Заповедник чудовищ - Зачёт по выживанию

А пока будет повнимательнее смотреть за самими девчонками. Впрочем, он в любом случае за ними присматривал бы, а если быть с собой честным, то смотрел бы на Настю. Вот как так выходит? У него светлые волосы, и у нее светлые. Но у нее какого-то… благородного, что ли, оттенка, а у него просто светло-русые, а когда грязные, вообще не понять какие. И двигается не передать как. Ну и вообще красивая. Алена вот тоже очень красивая, но совсем по-другому. Ладная, крепко сбитая, темноволосая и чернобровая. Войцек по Алене с первого дня знакомства вздыхает. Кстати, сам он тоже весь из себя крепенький и аккуратненький, и самый настоящий блондин с голубыми глазами и яркими губами. Жаль, ростом чуток не вышел, Алена пусть пониже Насти, но все равно одна из самых высоких девочек. И вот еще что любопытно. Все они от такой жизни сделались оборванцами, исхудали, вечно с синяками ходят и с царапинами. А ему на Настю все равно приятно смотреть, даже вот сейчас, когда у нее губа распухшая от укуса капельки и царапина во всю щеку, полученная в ту ночь, когда их атаковали сразу со всех сторон.

Семен пусть и смотрел в оба глаза на Анастасию Никитичну, но обязанностей своих не забывал – крутнулся на пятке и ловко влет разрубил прыгучую лиану, решившую, что сумела подкрасться к ним незамеченной.

Настя с Аленкой бесшумно, не спеша, буквально на цыпочках подошли к дереву, на котором рос мясной гриб, внешне почти ничем не отличимый от ствола самого дерева, мало ли бывает на стволах всяких наростов. У него, кстати, шкурка жесткая и несъедобная, как кора. Девчонки надолго замерли. Всматривались в окрестности.

А Семка с Войцеком продолжали смотреть на девчонок, благо предлог был отличный. По мнению Семена, этакая суровая жизнь странным образом благотворно сказывалась на их красоте. Аленка, бывшая в интернате едва ли не пышкой, резко вытянулась, похудела и стала почти такой же спортивной с виду, как Настя. Но Настя все равно ростом едва не с Семку, а он тут самый высокий. В общем, по его, Семена Кольцова личному мнению, Настя была самой красивой. Пусть у нее сейчас синяки в пол-лица под глазами.

К грибу подлетели несколько пузырей, наверное, Алена подманила. Снизу тут же вылетели три слизистых плевка, и три пузыря камнем рухнули вниз, а там тонюсенькие ниточки с крохотными крючочками потащили их в пасть сморкуну, который прятался между корнями, присыпав себя листиками и хвоинками.

– Несварение заработает, проглот, – сказала Алена. – Они жутко кислотные.

– Так ему и надо, – отозвалась Настя. – Давай срезай гриб, пока я сморкуна держу и сморкало ему заткнула.

Гриб тянул килограмма на три! Это ж какие шашлыки у них получатся! Семен от таких размышлений неприлично забурчал животом. Войцек по этому поводу хихикнул, но тут же бурчание раздалось и из его утробы. Есть хотели все.

7

Ручей был прозрачный-прозрачный. Но увы, без рыбы, разве что с какими-то съедобными, пусть и безвкусными водорослями. Зато для отдыха лучшего места не придумать. Трава безвредная, мягкая. Дров рядом полно.

На привале Настя поставила очень сильный барьер. И очень высокий. Семка сразу вспомнил о своем желании спросить ее, отчего она проявляет такое беспокойство, но дождался момента, когда Алена с Войцеком их не будут слышать, чтобы не пугать раньше времени. Момент такой выдался, когда они попили быстро вскипевшего при его помощи чая в прикуску с вялеными орешками и отошли вдвоем мыть посуду.

– Чуешь что-то? – напрямую спросил Семка.

– Кажется, за нами кто-то следит.

– Зверь?

– В том-то и дело, что не совсем понятно, зверь это или…

– Ну не человек же!

– Ох! – Настя даже руками развела, не находя нужных слов. – Немного похоже! Но не человек, конечно.

– Это чем же похоже может быть?

– Да тем, что он не просто следит, не слопать нас желает, а затевает какую-то пакость. Пакостят без причины и без прямой выгоды только люди.

Семка не стал спорить с последним утверждением, хотя мог бы привести немало примеров. Из жизни своего кота, в частности.

– Ладно, утроим бдительность, – согласился он.

