Верховные правители

      - Дерек? Конечно, знаю. Обязан знать. Вы из полиции?
      - Я - следователь из аппарата губернатора.
      - Губернатора? Мне нечего добавить к тому, что я уже сообщил полиции. Приличный тихий человек, предпочитавший одиночество. Всегда вносил плату вовремя. Я очень удивился, когда он убил ту женщину, а потом застрелился сам.
      Бывшую квартиру Питера Дерека уже занимал новый жилец. Управляющий попросил Стивена не говорить ему об убийстве и самоубийстве. Вы знаете, как люди относятся с таким вещам. Новый жилец был невысоким смуглым человеком с бритой головой и грубоватыми манерами. Его удовлетворило объяснение Стивена, представившегося инспектором по надзору за жилым фондом. У него на глазах Стивен осмотрел стены и плинтуса, поднял ковры, чтобы поглядеть на пол, тщательно обследовал ванную.
      - У вас есть жалобы? - спросил Стивен.
      - Вода недостаточно горячая, - ответил человек. - И стены, точно картонные. Я слышу, как трахаются в соседней квартире.
      Стивен поговорил с парой, проживающей там. Вечером в день трагедии они были в кино и узнали о ней только по возвращении. Они добавили слегка раздраженно: мы уже рассказывали полиции. Пожилая женщина с нижнего этажа слышала, как стучит кровать, а через минуту раздался грохот. Тогда она не поняла, что это были выстрелы, но обратила внимание на другой шум очевидно, это падали тела. Она была так напугана, что не решилась открыть дверь.
      - Вы уверены, что выстрелы раздались спустя минуту?
      - О, да. Сразу после того, как кровать перестала стучать.
      Странно, подумал Стивен, что убийство и самоубийство последовали тотчас за любовные упражнениями. Очевидно, эта деталь не заинтересовала полицию.
      Управляющий Олсен сказал ему, что ковер и матрас были заменены. Вы никогда не видели столько крови. Ковер и матрас были давно отправлены на городскую свалку и сожжены вместе с другим мусором. Личные вещи Питера Дерека забрал помощник коронера, они хранились в сейфе. Стивен по телефону договорился о встрече с клерком, отвечавшим за вещественные доказательства. Поскольку фамилия Стивена отсутствовала в списке лиц, имеющих доступ к физическим материалам следствия, ему следовало явиться с удостоверением и письмом от губернатора.
      Вещи Питера Дерека были завернуты в упаковочную бумагу. Там были два костюма, спортивная куртка, две пары туфель, несколько пар брюк, рубашки, галстуки, носки и нижнее белье. Также Стивен обнаружил фотографию Дерека, стоящего в форме механика в ангаре возле истребителя. Кто-то написал на снимке - Вьетнам. Дерека обнимал за плечи улыбающийся пилот. В коробочке Стивен нашел часы, восемьдесят долларов купюрами и мелочь. Полдюжины писем были стянуты широкой резинкой.
      Стивен просмотрел письма. Все они были от некоего Джила Бенедикта; внимание Стивена привлек обратный адрес.
      - Хотите взглянуть на пули? - спросил клерк.
      При вскрытии хирург извлек из тел пули, прикрепил к каждой бирку и положил их в конверт. Он хранился в запертом ящике вместе с другими аналогичными конвертами. Клерк достал конверт и протянул его Стивену. Он увидел на конверте расписку офицера полиции в том, что пули выданы ему. Дата возвращения вещественных доказательств совпадала с тем днем, когда жюри коронера вынесло вердикт. Дело закрыто.
      - Тело девушки забрала мать, - сказал клерк. - Но нам не удалось найти родственников мужчины. Мы проверили его отпечатки пальцев по картотекам армии и ЦРУ. Он никогда не упоминал в анкетах родственников.
      - Знаю, - сказал Стивен - это было ему известно по компьютерной распечатке.
      - Если вы обнаружите кого-то, дайте нам знать, чтобы мы могли избавиться от него.
      - Избавиться от него?
      - Мы хотели бы отправить тело в морг.
