Граница миров

Стефания встала и тут же застонала от боли, пронзившей ноги. С этим надо было что-то делать, но, так как переломы были уже достаточно стары, вряд ли кто-нибудь, кроме Лишенных Имен, мог исправить дело. Огнянка постыдно всхлипнула и не сразу смогла взять себя в руки. Надо было не хныкать, а собираться в дорогу. И все же Огнивовна понимала, что далеко с такими ногами и ребрами не уедет.

Кто-то взвизгнул, и почти сразу запахло дымом. Стефания насторожилась и прислушалась. За пределами комнаты раздавались какие-то крики, среди коих был хорошо различим спокойный голос Найеллы, отдававшей какие-то указания. Огнянка нахмурилась и выглянула из комнатки в короткий коридорчик, ведущий к горнице. Дым валил клубами и ничего за ним не было видно. Стефания шагнула за порог и вдруг повалилась на пол. Ноги отнялись, и она неожиданно совсем перестала их чувствовать. От ужаса у Огнянки перехватило дыхание и она даже не смогла закричать.

«Ну нет же! Нет! — в панике подумала она, словно червь, извиваясь по полу и стараясь заползти обратно в комнату. — Этого быть не может!!! Где же ты, Алура! Где?! Так ты заботишься о моей безопасности?!»

Дым уже заполнил коридор и теперь вползал в комнату. Дышать было совершенно нечем, слезы застилали глаза Стефании, а кашель делал безуспешными ее попытки вдохнуть. Ноги все так же были бесполезным грузом и не шевелились. Стефания кое-как доползла до стены, где было окно, но не смогла достать до него, даже вытянувшись, насколько получилось. Неожиданно пришло понимание, что на этом-то все и закончится. Более глупой смерти дочь Огня Световидовича не могла для себя придумать — Огнянка, погибшая в огне! Да над ней весь Небесный Дом потешаться будет до примирения Алуры с Фригг!

Стефания скорчилась под стеной и попыталась вздохнуть, но это вызвало новый мучительный приступ кашля. Дым уже полностью заполнил комнату. Он был серый, обжигающе горячий и почему-то не родной. Совсем не родной. С любым проявлением Огня Световидовича или же Золотой Огняны Стефания чувствовала родство, но в этом дыму и огне было что-то чужое, мертвое, неживое. И языки пламени, уже заглядывающие в комнату, были какие-то неправильные. Не было в них золотого великолепия разбушевавшегося Световидовича и не чувствовалось суровой непреклонности разгорячившейся Огняны. Это пламя было мертвым.

— Ний… — простонала Стефания, влепляя кулак в дощатую стену и даже не заметив заноз, вонзившихся в пальцы. — Ний! Скотина! Ничего другого придумать не мог?! Мало того, что убил, так еще и на посмешище выставил!!!

— Не торопись, Огнянка, — услышала Стефания ледяной голос, и неожиданно из пламени в комнату шагнула Алура. Дым моментально рассеялся, да и огонь в коридорчике куда-то исчез. Мертвое пламя словно шарахалось от Перуновой внучки, и не обратившей внимания на этот факт. Она задумчиво смотрела на Стефанию и качала головой. Что-то странное почудилось Огнянке, когда она взглянула в голубые ледышки глаз Алуры. Что-то странное и неуловимо знакомое, виденное тысячу раз, что-то такое, никак не вязавшееся с обликом Яровитовны.

Огонь. Стефания едва не рассмеялась, когда поняла, что такого странного и знакомого ей всегда виделось в Алуре. Только сейчас, видя, как от нее шарахается неживое Ниево пламя, она поняла, почему сводная сестра Снежины — дочери Зимы и Вихоря — не таяла от прикосновения солнечных лучей и жаркого Огня, хотя и инстинктивно сторонилась его. Снежина легко могла растаять от огня свечи, а вот Алуру так просто было не взять. Недаром она дочь Яровита — такого же безудержного и Развеселого бога-громовержца, как и его отец Перун.

