Классика в школе - Спасите наши души (сборник)
ModernLib.Net / Поэзия / Владимир Высоцкий / Спасите наши души (сборник) - Чтение
(Ознакомительный отрывок)
(стр. 3)
И тут же на месте скончался: Злая гадюка кусила его — И принял он смерть от коня своего. …Каждый волхвов покарать норовит, — А нет бы – послушаться, правда? Олег бы послушал – еще один щит Прибил бы к вратам Цареграда. Волхвы-то сказали с того и с сего, Что примет он смерть от коня своего! 1967Песня о вещей Кассандре
Долго Троя в положении осадном Оставалась неприступною твердыней, Но троянцы не поверили Кассандре, — Троя, может быть, стояла б и поныне. Без умолку безумная девица Кричала: «Ясно вижу Трою павшей в прах!» Но ясновидцев – впрочем, как и очевидцев — Во все века сжигали люди на кострах. И в ночь, когда из чрева лошади на Трою Спустилась смерть, как и положено, крылата, Над избиваемой безумною толпою Кто-то крикнул: «Это ведьма виновата!» Без умолку безумная девица Кричала: «Ясно вижу Трою павшей в прах!» Но ясновидцев – впрочем, как и очевидцев — Во все века сжигали люди на кострах. И в эту ночь, и в эту смерть, и в эту смуту, Когда сбылись все предсказания на славу, Толпа нашла бы подходящую минуту, Чтоб учинить свою привычную расправу. Без устали безумная девица Кричала: «Ясно вижу Трою павшей в прах!» Но ясновидцев – впрочем, как и очевидцев — Во все века сжигали люди на кострах. Конец простой – хоть не обычный, но досадный: Какой-то грек нашел Кассандрину обитель, — И начал пользоваться ей не как Кассандрой, А как простой и ненасытный победитель. Без умолку безумная девица Кричала: «Ясно вижу Трою павшей в прах!» Но ясновидцев – впрочем, как и очевидцев — Во все века сжигали люди на кострах. 1967Случай на шахте
Сидели пили вразнобой «Мадеру», «старку», «зверобой» — И вдруг нас всех зовут в забой, до одного: У нас – стахановец, гагановец, Загладовец, – и надо ведь, Чтоб завалило именно его. Он – в прошлом младший офицер, Его нам ставили в пример, Он был как юный пионер – всегда готов, — И вот он прямо с корабля Пришел стране давать угля, — А вот сегодня – наломал, как видно, дров. Спустились в штрек, и бывший зэк — Большого риска человек — Сказал: «Беда для нас для всех, для всех одна. Вот раскопаем – он опять Начнет три нормы выполнять, Начнет стране угля давать – и нам хана. Так что, вы, братцы, – не стараться, А поработаем с прохладцей — Один за всех и все за одного». …Служил он в Таллине при Сталине — Теперь лежит заваленный, — Нам жаль по-человечески его… 1967Аисты
Небо этого дня — ясное, Но теперь в нем – броня лязгает. А по нашей земле — гул стоит, И деревья в смоле — грустно им. Дым и пепел встают как кресты, Гнезд по крышам не вьют аисты. Колос – в цвет янтаря, — успеем ли? Нет! Выходит, мы зря сеяли. Что ж там, цветом в янтарь, светится? Это в поле пожар мечется. Разбрелись все от бед в стороны… Певчих птиц больше нет — вороны! И деревья в пыли к осени. Те, что песни могли, — бросили. И любовь не для нас, — верно ведь, Что нужнее сейчас ненависть? Дым и пепел встают как кресты, Гнезд по крышам не вьют аисты. Лес шумит, как всегда, кронами, А земля и вода — стонами. Но нельзя без чудес — аукает Довоенными лес звуками. Побрели все от бед на восток, Певчих птиц больше нет, нет аистов. Воздух звуки хранит разные, Но теперь в нем – гремит, лязгает. Даже цокот копыт — топотом, Если кто закричит — шепотом. Побрели все от бед на восток, — И над крышами нет аистов… 1967Лукоморья больше нет
