С энергией и самообладанием человека, уверенного в своем преимуществе, Драмм начал читать акт обвинения, эффектно выигрывая пункт за пунктом и нанося очередные удары с точностью опытного плотника, вбивающего гвоздь за гвоздем в виселицу Дианы Рэджис. А так как он хотел досыта натешиться процессом, в котором он играл, наконец, первую скрипку, то представил на предварительном заседании доказательный материал с такой мелочной старательностью, словно уже был перед присяжными на процессе. Он прекрасно осознавал, что репортеры в ложе прессы за его спиной лихорадочно записывают показания очередных свидетелей, а фоторепортеры фиксируют в памяти их лица, чтобы сфотографировать их во время перерыва в кулуарах, если уже не сделали этого до заседания.
      Первой свидетельницей Драмм вызвал администратора Палм Виста Апартаментс, которая опознала Диану Рэджис, как молодую особу, проживавшую вместе с убитой Милдред Дэнвил. Администратор была перед этим в морге и в показанном ей теле без труда опознала Милдред Дэнвил, проживавшую вместе с Дианой Рэджис.
      Затем Драмм представил суду метеоролога штата, который подтвердил, что в критический день небо было покрыто тучами с самого утра, однако дождь пошел только в семь часов сорок семь минут вечера. Первые три минуты дождь шел отдельными каплями, после чего наступил ливень необыкновенной силы, продолжавшийся около двух часов. Затем дождь затих, однако, в общем, между семью часами сорока семью минутами и шестью часами тридцатью двумя минутами следующего утра, когда дождь полностью прекратился, осадки составили два и четыре десятых дюйма.
      В свою очередь на возвышение для свидетелей поднялся судебный врач, доктор Джорж Перлон. Он показал, что тело убитой было доставлено ему около часа после полуночи. Как он обнаружил в результате вскрытия, смерть наступила от выстрела в затылок, причем пуля девятого калибра, вход которой находился сзади над зубчатым выступом, пошла вперед и немного вверх. Из общего состояния трупа он сделал вывод, что смерть наступила от четырех до пяти часов перед вскрытием. Он основывает это утверждение на температуре тела, а также других факторах.
      - Свидетель в вашем распоряжении, господин адвокат, - обратился Клод Драмм к Мейсону.
      - Следовательно, господин доктор, вы считаете, что смерть могла наступить не более, как за четыре часа до того, как вы приступили к осмотру тела? - вежливо спросил Мейсон.
      - Да.
      - Иными словами, в девять часов вечера?
      - Да.
      - И вы считаете, что смерть не могла наступить более, чем за пять часов до осмотра?
      Доктор поерзал в кресле для свидетелей.
      - Ну, устанавливая границы времени смерти, нужно, очевидно, принимать во внимание различные переменные факторы, такие как...
      - Может быть, вы ответите на мой вопрос, господин доктор?
      - Я отвечаю.
      - Мне так не кажется. Я прошу вас ответить непосредственно. Могла смерть наступить более чем за пять часов до вскрытия?
      - Конечно, - ответил доктор с раздражением. - Я говорю, когда она наступила по моему мнению. Если вы хотите рассмотреть крайние случаи, то она вполне могла наступить за восемь или даже за девять часов до вскрытия. Но возможность этого ничтожна, граничит с абсурдом.
      - Оставим пока ваше мнение в стороне, господин доктор. Остановимся на врачебном определении, основанном на физиологических процессах, которые вы заметили. Следовательно, если я правильно вас понял, смерть _м_о_г_л_а наступить за восемь или даже за девять часов до того, как вы приступили к осмотру.
      - Это не может быть абсолютно исключено, но чрезвычайно малоправдоподобно.
      - Каковы крайние границы времени в которых, по вашему мнению, могла наступить смерть?
      - Ну, если вы хотите продвинуться до границ абсурда, то даже в половине одиннадцатого и даже в шесть часов вечера.