Настя глянула благодарно. Наверное, за то, что Семка не только не стал ее высмеивать, что он очень любил делать, но и обещал сам помочь присматривать за происходящим вокруг.

– Мы вот что сделаем, – стала вслух размышлять Настя. – Встанем на ночлег чуть раньше, чем планировали, засветло.

– И приготовимся к обороне!

– Ну да. И чуть отдохнем до темноты, а то ночь скорее всего будет бурной.

Найти место для ночлега оказалось непросто, так что остановиться на привал пораньше не удалось. Но Семка как мог помогал Насте ставить двойной щит и купол в центре. Вроде получилось неплохо. Само собой, эти приготовления были замечены и другими участниками похода, так что, когда наконец принялись за шашлыки – гриб, недаром назвали мясным, он по вкусу был похож и на гриб и на говядину одновременно, вкуснятина! – посыпались сдержанные вопросы.

Настя как сумела ответила и потребовала дать им с Войцеком возможность вздремнуть до их смены, а не тратить время на болтовню.

Они на пару соорудили себе ложе из мешков, которые тащили с собой в качестве тары для добытых продуктов, в изголовье положили уже изрядно потрепанные рюкзачки, укрылись циновками. Можно сказать, что получилась у них вполне роскошная для походных условий постель. Когда мешки будут наполнены, придется стелить под себя тоненькую циновку и такой же укрываться.

Нет, был еще вариант куда более роскошной постели. Это когда Войцек поднимал тебя над землей. Мягче не бывает! Но Войцек тоже должен поспать, а во сне он даже самого себя не подвесит. А когда настанет его дежурство, он будет занят куда более важным делом – периметром их стойбища. То есть тем, чем сейчас занимался сам Семен, лениво дожевывая последний кусок шашлыка. Алена должна была присматривать за ним, чтобы он не заснул – хотя за ним такого никогда не водилось, но Настя это правило прописала в их Уставе – и следить за обстановкой вне пределов периметра. Это уж насколько ей глаз хватит. В смысле чутья, а не в смысле зрения.

Семен чувствовал себя вполне бодро, спать не хотелось. Можно было бы поговорить, их с Аленой от прямых обязанностей это не отвлекло бы. Но ребята спали в двух шагах от них, не хотелось им мешать. Тем не менее, когда Алена проходила рядом с ним, Семка спросил шепотом:

– Ты чего там бормочешь?

– Палку наговариваю.

– Это как?

– Ну ты Настины камешки видел?

Семен кивнул и одновременно хмыкнул: мол, кто ж эти камешки не видел.

– Вот хочу попробовать нечто подобное с палкой сделать. Вдруг получится?

Семка еще раз кивнул. Он сам немало с мачете провозился и даже кой-каких скромненьких успехов добился. Можно было бы и большего добиться, но без помощи Эльзы обойтись не выходило, а помогать она могла лишь изредка, да и то порой на ходу засыпала и после приходилось начинать все сначала.

Кому как, а Семке следить за периметром было легче легкого. Даже вот за таким тройным. Ставить защиту, особенно купольную, да, непросто. Тут другими делами не займешься. А следить и управлять готовым можно и за разговорами, за размышлениями – само собой многомудрыми, как обычно именовал именно свои размышления Семен – или за каким не слишком хитрым занятием. Ну там за подбрасыванием дровишек в костерок или промешиванием готовящейся к завтраку каши.

Семен помешал кашу и в этот раз предался не размышлениям, а воспоминаниям. О том, какими они были в первые, самые страшные здесь дни и какими стали теперь. Удивительно, как вообще тогда выжили. Учитывая, что даже поддерживать защиту, не то что ее самостоятельно поставить, никто не умел. Все держалось на одном Антоне Олеговиче. Он почти круглосуточно едва ли не целую неделю контролировал периметр. На ходу, и на стоянках, и на ночлегах. На ходу – потому что опасность таилась за каждым кустом, да и в каждом кусте, и распознавать ее еще никто не умел. На стоянках – как бы ни старались выбрать безопасное место, все падали с ног, и получалось, что некому караулить. Про ночевки и говорить нечего, без защитного периметра их бы слопали не сразу, так по очереди. Вот Антон Олегович с короткими передышками и держал щиты. И одновременно учил ребят. А когда поверил и убедился, что Семен, Настя и Джедай почти одновременно и как-то неожиданно для себя поняли, как и что нужно делать, свалился едва ли не замертво. И проспал больше суток. Многие переволновались, особенно дядя Сережа и фрау Каролина. Те места себе не находили. Правда, для начала и они отсыпались дольше всех, но как слегка очухались и пришли в себя да поняли, что Антона Олеговича попросту не разбудить, так чуть не в истерику вдарились. А что, если это летаргический сон от переутомления, а что, если он вообще в коме? Все! Тушите свет! Без него пропадем.