Антисказка
Лукоморья больше нет, От дубов простыл и след, — Дуб годится на паркет — так ведь нет: Выходили из избы Здоровенные жлобы — Порубили все дубы на гробы. Ты уймись, уймись, тоска, У меня в груди! Это – только присказка, Сказка – впереди. Распрекрасно жить в домах На куриных на ногах, Но явился всем на страх вертопрах, — Добрый молодец он был — Бабку Ведьму подпоил, Ратный подвиг совершил, дом спалил. Тридцать три богатыря Порешили, что зазря Берегли они царя и моря, — Кажный взял себе надел — Кур завел – и в ём сидел, Охраняя свой удел не у дел. Ободрав зеленый дуб, Дядька ихний сделал сруб, С окружающими туп стал и груб, — И ругался день-деньской Бывший дядька их морской, Хоть имел участок свой под Москвой. Здесь и вправду ходит Кот, — Как направо – так поет, Как налево – так загнет анекдот, — Но, ученый сукин сын, Цепь златую снес в торгсин И на выручку – один — в магазин. Как-то раз за божий дар Получил он гонорар, — В Лукоморье перегар — на гектар! Но хватил его удар, — Чтоб избегнуть божьих кар, Кот диктует про татар мемуар. И Русалка – вот дела! — Честь недолго берегла — И однажды, как смогла, родила, — Тридцать три же мужука Не желают знать сынка, — Пусть считается пока — сын полка. Как-то раз один Колдун — Врун, болтун и хохотун — Предложил ей как знаток дамских струн: Мол, Русалка, всё пойму И с дитем тебя возьму, — И пошла она к ему как в тюрьму. Бородатый Черномор — Лукоморский первый вор — Он давно Людмилу спер, — ох, хитер! Ловко пользуется, тать, Тем, что может он летать: Зазеваешься – он хвать! — и тикать. А коверный самолет Сдан в музей в запрошлый год — Любознательный народ так и прет! Без опаски старый хрыч Баб ворует, хнычь не хнычь, — Ох, скорей ему накличь паралич! Нету мочи, нету сил, — Леший как-то недопил — Лешачиху свою бил и вопил: «Дай рубля, прибью а то, — Я добытчик али кто?! А не дашь – тады пропью долото!» «Я ли ягод не носил?! — Снова Леший голосил. — А коры по скольку кил приносил! Надрывался – издаля, Всё твоей забавы для, — Ты ж жалеешь мне рубля — ах ты тля!» И невиданных зверей, Дичи всякой – нету ей: Понаехало за ей егерей… В общем, значит, не секрет: Лукоморья больше нет, — Всё, про что писал поэт, это – бред. Ты уймись, уймись, тоска, — Душу мне не рань! Раз уж это присказка — Значит, сказка – дрянь. 1967Сказка о несчастных сказочных персонажах
На краю края земли, где небо ясное Как бы вроде даже сходит за кордон, На горе стояло здание ужасное, Издаля напоминавшее ООН. Всё сверкает как зарница — Красота, – но только вот В этом здании царица В заточении живет. И Кощей Бессмертный грубую животную Это здание поставил охранять, — Но по-своему несчастное и кроткое, Может, было то животное – как знать! От большой тоски по маме Вечно чудище в слезах, — Ведь оно с семью главами, О пятнадцати глазах. Сам Кощей (он мог бы раньше – врукопашную) От любви к царице высох и увял — Стал по-своему несчастным старикашкою, — Ну а зверь – его к царице не пускал. «Пропусти меня, чего там, Я ж от страсти трепещу!..» «Хочь снимай меня с работы — Ни за что не пропущу!» Добрый молодец Иван решил попасть туда: Мол, видали мы кощеев, так-растак! Он все время: где чего – так сразу шасть туда, — Он по-своему несчастный был – дурак! То ли выпь захохотала, То ли филин