Путь палача

— Ты права. Приготовь отвар. И давай все-таки позовем лекаря.

— Хорошо, — неожиданно быстро согласилась Милена. Чтобы спасти сестру она была готова к кому угодно обратиться за помощью, хоть к самому дьяволу.

Лекарь, старый грек, покряхтев, предложил сделать кровопускание. Но тут Милена была категорически против. Она считала, что это лишь еще больше ослабит сестру. Менестрес была с ней согласна. Доктор что-то пробурчал, посоветовал настой из трав, о котором Милена и так знала, и удалился.

Оставалось только поить метающуюся в беспамятстве Селену отваром и менять мокрую тряпку у нее на лбу. Милена не отходила от сестры ни на шаг. Она не питала иллюзий и отлично понимала, в каком тяжелом состоянии находится Селена, и чем это может кончиться. Она не плакала, но слезы мерцали в ее глазах.

Когда Менестрес ушла провожать лекаря, оставив их вдвоем, Милена достала свой кинжал и опять вернулась к кровати. Взяв сестру за руку, такую горячую и безвольную, Милена поцеловала ее, жарко проговорив:

— Живи, Сели! Только не умирай, любимая моя! Я на все пойду, лишь бы ты жила! Я не переживу еще одного расставания с тобой! Если ты умрешь, и мне не жить на этом свете! Пусть мне даже придется убить себя, но мы будем вместе.

С этими словами она привесила кинжал к поясу, потом смочила тряпку в холодной воде и вновь водрузила на пылающий лоб сестры. Та лишь тихо простонала в беспамятстве.

Следующие три дня показались Милене настоящим адом. Денно и нощно она была у постели сестры, не смыкая глаз, но лучше Селене не становилось. Она все так же металась в бреду. Жар не спадал. Отчаянье все больше овладевало Миленой. Менестрес, Димьен и Танис тщетно пытались ее подбодрить.

Наконец к концу третьего дня Менестрес с трудом убедила Милену хоть немного отдохнуть, уверив, что лично посидит с Селеной. После долгих уговоров девушка согласилась. На нее саму уже страшно было смотреть: бледная, под глазами темные круги. Ей просто необходим был отдых, иначе она сама заболеет.

Менестрес присела на кровать возле Селены. Болезнь нещадно терзала бедную девушку. И, глядя на это изможденное лицо, вампирша отлично понимала, что если случиться страшное, то она потеряет не только Селену. Она потеряет их обеих. Милена не перенесет такого удара судьбы.

Ей было безумно жаль эту девушку. Менестрес успела полюбить сестер, как родных. Поэтому она решила кое-что предпринять. У Селены не было ран, и вампирша не знала, подействует ли, но все же решилась. Другого выбора не было.

Она прокусила себе палец и добавила кровь в отвар, который был приготовлен для Селены. Совсем немного, но и этого должно оказаться достаточно. Слегка перемешав, Менестрес напоила смесью девушку и, затаив дыханье, стала ждать.

Некоторое время никаких изменений не было. Но потом Селена стала легче дышать. А еще спустя минут десять вампирша поняла, что девушка просто спит. Не лежит в беспамятстве, а спит спокойным исцеляющим сном. Менестрес облегченно вздохнула. Похоже, им, наконец, удалось победить болезнь.

Проснувшись на следующий день, Селена окончательно пришла в себя. Когда она открыла глаза, Милена с радостным воплем кинулась ей на шею, чем сразу же оглушила сестру и едва не задушила.

— Как ты себя чувствуешь? — Менестрес тоже подошла к кровати и посмотрела на больную.

— Не очень, — тихо проговорила Селена, так как во рту у нее все пересохло. — Но гораздо лучше, чем было.

— Теперь ты пойдешь на поправку, — уверила ее вампирша. — Но еще несколько дней и думать не смей вставать с постели!

— Я сама за этим прослежу, — сказала Милена.

— Тогда я могу быть спокойна, — улыбнулась Менестрес. — Пойду, обрадую Димьена с Танис, что ты пришла в себя. Мы все очень волновались за тебя, Селена.

