Последняя крепость Земли (№1) - Последняя крепость Земли

– Да. Полковник подошел, поднял пистолет и – бац! Я же говорил, он очень хорошо стреляет. Хотя камера, конечно, меньше, чем голова железнодорожника. Но если вас интересует мое личное мнение… – Пфайфер вопросительно посмотрел на капитана, подождал, пока тот кивнет утвердительно, мол, да, мол, конечно, интересует. – Стрелять нужно было не в железнодорожника. А в…

Капитан продолжал слушать, не торопясь перебивать и пресекать возможные некорректные разговоры. Он продолжал сохранять выражение вежливого интереса на лице даже тогда, когда аэрозоль выдал новую порцию зловония.

– Потрясающая братская технология, – сказал Пфайфер. – Как и все, что нам передают Братья. И так же отвратительно воняет. До тошноты. Я-то уже привык, а вы, я смотрю…

– Я привыкну, – пообещал капитан. – Даже сильные запахи перестают восприниматься, когда…

– Эти – не перестают. Вот уже десять лет воняет по всей Земле. Десять говняных лет. Вы, наверное, даже и не помните, как это – чистый воздух, без вони…

Пфайфер понимал, что его понесло, что ничем хорошим этот разговор не может закончиться.

Наверное, он действительно устал.

– Свой телефон вы также выбросили? – спросил капитан ровным, ничего не выражающим голосом.

Пфайфер сдвинул рукав куртки, демонстрируя пустое запястье.

– Иначе мы общались бы в травматологии.

Капитан протянул к Пфайферу левую руку, в воздухе над блоком телефона замерцала голопанель.

– Позвоните с моего телефона к себе в агентство.

– И что?

– Просто позвоните.

– Да, – ответила Даша, как только Пфайфер набрал номер.

– День добрый, – сказал Пфайфер.

– Здравствуйте, Генрих Францевич! – обрадовалась Даша. – Я вас разыскиваю целый день. Тут все так переволновались в связи с этой катастрофой. Вы с Женей в рубашке родились! Я как узнала, что вы в последний момент получили новое задание, в клинику, прямо камень с сердца упал. Ксюшку сгоняли на место катастрофы, так она, дура, такого начирикала, что пришлось переозвучивать прямо здесь, на пульте… Представляете? Все вагоны, говорит, уничтожены, взрывы… Главный сказал, что это нервы. Она впервые попала в такое, вот и поплыла… Жаль только, что ваш первый информпакет посыпался, тот, что вы через Сеть перегоняли. О клинике, обзор.

– Посыпался?

– Администратор клянется и божится, что это не мог быть вирус, говорит – железо у вас сбойнуло. Но это ничего. Вы же теперь в клинике недели на две? Все переснимете… И… – Даша понизила голос: – Там не может быть Братьев? Если сможете, лично для меня… Я бы хотела…

– Дура, – сказал Пфайфер, – знаю, чего бы ты хотела. Ты хоть касеевские материалы о Территории смотрела? О таких, как ты, хотелках?

– Это называется ксенофобия, – не обидевшись, ответила секретарша. – Я хотела бы работать с Братьями, что здесь такого? Переводчицей, например. Или экскурсоводом…

Разговор был старый, грустный и глупый. И совершенно не имел смысла – Даше хотелось. Собственно, все их агентство работало для того, чтобы людям хотелось. Сосуществования и Сближения.

– Нам будет нужна аппаратура и…

– Командировочные вам выслали, – радостно сообщила Даша. – Железо – везут. Саня везет. А там Женя далеко? И чего вы звоните с чужого телефона? И…

– Женя занят, работает с… – Пфайфер покосился на капитана, – с властями. Освободится – перезвонит. Шефа, как я понимаю, нет?

– Его вызвали… куда-то вызвали наверх. А вы там не увидите?..

Пфайфер отключил связь.

Капитан опустил руку.

– Из военной прокуратуры, говоришь? – осведомился Пфайфер недовольным тоном. – Об убийстве, говоришь?

– Говорю, – спокойно кивнул капитан. – А что мне остается?

– А если бы я чего-нибудь ляпнул Дашке?