      - Шесть часов вечера, это было бы за семь часов до вскрытия?
      - Да.
      - Говоря о девяти часах, вы серьезно не принимали этой возможности во внимание?
      - Я хотел сказать, что это была бы самая крайняя граница времени, когда могла наступить смерть.
      - Но существует такая возможность, что смерть наступила за восемь часов до того, как вы приступили к вскрытию?
      - Если вы хотите продвинуться до крайней интерпретации доказательного материала, то существует.
      - Меня интересуют медицинские факты, господин доктор.
      - А следовательно, интерпретация медицинских фактов.
      - Одним словом, в крайнем случае, смерть могла наступить за восемь или даже за девять часов до того момента, когда вы приступили к осмотру тела. Да или нет?
      - Ну, да. Если вы хотите абстрагироваться от правдоподобности.
      - Благодарю, - сказал Мейсон. - Это все.
      Клод Драмм заявил, что имеет еще несколько вопросов к свидетелю.
      - Насколько я понял, - начал он, поощрительно улыбаясь доктору Перлону, - отвечая на вопросы защитника вы говорили о самых крайних возможных границах времени.
      - Граничащих с абсурдом.
      - О границах, в которых смерть могла бы наступить в наиболее необыкновенных с медицинской точки зрения, неправдоподобных обстоятельствах.
      - Да. При обстоятельствах почти фантастических в своем неправдоподобии.
      - А каковы, господин доктор, временные границы, в которых смерть произошла вероятнее всего? Меня интересует не только ваше мнение, но также факты, на которые вы опирались.
      - Правдоподобнее всего, что смерть наступила за четыре-пять часов до вскрытия.
      - На чем вы основываете это суждение, господин доктор?
      - Прежде всего на степени посмертного остывания тела.
      - А что характерного вы заметили в степени посмертного остывания?
      Доктор уселся поудобнее. Он снова был на надежном грунте.
      - Посмертное окоченение, иначе "ригор мортис" [rigor mortis (лат.) трупное окоченение (мед.)], появляется вначале в мускулах челюстей, что наступает обычно через четыре, пять часов после смерти. Оттуда расходится до мускулов шеи, грудной клетки, рук, живота, наконец, ног, до самых стоп. В трупе убитой посмертное окоченение в начале осмотра было замечено только в мускулах челюстей. Однако, перед тем, как приступить к подробному вскрытию, я подождал, пока окоченению подвергнутся другие мускулы. Это было необходимо для того, чтобы определить, с какой скоростью происходит процесс. На этом основании я определил время смерти за четыре-пять часов до начала вскрытия. Иными словами, смерть вероятнее всего наступила между восемью и девятью часами вечера.
      - Благодарю вас, - сказал Драмм тоном джентльмена, обращающегося к другому джентльмену и послал свидетелю, а также судье торжествующую улыбку. Вот как он справился с низкими адвокатскими штучками, которыми тот пытался затемнить дело. - Я думаю, что господин адвокат, - обратился он к Мейсону, - не имеет больше вопросов?
      - Имею один маленький вопрос, - равнодушно ответил Мейсон.
      - Пожалуйста, - буркнул Драмм.
      Мейсон холодно улыбнулся доктору.
      - Но смерть могла наступить за девять часов перед началом осмотра, господин доктор? - спросил он.
      - Как я уже говорил, - ответил свидетель с чопорным достоинством, решающим фактором является степень посмертного окоченения, которое развивается в определенных границах времени.
      - Могла смерть наступить за девять часов до того, как вы приступили к вскрытию? - обрезал Мейсон.
      - Я попытаюсь это объяснить.
      - Меня не интересуют объяснения, я прошу ответить. После того, как вы ответите на мой вопрос, вы можете объяснять сколько угодно. Но вначале прошу ответить. Смерть могла наступить за девять часов до того, как вы приступили к вскрытию?
      На минуту наступила полная напряжения тишина.
