Классика в школе - Спасите наши души (сборник)
ModernLib.Net / Поэзия / Владимир Высоцкий / Спасите наши души (сборник) - Чтение
(Ознакомительный отрывок)
(стр. 2)
А кругом – космическая тьма. На Земле читали в фантастических романах Про возможность встречи с иноземным существом, — Мы на Земле забыли десять заповедей рваных — Нам все встречи с ближним нипочем! От Земли до Беты – восемь дён, Ну а до планеты Эпсилон — Не считаем мы, чтоб не сойти с ума. Вечность и тоска – игрушки нам! Наизусть читаем Пушкина, А кругом – космическая тьма. Нам прививки сделаны от слез и грез дешевых, От дурных болезней и от бешеных зверей, — Нам плевать из космоса на взрывы всех сверхновых — На Земле бывало веселей! От Земли до Беты – восемь дён, Ну а до планеты Эпсилон — Не считаем мы, чтоб не сойти с ума. Вечность и тоска – ох, влипли как! Наизусть читаем Киплинга, А кругом – космическая тьма. Прежнего, земного не увидим небосклона, Если верить россказням ученых чудаков, — Ведь, когда вернемся мы, по всем по их законам На Земле пройдет семьсот веков! То-то есть смеяться от чего: На Земле бояться нечего — На Земле нет больше тюрем и дворцов. На Бога уповали бедного, Но теперь узнали: нет его — Ныне, присно и вовек веков! 1966В далеком созвездии Тау Кита
В далеком созвездии Тау Кита Всё стало для нас непонятно, — Сигнал посылаем: «Вы что это там?» — А нас посылают обратно. На Тау Ките Живут в тесноте — Живут, между прочим, по-разному — Товарищи наши по разуму. Вот, двигаясь по световому лучу Без помощи, но при посредстве, Я к Тау Кита этой самой лечу, Чтоб с ней разобраться на месте. На Тау Кита Чегой-то не так — Там таукитайская братия Свихнулась, – по нашим понятиям. Покамест я в анабиозе лежу, Те таукитяне буянят, — Все реже я с ними на связь выхожу: Уж очень они хулиганят. У таукитов В алфавите слов — Немного, и строй – буржуазный, И юмор у них – безобразный. Корабль посадил я как собственный зад, Слегка покривив отражатель. Я крикнул по-таукитянски: «Виват!» — Что значит по-нашему – «Здрасьте!» У таукитян Вся внешность – обман, — Тут с ними нельзя состязаться: То явятся, то растворятся… Мне таукитянин – как вам папуас, — Мне вкратце об них намекнули. Я крикнул: «Галактике стыдно за вас!» — В ответ они чем-то мигнули. На Тау Ките Условья не те: Тут нет атмосферы, тут душно, — Но таукитяне радушны. В запале я крикнул им: мать вашу, мол!.. Но кибернетический гид мой Настолько буквально меня перевел, Что мне за себя стало стыдно. Но таукиты — Такие скоты — Наверно, успели набраться: То явятся, то растворятся… «Вы, братья по полу, – кричу, – мужики! Ну что…» – тут мой голос сорвался. Я таукитянку схватил за грудки: «А ну, – говорю, – признавайся!..» Она мне: «Уйди!» — Мол, мы впереди — Не хочем с мужчинами знаться, — А будем теперь почковаться! Не помню, как поднял я свой звездолет, — Лечу в настроенье питейном: Земля ведь ушла лет на триста вперед По гнусной теорьи Эйнштейна! Что, если и там, Как на Тау Кита, Ужасно повысилось знанье, — Что, если и там – почкованье?! 1966Про дикого вепря
