Сточное время

– Я все передала, – доложила фрейлина. – Только Ее Высочество при мне не стала смотреть.

– Ну а как ты хотела. Сама же знаешь – страшная тайна.

Виола засмеялась.

– Да, уже поняла.

– Обратно она ничего не передавала?

– Нет, только сказала, что информацию приняла.

– Ладно, будем считать, что справились.

– Ну а ты чем тут занимался?

– Да вот, знакомых встретил, поговорили… А потом по городу прогулялся, давно уже не бывал. Погода отличная, и даже мороза нет.

– Как это нет, ты что? Я сейчас так замерзла…

Беседуя таким образом, они пошли по рядам. Виола сказала, что раз уж он такой глупый и согласился поработать носильщиком, то пусть не рассчитывает на поблажки, потому что подарков она накупит целую гору и все это придется тащить. И она купила вымпел Хрустальных Орлов для папы, потому что он их давний болельщик, и шкатулку в форме дворцового купола для сестренки, которая с рождения бредит столичной жизнью, и «росяные капли» для няни, которая до них большая охотница, и еще десяток забавнейших мелочей для племянников, подружек, соседей…

Она рассказала, что стала фрейлиной всего полгода назад, ей тогда еще семнадцати не исполнилось, и получилось это, в общем, случайно – принцесса заметила ее на морском курорте, где находилась летняя резиденция императора. Но Виола до сих пор не освоилась при дворе, потому что большинство ее «коллег» знают друг друга с детства, будучи выпускницами Янтарного Дома для столичных аристократок, а звания фрейлин получили еще с пеленок. И статс-дамы часто ругают Виолу за недостаток салонного воспитания, а камер-фрейлины устраивают ей мелкие пакости… Отец ее, граф Атерваль, очень скучает по дочери и за эти полгода, говорят, совсем захирел.

– Скорей бы домой, мне прямо уже не терпится, – призналась она. – Правда, это всего на неделю, а потом опять в город – сразу на императорский бал. Не могу же я свой первый бал пропустить?..

Янус согласился, что да, конечно, это никуда не годится.

– Я еще вчера хотела уехать. Но за подарками не успела, – рассказывала Виола. – Пришлось задержаться. Собралась сегодня утром по магазинам. А тут Ее Высочество вызывает, показывает «зрачок» с твоим снимком. Надо, говорит, срочно…

– Даже не подумаю извиняться, – заявил Янус. – Иначе как бы я тебя встретил?

Виола фыркнула.

– Кстати, – заметил он, – а зачем тебе вообще дирижабль? Есть вариант получше. Вещи, говоришь, уже собраны?..

От перспективы прокатиться на ялике девушка пришла в полнейший восторг, хлопнула в ладоши и даже попыталась попрыгать на своих немыслимых каблуках, так что Янус ее слегка придержал, помогая сохранить вертикальное положение.

– Я принимаю твое щедрое предложение, – важно заявила она, – но только с одним условием. Ты останешься у нас погостить, и даже не пробуй спорить! Папа будет не против, а даже за, я с ним сейчас свяжусь и предупрежу – и вообще, вы с ним, можно сказать, коллеги, он ведь тоже в университете учился…

Подарки, наконец, были куплены, и они погрузились в лифт, доставивший их на крышу. За это время ялов на стоянке прибавилось. Зябко кутаясь в шубку, Виола наблюдала, как он задействует сенсор и открывает кабину.

– И что, – спросила она, – у вас всем студентам на них летать разрешают?

– Да ну, что ты. Это я так, использую служебное положение. А вообще вождению учат с первого курса. Импульс для запуска совсем примитивный…

Девушка вздохнула.

– Как бы я хотела оказаться на твоем месте! Нет, я знаю, конечно – в Университет меня не возьмут, но хотя бы одним глазком взглянуть на Колодец! – Она нахмурила брови. – Все равно я открою второе зрение! И папа мне больше не запретит, я уже взрослая и могу сама за себя решать!

– А он запрещает? – осторожно поинтересовался Янус.

