Фиолетовая гибель

      - Это вы тоже скажите Клайду, Мэджи,- совсем уже тихо, как легчайшее дуновение ветра, шелестели почти неслышные ласковые слова Джеймса, каждое из которых она все же четко различала будто в чутком полусне.- И помните, что я очень, очень любил вас, любил всегда, с той самой минуты, когда впервые увидел... Любил... Очень любил...
      Звуки его голоса совсем замирали, словно Джеймс куда-то уходил, отходил, исчезал... Еще раз Мэджи услышала, уже только догадываясь по знакомому звучанию все то же: "Любил..."
      И открыла глаза, еще не понимая ничего, настолько жив был перед нею образ Джеймса Марчи, его голос, его лицо, его приветливые мягкие слова. Она даже едва слышно позвала:
      - Джеймс!..
      В палатке царило молчание, никто не отвечал ей. И было все так же темно, как и раньше, только чуть выделялся голубоватый квадратик пластмассового окошка. Тогда Мэджи поняла, что все это ей приснилось - и Джеймс Марчи, и задушевная беседа с ним. Огорченная, она долго смотрела в темноту: сон был такой хороший и совсем не страшный, хоть она и видела во сне человека, которого уже нет. Наоборот, он успокоил ее. Как все это удивительно странно. Джеймса ведь уже нет, а он говорил с нею будто живой. "Это вещий сон, и он говорил, что любит меня... любит..." В третий раз она уже не повторила этого, а только улыбнулась от ощущения полного покоя, который пришел к ней. И сразу же заснула без сновидений, крепко и глубоко...
      А утром Мэджи проснулась от непривычного шума. Ей показалось, что кто-то мелко и настойчиво стучит в полотняные стенки палатки. Через несколько секунд она сообразила, что это идет дождь, который словно собирался с силами уже второй день и наконец вырвался из серой пелены туч, обволакивавших небо. По пластмассовому окошку палатки непрерывными струйками стекала вода.
      Клайд Тальбот звал ее:
      - Мэджи, пора вставать и собираться. Уже приехала машина.
      - Как, разве уже так поздно? - удивилась она.
      - Не слишком, но уже одиннадцатый час. Вы сегодня заспались, должно быть, из-за дождя.
      - Ой, Клайд, если бы вы знали, что мне снилось! - вспомнила Мэджи.- Зайдите в палатку, я вам расскажу, пока буду складывать вещи!
      Со стенографической точностью она описала ему свой удивительный сон, припоминая мельчайшие детали разговора, врезавшиеся ей в память так, будто она действительно беседовала с Джеймсом Марчи.
      Клайд внимательно слушал ее, не прерывая ни одним словом. А когда она кончила, сказал:
      - Сон вас успокоил, Мэджи, и это очень хорошо. А то, что говорил вам во сне Джеймс, шло целиком от вас самой.
      - Я не понимаю, Клайд. - Глаза Мэджи стали круглыми от изумления. - Как - от меня самой? Ведь он говорил очень важные вещи, до которых я и не додумалась бы...
      Клайд слегка улыбнулся:
      - А вот вы проверьте. Вы спрашивали Джеймса о том, что давно уже решили сами, только не умели как следует сформулировать. А во сне чувства очень обостряются. И вы давали себе четкие ответы на все вопросы, приготовленные уже в вашем сознании ответы, словно бы это говорил Джеймс.
      Мэджи задумалась. На лице ее было заметно сомнение.
      - Может быть,- наконец сказала она.- Вы объяснили это совсем так, как раньше делал Джеймс. Значит, мой сон не вещий? - с огорчением спросила она.
      Клайд пожал плечами:
      - Разумеется, нет.
      - И то, что Джеймс говорил уже не о Фреде, не о делах, а... - Она замялась.
      Но Клайд понял.
      - Это тоже,- ответил он.- Именно таких слов вы и ожидали от Джеймса. Особенно прочитав его письма.
      - Может быть...- с еще большим сомнением повторила Мэджи.
