Братки

Потапов сделал паузу и, встретившись глазами с Левченко, добавил:

— Но, признаться, ни на того, ни на другого вы не похожи. Значит, за вами кто-то стоит, кто-то высокий и могущественный гарантирует вам безопасность… Я ведь знаю вашу ментовскую психологию, вы все перестраховщики.

Потапов снова замолчал, Левченко тоже никак не реагировал, он лишь высокомерно улыбался.

— Так кого же вы представляете, Левченко? — спросил Потапов.

— Я, господин Потапов, представляю власть, — твёрдым голосом произнёс Левченко.

— А можно поконкретнее, подполковник, слишком уж это размытое, я бы даже сказал, затёртое понятие «власть» — власть народа, государственная власть, власть капитала… власть бандитов, обо всем этом сейчас много пишут, и мне лично непонятно, какую из них представляете вы.

— Не умничайте, Потапов, — холодно произнёс Левченко, — я представляю законную власть в области, которая реально держит бразды правления и не позволяет таким людям, как вы, взять эту власть в свои руки.

— Зато позволяет Романовской братве безнаказанно творить в области беспредел.

— Я не вижу большой разницы между вами и ими, — произнёс Левченко. — С моей точки зрения, братья Грибановы менее опасны, чем вы, за ними ничего не стоит, и они на многое не претендуют. Вы же гораздо опаснее для власти, так как за вами стоят капиталы — деньги, с помощью которых вы пробиваете себе дорогу, стремясь подняться все выше и выше по социальной лестнице. Вы давно уже зарвались и превысили свой уровень.

— Бросьте пороть чушь, Левченко, — оборвал Потапов подполковника, — я никогда не позволял себе зарываться и никогда не занимался беспределом, чего нельзя сказать о той элите, которую вы якобы представляете.

Я очень давно хотел с ней познакомиться, не знал, что в вашем лице найду одного из её представителей. Скажу откровенно, подполковник, ну и рожа у этой вашей элиты.

— Не забывайтесь, Потапов, — зло посмотрел на Сергея Левченко, — это вы у меня находитесь в отделе, а не я у вас в вашем кабинете… Но, однако, вы в общем и целом правы, когда говорите, что не позволяли себе слишком зарываться. — Левченко не по-доброму усмехнулся и добавил:

— Может, потому вы до сих пор ещё живой в отличие от других ваших коллег, которые ещё вчера казались крепкими дубами, а сегодня от них остались одни лишь головешки.

Потапов вновь пристально посмотрел на Левченко.

— Уж не Дадамяна ли вы имеете в виду? — спросил Сергей.

— Какая разница, его или ещё кого-то, — махнул рукой Левченко, — кстати говоря, вчера в бане вы имели беседу с Дадамяном, которая, по мнению многочисленных свидетелей, носила явно напряжённый характер. Попросту говоря, вы поссорились с ним.

Потапов резким движением загасил окурок в пепельнице и, вынув новую сигарету из пачки, опять закурил. Сделав затяжку и прищурившись от выпущенного дыма, Сергей спокойным голосом спросил:

— Ну и что дальше, что вы хотели этим сказать?

— Ничего, — с деланным удивлением пожал плечами Левченко, — выводы делайте сами, говорят, вы очень сильны по этой части. Вчера днём вы имели конфликт с членами Романовской бригады. Я думаю, теперь это уже не секрет, что Дадо имел деловые отношения с романовскими, по крайней мере, он звонил вчера днём ряду высокопоставленных чинов УВД и просил посодействовать в том, чтобы романовских отпустили. Вечером же у вас был разговор уже с самим Дадамяном, который, как я уже сказал, протекал весьма напряжённо. Закончилось все это печально для Дадо, он был взорван в своём же «Мерседесе», типичный, знаете ли, конец для многих представителей вашего слоя общества.

Левченко помолчал, давая Потапову возможность осмыслить сказанное им.

