– Хит Бартон, ты знаешь, который сейчас…
– Сейчас половина пятого утра. Между прочим, на поле за твоим домом шикарный рассвет. Если не заснешь, можем сходить посмотреть. Но в данный момент я зову тебя совсем в другое место.
– Я не понимаю…
– Одевайся, красавица. Я жду на улице. Он подошел к окну и просто вылетел в него, как Питер Пэн-переросток. Нет, у Итана с физическим развитием тоже было все в порядке, но он вряд ли смог бы так небрежно и грациозно перемахнуть через подоконник, не коснувшись его рукой. Дженна торопливо вскочила, подбежала к окну и высунулась. В то же мгновение лицо Хита возникло прямо перед ней, и он быстро поцеловал ее прямо в губы, а потом окончательно спрыгнул на землю – с узенького карниза, на котором поместиться мог разве только воробей, и тот боком.
Дженна ойкнула, отпрянула, завернулась в занавеску и убежала одеваться.
Хит не мог на нее налюбоваться. Вчерашняя Снежная Королева, холодноватая красотка с белоснежными волосами и зелеными очами, сейчас Дженна Фарроуз выглядела лет на десять моложе. Ни дать ни взять, заспанная девчонка, удравшая из дома, чтобы поглазеть на рассвет. Пушистые волосы клубились вокруг немного сонного и румяного личика, в зеленых глазах еще плескались остатки сна. Что ей, интересно, снилось?
Сам он не спал ни минуты, но это его мало беспокоило. В армии их этому специально обучали – не спать целыми сутками, довольствуясь десятиминутными передышками, когда полностью расслабляется все тело.
Нет, он не спал. Хит был молодой и здоровый мужчина, а молодому и здоровому мужчине трудно добровольно принять решение, которое принял Хит вчера вечером.
Целовать ее, обнимать, вдыхать аромат ее волос, пить сладость ее губ, чувствовать, как разгорается ответным жаром ее тело в твоих объятиях… Хит знал: захоти он вчера этого – и Дженна провела бы эту ночь с ним в одной постели.
Хотел ли он этого? О да, больше жизни. Почему тогда? Да потому, что впервые за много лет Хиту Бартону не хотелось, чтобы переспавшая с ним женщина как можно скорее забыла бы о нем.
Он знал многих женщин. В армии это одновременно и проще, и сложнее. Сложнее – потому что женщин вокруг мало, а те, что есть, обладают слегка специфической красотой и еще более специфическим характером. Проще – потому что солдат принято жалеть, особенно в половом смысле. К тому же, именно находясь на военной службе, можно без зазрения совести ну, почти без зазрения совести! – пользоваться услугами жриц любви, иначе говоря – посещать бордели с почти официального разрешения начальства.
Такими они и были, его первые женщины. Барменша Шейла в единственном баре военного городка. Медсестричка Сьюзан. Секретарша из штаба… Вивиан, кажется?
Крикливо и ярко накрашенные, бестолково разодетые в нейлоновые кофточки с люрексом и колготки в сеточку, полные и худые, высокие и маленькие – всех армейских женщин роднило одно: тоска в глазах. Тоска и ожидание – вдруг этот, очередной, окажется единственным, любящим, неповторимым… И можно будет уехать из опостылевшего гарнизона, повидать мир, завести семью и детей.
Через их постели проходили десятки молодых солдат, и всем им Сьюзан, Вивиан, Шейлы и Клары дарили свою неумелую, потрепанную любовь. Что интересно, мало кто их за это презирал. Хит не был исключением. Он научился быть благодарным – за то, что в тяжелую минуту эти стареющие, увядающие женщины дарили миг забвения, иллюзию блаженства, а если не получалось – просто обнимали теплыми своими руками и баюкали у себя на груди, как могла бы сделать это родная мама…
Потом, уже за годы скитаний на гражданке, Хит пережил еще парочку романов. Никакого серьезного следа они в его душе не оставили, потому что сам он не слишком к этому стремился. Главное место в его сердце занимали собаки, а на подружек уже не хватало… К тому же рано или поздно все подружки начинали ревновать к лохматой толпе любимцев Хита, а потом и вовсе ставили вопрос ребром: или я, или собаки. Нет, он не сердился на них за это, понятно же, каждой девушке хочется, чтоб парень у нее был как все, а не больной на голову. И Хит уходил.
