Хандра

      - Бвана, такси?
      Этот негр был одет по-европейски: брюки из серого полотна, красная куртка и рубашка, вышитая гибискусами. Не имея жилета, он прикрепил один конец огромной никелированной цепочки для часов к одной из пуговиц гульфика, что сильно вредило достоинству ансамбля.
      - Какая лучшая гостиница в Бужумбуре? - спросил Малко.
      Негр покачал головой:
      - Бвана, есть только "Пагидас", очень хорошо.
      - Хорошо, поехали в "Пагидас".
      Группа черных десантников с любопытством смотрела на Малко. Им было скучно. Не стоило давать им повод развлечься за свой счет. Он нырнул в "крайслер империал" 1948 года и, чтобы избавиться от ребят, бросил им горсть конголезских монеток. Убийца из самолета исчез. Чихнув, "крайслер" тронулся с места. По африканской привычке, рядом с шофером сел другой негр, и автомобиль покатил по импозантной автостраде, ведущей из аэропорта. Малко вздохнул, покачиваясь на продавленном сиденье "крайслера".
      Никогда он не пускался в такие авантюры. Можно подумать, что ЦРУ решило избавиться от него. Здесь, в Бурунди, был другой мир, иррациональный и непредсказуемый.
      Через пятьсот метров сверкающая автострада, обсаженная бугенвиллями, превратилась в проселочную дорогу из красного латерита. Со всех сторон лес. Фары высвечивали сухую землю, колючие деревья и кустарники. Согласно карте, до Бужумбуры было 25 километров. Между деревьями уходили вдаль более мелкие тропы, ведущие к невидимым деревням. Как и везде в тропиках, температура не изменилась ни на градус, несмотря на наступление ночи.
      Неожиданно Малко подбросило к крыше: "крайслер" только что влетел в огромную яму. Обернувшись, веселый шофер сказал:
      - Бвана, дорога плохая.
      Можно было и не говорить. Напрасно негр лавировал до тошноты: примерно каждые пятьсот метров очередной толчок бросал Малко на другой конец сиденья. А ведь это была одна из главных дорог Бурунди...
      Чтобы преодолеть 25 километров до Бужумбуры, им потребовался целый час. Вначале показались ряды саманных или кирпичных халуп, освещенных ацетиленовыми горелками, кишащих крикливыми и беспокойными неграми. То тут, то там виднелись "магазини", подобие жалких базаров, где продавали гвозди, мыло, мотыги, керосин, галстуки "бабочка" и фальшивые драгоценности. Малко также заметил неоновые вывески с поэтическими названиями: "Под лунным светом", "Кафе сумерек". В большинстве из этих бой-дансингов мужчины танцевали сами с собой. Не из педерастии, а потому, что их жены были слишком заняты домашними делами, чтобы прийти туда поразвлечься...
      Щеголихи в бубу подозвали такси. Через опущенное стекло шофер ответил им непристойным жестом и рассмеялся.
      В центре Бужумбуры движение стало более интенсивным; "крайслер" объехал большую площадь и остановился перед гостиницей "Пагидас". Была освещена лишь одна сторона авеню Упрона. Малко поинтересовался почему. Шофер объяснил: в целях экономии.
      Гостиница представляла собой современную семиэтажную постройку с большим холлом, полным зеленых растений. Едва выйдя из такси, Малко почувствовал, что горло у него перехватило от вони. Вся Африка пахнет, но здесь было нечто особое. Помои не вывозили с начала революции. Одно такси с четырьмя трупами три дня оставалось в центре авеню Упрона, и никто не обеспокоился.
      Перед гостиницей медленно проехал джип с опущенным ветровым стеклом, набитый солдатами свирепого вида. Они играли в войну. Некоторые, несмотря на форму, намалевали на лице племенные знаки войны. Странно.
      Малко пробрала дрожь в ледяном воздухе холла. Кондиционеры работали на всю катушку. Все служащие были неграми. Не говоря ни слова, ему протянули карточку для заполнения. Когда он увидел цену, ему показалось, что тут ошибка: шестьдесят долларов.
