Скользящий сквозь ночь - Скользящий сквозь ночь. Живые и мертвые

Глава 2

Навеки проклятые

Двадцать верст были пройдены словно одна – по крайней мере, так показалось Зервану. Все-таки путешествовать в приятной компании – совсем не то же самое, что в одиночку. Каттэйла щебетала без умолку – даже не верилось, что она только что отмахала такое расстояние. Крепенькая девочка. И куда только исчез злой, колючий взгляд?

Вампир поймал себя на мысли, что узкая, ухабистая лесная дорога не производит своего обычного унылого впечатления, даже нависшие над головой тяжелые ветви деревьев больше не похожи на лапы гротескных чудовищ.

На самом деле он и раньше не избегал подобных дорог, особенно таких, за которыми закрепилась дурная слава. Да, в лесах полно тварей и людей, которые сами хуже любой твари, но и вампир не лыком шит, всем остальным, будь то оборотень, медведь или двуногое отребье, лучше дважды подумать, прежде чем становиться у него на пути. Незачем бояться чудовищ тому, кого чудовища и сами боятся. А вот преследователи, если, конечно, они идут за ним по этой же дороге, пускай опасаются засады за каждым кустом. Пускай всматриваются в темень леса по обеим сторонам и боятся хоть на секунду отпустить рукоять меча. Пускай дрожат.

Зерван поежился – он вспомнил свой поединок с охотницей по имени Черная Райла. Не так давно эта рубака очень доходчиво разъяснила вампиру, что его скорость и сила еще не залог победы. Физическое превосходство ничто перед истинным мастерством. В тот раз он победил снова, но только хитростью. И теперь, год спустя, Зервану все еще неприятно вспоминать, каким беспомощным он тогда оказался перед женщиной, уступавшей ему и в скорости, и в силе. А прямо сейчас Черная Райла, вполне возможно, среди тех, кто идет по следу. Отпустить ее живой еще тогда казалось не очень умным поступком, но что сделано, то сделано, к тому же вампир не очень хорошо себе представлял, как бы он добивал поверженную и обезоруженную женщину.

– Дождик собирается, – заметила Каттэйла невзначай, на миг прекратив перемывать косточки различным видным персонам.

«Она просто до невозможности легкомысленна, – подумал Зерван. – Посреди лесной дороги, в месте, и днем не очень-то безопасном, в сопровождении всего одного мужчины, к тому же незнакомого, девушка явно чувствует себя превосходно. По сторонам не смотрит, болтает без удержу, острит и шутит…»

– Знаете, в чем разница между оборотнем и королевским сборщиком податей? Закон разрешает нанимать охотников, чтобы избавляться от оборотней.

Вампир улыбался, пытаясь скрыть за улыбкой озабоченность. Доверчивость – качество, ничуть не способствующее долголетию. Вот прямо сейчас Каттэйла находится наедине с вампиром – беспечная, ничего не подозревающая жертва. Конечно, мало кто защитит ее лучше него, Зервана, да только не все вампиры такие, как он. А путешествовать в его компании она вечно не сможет… но хотя бы в Морхолт Каттэйла будет сопровождена, это меньшее, что Зерван может сделать – и сделает.

На дорогу упали первые капли дождя, и он вдруг подумал, что девушка быстро промокнет: ее плащ из дешевой ткани от холода кое-как защитит, но от влаги – нет. Вампир расстегнул цепочку, удерживающую накидку на плечах.

– Возьмите, а то промокнете. – И, заметив, что с ее языка уже готово сорваться возражение, добавил: – Мне не грозит простуда. Уже очень много лет прошло с тех пор, когда я кашлял в последний раз. Я… привык.

– Благодарю вас, – ответила Каттэйла и тепло улыбнулась.

– Вы что-то говорили о сыне немерийского короля? – напомнил Зерван.

– О да. Младший из троих принцев настолько толст и огромен ростом, к тому же уродлив, что люди шепчутся, будто его матушка королева согрешила с огром… А про самого принца ходит такая злая шутка… Почему в детстве у принца Аальба отобрали пони? Потому что он мог бы ею подавиться!

