А на парад и на демонстрацию их не пропустят. Туда пускают только тех, кто идёт в колонне…
Катруся села на стульчик в своём уголке, взяла на руки Фому и принялась думать. Как бы это сделать, чтобы папа всё-таки взял её с собой? Начать плакать? Нет, не годится, папа тогда, конечно, скажет: «Вот видишь, разревелась, как маленькая, а ещё хочет фа демонстрацию идти!» И всё равно с собой не возьмёт… Но, по правде сказать, плакать очень хотелось. Катруся, может быть, и заплакала бы, но тут вдруг пришла Наташа.
— Катрусенька! — закричала она ещё с порога. — Пойдёшь завтра на парад? Нас папа берёт с собой, меня и тебя!
— Что такое? Куда берёт? — спросила мама.
Наташа спохватилась и вспомнила, что надо поздороваться с Катрусиными родителями.
— Добрый вечер! — сказала она. — Я и забыла… Вот вам письмо от моего папы.
Мама развернула записку и прочитала вслух:
— «Уважаемая Надежда Павловна! Если можно, отпусти те завтра вашу дочку со мной и с Наталкой на парад. У меня есть пропуск на трибуну. С уважением Н. Старченко».
— Ну вот, видишь! — весело сказала мама. — Это совсем другое дело. На трибуну с Николаем Петровичем я тебя охотно отпущу. А ты, глупенькая, уже собралась плакать!
И как это мама догадалась, что Катруся собралась плакать? Всегда они обо всём догадываются, эти мамы!
— Надо и мне сейчас всё приготовить, — заволновалась Катруся, — чтобы завтра не опоздать!
Мама успокоила её, что всё будет сделано вовремя. Наташа побежала домой с ответом, а Катруся на радостях начала танцевать.
— Пойду расскажу Варваре Ивановне, что я завтра пойду на парад!.. Ой, а цветы? — вдруг вспомнила она.
Тут Катруся бросилась в кухню, налила в лейку воды и понесла к Варваре Ивановне.
— А я уж думала, что ты забыла про цветы! — сказала Варвара Ивановна. — Молодец, что не забыла. Нельзя забывать про свои обязанности — ни в горе, ни в радости.
Первое мая!
Вот он наконец, этот день. В одной рубашонке, босиком Катруся влезла на стул и оторвала последний предпраздничный листок на календаре.
Было ещё совсем рано, но папа уже сидел за столом и завтракал. Он очень спешил, чтобы не опоздать на демонстрацию.
Катруся тоже засуетилась, заспешила. Но мама сказала, что ей нечего торопиться — на трибуну пойдут в девятом часу. А пока надо как следует умыться, почистить зубы, потом съесть кашу и выпить молока.
А к молоку Катрусе дали вкусный пирожок — мама напекла таких пирожков целую гору!
Потом папа ушёл, а Катруся начала одеваться. Она надела то самое вышитое платье, в котором ходила в театр, а сверх платья — белое летнее пальтецо. На голову мама завязала ей большой красный бант.
— Шапку можно не надевать, уже совсем тепло, — сказала мама.
В таком наряде, да ещё с красным флажком в руке, Катруся выбежала навстречу Наташе и её отцу. Наташа тоже была одета по-праздничному — тоже в белом пальто и с красными бантами на голове. Николай Петрович взял их обеих за руки и повёл по улице, а прохожие глядели на них и, наверно, думали, что Катруся и Наташа — две сестрички: только Катруся чёрненькая, а Наташа беленькая. На улице всюду развевались красные флаги. Из репродуктора лилась весёлая, праздничная музыка. Всюду было полно людей — и все шли на парад. Многие из взрослых вели с собой детей. И у каждого малыша в руке был красный флажок или цветной воздушный шарик.
На углу проверяли пропуска. Наташин папа тоже показал свой пропуск, и они прошли на главную улицу — на Крещатик, где должен был проходить парад.
