Гении войны - Фельдмаршал Манштейн – лучший полководец Гитлера

Фон Манштейн, характеризуя Гитлера, писал, что он обладал необузданной жаждой власти и переоценивал свои возможности, чему способствовали его несомненные политические успехи, лизоблюдство видных партийных деятелей, а также некоторых окружавших его лиц. «Это было также в значительной мере следствием того, – отмечает фон Манштейн, – что он по отношению к несогласным с ним военным деятелям был не только главой государства, но и верховным главнокомандующим всеми вооруженными силами, т. е. их высшим прямым начальником. К тому же он блестяще умел в споре со своими военными партнерами бросать на чашу весов политические и экономические аргументы, которые последним нелегко было опровергнуть, ибо для их оценки решающее слово также имели не военные, а государственные деятели»[59].

Фон Манштейн уже после окончания Второй мировой войны окончательно сформулировал свое отношение к Гитлеру и к НСДАП. Фон Манштейн пишет, что солдаты положительно оценивали национальную позицию партии, ее отношение к Версальскому договору и к бескомпромиссной борьбе с коммунизмом. В то же время солдатам, то есть военным, претило, что партия не всегда придерживалась собственных принципов, а также они осуждали насильственные методы политической борьбы. С точки зрения рейхсвера, положительной стороной было то, что в гитлерюгенде[60] и СА[61] заботились о физической закалке и спортивной подготовке молодежи. Назначение Гитлера рейхсканцлером, пишет фон Манштейн, «было воспринято армией если не с воодушевлением, то с чувством облегчения». Во главе правительства армия увидела «сильную руку», появления которой многие в Германии ждали с нетерпением[62].

Далее фон Манштейн отмечает:

«Что касается отношения солдат к Гитлеру, то для них он был избранным народом главой государства, а также главнокомандующим, которому все военнослужащие принесли присягу. Как бы они ни относились к Гитлеру лично, но присяга была реальностью, которая привязывала солдат к “вождю германской нации”. Затем нужно отметить, что мы, солдаты, как и большая часть немецкого народа – да и многие из неглупых иностранцев, были заворожены внутриполитическими и внешнеполитическими успехами тех лет. Так что голову Гитлера осенял нимб, который стал еще ярче, когда ему удалось провести аншлюс Австрии и одержать победу в Судетах, не пролив ни капли крови. Даже если бы он затеял политическую игру посерьезнее, все же у людей создалось впечатление, что он в любой ситуации интуитивно чувствует границы дозволенного. Поэтому понятно, что мы, солдаты, как и большая часть немцев, приписывали дурные и неутешительные проявления режима делам не Гитлера, а его приближенных. Это ошибочное мнение тогда было сильно распространено. В отличие от Сталина, Гитлер предоставлял своим соратникам свободу действия – хотя знал и об их недостатках, и о злоупотреблениях. В какой степени он сам был инициатором их дурных начинаний, было неизвестно. Его успехи затмевали все»[63].

В этих словах видно стремление в определенной степени обелить руководство вооруженными силами, снять с него ответственность за все, что произошло в последующем в Германии и за ее пределами.

После прихода к власти Гитлера началось стремительное продвижение по службе Эриха фон Манштейна. Этому способствовала и его дружба с главой военного министерства генерал-полковником В. фон Фричем. 1 декабря 1933 г. фон Манштейну было присвоено воинское звание полковник, а 1 февраля следующего года он назначается начальником штаба III военного округа (Берлин). Округом командовал генерал Э.И. фон Вицлебен. «Мы были хорошо знакомы благодаря совместной работе преподавателями офицеров штаба в Дрездене, – вспоминал фон Манштейн. – Он обладал способностью быстро ухватывать общую картину происходящего, но не имел склонности брать всю инициативу на себя. С точки зрения подчиненного, ценящего самостоятельность, это было прекрасное качество в начальнике. Наше сотрудничество не было омрачено ни тенью недовольства, ни расхождением взглядов. Он с явной антипатией относился к НСДАП – особенно к ее сомнительным представителям, с которыми нам приходилось вести общие дела»[64]. Командование военного округа имело двойные функции. С одной стороны, командующий был командиром 3-й дивизии, которая позднее была развернута в 3-й армейский корпус. С другой стороны, он являлся высшим военным начальником на подчиненной ему территории.

