Звездный меч (№1) - Пожиратель пространства

В этот момент дверь открылась и в проёме показалась… прелестная белокурая девчушка. Я видел её на предзащите, среди первокурсников. Она ещё запомнилась мне тем, что задала какой-то умный вопросец. Сам вопросец не запомнился.

— Добрый день, пан Анджей! Я так рада, что вы съезжаете!.. Ой, что это я говорю! Извините. Я хотела сказать, что мы с подружкой до этого вместе ютились… И вот связались со мной и говорят: хватай вещички — и сюда. Я пока вашего ничего не трогала. Я на пол пока всё… — Эмоции так и переполняли девчушку. Она не замечала ни моих порванных брюк, ни вспухающего на лице кровоподтёка, ни исцарапанных рук. Неудивительно: свою личную комнату в кампусе позволялось иметь лишь за особые заслуги. Видать, девчушка заслужила. А мои, значит, заслуги — к чертям болотным в Санторинский лес! Бы-ыстренько, сельва-маць!

Я вошёл в комнату, ничего не ответив, схватил девчушкин рюкзачок и, отодвинув её, швырнул его в коридор. Она оторопело смотрела на меня, вся сжавшись и нервно ломая пальцы. Хорошая была девчушка. И неудивительно, что она оторопела: Анджей Лазеровиц, гордость Коллежа, надежда ксенологии, и вдруг — ведёт себя, как отъявленный дебошир.

Я не стал оправдываться за свои действия — хватит оправданий, пся крев! Я понимал, что она не виновата — да и симпатична была мне эта девчушка. Но не в силах был без истерики ей объяснить, что это — дурацкое и жестокое заблуждение, которое обязательно прояснится; есть управа и на Обезьяна, и на его быдловатых клевретов.

В комнату впёрся администратор и потребовал у меня сдать ему ключики-идентификаторы, а сам, между делом, пододвинул к двери жёсткое полукресло, стоявшее в углу за диваном, встал на него и принялся перепрограммировать систему впускателя. Я потребовал объяснений. Он, не оборачиваясь, сквозь прицокивания языком, которые сопровождали напряжённую работу мысли — необходимую в его патологическом случае для перенастройки дверного аппарата, — объяснил:

— Бесплатные общежития у нас только для прилежных студентов. Прилежание — оно основа… основа… основа… — Он так и не сумел найти то самое ускользающее нечто, основой чему являлось прилежание.

Значит, и тут уже аукнулось. Молодец Обезьян: быстро работает.

Девчушка тихонечко подала голос:

— Извините, но пан Анджей — отличник, какое может быть плохое прилежание? — сообразила, умница, что не съезжаю я, а выселяемым являюсь. Заступница!

Сейчас выкину администратора вон из комнаты, за рюкзачком схожу, прощения попрошу и… логика моя в тот миг нетореными путями пошла, потому как за этим «и» выпрыгнуло злобное: «…разряд в лоб!».

Тяжёлый день: изгнан, избит, выселен — полная коллекция. Так что энергетический импульс в лоб — исключительно к месту. Как бы апофеоз.

— А могу я получить свою комнату обратно на общих основаниях? — спросил я администратора. — Оплатив.

— Нет, — ответил он, — из Коллежа пришло сообщение о вашем хулиганском поступке. А хулиганов мы не держим даже за деньги! — Последние слова он почему-то сказал с особенной злостью.

— Так за что же меня выселяют — за то, что я хулиган разэтакий, или за то, что двоечник закоренелый?

— И не надо ехидничать. Мы, если захотим, ещё сорок пять причин придумаем, — сказал администратор, спускаясь вниз.

Я вышел из бывшей своей комнаты, прошёл по коридору, свернул в прозрачную, чуть коричневатую — для затемнения — галерею и очутился в корпусе альтер-ботаников. Мне нужно было увидеть Анастасью. В первую очередь. Я не был уверен, что потяну публичный процесс. Вступится ли за меня коллежское студенчество, я не ведал. Зато точно знал, что сам Коллеж, в лице преподавателей, единодушно окажется по другую сторону баррикад, презрев внутренние разногласия. Корпоративное единство! Да и какой «третейский суд» признает виновным в бесчестности одно из ведущих учебных заведений планеты?..