Виола только махнула рукой и надула губки.

– Ладно, – сказал Янус. – Давай, залезай, экипаж подан.

Янус помог ей забраться в пассажирское кресло, бросил назад пакет и, обойдя ялик спереди, сел на место водителя. Скосив глаза на ее коленки, он активировал управляющий контур, и они поднялись над городом. Лучи проспектов сияли, жилые кварталы мерцали, как жемчужные россыпи. Эта картина пробуждала в груди непонятное щемящее чувство, похожее на ожидание чего-то невыразимо прекрасного, что еще не успело произойти, но когда-нибудь произойдет обязательно. Он взглянул на спутницу. Сверкающий океан отражался в огромных глазах девушки.

– Имей в виду, – предупредил Янус, поворачивая к дворцу, – до самого порога я тебя не доставлю. На территории садиться нельзя, да и пешком меня туда не пропустят. Сядем у входа, и я тебя подожду. Так что чемодан до стоянки самой придется тащить.

– Найдется кому помочь, не волнуйся. Придворная дама я, в конце концов, или кто? Ладно, давай, я быстро.

Виола выбралась наружу и побежала к воротам. Янус приготовился ждать. Его внимание привлекли охранники у ворот. Почему-то вместо Имперской Стражи здесь стояли парни в форме Воздушной Гвардии. «Что за ерунда, – подумал Янус, – эти-то здесь при чем?» Гвардию курировал лично принц (тот самый гуляка и шалопай), и злые языки говорили, что при нем она окончательно превратилась в сборище клоунов. Впрочем, она и так выполняла чисто декоративные функции. Трудно было ожидать чего-то иного на планете, где веками не было войн.

Наконец вернулась Виола. Гвардеец, тащивший за девушкой чемодан, смерил припаркованный ялик подозрительным взглядом, и Янус почувствовал неуклюжий тычок сканирующей волны. «Ну еще чего», – подумал он, закрываясь. Гвардеец злобно зыркнул на него и ретировался.

– Какие они у вас тут неласковые, – заметил Янус. – Хорошо хоть на месте не пристрелил. Почему вас вообще эти ряженые охраняют?

– Не знаю, – сказала девушка. – Уже несколько дней стоят. А раньше стражники были. Спрошу потом у Ее Высочества.

– Ладно, – сказал Янус, – неважно. Ничего не забыла? Тогда отправляемся, пункт назначения – Атерваль.

Два часа в полете прошли почти незаметно; они смеялись и болтали о ерунде. Янус рассказал, как двоечники с факультета инженерных воздействий вышли на практику по экспресс-монтажу и целый день возводили какую-то кривобокую башню, но та рухнула под грузом своей ущербности, как только убрали направляющий контур. А на недавно открытом факультете М-переноса не сумели рассчитать точку выхода, и пятикурсник, исчезнув в ослепительной вспышке из учебной аудитории, возник в соседней деревне – причем не где-нибудь, а в хлеву, и обезумевшая от страха скотина в едином порыве вынесла деревянные двери.

А Виола рассказала, что Ее Высочество вообще-то очень общительная и веселая девушка, любит пикники на природе, обожает танцевать и следит за модой. Но ей совершенно не хватает на это времени, потому что отец все чаще нагружает ее государственными делами, требуя присутствия на бесчисленных совещаниях, и в последние дни принцесса совсем осунулась и ходит мрачнее тучи. А ее брат, наоборот, пребывает в приподнятом настроении и загадочно ухмыляется. И вообще, Виоле он никогда не нравился, потому что он надутый индюк, хоть и негоже так отзываться о представителях монаршей семьи, но ведь Янус ее не выдаст?..

– Кажется, подлетаем, – сказал Янус, – мне куда, прямо к замку садиться?

– Нет, зачем, там давно никто не живет. Видишь, ни единого огонька? Он уже много веков заброшен.

Замок на вершине холма мертво нависал над покрытой снегом долиной. Черные тени башен ложились на пологие склоны. Крепостная стена была частично разрушена, словно неведомый исполин откусил от нее кусок, как от огромного пирога.

