Волчьи ягоды

– С судимостью?

– Ну, если очень захотеть, то можно и с судимостью… Я ведь в школе отличником был. Меня даже за «ботаника» держали…

– Обижали?

– Нет. Не знаю почему, но я умею находить язык с людьми, – без всякого хвастовства сказал Антон.

– Верю… Не простой ты. С виду простой, а есть в тебе что-то такое… – Раз Антон затронул воровскую тему, Карина не могла удержаться от вопроса: – Ты Сухаря знаешь?

– Не знаю такого, – покачал головой Антон.

– Он за Подвойском «смотрит».

– Про Подвойск знаю, а про Сухаря – нет… Чего он хочет?

– «Общак» у него, хочет, чтобы мы туда отстегивали.

– «Общак» не у него, а у тех, кто его на Подвойск поставил… А может, и свой «общак» быть, если он сам себя на район поставил. Такое бывает. Тут главное – реальный авторитет. И еще смотреть надо, куда деньги уходят. Если на «обогрев» лагерей, тогда все правильно, если чисто на себя, то это уже крысятничество, за это убивают…

– А кто смотреть за этим будет?

– Ну, те, кто его на Подвойск поставил. Вряд ли он сам по себе. Хотя всякое может быть.

– Куда, говоришь, деньги уходят?

– На «обогрев» лагерных зон. Или просто на «грев».

– Ну да, – усмехнулась Карина.

– Зря ты улыбаешься, – с упреком посмотрел на нее Антон. – На самом деле все очень серьезно.

– Не верю я в доброту воров.

– Это не доброта, это инстинкт самосохранения. Если у воров не будет влияния в зонах, то и здесь, на воле, у них не будет власти. А власть на воле – это деньги. Большие деньги. Такой вот замкнутый круг. На воле деньги зарабатываются, чтобы удержать власть в зоне…

– А без денег никак?

– Что бы кто чего ни говорил, а реальная власть в зоне у ментов. Если ментов не подмазывать, они быстро воровскую вольницу свернут. И никакие бунты не помогут, потому что зэков на бунт без подогрева не поднять. Водка для этого нужна, наркота… Есть воры, которые могут поднять все на авторитете, но таких мало. В основном все на деньгах держится – ментов подмазать, себя потешить. Настоящий вор должен жить кучеряво, ну, в пределах закона. Воровского закона. Там все строго, но развернуться можно… Ну и мужиков иногда подкормить надо, чтобы с голоду не пухли. Бывает и такое, что пайку так срежут, что хоть зубы на полку. А еще мужикам подмазывать надо, чтобы они за воров план давали. Настоящему вору работать нельзя, а не всякий мужик за него пахать захочет… В общем, деньги на «обогрев» зоны нужны. Да и на воле деньги нужны, братву кормить надо. Опять же, если кого-то из своих закрыли, ему в зоне помогут. На те самые «шиши» и помогут, которые с вас хотят снять. И если вы отстегивать будете, вас тоже не забудут. Не думаю, что Сухарь «греть» вас будет, но на зоне, если вдруг попадетесь, отношение к вам нормальное будет. А то можно ведь и свинью подложить: объявят вас суками, и все, никакой жизни. Насчет женской зоны не знаю, а в мужской пацанов конкретно опустят…

– А кто на зону собирается?

– Так никто и не даст вам собраться. Придут, возьмут под белы рученьки, и привет… Или за вами нет никакой вины?

– Ну, вина, может, и есть, только у нас все схвачено.

– Да, знал я одного такого, – с мрачной иронией усмехнулся Антон. – Тоже так говорил, пока на десять лет не закрыли… Да я и сам в свое время думал, что со мной такого никогда не будет. Так в этом себя уверил, что страх потерял… От тюрьмы не зарекайся.

– Я не хочу в тюрьму.

– Тогда завязывай со своими делами.

– А если мне интересно заниматься своими делами? Если я не могу жить без риска?

– Я тебя понимаю, – кивнул Антон. – Сам люблю пощекотать нервы.

– Поэтому выставляешь хаты?

– Я все сказал. Больше ничего по этой теме не добавлю.

– И не надо ничего говорить. Если ты этим щекочешь себе нервы, пожалуйста. Но если кобелировать будешь…

– То что? – жестко глянул на Карину Антон.

Никогда он еще на нее так не смотрел. Но именно поэтому она не растаяла под его взглядом, как раз наоборот.

– Я понимаю, ты при делах, срок мотал, все такое. Только я на это не посмотрю. Изменишь мне – останешься без яиц, – сказала, как отрезала, она.

