Героин из Вьентьяна

      Ральф Амалфи глубоко вздохнул.
      - Это ему посоветовал некто Сай Виллард. Потому что правая рука господа Бога не знает, что делает левая. Вам и мне говорят, что президент Соединенных Штатов желает положить конец торговле опиумом и героином, о'кей. Но типы из ЦРУ ведут свою войну. Они не хотят отдавать Лаос противнику. И для этого они нуждаются в мео. А мео - это опиум.
      Во Вьентьяне всем командует ЦРУ. Даже послом. А ЦРУ - это Виллард.
      Он с горечью усмехнулся.
      - Иначе говоря, руки у меня связаны. Против цеэрушников я бессилен. Они неприкосновенны. Государственный интерес. Лаосцы тоже неприкосновенны. Потому что они нас поддерживают. Единственно кого я могу прижучить, так это тех несчастных, которые за пятьдесят кипов выкуривают трубку жуткого зелья. Кроме всего прочего, до настоящего времени мне не удалось получить никаких доказательств. Одни только разговоры и липовые сведения. А если даже я что-нибудь и узнаю, то что я смогу сделать?
      - Если вы соберете доказательства против кого-нибудь из ЦРУ, какую бы важную должность тот ни занимал, - сказал Малко, - я позабочусь о том, чтобы это дело не замяли.
      Ральф Амалфи подумал несколько секунд и ответил:
      - Мне об этом говорили. Но ведь вы тоже служите в "Конторе"...
      - Я здесь нахожусь по личному распоряжению Президента. И подчиняюсь только ему. Вроде как Генри Киссинджер, - добавил он, улыбнувшись в темноте.
      - Ладно, там посмотрим, - сказал Амалфи. - Этот мой парень, наверное, прошел с другой стороны. Сейчас мы попытаемся его разыскать.
      Доски заскрипели под ногами американца. Малко последовал за ним.
      Узкая, уложенная досками дорога шла нескончаемыми зигзагами, углубляясь в самое сердце бидонвиля. Через двести метров они подошли к деревянному дому, похожему на все другие дома. Но сквозь щели в его стенах просачивался желтоватый свет.
      Пробежала крыса, разбрасывая вокруг себя брызги жидкой грязи. У Малко по телу забегали мурашки. Он питал особое отвращение к крысам после своего пребывания в Мексике.
      Они обошли вокруг дома. Лица их находились на уровне пола. Слышались чьи-то голоса и неясные звуки. Ральф Амалфи показал на щель в стене. Малко припал к ней глазом. Несколько свечей освещали убогую обстановку. Сидя на старых газетах, полдюжины лаосцев занимались каким-то странным делом. Расположившись вокруг керосиновой лампы, они через длинные соломинки вдыхали в себя дым.
      Этот дым шел из маленьких жестяных плошек, развешенных вокруг лампы. Курильщики непрерывно бросали в них какие-то розоватые шарики. Затем они поджигали кусочки бумаги и подносили их к днищам плошек. После этого они жадно вдыхали через свои соломинки дым, стараясь не пропустить ни единого его колечка...
      У всех у них было одинаково жадное выражение лица и одинаково тусклый взгляд. Худоба их была просто жуткой. Сквозь лохмотья было видно, как наружу выпирают кости. Время от времени они вынимали из-за пояса смятые купюры и протягивали их хозяину заведения. Те, кто не курил, монотонно покачивали головой, находясь в полной прострации. Глядя на все это с крайним изумлением, Малко спросил:
      - Что это они курят?
      Амалфи наклонился к уху Малко и прошептал:
      - Это кхай, самая большая мерзость, какую только мог придумать дьявол. Смесь плохо очищенного героина с аспирином и крысиным ядом. Она может доконать человека за шесть месяцев. Достаточно покурить три раза, и отвыкнуть уже невозможно. Один европеец попробовал. Это был австриец. Он продержался три месяца и в конце концов бросился в Меконг. Эти несчастные почти уже закончили свое хождение по мукам...
      - А почему это называется "кхай"? - спросил Малко.