Вчера он сам, по доброй воле и зрелому решению отказался от прекраснейшей женщины в мире, потому что не хотел затевать короткую интрижку на пару ночей. Возможно, даже скорее всего, у них ничего не выйдет, уж слишком они разные, но попытаться надо.
Попытаться стать чем-то большим, нежели просто два тела, распаленные инстинктом. Или не пробовать вовсе.
Дженна сердито отбросила лохматые волосы назад и воинственно уставилась на Хита Бартона.
– Н-ну? Учти, если ты меня разбудил по какой-нибудь идиотской причине…
– Пойдем. Осторожно, там тропинка неровная.
– Почему бы это? Раньше тут все тропинки были ровные…
– Там Джеронимо немножечко поохотился.
– На кого?
– На крыс.
– Ой!
– Не факт, что они там были, но ведь он же терьер. Терьер просто обязан охотиться на крыс.
– И там теперь… ой!
– Ямки и канавки. Я выровняю завтра… то есть, уже сегодня. Малыш, тихо, это мы.
Огромный пес приветственно вильнул хвостом, подняв медвежью голову и пристально посмотрев на гостей. Дженна нагнулась и погладила пса, а Малыш в ответ облизал ей руку.
В конюшне светился желтенький теплый свет керосиновой лампы, и в его призрачных лучах были видны собаки, с комфортом разместившиеся в охапках соломы и сена буквально по всей конюшне. Хит взял Дженну за руку, и от этого уверенного прикосновения ей стало щекотно и горячо в животе, а губы против воли растянулись в совершенно детскую счастливую улыбку.
Хит завел ее в самый дальний угол сарая, где за несколькими вязанками соломы было устроено уютное и душистое логово, а в нем…
Дженна зажала себе рот, чтобы не завизжать от восторга.
На мягкой подстилке из соломы лежала изящная золотистая собачка, Дженна помнила, Чикита. В предках у Чикиты явно были спаниели и шпицы, в результате чего на свет появился очаровательный пес, похожий на маленькую аккуратную лисичку. Теперь Чикита лежала на боку и ласково смотрела на людей, помаргивая громадными карими глазищами, осененными длинными-предлинными ресницами – за которые, собственно, и получила свое имя.
Под брюхом Никиты лежали семь толстых золотистых колбасок. Все семь колбасок ритмично и негромко чавкали. Любая из колбасок с легкостью поместилась бы у Дженны на ладони.
Дженна встала на колени, прижав руки к груди. Она была совершенно очарована этим зрелищем.
– Боже ты мой! Хит! И это чудо – сегодня ночью? А я даже не заметила ничего, старая корова…
Хит улыбнулся у нее за спиной. Так смешно – и очень приятно почему-то – было слышать это выражение из уст горделивой красавицы Дженны!
– А кто у нас счастливый отец?
– Думаю, что у нас их несколько. Без Джеронимо, Люка и Мачо точно не обошлось. Взгляни на двух крайних – у них шерстка более жесткая и курчавая.
– Они похожи на барашков…
– Ну что, зря я тебя разбудил?
– Что ты! Только… Хит, а им не будет здесь холодно? Они ведь еще совсем маленькие, да и большие собаки могут на них наступить.
– Закон природы. Выживает сильнейший.
– Не хочу. Можно, я возьму Чикиту в дом? Там полно места, у них будет целая комната.
– Дженна, это уж совсем никуда не годится. Собаки должны жить на улице.
– Во-первых, это не так. Во-вторых, это на время, пока щенки подрастут, в-третьих… я себе возьму одного, но еще не знаю какого. Может, двух.
– Хитрая обманщица Дженна.
– Хит, ну пожа-алуйста!
– Хорошо. Днем, ладно?