– Не повезло парню, – кивнул вампир.

– Ничего страшного. Он еще и умом скуден, так что просто неспособен понять свою ущербность…

– Да нет, я про пони. И игрушку отобрали, и еду.

Девушка прыснула.

– А вы женаты, сэр Зерван? – внезапно спросила она.

– Нет. И не был никогда. А что?

– Не подумайте, будто намекаю на что-либо, но вам на вид лет тридцать. Положим, вы из хорошего теста слеплены, значит, на самом деле еще старше. Вы никогда не задумывались о том, чтобы жениться?

– Задумывался… но это было давно. Может, женюсь, если боги позволят, но это будет еще не скоро.

– Почему?

Почему… Потому что Таэль, которую он любил, даже не надеясь еще когда-то увидеть, спит беспробудным сном где-то в недрах неприветливых гор. И спать ей еще полвека: целительная магия высших эльфов не может тягаться со «Слезами вечности». Почти что чудодейственный состав Древних не имеет ничего общего с волшебством – трое лучших целителей солнечного народа уже расписались в своем бессилии. И теперь ему, Зервану, предстоит еще долгих пятьдесят лет ждать, чтобы воссоединиться со своей любимой. И он будет ждать. Ночь за ночью, год за годом, десятилетие за десятилетием ждать и любить, как до этого безнадежно любил почти три четверти столетия. Но теперь у вампира хотя бы есть надежда, к тому же какое у него право жаловаться? Ведь именно он и напоил свою любовь таинственным снадобьем, способным бросить вызов времени, и не жалел: это было меньшее из зол.

– Да мне и жену-то привести некуда, – ответил он, – ни кола ни двора, только пара медяков за душой. Не самый завидный жених, одним словом.

– Это проблема? Вы явно не робкого десятка – такие люди всегда в цене. Да еще и плащ ваш тигриным мехом подбит. Не вы ли на днях укокошили огромного людоеда двумя взмахами клинка? Вам прямой путь ко двору короля. Не только эренгардского – любого другого тоже. Даже если за вами числятся грешки – а я не спрашиваю о вашем прошлом, – всегда можно найти монарха, которому нет дела до того, кто вы, но который оценит, какой вы.

– А вы умеете задавать каверзные вопросы, – заметил вампир. – Дело в том, что я не хочу больше никому служить. Ближайшие полсотни лет я проживу сам по себе, никому не служа, никому не кланяясь. За долгие годы так привык быть свободным, что вряд ли смогу жить как-то иначе.

Он вдруг запнулся на полуслове. Другой наблюдатель не заметил бы мелькнувших среди деревьев теней, но вампиру незваные гости казались хорошо освещенными светлыми пятнами. Тепло тела – вот то, чего ночь не может скрыть от глаз ночного охотника-вампира.

– У нас попутчики.

– Бандиты? – В голосе Каттэйлы страха нет.

Умело прячет либо и вовсе не боится, а стоило бы. Хотя она, конечно, пока еще не видит, как слева и справа появились и скользят вдоль дороги четыре стремительных, быстрых силуэта.

– Хуже. Баньши. Не делайте резких движений без нужды.

– Что у вас на уме?

– Попробую обойтись без боя. Но если крикну – бегите прочь.

Каттэйла хмыкнула:

– Как благородно. Да только человеку не убежать от баньши. Так что уж будем вместе до конца…

– Вам лучше делать, что я говорю. За вами никто не погонится – они будут заняты мною, случись что. А пока делаем вид, будто не замечаем их.

Хотя какое там не замечаем. Девушка вертит головой во все стороны, ее пальцы уже готовы выхватить из рукава кинжал. Баньши конечно же тоже видят это и понимают, что обнаружены.

Один из них выходит на дорогу прямо перед Зерваном: высокий светловолосый эльф, одет как лунный, глаза отсвечивают в темноте красным. В руке покачивается дубинка, лицо мрачное. Должно быть, в первый раз на охоту вышел. Трое остальных такого же роста, но чуть стройнее – видимо, женщины, – страхуют собрата по несчастью, однако пока не вмешиваются.