      - По-лаосски это значит "петух". Вы заметили, что эти типы после каждой затяжки трясут головой как петухи?..
      Они немного отодвинулись от стены дома. Вид этих курильщиков произвел на Малко жуткое впечатление.
      - И лаосские власти никак не борются против этого? Ральф Амалфи беспомощно развел руками.
      - "Кхай", конечно, их очень пугает, они пытаются ликвидировать эти курильни. Но постоянно появляются все новые и новые.
      Послышался скрип досок. Они сразу же замолчали. Кто-то вышел из дома и стал спускаться по ступенькам. Ральф Амалфи шепнул Малко:
      - Отойдите в сторону.
      Малко отступил на несколько шагов и спрятался в темноте. Появился чей-то сгорбленный силуэт, перемещающийся с легкостью и плавностью привидения. Амалфи тихо свистнул. Вышедший остановился, стараясь удержать равновесие на доске, повернулся и приблизился к американцу. Тот направил на него свет фонарика. Стоя за столбом веранды, Малко не смог разглядеть его лица. Он успел заметить лишь нечто совершенно для себя неожиданное: на скелетообразном теле был вытатуирован распятый Христос! Ноги Иисуса находились чуть выше пупа лаосца. Рубахи на этом человеке не было. Они долго о чем-то шептались с американцем. Потом послышалось шуршанье передаваемых из рук в руки купюр.
      Медленно, словно повинуясь невидимой нити, человек вернулся в курильню.
      Ральф Амалфи подошел к Малко.
      - Идем, - сказал он, не останавливаясь.
      Молча они пошли по дощатому лабиринту обратно. И только тогда, когда они оказались на проспекте Лан-Ксанг, американец вновь заговорил.
      - Это просто немыслимо, - сказал он. - Он услышал нас, не выходя из дома. У этих типов слух как у кошек.
      - Это был Кхо?
      - Да! - лаконично ответил Амалфи.
      Он постарался сделать так, чтобы Малко не слышал содержания его разговора с осведомителем.
      При свете уличных фонарей Малко смог наконец разглядеть лицо Ральфа Амалфи.
      У американца были голубые навыкате глаза, тяжелый подбородок и нос с горбинкой. Волосы его были коротко острижены, что придавало ему очень "военный" вид.
      - Вы узнали что-нибудь важное? - спросил Малко.
      Американец казался одновременно и возбужденным и озабоченным.
      - Надеюсь, что да, - ответил он. - На этот раз, если этот тип сказал правду, у меня, наконец, будут доказательства того, что ЦРУ активно участвует в наркобизнесе.
      - Каким образом?
      - Этого я вам еще не могу сказать.
      Он взялся за ручку дверцы своего "понтиака". Малко проявил настойчивость.
      - Я здесь для того, чтобы вам помочь. Вы должны мне доверять.
      Ральф Амалфи поколебался несколько секунд.
      - Хорошо, - сказал он наконец. - Завтра вечером я должен быть в одном месте. Езжайте со мной. Туда можно добраться только по Меконгу. Это место называется Ват Тамп Ха. На джонке туда плыть примерно часа три, если это вас не испугает. Вообще-то, если Кхо сказал правду, я буду только рад, что вы при этом будете присутствовать... Два свидетеля лучше, чем один.
      - Вы уверены в своем осведомителе?
      Американец пожал плечами.
      - В той степени, в какой можно быть уверенным в типе, который готов разрезать родную мать на куски ради двух трубок опиума...
      Малко бросил взгляд на широкий проспект. Можно ли было подозревать, что всего в нескольких метрах отсюда находится этот ужасный бидонвиль! Да, это была Азия...
      - Завтра, - сказал Амалфи, - жду вас в шесть часов. Вы поедете по Ват-Тайскому шоссе по направлению к аэропорту. После автозаправочной "Три слона" вы свернете на маленькую улицу, идущую мимо пагоды. Она приведет вас на берег Меконга. Я буду ждать вас на пристани. Возьмите с собой оружие.
      Он протянул Малко руку и пожал его ладонь с такой силой, что у того хрустнули фаланги пальцев. После этого он сел в свой "понтиак". Малко посмотрел, как красные огоньки машины исчезли за углом улицы Сан Сен Тхай.