– Давай сейчас? А потом пойдем смотреть рассвет.
– Уговорила, мисс Фарроуз. Пошли, покажешь комнату.
Для обиталища молодой мамаши с семейством была решительно выбрана комната Итана. Некоторое время он увлекался Японией, и одна из комнат в доме была выполнена в стиле «никакой мебели, много света и бамбука». Стены здесь были выкрашены в спокойный кремовый цвет, на окнах висели жалюзи из бамбуковых пластин, пол покрывали толстые соломенные циновки, да разбросанные в художественном беспорядке подушки, набитые гречневой шелухой. Единственным украшением комнаты были два японских меча, укрепленные на специальных подставках, заделанных в стену.
Хиту комната очень понравилась, он разулся на пороге и обошел ее всю, надолго задержавшись возле оружия.
– Классная вещь. Настоящая катана и настоящий цзянь. Правда, разные народы.
– Я думала, это Япония…
– Катана. Цзянь – китайский прямой меч. Они похожи, только заточка разная. Можно взять?
– А ты умеешь?
Узкая полоска стали перекочевала со стены в руки Хита Бартона, чтобы через мгновение превратиться в полупрозрачный серебристый крут, с тихим гудением летающий вокруг недоучившегося ветеринара. Дженна вцепилась в косяк двери и только взвизгивала по-девчоночьи от удовольствия. Потом Хит бережно вернул меч на место, и они принялись устраивать гнездо для молодой матери и ее отпрысков.
Чиките комната понравилась, а повизгивающие колбаски немедленно успокоились, едва оказались на привычном месте возле теплого живота матери. Между тем на улице уже стало совсем светло, и Дженна с Хитом поспешили на поле, раскинувшееся позади фешенебельных участков обитателей Лонг-Айленда.
Новорожденное солнце заливало молодых людей потоками жидкого золота, и жизнь стала казаться Дженне прекрасной сказкой, у которой обязательно будет счастливый конец.
8
За неделю до описываемых событий Итан Тонбридж, сын и потенциальный наследник миллионов Тонбриджа, сидел в своем новеньком офисе и невыразимо страдал. Секретарь-референт Итана, Рози Макгиллем, хорошенькая брюнетка с васильковыми глазами, страдала тоже, ибо смотрела на своего босса сквозь стеклянную перегородку взглядом, которым отнюдь не все секретари-референты одаривают своих работодателей. То был взгляд любви, и мало у кого повернулся бы язык осудить Рози Макгиллем.
Итан Тонбридж был невероятно, прямо-таки сказочно красив. Природные данные, подкрепленные хорошим питанием и старательным соблюдением режима «поменьше работать, побольше развлекаться», производили на девушек убийственное действие. Итан был высок, широк в плечах, русоволос и сероглаз, черты его лица напоминали об античных статуях, изображавших олимпийских богов младшего возраста. Возможно, человек более придирчивый заметил бы, что у Итана чуть более безвольный подбородок, чем это следовало бы молодому гиганту с внешностью Аполлона, или что в серых глазах – по крайней мере в данный момент – не светится ничего, что напоминало бы о высоком интеллектуальном уровне, но все эти мелочи совершенно не трогали Рози Макгиллем, ибо она была влюблена.
Итан с тихим стоном откинулся на спинку неудобного офисного кресла и сделал попытку крутануться вокруг своей оси. Попытка эта была уже не первой, поэтому кресло дошло до стопора и крутиться не пожелало. Итан душераздирающе вздохнул.
Работа, в которую так бесчеловечно запряг Итана родной отец, вызывала у молодого человека стойкое отвращение. Итан работал в филиале банка неполный месяц, но уже точно знал: банковское дело не привлекает его АБСОЛЮТНО.
Жизнь в Англии – в смысле, та жизнь, которая начинается после завершения трудового дня, – тоже не радовала разнообразием. Друзья молодого человека остались в Штатах, а новые знакомства показались ему несколько… пресноватыми, что ли? К тому же в Англии, как выяснилось, все с большим пиететом относились к заслугам старого Тонбриджа и почему-то полагали, что и сын должен быть достоин своего отца.