      - Это шесть долларов? - спросил он. Негр покачал головой.
      - Нет, патрон, шестьдесят. Цены назначил президент Букоко.
      Это называют непосредственной демократией.
      Малко улыбнулся, представив себе бухгалтеров ЦРУ, когда они увидят финансовый отчет о расходах. За эту цену в Нью-Йорке можно было нанять квартиру в Уолдорфе с дюжиной горничных.
      Негр в бубу взял его чемодан с невозмутимым лицом и пошел перед ним к лифту. Его комната находилась на четвертом этаже. "Пагидас" при ближайшем рассмотрении оказался смесью дома с умеренной квартплатой, тюрьмы и ангара. Негр поставил чемодан на кровать и исчез. Освещение составляло подобие операционной настольной лампы, направленной на кровать. Что касается кондиционера, то он производил немного меньше шума, чем "Боинг" на взлете, и гнал теплый и тошнотворный воздух.
      Обескураженный. Малко присел на кровать. Он горел желанием сесть на первый же самолет. Куда угодно. В своих вашингтонских офисах с кондиционерами его начальники явно не имели ни малейшего понятия о том, что такое Бурунди. Или, вернее, они должны были его иметь, поскольку отправили его на это дурацкое задание. Он вновь увидел, как Давид Уайз в своем вращающемся кресле объяснял ему ситуацию на карте Африки:
      - Для нас Бурунди не существует. Никаких дипломатических отношений, никаких экономических связей, у них лишь делегация в ООН.
      Русские, впрочем, не в лучшем положении, чем мы. Подвергнутый унижению, их посол был выслан, но, после того, как просидел в аэровокзале двое суток без еды. Внимание обращают лишь на одних китайцев, по крайней мере, некоторые члены правительства.
      А впрочем, перед революцией король заметил, что сорок китайцев въехали в страну только с десятью паспортами. Он бросил их в тюрьму. Они, возможно, все еще там.
      - Прекрасная страна, - заметил Малко. - Вы не думаете, что было бы проще послать туда один батальон морской пехоты для сафари?
      На карте Африки Бурунди выглядело всего лишь тонким зеленым пятном между озером Танганьика и Конго. Дэвид Уайз приложил палец к точке на юге страны, почти на границе с Танзанией.
      - Вот в этой зоне приземлился наш спутник, согласно расчетам компьютеров. В ста пятидесяти километрах от Бужумбуры, но большая часть мостов выведена из строя. И со дня Независимости их не ремонтируют. Вам придется идти в обход. Вероятно, это в два-три раза больше исходного расстояния...
      Я знаю, что это нелегкое задание. Со дня Независимости Бурунди потихоньку катится к средневековью в кровавой бане. Это у них уже четвертая революция. Кроме Бужумбуры, есть только деревни, затерянные в джунглях. Выехав из столицы на автомобиле и с проводником, вы не испытаете много трудностей. Кроме того, вы бегло говорите по-французски...
      Да, но нужно было выехать из Бужумбуры. И не ногами вперед.
      Малко спешно взялся за подготовку. Он повесил свои костюмы, чтобы они не походили на тряпки, и вынул свой дорожный несессер.
      Сначала тюбик с зубной пастой. При помощи ножниц он отрезал конец, чтобы извлечь оттуда тонкий ствол автоматического пистолета, который он промыл в умывальнике.
      Затем он снял дно у фляжки с алкоголем и вынул из нее рукоятку. С несколькими мелкими деталями, найденными в чемодане, он за две минуты собрал свой сверхплоский пистолет, специально изготовленный в технической лаборатории ЦРУ. Он был настолько плоским, что его можно было легко носить под смокингом. Он стрелял как обычными патронами, так и усыпляющими пулями.
      Малко опробовал его и зарядил магазин. Затем положил его в небольшой чемоданчик с двойным дном и запер на ключ, в надежде, что не придется им воспользоваться.
      Человек, который хотел убить его в самолете, находился в городе. Ничто не указывало на то, что он отказался от своего плана.