      Он пошел пешком к гостинице "Лан-Ксанг". Вьентьян был такой маленький, что пешком можно было обойти весь его центр. Но сейчас Малко был здесь единственным пешеходом. Хотя комендантский час наступал лишь в час ночи, лаосцы ложились спать гораздо раньше. Подойдя и концу проспекта, он увидел слева, в запущенном парке, маленькое деревянное здание с крышей из гофрированного железа. На его фронтоне можно было прочесть полустершуюся надпись "Королевский Совет". Но так как король больше уже не выезжал из Луангпрабанга, то это здание совсем обветшало.
      Юная лаоска лежала на спине совершенно голая и спала. Она выключила кондиционер, и комнату заполнила влажная жара. Малко с большим любопытством посмотрел на нее. Она была очень молода, совсем девочка. Какое безумие было привести ее сюда...
      Он снова включил кондиционер и разделся. Затем он лег на кровать, стараясь при этом не побеспокоить свою "гостью".
      Спать ему не хотелось. Он прокручивал в голове все, что услышал от Ральфа Амалфи, сопоставляя это с содержанием секретного доклада Дэвида Уайза. В этой грязной войне все было возможно... Генерал американских ВВС в течение шести месяцев по собственной инициативе подвергал бомбардировке Северный Вьетнам, ведя свою собственную малую войну и рискуя развязать третью мировую...
      Вдруг в комнате раздался какой-то странный звук, и Малко вскочил.
      "То-кей", "то-кей".
      Он улыбнулся в темноте. Это была всего-навсего "то-кей", совершенно безобидная крупная тропическая ящерица. Но этот крик разбудил маленькую лаоску. Почувствовав спросонок рядом с собой тело Малко, она обвилась вокруг него. Кожа ее была горячей. Совершенно автоматически он также обнял ее.
      Малко вдруг ощутил едва уловимый трепет, исходивший от прижавшихся к нему бедер. Это немедленно вызвало с его стороны ответную реакцию. И реакция эта была по существу чрезвычайно целомудренной. Он подумал об Александре, чьи фантазии снова готовы были материализоваться... В глазах его пухленькой невесты все азиатки были похотливыми чудовищами. Лаоска тихо всхрапнула. Прикосновение к телу Малко, казалось, сразу наэлектризовало ее. Она тесно прижалась к нему. Когда он обвил руками ее талию, то испугался, что переломит ее пополам, настолько та была тонка.
      Она пробормотала:
      - Уильям...
      Она сразу же перевернулась, прижалась лицом к его бедрам и сама овладела им. Сделала она это, не открывая глаз, как сомнамбула. Нежная и страстная. Он слабодушно подчинился се воле. Хотя вовсе не был Уильямом. Ее ласки были столь искусными, что очень быстро доставили ему наслаждение. Ему показалось, что она так и уснула, прижавшись головой к его животу. Эта маленькая куколка, счастливая в своей покорности. Он погладил ее спину, но она на это никак не отреагировала.
      Деликатная "то-кей" прекратила свою серенаду. Но в саду "Лан-Ксанга" начали свой концерт гигантские жабы.
      Малко открыл глаза и увидел, что на него устремлен наивный и нежный взгляд черных очей. Лаоска стояла возле кровати, уже одетая, причесанная и успевшая накраситься.
      Увидев, что он проснулся, она улыбнулась.
      - Прошу извинить меня, - сказала она на превосходном английском языке. - Я очень плохо вела себя вчера вечером.
      Его гостья выглядела такой скромной, что он спросил себя, помнит ли она об их ночной интермедии.
      - Вы были больны, - сказал Малко. - И я подумал, что будет лучше, если я привезу вас сюда.
      Черные глаза смотрели на него с виноватым видом. Она непринужденно села к нему на кровать.
      - Вы действительно поэтому привезли меня сюда? - спросила она.
      Малко почувствовал, что краснеет. Она, судя по всему, угадала его мысли, так как ее треугольное личико озарилось шаловливой улыбкой.