Гитлер, придя к власти, предпринял шаги к установлению тесной связи с руководством рейхсвера. 3 февраля 1933 г. он провел первое совещание с высшим командованием. На нем Гитлер изложил основные пункты программы возглавляемого им правительства: «искоренение марксизма», «устранение раковой опухоли – демократии», установление «жесточайшего авторитарного государственного руководства», «введение всеобщей воинской повинности» и «приобретение союзников», «борьба против Версаля», «отвоевание новых рынков сбыта», «захват нового жизненного пространства на Востоке и его безжалостная германизация».

В конце марта 1933 г. состоялось еще одно совещание высшего руководства рейхсвера, в котором принимал участие и фон Манштейн. На совещании с докладом выступил Гитлер. О том, какое впечатление произвело это выступление на фон Манштейна, он пишет в своих мемуарах:

«Не могу сказать, что оно произвело на меня сильное впечатление. Гитлер начал с заявления о своей решимости вырвать государство из уз Версальского договора. Предпосылкой к освобождению стало бы внутреннее единство народа и гарантированная армией внешняя безопасность государства. Его идея обеспечения немецкому народу достаточного жизненного пространства звучала сомнительно. Тем не менее она производила впечатление лишь мечты о далеком будущем, так как наши тогдашние силы не давали надежды на ее скорое осуществление. Во всяком случае, я воспринял его слова лишь как своего рода “captatio benevolentiae”[65] руководства СА и СС[66], которое могло быть плохо знакомо с военным положением Германии. Охарактеризовав “национальную революцию” как завершенную, Гитлер перешел к внутриполитическим вопросам – что можно было считать предупреждением руководству СА. По существу все, что он говорил, сводилось к необходимости дружеских отношений между рейхсвером и СА. Целью его обращения был мир. Гитлер подчеркнул, что вермахт был и останется “единственным носителем оружия” нации. К компетенции СА и “Гитлерюгенда”, в свою очередь, относились политическое воспитание, допризывная и послевоенная подготовка лиц, годных к военной службе. Он требовал лояльного сотрудничества обеих сторон»[67].

Гитлер, одержимый идеей захвата жизненного пространства на Востоке, взял курс на резкое сокращение экономических и ликвидацию военных связей с СССР. В то же время фюрер принимал меры к тому, чтобы не довести дело до полного разрыва отношений между Германией и Советским Союзом. Он лицемерно заверял советское руководство, что германское правительство намерено поддерживать с Советским Союзом «дружественные взаимовыгодные отношения»[68]. В подтверждение этого рейхстаг в мае 1933 г. утвердил навечно действие германо-советского договора о нейтралитете 1926 г. Позднее, 14–19 октября 1933 г. правительство Германии объявило о своем выходе из Лиги Наций и отозвало свою делегацию с конференции по разоружению. В результате оно развязало себе руки для подготовки к ведению захватнических войн. 26 января 1934 г. Германия и Польша подписали «Декларацию о необращении к силе». Согласно этой декларации, в случае французско-чешского нападения Германия уже могла не опасаться обязательного присоединения поляков к противостоящей стороне. В результате основными потенциальными противниками Германии теперь считались Франция и Чехословакия.

Руководство НСДАП, придя к власти, начало преследование своих противников и евреев. Это в какой-то мере коснулось и фон Манштейна. Он пишет, что в 1934 г. выступил против дискриминации военнослужащих-евреев, но благодаря покровительству фон Фрича никаких мер к нему принято не было. Это можно расценивать как весьма либеральное отношение к фон Манштейну, ибо в роду фон Левинских также были евреи. Но, видать, новое руководство Германии было заинтересовано в сохранении опытных командных кадров, а потому фон Манштейн избежал преследований.