Между тем Итану хотелось совсем другого. Сходить на бейсбол. Прошвырнуться по ночным клубам. Съездить на выходные к морю. Поболтать о результатах очередного круга чемпионата по регби. Однако все молодые люди, с которыми он свел за это время знакомство, словно сговорившись, даже в пабе после работы говорили только о кредитных ставках и каких-то индексах. Итан маялся, томился, скучал – и всей душой рвался на родину.
Вернее, на родину рвалась лишь одна половина Итана. Вторая половина душераздирающе стонала и вздыхала, не в силах разрешить то кошмарное затруднение, в котором он оказался.
Дженна Фарроуз, великолепная и блистательная светская львица, редактор модного глянцевого журнала и по совместительству невеста Итана Тонбриджа, ждала жениха дома. Итан в этом не сомневался. Холодному и отточенному уму Дженны, тщательно вымеренным дозам ее темперамента были совершенно не свойственны всякие дурацкие порывы. Другими словами, уехав на другой материк, Итан Тонбридж мог быть совершенно уверен: Дженна дождется его, не флиртуя и не изменяя ни с кем другим.
В этом-то и состояла главная сложность. Потому что сам Итан Тонбридж имел неосторожность влюбиться с первого взгляда – и по уши.
Рози Макгиллем произвела на молодого человека оглушительный эффект. Увидев ее, Итан сразу понял: именно эта девушка создана для него, именно с ней и только с ней может он обрести счастье, и именно на ней – а не на красавице Дженне Фарроуз – Итан хочет жениться.
Казалось бы – ну что здесь такого? В наш век постоянно распадающихся браков и ненадежных союзов возьми – и разорви помолвку. Однако Итан даже думать об этом не хотел. Слишком большой трепет внушала ему красавица Дженна, а уж о папе и говорить не приходится. Папа ему романа с секретаршей не простит.
Итан запустил холеные пальцы в густую шевелюру и осторожно дернул себя за волосы. От печальных мыслей это не отвлекало, но мыслительный процесс подстегивало.
Помимо всего прочего, он Дженну уважает. Она отличная девушка, высший класс и все такое. Если бы не встреча с Рози, их с Дженной брак вполне мог стать если не счастливым, то уж точно – удачным во всех отношениях. Финансовая независимость, то-се, с такой, как Дженна, не стыдно выйти в свет… Папа в ней души не чает, маме она нравится. Да и Итану нравится, но только вот…
Три дня назад они с Рози провели вместе уик-энд. Ну вы понимаете… Так вот, ошеломленный и влюбленный Итан мог теперь клясться хоть всеми святыми сразу: никогда в жизни он не получал от секса с Дженной такого же удовольствия. Собственно, он и понятия не имел, что может быть так здорово. Разумеется, дело не только в этом. Рози умна, прелестна, остроумна, у нее милый смех и ямочки на щеках, она любит бейсбол и у нее в детстве была точно такая же коллекция фантиков от жевательной резинки, как и у Итана. Полное родство душ. Она так же, как и он, засыпает на симфонических концертах и любит кошек. Одним словом, Рози подходит ему гораздо больше, чем Дженна.
Важно отметить и то, что Дженна любит свою работу и карьеру, в то время как Итан совершенно лишен честолюбия. Что же это будет за брак, когда жена пропадает на работе, а муж – на бейсболе?
И самое главное: как сказать Дженне, что он ей изменил и полюбил другую? Сама мысль о подобном объяснении вызывала в душе Итана тоскливый ужас. Скажем честно: свою красавицу-невесту он побаивался ничуть не меньше, чем собственного отца.
Рози не могла больше безучастно смотреть на страдания любимого. Она встала из-за стола, решительно нажала кнопку на кофеварке – и через три минуты уже входила в кабинет Итана.
– Ваш кофе, босс.
– Роз! Как ты меня напугала! Закрой жалюзи, а?
– Сумасшедший! Ни за что! Корпоративная этика.