      - По-настоящему я не спала и сразу увидела, что вы - не Уильям.
      На какой-то момент они замолчали. Малко чувствовал себя озадаченным.
      - Вы вчера вечером много выпили?
      Она отрицательно покачала головой.
      - Нет, я курила "кхай". Уильям это увидел и страшно разозлился.
      - Что? "Кхай"?!
      Он сразу вспомнил о тех несчастных из курильни. Ему трудно было себе представить, что это грациозное юное создание может заживо сгнить под воздействием ужасного наркотика.
      Лаоска виновато улыбнулась.
      - Я знаю, что это очень плохо. Но мне было так грустно, что я захотела забыться.
      - Почему?
      Она вздохнула и опустила голову.
      - Меня зовут Юболь. Полгода назад я приехала из своей деревни в Таиланде, чтобы жить здесь со своей сестрой, у которой тут маленький домик. Я хотела найти работу. В конце концов, я устроилась как платная партнерша для танцев в "Сеттах-Паласе". Там я встретила Уильяма. Сначала он был очень милым. И я стала с ним жить. У него хороший дом на Тхат-Луангском шоссе. Никогда до этого я не жила в таком доме.
      Он мне купил платье, мотоцикл "Ямаха" и, главное, обещал взять с собой, когда будет уезжать из Вьентьяна.
      Но на прошлой неделе он избил меня, когда я сказала ему, что во Вьентьян приезжают мои родители, чтобы во время сезона дождей пожить несколько недель в его доме. Здесь так принято. Своей семье нужно помогать. Уильям сказал, что выгонит их. Если он так поступит, то я буду совершенно опозорена. Они поймут, что он не любит меня по-настоящему. И тогда я стала курить "кхай", чтобы ни о чем не думать.
      Она замолчала, и глаза ее наполнились слезами. Малко старался скрыть свое волнение. Такого рода родственные чувства можно встретить только в Азии.
      - Сколько вам лет, Юболь?
      - Шестнадцать.
      - И дорого будет стоить, если снять дом? - спросил он.
      Она скрестила свои маленькие ручки.
      - Да, очень дорого. Не меньше двадцати тысяч кипов в месяц.
      Малко с трудом сдержался, чтобы не улыбнуться. Двадцать тысяч кипов это ровно двадцать пять долларов. То есть столько, сколько нужно заплатить за одни сутки в гостинице в Бангкоке. Он вынул из кармана брюк пачку кипов и протянул ее Юболь.
      - Снимите для ваших родных дом. Объясните им, что там им будет лучше, чем у Уильяма. Но что за дом платит он.
      Юная тайка смотрела на купюры как на статую Будды, не осмеливаясь их взять.
      - Вы не шутите? - спросила она почти с болью в голосе. Малко всунул деньги ей в руку.
      - Нет, не надо!
      Она вдруг бросилась ему на шею и изо всех сил прижалась к нему.
      - О, как вы добры! Я иду искать дом. Вы придете его посмотреть?
      Она с неописуемой нежностью взглянула в золотистые глаза Малко.
      Он поднял правую руку.
      - Клянусь!
      Малко начинал понимать, почему люди Патет-Лао время от времени режут кого-либо из американцев на мелкие кусочки. У них были для этого определенные основания.
      Глава 4
      Дождь все продолжал лить. Это был не мелкий моросящий дождь Нормандии. Он был похож на падающие воды Замбези... Потоки воды скрывали желтоватую ленту Меконга, они исторгались из больших, похожих на атомные грибы, туч, которые лениво плыли над Вьентьяном. Сезон дождей наступил раньше времени.
      Стоя в дверях "Лан-Ксанга", Малко чуть не трясся от злости. Он в десятый раз обернулся к толстому лаосцу из регистратуры:
      - Где такси?
      Тот беспомощно развел руками.
      Под дождем, на набережной Фангум, которая превратилась в сплошную грязь, грум с огромным зонтом стоически ждал такси. С таким же успехом он мог ждать появления белого слона. Малко посмотрел на часы. Без пяти минут шесть. Он ждал уже двадцать минут. Ливень усиливался. Все, что могло ехать или идти по Вьентьяну, попряталось. Он кипел от бешенства. Ральф Амалфи может его не дождаться. Все было ужасно глупо.
