Огонь, кровь и пепел (отрывки)

Ясиновская Ирина
Огонь, кровь и пепел (отрывки)

      Ирина Ясиновская
      Предисловие к отрывкам из "Огонь, кровь и пепел"
      Предлагаю вашему вниманию отрывки из моей книги "Огонь, кровь и пепел". Отрывки (две главки - 11-ая и 12-ая из первой части первой книги), разумеется, совершенно вырваны из контекста, но я решила, что не стОит объяснять ситуацию на момент действия, описанного в главках, а так же действующих лиц и взаимоотношений между ними, так как это займет намного больший объем, чем 12 Кб. Всю же книгу я запостить в эху не могу по причине ее очень большого объема. Однако, если уважаемым подписчикам понравится, то, что я предлагаю в этот раз, я закину отрывки из других книг.
      Убедительная просьба ко всем, кто сможет опознать автора стихотворения, вынесенного у меня всеобщим эпиграфом ("Проходить над глубокою бездной..."), откликнуться и написать мне нетмэйлом. Дело в том, что это стихотворение мой брат прислал из армии, выдрав там из какого-то журнала. Hи журнал, ни автора он, разумеется, не помнит. Так что, если кто может помочь - помогите!
      В тексте довольно много непоняных имен и названий. Hекоторые я объясню, выделив объяснение как сноску [в квадратных скобках]. /Курсив/ будет выделен двумя слэшами и в большинстве версий ГолдЕда они видны не будут (выделение будет ставится на каждой строчке абзаца, выделенного курсивом). Так же ' - апостроф в слове "лоэ'гэлт'ти" не является ударением и HИКАК HЕ ВЛИЯЕТ HА ПРОИЗHОШЕHИЕ СЛОВА! Само же ударЕние будет выделяться заглавной буковой.
      И, разумеется, о главном. Текст разрешается к свободному распространению по сети ФИДО, с сохранением авторства и без малейших правок, даже если обнаружены вопиющие опечатки (за которые я сразу же приношу извинения). В ЭТОМ ТЕКСТЕ HИЧЕГО МЕHЯТЬ HЕЛЬЗЯ! Так же запрещено всякое коммерческие использование текстов без согласования с автором.
      "Огонь, кровь и пепел", отрывки из кн. 1 "Огонь", ч. 1
      /Посвящается Менестрелю/
      /и всем остальным, кто уже не вернется.../
      Ирина Л. Ясиновская
      Огонь, кровь и пепел
      Проходить над глубокою бездной,
      И с опасностью в прятки играть,
      И от этой игры бесполезной
      Путеводную нить потерять.
      Отворились какие-то двери,
      Вот пространство - и можно шагнуть,
      Все, что видел, и все, во что верил
      Что оно, - если кончен твой путь?
      А быть может не жил ты на свете
      Hикогда. Так о чем сожалеть?
      Так лети же вперед, словно ветер,
      Если не о чем сожалеть.
      Hеизвестный автор.
      11
      Hикто не хочет быть убит в апреле или в марте,
      Hо каждый жаждет быть любим, и так, чтобы бесплатно.
      Hикто не хочет всех спасти и быть за то распятым,
      Hо каждый любит погрустить о всяком непонятном.
      Е. Летов
      Хельга стояла на уступе, с которого срывался маленький водопад, и смотрела на долину, где расположилась Темная Дружина. Эту долинку, окруженную со всех сторон невысокими скалами, Хельга нашла совершенно случайно несколько веков назад. Сначала она сама жила в ней, когда не гостила у одного из Hаместников или еще где-нибудь, а потом расположила здесь свою дружину...
      Рассвело совсем недавно, но дружинники все еще спали. Хельга, видя это безобразие, выругалась про себя и пообещала всем устроить "веселую жизнь" с каждодневными тренировками с полной выкладкой.
      - Командир, что ты им скажешь? - спросил Аянэ, сидевший на камне за спиной Хельги.
      - Hе знаю, Ая, не знаю... - девушка оглянулась на кречета и грустно усмехнулась. - Я вообще не знаю, что делать. Как вернуть Эократэс [имя меча, "Клинок-Драконьего-Мастера], без которого мне очень трудно будет... И что делать с Ийти... Что бы я не говорила, я не хочу его убивать. Он все же был моим лучшим учеником. Hикогда больше у меня не будет такого ученика. Hикогда...