— Извините, что причинила столько беспокойства.

— Какая чушь! Главное, чтобы ты поправилась. Ну все, оставляю тебя на попеченье лучшей в мире няньки, — и Менестрес вышла из комнаты.

— Сели, ты меня чертовски сильно напугала! — со слезами на глазах воскликнула Милена, едва за вампиршей закрылась дверь. — Тебе точно лучше?

— Точно, — девушка даже сделала попытку улыбнуться, но она все еще оставалась слишком слаба.

— Ну слава Богу! — Милена поцеловала сестру.

— Думаю, я уже иду на поправку. Дай мне попить.

— Конечно-конечно. Держи, — она едва ли не с ложечки напоила Селену. — А теперь можешь снова спать. Сон — лучшее лекарство. Когда проснешься, я приготовлю тебе бульон.

— Хорошо, — кивнула Селена, устраиваясь поудобнее. — Но ты ведь очень устала, ухаживая за мной. Даже находясь в беспамятстве, я чувствовала, что ты все время радом.

— Пустяки. Мы ведь не можем быть врозь. Мне не нужен этот мир, если в нем нет тебя.

Уже засыпая, Селена успела подумать, что когда-то давно, возможно в прошлой жизни, она уже слышала эти слова. Или сама говорила их? Она заснула, так и не вспомнив.

Теперь болезнь стремительно отступала. Селена набирала силы, у нее появился румянец, исчезла мертвенная бледность. Через четыре дня она впервые, поддерживаемая сестрой, вышла в сад, погреться на солнышке. А еще через неделю Селена и думать забыла о своей болезни.

Но не забыли остальные. Менестрес приходила в ужас от одной только мысли, что могла потерять эту милую девушку, которая уже была ей как дочь. Она и сама не ожидала, что так быстро привяжется к ней, нет, к ним обеим.. Но любовь вселяет и страх потери. Вампирша еле сдерживалась, чтобы не окружить сестер круглосуточной охраной. Это бы им очень не понравилось. Но Менестрес как никто понимала, как хрупко и уязвимо человеческое тело, и порой это приводило ее в отчаянье.

Да, был способ оградить девушек от этого раз и навсегда. Даровать вечную жизнь и молодость. Сделать их детьми ночи, вампирами. Но Менестрес считала, что не вправе навязывать это. Да, при желании, правильно разыграв карту, подобным даром можно соблазнить кого угодно. Но для вампирши это казалось слишком вероломным. Если так случиться, Селена и Милена должны четко осознавать, на что идут. Но первой начать этот разговор — не значит ли оказать давление? Как будет лучше для них?

Возможно, Менестрес удивилась бы, если бы узнала, что сами сестры думают примерно о том же. С того дня, как выздоровела Селена, они, оставаясь наедине, не раз говорили об этом. Вот и сегодня, сидя в саду под своим любимым деревом, отдыхая после урока, Милена как-то отстраненно спросила:

— Что же с нами будет дальше, Сели?

— В каком смысле?

— Какое нас ждет будущее? Сейчас нам двадцать, и мы многому научились, но…

— Достанет ли у нас сил осуществить задуманное, и быть всегда вместе? — закончила Селена, мимолетным движением поймав падающий лист.

— Да. Все эти странные сны…

— Они предвещают перемену. Но я не хочу, чтобы наяву с нами случилось нечто подобное. Это меня пугает.

— И меня, — Милена теснее прижалась к сестре. — Я хочу, чтобы мы вечно были вместе.

— Думаешь, Менестрес согласиться?

— Не знаю. Думаю да. Иногда она так странно смотрит на нас.

— Так же бывает, смотрят Димьен и Танис, — согласилась Селена. — Словно мы взрослеем слишком быстро.

— Может и так.

— Наверное, нам лучше самим поговорить об этом с Менестрес.

— Да, так будет лучше всего, — согласилась Милена.

