Братство фронтовое

Жаренов Александр Сергеевич
Братство фронтовое

      Жаренов Александр Сергеевич
      Братство фронтовое
      Аннотация издательства: Эта книга о людях, которые в дни войны стали солдатами. Ее написал и иллюстрировал своими рисунками художник кино А. С. Жаренов. Он работал на Мосфильме, а когда началась война, ушел ополченцем на фронт, боевыми дорогами прошел путь от Москвы до Берлина. Молодой коммунист был политруком, комиссаром, замполитом, но не забывал и своей мирной профессии: в минуты отдыха рисовал. Из дневниковых записей и рисунков художника на войне и родилась эта книга, рассказывающая о мужестве и стойкости советских воинов, их непоколебимой вере в победу.
      С о д е р ж а н и е
      От автора
      В разгаре лета
      Народное ополчение
      Ближе к фронту
      Первое испытание
      Москва в октябре
      Начало декабря, начало перелома
      Фронтовые будни
      Вместо передышки
      В новой фронтовой семье
      В наступлении
      В госпитале
      Огни Победы
      Не забыть никогда
      Не говорю, что жизнь проходит мимо
      Она и нынче чересчур полна.
      И все-таки меня неудержимо
      Влечет к себе далекая Война.
      Опять, упав усталой головою
      На лист бумаги в полуночный час,
      Припоминаю братство фронтовое,
      Зову на помощь, полковчане, вас...
      Юлия Друнина
      От автора
      По профессии я художник фильма. С первых дней Великой Отечественной войны ушел ополченцем на фронт. По привычке имел при себе небольшой альбом, блокнот, записные книжки. В короткие минуты отдыха перед боями я поверял бумаге пережитое, делал зарисовки того, что видел, рисовал портреты людей, с которыми воевал. Многое не сохранилось: часть рисунков и записей затерялась во время контузии и ранений, часть погибла под обстрелами и бомбежками. То, что уцелело, я дорисовывал во время лечения в госпиталях, восстанавливал по затертым штрихам записных книжек. После войны это помогло мне в работе над эскизами к кинофильмам Сталинградская битва, Падение Берлина, Совесть мира и др.
      Соблюдая в какой-то степени хронологию событий, по зарисовкам, картинам, эскизам составил персональную выставку к 30-летию Победы над фашистской Германией. Она была организована в московском кинотеатре Брест и называлась По дорогам войны. Газета Московский художник писала, что выставка представляла собой как бы реквием, память о прошедшем. Ее посетило свыше полмиллиона посетителей. Многие записи в книге отзывов, пожелания зрителей увидеть созданное мною и в печати побудили меня написать настоящую книгу. В нее вошли некоторые репродукции с работ, представленных на выставке, а также записи о событиях военных лет.
      В книге нет ничего придуманного. Я рассказываю о моих фронтовых братьях и сестрах, с которыми свела меня суровая година, показываю людей, шедших в бой за свою великую Родину ради счастья народа, ради жизни на земле.
      В разгаре лета
      Сегодня воскресенье. Летнее утро. В раскрытые окна врывается легкое дуновение ветра. Наша группа закончила съемки фильма Два командира. У меня отпуск. Я настроился на этюды в Москве. Да и на родину мечтал съездить.
      Из комнаты доносятся детские голоса. Проснувшись раньше обычного, дочки щебечут, словно стрижи. Оставляю мольберт, подхожу к детским кроваткам, дочки беззаботно смеются. От нашей шумной возни просыпается жена.
      Звонок. Пришел друг по работе, прораб Саша Митрошичев. Молодой поджарый блондин. Скоро месяц, как он находится на лагерных сборах. Непривычно видеть его в выгоревшем военном костюме.
      - С добрым утром! Извините, что так неожиданно заявился, - смущенно говорит он. - Забежал на минуту.
      - Жаль, что не надолго. Позавтракали бы вместе, а потом на речной трамвай.
      - Прогуляться по реке неплохо. Погода самая подходящая. Да не могу. Вчера приехал под вечер. А сегодня вернуться надо. По пути на вокзал решил повидаться с вами.