      - Да или нет? - настаивал Мейсон. - Смерть могла наступить за девять часов до вскрытия?
      - Да! - почти выкрикнул подавленный доктор.
      Улыбка Мейсона относилась как к судье, так и к Драмму. Его более тихий голос контрастировал с сердитым выкриком свидетеля.
      - Благодарю, господин доктор. У меня все.
      Следующим на возвышении для свидетелей появился лейтенант Трэгг. Он сообщил о своей полицейской карьере, занимаемой должности, а также следственном опыте. Затем рассказал, как в день убийства, двадцать шестого вечером, он прибыл на бульвар Сан Фелипе шестьдесят семь пятьдесят и обнаружил за домом убитую, Милдред Дэнвил. В это время дождь шел уже приблизительно три часа и труп лежал лицом в грязи. Вскоре после этого он обнаружил на тротуаре перед домом дамскую сумочку, которую обвиняемая позже опознала, как свою собственность. Помимо обычных дамских мелочей в сумочке были полторы тысячи долларов, а также водительские права на имя обвиняемой.
      В этом месте Драмм внес предложение о временном освобождении свидетеля от показаний, мотивируя это желанием ознакомить Высокий Суд с планами места преступления. Защита не выразила протеста, вследствие чего обвинитель вызвал топографа, который представил и объяснил целую серию планов владения шестьдесят семь пятьдесят по бульвару Сан Фелипе. После принятия их судом, лейтенант Трэгг вернулся на возвышение и обозначил крестиками на планах те места, где были найдены труп и сумочка. Продолжая свои показания, он рассказал об обыске в квартире, занимаемой обвиняемой совместно с убитой в Палм Виста Апартаментс, во время которого он заглянул в корзину с грязным бельем и нашел пистолет девятого калибра. Тогда он выцарапал на стволе специальный знак и на этом основании может сейчас идентифицировать пистолет, предъявленный ему обвинителем, как тот самый пистолет, который он нашел в корзине обвиняемой.
      Обвинитель внес предложение считать пистолет вещественным доказательством, заверяя Высокий Суд, что эксперт по баллистике представит вскоре материалы, свидетельствующие, что из этого пистолета была убита Милдред Дэнвил. Затем он посчитал необходимым обратить внимание на то, что приближается время обеденного перерыва и что обвинению было бы удобно воспользоваться этим. Судья посмотрел на часы, кивнул головой и распорядился сделать перерыв до двух часов дня.
      Через заполненный зал к Мейсону протолкался Пол Дрейк.
      - Нашли полицейского, Перри, - заявил он.
      - Того, который задержал Милдред Дэнвил?
      - Да. Она действительно превысила время стоянки.
      - Где он? - нетерпеливо спросил Мейсон.
      - Ждет у меня в агентстве. Мои парни семь потов пролили и все ботинки истоптали, пока нашли его. Он работает на замещении, дежурил в этом районе всего один раз, именно в тот день.
      - Попробуем с ним поговорить, - сказал Мейсон. - Как его зовут?
      - Филипп Рэймс.
      - Что за человек, Пол?
      - Не самый плохой. Но сам знаешь как это бывает с полицейскими. Большей частью у них довольно эластичная память, когда речь заходит о их должности. Ни один полицейский не горит желанием давать показания, которые могут быть не по вкусу прокурору.
      - Поговорим - увидим. А вдруг удастся выдавить из него показания в письменном виде?
      - Попробуй. А как у тебя дела, Перри?
      - Приблизительно так, как я и предвидел, - ответил Мейсон. - Они готовят почву. Черт возьми, Пол, у меня есть линия защиты, только не знаю, удастся ли мне провести доказательство. Если нет, то мы спеклись. Я знаю, что кран сборника был открыт. Точно помню. Но до сих пор у меня не было возможности рассмотреть полицейские фотографии, и я боюсь, что... А-а, будем ломать себе голову тогда, когда наступит время. А пока послушаем, что нам скажет постовой Рэймс.
