Не жалейте флагов

Рэмпоул знал миссис Паркер за автора, чье творчество было не вовсе опустошительно для его кармана, а потому, когда новый образ жизни и созерцательные тенденции, которым он способствовал, побудили его взяться за чтение романов, он начал с нее и сразу же перенесся в неведомый ему мир совершенно очаровательных, достойных уважения людей, про которых он имел все основания думать, что таких не существует в природе. С каждой новой страницей все более глубокое удовлетворение сходило на старого издателя. Он уже прочел десять книг и жадно предвкушал удовольствие, с каким перечтет их, когда доберется до конца семнадцатой. Бентли даже пришлось дать обещание привести к нему миссис Паркер в неопределенном будущем. Тюремный священник также был почитателем ее таланта, и акции Рэмпоула сильно повысились, когда он раскрыл ее псевдоним. Он даже почти обещал священнику, что познакомит его с ней, и не мог упомнить, чтобы когда-нибудь еще был так счастлив.
      Питер Пастмастер и смехотворно молодой полковник нового рода войск составляли в Брэттс-клубе список подходящих офицеров.
      - Похоже, большую часть времени на войне приходится лоботрясничать, сказал Питер. - Так, по крайней мере, будем лоботрясничать с друзьями.
      - Я получил письмо от человека, который утверждает, что он ваш друг. Некто Безил Сил.
      - Он тоже хочет к нам?
      - Да. Он подойдет?
      - Вполне, - ответил Питер. - Серьезная личность.
      - Ладно. Запишу его вместе с Аластэром Трампингтоном, будет у вас вторым младшим офицером.
      - Ой, бога ради, не надо. Сделайте его офицером связи.
      - Вот видишь, я все о тебе знаю, - сказала Анджела.
      - Ты не знаешь одного, - отвечал Безил. - Если ты действительно хочешь еще раз остаться вдовой, тогда нам лучше поторопиться с женитьбой. Я, кажется, тебе еще не говорил, что меняю лавочку.
      - Что такое?
      - Это совершенно секретно.
      - Но почему?
      - Видишь ли, в военном министерстве за последнее время все стало не так, как было. Не знаю почему, полковник Плам разлюбил меня. Похоже, ему обидно, что я так нагрел его на "Башне из слоновой кости". С той поры мы как-то с ним раздружились. Да и, знаешь ли, эта лавочка устраивала меня зимой, когда мы еще по-настоящему и не воевали. Ну, а теперь она мне не подходит. Теперь для мужчины есть только одно серьезное занятие - бить немцев, и, пожалуй, мне это понравится.
      - Безил ушел из военного министерства, - сказала леди Сил.
      - Вот как, - сказал сэр Джозеф, и сердце его упало. Вот оно опять. Старая история. Пусть новости со всех концов света чрезвычайно отрадны; пусть у нас есть новое мощное секретное оружие - и, бедный болван, он действительно верил в то, что оно у нас есть, - пусть он сам занимает почетный, ответственный пост, - бедный болван шел в тот день обсуждать в салонном кругу, какие хобби можно рекомендовать служащим подразделений вьючно-гужевого транспорта, - пусть, пусть, пусть, но ему не уйти от Безила, это его беспощадное memento mori {Memento mori (латин.) - здесь напоминание о смерти.}, и не будет ему с ним покоя. - Вот как, - сказал он. - Да, так, конечно
      - Он пошел в особые отборные части, которые сейчас организуют. Им предстоят большие дела.
      - Он действительно уже там?
      - Ну да.
      - И я ничем не могу ему помочь?
      - Ах, Джо, дорогой, вы так добры... Нет. Безил все устроил сам. Полагаю, ему очень помогло то, что он так блестяще зарекомендовал себя в военном министерстве. Не всякий молодой человек согласится тянуть лямку скучной службы в учреждении, когда все ищут дела поувлекательней - взять хотя бы глупую дочку Эммы Гранчестер с ее пожарной командой. И вот теперь он вознагражден по заслугам. Не знаю, что именно они будут делать, но, как мне говорили, что-то очень лихое, и вполне возможно, они окажут решающее влияние на исход войны.
      Омрачительный момент был позади. Сэр Джозеф, не перестававший улыбаться во все время разговора, улыбался теперь с искренним довольством.
      - В воздухе носится что-то новое, - сказал он. - Я вижу это повсюду.
      И, бедный болван, на сей раз он был совершенно прав.