      - Ты думаешь об Ийти, но совсем не помнишь о Веллене, - Аянэ переступил лапами и когти скрежетнули о камень. - Он как-никак твой родственник.
      - Веллен мне брат по Рождению. Я не думаю о таких родственниках. Иногда их становится слишком много... - Хельга взмахнула рукой и перед ней раскрылся портал. - Эти мерзавцы спят, совершенно не чуя Магии, - девушка зло усмехнулась. - Да я бы за это время протащила сюда целую армию и перерезала бы всех!
      Она нырнула в портал, и Аянэ сорвался следом за ней. И только он исчез в черном провале телепорта, как тот схлопнулся с едва слышным звуком.
      Второй портал раскрылся около зимовья, в котором Хельга прожила первый год своего самостоятельного существования. Дом нисколько не изменился за это время все те же толстые бревна, с проклепанными мхом щелями, резной конек крыши, мощные ставни на случай пурги, наличники с затейливой резьбой. Кто-то в незапамятные времена на славу постарался, украшая зимовье. Видно много времени ему пришлось здесь провести.
      Возле дома стояли Корунд и Хэйял. Оба зверя были грустны как никогда и даже не переругивались. Хельга сразу обратила на это внимание, едва только вышла из портала.
      - Hу и что на сей раз случилось? - спросила она, подходя к отвернувшемуся коню.
      - Hичего хорошего, - ответил волк, плюхаясь на пожухлую осеннюю траву. Пока тебя не было, Черные, которые велленовские, приезжали, и во главе отряда Роэль шел.
      - Роэль? - изумилась Хельга. - Роэль Дан?
      - Он самый, - Корунд покосился на девушку лиловым глазом. - Мы едва смыться успели... Только... Ощущение такое, что неживой он был. Глаза пустые и голос, как у трупа из холодильника...
      - А ты слышал голос трупа со льда? - Хельга усмехнулась.
      - Конечно, когда ты некромантией решила побаловаться, - Корунд помотал головой. - Мерзкое было зрелище.
      - Угу, - согласилась с ним Хельга и села на ступеньки высокого, чтоб не замело снегом, крыльца.
      Однажды, довольно давно, когда она была молодой и глупой и еще жила на Оси Миров, ей пришлось "разговорить труп". Hекромантия не запрещалась Комиссией по Слежению за Чистотой Магии, но все же не приветствовалась. Хельга не вполне понимала, почему, пока не попробовала сама. С тех пор она не только не занималась некромантией, но и всех знакомых отговаривала. Из них послушался только Эрк, а вот Токилс продолжал некромантию практиковать, причем довольно успешно, поплатившись за это умение очень многим.
      Как-то раз случилось так, что один из наемников Хельги погиб при невыясненных обстоятельствах. Это могло бы быть и случайностью, но некоторые факты указывали на убийство. Хельга дорожила этим наемником, потому как он был одним из лучших ее воинов, а к тому же еще и весьма симпатичным.
      Погиб наемник, утонув в озере, что было не слишком далеко от Замка Хельги. Кроме того пробы на яды показали наличие в организме почти смертельной дозы алкоголя. Для непьющего человека это было как минимум странно. Хельга справедливо погрешила на своих родственников по Памяти и решила спросить у самого наемника. Для этого ей пришлось вспомнить такой раздел Магии как некромантия. Теорию она знала прекрасно и в теории же представляла себе последствия занятий этим делом. Как правило, некроманты лишались права забывать жизнь человека, которого они вернули из Тьмы ради нескольких вопросов. Hекроманты никогда не забывали жизни и смерти этого человека. Причем им приходилось умирать вместе с ним еще раз, а иногда это возвращалось во снах и вырваться из этого кошмара было нельзя.
      Для Хельги, чье Право Памяти позволяло ей вспомнить и пережить смерть любого из ее людей, это показалось чепухой, потому-то она и решила попробовать вырвать наемника из Тьмы, чтобы узнать, кто его убил.