– Не хочу про нее слышать. Я мечтаю о тебе.
– Итан…
– Что, маленькая?
– Что нам делать?
– Рози, я слабовольная тряпка и идиот.
– Не смей так говорить! Я люблю тебя.
– И я тебя люблю. В этом-то все и дело. Я люблю тебя – и понятия не имею, как сказать об этом всем… кому следует.
– Она красивая?
– Она такая… величественная. Как статуя. Белое на белом. Холодная и неприступная.
– Почему у тебя нет ее фотографии?
– Не знаю. Мне как-то не пришло в голову взять ее с собой. Понимаешь, Дженна все равно все время на виду. Все издания публикуют ее портреты. Открывай любой журнал – и вот она.
– Ты любишь ее.
– Что ты! Я тебя люблю, а Дженна… Понимаешь, она хорошая. Замечательная, можно сказать. Идеальная. У нее в комнате всегда все в полном порядке. Она всегда встает ровно в семь пятнадцать, принимает душ десять минут, пятнадцать минут завтракает и входит в свой кабинет за три минуты до начала рабочего дня. И так каждый день. Я совершенно не могу представить ее непричесанной. Не накрашенной. Она всегда в полной боевой готовности. Это… утомляет.
– Итан, ты не должен так о ней говорить. Это нечестно.
– Что ты, что ты! Она очень хорошая, но… Роз, я увидел тебя и понял, что на самом деле всегда любил совсем другую женщину. Вот и мучаюсь теперь – ведь Дженна не виновата, что я, дурак, этого раньше не понял.
– Раз она такая… идеальная, ты должен вернуться к ней.
– Рози!
– Кто я такая? Простая секретарша…
– Ты очень хорошая секретарша!
– Я коротышка…
– Ты миниатюрная!
– У меня веснушки…
– Золотая россыпь!
– И твои родители будут против.
Последовала мучительная пауза, после которой тяжелый вздох испустили уже двое. С последним утверждением не смогли бы поспорить и более сильные натуры. Кончилось все тем, что Итан притянул к себе Рози, усадил на колени и принялся целовать ее бледное и расстроенное личико.
Через четверть часа настроение немного улучшилось, и Итан Тонбридж высказал крамольную мысль:
– Вот что! Раз мы не можем решить все одним махом, будем решать постепенно. Для начала я все скажу Дженне.
– Ох! Значит, ты уедешь?
– Думаешь… Да, так лучше. По телефону было бы подло. Полечу в Штаты и объяснюсь с ней.
– Итан… А она сильно тебя любит?
– Понимаешь, я и сам об этом не часто задумывался. До встречи с тобой я просто не знал, что такое любовь.
– Итан… Я боюсь.
– Чего, маленькая?
– Ты приедешь домой, увидишь ее, такую красивую, забудешь про меня…
– Что ты!
– Ну… не забудешь, просто… Так бывает, думаешь, что очень чего-то хочешь, потом тебя что-то отвлекает, бац – оказывается, не так уж ты этого и хотел. Самообман, одно слово.
– То есть, ты считаешь меня полным идиотом, не способным отличить истинную любовь от самообмана?
– Нет, нет, нет! Но когда ты уедешь, я перестану спать по ночам.
– Тогда мы поедем вместе.
– Вот уж это совсем никуда. Невеста сидит, ждет жениха, а он приезжает под ручку с совершенно посторонней девицей!
– Зато она сразу увидит, что я не вру и ты чудо. У Дженны хороший вкус.
– Она спустит меня с крыльца вашего дома и будет права.
– Дом такой же мой, как и ее. Мы специально договорились об этом. Никто никому ничего не должен. Пока.
Говоря это, молодой человек отвел глаза. В отношении дома… честно говоря, он ведь куплен именно для того, чтобы выяснить их с Дженной отношения, и это как раз не предполагало появления одного из партнеров с новой пассией…
– Рози, Дженна все поймет и простит. А не простит – значит, обидится, тогда поймет позже.