Анастасья, наш студенческий лидер, балансирующий на грани между неформальностью и формальностью, могла помочь преодолеть препятствия, так сказать, без «завываний на весь лес». Как любят на Косцюшко выражаться человеки пожилые.

Анастасью, которую зубоскалы за её обширные формы насмешливо звали Маленькая, я отыскал в оранжерее. Она сидела на невысоком, длинном металлическом ящике, поверх которого был наброшен съехавший набок чехол. Сквозь стеклянный колпак она наблюдала за красно-коричневым плотоядным растительным хищником, подвергаемым жёсткому рентгеновскому облучению, источником которого служил укрепленный на свисающем с потолка штативе аппарат «Поток-100».

Растение, казалось, жадно тянулось вверх своими тоненькими не то листьями, не то щупальцами, принимая аппарат за какое-то странное солнце, неожиданно жестокое и злое, будто надеясь, что оно смилостивится. Вообще-то растением оно называлось условно: человечество повсюду таскает за собой примитивную классификацию органики, пытаясь любое из обнаруженных им биологических явлений, основой жизни которых является углерод, втиснуть в жёсткую схему «флора-фауна». Уж такие мы, человеки, косные существа: хоть к дьяволу в пасть, а со своим уставом.

Анастасья обернулась на звук моих шагов. Поднялась и направилась мне навстречу.

— Анджей, — сказала Маленькая (почему-то про себя я назвал её этим словечком), — я всё знаю. Мы будем бороться!

Меня неожиданно скрутил жестокий приступ смеха. Я хохотал. Сначала ей в лицо — мне показалось, что Маленькая восприняла это как вызов; затем отвернувшись, сдерживая судорожные движения живота рукой и утирая ладонью слёзы. А когда подумал, что мелькаю перед её глазами трепыхающейся в разрывах штанов задницей, понял, что разряд может и не понадобиться. И без него помру — от хохота.

Анастасья спросила: «Анджей, эти сволочи тебя били?» — и такой дешёвый пафос был в её словах (а ведь не виновата она: глаза-то искренностью так и сверкают!), что хохот стал переходить в спазматические всхрипывания. Как лживо вдруг прозвучали её слова!.. Может, и раньше они звучали так же, но для того чтобы услышать, необходимо было пройти адов подлесок, круг первый. Прошёл — и услышал. Меня разрывало на части.

«Ма-а-аленькая, — по-особому нежно мысленно произнёс я, когда неостановимый хохот прервался на полузвуке, — ведь не смогу я теперь с тобой ни пить вместе, ни шуточки всевозможные придумывать, ни говорить по-че-лов… по-нормальному. Маленькая, это всё не то, не то…»

«Боро-оться!» — фальшивочка; и слова твои, и вы все. И я. И цивилизасьон наш тоже фальшивочка, крупномасштабная. Инфузория Фельдмана — и та поближе мне будет, чем видок наш. Ну и видок у нас!».

— Настуся, — сказал я вслух, — не надо за меня бороться. Я сам… наверное…

— Анджей, — ответила Маленькая, — я не обиделась. Вот моя рука, — и она протянула свою большую мягкую ладонь.

— Пожалуйста, хватит театра. Я умоляю!

…Если бы в оранжерею попадАли, открывая тяжёлую дубовую дверь, я бы захлопнул её с грохотом, рождающим ударную волну, от которой все растения перестали бы плодоносить. Это явилось бы достойным и логичным, подобно опусканию занавеса в конце пьесы, действием.

Но в оранжерею вели лёгкие прозрачные мембраны. Надеяться, что они способны произвести грохот, не стоило. Поэтому я ушёл, не попрощавшись, и без звуковых эффектов.

Ушёл, не ведая, куда идти, не имея ни малейшего представления, как идти. Но с абсолютной уверенностью в том, что на этой лживой планете мне места нет. И что не останусь я на ней. Даже если Обезьян лично падёт на колени и будет со слезами на глазках умолять о прощении.