      "Наверно, Клайд говорит все очень правильно, и так оно, в общем, и есть. Но если можно еще без особых возражений поверить, что Джеймс Марчи во сне формулировал мои собственные неясные мысли, - думала Мэджи, - то когда он говорил, что любит меня, это было так хорошо и приятно, что уж никак нельзя допустить, будто он всего-навсего повторял мои догадки: ведь я только предполагала это, а он говорил прямо..." Но она не поделилась своими сомнениями с Клайдом потому, что есть вещи, которые может понимать только девушка, но они недоступны мужчине, даже такому умному, как Клайд Тальбот!
      Собрав чемодан, Мэджи сказала, что она не хочет есть, и заявила, что позавтракает на аэродроме в Бойси, хотя еда была уже готова, и наскоро выпила только чашку кофе с гренками, да и то лишь узнав, что их жарил Клайд, а не Фред, который с завидным аппетитом заканчивал свой завтрак, в чем ему помогал шофер приехавшей машины. Он приветливо поздоровался с девушкой, отметив, что она, по его мнению, превосходно выглядит.
      - И уж если вы ограничиваетесь только чашкой кофе, то, пожалуй, лучше сразу же и выехать, мисс,- добавил добродушный шофер.- Знаете, когда идет дождь, всегда можно ожидать неприятностей на такой дороге, как эта. Значит, едете не только вы, но и этот мистер? - указал он глазами на Фреда Стапльтона.
      Тот молча кивнул головой и обратился к Клайду:
      - Очевидно, ты остаешься?
      - Да, - коротко ответил тот.
      - Что ж, я вскоре вернусь,- многозначительно подчеркнул Фред, не желая, вероятно, посвящать шофера в свои планы.
      Впрочем, тот и не интересовался ничем. Он поправил кепку и пошел к машине, захватив чемодан Мэджи. Тогда Фред Стапльтон, проводив его глазами, холодно спросил Клайда:
      - И твое решение не изменилось? Имей в виду, в таком случае я буду вести дело самостоятельно. Следовательно...
      Клайд Тальбот прервал его:
      - Следовательно, мне нужно заранее отказаться от всех возможных доходов, хочешь ты сказать? Да, я отказываюсь. Торжественно заявляю это тебе! И постараюсь...
      - Что ты постараешься? - подозрительно спросил Фред, сверля его острым недружелюбным взглядом.
      Клайд усмехнулся.
      - Постараюсь сохранить метеорит с плесенью,- ответил он иронически.- Ведь об этом ты просил меня вчера?
      - А сегодня я думаю, что он не слишком нуждается в твоих заботах,- колко отпарировал Фред.- Если ты, конечно, не хочешь кончать жизнь самоубийством,- добавил он едко.- Знаешь, я все вчера обдумал. И пришел к выводу, что дальнейшие разговоры излишни.
      - Вполне присоединяюсь к твоим выводам. Будь здоров!
      - Пока, - ответил Фред Стапльтон.
      Он перевел столь же недружелюбный взгляд на Мэджи, которая растерянно глядела то на одного, то на другого собеседника. Она понимала, что не должна принимать участия в этой сдержанной по форме, но ожесточенной по сути перепалке. Но она, всем сердцем сочувствуя Клайду, не понимала все же, что именно собирается он сделать с плесенью, оставшись тут. Клайд сказал только тревожившее ее слово "постараюсь". Что он постарается? Но ответа не было, тем более что он ничего с ней об этом не говорил.
      - Ну-с, пора ехать,- сказал тем временем Фред Стапльтон, поднимая с койки свой рюкзак.
      Он еще раз смерил Клайда пренебрежительным взглядом, но, не сказав больше ничего, направился к машине.
      Мэджи осталась с Клайдом вдвоем. Она взяла его за руку и со всей теплотой, на которую была способна, проговорила:
      - Клайд, милый, ведь вы не сделаете ничего опасного для себя? Мне страшно от этих разговоров, которые были у вас с Фредом. Он так недружелюбно говорил - как враг. И вы тоже...
      Девушке, видимо, было трудно находить нужные выражения, она неловко замолчала, и только ее синие глаза с немым вопросом умоляюще смотрели на него.