Там уже было много народу. Все стояли вдоль улицы на тротуаре. А на углу улицы Ленина была трибуна. Это было такое возвышение, вроде балкона, обтянутое красным. На трибуне стояли люди. Папа потом сказал, что это руководители партии и правительства.
Напротив этого возвышения, далеко вдоль улицы, выстроились войска.
Всех детей пропустили вперёд, к самому краю тротуара. Катрусю с Наташей также пропустили, и им всё было очень хорошо видно.
Трам-та-там! Трам-та-там! — грянули барабаны. И вот Катруся и Наташа увидели первые ряды военных, которые открывали парад.
Но это были не взрослые, а ребята. Впереди шли первоклассники, все в чёрной военной одежде, с красными кантами на брюках и с красными погонами на плечах. Сначала шли барабанщики. А самым первым шёл один маленький мальчуган, тоже с барабаном. И все они шагали чётко, стройно, как один.
— Суворовцы! Суворовцы! — за говорили кругом.
И правда, это были ученики суворовского училища.
— Ой, как они хорошо идут! — сказала Катруся. — Я бы тоже хотела быть суворовцем!
— Девочек в суворовское не принимают, — басом сказал какой-то парнишка, который стоял рядом с нею. — И правильно!
Катруся хотела обидеться и заспорить с ним. Но в это время суворовцы прошли. За ними выступили уже настоящие военные части — сначала пехота, потом лётчики. И никак нельзя было сказать, кто из них идёт красивее и стройнее!
Потом Катруся увидела разные орудия — и длинные, большие, и совсем коротенькие. И такие, из которых можно стрелять, по вражеским самолётам, если они осмелятся залететь на нашу советскую землю.
Военный парад закончился. Несколько минут улица была совсем пустая. И вдруг вдалеке показался целый лес красных флагов. Это начиналась демонстрация трудящихся.
Чего-чего только не увидели Катруся и Наташа!.. В колоннах шли рабочие и служащие, школьники и студенты… Все несли над собой портреты, плакаты, яркие воздушные шары и целые снопы цветов.
Из одной колонны, когда она поравнялась с трибуной, порхнула вверх целая стая голубей и закружилась в воздухе. А из другой колонны в небо взлетели сверкающие разноцветные шары…
Музыка гремела всё время. Слышались песни и весёлые выкрики:
— Да здравствует Первое мая!
А солнце светило изо всех сил, и весенний ветерок развевал флаги и знамёна.
— Пора нам домой, — сказал Николай Петрович. — Демонстрация кончится ещё не скоро, а вы у меня уже устали.
Наташа призналась, что она и вправду устала. Катруся тоже хотела сказать, что у неё ноги просят отдыха. Но в это время перед ними появилась новая колонна… Только что же это за колонна была?
Впереди шла машина-трёхтонка, вся обтянутая кумачом. На ней ехал целый дом, сделанный из фанеры и разрисованный совсем как настоящий — с окнами, балконами и красными флагами наверху. Около дома сидели и стояли ребятишки с воздушными шарами и с флагами в руках. А за этой машиной шли рядами люди. И среди них Катруся увидела своего папу.
— Папа! Папа! — закричала Катруся что есть силы. Папа услышал и стал махать ей рукой.
— Папа, можно к тебе? — закричала Катруся. — Николай Петрович, можно?
— Ну, беги, — сказал Николай Петрович.
Папа тоже кивал головой: дескать, можно… И Катруся мигом перебежала с тротуара в колонну.
— Давайте сюда вашу дочку, — сказал дядя с красной повязкой на рукаве, — мы её посадим на машину!
Он взял Катрусю на руки, быстрым шагом опередил колонну и поставил Катрусю на машину рядом с большим фанерным домом.
И вот Катруся поехала мимо всех людей, что стояли на тротуарах. И мимо того мальчика, который говорил, что девочек не берут в суворовское, и мимо Наташи…
Вот они приблизились к большой трибуне на углу улицы Ленина. Люди, которые стояли на трибуне, улыбались и приветливо махали руками. А Катруся и другие ребята взмахивали своими флажками им в ответ.