– Эйинэ майэн аарн, – поздоровался вампир, и реакция эльфа не заставила себя долго ждать.

С яростным воплем он бросился вперед, словно жалящая змея. Предостерегающий окрик из кустов, рывок Зервана и неуловимое движение рукой – все произошло в одно мгновение. Вампир поднырнул под руку нападающего и мощным толчком сбил его с ног. Дубинка покатилась по земле.

Но баньши оказался на редкость быстрым. Он вскочил на ноги за время, которого хватило бы разве только чтоб моргнуть. Зерван выбросил ему навстречу руку с раскрытой в пародии на приветствие ладонью и крикнул хлесткое, резкое слово. Он видел, как противник, мгновенно сориентировавшись, попытался сложить пальцы в защитный глиф, но поздно! Незримая тугая волна сбила баньши с ног и отшвырнула прочь на добрый пяток шагов.

На дорогу выскочила стройная женщина-эльф, замахиваясь дубинкой, тоже лунная, судя по одежде. По цвету лица не определить, была баньши до обращения лесной или лунной: у вампиров лица обычно бледные. Проклятие вампиризма уравнивает всех – и людей и эльфов.

– Что, мирной ночи не ищете, дети ночи?! – крикнул Зерван и рванул из ножен мандалу. – Так тому и быть!

– Стойте! – раздался властный окрик позади.

Еще две женские фигуры появились на дороге, обе с луками и колчанами за плечами. Одна из баньши приблизилась на расстояние чуть большее, чем удар клинка, и склонила голову набок:

– Откуда ты знаешь наше приветствие, человек?

– Откуда ты знаешь мой язык, баэннши? – парировал Зерван.

– Я часто бывала в городах людей… раньше, – ответила та.

– А я часто бывал в походных лагерях баньши и эльфийских поселках, – ухмыльнулся вампир и добавил: – И еще не раз там буду. И в Эмельнейме, и в Зордарском лесу.

Баньши понимающе кивнула.

– Эйинэ майэн аарн, Зерувиэль, – сказала она, – мирной тебе ночи, Тень Забвения.

Вампир проследил, как баньши уходят в гущу леса, уводя незадачливого товарища. Увы, в этот раз особое приветствие не сработало так, как обычно, но все равно больших неприятностей удалось избежать. И то хорошо. А что узнали сразу – это уже чуть похуже… Впрочем, он сам же им и подсказал.

Старшая, уходя последней, внезапно обернулась и крикнула вдогонку:

– Берегись, Зерувиэль! Тальдира идет за тобой! – А затем ночной лес укрыл свою дочь густой тенью.

– Знаю, – негромко ответил вампир, с тоской глядя ей вслед.

Далеко-далеко, в Витарне, другая баньши, Сейинхе, Песнь Ночи, точно так же ходит по ночам разбойничать в поисках крови. Кто знает, как она там? Конечно, Реннар Справедливый с некоторых пор запретил охоту на баньши в своем королевстве, да только ночной промысел баньши от этого безопасней не стал.

Зерван повернулся к Каттэйле – та стояла на том же месте, держа в руках по кинжалу и поставив лампу на землю позади и сбоку от себя – трюк опытного бойца.

– Пронесло. Мы можем идти дальше.

– Ловко вы его, сэр Зерван, – с неподдельной ноткой зависти сказала девушка, пряча оружие и вновь беря своего спутника под руку, – вы еще и маг, оказывается.

– Да какой там маг, – отмахнулся он, – просто зазубрил несколько заклинаний…

«За столько лет только идиот не выучил бы», – добавил про себя.

– Так это были баньши? Я думала, они призраки…

– Байки. Баньши – это упрощенное слово баэннши, что на языке эльфов значит «дитя ночи». Проще говоря, вампир-эльф.

– Откуда вы это знаете?

– Вы забыли, что я охотник?

Каттэйла недоверчиво хмыкнула:

– Охотник, беседующий с теми, на кого, по идее, должен охотиться? У вас концы с концами не сходятся.