Огонь, хоть и небесный, был в крови Алуры, и — Стефания хорошо это теперь почуяла — он во многом был пострашнее бушующего пламени Огня Световидовича.

Огонь, хоть и тщательно скрываемый — слишком много Алуре досталось от ее ледяной матери Зимы, — был страшен, и Стефании уж точно не хотелось бы увидеть как он когда-нибудь себя проявит. Пока же Алура была холодна и равнодушна. Только в глазах ее мелькнуло что-то, напоминающее одобрение.

— Ну хоть кто-то огонек во мне разглядел, — буркнула Яровитовна, сверкнув острыми клыками. — Хватит разлеживаться, пора отсюда сматываться. Следом за мертвым пламенем жди мертвой молнии, но ее вряд ли дедуля направит…

Стефании ничего не надо было объяснять. Все знали, что у Перуна было два вида молний — живые и мертвые, могущие как убить, так и сотворить нечто новое. А вот мертвые молнии Ния были совсем иными. Перун давно уже хотел бы узнать, как это Нию удается так ловко имитировать огонь небесный, а Огню Световидовичу хотелось бы знать, как Ний мертвое пламя создает, но бог ревниво хранил свои секреты и не собирался делиться ими даже с собственным кланом.

— Далеко он? — Стефания силилась встать, но ноги, хоть и обрели некое подобие чувствительности, все равно двигались плохо.

— Уже достаточно близко. Похоже, воспользовался порталом, — Алура закусила ноготок на мизинце и равнодушно наблюдала за Огнянкой, что только злило девушку. — Наверное, даже слишком близко, раз смог не только ноги тебе отнять, да еще и пламя мертвое направить… Ладно, подымайся.

Стефания мгновенно ощутила свои ноги и легко вскочила, встав рядом с Алурой. Яровитовна оказалась почти на ладонь выше Огнянки, и это неприятно удивило девушку. Она опустила взгляд и только сейчас заметила, что вместо двух клинков у Перуновой внучки на поясе висит секира из темного металла с изящным лунообразным лезвием, выдающимся вверх острием, и крюком на обухе. Конструкция была весьма внушительной и, судя по виду, весила немало. По лезвию шел орнамент в виде сплетенных знаков Перуна и Зимы, а на крюке и острие красовались знаки Световида и самой Алуры. Колчан со стрелами теперь висел на другой стороне пояса и словно бы уравновешивал секиру. Лук в черном налучье все так же находился за спиной Перуновой внучки.

— Как это Ний смог отнять у меня ноги? — недоуменно поинтересовалась Стефания, быстро собирая свои немногие вещи.

— Он их тебе сломал, он у тебя их и отнимает, — пальцы Алуры пробежали по лезвию секиры и замерли на острие. — Я научу, как от этого защититься, но не сейчас. У нас мало времени.

Стефания запихала все свои вещи в переметные сумы и выпрямилась. Алура хмуро кивнула и, резко развернувшись, направилась к выходу. Огнянка поспешила следом.

Проходя через коридорчик и гостиную, Стефания обратила внимание, что сгорела вся мебель и пострадало слишком много вещей, даже глиняная посуда потрескалась и теперь уже была ни на что не годна.

— Надо бы оставить семье Пака денег, — промолвила девушка, глядя в прямую спину Алуры и поражаясь, как та изумительно грациозно и красиво идет. Словно кошка скользила, охотясь за добычей. Шаги Яровитовны были плавными, мягкими, изящными и один словно бы перетекал в другой. Насколько могла судить Стефания, этот расслабленный с виду шаг без всякого изменения мог перейти в одну из боевых связок, и вряд ли кто успел бы заметить, как в руках Алуры появилась бы секира.

— Женщина с секирой? — первое, что произнес Пак, Увидев Стефанию и Перунову внучку на крыльце. — Ну и ну… И впрямь, Танэль меняется…

— Не твое это дело, земледелец, — холодно и равнодушно бросила Алура, но Стефания видела, как напряглись ее пальцы на древке секиры. Но движение это было скорее нервным, чем опасным. Стефания изумленно воззрилась на воительницу. Для нее было откровением, что эта женщина может разнервничаться из-за такой простой фразы, Казалось, ничто не пробьется через холодную завесь равнодушия Алуры, но тут выяснилось, что это не совсем верно.