      Клайд легко, не задумываясь, ответил:
      - Все в порядке, Мэджи. Не мог же я с ним разговаривать по-дружески, если он... ну, просто рычал на меня. Вы заметили, у него даже оскаливались клыки, как у тигра? Заметили?
      Мэджи отрицательно покачала головой. Она знала, что Клайд шутит, но ей почудился в этой шутке какой-то зловещий смысл.
      Вдали прозвучал сигнал машины: шофер торопил ее.
      Девушка поднялась па пальцы и быстро поцеловала Клайда. А затем, не оглядываясь, помчалась к машине и почти сразу скрылась за сеткой непрерывно моросившего дождя.
      Клайд озадаченно посмотрел ей вслед.
      Хлопнула дверца машины, раздался еще сигнал и урчание мотора, с трудом сдвигавшего автомобиль с мокрой травы. Затем шофер переключил скорость, и постепенно затихавшее гудение автомобиля смешалось с монотонным шумом дождя, а потом и совсем исчезло.
      Так Клайд остался один. Он провел рукой по щеке, на которой еще жило воспоминание о неожиданном поцелуе Мэджи. И, тряхнув головой, сказал:
      - Теперь можно серьезно подумать о том, что же все-таки мне делать!..
      37
      Дождь усиливался.
      Он уже не моросил, как раньше, беспрерывными маленькими каплями, которые, сеясь, как сквозь сито, только слегка смачивали высокую траву и листья деревьев, хотя и создавали впечатление серой дымки, скрывшей поляну и лес. Дождь набирал силы; сначала его капли увеличивались в размере, пока не начали настойчиво приминать тонкие стебельки травы и со все возрастающим шумом ударять по беспокойно трепетавшим листьям и вздрагивавшим веткам деревьев. Но этого им было мало: крупные капли уже сливались в сплошные струи, которые стремительно падали вниз, обгоняя друг друга и временами даже соединяясь в целые потоки, хлеставшие беззащитную зелень, и она только беспомощно приникала к земле под их напором. Но и оттуда летели острые брызги от струй и потоков дождя, с силой ударявших о мокрую, залитую влагой и размытую почву. Это был в полной мере проливной дождь, и у него не было ни малейшего намерения не только прекратиться, но и хоть немного угомониться.
      Клайд сидел в своей палатке у входа с откинутым полотнищем - ветер относил струи и потоки дождя в сторону от него и мрачно смотрел на это беснование разгулявшейся стихии. Он решил серьезно думать и действительно напряженно и сосредоточенно думал; но мысли не приносили ему облегчения, наоборот, он еще больше запутывался в них, захлебывался, как жалкий комар, случайно занесенный в этот безудержный нескончаемый ливень.
      Клайд мучительно думал. Что делать? Чем он может помешать Фреду в осуществлении его планов? Это не какое-то отдельное изобретение, чертежи которого можно, скажем, сжечь. Это страшная космическая плесень, к которой нельзя даже подойти, чтобы попытаться ее уничтожить. Она убьет каждого, кто к ней приблизится. Может быть, помог бы противогаз или, еще лучше, водолазный скафандр, он предохранил бы от ее губительного действия...
      - Но у меня нет ни того, ни другого,- с отчаянием пожаловался несуществующему собеседнику Клайд.- Что же я могу сделать?
      Перед отъездом Фред Стапльтон едко сказал: "Если ты не захочешь покончить жизнь самоубийством..." Будь оно проклято! Фред определил положение безошибочно! "Только самоубийца подойдет к метеориту после того, что мы видели,- проносились у Клайда лихорадочные мысли.- Сжечь метеорит? Плесень превосходно сгорает. Но как? На костер его не перенесешь. Обложить дровами - тот же результат, нужно очень много ветвей, не одну охапку, для этого не помогут никакие мокрые полотенца. Противогаза или водолазного скафандра нет. Да, кроме того, и ветки сейчас мокрые из-за ливня, а пламя должно быть сильное. Не сушить же их перед тем? Нет, это тоже не выход. Что же тогда?.. В общем,- признался себе Клайд,- сколько ни раздумывай, ничего реального, осуществимого..."