После сосредоточения в руках Гитлера всей полноты власти в Германии произошли большие перемены в политической и военной сферах. Еще в 1932 г. командование рейхсвера, мечтавшее о возрождении военной мощи Германии, разработало план «А» (от нем. Aufbau – «строительство»), предусматривавший формирование к 1937 г. двадцати дивизий, которые должны были составить костяк 300-тысячной сухопутной армии мирного времени. В соответствии с планом «А» к октябрю 1934 г. было завершено развертывание 21 пехотной дивизии, численность армии увеличилась до 300 тыс. человек, быстрыми темпами развивались ВВС (нем. Luftwaffe) и танковые войска.

Фон Манштейн, оценивая эти и последующие шаги по развертыванию вооруженных сил, отмечал: «Без сомнения, создание таких сил было целесообразно и никоим образом не представляло собой предпосылку наступательной войны. Тем более что даже такая армия отнюдь не исчерпывала военного потенциала Германии. Однако мы, солдаты, в интересах внутреннего укрепления нового рейхсвера считали, что формирование 36 дивизий должно быть поэтапным и последовательным. Значительное увеличение армии и введение воинской обязанности вместо системы добровольцев должны были кардинально изменить характер армии. До сих пор рейхсвер оставался замкнутой и внутренне духовно единой системой. Вместе с потоком военнообязанных в армию вливались и общественные политические воззрения. Офицерский корпус неизбежно должен был потерять сплоченность из-за возвращения огромного количества отставленных ранее офицеров»[69].

1 марта 1935 г. официально были легализованы созданные ранее Военно-воздушные силы и Главное командование ВВС (ОКЛ, от нем. Oberkommando der Luftwaffe). Их возглавил Г. Геринг, одновременно занимавший пост имперского министра авиации и другие важные должности в системе управления нацистского режима. 16 марта Германия, в одностороннем порядке аннулировав военные статьи Версальского договора, ввела всеобщую воинскую повинность. Количество дивизий намечалось довести до 36, а общую численность Сухопутных войск – до 550 тыс. человек. Германские вооруженные силы получили новое название – вермахт (нем. Wehrmacht, от Wehr – «оборона», Macht – «сила»). Министр рейхсвера генерал-фельдмаршал В. фон Бломберг стал военным министром, в функции которого входило непосредственное руководство вермахтом в качестве его Главнокомандующего, подчиняясь лишь Гитлеру как Верховному главнокомандующему. Для управления Сухопутными войсками было создано Главное командование (ОКХ, от нем. Oberkommando des Heeres). Главнокомандующим Сухопутными войсками был назначен генерал-полковник В. фон Фрич. В состав ОКХ был включен легализованный 1 июля Генеральный штаб Сухопутных войск, сформированный на основе управления Сухопутных войск рейхсвера. Генеральный штаб возглавил генерал Л.А.Т. фон Бек. Имперский морской флот с 1 июня получил официальное наименование «Военно-морские силы» (Kriegsmarine), которыми управляло теперь Главное командование ВМС (ОКМ, от нем. Oberkommando der Kriegsmarine), а командующий военным флотом гросс-адмирал Э. Редер стал называться Главнокомандующим ВМС.

С апреля 1935 г. командование вермахта приступило к разработке планов агрессии против соседних государств. В связи с тем, что Чехословакия считалась одним из наиболее вероятных противников Германии, фон Бломберг 2 мая подписал директиву «Schulung» о подготовке нападения на эту страну. В директиве, в соответствии с концепцией «молниеносной войны», предусматривалось нанести стремительный удар основной массой самых боеспособных соединений против слабого противника (Чехословакия) на одном стратегическом фронте и ведение, если в этом возникнет необходимость, «чисто оборонительных боев» минимальным количеством войск против сильного противника (Франция)[70]. Этот план в последующем подвергся изменениям.

В развертывании вермахта и разработке планов военных действий фон Манштейн сыграл не последнюю роль. 1 июля 1935 г. он возглавил I (оперативный) отдел Генерального штаба Сухопутных сил, а 6 октября 1936 г. в звании генерал-майора стал 1-м обер-квартирмейстером Генштаба, заместителем генерала фон Бека. Это была весьма ответственная должность. Если Генштаб, по определению маршала Советского Союза Б.М. Шапошникова, является «мозгом армии», то оперативный отдел (управление) – «мозгом Генштаба». На эту должность, как правило, назначают офицеров, обладающих острым умом, интуицией, умением предвидеть перспективы развития вооруженных сил и военной теории, высокой работоспособностью и организованностью.