Капитан промолчал.

– Запаздывание сигнала, – засмеялся Пфайфер. – На сколько?

– Секунда.

В дверь палаты снова постучали.

– Просто проходной двор какой-то, – покачал головой Генрих Францевич. – Войдите.

Молча вошли два санитара, молча поставили возле окна кровать и молча вышли, стараясь не глядеть на капитана.

– Это для меня? – спросил Пфайфер.

– Нужно же вам где-то спать эти две недели, – развел руками капитан. – Это клиника, а не отель. И находится она практически на Территории, так что гостиниц нет. Располагайтесь, отдыхайте.

Капитан встал со стула, пошел к мониторам и даже протянул руку за своей серо-зеленой коробочкой, но замер, словно решаясь на что-то. Потом вернулся к кровати.

– Вы тут очень вызывающе говорили о вони… О том, что воняет от Братьев…

– Могу повторить, – с готовностью сообщил Пфайфер. – Даже под протокол. Вы же пишете наш разговор. Вот ручка в кармане халата очень напоминает сенсор кадра. Повторить погромче?

– Коллегу разбудите.

Пфайфер оглянулся на Касеева, посмотрел на часы.

– Вы считаете, что Территории созданы Братьями для того, чтобы держаться от людей подальше?

– А вы считаете иначе?

– Я не считаю, – сказал капитан. – Я знаю. Первые несколько месяцев после Встречи Территорий не было. Вначале пошли активисты Контакта… очень им хотелось побрататься… Потом… потом полезли мстители, но с ними, в общем и целом, справились легко. А вот потом…

Дети. Почему-то решили, что дети гораздо легче вступят в контакт с иным разумом, чем взрослые. Спасибо Спилбергу и его «Инопланетянину». В режиссера потом трижды стреляли.

Но до этого считалось, что детям будет проще. И не запрещали, а местами даже поощряли прогулки к Братьям. Особенно когда стало известно, что их женщины и дети (рекомендовалось именно так называть – женщины и дети Братьев) уже высадились. Эта идея умиляла всех – играющиеся дети, наши и Братьев. А потом руки, протянутые друг к другу, а потом и Сосуществование и Сближение как начало Полного Слияния.

Первым оказался француз. Десятилетний мальчик по имени Пьер. О его гибели стало известно всем. И то, что дети Братьев в своей детской непосредственности несколько часов убивали мальчишку, и что тело потом пришлось хоронить в закрытом гробу – это тоже узнали все. И сразу.

Но и это было не самое страшное. Самым страшным… смертельным оказалось сообщение о том, что Братья, компенсируя гибель ребенка, передали его родителям… дали нечто, выкупленное потом правительством Франции, что сделало безутешных родителей очень неплохо обеспеченными людьми.

Потом дети Братьев заиграли до смерти семилетнюю Фатиму… Была выплачена вира… Словечко из глубокой древности, означающее плату за кровь и за обиду, оказалось очень уместным. Братья, естественно, не попадали под действие земных законов, но были готовы возмещать.

А люди были готовы отправлять своих детей к Братьям, поиграть. Можно отправить одного своего ребенка на мясо, чтобы остальные дети… Одно условие – ребенка именно своего. Братья очень строго требовали, чтобы вира шла только родственникам. А когда одно из государств попыталось виру изъять…

Остальные поняли, что лучше этого не делать.

Появились Территории и Границы…

– И выходит, – закончил капитан, – что воняет не столько от Братьев, сколько… Вы меня простите, но Братья – это только повод смрада на Земле, а не причина.

Капитан забрал свою коробочку и, не прощаясь, вышел из палаты.

Генрих Францевич некоторое время сидел, молча глядя перед собой. Потом еще раз обработал глаза Касеева, расстелил на своей кровати постель и лег. Свет в палате померк.

Пульт просигнализировал наблюдателю, что аппаратура переключилась на ночной режим. От наблюдателя ничего не требовалось делать по этому поводу, просто так повелевали инструкция и программа пульта.

