Волчьи ягоды

Ну, не было в нем ничего такого, кроме внешней смазливости. Ну, не крутой он, даже не жесткий. Не нравились ей такие парни, но почему сердце бешено заколотилось в груди? Почему ревность схватила за горло?..

Зато она здесь самая крутая. И здесь, в ресторане, и во всем поселке. Ей не нужен повод, чтобы подойти к Кастальскому, она здесь хозяйка положения, и ее слово – закон для всех… И все-таки повод есть. Даже два. Во-первых, Кастальский – мент, а во-вторых, ресторан закрыт на спецобслуживание, посторонних сюда в этот вечер не впускали. Вот Карина и хотела выяснить, как Кастальский сюда попал. Если он мент из местного РОВД, то можно будет предложить ему сотрудничество.

– Ну здравствуй, капитан, – даже не взглянув на блондинку, с кокетливым ехидством проговорила она и, отодвинув стул, села. – Узнаешь?

– Узнаю, – кивнул он.

– Антон, кто это? – возмущенно спросила блондинка.

– Старая знакомая, – ответила за него Карина.

– Антон, а ты приглашал сюда свою старую знакомую?

– А меня не надо приглашать, я сама знаю, что мне делать… – Карина взглядом окинула стол. – Хорошо живешь, капитан.

«Поляна» действительно заслуживала внимания – икра, осетрина, коньяк. И костюм у Антона отличный – из дорогой материи, превосходно пошит.

– Ментам зарплату подняли?

Был у нее повод для разговора с ним. Карина хотела, чтобы он работал на нее, добывал ценную информацию, которую приносил бы ей на тайную квартиру…

– Я не мент, – покачал головой Кастальский.

– Не мент? – удивленно повела она бровью и, глянув на блондинку, язвительно спросила: – Может, я выдала твою тайну? У нее что, папа – вор в законе?

– Нет, у Анны папа – инженер на заводе, – ответил Антон.

Он держался вроде бы невозмутимо, но его недовольство все-таки просачивалось наружу. Нравилась ему Карина или нет, но ее компания тяготила капитана. Он хотел остаться со своей девушкой наедине… Но эта мысль только еще больше раззадорила Карину:

– А чего тогда скрываешь?

– Я не скрываю, – скупо улыбнулся он и полез во внутренний карман пиджака. Достал оттуда корочки, развернул их и поднес Карине к глазами: – Капитан Кастальский!

Но это было не ментовское удостоверение, Карина разглядела студенческий билет. Кастальский Антон Иннокентьевич, студент Московского института народного хозяйства имени… Имени кого, Карина не успела прочитать. Но это и не важно.

– Так ты студент?

– А это плохо? – холодно спросил он.

– Я не говорила, что плохо… А почему ты представился ментом?

– Мне надо было сказать, что я студент?

– А я еще думаю, такой молодой, а уже капитан…

– Лейтенанта могло бы и не хватить.

– Пожалуй.

– Э-э… Мы не успели познакомиться.

– Карина. Меня зовут Карина.

– Карина, только без обид… Мы с Анной хотели бы поужинать в спокойной обстановке.

– Без меня? – возмутилась Карина.

– Без тебя.

– И ничего, что я обижусь?

– Какие могут быть обиды?

– А если я поговорить с тобой хочу?

– Сейчас не время…

– Время… Здесь мое время, студент, – раздраженно засмеялась Карина. Обида душила ее, не давая покоя. Не вопрос, Анна – красивая девчонка, но разве она может сравниться со знаменитой Карой, самой крутой женщиной в Тяжмаше? Да что там женщина… Она вообще здесь самая крутая. – И если ты не знаешь, ресторан закрыт за спецобслуживание. Здесь братва гуляет.

– Ну, видел я крепких ребят, и что?

– А то, что эти ребята весь поселок держат.

– Я рад за них.

– Кто тебя сюда впустил? Эй, иди сюда! – Карина щелкнула пальцем, подзывая к себе официантку.

Полнотелая женщина утиной походкой неторопливо подошла к ней.

– Директора сюда давай!

