Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Карантин

ModernLib.Net / Боевики / Зорин Виталий / Карантин - Чтение (стр. 8)
Автор: Зорин Виталий
Жанр: Боевики

 

 


Генерал ехидно прищурил глаза. Нет, это только с первого взгляда он казался рохлей-интендантом.

Прекрасно разбирался Дорохов в аппаратных интригах.

Несколько мгновений Снеговой молчал, задумчиво поглаживая ладонью полировку столешницы, будто стирая с нее невидимые пылинки.

– Допустим, Николай Ильич, я тебе поверил, – наконец проговорил он и прямо посмотрел в глаза министру обороны. – Тогда объясни заодно, куда подевались две тысячи человек гражданского населения из поселка Пионер-5? Испарились при ядерном взрыве согласно вводной на учения?

– Да откуда у тебя такие данные?! – в сердцах вспылил генерал. – Твое министерство для меня сплошная головная боль – больше у меня дел нет, как тебя во все подробности посвящать. Полгода уже прошло, как поселок пуст! – Дорохов загасил окурок, закурил следующую сигарету, посмотрел на часы. – Ладно.

Полчаса до начала совещания у меня есть, ознакомлю тебя с документами. – Он поднял трубку телефона, набрал на коммутаторе номер. – Дмитрий Афанасьевич? Будь добр, захвати документы по отселению людей из Пионера-5 и зайди ко мне. Что? У тебя сейчас Федорчук? Очень хорошо! Пусть и он зайдет!

Дорохов положил трубку и сквозь очки посмотрел на назойливых посетителей. Нехороший у него был взгляд, неприязненный. В нем без труда угадывалось, что Никиту он без лишних разговоров и комментариев с удовольствием бы выставил вон из кабинета, но с присутствием Снегового приходилось считаться.

– Повезло тебе, Александр Васильевич, – попыхивая сигаретой, сказал министр обороны. – Полковник ФСБ Федорчук как раз к нам в министерство наведался. Именно он обеспечивал режим особой секретности проведения учений.

– В чем же это мне с полковником повезло? – равнодушно поинтересовался Снеговой.

– Информации больше получишь, – поморщился Дорохов.

Пару минут сидели молча. За это время Дорохов докурил третью сигарету и взялся за четвертую.

«Не слишком ли много генерал курит?» – подумал Полынов. Плевать ему было на здоровье министра обороны. По его мнению, Дорохов то ли нервничал, то ли злился. К чему бы это? Уж явно не к дождю… Хотя хорошо бы, а то от жары на улице не продохнешь.

Дверь открылась, и в кабинет вошли два полковника. Один был похож на Дорохова – рыхлый, страдающий излишним весом, лысоватый; второй – подтянутый, смуглый, с мрачным лицом и черными угрюмыми глазами. Рыхлый полковник держал в руках непомерно распухшую от бумаг папку, и по ней нетрудно было догадаться, кто из вошедших – кто.

– Разрешите, товарищ генерал?

– Проходите, садитесь, – предложил министр обороны. – Полковник ФСБ Федорчук Максим Андреевич. – Вопреки субординации, генерал начал знакомство почему-то с представителя службы безопасности. – Заместитель начальника по тылу при Генштабе Аброскин Дмитрий Афанасьевич. Александра Васильевича, я думаю, вы знаете, и…

– Начальник спецбригады МЧС Полынов Никита Артемович, – подсказал Снеговой.

Обменявшись рукопожатиями, все сели. Аброскин положил на стол папку и, беззвучно барабаня по ней пухлыми пальцами, уставился на министра обороны, ожидая указаний. Федорчук сидел спокойно, расслабленно, блуждая безразличным взглядом по кабинету.

– Дмитрий Афанасьевич, – начал Дорохов, отмахнув от лица табачный дым, – в МЧС интересуются отселением гражданского населения из поселка Пионер-5. Не верят нам, что там никого нет. Внеси, пожалуйста, ясность.

