Мир на краю пропасти. Предвоенные хроники

3 мая 1939 года

Москва, Кремль. Телеграмма в адрес зарубежных полпредств СССР.

«Сообщается для сведения. Ввиду серьезного конфликта между председателем СНК тов. Молотовым и наркоминделом тов. Литвиновым, возникшего на почве нелояльного отношения тов. Литвинова к Совнаркому Союза ССР, тов. Литвинов обратился в ЦК с просьбой освободить его от обязанностей наркоминдела. ЦК ВКП(б) удовлетворил просьбу тов. Литвинова и освободил его от обязанностей наркома. Наркоминделом назначен по совместительству председатель СНК Союза ССР тов. Молотов».

5 мая 1939 года

Москва, Кремль, кабинет Сталина. Беседа Сталина с генеральным секретарем Исполкома Коминтерна Георгием Димитровым.

Д и м и т р о в. Товарищ Сталин, я просил о встрече с вами в связи с тем, что в Исполкоме Коминтерна возникли споры, связанные с ведущимися сейчас англо-франко-советскими политическими переговорами по организации противодействия фашистской агрессии в Европе.

С т а л и н. Слушаю вас, товарищ Димитров, и с удовольствием отвечу на все ваши вопросы.

Д и м и т р о в. Как должна относиться партия к провозглашенному Чемберленом «новому курсу» внешней политики Англии? Какую позицию она должна занять в отношении планов Даладье и Бонне, утверждающих, что они хотят наладить более тесное сотрудничество Франции с СССР?

С т а л и н. Мы исходим из того, что фашизм является нашим главным, смертельным врагом. Нам хорошо известно, что Гитлер вынашивает планы захвата жизненного пространства на Востоке, имея в виду прежде всего захват, аннексию и последующую германизацию западных районов Советского Союза. Поэтому мы считаем, что в обозримом будущем война между СССР и Германией неизбежна. В этой связи мы ведем большую работу, направленную на развитие оборонной промышленности и укрепление Красной армии.

Однако было бы очень трудно и рискованно вести войну с фашистской Германией в одиночку, не имея союзников. А учитывая, что Великобритания объявила «новый курс» по отношению к Гитлеру и вместе с Францией предоставила гарантии независимости Польши, то в принципе это обстоятельство позволяет нам заключить военно-политический союз с Западом в борьбе с фашизмом.

Д и м и т р о в. Однако в планах Чемберлена и Даладье явно кроется стремление международной реакции втянуть СССР в возможные военные конфликты.

С т а л и н. Разумеется, Запад давно уже стремится столкнуть лбами СССР с Германией. Но в данном случае мы заинтересованы в том, чтобы совместно с Англией и Францией разгромить фашистов на территории Польши. Это позволило бы нам с минимальными потерями уничтожить нашего смертельного врага и существенно усилить наши позиции в Восточной и Центральной Европе.

Однако правительства Англии и Франции стремятся навязать нам неравноправный договор, который не отвечает национальным интересам советского народа. Здесь главная для нас опасность исходит от сторонников мюнхенской политики, которые стремятся путем мирных переговоров заставить Варшаву отдать немцам Данциг и Коридор.

Д и м и т р о в. Какую политику должна проводить французская коммунистическая партия в отношении правительства Даладье—Бонне? Брать ли решительный курс на его свержение или пока еще его терпеть, так как в данный момент не видно, каким новым правительством его можно заменить.

С т а л и н. До тех пор, пока остается надежда, что Запад пойдет навстречу требованиям СССР и подпишет военно-политическое соглашение, направленное на реальную борьбу против фашистской Германии, ставить вопрос об отставке, а тем более свержении правительства Даладье нецелесообразно.

Если же правительство Даладье станет, наоборот, упорствовать в проведении мюнхенской политики, пойдет на новые уступки Германии и Италии и займет враждебную позицию по отношению к Советскому Союзу, то компартия Франции должна будет добиваться создания правительства национальной обороны, опирающееся на все группы сторонников твердой политики в отношении агрессоров и имеющее своей главной базой народный фронт.

8 мая 1939 года

Москва, НКИД, кабинет Молотова.

С и д с. Скажите, пожалуйста, господин Молотов, является ли отставка господина Литвинова с поста народного комиссара иностранных дел признаком какого-либо изменения во внешней политике Советского Союза?