— Тебе за все уплачено сполна, — уже откровенно презрительно проговорила Алура, проходя мимо Пака, — и за беспокойство, и за пожар, и за молчание. Так что воздержись от лишних вопросов.

Яровитовна прошла мимо Пака, и тот проводил ее злым взглядом. Найелла, стоящая рядом с мужем и прижимающая к себе ревущих в три ручья младших детей, неодобрительно покачала головой. Стефания тоже злобно глянула в спину Перуновой внучке. Значит, пока она там задыхалась в дыму, Алура расплачивалась с Паком и лишь потом соизволила войти в дом! Действительно, ну и ну… И чтобы на это сказал Световид?..

— Простите ее, — торопливо заговорила Стефания, видя, что Пак вот-вот готов взорваться потоком ругательств, а Алура уже скрылась в сарае, где пока что оставили Торнайта Стефании, — она нездешняя…

— Чего уж, — Пак взвесил в руке белый замшевый кошелек и ухмыльнулся. — Заплатила она действительно хорошо. Золота девица не считает, да только… — мужчина из-под насупленных бровей оглядел Стефанию. — Плохая она тебе компания, Огнянка, очень плохая. Такая руку с клинком никогда не удержит.

— Да некуда мне от нее деваться, — Стефания пожала плечами и поклонилась в пояс Паку, а потом Найелле. — Спасибо вам за все, добрые люди. Пусть ваш кров Световид осияет!

— Хватит болтать, — резко оборвала ее появившаяся из дверей сарая Алура. Она вела в поводу двух лошадей — игреневого Торнайта и белоснежную тонконогую кобылку с выгнутой шеей и шелковистыми гривой и хвостом. — Ний уже на пятки наступает. Сматываться надо.

Стефания порывисто обняла Найеллу, чмокнула ее в щечку и уже через секунду взлетела в седло.

— Световид обязательно о вас позаботится! — выкрикнула она на прощание и дала шпоры Торнайту. Тот, отвыкший за несколько недель болезни Стефании от седоков, дико взбрыкнул и сорвался с места, явно соскучившись по дикой скачке. Белоснежная кобылка Алуры была уже далеко впереди, и ее пришлось нагонять, распугивая редких прохожих, грозивших вслед заливавшейся смехом Стефании кулаками.

— Алура, а почему ты ходишь с секирой? — поинтересовалась Стефания, заставляя своего Торнайта выплясывать на дороге, но не вырываться вперед. — Когда ты первый раз пришла, у тебя два клинка было, а потом вдруг — секира… Да еще такая.

Стефания взглянула на Яровитовну и ахнула — Алура зарделась, словно маков цвет, до корней волос. Даже ее изумительно изящные ушки покраснели. Вот уж чего Огиянка не ожидала от вечно ледяной дочери Зимы. Пальцы Алуры уже привычным Стефании движением скользнули по лезвию секиры и замерли на древке.

— Не твое это дело, — огрызнулась Перунова внучка, по Стефании стало так любопытно, что она не собиралась отступать.

— Ну уж нет, рассказывай, давай, а не то я у самого Перуна спрошу! — пригрозила Огнянка, и Алура вскинула на нее взгляд своих голубых глаз, в которых на сей раз промелькнуло нечто, похожее на испуг.

— Только попробуй! — прошипела Яровитовна, и ее верхняя губа вздернулась, обнажая белоснежные клыки, — Я с тебя потом шкуру этой же секирой спущу!

— Тогда рассказывай!

— Дед меня заставил, — буркнула Алура, отворачиваясь и ерзая в седле, словно вспомнив о том, как Перун ее заставлял. Всем в клане Световида было известно, как Перун обходился со своими детьми и внуками — сек розгами в любом возрасте. А рука у старика была тяжеленная.

— И давно? — Стефания все еще сдерживала смех, по с каждой минутой это становилось делать все труднее и труднее.

