесь пахнет не просто запугиванием, а жаждой жестокого насилия, и это не может не вызывать у нас тревогу. Может быть, вам, миссис Ройл, все-таки следует хорошенько подумать и сообщить об этом вашему мужу.
      – Нет, – с горячностью возразила она. – Я не собираюсь беспокоить Харрисона. В конце концов, я получала эти письма еще до знакомства с ним. Это мои трудности, и мне вовсе не хотелось бы беспокоить мужа.
      Вздохнув, Халоран взял в руки письмо и начал вслух читать те отрывки, которые привлекли его внимание. «Тебя следует пронзить острым ножом точно так же, как ты когда-то заставила это делать других, – зловещим тоном цитировал он. – Ты не достойна быть матерью. Твой ребенок может вырасти непорочным человеком только при условии, что ты умрешь… И я почти у цели… Пришло время возмездия. И я уверенно держу нож в своей руке».
      Голос его становился все тише, и она внимательно смотрела на него расширившимися от страха глазами.
      – Вы вольны поступать, как считаете нужным, но учтите, что вы замужем за достаточно известным бизнесменом, и это могло послужить причиной того, что письма стали звучать более угрожающе. В первых письмах автор хотя и в отвратительной манере, но все-таки называл вас по имени.
      Я убедительно прошу вас, миссис Ройл, пересмотреть свое решение и рассказать обо всем своему мужу.
      – Я не хочу впутывать во все это Харрисона, – упрямо повторила она. – С этим делом я как-нибудь справлюсь и без его помощи.
      – Ну, как хотите, – глубоко вздохнув, сердито сказал он. – Только давайте договоримся о том, что вы не будете предпринимать какие-либо самостоятельные действия, хорошо?
      На следующий день Джесси-Энн находилась в своем офисе под бдительным оком молодого дородного парня в джинсах и клетчатом тяжелом пиджаке, безобидный вид которого напоминал простого работягу. Время от времени он патрулировал по расположенной перед домом моделей заснеженной дороге, после чего усаживался у выхода из офиса, где, вытянув ноги на столе и с неизменной чашкой кофе в руке, шелестел газетными страницами, нервничая каждый раз, когда добирался до сводки криминальных происшествий. Но даже появление в офисе агента сыскной полиции не остановило поток омерзительных писем с угрозами.
      Халоран наконец пришел к выводу, что они так и будут пребывать в бездействии до тех пор, пока этот анонимный сумасшедший не предпримет какие-либо действия. И поэтому Джесси-Энн просто решила не обращать на эти письма никакого внимания, оставив на всякий случай полицейского Эда Замурски на своем прежнем посту, у выхода из офиса. Рядом с ним было все-таки безопаснее, но, несмотря на его присутствие, она все равно избегала вскрывать письма, заранее зная о том, что их содержание еще больше запугивает ее.
      Испытывая тягостное чувство от той гнетущей тишины, которая воцарилась в ее великолепном офисе, Джесси-Энн, отодвинув в сторону конверты, задумчиво уставилась на телефон, страстно желая, чтобы он зазвонил.
      Первую неделю своего нового бизнеса она провела, уверенно сидя за рабочим столом, где она, придвинув поближе красный телефон, названивала всем главным редакторам известных рекламных агентств; она связывалась с первоклассными и средними фотографами, договаривалась с редакторами журналов мод, каталогов и сборников, со знакомыми ей моделями.
      – Вам звонит Джесси-Энн, – счастливым голосом приветствовала она своих коллег. – Я хочу поговорить с вами по поводу открытого мною нового дома моделей.
      Конечно же, все были обрадованы этой новостью и им было очень приятно пообщаться и немного посудачить с ней, но ни одна из них не позвонила ей со своим предложением. Ни одна манекенщица не переступила порог ее дома моделей, предлагая себя для съемок в журнале мод, ни один фотограф или редактор журнала мод не позвонил ей с просьбой заснять своих или работающих у нее манекенщиц в своих журналах, несмотря на ее обещания предоставить именно тот тип моделей, который им нужен. Ей не позвонили ни из журналов, ни из рекламных агентств, чтобы сделать заявку на новые, неизбитые типы моделей, которыми она обещала их обеспечить. Но здесь она покривила душой. Ее просто охватила боязнь, свойственная и бывалым, и начинающим бизнесменам. Она не могла заниматься поисками новых моделей с неординарной внешностью до тех пор, пока редакторы модных журналов и рекламные агентства не гарантировали ей объем работ.