Главное – не врать. Теперь следующий пункт. Папа. С этим гораздо сложнее. Ему я должен сказать про тебя, про Дженну, да еще и про то, что я не хочу работать в банке.
– Это плохо, да?
– Хо-хо! Да это хуже всего остального, вместе взятого. За это он меня лишит наследства.
– Ну и ладно. Мы с тобой уедем в Шотландию, у моей тетки там дом.
– И будем жить с теткой?
– Нет, она уже очень старенькая и живет в доме престарелых.
– Рози, я буду очень плохой муж. Я совсем ничего не умею.
– А я тебя люблю! И ты всему научишься. А потом у нас родится мальчик, и твой папа нас простит.
– Девочка.
– Что?
– Я говорю, лучше пусть девочка родится. Потом уж можно и мальчика.
– Итан, ты лучше всех.
– М-да… а вот папе лучше позвонить.
– Но ты же все равно полетишь в Штаты?
– Ты просто не видела моего папу. Он начинал загонщиком на ранчо. Так вот, даже дикие кобылицы падали в обморок от его голоса, а потом стояли по стойке «смирно». Если он будет смотреть на меня с той стороны стола, все кончится как всегда.
– Это как?
– Я буду лепетать бессвязную чушь, а потом скажу «хорошо, папа» и поплетусь обратно в Англию.
– А твоя мама?
– Что мама! Мама – женщина хорошая, но куда ей против папы.
– А я ей понравлюсь?
– Рози! Мне лично кажется, что ты можешь не понравиться только слепоглухонемому, да и то, если он уже год, как умер, но родители – это родители. Потом я в какой-то книжке читал, что самые худшие снобы получаются из тех, кто начинал уборщиком в закусочной.
– А у меня дядя был граф…
– Это лучше. Нет, правда! Не скажу, что это решит все проблемы, но определенное подспорье… Короче, Роз, первым делом я объясняюсь с Дженной, а потом – с предками. Иди ко мне.
– Итан!..
Сразу покинуть Англию не получилось – Итан с изумлением узнал от управляющего, что сейчас самый конец месяца, и работа в банке прямо-таки бьет ключом. Такой довод просто не приходил молодому человеку в голову. Поразмыслив, Итан решил, что это все даже и к лучшему. Он поработает в поте лица, закроет этот… как его… квартальный отчет… и с чистой совестью предстанет перед Тонбриджем-старшим. Вот, мол, все дела доделал и сдаю по описи.
Таким образом, объяснение с Дженной Фарроуз откладывалось, и приободрившийся Итан Тонбридж с головой погрузился в бурный роман с Рози Макгиллем. Они ходили по театрам и концертам, посещали рестораны и пабы, катались на лодке по Темзе, и с каждым днем Итану казалось, что Рози все прекраснее и прекраснее, а Рози – что вся эта история кончится грандиозным скандалом.
Через две недели ажиотаж в банке поутих, Рози заказала Итану билет на авиарейс, и неумолимая развязка стала ближе еще на сутки.
9
Дженна открыла глаза и засмеялась. Солнечный зайчик полз по стене, подбираясь к трюмо в углу. Когда это случится, по всей комнате рассыплется сноп разноцветных искр.
В вазе на окне покачиваются ветки шиповника. Хит принес на рассвете. Так у них повелось за эту неделю. После совместной встречи рассвета на лугу.
Как странно думать, что прошла всего неделя! Дженне кажется, что на самом деле прошла целая жизнь. Исключительно счастливая, насыщенная, веселая, иногда немного смахивающая на сумасшедший дом, но зато настоящая.
Собаки обжились на новом месте, отпрыски Чикиты росли как на дрожжах, Малыш окреп и уже гораздо лучше передвигался по двору, так что подстилка его все чаще оставалась сухой. Великий Вождь Джеронимо проникся к Дженне великой же любовью и теперь только виновато вилял хвостом при виде Хита, ни на шаг не отходя от нового божества. Вот и сейчас это лохматое безобразие без задних ног дрыхнет у нее на постели. Предварительно они с Хитом его вымыли, это без вопросов, но лучше не думать, кого именно Джеронимо с таким ожесточением выкусывает из своего куцего хвоста по три раза за ночь.