— С полгода назад, — бросила Алура и пришпорила свою белоснежную кобылку Вьюгу. Вырвавшись вперед на три корпуса, Алура оглянулась и, что-то раздраженно пробормотав, натянула поводья. Удаляться от Стефании больше чем на пятьдесят шагов она почти никогда себе не позволяла за все шесть дней пути.

— А чего это он тебя заставил-то? — Стефания попыталась не рассмеяться, но не удержалась и прыснула. Ей было невероятно смешно, едва она представляла себе, как Перун хлещет розгой по белоснежному заду голосящей Алуры. Сама же Перунова внучка это не считала столь забавным, и взгляд, каким она одарила веселящуюся Огнянку, был сродни полярным льдам, но, пожалуй, на несколько порядков холоднее.

— Не был бы он мне дедом… — буркнула Алура, сдерживая Вьюгу, чтобы Стефания могла ее нагнать. Всем было известно, что единственным, чей авторитет для Яровитовны был непререкаем, — был ее дед Перун, и на него она не могла долго злиться и обижаться, хотя розгами он свою внучку порол примерно раз в полгода, то есть каждый раз, когда она появлялась в Небесном Доме. Иногда, если не находилось повода, то порол для профилактики. Стефания, никогда не испытывавшая на своей шкуре такого наказания, никак не могла понять, почему Алура терпит, а сама воительница не спешила пояснять.

— Сказал, что традицию нарушаю, — заговорила Алура через какое-то время привычным ледяным тоном, лишенным всяких эмоций, но щеки ее продолжали пылать. — У него, мол, золотая секира, у Яровита платиновая была, у тети Магуры — серебряная, а я чего-то не по правилам живу, с двумя клинками расхаживаю, будто Локи какой. И потребовал, чтоб я себе тоже секиру приобрела. Так что…

— У тебя секира из чего? — Стефания напряглась, надеясь услышать название какого-нибудь необычного сплава или металла, но Алура ее разочаровала:

— Сталь. Всего лишь сталь. Хоть здесь я на поводу у деда не пошла.

Насколько Стефания знала Перуна, это уже было большим достижением. Перечить вспыльчивому и скорому на расправу старику никто бы не стал, даже сам Световид. Пойти наперекор — означало получить порку. Рассказывают, что еще до рождения Стефании и Световид удостоился такой чести — быть выпоротым самим громовержцем. Перун был справедлив, но мог иногда и погорячиться, а со своими детьми да внуками вообще не церемонился. Чуть что — снимай штаны. Стефании это все было непонятно, но даже она почувствовала частичку той гордости — секира из стали, а не из чего-то экзотического и жутко дорого! Вот как! Деда вокруг пальца обвели!

Огнянка негромко рассмеялась и тут же примолкла, поймав на себе злой взгляд Алуры. Воительница неодобрительно покачала головой и оглянулась назад, словно что-то почувствовав. На ее лице не дрогнул ни один мускул, но что-то изменилось во взгляде, а пальцы привычно ослабили плотно затянутую петлю, удерживающую секиру на поясе.

— Нагоняет нас кто-то, — отрывисто бросила воительница. — Двое. Молодые. Один светловолосый, другой — темненький.

Огнянка оглянулась и изумленно покачала головой. Сама она различила только две точки на горизонте, а Алура, наверное, могла и больше про всадников сказать, чем посчитала нужным сообщить.

Тем временем всадники приближались. Стефания и Алура, остановив своих коней, спокойно ждали. Точнее, это они выглядели спокойными, но Огнянка уже успела свить сложное огненное заклинание, а Алура едва приметно и нежно поглаживала обух своей секиры. Пальцы то и дело пробегали по хищному крюку и замирали на знаке Алуры — колесо или снежинка из шести переви-тых листьями какого-то растения молний. Голубые глаза дочери Яровита не выражали ровным счетом ничего. Она только раз бросила взгляд на придорожные кусты, но Стефания могла поклясться, что Алура уже оценила рельеф местности и наметила пути отступления.