      Вздохнув и зарядив магнитофон, она села, закрыв глаза. В углу комнаты, хрипло кашляя и шелестя газетами, сидел Замурски, который, услышав звуки «Реквиема» Моцарта, на некоторое время прекратил свое занятие. Эта музыка как нельзя более кстати подходила к ее теперешнему настроению и невеселым мыслям о мрачных перспективах ее нового дома моделей. Может, ей стоит перезвонить в третий и четвертый раз и стать одним из тех телефонных просителей, на звонки которых секретарши обычно отвечают безликой фразой: «Извините, но он уже закончил сегодняшнюю работу, что ему передать?» Джесси-Энн очень хорошо знала этот заведенный обычай, ведь ей и самой пару раз в прошлом приходилось отделываться от людей подобными отговорками.
      Незнакомый ей, пронзительный телефонный звонок отвлек ее от тяжких размышлений, вторгшись в ту атмосферу торжественной грусти, называемой музыкой Моцарта. Сердце ее заколотилось от неожиданности, и она, потянувшись к телефону одной рукой, постаралась побыстрее выключить магнитофон другой рукой.
      – Добрый день, дом моделей «Имиджис», – сказала она, замирая.
      – Здравствуй, Джесси-Энн. Это говорит Стью Стэнсфилд.
      – Как дела, Стью?
      В Нью-Йорке находилось одно из крупнейших рекламных агентств Николса Маршалла, с филиалами в Лондоне, Париже, Манхэттене, главным распорядителем которого являлся Стэнсфилд, интервью которому Джесси-Энн давала, снимаясь для модели «Ройл». Такой человек мог позвонить только с деловым предложением.
      – До нас дошли слухи, что вы открыли собственный дом моделей. Как вам, наверное, известно, мы всегда находимся в процессе поиска новых моделей со свежими, новыми лицами.
      – Да, это так, – ответила она, с ужасом подумав о том, где она найдет эти новые, свежие лица.
      – Конечно же, невозможно использовать новые лица для сотрудничества с ведущими рекламными компаниями, – продолжал Стью, – но у нас есть каталог с перечнем имеющихся у нас работ, которые мы можем предложить, а это, как тебе известно, является большим стимулом для модели. Если ты, Джесси-Энн, сможешь обеспечить нам отвечающие нашим требованиям модели, мы наверняка согласимся на ваши условия.
      Внезапно ее сердце осенила догадка, о каком каталоге идет речь, и сердце ее упало.
      – Ты имеешь в виду каталог «Ройл»? – тихо спросила она.
      – Ну, конечно же, Джесси-Энн. По-моему, это самый удачный вариант семейного каталога, – весело ответил Стью, – и ты лучше кого бы то ни было справишься с этой задачей. Твоя интуиция и способности очень помогут нашей компании «Николс Маршалл» создать поистине замечательный каталог. Мне кажется, нет нужды рассказывать о том, какие расходы повлечет его создание. Ведь объем его превысит четыреста или даже пятьсот страниц.
      – Я знаю, Стью. Я помню каталоги такого типа, – тихо ответила она.
      – Речь идет о том, чтобы найти человека, с которым можно будет надежно сотрудничать, и все убеждены, что таким человеком являешься именно ты.
      – Спасибо, Стью, я очень ценю твое предложение, – вежливо ответила она, делая пометки на чистом листе лежащего перед ней календаря, в то время как Стью знакомил ее с деталями предстоящей работы. – Еще раз благодарю, – тихо сказала она, когда он закончил свою речь. – Я свяжусь с вами на следующей неделе и сообщу о том, что мы можем предложить.
      Вот оно как! Харрисон понял, что ей одной не справиться с домом моделей, и решил помочь ей. Щеки Джесси-Энн полыхали от стыда. Она так уверилась в том, что одна справится со своей работой. Проклятье, ей снова придется испытывать зависимость от семьи Ройлов!
      При одном только воспоминании о звонке Стью Стэнсфилда на глазах ее заблестели слезы унижения и злости. Даже несмотря на то, что речь шла о довольно солидном заказе, она не могла принять это предложение. Ей не хотелось подниматься на пьедестал успеха с помощью Харрисона, и помимо всего, чувствуя поражение, ей пришлось признать тот факт, что она была абсолютно не готова предложить какие-либо новые модели для создания целого каталога.