      Ему ничего не оставалось, как броситься под проливной дождь. Грум с зонтом оторопел, увидев, как Малко решился на это. Малко показалось, что он опустился в ванну с водой. Его тенниска и брюки сразу же прилипли к телу, обрисовав контуры суперплоского пистолета, спрятанного под поясом. Слава Богу, что вокруг никого не было и никто ничего не видел. Он почти бежал, миновал Ват Чанч, который, казалось, растворился в потоках дождя. Сидевший на корточках под шиферной крышей бонза со страхом смотрел на него.
      Нигде не было видно ни одного рикши! Ноги его по щиколотку уходили в воду, а дождь, казалось, и не думал прекращаться.
      Температура, однако, не понизилась ни на один градус. Малко овладели сомнения: придет ли Ральф Амалфи в такую погоду на встречу? Из-за проливного дождя нельзя было рассмотреть, что делается вокруг. Казалось, что он - единственная живая душа во всем Вьентьяне.
      Он пытался бежать быстрее, но грязь была такой скользкой, что он чуть было не растянулся.
      Казалось, что набережной Фангум не будет конца. Мокрая тенниска сковывала движения, и Малко стянул ее с себя и взял в руку. Теперь дождь струился по обнаженному торсу, и неприятное ощущение прошло. До места встречи оставалось еще более километра.
      Три пустых больших джонки качались на воде под проливным дождем. С отчаянием Малко посмотрел на причал. Ральфа Амалфи нигде не было. Но ведь именно отсюда, прямо напротив заправочной станции "Три слона", начиналась дорога к Меконгу.
      Под навесом, скрываясь от дождя, сидели на корточках лаосцы. Это было место, куда таиландские крестьяне с противоположного берега привозили свои товары.
      Лаосцы смотрели на промокшего до нитки белого человека с любопытством, в котором сквозили и насмешка, и доброжелательность.
      - Я ищу друга, - сказал Малко. - Он тоже иностранец, мы должны были вместе уехать на джонке.
      Он сказал это по-английски. Потом повторил по-французски. Благодаря своей фантастической памяти, он знал дюжину языков, но лаосский пока не был в их числе. Один из мужчин, сидевших на корточках, оскалил золотые зубы в широкой улыбке.
      - Уехал, - сказал он и жестом показал в сторону Меконга. - Давно уехал.
      Было без десяти минут семь. Малко опоздал на сорок минут. Ему стало стыдно за себя: как можно быть таким непредусмотрительным! Американец не побоялся ливня. Малко показал рукой на одну из привязанных джонок.
      - Я тоже хочу уехать.
      Лаосец покачал головой.
      - Невозможно.
      Лаосцы - люди очень симпатичные. Но никто еще не сумел их убедить в том, что активная деятельность намного полезнее отдыха. В сезон дождей убедить их в этом тем более невозможно. Как ни старался Малко, лаосец только тупо уставился на Меконг. Шум двигателя заставил Малко обернуться: по грязи, сотрясаясь всем корпусом, ехало такси.
      Из него высыпала и устремилась к пристани целая тайская семья: спасаясь от дождя, они держали над головой большие пустые корзины вместо зонтов. Малко ринулся к машине прежде, чем шофер успел снова завести мотор.
      - В "Лан-Ксанг".
      Шофер брезгливо посмотрел на промокшую одежду Малко. Тот был похож на хиппи, а лаосцы не понимают хиппи. Почему эти иностранцы, будучи сказочно богатыми, забавляются тем, что живут как они?
      Трясясь в этой колымаге, Малко предался мрачным мыслям. И как по волшебству, едва он подошел к дверям "Лан-Ксанга", дождь прекратился.
      Беря ключ от номера, он услышал за спиной робкий голос. Он оглянулся. На него смотрела все такая же очаровательная Юболь, одетая в черный костюм. В руках она держала огромных размеров зонтик.
      - Я вас не побеспокою?
      Малко с трудом улыбнулся.