Вампир беззвучно ругнулся. Эта девчонка ох как не проста. Умна и наблюдательна, за словом в карман не лезет.

– Скажем так, я охочусь не на всех подряд. Я немного знаком с некоторыми так называемыми чудовищами и знаю, кто из них действительно мерзкая тварь, а кто нет. И не считаю, что баньши следует истреблять. Видите ли, эльфы, как и люди, могут заразиться вампиризмом через укус. Но сами уже не могут заразить никого. Не знаю, почему так, но это факт.

– Но они все равно пьют человеческую кровь!

– Но в отличие от вампиров-людей, никогда не засасывают жертву насмерть – тогда они будут считаться проклятыми среди эльфов. А что пьют кровь… им же тоже надо жить. Они и сами жертвы людей – так кому, как не людям, расплачиваться за это некоторым количеством крови?

– И это я слышу от охотника, – улыбнулась Каттэйла. – А что за слова вы говорили?

– Эльфы-вампиры приветствуют других эльфов пожеланием мирной ночи. Если поприветствовать так встреченного баньши, он подумает, что вы тоже вампир.

– Умно, – одобрила девушка, – так можно обманывать их…

– Не совсем. Как я уже говорил, проклятие вампиризма приходит к эльфам от вампиров-людей. И потому никого баньши так не ненавидят, как их. Вы сами видели реакцию на мои слова. Назвались вампиром – будьте готовы сражаться насмерть. Так что обычно разумнее не сопротивляться и потерять немного крови, а пытаться обмануть можно, только если вы в состоянии дать отпор эльфу-вампиру.

Каттэйла некоторое время молча шагала рядом, обдумывая услышанное, затем спросила:

– Так вы довольно известны среди эльфов? Она вас как-то по-особенному назвала… И кто такая Тальдира?

– Верно. Я с ними предпочитаю дружить, и они меня хорошо знают… хоть и не все, как вы заметили. Даже прозвище вот дали. А Тальдира… Тальдира – мой смертельный враг. Но все это мое прошлое – пускай оно и останется моим.

– Разумеется, – деликатно согласилась девушка и сменила тему: – Вы слышали о том, что в орочьих степях видели дракона?

Зерван едва заметно скривился. Городская леди, безусловно, купилась бы на его басни. Поверила ли Каттэйла? Вряд ли, ох вряд ли. Знает ли о том, что Зерувиэль – прозвище все того же да Ксанкара, о котором она наслышана? Возможно. Что ж, можно считать, что маскараду пришел конец. Интересно, сообщит ли девушка о нем страже в Морхолте? Не исключено, редкому человеку свойственна благодарность.

Что хуже всего, Каттэйла и сама может быть одним из охотников, идущих по его, Зервана, следу. Зиборн наверняка подрядил десятки их, и эта голодная до золота братия запросто может работать вместе: награды, принеси они голову вампира Зиборну, хватит на всех. Да, все очень даже сходится: отсутствие страха, замаскированное под неосведомленность городской простушки, может проистекать из знания того, что баньши не опасны для жизни, если не сопротивляться им, а он, Зерван да Ксанкар, не причинит вреда женщине без необходимости, даже если будет знать, что это охотница.

Проклятье, неужели эта продувная бестия, прикинувшаяся пушистой комнатной кошечкой, уже просчитала своего спутника и теперь бессовестно использует против него его же слабости?

Лес закончился, сменившись засеянными полями, вдали показались огни на стенах Морхолта. Отсюда не больше шестидесяти верст напрямик до многолюдного блистательного Эрнхолдкипа – столицы Эренгарда. Надежнее укрытия не придумать: лист лучше прятать в лесу, а человека – в таком муравейнике, как Эрнхолдкип. Тем более что уж куда-куда, а в город людей Тальдире нет пути: побрезгует, сука.