Подошва ботинка «лесоруба» наступила на меня, с хрустом раздавив все выстроенные планы и намеченные цели, и превратила в жалкие обломки всё, что доселе составляло смысл моей жизни.

«ВЧЕРА, СЕГОДНЯ, ЗАВТРА»

…Как-то, роясь в памяти корабельной сети, он совершенно случайно наткнулся на один странный текстовый файл.

Неясно, откуда и каким образом этот текст скачался в одну из баз данных. Похоже, остался в наследство от кого-то из предыдущих владельцев.

Неудивительно. Нынешний звездолёт Экипаж откупил после списания у Армии Освоения Космоса одной из планет системы Сейлем. На нём до торговцев, наверняка, всякие научные и военные экспедиции в вакууме рассекали.

Так вот, на одном дыхании усвоил он содержимое этого файла, с первого до последнего байта. Предварительно оставив копию в локальной «постоянке» личного терминала, вернул файл из оперативки в память сети, и крепко задумался.

Надо же, думал он. Получается — какие мы, человеки, похожие друг на дружку существа… Когда бы мы ни жили, чем бы ни промышляли, где бы ни сидели, куда бы ни летали, как бы ни «самоназывались». Хоть людьми, хоть человеками, хоть землянами, хоть потомками землян.

Нарытый им файл оказался чем-то вроде бортового журнала допотопной торговой лохани. Независимой. Порта приписки межзвёздная странница не имела, и занималась в принципе тем же, чем занимается Экипаж «Пожирателя Пространства», чтобы заработать на кусок булки с паштетом, банку пива, горячую ночку с портовыми девочками (для мужской части команды) и прочие насущные потребности…

И даже, если повезёт, на какую-нибудь укромную хижину где-нибудь на тихой планетке. Но это для тех, кто дотянет до старости, а при вольном образе жизни это не так уж часто случается. Впрочем, вольно-торговым делом и не стремятся заниматься натуры, которые жаждут всенепременно до старости дожить и на пенсию выйти.

Он, правда, толком так и не разобрался, в каком конкретно году этот журнал был заполнен. С датами в тексте — полная неразбериха! Судя по всему, та древняя посудина бороздила пространство не то в двадцать пятом, не то в двадцать девятом веке по допотопному летосчислению. Тому, которое «от Р. Х. ».

Но если судить по некоторым изложенным фактам и бытовым деталям — текст появился чуть ли не в наше время… Не разобрать! Но тот, кто заполнял, некто Энди — ориентируясь по датам, проставленным под заголовками, — жил ещё в дозвёздном двадцатом столетии. А это — уже вообще выглядело полной бессмыслицей.

Он не считал себя великим знатоком именно этого периода истории прародины, эпохи особо смутных переходных предкосмических эпох, но!

Насколько он помнил, в двадцатом «от Рождества Христова» — дальше Проксимы Центавра доисторические предки ещё не летали. Похоже, тот парень, что заполнял журнал, совсем необлётанный салага был, корму с баком путал. (Хотя вполне может статься, что намять подвела. Необходимо полистать архивы, уточнить!)

Да и сам текст странный, если не сказать весьма. Капитан за таких «вольностев» в бортжурнале руки пообрывал бы, вместо них шланги повставлял и пустил бы в те шланги кислоту какую-нибудь, позабористей. Где же это видано, чтобы в бортовой журнал — а не в файлы личных заметок! — заносились разные личные переживания, побочные мысли, к делу не относящиеся, забортные события и прочая подобная отсебятина?! Не говоря уже об этих непонятных заголовках разделов… Не бортжурнал, а беллетристика натуральная!

Ну так вот, кем не видано, тот пусть поинтересуется этим файлом. Полюбуется, как НЕ надо вести бортжурнал. А ему — недосуг. Капитан зовёт, а значит, «руки в ноги» и скорчерным импульсом — лететь в главную рубку.

В конце концов, у той посудины была своя, как говорится, свадьба, а у «Пожирателя Пространства» — своя. Где-то как-то, не менее весёлая. Но — совсем другая.