– А кто его просит?

– Ты что, дура? Кара его просит!

– Он занят…

– Твою мать! – Карина взбешенно сорвалась со своего места, схватила женщину за грудки, но тут же опомнилась и разжала руки. – Пошла отсюда! – прогнала она официантку и обескураженно посмотрела на Антона: – Глупо как-то получилось…

Действительно, ситуация – не позавидуешь. На директора наезжал Кобзарь, но саму Карину здесь никто не знал, поэтому официантка не восприняла ее всерьез. И в общем зале никого нет, вся братва в банкетном. Ресторан был устроен так, что два отдельных кабинета выходили не в общий, а в банкетный зал. Авторитеты собрались в кабинете, а братва ждала их за дверью. Ждала за сервированными столиками. Там тоже водку пьют, и никому нет дела до Карины. А идти к ним, требовать к себе внимания не хотелось, она и без того дала лишку.

– Да нет, нормально все, – чисто из вежливости попытался успокоить ее Антон.

– Да пошел ты!

Не будет она больше унижаться перед этим студентом. И директора ресторана наказывать не станет. Сейчас она пойдет в кабинет к Шаху и Косолапу выпьет с ними за мир и дружбу… Возможно, домой уедет вместе с Шахом. А что, парень он видный, к тому же давно ее добивается…

Карина вернулась в кабинет, выпила раз, другой. Но домой уехала одна. Нельзя спать с теми, над кем собираешься властвовать. Авторитет зарабатывают силой своего характера…

А вот с Антоном она бы уехала. Но, увы, он покинул ресторан вместе со своей подругой. Посылать за ними «хвост» Карина не стала – не желала она переступать через свою гордость.

Глава 7

Бытие определяет сознание. Это Карина узнала еще в школе, из курса обществоведения. А само бытие определяется количеством денег. До этой мудрости она дошла своим умом. С деньгами у нее пока без проблем, поэтому она смогла позволить себе снять двухкомнатную квартиру в своем районе – с хорошим ремонтом и полноценной обстановкой.

С родителями Карина жить не хотела. Не любила она их, и они сами были в том виноваты. Отец почему-то считал, что мать нагуляла ее на стороне, поэтому относился к дочери с подчеркнутым безразличием. Он ни разу не ударил ее, никогда не повышал голос, но убивал своим равнодушием. А потом мама родила Костика, и Карина совсем перестала для него существовать. Потому и росла на улице, что в отчем доме ей холодно было. Отца она не любила, а мать презирала за слабость: в угоду мужу та относилась к Карине с такой же холодностью, как и он. А ведь она была виновата в том, что родила дочь от кого-то другого. Если так оно было на самом деле. Жену отец простил, а Карину – нет. Ну и пошел он к черту!..

Теперь у нее своя квартира, и ей вовсе не обязательно ночевать в подвале, как она иногда это делала. Родителям на нее наплевать, они только рады от нее избавиться. Что ж, и она рада отказаться от них…

Раньше после тренировки Карина отдыхала в подвале, а сейчас приходила сюда, принимала душ, выпивала чашечку кофе, и так хорошо ей здесь было, что уходить не хотелось. Так и лежала бы сейчас на диване, но нет, в дверь звонят. Это условный звонок, Шах к ней пожаловал. «Священная корова» пришла…

А ведь у нее есть право на отдых. Вчера она со своей командой такое дело сделала, что дух до сих пор захватывало. Мало того, что партию стволов смогли раздобыть, так еще на ментов по пути нарвались. От погони пришлось уходить. Страшно представить, что было бы, попадись они ментам в лапы. Четыре автомата у них в багажнике вчера было, одиннадцать пистолетов «ТТ», цинки с патронами. Но менты – ладно, это уже дело прошлое, а вот стволы – это билет в будущее. Во-первых, без серьезного оружия в современном мире не выжить, а во-вторых, Шах бы не смог раздобыть такой арсенал. Мало посредника найти, надо еще его доверие завоевать – без этого на сделку не выйдешь. А еще в процессе можно и пулю схлопотать. Но у Карины все получилось, поэтому ее и без того немалый авторитет поднялся на еще большую высоту. Теперь Шах точно знает, что без нее он как без рук.