Ворота города заперты, у калитки стоит четверка стражников. Точнее, стоит один, остальные режутся в кости, рассевшись вокруг пивной бочки. Если за этим занятием их застукает сержант, подумалось вампиру… Хотя – не застукает. Время-то далеко за полночь, дрыхнет сержант в караулке. Расслабились солдаты и сержанты в самом сердце Эренгарда, страна уж двадцать лет как настоящей войны не знает, а у самой столицы вражеский сапог три столетия не ступал. Но если права Каттэйла насчет реваншистских настроений Саргона Телмарского – все может измениться, в ближайшее время к тому же.

Стражник у ворот молча махнул рукой в сторону калитки, ни о чем не спросив – ни кто такие, ни зачем в город пожаловали, да еще ночью и пешком. Хотя он-то люду всякого навидался, должно быть, так что женщина в теплом плаще в сопровождении мужчины в добротной куртке, притом у обоих аристократические черты лица – не самые подозрительные субъекты. К тому же таким вопрос задай – оскорбятся как пить дать. Даром что бедны, словно мыши храмовые, а гонору у благородных всегда в достатке. Нужны ли простому стражнику неприятности?

Морхолт тот еще муравейник. Тысяч на двадцать люду, преимущественно крестьяне да ремесленники – последних тут слегка поболе, чем в других городах таких же размеров. Оно и понятно: столица под боком. Лавка или кузница в Эрнхолдкипе стоят немалых денег, да подати в столице покруче будут – самые умелые и искусные мастера там обретаются, с них есть чего в казну слупить. А остальные, чьи изделия попроще да подешевле, живут вокруг, в близлежащих городах, товары же свои возят на базар в столицу – лучше рынка сбыта не придумать, Эрнхолдкип – это добрых шестьдесят тысяч только местного населения, купеческие караваны да приезжие – отдельный разговор. А еще множество люду приезжает на ярмарки, дабы подешевле скупить все необходимое.

И вся эта человеческая масса хочет есть, пить, одеваться, им требуются предметы бытового обихода, некоторым – еще и роскоши… А изделия местных, столичных мастеров многим дороговаты. Так что столица большого государства была, есть и будет лучшим рынком сбыта не только в самом Эренгарде, но и на многие версты вокруг. Из сильных соседей – Монтейн, Телмар, Немерия да Кор-Гал. И то Кор-Гал за морем. Ну и Витарн – страна маленькая, но с очень развитой торговлей. Остальные соседи – королевства и того меньше, откуда там взяться настоящей торговле?

Каттэйла быстро провела вампира по узким улочкам в предместье и остановилась у небольшого, но опрятного домика, притаившегося между двумя помпезными купеческими хоромами.

– Вот я и на месте, – улыбнулась она, – тут живет давний друг моего покойного отца. Не окажете ли честь зайти в гости?

– А вы уверены, что друг вашего отца будет мне рад?

– Разумеется, – уверенно заявила девушка.

– Что ж… я бы с радостью, но мне нужно быть в столице никак не позже чем через два дня, с одним человеком повидаться… Так что уж не обессудьте, но я должен идти дальше. Я нигде не могу остановиться – враги дышат мне в затылок.

– Тут вы будете в безопасности!

– Я – да. Вы – нет. Я не могу подвергать риску других, а тем более вас. Мои враги безжалостны, к тому же на то они и мои. Я сам нажил их, зная наперед о последствиях, – мне и ответ держать. Удачи вам, Каттэйла… и не ходите по ночным дорогам в одиночку или в сопровождении незнакомых людей.

Девушка вернула ему плащ.

– Грустно. Но я надеюсь, мы еще встретимся, сэр Зерван.

– Я тоже надеюсь. Идите же, вы устали с дороги. Я подожду, пока вам откроют, и пойду своим путем.

Каттэйла вздохнула, и в ее глазах вампир заметил что-то похожее на сомнение. Девушка подошла к двери и трижды постучала. Меньше чем через минуту ей открыли.

Зерван увидел, как Каттэйла взглянула на него, помахала на прощание рукой и исчезла в доме, затем повернулся и двинулся обратно к воротам.