      Малко не имел намерения надолго застрять в столице Бурунди. Мысленно он повторил имя и адрес человека, который мог ему помочь по рекомендации Аллана Папа. Свалившись от усталости, он мгновенно заснул. У него не было желания шататься в Бужумбуре посреди ночи.
      На другом конце города, как раз на границе индийского квартала, у озера, Джулиус Ньедер переживал очень неприятный момент. Мертвенно-бледного и пристыженного, его осыпал бранью здоровенный детина, одетый в костюм "розовое дерево": приступы гнева Ари-убийцы были известны вплоть до Южной Африки.
      - Идиот, - орал он. - Я приказал, чтобы ноги этого типа не было в Бужумбуре. Я знаю, зачем он едет. На Юге есть ребята, которые пытаются за бесценок толкнуть партию камней, минуя нас. Этот тип узнал об этом, я не знаю как, и едет их заграбастать.
      Джулиус начал оправдываться:
      - Я не сказал своего последнего слова. Здесь это можно будет сделать легко.
      Ари встал перед ним как истукан.
      - Нет. Я не люблю осечек. Вы сморозите еще одну глупость. Завтра утром в Камаша летит самолет. Садитесь в него, и чтоб ноги вашей здесь больше не было.
      Он пошарил в кармане и протянул ему банкнот.
      Это был банкнот в пять тысяч бельгийских франков. Униженно Джулиус спрятал его в карман. Он терял не все.
      Взбешенный от ярости, Ари-убийца завопил:
      - Я сам займусь этим типом. По крайней мере, это будет сделано как надо.
      Когда на следующее утро Малко покидал гостиницу "Пагидас", у двери яростно дрались два негра под взорами дюжины сорванцов, которые прыгали от радости при каждом ударе. Один из бойцов снял свою рубашку и подпрыгивал в стойке профессионального боксера.
      Увидев Малко, портье "Пагидаса" ринулся на драчунов с дубинкой и потеснил группу на угол улицы.
      - Где находится улица Киву? - спросил Малко у портье.
      - Там. Недалеко, шеф.
      Африканская неточность. Это могло быть за сто метров и за десять километров. Поскольку никакого такси на улице не было, он отправился пешком. Очень скоро щебеночное покрытие сменилось проселком.
      Несколько раз Малко справлялся у прохожих. Через два километра, разбитый и мокрый от пота, он, наконец, увидел столб с табличкой, прибитой на высоте шестидесяти сантиметров от земли: "Улица Киву". Можно подумать, что в этом городе таблички с названием улиц были установлены для карликов.
      Вдоль улицы Киву стояли разнородные здания: как современные, так и деревянные хижины. На большинстве домов номера отсутствовали. Негры с любопытством разглядывали Малко. Должно быть, белых в этом квартале было не так много.
      Вдруг он наткнулся на полицейский пост, окруженный колючей проволокой, где находились, солдаты в зеленых беретах.
      Уставший от поисков, Малко прошел перед настороженным часовым и вошел. За засаленной конторкой сидел сержант. Два негра - возможно, задержанные, сидели у стены на корточках с распухшими лицами без выражения.
      - Вы не знаете, где находится номер 64? - спросил Малко.
      Сержант принял совершенно придурковатый вид и покачал головой. Затем пробормотал:
      - Нет, шеф.
      Чтобы подбодрить его, Малко спросил:
      - А здесь какой номер?
      Тот отчаянно сморщил лоб. Но это превышало его компетенцию.
      - Я не знаю, шеф.
      И он погрузился в свой журнал. Солдаты молча выжидали вокруг Малко. Разочарованный, он вышел.
      За неимением лучшего, он окликнул пацана и протянул ему пятифранковый банкнот.
      - Ты знаешь дом месье Кудерка?
      Это был правильный способ. Парнишка взял Малко за руку, и через три минуты они остановились перед двухэтажным глинобитным домом. На его стене с трудом можно было различить написанный мелом номер 64.
      Мальчишка убежал. Малко толкнул дверь, выходившую в небольшой двор, и остановился.