– Ну да, конечно, кто же нашу работу заметит… – пробурчал полковник Аброскин. – Сейчас не то что раньше – раз-два, и за неделю весь поселок в другой конец страны в момент бы передислоцировали. Теперь каждый индивидуального подхода требует – и жилье ему предоставь, и работу. А у нас у самих у половины офицеров жилья нет. Не говоря уже об увольняемых из армии по сокращению… Вот, смотрите, – он пододвинул папку к Снеговому, – здесь на каждую семью документы есть. Когда, кого, куда… Три года канитель длилась, весной только последних отселили.

Никита на взгляд оценил папку. Распухшая до бесформенности, с торчащими из углов замусоленными листами, она тем не менее, несмотря на свои внушительные размеры, никак не могла вместить все материалы по отселению десяти тысяч человек. Особенно если с жителями Пионера-5, как утверждал полковник Генштаба, работали индивидуально.

Снеговой взял папку, взвесил ее на руке, снова положил на стол и отодвинул назад к Аброскину.

– Тяжелая работа, – то ли согласился он с полковником в оценке выполненного им задания, то ли просто констатировал вес папки. – Но меня все эти документы не интересуют, я не из контролирующей организации. Меня интересует, почему на фотографиях космической съемки в поселке Пионер-5, вопреки вашему заявлению, запечатлены люди? И что за слухи о каннибализме витают вокруг поселка?

Аброскин бросил растерянный взгляд на министра обороны. Возможно, он числился хорошим работником Генштаба, возможно, даже прекрасным исполнителем, но вести аппаратные интриги явно не умел.

Слишком разные это вещи.

– Александр Васильевич, ты прямо как ребенок! – раздраженно поморщился генерал, перехватывая инициативу в свои руки. – А то не знаешь, сколько сейчас бездомных по стране бродит. И что они едят. Газеты почитай! В одной Москве чего только бомжи не вытворяют – всех кошек съели. Если ты такой сердобольный, лучше им здесь милостыню раздай, чем в безводной пустыне деньги на ветер будешь выбрасывать.

– Что это ты, Николай Ильич, так о моих деньгах печешься? – насмешливо спросил Снеговой.

– Да потому… – от возмущения Дорохов поперхнулся сигаретным дымом, закашлялся и закончил сиплым голосом, но на высоких нотах:

– Потому, что мне первому по шапке дадут, если я разрешу тебе в Каменной степи бюджетными деньгами сорить!

– Ах, вот даже как… – потемнел лицом Снеговой. – Мне, оказывается, категорически запрещается посещение поселка Пионер-5?

– Да! – не выдержав, гаркнул Дорохов.

– Ну зачем так? – неожиданно подал голос полковник Федорчук, до этого сидевший за столом с таким видом, будто тема разговора его не касалась. – Никто вам, господин министр, ничего не запрещает.

Вам просто настоятельно не рекомендуют.

Говорил полковник Федорчук тихо, спокойно, даже буднично, лишь последние слова чуть растянул.

Лицо его было бесстрастным, взгляд черных глаз неподвижен и пуст. Словно не видел он никого перед собой. Не желал видеть.

Полынов внутренне поежился. Не приведи господи, если их дороги когда-нибудь пересекутся, да к тому же окажутся они с полковником, как говорится, по разные стороны баррикад. Впрочем, для таких, как полковник Федорчук, ни своих, ни чужих не существует. Ради выполнения задания он поперек баррикад танком пройдет, давя и тех, и других.

Лицо Снегового окаменело – на нем, казалось, еще больше обозначились скулы.

– Настоятельно рекомендовать мне может только премьер-министр, – ровным, бесцветным голосом проговорил он, глядя сквозь полковника службы безопасности. Затем медленно повернул голову и посмотрел на министра обороны. – Как, по-твоему, Николай Ильич, стоит ли мне завтра на Совете министров поднимать этот вопрос?

Дорохов смешался, сердито перебегая взглядом по лицам полковников. Подобного оборота событий он определенно не ожидал. Ох и не хотелось ему докладывать премьеру о событиях в Каменной степи. При таком раскладе шила в мешке не утаишь – обязательно выплывет на свет божий пресловутая точка «Минус», и тогда, судя даже по осколочной информации, ставшей известной Полынову, международного скандала не избежать.