— Впрочем, вы тоже закончили этот вечер неудачно, — продолжил Левченко, — очутившись здесь, у меня в отделе. У вас нашли пакет с наркотиком, к тому же вы являетесь подозреваемым номер один по убийству Дадамяна.

Подполковник снова замолчал, насмешливо взглянув на Потапова. Лицо Сергея было совершенно непроницаемым, он лишь молча курил, рассеянно рассматривая какую-то невидимую точку перед собой. Наконец он обратил своё внимание на полковника, который явно ожидал от него какой-либо реакции.

— Договаривайте, Левченко, договаривайте до конца, — произнёс Потапов, — что вы от меня хотите… Простите, что от меня хочет властная элита?

— Немногого, — тут же ответил Левченко, — власть пока хочет от вас только лояльности.

— Действительно, немного, — усмехнулся Потапов, — если в понятие лояльность не входит крупная сумма на предвыборную кампанию.

— Не волнуйтесь, хотя денежные суммы и предполагаются, они вас не разорят.

— Что я получу взамен? — спросил Потапов.

— Свободу в первую очередь, — жёстким тоном ответил Левченко, — а также расположение власти, гарантии, что ваши дела по-прежнему будут идти успешно… При условии, что вы будете сохранять свою лояльность и не вылезать за границу очерченного для вас круга влияния.

— Кем очерченного? — с холодным блеском в глазах спросил Потапов.

— Властью, Сергей Владимирович, властью, — ответил Левченко.

— Властью действующей или властью будущей? Той, которая придёт после выборов?

— Человек, который возглавит областную администрацию, уже известен, — ответил Левченко, — правящая элита сделала свой выбор, и в ближайшее время о нем узнают многие, его и стоит поддерживать всем, в том числе и вам.

— Кто он, этот будущий избранник народа? — усмехнулся Потапов.

— Вы все узнаете в ближайшее время, — повторил Левченко, — к руководству должны прийти новые люди.

Новый губернатор — человек более жёсткий и смелый, он не допустит того беспредела, который царил в области при прежних руководителях…

При последних словах Левченко Потапов насторожился. Похоже, подполковник проговорился и сказал лишнее.

Это была мелочь, деталь, но она давала Потапову надежду, небольшой шанс избежать полного фиаско в этой опасной игре, целью которой была борьба за власть.

— Времени на раздумье у меня, видимо, нет? — спросил Потапов.

Левченко в ответ лишь усмехнулся и пожал плечами.

— Впрочем, — задумчиво произнёс Потапов, — и выбора у меня, похоже, тоже нет. Мне ничего не остаётся другого, как принять ваше предложение.

— Я не сомневался, что с вами можно договориться, — удовлетворённо произнёс Левченко, — в таком случае мне больше нет необходимости вас задерживать.

— А как насчёт заведённых дел?

Я думаю, не стоит поднимать шум из-за найденного у меня пакетика с каким-то порошком.

— Мы решим все возникшие вопросы, — согласно кивнул Левченко.

* * *

Было пять утра, когда Потапов в сопровождении своих людей, усевшись в свой джип, выехал со двора здания милиции, где располагался ОБОП.

Они отъехали не так далеко, когда у Потапова зазвонил телефон, возвращённый милиционерами.

— Это я, Глеб, где ты пропадал, сотовый молчал часа четыре? — послышался в трубке голос Панкратова.

— Я не знаю, где ты, но мы находимся… — он посмотрел в окно, — в районе кинотеатра «Горизонт», подъезжай сюда, мы ждём тебя здесь.

Глеб подъехал через пятнадцать минут. Остановив свой «Москвич», сзади джипа, он помигал фарами. Потапов один вышел из машины, подойдя к «Москвичу», сел в него на сиденье рядом с Глебом.

— Где вы были все это время? — обеспокоенно спросил Глеб.

— В ментуре.

Глеб удивился, но не сильно.

— Что там с вами делали? — спросил Панкратов.