заикал, — На душе тоскливо стало У Ивана-дурака. Началися его подвиги напрасные, С баб-ягами никчемушная борьба, — Тоже ведь она по-своему несчастная — Эта самая лесная голытьба. Сколько ведьмочков пришипнул! — Двух молоденьких, в соку, — Как увидел утром – всхлипнул: Жалко стало, дураку! Но, однако же, приблизился, дремотное Состоянье превозмог свое Иван, — В уголку лежало бедное животное, Все главы свои склонившее в фонтан. Тут Иван к нему сигает — Рубит головы спеша, — И к Кощею подступает, Кладенцом своим маша. И грозит он старику двухтыщелетнему: «Щас, – говорит, – бороду-то мигом обстригу! Так умри ты, сгинь, Кощей!» А тот в ответ ему: «Я бы – рад, но я бессмертный – не могу!» Но Иван себя не помнит: «Ах ты, гнусный фабрикант! Вон настроил сколько комнат, — Девку спрятал, интриган! Я закончу дело, взявши обязательство!..» — И от этих-то неслыханных речей Умер сам Кощей, без всякого вмешательства, — Он неграмотный, отсталый был Кощей. А Иван, от гнева красный, — Пнул Кощея, плюнул в пол — И к по-своему несчастной Бедной узнице взошел!.. 1967Спасите наши души
Уходим под воду В нейтральной воде. Мы можем по году Плевать на погоду, — А если накроют — Локаторы взвоют О нашей беде. Спасите наши души! Мы бредим от удушья. Спасите наши души! Спешите к нам! Услышьте нас на суше — Наш SOS все глуше, глуше, — И ужас режет души Напополам… И рвутся аорты, Но наверх – не сметь! Там слева по борту, Там справа по борту, Там прямо по ходу — Мешает проходу Рогатая смерть! Спасите наши души! Мы бредим от удушья. Спасите наши души! Спешите к нам! Услышьте нас на суше — Наш SOS все глуше, глуше, — И ужас режет души Напополам… Но здесь мы – на воле, — Ведь это наш мир! Свихнулись мы, что ли, — Всплывать в минном поле! «А ну, без истерик! Мы врежемся в берег», — Сказал командир. Спасите наши души! Мы бредим от удушья. Спасите наши души! Спешите к нам! Услышьте нас на суше — Наш SOS все глуше, глуше, — И ужас режет души Напополам… Всплывем на рассвете — Приказ есть приказ! Погибнуть во цвете — Уж лучше при свете! Наш путь не отмечен… Нам нечем… Нам нечем!.. Но помните нас! Спасите наши души! Мы бредим от удушья. Спасите наши души! Спешите к нам! Услышьте нас на суше — Наш SOS все глуше, глуше, — И ужас режет души Напополам… Вот вышли наверх мы. Но выхода нет! Вот – полный на верфи! Натянуты нервы. Конец всем печалям, Концам и началам — Мы рвемся к причалам Заместо торпед! Спасите наши души! Мы бредим от удушья. Спасите наши души! Спешите к нам! Услышьте нас на суше — Наш SOS все глуше, глуше, — И ужас режет души Напополам… Спасите наши души! Спасите наши души… 1967Дом хрустальный
Если я богат, как царь морской, Крикни только мне: «Лови блесну!» — Мир подводный и надводный свой, Не задумываясь, выплесну! Дом хрустальный на горе – для нее, Сам, как пес бы, так и рос – в цепи. Родники мои серебряные, Золотые мои россыпи! Если беден я, как пес – один, И в дому моем – шаром кати, — Ведь поможешь ты мне, Господи, Не позволишь жизнь скомкати! Дом хрустальный на горе – для нее, Сам, как пес бы, так и рос – в цепи. Родники мои серебряные, Золотые мои россыпи! Не сравнил бы я любую с тобой — Хоть казни меня, расстреливай. Посмотри, как я любуюсь тобой, — Как мадонной Рафаэлевой! Дом хрустальный на горе – для нее, Сам, как пес бы, так и рос – в цепи. Родники мои серебряные, Золотые мои россыпи! 1967Утренняя гимнастика