      ...А дождь продолжал буйствовать. Казалось бы, он мог если не прекратиться, то хотя бы приутихнуть. Но нет, почти отвесные водяные жгуты все так же хлестали деревья и землю с покорно распластавшейся травой; лишь изредка эти жгуты под порывами ветра принимали косое направление, и тогда палатка сотрясалась и прогибалась от сильных ударов, словно пожарные шланги изо всей силы били по ней рассыпающимися упругими столбами воды. В другое время Клайд мог бы даже восхищаться таким небывалым для него зрелищем: никогда он еще не видел подобной, действительно бьющей через край изобилием картины разбушевавшейся водной стихии. В другое время, но не сейчас, когда его мысли были заняты только одним - тщетными поисками уничтожения губительной плесени в метеорите. А они и в самом деле были тщетными...
      "Пожалуй, придется опустить полотнища,- растерянно подумал Клайд,- ветер, кажется, переменился, и вода забрызгивает в палатку". Он видел, как струйки дождя начинают литься на земляной пол у входа. Они образовывали сначала небольшую лужицу, но затем воды становилось все больше и больше. Лужица быстро превращалась в лужу, маленькое озеро, которое расширялось, облизывая своими неровными краями еще сухую поверхность пола. Оно подступило к неведомо откуда взявшемуся засохшему цветку луговой травы, лежавшему на земле, охватило его со всех сторон и, будто примеряясь, качнуло налево и направо. Клайд следил за этим движением как зачарованный. Еще неясная догадка мелькнула у него в голове. Поднявшаяся на полу лужа, как бы собираясь с силами, приподняла цветок, и он, медленно поворачиваясь, поплыл по ее поверхности ко входу в палатку, увлекаемый круговоротом воды, которая все прибывала. Клайд вскочил с койки, на которой сидел.
      Вот то, до чего не додумался Фред Стапльтон, несмотря на свою предусмотрительность! Вода, которая может смыть метеорит на берегу! Джеймс-Коротышка с самого начала опасался этого, а самонадеянный Фред не учел того, что вода в горной речушке может подняться, затопить берега и смыть черный метеорит вместе с другими валунами. Эврика, эврика! Такой сильный, прямо сумасшедший проливной дождь, конечно, должен залить водой речушку. Она течет с оврага, к ней устремляются потоки воды с долины; да нет, не только это, река течет с гор, а дождь был и там, если не идет и сейчас. Значит, она обязана разлиться, быть может, не сразу же, но уж обязательно потом; во всяком случае, еще до возвращения Фреда. "Нет, я не могу ждать, я должен сам посмотреть, убедиться, что так и будет",- прыгали в мозгу Клайда беспорядочные, как в бреду, мысли.
      Он лихорадочно надел и наглухо застегнул непромокаемый плащ, накинул на голову капюшон и выбежал из палатки в дождь, в ливень, который тут же оглушительно застучал, как град, по складкам капюшона, как бы выискивая щели в одежде, куда бы он мог проникнуть. Он сек лицо, хлестал по щекам, брюки Клайда мгновенно вымокли снизу до колен. Но все это ерунда, ветер дует почти сзади, это очень хорошо, превосходно; если бы он дул спереди, то еще неизвестно, что могло бы произойти. Скорее добежать до палатки Фреда, там его бинокль! Ага, вот он на койке, конечно, Фред не взял его с собой. Теперь к обрыву, к реке, скорее, скорее, нужно все проверить! Через лужи, через ручьи, скорее, торопился Клайд, не успевая все же угнаться за своими мчавшимися мыслями...
      38
      Вдруг Клайд остановился. Ему показалось, что дождь уже не хлещет так сильно, как это было все время. И порывистый ветер, который задувал слева и бросал ему пригоршнями в лицо колючие снопы брызг, тоже ослабел, будто сдавался.