Через несколько минут всадники приблизились настолько, что Огнянка смогла их узнать. От удивления она распахнула рот и глупо захлопала глазами. Алура едва приметно нахмурилась и вопросительно уставилась на Стефанию, уловив распустившиеся нити заклинания, но в то же время она продолжала краем глаза следить за приближающимися Одди и Дорн.

— Это друзья, — выдавила Стефания, когда оба парня оказались в пределах слышимости. Алура кивнула, но не убрала руки с секиры, продолжая ласково оглаживать орнамент на краю лезвия. Она даже петлю покрепче не затянула, оставаясь в полной боевой готовности. Хотя Стефания не была уверена, что даже плотно прикрученная к ремню секира остановила бы Перунову внучку хоть на миг. Скорее всего, она сорвала бы оружие вместе с ремнем, если не с брюками.

— Я же сказала тебе, что это друзья! — взорвалась Огнянка гневным выкриком, но тут же осеклась под холодным и спокойным взглядом Алуры.

— Я обеспечиваю твою безопасность, — негромко проговорила она, глядя на Стефанию холодно и равнодушно…

Но оттого, что Огнянка разглядела за этим спокойствием — тот самый небесный огонь, глубоко и прочно скрытый где-то в глубинах души Алуры, — ей захотелось забиться куда-нибудь подальше, сжаться и молиться только о том, чтобы Перун отхлестал ее покрепче розгами. Это было бы более легким наказанием, чем находиться под взглядом Алуры, вздрагивая от каждого ее тихого, исполненного ледяного спокойствия слова, произносимого слишком, слишком четко, словно Яровитовна разговаривала с несмышленым ребенком.

— …Я всего лишь обеспечиваю твою безопасность, а не подчиняюсь твоим приказам. И буду делать то, что сочту нужным я, а не ты. Тебе все ясно, Стефания Огнивовна?

— Да, — Стефания тяжело сглотнула и перевела взгляд на остановившихся в метре от них Одди и Дори. Оба парня изумленно пялились на Алуру и хлопали глазами. Выглядели они донельзя глупо.

— Женщина с секирой… Ну и ну… — с ухмылкой, почти слово в слово, повторил Дори слова Пака, и Алура немедленно гордо вздернула подбородок. — Звучит почти как женщина с веслом…

Алура зашипела что-то злобное и покраснела до кончиков ушей. Стефания опять распахнула рот и захлопала глазами. Для всех жителей Небесного Дома словосочетание «женщина с веслом» несло довольно забавный и не всем приятный подтекст. Только непонятно, какое отношение имела к той давней истории Алура.

А история была проста. В клане Харона почти все боги любили окружать себя собственными скульптурами, как изъятыми из реальных миров, так и сотворенными в Небесном Доме приглашенными скульпторами. Афина не была исключением и как-то раз украсила сад своего дома изумительной статуей, изображавшей саму богиню в полуобнаженном виде, но зато в шлеме и с копьем в руке, тупым концом упертым в землю. Это была одна из немногих скульптур, где люди без всяких подсказок со стороны довольно точно изобразили облик богини. Афина была довольна. До определенного момента.

Однажды, когда богиня вышла в сад, дабы насладиться созерцанием своей скульптуры, она увидела совсем не то, что хотела. Вопль ярости, исторгнутый глоткой Афины, запомнился всему Небесному Дому надолго. Дело в том, что какой-то шутник заменил копье в руке скульптурной богини на длинное весло с узкой лопастью. Весло было выполнено из того же мрамора, что и вся каменная Афина, и крепко соединено с остальной статуей.

Искать виноватых, как всегда, начали с клана Световида, потому что только там были способные учинить подобное издевательство шутники. Перун с розгами в руках расхаживал по домам клана и предупреждал, что если узнает, кто сотворил подобное… Но глаза его смеялись.

В итоге виноватого нашли. Им оказался Локи из клана Хсймдалля. Афина долго скандалила с этим кланом, но потом сошлись на ритуальной порке бога. Ну вроде бы тем все и закончиться должно было, но не тут-то было. Афина заменила весло на копье, но не смогла до конца уничтожить заклинание, и копье исправно сменялось веслом. Афина не могла даже разбить статую — ее ограждал прочный барьер незнакомого никому сквилла, и автора его узнать не смог никто. Но с тех пор клан Хеймдалля находился едва ли не в состоянии войны с кланом Харона.

