Репортажи со шпилек

Жанна Голубицкая

Репортажи со шпилек

Биография

К жизни, как и к своему творчеству, Жанна относится легко:

– Я ни в коем случае не претендую на гениальность, на эпическое полотно. Я просто хочу дать вам кое-что почувствовать. Когда я пишу, чувствую себя кружевницей. Ведь из новых встреч, свежих впечатлений и ощущений и соткана, как филигранное кружево, настоящая, подлинная жизнь – с ее терпким самобытным привкусом, неповторимым колоритом, тонким трепетным ароматом. Это собственное «ощущение от жизни» и есть то, чем мы неосознанно руководствуемся в критические моменты, то, что мы трепетно несем с собой и храним у сердца.

Кто я? Я в первую очередь «действующий» журналист, корреспондент крупной ежедневной газеты, и только во вторую – писательница.

Как-то в Сан-Франциско, продрогнув на океанском ветру, я была вынуждена купить себе длинные штаны в ближайшей лавке – чтобы прикрыть свои окоченевшие в мини-шортиках ноги. Выбирать было некогда, и в считанные минуты и за считанные центы я стала счастливой обладательницей чисто американских джинсов с жутко заниженной талией и кричащей надписью на попе: «Thank’s God I’m Pretty!» (Спасибо, Господи, что я хорошенькая!) С тех пор эта поп-надпись стала для меня своего рода жизненным девизом. Вот и сейчас я счастлива, что все еще могу воскликнуть: «Спасибо, Господи, что я хорошенькая!» – и получить фактуру к новому репортажу, любовному роману и путеводителю по свету!

Что касается «МК», моего настоящего места работы, с ним меня связывает нешуточная страсть – во многих смыслах этого слова. Этот мужчина (в смысле, комсомолец) позволил мне почувствовать себя настоящей женщиной. А за это любому мужчине следует сказать «спасибо» – даже если он с комсомольским значком! Я очень благодарна «МК» за то, что он не раз размещал и периодически продолжает размещать мою скромную персону на своей обложке (пару раз даже в неглиже), а мои материалы – на своих бесценных страницах. Не боясь казаться предвзятой, скажу искренне: эта газета имеет сильнейшую, ни с чем несравнимую энергетику. И ее испытывает каждый, кто с ней соприкасается. Я в полной мере испытываю на себе драйв, которым заряжает меня замечательная и очень профессиональная команда «Московского комсомольца». И, как бы пафосно это ни звучало, я горжусь своей принадлежностью к этой высококлассной редакции, где почти каждое имя – это значимый след и вклад в российскую журналистику. МК – это высшая лига для пишущей братии, как выразился один мой старинный приятель.

А пока скажу одно – я очень рада, что эта книжка у вас в руках!

Позвольте пригласить вас к ее прочтению своими любимыми цветаевскими строками:

«К вам всем – что мне, ни в чем не знавшей меры, чужие и свои? Я обращаюсь с требованьем веры и просьбой о любви!»

Я люблю вас всех,

Жанна Голубицкая

Отзывы:

«Приятно, когда красиво излагает красивая женщина.

Будто ночь с ней провел…»

Алексей Шахматов, теле– и радиоведущий.

«Это тот редкий случай, когда можно получить эстетическое удовольствие от того, как автор владеет русским языком. Не боясь при этом окончательно деградировать странице этак к сотой».

«Книжное Обозрение»

«Любопытная, смешливая, отважная Жанна Голубицкая – неутомимая охотница за новыми впечатлениями: в огромном мире нет уголка, где Жанна не нашла бы чего-то потрясающего».

«Cosmopolitan»

«Женщины, прочитав эту книжку, узнают много забавного и полезного о жизни. Мужчины, прочитав эту книжку, многое поймут о женщинах».

Журнал «SHE»

«Великолепное чувство юмора и неожиданный взгляд автора не позволяют оторваться от книги до последней страницы».

SPEED-Info

«Книга полностью выдергивает читателя из круговорота привычных дел и заставляет по-новому взглянуть на мир, в котором мы живем».

Журнал «ELLE GIRL»

«Радует, что в кои-то веки тема повествования в женской серии – не занудная этика и психология семейной жизни и не охота на олигархов, а увлекательное и неожиданное путешествие по городу, который все мы знаем, но не обращаем внимания на его пикантные детали из-за вечной занятости…»

РБК

«Ситуации в нашей жизни бывают самые разные. И эта книга подходит каждому, кого занесло в большой город».

Журнал «Все для женщин»

«Среди самых ярких событий 23-й Московской Международной книжной выставки-ярмарки на ВВЦ (сентябрь 2010) – книга нашего корреспондента Жанны Голубицкой. Этот дамский путеводитель был по достоинству оценен читателями и заслуженно получил титул «самая женская книга».

«Московский комсомолец»

О моем папе. Вместо предисловия

Это очень важная и болезненная для меня тема, потому что своего отца, дипломата, специалиста по Среднему Востоку, я потеряла совсем недавно. Он ушел от нас четвертого ноября две тысячи десятого года, через три дня после своего семидесятилетия.

В книге я провожу аналогию между журналистикой и дипломатией. Я считаю свою нынешнюю работу дипломатией по-женски.

Да, вот такой дипломат – в мини, с блокнотом в руке, диктофоном в дамской сумочке и на высоченных шпильках.

Куда только не забрасывали меня по заданию редакций, в которых я работала! Чтобы их выполнить, я шла на разнообразные хитрости и в итоге приобрела много нового и полезного опыта. И вот теперь хочу поделиться своими успехами и провалами.

За время работы в «Московском комсомольце», высокопрофессиональной и с большими традициями редакции, мне довелось сделать немало репортажей. В основном это женские журналистские расследования на самые повседневные темы – любовь и ее поиски, секс и насилие, отношения и их крушение, услуги и мошенничество, деньги и их отсутствие. Это неудивительно, ведь я являюсь сотрудником Отдела семьи и социальных проблем «МК».

Но скажите мне, что сегодня, при нашей сложной и неспокойной жизни, может быть злободневнее? Именно эти проблемы и следует в первую очередь изучать, чтобы понять главное: как выжить?