— На бабки раскручивали, — усмехнулся Потапов, доставая из кармана плаща пачку сигарет.

Он вкратце рассказал Глебу о разговоре, произошедшем с подполковником Левченко, и о событиях, предшествовавших этому разговору.

Глеб, выслушав рассказ Потапова, поспешил спросить:

— Так ты что, пошёл с ними на мировую, решил сохранить лояльность и не прыгать выше той черты, которая тебе позволена?

Потапов выдохнул сигаретный дым и с негодованием посмотрел на Панкратова.

— Кто я буду потом в этом городе, если поддамся на шантаж этих ублюдков? Да и кто, черт возьми, они такие, чтобы указывать мне моё место?

— Так что же делать в таком случае? — спросил Глеб.

— Бороться, — ответил Потапов.

— Как? — снова спросил Глеб.

— Пока не знаю, надо обдумать.

Кстати, у тебя какая-нибудь информация есть? — спросил Потапов у Глеба.

— С чего начинать? — спросил Глеб. — С плохой или хорошей?

Потапов вздохнул и произнёс:

— На сегодняшний день я так устал от дерьма, поэтому давай хорошую.

— Мне удалось записать разговор братьев Грибановых с их работодателем.

Потапов быстро вынул изо рта сигарету и с удивлением посмотрел на Глеба.

— Ты хочешь сказать…

— Нет, нет, с романовскими беседовал, естественно, не сам работодатель, а человек, представляющий его интересы. Вот здесь как раз произошёл небольшой прокол: кто этот посредник, я так и не понял, поскольку в диалоге его имя не называлось.

— Кто работодатель? — жёстким тоном спросил Потапов.

Глеб усмехнулся и неожиданно для Потапова протянул руку к радиоприёмнику, работавшему еле слышно, и усилил громкость. Ночной ди-джей сообщал последние новости:

«Итак, основная тема дня, а точнее, ночи, — громкое заказное убийство в нашем городе. Убит один из самых влиятельных людей в городе Альберт Дадамян, известный, как сейчас говорят, предприниматель и начинающий политический деятель. Политикой он занялся совсем недавно и последний месяц активно готовился к участию в губернаторских выборах. Для этих целей Дадамян заручился помощью известных в городе людей: предпринимателей и части политической элиты. Его поддерживали несколько крупных чиновников из областной и городской администрации. Под его началом собралось несколько партий и движений. Создан мощный блок, который являлся одним из главных лидеров на ближайших выборах. Теперь судьба этого предвыборного блока под вопросом: распадётся ли он на мелкие объединения или выдвинет нового лидера, пока до конца неизвестно. Однако второй вариант, по мнению аналитиков, более вероятен. Предполагается даже, что лидером этого блока может стать вице-губернатор Василий Горский. Он уже заявил о том, что, если силы, поддерживавшие Дадамяна, окажут ему доверие, он постарается его оправдать…»

Глеб выключил радио и с усмешкой поглядел на Потапова. Тот задумчиво продолжал смотреть на молчащий радиоприёмник.

— Хитро придумали, суки, — наконец проговорил он, — а я в этой ситуации оказался подставленным. Поскольку теперь все эти так называемые силы, наблюдавшие в бане наш с Дадамяном конфликт, в случае необходимости легко подтвердят этот факт, а Горский… Горский останется вне подозрений, так как был одним из соратников и сподвижников Дадамяна.

Потапов выкинул окурок в окно.

— Ну ладно, давай свою аудиозапись.

Глеб вынул из кармана куртки аудиокассету и вставил её в магнитофон. Он слегка усилил звук, и Потапов услышал хорошо знакомый ему голос Антона Грибанова:

«…А нам, командир, все равно, кто у нас будет „папой“, ты или твой Горский. Мы же не идиоты и понимаем, что без „крыши“ в этом городе даже бандитам тяжело. Но и без нас вы хер чего добьётесь. Мы вам нужны как спец-бригада, как чистильщики.

