Российский крупный бизнес: первые 15 лет. Экономические хроники 1993-2008 гг.

? 500 млн долл. – для независимых предприятий и компаний других отраслей и ИБГ, не имеющих нефтегазовой составляющей.

Заметим, что объем выручки ведущих компаний и предприятий в большинстве отраслей и секторов к настоящему моменту уже превысил 1 млрд долл. Пороговое значение в 500 млн долл. сейчас приходится сохранять в основном из-за двух отраслей – машиностроения (кроме автотракторного и транспортного) и пищевой промышленности. Но предприятия-лидеры здесь развиваются и консолидируются достаточно быстро, и вполне вероятно, что в ближайшее время можно будет перейти к единому «респектабельному» порогу в 1 млрд долл.

Кроме того, к субъектам крупного бизнеса следует относить и структуры, имеющие годовой объем продаж менее 500 млн долл., но входящие в число мировых лидеров на профильных рынках товаров или услуг[6].

citeЗамечание

citeНа практике с выяснением даже такого простого показателя, как объем продаж, могут возникнуть (и действительно иногда возникают) значительные трудности. Дело в том, что регулярная официальная отчетность – статистическая, налоговая и пр. – за редкими исключениями собирается и представляется пользователям в разрезе юридических лиц. Между тем реальный экономический агент в современной России (и не только) – это очень часто совокупность из нескольких юридических лиц, связанных между собой технологически или функционально, а также общими контролирую щими собственниками и ключевыми менеджерами. Причем эти юридические лица могут как иметь некоторые формальные связи между собой (например, в стандартных холдингах), так и не иметь их вовсе.

citeИ для подобного экономического агента, имеющего сложную организационно-правовую структуру, даже решение такой абсолютно необходимой задачи, как исключение внутреннего оборота, для внешнего наблюдателя, пусть и владеющего всей стандартной информацией в разрезе юридических лиц, строго говоря, неосуществимо.

citeВ результате приходится полагаться в основном на консолидированные данные, которые сообщаются самими бизнес-структурами либо публикуются аналитиками различного рода. При этом если речь идет о публичных компаниях или о компаниях, активно взаимодействующих с мировыми финансовыми рынками, информация является однозначной и может считаться достаточно надежной, особенно если она содержится в аудированной отчетности по международным стандартам. С другими субъектами крупного бизнеса могут возникнуть проблемы.

citeДля примера сравним данные, представленные двумя ведущими деловыми журналами – Forbes и «Эксперт». Forbes ежегодно публикует так называемый рейтинг закрытой экономики – данные о 200 крупнейших компаниях, которые либо не котируются, либо имеют малый free float. Информация собирается сотрудниками журнала на базе всех доступных им источников. «Эксперт», в свою очередь, публикует список 400 крупнейших компаний России, как публичных, так и нет, сформированный на основе информации, представленной самими компаниями.

citeПоследние из имеющихся у нас данных относятся к 2007 г. Прежде всего отметим, что если исходить из объемов выручки, представленных в списке Forbes, то все 200 его компаний должны были быть представлены в списке «Эксперта». Между тем в нем фигурирует лишь половина компаний (точнее, 99). По подавляющему большинству из них данные, приведенные в Forbes и «Эксперте», либо совпадают, либо различия находятся в рамках естественной погрешности. Но существует и ряд исключений. Так, у одиннадцати компаний различия составляют более 20%. Лидируют по этому показателю продуктовый ритейлер «Холидей» и один из лидеров медиабизнеса – холдинг «Проф-Медиа» (75 и 72% соответственно). Заметим, что по данным «Эксперта» обе компании, согласно нашим критериям, не являются субъектами крупного бизнеса, а по данным Forbes – являются таковыми.

citeВ табл. 1.1 представлены компании, удовлетворяющие следующим условиям:

citeа) объем продаж по обоим рэнкингам превышает 500 млн долл. (12,5 млрд руб.; средний курс доллара в 2007 г. принят равным 25 руб.);

citeб) абсолютные различия превышают 100 млн долл. (2,5 млрд руб.);

citeв) относительные различия превышают 10%.