      Он поднял голову, обеспокоенно глядя на небо: неужели ливень прекращается, этого еще не хватало!.. Серые облака все так же медленно ползли с запада на восток, но в них появились просветы, словно далекое еще солнце настойчиво пыталось пробить своими лучами хмурую, безрадостную пелену. И этих просветов было больше в западной части неба, откуда дул ветер. Да неужели и правда дождь собирается прекратиться? Как раз тогда, когда он дьявольски нужен для того, чтобы осуществилось только что родившееся предположение Клайда, от которого зависела судьба метеорита с губительной плесенью?
      Клайд снова помчался к тому месту оврага, где они втроем наблюдали за гибелью и исчезновением скунса. Может быть, метеорит уже смыло, тогда все было бы чудесно, ведь сейчас и то слышно, как грохочет кипящая вода в реке, перебрасывая и увлекая течением валуны. Вот и скалистый выступ оврага, откуда все должно быть видно... Где метеорит? Или его уже нет?..
      Он лежал все под тем же большим кедром, у основания его огромного ствола; черные бока метеорита матово отсвечивали, ясно выделяясь среди обычных желтых и бурых валунов. И фиолетовая плесень, четко приблизившаяся в окулярах бинокля, который Клайд нетерпеливо прижал к глазам, все еще была, хотя она почему-то будто слегка привяла: ее узорные листки, похожие на папоротник, опустились и поникли. Они даже будто сморщились, стали буроватыми. Отчего бы это было? Что случилось с плесенью?
      Сначала на этот вопрос не было ответа. Но, приглядываясь дальше к плесени, Клайд заметил, что ее листки сморщились и поникли только с той стороны, где вода обмывала метеорит и плескалась около него. Уровень воды, от гула и грохота которой звенело в ушах, сильно поднялся; русло реки, совсем еще недавно проходившее посередине яра, теперь разлилось по всему пространству между склонами; вода бурлила и вскипала, со злобой бросаясь на крупные валуны, которых еще не снесло ее стремительное течение. Река подкрадывалась своими волнами, набегавшими на берег, и к метеориту, почти облизывала его края и кедр, под которым он лежал, но сердито откатывалась обратно, и снова подступала к нему, словно силясь столкнуть и унести метеорит вместе с другими валунами.
      Одна сторона метеорита уже погрузилась в воду - та самая, на которой листья плесени поникли, хотя с другой стороны, там, где воды пе было, листья все еще поднимались вверх так, как и раньше. Выходило, что вода губительно действовала на фиолетовую плесень, хоть это и противоречило всем законам земного существования... Но, в конце концов, разве космическая плесень не является сплошной загадкой? То, что полезно для земных растений, на нее действовало как отрава, например, обыкновенная вода... Иного объяснения не было.
      Но если это действительно так, тогда все очень просто: нужно только, чтобы метеорит с плесенью оказался в воде! Клайда буквально ошеломила эта мысль: и правда, если бы плесень смыло водой, если бы волны реки снесли метеорит вместе с другими валунами, все оказалось бы превосходным, проклятая фиолетовая плесень уже не угрожала бы никому, вода уничтожила бы ее... Если бы...
      "Но уж слишком постарался Коротышка,- с огорчением тут же подумал Клайд,- чересчур далеко от воды оттащил он свою бесценную находку. И вовсе ему не надо было так беспокоиться о ее сохранности. А вот если бы он знал, что произойдет дальше, то, наверно, и сам бы потом злился вместе со мной... А ведь как грохочет вздыбленная река, перекидывая и будто перемалывая скрежещущие валуны! Да неужели вода уже больше не поднимется, не смоет этот клятый метеорит?.."
      Клайд снова поднял голову. Сквозь сплетение мокрых ветвей он увидел заметно просветлевшее небо - то, что сейчас никак не утешало его. Дождь совершенно прекратился, ручьи еще сбегали со склонов оврага, но, по всей вероятности, нельзя было ожидать, что уровень воды в реке от этого поднимется настолько, чтобы снести метеорит. Вода прибывала, это верно, рассудил Клайд, она почти подмывает небесный камень. Но для того чтобы унести его, нужна совсем другая, гораздо более мощная сила. "Коротышка, милый Коротышка, зачем ты так далеко отнес метеорит от русла реки?"- снова укоризненно подумал Клайд. Почему-то он перестал волноваться так, как это было еще недавно, когда он мчался от палаток к оврагу. И мысли его уже не прыгали в лихорадочном беспорядке. Метеорит не смыло, и вероятно, не смоет, как ему отчаянно хотелось. Это бесспорно так же, как и то, что все более прояснявшееся небо не сулит продолжения дождя. Что же тогда делать?..