      Посреди двора громко смеялась группа негров, стоящая вокруг чего-то, что Малко не видел. На большинстве из них была белая, красная и зеленая униформа ЖНК, партийной ассоциации молодежи.
      Малко подошел. Один из негров обернулся и что-то сказал другим. Тотчас же круг распался. Трое или четверо прошли перед белым, опустив глаза и прикрыв лица. Другие исчезли в глубине двора и перепрыгнули через небольшую ограду.
      Остался лишь один, стоявший спиной. Он мочился. Малко подошел к нему, и тот его заметил. На его лице появилась смесь страха, ненависти и чего-то еще, что напоминало стыд. Он быстро оправился и бегом скрылся, открыв предмет, на который он мочился.
      Это была человеческая голова.
      Озадаченный и полный отвращения, Малко увидел, как голова зашевелилась и тихим голосом сказала:
      - Не могли бы вы подкопать немного вокруг меня, тогда мне было бы легче выбраться.
      Голос был смиренным и спокойным. Малко присел и, преодолевая отвращение, разгреб рыхлую землю, пропитанную мочой. Человек, закопанный заживо по шею, был почти лыс, с круглым лицом и моргающими глазами близорукого. Когда он улыбнулся, Малко заметил его испорченные зубы.
      Зеленый от злости, он копал, как крот. Упершись, он выдернул человека за плечи. Ни одного негра поблизости не было.
      Несчастный вылез из своей дыры, покрытый землей. Он провел грязной рукой по лицу, немного пошатываясь. Его рубаха и полотняные брюки были в жалком состоянии.
      - Вы Мишель Кудерк? - спросил Малко.
      - Да.
      Мелкими шажками он направился к двери дома и вошел, приглашая Малко следовать за ним. Комната была бедно меблирована, на столе стоял маленький переносной вентилятор.
      Кудерк взял очки, немедленно нацепил их и с жалкой улыбкой стал объяснять:
      - Они не были слишком злы. Они дали мне снять очки, перед тем как... Извините меня, присаживайтесь, мне надо принять душ...
      Принимая во внимание запах, который он распространял, это не было роскошью.
      Он исчез в глубине комнаты; Малко поднял глаза к небу, обескураженный. Он был блестящим, этот приятель Папа! Если это все, что он имел в качестве проводника...
      Мишель Кудерк вернулся в чистых брюках и рубашке, но его лицо было желтым, будто пропитанным мочой.
      - Что происходит, в конце концов? - спросил Малко.
      Тот вздохнул.
      - Если бы вы знали! Это... это ничего. Они не желали мне зла. Но вы знаете, африканцы...
      Он произнес это слово с каким-то опасением.
      - Почему они с вами так обращаются?
      - Это долгая история, - пробормотал Кудерк. - Вот уже пятнадцать лет, как я в этой стране. У меня был небольшой журнал, и я неплохо жил. При первой революции все прошло хорошо. Они ничего не имели против белых. Напротив, меня попросили остаться и сотрудничать с новым правительством. А затем в одном из номеров моего журнала я опубликовал расследование по поводу чрезмерного количества чиновников, советуя королю послать их на поля. На следующий день меня бросили в тюрьму. Я оставался там до прошлого месяца. Когда посол вступился за меня, король пригрозил разрывом дипломатических отношений. Поскольку я не был настолько важной персоной, меня оставили гнить в тюрьме. Два месяца назад мне объявили, что я буду расстрелян за антинациональную деятельность. Это было вполне серьезно. Для них это единственный способ избавиться от меня, не замарав рук. Когда короля сбросили, меня выпустили из тюрьмы. Меня пригласил к себе президент и сказал, что его предшественник был порядочным негодяем и что он берет меня в качестве заместителя министра информации. Мой журнал должен был начать выходить снова. Только перед опубликованием я должен был представлять ему все статьи. Я сказал ему, что предпочитаю покинуть страну. Он страшно разозлился, назвал меня плохим гражданином и сказал, что заставит меня изменить мнение. Что я был нужен Бурунди. С тех пор каждый день меня приходит тормошить партийная молодежь. У меня забрали паспорт, конфисковали все мое имущество, у меня нет денег. Я бы отдал все что угодно, чтобы уехать. Сегодня они пришли и сказали мне, что собираются растопить дурные мысли в моей голове. Они действительно не хотели мне зла...