М о л о т о в. Позиция советского правительства, изложенная в его предложениях из восьми пунктов, переданных 17 апреля как английскому, так и французскому правительствам, остается без изменений.

С и д с. Правительство его величества поручило мне передать официальный ответ на советские предложения от 17 апреля.

М о л о т о в. К сожалению, новые английские предложения не содержат в себе принципа взаимности по отношению к СССР и ставят его в неравное положение. Эти предложения не предусматривают обязательства Англии и Франции по гарантированию СССР в случае прямого нападения на него со стороны агрессоров, в то время как Англия, Франция, равно как и Польша, имеют такую гарантию на основании существующей между ними взаимности.

Английские предложения распространяют гарантию восточноевропейских государств, граничащих с СССР, лишь на Польшу и Румынию, ввиду чего северо-западные границы СССР со стороны Финляндии, Эстонии, Латвии остаются неприкрытыми.

13 мая 1939 года

Париж, МИД, кабинет Бонне. Беседа Бонне с начальником французского Генштаба генералом Марисом Гамеленом.

Б о н н е. Господин генерал, вам завтра предстоит вести переговоры с делегацией польского Генерального штаба, и в этой связи я хотел бы ввести вас в курс тех проблем, которые возникли в связи с гарантиями, которые были даны полякам Францией и Англией. При этом оба наши правительства исходили из того, что Гитлер не решится воевать против коалиции трех стран, поэтому сам факт наличия таких гарантий должен был принудить его сесть за стол переговоров и решить проблему Данцига мирным путем.

Тем не менее Германия 28 апреля денонсировала германопольский договор о ненападении, а ее вооруженные силы, по нашим данным, начали вести подготовку к нападению на Польшу. Судя по всему, Гитлер так и не поверил в серьезность наших намерений выступить на стороне Польши в случае, если Германия все же нападет на нее. Поэтому необходимо принять меры, которые должны продемонстрировать фюреру, что наши гарантии не пустые обещания. Именно с этой целью и нужно ориентировать поляков, что в случае нападения немцев на Польшу мы будем готовы начать крупное наступление на Западном фронте.

Г е н е р а л Г а м е л е н. Состояние вооруженных сил Франции сейчас таково, что на начальном этапе войны возможна реализация лишь оборонительной стратегии, причем перейти в наступление мы сможем не ранее 1941 года. В то время как поляки смогут продержаться против немцев не более двух-трех месяцев. Поэтому помочь Польше избежать оккупации мы никак не сможем.

Б о н н е. Мне все это известно, генерал. Однако поймите, мы вовсе не собираемся воевать с немцами из-за поляков, речь идет о том, что необходимо создать у Гитлера впечатление о том, что якобы мы готовы к войне с Германией. А для этого в нашей готовности к войне прежде всего должны быть уверены поляки. Именно эту нашу готовность вы и должны продемонстрировать на переговорах с делегацией польского Генштаба. При этом, разумеется, ни в коем случае нельзя информировать Варшаву, что мы не сможем помочь ей избежать поражения польской армии и временной оккупации территории Польши немцами, в случае если бы Германия все же напала бы на Польшу.

Г е н е р а л Г а м е л е н. А как идут переговоры с русскими по заключению тройственного соглашения?

Б о н н е. К сожалению, Москва не приняла условий нашей тонкой политической игры и не желает давать Варшаве своих односторонних гарантий. Похоже, что Сталин вновь вернулся к идее, которую он пытался реализовать еще во время Судетского кризиса 1938 года – на сей раз с помощью Запада разбить немцев на территории Польши. Такое развитие событий нас, разумеется, не устраивает, поскольку это могло бы привести к советизации Польши, а возможно, даже и Германии. Не говоря уже о том, что сами поляки не желают даже слышать о каком-либо участии Москвы в этом конфликте.

14 мая 1939 года

Париж, Генштаб. Переговоры между представителями французской и польской военных делегаций генералами Гамеленом и Стахевичем.

Г е н е р а л Г а м е л е н. Я рад приветствовать доблестных польских генералов и хочу заверить вас, что Франция всегда относилась к Польше с большой симпатией и никогда не оставляла ее в беде.