— Скорее ассенизаторы, — послышался голос собеседника Антона. — Да, ты прав, на нашем пути много дерьма, и нужны люди, которые это будут делать за нас, по нашей указке.

— Конечно, — подтвердил Грибанов. — Палачи всегда нужны. Вот ты, командир, хоть и при звании, а забыл, наверно, когда в последний раз ствол в руках держал.

— А мне этого и не надо, — ответил собеседник Грибанова. — Моё дело работать головой, а ваше — руками. Я координатор, передаточное звено между боссом и вами. И ещё… — говоривший замолчал, давая понять важность того, что он скажет. — И ещё я буду контролировать вас, как механик контролирует работу машины. И если что-то в ней не заладится, мы заменим не только отдельные узлы, но и всю машину. Помните об этом. Я не потерплю любых, даже самых невинных самовольных действий, тем более самовольного отстрела ваших конкурентов.

— Нам что, у тебя теперь лицензии на отстрел брать придётся? — усмехнувшись, спросил Никита Грибанов.

— Ладно, командир, не пугай, мы уже пуганые, — добавил Антон, — Дадамян нас тоже пугал, и где он сейчас?

— Я вам не Дадамян, — жёстким тоном ответил мужчина. — И того бардака, который он допустил в отношениях с вами, и не только с вами, я, можете мне поверить, не допущу. К руководству в области придут новые люди, куда более жёсткие. И поверьте мне лучше на слово — мы наведём порядок… Ну а теперь вы можете быть свободны. О следующей встрече я вам сообщу сам. Не волнуйтесь, я вас найду.

— А бабки когда будут за проделанную работу, командир? — поинтересовался Антон Грибанов.

— Все деньги будут после выборов, так что подождёте. Обманывать вас никто не собирается», — холодно ответил собеседник.

Глеб выключил магнитофон и, вынув кассету, протянул её Потапову.

— На этом запись кончается, преследовать ни тех ни других я не рискнул, — произнёс он. — Слишком велика была опасность быть засвеченным и потерять даже то, что я имею. Тебе знаком голос этого «координатора»?

Потапов молчал, задумчиво глядя на аудиокассету в своих руках.

— Да, — медленно произнёс Потапов, — я узнал его: это подполковник Левченко, начальник отдела по борьбе с организованной преступностью.

— Ну что ж, — усмехнулся Глеб, — в таком случае мы присутствовали при очередном акте борьбы с бандитами.

Он посмотрел на Потапова, ожидая от того реакции на услышанную аудиозапись.

— Мне кажется, этим, — Глеб кивнул на кассету, — их можно зацепить.

— Не сомневаюсь в этом, — ответил Потапов, — я как раз и обдумываю, как это лучше сделать. И черт меня возьми, я сделаю это!

— А надо ли? — с сомнением в голосе спросил Глеб. — Может, лучше взять этого Горского за яйца и заставить делать то, что тебе нужно?

— Нет, — убеждённо покачал головой Потапов. — Горский, Левченко и их люди — это те же самые романовские братки, только в политике. Надо сделать все, чтобы эти отморозки не пробились к власти. Иначе нас всех ожидают тяжёлые времена.

— Ну смотри, — пожал плечами Глеб, — тебе решать. Но если ты начнёшь действовать — а я по твоим глазам вижу, что ты начнёшь, — я просто обязан сказать тебе плохую новость.

Сергей медленно перевёл взгляд на Панкратова и спокойно спросил:

— Что случилось?

— Я упустил киллера, — коротко ответил Глеб.

— Да уж, — усмехнулся Потапов, — радости в этой информации мало. Если мы предпримем какие-либо действия против наших соперников, я буду точно знать, кто меня отправит на тот свет.

Хоть какая-то определённость, хотя и малорадостная, — усмехнулся он. — Как ты это выяснил?