Вдох глубокий, руки шире, Не спешите – три-четыре! — Бодрость духа, грация и пластика! Общеукрепляющая, Утром отрезвляющая, Если жив пока еще, — гимнастика! Если вы в своей квартире, — Лягте на пол – три-четыре! — Выполняйте правильно движения! Прочь влияние извне — Привыкайте к новизне, — Вдох глубокий до изне — можения! Очень вырос в целом мире Гриппа вирус – три-четыре! — Ширится, растет заболевание. Если хилый – сразу гроб! Сохранить здоровье чтоб — Применяйте, люди, об — тирание! Если вы уже устали — Сели-встали, сели-встали, — Не страшны вам Арктика с Антарктикой! Главный академик Иоффе Доказал: коньяк и кофе Вам заменит спорта профи — лактика! Разговаривать не надо — Приседайте до упада, Да не будьте мрачными и хмурыми! Если очень вам неймется — Обтирайтесь чем придется, Водными займитесь проце — дурами! Не страшны дурные вести — Мы в ответ бежим на месте, — В выигрыше даже начинающий. Красота – среди бегущих Первых нет и отстающих, — Бег на месте общеприми — ряющий! 1968Марш аквалангистов
Нас тянет на дно как балласты. Мы цепки, легки как фаланги, А ноги закованы в ласты, А наши тела – в акваланги. В пучину не просто полезли, Сжимаем до судорог скулы, Боимся кессонной болезни И, может, немного – акулы. Замучила жажда – воды бы! Красиво здесь – все это сказки, — Здесь лишь пучеглазые рыбы Глядят удивленно нам в маски. Понять ли лежащим в постели, Изведать ли ищущим брода?! Нам нужно добраться до цели, Где третий наш без кислорода! Мы плачем – пускай мы мужчины: Застрял он в пещере кораллов, — Как истинный рыцарь пучины, Он умер с открытым забралом. Пусть рок оказался живучей, — Он сделал что мог и что должен. Победу отпраздновал случай, — Ну что же, мы завтра продолжим! 1968Я уехал в Магадан
Ты думаешь, что мне – не по годам, Я очень редко раскрываю душу, — Я расскажу тебе про Магадан — Слушай! Как я видел Нагайскую бухту да тракты, — Улетел я туда не с бухты — барахты. Однажды я уехал в Магадан — Я от себя бежал как от чахотки. Я сразу там напился вдрабадан Водки! Но я видел Нагайскую бухту да тракты, — Улетел я туда не с бухты — барахты. За мной летели слухи по следам, Опережая самолет и вьюгу, — Я все-таки уехал в Магадан К другу! И я видел Нагайскую бухту да тракты, — Улетел я туда не с бухты — барахты. Я повода врагам своим не дал — Не взрезал вены, не порвал аорту, — Я взял да как уехал в Магадан, К черту! Я увидел Нагайскую бухту да тракты, — Улетел я туда не с бухты — барахты. Я, правда, здесь оставил много дам, — Писали мне: «Все ваши дамы биты!» — Ну что ж – а я уехал в Магадан, — Квиты! И я видел Нагайскую бухту да тракты, — Улетел я туда не с бухты — барахты. Когда подходит дело к холодам, — Пусть это далеко, да и накладно, — Могу уехать к другу в Магадан — Ладно! Ты не видел Нагайскую бухту — дурак ты! Улетел я туда не с бухты — барахты. 1968«Жил-был добрый дурачина-простофиля…»