В королевстве, где всё тихо и складно, Где ни войн, ни катаклизмов, ни бурь, Появился дикий вепрь огромадный — То ли буйвол, то ли бык, то ли тур. Сам король страдал желудком и астмой, Только кашлем сильный страх наводил, — А тем временем зверюга ужасный Коих ел, а коих в лес волочил. И король тотчас издал три декрета: «Зверя надо одолеть наконец! Вот кто отчается на это, на это, Тот принцессу поведет под венец». А в отчаявшемся том государстве — Как войдешь, так прямо наискосок — В бесшабашной жил тоске и гусарстве Бывший лучший, но опальный стрелок. На полу лежали люди и шкуры, Пели песни, пили мёды – и тут Протрубили во дворе трубадуры, Хвать стрелка – и во дворец волокут. И король ему прокашлял: «Не буду Я читать тебе морали, юнец, — Но если завтра победишь чуду-юду, То принцессу поведешь под венец». А стрелок: «Да это что за награда?! Мне бы – выкатить портвейну бадью!» Мол, принцессу мне и даром не надо, — Чуду-юду я и так победю! А король: «Возьмешь принцессу – и точка! А не то тебя раз-два – и в тюрьму! Ведь это все же королевская дочка!..» А стрелок: «Ну хоть убей – не возьму!» И пока король с им так препирался, Съел уже почти всех женщин и кур И возле самого дворца ошивался Этот самый то ли бык, то ли тур. Делать нечего – портвейн он отспорил, — Чуду-юду уложил – и убег… Вот так принцессу с королем опозорил Бывший лучший, но опальный стрелок. 1966«Один музыкант объяснил мне пространно…»
Один музыкант объяснил мне пространно, Что будто гитара свой век отжила, — Заменят гитару электроорганы, Электророяль и электропила… Гитара опять Не хочет молчать — Поет ночами лунными, Как в юность мою, Своими семью Серебряными струнами!.. Я слышал вчера – кто-то пел на бульваре: Был голос уверен, был голос красив, — Но кажется мне – надоело гитаре Звенеть под его залихватский мотив. И все же опять Не хочет молчать — Поет ночами лунными, Как в юность мою, Своими семью Серебряными струнами!.. Электророяль мне, конечно, не пара — Другие появятся с песней другой, — Но кажется мне – не уйдем мы с гитарой В заслуженный и нежеланный покой. Гитара опять Не хочет молчать — Поет ночами лунными, Как в юность мою, Своими семью Серебряными струнами!.. 1966Песня о друге
Если друг оказался вдруг И не друг, и не враг, а так, Если сразу не разберешь, Плох он или хорош, — Парня в горы тяни — рискни! — Не бросай одного его: Пусть он в связке в одной с тобой — Там поймешь, кто такой. Если парень в горах — не ах, Если сразу раскис — и вниз, Шаг ступил на ледник — и сник, Оступился – и в крик, — Значит, рядом с тобой — чужой, Ты его не брани — гони: Вверх таких не берут и тут Про таких не поют. Если ж он не скулил, не ныл, Пусть он хмур был и зол, но шел, А когда ты упал со скал, Он стонал, но держал: Если шел он с тобой как в бой, На вершине стоял – хмельной, — Значит, как на себя самого Положись на него! 1966Здесь вам не равнина
Здесь вам не равнина, здесь климат иной — Идут лавины одна за одной, И здесь за камнепадом ревет камнепад, — И можно свернуть, обрыв обогнуть, — Но мы выбираем трудный путь, Опасный, как военная тропа. Кто здесь не бывал, кто не рисковал — Тот сам себя не испытал, Пусть даже внизу он звезды хватал с небес: Внизу не встретишь, как ни тянись, За всю свою счастливую жизнь Десятой доли таких красот и чудес. Нет алых роз и траурных лент, И не похож на монумент Тот камень, что покой тебе подарил, — Как Вечным огнем, сверкает днем Вершина изумрудным льдом — Которую ты так и не покорил. И пусть говорят, да, пусть говорят, Но – нет, никто не гибнет зря! Так лучше – чем от водки и от простуд. Другие придут, сменив уют На риск и непомерный труд, — Пройдут тобой не пройденный маршрут. Отвесные стены… А ну – не зевай! Ты здесь на везение не уповай — В горах не надежны ни камень, ни лед, ни скала, — Надеемся только на крепость рук, На руки друга и вбитый крюк — И молимся, чтобы страховка не подвела. Мы рубим ступени… Ни шагу назад! И от напряженья колени дрожат, И сердце готово к вершине бежать из груди. Весь мир на ладони – ты счастлив и нем И только немного завидуешь тем, Другим – у которых вершина еще впереди. 1966Военная песня