      13
      Филипп Рэймс был стройным, широкоплечим мужчиной в возрасте тридцати с лишним лет. С лица у него не сходило выражение легкого удивления, как будто жизнь непрерывно ставила перед ним задачи, превышающие его способность понимания. Он смотрел, сморщив лоб, когда Дрейк представлял ему Мейсона.
      - Меня интересует та молодая блондинка, у которой не было при себе водительских прав, - поздоровавшись, сказал Мейсон.
      Рэймс кивнул головой.
      - Вы помните как ее звали?
      - Не помню.
      - А вы узнали бы ее?
      - Наверное, да.
      - А вы помните обстоятельства, при которых вы ее задержали? Это важно.
      - Почему важно? - быстро спросил Рэймс.
      Мейсон улыбнулся:
      - Моя клиентка заинтересована некоторыми обстоятельствами дела.
      Рэймс провел ладонью по шее, почесал за ухом и стал рассказывать:
      - Ну, в результате я не выписал ей квитанцию о штрафе. Это не было что-нибудь серьезное, всего лишь превышение продолжительности стоянки. Она появилась именно тогда, когда я доставал квитанции. Обход у меня шел исключительно быстро и нарушение не могло быть большим. Она утверждала, что превышение не больше пяти минут и это было похоже на правду. Но я на всякий случай попросил ее показать водительское удостоверение и мне сразу не понравилось, что она стала крутить, словно у нее их вообще не было. Вы знаете, обычный разговор: мол, выскочила за покупками, сумочку забыла дома, заметила это только в машине и ей не хотелось возвращаться, потому что она собиралась только в магазины, где у нее открыты счета...
      Мейсон обменялся взглядом с Дрейком.
      - И что вы сделали после этих ее слов, мистер Рэймс?
      - Ну, я спросил, где она живет. Оказалось, что недалеко, пять или шесть перекрестков от того места. Поэтому я решил прижать ее к стене. "Хорошо, - говорю, - если вы стояли всего пять минут больше положенного, то я проверю только водительское удостоверение. Оставим машину здесь, я подброшу вас на своей и возьмем вашу сумку".
      - Как она это восприняла?
      - Ей это не понравилось, - ответил Рэймс. - Я уже говорил, что был уверен в том, что поймал ее. Так мне тогда казалось, а я очень редко ошибаюсь.
      - Что было дальше?
      - Она села со мной. Тянула время, но выбор был у нее либо ехать со мной, либо мандат и в суд. Мы поехали к ней домой. Это такая меблированная квартира где-то рядом с бульваром Вашингтона. Она открыла дверь и я увидел, что на столе лежала сумочка. Она предъявила мне водительские права, все в порядке.
      - Вы проверили описание?
      - Конечно.
      - И что?
      - Я чувствовал себя последним дураком, - признался Рэймс. - У нас редко случаются такие проколы. Поэтому я отвез ее назад, как обещал. Немного с ней по дороге пошутил, что пять минут это такое же самое нарушение, как и час, а езда без водительских прав еще большее нарушение, и что сейчас я ее отпущу, но когда поймаю еще раз... ну и в том же духе. Рэймс снова почесал голову и обнажил зубы в улыбке. - Чего я ей не сказал, так это того, что работаю по замещению и что могут пройти месяца два, прежде чем я снова получу этот участок.
      - Вы помните, где она остановила машину?
      - Да. Случайно могу вам даже точно сказать, потому что она поставила ее рядом с гидрантом, не хватало буквально несколько дюймов до места, зарезервированного для пожарников. У вас есть план города, я вам точно покажу.
      Дрейк расстелил подробную карту. Полицейский наклонился, вынул карандаш, послюнявил его, обошел вокруг стола и поставил на плане маленькую точку.
      - Вот здесь. Тут есть гидрант, а она стояла по той стороне. По меньшей мере час и пять минут, а скорее всего полтора.