      - Нет. Но я хотел бы переодеться. Я немного промок.
      Это было мягко сказано. Вокруг него натекла целая лужа.
      - Я пойду с вами.
      Она пошла за ним. Администратор-китаянка посмотрела им вслед безразличным взглядом. Войдя в его номер, Юболь сразу же направилась в ванную комнату и возвратилась с большим полотенцем.
      - Разрешите мне.
      Она так старалась угодить ему, что он подчинился. С поразительной ловкостью она сняла с него остатки одежды и начала его сильно, но нежно растирать. Малко почувствовал себя конем, которого растирают соломенным жгутом.
      Когда он просох, мозг его начал вновь работать. Присев перед ним на корточки, Юболь протирала ему палец за пальцем. В вырезе ее блузки он видел две маленькие грудки. Она подняла голову.
      - Я пришла за вами, чтобы показать вам дом, который я сняла. Моя семья будет так рада.
      И тут у Малко возникла идея.
      - Вы знаете, где находится Ват Тамп Ха? - спросил он.
      На лице Юболи проступило наивное удивление.
      - Вы знаете Замок Лесного Каскада?
      - Я слышал о нем. А он хорошо известен?
      - О да!
      Юболь обрадовалась, что нашлась тема для разговора.
      - Это небольшая община бонз, - объяснила она. - Среди них есть один, который заранее может предсказать выигрышные номера лотереи. Один раз я у него спрашивала. Но я, наверное, мало молилась, потому что мне не выпал счастливый номер. Вышло все наоборот: он взял у меня пятьсот кипов ни за что...
      Малко подумал про себя, что если бы в Европе те, кто выигрывает на скачках, ходили на исповедь, посещение церквей значительно возросло бы.
      - Я хотел бы поехать в Ват Тамп Ха, - сказал Малко. - Вы смогли бы меня сопровождать?
      Юболь, не выпуская из рук полотенца, выпрямилась.
      - Когда?
      - Сейчас.
      - Сейчас?
      Она посмотрела на Малко с удивлением.
      - Это очень далеко. Через час наступит ночь. Бонзы уже будут спать. Они ложатся очень рано.
      - Мне не надо видеть бонз. Я должен был ехать туда с другом, а он уехал, не дождавшись меня: я опоздал. Это очень важно.
      - Хорошо, - сказала тоненьким голоском Юболь, - но это опасно.
      - Тем хуже для меня, но я не хочу подвергать опасности вас. Помогите найти кого-нибудь, кто бы смог меня туда сопровождать. Я хорошо ему заплачу.
      - О, что вы, для меня это не опасно. Опасно для вас. Замок находится в зоне контроля Патет-Лао. Случается, что они захватывают иностранцев и убивают их.
      Малко вспомнил Дерека Уайза. Нашли только его голову.
      - Ничего, Юболь. Я должен туда ехать.
      Молодая лаоска открыла рот, чтобы задать вопрос, но тут же его закрыла.
      Малко натянул сухие брюки, сапоги, рубашку, затем вынул свой суперплоский пистолет, завернутый в мокрую тенниску. Увидев оружие, Юболь не выказала ни малейшего удивления. Скорее наоборот.
      - Я могу положить его к себе в сумочку, - предложила она.
      - Вы не боитесь?
      Она покачала головой.
      - Здесь у всех оружие. Война. У Уильяма револьвер больше вашего.
      Заодно Малко положил ей в сумочку еще и три обоймы.
      Старенький дизельный мотор оглушительно тарахтел. Большая джонка тяжело двигалась вверх по Меконгу, лавируя между отмелями. Ночь наступила мгновенно, как это всегда бывает в тропических странах.
      Навстречу им попалось несколько китайских лодок, но вскоре и они стали почти неразличимы. Отъезд был очень трудным. Если бы не настойчивость Юболи, которая вдруг превратилась в грозную мегеру, им бы никогда не уехать. Казалось, что преодолеть отвращение лаосцев к ночным передвижениям по реке просто невозможно. Однако за баснословную сумму - двадцать тысяч кипов - Юболи, наконец, удалось уговорить один "экипаж".