      - Оно ещё здесь?
      - Конечно. В подвале. Нам приходится держать его у себя.
      - Уже прошло несколько недель.
      - Закон не ограничивает срок. Если вы найдете какого-нибудь родственника, дайте нам знать, ладно?
      - Обязательно, - сказал Стивен.
      Охранник был плотно сбитым человеком с толстой цепочкой на поясе. Он шел возле Стивена по коридору тюрьмы, позвякивая ключами.
      - Сюда редко пускают посетителей. Только родственников.
      - К Бенедикту приходят люди? - спросил Стивен.
      - Если бы у него была мать, то и она бы не пришла. А если бы пришла, он плюнул бы ей в лицо.
      Охранник остановился перед железными воротами и отпер их большим ключом. Они вели в более узкий коридор, заканчивавшийся стальной дверью. С одной стороны коридора находились два длинных зарешеченных окна, с другой восемь запертых стальных дверей.
      - Мрачное место, - заметил Стивен.
      - У того охранника были жена и дети.
      Сидя в тюрьме за вооруженное ограбление, Джил Бенедикт убил надзирателя.
      Они остановились перед дверью; Стивен подождал, пока охранник откроет дверь. За ней находилась маленькая комната с голыми стенами и узким окном. У правой стены на койке сидел человек в бесформенной серой робе. У него была почти наголо побритая голова и могучая безволосая шея. На землистом лице торчали крупные скулы, кожа была изборождена глубокими морщинами. Длительное одиночное заключение не уничтожило бесстрашный блеск в его глазах.
      - К вам посетитель, Бенедикт.
      - Адвокат?
      Он поморгал.
      - Я разговариваю только с адвокатами.
      Голос был глубоким, с нечеткой дикцией.
      - Возможно, я сумею помочь вам.
      Охранник остановился у двери.
      - Таковы правила. Для вашей безопасности.
      - Сукин сын, - сказал Бенедикт.
      - Я ничего не слышу, - насмешливо произнес охранник. - Я просто побуду здесь на всякий случай - вдруг он что-то выкинет.
      - Вы - полицейский?
      - Нет. Я работаю на губернатора.
      Бенедикт набрал в рот слюны и сплюнул её на пол.
      - Мне нужна информация о вашем друге. О Питере Дереке. Он застрелил женщину и затем убил себя.
      - Вы в это поверили?
      - А вы - нет?
      Бенедикт хрипло, цинично рассмеялся.
      - Вышибить себе мозги из-за девки? Только не он.
      - Вы знали его очень хорошо.
      - Мы сидели вместе. Пока его не выпустили на поруки.
      - Когда вы получили от него последнее известие?
      - Я не буду говорить с легавым.
      - Если вы правы, и он действительно не убивал себя, разве вы не хотели бы узнать, кто это сделал?
      Бенедикт пожал плечами.
      - Он был вашим другом, - сказал Стивен.
      - Мертвых друзей не бывает. Если вам что-то нужно от меня, помогите выбраться отсюда.
      - Это будет зависеть от того, много ли вы знаете.
      Вблизи лицо Джила Бенедикта казалось широким, мускулистым и жестоким; когда его толстые губы разошлись, Стивен увидел превосходные зубы.
      - Можете вытащить меня?
      - Нет. Но вы не пожалеете, если поможете мне. Иметь на своей стороне такого человека, как губернатор, весьма полезно.
      Бенедикт с отвращением втянул воздух своими широкими ноздрями, словно он дышал пылью.
      - Вытащите меня из "одиночки"? Я загнусь, если меня продержат здесь ещё какое-то время. И меня тошнит от этого восточного туалета.
      В задней части камеры, в полу, находилось отверстие параши; смыть испражнения можно было только снаружи.
      - Возможно, мне удастся что-то сделать.
      Поковыряв в зубах ногтем, Бенедикт недоверчиво посмотрел на Стивена.
      - О'кей. Что вы хотите знать?