Итак, ее определенно ждали – очень уж быстро открыли дверь. Вампир даже немного удивился, что оттуда не выскочила толпа вооруженных охотников за головами, – он был готов к такому повороту. Хотя, возможно, это значит лишь, что охотники хитрее, чем он думал. Ну ладно, Зерван и сам не лыком шит, за свои сто пять он тоже выучил немало хитрых трюков.

Вампир быстрым шагом направился к воротам, через которые попал в город. Стражник слегка удивился, завидев Зервана так быстро вновь, но уже в следующий миг его глаза прилипли к серебряной монете, которую вампир демонстративно подбросил в воздух и поймал.

– Слушай, служивый, ты, случаем, не знаешь, кто живет в восьмом доме четвертого переулка от этих ворот? – Зерван детально описал улицу и дом.

– Знаю, как не знать, сэр! Купец по имени Вирро Ремзин. Он младший сын виконта Ремзина, состоящего в Совете Благородных!

– Как это сын такого уважаемого отца стал купцом?! – удивился вампир. – Рыцарем бы стать должен, раз не унаследует титул…

– А кем еще ему быть? – пожал плечами стражник. – В рыцари он негож. Ростом мал, да еще и болезный с виду. Позор семьи, да что ж поделать, и ему надо кем-то быть и как-то жить. Вот он и торгует, возит товары из Телмара.

Зерван кивнул и бросил монету стражнику, который ловко ее поймал и спрятал под завистливыми взглядами товарищей.

«Итак, купец, уже давно торгующий с Телмаром, – подумал вампир, шагая во тьму по той же дороге, по которой пришел. – Вариант с прикрытием для охотников отпадает, но сама Каттэйла охотником вполне может быть. Что ж, осторожность никогда не бывает чрезмерной».

Удалившись на версту, он свернул с дороги в поле и обогнул город с севера, вышел на другую дорогу и вновь двинулся к Морхолту. Предполагаемые охотники, если Каттэйла связана с ними, проверят, что вампир действительно покинул город, как и говорил. Погоня двинется следом… точнее, они будут думать, что следом, ведь на самом деле Зерван вовсе не пойдет в Эрнхолдкип.

Он вошел в город через другие ворота, с такими же четырьмя не лезущими не в свои дела стражниками. Уж где-где, а в Морхолте его точно не будут искать. А даже если и будут… Пускай ищут. Вампир решительно выбросил из головы все мысли об охотниках.

А Каттэйла все-таки прелесть. Вот только почему душа ноет в предчувствии беды?

* * *

Лес… Вековые деревья, закрывающие разлапистыми ветвями солнце днем, а ночью – обе луны, густой кустарник, протоптанные зверьем тропки и давящее чувство скованности. Топором не размахнуться, чтоб не задеть что-нибудь, дальше своего носа ничего не видать. Все равно что брести в потемках – да только в широких степях ноги не спотыкаются о корни, кусты не хватают за рукав. В лесу ночью куда темнее, чем в степи, к сожалению.

Пошли уже третьи сутки путешествия по лесам эльфов – хотя хозяев этого края не видать ни ночью, ни днем. Впрочем, кто знает, может быть, они прямо сейчас сидят в нескольких шагах от звериной тропы и смотрят на него, неукротимого и смертоносного в родной степи, но такого неуклюжего и беспомощного тут, в лесу, да еще и ночью.

А ведь это совсем плохо: они, может статься, и не знают, что одинокий орк, бредущий через их владения, мертв. Идут следом за ним, следят исподтишка, не понимая, что творят. Ведь мертвым не должно находиться среди живых – и точка. Так гласит обычай, старый, словно само время, и считается, что живые тоже должны избегать мертвеца. Но что, если они просто не знают и в неведении не позволяют несчастному выполнять этот обычай? Предки не будут слушать никаких оправданий. Кому какое дело до стенаний никчемного слабака?

Впереди послышалось журчание – ручей пришелся весьма кстати. Да, в лесу тень, нет жгучего солнца и иссушающего ветра, но пить все равно хочется, пусть и реже.