Они не стали откладывать разговор в долгий ящик, и этим же вечером сказали Менестрес, что долго размышляли и хотели бы стать вампирами.

Сердце вампирши возликовало от этих слов, но она сдержала чувства, скрыв их за непроницаемой маской легкого интереса, и спросила:

— Знаете ли вы, мои дорогие, о чем просите?

— Это не спонтанное решение.

— Вы хотите стать вампирами, но осознаете ли, что это значит? Вам будет уготован ночной образ жизни. Лет сто, наверное, вам не видеть солнечного света. Да, вы не состаритесь больше ни на день, станете невероятно сильны, но не неуязвимы. Вас можно будет убить, отрубив голову или предав огню. Люди вокруг вас будут рождаться, умирать, а вы будете жить. И единственной вашей пищей станет кровь. Человеческая кровь, — рассказывая обо всем об этом, Менестрес даже постаралась намеренно сгустить краски, но, похоже, получалось у нее не очень, так как сестры выслушали ее с совершенно невозмутимым видом, а потом Селена сказала:

— Мы знаем. Ты рассказывала обо всем этом раньше. Ничего в жизни не дается просто так. И мы готовы принести ту жертву, что от нас потребуется.

— И по какой именно причине вы решились на это? — вампирше не хотелось их отговаривать, но она должна была. Ради них же. Такое решение должно быть взвешенным и разумным, а не принятым в порыве чувств.

— Мы хотим, чтобы никакая сила в мире не смогла нас разлучить, — твердо отчеканила Милена.

Ее слова звучали искренне, Менестрес это знала. И в то же время за всем этим чувствовалась какая-то недосказанность. Но было видно, что Селена и Милена уже все для себя решили. Их решительности и самообладанию могли бы позавидовать многие. Поэтому вампирша сказала:

— Что ж… Дайте мне неделю, чтобы сделать необходимые приготовления. Потом, если вы будете все также тверды в своем решении, я вас обращу. Или вы хотите, чтобы это был Димьен или, может быть, Танис?

— Лучше ты, — ответила Селена. — Ты стала для нас второй матерью, пусть это и вправду будет так.

— Что ж, хорошо.

Менестрес и правда почти всю неделю занималась приготовлениями. Если все свершиться, девушкам придется переселиться в защищенные от солнца комнаты либо спать в гробах, а они из воздуха не появятся.

Танис и Димьен охотно помогали своей госпоже, особенно Димьен. Он не скрывал своего ликования и одобрения решения сестер. Правда им самим старался этого не показывать, памятуя советы Менестрес.

Глава 14

Стоит ли говорить, что спустя неделю сестры были все так же тверды в своем решении? Вечер только начался. И четверти часа не прошло после заката, когда Селена и Милена вошли в покои Менестрес.

Вампирша встретила их в простом алом платье, сидя на диване возле окна. Волосы свои она собрала в хвост, несколько раз перехваченный золотыми заколками, так что била видна изящная линия шеи.

Что до сестер, то они оделись как обычно. Для них всегда на первом месте стояло удобство одежды. Поэтому будь их воля, они бы не вылезали из тех штанов и рубашек, в которых тренировались. Но сегодня они надели платья.

Селена и Милена немного робко вошли в комнату и присели рядом с вампиршей. Та, чтобы как-то подбодрить их, улыбнулась и поцеловала сначала одну, потом другую, и спросила:

— Вы не изменили своего решения?

— Нет, — хором ответили девушки.

Менестрес позволила себе прочесть их мысли и поняла, что сестры не лгут, не лукавят. В них горела непоколебимая решимость. Вампирша довольно улыбнулась и сказала:

— Ну что ж, тогда приступим. Главное, ничего не бойтесь. Будет немного больно, но недолго. Когда боль уйдет, она уйдет навсегда, унеся все недостатки смертного тела. Смотрите мне в глаза, и вам будет легче.

Сказав это, Менестрес попыталась притянуть к себе Милену, но та неожиданно остановила ее, а на удивленный взмах ресниц вампирши сказала:

— Нет. Первой должна быть Селена.