Вдруг с трибуны крикнули:
— Да здравствуют наши славные строители!
Конечно, это не к Катрусе обращались. Но Катрусин папа был строитель. И Катрусе стало очень приятно, что про папу так сказали: «Наши славные строители». Поэтому она ещё усердней замахала флажком и закричала: «Ура!» И все дети, и папа, и его товарищи тоже закричали: «Ура!»
Вот как весело было на Первомайском празднике!
А вечером Катрусю ждала ещё одна радость. Она хорошенько отдохнула, пообедала, а потом с полной лейкой в руках постучала к Варваре Ивановне. Та встретила её таинственной улыбкой:
— А ну, входи, входи да погляди на наши посевы!
Катруся взглянула и увидела: все росточки, которые раньше лезли из земли, свернувшись петелькой, теперь выровнялись, поднялись и развернули первые маленькие листики. А кроме того, появились ещё новые всходы — тоненькие травинки. Это взошли бархатцы.
И теперь уже в ящиках была не чёрная земля, а веселая свежая зелень. Катруся щедро поливала её водой и радовалась настанет лето, и балкон будет полон красивых цветов, которые они вдвоём с Варварой Ивановной вырастили!
На Днепре
Лето наступило сразу, неожиданно. Ещё и весна не прошла, ещё в садах по-весеннему буйно цвели сирень и жасмин и ещё красовались белыми цветочными гроздьями каштаны, но жара стояла такая, будто на улице давно уже лето.
И так удивительно казалось: ещё совсем недавно надо было надевать пальто, галоши, а сейчас в тоненьком летнем платьишке и то жарко!.. Зато как легко, вольно бегать, прыгать, не то что в неуклюжей зимней одёжке! Катруся целыми днями бегала и играла со своими подружками в сквере.
Мама теперь недолго возилась со своими домашними делами. Она укладывала в сумку какую-нибудь подстилку, брала немного еды, и они вдвоём с Катрусей уходили к Днепру. Маленький пароход перевозил их через реку. На той стороне был пляж — такой ровный отлогий берег, покрытый белым тёплым песком. Тут хорошо было загорать на солнце и купаться в Днепре.
В тени, под лозой, мама расстилала подстилку и ложилась с книжкой. А Катруся развлекалась как хотела. На пляже всегда было много ребятишек. Катруся играла с ними в мяч или в кошки-мышки.
Но больше всего нравилось ей копаться в песке около воды. Тут песок был влажный, не рассыпался. И Катруся строила из него дома — большие, с башнями. Ребята помогали ей: они проводили вокруг домов каналы, копали озёра. В эти озёра ребятишки наливали воду из реки. А над каналами сажали сады из зелёных веточек и цветов. Цветов было сколько хочешь на лужке, чуть подальше от берега.
Иногда кто-нибудь из ребят приносил с собой на пляж игрушечные кораблики. И тогда эти кораблики плавали по каналам около песочных домов.
Когда солнце поднималось совсем высоко и начинало как следует припекать, мама позволяла Катрусе искупаться в реке. Вода была не очень тёплая, в первую минуту она казалась совсем холодной. Но Катруся смело окуналась в воду и тут же начинала изо всех сил колотить ногами, поднимая брызги фонтаном.
— Ну хватит, хватит! — кричала мама. — Вылезай скорей да вытирайся!
Катруся выскакивала из воды, вытиралась полотенцем. И садилась около мамы — поесть. На берегу Днепра всё казалось почему-то уж очень вкусным.
Катруся каждый день ходила бы на Днепр, так бы и жила там с утра до ночи! Но иной раз мама говорила, что плохо себя чувствует и не может никуда идти в такую жару. И тогда Катрусе приходилось оставаться дома или идти в сквер с Наташей и её бабушкой.
— Вот погоди немного, — успокаивала её мама, — скоро папа пойдёт в отпуск, тогда ты уж с ним нагуляешься!
