Авиация великой войны

Владимир Геннадьевич Рохмистров

Авиация великой войны

Почему люди не летают как птицы

На глазах очки, на ушах – клапаны; в руках – железные палки и – вот – в клетке из проволоки, с холщовой крышей над головой, поднимается с разбега в пятнадцать сажен птичка божия, ощупывая бока.

A.C. Грин. Состязание в Лиссе[1]

Великая война – так называлась поначалу в Европе война 1914–1918 гг. Этим названием европейцы ясно давали понять, какое она имела для них значение, оставив в сознании поколений глубокий след. «Без сомнения, в странах, принимавших участие в этой войне, мало осталось людей, не затронутых ею, – писал Олдингтон в „Смерти героя“. – Тем, кого перемирие застало еще детьми… просто не понять, в каком безмятежном спокойствии мы пребывали когда-то».

Но этому названию не дано было закрепиться в истории. И не только потому, что наименование «Великая война» уже было дано когда-то фактически завершившейся в 1410 г. знаменитой Грюнвальдской битвой войне 1409–1411 гг. между Тевтонским орденом с одной стороны и Польским королевством и Великим княжеством Литовским – с другой. А прежде всего потому, что, неудовлетворенная результатами Первой, Германия вскоре развязала Вторую мировую войну.

Не осталась она в истории и как Отечественная, каковой ее хотели признать по политическим соображениям Германия и Россия. И не только потому, что Отечественной в России уже называлась война 1812 года, а Германия тщетно пыталась оправдать войну, происходившую большей частью за ее пределами, защитой Отечества. А также и не потому, что война эта касалась интересов не только этих двух стран. Но прежде всего потому, что после этой войны ни в той, ни в другой стране фактически не осталось того Отечества, которое они хотели защитить.

Эта война не только перекроила карту Европы, она изменила сознание европейцев.

* * *

Но что человека вечно тянет взлететь подобно птице? Рисунки и скульптурные изображения древних египтян, сделанные за несколько тысячелетий до нашей эры, нередко представляют фигуры людей с крыльями. Такие же изображения можно найти в ассиро-вавилонских, греческих, римских памятниках. В античные века и в эпоху средневековья совершались безуспешные попытки осуществить полет, подражая пернатым обитателям планеты. Люди придумывали различные конструкции крыльев и пытались с их помощью взлететь, оторваться от матушки-земли. Затем, осознав всю бесплодность попыток взлететь с земли, испытатели начали забираться на возвышенности и колокольни, пытаясь начать полет с планирования. Но и эти попытки заканчивались увечьями либо смертью.

Однако вера в возможность машущего полета была настолько сильна, что даже крупнейший ученый эпохи Возрождения Леонардо да Винчи (1452–1519) создал несколько проектов летательных аппаратов с машущими крыльями, и полная бесперспективность мускулолетов была впервые научно обоснована лишь в конце XVII века итальянским ученым Д. Борелли, который выявил всю значительность различия мышечного аппарата птиц и человека. Одновременно с ним английский механик Р. Гук (1635–1703] пришел к выводу, что человек сможет полететь только при помощи механического двигателя.

В XVIII веке в Европе зарождается машинно-фабричное производство. Это вызывает интенсивное развитие науки и техники и способствует укреплению научного подхода к решению проблемы полета. После долгих опытов исследователи приходят к мысли использовать для осуществления полета подъемную силу, возникающую при быстром движении слегка наклоненной относительно воздушного потока пластины. К этому времени уже хорошо изучены воздушные змеи различных конструкций, а академик Эйлер (1707–1783) впервые вычисляет подъемную силу.

В это же время русский ученый М.В. Ломоносов (1711–1765) проводит исследования в области физики атмосферы и метеорологии. В связи с этими исследованиями у Ломоносова возникла мысль о создании летательного аппарата, с помощью которого можно было бы поднять над землей метеорологические приборы. Ученый обратился к идее создания вертикально взлетающего аппарата; его «аэродромическая машина» представляла собой летательный аппарат типа вертолета. Полет подобной модели впервые удалось осуществить в 1784 г., и осуществили его французские изобретатели Лоннуа и Бьенвеню, использовав в качестве источника энергии силу упругости сжатого лука.

Впрочем, также издревле известен и другой путь к покорению человеком воздуха. Этот путь заключается в использовании статического принципа полета, основанного на законе Архимеда. Шествие по этому пути в какой-то момент показалось более перспективным; вес летательного аппарата стал считаться не только важнейшим, но и принципиальным препятствием. Следуя по пути решения проблемы полета при помощи аппаратов легче воздуха, 5 июня 1783 года[2] во Франции братья Монгольфье осуществили первый запуск шара – оклеенного бумагой холста с веревочной сеткой, наполненного горячим воздухом. Благодаря легкой, герметичной и устойчивой по форме оболочке удалось реализовать принцип, по которому в сплошной среде тело, обладающее весом меньше вытесненной им массы этой среды, всплывает вверх.

19 сентября братья Монгольфье в Версале подняли в воздух баллон с животными, а 21 ноября 1783 года в Париже наконец-то состоялся первый полет людей. Счастливцами оказались де Розье и д’Арланд; они пробыли в воздухе 20 минут и пролетели около 9 км. Вскоре после этого, 1 декабря 1783 года, состоялся полет человека на аэростате более совершенной конструкции, созданной французским ученым Ж. Шарлем. Аэростат был наполнен водородом и имел подъемную силу в несколько раз превышавшую подъемную силу аэростата братьев Монгольфье. Шарль преодолел на своем аппарате расстояние около 40 км.

Наступила эра воздухоплавания.

Однако у этого способа передвижения по воздуху имелись существенные недостатки. Основным являлась невозможность совершать полет по заранее намеченному маршруту – налицо была полная зависимость от направления движения и силы ветра. С одной стороны сначала возникла идея, в целях упрощения управления летательным аппаратом легче воздуха, придать аэростату вытянутую форму. С другой – начало XIX века ознаменовалось широким распространением паровых машин. Первым применить паровой двигатель для управления аэростатом предложил английский ученый Д. Кейли (1773–1857]. Он же в 1816 г. дал в своем проекте расчет конструкции аэростата длиной 90 м с экипажем 7 человек. В 1852 г. состоялся первый полет управляемого аэростата с паровым двигателем мощностью 3 л. с. с толкающим винтом, осуществленный французом А. Жиффаром. Так родился дирижабль, что в переводе с французского означает «управляемый».

Казалось, что создание летательного аппарата легче воздуха означает полный переворот в развитии идеи полета. Стремление усовершенствовать аэростат надолго отвлекло внимание ученых от летательных аппаратов тяжелее воздуха. Но работы по созданию и изучению управляемых аэростатов (дирижаблей) способствовали не только развитию этого вида воздушных сообщений. Они способствовали также накоплению большого практического опыта, сыгравшего впоследствии значительную роль в создании летательных аппаратов тяжелее воздуха. Ведь именно на воздухоплавательных устройствах были впервые применены и испытаны тепловые двигатели, пропеллеры, аэродинамические рули, исследованы принципы уменьшения аэродинамического сопротивления.

Кроме того, одной из основных причин, долго препятствовавших появлению самолета, являлось отсутствие легкого и достаточно мощного двигателя. Паровые машины, хотя они и были к концу XIX века значительно облегчены и усовершенствованы, из-за парового котла оказались мало пригодными для авиастроения. А основным препятствием на пути создания реактивного самолета являлась чрезвычайная неэкономичность известных в те годы двигателей прямой реакции. Даже в случае достижения требуемой тяги, продолжительность полета измерялась секундами. Опыты с электрическими двигателями сдерживались большим весом гальванических батарей питания. Только в наши дни, благодаря созданию солнечных батарей, появились некоторые перспективы воплощения этой идеи. А в те годы наибольший интерес у воздухоплавателей в конце концов вызвал изобретенный и сконструированный в 1860 г. французом Э. Ленуаром (1822–1900) двигатель внутреннего сгорания.

И вот, в середине XIX века, когда трудности создания дирижаблей начали все более вызывать сомнения в умах воздухоплавателей, вновь повсеместно возродился интерес к крылатым машинам. Теперь работы повелись сразу в двух направлениях: одни ученые создавали машины с паровыми, другие – с реактивными двигателями. Кроме того, изучение планирующих движений птиц показало возможность полета на безмоторном аппарате тяжелее воздуха – планере. Также наряду с разработкой проектов монопланов, прообразом которых являлась птица, в середине XIX века зародилась идея самолета с несколькими несущими поверхностями, что позволяло существенно уменьшить вес и габариты летательного аппарата.

Принципиальная схема аэроплана – фюзеляж в виде лодки с неподвижно закрепленным над ней крылом и крестообразным хвостовым оперением – была определена еще в 1799 г все тем же Д. Келли. Вскоре Келли в процессе разработок добавил к этой конструкции шасси, рули направления и высоты, неподвижные стабилизаторы, образующие хвостовое оперение и пропеллер. Затем, к концу XIX века, в основном отработались свойства несущих поверхностей и определился тип двигателя.

Первый полет человека на аппарате тяжелее воздуха был осуществлен французским инженером Адером 9 октября 1890 г.[3] Это был аэроплан с легким паровым двигателем мощностью 40 л.с.

Затем, благодаря опытам немецкого инженера Отто Лилиенталя (1848–1896), трагически погибшего 9 августа 1896 года, исследователи поняли всю необходимость создания прежде всего обладающего хорошей управляемостью и устойчивостью планера. В 1896 году за эти разработки принялись два американских инженера Шанют и Херринг. Эстафету подхватили их соотечественники – братья Вилбур и Орвил Райт, начавшие работать над совершенствованием планеров летом 1900 года. В 1903 году они построили легкий 16-ти сильный бензиновый двигатель и, после целого ряда попыток, 17 декабря 1903 года совершили первый полет продолжительностью 12 секунд. Затем за 59 секунд было преодолено расстояние в 259 м. В 1905 году уже был совершен полет, позволивший преодолеть расстояние в 17 км, а затем – в 37 км. В 1908 г. Вилбур Райт продержался в воздухе 2 часа 20 минут. Несмотря на то, что в Европе ничего не знали о проводимых братьями Райт опытах, там также удалось создать аэроплан. Впервые отделился от земли на аппарате тяжелее воздуха собственной конструкции с легким бензиновым двигателем Антуанет в 50 л. с. французский воздухоплаватель Альберто Сантос-Дюмон. На биплане собственной конструкции он продержался в воздухе 21 секунду, успев преодолеть расстояние в 220 метров. Это произошло 12 ноября 1906 года; с тех пор этот день считается днем рождения европейской авиации[4]. С этого времени начался, наконец, новый и последний этап в истории развития самолета, продолжающийся и по сей день – совершенствование его конструкции и свойств.

Параллельно процессу освоения возможности полета развивалась и история использования человеком нового вида передвижений. Поначалу полеты, кроме изучения свойств и возможностей этого нового вида передвижения, носили чисто развлекательный характер. Но это продолжалось недолго. Первое практическое использование аэростата произошло в период Великой французской революции в 1794 г. И первое же практическое использование этого нового средства передвижения произошло в военных целях; с его помощью была произведена разведка под Флерюсом. И только в 1804 г. русская Академия наук организовала первый в мире полет воздушного шара с научными целями. 30 июня в Петербурге, с плаца 1-го Кадетского корпуса, академик Я.Д. Захаров поднялся на воздушном шаре, управляемом бельгийским воздухоплавателем Робертсоном. Во время полета были проведены замеры давления, температуры, взяты пробы воздуха на различных высотах, выполнены опыты со статическим электричеством и магнитом, некоторые простейшие физиологические эксперименты. Однако идея использования летательного средства в военных целях никогда не покидала умы людей. Весной 1812 г. немецкий механик Франц Леппих обратился к русскому посланнику в Штутгарте Алепиусу с предложением построить для русского правительства управляемый воздушный шар. Как писал Алепиус Александру I: «…Леппих обещал мне построить пятьдесят таких воздушных кораблей в течение трех месяцев… По сделанным доселе расчислениям наиудобнейшие воздушные корабли могут вмещать в себе 40 человек и поднимать 12 000 фунтов[5]. В числе артиллерийских предметов, коими он хочет снабдить себя, ожидает он особливо большого действия от ящиков, наполненных порохом, которые брошены будучи сверху, могут разрывом своим, упав на твердые тела, опрокинуть целые эскадроны».

Леппих по приглашению Александра I поселился в России под именем Шмидта и начал в обстановке полной секретности осуществлять свой проект под видом устройства земляной машины. Градоначальник Москвы Ростопчин докладывал царю: «Нельзя не удивляться деятельности Леппиха: он встает первым и ложится спать последним. Рабочие трудятся по 17 часов в день; их уже более ста человек в его мастерской». Однако все опыты предприимчивого немца окончились неудачей; уровень развития техники того времени еще не позволял добиться устойчивого управляемого полета огромного аэростата объемом около 8 тыс. м³. В 1813 году Леппих, потратив на работы 180 тыс. рублей, покинул Россию с репутацией шарлатана. Наполеон был выпровожен из России и без «немецкого чуда». Однако приоритет немецких умов на такого рода ведение боевых действий никем так и не был оспорен.

К середине XIX века воздухоплаватели уже участвовали в военных действиях в новом качестве. В 1849 г. с аэростата была произведена бомбардировка Венеции – первая бомбардировка с воздуха. А в 1859 г. аэростат участвовал в сражении при Соль-Ферино. В России генерал-майор Краевский в 1869 г. писал: «… для успеха в современной войне недостаточна уже одна тайна суворовских побед… необходима еще другая, новейшая, тайна побед, новое средство ведения войны… применение воздухоплавания на войне русскою армиею было бы небесполезно…»

Военно-ученый комитет, подробно изучив вопрос применения аэростатов в военных действиях, пришел к заключению, адресовав его русскому военному министру (5] 18 декабря 1869 г.: «Было бы несправедливо пренебрегать таким средством, с помощью которого является возможность своевременно раскрывать силы противника, стягиваемые к полю сражения, или предотвращать скрыто подготовляемые им удары, определять расположение атакуемой крепости или работ осаждающего, наконец, наблюдать на более или менее значительном расстоянии операции противника по переправе через реки, по занятию лесных или пересеченных пространств, по обороне берегов и пр. Во всех случаях воздушные рекогносцировки, произведенные при благоприятных обстоятельствах, могут доставить неоценимые услуги».

Однако несмотря на то, что опыты с применением аэростатов в военных целях в России проводились, в русско-турецкой войне 1877–1878 гг. аэростаты не участвовали, в то время как в армиях Европы и Америки уже были организованы воздухоплавательные части. Во Франции в 1878 г. была учреждена воздухоплавательная школа в Медоне и создана специальная военная воздухоплавательная комиссия. Англия к этому моменту уже имела свою воздухоплавательную школу в Вулвиче и несколько воздухоплавательных рот. Также была создана рота воздухоплавателей в Германии. А с 1884 г. создается военное воздухоплавание и в России. И с этих пор применение летательных аппаратов легче воздуха в военных целях уже становится делом обычным. Для этой цели даже были созданы специальные привязные аэростаты, которые использовались как высотные наблюдательные пункты.

Привязные аэростаты применялись, хотя и очень ограниченно, для разведки в русско-японскую войну 1904–1905 гг. Сначала лейтенант воздухоплавательной службы Лавров организовал в Порт-Артуре постройку самодельного воздушного шара. Затем с этого шара был рассмотрен неприятельский укрепленный лагерь, который выстрелами с наших броненосцев был расстрелян 12-дюймовыми снарядами, так что японцы поспешно должны были его бросить и перенести в более отдаленную от Порт-Артура местность. Однако (23 ноября) 5 декабря 1904 г. Лавров погиб и работы с самодельным привязным шаром прекратились. Эстафету подхватил командир воздухоплавательного батальона Кованько А. М, прибывший месяц спустя с двумя змейковыми аэростатами на Дальневосточный театр военных действий по настоянию военного министра Сахарова. Затем подключился к боевой работе и батальон Н. Г. Баратова.

Параллельно этому развивались и средства защиты от вновь появившихся воздушных средств разведки и нападения. К концу XIX века в Германии были достигнуты немалые успехи в практике стрельбы по воздушным шарам. Германский военный агент писал в 1892 г.: «Опыты на Куммерсдорфском полигоне показали, что воздушный шар, находившийся на высоте 150–250 м, при стрельбе с расстояния 5000 м спустился один раз после десятого, а другой раз после двадцатого выстрела.

Опыты на полигоне в Группе (недалеко от Грауденца) показали, что воздушный шар, находившийся на высоте свыше 200 м, опустился после четвертого залпа крепостной артиллерии».

Но, несмотря на столь явные успехи воздухоплавателей, с началом XX века аэроплан все больше и больше завоевывал внимание общественности. И тут всех опередили французы. Когда 17 октября 1891 г. избранная публика, «весь Париж», хлынула в распахнутые двери выставки на Елисейских полях, «гвоздя» экспозиции – летательного аппарата «Эол» французского инженера Клемана Адера – уже не было на месте. Загадочная машина, о которой мало что знали даже вездесущие газетчики, исчезла с выставки за несколько часов до открытия, сразу же после того, как «Эол» осмотрел военный министр Франции. Позже пресса писала, что Адер продолжает работу в интересах военного ведомства, конечная цель – «выработка воздушной стратегии и тактики, создание авиационной армии». Французские военные теоретики уже тогда, едва ли не за четверть века до начала Великой войны поняли – авиации предстоит изменить тысячелетние представления о стратегии и тактике военных действий. Теперь реки, горы и моря – все эти непреодолимые преграды предшествующих войн – послужат отличными ориентирами для новых участников военных действий.

Конечно же, выгоды нового вида техники видели не только французские военные. В Америке братья Райт уже к осени 1908 года совершили немало полетов над дюнами американского побережья в Атлантике. Велись работы по освоению воздушных машин и в Европе. Теперь уже исследователи стремились ко все большему расширению возможностей аэропланов. В Европу прибывает Вилбур Райт с намерением продать патент на свой аппарат. А с 1909 г. начинаются непрекращающиеся соревнования за первенство в небе между Анри Фарманом и Луи Блерио. 25 июля 1909 г. Луи Блерио вырывается вперед, впервые перелетев по воздуху Ламанш за 37 минут. В 1910 году Губерт Летам поднял на своем аппарате кинооператора; фильм с небывалыми видами Парижа «с высоты птичьего полета» демонстрировался во всех кинотеатрах французской столицы. Все это побудило французское военное командование закупить аэропланы для своих нужд. 13 аэропланов и 4 воздушных судна принимают участие в 1910 г. на маневрах французской армии в Пикардии. Они были предназначены для воздушной разведки, с каковой целью проведены интересные испытания; были проведены фотосъемки с воздуха и передача разведданных по радио. В последующие несколько лет совместными усилиями конструкторов, летчиков и предпринимателей «аэроплан, бывший так недавно простой игрушкой, прыгавшей на расстояние нескольких метров, превращается в летательную машину, поднимающуюся до 4 тыс. м, пролетающую безостановочно более 8 час. и более 800 км», – писал в начале 1912 г. русский журнал «Техника воздухоплавания». И в том же году французский журнал «Артиллерийское ревю» заметил: «Итало-турецкая война предоставила аэроплану случай доказать свою пригодность не только в смысле орудия разведки[6], но также и как средства для нападения; польза аэроплана в первом случае всегда казалась неоспоримой, что же касается второго применения, то в нем часто сомневались». Уже изобретены для атаки наземных войск металлические стрелы-дротики размером чуть больше карандаша и весом 30 г., которые, благодаря ускорению свободного падения, пробивали доску толщиной 150 мм. Такие стрелы использовались практически в течение всей Первой мировой войны[7].

Не покидала умы военных деятелей и возможность бомбометания с воздуха. Итальянский лейтенант К. Ципелли начал эксперименты с авиационной бомбой еще до Великой войны. Главной проблемой было создать взрыватель, который срабатывал бы именно в тот момент, когда снаряд касается цели. Во время итало-турецкой войны (сентябрь 1911 – октябрь 1912] на турецкие позиции сбрасывались 10-кг бомбы, в массивном цилиндрическом корпусе которых вместе со взрывчатым веществом располагалась картечь, поражавшая при разрывах живую силу[8]. В конце лета 1911 г. даже в России проводились первые военные маневры с пробными полетами аэропланов.

Одна из первых бомбардировок с самолета была произведена 1 ноября 1911 г. Джулио Гавотти сбросил со своего «Румплер-Таубе» 4 маленьких бомбы весом 2 кг на североафриканские населенные пункты Тагуира и Айн Цара; он же обстрелял при этом скопление арабских войск из личного оружия. Однако результат бомбардировки всех разочаровал.

В октябре 1912 г. начались боевые действия на Балканах. Черногория, Сербия, Греция и Болгария объявили войну Турции. В этой войне участвовали уже не единичные самолеты, а целый авиаотряд с русскими летчиками-добровольцами. Под руководством С. Щетинина, одного из основателей Российского товарищества воздухоплавания, летчики Агафонов, Евсюков, Колчин и Костин составили первое в истории боевое подразделение русской авиации. Они много раз летали над осажденным Адрианополем, в котором засели турецкие войска, фотографировали вражеские позиции, сбрасывали бомбы и листовки.

Вернувшись в Россию, Щетинин обстоятельно доложил о деятельности авиаотряда в Обществе ревнителей военных знаний. Он, в частности, отметил, что болгарская армия могла бы оказаться в затруднительном положении, если бы турки располагали хотя бы парой аэропланов. Осадив Адрианополь, болгары подвозили войскам снаряжение и провиант по единственному мосту через реку Марицу Будь у турок авиация, они бы разбомбили мост и отрезали от тылов передовые войска противника.

Естественное стремление военных летчиков стрелять с самолета по наземным целям привело к тому, что в России еще в 1912 г. был создан A.A. Пороховщиковым двухместный аэроплан БИ-КОК-2, имевший двойное управление, бронированное днище вынесенной вперед гондолы[9], достаточные обзор и обстрел из подвижного пулемета вперед-вниз. (6) 19 августа 1913 г. на Клементьевском полигоне недалеко от Можайска проводились испытания этой воздушной машины, заключавшиеся в стрельбе с воздуха по наземным целям. Из 200 манекенов, по 7 в ряду, через 7 шагов один от другого, была выстроена пехота; в цель попало 8,1 % от общего числа выпущенных пуль. Однако военное ведомство не придало значения этим испытаниям. Официальное заключение комиссии только и отметило, что стрельба с аэроплана возможна, при этом необходима полная слаженность работы пилота и пулеметчика.

Однако такая осторожность оценок объясняется не только недостаточным количеством испытаний, но прежде всего резко отрицательным отношением большинства военных теоретиков и исследователей к боевому применению авиации. Это происходило по многим причинам. Во-первых, высший командный состав того времени, будучи подготовленным старой школой, традиционно еще с XV в. считавшей главной ударной силой артиллерию, не видел за авиацией действительной военной мощи. Авиация даже в качестве помощницы артиллерии еще серьезно не рассматривалась, поскольку корректировать огонь артиллерии тогда казалось гораздо более удобным с привязных аэростатов; на них можно было установить телефон.

Во-вторых, в силу решающей зависимости от веса не представлялось возможным брать на борт аэроплана большое количество бомб, что и в самом деле, как показал опыт итало-турецкой и балканской войн, не позволяло оказывать серьезного влияния на ход боевых действий. Даже тяжелые многомоторные «Муромцы», появившиеся в России в 1913 г., проигрывали в грузоподъемности и дальности действия достаточно развитым к тому времени дирижаблям и особенно цеппелинам.

В-третьих, в силу большой скорости, казалось невозможным вести с аэроплана прицельный огонь из огнестрельного оружия. И, наконец, в-четвертых, аэропланы были еще настолько ненадежными и постоянно ломались в полете от самых незначительных причин, что применять их к каким-либо наступательным действиям казалось просто немыслимым. В результате у командного состава сложилось мнение, что боевое применение авиации, не дав никаких значительных результатов само по себе, не позволит авиации выполнить и ее основную задачу – разведку.

С другой стороны, например, знаменитый ученый Эдисон (1847–1931), полагал, что аэроплан в качестве средства нападения может превратиться в такое «абсолютное» оружие, против которого не окажется «средств для обороны». В этом случае, заключал знаменитый изобретатель, война станет невозможной. Скептики, наоборот, видели помеху в практическом применении аэроплана именно в его замечательных свойствах. «Аэропланы, вследствие своей большой скорости, не позволят успешно пользоваться оружием и бросать в цель снаряды, а потому и не могут иметь значительной наступательной силы», – таково было мнение некоторых германских высших военных деятелей. Главную роль в грядущих бомбардировках там отводили именно цеппелинам, тем более, что в этом виде вооружения Германия имела несомненный перевес перед всеми остальными державами.

Так же смотрели на новое средство войны и во Франции. На больших маневрах французской армии в 1912 г. аэропланам отвели лишь роль разведчиков. Бомбардировок с воздуха не проводилось, даже несмотря на то, что во Франции только-только закончился конкурс «Воздушной мишени» Мишлена. Победителями конкурса были признаны летчик Гебер и стрелок – лейтенант американской армии Скотт. Сбросив снаряды с 200-метровой высоты, Скотт уложил 12 бомб из 15 в круглую мишень диаметром 20 м. Бомбометание с высоты 800 м увенчалось попаданием 8 снарядов из 15 в четырехугольную цель размером 120x40 м! Подобные же испытания проводились и в России. Однако считалось, что из-за ограниченной грузоподъемности и из-за повышенного риска самопоражения при бомбометании на малой высоте такое использование аэропланов неэффективно.

Тем не менее, военные продолжали искать пути развития нового вида техники. До начала Великой войны русское командование провело три конкурса аэропланов, стимулируя деятельность отечественных авиаконструкторов.

В 1912 г. выдвигались для участия в конкурсе следующие требования:

1. Аэроплан должен быть построен в России (допускалось использование материалов и отдельных частей иностранного производства);

2. Полезная нагрузка должна составлять – два человека экипажа, необходимые инструменты и приборы (буссоль, фотографический аппарат, все необходимое для ремонта и т. п. + запас бензина и масла на 3 часа полета);

3. Скорость – не менее 80 км/час;

4. Скороподъемность – не менее 500 м за 15 мин.

Также особо оговаривались длительность полета, длина разбега, возможность взлетать «со вспаханного (но не свежевспаханного) и засеянного поля и опускаться на них же без каких бы то ни было поломок». Кроме того, самолеты должны были легко разбираться, транспортироваться и собираться не долее, чем за два часа. Полковник Ульянин еще в 1911 г. выдвинул идею «складного самолета». В результате под руководством летчика В. Лебедева был построен складной «Фарман», который неплохо летал, но уступал по характеристикам оригиналу «Фарману-IV».

Было требование и такого рода: «аэроплан должен представлять наибольшие удобства для обращения с огнестрельным оружием и для бросания бомб».

Биплан Сикорского С-6Б на конкурсе 1912 г. продемонстрировал отличные свойства:

Скорость до 113,5 км/час, скороподъемность – 500 м за 6,4 мин., на полную разборку аэроплана уходило всего 18,2 минут!

А отобранный комиссией на конкурсе 1913 г. «прибор для бросания снарядов с аэропланов и управляемых аэростатов», изготовленный штабс-капитаном Толмачевым, использовался в русской авиации до 1916 г.

Занимались развитием воздушного флота и Военно-морские ведомства. Еще (27 января) 9 февраля 1910 г. отставной капитан I ранга М. Парфенов сделал доклад в императорском Русском техническом обществе «О воздухоплавании в нашем флоте», в котором говорилось: «Можно безошибочно сказать, что разведка, совершенная с военно-морскими целями на дирижабле или аэроплане, должна дать во время морской войны поразительные результаты, предел которых ум наш не в состоянии даже определить». В этом же году во Франции конструктор А. Фабр (практически одновременно с американцем Г. Кертисом) уже создал гидросамолет.

В 1911 г. русский инженер Я. Гаккель продемонстрировал свою оригинальную конструкцию «Гаккель V». В 1912 г. на воду был спущен поплавковый аэроплан И. Сикорского. Однако до 1913 г. русское морское ведомство предпочитало импортировать для нужд флота французские и американские гидроаэропланы: «Вуазены», «Мораны», «Фарманы» и «Кертисы».

В предвоенные годы естественным образом зарождался и высший пилотаж – как искусство управления новым воздушным средством. На Западе пионером высшего пилотажа стал французский авиатор Адольф Пегу. Он еще в 1913 г. летал «вверх колесами», уходил в пикирование, круто набирал высоту и демонстрировал «немыслимые» эволюции своего «Блерио», доказав, что, имея достаточный запас высоты, машину можно выровнять в воздухе из любого положения.

В России впервые начал летать «вниз головой» Петр Нестеров; он оставил в память о своем искусстве фигуру высшего пилотажа, названную «мертвой петлей». Пегу, прибывший вскоре в Петербург, лично признал первенство русского летчика в выполнении такой фигуры высшего пилотажа, и с тех пор она стала называться «петлей Нестерова». Другой русский летчик, Константин Арцеулов, уже во время войны впервые продемонстрировал возможность выведения самолета из штопора, благодаря чему штопор также обогатил арсенал возможностей пилотирования. В Германии, также во время войны, обогатил арсенал пилотирования Макс Иммельман.

Наряду с освоением военными летчиками стрельбы, бомбометания и высшего пилотажа соревновались и конструкторы. Высота подъема и продолжительность полета все возрастали и неуклонно возрастала скорость полета. Уже в 1911 г. «стариков» Блерио, Морана и Вуазена обставили на гоночных трассах Нью-пор, Ведрин и Прево.

Первоначально конструкторы полагали, что главное – это оснастить машину как можно более мощным мотором, который способен поднять в воздух практически любой аппарат. Ньюпор, представив на конкурс обтекаемый, буквально зализанный фюзеляж и гладкие поверхности крыльев с минимумом растяжек, поколебал эту точку зрения. Ему удалось в 1911 г. развить скорость 80 км/час всего с 20-сильным мотором. Эдуард Ньюпор погиб в 1911 г. в авиационной катастрофе, а в 1913 г. также погиб и его брат Шарль, основатель фирмы; оба так и не узнали, каких высот достигнут их идеи.

В 1913 г. самолет конструкции Луи Бешеро «Депердюссен» под управлением Мориса Прево развил скорость 200 км/час!

Росла скорость, росла и грузоподъемность. 13 мая 1913 г. недалеко от Петербурга впервые в мире поднялся в небо аэроплан И. Сикорского «Русский витязь», весивший четыре тонны. Этот гигант уже способен был составить конкуренцию дирижаблям.

Однако скептики тормозили этот процесс. Английский ученый Ланчестер опубликовал аэродинамическое исследование, в котором доказывал, что самолеты уже достигли предельных размеров, дальнейший рост приведет к неспособности машин летать. Предельным весом при этом признавалась одна тонна. Голоса скептиков были еще очень сильны.

В результате, несмотря на все столь очевидные, казалось бы, достижения, еще в период итало-турецкой войны, аэропланы прозвали «аппаратами для циркового искусства». Ограниченная грузоподъемность и в самом деле не позволяла брать с собой действенных бомб. К тому же точность попадания в боевых условиях оказалась весьма незначительной. Более того, за эти несколько недель аэропланы даже не проявили себя особо выдающимся средством разведки. И вместо них стали использовать привязные аэростаты. Итало-турецкая война, прежде всего, подтвердила мнение, особенно распространенное в Германии, что именно воздушные суда (особенно цеппелины) будут наиболее действенным военным средством. Таким образом, развитие аппаратов легче воздуха также продолжалось с неменьшим напряжением. С созданием соответствующих мощных бензиновых моторов строительство воздушных судов испытывает настоящий взлет с конца XIX столетия, прежде всего во Франции и в Германии.

Противостояние Франции и Германии, источник постоянной тревоги европейского континента, неуклонно вело к вершине воздушного судостроения, а затем и самолетостроения, к острой конкуренции между обеими державами, подстегивавшими себя взаимным недоверием ко все большему увеличению собственных усилий.

2 июля 1900 г. над Бодензее поднялся в воздух первый цеппелин. Франция отреагировала на эту воздушную угрозу незамедлительно. 19 октября 1902 г. был устроен полет французских воздушных судов вокруг Эйфелевой башни. Это было важным достижением – дирижабль оказался управляемым. В 1903 г. воздушное судно Лебоди удерживается в воздухе 1 час 16 мин. и развивает скорость 44 км/час. В 1905–1906 гг. граф Фердинанд фон Цеппелин строит второй и третий дирижабли. Последние проходят в 8 часов 350 км, что возможно при скорости в 43 км/час. Известие о закупке воздушных судов французским военным министерством дало германскому генеральному штабу желанный предлог выделить значительные средства на собственные разработки. В 1907 г. граф Цеппелин получил 400 тыс. золотых марок, а в 1908 – 2 млн. 150 тыс.

Газета социал-демократов «Вперед» с полным правом констатировала: «И в самом деле, похоже, в нашей прекрасной военной стране пока еще не все прекрасно, нам просто необходимо вооружить воздух». С 1913 г. военные и морские силы Германии имеют уже 11 воздушных судов. И Германия продолжает наращивать техническую мощь. Германский генеральный штаб видит в этом значительный инструмент войны, который, наряду с дальней разведкой, можно эффективно использовать для бомбардирования крепостей и крупных городов. В 1912 г. глава генерального штаба фон Мольтке поясняет: «Мы видим в этих новых судах Цеппелина инструмент войны, в котором мы далеко превзошли всех противников, и в обозримое время они не смогут догнать нас, поскольку мы с энергией работаем над усовершенствованием своей техники. Нам необходимо ускорить его развитие, чтобы с началом войны сделать первый и действенный удар, каковой фактическим и моральным действием может оказаться совершенно дезорганизующим».

То, что германский генеральный штаб видел в дирижаблях выдающееся средство не только для дальней разведки, но также и для бомбардировки целей в глубоком тылу противника, весьма отрицательно сказалось на развитии авиации в Германии. Вся ставка была сделана на цеппелины, которые могли не только извещать о мобилизации и выступлении военных сил противника, но и мешать этому, а также подрывать военное хозяйство и дух населения враждебных государств. Германские военные политики со всей серьезностью в начале войны возлагали надежды на то, что их воздушные суда смогут рассеивать собрания войск и полностью дезорганизовывать жизнь в крупных городах. В связи с этим предполагалось в самом же начале военных действий направить 20 цеппелинов на Лондон или Париж, и вызвать там посредством сброшенных 6000 бомб так много пожаров, чтобы было невозможно подавить их гигантский огонь.

Возможность употребления воздушных судов в качестве бомбоносов, о котором кайзеровские генералы в предвоенный год говорили не скрываясь, вовлекло всю западную Европу в живую дискуссию о возможностях проявления воздушной войны против гражданского населения. Прежде всего, это касалось Великобритании; островное государство увидело себя под угрозой цеппелинов, сводящих на нет все преимущества островного положения. Поэтому не случайно первое видение ужаса воздушной войны, в котором воздушный флот, посредством безжалостной бомбардировки глубокого тыла, вынуждал противника к капитуляции, дал Герберт Джордж Уэллс в 1908 г. в своей книге «Война в воздухе».

В феврале 1912 г. Уэллс, Артур Конан Дойль и 200 других известных людей подписали протест против воздушной войны, от которой предостерегали все народы, призывая правительства всех стран удержаться от такого употребления воздушного флота. «Цивилизованный мир выражает свое желание мира и доброй воли и требует ограничения чрезмерного груза вооружения». Не следовало бы использовать «славное изобретение человеческого духа – покорение воздуха – для целей уничтожения человека».

Уэллс и его друзья имели при этом в виду, прежде всего, воздушные суда. Однако инструмент воздушной войны, за который германский генеральный штаб ручался, как за наиболее действенный, уже в 1912 г. начал терять свое значение перед лицом быстрого прогресса, который делал аэроплан.

В военных кругах французской армии серьезно задавались вопросом о ставке самолета против цеппелина. В 1912 г. военный министр Франции Мильеран говорил: «Мы должны задаться целью дать нашему отечеству бесчисленные полчища аэропланов для непрерывной и неутомимой охраны наших границ». В Германии также интересовались этим вопросом, и мнение, господствующее в военных кругах, окончательно выразил в конце 1908 г. майор Август фон Парсефаль: «Аппарат Райта всегда будет менее работоспособным, чем воздушный шар».

Еще более способствовало установлению этого предубеждения то, что к 1910 г. во Франции в области освоения аэропланов имелось абсолютное превосходство. Сказалось также и следствие сильного давления, которое оказывали определенные круги крупной германской буржуазии на правительство. Не следует забывать и того, что во время столь усердного отстаивания цеппелинов, воздушное судно относилось к аэроплану, примерно как автомобиль к велосипеду. Тем не менее, в Германии 19 мая 1909 г. была основана первая большая германская фабрика самолетов – ТОО «Летающие машины Райта», с уставным капиталом в 500 тыс. германских марок. Эта сумма была внесена AEG (Всеобщим Электрическим Объединением), Круппом, фирмой «Людвиг Лёве и Ко», электромеханическим заводом Биттерфельда и некоторыми другими крупными промышленниками. Собственное военное производство самолетов началось в апреле 1909 г. со строительства первого аэроплана по проекту штутгартского правительственного конструктора Зигфрида Хоффманна. А 15 июля 1910 г. началось обучение первых четырех офицеров-летчиков.

В конце 1910 г. английский морской писатель Ф. Т. Жан впервые опубликовал обозрение о воздушном флоте мира.

Согласно его исследованиям сила воздушного флота мира в конце 1910 года представляла собой следующую картину:

Таким образом, основное строительство воздушных машин началось лишь во втором десятилетии XX века.

Несмотря на быстрое улучшение самолетостроения, прусско-германский генеральный штаб обсуждал возможности самолета более чем скептически. В 1912 г. генерал-лейтенант Метцлер заявил: «Перенесение планомерных боевых действий в воздух пока что относится к области фантастики». А генерал-майор Теодор фон Дитфурт говорил, что «французы, пытаясь развитием летного дела оказать влияние на ведение войны или хотя бы на исход отдельных битв, стреляют далеко мимо цели.

Вследствие этого к 1912 г. преимущество французских воздушных сил было бесспорным. Также и Великобритания, которая в мае 1912 г. создала Королевский Воздушный Корпус, превзошла Германию по числу своих самолетов. Даже царская Россия по воздушной мощи в 1912 г. выдвинулась на второе место. Такой взлет авиации в России был особенно замечательным если учесть, что первый самолет был поднят в воздух лишь в июле 1909 года. После чего царское правительство предпринимает значительное напряжение, позволившее стране создать вполне достойные по тем временам воздушные силы. В результате подобных усилий, согласно уже упомянутым исследованиям Жана, состояние воздушного флота в мире к 1912 г. значительно изменилось.

Состояние авиационного парка в наиболее развитых странах в 1911–1912 гг.

Таким образом, по оценке Жана, к маю 1912 г. в мире имелось уже около 2000 самолетов против 58 в 1910 году! Перед лицом обострившихся противоречий между Центральными державами – Германия, Австро-Венгрия, Италия – и Антантой – Франция, Россия и Великобритания – и перед лицом превентивных военных планов германского генерального штаба в 1912 г. была открыта (близкая к концертной) совместная акция промышленности и генерального штаба, направленная на то, чтобы в течение короткого срока значительно увеличить численность германских воздушных сил. В апреле 1912 г. комитет под руководством графа Артура фон Посадовского-Венера обратился к немецкой общественности и попросил пожертвовать средства на строительство аэропланов. Наряду с Ратенау, Германским банком и Хеншелем в этот комитет вошли также представитель Дисконтного общества, Северо-германский Ллойд, Хапаг и Сименс-Шукерт-Концерн. Свыше 7 млн. полновесных золотых марок положили они в основание строительства германской авиапромышленности, которая таким образом в 1912 г. пережила свой «Год основания». Германский генеральный штаб, который требовал в нескольких меморандумах значительного развития воздушных войск, заботился и о будущем сбыте. С 1912 г. германская самолетная промышленность выполнила заказ армии на 90 %. В результате директор завода «Альбатросов» Отто Винер констатировал, что военное управление «из терпеливого покупателя превратилось во властного заказчика». Значительные суммы, которые теперь в Европе отпускались на воздушное вооружение, можно представить по следующей таблице:

Затраты на воздушное вооружение[10]

В результате столь мощной кампании кайзеровской Германии к началу войны практически удалось догнать Францию по количеству военных аэропланов. А исходя из того, что наиболее великое значение в войне господствующие военные круги все-таки приписывали воздушным судам, превосходство Германии теперь казалось вполне обеспеченным и в воздушных силах. И все же генерал Ханс Хартвиг фон Безелер объяснял в 1913 г., что аэроплан не может считаться вполне надежным средством ведения войны. «Их помощь для разведки и связного дела, а при случае также и как транспортного средства, может иметь большое значение, однако в борьбе они никогда не будут принимать решительного участия». Сходные мнения тогда же высказывала и французская газета «Военная Франция», в которой можно было прочесть: «Ныне частенько говорят и пишут, что самолет станет впредь выигрывать битвы! Следовало бы вместо этого спросить, как все это может статься… Об использовании аэроплана как средства борьбы, по крайней мере, теперь и в обозримом времени, даже не может быть и речи. Аэроплан не является машиной разрушения. Хорошо хотя бы то, что он уже теперь пригоден для разведки».

Итак, к началу Первой мировой войны авиация была уже не в младенчестве, а скорее «здоровым и хорошо растущим ребенком». В 1913 г. аэроплан преодолел рубеж скорости 200 км/час, а авиаторы к тому времени освоили многие фигуры высшего пилотажа. Но генералы, начинавшие войну, не видели на театре военных действий места этой крылатой игрушке богатых чудаков-авантюристов. «Боевое применение аэроплана не представляется возможным», – утверждали военные чины. И их можно понять: авиация многим казалась всего лишь еще одним техническим видом спорта. Так что на начальных этапах войны допустимы были только самолеты-разведчики. Но даже воздушная разведка оказалась намного эффективнее, чем предполагали генералы. Она оказалась надежнее конной – пока лихие кавалеристы прорубались к своим, летчики уже успевали доложить обстановку.

Присутствие самолета в небе стало для армии далеко не безобидным. Ружейный огонь с земли не сильно помогал, хотя самый первый авиатор, ставший жертвой Первой мировой, погиб именно от него. Становилось очевидным, что орудием для борьбы с самолетом может стать только другой самолет. Но каким он должен быть и чем мог уничтожать неприятеля?

Начинал войну самолет безоружным, если, конечно, не считать личного оружия пилота. Для борьбы с воздушным противником нужно было найти нечто гораздо более серьезное. И Великая война предложила для этих поисков самое неограниченное поле действия.

Первая мировая война охватила своим пожаром практически все страны Европы. Помимо огромных масс мужского населения, к участию в боях была привлечена и самая передовая техника. Впервые в истории войн над полями сражений появился самолет. Мощь воздушного оружия очень скоро ощутил на себе не только фронт, но и тыл. Новорожденная авиация внесла немалый вклад в массовое уничтожение людей, городов, военных и промышленных объектов, транспорта. На протяжении войны воздушный флот значительно усовершенствовался. Резко возрос парк самолетов.