Да, увы: бытовая картинка выходит не всегда радостной. Но мы, журналисты, всегда ищем выход, чтобы подсказать его нашему читателю. И почти всегда находим. Это и есть наша служба. Служение своему читателю. Впервые я об этом серьезно задумалась, когда не стало моего отца. И тогда же мне пришло в голову провести эту странную на первый взгляд параллель между работой человека, профессионально призванного искать решение проблем на межгосударственном уровне, и журналистки в мини и на шпильках. Аналогия, может, и неожиданная… Но вполне жизнеспособная и объяснимая – в чем вы убедитесь, читая мою книгу.

Я всегда была папиной дочкой. И хотя последние двадцать лет я жила своей семьей, отдельно от родителей, именно уход отца перевернул очень многое в моем сознании и мироощущении – и навел на мысль собрать свои многочисленные журналистские репортажи воедино. Ведь репортерские расследования – это тоже своего рода высокая дипломатия. Только дипломаты предоставляют ее результаты родному ведомству, а репортеры – открыто публикуют плоды своей деятельности на страницах родного издания. Мол, читайте, узнавайте, делайте выводы. И, как мы теперь, к сожалению, убедились, журналисты находятся в такой же зоне риска, как и те, кто пытается предотвратить войну. И тех, и других нередко преследуют, пытаются на них давить, перевербовать, а иногда и убивают.

Мой отец за свою профессиональную жизнь успешно выполнил не одну сложнейшую миссию. Последнюю помешало выполнить сердце, которое просто взяло и остановилось. Оно исчерпало свой ресурс – побочные последствия сложной работы. Накануне отцу исполнилось семьдесят. За плечами осталась интересная, насыщенная, богатая событиями и свершениями жизнь. Возможно, он мог бы прожить еще лет пятнадцать – на радость семье и своему руководству, – но судьба распорядилась иначе. Кто-то из известных людей сказал: душа – это память. Жизнь моего отца обогатила не только его собственную душу, но и души всех его близких, так много событий, теплых воспоминаний и благодарности связано с его именем.

Мой отец знал восемь восточных языков и имел множество государственных наград. Первый свой орден он получил в Георгиевском зале Кремля из рук Брежнева. Мне тогда не было и восьми, но я помню всю торжественность того дня для нашей семьи. Позже папа получал свои награды из рук Черненко и Андропова, а потом Ельцина и Путина. Последний орден, приуроченный к семидесятилетию, ему вручил Дмитрий Медведев. Такова наша жизнь: меняются правители, а с ними общественный строй и путь, по которому движется наше многострадальное Отечество, но истинные профессионалы остаются всегда, потому что делают свое дело. И умеют делать его ХОРОШО. Их невозможно заменить ни при одном политическом курсе, какой бы ни взял новый правитель, оказавшийся у руля. Рыцари в Средние века мудро говорили: «Делай, что должно – и будь, что будет!» Адаптируя эти слова к нашим реалиям, я перевела их для себя так: профессионализм внутри тебя – это залог успеха при любой обстановке извне. Делай то, что ты умеешь, и старайся делать это лучше всех. И будет тебе счастье – и профессиональное, и личное.

Умер мой папа неожиданно, не болея ни секунды – прямо на работе, во время важной встречи. Отец и его собеседник сидели в заведении с арабской кухней, пили зеленый чай и вели неторопливую беседу, со стороны казалось, что просто дружескую, задушевную. На самом деле шел разговор государственной важности. Но о чем именно, теперь мы не узнаем никогда. Содержание той беседы навсегда останется тайной. Так, наверное, умирают настоящие профессионалы – без болезней, без жалоб и… без предупреждения! Он просто извинился перед собеседником, встал из-за стола, вышел на воздух – и умер. В последние секунды своей жизни папа смотрел на Остоженку. На этой улице он более сорока лет тому назад познакомился с моей мамой: она жила недалеко, в арбатских переулках, и по вечерам шла домой из института вдоль по Остоженке. Здесь же за углом и маленькое кафе, где у папы с мамой было первое свидание. А у кольцевой станции метро – палатка с цветами. Там у папы была знакомая продавщица. В конце шестидесятых, во времена тотального дефицита, она прятала для него розы. Когда бы он ни пришел, его ждали свежесрезанные, роскошные, покрытые росой чайные розы. Папа покупал их для мамы на каждое свидание, не пропустил ни одного! Удивительно, но и кафе, и палатка – по сей день на своих местах! Позже по Остоженке, от Гоголевского бульвара в сторону парка им. Горького, папа катал в коляске маленькую меня…

В то ноябрьское утро шел проливной дождь. Сквозь пелену этого тоскливого серого осеннего дождя папа глядел на улицу своей юности и первой любви, оказавшейся и последней. В конце шестидесятых Остоженка была старинной московской и в то же время веселой студенческой улицей – здесь были ИнЯз и МГИМО. Институт им. Мориса Тореза и ныне здесь, только под другим витиеватым университетским именем. Институт международных отношений давно перебрался на юго-запад столицы, уступив свое здание Дипакадемии, а Остоженка нынче – Золотая Миля для богатых. Здесь престижно жить, есть и пить в местных ресторанчиках, и даже просто гулять. Возможно, и умирать тут престижно… если бы умирать не было так больно, так тяжело и так безысходно. Но если мы могли бы выбирать место для ухода, то папа выбрал так, что лучше и не придумаешь. Остоженка – знаковая улица для его судьбы, а с ним – и для судьбы всей нашей семьи.

После той роковой встречи его ждали все. Дома ждала мама с приготовленным обедом, на следующий день в гости ждал сын, готовящийся отметить тридцатилетие. А через три дня мы должны были встретиться все вместе, чтобы разом отметить круглые даты – папино семидесятилетие, мое сорокалетие и тридцатилетие брата. И даже собеседник за столом терпеливо ждал папу, ведь он думал, что тот просто вышел. Все ждали его, и никто не ждал такого неожиданного конца. Папа поступил, как всегда, нестандартно.

Имам в мечети сказал мне, что так Всевышний забирает только очень хороших, светлых людей.