А вот Семен с Настей именно тогда поняли, что они, то есть не только Настя и он сам, но и все, теперь уже точно не пропадут. Во всяком случае, так вот запросто здесь не сгинут. Потому что буквально все девчонки и мальчишки вдруг окрепли. Не в физическом отношении, с этим как раз был полный швах, большинство едва на ногах держались, а в своих способностях.

Эльза тогда, чтобы давать роздых «службе периметра», в дневное время ставила барьеры из режь-травы. Раньше у нее по несколько кустиков за раз получалось, а тут приноровилась целые грядки выращивать. И при желании могла сделать так, чтобы трава эта не рассыпалась вскоре, а оставалась навсегда. Но это было очень опасно, в любой момент кто-то мог прикоснуться и ногу себе оттяпать. Вон сколько вредоносного зверья, желавшего до них добраться и использовать в качестве пропитания, оказалось нашинкованным в лапшу! С другой стороны, трава была невероятно тонкой и оттого достаточно хрупкой. Но Эльза за те пару дней, что Антон Олегович приходил в себя, разобралась со всеми проблемами почти без подсказок от кого-то. А вот вырастить шикарнейшие ножи, потом мачете, потом вилки, ложки, чашки, кастрюльки ей подсказали. Ну, скажем скромно, Семка про ножи додумался и Эльзе предложил попробовать и, как сумел, помог, а там уж остальные стали подавать идеи и помогать. Получилось у Эльзы не сразу, и понятное дело, сложнее всего пришлось с утварью. Нож или даже мачете – это почти та же режь-трава, разве что размером больше и формой аккуратнее. А попробуй кастрюлю вырастить! Хотя правильнее назвать – не вырастить… Да какая разница! Ведь из землицы взрастает! В любой почве полно углерода, вот из него и создавались Эльзой некие полимеры невероятной прочности. Сначала просто ниточки, то есть та самая режь-трава, а после и все остальное. Жаль, что разболелась девчонка, а то бы научилась и пленки выращивать. А может, сразу рубашки и штаны! А то выглядят они все жуткими оборванцами. Вон, большинство уже на лапти перешли. А остальные, чтобы не допортить обувку, носят поверх нее калоши. Те же лапти, собственно говоря, плетению которых из травы обучил всех дядя Сережа.

Внешнее кольцо периметра повело чуть в сторону. Семен сделал поправку. Чем идеальнее форма защиты, тем она прочнее и тем легче ее поддерживать.

Проделав эту нехитрую операцию, Семка потянулся к мачете, решил глянуть, все ли там цело. Ну, то есть мачете сломать или даже затупить в принципе невозможно, а вот рукоятка и ножны, собственноручно им изготовленные, могли начать разваливаться в самый неподходящий момент.

Опять дернуло внешнее кольцо. Семен поправил. И тут же ощутил новый рывок, уже чуть в другом месте.

– Накаркала Настька, – буркнул он себе под нос и тут же сам себя поправил: – Молодец, Настена, что предупредила.

Алена тоже почувствовала неладное, пусть с периметром у нее дела обстояли не лучшим образом, зато чутье на всякую живность было как ни у кого другого.

– Там кто-то есть, – сказала Алена.

– Уже почувствовал. Точнее можешь сказать – кто?

– Э… Скорее из числа полурастений-полуживотных. Размером с большую собаку. Я таких еще не встречала.

– Они наш периметр прокусить пытаются, – доложил о своих наблюдениях Семен.

– Вроде как черви?

– Похоже, – согласился Кольцов.

Большинство живых тварей, хоть растений, хоть животных, хоть не поймешь каких, периметр могли разве что проломить массой. Ну или как те ядра – многократными ударами. Это было понятно. И как защищаться от них, тоже понятно – увеличил мощность, и все дела. Не сумел увеличить насколько надо – вступай в прямой контакт и уничтожай врага чем умеешь. Но вот как черви могут медленно прогрызать энергетическое поле, из которого состоит их невидимая при отсутствии внешних воздействий защитная оболочка, Семен представить себе не мог. Он как-то поговорил недолго – тут долго говорить на абстрактные темы было некогда, работ и забот всегда выше крыши, – с Антоном Олеговичем, высказал предположение, что черви представляют собой незаряженный конденсатор, который и поглощает энергию.