Жил-был добрый дурачина-простофиля. Куда только его черти не носили! Но однажды, как назло, Повезло — И в совсем чужое царство занесло. Слезы градом – так и надо Простофиле: Не усаживайся задом На кобыле, Ду-ра-чи-на! Посреди большого поля – глядь – три стула, Дурачину в область печени кольнуло, — Сверху – надпись: «Для гостей», «Для князей», А на третьем – «Стул для царских кровей». Вот на первый стул уселся Простофиля, Потому что он у сердца Обессилел, Ду-ра-чи-на! Только к стулу примостился дурачина — Сразу слуги принесли хмельные вина, Дурачина ощутил Много сил — Элегантно ел, кутил и шутил. Погляди-ка, поглазей — В буйной силе Взлез на стул для князей Простофиля, Ду-ра-чи-на! И сейчас же бывший добрый дурачина Ощутил, что он – ответственный мужчина, — Стал советы отдавать, Крикнул рать И почти уже решил воевать. Дальше – больше руки грей, Ежли в силе! — Взлез на стул для королей Простофиля, Ду-ра-чи-на! Сразу руки потянулися к печати, Сразу топать стал ногами и кричати: «Будь ты князь, будь ты хоть Сам Господь — Вот возьму и прикажу запороть!» Если б люди в сей момент Рядом были — Не сказали б комплимент Простофиле, Ду-ра-чи-не! Но был добрый этот самый простофиля — Захотел издать Указ про изобилье… Только стул подобных дел Не терпел: Как тряхнет – и, ясно, тот не усидел… И очнулся добрый малый Простофиля У себя на сеновале В чем родили, — Ду-ра-чи-на! 1968«Вот и разошлись пути-дороги вдруг…»
Вот и разошлись пути-дороги вдруг: Один – на север, другой – на запад, — Грустно мне, когда уходит друг Внезапно, внезапно. Ушел, – невелика потеря Для многих людей. Не знаю, как другие, а я верю, Верю в друзей. Наступило время неудач, Следы и души заносит вьюга, Всё из рук вон плохо – плачь не плачь, — Нет друга, нет друга. Ушел, – невелика потеря Для многих людей. Не знаю, как другие, а я верю, Верю в друзей. А когда вернется друг назад И скажет: «Ссора была ошибкой», Бросим на минувшее мы взгляд С улыбкой, с улыбкой. Ушло, – невелика потеря Для многих людей… Не знаю, как другие, а я верю, Верю в друзей. 1968Две песни об одном воздушном бое
I. Песня летчика
Их восемь – нас двое, – расклад перед боем Не наш, но мы будем играть! Сережа, держись! Нам не светит с тобою, Но козыри надо равнять. Я этот небесный квадрат не покину — Мне цифры сейчас не важны: Сегодня мой друг защищает мне спину, А значит – и шансы равны. Мне в хвост вышел «мессер», но вот задымил он, Надсадно завыли винты, — Им даже не надо крестов на могилы — Сойдут и на крыльях кресты! Я – «Первый», я – «Первый», – они под тобою! Я вышел им наперерез! Сбей пламя, уйди в облака – я прикрою! В бою не бывает чудес. Сергей, ты горишь! Уповай, человече, Теперь на надежность строп! Нет, поздно – и мне вышел «мессер» навстречу, — Прощай, я приму его в лоб!.. Я знаю – другие сведут с ними счеты, — Но, по облакам скользя, Взлетят наши души, как два самолета, — Ведь им друг без друга нельзя. Архангел нам скажет: «В раю будет туго!» Но только ворота – щелк, — Мы Бога попросим: «Впишите нас с другом В какой-нибудь ангельский полк!» И я попрошу Бога, Духа и Сына, — Чтоб выполнил волю мою: Пусть вечно мой друг защищает мне спину, Как в этом последнем бою! Мы крылья и стрелы попросим у Бога, — Ведь нужен им ангел-ас, — А если у них истребителей много — Пусть пишут в хранители нас! Хранить – это дело почетное тоже, — Удачу нести на крыле Таким, как при жизни мы были с Сережей И в воздухе и на земле. II. Песня самолета-истребителя