Конечно, это было бы хорошо — гулять с папой. Но он же, наверно, поедет куда-нибудь в дом отдыха, и Катрусе всё равно не с кем будет ходить на пляж…
Однако всё сложилось так, как хотелось Катрусе. Папа сказал, что в этом году он ни в какой дом отдыха не поедет. Он проведёт свой отпуск дома, потому что и тут можно очень хорошо отдохнуть.
— Будем с Лёнькой на лодке кататься да рыбу ловить!
Лёнькой папа называл маминого брата — дядю Лёню. У дяди Лёни был не только аккордеон, а ещё и своя собственная лодка. Дядя Лёня ничего на свете так не любил, как ловить рыбу.
— И я с вами буду на лодке кататься, — попросилась Катруся.
— Да ты же будешь бояться, — ответил папа. — Разве ты не помнишь — тебя один раз взяли на лодку, а ты такой рёв подняла, что мы и не рады были!
Такого случая Катруся не помнила — наверно, это было очень давно.
— Может, я тогда была маленькая, — сказала Катруся. — А теперь большая и бояться не буду, и реветь не буду — вот увидишь!
Папа не то согласился, не то не согласился.
— Что ж, посмотрим! — сказал он.
Но вот наконец папа получил этот свой отпуск. Ему теперь целый месяц не надо ходить на работу. На другой же вечер папиного отпуска пришёл дядя Лёня и сказал, что он тоже теперь свободен. Можно завтра собираться на речку.
Катруся очень боялась, что её не возьмут. Но за неё заступилась мама, и папа согласился взять.
— Только смотри у меня! — сказал он. — Если испугаешься и начнёшь реветь в лодке, никогда в жизни больше с нами не поедешь!
На эти слова Катруся только улыбнулась. И чего бы это она стала реветь, разве она какая-нибудь малышка?
Рано-рано, ещё только всходило солнце, они с папой вышли из дому. Добрались до пристани — там их уже ждал дядя Лёня. Он был с головы до ног обвешан разной рыболовной снастью. За спиной у него торчали длинные удочки. В руках — тоже удочки, только какие-то короткие, с колесиками. А корзинку, сплетённую из лозы, он дал Катрусе, чтобы хоть немножко освободить себе руки. Папа начал смеяться над ним — вот так нагрузился дядя Лёня!
Но дядя Лёня сказал, что нет ничего смешного и что папа сам поблагодарит его за то, что он всё припас.
Они сели на пароход. Только не на тот, что возит людей на пляж, а совсем на другой, который называется «речной трамвай». Этот пароход повёз их вниз по Днепру и завернул к пристани. Неподалёку от этой пристани около берега стояло много разных лодок. Папа сказал, что это водная станция и что тут стоит и дяди Ленина лодка.
Вот она, эта лодочка. Совсем маленькая, белая, с красной полоской вдоль борта. Папа бросил в лодку рюкзак, и дядя Лёня сложил всё своё снаряжение. А потом сбегал куда-то и принёс вёсла.
— Садитесь, — сказал он.
Папа первый вошёл в лодку и протянул Катрусе руку. Она смело ступила на лавочку, перешла на корму. И хотя лодка закачалась, Катруся даже не вскрикнула.
Папа сел на корму и стал править одним веслом, а двумя другими вёслами дядя Лёня начал грести. А Катруся сидела на дне лодки, возле папиных ног, и держалась за борта руками. И было совсем не страшно, а наоборот — весело и интересно.
Лодка быстро поплыла по реке. Катруся слышала, как У борта плещутся маленькие волны — хлюп, хлюп… Пристань и водная станция начали медленно отдаляться. Потом речка повернула куда-то в сторону. И тогда уже ничего не стало видно, кроме синей воды и зелёных берегов по сторонам.