Экипаж «ПП» расположился на совершенно другой «полке», занесён в абсолютно иную базу данных, существует в совершенно других операционной среде и оболочках, у имён его файлов абсолютно иное расширение. И ни в качестве эпигонов, ни тем более в качестве пародистов его членов нельзя воспринимать. Современный реал для них, похоже — что виртуал. И наоборот… «Мы идём своим путём», коротко говоря.

Хотя, конечно же, он не отказался бы поговорить за жизнь, и обменяться, так сказать, боевым жизненным опытом с тем пареньком, который часто упоминался в записях. Надо же! Помощником суперкарго…

Иногда он размышлял о том, что все они, человеки разных этапов развития земной цивилизации, — не просто похожие, а просто-напросто такие же самые. Идентичные.

То есть изменениям подвержены не люди. Меняется — их стараниями или без них — среда обитания. Всё то, что ВОВНЕ.

Внутри же людей (ВО МНЕ) изменяется разве что плотность информационной насыщенности сознания.

Учёными словами выражаясь: увеличиваются и расширяются объёмы информации. Объёмы, которые человеческие мозги способны удерживать в активной и пассивной памяти, оперируя и храня для собственных целей и нужд.

За убедительным примером далеко летать не надо. Живущие ныне, обитатели Освоенных Пределов Космоса, знают, помнят, имеют гораздо больше фактов, сведений, правил, терминов, навыков, умений и так далее. И способны по мере необходимости мгновенно или достаточно быстро использовать знания практически.

В том числе знания и навыки, на первый взгляд кажущиеся как бы «побочными», но на самом деле — очень даже жизненно необходимые. Для того, чтобы адекватно ориентироваться и успешно выживать в нынешнем мире, неимоверно раздувшемся в космосе.

И даже — кому дано! — чтобы воспринимать его красоту и наслаждаться его неповторимостью… Гораздо больше чем земляне века этак двадцатого-двадцать первого дозвёздной «от Р.X.» эры.

Посмотреть хотя бы, насколько примитивной, за редкими исключениями, была их беллетристика! Сплошь сюжет, причём далеко не всегда достойный того, чтобы о нём повествовали. Герой, обычно человек. Иногда животное. Но вовсе не мир, человека окружающий, будто среда обитания недостойна сама по себе героиней повествования быть!.. Лишь изредка в текстах — кое-какие интересные информационные фрагменты, повышающие плотность.

И до обидного мало «побочных» деталей! Штрихов бытия, которые и являются в понимании современного, приспособленного к огромным массивам информации человека, тем материалом, из которого слагаются «шкура, кости и мясо» мира! Тем, что делает его живым, а не всего лишь декорацией, на фоне которой разворачивается сюжет. Ну что ж, и предки имели право на свою точку зрения… Они жили со скоростью пешей ходьбы, лошади и автомобиля. В мире медленном, с очень низкой информационной плотностью. Теперь люди живут со скоростью звездолётов, прокалывающих пространство без потерь времени, и со скоростью коммуникаций, фактически не считающихся с количественной характеристикой пространства. Современный человек обитает в мире многократно повысившейся плотности информации.

Настолько многократно, что голова, бывает, пухнет. Даже у него, хотя он не считает себя тугодумом; причём неоднократно убеждался, что такая его самооценка не завышена.

Любопытно, а какими будут современных человеков вспоминать те, кто родится тысячи три циклов спустя? Те, кого от текущей эпохи будет отделять примерно столько же времени, сколько нынешних отделяет от века этак двадцатого предыдущего летосчисления?

И сами они — какими будут? Те, для кого предтечей станут человеки, живущие ныне?

Часть 1

«КОСМИЧЕСКИЙ ПЕРЕКРЁСТОК»

1: «ПОДМАСТЕРЬЕ»

Ну ладно, согласен, я «шестёрка», помощник, СУБ-карго и всё такое прочее. Пацан на побегушках при Её Величестве Торговой Гуру, Риал Ибду «Бабушке» Гррат (я просто «итэдэ», дхорр забодай!). Да!