– Здорово, сестренка! – поздоровался Шах весело, только вид у него какой-то озабоченный.

– Случилось что? – подозрительно посмотрела на него Карина.

Она ведь могла повторить сделку с оружием, и Шах опасался, как бы она не сделала это для Косолапа. «Северяне» с «южанами» больше не враждовали, но и в одну команду еще не объединились. Поэтому Шах воспринимал Косолапа, как своего конкурента, и Карина, хорошо его понимая, ждала, что Шах попросит ее не помогать «южан».

– На «Пролетарку» наехали, – выдохнул Шах.

– Кто, «южане»?

– Да нет, блатота залетная…

– Блатота? А почему залетная?

– Да потому что не наши это… Наши спокойные, а эти… Там такие рожи!.. – Шах взволнованно приложил ладони к щекам и развел их в стороны. – Мы в кафе сидели, а они подошли, старшего спросили… Там с ним три амбала были. Немолодые уже. Рожи страшные, а глаза холодные-холодные, убийц с такими глазами в кино показывают… Этот улыбался, но и у него взгляд ледяной…

– Кто, «этот»?

– Ну, авторитет ихний… Я, говорит, еще не в законе, но уже на положении. А по нему видно, что за ним не одна ходка. Пальцы все в перстнях, ну, татуировки… И эти, в свите которые с ним, тоже в наколках…

– Я смотрю, тебя эти наколки испугали, – усмехнулась Карина.

– Испугали? Да нет, не испугали, – еще больше разволновался Шах.

– А чего тогда колотишься?

– Я колочусь? Да нет, не колочусь я… Ну, есть мандраж немного…

Карина достала из холодильника бутылку водки, налила Шаху в стакан:

– Пей.

– Э-э, у меня режим.

– Пей, говорю!

Шах кивнул, в три глотка осушил стакан, выдохнул и с благодарностью смахнул с руки половинку свежего помидора.

– Полегчало? – строго спросила она.

– Да мне и так нормально было.

– Значит, полегчало… Как его зовут, этого, который на положении?

– Да не важно…

– Как зовут?

Карину не очень интересовало, как зовут блатного авторитета, но если она задала вопрос, то должна получить ответ.

– Сухарь его зовут.

– И чего он хочет?

– Иметь с нас хочет. Сказал, что если мы «снимаем» с барыг деньги, то должны отстегивать на воровской «общак». Три дня нам на раздумье дал…

– А чего он раньше не появлялся?

– Так с барыг никто не «снимал».

– Ну, сам бы и «снимал», если такой умный.

– Ну, я не знаю… Он сказал, что у нас очень большие проблемы будут, если мы откажемся.

– Сказать все, что угодно, можно.

– Я тоже так думаю, только он очень сильно это сказал. За ним, говорит, большие люди стоят, все они в законе, и «общак» у них большой. Если мы не будем в этот «общак» отстегивать, то нас на разбор поставят. А это все, это хана. На пику в темном углу насадят, и все дела…

– Тебе страшно?

– Мне страшно?!. Да нет, не страшно, – дребезжащим от натуги голосом проговорил Шах. – Просто я знаю, что с блатными связываться опасно. Ну, если это настоящие блатные…

– А бывают не настоящие?

– Ну, бывает шушера всякая, типа Коли Клопа…

– Ну да, – кивнула Карина.

Жил у них в доме алкаш, три года отмотавший на зоне за кражу. Весь в наколках, пальцы веером, понты коромыслом, только никто его всерьез не воспринимал. Были уголовники посерьезнее, а этот только воровал и никакой реальной силы не представлял. Даже дворовая шпана его всерьез не воспринимала. Пацанам с улицы больше по душе романтика, которую могло предложить им «северное братство». Это теперь не просто команда, но и реальные деньги, а значит, красивая жизнь.

– Этот Сухарь слов на ветер не бросает…

– И сколько он просит?

– Тридцать процентов.

– А репа не треснет?