– Да пусть едут, – снова подал голос полковник Федорчук. – Режим секретности с началом учений снят, так что не вижу оснований препятствовать. – Он встал. – Разрешите идти, товарищ генерал?

Министра обороны его слова словно пригвоздили к креслу. С минуту он сидел неподвижно, набычившись, сверля глазами полковника ФСБ. Даже позабыл попыхивать торчащей изо рта сигаретой. Наконец он совладал с собой и затянулся так, что сигарета затрещала.

– Нет, Максим Андреевич, – глухо сказал генерал, – я попрошу вас еще минут на пять задержаться. – Он повернул голову к Снеговому:

– Ты удовлетворен, Александр Васильевич?

– Естественно.

Снеговой встал, и Никита последовал его примеру.

Впрямую им на дверь не указывали, но и так было понятно, что аудиенция окончена. Нет, все-таки слаб нынешний министр обороны, если в его ведомстве распоряжения отдает полковник ФСБ.

– Завтра утром моя спецбригада вылетит в Каменную степь, – сказал Снеговой. – Надеюсь, Николай Ильич, твой гарнизон обеспечит посадку самолета?

– Д-да… – рассеянно пробормотал Дорохов. Он поднял глаза на полковника Аброскина. – Дмитрий Афанасьевич, распорядишься потом, чтобы приняли самолет у зоны оцепления…

Мысли генерала сейчас были далеки от проблем Министерства по чрезвычайным ситуациям. Никак не входило в его планы разрешать спасателям посещать Пионер-5. Потому и смотрел он неотрывно на полковника ФСБ, нарушившего его стратегическую линию. Ждал, когда посторонние уйдут, чтобы выяснить причины вдруг изменившейся позиции службы безопасности.

– Всего доброго, – кивком головы попрощался Снеговой и направился к двери.

Полынов тоже кивнул и поспешил следом. Он был единственным, кто не проронил в кабинете ни слова, и остался этим весьма доволен. Гораздо интересней со стороны наблюдать «битву» министров, чем самому принимать в ней участие. Такому спектаклю и МХАТ позавидует…

* * *

– Петрович, на Чистые пруды, – сказал Снеговой шоферу, садясь в машину. – На Мясницкой возле биржи остановишь. – Он обернулся к Никите:

– Пройдешь через дворы на Кривоколенный переулок, там, в доме номер четырнадцать, офис нашей службы биологического контроля. Третий этаж, начальник службы Беспалов Арсений Николаевич. Он познакомит тебя с бригадой.

– Спасибо, – кивнул Полынов.

– Не стоит благодарности, – досадливо поморщился Снеговой. – От твоей командировки за три версты несет дохлятиной.

– Разберемся на месте, – пожал плечами Никита.

Снеговой внимательно посмотрел на него.

– Ну-ну. Разберись. Только дров не наломай. Я тебе первоклассных ребят даю. Береги их.

– Вы полагаете…

– Ничего я, Никита Артемович, не полагаю, – снова поморщился Снеговой. – Не нравится мне, как Дорохов юлил. Не люблю, когда вместо четкого взаимодействия начинаются межведомственные распри.

– А что, в правительственных кругах бывает иначе? – саркастически заметил Полынов.

– В том-то и дело, что не бывает… – тяжело вздохнул министр. – А нужно, чтобы было иначе.

Сарказм Никиты ничуть не задел его самолюбие.

Наоборот, Снеговой принял его как должное.

Свернув с Садового кольца на Мясницкую улицу и миновав Сретенский бульвар, «Волга» остановилась у старого дома, одетого в строительные леса.

– Все, приехали, – сказал Снеговой и крепко пожал на прощание руку Полынову. – Счастливо тебе, Николай Артемович.

– И вам всего хорошего.