Г е н е р а л С т а х е в и ч. Мы нисколько не сомневаемся, что в трудную минуту Франция придет нам на помощь. Именно в этой связи мы хотели бы обсудить и согласовать с вами планы военных действий, которые Польша и Франция будут реализовывать после начала войны с Германией.

Польский Генеральный штаб считает, что наши вооруженные силы будет сражаться с немцами, несомненно, мужественно и, вероятно, на первом этапе достаточно успешно. Однако вооружение польской армии не идет ни в какое сравнение с вооружением германской армии, и поэтому уже через несколько месяцев может возникнуть опасный для нас кризис. И здесь нам понадобится помощь наших союзников. В этой связи нам хотелось бы знать: какие действия наши союзники предпримут в это время на Западном фронте, чтобы отвлечь от Польши значительную часть немецких дивизий?

Г е н е р а л Г а м е л е н. Франция будет готова начать крупное наступление против Германии силами 35—38 дивизий уже на 15-й день мобилизации. Думаю, что это заставит Гитлера начать переброску дивизий вермахта с польского на Западный фронт и значительно ослабит натиск немцев на Польшу. Кроме того, насколько мне известно, Великобритания обеспечит поддержку наших операций с воздуха и предпримет бомбардировку немецких военных объектов. Разумеется, с началом военных действий будет объявлена морская блокада Германии. Впрочем, вопросы, связанные с военной помощью Великобритании, вам лучше будет обсудить с английским Генеральным штабом.

Г е н е р а л С т а х е в и ч. Не сомневаюсь, что при такой поддержке союзников польские войска перейдут в наступление и победоносно закончат войну в Берлине.

Г е н е р а л Г а м е л е н. Еще один вопрос, который хотелось бы обсудить с вами. Дело в том, что в случае возникновения войны с Германией Польше могла бы быть весьма полезна военная и военно-техническая помощь Советов. Поэтому весьма желательно, чтобы в этой связи было бы подписано соответствующее четырехстороннее соглашение. Сам факт наличия такого соглашения мог бы оказать отрезвляющее действие на Гитлера.

Г е н е р а л С т а х е в и ч. Мое правительство выступает против любого участия москалей в европейских делах. Но самое главное, нет никакой необходимости привлечения Советов к участию в войне против Германии. Ведь сегодняшние переговоры убедительно доказали, что вооруженные силы Польши, Франции и Великобритании обладают достаточным военным потенциалом, чтобы разгромить гитлеровскую Германию. Русские здесь были бы просто лишними.

После ухода польской делегации генерал Гамелен в кругу оставшихся французских генералов прокомментировал то, как он на самом деле представляет французскую помощь полякам в их войне с Германией.

Г е н е р а л Г а м е л е н. Судьба Польши будет зависеть от конечного исхода войны, а это, в свою очередь, от нашей способности нанести конечное поражение Германии, а не от нашей способности облегчить давление на Польшу в самом начале войны. Однако конечное поражение Германии мы не сможем нанести ранее 1942 года.

19 мая 1939 года

Лондон. Заседание палаты общин.

Г а л и ф а к с. Москва ждет нашего ответа на свои последние предложения. В этой связи мы должны сделать выбор: или пакт с большевиками, или провал наших переговоров с ними со всеми вытекающими отсюда последствиями.

Ч е м б е р л е н. Я все же прошу палату общин помнить, что в данном вопросе мы стремимся не к альянсу между нами и другими странами, а к созданию мирного фронта против агрессии, и мы бы не имели успеха в такой политике, если бы, гарантируя сотрудничество одной страны, изображали другую как беспокойную и не желающую сотрудничать с нами.

Правительство его величества не против обсуждения методов, с помощью которых можно было бы удовлетворить обоснованные претензии других стран, даже если это принесет с собой определенные изменения существующего положения. Имеется множество уступок, с которыми можно было бы согласиться без больших затруднений, если бы только существовала уверенность, что эти уступки будут использованы в тех целях, ради которых они были сделаны.

Л л о й д Д ж о р д ж. Как же вы без предварительной договоренности с Москвой рискнули выступить со своей декларацией о гарантиях Польше, грозя вовлечь Англию в войну с Германией?