– Да, выглядит мрачновато, – согласился Янус. – А почему никто не живет?

Виола собиралась ответить, но тут ее браслет замерцал, обозначая входящий вызов.

– Да, папа, – сказала она, – мы уже подлетаем. Все-все, не переживай.

Она отключилась и попросила Януса:

– Давай к усадьбе. Вон, видишь, на берегу реки?

– Ага, вижу. Только где приземлиться? Насадили деревьев почти у входа…

– Зато летом тенек!

– Вот летом и прилетим… Ладно, вон открытое место.

Ялик на несколько секунд застыл над лужайкой, опираясь на вихревые столбы, и снежное облако вырвалось из-под днища. Подождав, пока снег осядет, Янус откинул колпак, вышел наружу и огляделся. Метрах в двадцати проходила расчищенная аллейка, ведущая прямо к крыльцу усадьбы.

– Ну вот, – сказал он, помогая выбраться девушке, – нам туда?

– Ага, – она боязливо жалась к кабине. – Только как я до аллейки дойду? Здесь дальше снег по колено…

Янус поглядел, как она пританцовывает в своих модных полусапожках, хмыкнул и поднял ее на руки. Девушка испуганно ахнула и обхватила его за шею.

– Доставка с комфортом, – сообщил он, ставя ее на дорожку. – Давай, беги, твои уже на двор повыскакивали. А я еще чемодан возьму.

Он подошел к крыльцу, когда там уже стоял веселый галдеж, раздавались вопли восторга и Виола, обнимая каждого и всех сразу, щебетала о своих приключениях.

– А вот и он наконец-то, разрешите представить! Папа, это Янус, знакомьтесь!

– Очень приятно, молодой человек. – Дородный мужчина с добродушной улыбкой, шагнув к нему со ступенек, протянул руку, и Янус заметил знак Посвященного на запястье. – Я, как вы уже догадались, отец этой прелестной особы. Спасибо за такую неожиданную услугу.

– Мне тоже очень приятно, милорд. А эта прогулка с вашей дочерью – не услуга, а чистое удовольствие…

– Ну, раз познакомились, пойдемте в дом, а то холодно! – сказала Виола, и все потянулись внутрь.

Далеко за полночь, лежа на мягкой кровати в гостевой спальне, Янус вспоминал события прошедшего дня, который начинался так плохо, а закончился так неожиданно хорошо. Он погружался в сон, и серебристые луны глядели в его окно.

Глава 2

Полуденное солнце било прямо в глаза машинисту, и даже полосы на морде локомотива складывались в жалобную гримасу. Рекордный антициклон, беспощадно разогнав облака, затопил округу тяжелым зноем. Три недели назад он застрял между Кавказским хребтом и Волго-Донским каналом и с тех пор методично выжигал созревающие поля.

Ворочаясь на верхней боковой полке, Артем бормотал ругательства и обещал себе, что в следующий раз обязательно полетит самолетом. Ночью ему снились злобные карлики, которые проектируют плацкартный вагон. Брызгая слюной от восторга, они рисуют четырехгранные соты, в которых человек покрупнее должен скрючиться в положении эмбриона, потому что вытянуться во весь рост невозможно – либо ноги упираются в стенку, либо в затылок врезается какая-то железяка, заботливо укрепленная в изголовье.

Артем предпочел бы спуститься на нижний ярус, чтобы раздвинуть столик и посидеть с комфортом, но там, как назло, угнездилась сморщенная старуха, которая занимала всю лавку и вставать, похоже, не собиралась. Она покоилась, как Ильич в Мавзолее, строго уставившись в потолок, и только ночью поднялась ненадолго, чтобы пошелестеть пакетами. Надежды на то, что она сойдет утром, не оправдались. Бабка ехала до конечной, чтобы там пересесть на другой маршрут, ведущий в какие-то совсем уж запредельные дали.