Насколько помнила Стефания, Алуры тогда вообще не было в Небесном Доме, и чего она так вспыхнула при упоминании Женщины с Веслом, Огнянка поняла не сразу.

— Так… — Стефания расхохоталась. — Выходит, Локи подставил свой зад под розги из-за тебя?! Тебя прикрывал?!

— Да! — огрызнулась Алура злобно, и глаза ее засверкали, но неожиданно покраснел Дори. — Не беспокойся, дедуля и со мной переговорил!

— Вот это номер!!! Что бы сказала тетка Афина, ежели б узнала?! — Стефания заливалась смехом, совершенно не обращая внимания на замершего в изумлении Одди и красного, как вареный рак, Дори. — Демоны, а может, и «молодильные» яблочки твоя проделка?

«Молодильные» яблочки тоже были известной шуточкой Локи. Суть ее заключалась в том, что надо было вырастить такое дерево, на каком росло бы нечто поуниверсальней обычных эликсиров бессмертия. Локи почему-то решил избавить богов от необходимой привязки к людским восхвалениям, амброзии, хаоме, амрите и прочим «пахтаниям океанов». Ну, если совсем честно, то эта зависимость была не столь велика, как могло показаться на первый взгляд. Стефания и Алура прекрасно жили и без подобного питания, но в таком случае время от времени богам приходилось облекать себя в смертную плоть, в результате чего они становились уязвимы. Из-за этого и погиб отец Алуры Яровит.

Так вот, Локи решил вырастить такое дерево. И вырастил. Чего ж не вырастить, раз божественное могущество под рукой? Божественное дело нехитрое… Боги пришли посмотреть на этакое чудо. Уж неизвестно, кто их надоумил попробовать яблочки, но неожиданно даже для самого Локи через некоторое время все пришедшие боги уже аппетитно хрустели наливными плодами. А еще через несколько минут все скопом гонялись за рыжеволосым богом, грозясь ему что-нибудь оторвать.

Получилось так, что вместе с омоложением у мужчин-богов резко повысилась волосатость и отросли рога, а у женщин вымахали очаровательные ослиные ушки и свинью рыльца. У некоторых они были в пушку.

А дерево потом запихали куда-то в Межмирье и так там и оставили под охраной старого, грустного и печальною Змея, ушедшего на покой и предававшегося в уединении философствованиям и размышлениям о вечном. Рассказывают, что многих приходивших к нему смертных искателей вечной жизни он забалтывал насмерть или же обращал в свою веру, и они уходили обратно просветленные.

— Идея была моя, — буркнула Алура, краснея так, что едва не светилась. — Он сам все остальное делал.

Стефания зашлась еще одним приступом смеха. Теперь-то она точно знала, КТО стоит за всеми наиболее злыми шуточками и проделками Огненного Лиса Локи. Oтныне у Стефании, как ей казалось, появился рычаг давления на Алуру. Но Перунова внучка разбила эту мысль, едва та появилась.

— И только попробуй рассказать хоть кому-то, — прошипела воительница, и ее пальцы сжались на древке секиры так, что побелели костяшки. — Мне-то что, меня дед опять повоспитывает — и ладно, а вот Локи тогда уж точно несдобровать. С ним все, что угодно, сотворить могут! Ясно тебе, глупая девчонка?

Стефания дернула плечиком, кивнула и перевела взгляд на обалдевших парней. Одди захлопнул рот и выдавил из себя кривую улыбку. В его глазах метались непонимание и страх. Дори же был красен и, нервно перебирая поводья, поглядывал то на Огнянку, то на Алуру, и при этом его губы шевелились, словно он шептал какие-то проклятия.

— Локи… — Дори покачал головой, — Это тот, что в Небесном Доме?