      - Чего им было надо? - Его покорность заставила бурлить кровь в жилах Малко.
      Мишель Кудерк моргнул глазами, глядя на него, и сказал:
      - Зачем вы меня искали?
      - Я приятель Аллана Папа, - осторожно сказал Малко.
      - А!
      Кудерк присел на табурет:
      - Как он поживает? Здесь, в Бужумбуре, теряешь всех из виду.
      - Он живет хорошо. Он сказал, что вы могли бы оказать мне услугу.
      - Услугу?
      Слабоватый смешок вырвался между его испорченны ми зубами.
      - Но я больше ничто, я больше не существую. Даже негры писают на меня, а я не могу ничего сказать... Ну вот...
      - Вы мне нужны. И это может многое вам принести.
      Мишель Кудерк встал и положил свою пухлую ручку с грязными ногтями на чистый лацкан костюма из альпака. Зловонное дыхание заставило Малко отпрянуть.
      - Я хочу только одного, - прошептал Кудерк. - Уехать, убраться из этой проклятой страны и никогда в жизни больше не видеть негров, вы меня слышите? Если бы у меня были деньги, я поехал бы в ООН и сказал бы им, что такое негры.
      - Да, с деньгами вы могли бы уехать, - сказал Малко. - Я могу вам обещать, что вы пересечете границу.
      - Как?
      - Теперь я могу вам это сказать. Вы согласны мне помочь?
      - В чем?
      - Вы говорите на кирунди, суахили и хорошо знаете страну, не так ли?
      - Да.
      - Мне нужен проводник для путешествия на Юг. Кудерк пожал плечами:
      - Никоро не даст мне выйти из Бужумбуры.
      - Это можно устроить. И ноги вашей здесь больше не будет.
      Кудерк стал грызть ногти. Он исподлобья посмотрел на Малко:
      - Что вы собираетесь делать на Юге? Там ничего нет. Это страна племени моссо. Настоящие дикари. Даже уту не хотят о них слышать.
      - Я же не спрашиваю вас, что вы будете делать с деньгами, которые я вам дам, - ответил Малко. Кудерк нервно засунул руки в карманы:
      - Вы работаете на Ари-убийцу. Не рассказывайте мне сказки. Вы такой же, как и другие, вы собираетесь искать бриллианты в Медном поясе.
      - Я не работаю на Ари, - медленно сказал Малко. - Я работаю на себя.
      Кудерк пожелтел еще больше.
      - Мне не нужны ваши бабки. У меня и так много неприятностей. Я не хочу закончить жизнь в озере Танганьика с камнем на шее.
      Малко почувствовал, что пора было нанести решающий удар. Спокойно он вынул пистолет из-за пояса и пригрозил Кудерку.
      - Вы получите пять тысяч долларов наличными, - сказал он, - и паспорт, я сам переведу вас через границу. Я также больше не вернусь в Бужумбуру. Или пуля в лоб сейчас, поскольку я не могу оставить вас после того, что я вам только что сказал. У вас тридцать секунд на принятие решения.
      Малко, который ненавидел насилие, должен был заставить себя угрожать несчастному Кудерку. Но покинуть Бужумбуру требовалось во что бы то ни стало. Разумеется, стрелять он не будет.
      - Хорошо, - проворчал Кудерк. - Я согласен. Надеюсь на вашу честность.
      Малко не ответил, но вынул пачку банкнот из своего кармана и отделил одну стодолларовую бумажку.
      - Вот задаток. Вы купите все, что нужно для подготовки к путешествию. Рассчитывайте на две недели. Необходимо найти машину. Хорошую, которая нас не подведет. Я заплачу. Встреча завтра после полудня в "Пагидасе". Моя комната номер 25.
      Он ушел, оставив банкнот на столе.
      Улица Киву была пустынной. Он решил пройти до гостиницы пешком.