      «Похоже, что Рашель, в конце концов, оказалась совершенно права», – подумала она, стараясь подавить душившие ее слезы. Рашель так самодовольно и с усмешкой смотрела на Джесси-Энн во время своих последних посещений Джона, как будто заранее предвидела это поражение. «Что же мне делать? – думала Джесси-Энн, вытирая слезы салфеткой. – Может быть, все-таки взяться исключительно за раздел мод и проделать всю работу самостоятельно? Миссис Ройл выступает в роли модели для каталога «Ройл». Это будет слишком для пожилой миссис Рашель!»
      – Извините, мисс, – сказал шофер нью-йоркского такси, заставляя очнуться размечтавшуюся о своем будущем небывалом успехе на Бродвее Каролину, – здесь нет проезда на Третью авеню, вы быстрее доберетесь до нее пешком…
      Кутаясь в большое желтое обновленное пальто, Каролина, подгоняемая ледяным ветром, быстрым шагом двигалась по Третьей авеню, разыскивая галерею Макконелла. В телефонном справочном бюро ей в качестве ориентира назвали маленькую, напоминавшую аллею улицу, пролегавшую между вьетнамским ресторанчиком и итальянской бакалейной лавкой. Пронзительный ветер слепил ей глаза хлопьями колючего снега, значительно затрудняя поиски. Три раза обойдя один и тот же квартал, она наконец поняла, что находится рядом с интересующим ее объектом.
      С облегчением свернув на боковую улицу, не так сильно продуваемую ветром, и из стороны в сторону бросая взгляды в поисках галереи Макконелла, она так и не нашла ни одного здания, хотя бы отдаленно напоминавшего художественную галерею. Улица была уныло-серой и замызганной. Единственным более или менее привлекательным объектом здесь было белоснежное здание с выкрашенной в ярко-синий цвет дверью, над которой висела залитая неоновым голубым светом табличка с коротким названием «Имиджис». Отсутствие какой-либо дополнительной информации, касающейся данного заведения, немного смутило Каролину, и она озадаченно рассматривала вывеску. Ей показалось, что она находится перед дверью высококлассного борделя. Ну а если и так, все равно ведь в нем находятся люди, которые подскажут ей, где находится галерея Макконелла. Тихонечко постучав в дверь, она вошла и с удивлением уставилась на знакомое лицо Джесси-Энн.
      – Боже мой! – воскликнула Каролина. – Вот уж кого не ожидала тут встретить.
      – А мы разве знакомы? – поинтересовалась Джесси-Энн, безучастно глядя опухшими от слез глазами на промокшее пальто посетительницы.
      – Нет, мы не знакомы, – сказала Каролина, мило улыбаясь. – Вообще-то я ищу галерею Макконелла, но, как всегда, заблудилась и попала в совершенно другое место. Я очень сожалею об этом, – смущенно добавила она. – Я, пожалуй пойду, не буду вам мешать разбираться с вашими недоразумениями.
      Джесси-Энн улыбнулась заблестевшими от слез глазами.
      – Пожалуйста, не уходите, – попросила она, вспомнив, что улыбнулась впервые за целую неделю. – Я не могу больше оставаться один на один со своими страданиями.
      – Плохо идут дела? – участливо спросила Каролина. Кивком головы Джесси-Энн подтвердила:
      – Хуже не бывает.
      – Вот что я вам скажу. Здесь так безлюдно. Если вы подскажете мне, как пройти к галерее Макконелла, я обещаю выпить в вашей компании белого вина, минеральной или диетической водички.
      Джесси-Энн снова засмеялась, вылезая из-за стола и протягивая Каролине руку.
      – Меня зовут Джесси-Энн Паркер, – сказала она.
      – Ваше имя известно всему миру! – воскликнула Каролина. – Я должна обязательно рассказать вам о том, что, когда мы учились в школе, ребята, с которыми я встречалась, всегда приклеивали ваш портрет на стену. Сейчас мне понятно, почему они это делали. Даже с заплаканными глазами вы просто великолепны. Не то чтобы я имела что-то против вашей прекрасной внешности, мне просто никогда не нравились высокие девушки.
      В расположенном между офисами дверном проеме появилась громадная фигура Замурски, на которого удивленно уставилась Каролина. На фоне модного городского офиса он смотрелся, как ковбой, случайно попавший в сад к священнику.