Таблица 1.1. Данные о выручке из различных источников

1 В скобках указан вид отчетности.

2 Разность оценок, деленная на минимальную и умноженная на 100.

1.3

Крупный бизнес в экономическом развитии: каркас, донор, мотор?

Существуют разные точки зрения о месте крупного бизнеса в развитии отечественной экономики. Одна из них отводит ему роль основной движущей силы. В соответствии с ней не просто развитие, а экономический прорыв обеспечивается тесным взаимодействием и взаимопомощью крупных компаний и проводящего активную дирижистскую политику государства. Причем такие компании – «национальные чемпионы» (один или несколько) должны появиться или быть выстроены во всех значимых отраслях народного хозяйства. Это представление господствовало в СССР в первые годы перестройки и, похоже, снова приобрело популярность.

Диаметрально противоположная точка зрения имеет два основания: общедемократический пафос и однозначно отрицательную оценку трансформации отечественной экономики в 1990-е гг. Согласно ей российский крупный бизнес с его преимущественно сырьевой направленностью играет лишь роль трубы, по которой природная рента перекачивается из страны во внешний мир. А надежды на экономическое развитие и социальную модернизацию возлагаются в основном на малый бизнес, который опять-таки должен особо опекаться государством.

На наш взгляд, обе позиции далеки от реальности. Как показывает опыт всех успешных стран, крупный бизнес является каркасом национальной экономики, ее основным представителем в мировом хозяйстве, важнейшим партнером и оппонентом государства при выработке и осуществлении промышленной политики. Но основную часть занятости, доходов и налогов, а также инноваций приносит бизнес средний (естественно, по масштабам соответствующих стран)[7]. Классический же малый бизнес выполняет главным образом социальные функции, обеспечивая огромному количеству людей приемлемый уровень дохода и статус, а некоторой их части – еще и предпринимательский опыт плюс начальный капитал для карьерного роста.

Эта модель верна для России с двумя поправками. Первая связана с повышенной долей природной ренты в первичных доходах. В результате крупный бизнес, контролирующий подавляющую часть сырьевого сектора, является у нас основным налогоплательщиком, а также донором остальной экономики[8]. Вторая состоит в том, что оте чественный крупный бизнес, вероятно, играет и будет играть большую, чем в других странах, роль в процессах внедрения, тиражирования и распространения инноваций. Однако поправки не отменяют основного содержания модели. А следовательно, и в России темпы и качество роста, инновационная активность и прочие слагаемые успеха в экономике в решающей степени зависят не от крупного, а от среднего бизнеса. Именно последний должен выступить главным мотором экономического развития страны.

При этом следует иметь в виду еще одно важнейшее обстоятельство. Отечественная экономика – и в настоящее время, и в обозримой перспективе – является не просто открытой (что общеизвестно), но и малой. Современные технологии и уровень разделения труда приводят к тому, что емкость нашего внутреннего рынка, как актуальная, так и потенциальная, для успешно развивающегося среднего бизнеса чаще всего будет недостаточна. Таким образом, возможность выполнения российским средним бизнесом функции мотора развития в свою очередь зависит от того, насколько он сможет интегрироваться в мировое хозяйство.

1.4

Классификация интегрированных бизнес-групп и компаний

Наиболее адекватной целям и задачам нашего исследования является классификация ИБГ по типу интегрирующих механизмов, или интегрирующих отношений. Ниже приводится наиболее простой ее вариант. Более сложные варианты, а также классификации по другим признакам см. в [1].

По типу интегрирующих механизмов (интегрирующих отношений) ИБГ можно разделить на две большие группы:

1) имущественные ИБГ (ИБГ, основанные на имущественных отношениях);

2) управленческие ИБГ (ИБГ, основанные на управляющих механизмах).