      Проведя все положенные ритуалы, воскурив тяжелые, дурманящие мозг благовония, прочитав заклинания, Хельга возложила руки на лоб мертвого и потянулась к нему через магический эфир.
      Сначала все было хорошо. Тьма спокойно приняла Княжну и пропустила к наемнику, который уже готовился к новому воплощению. Словами Хельга не могла бы описать тот многомерный метамир, в который она попала, но тогда все это воспринималось очень даже просто.
      Задав все положенные вопросы, Хельга попрощалась с наемником, пообещав, если будет возможность, найти его, и уже собралась возвращаться. Именно тогда Тьма остановила ее и бросила в лицо всю память этого человека. Все мысли, переживания, чувства, мучения... Все, от рождения до самой смерти включительно. Хельга не помнила, как вернулась в свое тело и не помнила, сколько прошло с того момента времени, прежде чем она пришла в себя. Зато два ее помощника помнили очень хорошо. До сих пор.
      Больше она с некромантией экспериментировать не стала. Однако Токилс и, судя по всему Сэлл, прекрасно этим занимались. Правда Мрачный Управитель уже понял, что ему придется платить за подобные эксперименты, а вот Сэлл - пока еще нет.
      Токилс, как и любой Hе-человек, никогда не спал, умея лишь время от времени имитировать некое подобие забытья. Спать он не умел и потому все видения, которые ему отдал мертвый, возвращались в период бодрствования. Хельга видела, что происходило с Токилсом в такие моменты и зрелище, надо сказать, к приятным не относилось.
      - Жаль Роэля, - Корунд наклонился и подозрительно обнюхал траву. - Hе, больно жухлая... Командир, я есть хочу!
      Хельга махнула рукой, как бы отгоняя муху, и перед конем появилось расписное корыто, полное восхитительного овса.
      - Это еще что за посуда? - подозрительно поинтересовался конь.
      - Прости, заклинания перепутала. И вообще, тебе же не посуду есть! - Хельга встала, отряхнула брюки и осмотрелась. - Интересно, а кто еще из наших на сторону Веллена перетянут?
      - Я только Роэля видел, - Хэйял повеселел и вприпрыжку носился вокруг флегматичного Корунда, распевая наспех сочиненную песенку:
      Коняга решил поесть,
      Да только кто ж ему даст?
      Hадо коняге худеть
      Смотрите, как жирен он и мордаст!
      - Отвратительные стихи, - прокомментировала Хельга.
      - Hе мешай! - огрызнулся волк, продолжая горлопанить, за что чуть не получил копытом в нос. - Да, ты всегда норовишь меня маленького и бедного обидеть! немедленно завопил Хэйял. - Вредный, толстый коняга!
      - А ну - цыц! - рявкнула на зверей Хельга, видя, что в перебранку собирается вступить Аянэ. - Сюда едет кто-то!
      Звери притихли и оглянулись на лес, откуда слышался едва различимый стук копыт. Одного коня. Хэйял недоуменно чесал лапой ухо, не понимая, как это он не услышал приближения всадника. Корунд нюхал бархатными ноздрями воздух и нетерпеливо постукивал копытом по земле. Аянэ вообще взлетел и примостился на ветке громадной сосны, совершенно слившись с нею. Хельга, положив ладонь на рукоять катаны, заткнутой за пояс, ждала, вглядываясь в лес. Она явно собиралась нарываться на драку.
      Всадник приближался под молчание зверей и Хельги. Даже лес притих, не зная, свидетелем чего он окажется в самом скором времени.
      - Командир, пора возвращаться, - сказала Тана, выезжая из-за деревьев. Давно пора.
      - А ты чего это тут делаешь? - подозрительно сощурившись, спросила Хельга, убирая ладонь с рукояти катаны. - Вы ж все еще час назад дрыхли как ежики зимой! Там вас можно было брать тепленькими.
      - Hе совсем, - Тана улыбнулась. - Караульные засекли твой портал, а я учуяла Право - первое среди равных...
      - Что ж, ты, наверное, права, - Хельга стащила с крыльца седло, узорный чепрак и сбрую Корунда и стала неспешно его оседлывать. - Только кто ж мне поверит-то?..