Всеми этими качествами фон Манштейн обладал сполна. Дань его исключительным военным дарованиям отдают и коллеги по Генштабу, а также те, к кому он относился сдержанно. Начальник штаба Верховного главнокомандования вооруженными силами Германии (ОКВ)[71] В. Кейтель в мемуарах, написанных незадолго до казни в Нюрнбергской тюрьме, отмечал:

«Я очень хорошо отдавал себе отчет в том, что у меня для роли… начальника генерального штаба всех вооруженных сил рейха не хватает не только способностей, но и соответствующего образования. Им был призван стать самый лучший профессионал из сухопутных войск, и таковой в случае необходимости всегда имелся под рукой… Я сам трижды советовал Гитлеру заменить меня фон Манштейном: первый раз – осенью 1939 г., перед Французской кампанией; второй – в декабре 1941 г., когда ушел Браухич; и третий – в сентябре 1942 г., когда у фюрера возник конфликт с Йодлем и со мной. Несмотря на частое признание выдающихся способностей Манштейна, Гитлер явно боялся такого шага и его кандидатуру постоянно отклонял»[72].

Это подтверждает и генерал Г. Гудериан:

«…Гитлер был не в состоянии терпеть близко около себя такую способную военную личность, как Манштейн. Оба были слишком разными натурами: с одной стороны – своевольный Гитлер со своим военным дилетантством и неукротимой фантазией, с другой – Манштейн со своими выдающимися военными способностями и с закалкой, полученной в германском генеральном штабе, трезвыми и хладнокровными суждениями – наш самый лучший оперативный ум. Позднее, когда я был назначен начальником генерального штаба сухопутных войск, я неоднократно предлагал Гитлеру назначить Манштейна вместо Кейтеля начальником главного штаба вооруженных сил, но каждый раз напрасно. Конечно, Кейтель был удобен для Гитлера: он пытался по глазам Гитлера читать его мысли и выполнять их, прежде чем последний выскажет их. Манштейн был неудобен: у него было свое мнение, которое он открыто высказывал. В конце концов Гитлер заявил на мои предложения: “Манштейн, возможно, и является самым лучшим умом, рожденным генеральным штабом, но он может оперировать только свежими, хорошими дивизиями, а не развалинами, которыми мы сегодня только и располагаем. Так как я не могу дать ему сегодня ни одного свежего, способного к действиям соединения, назначение его не имеет смысла”. Он просто не хотел этого назначения и маскировался такими уклончивыми объяснениями»[73].

Генеральный штаб включал 13 отделов. 1-й обер-квартирмейстер (O.Qu.I) руководил оперативным и организационным отделами, фортификацией, отделом картографии и отделом, занимающимся обобщением и распространением опыта технического развития. 2-му обер-квартирмейстеру (O.Qu.II) подчинялись отдел снабжения и транспортный отдел. Ведомство 3-го обер-квартирмейстера (O.Qu.III) получало и обрабатывало информацию об иностранных армиях Востока и Запада. 4-й обер-квартирмейстер (O.Qu.IV) отвечал за боевую подготовку офицеров и войск. Начальнику Генерального штаба непосредственно подчинялись военно-исторический отдел, Военная академия и центральный отдел, ведавший личными делами офицеров Генштаба, а также назначением, совместно с начальником отдела личного состава, офицеров на все должности Генерального штаба в случае мобилизации.

В оперативном отделе работали майор А.Э. Хойзингер, капитаны Генерального штаба З. Вестфаль, Х. фон Тресков и Б. фон Лоссберг. В последующем они занимали достаточно высокие посты в вермахте. Фон Тресков стал генерал-майором, начальником штаба группы армий «Центр». 20 июля 1944 г. после провала покушения на Гитлера он подорвал себя гранатой. Вестфаль был командующим армией, начальником штаба при генерал-фельдмаршалах Г. фон Рундштедте и А. Кессельринге. Фон Лоссберг, сын бывшего начальника фон Манштейна, возглавлял отдел в Генеральном штабе вермахта. А.Э. Хойзингер после войны станет генеральным инспектором бундесвера.