В имущественных ИБГ центральный элемент всегда может сконцентрировать в своих руках объем прав собственности, достаточный для контроля над любым ее участником. И именно данная возможность определяет его роль как центра принятия управленческих решений. При этом не имеет значения ни как распределены права собственности изначально, ни каким образом они оформлены, ни то, каким конкретным способом эти права концентрируются у центрального элемента в каждый данный момент.

В управленческих ИБГ центральный элемент не может по своей воле сконцентрировать объем прав собственности, достаточный для контроля над любыми другими участниками. Каждый из них, как правило, имеет крупных и влиятельных собственников за пределами группы. Центральный элемент выполняет по отношению к другим участникам ИБГ некоторые управленческие функции (или, другими словами, оказывает некоторые управленческие услуги), объем и структура которых определяются системой договоров между ним и остальными участниками. Эти договоры могут быть явными или имплицитными и иметь разную временную протяженность, а также различную степень формализации и открытости для внешнего наблюдения. Принципиальным является лишь то, что они могут быть разорваны без согласия центрального элемента.

Состав управленческой ИБГ может быть очень подвижным, в особенности в том случае, если формирующие ее договоры не являются формализованными. В тот или иной период в нее включаются только те предприятия, банки и т.д., которые нуждаются в соответствующих услугах и готовы получать их на предлагаемых условиях. Поэтому очень часто состав такой ИБГ в каждый данный момент точно известен лишь ее центральному элементу. И даже его оценки могут быть субъективны и неточны в случае, если имеется конфликт по поводу контроля над какими-либо предприя тиями.

Часто центральный элемент управленческой ИБГ для закрепления своего контроля над остальными участниками приобретал доли в их капитале. Однако целью такого приобретения являлось, как правило, обеспечение возможности для мониторинга, а не получение контроля через собственность. Поэтому обычно приобретались не контрольные и даже не блокирующие доли. Опыт показывает, что система отношений в управленческих ИБГ безразлична к форме собственности и гражданско-правовому статусу входящих в нее элементов.

Для управленческих ИБГ обычным является возникновение конфликтов между центральным элементом группы и внешними собственниками входящих в нее предприятий. Это часто приводило к временному или окончательному выходу из ИБГ некоторых ее участников, но практически никогда к ее распаду. Известные нам случаи распада управленческих ИБГ происходили лишь в результате гибели, непреодолимых трудностей или ухода с рынка ее центрального элемента.

Вообще можно утверждать, что любая конкретная управленческая ИБГ – практически всегда временная нестабильная структура. И в будущем ее ожидает либо распад, либо трасформация в имущественную.

Среди имущественных ИБГ, в свою очередь, можно выделить следующие типы:

1а) «пирамидальные» структуры (классические холдинги);

1б) распределенные структуры (распределенные холдинги);

1в) системы взаимоучастия.

Имущественные ИБГ в форме систем взаимоучастия, т.е. такие, в которых основные участники группы владеют крупными пакетами прав собственности (формализованных в виде акций, паев и т.п.) друг друга, в настоящее время в России практически не встречаются.

В 1990-е гг. наиболее распространенными были «распределенные холдинги». Так естественно, на наш взгляд, назвать ИБГ, в которых контрольные пакеты прав собственности основных «производственных» структур (как реального, так и финансового сектора) сконцентрированы у нескольких юридических лиц, имеющих (возможно через цепочки фирм-посредников любой длины и сложности) единого конечного собственника или группу собственников – физических лиц. Доминирование распределенных холдингов как формы организации крупного бизнеса в 1990-е гг., с нашей точки зрения, объясняется тремя основными причинами: первые две являются юридическими, а третья – макроэкономической:

а) неурегулированность и незащищенность прав собственности и, в частности, возможность оспорить в судебном порядке итоги приватизации большого числа предприятий (законодательно установленный срок давности по приватизационным сделкам – десять лет);

б) невозможность предъявления легального (и тем более общественно одобряемого) источника денежных средств, на которые была куплена большая часть крупных пакетов акций российских предприятий;

в) запредельно высокий уровень налогов (в том смысле, что полная уплата всех налогов «в лоб» закрывала для большинства экономических агентов саму возможность хозяйственной деятельности).