      – Все в порядке, Джесси-Энн? – спросил он, пожимая огромными плечами, одетыми в выцветшую красную клетку пиджак.
      – Все нормально. Эд, я хочу проводить к галерее Макконелла…
      – Каролину, – подсказала гостья свое имя, расплываясь в лучезарной улыбке, – Каролина Кортни.
      Эд Замурски прошел несколько ярдов позади спешащих по ледяной улице в направлении галереи Макконелла двух женщин.
      Слегка поворачивая голову назад, Каролина думала, что за ними следовал телохранитель Джесси-Энн… Только зачем он ей? Может быть, Харрисон Ройл боялся, что его жену украдут?
      Джесси-Энн поняла, что подружится с Каролиной, потому что за последние несколько месяцев ей не пришлось пообщаться с более живым человеком. Проводив Каролину в галерею, она улыбнулась при виде растерянно блуждающего по завешенным темными полотнами с абстрактной живописью стенам обитателя. Обратившись к владельцу этих картин, Каролина сказала твердо, что она абсолютно не понимает такого рода произведения искусства. Затем она потащила Джесси-Энн в пивной зал ресторана «Плаза», чтобы немного выпить.
      – В Нью-Йорке надо вести себя так, как будто ты турист, – жизнерадостным голосом посоветовала она. – Так намного веселее. Скажите мне, пожалуйста, вам часто раньше приходилось посещать пивные залы? Конечно же, редко. Но, моя дорогая, вы только поглядите на всех этих мужчин!
      Ее глаза округлились от удовольствия при виде такого количества праздных мужчин, обсуждающих за кружкой пива важные деловые вопросы, еще более рассмешив этим Джесси-Энн. Через сравнительно небольшой промежуток времени она допивала уже третий коктейль, испытывая острое желание излить свою душу Каролине.
      – Похоже, я так и не начну свою деятельность, – призналась она наконец. – Я ожидала, что мой телефон дни напролет будет разрываться от предложений сотрудничать со мной и что модели выстроятся в очередь около моей двери, желая, чтобы я подписала с ними контракт. Я проработала со всей этой публикой в течение очень долгого времени, Каролина, – четыре года!
      Сидя в пивном зале и потягивая коктейль, Каролина бесстрастным взглядом осматривала окружающих, в то время как Джесси-Энн кидала на нее смущенные взгляды. Ну вот она и проболталась… Конечно же, этой незнакомке было абсолютно наплевать на ее тоскливые излияния.
      – Извините, – пробормотала она, отодвигая свой стул, – мне не следовало беспокоить вас своими проблемами…
      – Сидите! – скомандовала Каролина. – Разве вы не видите, что я размышляю! – Держа пригоршню орешков, она с хмурым видом разгрызала их. А онемевшей от удивления Джесси-Энн ничего не оставалось, как снова усесться на стул. – Мне кажется, – наконец произнесла Каролина, – у вас просто не хватает полета фантазии. Сама по себе это очень неплохая идея, создать собственный дом моделей, но надо смотреть на нее более общо. Я хочу сказать, Джесси-Энн, что совсем необязательно заниматься исключительно показом моделей. Скажите, у кого выше дневная зарплата: у высококлассной модели или у фотографа? Вы по опыту знаете, что больше денег получает тот, у кого богаче опыт работы в данной области. Ведь если вдуматься, то стоящий с фотоаппаратом человек является истинной звездой. И даже после двадцатилетнего стажа работы по специальности ты только повышаешь свой профессиональный уровень. Это похоже на театр, Джесси-Энн. Вы только подумайте о той громадной армии людей, помогающей популярной личности стать настоящей звездой, – гримерах, парикмахерах, модельерах, манекенщицах и фотографах. Конечно, вы знаете работу их всех. Почему бы вам не сделать шаг вперед и не открыть собственную студию? Тогда вы сами сможете обеспечить клиента всем необходимым. Предъявите им целый набор услуг, Джесси-Энн, – торжественно заключила она, и лицо ее озарилось радостной улыбкой.