      "Да, - тревожно сообразил он, - а как насчет грозного запаха фиолетовой плесени? - Клайд несколько раз втянул ноздрями воздух. Запах был, но едва слышный, едва ощутимый. Впрочем, это вполне понятно: ведь ветер дует отсюда, со скалистого выступа, и он, очевидно, уносит запах в сторону.Итак, что можно предпринять?"
      Метеорит лежал нижней частью в воде, которая поднялась еще выше. "Быть может, уровень ее будет повышаться и дальше",- со слабой надеждой подумал Клайд. Нет, ожидать этого нет смысла, река, надо думать, уже приняла в свое русло главные потоки дождевых вод с гор, откуда пришли дожди. Сейчас в нее льются только ручьи со склонов оврага, а ливень окончательно прошел. Наверно, вскоре так прояснится, что даже появится солнце. Это особенность их долины, расположенной вблизи от гор. "Удивительно, как меняются точки зрения человека: еще недавно мы радовались близости гор, которые задерживают в нашей долине дожди. А теперь я горько сетую на то, что погода меняется к лучшему,- усмехнулся Клайд.- Ладно, все это очень хорошо, но не облегчает решения задачи: как быть с метеоритом? Фред возвратится через день-два, не больше. И надо, чтобы метеорита с плесенью уже не было здесь. А если уровень воды в реке начнет спадать? Тогда исчезнет последняя надежда..."
      Клайд еще раз смерил расстояние между выступом, на котором он находился, и метеоритом. Метров пятнадцать, не больше. И он лежит на холмике, на возвышении у ствола кедра. Прямо под ним плещутся и бурлят вспененные струи реки. Если бы его можно было столкнуть в воду, тогда течение подхватит его и унесет дальше, вместе с другими валунами, и все будет в порядке: поди найди его потом! Но как его столкнуть? И все же это единственный выход. Может быть, попробовать?..
      А если выстрелить в метеорит из охотничьего ружья Фреда, которое он, конечно, не брал с собой в эту поездку? Удар дроби - метров с пятнадцати, отделяющих Клайда от метеорита, в цель попадет всякий, в том числе и он,- и черный камень мгновенно слетит с холмика прямо в воду. Вместе со своей фиолетовой плесенью... Да, но можно заранее сказать, что дробь из ружья разнесет плесень в клочки. И они останутся среди валунов и гальки, их можно будет отыскать, когда с Фредом приедут специалисты. А они уж найдут способ размножить ее в любых количествах... Нет, не годится и это.
      Что же остается? Остается только столкнуть метеорит в воду. Больше ничего. Даже Эдисон вместе с Эйнштейном не придумали бы иного выхода.
      - Итак, окончательно решено: в воду! - выразительно, будто убеждая самого себя, громко сказал Клайд. И тут же недоуменно пожал плечами: ему пришло в голову, что он никогда не разговаривал с собой вслух. Откуда это взялось у него?.. Впрочем, к чему лишние рассуждения?
      Клайд испытующим взглядом обвел кусты на склоне оврага. Нет, они не годятся. Ему была нужна хорошая, очень длинная жердь... Погоди, погоди, да разве он справится с шестом длиной больше пятнадцати метров, чтобы, стоя на выступе, упереться в метеорит и столкнуть его? Ведь это же целая мачта для яхты, сообразил он, да еще и держать ее придется за один конец, оперируя другим. Нет, невозможно! А если иначе нельзя? Если действительно нет другого выхода, что тогда? Тогда нужно пробовать, а не тратить время по-пустому. Ладно!