– Да надо бы…

– Так в чем же дело? Забейся с ним на разбор, стволы у тебя есть. Положишь всех штабелями, какие проблемы?

– Ты не понимаешь. Положить блатных не проблема, – неуверенно произнес Шах, – только этим вопрос не решить. Сухарь, он ведь не один, за ним реальные люди, за ним система. Если с ним что-то случится, нас объявят гадами и будут конкретно «мочить»…

– Волков бояться – в лес не ходить… На Косолапа наезжали?

– Я не в курсе. Может, ты знаешь?

– Узнаю. Прямо сейчас пойду… Слушай, а почему я пехом ходить должна? Ты себе тачку взял, Кобзарь на «девятке» рассекает, а я что, лысая?

– Э-э… – замялся Шах.

– Что такое? Рылом не вышла?

– Ну, ты же не только с нами, ты и с Косолапом…

– То есть я отрезанный ломоть?

– Ну…

– Ладно, решим проблемы с блатными, разберемся. Поеду с Косолапом перетру, потом вместе соберемся, порешаем проблемы… Или не надо собираться?

– Надо. Раз уж ты посредник между нами…

– Посредник? Между тобой и Косолапом?

– А разве нет?

– Ну, будет видно…

Карина претендовала на большее, чем просто посредник между двумя бойцовскими командами, и если Шах этого не понимает, то придется ему это объяснить. Но сначала надо решить вопрос с блатными.

– Ты мне лучше скажи, как этого Сухаря найти?

– Ну, он где-то в Подвойске обитает. Оттуда приехал.

– Значит, оттуда он за районом «смотрит»?

– Оттуда.

– И через три дня ты ему ответ должен дать?

– Да, через три дня подъедет.

– Куда? Где у вас «стрелка»?

– Он сказал, что сам нас найдет. Может, через три дня подъедет, может, через десять. Главное, чтобы ответ к этому времени был готов. Ну, и деньги…

– А как он проценты собирается считать? Откуда он знает, сколько мы «снимаем»?

– Сказал, что ему все известно.

– А конкретно сказал, сколько и с кого?

– Конкретно не сказал.

– Значит, понты прогнал. На пушку берет… Ладно, будем разбираться…

Как только Шах покинул ее квартиру, Карина вызвала к себе Артура, бойца из «северного братства», который с недавних пор работал только на нее. Улик с ним и Треха. Эти двое даже в братстве не состояли, но когда-то очень хотели туда попасть. Физической мощи этим ребятам не хватало, чтобы биться с «южанами» на равных, зато с головой все в порядке. Это троица под началом Артура с ног сбивалась, собирая нужную Карине информацию, и у них очень здорово получалось находить всякого рода барыг, живущих на «левые» доходы. Карина подсказала им самый простой способ – взять в оборот директора продмага или его заместителя, надавить, запугать, и они сами расскажут, кто у них затаривается дефицитом в обход общего зала. И список дадут, и прокомментируют, кто чем занимается. А еще от купленного мента Карина узнала немало интересного. Только в последнее время она ни с кем не делилась этой информацией. У нее теперь своя команда. Помимо Артура, Улика и Трехи, на нее работали Панас и Валерьян. Если вдруг она не сможет объединить под себя «южан» и «северян», а так и останется посредником между ними, ее люди сами наедут на барыг и обложат их данью. Надо же ей, в конце концов, на что-то содержать свою команду, а то как-то нехорошо получается: люди работают – важную информацию собирают, ментов окучивают, оружие для братвы добывают, а ходят при этом пешком. У «северного братства» уже пять тачек на балансе, а у Карины – ни одной. Даже самые верные псы могут отказаться от хозяина, если их не кормить. Пока что у нее есть деньги, но Шах уже близко подошел к тому, чтобы перекрыть источник финансирования.