      - Спасибо, что навестил.
      - Хорошей прогулки вам.
      Мы крепко пожали друг другу руки, и Саша поспешил на электричку.
      Только ушел гость, как вбежала соседка. По ее взволнованному виду было ясно: что-то случилось. И мы услышали горестную весть:
      - Война началась! Фашисты напали на нас... Жена собрала детей и вышла с ними на улицу. Я прислушиваюсь к радио. И вот:
      - Внимание! Внимание! Передаем правительственное сообщение... - раздается голос диктора. - Сегодня, в 4 часа утра, без предъявления каких-либо претензий к Советскому Союзу, без объявления войны, германские войска напали на нашу страну... - Заключительные слова: - Наше дело правое. Враг будет разбит. Победа будет за нами!
      Быстро переодевшись, выбегаю на улицу. У подъезда, в скверике, собираются группами жильцы. Забыты воскресный отдых и солнечная погода. Все разговоры о переданном заявлении. Только дети, словно разноцветные мотыльки, порхают возле, им не дано понять страшную сущность начавшегося.
      Вместе с жильцами дома мы направляемся к площадке пожарного депо. Толпы людей, прикрываясь от солнца газетами, ладонями, щурясь смотрят на репродуктор, слушают.
      Весть о войне до жгучей боли потрясла всех. Никогда, казалось, жизнь не была такой прекрасной, как до этого грозного сообщения...
      * * *
      Родом я из села Ерлыкова бывшей Владимирской губернии, ныне Ивановской области. Мой отец и мать всю жизнь крестьянствовали. С детства и я привыкал к работе в поле и лесу. Но тянуло меня к другому - хотелось рисовать, особенно цветными карандашами. Нужда, вечные нехватки в хозяйстве не давали мне возможности заниматься любимым делом. Когда я окончил сельскую школу, родители сочли меня достаточно грамотным, и я стал помогать им но хозяйству. Антонина Петровна Каллиопина, воспитавшая в нашей школе не одно поколение, убедила родителей, чтобы я развивал свое увлечение дальше. И вот в 1925 году по командировке губпрофобра я смог поступить в Ярославский художественно-педагогический техникум. Здесь на Тутаевской улице и состоялись мои первые шаги приобщения к изобразительному искусству. В техникуме работали педагогами отличные мастера-художники. Ф. И. Панков заведовал художественной частью и руководил классом живописи. М. К- Соколов и М. И. Недбайло вели живопись, С. Ф. Шитов - рисунок, Б. А. Мещеряков - графику, М. М. Листопад скульптуру. О. А. Панкова преподавала историю искусств. Их многогранный труд, внимание к учащимся останутся навсегда в моей памяти.
      Полюбил я и Ярославль, где прошлое как бы встречается с настоящим. Широкая раздольная Волга. У крутого берега пристань. Наверху раскинулся город. Набережная с тучной зеленью, волжский бульвар, картинная галерея, волковский театр. Памятник старины - Спасский монастырь. Известная по революционным событиям фабрика Красный Перекоп (бывшая Корзинкина), Стрелка - место слияния Которосли с Волгой. Разрушенный лицей - след белогвардейского мятежа восемнадцатого года.
      После занятий, не заходя в общежитие (оно находилось на набережной в бывшем губернаторском доме), мы, учащиеся, спускались к пристани. Вместе с профессионалами-грузчиками таскали тяжелые ящики с берега по трапу на пароход. Пароход отчаливал, на его место подходил другой, и мы сгружали с него мешки с разным грузом. Так мы зарабатывали себе на жизнь. Ведь стипендиями техникум вначале не располагал. И я, как и все учащиеся, стал получать по 7 рублей 50 копеек в месяц лишь начиная с третьего курса.
      В весенние и летние вечера собирались напротив общежития на веранде-сковородке набережной. Всматриваясь в Волгу, в ее просторы, пели русские песни...