      Джесси-Энн, пристально глядя на свою собеседницу, размышляла над сказанным. Конечно же, даже речи не могло быть о том, чтобы к ним пошли работать известные фотографы и модельеры. Но разве она сама не хотела с самого начала подобрать для работы совершенно новых манекенщиц? Может быть, сегодняшние начинающие фотографы и провинциальные красотки являются завтрашними звездами…
      – Любой подписавший с вами контракт фотограф будет использовать студию за довольно умеренную плату, – решила Каролина. – Дом моделей купит фотокамеры, которые будут давать в аренду работающим у вас фотографам, потому что начинающие фотографы не могут приобрести себе первоклассное оборудование, но зато у них будет замечательная возможность самим выбрать вашу модель, ваших гримеров и стилистов. Конечно же, – добавила она с впервые закравшимися в ее голос нотками сомнения, – вам нужно будет найти студию, а это стоит немалых денег. Для того чтобы сдвинуть с мертвой точки и сделать экономически выгодным ваше предприятие, необходимо обладать весьма солидным капиталом или на худой конец получить очень крупный заказ.
      – Вы вряд ли мне поверите, – оживилась Джесси-Энн, – но причиной того, что я проплакала целое утро, было именно то, что мне предложили действительно крупный заказ.
      – И это послужило причиной ваших слез?
      – Причиной стало вмешательство семьи Ройлов, – призналась Джесси-Энн. – Я догадываюсь, что это Харрисон попросил рекламное агентство занять меня работой по созданию каталога. Дом моделей был моей собственной затеей, и мне совсем не хотелось, чтобы семья Ройл протягивала мне руку помощи.
      Каролина недоуменно трясла своей кудрявой головой, дивясь на несообразительность Джесси-Энн.
      – Вам надо соглашаться на этот заказ, – посоветовала она. – Вы думаете, что все остальные добиваются своей цели каким-то другим способом, игнорируя старые, надежные связи? Каталог «Ройл» непременно приведет вас к успеху.
      Джесси-Энн вдруг почувствовала неожиданный прилив бодрости.
      – Вот что я скажу! – воскликнула она. – Старое складское помещение в торце моего офиса, предназначенное для продажи. Оно прекрасно подойдет для студии. У меня достаточно денег приобрести это помещение, не спрашивая Харрисона.
      – Знаете, что еще? – спросила Каролина. – В Лондоне полно молодых манекенщиц, которые за счастье почтут сняться в нью-йоркском журнале мод. Нам надо поискать здесь и в. Европе молодых фотографов-энтузиастов, можно даже проверить, кто из них подает большие надежды. Мы разместим рекламу в журнале «Повседневная женская одежда», затем снова позвоним в рекламные агентства и расскажем о своих услугах. Нам понадобится очень талантливый рекламный агент, который сумеет преподнести такое событие, как открытие нового дома моделей, как самое необычайное и интригующее событие, произошедшее за последние годы в мире моды…
      – Ты просто чудо, Каролина! – счастливо воскликнула Джесси-Энн. – Именно тогда, когда я уже собиралась плюнуть на начатое дело, ты нежданно-негаданно появляешься у меня на пороге и даешь ответы на все интересующие меня вопросы.
      – Хорошо, – ответила Каролина. – Я сама искала ответы на свои вопросы. Мне нужна работа.
      Сквозь приглушенные голоса и звон бокалов пивного зала прокатился свободный и жизнерадостный смех Джесси-Энн.
      – Надо же, а я как раз собиралась сказать, мне не обойтись без тебя. Дому моделей «Имиджис» нужна ты, Каролина Кортни.

ГЛАВА 9

      Новенький, ни разу не использованный фотоаппарат фирмы «Роллей» лежал в уголке крохотной комнаты Данаи вместе с бывшими в употреблении «Хассельбладом», «Никоном» и «Полароидом», специальными объективами и штативом. Время от времени она выходила на улицы Манхэттена или выезжала на окраину города, чтобы заснять на пленку огромные небоскребы или качающиеся деревья, проявляя ее потом в приспособленной под лабораторию крошечной ванной комнате. Все стены маленькой комнаты были увешаны фотографиями. На все необходимые для ее работы вещи – пленки, проявители, фотобумагу – она тратила огромные деньги, нехватку которых стала ощущать очень остро. Большую часть полученных от отца денег она потратила на приобретение оборудования, а остальные пошли на оплату жилья. Ей необходимо было найти подходящую работу. Но пока что все ее поиски предложений в бюллетенях по трудоустройству не увенчались успехом. Она неохотно признавалась себе в том, что для превращения Данаи Лоренс из помощницы Брахмана в известного всему миру фотомастера недостаточно просто дать объявление в рекламе с предложением своих рабочих рук.