Мерцал закат, как сталь клинка. Свою добычу смерть считала. Бой будет завтра, а пока Взвод зарывался в облака И уходил по перевалу. Отставить разговоры! Вперед и вверх, а там… Ведь это наши горы — Они помогут нам! А до войны – вот этот склон Немецкий парень брал с тобою, Он падал вниз, но был спасен, — А вот сейчас, быть может, он Свой автомат готовит к бою. Отставить разговоры! Вперед и вверх, а там… Ведь это наши горы — Они помогут нам! Ты снова здесь, ты собран весь — Ты ждешь заветного сигнала. И парень тот – он тоже здесь, Среди стрелков из «Эдельвейс», — Их надо сбросить с перевала! Отставить разговоры! Вперед и вверх, а там… Ведь это наши горы — Они помогут нам! Взвод лезет вверх, а у реки — Тот, с кем ходил ты раньше в паре. Мы ждем атаки до тоски, А вот альпийские стрелки Сегодня что-то не в ударе… Отставить разговоры! Вперед и вверх, а там… Ведь это наши горы — Они помогут нам! 1966Прощание с горами
В суету городов и в потоки машин Возвращаемся мы – просто некуда деться! — И спускаемся вниз с покоренных вершин, Оставляя в горах свое сердце. Так оставьте ненужные споры — Я себе уже всё доказал: Лучше гор могут быть только горы, На которых еще не бывал. Кто захочет в беде оставаться один, Кто захочет уйти, зову сердца не внемля?! Но спускаемся мы с покоренных вершин, — Что же делать – и боги спускались на землю. Так оставьте ненужные споры — Я себе уже всё доказал: Лучше гор могут быть только горы, На которых еще не бывал. Сколько слов и надежд, сколько песен и тем Горы будят у нас – и зовут нас остаться! — Но спускаемся мы – кто на год, кто совсем, — Потому что всегда мы должны возвращаться. Так оставьте ненужные споры — Я себе уже всё доказал: Лучше гор могут быть только горы, На которых никто не бывал! 1966Песня-сказка о нечисти
В заповедных и дремучих страшных Муромских лесах Всяка нечисть бродит тучей и в проезжих сеет страх: Воет воем, что твои упокойники, Если есть там соловьи – то разбойники. В заколдованных болотах там кикиморы живут, — Защекочут до икоты и на дно уволокут. Будь ты пеший, будь ты конный — заграбастают, А уж лешие – так по лесу и шастают. А мужик, купец и воин — попадал в дремучий лес, — Кто зачем: кто с перепою, а кто сдуру в чащу лез. По причине попадали, без причины ли, — Только всех их и видали – словно сгинули. Из заморского из лесу, где и вовсе сущий ад, Где такие злые бесы — чуть друг друга не едят, — Чтоб творить им совместное зло потом, Поделиться приехали опытом. Соловей-разбойник главный им устроил буйный пир, А от их был Змей трехглавый и слуга его – Вампир, — Пили зелье в черепах, ели бульники, Танцевали на гробах, богохульники! Змей Горыныч взмыл на древо, ну – раскачивать его: «Выводи, Разбойник, девок, — пусть покажут кой-чего! Пусть нам лешие попляшут, попоют! А не то я, матерь вашу, всех сгною!» Все взревели, как медведи: «Натерпелись – сколько лет! Ведьмы мы али не ведьмы, патриотки али нет?! Налил бельма, ишь ты, клещ, – отоварился! А еще на наших женщин позарился!..» Соловей-разбойник тоже был не только лыком шит, — Гикнул, свистнул, крикнул: «Рожа, ты, заморский паразит! Убирайся без бою, уматывай И Вампира с собою прихватывай!» …А теперь седые люди помнят прежние дела: Билась нечисть грудью в груди и друг друга извела, — Прекратилося навек безобразие — Ходит в лес человек безбоязненно. Зима 1966/67Песня о новом времени