– В этом случае мы бы наблюдали общее ослабление поля, а не возникновение в нем устойчивых дыр, – ответил Антон Олегович. – Я бы мог при помощи формул квантовой механики кое-что объяснить…

– Не надо формул, – вздохнул тогда Семен Кольцов, – я по обычной механике за третий закон Ньютона тройку имею, куда мне сейчас квантовую изучать.

Кольцо внешнего периметра еще пару раз дернуло, но по-прежнему не особенно сильно, так что пробоин ожидать пока не стоило.

– Что-то притихли, – сказал Семен пару минут спустя. – Мы с тобой тоже что-то совсем затихли.

– Жутковато. И не видно ничего.

Как бы в ответ на слова Алены за периметром полыхнуло несколько вспышек, потом свет стал равномерным и позволил увидеть происходящее рядом с ними. Пусть происходило это за тройным кольцом защиты, но Кольцову показалось, что его длинные волосы встали дыбом и превратились в этакий веник. Или даже метлу.

Пришлось тряхнуть головой, чтобы начать хоть что-то соображать. Помимо того, что более ужасных чудовищ ему не то что видеть – даже представлять в кошмарах не доводилось, с их стороны шла вдобавок физически ощутимая волна страха. Головой он потряс очень сильно, так сильно, что волосы, распущенные на ночь, а не завязанные хвостиком, как днем, несколько раз хлестнули его по лицу. Это означало, что они вовсе не встали дыбом, в чем он был уверен. Почему-то это соображение подействовало на Семку успокаивающе.

Звери были сложной конструкции и состояли из нескольких сегментов, из-за чего немного напоминали муравьев. Но у тех сегменты округлые, а у этих были больше похожи на дощечки с довольно острыми ребрами. Нижняя самая длинная и самая широкая, из нее росли шесть ног. Ну вот ноги как раз очень похожи на муравьиные, не считая размера. Средняя часть поуже, покороче и потоньше, с четырьмя лапами-шлангами, заканчивающимися приличного размера серповидными когтями. Соединялся этот сегмент с нижним и верхним какими-то кишками, в которых постоянно что-то проталкивалось то вверх, то вниз, причем с такой натугой, что порой они лопались и из них брызгало… что-то мерзкое брызгало. Эти пробоины почти моментально затягивались, но именно в этих местах вскоре лопалось по новой. Верхний сегмент был скорее похож на брусок, чем на дощечку, на его торце имелась пасть. Беззубая, но оттого не менее страшная. Весь этот сегмент был покрыт наростами разной длины и высоты, некоторые можно было назвать щупальцами, некоторые волдырями. Из тех и из других постоянно что-то капало на землю. Порой наросты лопались, и их содержимое брызгало фонтанчиками. Но страшным было не все это и даже не то, что высотой чуды-юды были под два этажа. Может, и то, что по всей их поверхности ползали сплошным покровом белесые и синеватые червяки, тоже не было самым жутким и самым омерзительным. По-настоящему страшными и гадкими были глаза. Ну, во всяком случае, Семка решил, что эти разного размера круглые штуковины, болтающиеся по бокам пасти на кишочках, являются глазами. Фасетчатыми, как у мух, покрытыми гнойными пленками, которые постоянно смывались чем-то наподобие автомобильных дворников, наверное, служащих веками. Смывались и капали гнойными слезами. Глаза эти не были расположены в голове, хотя некоторое подобие глазниц виднелось. Они даже не были прикреплены к ней на стебельках, как это случается у некоторых насекомых. Они болтались на несоразмерно тонких канатиках. Те то втягивали глаза-шары в самые глазницы, то вдруг удлинялись, и глазам приходилось болтаться чуть ли не на уровне брюха, ну или сегмента расположенного посередине туловища, потому что где находилось брюхо, Семен мог только гадать. Время от времени канатики наливались «соком», становились толще и тверже, за счет чего приподнимали свою ношу и разворачивали в сторону Алены и Семена. И вот тут-то становилось жутко до одури. Потому что эти буркалы ко всему прочему светились желто-бурым светом и излучали волны ужаса. К счастью ребят, канатики-кишки, связывающие глаза с головой, отчего-то быстро уставали и роняли свою ношу. Упав, глазик начинал раскачиваться, словно неживая вещь. Семка долго не мог сообразить, что это ему напоминает, но таки сообразил. В одном ужастике какому-то то ли вампиру, то ли еще какой нежити вырвали, но не до конца, глаз, и он вот так же болтался по щеке на ниточке нерва или еще чего. Но тот хотя бы не светился этак мрачно.