      Окончив техникум, по рекомендации художественного совета мы в составе десяти человек поехали в Ленинград для поступления в Художественный институт Академии художеств. И здесь приходилось зарабатывать на жизнь. Кто из ленинградских студентов не побывал в порту, не испробовал груза штабелей теса, не слышал многоязычную речь моряков, не видел множества больших и малых пароходов. Водяной шум, всплеск Невы, стук и перезвон металла - все сливалось в общий клокочущий гул жизни порта.
      Первое комсомольское поручение - охватить ликбезом население Василеостровского района. Тогда это было главным.
      Тридцатый год. Первые шаги коллективизации. В села и деревни направляли из городов коммунистов и комсомольцев. В первые летние каникулы, по заданию Василеостровского райкома комсомола в составе группы из пяти комсомольцев разных вузов мы отправились в Череповецкий район. Прибыв на место, не чурались никакого поручения. Оформляли клуб в доме бывшего мельника, делали доску Почета, иллюстрировали районную газету. Подружились с сельской молодежью. Под гармошку разучивали песни, организовывали спортивные игры. Проводили беседы со взрослыми.
      В деревне, что стояла в 3 километрах от села, места нашего расположения, поручили мне провести беседу с крестьянами о значении коллективизации. Отправился туда с утра. Встретил председателя колхоза. Ходил с ним в поле, знакомился с деревней, с ее хозяйством. Рассказывал он о жителях. Пока собирались они после полевых работ, с местными ребятами к вечеру подготовили стенгазету. Для деревни это было новое. Особенно привлекли рисунки и карикатуры.
      - Э-э! Да это никак дело рук агитатора! - перешептываясь, кивали в мою сторону.
      В это время я отвечал на разные вопросы. Беседа затянулась. Глянув в окно, заметил, как яркий закат сменялся темной голубизной вечера. Подошел председатель колхоза.
      - Думаю, пора закругляться. Время позднее, - шепнул он мне на ухо.
      Оканчиваю беседу. Медленно расходятся люди. С разными настроениями останавливаются у стенгазеты.
      Вышли на крыльцо, Сидорыч предложил переночевать у него. Но я решил отправиться в свою бригаду.
      Стемнело. Полил дождь. Вышел к речке. Кое-как, с большим трудом перебрался по разрушенной плотине на другой берег. Промокший, с хлюпающей в ботинках водой поднимаюсь на горку. Иду полем, лугом. Откуда-то сзади слышу дальний окрик, за ним два выстрела. Пули просвистели рядом, и снова тишина. Только легкий шум дождя. Измученный добрел до своих. Друзья волновались за меня, радовались моему возвращению...
      Напряженная учеба. Стипендия, общежитие, полное задорной, веселой молодежи. Просторные, имеющие свою историю мастерские. Здесь работали известные художники: по рисунку - П. С. Наумов, Р. Р. Френц, по живописи - П. В. Суриков, А. Д. Гончаров, по театру - М. П. Бобышев, по кино - Б. В. Дубровский-Эшке, Е. Е. Еней. Они дали нам, студентам, путевку в искусство.
      А разве забыть прогулки в белые ночи по набережным. Однажды осенью мы участвовали в спасении всего, что было затоплено своенравной Невой. Ленинград - это посещение Эрмитажа, Русского музея. Нередко ездили мы на этюды на Кировские острова.
      * * *
      Настало время расстаться с Ленинградом, с родной Академией художеств. С командировкой Нарком-проса я, Виктор Иванов и Мария Жукова едем на работу художниками-постановщиками кино. Адрес такой: Москва, Потылиха, Госкино. Потылихой называлась местность на юго-западе Москвы, а Госкино прежнее название киностудии Мосфильм.
      Встретило нас летнее солнечное московское утро 1933 года. Перед нами шумная Каланчевка. Гремят со звонками трамваи, гудят автомашины, цокают по булыжнику ломовые лошади с извозчиками в кожаных фартуках. По всей площади снуют пешеходы.