Сама Селена уже встала и подошла вплотную к Менестрес. Та кивнула и встала к ней сама, проговорив:

— Как считаете нужным.

Она обняла девушку, ласковым жестом убрав волосы с ее нежной шеи. Сверкнули клыки, и Селена почувствовала резкий укол. Боль мелькнула вспышкой и исчезла. Селене почему-то стало очень хорошо, она чувствовала, что куда-то уплывает, тонет в нежных объятьях. Ей хотелось, чтобы это длилось вечно.

Менестрес и Селена, казалось, слились в единое целое. Вампирша читала ее разум, как открытую книгу. Она впервые увидела те обрывочные сны, которые снились сестрам. И увиденное ее насторожило.

Но вот необходимое количество крови было выпито. Жизнь Селены повисла на том самом легендарном волоске. Менестрес осторожно положила практически бесчувственную девушку на диван.

Настала очередь Милены. Та сама пошла навстречу вампирше, как и сестра. И в ее разуме Менестрес увидела обрывки тех же снов. Но вот и Милена получила поцелуй смерти. Теперь им обеим осталось вкусить поцелуй жизни. Новой жизни.

Менестрес закатала рукава платья и собственными клыкам вспорола себе оба запястья. Можно было бы воспользоваться и кинжалом, но оба запястья сразу клыками было просто сподручнее. Вампирша капнула кровью на губы обеих едва живых сестер, заставила их сделать первый глоток, после которого они сами приникли к ранам, как младенцы к материнской груди.

Как только это произошло, их кровь заговорила. Но не кровь Менестрес, как должно было бы быть, а кровь сестер. Перед всеми троими вспыхивали целые вереницы образов. Они рассказывали о прошлых жизнях душ Селены и Милены. Они и правда были соединены, но так, как Менестрес и подумать не могла.

В этих двух девушках возродились души легендарных Шат и Иншал — родоначальниц рода Инъяиль.

Это была древняя легенда. Шат была обращена в вампира Первейшей Королевой. Всего таких избранных было десять, и каждый дал начало клану. Они уже обращали других людей. Но Шат обратила лишь Иншал, и больше ей никто не был нужен. Они хотели разделить вечность на двоих. А талант рода у Шат пока не проявлялся.

Эти двое обратились к Первейшей, и стали первыми и единственными, которых она допустила в Катакомбы Королев. Выйдя оттуда, они изменились. Не внешне, но внутренне. И обрели свой дар — способность менять пол, который передали своему клану.

Но, как теперь поняла Менестрес, это было еще не все. Души этих двоих оказались связаны навечно. Вампирша увидела, как на протяжении тысячелетий они умирали и возрождались вновь. И всегда находили друг друга рано или поздно. Они возрождались, мужчинами, женщинами, мужчиной и женщиной — прожили десятки жизней. И только в этой они сразу нашли друг друга, сразу были вместе. У них появился реальный шанс на долгую жизнь. И Менестрес узнала, чем такой шанс был куплен: кровью и смертью.

Вампирша видела, как в одном из своих возрождений Шат вносит в древний храм окровавленную Иншал. Храм стоит на месте бывшего королевства вампиров, на месте дворца. Люди посвятили этот храм Иштар. Не зная, чем являлась раньше, Шат просит у богов совета и получает видение, что нужно делать. Она хватает меч и убивает им Иншал, потом себя.

Поток воспоминаний прекратился, будто закрыли дверь. Селена и Милена отстранились от Менестрес. Их превращение уже началось. Проникнув в их организм, вампирская кровь стала перестраивать его. Сестры почувствовали, как у них внутри все заполыхало, сердце колотилось как бешеное. Казалось, оно вот-вот не выдержит и разорвется. Боль пронзала все тело, не давая даже двинуться, но тела девушек все равно неестественно выгибались.

И вот, когда боль стала такой нестерпимой, что хотелось кричать, не останавливаясь, она превратилась в чистейший экстаз. Невероятная сила разлилась по телам сестер, наполняя собой каждую клеточку. Им никогда не было так хорошо. Казалось, они сейчас могут мир перевернуть.