5 марта 1936 г. начальник Генерального штаба Сухопутных войск поставил начальникам оперативного и организационного отделов задачу разработать срочно приказы о вводе по решению Гитлера войск в Рейнскую демилитаризованную зону. В тот же день необходимые документы были подготовлены. 7 марта 1936 г. войска вермахта вошли в демилитаризованную зону. Французское правительство отказалось от принятия к Германии «мер чисто военного порядка» и обратилось в Совет Лиги Наций с просьбой оказать на нее «коллективное международное воздействие» как на нарушительницу договоров. Совет Лиги под влиянием позиции Англии, выступившей против применения каких-либо санкций к Германии, ограничился констатацией нарушения Германией своих договорных обязательств[74].

Столь же успешно фон Манштейн справился с разработкой ряда документов о подготовке вермахта к возможной войне, а также планов операций, в том числе «Fall Grun» («Зеленый план») и «Fall Rot» («Красный план»).

24 июня 1937 г. фон Бломберг подписал директиву «О единой подготовке вермахта к войне», срок действия которой определялся с 1 июля 1937 г. до 30 сентября 1938 г.[75]. В директиве отмечалось, что в настоящее время не существует «прямой угрозы нападения на Германию какой-либо из европейских стран», а сама Германия «не заинтересована в развязывании европейской войны». В то же время нестабильная обстановка на мировой арене, чреватая вооруженными конфликтами и неспровоцированными инцидентами, требует постоянной боевой готовности вооруженных сил Германии, чтобы «отразить любое нападение» и «быть в готовности использовать в военных целях возникающие благоприятные политические возможности». Подготовка к войне подразделялась на подготовительные мероприятия общего характера, на разработку стран вероятного противника и планов оперативно-стратегического развертывания, на проведение спецмероприятий в форме изучения боевого опыта стран вероятного противника. Подготовительные мероприятия общего характера касались решения следующих военно-политических проблем: постоянная мобилизационная готовность вермахта до завершения полного перевооружения и приведения армии в состояние полной боеготовности; дальнейшая разработка программы «Мобилизационных приготовлений без оповещения общественности» для нанесения внезапного удара по противнику; дальнейшая обработка планов передислокации боеспособных полевых частей из Восточной Пруссии в рейх; разработка мероприятий на случай неожиданного вторжения на суверенную территорию рейха и при возникновении непосредственной угрозы вторжения. В последнем случае «организация вооруженного отпора агрессивным устремлениям противника» должна была осуществляться без дополнительных указов, приказов и директив. При этом главнокомандующие соответствующими категориями войск должны были применять любые средства на свое усмотрение для защиты пограничных районов от посягательства противника, независимо от того, имеются ли к этому моменту необходимые законодательные предпосылки или нет. В то же время категорически запрещалось пересекать и перелетать государственную границу рейха, а также вторгаться на суверенную территорию сопредельного государства без специального приказа фон Бломберга.

В директиве были определены возможные варианты ведения боевых действий, подлежащие оперативной разработке: «Fall Rot» – война на два фронта с главным направлением удара на западе; «Fall Grun» – война на два фронта с главным направлением удара на юго-востоке. Специальные мероприятия предусматривались в случае проведения: особой операции «Fall Otto» (вторжение в Австрию); особой операции «Fall Richard» (военное вмешательство против Красной Испании); особой операции «Fall Grun/Fall Rot» (выступление против Германии трех стран – Англии, Польши и Литвы). В директиве отмечалось, что при осуществлении некоторых особых планов Германия может рассчитывать на одного или нескольких союзников, но возможно, что ей придется сражаться в одиночку.