Отец ушел как настоящий мужчина – без слез, без прощаний, не пугая и не расстраивая свою жену, с которой прожил большую часть жизни, сына, дочь и внучку. Боль пришла потом… И еще несколько дней после того, как мы узнали, что папы больше нет, мы все равно ждали его возвращения! Как обычно бодрого, жизнерадостного, всегда готового к шутке и доброму слову. Мы не могли поверить, что он умер, настолько жизнеутверждающим он был.

Более позитивного человека, чем мой папа, я пока еще не встречала в своей жизни. Мой отец ни секунды не был ненужным, слабым, старым и лишним. Он ушел желанным, красивым, любимым и профессионально востребованным. И хотя мне безумно больно его потерять, я вынуждена признать: папа ушел красиво. Мне трудно, невозможно представить отца больным, дряхлым, беспомощным, безденежным, чтобы санитарка выносила из-под него «утку», а мама кормила его с ложки. Мой папа был и остается для меня самым успешным мужчиной на свете. Никто и никогда не дарил и не подарит мне столько подарков, тепла и слов поддержки. «Все будет хорошо!» – вот его коронное напутствие всем нам. Теперь я говорю это сама себе – от имени отца и в память о нем. Это позволяет мне не только держаться, но и стремиться вперед, ведь мой папа желал для меня всего самого лучшего. На него и его веру в меня я и стараюсь равняться сегодня.

В первые дни, когда папы не стало, у меня возникло ощущение, будто меня бросили. Бросил самый любимый мужчина. Другие мужчины в нашей женской судьбе могут приходить и уходить, а эта потеря совершенно невосполнима. Хотя общались мы не так уж часто – папа почти всегда был в далеких командировках, в регионах, которые курировал.

На похоронах отца, когда отзвучали троекратные залпы почетного караула в его честь и гимн России, мама сказала: «Мой муж был влюблен в свое дело. Я всегда знала, что для него не так важна я и дети, как его работа». При этом в ее словах звучала не обида, а гордость.

Ни разу в жизни папа не позволил себе дурного слова о моей работе в прессе, хотя, подозреваю, что коронная тематика любимой дочери – секс и остросоциальный репортаж – его не слишком радовала. Вслух он всегда желал мне удачи и хвалил особо удачные репортажи. Но мне все-таки казалось, что про себя он считает мою работу несерьезной. Хотя лично я считаю, что в нашем многогранном мире имеет право на существование не только важная политика и замороченная экономика, но и простые человеческие вещи: отношения с любимыми, детьми, близкими, друзьями. Ведь и на очень серьезные вещи можно посмотреть женским взглядом, оценить их, что называется, с высоты дамских шпилек. И, глядишь, картинка получится иная. Не исключено, что картинка именно с этого ракурса неожиданно откроет нам то, что никак не удавалось разглядеть и понять раньше.

Словно в подтверждение моих тайных мыслей в последней нашей беседе папа сказал мне, вдруг став серьезным: «А ведь наша с тобой работа похожа, дочура. Только мы регулируем отношения между странами в интересах нашего Отечества, а вы, журналисты, регулируете отношения между людьми в интересах читателя. Вы добываете информацию с целью сделать из нее читабельный и нескучный текст и предоставить ее в распоряжение читателя, чтобы тот распорядился ею во благо себе. Задача читателя – как и правительства – лишь грамотно распорядиться нашими достижениями, верно истолковать полученную информацию и понять, какую она может принести пользу».

В этих словах моего отца – высшая мудрость, и я под ней от души подписываюсь. Как журналист, репортер и просто женщина, я на каждом порученном мне участке пытаюсь добыть максимум информации, пропустить ее через себя, свое сердце, ум и даже тело, опробовать на собственной шкуре и только потом превратить в не очень (по возможности!) скучный текст. Моя цель – не только развлечь вас, но принести вам пользу, показать какие-то жизненные ситуации, с которыми вам пока еще не довелось столкнуться… Или наоборот, вы уже столкнулись, но пока не знаете, как поступать дальше. С удовольствием делюсь с вами своим опытом, которого у меня никогда бы не накопилось в таком количестве, будь я обычной женщиной, а не репортером газеты. Моя редакция позаботилась о том, чтобы я охватила почти все темы, которые волнуют нас сегодня. Читайте, улыбайтесь или печальтесь, – но делайте полезные для себя выводы. Они лежат на поверхности, но выбор всегда за вами. Настоящие журналисты, как и настоящие женщины, никогда не довлеют – они лишь показывают и подсказывают. Иногда интимным шепотом.

Возле метро «Улица 1905 года», где находится наша редакция, есть небольшое кафе. Туда я традиционно приглашаю для задушевной беседы тех своих информаторов или интервьюируемых, кому, по разным причинам, не хочу раскрывать, что я журналист. Я активно использую разные «легенды» – какие, вы узнаете из этой книги. Часто, чтобы качественно выполнить задание редакции, нужно проявить не только гибкость, находчивость и хитрость, но и некоторое лицедейство. И если (лет через тридцать) я умру прямо в этом кафе, выполняя свою любимую работу, – наверное, я буду счастлива. Ведь это будет означать: я была востребована до самого последнего своего вздоха!

Еще я буду счастлива, если вас развлекут и откроют вам глаза на что-то новое мои чисто женские журналистские расследования. Горячие репортажи с высоты дамских шпилек – значит, свежий, «с пылу с жару», женский взгляд на самые насущные проблемы общества.

Пусть вас не пугают темы – несмотря на серьезное и даже трагическое для меня посвящение ушедшему отцу, истории мои самые разные – про секс и повседневные казусы, страсти и безумства… Жизнь ведь продолжается!

Твоя прекрасная няня

Можно ли найти женское счастье «в людях»? С этим вопросом в голове я искала место гувернантки в богатом доме.

По сведениям агентств по найму, сегодня работодатель, приглядывающий себе домашнюю прислугу, все чаще требует, чтобы соискатель не только грамотно изъяснялся по-русски безо всякого акцента, но и был из столицы или области. А от нянек, гувернанток и горничных ждут «профильного» высшего образования – медицинского, педагогического, лингвистического. «На крайний случай, сойдет и диплом Института культуры, – объясняют мне в элитном рекрутинговом агентстве. – Наш контингент устал от неотесанности трудовых мигрантов. Сами подумайте: у человека роскошный особняк на Рублевке, изысканные интерьеры, а горничная – нечесаная дикарка, вчера из аула. Это неэстетично! Наш работодатель хочет иметь в доме персонал, с которым, помимо прочего, приятно общаться, у которого приятный глазу внешний вид. За это наниматель готов платить реальные деньги. К счастью, в последнее время спрос стал встречать предложение – с каждым днем к нам обращается все больше красивых и образованных москвичек».