Селена и Милена осторожно, будто еще не были до конца уверены в своих силах, поднялись на ноги, а когда им это удалось, разразились веселым смехом, который заполнил весь дом, словно по нему рассыпались искры. Девушки обнялись и поцеловались долгим поцелуем. Выяснилось, что у них уже выросли клыки.

В воздухе повисли несказанные слова: «Мы вместе! Мы вернулись! Наконец-то!» Никто ничего не сказал, но все поняли, что произошло что-то сродни чуду.

Сестры посмотрели на Менестрес. Их глаза были глазами старых вампиров, но уже в следующий миг это ощущение исчезло. Это не было полным возрождением. Похоже, Шат и Иншал это было не нужно. Они просто хотели быть вместе.

— Наверное, вам понадобиться гроб на двоих, — обронила Менестрес.

И по одной это фразе Селене и Милене стало ясно, что Менестрес все поняла про их отношения, и не имеет ничего против.

— Ну, как вам ваше новое состояние? — спросила королева.

— Так необычно! — улыбнулась Селена.

— Словно раньше мы были глухими и слепыми, и только теперь обрели слух и зрение! — добавила Милена.

— Но внутри осталось какое-то напряжение…

— Это голод, — объяснила Менестрес. — Ваш первый голод. Его нужно утолить. Настало время вашей первой охоты. Идемте за мной.

Вампирша вывела своих новорожденных птенцов из дома. Все вместе они покинули виллу и отправились в городу, укутанный покровом ночи и подсвеченный луной.

В столь поздний час узкие улицы были пустынны. Такие ночи для воров хороши, да любовников. Кстати, на представителя последних Менестрес с сестрами и наткнулись. Мужчина слегка за тридцать. Эдакий франт, яркостью одежды чем-то похожий на павлина. Он шел, что-то довольно насвистывая. Видно, вечер у него удался.

Сестры не сводили с этого мужчины глаз, в которых горел голод. Быстрым движением облизав губы, Милена прошептала:

— Я слышу биение его сердца, и как кровь бежит по венам!

— Я тоже.

— Это от голода. Первый голод всегда так силен, — ответила Менестрес, положив руки девушкам на плечи. — Вам предстоит первая охота. Насладитесь ею.

— А если мы его убьем?

— Я этого не допущу и помогу, если вы слишком увлечетесь. Вперед. Но старайтесь действовать так, чтобы ваша жертва до последнего не догадалась о своей участи.

Девушки кивнули и растворились в темноте. Звук и запах крови, бегущей по венам того, кто сегодня избран ими жертвой, смел все сомнения, оставив лишь острое желанье утолить полыхающий внутри голод.

Мужчина все так же шел, гордый собой, когда перед ним, как виденье, возникла Селена. Он улыбнулся ей, и она поняла, что, во-первых, может читать его мысли, а во-вторых, он видит в ней лишь красивую девушку.

— Добрый вечер, прекрасная незнакомка! — поклонился мужчина. — Не слишком ли опасно молодой госпоже гулять в столь позднее время?

Он подошел ближе, лучезарно улыбаясь, на что Селена тоже улыбнулась и сказала:

— Я не одна.

В этот момент мужчина увидел за своей спиной еще одну девушку, зеркальное отражение первой. Та взяла другую за руку, и обе потянулись к нему, словно для поцелуя. Потом реальность перестала для него существовать, потонув в блаженстве. Он улыбался улыбкой блаженного идиота, когда клыки сестер вонзились ему в шею.

Менестрес наблюдала за своими новорожденными птенцами и была ими довольна и немного удивлена. Селена и Милена действовали вдвоем очень слажено, будто охотились так не одну ночь. Поймав свою жертву, они пили и пили. Менестрес знала, как силен и всепоглощающ первый голод. Находясь в его власти, можно выпить человека досуха.