      Виктор первым сел на трамвай в сторону Красносельской, к отцу. Мария направилась к сестре. Я думал: как добраться до Потылихи? Сдал свой почти пустой чемодан в багажную и вернулся к остановке. Тут я вспомнил, что в чемодане кроме рисунков и нескольких книг по искусству лежит сверток с хлебом и куском брынзы. Махнул рукой и встал в очередь к трамваю. Одна моложавая тетя с двумя кошелками через плечо указала мне на 40-й номер. До конца. На него и она села. Трамвай пошел через центр: Арбат, Смоленская площадь, Бородинский мост, поворот налево, на Бережковскую набережную. Мимо Брянского (так назывался тогда Киевский) вокзала по булыжной набережной, мимо Дорхимзавода с сероводородным ароматом вокруг. Окружной мост, вдоль насыпи которого расположились какие-то фанерные лачуги. Позже узнал, что этот уголок назывался Шанхаем. Обосновавшиеся здесь стихийно случайные люди и образовали такое поселение. Поздними вечерами проходить здесь было небезопасно.
      Проехав под арку моста (в то время была одна арка), я добрался до конечной остановки, до кольца трамвая и оказался на окраине Москвы. На остановке увидел молодого коренастого человека, у которого на плече висел огромный черный ящик, в руках он держал сложенный треножник. Фотограф, - подумал я и обратился к нему с вопросом:
      - Как пройти к кинофабрике?
      - Пошли, я туда же, - спокойно ответил он, И я направился за ним. Мы свернули в сторону березовой рощи, здесь начинались Воробьевы горы. Прошли по извилистой тропе и вскоре оказались перед небольшой тесовой будкой - проходной No 1. У охранника на плече висела охотничья одностволка. Он посмотрел на нас и пропустил, не спросив у меня пропуска. Мы прошли пустынный двор, вошли в вестибюль, где было прохладно.
      Моим спутником оказался фотограф Петр Петрович Бобров. В его огромном ящике находился фотоаппарат Ментор. Бобров показал мне, как пройти в комитет комсомола. Там меня встретил светлокудрый, худощавый секретарь комитета комсомола Паша Серегин. Он посмотрел мой комсомольский билет, направление Наркомпроса и стал кому-то звонить. Возвращая мне документы, он улыбнулся и сказал:
      - Устраивайтесь с жильем, завтра приходите в отдел кадров к товарищу Жезлову.
      В комнате у окна сидел помощник звукооператора, секретарь комсомола техбазы Вано Зауташвили. Пожимая мне руку, Серегин произнес:
      - Вот как раз он, - и он показал на Зауташвили, - и проводит вас до барака.
      'Я и Вано вышли из комитета комсомола. Прошли мимо столярного и механического цехов, огромного кирпичного здания круглого фундусного склада с названием Берлин и подошли к деревянной проходной No2. Вышли на улицу и направились в сторону бараков. Сегодня на этом месте высится дом No2 с универмагом на первом этаже. В то время там был барачный поселок: десять длинных жилых бараков: барак-баня, барак-кухня с двумя титанами для кипятка. Позже в одном из бараков открыли клуб.
      Я поселился в бараке No3, в общей комнате. Здесь жили киномеханики Давид Лапидус, Саша Иванов, их ученик - маленький, юркий Алеша Слесаренко (любимец киномехаников) и молодой модник режиссер мультфильмов Жора Баженов. Возле двери за фанерным закутком ютилась подсобная рабочая А. Петрова с мужем и ребенком. В углу - моя койка-топчан, маленький скрипучий столик, такая же табуретка. Позже по указанию коменданта бараков А. Елояна мой уголок отгородили фанерной перегородкой. Итак, с жильем наладилось. Я быстро познакомился с новыми друзьями, и первым из них был Вано Зауташвили. Он на Госкино перешел со студии А. Ханжонкова. (Во время Великой Отечественной войны храбро сражался с врагом, был несколько раз ранен. В 1961 году, будучи пиротехником в экспедиции по картине Алые паруса, погиб на трудовом посту.)
      Шло время. Студия достраивалась, реконструировалась. Мосфильмовцы, несмотря на все трудности, работали, снимали картины с большим подъемом.
      А трудностей было много: неблагоустроенные павильоны, где зимой гулял холодный ветер, съемки проводили в пальто и рукавицах. В бараках тоже было холодно, зимой промерзали стены, люди часто болели.