Сочетание этих причин приводило к тому, что наиболее эффективная по внутренним критериям структура собственности (равно как и финансовых потоков) для большинства имущественных ИБГ должна была быть максимально легко меняющейся во времени, гибкой и непрозрачной для внешнего наблюдателя.

Однако в 2000-е гг. ситуация радикально изменилась в связи с выходом российских субъектов крупного бизнеса на мировые финансовые рынки в качестве заемщиков и, главное, – эмитентов акций. Для международных банков-кредиторов и особенно для покупателей облигаций критически важными являются формальная прозрачность заемщика и соответствие его внутренней структуры принятым в мире стандартам. Еще более жесткие требования предъявляют покупатели акций. В частности, для них необходимо, чтобы юридическое лицо – эмитент было формальным собственником (прямым или опосредованным) активов, которые оно использует в своем бизнесе. Поэтому наиболее развитые компании были вынуждены выстраивать свою структуру в форме пирамидального холдинга, пусть максимально сложно и хитроумно устрое нного.

Для ИБГ такого жесткого императива нет, но портфельным инвесторам совсем не безразлично, что представляет собой структура, являющаяся контролирующим акционером компаний, в которые они инвестируют. Поэтому ИБГ, чьи дочерние компании вышли на фондовый рынок, также должны раскрываться и становиться хотя бы пирамидоподобными. Кроме того, уже существуют примеры, хотя и немногочисленные, самостоятельного выхода ИБГ на финансовые и фондовые рынки.

Управленческие ИБГ наиболее естественно классифицировать по типам выполняемых центральным элементом функций или, другими словами, оказываемых услуг. Из них наиболее востребованными в 1990-е гг. были следующие:

2а) выполнение функций исполнительного органа управления (иначе говоря, предоставление полного комплекса управленческих услуг);

2б) предоставление комплекса финансово-инвестиционных услуг;

2в) управление снабжением и сбытом;

2г) лоббирование и обеспечение мер государственной поддержки.

Соответственно подавляющую часть российских управленческих ИБГ можно разделить на эти четыре класса. Группы типа 2а) чаще всего возникали на основе либо договора о передаче функций исполнительного органа одного юридического лица другому, либо судебного решения о введении внешнего управления. ИБГ типа 2б) обычно формировались ведущими банками, а 2в) – крупнейшими трейдерами. ИБГ типа 2г) практически всегда результат симбиоза коммерческих структур с политическими и лоббистскими группировками или с отдельными влиятельными лоббистами.

Уже в первой половине 2000-х гг. управленческие ИБГ в России фактически исчезли. Причина состоит в том, что сложилась достаточно развитая система финансовых и торговых посредников, предлагающих свои услуги на конкурентном рынке. Соответствующие услуги перестали быть дефицитными, и их предоставление не может быть основанием для претензий на управление. Что касается лоббизма и политического патронирования, то такие услуги хотя и сохранили высокую ценность и дефицитность, но оказывать их с начала 2000-х гг. могут только люди, занимающие высокие позиции в вертикали власти, а это совсем другое дело.

Для компаний важнейшими классификационными признаками являются производственно-технологическое позиционирование и тип центрального элемента.

По первому признаку компании делятся на два типа:

1) вертикально интегрированные, т.е. включающие предприятия, входящие в некоторую единую технологическую цепочку;

2) продуктно-специализированные, т.е. объединяющие предприятия, производящие один и тот же продукт или группу близких продуктов.

По второму признаку можно выделить три типа компаний:

1) центральный элемент – наиболее крупное производственное предприятие;

2) центральный элемент – трейдер;

3) центральный элемент – специально созданная управляющая структура, являющаяся отдельным юридическим лицом.

Нечасто, но встречается ситуация, когда группой предприятий одной и той же специализации либо входящих в единую технологическую цепочку непосредственно управляет банк, купивший контрольные пакеты их акций (для себя или своих владельцев). Этот не укладывающийся в описанные выше конструкции феномен – «компания без центрального элемента» – является переходной формой. Через некоторое время предприятия либо продаются, либо формируется компания первого или третьего типа.