Впрочем, основной свет давали не глаза, а светящие черви, копошащиеся по всему телу и порой целыми слоями падающие на землю, чтобы тут же начать заползать обратно.

Сколько времени они играли в гляделки с пришлыми монстрами, сказать было сложно.

Семка еще раз тряхнул головой, сбрасывая схватившее его каменными щупальцами оцепенение. Алена еле слышно поскулила, но тоже взяла себя в руки, тронула Семена за рукав:

– А вон собачки лежат, что первыми пришли.

У ног чудовищ действительно лежали лапками вверх несколько тел зверей, напоминающих древесного крокодила, но бесхвостых, с лапами больше похожими на древесные сучки, чем на нормальные лапы, и размером поменьше. Никаких повреждений на них не было, но живыми они не выглядели.

– От страха, видимо, померли, – пробормотал себе под нос Семен и зябко передернул плечами. И почти тут же почувствовал удар по внешнему кольцу защиты. Он даже решил, что это некто третий, то есть не чуды-юды слюнявые и не мертвые собачки пытаются к ним пробиться, но тут же понял, что ошибается. Все три чудовища стояли рядом друг с другом и прямо напротив них, так что сзади их Семка видеть не мог. А там оказался хвост. Прикрепленный не к нижнему, как можно было бы ожидать, а к среднему сегменту. Вот им, как той штукой подвешенной на тросе, которой разбивают старые дома, и вдарили по периметру. Тем более что на конце хвоста было огромное и явно тяжелое и прочное шипастое уплотнение. Но все равно так сильно периметр дернуться от удара не должен был, что-то здесь было неладно. Тут все три твари замолотили своими хвостами, Семка едва поспевал подправлять.

– Настю разбудить? – спросила Алена.

– Пока не нужно.

– Нужно не нужно, уже разбудили, – сказала Настя, подходя к ним. – Что тут у вас?

– Фильмы ужасов показывают.

– О! – это уже Войцек вклинился, потягиваясь, в разговор. – Если бесплатно, то я тоже хочу смотреть. Вау!

– Не вау, а тьфу на них, – сказала Настя. – Голограмма позорная.

– Ой! – ойкнула Алена. – Я от страха даже не сообразила, что их не чувствую! То есть что они не живые.

– А кто периметр долбит? – удивился Семка.

– Сейчас разберемся, кто тут пакостит.

8

Семен почувствовал, как на те энергетические ниточки, которыми он управлял периметром, словно уселись несколько таких же невидимых энергетических паучков и побежали по ним, как по паутинкам. Его от зависти аж передернуло, он бы так не сумел! Да он, честно сказать, вообще толком не понял, что такое Настя сделала и для чего. Нет, про «для чего» он приблизительно догадывался, паучки должны добраться до чудищ и сообщить хозяйке все, что о них узнают, в первую очередь кто кукловодит этими жуткими куклами, может даже найти и оборвать те ниточки, за которые их дергают. Ну, может, еще нечто такое же важное, а потом уж, наверное, выполнят новый приказ. Но вот как она такое делает! Впрочем, сейчас не время для вопросов, а после Настя обязательно расскажет, она не жадная, как некоторые. Семка скосил глаза на Войцека, этот точно своими секретами делиться не станет, хотя в целом парень неплохой, пусть и зануда.

Настя застыла, прислушиваясь к голосам внутри себя.

– Семен, сумеешь туману напустить?

– Здесь?

– Нет, здесь не нужно. Там, за куполом.

Семка сразу не ответил, нужно было прикинуть, как открыть купол и, продолжая следить за ним и за двумя внешними стенами, исполнить Настину просьбу. Выходило, что купол придется свернуть полностью, а ему этого не хотелось.

– Насть, а твои паучки смогут дотащить мое плетение и запустить его по ту сторону?

– Молодец, хорунжий!

– Э… А это выше унтер-офицера?

– Выше. Давай делай, а я подхвачу и отправлю.

Понятно, что все эти присвоения званий были только игрой, но Семка отчего-то так обрадовался этой своеобразной похвале и награде, что сразу сообразил внести кое-что и от себя лично.