      Через полчаса Стивен покинул карцер. Ему пришлось пройти через систему из трех дверей. У первой двери охранник, увидев его через стекло, повернул рычаг, и стальная пластина, прикрывавшая замок, отошла в сторону. Сопровождавший Стивена охранник отпер дверь, и стальная пластина тотчас вернулась на прежнее место. Вдоль длинного наружного коридора тянулся ряд одиночных камер, так называемых "легких карцеров", предназначенных для смутьянов. В потолок были вмонтированы баллоны со слезоточивым газом, вентили которых срабатывали мгновенно.
      Пока они ждали, когда откроется следующая дверь, охранник спросил:
      - Узнали, что хотели?
      - Думаю, да.
      - Он соврет и Святой деве. Я бы не поверил ни одному его слову.
      Ожидая, когда распахнутся стальные ворота тюрьмы, Стивен заглянул в залитую солнечным светом лавку, где продавались изготовленные заключенными изделия.
      Возле входа стоял автомат с газетами. Заголовок "ПОМОЩНИК БЛАНКЕНШИПА УМИРАЕТ ВО ВРЕМЯ ОГРАБЛЕНИЯ" поведал Стивену о том, что произошло с Харри МакКаффри.
      Когда Алан поглощал завтрак в своем "люксе" лос-анджелесского отеля "Амбассадор", ему позвонила тетя Уилма. Этот звонок не был неожиданным. Прибыв в Лондон, Адель направила членам семьи письма с извещением об их разрыве.
      - Здравствуй, Алан.
      У тети Уилмы был неженственный, хриплый голос.
      - Думаю, ты знаешь, как мы все потрясены.
      - Я предполагал твою реакцию.
      - Адель не сообщила причину. Я только что разговаривала с ней по телефону. Она предложила мне побеседовать с тобой.
      - Я не знаю, что я могу тебе сказать.
      - Ты не хочешь приехать сюда и все обсудить?
      - Я не хочу ни с кем это обсуждать. Это касается только меня - и Адели.
      - Но я - член семьи.
      Она произнесла это слово так, словно оно было священным.
      Ощущая пустоту своей жизни, она всегда волновалась за наследников.
      - С кем, если не со мной, ты можешь поговорить?
      - Я знаю, что ты хочешь помочь, тетя Уилма. Я ценю это.
      - Ты не должен избегать людей, которые тебя любят. Знаешь, Алан...
      Он испугался, что сейчас начнется типичная лекция мудрой старой тети, адресованная заблудшему племяннику.
      - У меня сейчас мало времени, - перебил он. - Я назначил ряд встреч.
      - Ты не можешь сказать мне, что Адель тебе безразлична.
      Это было правдой. Отношения между людьми не исчезают мгновенно. Плотный осадок из незначительных воспоминаний, общих переживаний, мимолетных ощущений растворяется медленно и не полностью. Всегда не полностью.
      - Нам пришлось принять это решение, тетя Уилма.
      Желая продемонстрировать деликатность, она всего лишь понизила свой голос:
      - Надеюсь, ты не совершишь глупости. В семье Кардуэлов ещё не было развода. Мы не такие люди. Зрелые, взрослые индивидуумы знают, что проблемы следует разрешать. Это и есть брак, Алан. Разрешение проблем.
      Где она постигла эту мудрость? - подумал Алан. Вероятно, она шла к ней все эти годы.
      - Я не знаю, что произойдет, тетя Уилма.
      - Ты и Адель - два благоразумных человека.
      Благоразумие было для неё эквивалентом невидимого, но обязывающего контракта.
      - Если бы вы имели детей, такое бы никогда не случилось.
      Это замечание камнем опустилось на дно его сознания и внезапно поднялось на поверхность. Исключение такой возможности шло параллельно с исчезновением из их брака настоящих чувств. Семь лет тому назад врачи подтвердили, что медицинские причины бесплодия отсутствуют. Наверно, подозревал Алан, все дело в том, что их сексуальная жизнь стала редкой и механической, таинство сменилось функцией, усилия не соответствовали отдаче. Они так прониклись другими интересами, что уже не хотели беспокоить себя редкими приступами безумства.
      Он не счел нужным мутить прозрачное пустое сознание тети Уилмы.