      - И вы уверены, что узнали бы ее?
      - Наверное, да. Это была классная женщина. Блондинка, глаза светло-зеленые, одета в голубое.
      Мейсон достал фотографию Милдред Дэнвил.
      - Это та женщина?
      - Лицо знакомое. Но трудно сказать с полной уверенностью, глядя на фотографию. Эй! Я уже где-то видел этот снимок. Эй, господа, во что вы меня хотите впутать?
      - Мы хотим только, чтобы вы опознали ее, - ответил Мейсон.
      - Минутку, минутку. Этот снимок был в газетах. Посмотрим. - Он обернулся и схватил газету, лежавшую на столике, в углу кабинета Дрейка. Господи, конечно я видел этот снимок. Есть! Милдред Дэнвил, девушка, убитая своей соседкой. Ну, это действительно может быть важно...
      - Вы уверены, что это та девушка, с которой вы ходили на квартиру за водительскими правами? - спросил Мейсон.
      Рэймс иронически усмехнулся.
      - Спокойно, спокойно, господин адвокат. У вас своя работа, у меня своя. Я не скажу больше ничего, пока не подам рапорт.
      - Секретарша стенографирует ваши показания, мистер Рэймс, и мы были бы благодарны, если бы вы подтвердили их, - сказал Мейсон.
      - Стенографирует? Где?
      - В соседней комнате. У нас здесь микрофон. Вы понимаете, стенографистка работает гораздо лучше, сидя за своим столом.
      - Вы что, господа? Устроили мне ловушку?
      - Ловушку? - искренне удивился Мейсон. - Вас ведь никто не принуждал говорить неправду?
      - Хорошо, хорошо. Я не скажу больше ничего, пока не подам рапорт. И не подпишу никаких показаний без согласия прокурора. Перепишите это, господа, и пришлите копию в прокуратуру.
      - Неужели вы сказали что-то, несоответствующее правде? - спросил Мейсон.
      Рэймс иронично оскалил зубы.
      - Хитрец вы, господин адвокат, уважаю. Но у вас свой интерес, у меня свой. Всего вам наилучшего!
      - Вы могли бы приблизительно сказать, в котором часу это было?
      Рэймс усмехнулся еще раз, открыл дверь и вышел.
      - Да-а, - вздохнул Мейсон.
      - Думаешь, это что-то даст? - поинтересовался Дрейк.
      - Конечно даст, - улыбнулся Мейсон. - Особенно, если мы включим в стенограмму окончание разговора. У нас будет доказательство того, что Рэймс пристрастен и не сделает ничего, что шло бы в разрез с желаниями прокурора. Кстати, Пол. Что с квартирой Дианы? Полиция продолжает сторожить ее?
      - Ты ведь знаешь сержанта Холкомба, - ответил Дрейк. - Он стережет квартиру, как зеницу ока.
      - Держит агента у дверей?
      - Не у дверей, а в квартире. Агент не выходит оттуда все двадцать четыре часа. Три раза в день ему приносят еду. Сержант Холкомб предпочитает не рисковать. Насколько я его знаю, он будет держать там человека до судного дня. Уж во всяком случае, пока не будет вынесен приговор.
      - Неужели Карл Фрэтч убедил его, что не выносил того, за чем охотится доблестный сержант?
      - Никто, собственно, не знает, чем закончилось дело с Карлом. Его продержали в Управлении двенадцать часов, потом освободили. Его, должно быть, здорово промурыжили, но похоже на то, что Карл как-то выкрутился скользкий типчик.
      - Холкомб не имеет права держать человека в квартире, - с раздражением сказал Мейсон. - Он может поставить агента у дверей, но впускать в квартиру...
      - Когда сержанту что-то необходимо, - заметил Дрейк, - он не обращает внимания на такие мелочи. Делает так, как ему удобнее и ждет, чтобы противная сторона внесла протест. Ты можешь получить судебное распоряжение и...