Артем захлопнул книжку, герой которой – капитан ОБХСС – на протяжении пятисот страниц расследовал хищение бензина с автозаправки, и все прочитанное моментально выветрилось из памяти. Он выудил из-под подушки мобильник и, лениво посмотрев на экран, убедился, что зона покрытия «СовТелеСвязи» простирается и сюда (прием, судя по числу делений, стабильный), а на дворе уже суббота, 28 мая 2011 года. До прибытия в Чернодольск оставалось менее получаса. Артем включил радио и принялся ловить местные FM-станции, но эфир заполняли какие-то неясные хрипы. Он зачем-то выглянул из окна, словно ожидая, что источник помех обнаружится визуально, но не увидел ни грозовых фронтов, ни, естественно, полярных сияний.

Артем решительно спрыгнул вниз, собрал в охапку мокрую от пота постель и отнес ее проводнице. Вернувшись, сдернул с багажной полки свою потертую сумку. Нашарил в кармане паспорт. Серп-молот-колосья на измятой обложке, фотокарточка пять на шесть, черно-белая протокольная рожа. Гражданин СССР, русский, штамп о браке отсутствует. Так, дальше. Деньги на месте – два лиловых четвертака, четыре красных червонца, голубые пятерки и зеленые трешки в ассортименте. Всего сто сорок рублей. На неделю хватит с лихвой, если, конечно, не устраивать оргии в каком-нибудь «Орлином гнезде». Что еще? Редакционная корочка. Зачем она ему в отпуске? Ладно, карман не тянет.

В вагоне царило веселое оживление. Сойти в Чернодольске готовились сразу человек двадцать. Они приводили себя в порядок и сочувственно глядели на тех, кто проведет в раскаленной консервной банке еще несколько неприятных часов.

Среди остающихся была тетка лет сорока в дорогом спортивном костюме. Она сидела наискосок от Артема и за прошедшие сутки успела до смерти надоесть проводницам, жалуясь на сырое белье, грязные занавески, недостаточно крепкий чай, духоту и постоянно запертый туалет. Даже соседи, разделявшие все перечисленные претензии, в конце концов не выдержали и намекнули, что с такими запросами надо ездить в СВ. Вредная дамочка заявила, что так обычно и поступает, после чего принялась обстоятельно объяснять, почему именно в этот раз сделала исключение. Соседи успели десять раз пожалеть, что впутались в разговор, но тетка продолжала вещать, грозя направить жалобы во все мыслимые инстанции. Артем представил, как такое письмо приходит злобным карликам в Минтяжмаше и те валятся на землю от хохота, дрыгая короткими ножками.

И вот теперь, случайно взглянув на тетку, Артем заметил странную вещь. Привередливая мадам сидела, уронив бутылку с водой и уставившись за окно. Она разевала рот, как рыба, выброшенная на берег, и, судя по всему, не могла поверить своим глазам. У Артема даже возникла мысль, что скандалистка перепутала поезда и до нее только теперь дошло, что вместо Кольского полуострова или какого-нибудь Таймыра она заехала в ставропольские степи.

Тетка подняла руку и указала мясистым пальцем куда-то вдаль. И, наконец, выдержав секундную паузу, издала высокий протяжный вопль. Сидящая рядом женщина от испуга уронила пакет, куда были собраны куриные кости и шкурки от мандаринов, а мужик на верхней полке поперхнулся нарзаном.

Пока отголоски вопля затихали в дальних закоулках вагона, Артем пытался понять, на что уставилась полоумная тетка. За окном были все те же унылые пустыри, запыленная автострада, а за ней поля до самого горизонта. Впереди по ходу движения уже виднелись склоны круглого лакколита, за которым прятался Чернодольск.

На миг ему показалось, что над горой сгустилось какое-то неясное марево. Словно в тени от несуществующей тучи темнеет и уплотняется воздух или в невидимой колбе клубится прозрачный дым. Артем тряхнул головой, и, когда он снова взглянул на гору, марево бесследно исчезло. А может быть, его и не было вовсе, и во всем виноваты грязные разводы на стеклах.

Тетка между тем не собиралась заканчивать представление. Она обвела попутчиков невидящим взглядом и, уронив на штанину большую каплю слюны, раздельно произнесла:

– Он проснулся!