Этот проток, по которому они плыли, был не такой широкий, как Днепр. По нему не ходили пароходы, а только проплывали лодки — и весельные, и моторные, и под парусами. Катрусе очень нравились лодки с парусами — они назывались «яхты». Она и раньше видела их, когда ходила с мамой на пляж, но только издали. А теперь одна яхта пронеслась совсем близко от Катруси, и её можно было как следует разглядеть. И тот человек, что сидел в яхте, даже помахал Катрусе рукой.
— Правь к берегу, — сказал дядя Лёня папе, — вон к тем кустам.
Лодка повернула и плавно подошла к песчаной полосе берега. Дядя Лёня заранее сложил вёсла. Когда лодка врезалась носом в песок, он выпрыгнул прямо на берег и подтянул лодку:
— Вылезайте, приехали!
Ой, как тут было хорошо! На берегу приветливо зеленел лесок. Кусты подступали к самой воде, а между ними белел мягкий чистый песочек. Вот где можно было хорошо выкупаться, и позагорать, и спрятаться в холодок, если уж очень припечёт солнце!
Дядя Лёня сказал, что под этими кустами прекрасно ловится рыба и что нечего терять время. Тут все трое начали поспешно вытаскивать из лодки все свои припасы и носить их под тенистое деревце. Папа расстелил коврик. А у дяди Лёни, оказалось, были с собой ещё и котелок и тренога, к которой подвешивают котелок над костром. Была у них, конечно, и картошка и соль. И ещё немало всякой еды мама надавала им на дорогу.
Пока что всё это сложили под деревом, а сами заторопились налаживать удочки. Размотали лески, на крючки насадили червяков и расставили удочки под кустами вдоль берега. Папа и дядя Лёня сели на траву и стали глядеть на поплавки. Катруся тоже присела около отца и тоже стала глядеть.
Поплавки тихо покачивались на спокойной поверхности воды. Над водой кружили длинненькие синие стрекозы с прозрачными крылышками. Вот одна из них села на стебелёк высокой травы, которая росла прямо из воды. Потом к ней подлетела другая, они о чём-то поговорили меж собой, вспорхнули вместе и полетели. Так и замелькал в воздухе их синие спинки…
— А где же рыба, папа? — шепотом, спросила. Катруся.
— Где ж ей быть? В воде! — ответил папа.
— А почему она не ловится?
— Подожди, сейчас клюнет…
Не успел он этого сказать, как один из поплавков задрожал и ушел под воду. Папа вскочил с места и рывком выхватил удочку из воды. Но на крючке не было даже червяка.
— Ах ты, съела! — сказал папа крючок другого червяка. — А рыба, видно, большая была, сильно потянула!
Дядя Лёня сказал, что папа поспешил выхватить удочку — надо было дать рыбе как следует «взять и у него самого клюнуло. Поплавок пошел глубоко под воду, его так потянуло вниз, что даже удилище согнулось дугой. Дядя Лёня подождал немножко, а потом дёрнул удочку. Над водой блеснула серебристая рыбина — и с плеском упала обратно в воду.
— Сорвалась!
Теперь папа и дядя Лёня уже и глаз оторвать не могли от поплавков. Катруся тоже смотрела, но рыба почему-то не хотела клевать. Она, видно, поняла, что её собираются поймать на крючок. Поплавки покачивались спокойно, и даже стрекозы больше не прилетали.
— Тебе, может быть, скучно, Катруся? — сказал папа. — Пойди поиграй в песочек. Отойди подальше — вон туда, где наша лодка стоит, чтобы тут рыбу не пугать.
— Мне совсем не скучно, — ответила Катруся. — Я по играю в песочек и в лодочке посижу, а потом опять приду по смотреть, как рыба ловится. Ладно?
— Ладно, иди, только одна не купайся. Мы потом все вместе выкупаемся.
Катруся побежала под дерево, где были сложены вещи, и разыскала в папином рюкзаке свои игрушки — песочницы. Катруся стала делать куличики. Целый ряд куличиков наставила на берегу. Из влажного песка их было очень легко делать. Когда по речке проходили моторные лодки, к берегу катились волны. Они набегали на бережок и подмывали Катрусины куличики. А она тут же делала новые и ставила их на том же самом месте.