Что ж, работодателя можно понять: прислуга, которая целыми днями находится бок о бок с семьей хозяев, должна как минимум говорить с ними на одном языке и не портить собой интерьер. А вот как понять коренных москвичек с хорошим образованием, которые, как уверяют в агентстве, все чаще присматривают себе место няньки или горничной в богатом доме? Неужели их манит туда только неплохая зарплата? Или все-таки не дают покоя лавры прекрасной няни Вики из одноименного сериала? И возможен ли вообще романтический поворот сюжета в реальных буднях прислуги в богатом доме?

Решив узнать это практическим путем, я отправляюсь в агентство по подбору элитного домашнего персонала, где заполняю анкету на соискание места гувернантки с проживанием.

Входите, Бэрримор!

– Я работаю только в лучших домах и только у приличных людей! – этим я объясняю менеджерам агентства свои завышенные требования по зарплате. Понятно, что хозяева «не комильфо» едва ли смогут платить мне от семидесяти тысяч в месяц плюс кров и стол.

– Работодатель нынче жадный пошел, – осаживает меня менеджер. – Впрочем, у тебя филфак МГУ, свободный английский и место рождения в паспорте – Москва. Это повышает твою стоимость.

В агентстве мне приходится сообщить о себе всю правду. Вернее, почти всю. Выхода нет: от меня требуют подлинники всех документов – паспорта, диплома, водительских прав и трудовой книжки. Правда, трудовую (под предлогом того, что она лежит для стажа на фирме у знакомого) мне все же удается «зажать», скрыв таким образом принадлежность к прессе. Остальное – образование, опыт работы в качестве переводчицы и летняя практика в калифорнийском детском лагере – правда и ничего, кроме правды. Собственно, этот мой реальный опыт и есть причина, почему я ищу место гувернантки, а не, например, горничной или садовницы. Английский я действительно прилично знаю и произношение хозяйским детям не испорчу, а вот с уборкой помещений у меня туго, равно, как и с садовым дизайном.

Хотя агентство, которое я выбрала, предлагает массу заманчивых вакансий, о которых раньше мне даже не приходилось слышать. Например, кто такой дворецкий, я хоть как-то себе представляю – в основном по роли Бэрримора из «Собаки Баскервилей». Это персонаж, который заходит и с поклоном докладывает: «Овсянка, сэр!» А вот зачем нужна бонна для домашнего животного и как она выглядит, я затрудняюсь даже вообразить. А между тем прислуге с этой узкой специализацией в «хороших домах» сулят от сорока тысяч в месяц с трехразовым питанием! Может, конечно, из одной миски с животным? Хотя не исключено, что это животное питается даже лучше, чем мы, раз ему нанимают бонну. Также при желании и при помощи элитного агентства можно просочиться в «приличный дом» в качестве компаньонки к пожилым членам семьи (желательно медицинское образование) и аккомпаниатора-распорядителя домашних праздников (приветствуется диплом театрального вуза).

Что ж, чтобы заложить фундамент своего будущего счастья, все средства хороши. В поисках уютного места под столичным солнцем станешь и бонной при болонке, и распорядительницей балов – благо цифры, из которых складывается зарплата означенных работников, приятно греют душу и не опускаются ниже тридцати тысяч в месяц. Всего в агентстве более десятка менеджеров, каждый со своей «специализацией». Чтобы попасть в базу агентства, надо принести все документы согласно перечню, заполнить анкету и уплатить двести пятьдесят рублей. Далее менеджеры знакомят соискателя с основными подвохами, которые могут ожидать его при собеседовании с будущими хозяевами. Смысл натаскивания в том, что на собеседовании надо четко отвечать на поставленные вопросы, выучить наизусть свою биографию, трудовой опыт и стаж на каждом месте, не путать слова и ударения и не выражаться нецензурно. Как только договор подписан, агентство в течение полугода предлагает вашу анкету на рассмотрение потенциальным работодателям.

Заполняю анкету на должность гувернантки. Возможно, это навеяно классической литературой, но, по мне, гувернантка – это очень даже «комильфо». А что: даже в чопорном XIX веке гордые аристократы вовсю крутили любовь с боннами своих детей, а то и женились на них. А в каждом уважающем себя русском дворянском доме, наряду с целым флигелем дворовых девок, обязательно состояла в услужении гувернантка – француженка или англичанка. Вспомните хотя бы старого князя из «Войны и мира», который, узнав о том, что князь Андрей обручился с Наташей, заявил: «А я тогда на Бурьенке женюсь!» А мадемуазель Бурьен была как раз-таки гувернанткой! Так почему бы и мне не стать прелестной феей, расшевелившей какое-нибудь загнивающее дворянское гнездо?

Менеджеры агентства просят меня сфотографироваться – прямо у них за символическую плату. Дело в том, что по паспорту у меня восточное имя, а работодатель, рассматривая мою анкету, конечно, захочет убедиться, что я действительно не гастарбайтерша из забытого богом кишлака и у меня вполне европейская наружность.

– А то приходят чурки немытые сразу с поезда, – сетует менеджер Полина, – ноги босые, грязные, на голове платок наверчен, а все туда же – в няньки в приличную семью!

К договору мне выдают памятку; из нее следует, что на собеседование с будущим хозяином мне надлежит явиться «в опрятном виде», под которым агентство понимает «выстиранную и выглаженную одежду строгого покроя, юбку ниже колена, чистую обувь, аккуратно уложенные волосы, чистые руки, ногти без следов облупленного лака и минимум косметики». Отдельно упомянуто, что соискатель «с малейшим запахом алкоголя к собеседованию допущен не будет».

Итак, стоит явиться не с похмелья, без перегара и не в драных джинсах – и передо мной распахнутся двери лучших домов нашего города!