      - ...и выдать себя с головой, - закончил Мейсон. - Как только я обращусь в суд, Холкомб сразу будет знать, что эта вещь еще там и я хочу избавиться от его агента, чтобы достать ее.
      - Ага, - согласился Дрейк.
      - Слушай, Пол, кто-нибудь из твоих людей не мог бы отмочить какой-нибудь номер...
      - Нет, - перебил его Дрейк. - Не в квартире, которую охраняет полиция.
      - Придумали бы что-нибудь под дурака...
      - Нет шансов, Перри. Ни один частный детектив не пойдет на такой риск. Пытаться стянуть что-то из-под носа полиции? Его поймают, отберут лицензию и парню конец.
      Мейсон нахмурился, уставившись в ковер.
      - Черт побери, Пол! Я должен это достать!
      - К сожалению, мы не можем тебе помочь. Этот агент наверняка знает меня, знает тебя, знает Деллу, а никому другому ты не доверишь столь деликатного дела. Впрочем, никто другой не захочет об этом и слышать. Может быть, показаний Рэймса для тебя достаточно?
      - Вероятно они найдут способ, чтобы сделать это показание ничего не стоящим. Наверное, Рэймс просто заявит, что не узнает сумочки и не знает, взяла ли Милдред свою сумочку или Дианы. И уж наверняка не признается, что водительские права были на имя Дианы Рэджис. Скажет, что не помнит, вот и все.
      - Одним словом, дело Дианы представляется беспросветно черным? спросил Дрейк.
      - Как туча с градом. Разве что я раскопаю новые факты. Конечно, это только предварительное разбирательство. Если ее освободят под залог, то у меня будет большая свобода действий. Но дело в том, чтобы противодействовать травле в прессе, которую они раздувают... Что нам нужно сделать, Пол, так это проследить за передвижениями Милдред Дэнвил в день убийства. Здесь Рэймс дал нам зацепку. Она стояла в этом месте по крайней мере час и пять минут. Что она могла там делать? Ты знаешь, что расположено в том месте?
      - Ответить вот так вот сразу? - иронически спросил Дрейк. - Но мы проверим. Я прикажу парням прочесать весь квартал, сделать планы всех домов, переписать всех жильцов и пользователей.
      Мейсон в тон ему поддакнул и кивнул головой.
      - Я должен что-то перекусить и возвращаться в суд. И еще одно, Пол. Кто вывозит мусор из Палм Виста Апартаментс?
      - Не знаю. А что? - спросил Дрейк с широкой улыбкой. - Ты хочешь послать мусорщика, чтобы он вынес то, что тебе нужно?
      - Может быть, - небрежно ответил Мейсон. - А может быть, я сам наймусь мусорщиком...
      - Выбей себе это из головы, - предупредил Дрейк. - Не воображай, что Холкомб держит там идиота, который не узнает тебя, даже если ты приклеишь бороду до пупа. А если тебя схватят на чем-то таком...
      - Не знаю, не знаю. Могло бы и получиться. Во всяком случае, выясни кто вывозит мусор и дай мне знать после закрытия сессии.
      - Сделаем, - сухо сказал Дрейк. - Но я тебе настоятельно рекомендую: не пробуй вытворять подобных чудес с Холкомбом. Это опасный тип. Он знает, что ты хочешь что-то достать из квартиры. Он тоже хочет. Он хорошо подстраховался и не отступит ни перед чем. Если ты знаешь, где находится дневник, то забудь о нем и сиди тихо.
      Мейсон смотрел в пространство.
      - Найди человека, который вывозит мусор, и держи его на примете. Он может понадобиться мне в любую минуту.
      14
      Судья Уинтерс занял свое место пунктуально в два часа и посмотрел сквозь очки в зал.
      - Представители сторон присутствуют, обвиняемая также. Можем начинать, господа. Показания давал лейтенант Трэгг из отдела по расследованию убийств. Лейтенант, просим вас. Продолжаем заседание.