      Шесть месяцев прошло, пока она, наконец, не поняла, что ей необходимо заняться поисками работы в другом месте, но предложения на должность ассистента попадались весьма редко. В процессе хождений по фотоагентствам она обнаружила, что все книги с записями предложений на вакантную должность ассистента были исписаны всевозможными фамилиями – Аведон, Бейлей, Тери О'Нейл, считавших себя, как и она, очень талантливыми фотографами.
      Питая огромную надежду на возможное трудоустройство, Даная после беседы с представителем фотоагентства недоуменно уставилась на него, когда он довольно откровенно намекнул, что ей снова нужно готовиться к работе ассистента.
      – Но ведь я уже работала ассистентом! Я два года ассистировала Брахману! – крикнула она, разбрасывая в запальчивости сделанные ею цветные слайды на белый кафельный пол.
      Стряхивая сигаретный пепел, агент с возмущением наблюдал за ползающей по скользкому полу и собирающей слайды Данаей.
      – Либо куры, либо яйца, – промолвил он. – Фотографии Альери были очень неплохими, но вы же не стали продолжать работать в этой манере. Надо понимать, что все это время вы специализировались на такого рода незатейливых снимках. Может быть, вам опять следует обратиться за помощью к Брахману. Он может предоставить вам какие-нибудь сюжеты, познакомит вас с какой-нибудь известной личностью… Для вас – это очень важно. Ну а что касается этого… – пренебрежительно показывая рукой с зажатым между пальцами окурком в сторону папки с лежащими в ней фотографиями, – все это ерунда. Конечно, нельзя сказать, что они совсем негодные, – быстро добавил он, встретившись глазами с совершенно убитой горем Данаей, – но у вас же нет ни хорошей репутации, ни громкого имени. Следовательно, – сказал он, двусмысленно пожимая плечами, – вам нельзя рассчитывать на какую-либо протекцию.
      С горечью вспомнила Даная о фотографиях лондонского цикла и о своей возможной славе, которую украл у нее Брахман. Похоже, что и фотографии Томазо Альери тоже не имели никакого решающего значения. «Черт бы их всех побрал, – подумала она, еле сдерживая душившие ее слезы. – Проклятье, я никогда… никогда раньше не плакала, даже когда была маленькой и мать забывала забрать меня из школы…».
      – Послушайте, что я скажу, – сказал представитель рекламного агентства, записывая ее имя в лежащем перед ним блокноте. – Я буду вас иметь в виду, если вдруг появится что-то подходящее.
      – Спасибо, – ответила она, вытирая платком слезы, убежденная в том, что он вряд ли о ней когда-либо вспомнит.
      – Господи Боже мой! – воскликнул он, злобно поглядывая на ее припухшие от слез глаза, когда величавой походкой подошел к двери и широко открыл ее, намереваясь побыстрее отделаться от посетительницы. – Я всего-навсего простой агент, а не Господь Бог! Я не могу предлагать рабочие места совершенно неизвестным личностям. Ведь мне тоже приходится зарабатывать на жизнь, а пятнадцать процентов за устройство на работу никому не известной Данаи Лоуренс не смогут увеличить мой доход.
      Он уже захлопнул дверь, чтобы подойти к непрерывно звонившему телефону, а до нее все еще доносилось его злое ворчание, что много тут ходит всякой молодежи, которая сразу же хочет стать знаменитостью.
      Вернувшись поздно вечером домой и открыв входную дверь, Даная услышала звонивший в ее комнате телефон. Бросив кожаную куртку и папку на стул, она сломя голову помчалась к телефону.
      – Здравствуй, Даная! – приветствовал ее знакомый голос. – Это Рик Валмонт.
      – Валмонт! – воскликнула она, стараясь догадаться о причине его звонка. Она не разговаривала с ним с тех пор, как Брахман уволил ее с работы. – Ну, здравствуй… как ты поживаешь?
      – Послушай, Даная, я ушел от Брахмана и сейчас работаю самостоятельно. У меня есть немного заказов на выполнение кое-какой работенки, и мне в скором времени может понадобиться помощник. Я помню, у тебя неплохо шли дела, когда ты работала у Брахмана, а сейчас, как я слышал, ты ищешь работу.