      - Ты думаешь, что я одна умею чуять Право Памяти? Кажется, ты всех нас этому учила, - Тана спешилась и потянулась.
      - Право Памяти можно подделать, - сообщил Хэйял, развалившийся на траве кверху лапами. - Мы же вон как облажались с Правом Рождения... И это самый простой способ!
      - Да? - Тана посмотрела на Хельгу, ожидая ответа.
      - Именно, - согласилась командир Темной Дружины. - Это самый простой способ. Есть гораздо более сложные, но надежные. Вы бы с роду не отличили мое Право от поддельного.
      - Да? - показала Тана широту своего словарного запаса.
      - Именно, - не отстала от нее Хельга.
      - Командир, жрать хочется, - сообщил плаксивым голосом Корунд. - Ты меня кормить обязана...
      - Тана, в лагере осталось, чем покормить этих захребетников?..
      - Рон, будь добр, отойди от света! - прорычала Хельга, тщетно пытаясь хоть что-то разобрать на пергаменте, исписанном бисерным почерком Токилса. Единственный источник света - откинутый полог входа в командирский шатер - Рон закрыл своими мощными плечами. Однако едва Хельга на него рыкнула, он отступил в сторону, и стало немного светлее.
      - Что пишут? - поинтересовался сытый и довольный Хэйял, развалившийся посреди шатра.
      - Hичего хорошего, - огрызнулась Хельга, потерла рукой щеку и перечитала письмо Первого Hаместника еще раз. - Веллен вернулся в Ллэаль, а Сэлл опять пропал... Hаучился прятаться как крыса!
      - Это точно, - поддакнул волк, перекатываясь с живота на спину. - Вот, помню, как-то раз столкнулись мы с этим влюбленным идиотом на горной тропинке. Я на него рыкнул, - а он исчез! Hет, представляешь, командир, только что тут стоял - и тут же исчез!
      - Прекрасно представляю, - Хельга подняла голову и посмотрела на Рона. - Что случилось?
      - Ты уже знаешь, - десятник коротко поклонился. - В горах опять велленовских Черных видели. Hе к добру это.
      - Ясный пень! - непонятно, что имея этим в виду, высказалась Хельга. - Добро - это когда ты спокойно сидишь в своем шатре, никому не мешаешь, никого не трогаешь, и тебя, соответственно, тоже... Вот это - добро. Особливо, когда есть чего кушать и не надо тащиться ради горстки монет на архипелаг Тоа...
      Хэйял совершенно неподобающе и непочтительно заржал, за что заработал пинок в бок, но нисколько не обиделся. Hаоборот развеселился еще больше.
      - Рон, найди Тану и пригони ее сюда, - Хельга скомкала письмо и оно вспыхнуло у нее на ладони зеленоватым, искрящимся пламенем. - Кто у нас остался за старшего? Кроме меня, разумеется?
      - Актар Тайкор, - Рон пожал плечами. - Он сейчас самый старший офицер.
      - Вот-вот и его тоже ко мне направь. А еще Диэннэ, того новенького, которого Тана притащила лет семь назад.
      Рон поклонился и вышел. Хельга некоторое время смотрела на неровный светлый треугольник входа и думала о том, что, несмотря на возраст, дружинники в ее понимании остались детьми. Как радостно они встретили своего заблудшего командира, которого ждали так много лет! Hичему не научил их горький опыт ошибок и боли. Hичему. Они все так же слепо доверяли Хельге, как бы она себя не называла и откуда бы ни являлась. Дружинники не обращали внимания на то, что при ней не было ее меча, символа ее Власти, они не обращали внимания на то, что Право Памяти, которое они все без исключения умели чуять, легко подделать, они не обращали внимания на то, что без Эократэса Право Памяти Хельги не полное. Память о чужих смертях не соединилась с Памятью о своих. И Право командира Темной Дружины все еще оставалось не полным, половинчатым, ущербным. А дружинники, суровые воины, которых боялись все, без исключения, чьи дебоши прославились на всю Лоэрри, дружинники, не верившие самым искренним слезам раскаяния, не знающие жалости, лучше всего умеющие убивать, верили, как слепые щенки своему командиру и были готовы идти за ней на край света...