Окончание войны оставило без работы тысячи и тысячи летчиков. Во время войны их сравнивали с птицами: соколами, орлами, ястребами. А после – они с трудом находили себе работу…

Когда Уильяма Фолкнера спросили: «В вашем рассказе „Все они мертвы, эти старые пилоты“… создается впечатление, что люди, прошедшие войну, так или иначе, умерли для новой жизни. Это так?» Он ответил: «Да, в каком-то смысле, они действительно мертвы». «И вы считаете, что в этом положении оказались прежде всего молодые люди, служившие в авиации?» – «В то время – да».

Пролог

Европа цезарей!

С тех пор, как в Бонапарта

Гусиное перо направил Меттерних, —

Впервые за сто лет и на глазах моих

Меняется твоя таинственная карта!

О. Мандельштам (Европа, 1914 г.)

Их было четверо, тех, кто вновь претендовал на передел мира. В их распоряжении имелись гигантские ресурсы, позволявшие покрывать неумеренную расточительность, и невероятно возросший уровень технических возможностей. Имена этих четырех гигантов – Германия, Франция, Англия и Россия.

Всего лишь сто лет минуло с той поры, когда Германия, может быть, впервые по-настоящему ощутила свои силы, тягаясь на полях брани с великим Наполеоном. Тогда они были вместе против Франции. И тогда Германия еще не называлась Германией. Но вскоре после разгрома французской республики Пруссия и Австрия стали мечтать об объединении всех германских племен. В 1864 г. они вместе напали на Данию и отторгли у нее Шлезвиг и Гольштейн. А в 1866 г. Пруссия, объединившись с Италией, выступила уже против своего недавнего союзника Австрии, которую поддержали четыре других германских «государства» – Ганновер, Гессен-Кассель, Нассау и город Франкфурт-на-Майне. Пруссия нанесла сокрушительное поражение Австрии и стала во главе движения за объединение германских племен.

Тогда на сцене вновь появилась Франция, не заинтересованная в возникновении по соседству крупного и сильного государства. В ходе франко-прусской войны 1870–1871 гг. мощь Германии возросла еще больше. Франция капитулировала, отдав две своих провинции в бассейне Рейна и Мозеля – Эльзас и Лотарингию.

К началу нового века возросшая, насквозь проникнутая прусским казарменным духом Германия, налилась силой и решила нанести новый удар по своим соседям. Победоносный Мольтке-старший[11] приступил к составлению плана войны против Франции и России сразу же после окончания франко-прусской войны. Вначале он придерживался ведения одновременных военных действий против России и Франции. Затем, вследствие быстро возраставшей мощи Франции, предпочел направлять главный удар против этого наиболее опасного противника. Это был первый период разработки германских военных планов, датирующийся 1871–1879 гг.

Во второй период (1879–1892) намечалось бросить против Франций половину германских сил. Они должны были, опираясь на укрепления Эльзаса и Лотарингии, сдерживать натиск французов. Главный удар теперь предполагалось нанести по России. Мольтке-старший планировал одновременно с Восточной Пруссией и Австро-Венгрией отрезать от России Царство Польское. Вся кампания рассчитывалась на семь лет.

Третий период разработки военных планов (1892–1906) связан уже с Мольтке-младшим[12] и Шлифеном[13] – призывавшими к быстрой войне. Главные усилия германских войск они вновь направляли прежде всего на разгром Франции, а против России намеревались выставить лишь заградительные силы, действующие совместно с Австро-Венгрией. Только после разгрома Франции предполагалось перебросить на Восточный фронт основные силы. Шлифен предлагал молниеносными ударами сначала по Франции, а затем по России, разгромить противников, не дав им возможности воспользоваться имеющимися у них позиционными преимуществами. При этом Шлифен рассчитывал на извечную медлительность России в мобилизации своих потенций.

Четвертый и последний период подготовки к войне (1906–1914) начался сразу же после отставки Шлифена; его преемником стал Мольтке-младший. Последний внес существенные изменения в распределение сил. Опасаясь вторжения французов в Эльзас и Лотарингию, которые Франция надеялась вернуть в свои владения, он усилил левое крыло войск за счет правого ударного, изменив тем самым соотношение сил от 7:1 (по Шлифеиу) на 3:1. План Шлифена, предполагавший возможность оставления Восточной Пруссии и вторжения французов в Эльзас и Лотарингию, вызывал большое недовольство прусских землевладельцев и промышленников.

Германия открыто стремилась упрочить за собой господство в Европе, отняв у Франции и Англии их колонии, у России – Польшу, Украину и Прибалтику и прочно закрепиться на Балканах. Германия угрожала господству Англии на Ближнем Востоке, построив Багдадскую железную дорогу, облегчавшую ей проникновение в Турцию. Господство Германии над Черноморскими проливами было невыгодно России.

Людендорф[14]: «Россия хотела окончательно ослабить Австро-Венгрию и приобрести полное господство на Балканах. Во Франции с новой силой ожила мысль о реванше, старые германские имперские провинции должны были вновь стать французскими… Англия с завистью смотрела на расцвет нашей промышленности, на дешевизну нашей работы и на наше. железное прилежание. При этом Германия была самой сильной континентальной державой в Европе. К тому же она имела хороший и быстро развивающийся флот. Это заставило Англию бояться за свое мировое господство. Англо-сакс почувствовал угрозу своей барской жизни…»

Для осуществления своих намерений Германия еще в 1879 г. заключила направленный против России и Франции военный союз с Австро-Венгрией. К ним в 1882 г. присоединилась Италия, завершив образование тройственного союза. В ответ Россия и Франция в 1891–1893 гг. создали свой союз. В 1904 г. с Францией заключила соглашение Англия, положив начало Антанте (от французского Entente cordiale – Сердечное согласие), к которому в 1907 г. присоединилась и Россия.

Разработка плана войны во Франции также началась сразу после франко-прусской войны. За этот период было предложено 16 различных вариантов. В результате столь длительной подготовки французы создали на границе с Германией сильную систему крепостей. Последний план (№ 17), по которому производилось развертывание войск, был разработан в 1911–1914 гг. французским генеральным штабом, возглавлявшимся генералом Жоффром[15]. Удовлетворяя требованиям французских промышленников, генеральный штаб, конечно же, планировал наступательные операции в Эльзасе и Лотарингии. Говоря о плане № 17, Жоффр указывал, что «активность французских армий должна проявиться в виде двух главных операций – одна на правом фланге, в районе между лесистыми горами Вогез и Мозелем, другая на левом – к северу от линии Верден – Мец».

Русский план войны являлся исключительно наступательным, причем наступательные действия предполагалось развернуть одновременно против Австро-Венгрии в Галиции и против Германии в Восточной Пруссии. Существовало два варианта плана. По варианту «А» главные усилия направлялись против Австро-Венгрии, но при условии, если Германия сосредоточит свои главные силы против Франции, а по варианту «Г» – против Германии, если последняя выберет для главного удара вместо Франции Россию. Силы России распределялись следующим образом: 33 % – на восточно-прусском участке, 52 % – на австро-венгерском, 15 % – для прикрытия Петрограда, Балтийского побережья и румынской границы.

Основным интересом Англии было стремление отстоять свои многочисленные колонии, на которые покушался германский империализм. При этом Англия стремилась придерживаться своей традиционной политики – воевать чужими руками.

Ллойд Джордж[16]: «Мы представляли себе наше участие в войне в согласии с традиционной ролью Англии в континентальных войнах. Наш флот должен был контролировать моря в интересах союзников. Наше богатство должно было помочь финансировать их заказы за границей. Наша же армия должна была играть в войне второстепенную роль».

И вот летом 1914 г. главные претенденты на передел мира шли к конфликту решительными шагами. Весь мир, затаив дыхание, следил за каждым их движением.

1914 год. «Если бы войско знало, войско побило бы войско»[17]

В древнем китайском военном каноне сказано: «Искусство победы на войне состоит в том, чтобы тщательно разведать замыслы врага и воспользоваться выгодой, внезапно нападая там, где враг не ожидает».

28 июня – Во время посещения аннексированной Боснии и Герцеговины вблизи австрийской границы в г. Сараево был убит единственный наследник австро-венгерского престола эрцгерцог Франц-Фердинанд (1863–1914).

Брусилов[18]: «Общее негодование было ответом на этот террористический акт, но никому и в голову не могло прийти, что это убийство послужит поводом для начала страшной всемирной войны, которой все ждали и опасались».

В эти дни, отдыхая в Германии, на курорте в Киссингене, Брусилов был свидетелем «интересной картинки». «В тот памятный вечер весь парк и окрестные горы были великолепно убраны флагами, гирляндами, транспарантами. Музыка гремела со всех сторон. Центральная же площадь, окруженная цветниками, была застроена прекрасными декорациями, изображавшими московский Кремль, его церкви, стены, башни. На первом плане возвышался Василий Блаженный. Нас это очень удивило и заинтересовало. Но когда начался грандиозный фейерверк с пальбой и ракетами под звуки нескольких оркестров, игравших „Боже, Царя храни“ и „Коль славен“, мы окончательно поразились. Вскоре масса искр и огней с треском, напоминавшим пушечную пальбу, рассыпаясь со всех гор на центральную площадь парка, подожгла все постройки и сооружения Кремля. Перед нами было зрелище настоящего громадного пожара. Дым, чад, грохот и шум рушившихся стен. Колокольни и кресты церквей наклонялись и валились наземь. Все горело под торжественные звуки увертюры Чайковского „12-й год“. Мы были поражены и молчали в недоумении. Но немецкая толпа аплодировала, кричала, вопила от восторга, и неистовству ее просто не стало предела, когда музыка сразу при падении последней стены над пеплом наших дворцов и церквей, под грохот апофеоза фейерверка загремела немецкий национальный гимн. „Так вот в чем дело! Вот чего им хочется!“ – воскликнула моя жена. Впечатление было сильное. „Но чья возьмет?“ – подумалось мне».

Июль

20 июля – Во Франции прекращены отпуска высшего комсостава.

23 июля – Австро-Венгрия объявляет Сербию виновной в убийстве эрцгерцога и предъявляет ей ультиматум.

25 июля – Сербия отвергает ультиматум.

Австро-Венгрия разрывает дипломатические отношения с Сербией. В Сербии объявлена мобилизация. В Германии отозваны из отпусков офицеры, находящиеся за пределами страны, все крупные сооружения взяты под охрану.

27 июля – В Германии начаты работы в крепостях Мец и Диденгофен, войска возвращены из лагерей в места постоянного расквартирования, усилена охрана железных дорог, объявлен частичный призыв резервистов.

Французские войска собраны в пунктах постоянной дислокации.

Британский флот сосредоточен в Портсмуте.

28 июля – Австро-Венгрия объявляет Сербии войну. Начата частичная мобилизация в Бельгии.

Во Франции прекращены отпуска и вступили в силу меры по охране границ.

Австро-венгерская осадная артиллерия, расположенная на северном берегу Дуная, произвела обстрел Белграда.

29 июля – В России объявлена частичная мобилизация.

В Великобритании введен режим «предварительного военного положения».

Франция начинает частичную мобилизацию младших возрастных групп в восточных районах страны.

30 июля – Германия призывает шесть возрастов резервистов и начинает выдвижение воинских частей к границе.

Франция вводит в действие план прикрытия границы. Мобилизованы пять приграничных корпусов.

31 июля – Ввиду угрожающего положения, Россия объявляет всеобщую мобилизацию.

Всеобщая мобилизация объявлена в Бельгии и Австро-Венгрии.

В Германии объявлено «положение, угрожающее войной».

Германия предъявляет ультиматум России о полной демобилизации и обращается к Франции с ультимативным запросом относительно поведения Франции в случае русско-германского конфликта.

Тем не менее, пока на верхах государств происходят все эти грозные телодвижения, низы продолжают пребывать в блаженном неведении.

Степун[19]: «Вспоминая последнее предвоенное лето в России, я удивляюсь тому, как мало внимания мы уделяли войне, как мало тревожились быстротою и неотвратимостью ее приближения.

Не помню, чтобы я хоть раз, когда это было еще возможно, попытался купить иностранную газету или узнать через знакомых, что думают в кругах немецкого консульства. У нас в Ивановке, в доме и парке, как в старинном романсе, царили „и мир, и любовь, и блаженство“».

И такое состояние было характерно не только для гражданского человека, но и для будущего выдающегося германского летчика, а пока еще лейтенанта кавалерии Манфреда фон Рихтгофена:

«За день до мобилизации мы сидели компанией своего эскадрона в офицерском клубе километрах в десяти от границы. Ели устриц, пили шампанское и играли по маленькой. Было очень весело, о войне никто и не думал. Надо сказать, что всего за несколько дней до этого нас весьма поразила матушка Веделя, которая прикатила из Померании, чтобы успеть увидеть сына до того, как начнется война. Но, найдя всех в самом замечательном расположении духа и видя, что о войне никто и не помышляет, она настолько приободрилась, что даже пригласила нас всех на весьма недурной завтрак.

Словом, мы веселились и шумели, когда дверь внезапно распахнулась и на пороге появился граф Коспот. Выглядел он, как привидение.

Мы приветствовали нашего старинного друга громким „Ура!“, но он быстро объяснил нам причину своего появления. Граф специально лично прибыл на границу, дабы удостовериться в правоте слухов о начавшейся мировой войне. Его уверили, что самую достоверную информацию можно получить только на границе, и потому он оказался несказанно удивлен, когда увидел наши мирно смеющиеся физиономии. От него мы узнали, что все мосты в Силезии усиленно охраняются военными, а войска уже занимают различные укрепленные позиции.

Мы быстро убедили его, что возможность войны практически равна нулю, и продолжили свое веселье.

На следующий день был получен приказ выступать.

Мы перешли границу».

Август

1-й день этого месяца (суббота) считается официальной датой начала Первой мировой войны. В этот день, не дождавшись удовлетворительного ответа на свой ультиматум, Германия объявила всеобщую мобилизацию и войну России.

Согласно последнему плану, германский генеральный штаб рассчитывал, обороняясь малыми силами против России, за 42 дня разгромить Францию, а затем, перебросив войска на Восточноевропейский театр, также быстро разгромить Россию. Замысел наступления против Франции заключался в том, чтобы непрерывным глубоким обходом крупными силами через Бельгию, западнее и юго-западнее Парижа, окружить французскую армию, прижав ее к франко-германской границе, и разгромить.

В соответствии с этим замыслом намечалось развертывание двух групп армий: ударной и вспомогательной. Ударная группа (правое крыло) – три четверти сил, предназначавшихся для разгрома Франции, развертывалась севернее Меца. Эта ударная группа в составе пяти армий должна была осуществить глубокий охватывающий маневр с целью окружения французской армии. Вспомогательная группа в составе двух армий имела своей задачей привлечь на себя как можно больше французских сил и, сковывая их, способствовать ударной группе в осуществлении охватывающего маневра. Для обороны Восточной Пруссии развертывалась одна армия. В Силезии для связи с австро-венгерской армией развертывался один корпус. Идея одностороннего охватывающего маневра одним заходящим крылом была позаимствована германским генералитетом у Наполеона. Основной ударной силой Германия считала свою мощную артиллерию, способную, по их мнению, сломить любую оборону[20]. Но кроме этого было приготовлено и нечто по тем временам необычное.

Германский штаб, прекрасно зная о том, как далеко вперед ушла Франция в развитии авиационной техники, делал ставку на свое супероружие, творение графа Цеппелина, не имевшее в то время аналогов в мире. В Германии к этому моменту насчитывалось 32 воздушных корабля, из них 12 цеппелинов. Все цеппелины имели емкость в 20 тыс. м³ и более, и могли поднимать груз до 10 т. Большая часть этих воздушных кораблей была снабжена пулеметами и скорострельными орудиями. Цеппелины развивали скорость до 82 км/час и могли пролететь без посадки до 4,5 тыс. км. Все они были снабжены станциями беспроволочного телеграфа и прожекторами. А самое главное – они могли свободно сбрасывать груз до 600 кг, нисколько не нарушая своего равновесия.

Кроме цеппелинов в Германском воздушном флоте имелись на вооружении 1 воздушный крейсер I класса «Шютте-Ланц» емкостью в 24 тыс. м³, 9 воздушных крейсеров II класса, два разведывательных воздушных корабля и 9 сторожевых и учебных воздушных кораблей.

Для обслуживания столь значительного воздушного флота в Германии имелось 44 эллинга и 21 маяк для ночных полетов; такими маяками служили высокие металлические башни с прожекторами. Вблизи главных воздушных гаваней располагались водородные заводы.

После передачи дирижаблей «Виктория Луиза» и полужесткого M-IV морскому ведомству в распоряжении главного германского командования остались:

На Западно-европейском театре цеппелины: Z-VI (в Кельне), Z-VII (в Бадене), Z-VIII (в Трире), Z-IX (в Дюссельдорфе), Z-Саксония (во Франкфурте-на-Майне);

На Восточноевропейском театре: Z-IV (в Кенигсберге), Z-V (в Познани) и «Шютте-Ланц DL-2» (в Лигнице).

Помимо эллингов в указанных пунктах, имелся ряд военных и частных эллингов для дирижаблей жесткого типа в Меце, Дрездене, Алленштейне, Гота, Иоганнистале и Лейпциге. Готовились эллинги близ Дюссельдорфа, Бонна, Дармштадта, Мангейма, Фридрихсгафена, Ганновера, Шей-Демиля и Ютеборга.

Всего в Германии имелось 39 оборудованных стоянок для дирижаблей, имевших 53 эллинга (из них 39 больших).

То, что германский генеральный штаб видел в дирижаблях выдающееся средство не только для дальней разведки, но также и для бомбардирования целей в глубоком тылу противника, весьма отрицательно сказалось на развитии авиации в Германии. Даже несмотря на то, что по численности военных аэропланов ей удалось догнать Францию, германские аппараты в большинстве своем уступали французским, а после мобилизации французами большого количества частных аэропланов резко отстали и в количественном отношении.

Гепнер: «Франция далеко опередила нас в этом отношении… Начиная с 1910 г., не только французская армия, но и вся страна стали возлагать свои надежды на „пятый род войск“. Французы были убеждены, что самолет явится тем средством, которое позволит им добиться победы в будущей войне».

Авиационные силы Германии к этому моменту были следующими.

При мобилизации из пяти имеющихся на тот момент авиационных батальонов в Германии были сформированы 34 полевых и 7 крепостных авиационных отрядов с общим числом аэропланов – 232. Большей частью это были двухместные бипланы «Альбатрос» и одноместные монопланы «Таубе» со скоростью около 100 км/час. Кроме того, были развернуты 8 авиационных парков и 5 запасных авиационных отрядов. Каждой армии и каждому армейскому корпусу придавалось по одному полевому авиационному отряду (Staffel), имевшему 6 аэропланов. В пограничных крепостях авиационные отряды имели по 4 аэроплана. Планомерная мобилизация полевых авиаотрядов завершилась в пять дней.

Кроме того, по некоторым данным было подготовлено 1500 летчиков, в том числе – 500 военных. Имелось более 40 заводов, строящих аэропланы и двигатели для них.

Вплоть до Ватерлоо судьбы Европы всегда решались в Бельгии. Мне кажется, что трудно отказаться от этого района.

Фош[21]

2 августа– Германия оккупировала герцогство Люксембургское. Быстрый захват этого района был необходим Германии для обеспечения развертывания в нем одной из своих армий. Но еще важнее было теперь захватить участок р. Маас около голландской границы, как ближайший к району развертывания германских армий. Здесь должны были переправиться на левый берег вся 1-я германская армия и правый фланг 2-й.

Но этот участок запирала крепость Льеж, которой было необходимо овладеть в кратчайший срок. Особенно важное значение имело сохранение крупного железнодорожного моста в крепости. Германское командование обратилось к бельгийским властям с предложением пропустить германские войска через бельгийскую территорию, обещая взамен сохранение государственной целостности. Однако бельгийские власти ответили категорическим отказом.

В этот день в Брюсселе во всех киосках было вывешено объявление: «Бельгия отказала». Бельгийская интеллигенция мысленно благодарила правительство за то, что «были приняты меры, оградившие нацию от позора пренебречь своими обязанностями охранительницы мира и стража большой дороги Европы».

Как только стало несомненным, что германские войска предполагают вторжение в пределы Бельгии, были приняты соответствующие меры. Офицерский состав предупрежден, что вступление на территорию Бельгии французских войск не должно считаться нарушением нейтралитета; при любых же попытках германских войск пересечь границу было приказано открывать огонь на поражение. Были разрушены стратегические сооружения, расположенные на бельгийско-германской границе. Во избежание использования германской артиллерией заснятых шпионами ориентиров, власти северо-восточного форпоста Бельгии-города Льежа – ломали дома, вырубали деревья, даже снесли одну церковь. В этот день «впервые, кажется, – писал Брюссельский журналист, – бельгиец понимает с первого слова и делает то, что ему велят…»

3 августа – Германия объявила войну Бельгии.

Германское командование рассчитывало, в 2–3 дня пройдя Бельгию, напасть на Францию с той стороны, где (как ему казалось] германского нападения не ждали.

Германский статс-секретарь иностранных дел фон-Ягов говорил английскому послу в Берлине Гошену: «Нарушение нейтралитета Бельгии продиктовано необходимостью. Нам надо проникнуть во Францию самым кратким и легким путем, чтобы опередить ее военные операции и нанести ей возможно скорее решительный удар. Для Германии это вопрос жизни и смерти!»

Правительство Бельгии издало декрет: «Оказывать сопротивление германским войскам, стараясь в то же время сохранить независимость Бельгии и неприкосновенность ее территории».

3-я бельгийская дивизия должна была, опираясь на укрепления Льежа, задержать противника, а остальные, за исключением 4-й, на которую возлагалась оборона Намюра, развернуться против наступающих германских армий. Сообразно с этим 1-я дивизия была направлена из Гента в Тирлемон, 2-я из Антверпена в Лувен, 5-я из Монса в Первез, а 6-я из Брюсселя в Вавр. Прикрытие этих передвижений возлагалось на кавалерийскую дивизию в Варене, сводную бригаду 3-й дивизии в Тонгри и смешанную бригаду 4-й дивизии в Гуне.

Согласно конституции Бельгии, во главе армии стал король Альберт[22].

4 августа – В 8 часов 02 минуты по среднеевропейскому времени 2-я и 4-я германские кавалерийские дивизии перешли границу в окрестностях Визе и вступили на территорию Бельгии; мост через р. Мез оказался разрушенным, подходы к реке прикрывал батальон 12-го бельгийского полка. К полудню германской кавалерии удалось переправиться выше по течению и бельгийские пограничники были вынуждены отойти.

Бельгийская армия пришла в движение согласно с заранее разработанным планом.

К вечеру этого дня на подходах к Льежу сконцентрировалось около 300 тыс. германцев.

5 августа – Утром к коменданту Льежа генералу Леману явились парламентеры с предложением пропустить германские войска через город, но вновь получили категорический отказ.

Обеспокоенный задержкой у Льежа, дававшей возможность французской армии беспрепятственно закончить мобилизацию и двинуть большую армию к бельгийской границе, император Вильгельм сделал попытку склонить короля Альберта к заключению мира. Король Альберт отверг предложения германского правительства и обратился к защитникам Льежа: «Независимости нашей страны угрожает опасность. Но я всецело полагаюсь на ваши полки. Я вам доверяю эти знамена, символы независимости страны, и приглашаю полки сплотиться вокруг них… Я всецело предан нашей прекрасной национальной армии. Душой и сердцем я с вами!»

Авангарды кавалерийского корпуса фон Марвица переходят Маас. Начато обложение Льежа и обстрел его фортов 210-мм артиллерией. Германские военные пригрозили разрушить город бомбардировками, если форты не сложат оружие.

Передовые германские разъезды появились под Намюром.

В этот день германский цеппелин Z-VI произвел разведку и бомбардировку крепости Льеж.

Из записок очевидца[23] осады Льежа: «Один инцидент, разыгравшийся в самом начале, свидетельствует о том, каким образом слагаются легенды в осажденных городах. Мой сосед Т. прибежал к нам и рассказал о виденной им перестрелке между цеппелином и фортами, о том, как обстреливали цеппелин с аэроплана и как произошел взрыв. Он сам видел, что аэроплан остался невредим. Несколько недель спустя я прочел в газете „Таймс“ описание того же случая… Корреспондент „Таймс“ видел двух бельгийских летчиков, которых сперва обстреляла германская авиация, а потом вслед за ней и оба форта, приняв их за неприятельских авиаторов».

Здесь любопытна путаница, характеризующая начало военных действий. Пролетевший прежде всего с целью разведки германский цеппелин Z-VI отбомбил крепость Льеж и достаточно быстро скрылся из глаз, чтобы многим не показаться миражом. Безрезультатный и беспорядочный обстрел аэропланов (как своих так и чужих) также являлся наиболее характерной чертой военных действий этих дней. Неудивительно, что два события, произошедших примерно в одно и то же время, сплелись в возбужденном мозгу простого человека в одно целое.

Что касается бельгийских летчиков, то следует отметить, что у Бельгии практически не было своей авиации, с бельгийской стороны принимали участие в военных действиях в основном французские летчики.

Из Главной квартиры генерального французского штаба: «Париж, 5 августа, 7 ч. 20 м…

1. Французским самолетам и дирижаблям разрешено летать над бельгийской территорией. Но так как еще вчера бельгийские войска имели приказ стрелять по всякому воздушному кораблю, и контрприказ может быть еще не известен всем, необходимо, чтобы наши пилоты летали достаточно высоко…

Верховный главнокомандующий Жоффр».

После полуночи завязались бои за крепость Льеж. Основное острие атаки было нацелено на наименее (как это показалось с воздуха) защищенный сектор между р. Урт и р. Мез. 13 тыс. германцев бросились в атаку при лунном свете, но их встретил убийственный огонь с шанцев и заграждений. В предрассветном тумане германская армия понесла первые потери – около полка пехоты, расстрелянной из митральез фортов.[24]

Бельгийская армия закончила свое развертывание раньше других союзных армий и к этому дню располагалась всеми своими силами в треугольнике Брюссель – Льеж – Намюр. Главные силы заняли район Лювен – Вавр – Тирлемон – Первез; кавалерийская дивизия расположилась впереди этого района у Вартема. Общее число бельгийских войск достигало 175 тыс. человек (из них в полевых войсках 117 тыс.).

7 августа– Жители Льежа прячутся в подвалах своих домов от германских бомбардировок, производимых дальнобойной артиллерией. В ночь происходит прорыв к Льежу 14-й бригады (под руководством Людендорфа) в промежутке между фортами.

Бельгийская армия начинает отход. Льеж капитулирует.

Начинается захват фортов и мостов через Маас и Урт. Фактически угроза германского командования сработала.

Основная часть ремесленного населения Льежа не видела смысла ни в войне, ни в сопротивлении. Простые горожане жаловались, что лай собак, обучаемых по ночам доставлять пулеметы и провизию на позиции, а также стрельба и разрывы мешают им спокойно спать.

Германские войска занимают город Льеж и берут под контроль переправы. Железнодорожный мост через Маас остался цел. Бельгийцы отводят войска с правого берега Мааса. Форты Льежа изолированы от полевой армии.

Германские офицеры ведут себя подчеркнуто вежливо, уверяя, что не собираются воевать с Бельгией и пройдут через страну, не причинив ей вреда.

Из письма французского министра Думерга президенту Франции Пуанкаре: «Господин президент! В момент, когда Германия, произвольно нарушая признанный международными договорами нейтралитет Бельгии, не поколебалась совершить нашествие на бельгийскую территорию, городу Льежу, призванному в первую очередь войти в соприкосновение с германскими войсками, удалось в неравном и героическом бою отразить вторгшуюся в страну армию. Этот блестящий военный успех устанавливает для Бельгии, и в особенности для города Льежа, право на славу, которую французскому правительству приличествует увековечить, даруя городу Льежу орден Почетного легиона…»

Известный французский корреспондент из Лиона Гарпо заканчивает свою статью о Бельгии следующими словами: «Фермопилы после легендарной защиты Льежа – ничто, ибо льежская защита была плотиной, сдерживавшей напор германских полчищ на европейскую цивилизацию».

Но Льеж пал. Война охватывала все большие и большие территории. Ее действие разворачивалось первоначально на двух основных театрах:

1) на западе Европы (поначалу вся полоса местности вдоль границы Германии с Бельгией и Францией, а затем и вся северо-восточная часть Франции). Этот театр войны, раскинувшийся между Северным морем и Швейцарией, имел общую протяженность в 700 км; 400 км по границе Германии с Бельгией от моря до Лонгви и 300 км французско-германской границы. Это – Французский или Западноевропейский театр военных действий;

2) на востоке Европы; сначала в маневренный период войны, вся полоса местности вдоль границы России с Германией и Австро-Венгрией, а затем преимущественно вся приграничная западная полоса России. Это – Русский или Восточноевропейский театр военных действий.

Вообще война охватила 33 страны, в нее было втянуто свыше полутора миллиардов человек. Вооруженная борьба велась многомиллионными армиями, оснащенными разнообразной техникой на трех материках: в Европе, Азии и Африке. Театрами военных действий, имевшими менее важное значение, были Азиатско-Турецкий, Итальянский, Балканский; небольшую роль играли отдаленные колониальные районы в Африке, Океании и Восточной Азии. Также военные действия развернулись на океанах и многих морях. Наиболее активно они велись на Северном море, в Северо-восточной части Атлантического океана, в Средиземном, Балтийском, Черном, Баренцевом и Белом морях.

Однако главными театрами являлись все же Французский и Русский, и именно события, происходящие на полях Европы и с непременным участием четырех основных гигантов прежде всего оказали решающее влияние не только на передел мира, но и на становление авиации как нового рода оружия. Поэтому прежде всего именно происходившие в Европе события и будем мы рассматривать далее.

С первых же дней этого месяца вступила в войну и Франция.

3 августа– Два германских цеппелина атаковали французский аэродром, находящийся у границы Эльзаса в крепости Нанси. Французские авиаразведчики, несмотря на регулярный облет по секторам окрестностей, не смогли обнаружить приближения врага; цеппелины возникли совершенно неожиданно.

Из воспоминаний командира 20-го французского корпуса генерала Сервента: «В 14.25 со стороны Арракура появились 2 цеппелина, вместимостью на глаз до 28 тыс. куб. метров. Держась на высоте 1500–1000 м, они скоро оказались над Нанси. В 14.30 раздалось несколько оглушительных взрывов… С правильностью артиллерийской стрельбы цеппелины бросили бомбы: 2 на вокзал, 6 на авиапарк, 3 на казармы, к счастью, пустые в этот час… Атака длилась всего 4 минуты… Снаряды 90-100 кг. Трое из наших товарищей погибли…»

Крепостной авиационный отряд Туля, расположенный в 20 км от Нанси, имеющий в своем распоряжении 6 бипланов Блерио, получает задачу нанести ответный удар.

4 биплана были немедленно отправлены к Мецу с приказанием взорвать германский авиационный парк во Фраскати. 2 аэроплана с приказанием разрушить железнодорожные мосты и тоннель на магистралях Страсбург – Мец, Карлсруэ – Мец, а также стратегический железнодорожный узел, расположенный в Меце, с целью задержать продвижение германских войск на этих направлениях. Авиаторы вылетают в заданных направлениях, вооруженные только личным оружием и легкими фугасными бомбами, которые нужно бросать через борт вручную. В начале Первой мировой войны французская авиация применяла для сбрасывания с самолета переделанные артиллерийские снаряды калибра от 75 до 155 мм. Для устойчивости в падении к снарядам прикреплялся стабилизатор. Но эти первые французские авиационные бомбы не отвечали требованиям воздушного бомбометания. Устойчивость бомбы была недостаточна, очень часто они падали боком, и поэтому взрыватели не действовали. В дальнейшем для снаряжения бомб, переделанных из снарядов, был сконструирован специальный взрыватель, действовавший при ударе бомбы о землю любой стороной.

Другого вооружения летчики еще не имели. Правда, командир этой эскадрильи, лейтенант Сен-Бри, утверждал, что на его аэроплане уже в первый день войны был установлен пулемет. Однако далее он рассказывает, что ему пришлось, хотя и с сожалением, снять пулемет с борта во время первого же боевого вылета из-за возникших проблем с мотором.

“Франция разорвала дипломатические отношения с Германией и начала наступательные операции в Верхнем Эльзасе (Мюльгаузенская операция]. Также развернуто наступление 21-го французского корпуса в Вогезах.

Французский план войны имел пассивно-выжидательный характер. С объявлением войны предполагалось вначале выявить намерения противника, а затем, маневрируя силами в том или ином угрожаемом направлении, нанести ему решительное поражение[25]. Согласно этому плану силы французов развертывались в двух эшелонах. Первый эшелон состоял из трех групп: правое крыло, левое крыло и центр. Правое крыло в составе 1-й и 2-й армий развертывалось на фронте Бельфор – Нанси с задачей наступать главными силами в Лотарингию и частью сил – в Эльзас. Левое крыло в составе 5-й армии развертывалось на фронте Монмеди – Мезьер с двоякой задачей – наступать в Бельгийский Люксембург, если немцы предпримут наступление через Бельгию, или на Диденгофен – Люксембург, если нейтралитет Бельгии не будет нарушен. Центральная группа в составе 3-й армии развертывалась в районе Вердена. Она являлась связующим звеном между двумя фланговыми активными группировками (правой и левой) и имела задачей блокировать крепость Мец. Второй эшелон в составе 4-й армии сосредоточивался в районе Бар-ле-Дюк. Это был резерв, который, в зависимости от обстановки, предназначался для усиления армий либо правого, либо левого крыла.

Что касается военно-воздушных сил Франции, то здесь, несмотря на все предыдущие успехи, у нее пока явного перевеса все же не было. К началу войны она имела в строю только 138 аэропланов, в основном «Ньюпор-11» и «Фарман-16» и «22». Однако в первые же дни войны 370 частных пилотов со своими спортивными машинами значительно увеличили численность воздушного флота Франции, что позволило французскому командованию в первые же дни войны развернуть вдоль всего фронта еще 25 авиаотрядов.

4 августа – После отказа Германии сохранить нейтралитет Бельгии, к России и Франции присоединилась Англия.

Таймс: «Мы вступаем в войну, в которую мы вынуждены вмешаться, как защитники слабых и борцы за свободу Европы».

Из выступления английского премьер-министра Асквита[26] на состоявшейся 27 августа Ассамблее: «Мы были связаны обязательствами, принуждающими нас обеспечивать и поддерживать маленькое, нейтральное государство – Бельгию, которой угрожала опасность…»

Английский план войны сводился к развертыванию во Франции (в районе Ле-Като, Мобеж, Гирсон) небольшой экспедиционной армии с целью самостоятельных действий вдоль морского побережья.[27]

Британская воздушная служба на 5 августа состояла из Морского Крыла (Naval Wing), известного под инициалами RNAS (Royal Naval Air Service – Королевская Морская Воздушная Служба), Военного Крыла (Military Wing), известного под инициалами RFC (Royal Flying Corps – Королевский Летный Корпус) и Центральной Летной Школы (Central Flying School).

Морское Крыло, подведомственное Адмиралтейству, заключало в себе отряд дирижаблей, недавно взятых из Военного Крыла, 3 авиационных и 1 гидроавиационный отряды с общим количеством в 93 аэроплана. Военное Крыло, подведомственное Военному министерству, состояло из 4 авиационных отрядов с общим количеством в 179 аэропланов. Летный состав обоих Крыльев вместе взятых – 197 офицеров и 1647 других чинов.

По объявлении войны RNAS сформировала несколько добавочных отрядов, два из которых были посланы в Бель гию с морской дивизией для защиты Антверпена. Всего Британия насчитывала к этому моменту 272 аэроплана. Кроме того, к началу войны военное ведомство Британии располагало двумя старыми дирижаблями «Бета» и «Гамма» и одним дирижаблем «Парсе-фаль», купленным в Германии.

Австрия признала заключенный с Турцией договор, и генерал Лиман фон Сандерс, глава германской военной миссии, с бароном фон Вангенгеймом и германским посланником в Турции сделали попытку склонить Порту к немедленному объявлению войны России.

3-я французская эскадрилья, впоследствии названная эскадрильей Гиинемера, поступила в распоряжение центра воздушного наблюдения над Бельфором. Эскадрилья с этого дня приступила к выполнению первых боевых заданий по воздушной разведке Сернея, Мюльгаузена, Лорраха, Альткирхена.

5 августа– Французский военный летчик 3-й эскадрильи де Серр, выполняя боевое задание по разведке германских позиций, впервые перелетел на своем Блерио через Рейн на высоте 1200 м.

В Дарданеллах 4 и 5 августа внутри проливов были поставлены два ряда мин, и мобилизована расположенная в районе Галлиполи 9-я пехотная дивизия Эссад-паши.[28]

В эти же дни начинаются первые столкновения в форме разведывательных операций на Восточноевропейском театре силами значительной конницы на территории Восточной Пруссии и Галиции.

Соперничая в разведке с кавалерией, активно работала авиация.

6 августа– В Германии началось великое развертывание; мост через Рейн ежедневно стали пересекать 550 поездов.

Во Франции Верховное командование требует от 1-й французской армии Дюбайля немедленно занять Верхний Эльзас.

Пилот 3-й французской эскадрильи Тьерсонье при перелете из Кольмара к Фрайбургу был впервые обстрелян германской артиллерией. Разрывы снарядов лопались «как раскаленные орехи», не причинив никакого вреда летчику и его машине.

Австро-Венгрия объявила войну России.

Австро-венгерский план был рассчитан на ведение войны на два фронта – против России и против Сербии и Черногории. Исходя из этого плана австро-венгерская армия развертывалась тремя группами (эшелонами]. Первая группа («эшелон А») предназначалась для действий против России. Вторая (Минимальная Балканская группа] развертывалась против Сербии и Черногории. Третья группа («эшелон Б») являлась по существу стратегическим резервом и в случае войны с Россией предназначалась для усиления «эшелона А», а в случае войны с Сербией и Черногорией – для усиления «Минимальной Балканской группы».

План войны Австро-Венгрии против России был согласован с германским генеральным штабом. Оба штаба рассчитывали концентрическим наступлением германских войск из Восточной Пруссии и австро-венгерских из Галиции окружить и разгромить русские войска в Польше. Согласно этому плану австро-венгерский Генеральный штаб предусматривал развертывание четырех армий в составе ударной и вспомогательной групп. Ударная группа, состоящая из 1-й и 4-й армий должна была нанести удар между Западным Бугом и Вислой в общем направлении на Седлец – навстречу германскому удару из Восточной Пруссии. Вспомогательной группе, состоящей из 3-й и 2-й армий, ставилась задача взять Дубно, Ровно, Луцк и активными действиями на Проскуровском направлении обеспечивать выполнение задачи ударной группировки.

Что касается воздушных сил, Австро-Венгрия имела всего 3 дирижабля. Самый большой из них «Военный-2» – 5000 м³. Воздушных гаваней в Австро-Венгрии было две. Вся воздухоплавательная часть состояла из австрийских офицеров штаба и 10-ти воздухоплавательных парков. Аэропланов, в основном, германских —100.

8 августа – Мюльгаузен занят без боя; германские войска отходят за Рейн. Воззвание Жоффра к гражданам Эльзаса. Бои за перевалы в Вогезах.

В этот день из директивы № 1 главнокомандующего Жоффра высший командный состав Франции впервые узнал о задачах армий. Директива указывала на намерение главнокомандующего после сосредоточения всех войск атаковать германские армии, развивая атаку в двух главных направлениях: на юго-восток из района южнее крепости Туль, между лесистыми массивами Вогезов и р. Мозель, и на северо-восток из района, расположенного к северу от линии Верден – Мец. Обе эти атаки должны были быть поддержаны силами, действовавшими на Маасских высотах и на Ваврском плато.

В соответствии с этой задачей правое крыло, состоящее из 1-й и 2-й армий сосредоточивалось между Тулем и Бельфором, причем, главные силы 1-й армии в районе Эпиналя, а 2-й – в районе Нанси. Обе эти армии должны были первоначально действовать между реками Рейн и Мозель, южнее Туля, и по течению р. Мозель. Левое крыло, состоявшее из 5-й армии и отдельного кавалерийского корпуса, сосредоточивалось на линии Вуазье – Гирсон. Для связи операций обоих крыльев служила 3-я армия, главные силы которой сосредоточивались у Вердена. 4-я армия временно располагалась во второй линии в районе Сен-Дизье – Бар-ле-Дюк.

На случай продвижения германских войск через Бельгию 5-я армия выдвигалась на линию р. Маас, на участок Музон – Мезьер, а 4-я – к Сан-Менеуль на Верхней Эне в 40 км западнее Вердена, для заполнения промежутка между 5-й и 3-й армиями.

Сверх этого в распоряжении главнокомандующего оставались 2 фланговые группы в составе 3-х резервных дивизий.

Обстрел германской артиллерии впервые вынуждает французского пилота сменить курс полета своего аэроплана.

Английский флот начал операцию против немецких колоний в Восточной Африке.

9 августа – Германский штаб начинает совершать первые ошибки, оттягивая часть сил от ударного правого крыла для освобождения Эльзаса. Германские корпуса 7-й армии (XIV и XV) развертываются по обоим берегам Рейна, сосредоточиваясь против южного фланга эльзасского отряда. Бой у Танна. Бой у Мюльгаузена. Атака 7-го французского корпуса захлебывается. Командующий дает указание 3-й эскадрилье провести разведку района атаки. Пилот д’Альанзье, вылетев на разведку, обнаружил германскую дивизию. Однако, ввиду отсутствия на этом участке французской артиллерии, рассеять ее было нечем. Командир эскадрильи лейтенант Бельемуа приказывает пилоту вновь вылететь в том же направлении, прихватив с собой коробку, в которой упаковано 1500 стрел.

Действительность берет свое, военные пилоты не могут просто так летать над противником и безучастно наблюдать за его действиями. Поэтому прибегают хотя бы к сбрасыванию с аэроплана стрел, поскольку выпуск авиабомб еще не налажен.

Тем не менее, в этот день германские аэропланы впервые «бомбили» Париж. Вместе с бомбами были сброшены листовки: «Парижане! Германская армия находится у ворот Парижа, и вам остается только сдаться!» Погибло три человека.

Британия выполняет свои обещания. Начата посадка на суда частей британской экспедиционной армии.

10-августа– Бельгийская армия, отбиваясь от наседающих немцев, отходит. Над ней в ярком солнечном свете летают германские аэропланы; это разведчики из авиаотряда III армейского корпуса. Пока они бессильны что-либо сделать и бельгийские военные посматривают на них лишь с любопытством. Однако по возвращении из полета германские летчики четко докладывают командованию об очищении бельгийских позиций у Гента и об общем отходе бельгийской армии к Антверпену.

Потерпевшие тяжелое поражение в верхнем Эльзасе, французские войска отброшены к границе. VIII и X французские корпуса выдвигаются к реке Мерта.