Да, так вот. Хит теперь каждое утро приносил ей цветы. Обычный шиповник, какие-то желтенькие полевые, дикие мальвы – Дженна и не знала, что в Нью-Йорке можно такие найти.
К деловым вопросам они вернулись всего лишь раз – и все решили. Хит теперь занимался поисками своих коллег, нуждающихся в работе, а Дженна уже связалась со своим поверенным в банке и перевела необходимую сумму первого взноса на счет будущей ветеринарной лечебницы-приюта для бродячих собак.
Собственно, дел все равно хватало, но они как-то… не раздражали, что ли? Дженна успевала сделать все важные звонки с утра, когда Хит уходил в город, зато большая часть дня принадлежала только им.
Это был чудесный отпуск. Они жарили мясо на углях, ловили рыбу и запекали ее по вечерам в костре, смотрели в телескоп на звезды и до одури купались в бассейне. Хит учил Дженну приемам восточных единоборств, а она помогала ему ухаживать за собаками.
Да, а еще она познакомилась с Джимми Спенсером!
Это произошло в тот самый день, когда они встречали рассвет на лугу, празднуя прибавление семейства Чикиты и некоторых четвероногих джентльменов. После бессонной ночи и бурно проведенного утра настал жаркий, навевающий дремоту день, и Дженна часам к четырем окончательно спеклась. Хит Бартон насвистывал что-то из глубины конюшни, время от времени звеня чем-то железным, собаки разбрелись по прохладным уголкам сада, а Джеронимо и вовсе выкопал себе ямку в земле (плетистые розы из последних сил боролись за жизнь). Дженна махнула рукой на приличия, уволокла шезлонг к самому бассейну, приготовила себе большой кувшин сока, захватила содовую и ведерко со льдом, нарядилась в изумрудный купальник-бикини и с комфортом устроилась позагорать.
Дремота сморила ее почти сразу, зато и проснулась она молниеносно – потому что все собаки оглушительно и дружно загавкали. Через минуту из кустов высунулся Хит, вытирающий руки грязной тряпкой.
– Дженна, в дверь позвонили. Мне открыть, или ты сама?
– Ох, мне надо бы накинуть что-то…
– Мне тоже.
Она в изумлении посмотрела на Хита Бартона.
– Это еще что за стеснительная юная дева в образе отставного коммандос? Ты что, стесняешься? Я тут перед ним практически вообще без ничего…
– Я быстро.
И действительно удрал за майкой! Дженна покачала головой, улыбнулась, набросила на бедра тонкое парео и отправилась к калитке, на ходу шикая на собак.
На пороге стоял ослепительный во всех отношениях молодой человек. Несмотря на жару, на нем был шикарный черный костюм, галстук с искрой, черные лакированные туфли и ослепительная белая рубашка. Так в Нью-Йорке одеваются в основном похоронные агенты и риэлтеры, но поскольку услуги первых Дженне явно не требовались, а голова молодого человека пламенела на солнце, словно рыжий пожар, ответ нашелся сам собой: Джимми Спенсер, агент фирмы по продаже недвижимости. Тот самый, которого приставили следить за домом мисс Фарроуз и мистера Тонбриджа, и тот самый, который этот дом предоставил своему армейскому дружку Хиту Бартону.
При виде практически обнаженной дивы Джимми Спенсер заморгал и попытался отвести взгляд в сторону, но тут Дженна Фарроуз уперла стиснутые кулачки в безупречные бедра, прищурила изумрудные очи и прошипела:
– Ага! Вот и мистер Спенсер! Страшно, СТРАШНО рада вас видеть! А ну-ка… пройдемте!
И эксцентричная мисс Фарроуз схватила беднягу Джима за лацканы пиджака, буквально втащив его в калитку.