— Он не вернулся вечером домой, — ответил Глеб. — Там вообще никого нету. Похоже, заподозрив что-то, он предупредил свою подругу, и она, собрав вещи, покинула квартиру. Вы же говорили мне, когда собирали информацию о романовских, что никто из них не имеет постоянного жилья и живут они в городе на съёмных квартирах. Я всю ночь просидел в засаде, слушая, что у них происходит в квартире, но там никого нет. Отсутствует и его машина на стоянке.

— Ну что ж, этого следовало ожидать, — ответил Потапов. — Когда ты предупредил меня у бани об опасности и я вышел оттуда через чёрный ход, они, видя манёвры моего джипа, поняли, что я что-то заподозрил, а значит, меня кто-то предупредил, поэтому решили подстраховаться. Да и вообще после убийства Дадамяна, когда весь город поставлен на уши, самое правильное для них решение — залечь в какое-нибудь тихое место, про которое знают лишь немногие.

Глеб бросил на Потапова тревожный взгляд и произнёс:

— Да ведь он появится, рано или поздно он точно появится. Судя по тому, что мы знаем, романовские братки — это ударный отряд твоих врагов.

Именно им будет поручаться устранение конкурентов. Надо срочно принять меры по их поиску и ликвидации. Вкупе с усилением охраны и мер по безопасности твоей и твоих людей.

— Легко сказать, — усмехнулся Потапов, — Титов с Пастуховым сидят в камере, правда, их обещали выпустить в ближайшее время. Возможно, мне снова придётся уехать из города, — поразмышляв, добавил Потапов. — Или даже из страны. Но не раньше, чем я испорчу Горскому его политическую игру.

— Надо найти киллера, пока он не нашёл тебя, — упорно продолжал твердить Глеб.

Потапов с улыбкой посмотрел на Панкратова.

— А ты знаешь, Глеб, эта мысль очень интересная, и я с удовольствием бы с ним пообщался при личной встрече, но в силу занятости надеюсь предоставить это тебе.

Глеб внимательно посмотрел на Потапова, начиная понимать смысл слов, сказанных Сергеем.

— Доставь мне такую радость, — произнёс Глеб. — На сей раз у меня осечки не будет.

Глава 8

— Здравствуйте, Сергей Владимирович, — с улыбкой произнёс Горский, поднимаясь навстречу Потапову. — Не буду скрывать, мне очень приятно вас видеть.

Похоже, это на самом деле было так.

Горский и впрямь был рад, что Потапов сам попросился к нему на приём.

У вице-губернатора не было и тени сомнения по поводу цели визита Потапова. Для него это был визит побеждённого соперника, подписавшего договор о мире.

— Я очень надеюсь, что наше с вами сотрудничество будет плодотворным и полез…

Речь Горского оборвалась в тот момент, когда он, перегнувшись через стол, протянул Потапову руку для рукопожатия, но с удивлением увидел, что Потапов игнорировал его жест.

Сергей бросил на стол Горского небольшую папку и, подвинув поближе к столу одно из свободных кресел, уселся в него, не дожидаясь приглашения Горского.

Тот несколько секунд ещё стоял, наклонившись над столом, затем медлен но опустился в своё кресло и с ухмылкой произнёс:

— Ну что ж, резковато, конечно, но я вас понимаю. Честно говоря, я и не рассчитывал на ваши искренние дружеские симпатии ко мне, но я знаю одно: вы деловой человек и всегда стремились играть по правилам. Я по-прежнему хочу сказать, что уверен в том, что наше с вами сотрудничество принесёт пользу и мне и вам.

— Никакого сотрудничества не будет, — спокойно ответил Потапов, заглянув Горскому прямо в глаза.

Даже сквозь большие тёмные очки можно было рассмотреть, как недоумение застилает глаза вице-губернатора.

— Я немного не понимаю, — начал было он.

— Я не сотрудничаю с шантажистами и никогда не поддавался силовому давлению, — сказал Потапов. — Прежде чем начать какие-то дела со мной, вы должны были усвоить эти правила. Они неизменны для всех.