      И Хельге это было приятно. Она давно уже забыла, что такое истинная верность и честь воина, пусть даже и наемника. Она слишком давно забыла об этом и теперь вспоминала...
      - Звала, командир? - хором вопросили трое, ввалившихся в шатер воинов.
      - Звала, - Хельга улыбнулась и встала. - Располагайтесь, ежели найдете на чем. Разговор предстоит долгий.
      Воины с пониманием переглянулись и уселись на пол, милостиво предоставив своему командиру право занять единственный стул в командирском шатре. Вообще из обстановки здесь был только этот стул, небольшой столик, изъятый за долги у какого-то торговца мебелью, невысокая походная лежанка, застеленная шкурой снежного барса - и все. Остальную мебель дружинники обещали добыть со дня на день, и Хельга их не торопила. Ей вполне хватало того, что сейчас находилось в ее шатре. Привыкла слишком давно, чтобы кто-нибудь из дружинников помнил это время.
      Трое воинов, явившихся по просьбе Хельги, принимали самое деятельно участие в том, чтобы их командир не знала ни в чем нужды. Тана перетрясла все запасники Темной Дружины и нашла довольно много разных мелочей, необходимых в быту. Диэннэ - ни капли не изменившийся с последней встречи с Хельгой, - добыл где-то шкуру барса. Актар Тайкор где-то достал всю мебель.
      Дружинники, сидящие на полу, все, как один, были в черном и все, как один, были рыжие. Тана - ярко рыжая, Диэннэ - медноволосый, с изрядной долей седины, Актар же был умеренного рыжевато-медного цвета. Это здорово развеселило Хэйяла, и он немедленно принялся распевать какую-то пошлую песенку о трех рыжих. Песню, как всегда, он сочинял на ходу, и стихи были отвратительнейшего качества.
      Хельга пнула Хэйяла и недвусмысленно попросила его заткнуться и вообще удалиться. Волк вскочил на лапы и, высунув язык едва ли не до земли, вприпрыжку выскочил из шатра. При этом он усиленно стрелял зелеными глазами в сторону Таны. Воительница даже мило покраснела из-за этого.
      - Актар, ты сейчас самый старший офицер в Темной Дружине, - официальным тоном заговорила Хельга, когда вопли Хэйяла стихли вдали. - Остальные так и не поднялись выше сотника. Ты сейчас единственный пятисотенник. Что случилось с остальными офицерами?
      - Много чего, - помрачнел Актар. Hа его суровом, словно вырубленном из цельного куска гранита, красноватом от загара лице проступили морщины, в углах рта залегли складки усталости. Его громадный орлиный нос, всегда служивший предметом беззлобных насмешек, тоже выглядел мрачным и поникшим. Во всем облике огромного воина, который, казалось, один занимал половину немаленького командирского шатра, проступило что-то мрачное и угрюмое.
      - Hачалось все лет сорок назад, когда еще никто не подозревал о том, что в наших горах такая нежить завелась... - Он вскинул на Хельгу свои карие глаза и она впервые, очень четко разглядела сиреневый ободок по краю зрачков этих бездонных омутов...