Наблюдатель перелистнул страницу, очень захотелось зевнуть, но нечеловеческим усилием он зевок подавил. Не исключено, что и за ним следят сенсоры, что и его действия потом тщательно анализируют. А терять работу практически на Территории наблюдатель не хотел.

На Территории были большие возможности. Очень большие возможности, если правильно взяться. Некоторые на этом сколотили громадные состояния.

Вот как, например, Ринат Махмудов.

Ринат Махмудов сам лично на Территориях, боже Упаси, не был. Но знал многих, кто там бывал. И многим помог туда попасть.

К тому же Ринат Махмудов справедливо полагал, что оказывает людям помощь, благодетельствует им, направляя на Территории. Законные способы попасть к Братьям, конечно, были, но были они, как положено, долгими и ненадежными. Годы могли пройти, прежде чем человек попадал на одну из Территориальных бирж. И не было никаких гарантий, что он не будет вынужден еще пару лет сидеть в карантине на братской похлебке.

Ринат Махмудов работу гарантировал. Для этого нужно было знать нужных людей.

Таких, как Гриф. Плохо, однако, что таких людей очень мало. Очень плохо, что очень мало. Такой нужный человек, как Гриф, был вообще один.

Поэтому только Гриф мог получить аудиенцию у Рината Махмудова в любое время суток по первому же требованию. Если бы любой другой попытался войти в загородный дом Махмудова в час ночи, его бы не просто остановили. Его бы еще некоторое время учили, когда можно и когда нельзя приходить к таким уважаемым людям. А Грифа…

Узнав, что пришел сам, Махмудов отодвинул девку, набросил халат и отправился в маленький кабинет. Там он принимал обычно самых уважаемых и самых близких людей. Там стояло несколько дублирующих систем безопасности, гарантирующих, насколько это было вообще возможно в эпоху Сосуществования, конфиденциальность переговоров.

Гриф сидел в кресле у бара. В прошлый раз Гриф занимал диван в углу, а позапрошлый… Гриф постоянно менял место. Зачем? Ринат не задавал вопросов Грифу.

Как-то попробовал, один раз. Гриф молча встал и вышел. Пришлось почти месяц его искать, чтобы извиниться и продолжить прерванный разговор.

Руки Гриф при встрече не подавал.

– Добрый вечер, – сказал, улыбаясь, Ринат. – Очень рад. Очень. Извини, что не накрыт стол. Я просто не знал, что буду сегодня иметь счастье видеть тебя…

Гриф положил на столик перед собой кадропластину, включил. На пластине появилось изображение, оторвалось от поверхности и, обретя объем, повисло в воздухе.

Ринат подошел ближе. Присмотрелся.

Мертвые люди. Трое. Застывшие глаза, кровь. Тюки. Три громадных тюка.

Ринат сглотнул слюну, откашлялся. Потом спохватился и посмотрел на Грифа, натолкнулся на твердый взгляд его радужных глаз и отвернулся. Обычно Гриф разговаривал, не снимая темных очков. Сегодня… Сегодня все идет не так, как обычно.

Гриф слишком долго молчит.

Ринат достал из бара бутылку и один стакан. Сам он не пил.

– Выпьете?

Гриф еле заметно покачал головой.

– Кто это? – спросил Ринат. – На кадре?

– Ты не знаешь?

Ринат снова посмотрел на изображение. Протянул руку, поворачивая проекцию.

– Не знаю, – сказал Махмудов и посмотрел в глаза Грифу.

И выдержал целых пятнадцать секунд, молодец. А то, что по спине покатились капли пота, так это никто не узнает. А если и узнает, то…

– Вы думаете, что я должен их знать? – спросил Ринат, потому что Гриф продолжал молчать. – С чего вы это взяли?

Он снова перешел на «вы». Ведь каждый раз приказывает себе обращаться к Грифу на «ты». По дороге в кабинет повторяет про себя – ты, ты, ты… Сегодня даже смог дважды ввернуть это замечательное восточное слово, вроде бы уважительное, но ставящее на место… И снова съехал на «вы».