— Небесной Коммуналке, — не совсем ясно высказалась Алура и чему-то заулыбалась, глядя на парня. Краска медленно сползала с ее лица и к нему возвращалось привычное ледяное выражение. — Или Общежитии… Какой это, к демону, Дом, когда всюду соседи, всюду… — она осеклась под пристальными взглядами трех пар глаз и еще раз, но уже неуверенно, улыбнулась. — Да это я так, к слову пришлось.

Одци кивнул, словно соглашаясь со своими мыслями, по на его лице все еще читалось непонимание. Дори же пристально смотрел на Алуру, словно о чем-то раздумывая.

— А Локи разве не женат? — вдруг спросил парень и был награжден ледяным взглядом Алуры. — Да это я так, к слову пришлось.

Вдруг в глазах Перуновой внучки мелькнуло что-то опасное и злое, но она промолчала, даже не изменившись в лице. Стефания же принялась объяснять Дори, что Локи не был женат никогда. Мало кому захочется пойти за такого хитрюгу и непоседу.

— А ты вообще откуда про него знаешь? — неожиданно дошло до Стефании, и она всплеснула руками. Она точно помнила, что клан Хеймдалля в Танэль не почитали и вообще не были с ним знакомы. Здесь в основном наследили Световид и Асмираг.

Дори смутился. Он отвел взгляд и долго молчал.

— Наслушался всякого в Айлегрэнде, — промолвил он через какое-то время, — Вот и запомнил одно имечко.

Стефания сделала вид, что поверила, но на самом деле всего лишь отложила размышления об этом до лучших времен. Сейчас она стала выяснять, что оба парня делают так далеко от Айлегрэнда, и оказалась, с одной стороны, весьма польщена, что они отправились ее искать, а с другой стороны, расстроилась, потому что сделали они это по приказу Белого Тигра.

— Ладно, давайте двигаться дальше, — постановила Стефания, когда все было сказано и разъяснено. — До Айлегрэнда никак не меньше двух, а то и трех недель добираться.

— Ну почему Световид к клану Индры не обратился, а попросил меня за тобой присмотреть? — вдруг пробормотала Алура, не спеша разворачивать Вьюгу. — Куда ты собралась, а? Там впереди бой через несколько часов начнется, а она— вперед, вперед…

— Какой бой? — Стефания настолько изумилась осведомленности Алуры, что даже забыла ее одернуть за слова и тон.

— Я тебе что — ясновидящая? — немедленно огрызнулась .Алура. — Просто я слышу топот копыт. Многих копыт. Чувствую запах лагеря, запах людей и животных… От них пахнет по-разному. Сомневаюсь, что это два отряда идут на соединение. Скорее уж один решил напасть на другой.

— Верно, — Дори серьезно кивнул, мрачно поглядывая на Алуру. — Мы видели наступающих. Это имперцы. А лагерем стоят Пограничники. Наступающих где-то тысяч семь, не больше, но Пограничников едва ли пять тысяч будет. Зато имперцы, похоже, давно на марше и вряд ли знают о лагере. Они еще далеко, и их разъезды и разведчики не добрались, скорее всего, до Пограничников.

— Мы еще успеем их предупредить. — Стефания едва ли не подпрыгнула в седле. — Давайте поторопимся!

Дори прошипел что-то ругательное и, судя по малоприятному взгляду Алуры, каким она одарила паренька, воительница прекрасно все расслышала. Одди пробурчал нечто невразумительное и пнул своего коня под ребра каблуками. Стефания посторонилась, пропуская его вперед, и отправила Ториайта следом легкой рысью. За пой ехали насупленные Алура и Дори. Точнее, по их липам мало что можно было сказать, но Огнянка уже слишком хорошо знала обоих, чтобы суметь прочесть малейшее изменение их настроения. Время от времени Дори и Алура перекидывались мрачными фразочками весьма мутного для Стефании смысла, и вскоре она перестала прислушиваться к их разговору.