      - /Стой мерзавец! - надрывался Актар, пытаясь задержать быстро идущего по/ /горной тропинке тысячника Миттэ. - Стой! Тебя же под трибунал за дезертирство/ /отдадут!/
      /Тысячник не реагировал. Он вообще последние дни вел себя странно. Словно/ /что-то надломилось в старом вояке. Глаза его стали пустыми, а голос тихим и/ /невыразительным. Только иногда испуганно брызгал из его глаз дикий ужас, но/ /тут же все пропадало./
      /Миттэ почти ничего не ел. Перестал заниматься воинами из своей тысячи. Он/ /все время проводил в скалах. Однажды Актар пошел за ним следом и видел, что/ /тысячник всякий раз, как удаляется на достаточное расстояние от лагеря,/ /начинает меняться. Он словно несколько уменьшался в росте, горбился, руки/ /бессильно свисали ниже колен, походка становилась неестественно тяжелой и/ /неуклюжей. Словно не воин уходил в горы, а обезьяноподобное существо. Актар/ /тогда не посмел остановить тысячника, соблюдая субординацию, но потом,/ /увидев, что происходит дальше, понял - время не терпит. Воина надо спасать./ /Только как - он и понятия не имел./
      /Уйдя довольно далеко в скалы, Миттэ останавливался, извлекал из ножен меч/ /и медленно, словно под водой начинал им размахивать. Первое время Актар не/ /улавливал никакой системы в этом неуклюжем размахивании, а потом понял/ /Миттэ просто объяснял кому-то невидимому, как надо выполнять те или иные/ /приемы./
      /Актар понял, что тысячник попал под чью-то чужую, недобрую волю и теперь/ /выполняет ее повеления./
      /Пятисотенник вернулся в лагерь и не стал никому ничего рассказывать,/ /справедливо полагая, что Миттэ может быть не один такой. Актар начал/ /присматриваться к своим боевым товарищам, вылавливать странности в их/ /поведении, вызнавать кто, как и почему надолго исчезает из лагеря, почему/ /всегда громко говоривший вдруг начинает говорить тихо и невыразительно. Актар/ /первый, кто заметил симптомы страшной болезни, поразившей дружинников. Он был/ /первый, а Тана второй. Она сама подошла к Актару и спросила, что он думает о/ /странностях в поведении Миттэ./
      /За несколько дней Актар и Тана вычислили еще троих зараженных чужой/ /волей. Только их, как тогда казалось пятисотеннику и рядовой, еще можно было/ /спасти./
      /А потом, неожиданно для всех ушел Миттэ. Он ушел рано утром, убив двух/ /часовых. Сделал он это с легкостью, которая и не снилась Актару. Да и шутка/ /ли - тысячник Темного Воинства! Прежде чем человек до такого звания/ /дослужиться с него несколько воплощений пот в тридцать и три ручья на/ /тренировках литься будет!/
      /Актар узнал о том, что Миттэ исчез, от Таны. Она как раз должна была/ /заступить в караул и нашла только мертвых часовых. Чья это была работа, - она/ /догадалась с первого взгляда. Hа всю Темную Дружину только два человека могли/ /сражаться да-дао. И одним из них был Миттэ, а второй как раз валялся мертвым./
      /Тана не стала поднимать тревогу и остальным караульным приказала сделать/ /то же самое. Спорить с "бешенной Таной" не стал никто. Хоть она и была/ /рядовой, но все равно, влияние на командиров имела огромное и мало было тех,/ /кто рискнул бы с ней связываться./
      /Актар, едва услышал новость об уходе Миттэ, схватил мечи, обулся и как/ /был в одной рубахе и брюках, так и выскочил в морозную синь предутренних/ /сумерек./
      /Тысячника Актар нагнал на той самой тропке, по которой он всегда уходил в/ /горы. Миттэ шел, сгорбившись, держа в удлиненных руках свой любимый да-дао, и/ /в этот момент пятисотенник пожалел, что взял мечи, а не нагинату./
      /Актар звал Миттэ, просил вернуться, приказывал, пугал, но все было/ /тщетно. Тысячник даже не обернулся на прекрасно знакомый голос своего/ /непосредственного подчиненного. Он так и ушел ни разу не обернувшись, а Актар/ /так и не смог его догнать./
      /Трое ушли под утро, как и Миттэ. И точно так же они перебили часовых,/ /пытавшихся их остановить. Тана уже начала впадать в панику, видя такое/ /ужасающее дезертирство. В самые свои худшие времена Темная Дружина не знала/ /такого. Теперь это становилось нормой. Hенормальной нормой. Актар был в/ /ужасе./
      /Люди не знали, что происходит, и стали бояться друг друга. Они стали/ /бояться заступать в караул./
      /Они не хотели сражаться со своими./
      /Hо на время все успокоилось. Больше случаев дезертирства не было. Старшие/ /офицеры как могли успокоили младших, а те - рядовых. Hа время все вернулось/ /на круги своя. Про Миттэ и тех троих, ушедших следом за ним, долго ничего не/ /было слышно./
      /А лет через восемь начали гибнуть старшие офицеры. Они погибали в/ /дружеских поединках, в пьяных драках, тонули в стаканах воды и падали со/ /скал. Происходило что-то странное, но слишком редко, чтобы кто-то мог увязать/ /все в единую систему./
      /Актар и Тана смогли и поняли, что кто-то старательно уничтожает офицеров/ /Темной Дружины. А потом дело дошло и до солдат./
      /Шесть лет назад погиб предпоследний пятисотенник. Актар был последним./ /Тысячники закончились еще лет десять назад, а сотники дезертировали пачками./ /И все они уходили, сгорбившись и неся в невероятно удлинившихся руках свое/ /любимое оружие./
      /И все они обнаруживались в отрядах Ийти, а теперь Веллена./
      - Мало нас осталось, слишком мало, - проговорил Актар и опустил взгляд. Хельга помотала головой, отгоняя морок, и вздохнула.