* * *

Стоя на тротуаре, Никита проводил взглядом удаляющуюся «Волгу». Удивительный все-таки человек Снеговой. То ли анахронизм, то ли прообраз идеального руководителя, которому ничего, кроме работы, не надо. Единственный, кто без каких-либо усилий со своей стороны при смене всех правительств и чехарде ответственных лиц государства непоколебимо сидел в министерском кресле. Впрочем, вопрос о его смещении никогда и не стоял именно потому, что в кресле он как раз не рассиживался, а занимался делом. И дела вел весьма оперативно и добротно. Президента бы России такого…

Полынов вздохнул, повертел в руках полиэтиленовый пакет с галстуком и усмехнулся, вспомнив, какими глазами смотрели на пакет караульные в Министерстве обороны. Чуть взглядами не прожигали, будто там бомба для министра.

Перейдя на другую сторону улицы, Никита миновал небольшой дворик, заставленный иномарками, и вышел прямо к четырнадцатому дому в Кривоколенном переулке. Если на Мясницкой улице фасады домов, что называется, блистали после реставрации, то до Кривоколенного переулка волна восстановительных работ не докатилась. Хоть и центр столицы, а все-таки – задворки. Дом был старый, дореволюционной постройки, четырехэтажный, но все еще добротный, и, может быть, его как раз и не стоило реставрировать – чувствовался в нем этакий шарм конца девятнадцатого века. С виду вроде бы и непритязательное здание из серого, чуть мрачноватого камня, без каких-либо архитектурных излишеств, но именно своей строгостью форм, соразмерностью высоких этажей и больших окон оно производило впечатление. Реставрировать такой дом – все равно что Венере Милосской руки приделать. Особое внимание привлекал дворик сбоку дома – точнее, не сам дворик, а решетчатая высокая ограда вокруг него, на которой разве что графского вензеля не хватало. Не дом, а картинка времен царской России. Еще бы дворника с бляхой на фартуке во двор – и можно историческое кино снимать.

Полынов прошел по мягкому от жары асфальту во дворик, поднялся на крыльцо и открыл массивную дверь. В лицо пахнуло сырой прохладой и атмосферой коммуналок тридцатых годов. Разве что щами и кошками не воняло – учреждение все-таки… Некогда обширный холл был перегорожен фанерными щитами, выкрашенными блекло-голубой краской, и теперь представлял собой узкий полутемный коридор, в конце которого с трудом угадывались обшарпанные, полустертые ступени лестничного пролета. Высоченный потолок вообще терялся во мраке, и от этого коридор был похож на вход в лабиринт трехмерной компьютерной игры. В сторону лестницы дул сильный сквозняк, и его конвекционный поток превращал коридор в подобие аэродинамической трубы – стоило на первом этаже случиться пожару, как весь дом в мгновение ока охватило бы пламя.

Никита направился к лестнице и здесь, в простенке, увидел шахту допотопного лифта, забранную крупноячеистой сеткой. Утлая кабина с деревянными дверями-гармошкой подрагивала на сквозняке, словно ее знобило. В компьютерной игре подобная кабина могла оказаться ловушкой, отправляющей игрока не на следующий уровень, а в преисподнюю, в реальной же жизни столь древние подъемники имели обыкновение либо застревать между этажами, либо, обрывая трос, грохаться в подвал вместе с пассажирами.

Не желая испытывать судьбу, Никита пошел по лестнице. Но и такой подъем оказался не подарком.

Во-первых, лестница с узкими ступенями была непривычно крутой, с наклоном никак не меньше шестидесяти градусов, и приходилось задирать колени чуть ли не до уровня пояса, а во-вторых, пространственное расположение пролетов в здании в такой степени дезориентировало восприятие окружающего, что сама лестница казалась химерической задачей по топологии из виртуальной реальности. Между первым и вторым этажами было почему-то три пролета, а между вторым и третьим – четыре, и когда Полынов наконец-таки взобрался на площадку третьего этажа, холл оказался не перед ним, как Никите представлялось, а в противоположной стороне. Так «потеряться» в пространстве человеку, наученному в спецшколе с боем проходить сложнейшие лабиринты с изменяемой конфигурацией, было абсолютно непростительно.