Потом Катрусе захотелось немножко посидеть в лодке. Она влезла в неё и села на лавочку. Лодка слегка покачивалась на воде, и Катруся покачивалась тоже и даже сама раскачивала лодку. Вот она едет, едет далеко, до самого синего моря… Кругом шумят высокие волны, но она ничего не боится и только взмахивает вёслами и гребёт, как дядя Лёня. На самом-то деле вёсла лежали на берегу под деревом вместе с другими вещами, но Катруся представляла себе, что она держит их в руках.
И вот плывёт она по морю, а навстречу… навстречу — рыба-кит!
Нет, не надо рыбу-кита, он очень большой и страшный. Пускай лучше навстречу выплывает золотая рыбка. Выплывает и спрашивает: «А чего тебе надо, Катруся?»
А Катруся в ответ: «Ничего мне, рыбка, не надо, ступай себе в синее море, гуляй там себе на просторе!» — так, как в сказке.
А лодка между тем всё сильней да сильней раскачивалась и скользила понемножку с берега. А тут снова прошла мимо моторная лодка, подняла большие волны. Волны подкатились к берегу, подмыли Катруситсу лодочку и сняли её с песчаного грунта. И Катруся сама не заметила, как и вправду поплыла… Только видит — между лодкой и берегом вода. А берег отходит всё дальше и дальше…
Что делать?.. Катруся страшно испугалась и чуть не заревела во весь голос. Но тут же вспомнила: папа говорил, что нельзя в лодке плакать. И она ведь сама обещала, что не будет бояться, потому что уже большая. И Катруся только покрепче ухватилась руками за лавочку, на которой сидела, сжала губы и стала молча глядеть — что же дальше будет?
Лодка тихо поплыла вперёд — течение здесь было не быстрое. Вот она поравнялась и с кустами, под которыми папа и дядя Лёня ловили рыбу. Но они оба в это время наклонились над большой рыбиной, которую папа только, что вытащил из воды, и не глядели в Катрусину сторону. Можно было бы крикнуть, но ведь папа рассердится, потому что она распугает рыбу…
Тут Катрусю увидел какой-то дяденька, который в эту минуту тоже с удочками в руках появился на берегу. Он шёл по тропинке вдоль берега и выбирал себе местечко, где бы расположиться ловить рыбу.
— Гей, гей, рыбаки! — закричал он. — Чья это девочка плывёт?
Папа и дядя Лёня подняли головы от своей рыбы и сразу всё увидели. В тот же миг папа сбросил одежду и прыгнул в воду.
Сиди спокойно и ничего не бойся! — крикнул он Катрусе.
— Я и не боюсь, — ответила Катруся.
И правда, сейчас ей уже нечего было бояться. Папа подплыл к лодке, ухватился за корму и. погнал лодку обратно к берегу.
— Что же ты молчала, не крикнула? — спросил папа, когда они уже остановились у берега.
Катруся посмотрела на папу ясными глазами и сказала:
— Я не испугалась и не плакала. Ты же сам сказал, что в лодке плакать нельзя!
Дядя Лёня захохотал что есть силы.
— Ох, Виктор, какая она у тебя ещё глупая! — сказал он. — Не понимает, когда нельзя, а когда можно и даже нужно кричать.
Катруся обиделась, что над ней смеются, и уже скривила губы, собираясь заплакать. Но папа с весёлым смехом ч подхватил её на руки и подбросил вверх:
— Ничего ты не понимаешь, Лёнька! Моя дочь проявила мужество и выдержку, а это что-нибудь значит, если человеку пять лет! К тому же ты сам во всём виноват — не вытащил лодку подальше на берег и не привязал.