Тем временем Одди уверенно вел их маленький отряд к лагерю Пограничников. Ради этого им пришлось свернуть с дороги и порядочно времени проплутать по оврагам и сопкам, Пограничники расположились в довольно приличной ложбинке между двух сопок и совсем непонятно чего ждали, явно сидя здесь не первый день. Стефания определила это по стойкому духу конского навоза и человеческого пота. Потому и караульных она учуяла задолго до того, как они вышли из кустов, и потребовали назвать пароль. Алура, морщившая носик позади Оптики, явно учуяла их еще раньше, но ничего не сказала, потому что ничто пока еще Стефании напрямую не угрожало.

— У нас важные вести, — нахально заявила Стефания, гордо выпрямляясь в седле и глядя на солдат сверху вниз. Один из них, облаченный в кое-как залатанную кольчугу с зерцалом поверх нее, был, судя по всему, здесь главный, и ему совершенно не понравился тон Огнянки. Солдат недовольно поморщился и потащил меч из ножен. Люди у него за спиной тоже зашевелились, а в кустах раздался отчетливо различимый даже ухом Стефании скрип натягиваемых тетив. За спиной шевельнулась Алура, а следом за ней и Дори. Перунова внучка и Пограничник обменялись короткими репликами еще более завуалированного смысла, чем раньше.

— Петлей захолодишь? — спросил Дори.

— Ну да, может, и ты полынью Индры пройдешься? — фыркнула Алура.

— Козырная карта, ничего не скажешь. Только рубашкой вниз.

— Ты считаешь? Тогда хоть что-то из старого вспомни.

— Все не кошерно.

— Плохо…

— Бубновая тройка с короной?

— Не-е-е… Мат в два хода. И защита теоремы Ферма.

Дори тихо выматерился и усмехнулся. Стефания пыталась хоть что-то понять из их разговора, но ничего не вышло, и тогда она снова переключила свое внимание на солдат.

— Именем Айлегрэнда! — проговорила Огнянка, вскидывая руку в приветственном салюте Пограничников. — Отведите меня к вашему командиру.

— Точно. В шашки играет, — послышался за спиной голос Дори.

— Ути-пути, в шашки! — голос Алуры источал столько яда, что вполне мог отравить небольшое озерцо. — Это даже до шашек не дотянет.

— А ты прямо специалист?

— Да уж получше тебя в преф сыграю!

— Нуда. Ты еще партию в покер предложи!

— А это мысль!

— Хотя я всегда предпочитал то же, что и ты — кости.

— Тогда действительно бубновая тройка в короне.

— И секира на ручье.

— Ну хоть здесь мы сошлись во мнениях.

Стефания кисло улыбнулась солдатам, поглядывающих на нее и Алуру и о чем-то размышлявшим. Дори тихонько что-то напевал, а Перунова внучка время от времени хмыкала то ли на какие-то свои мысли, то ли вспоминая слова песенки. Одди круглыми глазами оглядывался на находящуюся позади всех парочку и изумленно качал головой. В одно мгновение и Алура, и Дори так переменились, что и узнать их было нелегко. С Яровитовны неожиданно слетели надменность и равнодушие, хотя холодное спокойствие, все еще превращающее се лицо в ледяную глыбу, никуда не делось. Дори же вдруг словно повзрослел, и в его глазах появились непонятные огоньки, живо напомнившие Стефании свет мудрости в глазах Хеймдалля. Да и во многом другом он стал иным. Он стал опаснее. И почему-то роднее.

— Интересно, а чем кормят Гарма в Гнипахеллир? — влруг поинтересовалась Стефания, сама не сразу понявшая, зачем задала этот вопрос— Да и Йормунганду надо что-то есть… Не всю же жизнь ему свой хвост жевать.

— Тебе-то что за интерес? — буркнул Дори неожиданно зло, — Это не твоего клана дела.

— Ух ты! — восхитилась девушка. — Ты уже нас по кланам разделять начал?!

— Кого это — вас? — с подозрением поинтересовался Одди, но Стефания отмахнулась от пего и развернула Торнайта, заставив его наехать грудью на попятившегося коня Дори. Вороной жеребец оскалил зубы и попытался хватануть гафлингера за шею, но Дори одним движением успокоил животное.