      Мы всегда радовались приходу весны, теплым солнечным дням. В свободное от работы время благоустраивали территорию студии, сажали деревья, выращивали аллеи. Сейчас деревья выросли и стали большими.
      В предвоенные годы на Мосфильме снимались многие картины - режиссеров С. Эйзенштейна, В. Пудовкина, А. Роома, И. Пырьева, М. Ромма, Г. Александрова, Д. Марьяна, Г. Рошаля, В. Строевой, А. Довженко, И. Правова, О. Преображенской, А. Медведкина, Т. Лукашевич, А. Птушко и многих других.
      В начале работы мне довелось встретиться с очень милым добродушным пожилым человеком - художником Владимиром Владимировичем Балюзеком. С ним работали по фильму Мечтатели. Нельзя не вспомнить имена и других художников, настоящая дружба с которыми помогла мне в- производственно-творческой деятельности: В. Карнаухов и Н. Соловьев (оба погибли на фронте), Г. Гривцов, старшие товарищи - художники В. Егоров, Д. Колупаев, А. Уткин, А. Никулин, В. Рахлес, В. Комарденков, И. Шпинель.
      Прекрасным наставником для меня был оператор-художник Л. Косматов. С ним мне посчастливилось работать над фильмами Поколение победителей, Зори Парижа, Гаврош, Семья Оппенгейм.
      1934 год памятен особо. В этом году были проведены выборы в Московский и районные Советы. Депутатом Моссовета стал режиссер Г. Рошаль. А во Фрунзенский (потом Киевский) районный Совет были избраны режиссер А. Медведкин, художник-гример В. Шишков, слесарь В. Волков. Вскоре была создана депутатская группа, куда привлекли большой отряд активистов. Руководство этой группой поручили, как депутату райсовета, мне.
      К производственной деятельности прибавилась большая и сложная общественная работа. Избиратели нам наказали ускорить строительство дороги к студии и первого жилого дома. Начали с прокладки трамвайной линии от села Воробьева до студии. В 1935 году часть людей из бараков переселили в первый жилой дом. (Этот дом простоял до 1960 года. Сейчас на его месте разбит сквер, сохранились аллеи деревьев, которые посадили сами жильцы.)
      В 1936 году развернулось строительство дороги от Окружного моста до студии. В 1938 году пошли первые голубые троллейбусы, позже автобусы. Это был труд огромной массы людей.
      Очень много было организационных дел, связанных с Моссоветом и райсоветом. Сейчас, проезжая участок от Окружного моста до школы No 74, вспоминаю те далекие дни, когда мы вместе со строителями сносили земляную гору, которая стояла на пути. Мосфильмовцы часто выходили на субботники и работали с большим подъемом. Огромнейший труд, вложенный в благоустройство Потылихи, принес свои плоды. Сейчас эта улица стала большой магистралью столицы.
      Рос наш Мосфильм, увеличивался план по выпуску фильмов. Студия постепенно становилась крупнейшей не только в стране, но и в Европе.
      Рассказываю о своей молодости потому, что она типична для поколения, встретившего утро 22 июня 1941 года. Нам не нужно было войны. Мы жаждали труда, творчества, счастья. Но когда враг напал на нашу страну, мы все встали на ее защиту, иа защиту своей жизни.
      * * *
      В такой же летний день, за несколько лет до войны, в моем родном селе я встретил свою будущую жену. Студентом я не забывал родного Ерлыкова. Ездил туда и в летние, и в зимние каникулы родных навестить, с друзьями повидаться.
      Небольшая группа комсомольцев была активом села, вовлекала остальную молодежь в свои дела. И здесь я посильно помогал. Организовывал лекции, кинопередвижки, концерты самодеятельности. Люди села - и стар и млад - все тянулись к школе. Большим успехом пользовалась самодеятельность. Как только что-либо вечером происходило в школе, моя мать, уже пожилой человек, после хозяйственных дел по дому спешила в школу. И так все мужики и бабы.