Расхититель домработниц

Целую неделю мне никто не звонит, и я уж, каюсь, начинаю подозревать, что «фейсом не вышла» для гувернантки в приличном доме. Но аккурат на восьмой день ранним звонком меня будит менеджер Зоя Петровна. Эта тертая пожилая дамочка специализируется на «элитных заказах», попасть в ее базу считается большой честью. По ее словам, Зоя взяла меня только благодаря диплому МГУ и беглому английскому.

– Ну, радуйся, милка моя, клюнули на тебя! – радостно сообщает мне Зоя Петровна. – Через два часа стоять на платформе станции «Белорусская», вид нарядный, но приличный. И пошевеливайся, опаздывать нельзя! Поедем на собеседование.

Как я уже заметила, таков «фирменный» стиль общения большинства менеджеров по трудоустройству домашней прислуги: никакого вежливого обращения на «вы», никаких экивоков и предупреждений заранее: так, у тебя 5 минут, быстро собралась, ушла-пришла-выехала… Менеджеры по персоналу будто заранее приучают кандидаток к тому, как их будут шпынять всякими «милка, пошевеливайся!» будущие хозяева.

Я являюсь четко в назначенное время – как и требовалось, без перегара, в строгом платье по колено. Но при мне настоящая сумочка от «Шанель», на мне – неброский, но очень дорогой гарнитур из настоящего жемчуга. А что? Заказывали элитную гувернантку – получите!

Заодно это интересный эксперимент: замечают ли менеджеры по трудоустройству и работодатели подобные детали?

Но Зоя Петровна в упор не замечает моих недешевых изысков, только хвалит за опрятность. Любопытно, а опознает ли работодатель из «приличного дома» подлинность моих аксессуаров?

Мы с Зоей Петровной едем на электричке с Белорусского вокзала в некий богатый особняк в Одинцовском районе. По дороге Зоя Петровна плачется мне на свою жизнь и материальные проблемы. Оказывается, каждый трудоустроенный соискатель должен устроившему его менеджеру 50% своего первого оклада. А работодатель, получивший удовлетворяющего его работника, обязан оплатить агентству услуги, и из этой суммы задействованный менеджер тоже получает свой процент. В общем, все, как при торговле недвижимостью. Сумел сбыть хату – получил процент. Не сумел – соси лапу, оклада у менеджеров не предусмотрено. Разница только в том, что здесь торгуют не домами, а людьми.

– Но ведь все такие жуки! – сетует Зоя Петровна. – И работодатели, и соискатели! Они через нас норовят найти друг друга, познакомиться, а потом напрямую договориться, чтобы агентству не платить! Так и крали – то няньку сопрут, то горничную. Мы из-за этого даже пробные дни отменили. А то раньше как было: даем мы, к примеру, девушку в гувернантки на пробу. Вроде логично: надо попробовать, притереться к семье. А через месяц, как подходит время ее первой зарплаты, звонит нам работодатель: нет, мол, не устраивает меня ваша гувернантка, ерунду подсунули, платить не буду! И вообще от ваших дальнейших услуг отказываюсь. А потом и девушка звонит: хозяин злой или приставал, не хочу у него работать и вообще передумала трудоустраиваться… Сначала мы ахали да охали, удивлялись, почему же нам так не везет. Пока случайно не узнали: а та девица-то прекрасно у того хозяина работает! И лапшу они нам на пару навешали, чтобы процент агентству не выплачивать! И так сплошь и рядом! Но теперь и мы умнее стали: никаких проб, притирок, на собеседование менеджер едет вместе с кандидатом. И пока работодатель договор не подпишет и не оплатит, никаких данных о работнике мы ему не даем – ни телефона, ни даже фамилии. Тебя это тоже касается, – Зоя Петровна подозрительно смотрит на меня. – Узнаю, что ты с работодателем за моей спиной переговоры ведешь, внесу тебя в «черную» базу по всем агентствам. В жизни себе работу не найдешь!

– Но ведь речь идет о богатых людях, которые ищут прислугу на хорошую зарплату, – удивляюсь я. – Неужели они так мелочатся? Пускаются на такие хитрости, лишь бы агентству его посредническую копейку зажать?

– Э, милая, да ты жизни не знаешь! Чем человек богаче, тем он жаднее. Знаешь, кто у нас самый главный расхититель домработниц? Олигарх Умар Джабраилов! Уж сколько он у нас горничных и экономок переворовал! Долго нас за нос водил, требовал все новых и новых кандидаток ему присылать: мол, эта не такая, та не сякая… Мы уж замучились ему девок подгонять! Как отправим к нему очередную, так вскоре всякая связь с ней пропадает. Мы уж грешным делом думали: не Синяя ли Борода этот олигарх? А потом узнали: все наши девочки как миленькие в его резиденции вкалывают, только нам с этой услуги – ни шиша! Так что мы больше Джабраилова не обслуживаем. И вообще серьезно стали относиться к профессиональной тайне. Любая утечка в нашем деле – гарантированные убытки.

Теперь понятно, почему Зоя Петровна «сливает» мне хоть какую-то информацию о работодателе только на подъезде к станции назначения:

– Там сложный мальчик трех лет. Ну, небось, хулиганистый – как все мальчишки в его возрасте. Ты, главное, не бойся! Ребенок – он и у богатых ребенок. Из условий – выезжать с семьей за границу несколько раз в год. У них дома в Англии и где-то на островах, поэтому и хотят няньку с языком, чтобы за рубежом сама ориентировалась, а не нуждалась еще и в переводчике. Мой тебе совет – полезный, хотя и не совсем честный. Но для пользы дела… Короче, уверенно ври, что была гувернанткой всю жизнь. Не надо про эти офисы, переговоры… Скажи только: английский знаю прекрасно, в няньках была… Ну хотя бы лет пять подряд, хорошо? Рекомендации из семей я уж тебе сварганю, если станут брать.

– Хорошо, – неуверенно соглашаюсь я, боясь во время собеседования «спалиться» на какой-нибудь мелкой детали гувернантской жизни.

– Ну и прекрасно, ну и чудненько! – Зоя Петровна явно радуется, что я так легко соглашаюсь на фальсификацию своего трудового опыта.