Ч е м б е р л е н. По имеющимся у нас сведениям, как германский Генеральный штаб, так и Гитлер ни в коем случае не пойдут на войну, если будут знать, что им придется драться одновременно на двух фронтах – Западном и Восточном.

Л л о й д Д ж о р д ж. Где же вы отыскали этот Восточный фронт?

Ч е м б е р л е н. В Польше.

Л л о й д Д ж о р д ж. Никакого Восточного фронта без активной помощи СССР нет и быть не может. При отсутствии соглашения с СССР я считаю ваше заявление о гарантиях Польше безответственной азартной игрой, которая может очень плохо кончиться для всей Европы.

Ч е р ч и л л ь. Я никак не могу понять, каковы могут быть возражения против заключения соглашения с Советской Россией в широкой и простой форме, предложенной Советами?

Предложения, выдвинутые Москвой, несомненно, имеют в виду тройственный союз между Англией, Францией и Россией. Единственная цель союза – оказать сопротивление дальнейшим актам агрессии и защитить жертвы агрессии. Я не вижу, что в этом предосудительного? Ясно, что Россия не пойдет на заключение соглашений, если к ней не будут относиться как к равной и, кроме того, если она не будет уверена, что методы, используемые союзниками, могут привести к успеху.

Перед нами предложение – справедливое и, по-моему, более выгодное, чем те условия, которых хочет добиться наше правительство. Это предложение проще, прямее и более действенно. Нельзя допускать, чтобы его отложили в сторону, чтобы оно ни к чему не привело.

Ч е м б е р л е н. Война может иметь своим последствием большевизм, но мы не хотим допустить усиления большевизма ни в мировом масштабе, ни в локальных рамках. До сих пор еще ни одна война в истории окончательно не решала имеющихся проблем. В настоящее время задача состоит в том, чтобы снова найти путь к сотрудничеству с Германией, и правительство его величества всегда готово к такому сотрудничеству, несмотря на критику наших действий со стороны многочисленных противников нашего мирного курса.

19 мая 1939 года

Лондон, кабинет Чемберлена.

Ч е м б е р л е н. Эта наша оппозиция совсем распоясалась. Не желают понять, что я не могу в полном объеме публично провозгласить действительные цели английской политики. Тем не менее я скорее подам в отставку, чем подпишу договор с Москвой.

Г а л и ф а к с. Увы, но это проблемы не решит. Вашей отставкой мгновенно воспользуется Черчилль. И уж тогда все наши планы полетят в пропасть. Сейчас же наша главная цель на переговорах с СССР заключается в том, чтобы продемонстрировать общественности, что мы готовы идти на переговоры с Москвой, а главное – предотвратить установление Россией каких-либо договоренностей с Германией.

Ч е м б е р л е н. Неужели же вы допускаете, что Советы смогут заключить договор с фашистской Германией?

Г а л и ф а к с. Сталин до мозга костей прагматик. Для него коммунистическая идеология не более чем мишура. Так что я не могу исключить такую перспективу.

Ч е м б е р л е н. Я поручаю вам срочно встретиться с германским послом в Лондоне Дирксеном и через него передать Гитлеру, что было бы весьма желательно, чтобы Берлин сделал публичное заявление, в котором указывалось бы, что Германия хочет мира, и были бы перечислены вопросы, которые фюрер хотел бы обсудить в ходе прямых англо-германских переговоров. Такой шаг со стороны Гитлера встретил бы благожелательный отклик в официальных кругах Англии.

19 мая 1939 года

Москва, ближняя дача Сталина.

М о л о т о в. Майский сообщает, что в свете последних высказываний членов английского кабинета министров есть веские основания считать, что правительство Чемберлена не подпишет англо-франко-советского соглашения в приемлемой для нас форме. Но даже если они подпишут такое соглашение, то нет никакой гарантии, что будут его выполнять.

С т а л и н. Это очень печально, и в этой связи нужно срочно искать альтернативные варианты выхода из сложившейся ситуации. Возможности две. Либо мы добьемся, чтобы Запад вступил бы с нами в военный союз и совместными усилиями разобьем фашистов, либо попытаемся столкнуть лбами Запад и Германию и занять позицию третьего радующегося.

М о л о т о в. И как же второй вариант можно осуществить на практике?