      Школа была маленьким центром культуры. Инициатором всех мероприятий был комсомол, возглавлявшийся тогда молодой учительницей. Она же и заведующая школой.
      После нескольких встреч мы подружились. Прошло какое-то время. Лена уехала на учебу в педагогический институт, поступила на работу в Москве... Тогда мы и поженились. Наша работа стала для нас главной радостью. Я ушел в дела киностудии, она учительствовала. Появились дочки - наше счастье. И вдруг: Германия напала на нас!
      23 июня с группой товарищей по студии я направился в райвоенкомат. В душных, прокуренных коридорах полно людей. Протискиваемся в одну из комнат.
      - Мы военнообязанные, но повесток не получили. Как быть? - обрашаемся к военкому.
      Молодой лейтенант оглядывает нас и торопливо интересуется: кто мы, откуда и, не оставляя своих дел, говорит:
      - Когда нужно будет - вызовем, не забудем никого.
      Народное ополчение
      4 июля. Солнце только начинает всходить. С Окружной дороги доносятся гудки и свистки паровозов. Рабочий день еще не наступил, а на студии уже собираются коммунисты с вещевыми мешками. Много провожающих.
      В числе отправлявшихся на защиту Родины председатель фабкома А. А. Николаев, начальник производства А. И. Иванов-Аннинский, директор съемочной группы Н. И. Привезенцев, заведующий актерским отделом В. С. Канашенок, ассистент режиссера Вар-тан Кшимишев, помощник директора студии по хозяйственной части А. В. Минин, заведующий мебельным складом С. И. Мареев, начальник малярного цеха И. Г. Жданов, многие рабочие-коммунисты из цехов.
      Прощальные объятия, напутствия, пожелания, и автобус, оставляя за собой сизую дымку, увозит мосфильмовцев от привычных любимых дел на неведомое, что обобщалось коротко: на фронт!
      Не успели разойтись оставшиеся в Москве, как во двор въехали два автобуса со школьниками. Только недавно их отправили в подмосковный пионерский лагерь, и вот пришлось привезти обратно.
      Детей развозят по домам. Расходятся провожающие и встречающие. На студии наступил очередной рабочий день. Завизжали пилы в столярном, залязгал металл в механическом. На бетонной площадке стали готовить аппаратуру для киносъемки...
      Прошло два дня. Воскресным утром 6 июля во дворе студии у главного здания в четыре шеренги выстраивается 280 человек. В строю стою и я. В одном кармане пиджака небольшой сверток с бутербродами, в другом - как всегда, блокнот. Гляжу на провожающую меня жену с детьми. Она их целует, что-то им говорит, показывая в мою сторону. Дочурки машут ручонками, я в ответ киваю головой, чувствую на сердце тяжесть, хотя я, как и все, не знал, что расстаюсь с семьей надолго.
      В 10 часов колонна работников студии тронулась на место сбора ополченцев Киевского района. Сопровождал нас новый директор студии А. Н. Грошев. До этого он руководил сценарным отделом. Прежний директор А. X. Хачатурьян шел в первом ряду как ополченец. Рядом с ним Анна Васильевна Соловьева, секретарь партбюро. Здесь же редактор многотиражки За большевистский фильм Сима Альтзитцер, звукооператор Борис Филимонов, режиссер Михаил Гоморов, режиссеры Георгий Елизаров, Кирилл Эгерс, операторы Виктор Масленников, Петр Маланичев, Иван Канаев, Николай Смирнов, секретарь комитета комсомола Паша Серегин, ассистент режиссера Миша Калугин, киномеханик Саша Иванов, Николай Листратов - инженер одного из цехов студии, инженер звукоцеха Александр Индлин, механик Леша Чуриков, инспектор отдела кадров Таня Каменская и многие другие сотрудники коммунисты, комсомольцы, беспартийные.
      Безоблачное голубое небо. Ярко светит солнце. По Бережковской набережной мы, добровольцы, идем с песней, которая так полюбилась нам всем в предвоенные годы:
      Утро красит нежным светом
      Стены древнего Кремля.