– М-да, – неуверенно сказал кто-то. – Белочка, что ли?

– Не, – возразили рядом. – Она же не пила ничего. От жары, наверно.

Дама набрала в грудь побольше воздуха:

– Услышаны стенания наши, и восстанет он ото сна, и не оставит нас без защиты! И воздвигнет твердыню каменную, и перекроет реку поганую! И вспять потечет река, и затопит чужую землю! И люди на той земле познают нашу горькую долю! И мерзкий яд не отравит больше владенья наши!

Наверно, в средневековой деревне это произвело бы жуткое впечатление. Крестьяне разбежались бы в ужасе или, наоборот, проткнули бы одержимую бабу вилами, а для верности сожгли бы на костре. Но пассажиры вагона № 15, которых не испугало даже всесильное учение Маркса, реагировали спокойно. По сравнению с речами на последнем съезде КПСС теткины откровения были просто образцом внятности и ясности изложения. Поэтому костер разводить не стали, а просто плеснули даме водой в лицо. Та заморгала и растерянно огляделась.

– Что происходит, граждане? – Вперед протиснулась проводница.

– Женщине стало плохо, – сказали ей. – Даже бред начался. А все потому, что жуткая духота, а у вас даже окна не открываются. Я удивляюсь еще, как все живыми до конечной станции доезжают.

Проводница возразила, что, будь ее воля, некоторых товарищей вообще бы не пустили в вагон. Или согнали бы в одну большую теплушку, а потом запихнули на запасные пути, чтобы они там сгнили, размышляя о собственном моральном несовершенстве.

Артем понял, что самое интересное позади, и протиснулся в тамбур. Поезд уже заползал на станцию. Местный вокзал, пожалуй, не уступал по размерам своим московским собратьям. Здесь пересекались пути, ведущие в кавказские автономии, и маршруты на лечебные воды. Москва – Назрань, Москва – Грозный, Москва – Баку, Адлер – Орджоникидзе, Кисловодск – Киев и даже Чернодольск – Воркута. Воздух дрожал над сверкающим переплетением рельсов, поезда шипели друг на друга, как железные змеи, электрички дремали в стойлах. Старые тополя, застывшие вдоль путей, роняли пух на крыши вагонов.

Поезд остановился, и проводница открыла дверь. Артем шагнул на залитый солнцем перрон и сразу вытащил сигарету. Остановившись в тени каштана, он неторопливо курил, наблюдая, как другие пассажиры выбираются из вагонов. В основном это были курортники в дурацких панамах и огромных солнцезащитных очках. Они скептически озирали бледно-зеленое здание пассажирского терминала, снабженное трехступенчатой башенкой и часами, которые то ли остановились, то ли спешили минут на двести.

К удивлению Артема, возле вагона, в котором он провел последние сутки, возникла какая-то непонятная суета. Когда все желающие выползли на перрон, проводница стала спиной к дверям, не давая начать посадку. Темпераментные кавказцы с баулами, которые толпились вокруг, недовольно загомонили.

– Эй, красивая, – раздались голоса, – почему не пускаешь, слушай?

– Не напирайте, граждане! – предупредила красивая зычным голосом. – Стоянка сорок минут, успеете погрузиться.

Сквозь толпу протолкались двое ментов в голубых рубашках. Проводница посторонилась, пропуская их в тамбур. На перроне загомонили сильнее. Артем решил подождать и посмотреть, чем кончится дело.

Минут через пять из тамбура выскочила давешняя полоумная тетка, злая, как похмельный прораб. Она тащила необъятную клетчатую сумку, перетянутую скотчем, и поминутно оглядывалась, чтобы прокричать менту, который подталкивал ее в спину:

– Я буду жаловаться! Вы не имеете права! Я до Орджоникидзе еду, меня там ждут!

– Разберемся, гражданка, – устало отвечал мент, вытирая вспотевший лоб. Его более молодой напарник, замыкая процессию, волочил еще одну сумку.