      - Эй, подождите, - сказал Кудерк. - Вы думаете, что можно вот так взять и поехать к моссо?
      - Я смотрел карту, - ответил Малко. - Дорога идет по берегу озера. Не более ста пятидесяти километров.
      Мишель Кудерк ухмыльнулся.
      - Карта! Говорит ли вам карта, что на Разибази и Коронж обрушены мосты? Не говоря о других, о которых не сообщалось... Можно затратить две недели!
      - Посмотрим. Во всяком случае, нужно поехать туда посмотреть.
      Глава 5
      Чтобы найти более омерзительную рожу между тропиками Рака и Козерога, потребовались бы долгие и терпеливые поиски.
      Бузум Никоро, шеф бурундийской полиции, совмещал в себе раболепие двадцати лет колониализма с совершенно новым могуществом своей должности. Безупречно одетый в почти белую тунику из тергаля, которую он менял два раза в день, так как потел, с наманикюренными ногтями и распрямленными волосами, что стоило бешеных денег, он пытался обрести вид джентльмена, но все его попытки в этом плане были обречены на провал из-за его внешности.
      Если еще забыть о племенных шрамах, рассекающих обе щеки; бельме, покрывающем правый глаз, - остаток старой доброй семейной трахомы... Но выражение толстого рта и левого глаза было просто омерзительно. Смесь злобы, жадности и трусости в идеальных пропорциях. Мгновенно прошедший путь от осведомителя до главного комиссара Бужумбуры, Никоро пугал даже своих подчиненных.
      Те рассказывали втихомолку, что он занимался контрабандой детей из Кении для принесения ритуальных жертв и что его могущество происходило оттуда.
      Все проститутки индийского квартала платили ему налог, но в основном его ресурсы пополнялись за счет связей с торговцами бриллиантами и систематического рэкета, которому он подвергал официальных покупателей. Если стоимость концессии превышала пятьдесят тысяч долларов, они выплачивали ему двадцать - тридцать тысяч во избежание бесконечных административных придирок. Поскольку Никоро не питал никакого доверия к банкам, он прятал деньги во всех углах своего дома и регулярно пытал почти до смерти одного из своих боев, чтобы убедиться, что никто не касался его сокровищ. Он даже забавлялся, разбрасывая у себя банкноты, чтобы убедиться в верности слуг.
      Фанатик Китая и китайцев, он носил туники только с военным воротником и кричал тем, кто хотел его слышать, о своей ненависти к белой расе, включая русских. Он часто ездил в Танзанию, другую китайскую вотчину. Практически он был самым могущественным человеком в Бужумбуре.
      Это говорил себе Мишель Кудерк, стоя перед своим безупречно аккуратным письменным столом. Выделяясь на фоне красного дерева, еще совсем новый стодолларовый банкнот непреодолимо привлекал его взор.
      Уже через час после ухода Малко люди комиссара были у него, предупрежденные членами ЖНК. Они обыскали его и нашли этот банкнот. И неприятности начались.
      - Итак?
      Кудерк заморгал глазами.
      - Что, месье комиссар?
      Никоро подал знал головой. Бакари и М'Поло, два черных инспектора, окружавшие Кудерка, накинулись на него. Его очки отскочили в другой конец комнаты. Они били его по очереди, подскакивая, как танцоры, с прилежными лицами. Чтобы защититься, Кудерк поймал за галстук Бакари: негр укусил его за правую руку.
      Мишель Кудерк упал. Как хорошо отлаженные автоматы, оба негра остановились, поправили свои галстуки и стали ждать, переминаясь с ноги на ногу. Бакари вытер носок своей пыльной туфли о брюки Кудерка, который медленно поднимался.
      - Итак, месье Кудерк? - сказал Никоро, очень спокойный.
      Несчастный покачал головой.
      - Почему ваши люди бьют меня, месье комиссар?
      Здоровый глаз Никоро закрылся от ярости. Хотя он говорил на прекрасном французском, свистящие согласные поддавались ему с трудом, а когда он был злым, этот недостаток усиливался.