С т а л и н. Пока не знаю. Слишком многое зависит от того, как будут развиваться события, заранее этого предсказать невозможно. Но в любом случае нам необходимо как можно дольше сохранять возможность иметь выбор между двумя этими вариантами, чтобы в самый последний момент сделать свой окончательный выбор.

Вот что, Вячеслав, вызови завтра к себе Шуленбурга и как бы между прочим скажи ему, что для успеха экономических переговоров должна быть создана соответствующая политическая база. Поскольку без этого, как показал опыт переговоров с Германией, нельзя разрешить экономических противоречий.

М о л о т о в. Но какая же именно политическая база имеется в виду, в чем заключаются ее конкретные условия?

С т а л и н. Вот и Шуленбург тебя непременно спросит об этом же.

М о л о т о в. И что же я должен буду ему ответить на этот вопрос?

С т а л и н. По сути проблемы – ничего не отвечай. Пусть над этим поломает голову Гитлер и сам предложит нам свои варианты. Тогда уже не немцы, а мы будем выбирать.

М о л о т о в. Кстати, в печати как Запада, так и Германии появились комментарии, согласно которым отставка Литвинова и мое назначение на пост комиссара иностранных дел трактуется как наше желание не раздражать Гитлера тем, что Литвинов является евреем.

С т а л и н. А разве Гитлер не знает, что твоя жена еврейка? Если бы мы не хотели раздражать фюрера еврейским вопросом, то назначили бы комиссаром иностранных дел, скажем, Микояна. Впрочем, глупость весь этот расистский бред.

Литвинов был отправлен в отставку потому, что провалилась та политическая линия, за проведение которой он по-прежнему цеплялся. Причем причины такого кадрового решения надо искать не в Берлине, а в Лондоне. Впрочем, не думаю, что надо обращать внимание на подобные инсинуации.

Ночь с 19 на 20 мая 1939 года

Москва, ближняя дача Сталина.

После того как Молотов ушел, Сталин попил чаю и улегся спать. Однако он долго ворочался на просторном кожаном диване и никак не мог заснуть. В голову упорно лезли мысли, связанные с последним разговором, который у него произошел с Молотовым, и Сталин вновь стал проигрывать в уме возможные варианты развития ситуации.

С т а л и н. Какие шаги собирается предпринять Гитлер в Польше в ближайшее время? Ведь до сих пор Германия избегала применять военную силу для решения своих территориальных проблем, хотя всегда при этом бряцала оружием и демонстрировала свою несокрушимую решимость начать войну ради достижения публично поставленных целей. Действительно ли Гитлер на сей раз готов воевать с Польшей из-за Данцига, или же это был его очередной блеф?

Поставим вопрос по-другому: а какой из двух возможных вариантов был бы выгоднее для Советского Союза? Скажем, чем может закончиться фашистский блеф с Данцигом? Скорее всего, тем, что Запад вновь пойдет на очередной Мюнхенский сговор. Но именно такое развитие событий для нас и представляет наибольшую угрозу.

Получив Данциг, Гитлер рано или поздно «мирно» подомнет под себя и всю Польшу, а затем Румынию и Прибалтику. В результате немецкие дивизии по просьбам этих правительств выйдут к нашим границам, после чего нападение Германии и ее сателлитов на СССР будет лишь делом времени. Причем помощи от Запада в этой ситуации ожидать нам не придется.

Вероятно, Англия и Франция в советско-германском конфликте займут позицию благожелательного нейтралитета по отношению к Германии. А ведь начни Красная армия побеждать в этой войне, то в этом случае Запад, чтобы не пустить коммунистов в Европу, станет еще и помогать Гитлеру.

Поэтому в создавшейся ситуации нам было бы выгоднее, чтобы Германия начала войну с Польшей, нежели избежала бы ее. Во-первых, после нападения немцев на Польшу Запад, вероятно, будет вынужден выполнить свои гарантии и под нажимом общественности, даже помимо своего желания, все же ввяжется в войну. Во-вторых, при определенной ситуации Красная армия могла бы в подходящий для этого момент, даже не спрашивая на то согласия Варшавы, вступить на территорию Польши и ударить свежими силами по немцам, которые к тому времени уже понесли бы заметные потери от вооруженных столкновений с польской армией.