      Просыпается с рассветом
      Вся Советская земля.
      Холодок бежит за ворот,
      Шум на улицах сильней!
      С добрым утром, милый город,
      Сердце Родины моей!
      Кипучая, могучая,
      Никем не победимая,
      Страна моя, Москва моя,
      Ты самая любимая.
      Узкий, с булыжной мостовой Смоленский переулок. На углу, возле остановки трамвая Б, красное кирпичное здание школы No 60. Здесь, в тени, на тротуарах и мостовой переулка собиралось ополчение 21-й дивизии Киевского района столицы. Вместе с работниками кино подходили люди с Дорхимзавода, ТЭЦ-12, из институтов экономики, истории, философии Академии наук СССР, из других учреждений.
      А. X. Хачатурьяна назначили комиссаром 63-го стрелкового полка, А. В. Соловьевой поручили возглавить сангруппу в 21-м запасном полку, в нее вошли С. Альтзитцер, Н. Мартынова, А. Петрова, Т. Каменская и другие. Командир дивизии - кадровый военный, полковник, участник финской кампании А. В. Богданов, работники политотдела А. П. Анчишкин, С. М. Абалин - все из институтов Академии наук СССР. Назначались командиры и комиссары полков, руководители других подразделений.
      Большинство людей были направлены в школу No 59, это в Староконюшенном.
      Меня и инженера Н. А. Листратова направили на Потылиху в школу No 74. Здесь формировался запасный полк дивизии.
      Пробиваемся сквозь неспокойную толпу в помещение. Как и все школы Москвы, 74-я была в те дни военным штабом. Совсем недавно в коридорах школы звенели детские голоса, а теперь здесь хозяевами стали озабоченные учителя, взрослые отцы и матери.
      В школе тесно. На каждом этаже рождались новые батальоны. Таблички классов заклеены бумажками, на которых теперь можпо прочитать номера батальонов, рот. В кабинете директора на первом этаже штаб полка. Только здесь можно было видеть военных. В бывших классах, в коридорах - повсюду были штатские. Среди них хлопотала директор школы Н. Ф. Плахина.
      Н. А. Листратов как комиссар остался в штабе нашего второго батальона, я направлен политруком в четвертую роту и знакомлюсь с ее командиром Н. М. Иконниковым. Ему за сорок, из запаса. Полный, невысокого роста, затягивается папироской. Командир не спускает с меня глаз. Видимо, думает про себя: Что за политрук мне достался?
      В широкой гимнастерке, подпоясанной брезентовым поясом, Иконников то и дело поправляет длинные рукава, спускающиеся на его крупные кисти рук. Синие брюки-галифе, маленькие, гармошкой, поношенные хромовые сапоги еще больше подчеркивают приземистость его тучной фигуры. На голове фуражка защитного цвета.
      - Так, значит, будем воевать! - хриплым голосом с одышкой говорит он, пожав крепко мою руку.
      - Значит, так, - отвечаю я, разглядывая его круглое отекшее лицо.
      Побатальонно только что созданный запасной полк в сумерках покидает школу. По буграм и оврагам Потылихи, через Окружную дорогу ополченцы направляются к Кутузовской слободе. Здесь, в помещениях заводского детского сада, квартируется наш второй батальон.
      - Были в школе - теперь попали в детский сад. Остается еще побывать в детских яслях, а там и люльки с молоком к ужину, - шутит Иконников.
      Поправляя рукава гимнастерки, он иронически наблюдает за подчиненными, которые, кряхтя и вздыхая,, располагаются на голом деревянном полу, прижимаясь спинами один к другому. После дневных переживаний утомленные люди сразу впадают в сон.
      Мы с командиром роты сидим за квадратным столом у большого окна. В вечерней синеве неба вырисовываются силуэты заводских корпусов. Мы долго говорим, как давно знакомые...