Никита недоуменно оглянулся назад, но по видимым глазу двум нижним пролетам лестницы, асимметрично зажатым между стенами, все равно ничего не понял.

– Я уже пять лет здесь работаю, а наша лестница по-прежнему для меня загадка, – услышал он.

В холле на подоконнике сидел бородатый парень лет тридцати, курил сигарету и насмешливо смотрел на Полынова. Был он в тенниске, потертых джинсах, кроссовках и производил впечатление этакого великовозрастного сорвиголовы, для которого что дать прикурить, что в морду врезать – все едино. Именно такие и идут в спасатели, и лучших специалистов, чем они, нет.

– И что, действительно, за пять лет не разобрался, что к чему? – не поверил Никита.

– Не-а! – жизнерадостно сообщил парень. – Я лифтом пользуюсь. Поджилки трясутся, зато голова не болит, так как мозги сушить не надо.

Парень откровенно валял дурака, и это Никите понравилось. С такими контактными ребятами мгновенно находишь общий язык и уже через пять минут чувствуешь себя так, будто всю жизнь их знал. Редкий тип людей – бесшабашных, немного хулиганистых, необязательных в мелочах, – но именно они в серьезном деле тебя никогда не подведут.

– Не подскажешь, как мне найти Беспалова Арсения Николаевича? – спросил Никита, подходя ближе.

Бородач посерьезнел, и первое впечатление о нем, как об отчаянном рубахе-парне, мгновенно улетучилось. Сразу стало понятно, что в обыденной жизни он вот такой вот – открытый да простецкий, но на работе абсолютно иной.

– Полынов? – неожиданно спросил он. – Никита?

– Да… – несколько ошарашенно ответил Никита.

– А я тот самый Беспалов. – Парень соскочил с подоконника и крепко пожал Полынову руку. – Сеня. Арсений Николаевич я только для Снегового.

Он фамильярности не терпит.

Беспалов швырнул сигарету в урну и, подхватив Полынова под руку, увлек его в темный коридор.

– Идем, познакомлю с твоей бригадой.

Коридор был пошире, чем на первом этаже, но, пожалуй, сумрака тут было побольше, поскольку освещался коридор лишь рассеянным светом из комнат через небольшие пыльные окошки над высоченными закрытыми дверями. Наваждение компьютерной игры продолжалось – гулкие шаги по мозаичному полу отражались от невидимого во мраке потолка странным шорохом, будто там копошились потревоженные не ко времени летучие мыши. Для полной убедительности не хватало только плотоядно посверкивающих из темноты красных глаз нетопырей.

Беспалов распахнул одну из дверей и приглашающе махнул рукой.

– Прошу.

Полынов шагнул через порог, и мрачное очарование компьютерной игры кончилось. Словно он сделал шаг не в пространстве, а во времени, в мгновение ока перенесясь более чем на десятилетие назад в Институт молекулярной биологии в Пущине. Пройдя тамбур с душевыми кабинками и металлическими шкафами для одежды, Полынов вошел в лабораторию.

Вытяжные шкафы, кварцевые лампы на стенах, длинный лабораторный стол, термостаты, микроскопы, двадцатилитровые бутыли с хлорамином и пергидролем, делительные воронки на штативах, микробюретки, бюксы с пептоноловым бульоном, чашки Петри с культурами микроорганизмов, реактивы… Сердце екнуло от внезапно нахлынувшей ностальгии. Какой же он дурак был, когда все это променял на спецшколу.

Трое сотрудников в белых халатах – молодая женщина и двое мужчин – сидели вокруг письменного стола у окна, пили чай и ели бутерброды. Здесь, как и в институте в Пущине, чихать хотели на технику безопасности и обедали прямо на рабочем месте. Помнится, как тот же Лаврик, не найдя под рукой ложки, рассеянно выхватил из штатива пробирку со штаммом бубонной чумы и размешал ею сахар в стакане с чаем. Для Лаврика тогда его рассеянность вышла боком: нет, он не заразился, но получил строгий выговор и лишился квартальной премии, так как штамм от высокой температуры погиб.