Тогда возникает следующий важнейший вопрос: что нам делать с англо-франко-советскими переговорами о взаимопомощи? Заинтересованы ли мы в заключении тройственного договора о взаимопомощи? Безусловно заинтересованы, но лишь такого договора, который действительно мог гарантировать нашу безопасность. В противном случае договор нам не нужен, и даже вреден.

Мы заинтересованы в таком договоре, который не оставлял бы у Гитлера ни малейшей возможности «мирного» подчинения Германией как Польши, так и любой другой страны, граничащей с СССР. Договор, который принудил бы фюрера либо вообще отказаться даже от самой идеи экспансии на Восток, либо заставил бы его начать войну с коалицией крупнейших европейских стран в условиях явно невыгодного для Германии расклада сил.

А что хочет Чемберлен? Судя по всему, он хочет любыми способами избежать войны с Германией и заключить новый договор с Гитлером по типу Мюнхенского. Но сделать это Чемберлену не дает общественное мнение Запада, для которого само имя Гитлера уже стало синонимом агрессии. Именно под давлением общественного мнения правительства Англии и Франции были вынуждены дать свои гарантии Польше и начать с нами переговоры о заключении договора о взаимопомощи. Тем не менее Чемберлен сделает все, чтобы не допустить полной политической изоляции Германии, а тем более военного краха гитлеровского режима.

Поэтому если Запад не примет всех наших условий, а значит, оставит для себя лазейку для того, чтобы иметь возможность уйти от выполнения взятых на себя обязательств, то мы официально заявляем о провале трехсторонних переговоров по вине Лондона и Парижа. Однако при этом мы оставим себе свободу действий и попытаемся столкнуть лбами Запад и Германию. Именно для того, чтобы со временем получить такую возможность, Молотов уже завтра заявит Шуленбургу о необходимости создания в советско-германских отношениях соответствующей политической базы.

Приняв это трудное решение, Сталин успокоился и вскоре уснул.

21 мая 1939 года

Берлин, кабинет Гитлера.

Р и б б е н т р о п. Мой фюрер, граф Шуленбург сообщает из Москвы, что вчера он имел беседу с Молотовым, в ходе которой советский премьер сказал, что для успеха советскогерманских экономических переговоров должна быть создана соответствующая политическая база.

Г и т л е р. А что конкретно при этом имел в виду Молотов?

Р и б б е н т р о п. Шуленбург попытался выяснить у него этот вопрос, но тот странным образом уклонился от ответа на него. В результате нашему послу так ничего и не удалось уточнить.

Г и т л е р. Очень интересно. Похоже, Сталин дает нам знак, что Советы готовы пойти на какие-то договоренности с Германией по польской проблеме. Ответьте Москве, что в нашей лавке есть много разного товара, и мы готовы его продать России. Если же Кремль желает вместе с Англией и Францией идти против Германии, то мы готовы и к такому варианту развития событий.

Р и б б е н т р о п. Кроме того, Дирксен сообщает из Лондона, что Чемберлен просит нас сформулировать вопросы для обсуждения на прямых англо-германских переговорах.

Г и т л е р. Что же он нас за простачков принимает? Пусть Чемберлен сам и сформулирует эти вопросы, а мы посмотрим, как далеко Англия готова пойти навстречу нам.

Р и б б е н т р о п. А в чем же тогда состоит принципиальное различие между целью наших возможных переговоров с Москвой с одной стороны и с Лондоном – с другой?

Г и т л е р. То, что Запад не хочет воевать с нами, вопрос очевидный. Поэтому мы должны убедить Лондон и Париж, что не собираемся воевать с ним, а наша главная цель находится на Востоке.

А вот Сталин, вероятно, понимает, что рано или поздно, но России придется воевать с Германией. И поэтому нельзя исключить того, что Советы в последний момент вмешаются в ход нашей войны с поляками, даже вопреки желанию Варшавы. И этот шаг Москвы может поставить нас в очень сложное, а может, даже и критическое положение.

Поэтому если нам до начала войны с Польшей не удастся договориться с русскими, то нападение на Польшу станет для Германии слишком рискованным шагом. И в этом случае, как это мне ни жаль, но нам придется отказаться от военного решения польской проблемы, и мы будем поставлены перед необходимостью договориться с Западом о новом Мюнхене, где польский вопрос был бы решен мирным путем.