За стенами периметра, словно из парового котла, вырвался клуб пара и тут же стал оседать инеем. Заиндевело все вокруг, кроме трех монстров. И внешний круг защиты стал виден, не целиком, но приличным куском. А заодно и пара прозрачников. С такими им встречаться доводилось, правда, те особи были не такими крупными и при ударах о защиту создавали едва уловимое волнение контуров, уж всяко не такое сильное, как сейчас. Увидеть прозрачника можно и в обычных условиях, но не при том неверном и слабом освещении, что было сейчас по ту сторону периметра. Вот, кстати, спросить бы еще, как эта голограмма излучает свет, почти не отличимый от настоящего? Или это нормальное дело?

Настя опять что-то сотворила, отчего прозрачники вдруг потеряли всякий интерес к пробиванию их защиты, сделались шарообразными, а не сигаровидными, и зависли, чуть покачиваясь. Очень похоже на медуз, но щупальцами вверх.

Мигнув, исчезли чудовища, и сразу стало темно. Семка на всякий случай подсветил то место, с этой стороны повесив несколько фонариков – периметр все равно почти прозрачный.

Зато «собачки» зашевелились, одна даже перевернулась со спины на брюхо, но встать на коротенькие лапки не сумела, те подкашивались и не желали держать на себе оказавшееся довольно тщедушным тело.

– Это они тоже под ментальный удар попали, – вздохнула Алена с сожалением. – Им куда крепче нашего досталось. Настя, ты чего?

Настя стояла, чуть прикусив губу и глядя куда-то в темную даль, потом махнула рукой:

– Опять сорвался! Ну, крысеныш, ты у меня дождешься!

– Ты это о ком? – спросил Войцек.

– О том, кто за нами от самого лагеря следил.

– Настя! – чуть укоризненно покачала головой Алена. – Ты опять на Пушистика грешишь? Он маленький, ласковый и беззащитный! Потому к нам и прибился.

– Я спорить не буду. Поймаю с поличным, тогда все и будет доказано. А ты, Аленка, возьми и подумай вот о чем. Если этот крысеныш маленький, ласковый и беззащитный, то как он без нас здесь выживал?

– Не знаю. Но снежинки ведь тоже маленькие и беззащитные.

– Они мало для кого съедобные, но все равно гибнут миллионами. А вылупляется их еще больше. А этот совсем один, ни одного зверька, хотя бы отдаленно на него похожего, мы не видели ни разу. Все! Хватит разговоры разговаривать, спать ложитесь, пока все спокойно. Войцек, принимай периметр.

– Уже, – сказал Войцек зевая.

Семка плюхнулся на постель, попробовал обдумать то, что сейчас сказала Настя, тем более что от ментального удара чуть побаливала голова и вряд ли удастся сразу уснуть, но тут начался дождь. Вот секунду назад он видел чуть замутненные куполом звезды на небе, и вдруг обрушился ливень.

– Странно! – Семен вскочил и поднялся на ноги.

– Что? – насторожилась Алена.

– Ливень только на нас льется, ну, и на пять-шесть шагов вокруг! Настя!

– Я слышала. Войцек, сожми оба кольца вплотную.

– Так не стоит делать, наверное, – отозвался Войцек. – Можем закоротить кольца друг на друга и остаться без защиты.

– Если между стенами нальется воды доверху, то нам не хватит сил, чтобы эту тяжесть удержать.

Семка сварганил сразу несколько огоньков и при их свете вгляделся в пространство между стенами. Там воды было уже на метр, и прибывала она очень быстро.

– Не выходит! – пожаловался Войцек.

Семен с Настей подключились вместе с ним к периметру и с немалым трудом сдвинули сначала промежуточную стену ближе к центральному куполу, а затем и внешнее кольцо. Теперь для воды пространства осталось немного, и она расползлась тонким слоем почти доверху. Но вот в месте стыка цилиндра и купола ее накапливалось все больше и больше.

– Придется внешние кольца свернуть, – предложила Настя, но Семен отрицательно покачал головой:

– Все, дождь через полминуты прекратится.

– Семка, ты уж договаривай!

Но ответить Семен просто не успел. Ливень прекратился в единый момент, как отрезало, даже отдельные капельки не падали. Зато внезапно ударил мороз. Холод был настолько сильным, что вода мигом превратилась в лед и даже сквозь их защитный купол повеяло стужей.

Сразу со всех сторон раздалась канонада – лед трескался. И что самое ужасное и совершенно непонятное, начал разваливаться их периметр. По ощущениям из него словно выламывали куски, что было уже ничем не объяснимо и ни на что не похоже.

Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.