Я проворненько хватаю на лету ослепительные искры гениальности, щедро разбрызгиваемые костёрищем её высшего интеллекта. Пышущим нестерпимым жаром, громадным, до небес!

Я копирую, точно обезьяна какая-нибудь, все её ужимки, уловки, приёмы, манеры, привычки.

Если б позволила, и трахал бы её, наверное! (Был бы я понеразборчивей и была б она помоложе, не относилась ко мне словно к сыночку; и поменьше бы сублимировала, всецело погрузясь в торговые операции. )

Я даже часто разговариваю уже, как она, со всеми позаимствованными у неё эклектическими наворотами — пышные словеса, и тут же, рядышком, всякие-разные сленговые выраженьица, не лезущие ни в какие стилевые ворота просторечия и оживляжные приколы… Да, такой у нас лексикон, ну и что?! Нахватались сякого-такого там-сям, слепили чтой-то корявое, зато своё!..

Р-р-р-рычу уже, как она, бывает, и мыслю, как она, уже… да, да, да!!!

У настоящей мастерицы нашего торгового дела — почему бы и не поучиться?!

Но вот чем, спрашивается, я заслужил брошенное в свой адрес:

— Ты добрэ думав, алэ нэ тим мистом, — говорит мне Бабуля.

Причём не на повсеместно распространённом интерлогосе, зар-раза, говорит, и не на кирутианском. Даже не на каком-нибудь достаточно широко используемом в Освоенных Пределах языке говорит, типа спейсамерика, пиджин-спаньи, новокитайского, эсперлингвы.

Даже не на косморусском, который традиционно использует экипаж «Пожирателя» в качестве языка межрасового и межнационального общения. Великом и могучем косморусском, что гипнопедически внушает наша корабельная Сеть всем новичкам — первым делом, сразу после подписания контракта.

Говорит она, зар-раза мохнатая, используя наречие моего родного мира Стэп, на моий ридний мови, падлюка, кажэ!..

И, заслышав такое ехидство, я в очередной раз принимаю твёрдое решение НЕ возобновлять контракт. Выйдет срок — только она меня и увидит! Пятки мои сверкающие, в лучшем случае, дхорр её забодай. Благо до окончания очередного срока недолго томиться…

Твёрдое, «как я сам», решение перейти в другой Экипаж, а то и списаться на берег, я принимаю регулярно. С интервалом примерно в двенадцать месяцев. Незадолго до истечения сроков стандартных годичных контрактов с «Пожирателем». И никогда твёрдое решение это, ясный пень, я не выполняю. По этому поводу она, зар-раза, регулярно стебётся: «Вот она, малыш, наглядная демонстрация твоей пресловутой, именной, можно сказать, цельности!..»

Ах вот как, значит: «…нэ тим мистом»?!

— Дякую, — ледяным тоном благодарю за комплимент и продолжаю на изысканном косморусском: — И чем же, позвольте поинтересоваться, сударыня, заслужил я столь лестную характеристику? Намёк понятен, однако три уточнения: ежели я всё-таки верхней головой думать начну, то а! — попру против природы, зачахну в сексуальном плане и потеряю боевитость, бэ! — как следствие, начну сублимировать исключительно отвлечённо и погибну как профессионал, а также цэ! — такого надумаю, что дхорры не расхлебают…

— Моя шко-ола, — несказанно довольная ответом, канючит Бабуля; при этом выражение морды у суперкарго такое убитое глубочайшим унынием, словно её ухитрились обсчитать и недодать сдачи, — дави немощную старушку-одуванчика гнилым бЭседом, напирай, пудри ей мозги, забивай баки…

— Одува-анчик, — улыбаюсь невольно. Нет, на эту мохнатую торговую бандитку обижаться — ну совершенно невозможно!

— А если сер-рьёзно, Бой, — продолжает Ррри нормальным тоном, стирая с морды вселенскую грусть, — то ты не учёл одну ма-ахонькую детальку. Я ведь тебя чему учила?.. Всех не обдуришь, при всём желании, и потому главное — это правильно выбрать, кого обдуривать, а кого нет. Наметить, кого бы заполучить в союзники, приумножив капитал, и совместно провернуть…

— Но к этому постоянно надо стремиться! — перебиваю я Бабулю. — Разве не ты же меня этому учила?