В директиве излагались основные положения планов особых операций. «Fall Rot» предусматривал, что главным противником на западе является Франция, которая может нарушить предполагаемый нейтралитет Бельгии и Люксембурга. Главная угроза для Германии на востоке могла исходить от России и Чехословакии при нейтралитете на определенном этапе Польши и Литвы. Кроме того, Германия могла рассчитывать, по меньшей мере, на благожелательный нейтралитет Австрии, Италии, Венгрии и Югославии. Сценарий развития событий представлялся разработчикам плана следующим образом. Французская армия при поддержке авиации нанесет внезапный удар по Германии, а французский флот проведет частную операцию. От Чехословакии ожидалась сдержанность на начальном этапе, но не исключалась возможность того, что она, уступая политическому давлению СССР, предпримет при поддержке ВВС Советского Союза активные боевые действия против Германии. В данном случае не исключалось и участие в операции военно-морского флота СССР. В этой обстановке главная стратегическая задача вермахта будет заключаться в том, чтобы успеть развернуть основные силы против Франции, удерживая оборону на востоке с минимальным развертыванием вооруженных сил на этом направлении. Сухопутные войска должны на западном направлении своими действиями сковать главные силы противника оборонительными боями в пограничных районах и не дать ему прорвать оборонительные позиции на Рейне и в Шварцвальде, удерживая любой ценой линию западного района Рейна, северного района Мозеля. В случае соблюдения Бельгией нейтралитета следовало захватить и удержать Айфель в качестве главной операционной базы вермахта. При организации активной обороны требовалось наносить контрудары по французской армии. Оборона восточных и южных рубежей Германии возлагалась на части пограничной охраны и прикрытия границы, а также на дивизии ландвера.

Согласно плану «Fall Grun», предусматривалось в случае крупномасштабного вторжения превосходящих сил антигерманской коалиции нанести молниеносный превентивный удар по Чехии. При этом предполагалось, что Польша и Литва займут нейтральную или выжидательную позицию. Одновременно Германия могла рассчитывать на благожелательный нейтралитет Австрии, Италии и Югославии. На стороне Германии ожидалось выступление Венгрии. В то же время предполагалось, что Франция и СССР займут откровенно враждебные антигерманские позиции, причем Советский Союз задействует для поддержки Чехословакии свои боевую авиацию и флот. Важнейшей предпосылкой успешной реализации плана «Fall Grun» являлось соблюдение нейтралитета Великобританией. Главная стратегическая задача вермахта заключалась в завершении мобилизационных мероприятий и организации передислокации войск таким образом, чтобы «обрушить на Чехию молниеносный удар небывалой мощи, развернув на западном направлении минимальные силы тылового прикрытия чешской наступательной операции». В ходе проведения данной операции планировалось главными силами Сухопутных войск разгромить вооруженные силы Чехословакии, ввести оккупационные войска вермахта на территорию Богемии и Моравии, ликвидировать угрозу нанесения ударов с тыла, выключить Чехию из войны на все время западной кампании, одновременно лишив военно-воздушные силы СССР их главной операционной базы на территории Чехословакии. При этом не исключалась возможность вступления вермахта на территорию Австрии («Fall Otto») в ожидании политического решения проблемы партийно-государственным руководством рейха. Вторжение в Австрию намечалось осуществить под предлогом реализации планов восстановления монархии и возвращения на трон престолонаследника эрцгерцога Отто фон Габсбурга. Цель интервенции заключалась в том, чтобы силой оружия принудить австрийцев к отказу от идеи реставрации.

Особая операция «Fall Richard» предусматривала участие в боевых действиях против Красной Испании эскадр немецкого подводного флота, а также оказание материально-технической и кадровой поддержки Белой Испании.

Особая операция «Fall Grun/Fall Rot» была разработана на случай выступления Англии, Польши и Литвы на стороне противников Германии, как раздельно, так и вместе. Особую опасность представляла Англия с ее развитым военно-промышленным потенциалом, которая могла оказать существенную поддержку Франции силами военно-воздушного и военно-морского флотов. Не исключалась возможность захвата Англией Бельгии или Голландии в качестве главной операционной базы своих вооруженных сил. Выступление Польши против Германии на стороне Советского Союза считалось маловероятным. В случае начала военных действий на суше от Польши ожидались оккупация Восточной Пруссии и попытка захвата Силезии в союзе с Чехословакией. Литва могла служить главной операционной базой ВВС Советского Союза. Ведение сухопутной войны против Германии допускалось со стороны Литвы только в союзе с Польшей или после вступления сухопутных войск СССР на территорию страны.