— Честно говоря, я не понимаю, что вы подразумеваете под силовым давлением, — вскинул брови Горский. — Но вы не можете меня упрекнуть в том, что я не пытался с вами договориться. И совершал такие попытки неоднократно.

— Не изображайте из себя розовую наивность, — усмехнулся Потапов. — Она смотрится нелепо на вашей наглой багровой морде, Горский вперился взглядом в Потапова, силясь понять, что происходит и что все это значит.

— Я думаю, вы прекрасно понимаете, что такое силовое давление. Если нет, то я вам объясню, и очень наглядно.

Но для начала я хочу вам заявить, что, несмотря ни на что, не изменил своей точки зрения, которую высказал вам при нашей последней встрече в бане, в гостях у покойного Дадамяна. Я не собираюсь поддерживать вас как кандидата на пост губернатора области. Более того, я совершенно определённо заявляю вам, что приложу все имеющиеся в моем распоряжении силы, чтобы вы провалились на этих выборах. И не потому, что к власти придёт мой враг — с врагом можно договориться, — я сделаю это потому, что считаю ваш приход к власти бедствием не только для себя, а для всех честных людей области. Вы, Василий Семёнович, банальный беспредельщик, отморозок, который, заняв этот высокий пост, совершит немало глупых и, боюсь, кровавых поступков.

Недоумение слетело с лица Горского, сменившись выражением ироничной надменности.

— Вы закончили свою речь? — холодно спросил он. — Что ж, она звучала очень патетично. Надеюсь, что вы в здравом уме и отдаёте себе отчёт в том, что вы здесь наговорили, а также понимаете, какие последствия вас ждут, когда я приду к власти. Думаю, что разумнее всего вам будет уехать отсюда, в противном случае… — Горский не договорил, поскольку Потапов протянул руку к папке и, раскрыв её, достал аудиокассету.

— В противном случае я подвергнусь силовому давлению, — закончил речь Горского Потапов. — Я даже знаю человека, который в вашей команде занимается организацией этих гнусностей. Если у вас есть магнитофон, я могу вам продемонстрировать любопытную запись, из которой я и почерпнул эту информацию.

Горский взял протянутую ему аудиокассету и, поднявшись, подошёл к стоявшему на тумбочке у стены музыкальному центру.

Вставив кассету в магнитофон, он включил воспроизведение записи.

«А нам все равно, кто у нас будет „папой“, ты или Горский…» — послышался в кабинете голос Антона Грибанова.

Несколько секунд Горский слушал с недоумением, похоже, ему не был знаком голос романовского бандита. Наконец он услышал голос Левченко и понял окончательно суть подставы, которую ему приготовил Потапов. Оставшуюся часть разговора он слушал внимательно, с задумчивым видом, очевидно, просчитывая последующие шаги Потапова.

Когда запись закончилась, Горский вернулся в своё рабочее кресло и, посмотрев на Потапова, произнёс:

— Похоже, вам улыбнулась удача.

Признаюсь вам, это сильный ход. Но, к сожалению для вас, не решающий. Мало ли кто там с кем говорит обо мне.

— Да, конечно, вы можете врать на всех перекрёстках, что не имеете к этому отношения. Но голос Левченко опознать можно, и его опознают. Уж будьте уверены, я приложу все усилия к тому, чтобы экспертиза голоса была убедительной. А это значит, что будет подставлен один из ваших ближайших союзников, играющих ключевую роль в вашей игре. Когда с его ментовского мундира закапает дерьмо, а может, даже кровь, и прокуратура начнёт поджаривать ему пятки на допросах, у него уже не останется практически никаких шансов промолчать — он вынужден будет говорить и, я думаю, расскажет многое.

Потапов на секунду замолчал, следя за реакцией Горского. Багровое лицо вице-губернатора оставалось непроницаемым. Однако нервное потирание рук выдавало напряжённую работу мысли. Сергей почувствовал, что его слова задели вице-губернатора.