Дядя Лёня перестал хохотать и пошёл к лодке, чтобы привязать её к кустам. А папа сказал, что пора бы уже и поесть. Пока Катруся играла песком да плавала в лодке, на удочки попалось несколько рыб. Папа и дядя Лёня живо принялись чистить рыбу и картошку, разжигать костёр и варить обед. Уха сварилась очень вкусная, и от неё скоро ничего не осталось. Ни кусочка не осталось и от пирожков, и от колбасы, и от огурчиков, которые мама положила в рюкзак.
Перед обедом все трое выкупались в реке. Папа учил Катрусю плавать. И хоть она сразу не научилась, но папа сказал, что она обязательно научится, потому что для этого прежде всего надо быть смелой и не бояться воды. А Катруся уже доказала, что она смелая и ничего не боится!
Катруся едет в Москву
Кроме папы и мамы, дяди Лёни и тёти Майи, у Катруси была ещё и бабушка. Только Катруся её никогда не видела. Правда, мама говорила, что Катруся её видела, когда бабушка приезжала к ним. Но это было давно, три года назад, и Катруся тогда была такая маленькая, что ничего не запомнила.
Бабушка жила очень далеко, на Дальнем Востоке. Этот Восток потому и назывался Дальним, что ехать туда надо было целых две недели.
Вот и нет ничего удивительного, что бабушка не могла часто приезжать в гости к своему сыну — то есть к Катрусиному отцу.
Она только письма присылала.
Один раз папу вдруг вызвали на междугородный телефон. Он пошёл разговаривать. А мама и Катруся ждали его — им было очень интересно узнать, кто же это его вызывает.
И вот оказалось, что это звонила из Москвы бабушка. Она приехала с Дальнего Востока на неделю в командировку по какому-то делу. Заехать в Киев она не могла — не было времени. И поэтому она просила, чтобы папа и мама вместе с Катрусей приехали в Москву. Ей уж очень хотелось их всех повидать. А ведь от Киева до Москвы совсем недалеко — только одни сутки ехать, а не то что две недели, как на Дальний Восток!
— Вот хорошо, что у меня отпуск! — сказал папа. — Соберёмся да поедем!
— Я не поеду, — сказала мама. — Поезжайте вдвоём с Катрусей. а я лучше дома без вас отдохну.
Папа не стал маму уговаривать. Он знал, что она что-то плохо себя чувствует. Он побежал на городскую станцию, взял билет, послал бабушке телеграмму. И на другой день они с Катрусей отправились в путь.
С самого начала всё было очень интересно. Катруся ездила когда-то с мамой к знакомым на дачу. Ехали поездом, но в дачном поезде вагоны были совсем другие, не такие, как в этом. В этом поезде вагоны были разделены на такие маленькие комнатки, которые назывались «купе».
Двери из этих купе выходили в длинный коридор. В каждом купе были внизу лавки, а над ними широкие полки, на которых тоже можно было спать. Катрусе очень хотелось залезть наверх, но папа сказал, что их место внизу.
Тогда Катруся примостилась около окна и начала махать рукой маме, которая стояла на перроне, — она пришла их провожать.
Поезд тронулся. Мама пошла рядом с вагоном, она улыбалась и махала рукой.
Но поезд пошёл всё быстрее и быстрее. Мама стала отдаляться и скоро совсем скрылась.
Тогда Катруся оглянулась кругом и увидела, что, кроме них с папой, в этом купе было ещё трое пассажиров. Один из них сразу полез на верхнюю полку.
«Вот счастливый!» — подумала Катруся.
А двое других остались внизу и начали разговаривать с папой. Разговаривали они про что-то неинтересное, и поэтому Катруся стала опять глядеть в окно.
За окном мелькали дома, сады. Потом поезд прошёл по мосту через Днепр. Где-то внизу видны были лодочки. Они казались совсем маленькими. По реке шёл буксирный пароход Он тащил за собой длинную вереницу барж… И пароход и баржи тоже казались совсем маленькими.
За Днепром была станция Дарница. А потом начались леса. Катруся смотрела на высокие сосны, и ей казалось, что она стоит на месте, а эти сосны, и кусты, и телеграфные столбы бегут навстречу и быстро проплывают мимо окна. Она спросила папу, почему это так.