Как призывный набат, прозвучали в ночи тяжело шаги, — Значит, скоро и нам – уходить и прощаться без слов. По нехоженым тропам протопали лошади, лошади, Неизвестно к какому концу унося седоков. Наше время иное, лихое, но счастье, как встарь, ищи! И в погоню летим мы за ним, убегающим, вслед. Только вот в этой скачке теряем мы лучших товарищей, На скаку не заметив, что рядом – товарищей нет. И еще будем долго огни принимать за пожары мы, Будет долго зловещим казаться нам скрип сапогов, О войне будут детские игры с названьями старыми, И людей будем долго делить на своих и врагов. А когда отгрохочет, когда отгорит и отплачется, И когда наши кони устанут под нами скакать, И когда наши девушки сменят шинели на платьица, — Не забыть бы тогда, не простить бы и не потерять!.. <1966 или 1967>ГОЛОЛЕД
Гололед на Земле, гололед — Целый год напролет гололед. Будто нет ни весны, ни лета — В саван белый одета планета — Люди, падая, бьются об лед. Гололед на Земле, гололед — Целый год напролет гололед. Гололед, гололед, гололед — Целый год напролет, целый год. Даже если всю Землю – в облет, Не касаясь планеты ногами, — Не один, так другой упадет На поверхность, а там – гололед! — И затопчут его сапогами. Гололед на Земле, гололед — Целый год напролет гололед. Гололед, гололед, гололед — Целый год напролет, целый год. Только – лед, словно зеркало, лед, Но на детский каток не похоже, — Может – зверь не упавши пройдет… Гололед! – и двуногий встает На четыре конечности тоже. Гололед на Земле, гололед — Целый год напролет гололед. Гололед, гололед, гололед — Целый год напролет, целый год. 1966, ред. <1973>«Корабли постоят – и ложатся на курс…»
Корабли постоят – и ложатся на курс, — Но они возвращаются сквозь непогоды… Не пройдет и полгода – и я появлюсь, — Чтобы снова уйти на полгода. Возвращаются все – кроме лучших друзей, Кроме самых любимых и преданных женщин. Возвращаются все – кроме тех, кто нужней, — Я не верю судьбе, а себе – еще меньше. Но мне хочется верить, что это не так, Что сжигать корабли скоро выйдет из моды. Я, конечно, вернусь – весь в друзьях и в делах — Я, конечно, спою – не пройдет и полгода. Я, конечно, вернусь – весь в друзьях и в мечтах, — Я, конечно, спою – не пройдет и полгода. Зима 1966/67Парус
Песня беспокойства
А у дельфина Взрезано брюхо винтом! Выстрела в спину Не ожидает никто. На батарее Нету снарядов уже. Надо быстрее На вираже! Парус! Порвали парус! Каюсь! Каюсь! Каюсь! Даже в дозоре Можешь не встретить врага. Это не горе — Если болит нога. Петли дверные Многим скрипят, многим поют: Кто вы такие? Вас здесь не ждут! Парус! Порвали парус! Каюсь! Каюсь! Каюсь! Многие лета — Всем, кто поет во сне! Все части света Могут лежать на дне, Все континенты Могут гореть в огне, — Только всё это — Не по мне! Парус! Порвали парус! Каюсь! Каюсь! Каюсь! 1967Пародия на плохой детектив
Опасаясь контрразведки, избегая жизни светской, Под английским псевдонимом «мистер Джон Ланкастер Пек», Вечно в кожаных перчатках — чтоб не делать отпечатков, — Жил в гостинице «Советской» несоветский человек. Джон Ланкастер в одиночку, преимущественно ночью, Щелкал носом – в ём был спрятан инфракрасный объектив, — А потом в нормальном свете представало в черном цвете То, что ценим мы и любим, чем гордится коллектив. Клуб на улице Нагорной — стал общественной уборной, Наш родной Центральный рынок – стал похож на грязный склад, Искаженный микропленкой, ГУМ – стал маленькой избенкой, И уж вспомнить неприлично, чем предстал театр МХАТ. Но работать без подручных — может, грустно, а может, скучно, — Враг подумал – враг был дока, – написал фиктивный чек, И где-то в дебрях ресторана гражданина Епифана Сбил с пути и с панталыку несоветский человек. Епифан казался жадным, хитрым, умным, плотоядным, Меры в женщинах и в пиве он не знал и не хотел. В общем так: подручный Джона был находкой для шпиона, — Так случиться может с каждым – если пьян и мягкотел! «Вот и первое заданье: в три пятнадцать возле бани — Может, раньше, а может, позже – остановится такси, — Надо сесть, связать шофера, разыграть простого вора, — А потом про этот случай раструбят по Би-би-си. И еще. Побрейтесь свеже, и на выставке в Манеже К вам приблизится мужчина с чемоданом – скажет он: «Не хотите ли черешни?» Вы ответите: «Конечно», — Он вам даст батон с взрывчаткой – принесете мне батон. А за это, друг мой пьяный, — говорил он Епифану, — Будут деньги, дом в Чикаго, много женщин и машин!» …Враг не ведал, дурачина: тот, кому всё поручил он, Был – чекист, майор разведки и прекрасный семьянин. Да, до этих штучек мастер этот самый Джон Ланкастер!.. Но жестоко просчитался пресловутый мистер Пек — Обезврежен он, и даже он пострижен и посажен, — А в гостинице «Советской» поселился мирный грек. 1967Профессионалы
Профессионалам — зарплата навалом, — Плевать, что на лед они зубы плюют. Им платят деньжищи — огромные тыщи, — И даже за проигрыш, и за ничью. Игрок хитер – пусть берет на корпус, Бьет в зуб ногой и – ни в зуб ногой, — А сам в итоге калечит ноги — И вместо клюшки идет с клюкой. Профессионалам, отчаянным малым, Игра – лотерея, – кому повезет. Играют с партнером — как бык с матадором, — Хоть, кажется, принято – наоборот. Как будто мертвый лежит партнер твой, — И ладно, черт с ним – пускай лежит. Не оплошай, бык, — бог хочет шайбы, Бог на трибуне – он не простит! Профессионалам судья криминалом Ни бокс не считает, ни злой мордобой, — И с ними лет двадцать кто мог потягаться — Как школьнику драться с отборной шпаной?! Но вот недавно их козырь главный — Уже не козырь, а так – пустяк, — И их оружьем теперь не хуже Их бьют, к тому же – на скоростях. Профессионалы в своем Монреале Пускай разбивают друг другу носы, — Но их представитель (хотите – спросите!) Недавно заклеен был в две полосы. Сперва распластан, а после – пластырь… А ихний пастор – ну как назло! — Он перед боем знал, что слабо им, — Молились строем – не помогло. Профессионалам по всяким каналам — То много, то мало – на банковский счет, — А наши ребята за ту же зарплату Уже пятикратно уходят вперед! Пусть в высшей лиге плетут интриги, И пусть канадским зовут хоккей — За нами слово, — до встречи снова! А футболисты – до лучших дней… 1967Песенка про йогов
Чем славится индийская культура? Ну, скажем, – Шива – многорук, клыкаст… Еще артиста знаем – Радж Капюра, И касту йогов – странную из каст. Говорят, что раньше йог мог Ни черта не брамши в рот — год, — А теперь они рекорд бьют: Всё едят и целый год пьют! А что же мы? И мы не хуже многих — Мы тоже можем много выпивать, — И бродят многочисленные йоги — Их, правда, очень трудно распознать. Очень много может йог штук: Вот один недавно лег вдруг — Третий день уже летит, — стыд! — Ну а йог себе лежит спит. Я знаю, что у них секретов много, — Поговорить бы с йогом тет-на-тет, — Ведь даже яд не действует на йога: На яды у него иммунитет. Под водой не дышит час — раз, Не обидчив на слова — два, Если чует, что старик вдруг — Скажет «стоп!», и в тот же миг — труп! Я попросил подвыпимшего йога (Он бритвы, гвозди ел как колбасу): «Послушай, друг, откройся мне – ей-бога, С собой в могилу тайну унесу!» Был ответ на мой вопрос прост, Но поссорились мы с ним в дым, — Я бы мог открыть ответ тот, Но йог велел хранить секрет, вот… 1967Песня-сказка про джинна