— Кстати, — продолжил Потапов, — вы благоразумно оставили кассету в магнитофоне, видимо, надеясь, что я её забуду. Я и не собирался её забирать.

Это копия, — пояснил он. — Таких я сделал не одну. Если понадобится, я сделаю так, что копию этого разговора можно будет найти чуть ли не в каждом сортире областной администрации. Они уже сейчас лежат в редакциях двух известных городских газет. Именно с газет я начну пропагандистскую кампанию против вас и вашего избирательного блока.

Горский, молчавший до этого, вдруг подался вперёд и заговорил:

— Какой смысл всей этой вашей борьбы, вы все равно проиграете. На этих выборах не будет другой реальной кандидатуры на пост губернатора. Я практически безальтернативный кандидат.

— Это не так, — решительно заявил Потапов, — сегодня я говорил с вашим коллегой, вице-губернатором, господином Селантьевым. Он дал своё согласие баллотироваться на пост губернатора.

Уверен, что он при моей поддержке составит вам реальную конкуренцию. Не сомневаюсь также, что нас поддержат многие деловые люди города.

Горский бросил на Потапова пристальный взгляд и спросил:

— Вы на самом дел считаете, что договориться невозможно?

Потапов улыбнулся, поднялся с кресла и, взяв свою папку со стола, произнёс:

— Это исключено. В этой борьбе мировой не будет. Или вы, или я…

Потапов повернулся и, не прощаясь, вышел из кабинета Горского.

* * *

— …Я сейчас нахожусь рядом с офисом, но скоро я буду в редакции газеты «Горожанин», если хочешь, там и увидимся, — послышался в наушниках голос Потапова, говорящего по сотовому телефону. — Мне необходимо передать пару статей главному редактору, к тому же надо с ним переговорить лично. Что-то он заколебался в последнее время.

Похоже, на него оказывается давление.

Монин слушал Потапова, следуя за его джипом на «девятке», которой управлял Борян. Сам Монин направил «ухо» антенны подслушивающего устройства в сторону автомобиля Потапова.

— Ну, что он там базарит? — спросил сидевший рядом с Боряном на переднем сиденье Леха.

— Редакция газеты «Горожанин», — быстро произнёс Монин. — Гони туда.

Он там скоро будет.

— Зачастил по журналюгам Крёстный, — произнёс Борян и, резко выкрутив руль машины, свернул на перекрёстке на соседнюю улицу. После чего, утопив педаль газа в пол, ускорил бег вишнёвой «девятки».

— Да, у него теперь один маршрут, все дела в одних и тех же точках: банк, редакция, офис «Корвета» и помещение, где его партия заседает…

«Девятка» на высокой скорости юркала по сетке городских улиц и через десять минут остановилась на улице Капитанова, напротив высокого девятиэтажного здания, один этаж которого арендовала редакция газеты «Горожанин».

Монин, сняв с себя наушники, протянул их Лехе и, подняв с пола большой чехол для теннисных ракеток, сказал:

— Ну все, я пошёл. Будьте начеку.

Действуем, как договорились.

Он вылез из машины и, пройдя по улице, зашёл в подъезд четырехэтажного дома-»сталинки», расположенного напротив входа в редакцию.

Поднявшись на самый верхний этаж, он остановился на лестничной клетке, на которую выходила лишь одна дверь, ведущая на чердак.

Монин вынул из кармана спортивной куртки небольшую связку отмычек и, взяв самую универсальную, легко открыл внутренний замок двери. Дверь тихонько скрипнула, когда Монин проник на чердак.

Чердак был старый, заваленный всяким хламом. Над головой Монина возвышались деревянные стропила.

Когда-то, видимо, это помещение было жилым или использовалось под производственные нужды, поскольку виднелись ещё перегородки, разделяющие площадь чердака на отдельные комнаты-клетушки.