А я лишний раз убеждаюсь: и в этом бизнесе, – как в любом другом, – менеджеры готовы на все, лишь бы впарить свой товар. В данном контексте: вас будут с пеной у рта убеждать, что стоящая перед вами полудикая дочь Советской Киргизии всю жизнь проработала «в лучших домах Парижа и Лондона» – лишь бы вы раскошелились.

Выходя из электрички, Зоя берет меня под локоть:

– Ну, держись, девка! Не подведи! Уж тебя-то я не дам украсть!

Таких не берут в Мэри Поппинс…

На платформе нас встречает водитель от хозяев на внушительной черной «БМВ». Мы держим путь в элитный поселок в ближнем Подмосковье. Я уже предвкушаю созерцание изысканных интерьеров олигархического дома и знакомство с большой и дружной аристократической семьей, но не тут-то было. Хозяйка, которая меня собеседует, принимает нас с Зоей в домике для прислуги. Никакого ребенка с ней нет, мужа тем более – при ней только огромный шкаф-телохранитель. Поэтому все, что я могу видеть, кроме нее самой и ее бодигарда, – это очертания особняка в стиле ар-деко вдали и ухоженную английскую лужайку, по которой носится целая свора борзых без ошейников. Окна деревянного флигеля для персонала выходят на глухой коричневый забор, украшенный колючей проволокой.

Моя работодательница, представившаяся Марианной, еще очень молода, но уже очень надменна. Видимо, она только начинающая светская дама, но уже подающая большие надежды. Впрочем, ей есть, чем гордиться: помимо природной красоты, при ней все прочие атрибуты хозяйки жизни – муж-олигарх, шикарное имение и куча свободных денег. Она согласна платить гувернантке с проживанием восемьдесят пять тысяч рублей в месяц – лишь бы работница ее устраивала.

Марианна долго молча изучает меня с ног до головы, не обращая внимание на трескотню Зои, которая взахлеб живописует мои «трудовые подвиги» на ниве воспитания детей дошкольного возраста. От взгляда работодательницы явно не укрывается ни подлинная «Шанель», ни качество жемчуга.

– А как вы, простите, с такими ногтями собираетесь управляться с моим ребенком? – вдруг перебивает она поток красноречия Зои.

Я в недоумении таращусь на свои руки, потом на руки своей будущей хозяйки. И с ужасом понимаю: у нас абсолютно одинаковый французский маникюр!

Ситуация сильно смахивает на сцену из фильма «Место встречи изменить нельзя», где бывалая бандитская «мурка» из малины взглядом указывает главарю на руки Шарапова. И главарь тут же смекает: не может бандюга-шоферюга иметь такие холеные руки. Но не пианисткой же мне теперь прикидываться!

– У меня сложный мальчик, – с расстановкой начинает Марианна, поджав губы. – Пока с ним справляется только мой личный телохранитель, – она указывает на своего бодигарда с габаритами братьев Кличко. – Вот недавно Митенька стукнул его по коленке гантелей, так Егор еле устоял, хотя у него разряд по боксу. Правда, Егор?

«Шкаф» Егор молча кивает с чувством глубокого собственного достоинства.

– Конечно, коллектив у меня большой и дружный, – продолжает Марианна. – У нас есть старшая экономка, младшая горничная, прачка, персональный водитель, шофер по хозяйственным делам, три телохранителя, пять охранников, мажордом и садовник. Тем не менее с Митенькой заниматься некому, поэтому я и ищу гувернантку. Но такую, которая станет выполнять все обязанности по ребенку, а не пытаться свалить их на другой персонал. Если, например, Митенька накакал в зале, вы не должны бежать и звать Розу, потому что она младшая горничная и уборка – это ее основная обязанность. Вы должны сами убрать какашки, несмотря на то что вы гувернантка. Из-за этого я рассталась со всеми боннами-англичанками. Они чуть что, сразу: «It’s not my duty!» («Это не моя обязанность!»)

Из всего этого я с ужасом делаю только один вывод: трехлетний сын олигарха может накакать на пол в зале!

– Так вот, – продолжает Марианна подчеркнуто вежливо, но ледяным тоном, – а вы, как я вижу, девушка ухоженная, привыкли следить за собой и беречь себя, – она снова косится на мой злосчастный маникюр. – Едва ли вы та самая Мэри Поппинс, которая сможет полностью посвятить себя ребенку, не отвлекаясь на всякие неуставные отношения. Я не уверена, что вам будет комфортно при почти круглосуточной загруженности, которая ждет вас в нашем доме. А, между тем в высокую оплату труда, которую я кладу гувернантке, заложено ее хорошее настроение и удовлетворенность. Мне не нужны недовольные, обиженные и униженные. В моем доме все должны улыбаться, хорошо выглядеть и исправно работать. Кстати, при поступлении на работу я прошу каждого подписать бумагу, что он введен в курс: в доме ведется круглосуточное видеонаблюдение. Мы установили в доме камеры слежения и считаем, что это правильно. Каждый наш сотрудник должен заниматься своим делом, а под камерой меньше соблазнов отвлекаться на пустяки. Еще есть вопросы?

– А как часто бывает дома ваш муж, то есть отец мальчика? – хлопаю я глазами в соответствии с задуманным планом. Должна же я прозондировать возможность воплощения романтического сценария для «прекрасной няни» на этом рабочем месте. – Я в том смысле, что отношение отца во многом влияет на поведение ребенка мужского пола. Если отец балует или, наоборот, редко появляется дома…

– Довольно, – холодно перебивает меня светская дама, – вы свободны. С вашего позволения теперь я отдельно побеседую с вашим менеджером.

Курсы домоправительниц

– Знаешь, что она мне сказала? – берет меня за грудки Зоя Петровна, как только мы снова оказываемся в электричке. – Что ни одна здравомыслящая замужняя женщина не возьмет такую, как ты, к себе в дом!

– Какую «такую»? – любопытствую я.

– Ну такую… фифу! – подбирает правильное слово менеджер. – Но эта Марианна хотя бы не дура и наблюдательная – она мне дельный совет дала. Нянька из тебя никудышная – это видно. Тебя надо трудоустраивать в домработницы к одинокому состоятельному мужчине.

– Но я не хочу быть домработницей! И не умею.

– Не хочешь – научим, не можешь – заставим! – ободряет меня Зоя. – При нашем агентстве есть курсы домоправительниц, по окончании выдаем диплом.

– Но это, наверное, долго… – сомневаюсь я.

– Да брось! – машет рукой Зоя. – Три дня. Всего за пять тысяч. Зато, – она склоняется к моему уху, – тебя там научат, что врать работодателю, чтобы тебя точно приняли. Давай, иди на курсы, а я тебе хорошего хозяина присмотрю.

Что ж, эксперимент так эксперимент. Три дня я встаю ни свет ни заря и честно посещаю курсы будущих фрекен Бок. Занятия идут в здании бывшего УПК, чудом уцелевшего с советских времен, с восьми утра до пяти вечера с небольшими переменками. Всего в классе нас десять человек: есть пожилые азиатки, но большинство – юные смазливые девы из российской провинции. Они все время хихикают между собой и усердно строят глазки единственному преподавателю мужского пола – он ведет у нас бытовую химию. На вводном занятии нам настоятельно рекомендуют оплатить индпошив формы горничной (белая блузка, черная юбка, 3000 руб.) и снимают мерки. Затем мы сорок пять минут смотрим видеоурок о функциях стиральной машины. Потом десятиминутная перемена, за ней – лекция по технике глажки мужских сорочек. Нас предупреждают, что в последний день будет практическое занятие – глажка мужской рубашки на время. Также в нашем расписании есть предмет «Этикет общения с хозяевами».

В общем, к моменту «выпуска» с курсов домоправительниц в моем бюджете не хватает пяти тысяч, зато в моей тетрадке законспектированы ответы на самые каверзные вопросы, который может задать работодатель, тестирующий домоправительницу. Например: «Какие химические средства вы используете при чистке светлой кожаной мебели?» Правильный ответ: «Никаких. Такая обивка чистится только специальным ластиком для светлой кожаной мебели». Так что польза налицо. Не пошла бы я на курсы фрекен Бок, так и не узнала бы никогда, что существуют ластики для мебели!

А вот из лекции по «Этикету» (ее я, признаться, ожидала с большим энтузиазмом как единственную на курсах гуманитарную дисциплину) я, увы, не почерпнула ничего нового. В течение сорока пяти минут преподавательница на разные лады и в разных выражениях доносила до нас мысль, что хозяевам не следует хамить ни при каких обстоятельствах.

Выданный мне к концу третьего дня диплом «квалифицированной домоправительницы» представляет собой обычный лист бумаги с печатью внизу. За отдельную плату нам было предложено его заламинировать.

Зато Зоя Петровна меня обнадеживает:

– У меня есть хороший вариант для тебя. Надо два раза в неделю убираться у одинокого мужчины средних лет. Он платит 2500 руб. за выход. Непривередливый: говорит, главное – чтобы в квартире чисто было, одежда постирана и еда какая-нибудь приготовлена. Живет один, квартира большая, только после ремонта. Сам с утра до вечера на работе, домашних животных нет. В общем, мечта, а не работа!

– А приставать не будет? – закидываю крючок я.

– Да нужна ты ему! – отмахивается Зоя. – Компаньонка с интимом – это совершенно отдельная позиция. У нас по ней хороший спрос на филиппинок и таек, реже на узбечек и таджичек – только очень хорошеньких, чистеньких. Зачем нормальному человеку мешать котлеты и мух – приставать к собственной горничной, когда можно нанять прекрасно обученную профессионалку? Твоя забота – показать себя хорошей домработницей. Ты хотя бы на словах от работы не отлынивай, а там видно будет – его все равно никогда дома нет. А то недавно он одну нашу выгнал с позором. Представляешь, приходит к нему одна из наших соискательниц – юная такая бродяжка провинциальная, только после наших курсов, и нагло так заявляет: «После рабочих я ремонтный мусор выносить не стану, сами его сначала уберите!» А из его квартиры как раз только бригада ремонтников съехала. Работодатель возмущенный мне звонит: мол, что это за уборщицы у вас такие, которые мне указывают, что делать? Поговорила я с этой дурищей. А она, оказывается, думала, что элитная горничная – это та, которая с метелкой из павлиньих перьев не спеша так ходит и только пылинки с антиквариата ею смахивает.

Я бы стала его Джейн Эйр…

Перед собеседованием на должность домработницы я, памятуя прошлый «провал» с маникюром, от греха подальше надеваю благоприобретенный на курсах костюм горничной, снимаю все украшения и стираю лак с ногтей. Потом, поразмыслив, стираю и макияж тоже. Никакого баловства, все мысли только об уборке помещений. По дороге репетирую монолог на волнительную тему «как я глажу мужские рубашки, мою потолки и ни при каких обстоятельствах не перечу хозяину».

На встречу с потенциальным работодателем в его офис я отправляюсь без сопровождения менеджера. По словам Зои, мой будущий хозяин оказался не склонным к похищению домработниц и проплатил услуги агентства заранее. Поэтому Зоя Петровна сочла возможным отправить меня к нему одну.

Вхожу – и теряю дар речи! Передо мной – настоящий красавец! Стою перед ним клуша клушей в дурацком наряде горничной и проклинаю тот миг, когда решила смыть косметику. При любых других обстоятельствах я ни за что не пропустила бы такого мужчину! Но сейчас я, увы, уборщица и обязана знать свое место.

– Здравствуйте, проходите, присаживайтесь, – любезно говорит это совершенство мужского пола, отрывая взгляд от компьютера. – Расскажите, пожалуйста, что вы умеете?

«Все! Все, что вы только пожелаете!» – вопит все мое женское естество. Но я вспоминаю курс «Этикета домоправительницы» и беру себя в руки. Деловито перечисляю все то, что мы проходили на курсах.

В ответ работодатель спокойно и вразумительно объясняет, в чем нуждается. Ничего сверхъестественного: уборка два раза в неделю, готовка на три дня, стирка в машинке. В месяц выходит двадцать тысяч рублей при символической занятости, но дело не в этом… Боже, какая у него улыбка!