– Ребята, а вот и ваш новый руководитель! – весело провозгласил Беспалов, входя следом. – Знакомьтесь, Никита Полынов. Прошу любить и жаловать.

Три пары глаз уставились на нового шефа.

– Временный, – поправил Беспалова Никита. – Временный руководитель, на период экспедиции в Каменную степь.

Кажется, его поправка сотрудникам лаборатории понравилась. Никто не любит, когда в крепко сбитый коллектив с бухты-барахты назначают нового начальника со стороны. Притираться к нему надо, общий язык находить… А с временным гораздо проще – не сложатся отношения, и ладно. Как пришел, так и уйдет.

– Наш микробиолог Леночка Фокина, – улыбаясь, Беспалов начал знакомить Никиту с сотрудниками. – Прекрасный специалист, один недостаток – половине наших ребят поразбивала сердца без всякой надежды на взаимность.

Полынова встретил серьезный взгляд больших серых глаз, и он мысленно согласился с Беспаловым.

Девушка действительно была на редкость красива.

Точеная фигурка, личико сказочной царевны, обрамленное простенькой прической каштановых волос, и глаза, в которых хотелось утонуть.

– А почему только половине ребят? – поддержал Никита фривольный тон.

– Потому, что вторая половина – женатики! – рассмеялся Беспалов.

Леночка никак не отреагировала на мужские скабрезности. Протянула руку, Никита пожал маленькую ладошку и неожиданно ощутил, что выпускать ее из своей руки не хочется. Давненько он не испытывал такого чувства.

– Володя Мигунов, – продолжал Беспалов, словно не заметив заминки. – Лаборант, вечный студент биофака, но свой парень.

«Свой парень» был рус, кудряв и в противовес микробиологу Леночке удивительно некрасив. Узкое лицо, большой шлепогубый рот, маленький, сдвинутый назад подбородок, невыразительные глаза за толстыми линзами очков. В довершение ко всему когда он встал из-за стола и протянул руку, то оказался двухметрового роста и худым, как узник Освенцима. Зато ладонь у него была широкая, сухая – грабли, а не ладонь, – а рукопожатие крепким.

– И, наконец, Олег Братчиков, – произнес Беспалов, представляя последнего члена бригады, крепенького лысоватого мужчину лет под сорок с круглым открытым лицом, с которого, казалось, никогда не сходит улыбка. – Тоже лаборант, а кроме того, спелеолог, скалолаз, водитель любых видов транспорта и прочее. Душа компании. Незаменим как в работе, так и в застолье.

– Очень приятно, – сказал Полынов. – Никита Полынов, бывший биолог, бывший десантник.

Он специально не стал уточнять, что значит «биолог» и тем более «десантник».

– Лучшая моя бригада, – продолжал рассыпать дифирамбы Беспалов. – Три года вместе, на счету десятка два «горячих» точек от Сахалина и Камчатки до Туркменистана и Чечни. В работе – звери, но и пьют, как кони… Пардон, Леночка, это не о тебе.

– Присаживайтесь, – гостеприимно пододвинул Олег к столу два лабораторных табурета.

– Нет, ребята, это уже без меня, – отказался Беспалов. – Мне еще время вылета вашего рейса согласовать нужно. А вы знакомьтесь поближе.

И с этими словами он исчез из лаборатории. Словно испарился.

Полынов взгромоздился на высокий табурет, и тотчас перед ним на столе появились два бутерброда с ветчиной и сыром.

– Чай, кофе? – спросила Леночка приятным, как и вся сама, голосом.

Никита замялся. На Леночку он старался не смотреть, хотя так и подмывало убедиться, что лабораторный халат надет у нее на голое тело. По крайней мере, в институте микробиологии все девицы в летнее время поступали именно так.

– Кофе, если можно.

– Можно и что покрепче, – неожиданно предложил Олег.

– А что – есть? – вскинул брови Никита.

– А как же! – расцвел в улыбке Олег. – У нас все было! И водка, и коньяк…

Он сделал движение в сторону стоявшего в углу холодильника.