Что он вообще себе позволяет? Ему нужны деньги – он их получает. Он делает заказы, и заказы выполняются в срок. Но каждый раз Гриф приходит, будто хозяин, будто самим небом предначертано Махмудову заискивающе улыбаться этому странному человеку с глазами, похожими на перламутр.

Гриф надел темные очки, и Махмудов еле успел подавить облегченный вздох. Так было значительно лучше. Спокойнее и уютнее. Прочь уходил озноб… почти уходил.

Махмудов сел в кресло, закинув ногу за ногу. Полы халата разошлись, открыв шелковые пижамные брюки, тапочка расслабленно повисла на ноге, демонстрируя спокойствие и уверенность хозяина.

– Это все, что… вы хотели спросить у меня в столь поздний час? – осведомился Махмудов, продолжая держать улыбку.

– Нет, не все.

Гриф посмотрел на свои ладони, словно решал, продолжать разговор или нет.

Решил продолжить.

– Я выполнил заказ, – сказал Гриф. – Эти трое в кадре – те самые, кого я должен был перехватить.

Улыбка медленно сползла с лица Рината. Гриф убил этих троих? Гриф?

– Это не я, – сказал Гриф, словно услышав мысли собеседника. – Они убили друг друга, но, в принципе, из-за меня. Но дело не в этом. Я хотел у тебя узнать, кто тебе заказал операцию?

Пауза.

Почти в минуту длиной. Ринат просто отказывался себе верить – обратиться к нему с таким глупым вопросом мог только ничего не знающий желторотик. Пытаться выяснить имя заказчика – смертельно опасно. Для всех, для Грифа, для Рината… Ринат не настолько сошел с ума, чтобы вообще обсуждать такие вопросы. Люди, заказывающие доставку груза с Территорий, – по определению люди очень серьезные. Любая мелочь оттуда стоит бешеных денег, и за десять лет после Встречи дешеветь они не стали – наоборот.

Все делалось с многократным запасом прочности и надежности, сам Ринат не знал, кто и что будет нести с Территорий. Знал он только, что будет их трое, и знал маршрут. Все это он честно передал Грифу. Все. Все!

– Кто заказал операцию? – повторил свой вопрос Гриф.

Махмудов молчал.

– Хорошо, – кивнул Гриф, – попробуем по-другому. Ты знаешь, что было в тюках?

– Откуда? Что-то с Территорий, много. Я не спрашиваю лишнего, сам… сами понимаете. В нашей работе много знать опасно. Я маленький человек. Я берусь только за те дела, которые могу вытянуть. А если у меня самого может не получиться, я обращаюсь к таким серьезным людям, как вы, уважаемый… Я…

Гриф медленно опустил руку в карман куртки, Махмудов торопливо глянул на голову тигра, висевшую не стене. Глаза не светились – оружия у гостя не было.

Гриф что-то достал из кармана, протянул сжатую в кулак руку над столом, чуть разжал пальцы. С легким шелестом, как песчинки, на стол посыпались мелкие, похожие на соль кристаллики. Падали, ударялись о поверхность стола, разлетались в стороны…

Махмудов вытер рот. Протянул руку к столу, но замер. Пальцы дрожали над самыми кристалликами.

Если бы это была соль. Просто соль. Но Махмудов слишком давно крутился в своем бизнесе, мог на глаз отличить рабочие крестовины от спаленных, из кучи растяжек в секунду выловить фуфло, определить одним прикосновением срок годности костяшек и колечек…

Самым краешком сознания Махмудов даже сейчас подумал о том, сколько может стоить эта горсточка зародышей, Ринат даже обратил внимание на то, что три зародыша отлетели за край стола, на ковер. Нужно будет потом поискать. Но поручить некому: украдут зародыш, сволочи. Самому весь кабинет проверить, каждую ворсинку.

Вообще, так, как это делает Гриф, с зародышами не обращаются. Их вынимают поштучно из хрустальных ампул, аккуратно выкладывают на стеклянную пластинку, если собираются продавать. А если не собираются, то держат под семью замками… или вообще скрывают, что имеют это у себя.

У самого Рината было двенадцать зародышей. И Ринат считал себя неплохо обеспеченным человеком.

– Это несли они? – спросил Ринат. – Сколько здесь? Около тысячи?