Прямо хоть на самом деле бросай работу, швабру в руки и к нему! Вот вам и романтический сценарий! Ах, все же как непредсказуема жизнь! И как жаль, что домработница из меня на самом деле никакая: убираюсь я так себе, а мужскую рубашку вообще гладила один раз в жизни – на курсах.

В большом смущении я ретируюсь из кабинета этого шикарного мужчины, сумбурно пообещав подумать и перезвонить. Бедняга, по-моему, так и не понял, что это было. И почему из агентства по трудоустройству ему вместо уборщиц присылают сплошь неуравновешенных неврастеничек?

Эх, будь моя воля, я бы действительно стала его преданной Джейн Эйр. Остается надеяться, что мужчина моей мечты рано или поздно обретет то, что ищет.

Тест-драйв для фрекен Бок

А я продолжаю эксперимент. Для его чистоты я обращаюсь в другое агентство – там еще не отменили пробные дни. Мне попадается «воскресный папа», который ищет гувернантку для своих детей, живущих с его бывшей женой. Я предполагаю, что клиент прижимистый, раз не желает давать деньги в руки бывшей, предпочитая самолично выбирать детям няньку и напрямую оплачивать ее услуги. Во время собеседования, которое проходит прямо в офисе агентства, он объясняет, что его бывшая семья в данный момент живет на даче. Сам он приезжает туда только по воскресеньям и хочет, чтобы в ближайший выходной с ним поехала и я. Если я понравлюсь бывшей и детям, клиент обещает заключить со мной договор, а агентству оплатить посреднические услуги.

Ту дачку по Дмитровке я до сих пор вспоминаю, как страшный сон. Представьте себе двух совершенно неуравновешенных детей шести и восьми лет с нереально громкими голосами. В течение всего дня эти двое не замолчали ни разу – они то ссорились, то плакали, то хохотали, то горланили песни. И все это на повышенных децибелах, от которых у меня закладывало уши и подступала мигрень. При этом восьмилетняя дочь хозяина в первую же секунду нашей встречи исхитрилась ущипнуть меня за ногу так, что у меня тут же образовался синяк. Возможно, девочке было просто обидно, что папа приехал с другой тетей, но мне-то от этого не легче! А шестилетний сыночек моего работодателя (в момент нашего появления он поливал газон) на радостях полил меня из шланга с головы до ног. Я сразу же превратилась в мокрую курицу со спутанными волосами и прилипшим к телу платьем. На мое счастье, день был жаркий. А когда из дома выплыла экс-супруга моего потенциального хозяина, я, в принципе, поняла, почему он с ней развелся.

– А, прислуга пожаловала! – заявляет вместо приветствия эта стервозного вида блондинка с крайне высокомерным лицом. – Для начала помойте мою машину.

Открываю рот, чтобы напомнить этой наглой барыне, что я вообще-то гувернантка к детям, а не мойщица машин. Но тут мой работодатель начинает усердно вращать глазами, подавая мне знаки – мол, не связывайся! Что ж, кто платит, тот и заказывает музыку….

Подворачиваю подол своего мокрого и липкого платья так, что оно превращается в экстра-мини – такое, что у моего работодателя аж челюсть отпадает. Затем без лишних экивоков отнимаю у его вредного сынули шланг и со всей дури направляю мощную водную струю на джип, стоящий перед домом. Я уже понимаю, что романтикой в этих «людях» и не пахнет, поэтому терять мне абсолютно нечего.

– Но у машины же открыты окна, идиотка! – взвизгивает стерва.

– Я салон тоже хочу помыть, а что, нельзя? – хлопаю я глазами, старательно изображая идиотку, раз уж она меня таковой считает.

– Хватит! – орет блонда. – Идите в дом чистить обувь, вам нельзя доверять автомобиль.

«Обувь мне тоже нельзя доверять», – ехидно думаю я про себя, не без удовольствия намазывая темно-коричневый крем на ее светло-бежевые туфли.

В тот памятный денек я была задействована также на прополке грядок и на сервировке стола к ужину. Во время работы в огороде я была обозвана хозяйкой «буржуйкой недорезанной», а во время ужина – «неотесанным быдлом». Вина моя заключалась в том, что, по мнению дамочки, я халтурила на прополке кабачков, а к ужину вместо саксонских бокалов, которые она велела достать из горки, сдуру приперла чешский хрусталь. Ничего гувернантского я в своей работе не обнаружила: детей весь день я только слышала (так они орали), но более к ним не приближалась. Пока хозяйка с наслаждением командовала мною, детей развлекал отец. А отправившись по заданию «барыни» подметать площадку возле декоративного приусадебного прудика, я с ужасом увидела, чем именно занимается воскресный папа со своими детьми. Под его бдительным оком детки рвали на мелкие части 100-долларовые купюры и обрывки швыряли в прудик.

– Вырабатываю у детей правильное отношение к деньгам, – поясняет мне работодатель, увидев мой раскрытый от изумления рот.

Теперь я понимаю, почему его бывшая такая бешеная. Подобных выходок мужа ни одна женская нервная система не выдержит. Да и я в такие «люди» больше не ходок!

По ту сторону баррикад

В полной мере хлебнув из чаши наемной прислуги, я опросила знакомых, когда-либо такую прислугу нанимавших.

«Я думала, поседею, пока искала через агентство себе помощницу по хозяйству! – разоткровенничалась моя соседка по дачному поселку. – Представляешь, присылают мне на собеседование такую наглую провинциальную молодку с ногтями, как у Фредди Крюгера. А она сразу давай, не стесняясь, моему мужу глазки строить! Я что-то ей пытаюсь про ее обязанности объяснить, а она на меня ноль внимания, фунт презрения. Я, конечно, ее сразу выставила вон, а агентству разнос устроила. Но все равно только с пятой попытки они мне нормальную тетку нашли – молдаванку средних лет. Она меня всем устраивает, только до денег очень жадная – все пытается у меня то в долг попросить, чтобы побольше домой в Кишинев отправить, то подарочек какой-нибудь выклянчить для своих детей. И еще мне кажется, что она у меня косметику подворовывает – вечно то карандаш для глаз пропадет, то початые духи».

Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.