      - Извини, что я тебя перебиваю, но этот разговор ни к чему не приведет. Я с минуты на минуту жду посетителя.
      - Мы должны хорошо, обстоятельно поговорить. Ты приедешь к нам?
      - Ладно.
      - Когда?
      - Не могу сказать. Как только найду время.
      - Я чувствую, что ты хочешь проявить благоразумие. Ты обещаешь сделать кое-что ради меня? Отдохни. Ты не должен перенапрягаться. Это опаснее всего.
      Слова, произнесенные Уилмой, раскрывали её представления о вине, однако лояльность заставляла тетю найти ему оправдание. Силы каждого человека ограничены. "Мы - рабочие лошади, а не выставочные" - с гордостью говорил о своей семье Джозеф Эндрью, и Уилма признавала, что родственники не щадят себя.
      Вскоре появился Рой Стротерс, пресс-секретарь Алана. Они пробежались по дневному расписанию и вопросам, которые ему предстояло осветить на площадях, у заводских ворот, возле супермаркетов, в ходе телеинтервью, на дневном коктейле в Малибу и обеде в Джонатан-клубе. Кульминацией дня должны были стать посещение Олвера-стрит и речь в мексиканской колонии при поддержке энергичного легислатора Тома Эспозо.
      Пока он совещался с Роем, прибыли два пакета с почтой: один - из Капитолия штата с официальной корреспонденцией, другой - из дома. Он просмотрел официальную почту и занялся личной. В основном это были письма, адресованные Адели - от друзей, благотворительных организаций, а также обычная пачка счетов от кутюрье, помогавших ей оставаться в списке десяти самых элегантных женщин штата.
      Рой Стротерс сообщил о прибытии лимузина. Алан спустился вместе с ним на лифте; в вестибюле он улыбался людям, приветствовал своих доброжелателей; наконец он сел в машину.
      Его мучила неприятная сухость во рту. Он несколько раз приложился к серебряной фляжке, которую прятал в автомобиле. На Олвера-стрит он прибыл в состоянии приятного возбуждения. Он поболтал несколько минут с Томом Эспозо. Ободренный щедрыми финансовыми вливаниями, Эспозо не сомневался в лояльности своего региона. В округе открылись новые партийные клубы, штат партийных работников вырос на несколько сотен человек, вышел в свет первый номер испаноязычной газеты с тиражом в пятьдесят тысяч экземпляров. Осуществлялась массированная обработка электората с помощью писем, телефонных разговоров, плакатов, рекламы в прессе, на телевидении и радио. Личный зондаж Эспозо уже подтверждал наличие эффекта от всей этой работы.
      - Мои люди обычно голосуют за другую партию, но они доверяют мне, и мы обрабатываем их. Конечно, о них ещё надо позаботиться. Минимальная заработная плата и все остальное. Весь пакет. Надеюсь, ты упомянешь это в твоей сегодняшней речи.
      - Я собирался сделать это.
      - Хорошо. Мы должны победить на выборах с большим перевесом. Мы получим контроль над легислатурой и направим в Конвент нужных людей.
      Их беседу прервали; пришло время поговорить с толпой, собравшейся на автостоянке. Спустя двадцать минут, приближаясь к месту следующей остановки, Алан думал не столько о речи, которую ему предстояло произнести перед членами Джонатан-клуба, сколько о смысле слов Эспозито. Что означала его фраза о выдвижении в Конвент нужных людей?
      Утром следующего дня, вскоре после возвращения Алана в Капитолий штата, ему позвонил Стивен Гиффорд, который попросил о встрече с глазу на глаз. Вошедший в кабинет Стивен, казалось, излучал какое-то электрическое поле. Он был заметно возбужден.
      Стивен рассказал Алану о следе, который привел от инициалов, выведенных рукой Тины МакКаффри, к истории со странным убийством и самоубийством.
      - Я разговаривал с приятелем Питера Дерека. Он сидит в тюрьме. Дерек поведал ему о том, что он выполнил какую-то работу. Синдикат заплатил Дереку десять тысяч долларов - этим людям понадобился специалист его профиля.