Тысяча! Тысяча… Во рту пересохло. А Махмудову пообещали всего лишь четыре жужарика и скат. Сволочи. Жадные сволочи.

Молодец, Гриф, умница. Прикидывался чистюлей, а когда оказалось, что «верблюды» несли на себе с территории такое сокровище, быстро сообразил, что свидетели не нужны. Только… Напрасно он пришел с этим к Махмудову. Совсем напрасно.

Ринат спрятал руки в карманы халата.

– Эти недоумки несли тысячу зародышей? – спросил Махмудов, и голос его даже не дрогнул.

– Они не были недоумками, – тихо сказал Гриф. – Они – не были. А вот ты… И я. Если ты назовешь заказчика сразу – у тебя есть шанс выжить.

Все понятно, подумал Махмудов. Этот идиот решил, что, кроме Рината, никто не знает, что именно Гриф выполнял эту работу. Правильно решил, между прочим. Заказчикам не нужно было знать исполнителей.

Но ведь и Гриф мог пропасть без вести. Исчезнуть вместе с сокровищами. Вот прямо из этой комнаты и исчезнуть. И Ринат может исчезнуть, это уже подготовлено давно, на всякий случай. Многоэтапный уход, со сменой документов и внешности… Вплоть до отпечатков пальцев и радужной оболочки глаз. Имея такой куш, можно уходить. Нужно уходить. Если он сейчас выпустит Грифа из этого дома, то всю оставшуюся жизнь будет жалеть, волком выть, пока не сойдет с ума окончательно.

Извини, Гриф, но это уже не зависит ни от кого. Это должно произойти. Это произойдет.

– Не торопись, Ринат. – Голос у Грифа похож на лед. – Прежде чем сюда войдут твои люди – ты же нажал кнопку вызова? – выслушай еще кое-что.

Ринат засмеялся и откинулся на спинку дивана. Стало вдруг легко и свободно. Все сказано, Гриф сам понимает… Только вот отчего он так спокоен? Он же знал… Не мог не понимать…

– Около двухсот двадцати килограммов, – сказал Гриф.

Махмудов не сразу понял. Это будто сказать – миллиард миллиардов миллиардов. Слова есть, а смысла в них нет. Десять тонн бриллиантов… Даже не смешно.

– В тюках было около двухсот двадцати килограммов зародышей, – сказал Гриф. – Три тюка, по семьдесят с лишним килограммов в каждом. Смешно?

Ринат потряс головой.

– Правильно, – одобрил Гриф. – Совершенно правильно – нужно работать головой, если хочешь выжить. Полагаешь, тебя оставят живым? Странно, что вообще еще дышишь… Я, если честно, удивлен. Все могло получиться красиво – кто-то отправляет «верблюдов» на Территорию… не просто отправляет, он точно знает, где лежит больше двух центнеров зародышей. Он проводит «верблюдов» туда и обратно, заплатив тебе за то, чтобы я перехватил пустяковый груз. Как уже бывало не раз. Груз возвращается назад, мне как свободному агенту выплачивается премия в десять процентов… Которой обычно хватает и мне, и тебе, и заказчику. Полагаешь, нам бы выплатили с этого десять процентов?

Махмудов налил в стакан коньяку и залпом выпил.

– Более того, кто-то решил подстраховаться, и на маршруте моего отхода оказался Патруль. Не просто группа, а полный наворот: техники, аналитики и «волкодавы» – группа «Кот», если тебе интересно. Там не все понятно, но это потом, это можно выяснить и немного позже. А сейчас я хочу знать, кто дал заказ, кто имел такую информацию и кто сумел бы переварить такое количество зародышей. Тебе, считай, я уже заплатил. Ты уже получил шанс выжить. Если прямо сейчас ответишь – сможешь уйти, даже забрав с собой вот это. – Гриф указал на кристаллики, рассыпанные на столе. – Дальше все будет зависеть от твоей предусмотрительности и ловкости… Хотя я бы на твоем месте больше надеялся на везение. Очень серьезные люди могут очень серьезно искать. Время пошло.

Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.