Монин, держа сумку на плече, прошёл в одну из таких клетушек, в наружной стене которой располагался узкий оконный проем. Вынув из кармана куртки резиновые перчатки, Монин быстро надел их, после чего, поставив теннисный чехол на пол, ухватился за оконную ручку и резким движением распахнул окно. Затем он нагнулся к чехлу и расстегнул «молнию» замка.

Внутри чехла находилась завёрнутая в материю винтовка иностранного образца марки «Хеклер и Кох». Монин быстрыми, ловкими движениями пристегнул к основной части винтовки приклад, навинтил на дуло глушитель, затем на своё место был прикреплён оптический прицел. Последней деталью, которую Монин прикрепил к винтовке, был небольшой магазин, оснащённый пятью патронами.

Передёрнув затвор и приготовив оружие к бою, Монин выставил в окно винтовку и оглядел обширную площадку перед зданием девятиэтажки.

На ней припарковался только что какой-то белый «жигуленок», встав в один ряд с другими автомашинами. Несколько человек вышли из здания, направляясь по своим делам.

Монин перевёл перекрестье прицела на окна пятого этажа, где находилась редакция газеты «Горожанин».

Он знал, что кабинет директора выходит на улицу Капитанова и ему принадлежат два крайних окна в стене, но они были закрыты жалюзи.

«Нет, — подумал про себя Монин, — ловить Крёстного придётся на этой площадке перед зданием. Впрочем, это нетрудная задача, из-за загруженности площадки припаркованными машинами к входу на джипе не проедешь.

А значит, они должны будут идти эти двадцать метров пешком. Никакая охрана не закроет тебя телами от пули, выпущенной с этой точки».

Монин отпрянул от окуляра оптического прицела и, вынув дуло ружья из окна, положил его на плечо.

«Что ж, осталось только ждать, — снова подумал он. — Это самое тяжёлое в моей работе. Ну ничего, я терпеливый, и я дождусь тебя, Крёстный…»

Монин следил за машиной Потапова уже три дня. Приказ на уничтожение Потапова поступил от Грибанова-старшего. Тот сказал Илье, что Крёстный сумел взять их «на кукан» и грозится «сдать» вместе с их новым боссом и Левченко в прокуратуру.

Антон сообщил, что по информации, полученной от Левченко, Потапову удалось записать их разговор с Левченко, при этом он не исключал, что это не весь компромат на них, собранный людьми Потапова.

Горский дал команду на отстрел Крёстного, так как считал, что с его устранением он сможет влиять на ситуацию, оказывая давление на прессу и прокуратуру.

Однако для Монина эти аргументы не имели очень большого значения.

У него были свои счёты с Крёстным.

Во-первых, Потапов угрожал самому факту существования Романовской группировки, а Илья был неотъемлемой частью этой братвы.

А во-вторых, Монин понял, что это люди Потапова следили за ним и предупредили своего шефа у Щукинской бани о возможной опасности, заставив покинуть здание бани с чёрного входа. Монин чувствовал, что он тоже был «под колпаком» у Крёстного. Это его страшно нервировало и задевало самолюбие. Он жаждал отомстить Потапову за это унижение.

Но был ещё один момент, который подстёгивал Монина в его желании убить Потапова. Это был его сон, один и тот же сон, донимавший его из ночи в ночь. Невидимый человек преследовал Илью каждый раз, когда он выходил на «дело», и мешал ему выстрелить в клиента. Это сводило его с ума, он просыпался в холодном поту и не мог заснуть снова.

Монин был уверен, что с ликвидацией Потапова это наваждение прекратится, он чувствовал это совершенно определённо, хотя даже сам себе не мог объяснить до конца, почему он так думает.

И сейчас, ожидая Крёстного, Илья немного нервничал, для него это был решающий момент. От одного его выстрела зависело решение множества проблем, в том числе и касающихся его лично.

Монин не сомневался, что он не промахнётся, он никогда не промахивался.