Фон Манштейн в своих мемуарах пытается доказать, что планы «Fall Grun» и «Fall Rot» не имели никакого отношения к более поздним намерениям Гитлера, в том числе по захвату Чехословакии. «Оба плана, “Рот” и “Грюн”, были созданы на случай сопротивления агрессии, – подчеркивает фон Манштейн. – Все военные учреждения прекрасно осознавали, что состояние немецких вооружений потребует максимального уклонения от военных действий в течение ближайших лет. Судя по отзывам Гитлера, в этом его мнение все-таки совпадало с мнением руководства вооруженных сил. Какие бы милитаристские настроения ни существовали в военном или политическом руководстве страны, все хорошо понимали, что любая война означала для Германии войну на несколько фронтов – из-за ее опасного промежуточного положения в Европе, о котором не давал забыть опыт Первой мировой войны»[76].

Планы, разработанные при участии фон Манштейна, проходили проверку на учениях. Правда, он отмечает, что только на одном из этих учений была разыграна кампания против Чехословакии в рамках стратегической обороны против франко-чешской коалиции, разработанной на базе плана «Fall Grun». Вероятно, речь идет о военной игре, состоявшейся в конце ноября 1936 г. По ее итогам был сделан вывод о необходимости, наряду с массированным применением танков, моторизованных и других соединений Сухопутных войск, нанесения по Чехословакии удара с воздуха силами авиации. План в то время остался пока на бумаге, так как в распоряжении верховного командования вермахта еще не имелось достаточных сил и средств для его претворения в жизнь. На всех остальных учениях, по утверждению фон Манштейна, прорабатывались варианты сопротивления войск вермахта «агрессивному удару проникших глубоко на территорию Германии французской или чешской армии». Разница состояла в том, что если еще совсем недавно решающие бои рейхсвера против французов планировались где-нибудь в Тевтобургском или Тюрингском лесу, то теперь контрудары вермахта должны были осуществляться значительно ближе к границе.

Однако, как известно, Франция не совершила нападения на Германию. Наоборот, она усилила свои дипломатические и военные шаги. 26 августа 1936 г. Гитлер в секретном «Меморандуме о задачах четырехлетнего плана» потребовал в течение четырех лет подготовить экономику Германии к войне, а вермахт привести в боевую готовность. Этот план был одобрен в сентябре на съезде нацистской партии. «Если бы Урал со своими многочисленными сырьевыми запасами, – заявил на съезде Гитлер, – Сибирь с ее богатыми лесами и Украина с ее неизмеримыми площадями под зерновыми культурами находились в подчинении Германии, под руководством национал-социалистов, то немцы жили бы в изобилии. Мы стали бы производить столько, что каждый немец имел бы для жизни более чем достаточно»[77].

Свои решения Гитлер подкрепил внешнеполитическими шагами. 25 ноября 1936 г. в Берлине были подписаны германо-японское «Соглашение против Коммунистического интернационала» и дополнительный протокол к нему. Одновременно Германия и Япония подписали «Дополнительное секретное военное соглашение». Обе стороны обязались «не предпринимать каких-либо мер, которые могли бы способствовать облегчению положения Союза Советских Социалистических Республик» в случае его «неспровоцированного нападения» на Германию или Японию, а также «без взаимного согласия не заключать с Союзом Советских Социалистических Республик каких-либо договоров, которые противоречили бы духу настоящего соглашения»[78]. Так возник Антикоминтерновский пакт[79].

Наряду с разработкой планов развертывания вермахта и операции, фон Манштейн решал вопросы, связанные с укреплением обороны границ Германии. В 1934 г. на востоке страны началось создание так называемой дуги Одер – Варта. Она предназначалась для защиты столицы Германии и вынуждала противника разделить свои силы в случае дальнейшего развития наступления после овладения этой дугой. Это позволило бы вермахту разгромить противника по частям. В том же году фон Манштейн разработал меморандум, в котором предлагал провести обширные мероприятия по аналогии с французской линией Мажино с целью укрепления территории Германии на западе. По мнению фон Манштейна, «удовлетворительное укрепление границы от Швейцарии до Люксембурга (а еще лучше – до Бельгии) в высшей степени способствовало бы сохранению мира».