У вина достоинства, говорят, целебные, — Я решил попробовать – бутылку взял, открыл… Вдруг оттуда вылезло чтой-то непотребное: Может быть, зеленый змий, а может – крокодил! Если я чего решил – я выпью обязательно, — Но к этим шуткам отношусь очень отрицательно! А оно – зеленое, пахучее, противное — Прыгало по комнате, ходило ходуном, — А потом послышалось пенье заунывное — И виденье оказалось грубым мужуком! Если я чего решил – я выпью обязательно, — Но к этим шуткам отношусь очень отрицательно! Если б было у меня времени хотя бы час — Я бы дворников позвал с метлами, а тут Вспомнил детский детектив – «старика Хоттабыча» — И спросил: «Товарищ ибн, как тебя зовут?» Если я чего решил – я выпью обязательно, — Но к этим шуткам отношусь очень отрицательно! «Так что хитрость, – говорю, – брось свою иудину — Прямо, значит, отвечай: кто тебя послал, Кто загнал тебя сюда, в винную посудину, От кого скрывался ты и чего скрывал?» Тут мужик поклоны бьет, отвечает вежливо: «Я не вор, я не шпион, я вообще-то – дух, — За свободу за мою – захотите ежли вы — Изобью для вас любого, можно даже двух!» Тут я понял: это – джинн, – он ведь может многое — Он же может мне сказать «Враз озолочу!»… «Ваше предложение, – говорю, – убогое. Морды будем после бить – я вина хочу! Ну а после – чудеса по такому случаю: До небес дворец хочу – ты на то и бес!..» А он мне: «Мы таким делам вовсе не обучены, — Кроме мордобитиев – никаких чудес!» «Врешь!» – кричу. «Шалишь!» – кричу. Но и дух — в амбицию, — Стукнул раз – специалист! – видно по нему. Я, конечно, побежал – позвонил в милицию. «Убивают, – говорю, – прямо на дому!» Вот они подъехали – показали аспиду! Супротив милиции он ничего не смог: Вывели болезного, руки ему – за спину И с размаху кинули в черный воронок. …Что с ним стало? Может быть, он в тюряге мается, — Чем в бутылке, лучше уж в Бутырке посидеть! Ну а может, он теперь боксом занимается, — Если будет выступать – я пойду смотреть! 1967Песня о вещем Олеге
Как ныне сбирается вещий Олег Щита прибивать на ворота, Как вдруг подбегает к нему человек — И ну шепелявить чего-то. «Эх, князь, – говорит ни с того ни с сего, — Ведь примешь ты смерть от коня своего!» Но только собрался идти он на вы — Отмщать неразумным хазарам, Как вдруг прибежали седые волхвы, К тому же разя перегаром, — И говорят ни с того ни с сего, Что примет он смерть от коня своего. «Да кто вы такие, откуда взялись?! — Дружина взялась за нагайки. — Напился, старик, – так пойди похмелись, И неча рассказывать байки И говорить ни с того ни с сего, Что примет он смерть от коня своего!» Ну, в общем, они не сносили голов, — Шутить не могите с князьями! — И долго дружина топтала волхвов Своими гнедыми конями: Ишь, говорят ни с того ни с сего, Что примет он смерть от коня своего! А вещий Олег свою линию гнул, Да так, что никто и не пикнул, — Он только однажды волхвов вспомянул, И то – саркастически хмыкнул: Ну надо ж болтать ни с того ни с сего, Что примет он смерть от коня своего! «А вот он, мой конь – на века опочил, — Один только череп остался!..» — Олег преспокойно стопу возложил —
Страницы: 1, 2, 3, 4
|
|