      Скрючившись на дне джонки, Юболь задремала, положив голову на колени Малко, который с грехом пополам устроился между мешками с рисом. На корме молча, словно набрав в рот воды, сидели лаосцы.
      Возле мотора, несмотря на оглушительный шум, спал мальчонка. Берега, заросшие непроходимыми джунглями, едва проглядывались. Местами ширина Меконга достигала пятисот метров. Но с лаосского берега смерть могла нагрянуть в любой момент. Большой желтый фонарь джонки был прекрасной мишенью для пулеметов Патет-Лао.
      На небольшой высоте над ними пролетел самолет, тоже в сторону низовья реки. Может быть, с целью высадить очередную группу американских десантников. Вот уже почти четверть века в непроходимых джунглях северной части страны ЦРУ с удивительным упорством вело непонятную и жестокую войну.
      Утомленный шумом мотора, Малко задремал. Он отставал от американца на два часа. Благодаря Юболи ему стало известно, что агент Бюро по борьбе с наркобизнесом уехал, не дождавшись его, на такой же джонке. Юболь притронулась к плечу Малко и протянула ему небольшой пакет, завернутый в банановый лист.
      - Надо поесть.
      Он развернул пакет. В нем оказалось мелко нарубленное сырое мясо и стручки красного перца. Он взял один стручок, откусил и с непривычки чуть не выплюнул его: во рту полыхал пожар. Перец отбивал запах несвежего мяса. Юболь спокойно уплетала свою порцию. Должно быть, у нее была железная глотка.
      Малко проснулся сразу. Его нежно трясли за плечо. Он открыл глаза и осознал, что и вправду спал. Лаосцы погасили фонарь. Юболь склонилась над ним, и ее треугольная мордашка показалась ему озабоченной.
      - Приехали.
      Джонка пристала к высокому, поросшему травой берегу. Небо освободилось от туч, луна слабо освещала местность. На противоположном берегу, где жили таи, виднелись огоньки, но на лаосском берегу была сплошная темень. Сойдя с джонки, Малко последовал за Юболью. Они вскарабкались на мокрый от дождя берег и очутились на небольшой площадке. В лунном отблеске сверкнули какие-то серебристые громады.
      Заинтригованный, Малко подошел к ним. Это были гигантских размеров Будды, сделанные из дерева - грубая подделка старинных произведений искусства - и привезенные из Ват Тамп Ха.
      Ральфа Амалфи здесь не было.
      - А где джонка моего друга? - спросил Малко. Юболь не ответила. Казалось, она что-то от него скрывала. Малко внимательно вглядывался в окутавшую его темноту и думал, каким безумством было все это путешествие. Он оказался в ста километрах от Вьентьяна, в зоне, где было крайне небезопасно, и никто не знал, где он находится.
      - Джонка уплыла, - вдруг призналась Юболь. - Они не захотели оставаться здесь на ночь.
      - Где мой друг?
      - Не знаю.
      - Его надо найти.
      Почему Кхо, осведомитель Ральфа Амалфи, назначил ему встречу в этом глухом месте? Агент Бюро по борьбе с наркобизнесом не позволил бы завлечь себя в опасную зону, не будь на то серьезной причины.
      По узкой лесенке, выдолбленной в скале, они добрались до ровной площадки, где вокруг огромного сидящего под навесом из толя Будды стояло на сваях несколько домов.
      Казалось, все вокруг спало.
      В сопровождении Юболи Малко обежал буддистский монастырь, не заметив никого. Бонзы спали. Легкий шумок привлек его внимание. Он подошел к одному из домов. На его стене головой вниз висела подвешенная за лапы маленькая сова. Она слабо билась. Милая маленькая азиаточка Юболь взглянула на птицу с безразличием.
      - Я думал, что бонзы почитают жизнь во всех ее проявлениях, - заметил Малко.
      - Но они ее не убивают, - спокойно возразила Юболь. - Они ждут, когда она умрет. Это как с рыбами. Они вынимают их из воды. И не их вина, что рыбы потом умирают...
      Да, это так называемое широкое толкование закона.