      - Зачем?
      - Я не могу доказать это. Но думаю, что для умышленной порчи самолета, на котором летел губернатор Берри. Синдикат решил сорвать его поездку в Вашингтон.
      - Но зачем? Мы должны это выяснить.
      Стивен мрачно кивнул.
      - Сделать это будет нелегко. Даже ФБР не догадывается о причине.
      После ухода Стивена тревожные назойливые вопросы вернулись. Сначала загадочный тайник с деньгами на чердаке у Пола Берри, потом - свидетельства того, что самолет был умышленно поврежден, обнаружение списка высокопоставленных гостей на ранчо Бланкеншипа, беседа с дядей Кларенсом доказывает ли все это наличие заговора? И какова его цель? Если некая группа готовит фундаментальные изменения в политическом устройстве Соединенных Штатов, наилучший видимый инструмент для этого - будущий Конвент. Алан одобрял идею Конвента из практических соображений: стремительные изменения в стране требовали пересмотра конституции. Изменение его позиции на нынешнем этапе было бы нелегким делом. Следует ли принять такое решение? Он вспомнил предостережение Элиота Меллори насчет опасности, связанной с неконтролируемостью Конвента.
      Он посидел некоторое время; его беспокойство усилилось, окрепло. Бремя ситуации казалось невыносимым, проблемы - слишком серьезными.
      Наконец он снял трубку и попросил Роя Стротерса зайти к нему.
      - Рой, я хочу, чтобы вы немедленно подготовили сообщение. Я хочу попросить легислатуру отложить рассмотрение вопроса о новом Конвенте.
      Ручка Роя застыла на блокноте.
      - Не понимаю, губернатор. Почему?
      - Этот вопрос слишком сложен для того, чтобы обсуждать его в спешке. Он требует дополнительного изучения.
      - Боюсь, люди спросят, почему раньше вы так не считали.
      - Я полагаюсь на вас. Придумайте наилучшее объяснение.
      Стротерс нахмурился.
      - Это будет нелегкой задачей, губернатор, но я попытаюсь.
      В течение нескольких свободных минут Алан размышлял о том, правильно ли он поступил. Ему казалось, что весь его жизненный путь усеян неразрешимыми проблемами, головоломками. Он сидел, глядя на ковер, пытаясь определить смутные причины, заставляющие его предавать своих друзей, партнеров, членов партии.
      В дверь громко постучали.
      - Кто там?
      - Бен Хадсон.
      Вошедший Бен напоминал разъяренного быка.
      - Это правда, что ты делаешь заявление для прессы?
      - Какое заявление ты имеешь в виду, Бен?
      - Ты прекрасно знаешь! Об обращении к легислатуре.
      - Да, правда.
      - Ты сошел с ума?
      - Надеюсь, нет.
      - Тогда я бы хотел, чтобы ты объяснил мне, что ты творишь.
      Бен прошелся по комнате.
      - И не говори мне о серьезности вопроса. Это ерунда.
      - У меня есть другие причины.
      - Какие?
      - Возможно, существует заговор хорошо организованной группы.
      Его прямота вызвала у Бена растерянность.
      - Заговор?
      - Именно. Пока я не удостоверюсь в том, что Конвент нужен не для достижения ею своих целей, я буду делать все, чтобы предотвратить его проведение.
      Бен плотно сжал губы.
      - Ты хочешь убить свои шансы быть избранным и потянуть за собой ко дну всю партию. В ноябре мы не сможем поставить на должность своего инспектора канализации.
      - Есть более важные вещи, чем победа на выборах, Бен.
      - Ты спустишься с небес на землю или нет? Я оперирую реальными фактами, а не безумными фантазиями о воображаемом заговоре. Ты добьешься, что мы окажемся не у дел.
      Бен обладал убежденностью человека, чувствующего под собой твердую почву. Собственные опасения внезапно показались Алану преходящими, непрочными, как песчаная скульптура, которую смоет прилив.