Я – «ЯК», истребитель, – мотор мой звенит, Небо – моя обитель, — А тот, который во мне сидит, Считает, что – он истребитель. В этом бою мною «юнкерс» сбит — Я сделал с ним, что хотел, — А тот, который во мне сидит, Изрядно мне надоел! Я в прошлом бою навылет прошит, Меня механик заштопал, — А тот, который во мне сидит, Опять заставляет – в штопор! Из бомбардировщика бомба несет Смерть аэродрому, — А кажется – стабилизатор поет: «Мир вашему дому!» Вот сзади заходит ко мне «мессершмитт», — Уйду – я устал от ран!.. Но тот, который во мне сидит, Я вижу, решил – на таран! Что делает он?! Вот сейчас будет взрыв!.. Но мне не гореть на песке, — Запреты и скорости все перекрыв, Я выхожу из пике! Я – главный, а сзади… Ну чтоб я сгорел! — Где же он, мой ведомый? Вот он задымился, кивнул – и запел: «Мир вашему дому!» И тот, который в моем черепке, Остался один – и влип, — Меня в заблужденье он ввел – и в пике Прямо из мертвой петли. Он рвет на себя – и нагрузки вдвойне, — Эх, тоже мне – летчик-ас!.. Но снова приходится слушаться мне, — И это – в последний раз! Я больше не буду покорным – клянусь! — Уж лучше лежать на земле… Ну что ж он не слышит, как бесится пульс: Бензин – моя кровь – на нуле! Терпенью машины бывает предел. И время его истекло, — И тот, который во мне сидел. Вдруг ткнулся лицом в стекло. Убит! Наконец-то лечу налегке. Последние силы жгу… Но что это, что?! Я – в глубоком пике. — И выйти никак не могу! Досадно, что сам я не много успел, — Но пусть повезет другому! Выходит, и я напоследок спел: «Мир вашему дому!» 1968«Давно смолкли залпы орудий…»
Давно смолкли залпы орудий, Над нами лишь солнечный свет, — На чем проверяются люди, Если войны уже нет? Приходится слышать нередко Сейчас, как тогда: «Ты бы пошел с ним в разведку? Нет или да?» Не ухнет уже бронебойный, Не быть похоронной под дверь, И кажется – всё так спокойно, Негде раскрыться теперь… Но все-таки слышим нередко Сейчас, как тогда: «Ты бы пошел с ним в разведку? Нет или да?» Покой только снится, я знаю, — Готовься, держись и дерись! — Есть мирная передовая — Беда, и опасность, и риск. Поэтому слышим нередко Сейчас, как тогда: «Ты бы пошел с ним в разведку? Нет или да?» В полях обезврежены мины, Но мы не на поле цветов, — Вы поиски, звезды, глубины Не сбрасывайте со счетов. Поэтому слышим нередко, Если приходит беда: «Ты бы пошел с ним в разведку? Нет или да?» 1968Песенка ни про что, или что случилось в Африке
Одна семейная хроника
В желтой жаркой Африке, В центральной ее части, Как-то вдруг вне графика Случилося несчастье, — Слон сказал, не разобрав: «Видно, быть потопу!..» В общем, так: один Жираф Влюбился в Антилопу! Поднялся галдеж и лай, — Только старый Попугай Громко крикнул из ветвей: «Жираф большой – ему видней!» «Что же что рога у ней, — Кричал Жираф любовно, — Нынче в нашей фауне Равны все пороговно! Если вся моя родня Будет ей не рада — Не пеняйте на меня, — Я уйду из стада!» Поднялся галдеж и лай, — Только старый Попугай Громко крикнул из ветвей: «Жираф большой – ему видней!» Папе Антилопьему Зачем такого сына: Все равно – что в лоб ему, Что по лбу – все едино! И Жирафов зять брюзжит: «Видали остолопа?!» И ушли к Бизонам жить С Жирафом Антилопа. Поднялся галдеж и лай, — Только старый Попугай Громко крикнул из ветвей: «Жираф большой – ему видней!» В желтой жаркой Африке Не видать идиллий — Льют Жираф с Жирафихой Слезы крокодильи, — Только горю не помочь — Нет теперь закона: У Жирафов вышла дочь Замуж – за Бизона! …Пусть Жираф был не прав, — Но виновен не Жираф, А тот, кто крикнул из ветвей: «Жираф большой – ему видней!» 1968Банька по-белому
Протопи ты мне баньку, хозяюшка, — Раскалю я себя, распалю, На полоке, у самого краюшка, Я сомненья в себе истреблю.
Страницы: 1, 2, 3, 4
|
|