Старший махнул носильщику, который принял багаж на свою тележку. Тетка продолжала вопить. Проводница злорадно посмотрела им вслед и разрешила посадку.

Артем почесал в затылке. Что за ерунда? Ну, понятно, тетка за сутки достала всех, но это же не повод снимать ее с поезда? После такого припадка врачей надо вызывать, но уж никак не милицию. Разве что расценить этот бред, что она несла, как антисоветскую пропаганду…

В здании вокзала было прохладно и малолюдно. Артем остановился в раздумьях. «Такси, брат?!» – бросился к нему молодой кабардинец. Артем отрицательно покачал головой. Через пару секунд его похлопали по плечу. Он обернулся и подумал, что Чернодольск – это все-таки большая деревня. Не успеешь выйти из поезда, как уже натыкаешься на знакомых. Рядом стоял старинный приятель Славик, с которым они раньше жили в соседних домах и учились, соответственно, в одной школе. Друг детства, несмотря на жару, был в строгом сером костюме. Он смотрел на Артема и ухмылялся.

– Ты что здесь делаешь? – поинтересовался Артем. – Неужели меня встречаешь?

– Раскатал губу, – улыбнулся Славик. – Я по службе.

– А, – сказал Артем, – понял. Ваша служба и опасна, и трудна. Ты сейчас в каком звании? Уже столько лет не виделись.

– Майор.

– О как. Ну, поздравляю. И что майор КГБ делает на вокзале?

– Да так, – Славик махнул рукой, – долго рассказывать. А ты какими судьбами?

– В отпуск приехал. Только что с московского поезда.

– А работаешь где?

– В газете. Редактор отдела.

– Красавчик, – одобрил Славик. – Ладно, давай. Сегодня, может, еще увидимся. Я к родителям хотел на ужин заехать. А сейчас, извини, бежать надо.

Они еще раз пожали друг другу руки, и Славик быстро зашагал куда-то в направлении милицейской дежурки. Артем задумчиво посмотрел ему вслед. «Вообще, любопытно, – подумал он. – Тетка в поезде устроила шоу – ее через полчаса на допрос. По вокзалу рыщут чекисты. Может, в городе какое-нибудь ЧП, поэтому все на ушах стоят? Надо глянуть новости в Интернете. И почту заодно посмотрю…»

Артем направился к узлу связи.

– Сколько Интернет стоит?

– Вон, читайте, написано, – с ненавистью процедила кассирша, тыча пальцем в листок бумаги, прикрепленный возле окошка. Артем прочел. Пятнадцать минут – пятьдесят копеек, то бишь два рубля в час. Ну, в демпинге их, пожалуй, не упрекнешь, если учесть, что у некоторых зарплата сто двадцать. За такие деньги могли бы ЖК поставить, а не эти ящики – каждый на полстола. Заплатив за час, он занял место в углу.

Сначала, не удержавшись, зашел на сайт родной «Социалистической индустрии». Сегодняшний номер выложили, ага. На первой полосе что? Ну, понятно: «Едва в ведущих капиталистических странах заговорили о восстановлении производства после тяжелейшей рецессии, как…» Короче, рано заговорили. Наш обозреватель им объяснил. Зато страны СЭВ – бастион стабильности. И заголовок прям-таки искрометный: «Вторая волна». Долго думали, интересно? Ладно, от печатной версии подписчики не отвертятся, но на сайте кто на такой заголовок клюнет? Уж в субботу могли бы поставить статейку про НЛО в Элисте на видное место. Просил же перед отъездом! Ни хрена не добьешься. Это, видите ли, несерьезная тема. Три раза «ха»! Да ради этого народ газету и смотрит!