После этого судьба Польши со временем будет решена по чешскому сценарию, а ее территория – «добровольно» включена в состав рейха в виде протектората. Вот тогда-то мы и приступим к решению нашей главной внешнеполитической задачи – завоеванию жизненного пространства в России и его последующей германизации.

Второй вариант: нам удается договориться с русскими о разделе Польши. Тогда наш последующий удар будет направлен против Запада, разделавшись с которым мы направим дивизии вермахта против России.

Какой из этих двух вариантов удастся реализовать, будет ясно только в последний момент. Причем очень многое будет зависеть от позиции Москвы. Однако, что бы при этом ни решил Сталин, он сам вобьет первый гвоздь в гроб России.

Таким образом, сейчас нам необходимо продолжить наши конфиденциальные контакты как с Москвой, так и с Лондоном, создавая при этом почву как для мирного, так и военного вариантов решения польской проблемы.

23 мая 1939 года

Москва, Наркомат иностранных дел. Беседа Молотова с посланником Финляндии в СССР Ирие-Йоскиненом.

М о л о т о в. Правительство Финляндии по согласованию с правительством Швеции направило Советскому Союзу ноту, в которой поставило вопрос об изменении статей 6-й и 7-й конвенции таким образом, чтобы правительства Финляндии и Швеции имели право вооружения Аландских островов.

Ввиду географического положения СССР вопрос о вооружении Аландских островов имеет для нас весьма большое значение. Причем у нас есть основание считать, что вооружения на Аландских островах могут быть использованы в первую очередь против СССР.

При определении своей позиции по этому вопросу советское правительство исходило из заинтересованности СССР в том, чтобы Аландские острова не оказались источником военной опасности для СССР.

И р и е – Й о с к и н е н. В зоне, расположенной к югу от демаркационной линии, финляндское правительство намерено приступить к работе по возведению укреплений, достаточных для эффективной защиты островов. Правительство не находит возможным дать более подробную информацию относительно этих укреплений, а также относительно зоны, расположенной к северу от демаркационной линии. Более подробные сведения не были сообщены даже финляндскому парламенту.

М о л о т о в. Одно дело, когда вооружением Аландских островов занялась бы сама Финляндия, которой принадлежат эти острова, и другое дело, когда привлекается другая страна – Швеция, а в то же время Советскому Союзу, который заинтересован в этом вопросе не меньше, чем Швеция, не дана Финляндией даже информация о характере и размерах вооружений островов. Все это заставляет меня сказать, что ответ финляндского правительства нельзя признать удовлетворительным.

И р и е – Й о с к и н е н. А как будет относиться советский представитель в Совете Лиги Наций к предложению Финляндии о вооружении Аландских островов?

М о л о т о в. Для советского правительства представляется неясным, в каких, собственно, целях предполагается милитаризация Аландского архипелага, в каком объеме она будет произведена, против кого это мероприятие направляется и, наконец, какими гарантиями предупреждается возможность использования укрепленных Аландских островов какой-либо агрессивной державой против СССР, в непосредственной близости с которым расположен упомянутый Аландский архипелаг.

Ввиду недостаточного и неудовлетворительного ответа фин ляндского правительства СССР отнесется в данный момент к этому предложению отрицательно.

23 мая 1939 года

Варшава, Генштаб. Переговоры между английской и польской военными делегациями. Беседа генералов Клейтона и Стахевича.

Г е н е р а л С т а х е в и ч. Мы рады приветствовать британскую военную миссию на многострадальной земле Польши.

Польский Генштаб уже согласовал планы военных действий польской и французской армий на начальном этапе войны с Германией. В этой связи мы хотели бы знать, что намерено предпринять правительство его величества в случае нападения немцев на Польшу?

Г е н е р а л К л е й т о н. С момента объявления войны английский флот предпримет морскую блокаду Германии, одновременно военно-воздушные силы Великобритании окажут поддержку союзникам в воздухе силами 524 бомбардировщиков, 500 истребителей и 280 самолетов других типов. Кроме того, в течение месяца во Францию будут переброшены однадве английские пехотные дивизии.