— Обман зрения, — ответил папа. — Ты смотришь, а твои глаза тебя обманывают!
Как удивительно! Разве глаза могут обманывать? Катруся подумала, что тут что-то не так. Ведь на самом деле обманывать может только язык — это когда говорят неправду. А если глаза что-то видят, значит, оно так и есть! А папа говорит — «глаза обманывают».
— Так не бывает! — уверенно сказала Катруся.
Папа засмеялся, а один из пассажиров, дядя в больших круглых очках, сказал:
— Сейчас я докажу тебе, что бывает. Вот солнце. Ты видишь, как оно всходит каждый день на востоке, поднимается вверх, потом опускается на западе и снова заходит. Так что ж, по-твоему, Земля стоит на месте, а Солнце вокруг неё ходит?
— Нет, — ответила Катруся. — Это мне уже давно Варвара Ивановна рассказала. Я знаю, Земля вертится вокруг Солнца, а не Солнце вокруг Земли. Только мы этого не заме чаем почему-то.
— Вот сейчас, в вагоне, ты всё время чувствуешь, что мы едем. Стучат колёса, вагон покачивается — ясно, что мы не стоим на месте. А Земля летит себе в свободном пространстве и не вздрагивает, не качается. Вот нам и кажется, что она стоит на месте.
Катруся представила себе Землю — такой большой, большой шар, который летит вокруг Солнца. По этому шару ходят люди и даже не думают, что они куда-то катятся…
— А если Земля на что-нибудь натолкнётся, тогда будет землетрясение, — задумчиво сказала Катруся.
— Как это так? На что ж она может натолкнуться?
— А на звёздочку!..
Папа и другой дядя начали хохотать. Но дядя в круглых очках с упрёком поглядел на них. Потом он сказал, что смеяться тут совсем нечего.
— Мне лично нравятся такие дети, которые всем интересуются и умеют фантазировать, — сказал дядя.
И он очень понятно разъяснил Катрусе, что Земля не может натолкнуться на звёздочку. Звёздочки очень далеко от Земли. Они огромные, как Солнце, и даже ещё больше его, а нам только кажутся такими маленькими. Ведь на далёком расстоянии нам всё кажется меньше, чем оно на самом деле.
— Вот видишь вдали домик, — показал он в окно. — Тебе кажется, что он маленький, как игрушечный. Но ты понимаешь, что это большой, настоящий дом. А землетрясения бывают совсем не оттого, что Земля на что-то натолкнётся. А оттого, что в середине самой Земли получаются такие толчки, от которых земля наверху вздрагивает и трескается. И тогда обваливаются горы, а иногда разрушаются целые города… Вот когда Катруся подрастёт ещё немного и пойдёт в школу, она про всё это узнает подробнее.
— Всё надо расти и расти! — недовольно сказала Катруся. — А я уж и теперь большая и про всё хочу знать!..
— Чтобы скорее расти, надо хорошенько есть, — сказал папа. — Давай ужинать!
Он достал из чемодана свёртки с пирожками и жареными цыплятами. Другие пассажиры тоже вытащили свои запасы и начали есть.
Тем временем настал вечер, в вагоне зажглось электричество. Пришла тётя-проводница и постелила постели на нижних и верхних полках. И все легли спать.
Тук-тук-тук, тук-тук-тук! — выстукивали колёса. И под этот однотонный говор колёс Катруся скоро уснула.
Утром проснулась — что такое? Где же это она? И сразу вспомнила: она едет в поезде!
Дверь отворилась, и вошёл папа с полотенцем на плече. Он, оказывается, давно уже встал.
— Пойдём умываться! — сказал папа и повёл Катрусю по длинному коридору далеко, в самый конец вагона. Там был умывальник.
Катруся умылась, причесалась и пошла назад, в своё купе. Тут она увидела в коридоре такую же девочку, как она сама. Эта девочка вышла из соседнего купе и стояла около самого окна.