– Нет-нет, – быстро поправился Никита и успел ухватить лаборанта за рукав халата. – Я пошутил. У вас тут хорошо, прохладно, однако мне еще на жару выходить. Лучше в другой раз.

– Жаль… – искренне огорчился Олег.

Леночка приготовила в лабораторном стакане растворимый кофе, поставила его перед Никитой.

– Спасибо.

– Не за что. Кстати, вы какой размер одежды носите?

– Пятьдесят второй, рост четвертый… Извините, в современной нумерации путаюсь. А что?

Вопрос, как говорится, был интересный, и Никита недоуменно посмотрел на Леночку. Сидела она напротив окна, но все равно определить, что одета она по летней «лабораторной» моде, не представляло труда.

– Не повезло вам. Самый ходовой размер, и на складе такого нет. Разобрали. Придется вам щеголять в общевойсковом комбинезоне.

– Должен же начальник как-то выделяться, – нашелся Никита. – Между прочим, предлагаю перейти на «ты». Кажется, у вас так принято?

– С новыми людьми у нас принято переходить на «ты», когда они себя по разборке завалов зарекомендуют, – мрачно пробурчал Олег. Видно, ему здорово хотелось выпить, к тому же и повод был. Да сам «повод», по его мнению, кочевряжился.

– Боюсь, что до конца совместной работы такого случая не представится, – усмехнулся Полынов.

– Во! А чем же мы там заниматься будем? – неподдельно удивился Олег. – По степи в передвижной лаборатории кататься?

– В основном, – кивнул Полынов. – Кстати, скафандры в снаряжении имеются?

По тому, как изумленно переглянулись его сотрудники, Никита понял, что о ситуации в Каменной степи они имеют весьма смутное представление. Впрочем, и он сам о ситуации знал ненамного больше.

– Ох, ни фига себе… – выдохнул Олег.

– Скафандры будут, – заверила Леночка.

– Ну и ладненько, – спокойно констатировал Никита, не став придавать инциденту особого значения.

Он отхлебнул кофе из стаканчика и внимательно посмотрел на Мигунова.

«Свой парень» сидел тихо как мышка. Стеснительно жевал бутерброд и явно чувствовал себя неадекватно ситуации. Парень определенно страдал комплексом неполноценности, что при таких наружности и комплекции было неудивительно.

– Вы извините, я пока еще не совсем понимаю ваш сленг, – начал Полынов, чтобы переменить тему разговора и не выглядеть в глазах подчиненных совсем уж «дубовым» начальником, не видящим ничего, кроме просчетов в работе. – Володя, а что означает «вечный студент»?

Мигунов поперхнулся бутербродом и закашлялся.

– – Что, студент, попался на горячем?! – неожиданно гаркнул Олег и покровительственно постучал Володю по спине. – Ученье – свет, а неученье – круче!

– Олег! – укоризненно одернула Братчикова Леночка. – Прекрати! Володя у нас человек безотказный, – стала она объяснять Никите. – Все «дырки» им затыкают. А с такой суматошной работой, как у нас, разве успеешь диплом защитить? Вот и откладывается защита из года в год.

Чувствуя, что попал в весьма щекотливую ситуацию, Никита вновь переменил тему.

– Кто-нибудь владеет навыками патологоанатома?

Вопрос окончательно огорошил его бригаду.

– А вы думаете, мои знания в этой области могут пригодиться? – осторожно спросила Леночка.

– Хотелось, чтобы нет… – вздохнул Никита. – Но надо быть готовыми ко всему.

– Веселый разговор, однако, у нас получается, – язвительно заметил Олег.

– Мне кажется, что когда вы на эпидемию в Туркменистан вылетали, то вряд ли плясали от радости, – сухо отбрил Полынов.

– Тогда было известно, куда и зачем летим!

– Неизвестность может оказаться хуже.

Разговор принял неожиданное для Никиты направление. Хотелось с самого начала, что называется, влиться в коллектив, а получился менторский начальственный монолог. К тому же сплошь банальный. Вот и не верь, что благими намерениями вымощена дорога в ад…

К счастью, тягостную беседу прервал вернувшийся Беспалов.