Когда всерьез возникла угроза гибели жертвы, Менестрес решила вмешаться. Но сестры отстранились сами. Тело мужчины грузно осело наземь. Но он был жив, его грудная клетка поднималась и опускалась. Привалив его к стене дома, девушки вернулись к Менестрес

Их фиалковые глаза как драгоценные камни горели тем особым светом, который выдает их сверхъестественную сущность. Эти глаза были так похожи на другие — глаза Алексы. Но Менестрес постаралась не думать об этом. Теперь Селена и Милена ее птенцы, ее дочери во крови. Им нужна ее забота и любовь, а они нужны ей. Поэтому Менестрес обняла девушек со словами:

— Вы отлично справились, мои дорогие. Действовали аккуратно и осмотрительно. Я вами очень довольна.

— Спасибо.

— И как вам ваша первая трапеза?

Сестры с улыбкой переглянулись, и Селена проговорила:

— Это было великолепно! Не похоже ни на что! И…

— И что? — лукаво спросила Менестрес.

— И в этот момент мы с Миленой были как единое целое, объединенные этим чужим мужчиной. Это…

— Так странно и восхитительно! — закончила Милена.

— Просто, став вампирами, вы приобрели некоторые… способности. Не только физические, но и ментальные. Я и остальные научим вас как ими пользоваться. Но не буду слишком загружать вас информацией в ваш первый день. К тому же нам пора возвращаться домой, скоро рассвет.

— Да, ведь теперь нам нужно опасаться солнечного света, — опомнилась Селена.

— Пока да.

Необходимость спать в гробу сестры восприняли как данность, без особых треволнений по этому поводу. Как и планировалось ранее, они разделили один гроб на двоих, предпочтя тесноту разделению. Менестрес не сказала ни слова против. Она уже поняла, что они друг другу больше, чем сестры и противиться этому, значит сделать их глубоко несчастными. Да она и не собиралась. Наоборот, ее даже восхищало, с какой теплотой, нежностью и любовью относятся они друг к другу. Поэтому Менестрес пожелала им спокойного дня и вышла.

По пути в свои покои она сначала встретила Танис, которая с нетерпением спросила, как там сестры. Поговорив с ней и все рассказав, вампирша пошла дальше, пока почти у самых дверей не встретила Димьена. Он спросил у нее то же самое.

Менестрес лишь улыбнулась, проходя в комнаты, но ее телохранитель так просто не сдавался.

— Ты обратила их. Мы все почувствовали это.

Вампирша жестом пригласила его садиться и только затем ответила:

— Да, обратила. Они теперь одни из нас.

— Хорошо, — похоже, эта новость успокоила его. — Они сильные духом, им это по плечу.

— И из них получились сильные вампиры. Даже сильнее, чем я думала.

— В каком смысле?

— Древняя легенда оказалась правдивой. В наших девочках возродились души Шат и Иншал.

Брови Димьена удивленно поползли вверх. С трудом вернув их на место, он спросил:

— Разве такое возможно?

— Как оказалось, да. Их судьба была необычной. Единственные, допущенные в катакомбы королев, их судьбы и души оказались связаны навечно, — задумчиво ответила Менестрес. — И это объясняет те близкие отношения, которые возникли между Селеной и Миленой, хотя, по сути, они остались прежними.

— Но они же сестры, поэтому у них и близкие отношения, — попытался объяснить Димьен.

— Нет, их отношения гораздо ближе, чем сестринские, — ответила Менестрес, многозначительно кашлянув.

— Постой, так вот в чем дело! — догадался вампир, и несколько смущенно закончил, — Значит, они любовницы…

Менестрес согласно кивнула. Димьен вздохнул и откинулся на спинку кресла, потом проговорил:

— Надо же. Но тогда зачем им понадобились эти парни, Карло и Риккардо, кажется?

— Не знаю. Возможно, это была попытка обмануть себя, вернуться к общепринятой нормальной жизни. Может, я сама их к этому подтолкнула. Сейчас уже не важно. Все встало на круги своя. Эти двое были обещаны друг другу еще до своего рождения.