      - Надо разбудить какого-нибудь бонзу и выяснить, где мой друг.
      Юболь поднялась по ступенькам к одной из хижин. У порога спал бонза, завернувшись в свои шафрановые одежды. Малко услышал приглушенный разговор. Видимо, бонза был поражен таким поздним визитом. Юболь спустилась вниз.
      - Он ничего не знает, - сказала она. - Весь день он предавался медитации.
      Ральф Амалфи мог быть где угодно. Возможно, он даже спит в одной из хижин монастыря. Раньше завтрашнего утра здесь нечего было делать.
      - Надо возвращаться, спать будем во Вьентьяне, - сказал Малко.
      Они спустились к Меконгу. Придя на площадку серебристых Будд, Малко остановился. В том месте, где они оставили джонку, ничего не было! Он выругался сквозь зубы. Лодочники пошли вниз по течению, не включив мотор. Он имел неосторожность заплатить им вперед. Юболь потянула его за рукав.
      - Здесь есть приют для гостей, - сказала она. - Мы можем там лечь спать.
      Малко не видел другого выхода. Они снова поднялись к монастырю. Юболь легко нашла приют. Около хижины стояло несколько глиняных кувшинов с водой, под верандой были сложены циновки. Юболь взяла полено вместо подушки и заставила Малко улечься. Сама она села на пятки.
      - Вы не будете ложиться? - спросил он.
      Лаоска улыбнулась.
      - Попозже. Сначала я выгоню москитов. А то вы не сможете уснуть. Они здесь такие злющие.
      Малко закрыл глаза. Он был растроган.
      Было тепло, кругом царило спокойствие. Юболь была сама доброта. Он понимал теперь, почему бонзы выбрали это место для своего уединения.
      Но была война, были Ральф Амалфи, опиум, Центральное разведывательное управление, смерть, которая всегда была рядом и которая очищала его ремесло и сделки с совестью.
      Он вынул из сумочки Юболи свой суперплоский пистолет, загнал в ствол пулю и положил его под циновку. Погружаясь в сон, он подумал, что Юболь может выстрелить ему в голову, и он канет в вечность, не почувствовав боли...
      Немного позже он почувствовал, как к нему прижимается чье-то тело. Юболь расправилась с москитами.
      Сидя на огромном утесе, возвышающемся над Меконгом, бритоголовый бонза перечитывал высказывания Конфуция, выгравированные острой палочкой на пальмовых листьях. Ни Малко, ни Юболь не привлекали его внимания.
      - Спросите у него, - прошептал Малко.
      День только занимался. Малко чувствовал себя совершенно разбитым после ночи, проведенной на циновке. Никаких следов Ральфа Амалфи! Маленькая сова все еще висела на веревке, но уже безжизненно. Юболь подошла к бонзе, сложив ладони перед лицом, и робко обратилась к нему. Бонза словно ничего не слышал. Юболь обернулась к Малко.
      - Может быть, что-нибудь принести ему в дар? Они ведь очень бедные.
      Малко порылся в кармане, и Юболь снова обратилась к бонзе с вопросом, протянув ему купюру в тысячу кипов. На сей раз бонза соизволил прервать медитацию. Малко слушал их разговор, ничего не понимая. Наконец Юболь перевела:
      - Ваш друг был здесь вчера вечером. Он встретился с одним лаосцем, и они ушли в лес по тропе, которая начинается за статуей великого Будды.
      - Куда ведет эта тропа?
      - Никуда, - ответила Юболь. - В этом направлении нет ни одной деревни.
      Слова Юболь озадачили Малко. Не мог же Ральф Амалфи сойти с ума! И где он сейчас находится?
      Бонза, сложив денежную купюру, снова погрузился в медитацию. Малко потянул Юболь за руку.
      - Пойдемте посмотрим.
      С каждой минутой жара становилась все нестерпимее. Прежде чем ступить на узкую тропинку, они заметили еще двух бонз. Дождь смыл все следы. Проходил ли здесь Ральф Амалфи или нет, понять было невозможно. Но если принять во внимание непроходимость джунглей, он не мог быть нигде в другом месте.