      Лейтенант Трэгг вернулся на место для свидетелей. Первый заместитель окружного прокурора Клод Драмм откашлялся и достал толстый серый конверт.
      - Я покажу вам, - начал он, - серию фотографий, которые, если мне правильно сообщили, сделаны не вами, но в вашем присутствии. Я хотел бы, чтобы вы осмотрели их и сказали, верно ли они представляют место преступления и положение тела убитой так, как вы застали его по прибытии на бульвар Сан Фелипе?
      Лейтенант Трэгг перебрал фотографии, делая вид, что рассматривает каждую по отдельности.
      - Так точно, - отчеканил он.
      Драмм забрал фотографии.
      - Обвинение приступает к предъявлению отдельных фотографий в качестве вещественных доказательств. На первом снимке запечатлено тело убитой, сфотографированное в направлении улицы. Второй снимок...
      - Извините, - перебил Мейсон. - Я хочу посмотреть каждый снимок и, может быть, у меня будут в связи с этим вопросы к свидетелю, прежде чем фотографии будут приняты судом в качестве вещественных доказательств.
      Драмм не смог скрыть удивления:
      - Надеюсь, вы не хотите подвергнуть сомнению аутентичность фотоснимков?
      - Не знаю, - ответил Мейсон. - Я их не видел.
      - Не сомневаюсь, что у обвинения имеются свидетели, которые могут подтвердить истинность снимков, - вмешался судья Уинтерс.
      - Конечно, - ответил Драмм. - В случае необходимости, я готов представить полдюжины свидетелей. Кроме того, я намереваюсь в соответствующее время вызвать свидетелем фотографа, который производил фотосъемку. Я не хотел бы прерывать показания лейтенанта Трэгга, но если это необходимо...
      - У меня нет намерения ставить под вопрос подлинность снимков, заявил Мейсон. - Я хотел только задать несколько вопросов о подробностях, видимых на снимках, чтобы проверить память свидетеля.
      - Если дело в этом, - решил судья Уинтерс, - то свидетель будет в вашем распоряжении после обвинителя.
      - Подходя к делу формально, Ваша Честь, у меня есть, насколько мне известно, право проверить память свидетеля до того, как снимки будут включены в доказательный материал.
      - Если вам это необходимо, то пусть будет так, - согласился судья. Но, по правде говоря, - добавил он с укором в голосе, - я не вижу разницы.
      - Могу я попросить фотографии? - обратился Мейсон к обвинителю.
      - Вы можете попросить первую, которую я предъявляю в качестве вещественного доказательства, - с достоинством ответил Драмм.
      - Хорошо, - сказал Мейсон и взял фотографию. - Господин лейтенант, на снимке изображено тело, лежащее лицом к земле, в том положении, в котором вы его обнаружили, не так ли? Тело не двигали до того, как оно было сфотографировано?
      - Конечно нет.
      - Фотография, как кажется, была сделана в направлении улицы?
      - Совершенно верно.
      - И на снимке виден угол дома?
      - Да.
      Мейсон внимательно всматривался в фотографию. Он достал из кармана увеличительное стекло, осмотрел снимок еще раз и спросил:
      - Этот снимок был сделан вскоре после вашего прибытия на место преступления?
      - Да.
      - Вы могли бы сказать, в какое время после вашего прибытия?
      - Думаю, что самое большое, через четверть часа.
      - И ничего до этого не трогалось?
      - Что вы имеете в виду? Тело не трогали.
      - А другие предметы трогали?
      - Ничего, что могло бы иметь связь с убийством.
      Мейсон подумал секунду, после чего вернул снимок Драмму.
      - Защита не вносит протеста, - заявил адвокат. - Этот снимок может быть включен в доказательный материал.
      - Второй снимок, - продолжил Драмм, - представляет отпечатки ног в грязи. Они ведут к телу и обратно, к деревянным мосткам. Обвинение предоставит доказательства того, что это следы обвиняемой.