Окруженный восторженными собаками, стоя напротив зеленоглазой красотки-хозяйки, Джимми мучительно размышлял, пытаясь понять, во что именно он влип. Хозяйка дома вернулась – и Хит несомненно арестован. Тогда почему здесь собаки? Хит тоже здесь, с собаками, и это не хозяйка дома, тогда почему она здесь? И откуда она знает Джима? И где, черт его дери, Хит?!
– Значит, таким вот образом мы охраняем мою собственность, мистер Спенсер?
– Э-э…
– Стало быть, не беспокойтесь, мисс Фарроуз, дом ваш будет под надежным присмотром?
Джим позволил себе слабый намек на робкую тень интеллигентного хихиканья.
– Ну… в каком-то смысле…
– О да! В самом прямом. Редкий, редкий хозяин даже на Лонг-Айленде имеет возможность установить сразу пятнадцать охранных систем, которые, к тому же, умеют размножаться, производят садовые удобрения и не требуют гарантийного ремонта.
– Мисс Фарроуз, я…
– Интересно, мистер Спенсер, а ваше руководство тоже одобрило этот план? Может, сделаете это вашим ноу-хау?
– Вз-ж-з…
– Джен, ты его совсем запугала. Выдыхай, Джимми, выдыхай, а то удар хватит. Мисс Фарроуз шутит.
Джимми беспомощно уставился на Дженну, а та расхохоталась и протянула ему руку.
– Меня зовут Дженна. Вас – Джимми, мне Хит рассказывал. И я очень рада с вами познакомиться.
Вот тут Джиму стало совсем нехорошо.
Через полчаса они втроем сидели в тенистом саду, пили ледяное пиво и жарили на решетке охотничьи колбаски. Джимми успел избавиться от пиджака и галстука, Хит целомудренно укрыл обнаженный торс под свежей футболкой, и Дженна последовала его примеру, набросив на плечи легкую сорочку в тон парео. Обстановка царила самая что ни на есть идиллическая, и через некоторое время Джимми Спенсер окончательно успокоился и превратился в того, кем был на самом деле: улыбчивого паренька с исключительно оптимистическим взглядом на жизнь.
Он разлил ледяное пиво по высоким бокалам, добавил Дженне лимонада. Получился любимый ею напиток шенди, который она уже целую вечность не пила – в мире гламура высококалорийные напитки не поощряются. Затем Джимми взъерошил огненную шевелюру и провозгласил тост:
– За самый удивительный день в моей жизни! За то, что сегодня все идет абсолютно не по плану! За прекрасные неожиданности! И за восхитительную хозяйку этого дома!
– Эй, старичок, этого всего хватило бы на несколько тостов сразу.
– Хит, дружище, ты меня знаешь. Я никогда не умел владеть своими эмоциями.
– А что вы имеете в виду, Джимми, говоря о том, что все идет не по плану?
Хит неопределенно хмыкнул и отошел перевернуть шкворчащие колбаски. Джимми смущенно улыбнулся.
– Понимаете, мисс Фарроуз…
– Дженна. Просто Дженна.
– Вот, и это тоже… Видите ли, когда я сгоряча предложил Хиту этот безумный план – пожить у вас в доме, – я действовал исключительно по воле эмоций.
– Не сомневаюсь.
– Да уж. Потом – примерно через полчаса – пришло горькое прозрение. Нет, я, конечно, не бедный студент, изо всех сил держащийся за свое место, но за подобные фокусы я вылетел бы из фирмы с волчьим билетом. Оставалось молиться, что некоторая отсрочка у меня все же есть. Вы… и мистер Тонбридж… вы не собирались в ближайшее время возвращаться домой, и я решил действовать стремительно, чтобы успеть.
– Что же вы предпринимали?
– О, я провернул колоссальную работу. Я искал Хиту квартиру.
– Бесполезно, старичок. В этом городе нужно быть миллионером, чтобы найти квартиру для пятнадцати дворняг.
– А вот тут ты не прав. Мне просто немножечко не хватило времени. То есть, собственно, мне его не хватило бы вообще ни на что, если бы Дженна оказалась обычной… э-э… обывательницей Лонг-Айленда и поступила бы в соответствии с нормами поведения здешнего общества.