Восточноевропейский театр

Командир 11-го авиаотряда 3-й русской армии военный летчик штабс-капитан П.Н. Нестеров производит первую с российской стороны регулярную военную разведку в районе Дубно с наблюдателем генерального штаба штабс-капитаном Лазаревым; продолжительность полета – 1 час 35 минут.

Аэродромы были неподготовлены, после сильного дождя, шедшего накануне, земля размокла. Выдержка из отчета: «при спуске на пахоть аппарат „Моран-Сольнье“ № 218 с мотором „Гном“ 80 HP[29] за № 328/957, управляемый военным летчиком штабс-капитаном Нестеровым, скапотировал. Сломаны: винт, руль, направления, нижние брусья фюзеляжа, погнуты оси колес, кожух и носок мотора, порваны амортизаторы. Часть сломанного аппарата взята для исправления другого аппарата. Подан акт об исключении за № 51».

11 августа– Завершены перевозки главных сил германской армии.

Начата переправа английских войск через Ла-Манш.

Энвер-паша[30] пропустил через проливы в Константинополь плававшие в Средиземном море под флагом контрадмирала Сушона германские крейсера «Гебен» и «Бреслау». Вслед за Сушоном в Турцию прибыло около 450 офицеров и нижних чинов в качестве морских инструкторов. Английский адмирал Трубридж, преследовавший германские крейсера, опасаясь подводных мин и трудности прохода без лоцмана, не решился войти в проливы, куда за несколько часов до него вошли германские моряки.

12 августа– По желанию императора Вильгельма взятие последних фортов после падения Льежа не должно было больше стоить ни одной капли немецкой крови. В район Льежа прибыла осадная армия генерала Эйнема, оснащенная 420-мм орудиями. Комендант Льежа, генерал Леман, укрылся со своим штабом в одном из последних фортов, заявив офицерам о безнадежности дальнейшей борьбы и готовности умереть под развалинами укреплений. Тяжелая артиллерия приступила к разрушению продолжающих держаться фортов Льежа. Начато выдвижение из Аахена 1-й германской армии фон Клюка. Бой у Элена (Гелена): бельгийские войска обороняют переправы через р. Жету против германской кавалерии.

Продолжается сражение за Вогезские перевалы. Бой у р. Мерты.

На Балканском фронте началось первое наступление австро-венгерских войск, продолжавшееся до 24 августа. Сербы отказались от обороны своей столицы и отошли в Ниш.

13 августа– В Дублине собраны все пилоты и машины Королевского Военного Крыла (RFC), пригодные для службы на континенте в составе 4-х авиаотрядов (56 аэропланов), которые затем в сопровождении авиационного парка переправились во Францию.

Англия из 272 имеющихся на ее счету воздушных машин направила на Западноевропейский театр военных действий лишь 30.

14 августа – 8-й и 13-й французские корпуса форсируют р. Мерту и начинают наступление на Саарбург. 2-я французская армия переходит в общее наступление в Лотарингии.

Впервые зафиксировано воздушное нападение авиаторов на военную базу. Французы – поручик Цезари и капрал Прудоммо на самолете «Вуазен-5», поднявшись с аэродрома под Верденом и прихватив с собой 4 артиллерийских гранаты 90-мм, снабженных стабилизатором, атаковали немецкую базу в крепости Мец.

15 августа – Из письма штабс-капитана Нестерова жене: «Дорогая Диночка!.. Какой-то тип пишет в газете „Киев“, что я собираюсь повторить опыт Гарро. Свинство помещать подобные вещи в газетах… Целую тебя, детишек… Петя».[31]

История с Гарро свидетельствует о том, что авиаторы всех воюющих государств в эти дни были немало озабочены средствами борьбы в воздухе с воздушным противником.

В России состоялся выпуск в гатчинской летной школе, где периодически бывал в это лето Нестеров. Выпускники, среди которых находились будущий выдающийся русский военный летчик Крутень, Мачавариани и др., сразу же по окончании школы отправились на фронт.

Мачавариани: «Пока оформлялись командировочные документы и выдавались деньги на проезд к местам назначения, мы обсуждали между собой, что станем делать при встрече с аэропланом противника, не располагая никаким вооружением. У каждого из нас было личное оружие – пистолет „браунинг“ или револьвер „наган“, – которые, конечно, в воздухе не представляли никакой опасности для противника. Они могли пригодиться лишь в случае вынужденной посадки у немцев для самообороны или для того, чтобы, прострелив бензобак, поджечь и уничтожить свой аэроплан. Характерно, что никто из нас тогда и не помышлял о возможности тарана, слишком памятны были столкновения на гатчинском аэродроме, кончавшиеся катастрофами.[32] Невыполнимой представлялась возможность повредить вражеский аэроплан так, чтобы не пострадал твой.

Кто-то напомнил о способе, рекомендованном на занятиях по авиационной тактике: постараться опрокинуть машину противника воздушным потоком, создаваемым движением твоего аэроплана. Однако и этот способ был забракован, так как во время учебных полетов над аэродромом нам неоднократно приходилось попадать под воздушную струю от другого аэроплана, а за этим следовала лишь сильная, но быстро прекращающаяся болтанка.

Так и разъехались мы по местам своего назначения, не представляя себе реальных средств борьбы с воздушным противником».

Япония объявила ультиматум Германскому правительству с требованием немедленно отозвать все военные суда и передать японским властям не позже 15 сентября всю арендуемую Германией территорию Кяочао.[33]

16 августа– Захвачены два последних форта Льежа – Холонь и Флемаль. Завершена Льежская операция. Осадная артиллерия переброшена к Намюру. 2-я армия форсировала Маас в районе Льежа. В этот же день захвачено укрепление Пои, незанятое бельгийской армией (находящаяся там дивизия отошла к Намюру).

Французские авиаторы на самолете «Вуазен» повторили свою атаку на крепость Мец.

Началась переброска английского экспедиционного корпуса от Гавра в направлении Като.

17 августа– К этому дню Рейн пересекло около 11 тыс. поездов; Германия перебросила на фронт более 3 млн. человек.

2-я германская армия фон Бюлова сосредоточивается на левом берегу Мааса. Ей подчинены 1-я армия и кавалерийский корпус Марвица. Войска 3-й германской армии вышли к границе и заняли Сен-Вит. Немецкая кавалерия обнаруживает перегруппировку 5-й французской армии к месту слияния Самбры и Мааса. Завершено сосредоточение резервных корпусов германской армии.

Французами вновь занят Танн. VIII и XIII корпуса выходят к р. Саар.

Закончена переправа английских войск через Ла-Манш.

Восточноевропейский театр

Россия, вопреки ожиданиям многих, смогла развернуться быстро и начать наступление согласно намеченному плану. Началась Восточно-прусская операция наступлением вглубь Пруссии 1-й Неманской армии Ренненкампфа[34] севернее Мазурских озер, охватывая левый фланг противника. Завязался бой у Сталлупенена.

Авиация продолжает заниматься преимущественно тактической разведкой.

11-й русский авиаотряд выполнил 4 разведывательных полета, обследовав перед фронтом 3-й армии полосу шириной около 50 км и глубиной от места вылета 70 км, проникнув за государственную границу на 20–25 км.

Телеграмма в штаб 3-й русской армии: «в 6 час. 30 мин. утра вылетел на Ньюпоре № 5 из Дубно. В 6 час. 50 мин. пролетел Рудня, в 7 час. замечена на дороге Михайловка – Крупец часть силою около двух батальонов, направление движения части не выяснено. Мелкие части и заставы обнаружены к югу от дер. Михайловка и к юго-западу от дер. Крупец к Радзивилову; по линии Немировка – Батьков – Старики войск не обнаружено; артиллерии, обозов, коновязей нет. На улицах селений и по дорогам движение. Броды достигли 7 час. 30 мин. На площади и во дворах замечено много людей. Обозов, артиллерии, коновязей нет. По шоссе Броды – Суходолы замечены две небольшие части и три крытых парусиной повозки, двигались направлению Суходолы. Пролетели Радзивилов 7 час. 50 мин. Заметили к юго-востоку от города часть силою один или два батальона в строю по-ротно. У Батьково крупных частей конницы нет. Прилетели Рудно 8 час. 10 мин. В аппарате имеются пробоины от ружейных пуль. Военный летчик штабс-капитан Гавин. Наблюдатель капитан Лазарев».

Русский план войны разрабатывался с одной стороны с учетом собственных интересов России, с другой – исходя из выполнения договорных обязательств перед союзниками. Собственные интересы России требовали нанесения главного удара по Австро-Венгрии, с разгромом которой появлялись возможности для захвата проливов Босфор и Дарданеллы и нанесения удара по Германии с юга. Однако франко-русская конвенция обязывала Россию не позднее 15-го дня мобилизации начать наступление против Германии.

Русский генеральный штаб планировал одновременно разгромить германские войска в Восточной Пруссии и австро-венгерские войска в Галиции. Для этой цели развертывалось два фронта: Северо-Западный и Юго-Западный. Северо-Западный фронт в составе двух армий имел задачей концентрическим наступлением севернее и юго-западнее Мазурских озер окружить и разгромить германские войска в Восточной Пруссии и с выходом на нижнюю Вислу захватить плацдарм для последующего удара на Берлин. Юго-Западный фронт в составе четырех армий должен был концентрическим наступлением окружить австро-венгерские армии и разгромить их, открыв дорогу на Будапешт и Вену для последующего наступления на Германию с юга.

Кроме того, русский штаб развертывал одну армию в Петербургском округе с задачей прикрытия столицы и побережья Балтийского моря, а также по одной армии в Одесском и Варшавском округах.

Россия к началу войны имела 39 авиационных отрядов, в составе которых насчитывалось 263 аэроплана, предназначенных для использования в военных целях, а также 18 гидроаэроиланов. Большинство аэропланов было иностранного производства.

До начала войны военное ведомство в России обучило около 300 пилотов.

Основными центрами подготовки военных летчиков являлись авиационные школы в Гатчине и Севастополе. Обучение летчиков велось также при аэроклубах Петрограда, Москвы и Одессы. Русскому командованию казалось, что этого вполне достаточно, поэтому сеть летных школ не только не расширялась, но и прием в существующие был достаточно строго регламентирован; принимались только офицеры не менее двух лет прослужившие в действующей армии.

В первой половине 1914 г. эти школы подготовили 133 военных летчика.

Накануне войны, в связи с крупными успехами авиации, в России было приостановлено строительство дирижаблей.

Из 14 имеющихся в наличии дирижаблей в России, за исключением четырех самых крупных, все были устаревшими и различных конструкций, что очень осложняло их эксплуатацию. Их скорость не превышала 55 км/час. Для разведки тыла неприятеля они были признаны непригодными и оставались на своих базах.

Большие управляемые дирижабли России были построены и приняты на вооружение в 1913 г. и распределялись следующим образом. Дирижабль «Кондор» придавался 2-й воздухоплавательной роте, расквартированной в Брест-Литовске. Его объем 9600 м³, скорость полета 55 км/час, потолок – 3000 м, экипаж – 7-10 человек. Строился на заводе «Клеман-Баяр» во Франции. Дирижабль «Астра» находился на вооружении 3-й воздухоплавательной роты в г. Лиде. Этот нежесткий корабль объемом 9800 м³ был построен на заводе «Астра» во Франции. Скорость полета – 63 км/час, потолок – 2500 м, экипаж – 8-12 человек. Дирижабль «Буревестник» был придан 4-й воздухоплавательной роте, расквартированной в г. Бердичеве. Этот нежесткий дирижабль типа «Парсеваль» был построен в Германии. Его объем – 10 тыс. м³, скорость – 75 км/час, потолок – 2000 м, экипаж – 7-10 человек. Дирижабль «Альбатрос» находился при 12-й воздухоплавательной роте в Сализи. Этот дирижабль нежесткой системы был построен на Ижорском заводе по проекту Д. В. Голубова и Д. С. Сухоржевского. Его объем – 10 тыс. м³, скорость – 75 км/час, потолок – 2000 м, экипаж 8-12 человек. Все четыре дирижабля были вооружены пулеметами, имели приспособления для сбрасывания бомб и обладали продолжительностью полета до 20 часов. Эти дирижабли активно участвовали в боевых действиях; доставляли командованию ценные сведения о передвижениях австро-германских войск, бомбили склады боеприпасов, железнодорожные узлы.

В штабе русского верховного главнокомандования дирижабли считали главным средством стратегической разведки. Как только армия и флот были переведены на военное положение, началась перестройка воздухоплавательных частей в соответствии с требованиями военного времени. Батальон офицерской Воздухоплавательной школы был расформирован, его личный состав направлен на укомплектование запасного воздухоплавательного батальона, 12, 13 и 14-й воздухоплавательных рот. Остальные воздухоплавательные роты пополнены личным составом в соответствии со штатами военного времени. Роты с управляемыми аэростатами дислоцировались в Луцке, Бердичеве, Белостоке, Лиде, Сализи (близ Петрограда), Брест-Литовске, Ковно, Гродно и др. Для обслуживания дирижаблей здесь были построены 14 эллингов.

Русские воздухоплавательные части имели к началу войны на вооружении 14 управляемых аэростатов.

Помимо управляемых аэростатов на вооружении русской армии находились наблюдательные станции с неуправляемыми – змейковыми и сигнальными – аэростатами, которые служили средством артиллерийского наблюдения и ближней разведки. К началу войны военное ведомство располагало 46-ю змейковыми аэростатами, приписанными к 11-ти воздухоплавательным ротам, в основном крепостным. Каждая рота имела 2–3 наблюдательные станции. Каждая станция располагала одним змейковым и одним запасным, аэростатом с лебедками для их подъема и спуска. Численный состав воздухоплавательной роты составлял от 60 до 100 человек.

18 августа– Столкновение на р. Жета между 1-й германской армией и бельгийскими войсками. Бельгийская армия отходит за р. Диль. Первое столкновение правофланговых германских армий с французами – конница 2-й германской армии отбрасывает за франко-бельгийскую границу кавалерию Сорде.

Французы занимают Саарбург.

Восточноевропейский театр

Русские войска начали наступление на австрийском фронте; с Галич-Львовской операции (встречное сражение на р. Золотая Липа и сражение на р. Гнилая Липа, инициированные 8-й и 3-й русскими армиями) разворачивается грандиозная Галицийская битва, в которой приняло участие девять армий (пять русских и четыре австро-венгерских).

19 августа– Не задерживаясь на р. Диль, бельгийская армия отходит к Антверпену, открыв германским войскам дорогу на Брюссель. Германское командование требует у мэра Брюсселя сдать город. В 14 часов германские войска входят в город. Вечером германские авиаторы устраивают фейерверк из ракет над центральной площадью Брюсселя, что приводит в панику жителей города, принявших ракеты за бомбы.

На Брюссель была наложена военная контрибуция в 200 млн. франков.

2-я германская армия приступает к штурму Намюра. План, принятый генералом Гальвицем, заключался в одновременной атаке трех фортов, расположенных по обоим берегам Мааса, вместе с их промежутками. Было решено ввести в действие сразу всю тяжелую осадную артиллерию. Обилие оврагов в окрестностях Намюра давало возможность избрать для расположения артиллерии необходимое количество закрытых позиций.

Для того чтобы захватить нужное расположение, германцам пришлось оттеснить передовые части бельгийцев к фортам. В результате этих подготовительных боев, проводившихся в тесной связи с воздушной разведкой, выяснилось, что промежутки между фортами хорошо подготовлены к обороне и о внезапном нападении не может быть и речи. Уже в этом эпизоде выявилось достаточно внимательное отношение германских военных к авиационной разведке. Тем не менее, оно пока выглядит эпизодом не только в нашем изложении.

Геннер: «…часто случалось, что авиаотряды вообще не получали никакого приказа… и наблюдатели иной раз не знали, где свои, где неприятельские войска.

Вообще на воздушную разведку особенно больших надежд не возлагали. Считалось нормальным, если целыми неделями не появлялись в воздухе ни свои, ни неприятельские аэропланы. Успешная работа летчиков, которые день за днем доставляли все более исчерпывающие сведения о противнике, поражала командование; эти сведения вызывали недоверие, и в штабах обычно ждали подтверждения их другими видами разведки…»

Французами вновь занят Мюльгаузен. XIV французский корпус продвигается к Кольмару.

Восточноевропейский театр

В ночь германские войска под командованием Притвица отходят к Гумбиннену. Телеграмма из штаба 3-й армии: «Начальнику авиационного отряда одиннадцатого корпуса. Выслать на разведку два аэроплана: первый на Лопатин, Топоров, Радехов, Стоянов, Друшкополь – выяснить, есть ли противник в этом районе, где именно и в каких силах. Номер второй на Подзамче, Подгорце, Сасов, Злочев – нет ли движения колонн в восточном и северо-восточном направлениях. Полковник Духонин».

Эта телеграмма не свидетельствует о широко применявшейся практике, а лишь о частном случае особого интереса и к данным авиаторов тоже.

20 августа– IV корпус 1-й германской армии занимает Брюссель и Ватерлоо, выдвигает войска к Антверпену; 3-я германская армия авангардами выходит к Маасу в районе Динана. Внутренние фланги 3-й и 2-й армий смыкаются в районе фортов Намюра. 3-я армия подходит к Маасу. Начинается захождение 1-й армии правым флангом: западное направление движения меняется на юго-западное.

Германские войска (XIV резервный корпус и второочередные части) переходят в контрнаступление в Вогезах. Сражение у Саарбурга.

6-я германская армия переходит в наступление в Лотарингии.

Восточноевропейский театр

Армиям Северо-Западного фронта русское командование ставило задачи окружить и разгромить 8-ю германскую армию, обходя Мазурские озера с севера и юга. 1-я русская армия перешла в наступление 17-го, 2-я – 19-го августа. Наступление обеих армий поначалу развивалось успешно. Войска 1-й армии нанесли поражение I германскому корпусу и основным силам 8-й армии. Германские войска, потеряв до трети своего состава, поспешно отступили. Однако вместо развития успеха и организации преследования командующий 1-й русской армии генерал Ренненкампф приказал приостановить наступление.

8-я германская армия, проиграв бой под Гумбинненом, начинает отступление за Вислу.

2-я Наревская армия пересекает границу. Авангарды русских корпусов к вечеру достигли линии Остров – Вышгородок.

Командование Юго-Западного фронта (3-й и 8-й русских армий), поглощенное своими планами, сосредоточило направление разведдеятельности на окрестностях Львова и оставило другие районы фронта без серьезного внимания авиации.

Из письма Нестерова жене: «Дорогая Дина! Сегодня у нас был серьезный день: все летали на разведку. Передков[35] и я летали к неприятелю, дали некоторые сведения, стреляли в нас и те и другие, т. е. и наши и австрийцы, но толку не было, т. к. высоко поднимались. Летали довольно далеко в глубь Австрии, как-то забавно себя чувствовать, смотря на неприятеля сверху. Хотя дел у меня и много сейчас, но чувствую себя довольно хорошо, т. к. все более или менее урегулировалось…»

21 августа – Начался обстрел 9 фортов Намюра тяжелой 420-мм германской артиллерией.

Развернулось грандиозное Пограничное сражение на 250-км участке фронта от Шельды до Мозеля (Лотарингия). Участвует девять армий (пять германских, три французских и одна английская). 7-я германская армия переходит в контрнаступление на Сааре (Эльзас-Лотарингия). Поражение французских войск в Лотарингии: 2-я армия отступает по всему фронту.

Арденны: начало сражения у Лонгви. Начало сражения у Невшато (бой на р. Семуа).

2-я германская армия входит в соприкосновение с 5-й французской на Самбре. Английская армия выходит на верхнюю Самбру.

Только в этот день впервые в зону действия германской разведывательной авиации попала английская армия, которая уже успела добраться до Като и теперь следовала к Мобежу. Таким образом, ввиду осуществления летчиками лишь ближней тактической разведки, переправа и начало движения английской экспедиционной армии по Франции остались неизвестными германскому командованию. Теперь германские авиаразведчики доносили командованию об усиленном железнодорожном движении у Монса, об интенсивном автомобильном движении к нему с юго-запада, а также о походном перемещении батареи от Баве к Бинигу.

Продвижение пяти германских армий, начавшееся 18 августа, к вечеру 21 августа достигло следующего положения: 5-я армия находилась по обе стороны Лонгви, растянувшись на фронте в 45 км.; 4-я армия была разбросана на фронте в 50 км от Нефшато до Живе; правый фланг ее, таким образом, был выдвинут далеко на запад; промежутки между отдельными корпусами составляли около 15 км. До сих пор серьезных встреч с противником не было. Однако перспектива такой встречи весьма волновала командование обеих армий, так как трудно было представить себе, как могли реагировать на атаку сомкнутой массы противника армии, разбросанные на пространстве 100 км, занимавшие к тому же линию, каждый пункт которой мог быть подвержен фланговому удару. В 5-й армии было известно, что передовые посты французов находятся по рекам Шьер и Крюн на линии Монмеди – Лонгийон – Мерси-ле-Ба. Авиационная разведка 4-й германской армии констатировала наличие французских частей к северу от Мааса и Шьер, севернее линии Мезьер – Монмеди. Что замышлял противник, и как следовало реагировать на его действия?

В этой крайне неопределенной обстановке кронпринц выносит решение немедленно атаковать противника, находящегося между реками Шьер и Крюн.

Восточноевропейский театр

Поняв из перехваченных донесений, что Ренненкампф не собирается преследовать германские войска, Притвиц сосредоточивает силы против 2-й русской армии генерала Самсонова[36].

22 августа– Район Самбры и Мааса: прорыв германской пехоты в промежутке между фортами Намюра.

Эльзас-Лотарингия: общий отход французских войск в районе Саарбурга. Германская главная квартира отдает 6-й армии приказ продолжать наступление за р. Мерта и действовать в направлении Эпиналя. Сражение у Шармского прохода.

Формирование «Лотарингской армии» генерала Монури в стыке между 3-й и 2-й французскими армиями.

Арденны: поражение 3-й французской армии в боях у Виртона, Лонгви, Уньи, Филиера. Поражение 4-й французской армии в боях у Месэна, Ошана, Росиньоля.

2-я германская армия форсирует Самбру (сражение при Шарлеруа]. Английская армия выходит к Монсу и каналу Конде.

Германская авиационная разведка доносит о движении многочисленных обозов от Англе-Фонтен до Баве. Поступил приказ из штаба главного германского командования использовать для ближней разведки в Лотарингии цеппелины Z-VII и Z-VIII; им ставилась задача отыскать с рассветом отходящие в Эльзасе французские войска и расстроить их ряды бомбардировкой.

1-я германская армия все еще не примкнула к фронту 2-й армии; она получила приказ отклониться левее, чтобы поддержать эту последнюю в атаке против 5-й французской армии. Но при этом упускалась из виду английская армия, которая, по данным германскою главного командования, должна была находиться в Лилле. Только в полдень было выяснено присутствие англичан в районе Монса. Командующий 1-й германской армией, учитывая возможность встречи с английской армией, намеревался продолжать свой марш в направлении к юго-западу, чтобы быть готовым принять сражение фронтом к западу, востоку или югу, но получил подтверждение первоначального приказа. По выяснении местоположения англичан Клюк намеревался охватить их левый фланг. Между тем командующий 2-й германской армией Бюлов отдал приказ немедленно атаковать французов по ту сторону Самбры, получив от авиации сведения, что перед ним находятся лишь слабые силы противника. Из этого примера вновь следует, что германское командование гораздо серьезнее отнеслось к возможностям воздушной разведки с первых же дней войны, чем ее противники.

На переправах через Самбру начались бои, в результате которых части 2-й армии стали переходить на правый берег реки и продвигаться вперед, оттесняя французов к югу.

Восточноевропейский театр

Вместо Притвица командующим 8-й армии назначается Гинденбург, начальником штаба – Людендорф. Наревская русская армия продвинулась силами двух корпусов за линию Прасныш – Цеханнов. Перед германским командованием встал вопрос – продолжит ли армия Ренненкамнфа движение на Кенигсберг или отправится на поддержку Наревской армии?

Провинция Циндао

Германское правительство отозвало своего посланника из Японии. В этот же день прогремели первые выстрелы и пролилась кровь на Дальневосточном театре военных действий; германские береговые батареи преподали урок осторожности блокирующим кораблям, заставив их отойти подальше от побережья.

Губернатор Циндао Мейер-Вальдек телеграфировал кайзеру, что крепость будет держаться до последней возможности. Вечером этого дня он получил ответную телеграмму: «Бог защитит вас в предстоящей тяжелой борьбе. Мысленно с вами. Вильгельм».

Крепость практически не имела своего флота, зато располагала мощной береговой артиллерией. Что касается авиации, то в крепости имелось лишь два аппарата «Румплер-Таубе», один из которых разбился накануне при посадке. Весь авиапарк обслуживали два военных летчика (один из них – австриец] и 4 техника.

Авиационные силы Японии состояли из 4-х аэропланов береговой авиации (1-го «Румплера» и 3-х «Фарманов»], имевших 75 человек обслуги, и 3-х судовых аэропланов (2-х поплавковых и 1-го колесного бипланов типа «Фарман»].

Всего Япония имела в 1914 г. 38 аэропланов.

23августа– Район Самбры и Мааса: город Намюр взят германцами, захвачены форты Маршовелет, Коньеле, Мезере. Германская пехота доходит до Самбры и Мааса в районе Намюра, мосты через реку взорваны. 3-я германская армия переходит Маас у Динана.

Эльзас-Лотарингия: отход, французских войск от Вогезских перевалов.

Сражение у Монса между 1-й германской армией и британскими экспедиционными силами.

Из штаба 3-й германской армии главному командованию: «… около 10 часов утра по донесению летчика армейского авиаотряда противник предпринял отход в юго-западном направлении… на основании этих данных мы предприняли преследование отходящего противника с целью опередить его в направлении Филиппвиль – Ромере, для чего была назначена одна дивизия восточнее Живе и Фюме».[37]

В штаб 3-й армии прибыл офицер штаба 2-й армии с просьбой поддержать ее наступление с рассветом на позиции, защищаемые силами около пяти корпусов с правым флангом, упирающимся в Меттей; штаб 2-й германской армии просил о поддержке в виде наступления 3-й армии с востока на запад. Командующий 3-й армии двинул четыре корпуса из шести на запад. С наступлением темноты германским войскам удалось овладеть западным берегом Мааса между Гуке и Лэнн.

Посланные на разведку германские дирижабли Z-VII и Z-VIII с задания не вернулись.

Геппнер писал впоследствии, что оба дирижабля погибли из-за необходимости действовать «в гористой местности с высотами до 1500 м».

Восточноевропейский театр

1-я русская армия в 15 км от Гумбиннена, ее конница бездействует. Ренненкампф направляет усилия против крепости Кенигсберг.

После 13,5-час. полета около австрийской главной квартиры снизился дирижабль «Шютте-Ланц-2», который вел разведку в районе Холм – Люблин – Красник и сообщил о начале сражения у Красника.

Начинается Люблин-Холмская операция (встречное сражение у Красника между 1-й австрийской и 4-й русской армиями и у Томашова между 4-й австрийской и 5-й русской армиями]. Австрийцы сбили XIV правофланговый корпус 4-й русской армии и вынудили его отойти к Краснику. В образовавшееся между XIV корпусом и р. Висла «горло» проникли значительные силы австрийцев, угрожавшие дальнейшим обходом правого фланга 4-й армии.

Русская воздушная разведка на четвертый и пятый день стремительно развивавшегося наступления 2-й армии выявила скопление германских войск численностью до двух пехотных корпусов на левом фланге русской армии. Однако в штабах армии и фронта эти сведения воздушной разведки были взяты под сомнение на том основании, что по «наиболее надежным» данным агентурной разведки такое количество германских войск едва насчитывалось на всем фронте армии. Командование русских не приняло никаких мер ни по проверке данных воздушной разведки, ни по предупреждению возможного нападения. Это пренебрежение окажется роковым.

Сбит с земли и из-за повреждения мотора совершил вынужденную посадку около Львова на австрийской территории один из лучших российских летчиков-спортсменов Васильев, вместе с которым в качестве военного наблюдателя на борту находился генерал Мартынов[38]. Оба попали в плен.

24 августа– Район Самбры и Мааса: штурм фортов Намюра на южном берегу Самбры: захвачены Малой, С’Эрибер, Андуа.

Эльзас-Лотарингия: сражение на р. Мерте.

5-я французская армия отходит на юго-запад. Английская армия отходит на юг.

Из «Записки французского командования для всех армий»: «в первые дни боев выявились недостатки… атаки производятся без тесной связи между пехотой и артиллерией». Пока еще об авиации даже речь не идет.

Разворачиваются бои за Шармский проход.

Из донесений авиационной разведки IX армейского корпуса 3-й германской армии: «8 час. 15 мин. утра. Противник отходит с линии Сен-Гислен – Живри в западном и южном направлениях. Главные пути отхода: Живри– Баве, Моне – Ле-Лонгвиль, Моне– Жанли – Баве, Баве– Сен-Вааст – Жанле, Одреньи – Ангр, Руазен – Бри, Ангр – Вибург…»; «Общий отход к Мобежу». Кроме того, этим же утром было получено донесение авиаразведки о беспорядочном отходе франко-английских войск в юго-западном направлении. Также сообщалось, что на прикрытие отхода оставлены лишь слабые арьергарды. Тотчас же в 9 час. 45 мин. утра был отдан приказ по 3-й германской армии преследовать противника в юго-западном направлении и преградить ему пути отступления. В этот же день главные силы 3-й германской армии переправились через Маас.

Как мы помним, по данным авиаразведки 2-й армии, германцам противостояли французские войска силой до пяти корпусов, в связи с чем штаб 2-й армии обратился в штаб 3-й армии за поддержкой. Тем не менее в штабе 3-й армии, сначала двинувшись было на поддержку соседей, на следующее утро предпочли поверить авиаразведке своих летчиков и сменили направление удара. Это движение свидетельствует о серьезном доверии со стороны германского штаба своим пилотам-наблюдателям, и полученное подтверждение правоты воздушных разведчиков уже в скором времени принесет германцам хорошие плоды.

Ошибки в донесениях авиаразведки 2-й германской армии объясняли тем, что большинство аэропланов 2-й армии, вопреки протестам их командиров, использовалось для поддержания связи между частями и штабами армий.

Восточноевропейский театр

Германская авиаразведка донесла, что армия Ренненкампфа продолжает движение на Кенигсберг. Основываясь на этих данных, а также на данных агентурной разведки, германское командование сделало заключение, что Ренненкампф не собирается идти на помощь 2-й русской армии и двинуло VII армейский корпус 8-й армии из района восточнее Инстербурга и I резервный корпус для решительного удара по Наревской армии под Танненбергом.

Из письма Нестерова: «Дорогая Дина!.. Ты, по-видимому, думаешь, что у нас здесь происходят на наших „Моранах“ бои, но пока этого не было заметно, хотя ведут пленных австрийцев в довольно порядочном количестве, но все это в небольших стычках. Надо думать, что теперь приближаются дни, когда крупные силы столкнутся, т. к. у нас по всей линии наступление массой. На днях и мы думаем переходить поближе и, может быть, перейдем границу, где остановимся биваком. Каждый из нас уже побывал по 2–3 раза за границей и произвел разведку, давшую те или иные сведения. Я открыл фабрику „Моранов“; успел поломать три раза „Моран“, два раза серьезно, а один раз встал „на попа“ и согнул только носок у мотора, винт остался цел. Объясню это вообще переутомлением из-за деятельности по командованию отрядом. Часто приходится бывать в штабе армии, т. е. в тылу и в передовых отрядах, т. е. на границе, так что впечатления сменяются очень быстро. Получил автомобиль „Мерседес“ с гудком таким, как ходил мимо нас, и часто на нем ездим…

Ну, целую крепко, пойду посплю – 12 с четвертью ночи. Времени свободного мало, все отрывают для бумаг… Твой Петя».

На Балканском фронте закончилось первое наступление австро-венгерских войск. Сербы, постепенно перейдя в контрнаступление, оттеснили противника к рекам Саве и Дрине.

25 августа– Район Самбры и Мааса: пали последние форты Намюра. В обороне города наряду с бельгийцами принимало участие 12 тыс. французов; тем не менее, в Бельгии все упорнее распространяется крылатая формула: «Спасти Бельгию могут только – стихийность русских и стойкость англичан».

Арденны: сражение у Лонгви проиграно французами, 3-я французская армия отходит к Вердену и на линию Маасских высот. Следует директива генерала Жоффра о прекращении Приграничного сражения и общем отходе французских войск.

Не будучи в состоянии сходу овладеть Антверпеном, германцы подвергли его бомбардировке под прикрытием ночи. Ранним утром германский цеппелин сбросил несколько бомб на Антверпен, в одном доме было убито 6 жителей прямо в постели. Всего в этот налет погибло 10 человек и двое умерли впоследствии от ран.

Однако несколько иная картина вырастает из опубликованного вскоре после этого события рассказа очевидца[39]: «Я проснулся в первом часу ночи от оглушительной канонады. Выбежав на улицу, я увидел вверху, футах в 700 над землей, огромный цеппелин. Бродя по городу, я насчитал не менее 10 различных улиц, пострадавших от бомб. По моим расчетам около 900 построек разного рода получили легкие повреждения, а 60 домов подверглись почти полному разрушению. Число жертв еще не установлено. Лично я на своем пути наткнулся на 4 трупа. В одном участке уцелел один только дом. Вокруг него по всем направлениям разбросаны были тела изувеченных обывателей. Главная площадь являла картину самого страшного разрушения, какие мне только приходилось видеть. Я ходил в сопровождении королевского секретаря. Бомбы бросались в публичные здания, особенно усердно – в королевский дворец. Секретарь дал мне осколки бомбы, найденные у дворца, дабы все правительства Европы и Америки по свидетельствам очевидцев могли объединиться в протесте. Я попросил секретаря по иностранным делам барона фон-дер Эльста, папского нунция, русского посла, министра Вандервельде, министра Иманса и графа Гобле сопровождать меня. Они пришли в ужас при виде разрушений, произведенных бомбами».

Корреспондент американской газеты Александр Пауэлл, бывший в Антверпене, когда над городом появились первые цеппелины, писал в своей заметке, вышедшей в Британии три месяца спустя: «Когда я зашел в комнату разбомбленного дома, где перед тем спала женщина, то у меня закружилась голова и меня затошнило, поскольку женщина была разорвана буквально на клочки. Пол, стены, потолок – все было заляпано… словом, все, что осталось от женщины, можно было собрать только полотенцем… В сквере поблизости один полицейский на посту на дальнем конце площади был убит мгновенно, а другому оторвало обе ноги… Женщине, которая проснулась при первых взрывах и высунулась из окна, чтобы посмотреть, что происходит, оторвало голову».

Боевая вылазка бельгийской армии из Антверпена окончилась неудачей.

В это время назревают роковые события под Парижем.

Из донесения авиационной разведки IX армейского корпуса 3-й германской армии: «8 час. 50 мин. утра… противник в 6 час. 50 мин. утра от перекрестка дорог у Баве большими силами отходит к Авен – Ле-Като – Ле-Кенуа и только малыми – к Мобежу».

Экипаж погибшего дирижабля Z-VIII добрался до расположения своей части и доставил нужные сведения.

Восточноевропейский театр

5-я русская армия, выполняя директиву о поддержке 4-й армии, сделала захождение левым плечом и к вечеру заняла следующие позиции: XXV корпус – на линии Машов – Михалев – Бодачев – Замостье; XIX корпус – в районе Комаров – Зубовице; V корпус – Новоселки – Варенж; XVII корпус – севернее Сокаль.

Командование 4-й австрийской армии решило продолжить начатое наступление, направляя левое крыло на Холм. В результате произошло встречное сражение 5-й армии Плеве с 4-й армией Ауффенберга. Завязались бои II австрийского и XXV русского корпусов за переправы у Богданова и Михалева.

С русской стороны произведены два разведывательных полета: 9-й авиаотряд – в небольшом районе Буек, Красне, Глиняны (направление на Львов); 11-й авиаотряд – в районе Львова. Из рапорта Нестерову: «…По окончании разведки примерно в районе дер. Винники встретили неприятельский аэроплан системы Райт, поднявшийся навстречу из района восточнее Львова; от встречи с нами Райт уклонился, пролетев мимо на расстоянии около полуверсты; ввиду того, что мы везли ценные сведения, от сближения с противником на выстрел маузера пришлось отказаться… Поручик Рихтер. Поручик Передков…»

Из этого донесения видно, что у выполнявших разведку летчиков при встрече с аэропланом противника возникало естественное желание напасть на него. Однако сама возможность ведения воздушного поединка была еще настолько неопределенной, а средства борьбы настолько малоэффективными, что доводы разума перевешивали и принуждали пилотов отказываться от таких попыток.

К донесению Рихтера – Передкова была приложена схема укреплений Львова. Район южнее Глиняны не обследовался, поэтому подход двух австрийских корпусов к р. Золотая Липа, а также нескольких частей к р. Буг обнаружен не был; командующий фронтом Иванов был поглощен своим решением «брать Львов независимо ни от чего» и по сторонам не смотрел.

Русские авиаторы снова отмечали продолжавшееся сосредоточение германских сил на левом фланге русской армии. Но и к этим сведениям отнеслись с недоверием, и прежде всего командир VI армейского корпуса, действовавшего на левом фланге.

26 августа– 4-я французская армия отходит за Маас и взрывает переправы.

Король Альберт получает письмо от генерала Лемана: «После целого ряда упорных боев я пришел к заключению, что форты Льежа могут играть роль лишь временной задержки. Тем не менее, я сохранил военное управление, дабы не нарушать согласованных оборонительных мер и оказать нравственное воздействие на дух гарнизона. Я 24 часа находился в форте Люсин. Этот форт был взорван… офицеры штаба вынесли меня… германский капитан взял меня в плен. Высоко чтя наше оружие, я не сдавал ни крепости, ни фортов. Благоволите простить меня, государь. Все мои помыслы были всегда с Бельгией и моим королем. Я охотно отдал бы свою жизнь за них, но мне не дано было умереть».

Германская главная квартира совершает еще одно отступление от первоначального плана, принимает решение о переброске на Восточный фронт гвардейского резервного корпуса и XI корпуса, а также 8-й кавалерийской дивизии.

Но это еще не все. Мольтке, забрав с французского фронта два корпуса и приказав им следовать в Восточную Пруссию, еще два корпуса отправил на Антверпен и один корпус против Мобежа, ослабив таким образом, основную ударную силу под Парижем на целую армию.

В районе Марны сформирована французская эскадрилья из четырех «Моранов-Солнье» под командой капитана Жанеро, в состав эскадрильи входит пилот Роланд Гарро (вот когда этот замечательный летчик впервые действительно появляется в военных донесениях).

3-я французская эскадрилья в составе шести аэропланов «Блерио» придается «Эльзасской армии» с задачей летать в районе боев, беря на борт по 3 легких бомбы[40], и бомбардировать любые попадающиеся на глаза скопления противника.

Из донесения штаба 7-й германской армии главному командованию: «Наши летчики отлично выполняют свои обязанности. Французские летчики не используются для дальней разведки и работают больше в целях ближней разведки, в разведке поля сражения, и в этом отношении они превосходят наших летчиков».

Это донесение свидетельствует о внимательном отношении немцев к действиям не только своей авиации.

Завязывается сражение между 2-й русской и 8-й германской армиями («самсоновское сражение», «Канны мировой войны», «самсоновская катастрофа», «операция Гиндейбурга», «сражение под Танненбергом» или просто «Танненберг»).

В это же время разворачивается встречное сражение 5-й русской и 4-й австрийской армий к северо-востоку от города То-машов. Около 14 часов неожиданно для русских завязывается сражение у р. Золотая Липа. Столкновение IX и VI австрийских и XIX русского корпусов постепенно разрастается в большое встречное сражение, называемое в австрийских источниках сражением у Комарова, в русских – Томашовским.

4-я пехотная дивизия, находившаяся у Бишофсбурга, была внезапно[41] атакована подошедшими с северо-востока германскими войсками и отброшена к Шопенгену.

Русские армии подошли ко Львову. Готовится решительное наступление. Подготовка операции сопровождается перегруппировкой войск. Австрийцы всеми силами пытаются приостановить наступление русских; спешно подтягивая резервы. Австрийской авиации поставлена задача разведать передвижения и коммуникации русских, а также места расположения их штабов, аэродромов и артиллерийских позиций. Австрийские летчики в эти дни развернули активную деятельность, занимаясь не только разведкой, но сбрасывая попутно небольшие бомбы и многочисленные стрелы. Средств помешать им в этой работе у русских практически не было.

27 августа – Директива германского командования о порядке преследования союзных армий – «немедленно наступать к французской столице».

В районе Мондидье начинает формироваться новая французская армия (Лотарингская, она же Соммская, она же Парижская, она же 6-я французская].

Французское командование рассылает в войска «Указание для употребления артиллерии», в котором требует обеспечить полную связь между пехотой и артиллерией. Далее в указании говорится: «Наконец, следует подражать нашему противнику, широко применяющему аэропланы для подготовки своих атак. Эти аэропланы летают над местностью впереди фронта и дают возможность артиллерии брать под обстрел на максимальную дальность ее орудий наши сосредоточения и наши колонны, так что мы не можем даже приблизительно определить расположение батарей.

Теперь, когда мы вошли в соприкосновение с противником на всем фронте армий, число самолетов, необходимых для стратегической разведки, сильно сократилось. Таким образом, командующие армиями впредь отдадут в распоряжение командиров армейских корпусов и резервных дивизий некоторое количество аэропланов, которые будут применяться для следующих задач:

1. Отыскивать цели;

2. Давать батареям все необходимые сведения для производства стрельбы.

Опыты, произведенные в этой области в течение нескольких лет, достаточно многочисленны, чтобы в каждом армейском корпусе или резервной дивизии командующий артиллерией мог, после получения сведений от службы авиации, принять необходимые исполнительные меры.

Главнокомандующий Жоффр».

Любопытное свидетельство. И это несмотря на то, что французы первыми начали активно применять аэропланы для корректирования огня артиллерии; у русских и германских войск этим занимались преимущественно привязные аэростаты. Здесь любопытно привести свидетельство командующего германской авиацией Гёпнера: «Первые артиллерийские стрельбы в Германии с участием летчиков были проведены при артиллерийской школе в октябре 1912 г., а затем весной 1913 г. Три офицера артиллериста получили специальную подготовку по этому делу… Дальнейших шагов в этом направлении вплоть до начала войны сделано у нас не было…»

И у него же в другом месте: «В конце 1912 г. главная инспекция нашей артиллерии указывала, что „преимущество Франции в деле применения аэропланов для нужд артиллерии надо рассматривать в известной мере как компенсацию ее отсталости в области тяжелой артиллерии“».

Французы предпринимают атаку на Сен-Кантен с целью прикрытия отхода основных сил.

Восточноевропейский театр

6-я австрийская армия предпринимает попытку окружения 5-й русской армии.