– Ну как, нашли общий язык? – вихрем ворвался он в лабораторию. – Значит, так: вылет завтра из Домодедова в четыре двадцать утра. Восемнадцатый терминал, посадка по удостоверениям. Олег, чтобы в девять вечера машина экспресс-лаборатории была на спецконтроле.

«А почему из Домодедова, а не из Раменского?» – чуть было не спросил Полынов, но вовремя прикусил язык. Какое ему дело, что самолет взлетел не с базового аэродрома МЧС, а с гражданского? Главное, чтобы вылетел.

Никита допил кофе и встал. Очень вовремя появился Беспалов. Неизвестно, чем бы закончился столь «приятственный» во всех отношениях разговор.

Может, своими менторскими поучениями окончательно настроил бы бригаду против себя. Если, конечно, этого уже не случилось.

– Спасибо за кофе, – поблагодарил он. – До встречи в аэропорту.

Уже у дверей он услышал, как Беспалов обескураженно поинтересовался:

– Ребята, что здесь случилось? Никак характерами не сошлись?

– Сеня, ты кого нам в начальники сосватал? – возмутился Олег.

– А что?

– Да непьющий он…

Никита невесело хмыкнул и закрыл за собой дверь.

Глава 6

Как ни странно, но последняя фраза Олега подняла у Полынова настроение. Лучше все-таки при первом знакомстве прослыть трезвенником, чем занудным «сухарем». От мнения, что ты «сухарь», – попробуй, отмойся, а изменить мнимый статус трезвенника – плевое дело.

Припомнив треп Беспалова о неразрешимой загадке лестницы в здании, Никита на обратном пути воспользовался лифтом. Ощущение, надо сказать, он испытал не из приятных – кабина дребезжала, раскачивалась, словно опускалась не в вертикальной шахте, а скользила по головоломному желобу бобслейной трассы. К счастью, все закончилось благополучно, и Никита в полном здравии был доставлен на первый этаж.

Хотя больше пользоваться лифтом не хотелось.

Но когда Полынов шагнул из прохлады здания в полуденную жару на улицу, то ощутил страстное желание до вечера кататься в утлой кабинке лифта вверх-вниз, предпочитая оставаться в прохладе, чем шляться по раскаленным улицам. Может, стоило побыстрому купить в ближайшем киоске бутылку водки и вернуться в лабораторию? Так сказать, с покаянием?

«Нет уж, – одернул себя Никита и ступил на расплывающийся под подошвами асфальт. – Нечего малодушничать и заискивать перед подчиненными, так и без того свой подмоченный имидж можно окончательно испортить. Надо быть „спокойну и выдержану“. Как говорится, умерла, так умерла, и не хрен воскрешать».

В первом же киоске Никита купил зеркальные солнцезащитные очки, нацепил их на нос, и жара вроде бы сразу спала. Элементарный обман зрения, но психологический эффект от него весьма действенный.

Настроение опять пошло вверх. Вспомнилась очаровательная микробиолог Леночка, и тотчас в голове завертелась похабная песенка: «Один халатик был на ей, а под халатиком у ей все голо-то, все голо-то, все голо…» Однако Никита мужественно наступил песне на горло. Как гадюке подколодной. Почему-то именно в таком ракурсе видеть Леночку не хотелось, хотя с некоторых пор Никита и взял для себя за правило думать о женщине только как о женщине. Иначе, если начнешь представлять ее как нечто возвышенное и неземное, – возможны варианты с непредвиденными последствиями. Как с лаборанткой Лилечкой, из-за которой все в его жизни некогда полетело вверх тормашками. Слишком серьезно он тогда отнесся к их связи, а когда она внезапно оборвалась – света белого невзвидел. Забросил науку, завербовался в спецшколу… Никита постарался побыстрее уйти от этих мыслей, но напоследок все же почему-то подумалось, что с Леночкой у него в Каменной степи все получится. И будет это красиво.


  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21