Но про барыг сейчас лучше не думать. Надо найти Сухаря до истечения трех дней. Это раз. Навести о нем справки, узнать, действительно ли он такой крутой, каким прикинулся, вдруг шелупонь какая-то, а не «смотрящий». Это два. И третье – надо найти человека, который сможет «исполнить» вора. Есть у Карины на примете один кадр. С приветом парень, на учете в психдиспансере состоит, ему человека убить в радость будет. Пацаны выведут его на цель, дадут в руки ствол, и он сделает дело… Опасное это дело, очень опасное, но Карина за него возьмется. Если, конечно, Шах и Косолап согласятся с ее планом. Она сама все организует, и это даст ей полное право объединить «северян» и «южан» под своим началом…

Планов у нее много, и все они очень опасные. Но что делать, если ей нравится рисковать? Что, если другая жизнь ей просто неинтересна? Главное, чтобы удача не споткнулась и не выбросила ее из седла…

Глава 8

После обстоятельного разговора с Артуром Карина собралась ехать к Косолапу, но тот сам пожаловал к ней. Она уже открывала дверь, когда он появился. Именно в это время она увидела и Антона. Косолап поднимался к ней по лестнице, а он спускался вниз. Карина обомлела, глядя на него и забыв о Косолапе. Не человек он, этот Кастальский, а просто наваждение.

Косолап сам напомнил о себе. Подошел к ней, слегка коснулся талии, поцеловал в щеку. Антон ничуть не изменился в лице при виде их, но во взгляде промелькнула ироничная искра.

Уж не принимает ли он ее за проститутку?.. Эта мысль вспыхнула в сознании, краской заливая лицо. Но случилось это уже после того, как она закрыла дверь, впустив Косолапа в квартиру. Антон уже, наверное, вышел из подъезда. Но не станет же она бежать к окну, чтобы посмотреть на него? И не побежит за ним…

– Эй, Кара, ты чего? – помахал рукой перед ее лицом Косолап.

– Что – чего?

– Ты где?

– Здесь я… Я так понимаю, проблемы у тебя? – спросила она, силой воли успокаивая брожение в мыслях.

– Ну да, проблемы.

– Сухарь наехал?

– Сухарь.

– И что, ты согласен платить?

– Ну, пока не знаю… Сначала надо Сухаря этого пробить: кто он такой, с чем его едят.

– Хорошо, я решу этот вопрос.

– Ты решишь? – взбодрился Косолап.

Разведка – дело тонкое, не всякому она под силу. Может, и нет у него людей, способных пробить Сухаря, а Артуру с его командой это под силу. Он ведь и на подвойских ментов не побрезгует выйти, чтобы раздобыть информацию. Правда, на это уйдут последние деньги, но Карина ничего не будет просить у Косолапа, как-нибудь сама выкрутится. Зато потом, уже с новой для себя высоты, предъявит ему полный счет…

– Ну, если ты хочешь…

– А разве мы не одним делом занимаемся? – ловко повернул он.

– Одним, – не могла не согласиться Карина.

– Мы должны помогать друг другу.

– Не просто помогать, мы должны жить этим одним делом. И если какой-то Сухарь наехал на тебя, значит, он наехал и на меня. Наехал на Шаха – значит, тоже наехал на меня. Сухарь наехал на вас обоих – разве я могу оставаться в стороне?

– Да, но что ты можешь сделать?

– А что нужно?

– Ну, Сухаря пробить – этого мало.

– Если тебе нужны стволы, я могу решить эту проблему.

– Да, стволы мне нужны, – кивнул Косолап.

– Будут. Цену мы обговорим… Только я не думаю, что стволы тебе помогут. Я так понимаю, «стрелок» с Сухарем не будет. Он уже поставил вопрос, и теперь ему нужен ответ. Да – да, нет – нет… Если нет, тебя поставят на понятия без всяких «стрелок». Нож под ребро – и привет…

– Ну, это еще постараться надо, у меня охрана, – заметно занервничал Косолап.

– У блатных не только ножи, они с тобой из автомата решить могут. Подъедут и уложат со всей твоей охраной…

– А если мы их уложим?

– Мне нравится ход твоих мыслей, – хищно усмехнулась Карина.