1.5

Особенности источников информации и работы с ними

Базой большинства экономических исследований служит информация, полученная из внешних регулярных источников. Регулярность источника подразумевает неэксклюзивность его сообщений, определенный опыт и авторитет в профессиональном сообществе, принципиальную доступность для пользователей его методики получения и обработки первичных данных. Наиболее очевидными примерами регулярных источников являются органы государственной статистики, регулирующие государственные органы, собирающие и раскрывающие ту или иную информацию в соответствии с требованиями законодательства, а также длительно существующие авторитетные информационные агентства и исследовательские центры, специализирующиеся на проведении опросов, выборочных обследований и информационно-аналитической работе.

Очевидно, однако, что при исследовании институциональных и корпоративных аспектов российского крупного бизнеса регулярные источники не могут играть основную роль. Это связано со спецификой и отечественных регулярных источников информации, и объекта исследования.

Как отмечалось выше, для государственной статистики единицей наблюдения выступает предприятие, а не субъект бизнеса. Кроме того, она ориентирована на описание в основном производственных, финансовых и социально-трудовых аспектов деятельности предприятий. Значительно хуже учитываются и фиксируются такие стороны, как структура собственности, характер управления, стратегии адаптации и экспансии. Вообще российская статистика пока еще по большей части ориентирована на анализ экономики в разрезе отраслей, секторов, социально-доходных слоев и пр., но не реальных экономических агентов.

Что касается выборочных опросов и обследований, то их возможности в качестве регулярных источников информации ограничиваются следующими очевидными свойствами российского крупного бизнеса:

? малочисленностью его субъектов;

? сложностью их устройства и несовпадением с устоявшимися объектами наблюдения;

? во многих случаях сильной заинтересованностью в том, чтобы не сообщать о себе правдивой информации.

Поэтому при любых исследованиях российского крупного бизнеса ключевую роль играют нерегулярные источники информации. К ним относятся прежде всего публикации СМИ (в первую очередь «качественных» ежедневных газет, деловых еженедельников и профессиональных журналов), собственные материалы ИБГ и компаний (пресс-релизы и т.д.), интервью их собственников и менеджеров.

Но ни одно из сообщений данных источников, взятое в отдельности, не может быть признано в должной мере достоверным. Например, в СМИ практически всегда можно найти публикацию с достаточно точным описанием любого значимого события из жизни крупного бизнеса, но точно так же можно найти другую – с фактическими ошибками или неверной интерпретацией, а также еще и третью, в которой речь идет о событии, которого не было. Стандартными для газет и деловых еженедельников являются следующие практики: о намерении говорится как о свершившемся факте или сообщается о некотором плане, но ни слова – о его срыве. Информацию СМИ можно считать заслуживающей доверия, только если она неоднократно повторена, причем лучше, если в СМИ разного типа, например в газете, а через некоторое время – в деловом еженедельнике или профессиональном журнале. Наиболее важные факты нуждаются в подтверждении как минимум из источников двух указанных выше типов. Собственные материалы ИБГ и компаний и интервью их лидеров также очень часто содержат сознательные умолчания, неоднозначные формулировки, а нередко и фактические искажения. Регулярным источником информации о крупном российском бизнесе в современных российских условиях можно считать, пожалуй, только публикуемую официальную отчетность компаний, заверенную независимыми авторитетными аудиторами. Впрочем, и в этом случае, как показало «дело Enron» в США, могут быть свои проблемы.