      Одновременно с комплектованием дивизии руководители предприятий и учреждений нашего Киевского района взялись за работу по оснащению дивизии всем необходимым. На заводе кабельной сети изготовили несколько тысяч шанцевых лопат, Дорхимзавод подготовил котлы для питания. Тароремонтные заводы выделили топчаны и койки, завод имени Бадаева - 10 походных кухонь, завод имени Орджоникидзе - более тысячи котелков. Райком партии направил в дивизию 61 автомашину и обеспечил бойцов дивизии питанием.
      * * *
      По указанию 33-й армии, в состав которой была передана наша 21-я дивизия, 8 июля мы вышли маршем из Москвы на запад в подмосковные леса.
      Летняя ночь. По серой глади асфальта темной лентой растянулась наша колонна. Кто с рюкзаком за плечами, кто с легким чемоданчиком или портфелем, кто просто безо всего, шли в общей колонне в сапогах, ботинках.
      Справа - еле заметный силуэт домика. В бывшей деревне Фили стоит изба крестьянина Андрея Севастьяновича Фролова. 1 сентября 1812 года здесь заседал военный совет. Изба, став музеем, так и называется Кутузовской. Летом 1941 года изба-музей стала еще ближе нам, москвичам, уходящим воевать за Отечество. Мы бросаем последний взгляд на окутанную синевой ночи Кутузовскую избу в Филях, на контуры многоэтажных зданий и ускоренным шагом продолжаем марш. Впереди дозоры, по сторонам - боевое охранение. Колоннами, поротно двигаются батальоны.
      Постепенно светлеет горизонт, становясь оранжево-красным. Мерцающие звезды одна за другой потухают.
      Колонна непомерно растянулась. Идущие в задних рядах, так называемые замыкающие, отстают. Направляющим дается указание замедлить шаг.
      Раскаленным диском выкатывается солнце. Меняется окраска неба. Краснота переходит в желтоватую зелень, затем легкую голубизну. Высоко над нами пролетают самолеты, охраняя наш покой. Хотя покоя уже нет.
      Первый привал. Располагаемся по обочинам шоссе, на мокрой от росы траве. Поплыла табачная дымка.
      Вздыхаем от разных дум, ноет в пояснице, в коленях, осматриваем потертые ноги - болят пятки. На помощь подходят санитарки. Вытаскивают из непривычных тяжелых санитарных сумок бутылки с зеленкой, марганцовкой, старательно промывают и смазывают ноги пострадавших. Вот и практика оказания первой помощи... - шутили мы. А потом снова в путь.
      Полдень. Березовая роща неподалеку от станции Катуары, место нашей дислокации, другие направлялись в район Пионерской. Густые купы берез бросают синеву теней. Чувствуем усталость от непривычного похода, валимся на сочную траву, вдыхаем лесной аромат.
      Начинаем работы по сооружению палаток-шалашей. Стучат топоры, звенят пилы. Каждое отделение проявляет свое творчество. Кто строит юрту, кто голубятню. В общем, кто во что горазд.
      Комиссар батальона Листратов посмотрел и развел руками.
      - Что же тут творится, братцы? - удивленно воскликнул он. - Мы здесь пробудем не день, не два. Места укрытий, где будем жить, должны быть малость покрепче. Пока всю самодеятельность прекратить. Вот что, художник, - обратился он ко мне. - Даю тебе задание составить проект. По нему построим шалаш для штаба батальона. По этому образцу будут творить и другие. Понял?
      - Как не понять.
      - Тогда давай проектируй что-нибудь поинтереснее!
      Примостившись на бугорке, начал набрасывать эскиз шалаша-палатки. Вскоре группа строителей-ополченцев с топорами, пилами приступила к выполнению поручения.
      На месте кустарника вырос небольшой шалаш-домик, похожий на дачку с изломанной крышей. Цоколь из кругляка, каркас из ветвей. По бокам - по оконному просвету. Внутри маты из прутьев. Перед входом сбоку столик со скамейками. Палатка рассчитана на отделение. Заканчивается отделка, на коньке крыши устанавливаем небольшой красный флажок.
      Из-за палатки показываются Листратов и Иконников.
      - Как видите, товарищ комиссар, ваше задание выполнено, - доложил я, продолжая сидеть на бугре с блокнотом, вытирая пот со лба.