      Словно почувствовав, что ему удалось повлиять на Алана, Бен указал на телефон.
      - Заявление ещё не вышло из Капитолия. Прикажи Рою забыть о нем!
      Внезапно Алан обрел твердость. Его теперешнее поведение окажется тестом, оно покажет его истинную суть. Он не мог проигнорировать свои сомнения.
      Бен смотрел на Алана, по-прежнему указывая рукой на телефон и ожидая, когда Алан снимет трубку.
      - Я не изменю моего решения, - сказал Алан.
      Бен медленно опустил руку.
      - Если этот пресс-релиз выйдет, ты получишь мое заявление об отставке.
      - Надеюсь, ты так не поступишь, Бен. Но даже если ты...
      От мощного тела исходили волевые импульсы.
      - Если бы не этот несчастный случай, ты не был бы сегодня губернатором! Я выдерну из-под тебя ковер! Заставлю тебя покатиться кубарем по ступеням Капитолия! За мной стоит партия, и я могу протолкнуть это ходатайство без тебя.
      Алан ощутил биение своего сердца.
      - Не думаю, что тебе это удастся, Бен.
      - Ты бросаешь мне вызов? Я возглавляю партию в штате больше времени, чем ты занимаешься политикой.
      Он указал на полки с многотомным собранием законов, принятых легислатурой штата.
      - Я добился принятия большинства этих законов. Я контролирую голоса в ключевых комиссиях, решающих их судьбы. Кто ты такой, черт возьми?
      - Я - губернатор. Я могу наложить вето на любой твой закон.
      - А я аннулирую твое вето. Парни из другой партии поддержат меня. Они знают, что я сделал для них. В прежние времена они зарабатывали сто долларов в месяц. Сейчас они получают в двадцать раз больше, имеют роскошные офисы, личных секретарей и государственные машины с шоферами. Я добился этого для них, и они это не забудут. Если потребуется выкрутить кому-то руки, я смогу сделать и это. Я знаю, что за трупы лежат в подвале у каждого - и я вытащу их, если мне это понадобится для получения голосов!
      Жесткие глаза сверлили пространство.
      Алан держал себя в руках.
      - Бен, - спокойно произнес он, - ты что-то недавно сказал об отставке. Я её принимаю.
      В это мгновение, заметив растерянность Бена, Алан понял, что он выдержал решающее испытание: как бы ни развивались события в дальнейшем, он не сдался под натиском Бена Хадсона.
      Стивен посмотрел на конверт, надписанный знакомым почерком. Внезапно он вспомнил Мемориал-корт и Ивлин Гудмейкер, шагавшую к нему между двумя одинокими пальмами и низкими каменными арками. Он открыл письмо. Она поздравляла его с назначением на должность "главного исследователя финансовой нечистоплотности покойного губернатора Берри". Между листками находилась маленькая цветная фотография, выпавшая на стол. Невысокая, полная, седеющая женщина стояла на лужайке перед домом. В письме сообщалось, что её муж владеет и руководит ветеринарной лечебницей в Хэппи Шорс, дети ходят в среднюю школу, а сама Ивлин является вице-президентом Ассоциации прогрессивных преподавателей и "активно участвует в политической и общественной жизни городка". Она получала от своей деятельности то глубокое удовлетворение, о котором всегда мечтала, и была абсолютно счастлива.
      За несколько минут до полудня Стивен сел в автомобиль и поехал в частный яхт-клуб "Гавань", где он должен был встретиться за ленчем с Джонасом Сильверманом. Стивен увидел стоящие на якоре изящные яхты с деталями из хрома, бронзы и красного дерева.
      Это был жаркий день в конце сентября, и хотя долина Сан-Хоакин изнывала под безжалостным солнцем, кондиционеры поддерживали прохладу в ресторане клуба. Джонас был одет с небрежной строгостью, из-под белой спортивной рубашки выглядывала загорелая грудь.
      - Как душеприказчик, - сказал Стивен, - вы просматривали личные бумаги Пола Берри. Я подумал, что там, возможно, есть указания на то, что заставило его срочно полететь в Вашингтон.