Эх, помнится, в середине восьмидесятых (Артем еще в первом классе был) забабахали статью про странный кусок металла из речки Вашка, который буквально брызгал огнем при попытке распилить его надвое. Сенсационная находка, икс-сплав! Вся страна запоем читала, уфологи просто в экстазе бились. Не исключено, дескать, внеземное происхождение. Обломок инопланетного корабля! Потом, правда, кто-то сообразил, что аккурат над этим районом отделяются ступени ракет, запущенных с космодрома Плесецк. Ну, сообразил – и флаг ему в руки. Главное, что газета прославилась. С тех пор на подобных темах и выезжаем. И никто нас пока что не переплюнул. Разве что «Техника – молодежи» с красивыми цветными картинками.

«Стоп, – подумал Артем, – что-то меня не в ту степь понесло. Я, вообще-то, хотел посмотреть, не пишут ли про Чернодольск в новостях». Он открыл стартовую страницу с киношным Никулиным и овчаркой в качестве логотипа. Ну да, Мухтар. сов – главный советский поисковик. А куда еще идти? Не в Google же. Доступны только кириллические домены. Артем усмехнулся, вспомнив байку о том, как закреплялись доменные имена. Собирались для верхнего уровня взять .ссср, но решили, что длинновато. Ну, тогда начальные буквы от слов Советский Союз. И хотели уже застолбить, но потом дошло…

Ладно, какие сегодня новости? Артем ввел в строке поиска: Чернодольск.

О, ну надо же! Что-то есть.

«Саранча атакует всесоюзную житницу». Краснодарский и заодно Ставропольский край. Вот ведь страсти какие… «Очаги итальянского пруса выявлены в Арзгирском и Чернодольском районах. Средняя численность достигает двадцати экземпляров на каждый квадратный метр». Ужас, конечно, но он в поля, вообще-то, не собирается. Кроме того, саранча не объясняет странностей на железной дороге. Это явно из другой оперы. Посмотрим, что еще пишут.

Артем открыл еще одну новость и не поверил своим глазам. Он попал на сайт Би-би-си! Да ладно, быть такого не может. Уж эту страницу должны были заблокировать намертво. Но нет, пожалуйста, свободный доступ. Что за фигня? Артем украдкой оглядел помещение. Никто не обращал на него внимания и не бросался к его столу с криком: «Попался, гад!» Ну, в таком случае, почему бы не почитать?

«Череда загадочных происшествий взбудоражила город на юге европейской части РСФСР…» Чего-чего? Почему он ни сном ни духом? А, ну, конечно: «…власти, как обычно, скрывают…» А вражий голос, выходит, в курсе? «По сведениям нашего источника в регионе…» Ишь ты. Мне б такие источники. Так вот, по сведениям, за последний месяц пропали без вести более десяти человек. Гм, в масштабах Чернодольска – это, конечно, много. Запредельно много, пожалуй. Только откуда такие данные? У них что, начальник УВД – внештатный корреспондент? Ой, сомневаюсь. Ладно, поверим на слово.

Между тем в окрестностях города заметили необычного зверя, похожего на крылатого пса или, может быть, крылатого волка… Артем хрюкнул. Ничего себе описание! А рогатых медведей не замечали? Или хвостатых ежиков? Впрочем, если учесть, что три дня назад прозвенел последний звонок и после обязательной прогулки по городу выпускники, затарившись, выбрались на природу… А тремя неделями ранее – пикники на майские праздники. Тут и не такое привидится! Впрочем, источник честно признался, что сам он зверя не наблюдал, а связь между этим, без сомнения, кошмарным созданием и загадочной пропажей людей пока никак не доказана.

Артем почесал в затылке и вспомнил, что новость на этой ветке была не одна. Он вернулся и посмотрел остальные. Елки-палки, да их тут целый рассадник! Voice of America, Radio Liberty, Deutsche Welle… И все сайты открываются без проблем! Вот это – всем загадкам загадка. А вы говорите – волки…

И главное, у всех «источники в регионе». Их что, сюда целый вагон прислали? Или это один такой шустрый – всех успел обслужить? Хотя нет – «Голос Америки», например, про неведомую зверушку даже не заикнулся. Зато сообщал, что в город направлена следственная группа союзной прокуратуры. В Чернодольске также находятся двое членов Президиума ЦК.