      Его кулак обрушился на стодолларовый банкнот.
      - Белая шволочь, - завопил он, - ты закончил издеваться над полишией? Где ты нашел эту стодолларовую бумажку? Шволочь, ты у меня ждохнешь. Ты смеешься надо полицией, а, ты смеешься над полицией...
      Ненависть лилась из него через все поры. Сливная труба у Нотр-Дам показалась бы привлекательной рядом с его перекошенным лицом. Подпрыгивая за своим столом, он влепил оплеуху Кудерку, который распластался на двери. Оба полицейских с насмешкой глядели на белого, загнанного и жалкого.
      Комиссар ударил Кудерка ногой по почкам, и тот застонал. Затем он схватил его за воротник и поднял. Приблизив свои толстые губы к позеленевшему лицу Кудерка, он ругал его, мешая суахили, кирунди и французский.
      - Ты украл эти деньги у негров, шволочь! Я разобью твою морду. Я убью тебя, ешли понадобится.
      Он повернулся.
      - Бакари. Твой нож.
      Полицейский вынул длинный кинжал, висевший на ремне в кожаных ножнах, и протянул его своему шефу. Никоро почти вырвал у него нож. Его зубы открылись в злобной ухмылке. Он вновь обрел спокойствие. Просунув конец лезвия за ремень Кудерка, он поднял рукоятку. Разрезанный, ремень раскрылся. Кудерк поспешно подхватил брюки двумя руками.
      - Руки за голову, - завизжал Никоро.
      Он подкрепил свою брань порезом на запястье Кудерка.
      Тот поднял руки, и его брюки опустились на лодыжки, открывая трусы из серого полотна. Комиссар еще потряс своим оружием, и трусы, разрезанные надвое, упали. Машинально Кудерк попытался закрыть двумя руками свой круглый и белый живот. Лезвие уже нацеливалось на нижнюю часть живота.
      - Сейчас ты заговоришь. Если хоть раз соврешь, я тебе отрежу... сказал комиссар.
      Посмеиваясь. Бакари и М'Поло подошли, чтобы рас смотреть Кудерка спереди. Шепотом они обменивались шуточками о его сексуальных возможностях, уверенные в своем превосходстве.
      - Итак?
      - Что, месье комиссар? - слабо сказал Кудерк. Острие погрузилось в живот на два миллиметра. Кудерк отскочил назад и ударился о дверь. Никоро медленно приближался к нему, держа кинжал горизонтально.
      - Мне их дали, эти деньги! - завизжал Кудерк.
      - Кто?
      - Я его никогда не видел. Он пришел ко мне. От одного приятеля. Его зовут Малко Линге.
      Никоро снопа обрел свой прежним вид, но его движения все еще оставались угрожающими.
      - Зачем он дал тебе сто долларов?
      Кудерк заколебался. Он оценивал риск, но до того ненавидел комиссара, что чуть не послал его подальше. Однако страх взял верх.
      - Ему нужен проводник.
      - Проводник!
      Негр рассмеялся.
      - Ты! Что это за история? Ты врешь.
      - Нет. Ему нужен проводник, чтобы поехать на Юг. Он не говорит ни на суахили, ни на кирунди и не знает страны.
      - Зачем он хочет поехать к моссо?
      - Я не знаю.
      - Зачем он дал тебе такую большую сумму?
      - Я сказал, что у меня больше нет денег. Я должен купить все необходимое для отъезда и продовольствие.
      Плохо скрывая выражение глубокого удовлетворения, Никоро опустил кинжал и вернулся за свой стол. Кудерк робко свел остатки своих трусов и надел брюки. Затем поднял и надел очки.
      Не получив никаких указаний, оба шпика позволили ему это сделать. Они искренне сожалели, что он заговорил. Не каждый день видишь, как кастрируют белого.