– А мне как-то не очень, – пожал плечами Косолап. – Если за Сухарем стоят реально серьезные люди, то нас потом в покое не оставят…

– Понятно. И тебе страшно. И Шаху страшно. Лучше отстегивать тридцать процентов и жить спокойно, чем получать все, но бояться каждого шороха за спиной… Я вас понимаю. Только платить вы никому не должны.

– Ну, а если…

– Давай без «если»! – жестко оборвала Косолапа Карина. – Я пробью Сухаря, а потом мы будем решать, что нам всем делать. Если Сухарь – фуфло, пошлем его куда подальше, если нет – будем решать. И с ним решать, и вообще…

Косолап не стал задерживаться у нее. Карина проводила его в прихожую, но не сразу закрыла за ним дверь. Он спускался вниз, а навстречу ему кто-то поднимался. Что, если это Антон?..

И точно, это был он. Она стояла в дверях, а он поднимался по ступенькам с пакетом в руке и смотрел на нее с ироничной невозмутимостью.

– Чего смотришь? – обозленно спросила она.

– Во-первых, здравствуй, – небрежно улыбнулся он.

Все бы ничего, но Антон прошел мимо нее, лишь слегка замедлив ход. И собирался продолжить путь, не останавливаясь, что окончательно взбесило Карину.

– Стоять! – Она шагнула к нему и схватила за рукав.

– Стою. – Он пристально посмотрел ей в глаза, и в его взгляде не было раздраженности, но и приветливости в них она не увидела.

– Ты чего здесь ходишь?

– Я живу здесь. На пятом этаже.

– Один живешь?

– Нет, с мамой. А что?

– Не верю.

– Почему?

– Потому что скрипку не слышу.

Карина чувствовала себя неловко. Как ни крути, она сама навязывалась Антону, а иначе, как унижением, это не назовешь. Но она не привыкла унижаться, поэтому и появилось желание позлить его.

– Скрипку?

– Такой «ботаник», как ты, обязан играть на скрипке.

– Я «ботаник»? – как-то не очень обиделся он.

– А разве нет?

– Ну, если ты так думаешь…

– Хочешь со мной поговорить?

– Я?! С тобой?!.. Ну, мне вообще-то домой надо…

– Мамочка ждет? Сопли сынку утереть?

– Чего ты хочешь? – нахмурился Антон.

– Не хочу, чтобы со мной в подъезде «ботаник» жил.

– Ты можешь переехать.

– Да нет, лучше я тебя перевоспитаю…

Она вдруг схватила его за грудки, резко потянула на себя, разворачиваясь вокруг оси, и втолкнула парня в распахнутую дверь. Антон вместе с ковровой дорожкой проехался по скользкому линолеумному полу, но на ногах устоял, даже пакет из рук не выронил.

– И как это называется? – с легкой иронией спросил он.

– Похищение «ботаника», – усмехнулась Карина, закрывая за собой дверь.

– Ты начинаешь мне нравиться, – усмехнулся Антон и, оправив помятую рубашку, без приглашения зашел в гостиную, сел на диван, поставив пакет под ноги. – А так я тебе нравлюсь?

– Терпеть не могу «ботаников».

– Я не «ботаник».

– Кофе будешь?

– Мне домой нужно.

– Ну вот, а говоришь, что не «ботаник»…

– Хорошо, я сейчас приду. Я так понимаю, ты о чем-то хочешь со мной поговорить.

– Да, есть желание…

Антон ушел, а Карина, смеясь и высоко вскинув голову, отправилась на кухню. Поставила на стол бутылку коньяка, пару рюмок. И за сервелатом в холодильник полезла…

Антон вернулся минут через двадцать. К этому времени она и стол успела накрыть, и переодеться, и макияж освежить.

– Выпьем? – спросила она, показав на журнальный столик в гостиной, на котором стояла бутылка коньяка, а на тарелке лежала лимонная и колбасная нарезка.

– Ну-у…

– Не бойся, это бесплатно…

– Да нет, у меня есть деньги.

– Ты идиот? – улыбнулась Карина. – Юмора не понимаешь? Или ты реально думаешь, что я проститутка?

– Я так думаю? – удивился Антон.