— Да, конечно, — подтверждает она, и мотает подкрепительно башкой. Диагонально, справа налево сверху вниз (по-кирутиански — утвердительно; если «нет» — кирутианки мотают наоборот, слева направо снизу вверх).

— Стремиться надо, — добавляет она после паузы, — но это туманный и несбыточный идеал, сладко щемящий под сердцем. Мы же прагматики и реалисты, за полушку готовые удавиться. Положено нам такими быть.

(«Это мы-то?!», — мысленно комментирую я, подразумевая конкретно наш психопатский экипаж, сборище ненормалов, романтиков и альтруистов; впрочем, это моё личное мнение, никому его не навязываю.)

Бабушка выдерживает ещё одну многозначительную, исполненную особого воспитательного смысла паузу, и сообщает:

— Малыш, трезво оценив наши активы, прикинув хвост к носу, заполучив кой-какую конфиденциальную информацию, я решила…

— Я что-то проспал? — скоренько интересуюсь.

— Ну-у, не все ж мои конфиденциальные каналы получения информации, сетевые и очные, я тебе уже выложила на блюдечке! Всякие там секреты и приёмчики… Кой-чего старушка и про запас припрятала, а то, небось, молодые да ретивые, выпотрошив, на свалку без зазренья совести вышвырнут…

— Совесть? — любопытствую. — Это ещё что за невидаль? Разве не ты меня учила, что…

— Да! — аналогичный резкий диагональный кивок. — «Совесть выдумали покупатели, чтобы поменьше платить». Но ты не понял, Бой. Я о том говорю, что определённые правила, пусть даже самые нехитрые, в игре должны соблюдаться. Иначе всё превратится в бессмысленную гонку на полном вперёд, и утратит всяческий смысл. Закон джунглей, да, но ведь — закон же! Победитель никогда не ощутит себя победителем, если не будет удовлетворённо сознавать, что побеждённый (пусть за миг до смерти, но!) осознал себя побеждённым. Без слабости — силы нет…

Я киваю. Знамо дело, проходили. И теорию, и практику неоднократно.

— Нас в команде «Пожирателя» десятеро, как и на любом судне фритредеров. Встреться мы в любой комбинации где-нибудь в тёмном закоулке жизни, на кривых тропках судеб, раньше… кто ведает, не отправились бы мы далее в меньшем количестве. И сейчас никто из нас не гарантирован от предательства, Пи Че, каракатиц хренов, блестяще сей вариант проиллюстрировал. Но! Мы всё-таки, вопреки этой дерьмовой Вселенной, созданной Матерью в параноидальном припадке, верим друг дружке хоть на вот-столечко!

Ррри вполне по-человечьи показывает мне кончик коготка седьмого пальца левой-нижней, «хватательной», лапы. Пальчика самого маленького, аналога человечьего мизинца. Самый кончик, отмеренный отчёрком когтя одного из её двух противостоящих «больших» пальцев. Выдерживает паузу и добавляет:

— И по мере необходимости — способны временно распространять противоестественное доверие, это на…

— Да понял я! — перебиваю Ррри. — Распространяли, и не раз! Потом сами же компаньонов через бедро кидали! А то и нас кидали, помнишь?..

— ПОМНЮ, — отрезает Бабуля. — И за каждое предательство я готова половину личной прибыли отдать! За науку — не жаль, ясный пень.

Киваю, соглашаясь. Ещё бы.

— Ты не учёл, Бой, что в условиях ярмарочного рынка, при большем, нежели обычно, скоплении продавцов и покупателей, гораздо легче обычного прокрутить внезапную такую… операцийку. Например, комплекс действий по монопольному овладению уровнем цены на какой-нибудь вид товара, втыкающий всей торговой шайке ножик в спину…

«Ага-а! Ясно. Но для этого необходимо как минимум иметь товар, пользующийся стабильным спросом!..», — мысленно комментирую я.