      Никоро скрывал свое ликование, рисуя на листе бумаги. Он знал о присутствии этого Малко в Бурунди. Инга хорошо выполнил свою работу. Он также узнал и кое-что другое. Перевод сорока тысяч долларов в местный банк. И ему было бы очень невыгодно избавиться от докучливого человека прежде, чем освободить его от этих денег. Даже если так думали не все. Благодаря Кудерку он, наконец, имел такую возможность. Этот тип не отправится на Юг с пустыми руками. Контрабандные бриллианты не покупают в кредит.
      Но нельзя было допустить, чтобы тот что-нибудь заподозрил.
      С неохотой он протянул банкнот Кудерку.
      - На. Возьми назад. Ты сделаешь все, как он тебе сказал. Но ты будешь держать меня в курсе.
      - Да, - слабо сказал Кудерк, проклиная свою трусость.
      - Ты ему не расскажешь о твоем визите сюда?
      - Нет.
      Никоро поднялся и снова взял кинжал. Подходя к Кудерку, он медленно выговаривал, как это делали в американских фильмах, которые ему привозили иезуиты:
      - Если ты предашь меня, я отведу тебя в подвал и убью своими руками. Будешь подыхать неделю. А теперь убирайся.
      Кудерк уже поворачивался на каблуках, когда комиссар окликнул его. Чтобы только посмотреть, все лис ним в порядке.
      - Он где, твой тип?
      Разумеется, он уже знал это.
      - В "Пагидасе".
      - Хорошо. Сматывайся. Что надо сказать?
      - Akisanti Sana, [Большое спасибо. - Прим. авт.] - прошептал Кудерк.
      Мимоходом Бакари слегка пнул Кудерка в дряблый зад, смутно ожидая отпора, чтобы можно было ударить. Но тот слишком хорошо знал негров. Он даже не оглянулся, тщательно закрыл дверь и оказался снаружи под палящим солнцем.
      Авеню Упрона кишела людьми. Был базарный день, и все негры из джунглей, прибывшие из Мурамийи, Бубанзы и Мвизара, хотели увидеть старый дворец губернатора, ставший затем королевским дворцом, и вот уже месяц резиденцией президента Республики.
      Это была довольно безобразная постройка в центре парка, но обладающая в глазах бурундийцев несравненным престижем: там когда-то жили белые.
      Подтолкнутый негритянкой с голым торсом и выбритыми в знак траура волосами, Кудерк пробормотал ругательство на суахили и живо обернулся, удивленный своей собственной смелостью, чтобы увидеть, услышала ли она его.
      Он еще дрожал от ненависти и страха и решил передохнуть на площади Независимости в ресторане "Ля Кремальер". Он заказал пиво "Полар" и протер свои очки. Почти все его тело еще болело. Дав отдохнуть своей голове, он стал мечтать о кровавых погромах и о себе, Кудерке, сметающем своим беспощадным пулеметом ряды полных ужаса негров.
      Хорошо мечтать. Но он попал в трудный переплет. Никоро сдержит свое обещание, если он его предаст. Ему не хотелось закончить свои дни в подвалах службы безопасности. С другой стороны, в лице Малко он имел единственный шанс, который мог ему представиться для бегства из этой проклятой страны. У него не было простора для маневра.
      Его рука болела. Он беспокойно ощупал ее, не решаясь пойти на перевязку к аптекарю. Ему всегда говорили, что укус негра был так же опасен, как и укус обезьяны: рапа тут же воспалялась, и можно было сдохнуть. Он вздрогнул от отвращения и заказал коньяк с минеральной водой.
      Комиссар Никоро твердой рукой толкнул дверь Клуба избранных джентльменов.
      Он располагался возле "Ля Кремальер", лучшего ресторана Бужумбуры с тех пор, как закрыли "Мавали" на берегу Озера: слишком много клиентов умирали там насильственной смертью, в частности, подряд два министра. Терраса была слишком доступна для людей с плохими намерениями и автоматическим оружием. Клуб служил местом встреч всех высокопоставленных негров. В принципе, он был закрыт для белых, за исключением тех, которые заключали выгодные сделки с высшими чиновниками. Именно здесь заключались фантастические соглашения по распродаже бурундийского кофе на международном рынке по низкой цене к большой выгоде кучки людей, включая Никоро и многих греков.