Из письма Нестерова жене: «Дорогая Диночка!.. Мы уже три дня за границей в Бродах. Сегодня переходим еще глубже ко Львову. Все мы здоровы, кроме Гавина, которого со вчерашнего дня не дождались. О судьбе его никто не знает, по всей вероятности, попал в плен. Вчера мне сообщили бумагу о награждении меня орденом Владимира 4-й степени за мирное время… Живем мы в помещичьем доме как баре, но работа у нас тяжелая. Вчера вечером был в штабе армии и ездил на передовые позиции, наблюдал первый раз бой. Был большой бой, картина очень сильная, впечатление такое получается, что приходишь к заключению о бессмысленности войны. Раненые идут спокойно, с чувством исполненного долга и безропотно. В тылу, где мы помещаемся, до сих пор этого не было видно, поэтому о войне не думалось. Ну, целую тебя… Твой Петя».

К вечеру на участке от Каменки до Дунаева обстановка для русских складывалась благоприятно; более восьми австрийских дивизий отступили, неся большие потери.

Выписка из журнала о боевых действиях: «…13-го авг. в 7 час. 20 мин. утра военный летчик штабс-капитан Гавин, с наблюдателем, причисленным к Генеральному штабу поручиком 168 пех. Миргородского полка Рихтером на Ньюпоре № 45 с мотором ГНОМ 70 HP вылетел на разведку укреплений г. Львова. Над Львовом аппарат был подбит шрапнелью в левое крыло, причем одновременно остановился мотор; ввиду этого был сделан вынужденный спуск в районе, занятом австрийскими войсками. Дабы не дать аппарат неприятелю – аппарат был подожжен, а сам летчик с наблюдателем направились к русской армии. Пройдя от аппарата небольшое расстояние, они увидели, что аппарат был охвачен пламенем. Летчики благополучно возвратились. Подан акт об исключении аппарата за № 121». По дороге летчики взяли в плен австрийского солдата, который «оказался хорошим проводником».

Телеграмма из штаба 3-й армии командиру IX корпуса: «Случаи стрельбы по своим аэропланам продолжаются, несмотря на ясные признаки, сегодня был обстрелян летчик капитан Нестеров сборной командой 42-й пехотной дивизии близ деревни Ясиновице, телеграфной командой шестого саперного батальона, частями 128-го Старооскольского полка у Злочева. Аппарат прострелян в нескольких местах. Прошу принять самые энергичные меры, чтобы прекратить эту беспорядочную стрельбу по своим аэропланам. Драгомиров».

В районе 2-й русской армии летчики XIII корпусного авиаотряда доносят командиру о приближении с севера германского корпуса. Однако командир XIII корпуса, имевшего задачей продвижение в сторону Алленштейна, ожидал прибытия в качестве подкрепления IV корпуса и посчитал, что летчик ошибся в определении принадлежности корпуса. Подобные ошибки действительно происходили, и это являлось одной из проблем воздушной разведки первых месяцев войны. На всякий случай посланный в этом направлении конный разъезд не вернулся. Также по неизвестным причинам не вернулся и посланный в этом направлении аэроплан. Еще через некоторое время русский корпус неожиданно был атакован с севера и отошел в беспорядке.

28 августа– Начало сражения на Маасе. Бои на путях к Ретелю. Столкновение у Гиза. Продолжение сражения у Сен-Кантена.

Командующий 4-й германской армией вновь предлагает своим правофланговым корпусам форсировать победу, стремясь выходом к Вандрес обрушиться на тылы 4-й французской армии, все еще продолжающей удерживаться на западном берегу Мааса. Но французам удается подтянуть на свой левый фланг еще одну, 52-ю резервную дивизию. Чтобы парировать эту новую угрозу, командир VIII германского корпуса перебрасывает часть 15-й дивизии на правый берег реки в район Вивьер. Здесь еще с утра заняла позиции германская тяжелая артиллерия, огонь которой заставил французов податься назад. Тем не менее в течение всего дня 16-я германская дивизия бездействовала, VIII резервный корпус атакует противника, но, встреченный сильнейшим огнем французской артиллерии, вынужден к концу дня отвести свои части на исходные позиции; XVIII корпусу удается продвинуться на линию восточнее Рокур – Флаба, где его части окапываются; XVIII резервный корпус выходит на линию Ионк – Бомон, VI корпус остается на месте.

В 17 часов авиация сообщает командованию 4-й германской армии об отходе французов. В 21 час 30 минут германским корпусам отдается приказ о преследовании противника: XVIII корпусу в направлении Сапонь, XVIII резервному корпусу – на Безас.

В 8 час. 30 мин. генерал Монури узнает, что вся 1-я германская армия отступает к северу перед фронтом 5-й французской армии. Ряд сильных колонн противника в движении на дорогах к Марне. В 10 час. 20 мин. авиаторы сообщают о скоплении крупных масс противника южнее Ферте-Милон. В 13 час. 15 мин. Монури, оценивая таким образом, сложившуюся обстановку, как отступление 1-й германской армии к северу вдоль р. Урк, приказывает возобновить наступление с «крайней энергией по всему фронту».

Германский флот предпринимает попытки прорвать установленную британскими военно-морскими силами морскую блокаду. На подступах к Гельголандской бухте происходит бой английской крейсерской эскадры адмирала Битти с германскими крейсерами; немцы несут крупные потери: три легких крейсера и один эскадренный миноносец потоплены; англичане не потеряли ни одного корабля.

Восточноевропейский театр

XIV корпус 4-й австрийской армии сбил XVII корпус 5-й русской армии, еще два фланговых корпуса русских отброшены, а центральные взяты в полукольцо. 8-я и 3-я русские армии выигрывают сражение у р. Золотая Липа.

Подбит вылетевший на разведку аэроплан 9-го авиаотряда 3-й армии, управляемый Войткевичем. Телеграмма из штаба 3-й армии командиру XI корпуса: «Вчера утром Старооскольским полком был обстрелян при спуске в Злочеве летчик штабс-капитан Нестеров, сегодня при спуске летчики штабс-капитан Плотников и поручик Войткевич в районе Скварова были расстреляны частями вверенного Вам корпуса, в том числе вторично Старооскольским полком. Расстрел продолжался после спуска с дистанции 300 шагов[42], прошу распоряжения производстве расследования. Рузский».

Подобные истории происходили тогда на всех фронтах. Быть может, наиболее яркой иллюстрацией этого феномена является признание Рихтгофена: «Я был совершенно не в курсе деятельности нашей авиации, но каждый раз при виде летчика сердце мое трепетало. Разумеется, при этом я и понятия не имел, немецкий аэроплан я вижу или вражеский, а уж о таких тонкостях, как кресты на наших машинах и круги на вражеских, не мог и подумать. В результате мы все палили по любому появлявшемуся аэроплану».

Район Танненберга. С германской стороны капитан генерального штаба XVII армейского корпуса доставил с воздушной разведки сведения о благополучном совершении прорыва корпуса в тыл русских. 43-й авиаотряд установил, что на путях к западу, кроме уже известного левого крыла нет никаких новых русских войск, которые могли бы препятствовать обходу, направленному в тыл русских на Вилленберг.

Германский цеппелин подверг бомбардировке станцию Млава (Восточная Пруссия), занятую русскими войсками. По свидетельству одного из летчиков, рано утром «…цеппелин начал уже кидать бомбы, причем одна из них попала в зал I класса вокзала, пробила крышу и разорвалась, а другая бомба была брошена на полотно железной дороги, на место высадки одного из эшелонов. На месте оказалось несколько трупов… Всего сброшено было десять бомб».

Цеппелин был сбит русской артиллерией.

29 августа – Французы оставили верхний Эльзас. В районе Ретеля сформирована армейская группа генерала Фоша. Бой у Гиза. Сражение у Сен-Кантена. Бой на р. Сомме между 1-й германской и 6-й французской армиями.

Осада французской крепости Мобеж

1-я германская армия готовится к наступлению на англичан, правый фланг которых, по расчетам германского штаба, находится южнее Ля-Ферте – Милон. Однако, когда левофланговый IX корпус армии, двигавшийся в южном направлении, уже проходил Ля-Ферте, командир корпуса получил донесение летчика, что левый фланг французских войск, силой около 3-х армейских корпусов стремится почти параллельно направлению движения германских войск к переправам через Марну восточнее Шато-Тьерри и что арьергарды французов в районе Брена и Фима только еще выступают. Германский генерал Кваст решил использовать продвижение вперед своих войск и самостоятельно двинуться на Шато-Тьерри.

Из телеграммы графа Игнатьева в Россию: «16/29 августа 1-я правофланговая германская армия, имея уступом слева 2-ю армию, стремительно и безостановочно двигаясь на Париж, достигнув Сен-Кантена сегодня утром, стала проникать еще более на запад, стремясь захватить переправы на Сомме, обороняемые англичанами. Немецкий кавалерийский корпус направляется на Шольн, где он должен был сегодня натолкнуться на значительные французские силы. 5-я французская армия, сосредоточенная за р. Уазой, перешла в решительное наступление во фланг обходящим немецким колоннам в направлении Сен-Кантена. Общее руководство этой решительной операцией принял на себя сам генерал Жоффр. На всех остальных фронтах ведутся кровопролитные бои, приближающие нас, на мой взгляд, к концу первого периода войны».

Восточноевропейский театр

8-я армия Гинденбурга окружила центральные корпуса 2-й русской армии. Вечером остатки двух окруженных русских корпусов втянулись в Грюнфлисский лес и предприняли попытку прорыва.

Аэроплан 14-го германского авиаотряда заметил русскую колонну которая шла в тыл сражающегося под Нейденбургом I армейского германского корпуса. Летчик дал знать об этом, выкинув донесение с вымпелом; благодаря этому германским командованием были приняты срочные меры, позволившие отразить корпус, идущий на выручку русским, попавшим в мешок у Танненберга.

8-я и 3-я русские армии завязывают сражение с австрийцами у р. Гнилая Липа.

30 августа– Генерал Клюк производит отклонение 1-й армии с юго-западного направления (на Нижнюю Сену в обход Парижа с запада) на южное направление (восточнее Парижа, к р. Уазе, на линию Компьен-Нуайон). Из телеграммы графа Игнатьева в Россию: «17/30 августа обходящая левый фланг германская армия неудержимо двигается на Париж, делая переходы в среднем около 30 км, и к вечеру этого дня достигла линии Морейль, Руа, Нуайон. Против Мобежа оставлены резервные войска. На мой взгляд, вступление немцев в Париж вопрос уже дней, так как французы не располагают достаточными силами, чтобы перейти в контратаку против обходящей группы без риска быть отрезанными от остальных армий. В силу той же причины удачная контратака корпусов 5-й армии против гвардии и X корпуса не могла быть развита сегодня ввиду решительно веденного наступления двух саксонских корпусов против IX французского корпуса; немецкая гвардия и X корпус понесли громадные потери, так как находились все под огнем трехсот французских полевых орудий. На восточном лотарингском участке фронта утомление обоих противников в связи с громадными потерями привело сегодня к канонаде без особо важных столкновений. I баварский корпус отправлен в Мюнхен для полного переформирования вследствие потерь, достигших 75 %. За 5-й германской армией открыты две новые резервные сводные дивизии, составленные из эрзац-батальонов разных корпусов».

Над Парижем появились два германских аэроплана «Таубе»[43]. Германские летчики сбросили несколько бомб на собор Парижской Богоматери, затем флаг с надписью: «Мы взяли Антверпен[44], скоро очередь дойдет и до вас!» Публика рукоплескала французским солдатам, стрелявшим по аэропланам из митральез.

Одного германского «Таубе», бомбившего Париж, с легкостью догнал английский «Бристоль» и стал прижимать его сверху, не давая возможности германскому пилоту Вернеру применить против него единственное на то время противосамолетное оружие – бомбу. Вернер и его наблюдатель начали палить по англичанам из личного оружия, англичане ответили тем же. «Пули жужжали вокруг. Так длилось полчаса», – рассказывал затем Вернер. Тут к англичанам присоединился французский «Блерио», который «с ужасающей быстротой… бросался то вверх, то вниз, и яркие вспышки говорили о непрерывных выстрелах», – писал американский корреспондент. В конце концов, немцы предпочли сдаться на милость победителей.

Другому самолету, управляемому пилотом Францем фон Хиндессеном, удалось вернуться домой.

Таким было первое боевое столкновение авиаторов, закончившееся пленением германских пилотов.

Восточноевропейский театр

2-я армия генерала Самсонова терпит поражение, два русских корпуса пленены. Генерал Самсонов застрелился.

Командование 8-й германской армии, принявшее было решение об оставлении Восточной Пруссии, воспользовавшись пассивностью войск 1-й русской армии, быстро перегруппировало свои войска, направив их против 2-й армии. В результате германские войска окружили и разгромили два выдвинувшихся вперед корпуса 2-й русской армии (XIII и XV]. Окружение и разгром этих двух русских корпусов во многом стали возможны именно благодаря данным германской воздушной разведки. Остальные корпуса русских отошли из Восточной Пруссии.

Германская авиация непрерывно следила за всеми передвижениями русских войск, и ее данные внимательно изучались германским командованием. Летчики своевременно вскрыли передвижение и концентрацию 2-й русской армии. Им удалось также своевременно вскрыть движение русских дивизий в тыл I германского армейского корпуса. Несколько дней спустя Гинденбург, награждая военного летчика Зигерта, руководившего действиями германской авиации на этом участке фронта, скажет: «Не будь летчиков – не было бы и Танненбергской победы». В этой фразе запечатлелся первый действительный восторг от деятельности авиационной разведки, намного превзошедшей осторожные ожидания генералитетов.

Гинденбург: «Танненберг! Это слово пробуждает тяжелые воспоминания для могучего немецкого рыцарства, боевой клич побеждающих славян, память об этом все еще свежа в истории, несмотря на то, что прошло более пятисот лет».[45]

Из донесения Нестерова: «Вследствие неисправности двухместного аппарата я в 9 час. 30 мин. вылетел без наблюдателя на одноместном Моране. Близ с. Унтервальден идет артиллерийский бой. Наши позиции полукругом между Якторов – Полухов. Под нашим огнем горят деревни Станимирж, Куровице. Австрийцы заняли высоты и лес юго-западнее железной дороги. Бивак части около полка пехоты к юго-западу Поджарков и видимо пехота в резервных колоннах в разбросанном виде в долине между высотами 398 и 363 протяжением около 2 верст…»

31 августа – Завершение боев на Маасе. 4-я французская армия отходит за р. Эн.

Мольтке одобряет решение Клюка и 1-я армия устремляется в погоню за отходящей английской армией, изменяя направление своего движения с южного на юго-восточное.

Из телеграммы графа Игнатьева в Россию: «18/31 августа положение резко ухудшилось. Англичане, отступавшие все последние дни за французские войска, занимали линии Суассон, Компьен, однако при известии о наступлении немцев неожиданно покинули позиции, оголив совершенно левый фланг 5-й французской армии, расположенной вокруг Лаона. Правофланговая немецкая армия, по-видимому, свернула с направления Парижа и предприняла глубокий обход левого фланга французских армий, центр коих занимал вчера линию Лаон, Реймс, Верден. На лотарингском участке Восточного фронта – без перемен».

Восточноевропейский театр

Австрийцы терпят поражение у р. Гнилая Липа.

Авиация 3-й русской армии выполнила три боевых полета. Штабс-капитан Воротников с наблюдателем штабс-капитаном Плотниковым добыли в этот день важные сведения – установили направление отхода австрийских войск на Львов. Другой аэроплан повредили, и разведка была прекращена. Летчик Мрочковский и наблюдатель Лазарев из разведки не вернулись. В 11-м авиаотряде осталось всего два исправных аэроплана. Однако летчики 3-й армии отлично справлялись со своими задачами.

На правом крыле Юго-Западного фронта, в 4-й и 5-й русских армиях, воздушная разведка не справлялась со своими задачами. Русское командование не имело ясного представления о силах и группировке противника. Так, например, отсутствие должной организации воздушной разведки привело к тому, что не были своевременно обнаружены стратегическое развертывание 1-й австро-германской армии и ее выход из Танневских лесов. А при сражении у Красника 4-я русская армия, намечавшая охват левого фланга австрийских войск, сама оказалась под угрозой охвата своего правого фланга и вынуждена была вместо широко задуманного наступления перейти к обороне.

Не лучшим образом обстояло дело и на фронте 5-й русской армии. Так, сражение у Томашова фактически было выиграно войсками 5-й армии и австрийцы начали отступление. Однако командование русской армии, не имея данных воздушной разведки, вместо развития наступления приняло решение об отходе «на три перехода».

Первый месяц войны закончился. Наиболее значительными событиями месяца были гибель русской армии Самсонова и бомбардировка Антверпена.

Окончательно утвердилась за авиацией ее важнейшая задача – оперативная разведка. Ранее командование фронтов и армий основные задания по разведке глубокого тыла противника возлагало на конницу, проникавшую иногда на сотни километров в глубь территории противника, а авиацию рассматривало лишь как средство ближней разведки и связи в радиусе 100–120 км. Однако после первых же разведывательных полетов выяснилось, что авиация способна гораздо быстрее, точнее и документированнее, чем конница, доставлять все необходимые сведения командованию.

Гёпнер: «Несмотря на величайшее самопожертвование, – баварская кавалерийская дивизия потеряла уже в августе 1400 коней и лучших начальников патрулей, – кавалерии не удавалось проникнуть более чем на 15 км в расположение противника… На левом фланге командование принимало решения, основанные почти исключительно на донесениях летчиков… Донесения летчиков позволили 6-й армии в Лотарингии выйти из-под удара превосходящих сил противника и тотчас же остановиться, как только приостановилось наступление противника. Донесения летчиков сыграли также значительную роль в принятии решения начать сражение в Лотарингии…»

Поражение 2-й русской армии генерала Самсонова в большой мере явилось следствием пренебрежения русского командования к данным авиаразведки, своевременно вскрывшей движение корпуса Макензена в обход правого фланга армии и предупредившей о сосредоточении противника на флангах русской армии.

Также французская авиационная разведка вскрыла концентрацию германских войск у бельгийской границы, что позволяло своевременно раскрыть замысел германского генерального штаба – нанесение удара через Бельгию. Однако французское военное командование скептически отнеслось к этим данным авиаразведки, посчитав, что летчики преувеличивают, и половина германской армии не может быть сосредоточена у Бельгии.

Авиация в военной массе продолжала еще восприниматься весьма скептически, и только наиболее передовые военные уже по результатам этого месяца поняли все превосходство авиационной разведки над всеми прочими видами.

Вот что писал генерал Брусилов о первых днях войны: «Воздушная разведка вследствие недостатка и плохого качества самолетов была довольно слабая, но, тем не менее, то, что мы знали, получалось главным образом через ее посредство: агентов шпионажа у нас мало и те, которых мы наскоро набрали, были плохи. Кавалерийская разведка проникнуть глубоко не могла, так как пограничная река Збруч была сплошь и густо занята неприятельскими пехотными заставами…»

Конечно же, конница и агентурная разведка продолжали свою работу. Но авиация теперь уже начала выполнять задачи не только тактической разведки фронта и прифронтовой полосы, но и глубокой разведки тыла, проникая на 300–400 км в глубь территории противника.

Поначалу разведка носила визуальный характер. На первом этапе войны при средних условиях видимости и почти полном отсутствии маскировки можно было наблюдать невооруженным глазом с высоты до 600 м отдельных людей, с высоты 1200–1500 м – группы людей, с высоты 2500–3000 м – колонны войск. Особо срочные результаты визуальной разведки передавались наземным частям с помощью вымпела, сбрасываемого летчиком в расположении своих войск. В отдельных случаях уже начинали применяться и фотокамеры (Нестеров, Мачавариани и др.] Даже при таких примитивных способах организации дела штабы армии получали от корпусных и армейских авиаотрядов ценнейшие сведения о противнике.

Но в первый же месяц войны авиация успела проявить себя в качестве не только эффективного разведывательного средства, но также бомбардировочного, корректировочного и истребительного, хотя и в значительно меньшей степени. В первые дни войны провел бомбардировку железнодорожного узла в Меце французский военный летчик Сен-Бри. Также французский военный летчик Адольф Пегу, испытывая новый аппарат, попутно разбомбил железнодорожное депо на германской территории и аэростат-корректировщик, использовав в общей сложности 10 небольших бомб.

В этот первый месяц войны уже произошло два воздушных столкновения, каждое из которых было по-своему замечательным. Первое из них в небе над Парижем, а второе очень похоже еще на одну легенду. В небе над Лондоном британскому пилоту удалось застрелить германского летчика. Последний мертвой хваткой сжал рукоятку управления, в результате чего его аэроплан благополучно спланировал и достался британцам в абсолютно исправном виде.

Также в этом месяце германские и британские авиаторы успели обменяться налетами на штаб-квартиры. Британские летчики разбомбили полевую резиденцию кайзера Вильгельма, однако по счастливой для германцев случайности кайзер всего за 20 минут до этого выехал на другую квартиру. Бомбы разнесли в клочья автомобиль и замешкавшихся адъютантов. Вскоре после этого, после тщательной разведки с помощью тайных агентов, германские авиаторы совершили налет на загородную виллу бельгийского короля Альберта, но все бомбы угодили в сад.

Однако все эти бомбардировки с аэропланов имели пока что лишь моральное значение, гораздо больше ущерба принесли бомбардировки с дирижаблей, но и они практически не оказывали серьезного влияния на ход боевых действий.

Летчики продолжали искать средства для воздушной борьбы. Нестеров еще накануне войны оснастил свой аэроплан якорем, подвешенным на конце 20-метрового троса. Идея заключалась в следующем: подлететь к неприятелю сзади и сверху, зацепить якорем крыло или хвостовое оперение и вывести его машину из равновесия. Кроме того, Нестеров считал, что, получив превосходство в воздухе по высоте, можно, искусно маневрируя, прижать противника к земле и принудить его опуститься в расположении русских. Для борьбы с дирижаблями и аэростатами Нестеров укрепил на хвосте своего аэроплана пилу; он предполагал вспарывать ею оболочки воздушных кораблей. Затем он прицепил под самолетом на длинном стальном тросе грузик, выпуская который в нужный момент, рассчитывал опутать тросом винт вражеской машины и заставить ее приземлиться. Другой способ, более опасный, но также выполнимый, состоял, по мнению Нестерова, в прямом нападении на противника – достаточно «чиркнуть» колесами своей машины по центроплану или крылу противника, чтобы сбить его. Нестерову указывали на опасность подобного маневра, но он считал, что при умелом исполнении здесь нет большого риска. Пытался Нестеров добиться и установки на своем аэроплане пулемета для стрельбы поверх винта. Но получить пулемет ему не удалось: «военным летчикам пулемет по штату не положен».

ГВТУ (Главное военно-техническое управление) русской армии представило Генеральному штабу в августе месяце следующие соображения относительно военного применения авиации: «На первом месте должна стоять задача разведки, если эта задача будет заслонена погоней за превращением аппаратов в средства воздушного боя, то может случиться… что ни та, ни другая задача не будет достигнута». С начала войны верховное командование русской армии не придавало никакого значения воздушному бою. И даже уже в ходе войны, когда ГВТУ представило в Генеральный штаб соображения о возможных видах боевого применения самолетов, мысль о воздушном бое не встретила поддержки в высших военных кругах. Руководители Генерального штаба особенно подчеркивали в своем заключении, что «мысль о том, что во время войны придется раньше всего сразиться, чтобы овладеть воздухом, едва ли верна, это значило бы поставить на карту воздухоплавательные средства и при том без надобности». Поэтому никаких мероприятий по вооружению самолетов в России не проводилось.

Но столкновения и смертельная борьба между крылатыми людьми неизбежно должны были возникнуть. И, помимо создания зенитной артиллерии, лучшим средством борьбы с авиацией противника могла стать только хорошо организованная собственная авиация.

Отдельные летчики и конструкторы, предвидя возможность воздушного боя, еще накануне войны различным образом готовились к таким столкновениям. Затем при встрече с противником уже во время военных действий отдельные летчики пытались стрелять из пистолетов, но при скорости полета 100–115 км/час такая стрельба оказалась совершенно безрезультатной.

Просьбы русских авиаотрядов дать им хотя бы немного пулеметов отклонялись под предлогом, что это оружие не положено по штату летным подразделениям. Экипажам предлагалось брать в полет крупнокалиберные пистолеты. И это несмотря на то, что еще в феврале 1911 г. по представлению Шишкевича начальник русского Генштаба Я. Г. Жилинский испрашивал у военного министра Сухомлинова разрешения передать первые 30 легких пулеметов «Виккерс» в авиаотряды. Сухомлинов ответил согласием и первые 6 пулеметов были установлены 18 июля 1911 г. в 8-й авиационной роте на «Фарманах-15».

А с 31 июля по 6 августа 1913 г. поручик Поплавко совершил 19 полетов с пулеметом «Максим» весом 18,4 кг на аэроплане с максимальной скоростью 90 км/час и потолком 1300–1500 м, в зависимости от веса летчика и наблюдателя. «Происходили задержки из-за перекоса патронов, который получался оттого, что при полете ветром ленту отбрасывает… Общее заключение: 1. Стрельба с аэроплана возможна; 2. Произведенные опыты не дают возможности дать заключение о действительности огня с аэроплана; 3. Опыты в этом направлении желательно продолжить…»

Весной 1914 г. пилот А. Габер-Волынский испытал самолет «Фарман-16» с бронированной кабиной и пулеметом «Максим» (он весил 21 кг).

Мачавариани: «Установка пулемета увеличила вес и значительно снизила потолок аэроплана. Снизилась и скорость, так как пулемет и приспособления для его установки увеличили лобовое сопротивление. А снижение высоты и скорости полета повышало вероятность поражения аэропланов ружейным и пулеметным огнем наземных войск. Пришлось прекратить попытки вооружения аэропланов. Оно стало возможным с появлением более совершенных машин и облегченных пулеметов».

Эта ситуация была характерна не только для России, где и по сю пору многое создается по принципу «голь на выдумки хитра».

Зигерт: «При первых боевых полетах нам вручались автоматические пистолеты с удлиненным прикладом. Теперь покажется диким, если сказать, что я лично во время полета над Бельфором в августе 1914 г. имел единственным оружием карабин, на ствол которого мною был надет граммофонный рупор, чтобы при встрече с неприятелем застращать его хотя бы этим видом. Позднее стали применяться датские Мадзен-мускеты и 25-ти зарядные маузеры».

Однако «маузер» при стрельбе в сторону, противоположную движению аэроплана, плохо выбрасывал гильзы из-за ветра сзади, и его часто заклинивало. «Виккерс» приходилось приспосабливать таким образом, чтобы водяное охлаждение заменить воздушным.

Даже облегченный пулемет «Льюис», который с начала сентября стали устанавливать в британских ВВС, далеко не снимал проблем. Стрелять приходилось поверх винта. Гашетка, правда, находилась на ручке управления, но перезарядка требовала быстрых манипуляций одной рукой: нужно было наклонить к себе казенную часть и сменить диск. Противник мог различным образом использовать эту вынужденную задержку.

Сентябрь

Итак, «первый период войны», согласно определению графа Игнатьева, шел к завершению. Однако окончился он отнюдь не взятием Парижа. Расчет германского командования на мощь своей артиллерии и цеппелины не оправдался, и иллюзии германских военных в реалиях войны быстро разрушились. Во-первых, им не удалось пройти в 2–3 дня, как они надеялись, Бельгию; во-вторых, из-за энергичных усилий русских войск им пришлось снять с западного фронта и перебросить на восточный несколько корпусов, ослабив тем самым свою ударную группировку еще более. Кроме того, из 8 действовавших воздушных судов (5 на западном фронте, 3 на восточном] в первые же недели войны было потеряно 4. И теперь, начиная с сентября 1914 г., дирижабли посылаются только ночью. Несмотря на все это Цеппелин-концерн продолжает выпуск воздушных судов. Их технические характеристики все более совершенствуются, но гигантские сигары по-прежнему остаются относительно легкой добычей наземной защиты.

А аэропланы становятся все более и более боеспособными. В этом месяце на аэропланы британских воздушных сил начали устанавливать первые облегченные пулеметы «Виккерс» и «Льюис».

Несмотря на не столь блестящее, как ожидалось, применение дирижаблей и цеппелинов в первый месяц войны, Англия срочно налаживает их производство. Но, в отличие от Германии, предназначает эти воздушные машины целиком для нужд морского ведомства, и прежде всего для охраны морей от германских подводных лодок. Было замечено, что летательный аппарат в деле обнаружения подводных лодок имеет неоспоримое преимущество; он позволяет заметить перископ на значительно большем расстоянии, чем это возможно с корабля. Кроме того, выяснилось, что с воздуха в спокойную погоду хорошо видны подводные лодки на глубине от 10 до 30 м, в зависимости от состояния воды. Поэтому обе воюющие стороны уже в этом месяце организовали береговые воздушные отряды, вооруженные гидросамолетами. Однако деятельность их в первые годы войны была малоэффективной и в основном ограничивалась разведкой.

Германия на главном театре военных действий в проливе Ла-Манш и на Северном море имела только один отряд на Гельголандском острове из шести гидросамолетов, способных вести разведку лишь в прибрежных районах.

1 сентября – Директива Жоффра о дальнейшем отступлении французских войск на линию Ножан – Бар-ле-Дюк. 6-я армия Монури подчинена коменданту Парижа.

Германский разведывательный дирижабль Z-IX ночью обнаружил на северном участке фронта французские биваки близ Гента[46].

Из телеграммы графа Игнатьева в Россию: «…немецкая радиотелеграмма известила о полном будто бы поражении нашей 2-й армии под Танненбергом, что мы приписываем фабрике фальшивых сведений.

Обойденная с фланга 5-я французская армия сумела за сегодняшний день выйти из трудного положения и отойти за р. Эн к востоку от Суассона. Для облегчения отхода 1-я армия перешла в частичное наступление. Германские армии к сегодняшнему дню достигли следующих результатов: кавалерийский корпус силою в три дивизии, поддержанный, как всегда, пехотой, прошел Компьенский лес.

1-я германская армия дошла до линии Мондидье, Руа.

2-я германская армия – впереди Ретеля.

3-я германская армия – к западу от Монмеди.

4-я германская армия – к востоку от Стене.

5-я германская армия не перешла еще на левый берег Мааса между Стене и Верденом.

6-я и 7-я германские армии, по-видимому, истощены в непрерывных боях.

Указанная мною вчера (18/31 августа) немецкая радиотелеграмма о полном поражении нашей второй армии под Танненбергом остается без опровержения, между тем в ней упоминается о взятии немцами в плен 60 000 русских и командиров частей XIII и XV корпусов. Так как исход войны зависит от дружного действия нашей и французской армий, признаю совершенно необходимым наладить дело оповещения французского главнокомандующего о наших операциях, возможно, ежедневно».

Восточноевропейский театр

Австро-Венгрия проводит перегруппировку своих войск и бросает ко Львову против 3-й и 8-й русских армий 4-ю и 3-ю австрийские, а также прибывшую с Сербского фронта 2-ю австрийскую армию. 1-я австрийская армия Иосифа Фердинанда осуществляет прикрытие.

В ночь по приказу командующего русские армии отступают к Люблину и Холму. 4-я русская армия генерала Эверта, под давлением превосходящих сил противника, отходит на север.

Дирижабль «Шютте-Ланц-2», находящийся в распоряжении австрийского командования, произвел успешную разведку в районе Лодзь – Петроков.

2 сентября – Французское правительство из Парижа переехало в Бордо.

Германская воздушная разведка донесла, что на вокзалах Сюипп, Тюрли, Сент-Илер происходит погрузка войск. Что это может означать?

Восточноевропейский театр

Потерпел поражение в Люблин-Холмской операции X австрийский корпус, приступивший к охвату левого крыла 4-й русской армии, наступление 1-й австрийской армии захлебывается. Русские войска занимают Галич.

Облака висят низко над землей, целый день моросит дождь, летать невозможно.

3 сентября – 1-я германская армия последовала за своим авангардом к Шато-Тьерри, к переправе через Марну, так как, согласно донесениям летчиков, дальнейшее преследование англичан не предвещало успеха. Это общее решение, миновать крепость Париж, сосредоточило все внимание командования германской армии на южном направлении и заданий воздушной разведке по обследованию правого фланга не давалось, а IV резервный корпус, игравший роль заслона со стороны Парижа, своей авиации не имел.

6-я французская армия назначена для обороны Парижа; два сильно потрепанных в последних боях корпуса командующий армии отправляет в Париж, четыре корпуса оставляет на позициях.

Германская авиаразведка донесла: «в 10 час. 40 мин. утра одна пехотная дивизия расположена в боевом порядке южнее и юго-западнее Демартен. Замечен артиллерийский дивизион, двигающийся от Вильнев к Демартен»; «5 час. 30 мин. пополудни район Санли – Крепль – Лазарш – Демартен – Нантейль свободен… Около Виллерон 8 рот, у Ле-Неф – одна рота». Также сообщалось о 15–20 воинских поездах «на вокзалах Шалон и Менеуль с паровозами на запад» и о интенсивном движении поездов на линии Сен-Ревиньи, На основании всех этих данных германское главное командование отказалось от проведения намеченной наступательной операции.

Французские летчики установили, что 1-я германская армия прекратила движение на Париж и свернула мимо укреплений столицы с юго-восточной стороны. На основании этих данных Жоффр принимает решение начать 6-го сентября контрнаступление.

6-я армия, согласно приказу Жоффра, перемещается северо-восточнее Парижа. Но ее марш прерван известием, поступившим от авиаторов, о появлении колонны противника на дороге Вербери – Санлис – Шантильи. Колонна французов перешла Уазу у Крейль, направляясь на Шантильи. VII корпус быстро развернулся фронтом на север, но противник не обращал на этот корпус никакого внимания: он проходил мимо 6-й армии, направляясь на юго-восток.

У французского главного командования все больше множились сведения о том, что вся 1-я германская армия устремляется мимо Парижа в юго-восточном направлении. В 19 часов об этом телефонировал из Ренси Монури. В 21 час то же подтверждалось губернатором Парижа на основании сведений авиационной разведки. В это же время полковник Гюге телефонировал: «По вполне проверенным и совпадающим данным английских летчиков, вся 1-я германская армия, за исключением IV резервного корпуса, направляется на юго-восток, чтобы перейти Марну между Шато-Тьерри и Ла-Ферте-су-Жуар с целью атаковать левый фланг 5-й армии. Его головные отряды, вне сомнения, в этот вечер достигнут реки».

В четверг разыгралось воздушное сражение над Францией.

Телеграфирует в Лондон корреспондент «Evening News»: «Вечером около половины шестого я отдыхал в тени большого грушевого дерева. Вдруг послышался жужжащий звук – странный и как будто знакомый…

Высоко над головой повис в воздухе крылатый корабль, точь-в-точь как тот, который я видел недавно, когда бомбили железнодорожную станцию.

„Летит чертовски быстро. По виду как будто немецкий. Наверное, направляется к стаду коров, которых пригнали для армии, хочет бросить бомбу“, – сказал мой сын.

В следующий момент машина повернулась носом к земле и стала быстро спускаться, прорезая воздух, словно ястреб, падающий на добычу. Затем, нырнув немного в сторону, аэроплан помчался над самой землей, словно ласточка перед дождем.

Удивительное зрелище, хотя за рулем сидел враг, я не мог удержаться от восторга, видя его хладнокровие. Лететь низко над землей, значит рисковать быть изрешеченным нулями. Ведь на такой высоте его можно сбить при помощи обычного охотничьего ружья.

Их было двое. Сидевший за рулем, вероятно, был человеком высокого роста с льняного цвета бородой. Вся поза его, – сгорбленные плечи, вытянутая вперед голова, согнувшееся тело, – напоминала хищную птицу. Глаза закрывали большие авиационные очки. Длинные волосы и вся внешность ясно говорили, что это не военный. Ни головного убора, ни пиджака на нем не было. Рукава были высоко засучены, белые как у женщины руки обнажены. Второго я не успел разглядеть подробно.

Тут поднялись в воздух два французских аэроплана. Немецкий рулевой рванулся вверх, почти вертикально направляясь к самым облакам. Это был его единственный шанс – забраться вверх и сбросить оттуда бомбы или опуститься на один из французских аэропланов и вместе с ним разбиться насмерть. Французы знали это. Они летели вслед за немцем, все время оставаясь поверх его и с обеих сторон подбирались все ближе и ближе, словно орлы, готовые кинуться на цаплю. Пилот левого французского аэроплана начал стрелять по немцу, и в следующую минуту тот полетел стрелой вниз. Затем немец повернулся и, пролетев под левым преследователем, ринулся в сторону. Это был великолепный маневр, позволивший ему избавиться от преследования с двух сторон. Однако правый француз в следующий момент стал пересекать ему дорогу. Немец вновь увернулся, но теперь ему пришлось лететь прямо к фортам. Оттуда наблюдали за боем и уже ждали своей очереди. Надежды впереди не было. Игра была кончена. Немец это знал и начал еще и еще поворачивать, взмывать в вышину, бросаться то вправо, то влево. Но французы неотступно прижимали его к земле до тех пор, пока он не рухнул на землю и не превратился в груду развалин. Оба немецких летчика погибли».

Ллойд Джордж: «3 сентября 1914 г. по предложению лорда Китченера, Черчилль[47] взял на себя все дело воздушной защиты Англии. Считая, что лучший метод защиты – нападение, он перебросил аэропланы в Дюнкерк для атак на воздушные базы неприятеля. Это послужило толчком к широкому самостоятельному развитию операций морской авиации; это же привело впоследствии к организации Королевской морской воздушной службы в качестве независимой от Королевского летного корпуса единицы… Когда Черчилль подал в отставку, воздушно-морская служба перешла в ведение Адмиралтейства».

4 сентября – Французская армия левого фланга проходит через покинутый правительством Париж.

На основании данных авиационной разведки германское командование издает директиву, в которой отмечает, что противник уклонился от обходного движения и перебрасывает войска на запад. Ввиду этого «оттеснение всех неприятельских сил в юго-восточном направлении к швейцарской границе является уже невозможным». В результате германские армии развертываются фронтом к Парижу между Уазой и Сеной, готовясь отражать удары союзных сил. Направление удара против левого крыла французских армий переносилось на правое; 6-я и 1-я армии должны были занять Нанси. Армия Клюка перешла Марну.

Четыре корпуса 6-й французской армии, назначенной для обороны Парижа, получают подкрепление в виде 45-й пехотной дивизии, которая, выйдя из Парижа, дошла до Ле-Бурже. 3-я французская эскадрилья, расположенная у Эпиналь, получила приказ отправиться в район боев в распоряжение армии Фоша.

Из донесений германской авиаразведки: «5 час. 30 мин. пополудни на линии Виллерон – Шенвьер – Эпиэ-ле-Лувр развернувшиеся войска. Южнее Ле-Блан – Мениль полк пехоты. В Париже колонны обозов двигаются на восток. В восточной части Парижа большой лагерь, полный больших и малых палаток». Все остальные донесения летчиков в этот день свидетельствовали преимущественно об отходе французов южнее Марны и Большого Морена и о присутствии 6-й французской армии севернее Парижа.

Из приказа штаба корпуса 3-й германской армии: «Воздушную разведку направить в треугольник Демартен – Париж – Шуази с обращением особого внимания на обстановку у Куломмье».

«Армии эти уже достигли реки Марны, не оставляя ничего против Парижа», – сообщал граф Игнатьев и уточнял это так: «Опасное положение 1-й германской армии, имеющей с фланга парижскую армию, должно быть причиной начала генерального сражения».

6-я французская армия остается на своих позициях северо-восточнее Парижа, которые она укрепляет. Части VII корпуса в высшей степени утомлены беспрерывными передвижениями сначала из Эльзаса, затем во время отступления от Соммы. Авиационная разведка, обследовав район к северу от Парижа, нигде не обнаружила противника: вся 1-я германская армия находилась уже восточнее Парижа. В результате 6-я армия разворачивается фронтом на восток, не опасаясь за свой левый фланг.

Английская армия располагается юго-восточнее Парижа, где она получает пополнение в 10 тыс. человек.

В 22 часа по штабам французских армий разослан приказ Жоффра о наступлении, начинающийся словами: «Следует использовать рискованное положение 1-й германской армии, чтобы сосредоточить на ней усилия союзных левофланговых армий. Все меры должны быть приняты 5 сентября с целью двинуться в атаку 6-го».

Этот день ознаменовался беспрерывным треском аэропланных моторов в окрестностях Парижа.[48]

Восточноевропейский театр

Русские войска занимают Львов. Австро-Венгрия создает 9-ю армию.

В штабе армии получена телеграмма: «… у деревни Артыщов мотор был подбит, пришлось спускаться. Аппарат взорвали… Военный летчик поручик Мрочковский. Наблюдатель капитан Лазарев». Оба летчика благополучно добрались до русских позиций с пленным австрийцем. Об исключении аппарата Ньюпор № 29 с мотором ГНОМ 70 HP № 2280 подан акт за № 122.

4-я, 5-я и 9-я русские армии переходят в общее наступление на юго-западном фронте.

Из штаба Нестерову: «Согласно последовавшего приказания Главнокомандующего армиями Юго-Западного фронта, летчики вверенного Вам отряда штабс-капитан Гавин и поручик Мрочковский, аппараты коих подверглись уничтожению при полетах над неприятельским расположением, должны быть немедленно командированы в Петербург в Главное техническое управление для обучения их на аппаратах новой системы. О дне отбытия летчиков донесите. Основание: Телеграмма штаба Главнокомандующего № 7».

В 11-м авиаотряде осталось только два военных летчика: штабс-капитан Нестеров и поручик Передков.

Марнская битва началась утром 5 сентября[49] столкновением 6-й французской армии с IV германским резервным корпусом севернее р. Марны и западнее р. Урк. Этим встречным сражением разворачивается грандиозное Марнское сражение с участием шести англо-французских и пяти германских армий. Эта битва считается в истории военного искусства первым большим военным сражением, в котором авиация сыграла активную роль.

5 сентября – IV германский резервный корпус 1-й армии Клюка, еще не знавшего о смене планов германского главного командования, атакует передовые части 6-й французской армии Монури к западу от р. Урк.

В 10 часов утра французская авиаразведка доставляет в штаб исключительно важные сведения: наблюдается отход значительных сил противника в районах Монсе-ле-Провен – Монмирай. Что это должно означать? Не разгадал ли Клюк ловушку?

В 11 часов штаб телеграфирует в 6-ю армию: «Важно, чтобы британская армия и 6-я армия начали действовать во фланг отступающих немецких колонн».

В полдень командующий 5-й французской армии генерал д’Эспере приказывает передовому X корпусу остановиться и окопаться на гребне к северу от дороги. Вскоре над их позициями появляется германский аэроплан. После того как германский разведчик выбросил ракету в 13 часов на позиции окопавшихся французов обрушивается град 150-мм снарядов; в результате этого артобстрела выведен из строя французский артиллерийский дивизион, находившийся за холмом.