Мы с Бабулей неторопливо бредём по пустынному, явно заброшенному, тоннелю. Ни единого живого существа навстречу и на обгон.

Куда — знает она. Я — не. По привычке сканирую окружающую обстановку глазами, ушами, носом, всей «кожей» (сквознячки там, дуновенья воздуха), всякими полезными электронными устройствами, плюс «шестыми» (надеюсь, интуиция таковым является?) чувствами, и делаю выводы: эта широкая и низкая нора смахивает на след глубоко вонзённого в породу и вытащенного обратно длинного клинка; некогда она вела к одному из старых рудников. Нынче все они законсервированы, брошены, в лучшем случае поставлены на очередь для оборудования нового жилого локала или складской зоны.

Здесь, в самом что ни на есть глубочайшем недре Клондайка, послужившего базисом космобазе (во, игра слов!) Танжер-Бета, царит безлюдье. Здесь теперь просто невыгодно оборудовать что-нибудь путное, располагать офисы или хранить товар. Возникают транспортные проблемы. Далеко. Интересно, обождёт нас тот урод-таксёр, подкинувший по редко используемому радиальному просёлку к входу в эту нору, или обманет, даст дёру?

Ничего, я его рожу и номера зафиксировал, сыщу потом, щупальца оборву. А назад на попутках доберёмся…

— Космобаза эта — сбор-рище политиков, дипломатов, авантюристов, искателей приключений, освояк, паранормалов, просто психопатов, и конечно, торгашей всех мастей и идеологий. «Морской» город, промышляющий тем. что дарит приют разнообразным странникам… Огромнейший мегаполис, обречённо летящий в вечной ночи…

Ррри продолжает разлагольствовать, но при этом, в точности, как и я, непрестанно сканирует уныло-однообразные окрестности. Вечное ожидание коварного подвоха и подлых каверз окружающей среды — нормальное для нас состояние души.

Среда обитания, в зависимости от уровня враждебности, классифицируется у нас, вольных, по особой шкале аббревиатур, от абсолютного плюса «СНМП — Способствующая Нашей Монопольной Торговле» до абсолютного минуса «ПБ — Полное Банкротство».

Между ними расположены «СДНСНБ — Сносная Для Нас Ситуация На Бирже», «НТБС — Ничего Так Базар Сегодня», «ПК — Появление Конкуренции», НОЛЬ, «ПЭК — Падение Эквивалентного Курса», «НУК — Невыполняющая Условия Контракта», «УН — Удушающая Налогами» и «ИВРО — Исключительно Враждебная Рыночным Отношениям».

Точкой отсчёта, так сказать, усреднённо-НОРМАЛЬНЫМ состоянием между полным минусом и полным плюсом по типу нуля температурной шкалы, служит «НК» (Наличие Конкуренции), и располагается оно между «ПК» и «ПЭК». Ясный пень, куда ж без неё, зар-разы. Семь потов сойдёт, покуда монопольные права у жизни выторгуешь…

— Ну и? — заинтересовываюсь я, прерывая Бабулины словесные красивости. Понесёт её. может и на стихи перейти. — Это понятно. База исключительно выгодно расположена, учитывая сложившуюся в последние стандартные века схему транспортных грузо — и пассажиропотоков. А дальше, дхорр сотри?

— А дальше — топай, топай. — Бабуля подталкивает меня, и я только чудом не улетаю кувырком.

«Медведяра хренова!» — думаю раздражённо, пробежав метров семь и с трудом сохранив равновесие.

Мы топаем по тоннелю уже с полчаса.

— Куда идём, не соизволишь ли сообщить, о многомудрая и всеведающая?

Такое обращение она обожает. Потому — соизволяет.

— Там, на исходе этого кор-ридорчика, в который тот восьминог-таксёр, ясный пень, недаром побоялся соваться, мы встретимся с кр-рутыми и отвязными бабёнками! — сообщает Ррри с нескрываемым удовольствием. — Э-эх, была б я помоложе… — тут же сокрушённо вздыхает она.

— И что мы им продадим? — задаю деловой вопрос.