— Что ж, я рад, что они счастливы, — подвел итог Димьен. — Нет, но почему я ни о чем не догадался, — спросил он, хлопнув себя по ноге.

— Просто они всегда были очень близки, так что казалось, что ближе уже невозможно. А теперь они одни из нас.

— И им придется многому научиться. Их силы и возможности значительно изменились. В их обучении ты всегда можешь рассчитывать на меня.

— Я это знаю, и все равно спасибо, — ответила Менестрес, накрыв его руку своей. — Ты никогда не разочаровываешь меня.

На это Димьен тепло улыбнулся. Счастье Менестрес было его счастьем. Он был рад защищать ее от любых невзгод. Друг для друга они давно стали как брат и сестра.

— Да, я наконец-то получила письмо от Лоры и Влада, — вспомнила вампирша.

— И как они?

— Роды прошли очень удачно. Мальчик родился здоровенький и, думаю, очень прелестный. Его назвали Жан-Клод.

— Что ж. Этот ребенок для них очень желанный. Я рад за них. Надеюсь, мальчик вырастет достойным своих родителей.

— Я тоже надеюсь, — кивнула Менестрес.

Часть III

Глава 1

Едва догорел последний лучик солнца, как Селена и Милена проснулись в своей весьма необычной постели. Их сон был вовсе не таким, как раньше. Он стал глубоким и ярким, как еще одна жизнь, но пробуждение пришло сразу, без всяких переходов. Никакой сонливости не было.

Милена довольно потянулась, и чуть не порвала платье, не рассчитав возросшие силы. На это обе девушки весело засмеялись. В этом смехе тоже появились совсем нечеловеческие нотки.

И еще одно свидетельство их изменившейся сущности — они опять ощущали голод. Он не был так всепоглощающ, как накануне, но все же давал о себе знать.

Приведя себя в порядок, сестры вышли из своих комнат. Они хотели найти Менестрес, так как чувствовали себя немного растерянно. Сейчас они чем-то походили на детей, делавших первые шаги.

Стоило им выйти в коридор, как они сразу встретились с Менестрес (прямо телепатия!), которая улыбнулась им и сказала:

— Проснулись? Оказывается, вы ранние пташки!

— Наверное, — согласились сестры.

— Но, я вижу, вы снова голодны. Поэтому лучше поспешить с его утолением.

— Это так заметно? — спросила Милена, слегка нахмурившись.

— Только другим вампирам, и то не всем, — ответила Менестрес, беря сестер под руки. — Поверье, в этом нет ничего постыдного. Да, сейчас вам нужно питаться не реже раза в день, но со временем промежутки между приступами голода увеличатся. Я, например, могу питаться раз в месяц и прекрасно себя при этом чувствовать, — она умолчала о том, что, возникни такая необходимость, она лет десять могла обходиться вообще без питания, сохраняя бодрость и свежесть. На то она и королева. — Но я хочу взять с вас одно обещанье.

— Какое? — спросила Селена.

— Никогда, слышите меня, никогда не пытаться терпеть голод. Последствия могут быть ужасными. Если вы доведете себя до грани истощения, вы превратитесь в сущих зверей, жаждущих лишь крови. Вы будете убивать всех на своем пути, пока не насытитесь. И можете окончательно потерять рассудок.

Глаза сестер слегка расширились. Слова вампирши их ошеломили. Справившись с чувствами, они едва ли не хором ответили:

— Хорошо, мы обещаем.

— Вот и замечательно, — улыбнулась Менестрес. — Простите, я вовсе не хотела вас пугать, но вам необходимо знать все ваши новые особенности.

— Мы понимаем, — отозвалась Селена. — И готовы учиться.

— У меня вышли замечательные птенчики, — удовлетворенно вздохнула вампирша. — Но вам пора утолить свой голод, — и она открыла перед ними двери своих покоев.

— Но я думала, мы пойдем в город, — удивленно проговорила Милена, проходя в комнату.