Вскоре кусты расступились, открывая не только ручей, но также маленькое лесное озеро, даже крошечное: любой Сын Ветра, разбежавшись, легко допрыгнул бы до середины. Правда, разбег тут негде взять, да и зачем? Это живые прыгают с разгону в воду – им весело…

Вода приятно освежила тело. Можно будет идти хоть до утра, да только куда? Тропинка, на которую возлагались большие надежды, закончилась: ведь она к водопою проложена. Куда идти дальше? Как ориентироваться в лесу тому, кто в нем впервые?!

Лес – гиблое место, это знает любой мальчик народа степей. Старые мудрые шаманы не зря вбивают в буйные головы простую истину: искать подвиги надо в других местах. В лесах водятся те еще твари – трофеи достойные, да только трофей такой если и добудешь, все равно не похвастаешь. Войдешь в лес – не воротишься. Если даже солнца не видать, как тут поймешь, куда идти? К тому же лес не любит чужаков, и если с обитателями его управиться можно, то с самим лесом не сладить: будет водить кругами и уморит голодом даже сильнейшего из воинов. Только эльфы тут как дома, но они ведь и есть дети леса. Какой родитель будет обижать своих чад?

Он погрузился в воду по самую шею, стоя в центре озерца – мелкое. Другим было бы по самую макушку, но ему лишь до подбородка. Интересно, почему дно вымощено камнем? Откуда посреди седого, дремучего леса взялись камни в озере?

Любопытство на миг прогнало смертельную тоску, и он двинулся вдоль берега по кругу, внимательно рассматривая траву и почву у самой кромки воды. Подтверждение догадке нашлось сразу: отпечаток босой ноги на берегу, там, где трава не росла. Маленький след изящной ножки, видимо женской, след свежий – с вечера, должно быть. Купальня эльфов, обустроенная на лесной поляне у ручья.

Дело приняло на редкость скверный оборот. Еще можно было бы что-то блеять в свое оправдание, если б ушастые втихаря шли за ним следом, но теперь-то что?! Теперь уже даже на эльфов не свалить вину. Мертвым нет места среди живых, а он, вместо того чтобы чтить этот непреложный и не терпящий исключений закон предков, попросту вломился в чужую купальню, причем в купальню живых. Не говоря уже о том, что даже живому так вести себя непозволительно, а что скажут здешние хозяева, если узнают, что в их озерце помылся мало того что чужак, так еще и мертвец?!

Он быстро оделся, подхватил свой топор и двинулся сквозь кусты не разбирая дороги… Хотя какая дорога в лесу?!

Конечно, старый гро-Бакхг говорил ему, что в лесу на территории Эренгарда все ручьи должны течь на юг. Пока все сходится, к ручью тропа шла почти под прямым углом, и ручей течет справа налево, значит, направление правильное, на запад. Еще день-два пути – и лес должен смениться полями. Моара, двоюродная сестра и почтенная шаманка заодно, бывала тут не раз, она вообще очень часто путешествовала неизвестно зачем в страну людей под названием Монтейн, куда ездила через Эренгард: пешком по лесу и потом на человечьей повозке на север. Так что скоро эльфийский лес должен уступить место полям людей. А поле – та же степь, только с травой по колено.

Вскоре обнаружилась новая тропка, примерно в нужном направлении проложенная к тому же, но стоило пройти по ней пару сотен шагов, как впереди послышался шум. И не шаги, и не голос, и не дыхание. Шуршание, скорее, тихое и ритмичное. Змея? А, что толку гадать?! Змея или какое другое существо – сейчас станет ясно…

И в следующий момент из тени навстречу плавно вышел эльф, тоже полный решимости выяснить, кто это топает по тропинке, нимало не прячась.

Брови его поползли вверх: уж орка встретить в своем лесу эльф точно не ожидал. А за ним уже блестят в темноте выпученные глаза идущих следом эльфов помоложе…

Стоило тогда сжать зубы и промолчать в ответ на роковой вопрос судьи… и сейчас всего этого не было бы. Ни мучительного, бесконечного пути в никуда, ни многократных нарушений незыблемого закона… Мертвым нет места среди живых… Мертвым не положено смотреть на живых… Все это уже нарушено. И сказать в свое оправдание на суде предков будет совершенно нечего, в конце концов, оправдание есть признание вины.