– А если ты мне изменишь?

– За это даже не беспокойся.

– Ты уверена?

– Абсолютно… Да и не с кем тебе изменять.

– А твой Шах? И этот, как его, Косолап…

– У вас «петухов» на зоне уважали?

– А сама как думаешь?

– Знаю, что нет… Если Шах «топтать» меня будет, он будет меня уважать как своего босса?

– Как женщину – да, а как босса… Не будет он тебя как босса воспринимать.

– Ну, я еще не совсем его босс… – замялась Карина. – Мне проблему с Сухарем решить надо. Если решу, все будет на мази, все, как я задумала…

– Что ты задумала?

– Поселок моим будет. Со всеми потрохами.

– Тебе это надо?

– Очень!

– А я думаю, что не надо. И с Сухарем не надо ничего решать. Надо платить. Он много не просит.

– Тридцать процентов – это не много?

– Тридцать процентов?! – удивился Антон. – Это много… Цеховики ворам десять процентов отстегивать должны. Есть такое соглашение между ворами и цеховиками. Но вы же не цеховики, вы – братва. Какая-никакая, а братва… И стволы, наверное, есть?

– Откуда ты знаешь? – вдруг встрепенулась Карина.

– Я ничего про стволы не знаю, – покачал головой Антон.

– Я не про стволы, я вообще…

Определенно, в этом парне было что-то магическое. Ведь он же представлялся ментом, вдруг это действительно так? Может, на вокзале он сказал ей правду, а в ресторане соврал? Может, он нарочно влез к ней в постель, почувствовал ее к себе интерес? А ведь такое запросто могло быть. Он мент, а она тут пузыри перед ним пускает. И про Шаха рассказала, и про Косолапа, и про свои с Сухарем проблемы. Он ей лапши про зону навешал, она уши и развесила, как последняя «лохушка».

– Значит, мама у тебя здесь живет?

– Живет.

– Ну, тогда мы сейчас к ней в гости пойдем… Или нет никакой мамы?

– Доброе утро, моя девочка! – с мягкой издевкой усмехнулся Антон. – А я все ждал, когда ты проснешься… Проснулась, молодец. Только я не мент. И мама у меня здесь, на пятом этаже, живет… Если не веришь, мы можем сходить к ней… Или думаешь, что мама подставная?

– А вдруг?

– Не того ты еще полета птица, чтобы перед тобой разыгрывать такой спектакль… Но вдруг станешь?

– И что тогда?

– Тогда менты займутся тобой всерьез. Так что лучше не подставляться… Я так понимаю, что Шах и Косолап приходят к тебе со своими проблемами?

– Кто такой Шах?

– Понятно… Мне уходить?

– Ты правда не мент?

– Не надо расслабляться, Карина. И верить никому нельзя. Проверять надо… Есть один простой способ.

– Какой?

– Завтра скажу. А сейчас иди сюда. – Антон взял ее за руку и потянул на себя.

– Что такое? – заупрямилась она.

– А если я вдруг на самом деле мент, ты перестанешь меня любить? – с пытливой насмешкой спросил он.

Карина ничего не сказала, но поднялась со своего стула и оказалась у него на коленях. Если он и окажется ментом, она все равно будет его любить. Презирать и любить… Уж лучше пусть он будет вором, чем ментом. Уж лучше быть с ним одного поля ягодой…

Глава 10

«Спокойствие! Только спокойствие!» Золотые слова. Но Карлсону легко было так говорить, у него – штанишки с моторчиком. А на «девятке» в ночное небо не подняться, она может только по дороге ехать. Как бы на ментов не нарваться… Карина хорошо помнила, как однажды уходила от погони. Стволы у них тогда в багажнике были, целый арсенал. И сейчас у них боевое оружие. Автомат, правда, один, но этого хватит на десять лет строгого режима.

Машина стояла напротив частного дома, в котором жил Сухарь. Карина выследила вора, навела о нем справки. Не такой уж он и крутой, этот хмырь, но считаться с ним все-таки надо. Законные воры за ним стоят, с ними шутки плохи. И все равно Шах наводит на окна дома ствол автомата. Второй час ночи, а свет в комнате горит, люди ходят, блатная музыка играет. В общем, гуляет «малина», цветет и пахнет. Ничего, сейчас Шах обломает блатнякам их кайф. Он служил в разведроте бригады морской пехоты, его учили стрелять. Сейчас у него есть возможность доказать, как хорошо он освоил эту науку. Целился он прямо из машины – приклад крепко упирается в плечо, ствол наведен на окно. Палец выжал слабину на спусковом крючке…

Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.