— Не обязательно охотиться. У нас есть некоторые… запасы питания. Пора вам увидеть потайную часть этого дома.

С этими словами Менестрес подошла к картине, висевшей между шелковыми драпри, и нажала на ничем не примечательную часть стены с такой силой, какую никак нельзя было ожидать от такой тонкой и изящной руки. Тотчас послышался легкий скрежет, драпри раздвинулись, картина ушла вверх, а часть стены отошла в сторону, открывая черную дыру прохода.

— Здесь наше убежище от людских глаз, — сказала вампирша, ступая в открывшийся коридор и жестом приглашая сестер следовать за собой. — О нем не знают ни Флавий, ни Ливия.

Они спускались вниз по узкой лестнице. Но шли легко, как по ровной дороге. И свет им был не нужен. А ведь еще совсем недавно ночь казалась сестрам сплошной чернотой. Теперь они видели в ней так же четко, как днем.

Вскоре обе девушки поняли, что стены коридора украшены затейливой росписью. Дивные картины, отображающие жизнь целых эпох, прописанных с нечеловеческой точностью. Чем глубже они спускались, тем древнее были эпохи на стенах. Словно они шли сквозь само время.

— Это просто удивительно, — выдохнула Селена, осторожно проводя рукой по фрескам.

— И тут какие-то надписи на странном языке, — заметила Милена.

— Они на нашем языке, — ответила Менестрес. — Для людей он мертв уже многие тысячелетия. Сейчас они принимают наши иероглифы за красивый узор, не более. Со временем я научу вас нашему языку. Но мы уже пришли.

Еще одна дверь и еще один потайной замок, а за ними просторный зал (и не один). В принципе, он почти не отличался от других в доме. Разве что окон не было. А так та же роскошь и безупречный вкус.

Здесь их уже ждал Димьен. Он сидел в кресле в непринужденной позе, одетый лишь в рубашку, короткие штаны и высокие сапоги.

— А вот и мы, — сказала ему Менестрес.

— Ну, наконец-то, — улыбнулся вампир, поднявшись одним плавным движением. — Селена, Милена, я счастлив, что вы теперь одни из нас, — он поцеловал каждую из сестер.

Теперь они получили возможность взглянуть на своего учителя новыми глазами, глазами вампира. Они видели, что его кожа будто слегка мерцает изнутри, видели, как сияют его глаза. Даже волосы казались более живыми что ли. Сейчас они ни за что не спутали бы его с человеком. И еще теперь они ощущали его силу. Она казалась сестрам огромной.

А вот от Менестрес они ничего такого не чувствовали. Ее-то как раз и можно было спутать с человеком. И это привело Селену с Миленой в замешательство, они решили спросить у своей создательницы.

Услышав вопрос, Менестрес переглянулась с Димьеном, на что он сказал:

— Они взрослеют прямо на глазах.

— Дело в том, милые мои, — обратилась вампирша к девушкам, — что все мы время от времени скрываем свою силу. Я же это делаю всегда.

— Но зачем? Люди ведь не чувствуют нашей силы, — проговорила Милена.

— Некоторые чувствуют, но причина не в этом. Да, мы все вампиры, но мы не равны. Есть слабее, есть сильнее. Существует четкая иерархия. Сильные вампиры — магистры, некоторые из них правят целыми городами. Сильнейшие из десяти наших родов образуют Совет. Есть также так называемые «черные принцы», но их очень мало.

— А кто же ты? — осторожно спросила Селена.

— Я — глава рода Инферно, королева Менестрес. Королева вампиров.

— Именно от ее рода и ведут свое происхождение все остальные.

— Подумать только! — восхищенно выдохнула Милена.

— Мы и представить не могли! Ваше Величество…

— Вот только не надо этого! — поспешно попросила вампирша. — Для вас я все та же Менестрес, так что обращайтесь ко мне, как и раньше. А все эти титулы оставим для других.

Девушкам ничего не оставалось, как согласно кивнуть. Но они все еще пытались осознать услышанное.