Вслед за этим разворачивается мощная атака германской пехоты. Завязывается упорное сражение пехотных частей, временами доходящее до рукопашной. К ночи бой стихает. В первый день не удалось добиться заметного успеха ни той, ни другой стороне на всем 50-ти км участке фронта.[50]

Несмотря на активность французских авиаразведчиков ясной диспозиции германских войск установить не удалось. Утром, между 7 и 8 часами, летчики отмечали значительное передвижение германских войск в районах Куртакон, Ферте-Гоше, Моимирай, Эстерне, Монсе-ле-Провен. Авиаторы сообщали, что вся эта масса войск направлялась на северо-восток. Но не было ли это ловушкой? Тем более, что восточнее, перед X корпусом и армией генерала Фоша, были замечены передвижения крупных сил к югу, в направлении Сен-Бон. Д’Эспере: «Нужно иметь крепкие нервы, чтобы командовать армией, растянутой почти на 50 км, когда бой прерван наступлением ночи. Наполеон называл это „иметь храбрость после полуночи“». Ночью аэропланы ничем не могли помочь. Кавалерия измотана и также не в состоянии что-либо прояснить в диспозиции противника.

Мобеж: прорыв пехоты в промежутке между фортами, взяты форты Берсильи и Салемань.

К вечеру англо-французские войска располагались по изломанной 600-км линии Париж – Верден – Бельфор.

Донесения германских авиаразведчиков свидетельствуют о том, что все дороги между Марной и Сеной покрыты направляющимися на юг войсками. В 7 часов вечера в штабе II армейского корпуса, находившегося восточнее IV резервного и двигавшегося в Большой Морен, было получено донесение воздушной разведки, что IV резервный корпус в 5 час. 45 мин. пополудни северо-восточнее Мо ведет бой с противником, появившимся из Парижа. Это сообщение было немедленно передано по телефону в штаб армии, где ему не придали серьезного значения. Около полуночи командир II корпуса вновь донес о том, что IV резервный корпус наткнулся на превосходящие силы и отходит за ручей Теруан. Только после того (т. е. когда приказ на 6-е пошел уже войскам] командование 1-й армии начинает осознавать серьезность угрозы со стороны Парижа. Но в какой степени? Что предпримет оно теперь? Во всяком случае, того наполеоновского приказа, о котором сообщает рейхсархив, Клюком отдано не было. Это совершенно неоспоримый факт. В полночь посылается распоряжение одному только II корпусу: «…II корпус, по получении этого приказа, как можно быстрее выступает в направлении к мостам через Марну у Лизи – Жерминьи на поддержку IV резервному корпусу, кавалерия и артиллерия вперед; тотчас установить связь с IV резервным корпусом; занять мост у Жерминьи. Выслать вперед тяжелую артиллерию. На Б. Морене оставить слабые арьергарды». Уже после отсылки приказа является в штаб армии задержавшийся в пути офицер из IV резервного корпуса с подробным донесением о бое 5 сентября.

3-я французская эскадрилья при подлете на новое место расположения понесла свою первую потерю; разбился лейтенант Третарр, потеряв при посадке скорость на вираже и упав с высоты 400 м.

Германская подводная лодка «U-21» впервые в открытом море потопила английский легкий крейсер «Патфайндер».

Восточноевропейский театр

8-я немецкая армия, усиленная гвардейскими корпусами и кавалерией, начала сближение с 1-й армией Ренненкампфа. 4-я и 9-я русские армии предпринимают фронтальную атаку окопавшихся на 45-км линии фронта австрийцев.

6 сентября – «Общий приказ.

В момент, когда завязывается сражение, от которого зависит спасение страны, необходимо напомнить всем, что нельзя больше оглядываться назад; все усилия должны быть направлены на то, чтобы остановить и отбросить неприятеля; часть, которая не может больше двигаться вперед, должна будет, чего бы это ни стоило, сохранить захваченное пространство и скорее дать убить себя на месте, чем отступить. При настоящих обстоятельствах не может быть терпима никакая слабость.

Жоффр».

В 8 час. 30 мин. новое телеграфное сообщение генерала Юге взволновало весь штаб 5-й французской армии. По донесению английских летчиков германские части, противостоящие авангарду французов, отступают на север. На разложенные карты лихорадочно нанесены синие стрелы.

Несколько минут спустя от французских летчиков (лейтенант Жермен) получены донесения о том, что начиная с 7 часов утра «многочисленные крупные колонны противника всех родов оружия отступают на север. Передвижение из Ферте-Гоше и Эстерне к Монмирай, дорога из Ферте-Гоше в Эстерне сильно загружена; большие колонны направляются в 7 час. 50 мин. из Куртакон в Ферте-Гоше». В 9 часов французские летчики I корпуса сообщают, что германские войска, похоже, оставили район Эстерне.

Эти сведения были сразу же переданы в штабы армий и всем трем кавалерийским дивизиям, так же как и сообщение о том, что английская кавалерия находится в Даньи, а большие силы германской кавалерии – у Шуази.

В 10 час. утра в штаб выдвинувшейся на острие атаки 5-й французской армии французские авиаторы доставляют важные сведения: наблюдается отход значительных сил противника в районах Монсо – Ле-Провен – Монмирай. Во французском штабе срочное совещание; почему немцы отходят? Клюк догадался, что попал в западню, или сам готовит ловушку?

В 9 часов утра штаб 5-й французской армии связывается со штабом 6-й и уточняет детали взаимодействия. «Важно, чтобы британская и 6-я армии успели ударить во фланг отступающим немецким колоннам».

На основании этих данных в 11 час. 40 мин. во все корпуса по телеграфу разослан приказ: «Противник на всем фронте отступает. 5-я армия должна приложить все старания, чтобы достигнуть сегодня вечером Малого Морена (река, протекающая через Монмирай)[51]. Корпуса сохраняют ранее указанные направления движения».

Начинается общее наступление союзников от Парижа до Вердена. На р. Урк весь день происходит ожесточенный бой 6-й французской армии с IV резервным корпусом и со II, подошедшим к нему на помощь с утра. 6-я армия не может продвинуться вперед, 5-я французская армия также задержана III и IX германскими корпусами (1-я армия) и правофланговыми частями 2-й германской армии.

В 9 часов утра штаб 1-й германской армии переходит в Шарли. Клюк лично является на высоты восточнее Лизи. Обзор положения успокаивающе действует на него: боя не слышно. Он считает принятые меры достаточными.

Здесь-то и начинается роковое течение событий на р. Урк. Удар армии Монури, севернее Марны, оказывается роковым для Клюка вовсе не в силу реальной опасности, какую он представлял, а скорее в силу своей внезапности и той неизвестности, которой он был окутан вначале. Правда, Клюк догадывался, что угроза очень серьезна, ибо даже небольшие части, прорвавшиеся в тыл, грозят разгромом обозов и сообщений армии. Но размеры этой угрозы оставались для него неясными. Клюк рассчитывал справиться с ней силами двух корпусов. Поэтому остальным он оставил их прежние задачи. Существует удачное сравнение армии Монури с пиявкой, которая присосалась к армии Клюка.

Из донесения, сброшенного на вымпеле с аэроплана в 9 час. 20 мин. утра у штаба II армейского корпуса 3-й германской армии: «Противник силою не менее одного армейского корпуса наступает по линии Мо – Сен-Патюс правым флангом к Нефмонтьер, левым – к Сен-Патюс, и частично появился уже у Врежи. Продвижение вперед отдельных рот и батарей в восточном и северо-восточном направлениях; главные силы у Сен-Супле». Одновременно с этим летчиком IX армейского корпуса 3-й германской армии было установлено продвижение французов силою от одного до полутора армейских корпусов между Эстерне и Сеной, а вскоре после этого было установлено приближение англичан по линии Жуй – Ле-Шатель – Розуа.

От II кавалерийского корпуса и от авиационной разведки поступают сведения о продвижении англичан. В 10 часов утра их передовые части обнаружены у Куломье. Отмечается также выгрузка новых войск противника в Нантейльле-Годуэн. Французы, видимо, стремятся к охвату северного германского крыла. В 12 часов прибывает офицер связи капитан Шютц из расположения 3-й пехотной дивизии и сообщает, что она не сможет продержаться без поддержки из-за сильнейшего артогня со стороны Мо. Это сообщение заставляет командование 1-й армии потерять всякое равновесие. В 12 час. 15 мин. II кавалерийскому корпусу отдается приказ немедленно направить артиллерию в Трильпор для поддержки левого фланга фронта на р. Урк. Командование 1-й армии бросает на фронт и части, охраняющие штаб армии. Вскоре после полудня из 2-й армии сообщают, что III и IX корпуса отправлены, сама армия ведет тяжелый бой между Монмираем и Фер-Шампенуазом. В 13 час. 15 мин. направляется приказ обоим корпусам ускорить их движение «насколько только возможно». III корпус должен направить пехотную бригаду с тяжелой артиллерией на Трильпор. Генерал Марвиц получает приказ прикрывать нижнее течение Большого Морена.

Но вскоре и эта иллюзия разрушена. В 4 часа дня английская пехота отмечена в движении на Куломье; в 5 часов авиационная разведка наблюдает большой бивуак пехоты на северо-восточной окраине леса Креси, у Фармутье, ля-Сель и Морсерф. Это II и III английские корпуса. Движение этих сил во фланг фронту на р. Урк грозило взорвать его. А между тем продолжали поступать сведения о расположении крупных сил противника также и в районе Нантейль-ле-Годуэн.

В промежутке между 5-й и 6-й французскими армиями англичане начинают медленно двигаться на восток. Левое крыло 2-й германской армии наталкивается на сопротивление армии Фоша (9-я); A-я и 5-я германские армии задержаны 4-й и 3-й французскими армиями на Марно-Рейнском канале и южнее Вердена.

Положение становится исключительно серьезным. Надо действовать быстро и решительно. В 9 час. 15 мин. вечера Клюк отдает приказ на 8 сентября – II, IV и IV резервный корпуса под командованием генерала Линзингена должны окопаться и удерживаться на месте. Левое крыло от Вареда должно быть отведено на более удобные позиции.

В полдень авангард 10-й французской дивизии входит в Куртакон. Деревня горит. В ней перед этим стояла германская гвардейская кавалерийская дивизия. Кавалеристы обливали дома бензином и заставляли жителей самих поджигать свои дома; несколько человек при этом было расстреляно.

Французские войска двигались вперед стремительно, встречая множество трупов своих товарищей и фельдграу[52]. Вскоре вошли в Эстерне. Замок не пострадал, повсюду были разбросаны тысячи пустых бутылок из-под шампанского, в подвале обнаружили около 200 человек мертвецки пьяных пленных. Германские войска настигнуты только к вечеру у Малого Морена и Монмирая.

В ночь Клюк отходит обратно за Марну. 2-я и 3-я германские армии развивают наступление на юг через болота Сен-Гонд. Продвижение германских армий к Вердену остановлено.

Восточноевропейский театр

Завязывается встречное Городокское сражение западнее Львова. Продолжается атака русских войск на австрийские укрепления на Юго-Западном фронте.

7 сентября – В 4 час. 30 мин. утра германские войска предпринимают атаку на X корпус 5-й французской армии; французы отбивают атаку при помощи артиллерии 19-й дивизии, и наступает спокойствие. Самолет, приданный на этот день французскому корпусу, производит разведку и доносит, что германские колонны отступают к северу от Монмирай, а перед 42-й французской дивизией наоборот разворачивается очень серьезное наступление. В то время как войска Клюка отступили, войска Бюлова предприняли захождение плечом вперед с целью выхода на линию Монмирай – Ножан-сюр-Сен.

Французские летчики между 7 и 8 часами утра приносят сообщения о замеченном передвижении в северо-восточном направлении значительных сил германских войск в районе Куртакон, Ферте-Гоше, Монмирай, Эсперне, Моисо-ле-Провен. А на фронте передового X корпуса 5-й французской армии замечено перемещение германцев к югу. Вновь лихорадочное совещание в штабе; что это? Ловушка?

Утром генерал Жоффр получает все более учащающиеся сообщения об отступлении 1-й германской армии в северном направлении. Между 10 и 11 часами по донесениям британской авиации «вся германская армия перед фронтом 5-й армии отступает с боем к северу». В свою очередь из 5-й французской армии сообщают, что она начинает преследование «1-й германской армии, которая отступает к северу на всем фронте Эстерне – Куртакон».

В 7 час. 30 мин. французская артиллерия приступила к артиллерийской подготовке наступления. Артподготовка продолжалась вплоть до 13 часов, в результате 3-й батальон 74-го германского пехотного полка был уничтожен практически полностью. (Около 10 часов над их окопами был поднят белый флаг, но немцы неоднократно прибегали к подобным приемам с целью обмана, поэтому французы не поверили им и не прекратили огня]. Днем французская пехота пошла вперед и обнаружила на линии германских укреплений из 500 человек только 60 живых с ранениями различной степени тяжести.

При дальнейшем наступлении французов встречает сильный артиллерийский огонь с правого фланга. Французы приостанавливают движение и посылают в том направлении самолет-корректировщик.

В 15 часов совещание во французском штабе; генералы пытаются понять тактику германцев – к западу от Монмирая отступление, к востоку – сильная атака.

К фронту на р. Урк подходит IV германский корпус, но положение здесь остается без перемен. Клюк отводит III и IX корпуса сначала южнее Марны, а затем приказывает им идти к р. Урк. В соответствии с этим 2-я германская армия загибает свой правый фланг к Монмираю. Левое крыло 5-й французской армии медленно продвигается вслед отступающему противнику вместе с англичанами, выходя на Большой Морен. Фош продолжает удерживать наступление левого крыла 2-й германской армии, 3-я германская армия распределяет свои силы, примыкая ко 2-й и 4-й армиям. Восточнее, до Вердена, обе стороны не могут продвинуться вперед.

В 15 час. 45 мин. генерал Жоффр отдает новый приказ всем армиям: «1-я германская армия, как кажется, отступает к северо-востоку перед лицом комбинированных усилий союзных армий левого крыла. Эти последние должны следовать за противником всеми своими силами таким образом, чтобы все время сохранять возможность охвата правого германского крыла».

С утра в течение дня в район боев на р. Урк стягивается вся 1-я армия Клюка. Клюк начинает переброску III и IX корпусов на правый берег Марны.

Происходит первая в истории войн массовая перевозка войск автотранспортом – 14-я французская пехотная бригада сосредоточена на р. Урк. Английская армия переходит Большой Морен. 5-я французская армия выдвигается на позиции между Большим и Малым Мореном. Продолжаются бои на выходах из Сен-Гондских болот, в направлении на Витриле-Франсуа и Верден.

Мобеж: захвачены форты Сарт, Лево, Серфонтейн. Вечером крепость сдана генералом Фурнье, германские войска захватывают город и железнодорожный вокзал.

Балканский театр

Началась вторая операция австро-венгерских войск на Балканах; австрийские войска встретили стойкое сопротивление сербов.

8 сентября– В 4 часа утра Мольтке получает телеграмму от Бюлова о том, что его армия очень устала. В 8 час. 45 мин. радиотелеграмма от командира I кавалерийского корпуса Рихтгофена о том, что его фронт прорван и дивизия отходит к р. Долуар. Итак, брешь открыта – 30 км фронта между Ферте-су-Жуар и Монмирай никем не охраняются и даже не прикрываются завесой. Это катастрофа.

Утром в 10 часов французский штаб получил известие, что англичане дошли до Малого Морена и собираются переправляться через него. Летчики доносили, что одна крупная колонна германцев направляется от Монмирай к Шато-Тьерри, а другая, менее крупная колонна – на Шери. Французы немедленно атакуют эти колонны.

Ожесточенный бой на р. Урк продолжается; III германский корпус подходит сюда во второй половине дня; IX корпус весь день в пути. 6-я французская армия по-прежнему не может продвинуться к р. Урк. Зато англичане и левофланговые корпуса 5-й французской армии движутся в брешь между 1-й и 2-й германскими армиями, достигнув в этот день Малого Морена. Под угрозой охвата, 2-я германская армия загибает свое правое крыло за р. Вердонель, еще более расширяя брешь. Зато левое ее крыло с частью 3-й армии преодолевает сопротивление армии Фоша и продвигается вперед. В восточных районах положение в основном остается прежним.

Корпуса 1-й германской армии Клюка ведут оборонительные бои. Клюк предлагает с подходом подкреплений утром следующего дня начать наступление. 1-я германская армия собрана на р. Урк. 6-я французская армия окончательно перешла к обороне на этом участке. Английские войска перешли Малый Морен, нанесли поражение 5-й германской кавалерийской дивизии и подошли к Ла-Ферте-су-Жуар. 5-я французская армия переходит Малый Морен, правый фланг 9-й армии разбит и отброшен к югу; Фер-Шампенуаз и Майи заняты германцами, между 9-й и 4-й французскими армиями возникает разрыв.

Авиационная разведка сообщает о движении трех длинных колонн противника, две из которых направляются к Нижнему Морену, а одна к Марне, ниже Ла-Ферте-су-Жуар. Так как кавалерия явным образом не могла сдержать продвижение таких сил, Клюк вынужден, наконец, отказаться от идеи защиты одной лишь кавалерией промежутка между двумя армиями. Но откуда взять другие силы? Их нет, и Клюк прибегает к ослаблению последнего своего маневренного ресурса – IX корпуса. На этот корпус снова возлагается охрана бреши.

В 11 час. 20 мин. Клюк приказывает генералу Квасту направить две пехотных бригады с двумя артиллерийскими полками на оборону переправ.

Но правый фланг 1-й армии снова вызывает тревогу.

Авиационная разведка в 11 час. 30 мин. утра доносит о скоплении крупных сил французов у Маклин; противник, силою в одну дивизию, продвигается от Нантейль и Буаси-Френуа на Левиньян. Не грозит ли и отсюда угроза охвата?

Галактионов: «Гвардейский корпус 2-й германской армии наступал на крайнем левом фланге. Это было отборное войско, превосходно вооруженное, располагающее двумя кавалерийскими полками. 5 сентября корпус сделал сравнительно небольшой переход, так как соседняя 3-я армия отставала, и к вечеру достиг своей цели: района Вертю и западнее. Поход казался скорее военной прогулкой, утомительной, но увлекательной. Кровавый кошмар войны еще не коснулся своим уничтожающим воздействием гвардии. 1-я гвардейская пехотная дивизия расположилась бивуаком вокруг Шальтре-о-Буа и Виллер-о-Буа. Картина лагеря скорей напоминала о маневрах мирного времени, чем о боевом расположении во вражеской стране. Люди отдыхали, мылись, чистили лошадей. Пришла почта и первые газеты с родины. Заиграла полковая музыка.

Вдруг раздалось стрекотание мотора сверху – в те дни это было еще редкостью. Самолет! Вслед за тем шипение и оглушительный треск: первая авиационная бомба упала среди расположения дивизии – жертвы и кровь. Молчание охватило весь лагерь; нарастало смутное ощущение, что с врагом еще не покончено, что впереди еще тяжелая кровавая борьба».

Далеко вперед посланы конные разъезды. Противник занимает Колиньи.

На участке XI корпуса артиллерия немцев продолжает с утра вести сильный огонь. Авиационная разведка сообщает о присутствии батареи тяжелых гаубиц, скоплений пехоты между Пьер-Мореном, Кламанжем и окопов, в 2 км севернее Ланаре. В 13 час. 50 мин. Фош приказывает XI корпусу перейти в наступление, вводя 18-ю дивизию из армейского резерва на линию, севернее Конантре. Но только 21-я дивизия на левом фланге достигает окраины Малого Морена. На правом крыле, напротив, немцы переходят в атаку при поддержке тяжелой артиллерии и овладевают Васимоном. Весь день на участке XI корпуса непрерывный огонь тяжелых немецких батарей, причиняющий частям серьезные потери.

В 17 час. 30 мин. 9-я армия получает приказ французского главного командования, предписывающий ей удержаться на занятом фронте до подхода подкреплений.

Командированный Мольтке полковник Хенч посещает штабы 5-й, 4-й, 3-й и 2-й германских армий, и находит положение на фронте 2-й армии тяжелым.

Из телеграммы графа Игнатьева в Россию: «8 сентября упорное сражение продолжалось на всем фронте с некоторым успехом для французов на некоторых участках; обходное движение против правого фланга 1-й германской армии не вполне удалось, так как немцы успели перебросить на правый фланг своего заслона, на запад, II, IV и VI резервный корпуса, которые повели наступление и потеснили парижскую армию с фронта Лизи, Бетц.

В образовавшийся прорыв 1-й германской армии английская армия продолжала наступать и с рассветом 9 сентября начала переправу на северный берег Марны у Ферте. Далее к востоку французы продвинулись также вперед до ручья Малый Морен, имея перед собой III и IX корпуса в полном составе, а также X резервный. В центре, наоборот, немцы имели успех у Фер-Шампенуаза, где вели бой гвардия, XI и, вероятно, XII резервный корпуса».

9 сентября – В 9 часов утра германская кавалерийская разведка донесла в штаб 1-й армии, что сильная колонна французов движется из Ферте-су-Жуар к востоку.

В 10 часов лейтенант Бертхольд, летчик 23-й германской эскадрильи, донес: «Насчитал 5 больших неприятельских колонн, переходящих Малый Морен между Ферте-су-Жуар и Монмирай и двигавшихся на север.

Одна колонна переходила Малый Морен в Сен-Сир, голова колонны в 9 час. 15 мин. в Сааси около Марны.

Одна колонна двигалась от Орли на Малый Морен, голова колонны на Марне в Нантейль.

Одна колонна двигалась через Малый Морен через Буатрон, голова в 9 час. 10 мин. в Паван на Марне.

Одна колонна двигалась от Саблоньер, голова в тот же час в Ножан-л’Арто.

Одна колонна двигалась от Старого-Мезона, голова в 9 часов в Шези.

Кроме того, значительные группы кавалерии в районе Эсиз».

В 10 час. 30 мин. эти сведения подтверждены кавалеристами.

Положение кавалерии Рихтгофена неизвестно. Никаких сведений о 1-й армии Клюка нет.

В 11 час. 30 мин. получено важное донесение французской авиаразведки. Авиатор, капитан Канатрель, вылетевший утром в 8 час. 30 мин. из Ромийи, пролетел над всем районом сражения 5-й армии. В 9 часов он видел ожесточенные бои, происходившие вокруг Сен-При, Монживрез и Бруси. В 11 часов, возвращаясь, наблюдал бой 9-й армии, значительно передвинувшейся к югу. Она находилась уже между Гургасен и Семуан на р. Морьенн. «Майи горит… таким образом, правый фланг 5-й армии широко обойден, и если 9-я армия будет еще отходить, то бой придется вести всеми силами и фронтом, скорее, на юго-восток, чем на север». В другом направлении авиаразведчик отметил большое перемещение обозов, удаляющихся в северном направлении от Марны. Он видел, что Шато-Тьерри оставлен, мосты у Ази и Жольгонн целы, только мост у Мери разрушен. Опять пустота впереди тянет французов к северу, а тяжелое положение армии Фоша к востоку.

Командующий 5-й французской армии генерал д’Эспере переносит командный пункт в Монмирай; он страшно недоволен отсутствием донесений от кавалерийской разведки; «пилот наблюдал важные события, почему кавалерийский корпус не дошел уже до Марны?»

В 8 часов он начинает давать указания для продолжения движения вперед тремя колоннами. В 8 час. 30 мин. над французским КП начинает летать германский самолет и почти сразу же после этого град снарядов накрывает ближайшее к КП скопление французских войск, велосипедов, лошадей и повозок. Все разбегаются по укрытиям, откуда уже направляются на боевые позиции.

Французские колонны движутся на Вошан, когда над ними появляется самолет с крестами. Все ждут обстрела, однако, германская артиллерия молчит. К 11 часам авиационная разведка и захваченный приказ позволяют уточнить расположение частей противника.

Наступление французов развивается успешно. Германская воздушная разведка доносит, что колонны войск союзников приближаются к Марне; их головные части к 9 часам утра находятся между Сааси, Шарли и Ножаном. Командующий 2-й германской армии генерал Бюлов, опасаясь, что союзники отрежут 1-ю армию от 2-й, в 12 час. дня отдал приказ об отступлении к Марне.

В 12 час. 30 мин. генерал Рихтгофен приказал своей гвардейской кавалерии отступать. 1-я германская армия отошла на линию Крепиан-Валуа – Ферте-Милон – Нейи-Сен-Фран, а затем далее до р. Эн.

Только к вечеру французский штаб окончательно решился наступать в северном направлении. В 23 часа составлен общий приказ по 5-й армии.

Подошедший к р. Урк IX корпус начинает успешное наступление на крайнем правом фланге 1-й германской армии. Но англичане с частью сил 5-й французской армии уже перешли Марну, преодолевая сопротивление слабого кавалерийского заслона. Для внутренних флангов 1-й и 2-й германских армий создается крайне опасное положение. После полудня обе они начинают отступление, хотя левое крыло 2-й армии до самого вечера продолжает успешно наступать против армии Фоша. Вечером отдается приказ об отступлении 3-й армии, 4-я и 5-я германские армии продолжают вести бой.

Но уже поздно: участь битвы решена. Германские армии начинают отступление к р. Эн.

Неожиданный для французов удар правофланговой группы 1-й армии на Нантейль. Наступление группы Кваста (III и IX корпуса 1-й германской армии) на Нантейль и Дамартен. Хенч в штабе 1-й германской армии; решение об общем отступлении. 5-я армия занимает Шато-Тьерри. Армия Фоша возвращает Фер-Шампенуаз. Сражение на Марне закончилось отступлением германских войск.

Марнское сражение отличается от величайших битв прошлых эпох грандиозностью сзоих масштабов. Около 2 млн. человек приняло в ней участие. В бой были брошены огромные войсковые массы с той и с другой стороны.

И роль авиации обеих сторон в сражении на Марне была весьма значительной. Так, французская авиация своевременно вскрыла движение германских армий восточнее Парижа к Марне. Кстати говоря, это сделали пилоты эскадрильи, в которой служил Гарро, который якобы уже геройски погиб, согласно русской пропаганде. На основании этих данных французское командование организовало контрудар из района Парижа в правый фланг 1-й германской армии, заставив ее отказаться от наступления и перейти к обороне. При этом важно отметить, что авиация 1-й германской армии своевременно доносила о скоплении французских войск в районе Парижа. Однако германское командование не обратило внимания на эти сведения и не приняло надлежащих мер к обеспечению открытого правого фланга, контрудар французов по которому явился для немцев полной неожиданностью. Солидные генералы старого закала еще не прочувствовали к этому моменту в полной мере, что сверху все их маневры ясным днем видны, словно на ладони.

Также авиация английской армии своевременно донесла командованию об образовавшемся разрыве между 1-й и 2-й германскими армиями. В результате английское командование предприняло наступление, сковавшее инициативу германской стороны.

Однако английское наступление проводилось с чрезмерной осторожностью и развивалось крайне медленно. Воздушная разведка Германии вскрыла намерение англичан, и командование 2-й германской армии своевременно приняло решение на отход.

Основным недостатком организации воздушной разведки сторон являлось сосредоточение усилии, главным образом, на поле боя. Вследствие этого германская авиация не вскрыла более глубокой перегруппировки французских войск на Марне, а англо-французская авиация не обнаружила отхода германских войск на рубеж р. Эн.

Жоффр: «Марнская битва, которая была начата с нашей стороны маневром охвата правого крыла врага, окончилась расчленением неприятельского расположения, в котором открылись две бреши: одна между 1-й и 2-й германскими армиями, другая – между 2-й и 4-й, причем 3-я армия была разбита на две части, которые примкнули соответственно к левому флангу Бюлова и правому принца Вюртембергского. Этой неожиданной ситуацией мы воспользовались полностью».

Ллойд Джордж: «…все исследователи сходятся в вопросе о факторах, решивших исход сражения:

1. Поворот 6-й французской армии под командованием Монури… против правого фланга фон Клюка. Фон Клюк не ожидал этого нападения и не был подготовлен к нему…

2. Ослабление германских армий, создавшееся из-за отправки двух корпусов в Восточную Пруссию для того, чтобы отразить неожиданное наступление армии Самсонова – еще одна неожиданность – и оставление еще двух корпусов в Бельгии у Антверпена…

3. Новым появлением в полной боевой мощи той самой английской армии, которую немцы, по их расчетам, якобы окончательно разбили…»

На Восточноевропейском театре в дни Мариских боев произошло немаловажное для истории военно-воздушных сил событие – был совершен первый воздушный таран.

7 сентября– Пять дивизий 4-й русской армии после артиллерийской подготовки из 264 орудий атаковали австрийцев на 12-км участке фронта и продвинулись в течение дня на 2–3 км.

В 6 час. 30 мин. утра на разведку района Равы-Русской, расположенной на северо-запад от Львова, вылетел штабс-капитан Нестеров с наблюдателем поручиком Титовым. Ввиду важности полета экипаж собственными силами переделал для сбрасывания с большой высоты две артиллерийских трехдюймовых гранаты, которые во время проведения разведки были сброшены на противника. Из донесения в штаб армии: «…Гранаты были брошены над площадью, занятой обозами близ железной дороги у Равы-Русской. До бросания не было видно дыма и пыли, которые появились после. О результатах трудно что-нибудь сказать. Военный летчик штабс-капитан Нестеров». Это было одно из первых бомбометаний с аэроплана, произведенных русскими летчиками в Великой войне.

В этот день Нестеров трижды летал в разведку. Из донесения: «1 час. 35 мин. Из Жолкева. Русская карта 2 версты в дюйме. Вылетев в 7 час. утра на разведку и долетев до боев на линии Рава-Русская, я принужден был возвратиться, так как сломался карандаш. В 10 час. 5 мин. поднялся снова и полетел на Сокаль, Грубешов, где облетел район Варенж, Грубешов, Тышовцы, Лащов, Уно, Бельз. Ввиду того, что мне неизвестно расположение своих войск, доношу о всем замеченном…

У Микулина бой, у Телятина бой, у Лащова резерв около бригады. У Телятина резервная колонна около полка. В районе Тишовцы-Телятин бой, в котором трудно разобраться. Станция Бельз горит. По железной дороге движения нет. Вследствие прекращения бензина вернулся в 12 час. 10 мин. Военный летчик штабс-капитан Нестеров».

Телеграмма из штаба армии командиру 11-го корпуса. Отправлена 1 час. 50 мин. дня. Получена 4 час. 20 мин.: «Только что летчиком доставлены сведения Рава-Русской около полка пехоты на западной окраине, южнее Унува около двух бригад ожидают посадки на станциях Зелена, Юзефовка. Движения к боевым линиям от Рава-Русская нет.

По шоссе Немиров на Яворов обнаружено движение пехоты. У Равы-Русской огромное количество обозов, стоящих в полном беспорядке. От Томашова и Унува производится усиленная железнодорожная эвакуация. У Бельжеца стоит до дивизии пехоты и движется на Раву-Русскую около бригады, дошедшей до Мосты.

Ввиду этих обстоятельств командующий армией приказал X корпусу немедленно перейти в наступление на Немиров – Смолин, поддерживая связь с IX корпусом. Генералу Сиверсу подчиняется бригада XII корпуса, прибывающая к часу дня в Вольдорф. IX корпусу вместе с X энергично наступать на противника с фронта, широко пользуясь для подготовки атаки тяжелой артиллерией. XI корпусу наступать в прежних направлениях, приняв нужные меры к охране правого фланга. Действовать крайне энергично, скорее прервать железнодорожное сообщение у Равы-Русской. XXI корпусу продвинуться вперед против указанной линии, сковать противника, расположенного у Бельжеца. Драгомиров».[53]

Над русскими позициями также летали австрийские разведчики. Особенно настойчиво вел разведку австрийский летчик Фридрих Розенталь, сын владельца имения, в котором расположился штаб 3-й армии. Он уверенно летал над русскими войсками и даже сбросил на аэродром 11-го авиаотряда бомбу типа артиллерийского снаряда, которая, зарывшись в песок, не разорвалась.

Состоялось совещание в отделе разведки штаба армии, расположенном в Жолкевском замке барона Розенталя. Полковник Бонч-Бруевич заявил, что ввиду сложившейся на фронте ситуации «совершенно недопустимо… терпеть наглые полеты австрийца, который может сорвать наши намерения». Нестеров дал честное слово офицера, что «австриец перестанет летать, раз это необходимо».

8 сентября – Русское командование объединяет усилия 4-й, 5-й и 9-й армий, и к исходу дня 9-я армия прорывает позиции австрийцев.

Акт расследования гибели летчика П.Н. Нестерова: «Осмотром разбитых аппаратов и опросом свидетелей воздушной борьбы штабс-капитана Нестерова с австрийским бимонопланом системы „Альбатрос“ выяснилось:

1. Штабс-капитан Нестеров уже давно выражал мнение, что является возможным сбить неприятельский воздушный аппарат ударом сверху колесами собственной машины по поддерживающим поверхностям неприятельского аппарата, причем допускал возможность благополучного исхода для таранящего летчика.

2. Штабс-капитан Нестеров неоднократно выражал мысль, что неприятельская воздушная машина летать над 11-м авиационным отрядом беспрепятственно не будет.

3. Решение таранить и сбивать неприятельские воздушные машины у штабс-капитана Нестерова зародилось уже давно. Так, в г. Дубно, числа 5–6 сего августа[54] им был приспособлен нож к задней конечности фюзеляжа, которым он предполагал разрезать оболочку неприятельского дирижабля. Во время пребывания в Злочеве он решил приспособить к хвосту аппарата длинный трос с грузом, которым надеялся опутать винт неприятельского аэроплана, пролетая перед носом такового.

4. Об опасности такого рода действия товарищи покойного ему неоднократно указывали, настаивая на том, что при ударе в воздухе таранящий аппарат должен обязательно поломаться, на что штабс-капитан Нестеров отвечал, что это еще не доказано, а, наконец, если аппарат и сломится, то это еще ничего не значит, так как все равно когда-нибудь разбиваться придется, а жертвовать собой есть долг каждого воина.

5. 26 августа[55] штабс-капитан Нестеров для преследования неприятельского аппарата подымался два раза; при первом подъеме[56] догнать неприятельский аппарат не удалось, кроме того, при подъеме, еще на земле, оборвался трос с грузом[57], после чего штабс-капитан Нестеров спустился и поехал в канцелярию, велев предупредить себя, если появится неприятельский аппарат.

Вскоре вновь появился тот же аппарат; штабс-капитан Нестеров поехал на аэродром на автомобиле, спешно сел на свой двухместный аппарат системы Моран-Солнье, так как одноместный разбился[58]; садясь в аппарат, он настолько спешил, что даже к нему не привязался.

На слова поручика Кованько: „что же ты будешь делать, возьми хоть браунинг“, – штабс-капитан Нестеров ответил: „ничего, я как-нибудь обойдусь“.

6. Штабс-капитан Нестеров быстро выиграл высоту и нагнал неприятельский аппарат в трех с половиной верстах (северо-западнее деревни Липина] в 12 час. 5 мин. дня. Здесь, будучи значительно выше неприятельской машины, он спланировал не нее, очевидно, с целью сбить ее колесами.

7. Вследствие трудности учесть поступательную скорость обеих машин, аппарат штабс-капитана Нестерова не ударил австрийский аэроплан колесами, а врезался мотором между двумя несущими поверхностями бимоноплана.[59] Доказательством сего служат: а] совершенно изломанный винт Морана, б] обмотавшаяся вокруг обломка того же винта наружная покрышка Бауденовского гибкого вала от счетчика оборотов, в] поломка вала, отделение мотора от аппарата и отдельное его падение на землю метрах в 130 от первого.

8. По характеру падения Морана штабс-капитана Нестерова спиралью можно заключить, что крылья такового в первый, последовавший после столкновения момент, остались целы, а если прогнулись, то незначительно.

9. Штабс-капитан Нестеров вылетел из аппарата и упал на землю отдельно от машины метрах в 25 от нее, момент отделения его от аппарата установить не удалось; имеются показания, что он вылетел в самый момент столкновения аппаратов, но некоторые показывают, что это случилось значительно ниже указанной точки.

10. Осмотр обломков Морана указывает на то, что шасси прогнулось или подломилось уже в воздухе, нижние тросы ослабли, и в момент касания земли аппарат сложился так, что концы крыльев смотрели в одну сторону.

Из всего вышеизложенного надлежит вывести заключение, что штабс-капитан Нестеров сознательно, презрев личную опасность, преднамеренно поднялся, настиг и ударил неприятельский аэроплан собственной машиной; что от силы столкновения собственный аппарат штабс-капитана Нестерова настолько пострадал, что штабс-капитан Нестеров спуститься на нем не мог, был выброшен из аппарата при одном из резких движений последнего и погиб, разбившись о землю.

Подписал: председатель комиссии генерального штаба капитан Лазарев, члены: военный летчик поручик Передков и военный летчик поручик Кованько».

Из приказа по войскам 3-й армии № 33 от (26] августа 1914 г.: «Слава ему, геройски исполнившему свой долг перед Родиной! Да будет его подвиг всем примером и да найдет в себе силу каждый поступить, как поступил штабс-капитан Нестеров, если обстоятельства этого потребуют…

Командующий армией генерал от инфантерии Рузский,

Начальник штаба армии генерал-лейтенант Драгомиров».

Телеграмма: «Австрийский летчик поручик Розенталь и унтер офицер Молина погибли 26 августа при воздушной атаке их северо-западнее Воля Высоцкого штабс-капитаном Нестеровым также погибшим при этом. Драгомиров».

Вот как описал первый в истории воздушный таран механик П. Н. Нестерова, доставивший тело героя в Киев: «25 августа появились австрийские аэропланы над нашими позициями. Мы насчитали три штуки. Один из них бросил фитильную бомбу, и они улетели. Наша стрельба из винтовок не причинила им никакого вреда. Нестеров попробовал их догнать, но у него почему-то зачихал мотор, и ему пришлось совершить посадку.

На следующий день, едва появились аэропланы австрийцев, Нестеров сразу же бросился к своему аппарату и стал быстро набирать высоту. Поднявшись на высоту 2000 м, он нагнал австрийца сверху и задел его своим шасси. Аэроплан противника стремительно полетел вниз. Аппарат Нестерова после этого стал спирально спускаться. Мы обрадовались, значит он жив и все нормально. Но еще на большой высоте он вдруг опрокинулся и камнем полетел в болото еще быстрее австрийца.

Сначала сорвался с петель мотор и глубоко ушел в землю, затем выпало тело и, наконец, грохнулась в болото рама. После этого упал австрийский аэроплан.

Нестеров был мертв. Осмотр тела показал следующее. Удар Нестерова по противнику был рассчитан точно и произведен правильно. Это доказывает первоначальное снижение аэроплана по заранее заданной ему спирали. Но аппарат в последний момент был случайно задет пропеллером австрийского аэроплана. От неожиданного толчка Нестеров сломал позвоночник о спинку своего сиденья. Смерть наступила моментально.

Оба австрийских летчика также погибли. Рядом с ними нашли две бомбы».

А вот что написал после гибели Нестерова в редакцию газеты «Новое время» Евграф Крутень: «Все мы, военные летчики, уверены, что Нестеров не просто воткнулся, зажмурив глаза, своим аппаратом в неприятельский, как казалось из первых газетных сообщений. Для Нестерова это было бы слишком плоско. Он не стал бы так тратить аппарат. Он знал себе цену, знал, что он нужен авиации общественной и военной как летчик и как конструктор. Нет, он выполнил свою идею, которую высказал на товарищеском обеде в Гатчине после своего замечательного перелета Киев – Петербург в 18 часов всего. Он сказал: „Я не фокусник. Моя первая мертвая петля – доказательство моей теории: в воздухе везде опора.[60] Необходимо лишь самообладание. Перелет такой, как мой, без всяких предварительных подготовок, сами знаете, какое имеет значение у нас в военной авиации.

Теперь меня занимает мысль об уничтожении неприятельских аппаратов таранным способом, пользуясь быстроходностью и быстроподъемностью аэроплана. Например, ударив на лету своим шасси неприятельский аппарат сверху“.

Мы, участники обеда, были захвачены его идеей. Так Просто!..

Как за два года до петли, говоря о ней, Нестеров и показал ее на практике, так и теперь Нестеров не говорил на ветер. 12 мая этого года он сказал о бое, а 26 августа это и было им приведено в исполнение…

Итак, начало боя в воздухе положено… Поручик Крутень».

9 сентября – Бельгийская армия совершает новую военную вылазку из Антверпена.

Утром Мольтке отдает приказ о срочном сближении 1-й и 2-й германских армий.

Германский аэроплан «Таубе» бомбил город Нанси. Вместе с бомбами сбрасывались листовки следующего содержания: «Желаем всего доброго жителям Нанцига, которые скоро сделаются германскими подданными. Мы извиняемся за этот несколько эксцентрический способ рекомендации бомбами и пулями. Скоро мы познакомимся поближе. Лейтенанты Виммер и Шнейдер, военные авиаторы из Страсбурга». На обратном пути аэроплан был сбит французской зенитной артиллерией; оба летчика погибли.

Восточноевропейский театр

8-я германская армия перешла в наступление на 1-ю русскую. На Юго-Западном фронте 4-я русская армия атаковала австрийцев на 26-ти км участке фронта после сильной артиллерийской подготовки. К вечеру наступил перелом, сопротивление австрийцев было сломлено, захвачено много пленных и 30 орудий.

10 сентября – В 18.00 французская главная квартира отдает приказ о порядке преследования отходящих германских армий.

Эскадрилья Гарро перемещается в Сен-Супин.

Восточноевропейский театр

К утру 4-я и 9-я русские армии продвинулись вперед на 7–9 км и, начав преследование 1-й австрийской армии, в течение дня продвигаются еще на 30–32 км.

11 сентября – Распоряжение германского командования о переброске 7-й армии к р. Эн. Мольтке прибывает в штаб 5-й германской армии и приостанавливает атаку фортов Вердена. Директива Мольтке об организации обороны на р. Эн.

Восточноевропейский театр

Перед фронтом 8-й армии в Гродекском районе русская авиация обнаружила сосредоточение крупных сил противника. Благодаря этим сведениям командованию стало ясно, что австро-венгерские войска готовят контрудар по центру армии с целью последующего захвата Львова. Стянув резервы на угрожаемое направление, русские с рассветом 12 сентября внезапно перешли в наступление.

Брусилов: «Около полудня… мной было получено донесение генерала Радко-Дмитриева, что его воздушная разведка выяснила: несколько больших колонн стягиваются к Гродеку и, очевидно, центр тяжести боя переносится к нашему центру. Из этих сведений было ясно, что… австрийцы предполагают пробить мой центр, разрезать армию пополам и по ближней дороге от Гродека ко Львову захватить этот важный административный и политический пункт. Это чрезвычайно важное и своевременное донесение, которое только и могло быть выяснено воздушной разведкой, дало мне возможность стянуть все мои резервы к VII и VIII корпусам…

Мной было приказано VII и VIII корпусам, усиленным… резервами, перейти в наступление. Не потому, что они тут же разгромят неприятельские полчища, сосредоточенные против них, но в надежде, что такое наступление именно в том месте, где австрийцы рассчитывали неожиданно нанести нам всесокрушающий удар, собьет их с толку».

12 сентября – 1-я германская армия отошла на правый берег р. Эн. Бой на р. Вель. Вновь возникает брешь между 1-й и 2-й германскими армиями.