— Ничего. Мы купим у них. То, что делает их крутыми.

— Ясно, дхорр забодай. А в чём же их крутизна заключается? Чем берут?

— Двумя факторами. Поражающим воображение запасом отборнейшего нонда и обхождением без мужчин.

— А-а-а…

— Бэ, цэ. Мы купим первый фактор, отвечая на немой вопр-рос, застывший в твоих глазах.

— И что — совсем-совсем БЕЗ? — живо интересуюсь. По спине бегут мурашки. Э-э-э, да мне боязно, оказывается, стало! Ещё бы. Колония лесбиянок-мужененавистниц каких-то… а я пол не сменил перед торговой операцией! Дхорр забери, почему Ррри не предупредила, что надо бы?

— Ну отчего же… и мужчин приглашают. Иногда.

— Когда КУШАТЬ очень хотят? — вполне резонно спрашиваю. — Живьём предпочитают или предварительно варя…

— Ну-у, кому чего не хватает! Выдаё-ё-от тебя подсознание, однако! — Бабуля ухмыляется во все девяносто шесть. — Нет, когда ПРОСТО очень хотят. Они же не радикальные феминистки, если ты об этом. А если проголодался от долгого пешего полёта, глотни пару капсул энзэ… Это у них такая религия, ясный пень. Тем, кто истово соблюдает все её заветы, каноны веры — велят не делить кров с гетеросексуальными существами своей расы. Велят спариться, зачать потомство, родить, оставить и предписывают, покамест молодые, тикать куда подальше. В дальнейшем отношения с мужчинами ограничиваются в лучшем случае лишь выплатой алиментов.

— Ну-у, — лыблюсь я ехидненько, — если только за этим дело стало, к их услугам сотни ино… Да! — вдруг спохватываюсь. — А они, собственно, кто?

— Они — Дочери Тиа Хатэ! — торжественно провозглашает Риал Ибду Гррат. — Истинные и правоверные!

…Вселенная, по кирутианской Книге Тиа Хатэ — бескрайний дремучий Лес, под завязку набитый конкурентами в виде живых и не очень (типа природных катаклизмов) опасностей. И в Лесу этом, ясный пень, царят торговые законы. Бродят повсюду, соло и стаями, эти самые конкуренты/конкурентки и, подлые сволочи, так и норовят, так и норовят тебя сожрать с потрохами. Лишить глотка воздуха, кусочка секса, крошки хлеба, кванта зрелища и прочих, якобы изначально законных, достояний личности твоей, индивидуально уникальной и неповторимой.

Бабуля постоянно повторяет это.

«Ясный пень, — говорит она, — куда ни глянь, сплошные подтверждения. К примеру, в зародыше, предшествующем рождению любого, условно говоря, государственного образования — содержится война. А из-за чего войны начинаются и ведутся?.. Все войны — торговые, пусть даже не все официально таковыми признаны. За рынки сбыта, за налоговые льготы, за сырьё, за рабсилу, за творческие мозги, за низкие и тем паче за высокие технологии… Возьми хоть возникновение земных Соединённых Штатов Северной Америки. Что мы видим? Классический пример торговой войны, причём это официально признано, хотя и не акцентировано.

СШСА — крупнейшее и могущественнейшее государство столетий, являющихся для вашей истории чем-то вроде Золотого Века. Эпохой, в которую были заложены основные тенденции развития могущества земной расы. Времена, позволившие вам первыми выйти в дальний космос, начать новую эру, начать Освоение, начать отсчёт его Пределов от Земли. И в результате — занять доминирующее положение в Пределах…

Государство это появилось в результате ТОРГОВОЙ войны. Чай! Повышение цены на чай переполнило чашу терпения, и без того наполненную практически монопольным свирепствованьем на американском рынке английских торгашей…

А Декларация Независимости и знаменитая Конституция с Биллями — самые что ни на есть хартии Свободы Рыночных Отношений. Типа тех, что были приняты у нас на Киру Тиане. Только никогда не скрывали сути за мишурой слов, как бы мы их ни любили и как бы ни использовали в процессе торговли…»