Считаем возможным сделать замечание общеметодологического характера. Нерегулярные источники информации превалируют в тех случаях, когда либо область знаний, либо объект исследования является молодым. С течением времени здесь, как правило, появляются и занимают все больше места свои регулярные источники. Базовым отличием регулярного источника от нерегулярного является то, что информация, в нем содержащаяся, априори считается достоверной. И именно она выступает исходной для любого анализа, что вовсе не означает, что такая информация всегда свободна от неточностей или даже принципиальных ошибок, и при обнаружении таковых она, конечно, корректируется. Это могут делать как сами регулярные источники, так и независимые исследователи. Коррективами, однако, все и ограничивается – никто не идет дальше и не собирает первичные данные заново, такое часто просто невозможно и практически всегда не оправдано с точки зрения затрат. Иными словами, регулярные источники являются естественными монополистами по сбору информации определенного рода.

Что касается нерегулярных источников, то ни один из них, взятый в отдельности, априори достоверным считаться не может. Чтобы получить информацию, которую можно с определенной уверенностью использовать в исследованиях, необходимо собрать некий репрезентативный массив сообщений и по нему получить экспертное заключение исследователя.

Сказанное в данном разделе, на наш взгляд, оправдывает то, что в тексте книги мы, как правило, не будем приводить ссылки на источники информации. Для каждой цифры или события сделать это невозможно, а выборочный подход, по нашему мнению, нецелесообразен и некорректен. Ссылки будут приведены только в тех редких случаях, где мы не готовы взять на себя экспертную ответственность за надежность данных.

Глава 2

Формирование и развитие российского крупного бизнеса в 1990-е гг.

2.1

Механизмы формирования интегрированных бизнес-групп и компаний

Имущественные ИБГ стали появляться в российской экономике начиная с 1993 г. Инициаторами их создания и одновременно центральными элементами выступали три типа экономических агентов: крупные банки, крупные промышленные предприятия, а также специально создаваемые финансовые, торговые или управленческие структуры (в форме одного, а чаще нескольких юридических лиц).

Крупные банки уже в первой половине 1990-х гг. непосредственно или через дочерние фирмы стали активно скупать акции промышленных предприятий и, опираясь на приобретенный пакет (а также на неформальные права кредиторов), участвовать в процессе управления ими.

В период ваучерной приватизации 1993–1994 гг. акции промышленных предприятий чаще всего приобретались на чековых аукционах. В конце 1995–1996 гг. контрольные пакеты акций ряда крупнейших компаний и предприятий были куплены несколькими ведущими банками на так называемых залоговых аукционах. Затем наиболее распространенной формой стали денежные аукционы и конкурсы с инвестиционными условиями. Имелись также отдельные случаи приобретения банками предприятий реального сектора за долги.

На вопрос, почему банки стали скупать предприятия реального сектора, сами финансисты и наиболее лояльные к ним аналитики чаще всего давали три варианта ответа. Первый состоял в том, что аксиому, согласно которой в долгосрочном плане банки не могут жить лучше, чем их клиенты, отечественные банкиры после окончания периода гиперинфляции выучили достаточно быстро. Началась острая конкуренция за обслуживание счетов крупных промышленных предприятий. Стали расти и доля кредитов, выдаваемых промышленности и другим отраслям производственной сферы, и единичные объемы, и сроки кредитования. Но все отчетливо понимали, что в существующих условиях кредитовать предприятие, которое не контролируешь, слишком рискованно, причем стандартные механизмы контроля банка над заемщиком недостаточны.

Вторая называвшаяся причина – страх перед иностранной конкуренцией (которая, впрочем, так и не стала сколько-нибудь существенным фактором). До кризиса августа 1998 г. многие полагали, что очень скоро в Россию придут крупнейшие иностранные банки и получат право обслуживать отечественные предприятия. И тогда российские банки, которые не смогут конкурировать с ними по набору и качеству предоставляемых услуг, потеряют своих лучших клиентов, если не будут одновременно их совладельцами.

Третья причина состояла в том, что в начале 1990-х гг. крупнейшие российские, и в особенности московские, банки сосредоточили у себя лучших отечественных аналитиков и менеджеров, в том числе и в области промышленности, – тех, кто был способен разрабатывать и анализировать бизнес-планы, организовывать технологические цепочки, реструктурировать предприятия. И грех было этим не воспользоваться.