– А разве нет? Что ты подумал обо мне там, в ресторане. Братва, девочки, пьянки, гулянки… Пьяная девочка подкатилась к тебе, да?

– Ну, не пьяная.

– И здесь к этой девочке ходят всякие, да?

– Ну да, видел двоих…

– Даже двоих? А их тут больше было. Шах был. Косолап был. Знаешь, кто это такие? – Карина подсела к Антону на диван, одной рукой игриво обняла его за плечи, другой – разлила коньяк по рюмкам.

– Зачем это мне знать? Я же «ботаник», – усмехнулся он. Но руку ее со своего плеча не снял.

– Да нет, не «ботаник» ты. Просто ботва. Есть братва, а есть ботва… В институте вас такому не учат?

– Нет, не учат.

– Ничего, жизнь научит…

– Ну да, жизнь – самый лучший учитель, – кивнул он. – С этим не поспоришь.

– Ты – ботва, я – братва. За это и выпьем.

– Ты – братва?

– Поселок у нас на две половины разбит. Шах держит одну половину, Косолап другую. А я держу их обоих.

– В смысле, держишь?

– Сегодня блатные на них наехали. Куда они пошли? Ко мне. Сначала один пришел поплакаться, потом другой…

– Блатные наехали?

– Тебе это знать необязательно, – осеклась Карина. – Тебя это не касается.

– Хочешь сказать, что братва обращается к тебе за советом?

– И за советом, и за ценными указаниями. Они мне подчиняются, – слегка преувеличила Карина.

– Если так, то ты самая крутая в поселке, – с сомнением посмотрел на нее Антон.

– Первый парень на деревне…

– Но ты же не парень.

– Ну почему же? Когда на пустырях махалась, парнем была. И когда таксистов строила…Ты помнишь урода, который на меня на станции наехал? Избила я его потом, очень сильно избила. А таксисты нам теперь платят. И таксисты, и торгаши на барахолке, и с «видюшников» копейка капает… Вот и скажи мне, кто я – баба или мужик?

– Я и лошадь, я и бык, я и баба, и мужик, – сдавленно улыбнулся Антон.

– Вот-вот…

– Я даже не знаю, как мне быть, – озадачился он. – Если ты мужик, то я кто?

– Не забивайся. – Карина сама придумала эту игру, и раз уж Антон ее поддержал, то в самый раз распускать паруса. – Ты очень классный парень. И ты мне нравишься… Я еще никогда никого не добивалась сама. Всегда добивались меня. Не веришь?

– Верю, – не задумываясь, ответил он. – Ты красивая. Такие женщины нравятся мужчинам. Думаешь, почему я тогда, на станции, вступился за тебя?

– Э-э, ну да, ты вступился… А я послала тебя далеко-далеко. Невежливо… Извини.

– За что? За то, что послала?

– Да нет, за то, что веду себя как дура… Просто ты нравишься мне. Очень нравишься…

– Ты правда ведешь себя глупо, – совсем не оскорбительно улыбнулся Антон. – Но мне нравится, как ты себя ведешь. И сама ты мне нравишься… – И вдруг привлек ее к себе и поцеловал в губы.

Карина не смогла его оттолкнуть. Голова вдруг пошла кругом, как будто через этот поцелуй в кровь впитался сразу литр вина. Руки и ноги приятно онемели, нервы томительно завибрировали, низ живота налился волнительной тяжестью. Где-то внутри образовался горячий вакуум, который заполнить мог только Антон…

А он не торопился, распаляя в ней страсть. Руки у него ласковые, нежные и вместе с тем сильные, уверенные. Она готова была умереть в жарких объятиях Антона, если он вдруг остановится. Но он не останавливался. В момент кульминации из груди ее вырвался громкий протяжный стон. И плевать, если его услышит вся улица. Это совсем не стыдно – принимать в себя желанного мужчину. Единственного желанного мужчину. Другого больше не будет, Карина точно знала это…

Глава 9

Когда они сидели на кухне – Антон вдруг захотел есть, сам себе сделал омлет и сейчас с аппетитом уминал его, – Карина, с нежностью глядя на него, неожиданно произнесла:

– Зря ты это сделал.