Он шагнул в сторону и так и остался стоять спиной к тропинке, лицом к густой чащобе, закрыв глаза. Просто представить себе, что его тут нет. Что эльфы не видят его, что вековечный закон не нарушен… А о том, что будет, если они сейчас заговорят с ним, лучше не думать.

Послышался короткий возглас, прервавшийся отрывистой, резкой командой идущего во главе воина. И тишина, только едва слышны мягкие шаги приближающихся эльфов… ближе… ближе… рядом…

Никто ничего не сказал. Эльфы гуськом шли мимо, не говоря ни слова ни ему, ни друг другу. Ну конечно же! Старший сразу все понял, лишь завидев, как странный отощавший орк в грязной, изношенной, некогда праздничной одежде отворачивается от него и сходит с тропы. И запретил своим спутникам говорить с чужаком, а может быть, даже и смотреть на него.

Изгой испытал чувство глубокой признательности к длинноухим, особенно к их вождю. Что и говорить, они его крепко выручили. Он постоял так немного, затем, понимая, что совершает еще одно чудовищное преступление, скосил глаза вслед уходящим эльфам. Так и есть, идут, сосредоточенно глядя в затылок товарищу впереди.

Вот теперь стоит убраться не мешкая, пока еще на кого-то не наткнулся. Конечно, после этой встречи эльфы точно будут знать, что в их озерце искупался покойник. Проклятье, какое оскорбление и им и предкам.

Чуть дальше над тропой нависает дерево – это его ветки шуршали, задевая одежду эльфов. Прочь отсюда, да побыстрее… Вот только куда дальше идти, чтобы ни на кого больше не наткнуться? Да и вообще, почему эльфы оказались в таком глухом месте, наверняка вдали от своих поселений?! Эти-то вовсе не купаться шли.

На миг прикрыл глаза, вспоминая… Луки у двух или трех. Остальные с парой сабель или прямым клинком каждый. Нет, это не патруль. Это боевой отряд, но вряд ли эльфы собираются напасть на людей – идут не в ту сторону, к тому же на войну с людьми берут луки. С кем могут воевать эльфы в своем же лесу?!

Он открыл глаза и остолбенел: прямо перед ним развилка, тропа разделяется. И прямо посередине сидит большой седой волк с зеленоватой шерстью. О нет, только не опять! Отвернуться, как можно быстрее отвернуться!

Конечно, это никакой не волк. Старый шаман гро-Бакхг из-за своей привычки натирать седую шевелюру листьями мяты всегда казался зеленоватым. И даже когда он обращался в степного волка, этот волк тоже выглядел таким же, так что и в этом обличье старого шамана легко узнавали все, в том числе бывший ученик. Вот только что делает почтенный гро-Бакхг здесь, в этом лесу, так далеко от дома?!

И тут же в голове молнией мелькнула мысль: так ведь старый шаман умер уж лет тридцать как! Он повернулся к волку вновь и моргнул: да, вот он, седой степной волк, никакой не мираж и не обман зрения.

– Приветствую тебя, гро-Бакхг, – негромко сказал изгой и вздрогнул.

За прошедшие дни он, оказывается, успел отвыкнуть от собственного голоса. Все-таки как хорошо, что старый шаман вернулся из города предков: ведь он тоже мертв, с ним хотя бы можно поговорить.

Волк чуть наклонил голову набок, затем поднялся с земли и неспешно потрусил, прихрамывая, по левой тропе. Да, никаких сомнений, это шаман: даже хромает на ту же ногу, поврежденную когда-то очень-очень давно в схватке с неведомо как забредшим в степь троллем. Вот только зачем гро-Бакхг вернулся за ним? Поди догадайся, ведь он всегда был загадочным, всегда знал больше, чем говорил. И теперь коль шаман пришел из страны предков, то уж точно неспроста. Посему его ведомому ни к чему проявлять любопытство, достаточно просто идти следом. Когда придет время – все само встанет на свои места.