Жоффр отдает приказ: «Сражение, длившееся в течение пяти дней, закончилось несомненной победой. 1-я, 2-я и 3-я германские армии отступают… 4-я также начинает отходить на север…»[61]

Эскадрилья Гарро перемещается сначала в Виллер-Котре, затем ее передают в распоряжение бельгийского войскового подразделения, которым командует генерал д’Урбаль.

Восточноевропейский театр

В ночь начинается общее отступление австрийцев на Юго-Западном фронте. Воздушная разведка установила, что австрийские войска отступают за р. Верещица, причем настолько поспешно, что бросают боевую технику. В этот же день русские войска заняли Раву– Русскую.

13 сентября – Сражение на р. Эн, англо-французские войска разворачивают наступление между 1-й и 2-й германскими армиями. XIII французский корпус перебрасывается к Уазе. 5-я и 6-я французские и экспедиционная английская армии переходят р. Эн.

VII резервный германский корпус (из-под Мобежа) форсированным маршем выходит на Краонское плато и на виду у противника занимает стратегически важные высоты Шмен-де-Дам.

Бельгийская армия возвращается в Антверпен.

Английская подводная лодка «Е-9» потопила германский легкий крейсер «Хела».

14 сентября – Бои на высотах Шмен-де-Дам. Последнее распоряжение генерала Мольтке: отвод 1-й германской армии к Ла-Феру (не выполнено). Сражение на Краонском плато: XVIII корпус захватывает высоты Шмен-де-Дам. Подход XV германского корпуса и стабилизация положения.

Мольтке отстранен от должности и заменен Фалькенхайном[62].

Удет: «Временами мы встречали противника. Но мы, пилоты аэропланов-разведчиков, не могли причинить друг другу никакого вреда. У нас на борту почти не было никакого оружия и обе стороны это знали. Поэтому мы расходились как корабли на море. С началом осени война в воздухе становилась все более жестокой. Поначалу с аэропланов на войска внизу стали метать стальные стрелы. Сейчас начали изготавливать бомбы, воздействие которых было почти равно эффекту от разрыва снарядов. Для того, чтобы поразить противника возможностями этого нового изобретения, 14 сентября был предпринят воздушный налет на Бельфор, в котором участвовали все имеющиеся в наличии аэропланы».

15 сентября– Подход XII германского корпуса и контрнаступление 2-й германской армии на Краонском плато.

Жоффр отдает приказ о прекращении наступления на р. Эн.

Восточноевропейский театр

Завершилась Восточно-Прусская операция.

Вновь перегруппировавшись, германские войска вытеснили из Восточной Пруссии 1-ю русскую армию.

Людендорф: «Ренненкампф как будто вообще не думал о серьезном сопротивлении. Во всяком случае, он очень своевременно начал отступать и двигался по ночам. Наши летчики указывали дороги, по которым двигались колонны, но их донесения звучали слишком неопределенно…»

16 сентября– На Французском театре военных действий начался так называемый «Бег к морю», борьба обеих сторон за открытые фланги.

17 сентября– На Гинденбурга, возглавившего вновь созданную в Кенигсберге 9-ю армию, и на 8-ю армию генерала Шуберта возлагается руководство операциями на востоке.

22 сентября – Германская подводная лодка «U-9» потопила три английских броненосца: «Абукир», «Хог» и «Кресси».

23 сентября – Бельгийская армия совершает третью вылазку из крепости Антверпен во время установки перед ней германскими войсками тяжелых батарей.

24 сентября – В районе Вердена германцы овладели городом и фортом Сен-Миель и прорвали французский фронт по маасским высотам.

26 сентября – На Восточноевропейском театре завершилась Галицийская операция.

Австро-венгерские армии потерпели тяжелое поражение в развернувшейся на фронте свыше 400 км операции, начавшейся еще 18 августа. Русские войска заняли Галицию и блокировали австрийскую крепость Перемышль, имеющую 120-тысячный гарнизон.

При этом очень важную роль сыграла русская авиация.

В 3-й и 8-й русских армиях, наступавших на Львовском направлении, воздушной разведкой последовательно освещалась обстановка на фронте, систематически доставлялись командованию сведения о направлениях отхода и пунктах сосредоточения войск противника, о подготавливаемых ими оборонительных рубежах и контрударах.

Авиация все более и более начинает доказывать собственную значимость в военных действиях.

28 сентября – Начало германской атаки юго-восточного сектора периметра крепости Антверпен. Бельгийская пехота отходит на линию фортов.

Разрушительное действие снарядов германской тяжелой артиллерии при обстреле Льежа, Намюра, Мобежа и других укрепленных пунктов не могло вызывать сомнений относительно той участи, которая ожидает Антверпен. Было ясно, что вопреки общепринятому к началу Первой мировой войны мнению, никакие крепости при современной артиллерии уже не могут являться убежищем.

Восточноевропейский театр

Начинается Ивангород-Варшавская операция; германо-австрийские войска переходят в наступление и, не встречая серьезного сопротивления, продвигаются в направлении рек Вислы и Сан.

Из газеты: «…в субботу, около 2 часов дня над Варшавой стал кружить большой германский аэроплан. Первоначально он держался большой, недосягаемой для выстрелов, высоты, затем опустился гораздо ниже, так что простым глазом можно было рассмотреть его конструкции. Воспользовавшись этим случаем, военные стали с двух сторон обстреливать его. Все население города высыпало на улицы и с жгучим интересом начало следить за разыгравшейся в воздухе редкой, небывалой картиной. Канонада продолжалась около получаса. Оглушительные выстрелы раскатывались по всей Варшаве. С балконов, из окон, с площадок трамваев, с мостовых – отовсюду жадно следили за отчаянным, дерзким авиатором. У всех было только одно желание вполне понятное при настоящих тревожных временах: чтобы выстрелы достигли, наконец, своей цели. Авиатор сделал попытку взлететь выше, но аэроплан, по-видимому, уже плохо повиновался ему. Аппарат стало заметно кренить. Еще несколько выстрелов, и аэроплан планирующим спуском начал идти вниз, по направлению к Мокотовскому полю.

– Подбит! Подбит! – радостно загудела толпа народа.

Все облегченно вздохнули: одним, очень опасным врагом стало меньше. Большинство публики на трамваях, на извозчиках и просто пешком поспешили по направлению опускавшегося германца…»

Закончился второй месяц войны, весьма богатый событиями и принесший новые результаты.

Главным достижением авиации в этом месяце является успех французских пилотов-разведчиков. Французские авиаторы вскрыли движение германских войск к Марне, а не к Парижу, как предполагало французское главное командование. Это обстоятельство оказало важнейшее влияние на весь дальнейший ход боевых действий.

Также больших успехов достигла авиаразведка и на Восточном фронте. В этом месяце на Юго-Западном фронте русская авиаразведка помогла вскрыть стратегические планы германского командования в районе гродекской позиции. Генерал Брусилов, в первый же месяц войны оценивший значение воздушной разведки, смог предотвратить катастрофу подобную той, в какую попал генерал Самсонов, весьма скептически относившийся к донесениям русских авиаторов.

Однако в этот период войны еще далеко не все русские военачальники разделяли отношение Брусилова к возможностям авиации. Например, командование 3-й армии не обратило должного внимания на донесения своих воздушных разведчиков о скоплении на ее фронте крупных германских сил. В результате ударной группировки Макензена, удалось прорвать русский фронт и вынудить русских отойти из Галиции.

Однако, быть может, гораздо более важным итогом этого месяца следует считать тот факт, что военное командование обеих воюющих сторон осознало, наконец, чрезвычайную важность еще одной функции авиации. Во время разведки в тылу противника у авиаторов неизбежно возникало желание, видя скопления неприятельских войск, орудий и эшелонов, бросить хотя бы гранату. В то время как французские и русские авиаторы бросали с аэропланов небольшое количество легких бомб мимоходом, в Германии в сентябре по приказу Верховного командования создается бомбардировочная эскадра под секретным названием Brieftauben Abteilung Ostende (BAO] – «Отделение голубиной почты. Остенде».

Келлер: «Сначала планировалось направить действия отряда бомбардировщиков против Англии. Но такое решение было преждевременным и его не удалось привести в исполнение за недостатком аэропланов и из-за дальности расстояния, отделявшего нас от английского берега. Отряд ВАО состоял из лучших и самых опытных летчиков всех авиачастей. Ему был предоставлен специальный железнодорожный поезд (спальные вагоны] для большей его подвижности, и сначала он был размещен на аэродроме во Фландрии. Отсюда отряд предпринял свои первые полеты на Дюнкирхен и другие цели перед фронтом 4-й армии…»

Также искали возможности заниматься бомбометанием с аэропланов и в России, имевшей первый в мире тяжелый многомоторный летательный аппарат, наиболее пригодный прежде всего именно для бомбометания в недоступный для артиллерии тыл противника.

Мачавариани: «Мы получили бомбы Гелпара – первые авиационные бомбы. Представьте себе алюминиевую фляжку, только не сплющенную, а грушевидную, в горлышко которой вставлено жало, соединительное приспособление с капсюлем и предохранитель в виде разрезной чеки. Стабилизатором служила суконная лента около полутора метров длиной и двадцати пяти миллиметров шириной. Весила эта бомба около 600 г. и заключала в себе около 300 г. обыкновенного ружейного дымного пороха! На скаковом круге, служившем нам аэродромом, было произведено испытание. Выбрали место подальше от зданий и аэропланов, очертили круг-цель радиусом в 5 м. Долго обсуждали, с какой высоты сбрасывать, чтобы разрывом не повредить аэроплан, и решили – не ниже 300 м.

Аэроплан взлетел, на борту летчик-испытатель держал картонную коробку с шестью бомбами. Наблюдающие расположились подальше от цели и замерли в ожидании мощного взрыва.

Вот от аэроплана отделилась бомба, несколько раз перекувырнулась, но, направляемая лентой-стабилизатором, выправилась. Ударившись о землю подскочила и разорвалась. Густой дым столбом… Ни взметнувшейся земли, ни сотрясения воздуха, а звук – будто от большой елочной хлопушки!

Когда «отхлопали» все шесть бомб, мы кинулись к цели. Вокруг валялись почерневшие, сильно раздутые, с лопнувшими стенками оболочки бомб со всеми деталями, включая и суконные ленты. На месте первоначального соприкосновения с землей – неглубокие высеребреные алюминием желобки.

Весело посмеялись, но чтобы не доставлять такого же удовольствия немцам, решили эти бомбы на них не сбрасывать…

Через день из штаба 3-го корпуса в отряд явился военный инженер поручик Тарасов с бомбами своей конструкции.

Изобретение представляло собой жестяной цилиндр, охватывающий две кавалерийские пироксилиновые шашки, с одним взрывателем и оседающим на него жалом со взводом. Ни стабилизатора, ни предохранителя от случайного спуска жала не было. При деятельном участии летчиков и техников в течение 2-х дней производилось усовершенствование…

По единодушному решению сбрасывать бомбы должен был сам изобретатель. Перед вылетом конструктор был предупрежден о необходимости соблюдать осторожность при сбрасывании бомб, дабы не угодить в свой винт или в расчалки хвостовой фермы. Было также обусловлено, что все бомбы должны быть сброшены на немецкой стороне…

Аэроплан взлетел. Одну бомбу Тарасов держал в руках, еще две лежали у него на коленях. Перелетев линию фронта, наметив и указав изобретателю объект, летчик трижды пролетел над ним и поднял руку – сбрасывать. В надежде обнаружить места попаданий бомб после каждого захода летчик кружил над целью, но ничего не обнаружил. После третьего захода, считая, что все бомбы сброшены, летчик полетел обратно…

Однако, подрулив к месту стоянки, он увидел все три бомбы в руках конструктора. Инженер очень подробно объяснял, что чеки на всех бомбах заело, что кое-что нужно доработать, изменить… Мы не спорили… Но от его предложения оставить бомбы у нас отказались. Мы предоставили в распоряжение конструктора легковой автомобиль для возвращения в штаб корпуса, наказав шоферу ехать осторожно и, избави бог, не трясти…»

Около этого времени появились зажигательные бомбы. Вначале они были очень примитивны. Например, одна из первых зажигательных немецких бомб имела жестяную оболочку в виде шара, наполненную бензолом. Внутри шара находился стакан, содержащий термит и запальное устройство. На бомбу надевалась попона из ткани, служившая стабилизатором. Русские летчики того времени в качестве зажигательных бомб также сбрасывали бутылки, заполненные паклей, пропитанной смесью керосина и мазута и снабженные пиротехническим воспламенителем.

Сбрасывать бомбы приходилось вручную, перегнувшись через борт аппарата. Такой способ имел два основных недостатка, во-первых, приходилось снижаться, что было опасно, а во-вторых, точность попаданий была весьма относительной. Кроме того, бомбы иногда взрывались прямо в гондоле во время полета, поскольку лежали просто в ногах у летчика.

Октябрь

С этого месяца во французской авиации вооружение аэропланов пулеметами стало обязательным. Сначала французы, а несколько позднее англичане начали устанавливать в носовой части на аэропланах с ферменной хвостовой частью и толкающим винтом пулеметы «Виккерс» или «Льюис».

Германское военное министерство, обеспокоенное бомбардировкой с аэропланов, реквизировало на всех своих заводах заказы иностранных государств на зенитные орудия и довело парк своих противовоздушных орудий до 36 стволов.

В этом месяце германские авиаторы начали свою бомбардировочную деятельность, сбросив бомбу на Венский вокзал в Варшаве.

В ответ на это русский летчик также сбросил бомбу на позиции австрийцев. Бомба была подвешена к самолету при помощи сыромятных ремней, что привело к многочисленным подражаниям.

Хроника событий этого месяца такова.

Антверпен

1 октября – Пали форт Вавр-С-Катерин и редут Дорнфельд.

2 октября – Пали форты Вэльхейм, Льер и Кенишсхойкт, редуты Бошбэк, Талер, железнодорожный.

3 октября – Германские войска вошли в бельгийский город Ипр.

4 октября – Занят форт Кессель, внешнее кольцо фортов прорвано, фронт по р. Неге занят германцами. Искусственное наводнение на Неге. Бельгийцы, взорвав плотины, затопили долины между Брюсселем и Антверпеном, в результате чего германские войска понесли большие потери.

5 октября – Французскому пилоту Йозефу Францу и наблюдателю Луису Кено на «Вуазене-3» тип LA удалось впервые в воздушном бою сбить выстрелами из пулемета Гочкисс германский «Авиатик». Хотя пулемет и заклинило, но первыми же выстрелами наблюдатель попал в пилота. Германский самолет упал на землю. Это был первый зарегистрированный случай, когда самолет противника был сбит в воздушном бою из пулемета.

Восточноевропейский театр

Русские войска под напором австро-германцев отходят за р. Сан и к Перемышлю.

Русские обложили австрийскую крепость Перемышль, австро-германские войска при попытке переправиться через р. Сан несут большие потери и оставляют эти попытки.

Из записной книжки A.A. Блока: «Пробую бельгийские стихи».

7 октября – Германская артиллерия начинает обстрел Антверпена. Захвачены форты Брэхем и Брендонк, англичане и бельгийцы начинают уничтожение запасов и крепостного имущества. До этого дня поезда еще ходили в бельгийскую столицу.

Восточноевропейский театр

Вследствие недостатка артиллерии русские войска отошли от Перемышля на восточный берег р. Сан.

8 октября – Полевые войска союзников покинули Антверпен.

Британским аэропланом, бомбившим Дюссельдорф, был уничтожен бомбардировкой с воздуха германский цеппелин Z-XI. За рулем аэроплана сидел лейтенант британского воздушного флота Реджинальд Марике.

Из статьи «Times»: «Не может быть двух разных законов для цивилизованного мира и для Германии. Когда лейтенант Колле[63] летал над Дюссельдорфом не было убито ни женщин, ни детей. Все 37 церквей остались нетронутыми, и, хотя Кельнский собор в 20 милях представлял солидную мишень, англичане не запятнали себя позором разрушения храмов или убийства мирных граждан. Поэтому, восторгаясь метанием бомб в Антверпен, пусть немцы помнят, что им будут отвечать тем же в прирейнских провинциях. Дюссельдорфский рейд лейтенанта Колле был предпринят, как предостережение. Пусть Германия решит теперь сама, желает ли она своим городам участи Реймса и Антверпена».

Гепнер: «На 2-й мирной конференции в Гааге представитель Франции добился того, что конференция признала возможным бомбардирование с воздушных судов. В начале войны мы стояли на той точке зрения, что бомбардирование, признанное международным соглашением как оружие для ведения сухопутной войны, должно вестись исключительно против крепостей и имеющих важное военное значение пунктов, а также тех районов, где происходят боевые действия. Отступлений от этого мы не допускали. Англия пошла в этом отношении дальше; осенью 1914 г. английские летчики разрушили находившийся в эллинге близ Дюссельдорфа цеппелин Z-XI; произвели налет на Фридрисгафен и на ряд других военных объектов, значительно удаленных от театра военных действий. Но англичане все же щадили при этом мирное население. Другое дело Франция: 4 декабря 1914 г. французские летчики произвели нападение на мирный город Фрейбург, расположенный в 80 км за линией фронта, что привело к значительным человеческим жертвам…»

Зигерт: «Иными целями, кроме военных, мы не задавались никогда. Многочисленные слухи о намеренных бомбардировках лазаретов могли возникнуть, как с нашей, так и с неприятельской стороны, только по злому умыслу какого-нибудь теоретика, но никак не на основании ночной летной практики. Различить с аэроплана красные кресты лазаретов нет возможности даже в лунные ночи. С другой стороны надо иметь в виду, что при большом рассеивании бомб легко могут быть попадания в места, лежащие за несколько сотен метров от намеченной цели».

Восточноевропейский театр

Австро-германские войска выходят к р. Висле. Завершилась Ивангород-Варшавская операция, начавшаяся 28 сентября.

В Ивангород-Варшавской операции русская авиаразведка не вскрыла рокировки войск 9-й германской армии. 9-я германская армия нанесла внезапный удар в стык между 1-й и 2-й русскими армиями из района Торна, в направлении которого вообще не велось никакой разведки.

9октября – Город и крепость Антверпен сданы, бельгийская армия отходит на линию Остенде – Ипр и присоединяется к войскам союзников.

На востоке Гинденбург отдает приказание к наступлению на Варшаву.

10 октября – Капитулировали последние форты Антверпена.

Король Альберт I вывел войска из города, полагая, что сохранность армии для государства важнее удержания города. Альберт I получил среди европейской интеллигенции прозвище «король-герой».

Меттерлинк: «Из всех героев этой чудовищной войны, которые навсегда останутся в памяти людей, один из самых чистых, один из тех, кого всегда будут обожать, будет, несомненно, молодой и великий король Бельгии… Он сумел красиво олицетворить глубинную волю своего народа. В один миг Бельгия нашла себя и открылась для всех. Это было большим счастьем – поступить по совести в самый трагический момент… Если бы не было короля Альберта… не были бы сказаны нужные, точные и твердые слова и не были-бы сделаны сильные и красивые жесты, лучше которых нельзя было бы себе и представить. Благодаря королю Альберту, прямая и ясная героическая линия поведения была выдержана до конца».

А 21 октября в Петербурге вышел 286-й номер газеты «День», посященный «Героической Бельгии», в котором наряду со стихотворениями 3. Гиппиус («Три креста»], Д. Мережковского («Убийца лебедей»), Ф. Сологуба («Утешение Бельгии»), И. Северянина («Поэма о Бельгии») и др. было напечатано и стихотворение А. Блока «Антверпен», заканчивавшееся словами:

«Но все – притворство, все – обман:

Взгляни наверх… В клочке лазури,

Мелькающем через туман,

Увидишь ты предвестье бури —

Кружащийся аэроплан».

Восточноевропейский театр

Ожесточенные бои русских и австро-германских армий под Варшавой и Ивангородом.

Здесь большую работу проводили русские воздухоплаватели.

Из воспоминаний Шабашева: «По прибытии в крепость Ивангород… производились подъемы на аэростате для изучения крепостного района…

В период с (15) по (23 сентября) на роту были возложены обязанности следить за приближающимся к крепости противником и наблюдать за небом днем и ночью, чтобы своевременно обнаруживать самолеты врага. В эти дни аэростат работал непрерывно, несмотря на то, что скорость ветра достигала 18–26 м/с.

Переместившись (27 сентября) к деревне Борова, чтобы улучшить условия наблюдения… наблюдатель обнаружил с аэростата присутствие немцев в лесу у деревни Бонковец. Аэростат был обстрелян сильным шрапнельным огнем. Благодаря маневрированию с лебедкой и изменению высоты подъема удалось избежать попаданий в аэростат…»

11 октября – Началась серьезная бомбардировка германскими авиаторами Лилля.

На Русском фронте начинается Лодзинская операция.

12 октября – В течение двух дней на г. Лилль было сброшено более 5 тыс. бомб и разрушено 800 зданий.

Понедельник, 4 часа дня, корреспондент «Dagens Nyhcter» телеграфирует из Парижа: «Когда я час тому назад проходил по бульвару Bonne Nouvelle, то увидел высоко в воздухе небольшую темную точку… Все движение на улицах, словно по мановению волшебной палочки, вдруг остановилось. Все люди смотрели с тревогой вверх. Вскоре аэроплан очутился как раз над бульваром. Тут среди публики поднялась паника, потому что всем хорошо было известно, как опасно находиться под аэропланом. Многие выпрыгнули из трамвая, кучера хлестали лошадей, а женщины спешили увезти коляски с детьми на соседние улицы. Аэроплан спускался все ниже, однако, до меня не доносилось еще жужжания его мотора, бомб также не было видно. Вдруг авиатор стал быстро подниматься вверх. В следующее мгновение раздался страшный грохот. На бульваре поднялось смятение. Люди, словно обезумев, метались во все стороны, натыкаясь друг на друга, и никого не успокаивало то обстоятельство, что бомба упала на далеком расстоянии от бульвара. Многие бросились на Rue St. Matin. Я последовал за ними. Наконец, мы прибежали к площади перед северным вокзалом. Здесь уже успела собраться громадная толпа, а на самом вокзале стояли полиция и солдаты. Оказалось, что бомба попала в поезд, стоявший у станции. Предполагают, что немецкий авиатор бросил бомбу в пустой поезд по ошибке и что эта бомба предназначалась для уничтожения военного поезда, приготовленного у соседнего вокзала на Place de la Republique…»

Восточноевропейский театр

Германские войска вышли на линию упраздненных фортов Варшавы; русские войска удержались только в Козенице. В Холме совещаются командующие фронтами; принято решение возвратить на юго-западный фронт 2-ю русскую армию и усилить ее 5-й армией с целью разгрома 9-й германской и 1-й австрийской армий.

Возникает необходимость реорганизации системы руководства и снабжения авиаотрядов.

Штаб верховного главнокомандующего вынужден был направить следующий приказ командованию Юго-Западного фронта: «Опыт выяснил необходимость изменения деятельности авиационных рот, которые, оставаясь в месте своего постоянного квартирования, теряли связь с авиационными отрядами и не могли их питать необходимыми предметами. С этой целью на время военных действий Верховный главнокомандующий приказал:

1. Каждой отдельной армии придать по указанию Главнокомандующего фронтом одну авиационную роту или часть роты;

2. Все авиационные отряды, выделяемые в одну группу при армии в техническом и хозяйственном отношении, непосредственно подчинить командиру находящейся при армии роты;

3. Находящийся при армии командир роты или части ее непосредственно подчиняется начальнику штаба армии…»

Этот приказ положил начало отделению авиации от воздухоплавательных частей.

Общее руководство воздушным флотом на театре военных действий в начале войны осуществлялось ГВТУ, где был воздухоплавательный отдел, возглавляемый В.А. Семковским.

14 октября – Директива германского командования на проведение операций во Фландрии силами новой 4-й армии.

Германским войскам сдался Лилль.

15 октября – В бельгийской армии осталось 82 тыс. человек (из них 48 тыс. пехоты).

Германская подводная лодка «U-9» потопила английский легкий крейсер «Хоук».

19 октября – Поражение французских кавалерийских дивизий в бою к северу от леса Хутульст. 4-я германская армия переходит в наступление.

20 октября – Начинаются затяжные сражения на р. Изер и у Ипра.

24 октября – Аэроплану 17-го авиаотряда германской армии удается установить связь с отрезанным XXV корпусом, и тем самым впервые подтвердить реальность использования авиации как средства связи во время боя.

25 октября – В этот день во Франции впервые управляли артиллерийским огнем с самолета посредством радио.

До сих пор привязные аэростаты, благодаря наличию телефона, и дирижабли, благодаря наличию беспроволочного телеграфа, имели явное преимущество перед аэропланами при корректировке артиллерийской стрельбы и разведке. Однако установить радиопередатчик на аэроплан до сих пор не решались. Германские специалисты объясняли это так: «А вы хотели бы добавить к опасности полета еще и возможность казни на электрическом стуле?»

Однако технические требования войны принуждают военных пересмотреть свое понимание. Проведенные во Франции исследования, в которых использовали беспроволочный телеграф для связи с самолетом, состоялись 25 октября 1914 г. Германия быстро последовала этому примеру. «Телефункен» и фирма «Хут» стали поставлять в феврале 1915 г. 15-ти кг радиоприборы, имевшие дальность действия от 30 до 42 км.

26 октября – По утверждению французского военного летчика де-Шаваня именно в этот день произошел первый воздушный бой, заключавшийся в том, что французский авиатор капрал Тиссо с наблюдателем сержантом Пегу на борту погнался за германским бипланом и «послал ему вдогонку несколько пуль из карабина». Бой закончился ничем. Тиссо продолжил свой путь, имея задачей разбомбить ангары германской эскадрильи 6-й армии. После выполнения боевого задания он был обстрелян у р. Эн из ружей, но благополучно вернулся на свой аэродром.

27 октября – На востоке Людендорф издает приказ об отступлении «широким фронтом», принято решение при отходе произвести основательную порчу дорог и мостов.

28 октября – Подрыв шлюзов на Изере. Наводнение разделяет войска противников.

У Малаккского полуострова Пенанга легкий германский крейсер «Эмден» под видом английского крейсера вошел в порт и потопил русский легкий крейсер «Жемчуг» и французский миноносец.

Так как Турция не поддавалась немецким уговорам, ее участие в войне на стороне Германии было спровоцировано; из Константинополя в Черное море отправились крейсеры «Гебен» и «Бреслау».

29 октября – Из рапорта русского командования: «В некоторых авиационных отрядах имеются летчики-добровольцы, обладающие пилотскими дипломами, причем некоторые из них пользуются большой известностью и в авиационном мире.

Одни из таких летчиков оказались в армии на определенном жаловании по контрактам, а другие, менее практичные, поступили прямо в авиационные части на правах охотников, т. е. без всякого жалования, причем, несмотря на это, некоторые из них принесли с собой безвозмездно даже свои собственные аэропланы…

Испрашивается: угодно ли будет Вашему Высокопревосходительству согласиться на установление для всех летчиков-добровольцев, как состоящих уже в частях, так и вновь поступающих туда, а также для летчиков при штабах, однообразного вознаграждения по 300 рублей в месяц?..»

Мачавариани: «В обоих случаях – и с Орловым и с Агафоновым – вызывали удивление неведомо чьи распоряжения, по которым летчики-спортсмены направлялись в непосредственное распоряжение командования армии, не подлежа включению в состав действующих авиационных отрядов. Не располагая техническим составом, запасными частями, горючим и смазочным материалом, в общем, всем необходимым в эксплуатации аэропланов, они, естественно, не могли успешно выполнять задания. И, наконец, самое главное, – какие сведения о противнике могли сообщить эти отличные, но не имевшие никакого военного образования пилоты, не умеющие отличить полка от дивизии…»

Из воспоминаний Шабашева: «По приказанию коменданта крепости подъемы аэростата с (28 сентября) по (13) октября вновь производились в районе у полустанка Голомб.

За это время разведка с аэростата обнаружила множество батарей противника и его биваки, а к (5) октября коменданту крепости представили отчетную карточку, на которой была нанесена целая линия неприятельских осадных работ и батарей, замеченных с аэростата по насыпям окопов, блеску от выстрелов, по движению людей, по дыму от костров на биваках.

О месте замеченных батарей немедленно доносили по телефону коменданту крепости и одновременно начальнику группы батарей у разъезда Голомб. Открываемый по указываемому месту артиллерийский огонь корректировался с аэростата. (2) октября, благодаря корректированию стрельбы крепостной артиллерии по осадной батарее противника, громившей железнодорожный мост через Вислу, была сохранена единственная в то время надежная переправа через эту реку. (6) октября с аэростата было обнаружено, что немцы оставляют позиции под крепостью.

С (9) по (13) октября, когда к крепости подошли австрийские корпуса и под крепостью вновь начался горячий бой, аэростат переместили на левый берег Вислы в Казенецкий лес. Здесь с аэростата была разведана позиция противника по линии деревень Полячно – Грудек – Бердзежа. На северной опушке леса около деревни Бердзежа были обнаружены неприятельские окопы.

Огнем артиллерии, корректировавшейся с аэростата, неприятельские позиции были разрушены. Противник бежал из окопов, не приняв атаки нашей пехоты. Это решило судьбу боя под крепостью…

Работа привязного аэростата под Ивангородом с (26 сентября) по (13) октября 1914 г. была отмечена в приказе коменданта крепости, который назвал ее «молодецкой и полезной».

Вписав в боях под Ивангородом первую славную страницу в историю боевого применения аэростатов в русской армии в войне 1914–1917 гг., 14-я воздухоплавательная рота с таким же успехом продолжала свою боевую деятельность и в дальнейшем.

29–30 октября – Турецко-германская эскадра потопила под Севастополем транспорт «Прут» и обстреляла Одессу, Севастополь, Феодосию и Новороссийск.

По мнению английских дипломатов, Турцию еще можно было удержать от войны, чтобы не создавалось Константинопольского вопроса, так как великий визирь, принц Саид-Халим, и его сторонники были против войны, но русское правительство самостоятельно, не предупредив Англию и Францию, в ответ на враждебное выступление крейсеров «Гебен» и «Бреслау», 31 октября объявило войну Турции.

Единственная на всю бельгийскую армию эскадрилья Гарро получает дополнительно два «Блерио» из 35-й смешанной эскадрильи и один «Вуазен» из бомбардировочной эскадрильи.

Закончился третий месяц, в который не происходило решающих событий и в который война начала входить в «рабочую» затяжную фазу. И к исходу этого месяца выяснились неожиданные вещи.

В штабах верховного главнокомандования поначалу считали, что потери в летном составе будут незначительными, не предполагая возможности воздушных схваток.

В первые дни войны и в самом деле авиаторов в русской армии оказалось больше, чем аэропланов.

Гибель штабс-капитана Нестерова считалась случайным явлением.

Верховный главнокомандующий русской армии великий князь Николай Николаевич в приказе от 25 октября 1914 г. писал: «Прием в армию со стороны добровольцев-летчиков и летчиц, казалось бы, правильным обусловить лишь прибытием со своими собственными аппаратами, так как к представлению этим лицам казенных аппаратов, которых в большинстве отрядов недостаточно и для летчиков-офицеров, не имеется никаких оснований».

Однако в первые три месяца войны русские летчики понесли большие потери и прежде всего не из-за боевых действий, а по причине поломок и изношенности самих машин. Машины и летчики выбывали из строя в результате: вынужденной посадки на территории противника, при разрушении самолета в воздухе вследствие несовершенства конструкции (разрушение аэроплана, переход в отрицательное пике, скольжение на крыло, штопор и пр.), при пожаре в воздухе из-за несовершенства двигателя и т. д.

Одно немецкое летное отделение от подобных причин несло потери до 50 % своих машин, многие из которых разрушались даже прежде чем вообще вступить в дело. С августа до октября 1914 г. германскими авиачастями таким образом было потеряно 100 из 232 самолетов; 52 пилота при этом простились с жизнью. Дважды разбил самолет на взлете только начинавший летать Удет; однако он оба раза отделался только гауптвахтой. Летные кадры таяли еще даже и не поучаствовав толком в боевых действиях. То же самое происходило и во французской, и в английской авиации. У русских на южном фронте упало число самолетов с 99 от начала войны до 6 в декабре 1914 г.

Особенно быстро выходили из строя авиадвигатели. Немало было случаев, когда в полете отлетала обшивка, обламывались крылья, конец вала двигателя вместе с винтом, ломались расчалки и пр. Частой причиной гибели летчиков была «остановка мотора на взлете».

Средний срок службы самолета до капитального ремонта составлял 2–3 месяца, общая долговечность не превышала 9 месяцев, двигателя – 500 часов. До первой переборки двигатель работал около 50 часов.

Ремонт силами авиапарков возвращал в строй около 50 % машин. В России во время войны было 7 авиапарков.[64] Самый крупный парк был в Варшаве.

Одновременно в авиапарке обычно ремонтировалось от 30 до 40 самолетов. Парк был способен сняться с места и перебазироваться в 2–3 дня. Так как обслуживание авиаотрядов сильно затруднялось отдаленностью парков, были организованны специальные ремонтные поезда. Первый такой поезд появился в России на Западном фронте в октябре 1914 г. Вначале поезд состоял из 3-х вагонов, впоследствии их число достигло 50.

То же самое происходило и в авиачастях других воюющих государств.

Учитывая сложившееся угрожающее положение в Германии в этом месяце для решения проблем авиачастей была создана «Инспекция летчиков».

Ноябрь

В этом месяце британскими воздушными разведчиками была произведена первая удачная аэрофотосъемка позиций в районе д. Невшатель.

К этому месяцу, уступив напору японцев, Германия лишилась всех своих колониальных владений на Тихом океане.

В этом месяце вступила в войну на стороне Германии Турция. На смену Дальневосточному театру войны явился Турецко-Азиатский.

Хроника важнейших событий этого месяца такова:

1 ноября– Гинденбург из перехваченной радиограммы узнает о намерениях русского командования «после 120 верстного преследования» остановить пехоту для подготовки дальнейшего наступления; германское командование в целях противодействия наступлению русских войск на левом берегу Вислы принимает решение нанести силами 9-й армии Гинденбурга удар по правому флангу русских между реками Висла и Варта.

2 ноября– Русская Ставка отдает директиву о глубоком вторжении в Германию силами четырех армий (2-й и 5-й Северо-Западного и 4-й и 9-й Юго-Западного фронтов]; наступление назначено на 14 ноября.

4 ноября– Германский план наступления одобрен Ставкой и согласован с Конрадом. Фалькенхайн обещает усилить 9-ю армию несколькими корпусами, снятыми с французского фронта.

7 ноября– Сербы отходят в глубь страны, австро-венгерские войска входят в Белград.

Провинция Кяочао (Циндао)

После нескольких месяцев упорных боев японцы захватили важнейшую военно-морскую базу Германии – Циндао, расположенную на южном побережье Шаньдуньского полуострова (Китай]. На этом заканчивается участие в войне Японии.

Япония очень активно использовала в боевых действиях все свои семь аэропланов. Они выполняли разведку укреплений, бомбометание на береговые батареи и другие объекты обороны. Военным летчикам впервые в истории авиации ставилась задача по обнаружению подводных минных заграждений, с которой они успешно справились. Однако, несмотря на упорные, практически ежедневные полеты всех семи машин, авиация не оказала серьезного влияния на ход боевых действий – как из-за своей малочисленности, так и из-за несовершенства и слабости бомбовой нагрузки. За все время боевых действий, несмотря на хорошо организованный заградительный огонь германской артиллерии, японцы не потеряли ни одного аэроплана. При встречах в воздухе с единственным германским летчиком противники поначалу обменивались приветствиями, и лишь в последний месяц пулями из личного оружия, тем самым еще раз доказывая неизбежность именно такого развития отношений между авиаторами враждующих сторон.

Наибольший интерес представляет работа германского военного летчика обер-лейтенанта Плюшова. Он осуществлял всю боевую работу один, не допуская австрийца к своей машине. Австрийский летчик все время активно работал над восстановлением своего аппарата. Учитывая малые размеры и неудобство зажатого меж гор единственного крепостного аэродрома, он заодно решил установить на своем аппарате вместо шасси поплавки. В этот день он как раз закончил работу, однако, вместо того, чтобы испытать свое детище в полете, вынужден был сжечь аппарат.

Плюшов в первые месяцы, так же как и на Европейском театре, сам назначал себе задачи, летал куда считал нужным и бросал бомбы лишь мимоходом.[65] Он летал практически каждый день, бросая на палубы неприятеля кофейные банки, начиненные порохом и мелкими железками, которые взрывались едва ли не через одну, и регулярно осуществлял разведку. Постепенно командование крепости осознало всю ценность его работы, и круг обязанностей Плюшова расширился. Он стал отыскивать батареи противника и корректировать огонь артиллерии. Несмотря на многочисленные попытки японцев сбить его, Плюшов смог сохранить свой аппарат в целости до самого последнего дня блокады, летая даже на самодельных винтах. О его значении для обороняющихся хорошо свидетельствует следующее напутствие, данное ему накануне падения крепости начальником штаба обороны: «Помните, Плюшов, вы теперь для Циндао важнее насущного хлеба. Возвращайтесь сами и сохраните аэроплан. И думайте также о том, как мало у нас снарядов, и что мы здесь их расстреливаем по вашим наблюдениям». В условиях горной местности у гарнизона крепости и в самом деле не было никакой иной возможности обнаруживать места дислокаций батарей и войск противника.

Перед занятием крепости японцами, Плюшов сумел вылететь со всеми документами в направлении Пекина. Неподалеку от столицы Китая он сжег свой самолет и, будучи интернирован китайским правительством, смог, в конце концов, добраться до Германии.

8 ноября – Русские войска находятся на линии фронта р. Варта – Мехов – Тарнов – р. Дунаец – Карпаты.

9 ноября – Английской эскадрой в Индийском океане потоплен легкий германский крейсер «Эмден».

Германские авиаторы работали на совесть. За три месяца войны, начиная с 15 августа, 3-й авиаотряд 3-й германской армии ежедневно вылетал на разведку прифронтовой полосы, пропустив лишь два дождливых дня, даже несмотря на то, что за это время 18 раз сменил место базирования.

10 ноября – Германские войска занимают Диксмюд.

Германское командование восточного фронта перебрасывает по железной дороге из района Ченстохов – Калиш на север в район Торна (расстояние около 300 км) 9-ю армию, возглавляемую генералом Макензеном, а для действий против русских оставляет в районе Ченстохова 4 дивизии под командой генерала Войрша.

11 ноября – Начинается Лодзинская операция. Германское командование, опасаясь, что русские знают о замысле операции и о сосредоточении войск, сходу бросает 9-ю армию в наступление.

12 ноября– 9-я германская армия стремится окружить и уничтожить у Влоцлавска левофланговый V Сибирский корпус 1-й русской армии; корпус отходит.

13 ноября– Во Франции сформировано I отделение бомбардировщиков (Groupe de Bombardement] из аппаратов «Вуазен». А в России царское руководство (29 октября] 1914 г. все заказы на дальнейшее построение первых в мире тяжелых многомоторных самолетов «Илья Муромец» («ИМ»] аннулировало, так как посчитало их для военных задач непригодными. Дело в том, что в это время имелось лишь несколько готовых кораблей, построенных для мирного времени, с большими удобными каютами, которые летали сравнительно невысоко. Да и вообще на огромные многомоторные аэропланы высшие круги смотрели тогда в России с большим недоверием.

Сикорский: «Это недоверие к большим аэропланам вызывалось отчасти тем, что машины такого рода, построенные до того времени за границей, оказались никуда не годными и совершенно не могли летать».

К концу ноября во Франции действовало уже 6 авиаотрядов английской авиации вместо первоначальных 4-х.

14 ноября– 5-я, 4-я и 9-я русские армии переходят в наступление. 9-я германская армия подходит к р. Бзура.

15 ноября– Командующий Северо-Западным фронтом начинает перегруппировку русских войск. 9-я армия Макензена наносит поражение II корпусу 1-й русской армии у р. Бзуры.

На Французском театре войны английская бомбардировочная авиация подожгла склад бензина в Остенде.

16 ноября– 2-я армия Макензена приступила к окружению 2-й русской армии, которая, будучи обойденной с правого фланга, заняла дугообразное расположение в районе Лодзи.

17 ноября– 4-я русская армия возвращается в состав Юго-Западного фронта. Макензен предпринимает охват Лодзи с востока и юга, но на его пути встают два корпуса 5-й русской армии.

18 ноября – Германская авиация бомбардирует Амьен и Мондидье.

20 ноября – Наступление Макензена приостановлено.

21 ноября – Около двух корпусов русских из района Ловича входят в соприкосновение с правым флангом 2-й армии восточнее Лодзи у Брезины; обходная германская группа Шеффера сама оказывается в окружении. Окружение русскими группы Шеффера явилось полной неожиданностью для германских войск.

На Французском театре проводится бомбардировка англичанами эллингов цеппелинов во Фридрихсгафене.

22 ноября – На Восточноевропейском фронте поражением австро-германских войск завершилась Лодзинская операция, начавшаяся 11 ноября. Однако и русские вынуждены были отказаться от наступления на Берлин. Войска обеих сторон на всем фронте перешли к обороне.

23 ноября – Группа Шеффера пытается выйти из окружения.

24 ноября – Ожесточенные бои между группой Шеффера и 6-й Сибирской дивизией 1-й русской армии; остатки группы Шеффера прорвались из окружения на северо-восток.

Командование XVIII армейского корпуса телеграфировало в штаб 9-й русской армии, что летчики авиаотряда обучаются полетам на захваченных немецких аппаратах и ввиду этого воздушная разведка не может быть выполнена.

Декабрь

Удет: «Декабрьское небо холодно и ясно, земля ломкая от мороза. Если хорошо закутаться и смазать лицо маслом, полет становится даже приятным. Почти как катанье в санках по облакам».

1 декабря – Первый германский аэроплан был оснащен радиоаппаратурой, позволявшей ему летать над линией фронта и сообщать о расположении французских и английских соединений артиллерии и передвижениях войск.

На Русском фронте германские войска предпринимают новое наступление на 2-ю и 5-ю русские армии; разворачиваются упорные бои с большими потерями. Генерал Ренненкампф снят с должности командующего 1-й армией.

4–5 декабря – I французское отделение бомбардировщиков атаковало Фрайбург. Бомбардировка, согласно германским источникам, привела к многочисленным человеческим жертвам.

Со всех сторон и, прежде всего, со стороны военной промышленности поднят вопрос о необходимости усиления противовоздушной обороны тыла. Принято решение о переделке трофейных русских и французских зенитных орудий для противовоздушной обороны тыла.

6 декабря – Металлическая стрела, уроненная с французского аэроплана, смертельно ранила сидевшего верхом немецкого генерала.

8 декабря – В России из созданных И.И. Сикорским[66] больших самолетов «Илья Муромец» («ИМ»] под Петербургом образована первая в мире эскадра тяжелых многомоторных аэропланов, которая прежде всего предназначалась для дальней разведки. Благодаря энтузиазму конструктора и его соратников к концу ноября удалось создать новый воздушный корабль, который летал быстрее и поднимался значительно выше. Однако, несмотря на столь значительную грузоподъемность, предназначался прежде всего для дальней разведки.