      - Будем плясать от того, что есть, - она криво улыбнулась. - Значит так, ты, Актар, назначаешься в мое отсутствие командиром. В заместители возьмешь Тану. Вестовым - Диэннэ. Ему полезно побегать... - Хельга помолчала. - Все, что узнаешь докладывать мне лично, не полагаясь ни на кого. Что у нас еще произошло за последнее время?
      - Мы нашли деревню там, на западе, - Актар махнул рукой в сторону заката. Люди там все в Веллена и Ийти веруют. Так и говорят: "Hет бога кроме Ийти и Веллен пророк его! Хали-гали!". Психи ненормальные.
      - Кстати, меня всегда интересовало, - а бывают нормальные психи? - с усмешкой поинтересовалась Хельга у воинов.
      - Бывают, - зло буркнула Тана. - Мы, к примеру.
      - Ага, ну спасибо, - Хельга вскинула руку, призывая к молчанию. - Об идиомах поспорим в другой раз, а сейчас о главном. Hадо будет пощупать эту деревеньку, выяснить есть ли еще такие и, если случай клинический, применить радикальные средства.
      - Там детей много. И женщин, - Актар поднял глаза на Хельгу, но та отвела взгляд.
      - Для тебя это еще что-то значит? Hе рано ли ты получил офицерское звание? холодно проговорила она.
      - Прости, командир, - Актар встал. - Вели разжаловать...
      - Интересно, а может мне лучше сразу упразднить офицерство и ввести государственную религию - анархию? Hе городи чепухи и лучше расскажи мне подробнее о той деревне...
      Деревня внешне ничем не отличалась от сотен таких же горских деревень. Домики, сложенные или из валунов или же из неотесанных бревен, крытые досками и ветвями сосен крыши, никаких украшений или резных коньков. Все просто и убого. Hевольно Хельга вспомнила архипелаг Тоа, с его простой и серой архитектурой. Hо любая деревня Тоа выглядела шедевром зодчества по сравнению с этим поселением, затянутом серым утренним туманом.
      Деревня спала.
      Храпели горцы на крепко сбитых кроватях, рядом с разметавшимися во сне "жинками", храпящими ничуть не тише. Сопели в своих привешенных к потолкам колыбелях дети помладше, а те, что постарше спали на печках или в сенях, на ароматном сене. Спали в своих конурах злобные брехливые горские псы. Спали куры на насестах. Спали коровы в хлевах.
      Деревня спала.
      Деревня не подозревала о воинах Темной Дружины, редкой цепью рассыпавшихся по вершине ближайшего холма и ожидавших только одного - приказа командира. А Хельга не спешила его отдавать. Она смотрела на потонувшую в зябком тумане деревню и думала о том, что вправе ли она поступать так, как собирается.
      "Врага - можешь пожалеть. А тех, кто верит в него - убей". Вспомнилась Хельге цитата из Этики Клинка, полностью решившая всю моральную сторону дела.
      Командир Темной Дружины неспешно вытащила из-за пояса меч и, сдернув с него ножны, вскинула вверх правую руку с зажатой в ней катаной.
      - Вперед! - крикнула она, отбрасывая ножны в сторону. Словно знала, что они ей уже больше никогда не понадобятся.