      Валмонт предлагает работу? Но ведь она ненавидит Валмонта, а он, в свою очередь, презирает или, по крайней мере, презирал ее, когда они соперничали друг с другом, деля пальму первенства в студии у Брахмана. Валмонт знал, что она является добросовестнейшим работником, поэтому не было никаких сомнений в том, что он предложит ей то же, что и Брахман: подай то, принеси это, словом, быть вечной девочкой на побегушках. Как все-таки это несправедливо! Это ей следовало нанимать его на работу, так как она была в тысячи раз талантливее его. Она всегда замечала, как бездарно он использует светоэффекты, как часто приходилось Брахману исправлять его работу. Полученные в результате снимки были какими-то застывшими и лишенными изящества и какой-либо идеи. И тем не менее он открывал свой бизнес, а на нее даже никто не обратил внимания.
      – Ну так как, Даная? – нетерпеливо спросил Валмонт. – Да или нет? Я буду платить тебе столько же, сколько платил Брахман, и если ты согласна, то можно сразу же приступать к работе.
      – Сразу же? – Прижав к груди телефонную трубку, она стояла и размышляла. «Если я приму его предложение, то впервые за шесть месяцев у меня появятся деньги. Но ведь он предлагает мне то же самое жалованье, что и Брахман, хотя этому негодяю было хорошо известно, что Брахман недоплачивал ей только потому, что это был Брахман, который мог себе позволить все что угодно. Валмонт тоже решил сэкономить на мне… Проклятье… Проклятье… В этом поганом мире условия диктуют только мужчины». – Я должна подумать, Валмонт, – ответила она, стараясь сохранить самообладание. – Я завтра перезвоню и сообщу тебе о своем решении.
      – Только позвони, пожалуйста, утром, – приказным тоном скомандовал он. – А то мне придется подыскивать кого-нибудь еще.
      Он закончил свой разговор, даже не попрощавшись, и Даная со злостью швырнула телефонную трубку. Тяжело опустившись на стул, она смотрела на испачканные снегом замшевые сапоги, которые уже начинали терять свой вид. Журнал «Повседневная женская одежда», который она купила в газетном киоске, лежал рядом с папкой на полу. Подняв его, она полистала страницы, внимательно изучая помещенные там фотографии с фамилиями авторов под ними. Переворачивая страницы журнала, она вдруг набрела на рекламное объявление об открытии нового дома моделей с собственной студией, приглашавшей на работу молодых талантливых фотографов…
      С трудом пробираясь по заснеженной Третьей авеню, Даная, наконец, оказалась на ступеньках, ведущих к блестящей, яркой двери, над которой висела освещаемая неоновым светом вывеска «Имиджис». Она молила Бога, чтобы эта дверь открыла ей дорогу в будущее.
      Спустя некоторое время Даная, пристроившись у краешка синего стола, за которым сидела Джесси-Энн, пытливо наблюдала за реакцией перебиравших ее фотографии двух женщин. Она облегченно вздохнула, только когда увидела улыбку Каролины, внимательно и неторопливо рассматривавшей сделанные ею фотографии с видами Нью-Йорка. Раз она смеется, значит, ей нравится ее работа… Первый барьер взят! Сжав кулачки, она сидела, силясь не смотреть в сторону Джесси-Энн, с любопытством изучающей через диаскоп лондонский цикл фотографий Данаи. Боясь оттолкнуть их своим откровенным волнением, она сидела развалившись, с напускным безразличием. Сначала она не догадалась, что хозяйкой дома моделей является Джесси-Энн, но затем поняла это преимущество, потому что ей почудилось сходство их вкусов. «Только бы им понравились фотографии… Только бы она им понравилась… Только бы… Ну, пожалуйста, скажите «да», – молила она, украдкой поглядывая на них и стараясь угадать по выражению их лиц реакцию.
      «Это не девчонка, а просто гений, – возбужденно подумала Каролина. – Эти фотографии могут стать украшением любой престижной выставки». Даная запечатлела отражение холодного, пасмурного неба в зеркальных верхушках манхэттенских небоскребов, делая их похожими на какие-то фантастические межпланетные объекты или накренившиеся башни с рисунков художников-футуристов. Каролина своим метким, артистическим взглядом ухватила необычайный полет фантазии художника при подборе композиции, удачное использование шероховатой поверхности бумаги в контрасте с ровной, драматической игрой света и теней…