– Что сделал? – не понял он.

– Совратил меня… Теперь ты обязан на мне жениться.

– Это интересно, – иронично усмехнулся Антон.

– Ты можешь бросить свою Аньку. Но меня бросить не можешь.

– Почему?

– Потому что я тебя убью.

– Ты это серьезно?

– Серьезней не бывает. Я тебя люблю. И требую к себе того же.

– Требуешь?

– Требую.

– Мужчину нельзя удержать силой, – покачал он головой.

– Можно. Если очень любишь, то можно… А ты что, собираешься от меня удрать?

– Ты же мафия, ты же из-под земли достанешь, – вроде бы в шутку, но с серьезным выражением лица ответил Антон.

– Достану.

– Спасибо.

– За что? – удивилась Карина.

– Пока еще не за что… Я сам хочу, чтобы кто-нибудь меня удержал. Надоело болтаться от берега к берегу… Знаешь, как в песне: «обмануть меня не трудно, я сам обманываться рад». И со мной та же песня, в том смысле, что удержать меня не трудно…

– Ты сам удерживаться рад?

– Что-то в этом роде… Надеюсь, на цепь ты меня не посадишь?

– Нет… Ты правда останешься со мной?

– Ну, если ты настаиваешь…

– А если бы не настаивала?

– Ешь! – Антон провел вилкой над ее половиной сковородки.

– Сейчас, только докурю… Э-э, тебе дым не мешает? – спохватилась она.

– Мешает. Но я привык. В камере всегда так накурено, что хоть топор вешай.

– В камере? В какой камере?

– В тюремной, – как о чем-то само собой разумеющемся, ответил он.

– Ты что, сидел?

– Да, четыре года отмотал…

– За что?!

– За кражу. Хату выставил.

– Хату?!. Выставил?!. Ты что, серьезно?

– Абсолютно!

– Четыре года?.. За кражу?.. По тебе не скажешь… И татуировок у тебя нет…

– Татуировки «блатняк» выкалывает, а я просто вором был. Мне особые приметы не нужны.

– Вором был?

– Да, квартиры чистил.

– Зачем?

– Деньги нужны были.

– А институт? Это что, липа?

– Почему липа? Отсидел, поступил, осенью четвертый курс начну.

– А сколько тебе лет?

– Двадцать шесть.

– Я тебе не верю.

– Почему?

– Не выглядишь ты на двадцать шесть, намного моложе кажешься. А если ты сидел, то не можешь выглядеть моложе своих лет. Не похож ты на уголовника…

– А это каждый сам для себя решает, быть ему похожим на уголовника или нет. Я решил, что мне это не нужно. Я работаю тонко, мне уголовный антураж ни к чему.

– Ты работаешь?

– Да, иногда. Редко, но метко. Без жаргона и татуировок, – снисходительно улыбнулся Антон.

– А институт зачем?

– А что мне, по-твоему, по «малинам» шататься? Мне это неинтересно. Мне больше нормальная жизнь нравится.

– А блатным быть – это не нормально?

– Блатной блатному рознь. Есть люди, а есть «бакланы». «Бакланов» больше. Эти крыльями по жизни машут, а на выходе – одно дерьмо. Бывает, что и реальные люди ведут себя как «бакланы», но это их проблемы, меня они не касаются. Я живу как живу. С мамой живу, учусь, решаю проблемы с финансами.

– Точно с мамой живешь?

– Проблемы у нее со здоровьем. Лекарства дорогие нужны… Только не подумай, что я из-за этого воровать начал. Я тогда с отцом жил, с пацаном одним познакомился. Я в четырнадцать лет маленьким был, в любую форточку залезть мог. Сначала через форточки, потом все остальное… А в шестнадцать лет меня с поличным взяли. Следствие, суд, этап, все такое. Сначала «малолетка», потом на взрослую зону отправили… Вышел, вернулся домой, а отца уже нет, квартиру забрали. Мама к себе позвала… У нас с ней не все гладко было, но все-таки она мне мать… Вот и в институт поступил…