      Он еще раз посмотрел на метеорит, снова проверяя расстояние от него до выступа. И решительно, уже не оглядываясь, пошел обратно к поляне с палатками. Ему был необходим топорик, которым они рубили ветви для костра: им он вырубит длинную жердь из подходящего дерева, лишь бы оно не оказалось короче, чем нужно. А там можно и пробовать, коль скоро ничего другого изобрести нельзя. Клайд взглянул на часы и изумленно присвистнул: было уже около двух! И он зашагал на гору еще быстрее...
      Но только после трех Клайд возвращался назад, к знакомому выступу обрыва: непривычная работа отняла у него массу времени. Зато он тащил за собой тонкий и длинный ствол молодого клена приблизительно нужного размера: ведь у него не было никаких измерительных приспособлений. На плече у Клайда висела фляга с водой, вокруг пояса было завязано узлом полотенце. Он опасался, что ветер и дальше будет менять направление, и тогда губительный запах фиолетовой плесени мог бы достигнуть его на выступе оврага. Но пока что он тяжело дышал, с трудом волоча за собой кленовый шест. Сколько он ни пытался подыскать дерево полегче, потоньше, все поиски не давали результатов, и только один этот клен показался ему подходящим по длине.
      С напряжением Клайд втащил свой груз на выступ, положил его на камни и с затаенной надеждой взглянул на метеорит: не подошла ли вода ближе? А вдруг случилось, что она сильно прибыла и все же смыла его?.. Нет, все оставалось таким же, как и было. Вода бурлила вокруг метеорита, обмывала его края, но он продолжал лежать на том же возвышении у кедра. Очевидно, вода в реке в самом деле больше не прибывала. "Ну что ж, приходится браться за дело",- решил Клайд, берясь за свое кленовое орудие.
      Осторожно он взялся за середину тяжелого шеста и начал продвигать его по направлению к метеориту так, чтобы толстый конец уперся в черный камень и столкнул его затем в кипящее течение реки. Но это с каждой секундой делалось все более трудным. Шест уже на половине пути от выступа оказался таким тяжелым, что Клайд лишь с усилием сдерживал его руками, налегая всем телом. На минуту он остановился: да будь же ты проклято, он и вправду вряд ли удержит шест дальше! Слишком тяжело для одного человека; даже опираясь серединой на край выступа, шест перевешивался и готов был сорваться вниз. Правило рычагов, смутно вспомнил Клайд какой-то раздел школьной физики, этот тяжелый кленовый шест в конце концов опрокинет его самого своим нарастающим весом. Он продвинул его на несколько сантиметров дальше к метеориту. Шест закачался, конец, который удерживал Клайд, поднялся вверх, увлекая за собой все его тело. Еще мгновение - и кленовый шест полетел вниз с выступа. Он глухо ударился о валун, перекатился в сторону и остался лежать на гальке. И сам Клайд только с трудом удержался на ногах, бормоча ругательства.
      Он стоял на выступе обрыва и тупо смотрел на метеорит, на длинный кленовый шест, с такими усилиями сделанный им. Злость и отчаяние охватили его. Столько думать, столько работать - и ничего не добиться! А время идет. Еще немного, и вода в реке может начать убывать, и тогда уже нельзя будет сделать и этого. Пройдет деньдва, возвратится Фред Стапльтон со своими специалистами, а метеорит будет спокойно лежать на берегу, его заберут отсюда люди в противогазах.
      "Да не имею я права бездействовать, не могу я оставить все это так,- снова твердил себе Клайд,- не могу, потому что затея Фреда чудовищна, а он безусловно сделает так, как задумал: он упрямый и настойчивый, особенно когда дело касается денег. Но ведь это невозможно, недопустимо, и Джеймс-Коротышка проклял бы меня, если бы я не помешал Фреду, да разве это не ясно, разве не бесспорно?.."
      Гневная злость на Фреда Стапльтона, из-за которого происходили все неприятности и трудности, бессильная злость оттого, что он не мог ничего предпринять, все больше овладевала Клайдом. "Если не помешать авантюре Фреда сейчас, в зародыше, то никто уже не сможет помешать ей, когда фиолетовую плесень начнут культивировать. Я обязан, обязан что-то сделать!"