      - Я ничего подобного не нашел.
      - Вы уверены?
      - Я сожалею, что вынужден разочаровать вас.
      - Другие люди также разочарованы.
      Джонас достал портсигар с короткими русскими папиросами.
      - Я не понимаю.
      - Дом Мэриэн Берри подвергся обыску. То же самое произошло в вашем офисе и доме. После чего вы установили в трех этих местах охранные сигнализации.
      Джонас постучал папиросой о серебряную крышку портсигара.
      - Откуда вам это известно?
      - Мы прослушиваем телефоны.
      Джонас зажег папиросу.
      - С какой целью?
      - Прослушивание телефонных разговоров остается наилучшим способом сбора информации. Все делается на законном основании, с разрешения окружного судьи. Я не могу понять, почему ни вы, ни миссис Берри не обратились в полицию.
      - Я хотел избежать огласки.
      - Думаю, причина заключалась в другом. Вы слишком хорошо знали, что хотели найти эти люди.
      - Вы ошибаетесь.
      За окном красная моторная лодка скользила по голубому заливу.
      - Мистер Сильверман, ваш долг - представить информацию, если вы располагаете ею. Она может касаться всей страны.
      - Я ничего не скрываю.
      - Губернатор Берри был убит. Они совершат новое убийство, чтобы получить то, что им нужно.
      - Мне нечего вам сообщить.
      - А как насчет "Верхэм энд Санз"?
      Возле глаз Джонаса появились глубокие морщинки.
      - Я всегда считал, что прослушивание телефонных разговоров - грязное дело, мистер Гиффорд.
      - Если станет известно, что вы вкладываете значительные средства в "Верхэм энд Санз", фирму с весьма сомнительной репутацией, как это повлияет на ваш другой бизнес? Когда клиенты теряют веру, они уходят.
      Джонас на мгновение задумался. Потом неторопливо произнес:
      - Вы используете... нечестные... способы получения информации. Но я ничем не могу вам помочь.
      - Ваш офис, ваша квартира, дом Берри. Личные бумаги губернатора Берри могли находиться в любом из трех этих мест. Между прочим, где вы их храните?
      - В сейфе, стоящем в моем офисе.
      - Он был открыт?
      - Возможно. Я не уверен.
      - Но они не нашли то, что искали, потому что также устроили обыск в вашей квартире и в доме Берри. Позвольте мне дать вам совет. В следующий раз, когда они появятся, не полагайтесь на сигнализацию. Они настроены решительно.
      Чувственные губы растянулись в улыбке между ухоженными белыми усами и бородкой.
      - У вас богатое воображение. Я тронут вашей заботой о моей особе.
      - Вы не сознаете, что вы в опасности.
      Джонас сухо посмотрел на Стивена.
      - Мистер Гиффорд, мне кажется, что угрозы исходят только от вас.
      В половине шестого, когда Диана Хадсон вышла из своего магазина, моросил мелкий дождь. Когда она заперла дверь и повернулась, Алан остановил свой автомобиль у тротуара.
      Она могла спросить, что он здесь делает, но промолчала. Без лишних слов села в машину.
      - Какой приятный сюрприз.
      - Где мы можем поговорить?
      Она поглядела на него.
      - У меня.
      Оказавшись в её квартире, он приготовил себе спиртное. Затем рассказал о том, что его беспокоит. Он дошел до разговора с дядей Кларенсом, когда его перебил мелодичный телефонный звонок.
      - Ты снимешь трубку? - огорченно спросил Алан.
      - Ужасно не хочется.
      Снова прозвучала трель.
      - В конце концов это прекратится.
      - Мне постоянно кажется, что кто-то хочет добраться до меня.
      Она вздохнула, поднялась и зашагала по комнате.
      - Алло... О, как дела, папа?
      Алан допил спиртное. Он пожалел о том, что не успел рассказать Диане о ссоре с её отцом. Периодически она что-то тихо бормотала, но Алан мог представить себе звучавший в трубке поток гневных излияний.
      Наконец она положила трубку. Алан молчал.