Очень характерный факт. От авиации ждали прежде всего стратегической разведки, не предполагая за ней никакой другой действенной помощи. В Германии авиационные силы и вообще были поначалу размещены в списке между инженерными войсками и войсками связи. Потому что авиация поначалу рассматривалась лишь как вспомогательное средство не только для работы пехоты и штабов, но и для работы артиллерии, на которую возлагалась основная ударная сила.

М. В. Шидловский, председатель Русско-Балтийского вагонного завода (РБВЗ] был одним из наиболее важных защитников Сикорского. Опираясь на перелет Сикорского из Санкт-Петербурга в Москву, Шидловский доказывал в своем отчете, что Муромец – мощная воздушная машина, и предупреждал, что любой отказ от использования этих воздушных судов – преступен.

Ставка согласилась с позицией Шидловского и предложила ему принять лично командование новой эскадрильей Муромцев, которая должна была быть названа Эскадрой воздушных кораблей (ЭВК]. Ставка назначила Шидловского командиром ЭВК в декабре 1914 г. Как высокопоставленный чиновник и государственный советник Шидловский был произведен в генерал-майоры российской армии. Для должности своего помощника Шидловский выбрал профессора Николаевской военно-инженерной академии полковника В.Ф. Найденова, который ранее служил в военной авиации и был хорошо известен в кругах аэронавтов.

Однако значение этого дня для русской авиации не исчерпывается одним только этим событием.

Одновременно с этим русский царь Николай II утвердил решение военного совета о разделении авиации на тяжелую, подчиненную штабу Верховного главнокомандующего, и легкую, используемую в интересах армий и корпусов действующих армий.

Более того, в этот день по приказу главнокомандующего 6-й русской армией за № 90 была создана одна из первых систем защиты от воздушного нападения вокруг Петрограда. Для этой цели использовались батареи зенитной артиллерии, сеть постов воздушного наблюдения и авиационные экипажи, предназначенные специально для борьбы с летательными аппаратами противника. Руководителем воздушной обороны Петрограда и императорской резиденции в Царском Селе стал генерал-майор, Г.В. Бурман[67].

15 декабря – В этом месяце русская авиация впервые в истории войн проявила себя еще в одном очень полезном для ведения военных действия качестве – осаде крепостей. Подробная разведка укреплений, наведение артиллерии и бомбометания собственно с аэропланов намного упростили процесс взятия крепостей. К подобному активному использованию авиации русское командование принудило отсутствие тяжелой осадной артиллерии и катастрофический недостаток в этот период в русской армии артиллерийских снарядов.

Из штаба Юго-Западного фронта начальнику Авиаканца: «В дополнение к докладу моему Вашему высокопревосходительству № 1355 от (28 ноября) с. г. докладываю, что предпринятое авиационными отрядами метание бомб в крепость Перемышль и фотографирование ее укрепелений успешно продолжаются.

За время с (18) по (28 ноября) Брест-Литовским крепостным и 24-м корпусным авиационными отрядами было сброшено 23 бомбы общим весом 29 пудов 15 фунт., из них по 2 пуд. 30 фунт. – 8, по 1 пуд. 20 фунт. – 1, 25 фунт. – 8 и по 5 фунт. – 6. Два полета были использованы для фотографирования укреплений крепости.

Метание бомб производилось в орудийный склад, склады снарядов, электрическую станцию, места расположения сферического аэростата и газодобывания и в казармы.

По сведениям, полученным штабом 2-й армии путем опроса пленных, выяснено, что сброшенные нашими летчиками бомбы причинили повреждения электрической станции, казармам уланского полка, обозам и произвели много пожаров.

Предпринятое нашими авиационными отрядами энергичное бомбометание и притом бомбами большого веса, по-видимому, произвело сильное моральное впечатление на гарнизон осажденной крепости.

Прежнее, слабое сравнительно, обстреливание наших аппаратов сменилось ураганным обстрелом как артиллерийским, так и пулеметным, даже в районе крепости, где осколки и шрапнельные пули могут нанести вред самим стреляющим. Наблюдениями установлено, что вокруг одного аппарата за полет происходило до 300 шрапнельных разрывов. До бросания бомб большого веса представлялась возможность летать на высоте 1200 метров, теперь же разрывы снарядов наблюдались над аппаратом при полетах даже на высоте 2200 метров.

Представляю 8 новых снимков, которые по миновании надобности прошу возвратить.

Полковник Барсов».

Балканский театр войны

Завершилось второе наступление австро-венгерских войск в Сербии. Сербские войска вытеснили австрийцев и вновь заняли Белград. Первый этап боевых действий Австро-Венгрии в Сербии не принес нападающей стороне почти никаких достижений; но сербская армия обескровлена.

16 декабря – Предпринята артиллерийская атака с германских кораблей трех британских прибрежных городов Скарборо, Витби и Хартлпул, которая дала возможность британцам развернуть сильную пропаганду. Немцы изображались как убийцы детей. Британцы были в шоке; впервые с 1690 г. погиб в их стране от вражеской руки мирный житель.

19 декабря – Отошедшие русские армии занимают оборону на рубеже рек Бзура, Равка и Нида; на Восточном фронте начинается позиционная борьба.

21 декабря – Три британских аэроплана совершили первый дальний рейс для бомбардировки, пролетев от французского города Бельфор до Фридрихсгафена на озере Констанц, где базировались немецкие цеппелины. Каждый аэроплан нес по 4 бомбы. Был уничтожен один цеппелин и разрушен водородный танк. Один британский пилот, совершивший вынужденную посадку, был атакован немецкими гражданами и тяжело пострадал. Спасли его от смерти только подоспевшие германские солдаты.

25 декабря – Война в воздухе продолжалась даже в Рождество; 9 британских морских аэропланов атаковали германскую базу цеппелинов в Куксгафене. Из-за плотного холодного тумана летчики не смогли обнаружить базу, но сам полет аэропланов над двумя германскими крейсерами наделал такого переполоха, что один цеппелин попытался сняться с якоря и повредил другой цеппелин.

В этот же день германский морской аэроплан сбросил 2 бомбы на деревню Клифф около Гравезунда. Никто из жителей деревни не пострадал.

«Русские записки» № 1, январь 1915 г.: «25 декабря 1914 г. англичане произвели атаку аэропланами, которые конвоировала небольшая надводная и подводная флотилия, на германские суда, цеппелины и гидроаэропланы у Куксгафена… в ста километрах к северо-западу от Гамбурга… Этот вполне современный полувоздушный, полуморской бой если и не дал англичанам непосредственных больших результатов, то вызвал во всей Германии значительное беспокойство, то есть показал возможность нападения англичан на такие жизненные центры Германии, как Гамбург…»

В Яблонну, расположенную в 15 км от Варшавы прибыли три самолета-гиганта «ИМ» («Илья Муромец»). Именно отсюда должна была начаться боевая работа вновь созданной ЭВК. Пока еще первые в мире тяжелые многомоторные самолеты, созданные в мирное время и для мирных целей, не были оснащены никаким вооружением.

26 декабря – На Турецком фронте разворачиваются упорные бои за Сарыкамыш. У Босфора на русских минах подорвался германский крейсер «Гебен».

30 декабря – IX и X турецкие корпуса предпринимают очередную атаку на Сарыкамыш, фронт прорван. Английская авиация бомбардирует Дюнкирхен.

В российской авиации дефицит самолетов и летчиков становится угрожающим. В ряде случаев отряды уже не могут выполнять боевых заданий. Капитан Гончаров, командир авиаотряда, находившегося в распоряжении штаба 9-й армии, телеграфировал командованию в середине декабря 1914 г.: «В отряде аппаратов четыре, но здоровых летчиков всего два, поэтому прошу впредь до выздоровления давать одну или две задачи на день».

Следовало как можно скорее увеличивать выпуск военных летчиков в существующих школах и открывать новые учебные заведения.

Итоги кампании 1914 года

1914 год завершился. Год, пять последних месяцев которого полыхала Великая война. Эти месяцы принесли множество смертей, разрушений, крушения надежд и иллюзий. Но они принесли и много новых идей. Германии не удалось совершить молниеносную войну. Эти пять месяцев погубили репутацию цеппелинов, но открыли военным глаза на действительное значение и возможности авиации.

Поначалу место, которое занимала авиация в военных планах, определялось весьма скептически. Скептицизм военных во многом основывался на состоянии и уровне самой авиационной техники. Она действительно была еще очень слаба и ненадежна.

Согласно представлениям о характере будущей войны как о маневренной, аэроплан был интересен военным только как разведстредство, способное проникать глубоко на территорию противника и быстро прояснять стратегические движения больших масс войск. На их взгляд, авиация должна была в сотрудничестве с кавалерией вести стратегическую и тактическую разведку, и именно это являлось основной боевой задачей авиации. Таким образом, из всех возможностей, какие могло предоставить военным новое техническое средство, выбирались лишь скорость и способность достаточно свободно перемещаться в пространстве.

Иными словами, аэроплан в первый период войны использовался преимущественно как средство передвижения. Быстро посмотреть, что где происходит, быстро доставить информацию и т. д.

Однако попутно естественным образом все больше и больше стала применяться и еще одна возможность – прихватывать с собой смертоносный груз. Развитие этого направления применения авиации сдерживало наличие дирижаблей, явно превосходящих аэропланы в перевозке значительных грузов. Тем не менее, к концу 1914 г. появились самолеты, способные брать с собой на борт не только символический дополнительный вес (до 100 кг]. В результате с обеих воюющих сторон начали создаваться бомбардировочные подразделения. Так начала использоваться ударная сила авиационной техники – способность разрушать объекты и преграды.

Не могли миновать пилоты и третьей возможности применения нового технического средства – вести прицельный огонь по живой силе и технике противника. Поначалу это казалось вообще невозможным. Всем известно, как трудно попасть в быстро летящую цель, но стоя спокойно все-таки можно прицелиться. А как прицелиться, перемещаясь со скоростью 100 км/час?! Однако и это оказалось не таким уж сложным делом. Тем не менее, поначалу стрельба из стрелкового оружия с аэропланов не велась еще по наземным целям. Таким образом уже к концу этого года аэроплан начал использоваться по всем трем направлениям, какие может предоставить техническое средство – движение, огонь, удар.

И все же ударную силу пока еще по-прежнему возлагали на дирижабли, не только способные переносить большие грузы на большие расстояния, но и казавшиеся гораздо более надежными, чем аэропланы. Исходя из этих соображений, германское главное командование полагало, что, имея в своем распоряжении цеппелины, имеет и неоспоримое превосходство в технической мощи перед своими противниками.

Однако Ставка германского главнокомандования на цеппелины не оправдывалась. Дирижабль вообще оказался не таким уж и надежным средством, как предполагалось накануне войны. Уже в первые месяцы войны Германией было потеряно 5 цеппелинов. А это, если посмотреть на затраты по их производству, огромный ущерб. Если аэроплан по тем временам стоил от 2 до 15 тыс. рублей русскими деньгами, дирижабль 150–200 тыс. рублей, то цеппелин около 1 миллиона! Около 200 тыс. рублей стоил ангар для воздушного корабля и от 20 до 50 тыс. рублей приходилось затрачивать на одноразовую заправку. От применения дирижаблей в военных целях все больше начинали отказываться. И происходило это не только потому, что они очень зависели от погодных условий – около 30 % повреждений воздушные корабли получали именно по этой причине, – но и потому, что из-за своих громоздких размеров они оказались все же слишком уязвимыми.

Из журнала «Война», Петроград, 1914 г., № И: «Непобедимая армада цеппелинов больше в воображении немцев, чем на самом деле. Вы никогда не увидите эту гигантскую сигару днем, такая храбрость слишком дорого обошлась бы цеппелину. Но только наступит ночь, как чуткое ухо уже различает шум моторов, который предусмотрительно сдерживается глушителем. Как только солдаты узнают о приближении цеппелина, радости их нет конца.

– Граф летит! Граф летит! – несется по всему лагерю.

Кто только может, выскакивает из окопов и считает своим долгом пустить пару добрых пуль по направлению к цели. Артиллеристы моментально бросаются к орудиям, и глядишь, уже через несколько минут огромная масса, медленно плавающая по воздуху, сплющивается, превращается в комок и падает.

Часто при летчиках находили документы, чертежи, донесения. От неожиданности авиатор не успевает уничтожить все это, и ценная добыча сплошь и рядом увеличивалась поимкой важных бумаг.

Момент падения цеппелина ужасен. Взрываются бомбы, останавливаются моторы и авиатор гибнет.

Если на цеппелине и существуют какие-нибудь орудия, то во всяком случае не для наземных целей, а для действий по воздушному противнику…»

Аэроплан явно начинает выигрывать соревнование со своим воздушным собратом.

Поначалу, поскольку технические возможности аэроплана были ограничены и позволяли использовать его для одной единственной задачи, прежде всего стремились, чтобы аэроплан обладал дальностью полета. Его снаряжение оружием, боеприпасами, техническими средствами разведки, средствами связи очень понижало эту возможность. Зато благодаря уменьшению нагрузки существенно возрастала дальность полета и высота, что тоже становилось с каждым днем все более важным. Поэтому использование аэроплана для других целей кроме разведки не принималось во внимание.

Это становится понятным, если посмотреть на тот тип аэроплана, которым были вооружены в 1914 г. военно-воздушные силы. В кайзеровской Германии наряду с «Альбатросами» продолжали активно применяться «Румплер»– и «Этрих»-Таубе, во Франции, Англии и России наряду с Моранами, Кодронами, Ньюпорами и Фарманами – Блерио-моноплан, Вуазен– и Бреге-бипланы, использование которых в военных целях стало практически невозможным уже в начале 1915 г.

Другое заблуждение относительно возможностей аэроплана у военных исходило из стремления к молниеносной войне. Как ни странно, но возможно именно из-за этого стремления поскорее расправиться со своими противниками, за авиацией закрепили задачу разведки, и более требования войны в воздухе ни теоретически, ни практически никак не разрабатывались. Поэтому воздушные силы были обречены военной доктриной, развивавшейся в условиях предшествующих лет, очутиться в фазе военных действий в трудном положении, в котором их затраты и достижения поначалу почти совсем не соотносились с военными целями. В кайзеровских воздушных силах не было составлено даже общего плана разведки. Каждая летная часть получала задание от командования армии или армейского корпуса, вследствие чего разведданные в соответствующем секторе фронта производили впечатление случайных находок. Центральная оценочная установка, которая из деталей могла бы реконструировать общую картину, не существовала.

Впрочем, даже несмотря на то, что французским генеральным штабом были устроены перед началом войны 6 воздушных баз для разведки у границ, которые доносили свои результаты во 2-й отдел генерального штаба, не удалось достигнуть действительного эффекта; во 2-м отделе не распоряжались ни мощью, ни средствами, чтобы быстро и целесообразно использовать результаты воздушной разведки. С другой стороны, в одном вечернем донесении даже были все данные разведки собраны вместе и предоставлены высшему руководству, но сведения оказались настолько противоречивыми, что на их основании невозможно было принять решение.

Да, поначалу было много и недоработок и прямых ошибок. Но причины первоначальной недооценки авиации находятся прежде всего в предвзятости восприятия, а не в технических препятствиях. Как в немецкой, так во французской и русской разведке возможности авиации рассматривалась поначалу скептически; и без подтверждения через другие средства разведки к оперативной работе просто не принимались. Понятно, что этот скепсис частично поддерживался ложными и ошибочными донесениями воздушной разведки, которые происходили из-за недостатка опыта наблюдателей. Так, неоднократно переоценивалась мощь следующих в боевом порядке колонн, в то время как с другой стороны замаскированные скопления войск в населенных пунктах и лесах не опознавались.

В этом сказалась не только неопытность в подобного рода действиях. В начальный период войны были случаи, когда авиаторы принимали сверху расположения своих войск за неприятельские, порой даже бросали на своих бомбы и наводили огонь артиллерии. В этом они, как мы видели, были взаимно вежливы с наземными войсками. Кроме того, есть свидетельства, что некоторые авиаторы выдумывали донесения, чтобы создать видимость активной боевой работы, которую на самом деле по разным причинам не проводили. Во избежание всех этих недоразумений, а главное – более отчетливой «зримости» ситуации, при отчетах стали требовать фотографии обследованных районов. Ведь каждый командир хочет своими глазами, а не глазами летчика, увидеть поле боя. Исходя из этого, становятся более понятными недоверие и скептицизм по отношению к авиации в первые месяцы войны.

Не было также продумано и распределение авиационных сил. Их просто равномерно раскидывали по армиям и корпусам, вследствие чего в отдельных местах аппаратов могло оказаться в избытке, в наиболее же горячих точках их было совершенно недостаточно для того, чтобы прояснить всю картину боя. Это тоже отрицательно сказывалось на составлении оперативных планов, учитывавших данные воздушной разведки, потому что отсутствие централизованного руководства ее проведением не позволяло получить полной картины происходящего на всех фронтах.

Но если весь этот скепсис, сложившийся на основании слабого технического развития авиатехники, кажется вполне понятным, то пренебрежение военного командования к техническим проблемам авиационных частей вызывает истинное удивление. Обеспечение аппаратов, их ремонт, подготовка взлетно-посадочных полос были вопросами, для решения которых военные власти почти ничего не предпринимали. При этом также усложняло положение еще и то, что никаких мер, чтобы организовать налаженное снабжение, принято практически не было. Правда в Германии была создана «Инспекция летчиков», но она не успевала заботиться о более чем 40 полевых авиаотрядах. Более того, в результате установившейся организационной рутины стала даже препятствовать решению их проблем. В отрядах все более начинали понимать, что восполнять свои потери и осуществлять ремонт аппаратов лучше всего своими собственными силами, не дожидаясь, пока запросы пройдут через многочисленные инстанции. Офицеры германских летных частей самостоятельно устанавливали контакты с 8-ю авиазаводами и 4-мя фабриками моторов, чтобы иметь возможность ремонтировать свои самолеты. С требованиями военного руководства соответствующие приготовления и планы выпуска продукции в промышленности были не согласованы. Германские фирмы Альбатрос, Общество воздухоплавания, Завод аэропланов Ago, Завод-Румплер, Германский завод аэропланов, Вагоностроительный завод Готта, Завод аэропланов Фоккера, Автомобильная фирма Авиатик и Заводы авиамоторов Бенц, Даймлер, NAG.-Берлин и Аргус, находившиеся в состоянии сильной конкуренции, имели свою программу выпуска продукции, которую старались выполнить при минимуме затрат. И хотя вся изготовленная продукция тотчас приобреталась, из-за недостатка квалифицированной рабочей силы и соответствующих материалов, заводы с начала войны не могли достигнуть существенного прироста производства, поэтому очень скоро начал проявляться постоянно увеличивающийся дисбаланс между все возрастающими потерями и практически остающимся на прежнем уровне выпуском новой продукции.

Военное руководство Германии даже подало иск на аэропланные и моторные заводы с требованием повысить качество выпускаемой продукции, но заорганизованная рутина не позволяла ничего сдвинуть; у фирм просто не было ни достаточного количества материалов, ни рабочей силы, ни достаточного финансирования.

Это явление было характерным для всех воюющих стран, так как все они сильно недооценили экономический фактор в войне вообще и значение военно-воздушных сил в особенности. Даже в августе 1914 г. полеты все еще рассматривали как спорт, а не как оружие.

В Великобритании в 1913 г. было подготовлено 115 самолетов для летного корпуса и 49 для морской воздушной службы. Этого казалось вполне достаточным. Однако высокие военные потери уже в первые месяцы войны показали, что запланированной производством продукции ничтожно мало. Великобритания страдала прежде всего от того, что в распоряжение авиастроителей поступали непригодные авиамоторы. Английская авиапромышленность была в этот момент полностью зависима от французских поставок авиамоторов 70-сильных Рено и 80-сильных Гномов.

Авиапромышленность Франции с начала войны, благодаря заказам Великобритании, России и Италии, нуждавшихся во множестве аэропланов и прежде всего моторов к ним, а также насущной необходимости восполнять быстро растущую нужду собственных военно-воздушных сил, наращивала темпы производства гораздо значительнее, чем в Германии. Но и французская авиапромышленность страдала от так называемого военного удара. Скоро стало недостаточно шарикоподшипников, стальных труб и кабелей, а также и квалифицированных рабочих. Поэтому производительность французской авиапромышленности поначалу даже снизилась в среднем с 96 самолетов в месяц в 1913 г. до 50 в августе 1914 г., и лишь затем стала вновь возрастать – в сентябре было произведено уже 62, а в октябре – 100 самолетов.

Требования мировой войны принуждали производителей всех стран, изменить подход к мобилизации и использованию военно-научных потенциалов. Это было особенно актуально для такого молодого производства как авиапромышленность. Спрос на авиационную продукцию неимоверно возрос благодаря новому характеру сбыта (боевым действиям].

Более того, теперь, по исходу первых месяцев боевых действий, всем стало ясно, что вместо блицкрига все должны приготовиться к длительной затяжной войне. Из подвижной война превращалась в статичную, что предъявляло отчасти и совершенно новые требования к вооруженным силам и к вооружению.

Что касается конкретного применения аэропланов в боевых действиях, то уже в этом году обозначились едва ли не все возможные виды их использования.

Все шире стали применять аэропланы для корректирования артиллерийской стрельбы.[68] Как действенное средство сигнализации стали рассматривать в 1914 г. ракетницу. Во Франции применялись, как правило, следующие уведомления: артиллерия сначала стреляла на далекое расстояние, а артнаблюдатель красной ракетой корректировал дальнюю, а зеленой – ближнюю стрельбу. Затем устанавливалась успешность стрельбы по сторонам. Вместо ракет можно было также направлять стрельбу благодаря правому или левому наклону крыльев. Такой способ корректировки оказался не только весьма трудоемким и медленным, но еще и способствовал множеству ошибок. Часто один сигнал принимали за другой, особенно с тех пор как артиллерия стала применяться массированно, и работали многочисленные батареи одновременно. Техническое решение было найдено благодаря развитию беспроволочного телеграфа.

Что касается организации воздушных сил, здесь также выявилось немало недостатков.

В британской армии, например, выводы были сделаны уже в конце 1914 г., RFC были распределены в эскадрильях по армиям и созданы специальные отряды для артиллерийской и фоторазведки с соответствующими пригодными образцами летательных аппаратов. Французской стороной раньше всех были развиты тактические концепции, которыми отводилось все повышающееся значение воздушной борьбе. Это позволяло конструировать соответствующие образцы машин. С начала войны генеральные штабы всех воюющих стран скептически обсуждали возможности воздушной борьбы, однако уже в сентябре 1914 г. почти все летные подразделения были вооружены тяжелыми пистолетами, карабинами или скорострельным оружием. У французских и позднее у английских воздушных сил с октября на аэропланах с ферменной хвостовой частью и толкающим винтом стали устанавливать в носовой части пулемет.

Наряду с истребителем и его самостоятельной боевой тактикой стали образовываться специальные бомбардировочные воздушные силы. Правда, бомбардировочные части поначалу страдали от еще несоответствующих типов самолетов для этой цели и от неясных тактических и оперативных начальных принципов. Их развитие было форсировано установлением позиционной войны с обеих сторон фронта; из-за провала молниеносной войны в них увидели средство, способное ухватить в оперативном глубоком тылу фронта то, что недоступно длинной руке артиллерии. Здесь снова Франция опередила всех; аппараты Вуазена использовались как многоцелевые, способные также выполнять функции бомбардировщиков.

Ввиду незначительной грузоподъемности представленных в распоряжение самолетов и перед лицом чрезмерно преувеличенных в Германии ожиданий от цеппелинов как бомбоносцев развитие самолетов-бомбардировщиков относительно долго сдерживалось. Бросание бомб рассматривалось как попутная задача самолетов-разведчиков.

В этом смысле даже образование «Почтового отделения в Остенде» (ВАО), не принципиально. Первые бомбардировочные эскадры германских ВВС были в истории воздушной войны прежде всего не авиационными союзами бомбардировщиков, но некими элитными подразделениями, которым было поставлено задание, служить в качестве резерва высшего руководства. В ВАО насчитывалось 36 самолетов в шести отрядах, и они применялись для многообразных задач, в том числе и для бомбардировки. Основными задачами для них были: усилить стрельбу тяжелой артиллерии, нанося удары по недоступным для нее целям, препятствовать воздушному прорыву противника и проводить в глубоком тылу собственные боевые задачи, связанные прежде всего со стратегической разведкой. Таким образом, это были многоцелевые подразделения.

Также с британской стороны производились воздушные бомбовые атаки против ангаров воздушных судов в Кельне и Дюссельдорфе. Гораздо лучше соответствовали требованиям бомбардировочного нападения созданные в 1913 г. в России И.И. Сикорским большие самолеты «Илья Муромец». Но в 1914 г. они еще не участвовали в боевых действиях. Бомбардировочной деятельностью занимались другие самолеты. Летчики 28-го русского авиаотряда совместно с летчиками гренадерского авиаотряда произвели удачный воздушный налет на станцию Виткеман и германский аэродром. Было сброшено 39 авиабомб, уничтожен ангар с самолетами и вызваны большие пожары. Перед штурмом крепости Перемышль русские летчики сбросили на позиции германских защитников крепости 200 бомб.

На протяжении всей борьбы за Перемышль, особенно в период его блокады, русская авиация играла весьма важную роль. Она систематически вела наблюдение за гарнизоном крепости, бомбардировала укрепления и другие важные объекты, а также корректировала огонь артиллерии. Русские военные опередили всех остальных участников боевых действий еще и в активном применение аэрофотографирования[69].

Воздушное фотографирование Перемышля, его крепостных и полевых укреплений велось систематически. Аэрофотоснимки развертывались в планы, на основании которых артиллеристы вычисляли данные, необходимые для ведения точного огня. Степень точности артиллерийского огня проверялась по аэрофотоснимкам после каждой стрельбы, и при необходимости вносились соответствующие поправки в расчеты артиллеристов. Аэрофотоснимки применялись также для постановки задач на бомбометание и для контроля их выполнения.

В случае осады Перемышля воздушная разведка оказалась единственным средством, при помощи которого были выяснены все объекты обороны крепости, а также попытки австрийцев деблокировать гарнизон крепости вылазками изнутри и ударами извне, что позволяло командованию русских принимать соответствующие и своевременные меры. Таким образом, в истории военного искусства борьба за Перемышль является первым примером активного участия авиации в осаде крупного населенного пункта, а также применения эшелонированной бомбардировки.

С самого начала войны в русской армии широко использовался опыт корректирования огня артиллерии с привязных аэростатов. Теоретический спор, который велся до начала войны между Генеральным штабом русской армии и Главным инженерным управлением о целесообразности применения в военных действиях змейковых аэростатов, разрешился довольно быстро. Оказалось, что аэроплан не в состоянии полностью взять на себя боевую работу привязного аэростата. За аэростатами еще долго удерживалась задача ближней разведки, общее отыскание целей и пристрелка. Довольно быстро возникла и совместная работа привязных аэростатов с аэропланами. Аэростат, подолгу вися в воздухе, позволял, в отличие от аэроплана, непрерывно наблюдать за полем сражения. Наконец, очень большое значение имела хорошо налаженная постоянная телефонная связь между наблюдателями, находящимися на аэростате и артиллеристами. Видимость с аэростата достигала 10–12 км. Змейковый аэростат часто одним своим присутствием деморализовывал противника.

Из воспоминаний участника войны Шабашева: «Аэростат невольно казался глазом, все видящим, от которого ничто не может скрыться. Следствием этого нередко являлось: артиллерия противника во время нахождения аэростата в воздухе во избежание ее обнаружения не открывала огня, усиленно стреляя лишь в то время, когда аэростат приземлялся для смены наблюдателей; всякое передвижение обозов и войск, расположенных ближе к нашим позициям, днем останавливалось, и таковые передвижения производились под прикрытием ночной темноты, вне наблюдения аэростата».

Несмотря на очень ограниченные возможности русской авиации, роль ее в боевых действиях 1914 г. оказалась весьма заметной. За весь период кампании 1914 г. русская авиация произвела 3229 боевых вылетов.

С вооружением аэропланов пулеметами русская авиация наряду с выполнением задач воздушной разведки начала успешно противодействовать воздушной разведке германских и австро-венгерских войск. Так, летчики 20-го корпусного авиаотряда уже в декабре 1914 г. систематически патрулировали над своими войсками, не допуская в район их расположения разведывательные аэропланы противника.

Однако, несмотря на это, русская авиационная техника значительно уступала темпам развития количества и качества авиационной техники двух основных соперников – Франции и Германии. В общем же в первые месяцы войны авиационная техника воюющих держав была еще очень несовершенной и малочисленной для того, чтобы оказывать действительно сильное влияние на ход боевых действий.

Однако будущее уже начинало грезиться военным умам.

Фош: «Наступление, оснащенное всеми… средствами, не будет, как и во времена Наполеона, знать позиционной войны. Оно вновь приобретет подвижность, которую оно утратило из-за худосочия, из-за своего бессилия перед препятствиями… темп развития войны зависит от имеющихся налицо машин и материальной части. Человек, каким бы доблестным он ни был, не может один его изменить. Без… техники он совершенно бессилен. А так как количество… техники все время увеличивается, то одна из первых задач бойца в армии заключается в том, чтобы одухотворять, обслуживать эту технику.

Таковы были уроки войны уже к концу 1914 г. Чего только нельзя ожидать в войнах будущего от успехов авиации и развития химической войны…»

И это написал тот самый Фош, который еще совсем недавно говорил об авиации: «Это хороший спорт. Но для армии самолет ни к чему».

Таким образом, уже первые месяцы войны в корне изменили отношение военных к авиации. Теперь они вдруг поняли, как хорошо наблюдать сверху за разворотом событий, а иногда и вмешиваться в них. Именно под этим знаком прошла кампания 1914 г. И теперь недалек уже тот день, когда у летчика возникнет желание не только кидать гранаты в наземные цели, но и стрелять в походные колонны из пулемета, а у командующего – руководить боем по радиопередатчику, наблюдая за ходом сражения с борта самолета.

Недаром русский летчик Н. Попов сказал в 1914 году: «Если бы в сражении при Ватерлоо у Наполеона был хотя бы один летчик, Наполеон непременно выиграл бы».

1915 год «Отделение голубиной почты»

Воздушный путь свободен мой;

Воздушный конь меня не сбросит,

Пока мотора силен вой

И винт упорно воздух косит.

Над пропастью полуверсты

Слежу неутомимым взором

За неоглядным, с высоты,

Географическим узором.

Стальные жилы дальних рек

Блестят в отрезах желтых пашен.

Я мимолетный свой набег

Стремлю к массивам вражьих башен.

На ясном зареве небес

Поет шрапнель, взрываясь бурно…

Как невелик отсюда лес!

Как цитадель миниатюрна!

Недвижны кажутся отсель

Полков щетинистые ромбы,

И в них – войны живую цель,

Я, метясь, сбрасываю бомбы.

Германских пуль унылый свист

Меня нащупывает жадно.

Но смерклось: резкий воздух мглист;

Я жив, и ухожу обратно.

Лечу за флагом боевым

И на лугу ночном, на русском,

Домой, к огням сторожевым

Сойду планирующим спуском.

A.C. Грин. «Военный летчик» (1914)

В кампанию 1914 г. Германия не смогла осуществить своих планов. Против всяких ожиданий ей пришлось едва ли не дольше воевать с Бельгией, чем она намеревалась воевать с Францией. Расчет германского генерального штаба на блицкриг не оправдался, война приняла затяжной характер.

Россия успешно выполнила союзнические обязательства, русские армии, выручая Францию, отвлекли на себя кадровые корпуса германской армии и ее лучшие авиационные силы. Однако осуществить свои собственные планы России также не удалось.

Англия втянулась в войну гораздо серьезнее, чем предполагала изначально. Ее стратеги недооценили возможности летательных средств, сводящих практически на нет все прелести островного положения. Британцам пришлось срочно заниматься развитием и совершенствованием собственных воздушных сил.

Франция успешно выдержала первый натиск. И показала зубы.

На кампанию 1915 г. Германия изменила установку. Она поставила себе стратегическую цель – вывести из войны Россию, а затем, используя ее ресурсы, довести до победного конца войну против Англии и Франции. Главный удар по России австро-германское командование предполагало осуществить в виде грандиозного охвата обоих флангов русского фронта с целью окружения и разгрома всех сил русских. Для этого планировалось наступление по сходящимся направлениям: германцев – из Восточной Пруссии и австро-венгров из района Карпат.

В соответствии с решением нанести главный удар по России, на Западноевропейском театре германский штаб предполагал ограничиться стратегической обороной.

Русское командование со своей стороны также планировало нанесение двух одновременных ударов: войсками Северо-Западного фронта – по Германии, войсками Юго-Западного – по Австро-Венгрии. Главные усилия направлялись на Берлин, в качестве ближайшей задачи выдвигалось овладение Восточной Пруссией.

Осведомленное о русских планах, германское командование создает ударные группировки в Восточной Пруссии и на Карпатах.

Англия и Франция, задавшись целью накопления людских и материальных резервов, решили обороняться. «Мы предоставили Россию ее судьбе» (Ллойд Джордж).

Таким образом, центр тяжести кампании 1915 г. переместился на Восточноевропейский театр.

Теперь, в условиях установившейся позиционной войны, с обеих сторон главной задачей стало решение проблемы прорыва фронта, и, соответственно, перед воздушными силами на первый план выступала тактическая, ближняя разведка. Главными задачами летчиков стали теперь: наблюдение фронта, обнаружение артбатарей, депо, складов амуниции и боеприпасов, фронтовых сообщений и передвижений в прифронтовом тылу. Марнская битва и осада Перемышля доказали высокую эффективность авиации в такого рода делах.

С другой стороны, наземные войска стали перемещаться гораздо быстрее, начинали лучше маскироваться и приноравливаться к местности. Теперь благодаря простому визуальному наблюдению даже с близкого расстояния нельзя было более обеспечивать точности разведданных. В результате потребовалось создать для воздушных наблюдателей специальные фотокамеры. До сих пор применявшиеся единично приборы с 25-см фокусным расстоянием, которыми снимали вручную наискось, в 1915 г. стали заменять на более тяжелые аппараты с 50– и 70-см фокусным расстоянием, которые фотографировали перпендикулярно вниз, позволяя делать снимки с большой высоты и тем самым успешно уклоняться от все совершенствующейся зенитной артиллерии[70].

Также все более важное значение обретала работа аэроплана с артиллерией; разведка укрытых или закопанных батарей противника и корректировка стрельбы собственной артиллерии. Теперь привязные аэростаты из-за ограниченных высоты и угла наблюдения становились все более недостаточным средством корректирования артогня и наблюдения за линией фронта.

Возросло значение и ударной силы авиации, возможности наносить бомбовые удары по стратегическим объектам и местам скопления войск, недоступным артиллерии. Из новых условий ведения воздушной войны с неизбежностью вытекали высокие требования и к производству самолетов. В Германии из-за первоначального ориентирования на блицкриг возникло большое отставание в военно-воздушной промышленности, что вынуждало форсировать развитие производства. В России и Англии строительство аэропланов очень тормозилось отсутствием собственных авиамоторов[71].

Пока лучше всего дело по производству и организации воздушных сил обстояло во Франции. Революционным оказалось решение французских военных, созревшее на рубеже 1914–1915 гг., создавать вместо прежних многоцелевых аппаратов машины, предназначенные для конкретных целей и соответственно с этим разрабатывать их конструкцию и вооружение. Исходя из этого французы первыми стали создавать тип аппарата, специализирующегося прежде всего на уничтожении воздушного противника – истребителя[72].

Уже в октябре прошлого года в ВВС Антанты были опробованы различные системы установки пулемета. Поначалу в чрезвычайно выигрышном положении оказались аппараты с толкающим винтом, позволявшие устанавливать пулемет на носу аэроплана. Именно с такой машины и был сбит первый германский самолет в октябре 1914 г. Однако эти машины оказались совершенно незащищенными с хвостовой части. Кроме того, находящийся в передней кабине летнаб почти неизбежно погибал при достаточно часто случавшемся капотировании[73].

Тогда отдали предпочтение установке пулемета на аппаратах с тянущим винтом на подвижной турели, перенеся место летнаба в заднюю кабину.[74] Однако из-за свойственного проволочным растяжкам аэроплана перенапряжения пришлось впоследствии отказаться и от подвижных пулеметных установок и связывать вооружение неподвижно с носом аппарата.

В первом удачном французском истребителе, биплане «Ньюпор-11-Бебе», пулемет устанавливался на верхней несущей плоскости и стрелял поверх омета винта. Это вооружение не оправдало себя из-за его сложного обслуживания в воздушном бою[75]. У улучшенного истребителя «Моран-Солнье», тип N или L, пулемет был закреплен неподвижно параллельно оси мотора, так что пилот целился всем самолетом[76]. Он стрелял через омет винта. Чтобы избежать повреждения лопастей пропеллера, их с февраля этого года укрепляли с внутренней стороны стальными скобами, которые перехватывали и отклоняли относительно мягкие медные пули (изобретение Гарро]. Правда, при этом, хотя и незначительно, терялась работа мотора и около 30 % пуль.

В результате всех этих нововведений на рубеже 1914–1915 гг. со стороны Антанты на фронт стали поступать новые образцы аэропланов, и испытывающие недостаток в вооружении германские машины несли тяжелые потери. Немецкое руководство вынуждено было полностью отказываться от дальней разведки, а ближняя и артиллерийская разведка осуществлялись только при особенно острой необходимости.

Впервые в войне было установлено полное воздушное превосходство одной стороны. Германские воздушные силы в первые месяцы этого года на Западноевропейском театре военных действий выпали почти полностью. Германское руководство частично старалось компенсировать недостатки вооружения благодаря улучшению технических свойств и снаряжения своих машин. В связи с этим все имеющиеся в Германии самолеты были поделены на различные типы, обозначаемые заглавными латинскими буквами:

А – двухместный моноплан без вооружения;

В – двухместный биплан без вооружения;

С – двухместный биплан с вооружением.

Было принято решение постепенно в течение года все самолеты типов А и В переводить в разряд учебных и вытеснять их с фронтов самолетами типа С. Однако этого оказалось недостаточно. Германским конструкторам и авиаторам пришлось предпринять более энергичные усилия в воздушной деятельности, дабы преодолеть британо-французское превосходство в воздухе.

Инспекция летных войск в Германии, обсуждая возможности роста продуктивности авиапромышленности на заседании в военном министерстве, предлагала в корне изменить научную мобилизацию авиастроения. Промышленность, со своей стороны, требовала твердого заказа на длительное время, обеспечения квалифицированными рабочими, финансовой поддержки и бесперебойной поставки сырья и материалов, что в условиях тотальной морской блокады было не так-то просто осуществить. Сами заинтересованные в прибылях авиапредприятия переходили на многосменную систему и эксплуатировали рабочих – как говорилось в одном меморандуме – «до предела возможностей». Военное министерство со своей стороны тоже делало все возможное, прежде всего обеспечивая твердый государственный заказ, по крайней мере на три месяца.

Несмотря на все эти экстраординарные усилия, производство продукции увеличилось ненамного. В здании рейхстага в течение года постоянно проводились совместные встречи представителей военного управления, гражданской власти, рейхстага и авиапромышленности. Авиапромышленность ультимативно требовала выдачи большого кредита в виде задатка на будущие поставки, увеличения заказа, дальнейшего направления людей и материалов. В секретном меморандуме есть следующая запись: «со стороны всех органов власти и народных представителей была выказана направленная к общей цели поддержка, особенно поставили на вид необходимость поощрения выдающихся успехов».

В военном министерстве был создан специальный центр, принимавший все пожелания авиапромышленников с целью их наиболее адекватного и своевременного обеспечения. Он состоял из высоких чинов офицеров-летчиков, членов рейхстага и служащих управления. Авиапромышленность наконец стала получать вместо небольших серий от 6 до 12, как практиковалось до сих пор, заказ сразу на сотни самолетов. Причем государство взяло на себя обязательство заботиться о предоплате заказа и незамедлительной оплате готовой продукции. Военным поставщикам были даны указания не затягивать поставки посредством переговоров о ценах, дабы обеспечить промышленности «достаточную выгоду». Как это было выражено в уже упомянутом меморандуме: «Деньги государства, отпускавшиеся в мирное время для этой цели в незначительной массе, оказались отныне практически неограниченными».

Высокие прибыли, которые достигались в авиапромышленности таким путем, побуждали большие концерны – особенно Сименс и АЕГ – бросить на строительство аэропланов все силы. Благодаря их и без того ведущей роли в системе военного хозяйства они быстро выиграли значительное положение и в авиапромышленности. Сверх того военное министерство, помимо увеличения продуктивности существующих заводов, поощряло строительство новых заводов по производству аэропланов.

Следующим шагом военные стали требовать от авиапромышленников наряду с повышением производительности существенного улучшения качества самолетов и ставили в зависимость от этого повышение заказа. Причем военный аппарат предпочитал отдавать заказ таким фирмам, которые перестраивали себя на серийное производство. Такие гиганты освобождались от ремонтной деятельности. Но в то же время поддерживались и маленькие фирмы как лаборатории, разрабатывавшие модели, соответствующие требованиям времени.

Кроме этого, ввиду неожиданной поначалу большой убыли летчиков, теперь главным требованием к совершенствованию конструкций аэропланов стало уменьшение рисков. В связи с этим военное снабжение брало на себя обязательства поддерживать так называемую полноту заказа. Такая полнота заказа состояла в строительстве учебных самолетов, а также в лицензионном строительстве. Столь тесная взаимосвязь между военными и промышленностью способствовала тому, что на авиазаводах были специально созданы заводские школы по обучению военных пилотов. Военное ведомство осуществляло лишь надзор за этим образованием.

Важнейшим следствием такого взаимодействия было еще и то, что производство аэропланов в Германии в 1915 г. действительно значительно возросло и качество их улучшилось[77]. Устаревшие аппараты 1914 г., так называемые А и В типы были в течение 1915 г. изъяты с фронтов и заменены новыми едиными аэропланами типа С. Они были снабжены 160-сильными моторами, достигали высоты 3000 м и располагали грузоподъемностью, позволявшей брать аэрокамеру, радиоприемник и вооружение. В двухместном аппарате типа С наблюдатель и пилот поменялись местами. Теперь наблюдатель, сидящий сзади пилота, был в состоянии применять фотокамеру вертикально и отражать воздушного противника при помощи турельного пулемета.

Хотя часть самолетов типа В все еще в начале этого года продолжала специализироваться на артиллерийской разведке и в каждой армии еще оставался в распоряжении отряд из 4-х таких машин, руководство воздушных сил неуклонно вело дело к полной унификации воздушного оружия. Это позволило германскому руководству в противоположность к фактическому состоянию, требовавшему в затянувшейся позиционной войне добиваться еще более тесного взаимодействия между воздушными силами и наземными войсками, перейти к развитию специальных аппаратов и разработке соответствующей тактики, позволяющей прибегнуть почти исключительно к глубокому бомбардированию незащищенных селений противника. Именно с начала 1915 г. в Германии стали выпускать аэропланы, специально предназначенные для бомбардирования[78]. В этом году было выпущено 185 таких аэропланов.