Разумеется, картина, нарисованная в трех последних абзацах, слишком благостна. Во-первых, российские банки были заинтересованы в промышленных предприятиях далеко не только как в заемщиках. Не менее важным интересом было установление контроля над их финансовыми потоками со всеми вытекающими отсюда последствиями. Во-вторых, как показала практика, часто установление банковского контроля над предприятием было лишь шагом на пути его перехода в частную собственность хозяев или менеджеров банка, которые справедливо полагали, что владение крупными промышленными активами обеспечивает им в долгосрочной перспективе более надежное положение в российской экономической элите. И наконец, экспертный и менеджерский потенциал банков оказался в большинстве случаев недостаточным для того, чтобы обеспечить необходимую реструктуризацию подконтрольных предприятий. (Однако следует ясно понимать, что по крайней мере до 1998 г. ни у самой промышленности, ни у одной из ветвей государственной власти не было не только равного, но даже и сопоставимого кадрового ресурса.)

Можно указать еще на две причины активной экспансии российского банковского капитала в промышленность, относящиеся к сфере психологии. Во-первых, существуют основания полагать, что ряд создателей и собственников крупных банков по менталитету не были банкирами изначально и так и не стали ими. Ценности «реального дела» и «владения чем-то реальным» оставались для них приоритетными. Во-вторых, как минимум с 1994 г. в деловых кругах и экспертном сообществе утвердилось мнение, что глобальный кризис российской банковской системы в среднесрочной перспективе неизбежен и он обязательно приведет к гибели значительной части крупных банков. Разногласия касались лишь сроков (в течение ближайшего года, трех или пяти) и процента обреченных банков (30, 50 или 70%). Экспансия в промышленность («которая никуда не денется» и «которой все равно не дадут умереть»), возможно, была для некоторых банкиров реакцией на эту перспективу.

Достаточно часто инициатором формирования и центральным элементом ИБГ становилось крупное промышленное предприятие. Процесс, как правило, начинался с создания карманных банков или установления контроля над уже существующими. Затем достраивалось прочее необходимое финансовое и торговое окружение, т.е. учреждались или покупались торговые дома, страховые и инвестиционные компании, пенсионные фонды и т.д. Крупномасштабная экспансия таких ИБГ в другие отрасли промышленности была достаточно редким явлением, при этом чаще всего покупались предприятия-смежники или конкуренты. Более агрессивная экспансия была характерна только для лидеров сырьевого сектора.

Третья схема, когда в качестве центрального элемента ИБГ выступала специально созданная структура, использовалась значительно реже двух первых и еще реже приводила к успеху. Дело в том, что в 1990-е гг. в России, владея только лишь пакетом акций промышленного предприятия, как правило, невозможно было получить ни дохода, ни влияния. Претендент на роль центрального элемента имущественной ИБГ должен предложить ее потенциальным участникам какие-то принципиально важные для них услуги, в противном же случае его пакет акций будет через какое-то время либо размыт, либо оспорен. Но это означает, что этот претендент – если он не банк или не промышленное предприятие – должен априори обладать значимыми рыночными или нерыночными преимуществами. Поэтому неудивительно, что примером наиболее успешной реализации третьей схемы является, пожалуй, АФК «Система», имевшая, по общему мнению, особые отношения с московскими властями. (И тем же самым можно объяснить то, что в 1990-е гг. в России не появился такой тип экономического агента, как крупный и успешный отечественный портфельный инвестор.)

При формировании управленческих ИБГ использовались в основном два механизма. Первый состоял в постепенном установлении тесных связей между рядом промышленных предприятий (в особенности экспортеров) и обслуживающими их крупными трейдерами и банками и взятии на себя последними некоторых управленческих функций, но без приобретения контрольных или даже блокирующих пакетов акций. Этот процесс начался и приобрел масштабность еще в первые годы рыночных реформ. Важнейшим стимулом для него было широкое распространение в российской экономике неплатежей и неденежных форм расчета и, как следствие, необходимость выстраивания сложных вексельно-зачетно-бартерных схем.