      - Это был мой отец, - сказала Диана. - Он сообщил, что сегодня ушел в отставку.
      - Это правда. И я её принял.
      Она села рядом с ним на диван.
      - Он говорил весьма нелестные для тебя вещи.
      - Я собирался сказать тебе до его звонка.
      - В этом нет нужды. На самом деле это не имеет значения.
      - Да?
      Ее улыбка удивила его.
      - А ты как думал? Любишь меня, люби и моего отца? - Глаза Дианы заиграли. - Это было забавно. Я никогда не слышала, чтобы он так ругался.
      - Я сожалею о происшедшем. Но избежать этого было невозможно. Он пытался надавить на меня.
      - Я рада, что ты не поддался. Иногда он бывает ужасным хамом. Ты, вероятно, был великолепен.
      Он нуждался в таких словах.
      - Твой отец сказал, что я гублю партию. Думаю, он имел в виду и всю страну.
      - Если верить ему, то партия - это последняя надежда на спасение страны. Папа - самый лояльный американец на континенте. Американский Легион, "Олени" - все, как положено. Звездно-полосатый флажок на лацкане пиджака, в окне автомобиля, на лужайке. Он даже встает, когда телевизионные программы заканчиваются государственным гимном... Так в чем причина?
      Пока она курила, он рассказывал ей о своем решении просить легислатуру не голосовать за новый Конвент.
      Она кивнула.
      - Конечно, отец возмущен твоим своеволием. Он привык к тому, что с ним заранее консультируются перед любым важным шагом. Пол Берри всегда так поступал.
      Она положила сигарету в пепельницу.
      - Но я считаю, что ты прав.
      - Да?
      - Я всегда считаю, что ты прав, когда ты так считаешь.
      Как он нуждался в ней!
      - Я собирался сообщить тебе кое-что еще. Мы с Аделью решили пожить раздельно.
      Она не сразу осознала, что он произнес нечто важное. На её шее запульсировала жилка.
      - Это кажется весьма неожиданным решение, верно?
      - Я уже давно не влюблен в нее.
      По её щеке расползлось розовое пятно.
      - Ты подумал о последствиях развода для твоей карьеры?
      Он усмехнулся.
      - Если верить твоему отцу, в этой сфере у меня нет большого будущего.
      Поразившись внезапному открытию, он добавил:
      - И это не слишком важно.
      Их объединяло понимание того, что слова - это всего лишь одинокие молекулы, плавающие в океане чувств.
      - У нас все может оставаться по-прежнему, - сказала она. - Я не могу представить себе такое время, когда мне захочется расстаться с тобой.
      - Ты не сторонница брака?
      - Он бы ничего не изменил. Как ничего не изменил твой разрыв с Аделью. И я бы не хотела, чтобы брак пережил любовь.
      Он словно оказался в темном лесу, ощутил запах сырой земли.
      Она добавила чуть слышно:
      - Но я ужасно влюблена в тебя.
      Ощущение опасности исчезло.
      - Тогда я собираюсь сделать тебе предложение, - сказал он. - Даже если твой отец не отдаст тебя на свадьбе.
      Она слегка наклонила голову; казалось, она сейчас заплачет. Он приблизился к ней и нежно обнял. Он слышал частое биение её сердца. Он так долго ждал, когда придет счастье. Боясь потерять драгоценные мгновения, он овладел ею с романтической одухотворенностью. Потом, лежа возле нее, он видел перед глазами картинки, напоминавшие о недавнем взрыве.
      Неужели что-то могло отнять у него эти восхитительные ощущения? Нет, это невозможно.
      Генри Бланкеншип показывал своей гостье свою личный арсенал. Девушка была высокой, тонкой, с прекрасными чертами лица и телом, напоминавшим в одежде скульптуру из проволоки - пока взгляд не падал на её потрясающе красивые ноги. Ее отрывистая речь и раскованность манер были известны десяткам миллионов, но даже самая знаменитая кинозвезда испытывала бы смущение в присутствии Генри Бланкеншипа: такое количество денег внушало почтение даже тем, кто привык их презирать.