С авиабомбами в Германии дело обстояло лучше, чем у союзников. В начале 1915 г. в штаб русского верховного главнокомандования стали поступать сведения о германских авиабомбах, дающих большое количество осколков. Такие бомбы имели в головке длинный наконечник и взрывались над землей. Осколками, разлетавшимися над самой землей, они буквально косили траву и поражали все живое, встречающееся на пути.

Тогда же командующий ЭВК Шидловский доносил в Ставку: «Наши бомбы, насколько позволил судить опыт последних бомбометаний, имея значительные фугасные свойства, почти не дают осколков… ходатайствую о присылке для опыта бомб с зарядами в 10, 15, 25 пудов тротила в бомбе, не менее двух снарядов каждого типа». Шидловский настаивал на необходимости «снабжения воздушной эскадры снарядами, дающими большое количество осколков». Поступали подобные требования и из других авиачастей. В результате в России под давлением фронта ГВТУ приступило к срочной разработке специальных авиационных бомб фугасного и осколочного типа.

Много вопросов было предъявлено в первые месяцы войны и к принципам организации воздушных сил. Наиболее рациональное их построение исследовалось военными в течение всего 1915 г. На основе всеобщих тенденций развития этот процесс во всех странах был примерно одинаков.

В связи с установившейся позиционной войной события на фронтах в 1915 г. имели не такую плотность, как в предыдущие пять месяцев. Частыми были затишья, особенно на Западноевропейском театре военных действий, имевшем в этом году второстепенное значение.

Январь

В январе в германской армии ручные лебедки для привязных аэростатов были заменены механическими.

I французское отделение бомбардировщиков атаковало Баадскую анилино-содовую фабрику в Людвигсгафене.

Кайзер Германии Вильгельм дал разрешение на бомбардировку Лондона и других крупных городов союзников.

11 января– После окончания Гатчинской военной авиационной школы на фронт в 4-й корпусной авиаотряд прибыл военный летчик Александр Казаков.

19 января– Германия все не оставляла идею массового удара по городам Антанты с цеппелинов. Как только установилась погода три воздушных судна отправились к берегам туманного Альбиона выполнять поставленную высшим командованием задачу: «Разрушить Англию огнем». На рассвете два судна пересекли Северное море, достигли побережья Норфолка и произвели бомбардировку. Было убито два мирных жителя в Ярмуте и два в Кингз Линне.

В этот день, возвращаясь из разведки на поврежденном самолете, при посадке погиб русский военный летчик Ефимов.

Русский фронт

22 января– Телеграмма командующего XVII армейского корпуса в штаб армии командующему авиадивизионом капитану Гончарову:

«В районе Прусна Хрустовица и леса восточнее них установлены противником три батареи: одна из них – легкая и две – гаубичных; артиллеристы утверждают, что из последних одна – тяжелая. Этот район батарей трудно поддается подробной разведке, а, между тем, его огонь беспокоит наши войска у Чиркова Сениславице и может угрожать мостовой переправе через Вислу у нового Кирчина.

Выявлению положения этих батарей, особенно их наблюдательных пунктов, придаю важное значение. Знаю, что точно с аэроплана указать их трудно, однако задачу разведки можно облегчить следующим образом:

1) летчик, обследуя этот район и заметив наблюдательный пункт или батарею, выбрасывает над ними красного цвета бумажную ленту с грузом, на которую артиллеристы берут засечку, определяя потом по этим засечкам и своим разведкам положение наблюдаемого летчиком пункта или батареи. Чем больше он выбросит лент, тем работа будет точнее, желательно не менее трех, этим определяется первая артиллерийская задача;

2) артиллерийской задачей летчику следует определить место нахождения артиллерийского конского состава в деревнях или укреплениях, уничтожение которых является существенным. Я предпочел бы это сделать раньше, чем обстреливание батарей и наблюдательных пунктов, для воспрепятствования передвижению артиллерийских частей противника. Вместо ленты можно выбрасывать медленно горящие магниевые составы, обыкновенно хорошо днем наблюдаемые. Если летчик выполнит эти указания, то очень поможет разведке и после этого уже можно будет дать ему другие задачи. О времени полета необходимо меня предупредить за несколько часов.

Генерал-лейтенант Будатов».

«Русские записки» № 1, январь 1915 г.: «Наконец упомянем о последних двух фактах воздушной войны. Вечером 20 января флотилия из нескольких германских цеппелинов описала большую дугу с востока на запад вдоль северного побережья английского графства Норфолк, бросая бомбы над незащищенными городами и местечками Ярмут, Кромер, Шеррингем, Кингс-Линн и соседней королевской резиденции Сендрингем. В результате было разрушено несколько зданий и убито несколько человек. Два дня спустя 22 января германские летчики сбросили над Дюнкерком и окрестностями около 80 бомб, которыми было убито 7 человек и ранено 13».

В ночь группа из 14 немецких самолетов впервые осуществила ночную бомбардировку, выбрав для этой цели Дюнкирхен – «первый опыт нападения под защитой темноты» (Зигерт: «Это тем более замечательно, что у нас не было ни малейших потерь – ни в личном составе, ни в материальной части»). До этого времени ночные полеты самолетов были практически невозможны.

Зигерт: «Для всего света было ясно, что по развитию военно-летного дела Франция превосходит все другие страны численностью и техникой. Все же прусское военное министерство колебалось проводить на основании этих фактов нужные мероприятия. Еще в начале сентября 1911 г. оно было в сомнениях, исполнить ли требование большого Генерального штаба, поддержанное тогда еще полковником Людендорфом о сформировании к 1 октября 1912 г. 10-ти полевых и 6-ти корпусных авиационных отрядов. Начальник Генерального штаба сообщил военному министру, что „таким способом мы не догоним Франции. Последняя обеспечила себя преимуществами, которых у нас нет“…Надо было добиться умения и приобрести опыт в малоизвестной до сих пор области летания в темноте… В феврале 1913 г. изучение ночных полетов было начато в широком масштабе в крепости Мец».

В этом году русские летчики также начали совершать ночные полеты.

Командир 41-го авиационного отряда подполковник Глубоковеков, одним из первых организовавший ночные полеты своего подразделения, утверждал: «Значение для русской авиации ночных полетов огромно по причине:

а) недостатка технических средств,

б) сравнительного их несовершенства,

в) технической отсталости и необходимости продуктивно использовать весь имеющийся запас устарелых, но надежных самолетов…

Ночные полеты, происходя в необычной обстановке, требуют проявления необычных свойств и со стороны летчиков. Но этот вопрос, принимая во внимание испытанную доблесть наших летчиков, легко разрешим, необходима только планомерная работа для приобретения навыка».

Из практики ночных полетов выяснилось, что нормальная видимость, необходимая для наблюдателя при высоте полета 500 м, достигает 3 км. В целях борьбы с ослепляющим действием лучей прожектора русские летчики применяли различные средства: темные очки, козырьки, щитки и т. п.

Из письма военного инженера полковника К.А. Антонова в ГВТУ: «Доношу, что на принятых мною аэропланах „Вуазен“ № 385, 487, 672, 689 и 690 поставлено для пробы электрическое освещение, позволяющее совершать ночные полеты».

Ночные полеты стали в русской авиации довольно частым явлением, хотя были сопряжены с серьезной опасностью, так как выполнялись на несовершенных самолетах, все приборное оборудование которых сводилось к счетчику оборотов и высотомеру, привязываемому, во избежание влияния на него тряски, к ноге летчика.

Восточноевропейский театр

Организован специальный истребительный отряд для воздушной обороны Варшавы и особенно мостов через Вислу от налетов германских самолетов и дирижаблей. По получении от пограничных постов телеграфных сообщений о появлении самолетов или дирижаблей с германской стороны очередная пара самолетов отряда поднималась в воздух и дежурила на высоте 2000 м.

Основные военно-воздушные силы России сосредоточивались в этот период на Юго-Западном фронте.

23 января– Два юных авиатора – пилот Ричард Белл Девис и наблюдатель Ричард Пайрс на низкой высоте сбросили 8 бомб на немецкую субмарину около побережья Зеебрюгге. Пайрс был несколько раз ранен и получил за эту акцию орден.[79] В небе над оккупированным побережьем Северного моря британские авиаторы постигали новое искусство воздушных бомбардировок моря.

23–25 января– Германский план перенесения главного удара на Россию начал воплощаться. Происходит наступление германских войск в Карпатах, предпринятое с целью опередить намеченное на 25 января наступление русских. Однако, несмотря на это, наступление 8-й русской армии, призванной выполнять главную задачу вторжения в Австро-Венгрию, началось согласно плану. Встречные сражения сопровождались большими потерями с обеих сторон.

24 января– Из письма капитана Гончарова в штаб армии: «Для лучшего исполнения задачи корректирования (XVII корпусу) просил по телеграфу начальника штаба третьей дивизии выслать в отряд для полета наблюдателя – офицера-артиллериста, до сих пор ответа нет».

Начинает свою деятельность Эскадра воздушных кораблей. И. Сикорский на «ИМ-3» совершает первый испытательный полет с аэродрома в Яблонне.

Происходит бой у Доггер-банки в Северном море между пятью английскими и четырьмя германскими крейсерами. Бой закончился потоплением германского крейсера «Блюхер».

26 января– Совершает первый полет «ИМ-Киевский» с 12 пассажирами на борту, пилотируемый капитаном Г. Г. Горшковым. «ИМ-Киевский» достиг высоты более 2500 м за 49 мин. Во время этого полета, когда «ИМ-Киевский» пролетал недалеко от Варшавы, к нему приблизился «Моран-Сольнье», один из русских самолетов, используемых для специальных заданий. Этот «Моран» был расквартирован в Варшаве и с юмором окрещен «Бристольский», в честь знаменитого отеля и ресторана в пригороде Харькова. Пилот «Морана» признался позднее, что принял «Илью Муромца» за вражеский самолет и был уже готов открыть огонь из револьвера, потому что в эскадрильи единогласно считали, что «Муромцы» не могут подняться на такую высоту. Этот случай проиллюстрировал, как мало русские военные пилоты знали о воздушных судах Сикорского, несмотря на то, что аэродром ЭВК находился всего в 18 км от Варшавы. В то же самое время эта история показывает нам, чем одномоторные самолеты были в то время вооружены для воздушного боя.

Первый месяц кампании 1915 г. закончился. Выявились основные направления использования воздушных сил, происходившие в ближайший период военных действий: тактическая разведка обороны противника, корректирование артогня, бомбовые удары по военным объектам противника в глубоком тылу.

Февраль

К февралю германскому командованию удалось сформировать 25 новых авиаотрядов; «Отделение голубиной почты» перестало быть отдельной самостоятельной единицей, к ней присоединили крепостные авиаотряды; кроме того, было сформировано 3 армейских авиапарка. В результате этих мероприятий число германских авиачастей по отношению к началу войны почти удвоилось.

Кроме того, в феврале германской артиллерией был проведен ряд удачных стрельб с помощью авиационного наведения, после чего, начиная с этого месяца, совместная работа с артиллерией стала одной из основных задач германской авиации[80].

В феврале 1915 г. французский летчик Гарро применил специальный отклонитель. Это незначительное на первый взгляд событие привело к качественному изменению воздушной войны.

Фирма «Моран-Сольнье» незамедлительно приступила к постройке самолетов, оборудованных приспособлением Гарро. Стрельба с безобидного до этого самолета «Моран» из неподвижно закрепленного пулемета через винт была неожиданной для немцев, и в короткий срок Гарро и Жильбер сбили 3 немецких самолета.

I французское отделение бомбардировщиков атаковало Карлсруэ.

В Англии в этом месяце дано разрешение на постройку нового дирижабля Submarine Scout, предназначенного для поиска и уничтожения подводных лодок. До конца года будет построено 27 таких судов. Германская подводная война дорого начинает обходится Англии.

4 февраля – Германия объявила военной зоной воды, омывающие Великобританию и Ирландию, включая Английский канал. Всякое встреченное в них судно подлежало потоплению. Жизнь и безопасность экипажа не гарантировались.

7 февраля – В этот день перешла в наступление против левого (южного) фланга русских войск, растянувшегося в линию перед укрепленной германской позицией по р. Ангерапп и Мазурским озерам, группа дивизий 8-й германской армии, а днем позднее начала осуществлять обход северного фланга 10-я германская армия. Дивизии 8-й армии встретили упорное сопротивление русских и к 14 февраля были остановлены у Лыка и Райгорода. 10-я армия беспрепятственно вышла на фронт Сувалки – Сейны, отрезав русским корпусам путь на восток. В течение следующей недели шли упорные бои в Августовских лесах с попавшим в окружение XX русским корпусом. После гибели русского корпуса наступление обеих германских армий было остановлено у крепости Осовец, которая в течение шести с половиной месяцев прикрывала 50-ти км промежуток между двумя русскими армиями. Оборона крепости Осовец вошла в военную историю как первый образец глубокой обороны. Общая глубина обороны вместе с главной крепостной позицией доходила (в центре) до 15 км.

Германские армии несли большие потери. Русская 10-я армия, подкрепленная свежими соединениями, в начале марта перешла в наступление от Гродно. Германские войска отошли на линию Августов – Сейны – Калвария. 27 февраля германские корпуса были выбиты из Прасныша (занятого ими три дня назад). 2 марта 1-я, 12-я и 10-я русские армии перешли в наступление и 18 марта германские войска были опрокинуты в районе Прасныша ударом во фланг со стороны Еднорожца. Таким образом в зимней (Августовской) операции германские войска не решили поставленной перед ними задачи.

Поскольку авиация обеих сторон не играла в этих событиях особой роли, мы не рассматриваем их подробнее.

12 февраля – Кайзер выразил надежду на успешность воздушной войны против Англии: «Война должна вестись с величайшей энергией». Были намечены цели: военные базы, казармы, нефтяные склады и лондонские доки. По специальному указанию кайзера была запрещена бомбежка королевских дворцов и резиденций.

Турки, после жестокого поражения под Сарыкамышем, к январю оправились, получили подкрепления и сильно потеснили передовые части русских на Кавказском театре. Английскому представителю при русской Ставке было заявлено, что русское Верховное командование посылает IV Сибирский и Гвардейский корпуса на Варшавский фронт и будет продолжать наступательные операции, призванные облегчить положение союзников на западном фронте, хотя следовало бы эти войска послать на Кавказ. Как компенсацию русская Ставка потребовала от Англии произвести диверсию в Турции.

Англичане ответили русскому правительству согласием на демонстрацию. Одновременно с этим Черчилль обратился к командующему английским флотом в Средиземном море, вице-адмиралу Кардену, со следующим вопросом: «Считаете ли вы, что операция по форсированию Дарданелльского прохода может быть выполнена силами только флота?»

Карден ответил: «Я не думаю, что через Дарданеллы можно прорваться внезапной атакой, но они могут быть форсированы при помощи морской операции большого напряжения, при очень большом числе кораблей».

Адмирал Карден располагал для операции в Дарданелльских проливах 13 линейными крейсерами, разделенными на три отряда. Кроме того, имелось 4 легких крейсера, 16 истребителей[81], 7 подводных лодок и авиаматка с 6 гидросамолетами.

14 февраля – В 9 час. 51 мин. был дан первый выстрел с крейсера «Корнуэлл» по форту Оркание; так началась Дарданелльская операция англичан. Стрельба велась с дистанции 7-11 тыс. м, стоя на якоре. В полдень гидросамолет донес, что все орудия на Кум-Кале, Седд-эль-Бар и Оркание целы, несмотря на то, что донесения судовых наблюдателей говорили за успешность стрельбы. После полудня обстрел производился судами на ходу. К 15 час. 50 мин. казалось, что форты совершенно разрушены. Однако, когда «Венжанс» подошел поближе, чтобы присмотреться к фортам, то Кум-Кале и Хеллес ожили, к ним присоединились Седд-эль-Бар, а затем Оркание.

Таким образом, шестичасовая бомбардировка судовой артиллерии не смогла сломить огневого сопротивления фортов. Только в 17 час. 15 мин. «Инфлексибль», по-видимому, внес беспорядок в стрельбу с «Оркание». Стало темнеть. Карден прекратил обстрел, так как наблюдать за попаданием на берегу стало трудно.

Форты молчали, только Оркание продолжал стрелять. Создавалось впечатление, что флот имел успех. Превосходство дальнобойности морской артиллерии над береговой было налицо, но в то же время выявились недостатки корректирования стрельбы на дальних расстояниях судовыми средствами. Поправку дал гидросамолет, указавший, что орудия на фортах целы. Продолжать бомбардировку фортов на другой день, т. е. 20 февраля, не представлялось возможным из-за неблагоприятной погоды.

16 февраля – Французы предприняли наступательную операцию в Шампани. После незначительных первоначальных успехов операция вылилась в ряд отдельных боев на изнурение. Способов прорыва фронта в наступившей позиционной войне еще не найдено.

18 февраля – Германия начала тотальную подводную войну; германские подводные лодки нападали на любые суда, заходившие в обозначенный ими район военных действий. На ведение «неограниченной подводной войны» Германия возлагала большие надежды – нанести подводной блокадой сокрушительный удар по экономике Англии.

19 февраля – Три цеппелина по личному приказу кайзера отправились в Англию, но над Ютландом были застигнуты снежной бурей и повреждены.

25 февраля – Дарданеллы. Погода позволила приступить к дальнейшему выполнению начатого плана, однако без воздушной разведки по причине сильного ветра. Задача дня состояла в окончательном разрушении наружных фортов и тралении входа в пролив, причем теперь уже требовалось «разрушить каждое отдельное орудие прямым выстрелом». К 15 часам, после того как было выпущено по фортам около 200 снарядов, форты замолчали, и тральщики спокойно приступили к тралению мин у входа в проливы. В результате этой бомбардировки почти все турецкие орудия фортов были временно выведены из строя и около 1/3 из них надолго.

26 февраля – На следующий день погода снова испортилась, и продолжение операции пришлось отложить.

Китченер отдает командиру австралийско-новозеландского корпуса (Анзак] Бирдвуду следующий приказ:

«Форсирование Дарданелл должно быть предпринято только флотом. Составьте план содействия флоту, имея в виду: а) пока Дарданеллы не будут открыты, нужно ограничиться небольшими операциями, чтобы окончательно разрушить батареи;

б] возможно, однако, что некоторые тяжелые батареи, укрытые в складках местности, не смогут быть приведены к молчанию огнем наших кораблей. Тогда, если к вам обратится адмирал Карден, вы можете предпринять для разрушения их несколько мелких десантных операций; в) напоминаю вам, однако, о значительных силах противника, расположенных на обоих берегах проливов, чтобы вы не предпринимали операций этого рода без воздушной разведки и без обеспечения ваших десантов полным прикрытием огнем флота; г) в крайнем случае вы можете просить подкреплений от нашего армейского корпуса в Египте и даже истребовать его полностью».

Утром этого дня англо-французские войска, последовательно выполняя намеченный план, повели при помощи старых кораблей «Триумф», «Альбион» и «Мажестик» операцию против группы фортов Дарданос, прикрывавшей огнем своих батарей минные поля внутри проливов. Первоначальная задача состояла в разрушении всех батарей до Кефец, для чего, пройдя по протраленному уже проходу между Седд-эль-Баром и Кум-Кале, в первую очередь довершить их разрушение обстрелом с тыла. Пройдя около 4 миль внутрь пролива, флот открыл огонь из 305-мм орудий по фортам Дарданос и по полевым батареям, впервые себя обнаружившим. Миноносцы также приняли участие в обстреле полевых батарей на северном берегу. С 8 до 15 часов все шло благополучно, как вдруг «Мажестик» и «Альбион», обстреливавшие Дарданос, попали под огонь полевой тяжелой артиллерии, стрелявшей с близкой дистанции, месторасположение которой определить не удалось. Эти полевые батареи, принудили прекратить всю задуманную на этот день операцию.

Этого можно было бы избежать, если бы в распоряжении англичан было достаточное количество самолетов.

Русский фронт

27 февраля – В этот день начала свою боевую деятельность ЭВК. В 8 часов утра после предварительных экспериментов и тренировочных полетов «ИМ-Киевский» отправился в свой первый боевой вылет. Ему была поставлена задача выяснить наличие переправ на участке Вислы до Добржан и в случае обнаружения разрушить их. Он имел бензина на 3,5 часа полета и груз бомб 246 кг. Экипаж включал пилота, капитана Г.Г. Горшкова, его заместителя лейтенанта И.С. Башко, артиллерийского офицера штабс-капитана А.А. Наумова и одного авиамеханика. Боевой вылет продолжался 1 час 51 мин. «ИМ-Киевский» летел на высоте 2800 м, достигнув этой крейсерской высоты за 40 мин. Из-за сплошной облачности воздушное судно долетело только до Плоцка и вернулось на свой аэродром.

По-настоящему развернуть боевую работу с начала этого года ЭВК смогла только благодаря проведенной подготовке летного состава, организации аэродромной службы и сборочных мастерских. Эскадра базировалась в это время на аэродроме у деревни Старая Яблонна в полосе действий 1-й армии Северо-Западного фронта. Перед ней были поставлены задачи вести усиленную воздушную разведку, особо обращая внимание на все изменения боевой обстановки, всеми силами мешать противнику осуществлять переброску войск на этот участок фронта, воздействуя на ж/д узлы, станции и аэродромы в городах Нейденбург, Сольдау, Вилленбург, Плоцк, Млава, а также помочь войскам фронта в форсировании Вислы.

Примечания

1

Рассказ написан весной 1910 г., вскоре после авиационной недели в Петербурге.

2

Все даты (кроме заключенных в скобки) даются по Григорианскому календарю (новый стиль).

3

Некоторые исследователи утверждают, что первым на аппарате тяжелее воздуха взлетел на самолете своей конструкции русский генерал-майор в отставке А.Ф. Можайский (1825–1890). (7) 20 июня 1883 г. вблизи станции Дудергоф в Красном Селе, возле лагеря кавалерийского училища, он построил наклонную плоскость, скатываясь по рельсам которой, аппарат должен был набрать необходимую для взлета скорость. При испытаниях аппарат приподнялся, ему, по всей видимости, удалось отделиться от земли, по при взлете он накренился, задел за забор, окружавший место постройки, крылом и сломался. Как показали расчеты, сделанные конструкторами уже в начале XX века по чертежам Можайского, этот самолет не смог бы летать из-за множества ошибок, допущен пых изобретателем в оценке аэродинамических качеств аппарата.

4

Впервые отделиться от земли на аэроплане собственной конструкции Саптос-Дюмону удалось 22 августа 1906 г. И, хотя преодоленное им в тот раз расстояние было совсем незначительным, именно с этого момента в Европе окончательно перестали сомневаться в возможности летать на аппаратах тяжелее воздуха.

5

Русский фунт равнялся сороковой части пуда, примерно 0,41 кг, то есть 12 000 фунтов соответствует весу около 5 т (300 пудов).

6

Первая рекогносцировка позиций противника с аэроплана была проведена 22 октября 1911 г. итальянским пилотом капитаном Пьецца на аппарате Блерио.

7

Даже в 1917 г. военное ведомство России в массовом количестве заготовляло такие стрелы. Акционерному обществу «Дека» в начале года было заказано 400 тыс. «пуль для метания с аэропланов». Завод к июлю сдал этот заказ армии.

8

Тогда в Ливии было использовано в военных целях 20 самолетов. Сначала 5 в качестве разведчиков, которые пилотировали Джулио Гавотти, Пьецца, Мойцо, Посси и Руда. Затем нашли им дополнительное применение, снабдив их калий-нитратными бомбами, которые они бросали с 300 и 500-метровой высоты в турецкие войска.

9

В 1912 г. на III Воздухоплавательной выставке в Париже впервые экспонировался «блиндированный» моноплан «Морам-Солнье» с сигарообразным корпусом, полностью обшитым листовой сталью. И хотя по замыслу конструктора сталь была применена не столько для защиты пилотов, сколько для укрепления конструкции самолета, летчики на этих машинах стали менее уязвимыми.

10

Фунт стерлингов стоил 21 рубль, французский франк – 77 копеек, 1 немецкая марка – 1 рубль 5 копеек.

11

Мольтке Хельмут Карл (1800–1891) – граф, германский фельдмаршал. В 1858–1888 гг. начальник генштаба, фактически командующий в войнах с Данией, Австрией и Францией. Пропагандировал идеи неизбежности войны, внезапного нападения и молниеносного разгрома.

12

Мольтке Хельмут Иоганн (1848–1916) – граф, германский генерал-полковник. В 1906–1914 гг. начальник Генштаба и штаба Верховного главнокомандующего. Уволен за поражение в Марпском сражении.

13

Шлифен Альфред фон (1839–1913) – граф, германский генерал-фельдмаршал, сторонник молниеносной войны, создатель теории стратегического окружения.

14

Людендорф Эрих (1865–1937) – германский генерал. В 1914–1916 гг. фактический командующий германскими поисками на Восточном фронте. В 1916–1918 гг. – главнокомандующий германскими вооруженны ми силами.

15

Жоффр Жозеф Жак(1852–1931) – маршал Франции. В 1911–1914 гг. начальник Генштаба. В 1914–1916 гг. главнокомандующий французской армией. Уволен в отставку за «Верденскую мясорубку».

16

Ллойд Джордж Дэвид (1863–1945) – английский политический деятель. В 1908–1915 IT. министр финансов, в 1916–1922 гг. премьер-министр Великобритании.

17

Старая французская военная поговорка «Si l’ost savait, l’ost battrait l’ost».

18

Брусилов Алексей Алексеевич (1853–1926) – русский полководец, генерал от кавалерии. В августе 1914 г. был назначен командующим 8-й армии Юго-Западного фронта, в марте 1916 г. – командующим Юго-Западного фронта, в мае 1917 г. – верховным главнокомандующим.

19

Степун Федор Августович (1884–1965) – русский философ, критик, журналист. В 1914–1917 гг. артиллерийский офицер, участвовал в военных действиях в Галиции, затем стал членом Временного правительства. После Октябрьской революции эмигрировал. Последние годы жил в Германии, был профессором кафедры истории русской культуры Мюнхенского университета.

20

Брусилов: «У меня было твердое убеждение, что артиллерию большого калибра подвезти нельзя, а германцы сумели скрыть те чудовищные калибры орудий, которые они приготовили для быстрой атаки крепостей, что впервые обнаружилось во время прохождения их через Бельгию».

21

Фош Фердинанд (1851–1929) – маршал Франции (1918). В 1914 г. командовал XX армейским корпусом. 5 января 1915 г. назначен командующим Северным фронтом, 27 декабря 1916 г. смещен с должности. Получил приказ от нового командующего Нивсля: разработать план возможных операций на случай нарушения немцами нейтралитета Швейцарии. 12 января 1917 г. этот план был одобрен. С 15 мая 1917 г. начальник генерального штаба французских войск. С марта 1918 г. главнокомандующий союзными армиями во Франции.

22

Альберт I (1875–1934) – король Бельгии с 1908 г.

23

Очевидец – профессор Льежского университета Поль Гамелиус.

24

Крепость Льеж была построена знаменитым бельгийским военным инженером генералом Бриальмопом между 1880 и 1892 гг. Она имела 12 фортов (по 6 на каждом берегу Мааса), в пределах фортового пояса на Маасе было 13 мостов. Форты представляли собой сводчатые бетонные постройки с прикрытыми броней или расположенными во вращающихся броневых башнях орудиями. Вооружены они были орудиями трех основных калибров: четырьмя 120-мм, двумя 150-мм и двумя 210-мм, среди которых имелись и дальнобойные. Кроме того, каждый форт был вооружен четырьмя скорострельными 57-мм пушками, предназначенными для фланкирования рвов, и пулеметами для отражения пехоты.

Однако по условиям современной войны, укрепления самого Льежа практически не являлись преградой для великолепно организованной и полной сил немецкой военной машины. Кроме того, несмотря на все усилия бельгийских военных, немецкие шпионы при помощи фотоаппаратов и авиации давно уточнили расположение всех укреплений восточного форпоста Бельгии.

25

Французский план войны за № 17 был окончательно утвержден еще 15 апреля 1914 г. Однако главнокомандующий французской армией генерал Жоффр говорил, что планом кампании является основная идея, которая вынашивается в голове главнокомандующего, но не запечатлевается письменно.

26

Асквит Герберт Генри (1852–1928) – граф Оксфорд. В 1908–1916 гг. премьер-министр Великобритании.

27

Британское военное руководство, хотя и не отказывало союзникам в военной помощи, однако, несмотря на все запросы французского военного командования, не давало никаких конкретных обещаний.

28

Интересно отметить, что, начиная с 5 августа, Россия стала получать от Турции в лице Энвер-паши настойчивые и неоднократные заверения, что Турция ни с кем не связана. Более того, с ее стороны поступили даже предложения предоставить в распоряжение русского командования турецкую армию «для использования ее в своих целях». В то же время 2 августа между Турцией и Германией был подписан дружественный трактат, сущность которого состояла в том, что, соблюдая нейтралитет, Турция, в случае вооруженного вмешательства России в австро-сербский конфликт, сохраняет за собой «casus foederis» (обязательство вступить в войну на стороне союзника).

Но несмотря на то, что, как говорит М.Н. Покровский, «в Петрограде желали получить турецкую столицу, а им предлагали турецкую армию», русское правительство в эти дни отнюдь не стремилось к обострению отношений с Портой, прекрасно осознавая собственную неготовность к войне на два фронта. Вопрос о притязаниях на проливы возник на повестке дня только в ноябре 1914 г.

Степуу: «Славянского вопроса для леворадикальной интеллигенции так же не существовало, как вопроса Константинополя и Дарданелл».

29

От англ. Horse-Power – лошадиные силы.

30

Энвер-паша (1881–1922) – носимый министр Турции.

31

В России в это время широко обсуждался так называемый подвиг Гарро – яркое свидетельство пропагандистской кампании. Была издана брошюра: Быстров К. «Геройский подвиг французского авиатора Ролана Гарро. Гибель немецкого „Цеппелина“». Спешно сфабрикованная брошюра начиналась следующими словами: «(24 июля) 6 августа 1914 года телеграф принес известие о геройском подвиге Ролам-а-Гарро…» Далее рассказывалась со всеми драматическими подробностями, вплоть до «врешь, не уйдешь, – сказал Ролап», история о том, как известный французский летчик погнался за цеппелином, производившим разведку в районе французской крепости Туль, догнал его, бросил в него бомбу, от которой цеппелин сумел уклониться (!), и только после этого, в качестве последнего средства, французский летчик решился на прямой таран гигантского снаряда. И погиб смертью героя. Вот так вскользь высказанное соображение о возможной встрече аэроплана с цеппелином вырастает порой в легенду и… предваряет действительные события. Мы видели, что происходило близ Туля 3 августа. Гарро же не только не было в той эскадрилье, но и погиб он в октябре 1918 г.

32

У выпускников гатчинской школы лета 1914 г. был свежим в памяти такой случай: «В погожий летний день над аэродромом с утра летал и учебные аэропланы, пилотируемые учлетами, имевшими по несколько самостоятельных вылетов. Один из пилотов, набрав высоту, начал повороте левым виражем, чтобы стать в общий круг, и в этот момент на него налетел другой аэроплан, шедший по тому же кругу Столкнувшиеся аэропланы рухнули на землю. Из-под груды обломков извлекли разбившегося насмерть поручика Шеншина и находившегося в бессознательном состоянии, по не получившего никаких повреждений поручика Подгорного».

33

Германия захватила населенный пункт Циндао в китайской провинции Кяочао в ноябре 1897 года и за это время создала на полуострове военно-морскую базу. Японский флот при поддержке англичан блокировал эту германскую базу в первый же день войны.

34

Ренненкампф Павел Карлович (1854–1918) – русский генерал от кавалерии. Во время русско-японской войны командовал Цинхэчемским отрядом. Командовал карательным отрядом в Восточной Сибири в 19051906 гг. В начале Первой мировой войны назначен командующим 1-й армией, в декабре смещен с должности как один из виновников поражения русских войск в Восточной Пруссии. Расстрелян по приговору революционного трибунала.

35

Жена поручика Передкова жила по соседству с женой Нестерова.

36

Самсонов Александр Васильевич (1859–1914) – русский генерал от кавалерии (1910). Участник русско-турецкой войны 1877–1878 гг. В русско-японской войне 1904–1905 гг. командовал конницей в армии А.Н. Куропаткина. В начале Первой мировой войны назначен командующим 2-й армией.

37

Получено в главном штабе 25 августа.

38

Генерал Мартынов вернулся в Россию из плена в июле 1918 г.

39

Ни в одном издании не указано, кто являлся этим очевидцем; но, судя по всему, повествование ведется от имени короля Альберта.

40

В первые месяцы войны каждый лишний предмет на борту аэроплана влиял на снижение скорости и высоты полета, поэтому летчики неохотно брали с собой бомбы и стрелы. Тем более, что 5-кг и 10-кг бомбы, имевшиеся в отрядах, обладали весьма незначительным действием.

41

Внезапность германского нападения – результат недоверия русского командования к данным воздушной разведки, все последние дни доносившей о концентрировании германских войск на левом фланге.

42

«Расстрел» русскими солдатами своего аэроплана прекратился лишь после того, как «услыхали нашу брань».

43

Die Taube-голубь (нем.) – так в Германии сначала называли монопланы Этриха, а позже Гарлана и Румплера.

44

Антверпен будет взят только 9 октября.

45

Немцы связали эту победу с именем Таппспбсрг, которое было хороню известно с 1410 г. как место, где славяне наголову разбили тевтонских рыцарей.

46

Дирижабль Z-IX базировался в Дюссельдорфе. От Дюссельдорфа до Гента по прямой не более 240 км. На западном фронте в это время более дальних разведок на дирижаблях не предпринималось.

47

Китченер Гораций Герберт (1850–1916) – английский фельдмаршал. В 1900–1902 гг. – главнокомандующий войсками в Англо-бурской войне. В 1914–1916 гг. – военный министр Великобритании.

Черчилль Уинстон Леонард Спенсер (1874–1965) – премьер-министр Великобритании в 1940–1945 гг. и 1951-55 гг. С 1911–1915 гг. – морской министр Великобритании. В 1919–1921 гг. – военный министр и министр авиации.

48

А. Блок говорил, что шум пропеллера «ввел в мир новый звук».

49

Интересно отметить, что именно в этот знаменательный день союзные державы заключили пакт, по которому вес члены Антанты торжественно согласились не заключать сепаратного перемирия и не прекращать военных действий.

50

В этот день погиб сражавшийся в пехоте французский писатель Шарль Пеги (1873–1914). Он поднялся с земли и кричал остававшимся лежать солдатам: «Стреляйте! Стреляйте же, ради Бога!» Пуля попала ему в лоб.

51

Фраза в скобках вставлена в приказ не случайно; название Монмирай должно было напомнить французам об одной из славных побед Наполеона над пруссаками.

52

От нем. Feld – поле и grau – серый. Так называли германских солдат за их серую форму, резко отличавшуюся от синих мундиров французской армии.

53

Приказ составлен на основании весьма обстоятельного донесения наблюдателя штабс-капитана Плотникова, летавшего в разведку утром этого дня с летчиком 9-го авиаотряда 3-й армии Малышевым.

54

18-19 августа н.с.

55

8 сентября н.с.

56

10 час. 30 мин. утра.

57

Эта идея в несколько трансформированном виде проявилась во Второй мировой войне. Немецкие летчики пытались уничтожить группы сильно вооруженных американских бомбардировщиков подвешенной на 1000-метровом тросе 250-кг бомбой.

58

«…на одноместном были сняты клапаны», – из письма Кованько жене Нестерова. Военный летчик Кованько прибыл в отряд накануне. Он предлагал Нестерову атаковать австрийца в паре и принудить его к посадке. Приказ Нестерова перебрать клапаны на его аэроплане некоторые расценивают как преднамеренный; при повторном появлении австрийца к полету был готов только один аэроплан. На предложение Кованько взять его на место лстпаба, Нестеров ответил отказом.

59

Удар колесами шасси снес австрийцу верхнее крыло. Нижнее сложилось само, и машина, порхая, как огромная бабочка, упала вниз.

60

Когда аэропланы впервые начали подниматься в воздух, вопрос о их устойчивости стал наиважнейшим. Конструкторы и летчики стремились к непременному сохранению горизонтального положения аппарата и быстрого выравнивания его в случаях поворота и наклонов. Аппараты с естественной устойчивостью, способные спокойно планировать даже при выключенном моторе были к 1912 г. уже построены. Однако Нестеров, сначала рассчитав и затем доказав на практике свойство аэроплана безопасно возвращаться в положение правильного полета из всякого другого, сделал гигантский шаг вперед в развитии авиации. Его «мертвая петля» означала, что аппарат может лететь прямо вверх, затем опрокинуться (!) и лететь «вниз головой», и после всего вернуться в исходное положение. Для специалистов это означало целую революцию. А для старых генералов – пустые забавы.

Шишкевич: «Опыты военных летчиков, подобные тому, который проделал Нестеров, бесполезны… Наше Центральное управление отрицательно относится к подобным выступлениям военных летчиков». Здесь можно вспомнить и о наказании В.П. Чкалова за пролет под Кировским мостом в Ленинграде.

61

Именно в этот 43-й день войны, согласно планам германского командования, должна была начаться переброска германских войск на Русский фронт после полнот разгрома французских армий.

62

Фалькенхайн Эрих фон (1861–1922) – германский генерал. В 1913–1914 гг. военный министр Германии, в 1914–1916 гг. – начальник Генштаба. Спят после «Верденской мясорубки». В 1916–1918 гг. командовал армией в Румынии, затем в Турции.

63

В газете имя было изменено.

64

1-й авиамарк, расположенный в Петрограде, обслуживал Северный фронт и авиационные школы Петрограда (командир – капитан Вегенер); 2-й парк дислоцировался в Варшаве и обеспечивал Западный фронт (командир – полковник Воротников); 3-й парк находился в Киеве и обслуживал Юго-Западный фронт (командир – капитан Макаровский);7-й парк, размещавшийся сначала в Пскове, а позже – в Твери, обслуживал Северо-Западный фронт (командир – полковник Бойно-Радзевич), также были свои парки у авиации Южного, Кавказского и Румынского фронтов.

65

В этом смысле интересно свидетельство хорошо понимавшего значение авиации Людендорфа накануне Танненбергской победы, в которой германская авиация сыграла значительную роль. «Еще несколько случайностей имели место, прежде чем мы смогли окончательно увериться в победе. Рано утром 29 августа мы узнали из донесений летчика, что неприятельский армейский корпус двигается с юга на Найденбург и уже приближается к городу…» Судя по тому, что донесение летчика названо случайностью, система проведения разведки в первые месяцы войны еще не была отработана полностью, а только устанавливалась и на континенте. Если в первые числа августа все представлялось вполне правильно организованным (французские летчики строго по графику летали на разведку по предварительно распределенным секторам, что, однако, не спасло их от неожиданности появления цеппелина под Нанси), то с началом активных боевых действий такая организация работы быстро нарушилась необходимостью решать не входящие в график тактические задачи. Для того же, чтобы работать по графику и решать постоянно возникающие боевые задачи, требовалось гораздо больше машин. Поэтому в первые месяцы многие сектора фронта оставались без внимания авиации, что приводило к необратимым последствиям. Например, германские разведчики, увлеченные наступательным порывом, не смогли своевременно обнаружить перегруппировку французских войск, в результате чего фланговый удар 6-й армии Монури практически предрешил исход не только Марнского сражения, но, возможно, и всей военной кампании.

66

Сикорский Игорь Иванович (1889–1972) – русский авиаконструктор. Построил первые в мире тяжелые многомоторные самолеты «Русский витязь» и «Илья Муромец». В 1919 г. эмигрировал в США.

67

Бурман Георгии Владимирович (1865–1922) – генерал-майор (1910). Окончил Николаевское Военно-инженерное училище; начальник офицерской Электротехнической школы. Руководил воздушной обороной столицы до весны 1918 г.

68

В Германии вопрос о необходимости совместной работы артиллерии с авиацией обострился настолько, что высшее командование вышло с предложениями в военное министерство о создании специальных авиационных отрядов для обнаружения целей и корректирования артиллерийской стрельбы.

69

Британская разведывательная авиация в 1914 г. за время боевых действий сделала 40 аэрофотоснимков.

70

Русские авиаразведчики с начала этого года были снабжены полуавтоматическим фотоаппаратом системы Потте, рассчитанным на 50 фотоснимков и позволявшим четко фотографировать отдаленные предметы в масштабе 100 м в 1 см.

71

С начала 1915 г. французское правительство, озабоченное прежде всего созданием собственного мощного воздушного флота, распорядилось отменить выданное рапсе разрешение на ввоз в Россию авиадвигателей «Сальмсон».

72

В этом году создаются два первых истребительных авиаотряда и в русской армии. Один для защиты Варшавы, другой – царской Ставки.

73

Однажды летнаб даже был задушен в результате захвата винтом его шарфа.

74

В России большинство летчиков все еще продолжало летать на «Фарманах». Когда в начале 1915 г. ГВТУ попросило начальников авиаотрядов указать «случаи и результаты применения на некоторых аэропланах пулеметов и маузеров», то один из командиров авиационного отряда ответил: «Пулеметы на войне не применялись (хотя были установлены) ввиду невозможности запять выгодное маневренное положение. Маузеры не применялись (выбрасывание гильз не дает уверенности при ветре сзади), желательно нечто вроде ружья Льюиса».

Впрочем, пулеметы «Максим» все же использовались, для облегчения у них срезали половину кожуха. Однако использовались они в начале войны в России только для вооружения тяжелых самолетов «Илья Муромец».

Вначале на них устанавливались пулеметы «Максим», затем «Льюис» калибром 7,62 мм, имевшие скорострельность около 400 выстрелов в минуту. На верху фюзеляжа, между плоскостями, располагались два пулемета, стрелявшие вперед, в боковых окнах по одному пулемету, которые стреляли в стороны под углом около 60°. Один пулемет помещался в нижнем люкс стрелка и, наконец, на хвосте самолета устанавливалась задняя пулеметная точка, которую летчики называли «вороньим гнездом».

75

Стрельба поверх винта из пулеметов новейших систем крайне затрудняла летчиков, даже несмотря на то, что гашетка находилась на рукоятке управления. Как только расходовались имевшиеся в магазине пулемета «Льюис» 47 патронов, надо было, наклон и в пулемет, сменить диск. Все это приходилось проделывать одной рукой, что затрудняло маневрирование самолетом и давало явное преимущество противнику.

76

В этом году в России был создан самолет-истребитель (РБВЗ-16), вооруженный двумя пулеметами, из которых один синхронный.

77

Германия построила в 1915 г. – 4532 самолета.

78

В начале этого года граф Цеппелин заявил, что если авиация будет развиваться такими темпами, то его дирижабли очень скоро станут ненужными.

79

В 1940 г. он стал главнокомандующим бомбардировочной авиации Британии.

80

В феврале на Восточноевропейском театре у Германии имелось всего 9 привязных аэростатов, включая и крепостные.

81

Истребителями (от англ. destroyer) называли крупные миноносцы,» России – эскадренные миноносцы.

Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.