Далее комментатор рассуждал на тему того, что отсутствие успехов в расследовании может стать пресловутой последней каплей, которая переполнит чашу терпения. Население, мол, и так обозлено предстоящим повышением цен и хроническим дефицитом продуктов – и это в самом плодородном регионе страны, где в землю достаточно воткнуть палку, и она весной зацветет и заколосится…

«Красиво завернул, сволочь», – уважительно подумал Артем.

Власти, продолжал вражий голос, опасаются обострения обстановки вплоть до массовых беспорядков. Командующий Северо-Кавказским военным округом, поговорив с министром обороны по телефону, лично выехал в Чернодольск. По некоторым данным, отдан приказ – в случае необходимости задействовать мотострелковый полк, который стоит в Прохладном.

«Немецкая Волна» выдержала свой репортаж в максимально обтекаемых выражениях, зато поместила ссылку на разухабистый блог какого-то внештатного автора. Последний, творчески обобщая все доступные публикации, не забыл даже заметку про саранчу. Он намекал на десять казней египетских, которые обрушатся на Союз, если кремлевские старцы не освободят порабощенный народ. В этом же духе был истолкован и рассказ о крылатом звере.

Артем даже пожалел, что этот умник, засевший на далеких берегах Рейна, не был свидетелем сегодняшней сцены в поезде. Вот бы чувак порадовался! Разжевал бы весь этот бред, что несла перегревшаяся мадам, с точки зрения борьбы с тоталитаризмом. Как там было? «Закончатся страдания наши…» Нет, не так. А, вот! «Услышаны стенания наши!» Это же просто песня, такого нарочно не сочинишь. Написать ему, что ли? Вот будет хохма! У Артема прямо-таки зачесались руки, но он сдержался и стал читать остальные статьи по теме. За этим занятием он не заметил, как истекло отведенное ему время. Продлевать он не стал. Так можно до вечера просидеть, а самое интересное он уже просмотрел.

Вот, значит, какие страсти разгорелись в нашем запыленном райцентре. Эх, накатать бы теперь зубодробительный репортаж. Наш спецкор Артем Акимов – с места событий! Вражьи голоса обзавидуются. Взять эксклюзивное интервью у Славика. Гениально! Нехай майор КГБ расскажет про облаву на волка и подавление народных волнений… Подумав об этом, Артем едва не заржал и украдкой посмотрел на соседей. К счастью, крамольных мыслей на его лице, кажется, никто не прочел.

Артем вышел на привокзальную площадь и зажмурился от яркого света. Он уже не раз замечал, что в Чернодольске заметно светлее, чем в столице. Особенно остро это ощущалось зимой, когда московское солнце с трудом поднималось над горизонтом и, цепляя крыши домов, ползло по низкой дуге, а дым из труб, смешиваясь с автомобильными газами, повисал над городом сиреневой пеленой. Летом же, когда и над Москвой ультрафиолета было в избытке, здешнее небо сияло просто невыносимо.

Внешних признаков конца света в городе вроде не наблюдалось. Чернявые таксисты тащили клиентов в свои баклажановые «шестерки», ревели загнанные «Газели», и желтые «Икарусы» с резиновым сочленением натужно выползали на площадь. Бензиновые пары окутывали шеренгу старушек, сидящих вдоль тротуара с пучками укропа, петрушки и еще какой-то курчавой зелени. Торговка в засаленном белом фартуке доставала из чана горячие пирожки, и одуряющий запах теста прорывался даже сквозь выхлопные газы. Артем, не удержавшись, купил один пирожок с горохом (весь какой-то кривой, перекрученный, но при этом восхитительно вкусный). На бумажке, в которую тот был торопливо завернут, сразу проступило масляное пятно.

С огромного плаката над площадью хмурился престарелый генсек – бывший глава Ленинградского обкома КПСС, правивший страной уже больше четверти века и рассадивший на кремлевском Олимпе многочисленных земляков, которых в народе прозвали «питерскими».

Улица XXII партсъезда (это ж надо было додуматься, привычно чертыхнулся Артем) считалась в городе главной и выходила прямо к вокзалу.