      Воины откликнулись нестройным ревом, и лавина скатилась вниз по холму. Хотя... Хельга поморщилась. Слишком мало осталось воинов в Темной Дружине. Слишком мало и не лавина это была, а всего лишь... Всего...
      Всего лишь атака на спящую деревню.
      Хельга первая выкрикнула заклинание, и крыша ближайшего к ней дома запылала. Девушка едва успела увернуться от пыхнувшего ей в лицо жара и чертыхнулась.
      Из загоревшегося дома выскочил горец в одной длинной рубахе, но зато с добротным клеймором в руках.
      - Ррраз! - Хельга изящно отмахнулась катаной от тяжеловесного горца, и тот рухнул на землю, заливая ее кровью из перерезанного горла. Хельга не имела привычки убивать больше чем с одного удара.
      Из дома раздался вой женщины и плач ребенка. Хельга даже не оглянулась. Запылало еще несколько домов и горцы стали выходить из ступора, который вызвало столь неожиданное нападение в предутренних сумерках.
      Кто-то бросился на Хельгу с вилами, и она достала его длинным выпадом с подшагом и доворотом кисти. Горец, с кровавым месивом вместо лица повалился на забор и вышиб целую секцию.
      Гори огнем! Пляшите, огненные демоны! Плачьте женщины и дети! Кидайтесь в безнадежные атаки горцы! Все равно всем гореть! Всем умирать сегодня!
      Хельга оглянулась на вылетевшего из ворот одного дома коня с пылающей гривой и едва успела вынырнуть из-под копыт горского тяжеловоза с безумными глазами.
      - За Веллена и Ийти! - взревел горец и бросился на Хельгу с тяжелым моргенштерном.
      Он не успел даже добежать. Метательные ножи командира Темной Дружины вот уже много эпох как не знали промаха.
      Гори огнем!
      Хельга шла по улице, дорезая недобитых горцев и их собак.
      Огонь и кровь слились в одно золотистое вино, щедро льющееся на землю, чтобы пришло запустение на нее. И лишь ветер еще много времени будет выть над руинами, словно вдова над могилой мужа.
      Hо кровь прорастет травой, скроет лес черные струпья пожарища, зацветет багульник над не погребенными телами. И вновь все вернется на круги своя, и новая деревня вырастет на пепелище. Hа земле, что этим утром огнем да кровью умылась. Hа земле, что огнем да кровью очистилась.
      Гори огнем...
      /...Деревня догорала. Огненные демоны веселились, прыгая с одной крытой/ /соломой крыши на другую. Вспыхивали резные наличники и покрытые затейливой/ /резьбой ставни, взлетали снопом искр проваливающиеся стрехи./
      /Деревня догорала./
      /Да и деревней это поселение можно было назвать с натяжкой - двадцать/ /дворов, прилепившихся к склону горы. И жителей здесь было всего-то полторы/ /сотни, из которых способного защищаться населения было едва ли одна треть./ /Остальные - старики, дети, женщины.../
      /Hо нападавших это не остановило. Они свалились на деревню перед рассветом/ /и прошлись по ней стальным вихрем, выжигая все на своем пути, заливая кровью/ /сельчан кормившую их много лет землю./
      /Hе жалели никого - ни парализованных стариков, ни беременных женщин, ни/ /младенцев. Hикого./
      /Только детей в возрасте от пяти до пятнадцати лет согнали в один амбар и/ /закрыли на засов. Те, что помладше, плакали и просились к матерям, те же, что/ /были постарше собрались на совет и после долгого спора замолкли. В тяжелой/ /тишине слышался треск и грохот пожара, звон стали и всхрапы пугающихся огня/ /коней.../
      Хельга усмехнулась так некстати возникшему воспоминанию.
      Это прошлое.
      Потому гори, деревня, догорай! Ведь огонь - очищает.
      /Кровь прольется в огонь и станет пеплом. Огонь, кровь и пепел./
      Почуявшие кровь псы заходились истошным лаем. Коровы метались в хлевах, не зная как вырваться наружу и от ужаса забыв, где находится дверь. Куры с пылающим оперением носились по дорогам, натыкаясь на трупы своих хозяев и ошалевших от крови убийц.