      Он еще раз взглянул на метеорит - зловещее и грозное напоминание о будущей смерти, которая настигнет ничего не подозревающих людей и бесследно уничтожит их. "Как я смогу смотреть в глаза кому-нибудь, как я смогу перенести молчаливый упрек в печальном взгляде Джеймса Марчи, он будет чудиться мне всюду и везде, если я..."
      - А, да пропади все пропадом, я не могу иначе! - исступленно крикнул Клайд.
      С холодным, удивлявшим его самого отчаянием он развязал полотенце на поясе, открыл флягу с водой и обильно намочил его. Затем, уже не думая больше ни о чем, он обвязал мокрым полотенцем голову и спрыгнул вниз с выступа оврага, на котором стоял.
      Под ним были неровные желтые и бурые валуны, около них лежал длинный кленовый шест, который он уронил с выступа оврага, чуть не сорвавшись сам. А впереди, метрах в пятнадцати, лежал черный метеорит, за которым бурлило и клокотало пеной и брызгами течение горной реки.
      Клайд охватил шест обеими руками и, наклонив его толстый конец, как копье средневекового воина, упрямо двинулся вперед. Он не чувствовал тяжести шеста: все его мысли были направлены на то, чтобы с размаху, именно как копьем удаипть в черную поверхность метеорита, к которому он приближался,черную поверхность, над которой все ближе и ближе он видел узорные листки проклятой фиолетовой плесени...
      Что-то сверкнуло на земле около него. Очки Джеймса Марчи все еще сиротливо лежали на гальке, там, где он уронил их, теряя сознание, отравленный запахом губительной плесени. Клайд уже чувствовал его и сам сквозь несколько слоев мокрого полотенца, обвязанного вокруг головы. Чувствовал, но не замечал, охваченный одним стремлением, одним страстным, непреодолимым, поглотившим все существо желанием.
      В голове у него шумело. Он не знал, грохот ли это воды или так действует на него все более острый запах фиолетовой плесени, проникавшей через мокрое полотенце. "Все равно, все равно,- беззвучно шептали его губы,- главное не в этом, главное в том, чтобы сбить метеорит в воду!"
      Еще несколько напряженных шагов, еще одно отчаянное усилие - и конец шеста уперся в метеорит. Теперь столкнуть его! Но метеорит не уступал. Он качнулся и остался на прежнем месте. И фиолетовая плесень, будто встревоженная резким толчком, двигалась и ритмично покачивалась на нем. В голове Клайда шумело больше и больше. Перед глазами начали вспыхивать причудливые разноцветные круги. А метеорит все еще лежал на месте, над бурлящей водой, проносившейся мимо него.
      Со злобой и яростью, напрягая все силы, Клайд налег на шест. Он вкладывал в это усилие весь остаток своей упорной воли: столкнуть во что бы то ни стало, столкнуть метеорит в воду! Будь что будет, пусть шумит и стучит в голове, пусть появляются и плывут перед глазами вспыхивающие радугой круги, пусть в горле нарастает непреодолимый дергающий кашель, но столкнуть!
      И метеорит сдвинулся. Он качнулся, сильнее, сильнее, фиолетовым веером мелькнула над ним отвратительная космическая плесень, будто стараясь за что-то уцепиться и удержать черный камень от падения. Клайд нажимал ва шест, почти теряя сознание, и метеорит свалился в воду, расплескивая щедрые брызги. Он свалился, стремительные струи реки ударили в него плещущими волнами, накрыли и понесли вниз по течению, перекидывая метеорит вместе с грохочущими валунами, размалывая и его и фиолетовую плесень.
      ...Клайд усталыми глазами проследил за его исчезавшим пенистым следом, опустил уже ненужный шест на гальку и бессильно упал на нее сам, уронив голову на руки.
      - Конец,- с невыразимым счастьем прошептал он.- Конец метеориту... и фиолетовой гибели вместе с ним... и авантюре Фреда... Может быть, и мне тоже?.. Ну и пусть! Джеймс, милый Коротышка, но ведь ты, наверно, тоже улыбаешься сейчас?.. И я не жалею, что сделал так, Джеймс!..