      - Против этого снимка также не вношу протеста, - сказал Мейсон. Может быть, господин обвинитель покажет мне остальные снимки сразу же... Благодарю... Нет, все снимки могут быть включены в материалы доказательства без протестов защиты.
      Мейсон вернулся на свое место. Диана Рэджис наблюдала за ним с тревожным беспокойством, но он избегал ее взгляда. Клод Драмм подождал, пока чиновник поставит печати на фотографии и пронумерует их, после чего вновь продолжил допрос свидетеля.
      - Господин лейтенант, вы говорили с обвиняемой о следах, видимых на фотографии, которая только что была включена в дело, как вещественное доказательство номер десять?
      - Так точно.
      - Где происходил этот разговор?
      - В Управлении полиции.
      - На обвиняемую было оказано давление?
      - Нет, господин обвинитель.
      - Кто присутствовал при этом разговоре?
      - Фотограф, который делал снимки, заместитель коронера [коронер особый судебный следователь, на обязанности которого лежит расследование случаев насильственной или внезапной смерти], один из моих подчиненных и обвиняемая.
      - А вы при этом присутствовали?
      - Конечно. Я вел допрос.
      - Обвиняемая дала какие-либо показания, а если дала, то какие?
      - Насколько я могу повторить ее слова по памяти, - ответил Трэгг с холодной усмешкой, - она заявила приблизительно следующее: "По этому адресу у меня должна была состояться встреча с Милдред. Я должна была приехать в десять часов, но приехала несколько раньше. Я увидела свою машину, стоявшую перед домом и подумала, что Милдред уже в доме. Я заплатила таксисту, на машине которого приехала, вошла на крыльцо и позвонила. Мне никто не открыл, в доме было темно. Мне это показалось странным. Я обошла дом вокруг и постучала в двери кухни. И на этот раз мне никто не открыл. За домом были мостки, ведущие к курятникам. Мне показалось, что рядом с ними что-то лежит. Я знала, что в ящике моей машины лежит фонарь. Я вышла на улицу, достала из машины фонарик и вернулась. И тогда я заметила, что нечто лежащее в углублении возле курятников, это человек. Я подошла и присела. Это была Милдред. Она была мертва. Это все, что я знаю. До этого момента я понятия не имела о том, что случилось".
      - Вы допрашивали обвиняемую о пистолете, который фигурирует в деле по обвинению, как вещественное доказательство номер четыре?
      - Лично нет, - ответил Трэгг. - Допрос по этому делу вел мой сотрудник, сержант Холкомб.
      - Ах так, - сказал Драмм. - Обвинение вызовет сержанта Холкомба в соответствующее время. Пока у меня все, господин лейтенант. У защиты есть какие-нибудь вопросы?
      Мейсон кивнул головой, поднялся и спросил:
      - Когда вы прибыли на место преступления, уже шел дождь, господин лейтенант, не так ли?
      - Совершенно верно.
      - А, собственно, нужно было бы сказать, что шел ливень?
      - Да.
      - Тело убитой лежало в небольшом углублении почвы за домом?
      - Да.
      - В углублении собралось значительное количество воды, не так ли?
      - Некоторое количество воды, так.
      - Воды, которая стекала в углубление с более высоких пунктов местности?
      - Мне трудно точно сказать, сколько воды стекло в углубление с высоких пунктов местности, - осторожно ответил Трэгг. - Я думаю, что высохшая земля поглощала вначале большое количество воды. Но, конечно, это было место, в которое вода должна была стекать с более высоких пунктов.
      - Вы в этом уверены?
      - Да.
      - Возвращаясь к снимку номер семь, - продолжал Мейсон, - я хотел бы спросить, можете ли вы подтвердить, что вода собиралась также в большой цистерне, построенной специально для этой цели?
      - Вы несомненно правы, - перебил Трэгг. - Насколько я помню, вода стекала в цистерну с крыши дома.