Приятное чтение - Уик-энд с мистером Дарси

Робин рассмеялась:

– Не знаю, как вас благодарить. У меня прямо камень с души свалился. Вы для моих птиц как тетушка.

Тетушка Джудит с явным неодобрением покачала головой:

– Просто поезжай и отдохни как следует. Ты слишком много работаешь, вот что. Тебе нужно чаще выбираться из дому.

– Джейс мне это постоянно твердит.

Джудит поджала губы:

– Значит, ты с ним еще встречаешься?

Робин покраснела. Ей было прекрасно известно, как соседка относится к ее непутевому приятелю. Он так и не смог понравиться старухе, особенно после того, как разбудил ее своим пьяным пением в три часа ночи и его стошнило на ее лучшие розовые кусты.

– А я-то думала, ты собираешься с ним расстаться.

– Собираюсь, – пробормотала Робин.

– Ты мне это говоришь с тех пор, как твоя Лидия еще сидела в яйце.

Робин вздохнула. Что правда, то правда. Она уже довольно давно намеревалась окончательно выяснить отношения с Джейсом. На самом деле, она едва не начала серьезный разговор с ним на прошлой неделе, но он явно догадался, в чем дело, и решил упрочить свое положение: без всякого повода купил ей огромную коробку шоколадных конфет – таких коробок Робин еще никогда не видела. Конечно, большую часть конфет он съел сам, но ведь важно внимание.

Она встречалась с Джейсом со школы, и сейчас их отношения превратились в привычку. Джейсон Коллинз предпочитал, чтобы его называли Джейсом. Много лет он пытался приучить своих приятелей звать его Асом, но имечко не прижилось, и это нисколько не удивляло Робин. Во-первых, он до сих пор жил с матерью в доме на окраине Скиптона. Это был замечательный дом с тремя просторными спальнями и садом, который очень понравился бы курам Робин, но молодому человеку в двадцать пять лет нелепо жить с матерью, которая стирает его белье и готовит ему. Это просто неестественно. Не то чтобы Робин когда-нибудь хотелось переехать к нему – боже упаси! Но она знала, что если уж решится жить под одной крышей с мужчиной, то он должен быть несколько более самостоятельным, чем Джейс.

«Да и вообще, я никогда не смогу выйти за него замуж, – внезапно пришло в голову Робин. – Подумать только, стать миссис Коллинз!»

Она презрительно усмехнулась, вспомнив нелепого священника из «Гордости и предубеждения». Робин Коллинз. Ни в коем случае! Это была еще одна причина трещины в их отношениях. Но главное – это то, что она его больше не любила.

Робин отчаянно попыталась снова вызвать в памяти то головокружительное, пьянящее чувство первой любви, которая началась еще в школе. Как они держались за руки под партой во время уроков, как тайком целовались в коридоре по пути в класс, как писали друг другу любовные записки, которые отбирали разгневанные учителя. Куда же делась их любовь? Может быть, она не смогла преодолеть пропасть, отделяющую юность от взрослой жизни? Или она осталась в прошлом вместе с домашними заданиями, подростковыми перепадами настроения и обязательными занятиями физкультурой?

– Мне пора, – обратилась Робин к соседке, выбросив из головы воспоминания о прошлом. – Джейс будет здесь через час, и мне надо успеть собраться.

– Ну хорошо, за свой выводок не волнуйся, – отозвалась Джудит, кивая на кур. – С ними все будет в порядке.

– Спасибо, – поблагодарила Робин, улыбнулась и пошла в дом.

Внутри царили полумрак и прохлада, приятные после яркого солнечного света в саду. Робин поднялась в спальню, окна которой выходили на улицу. Собрать вещи несложно – надо просто уложить столько платьев и книг, сколько поместится в чемодане. В любую поездку она брала с собой хотя бы один роман Джейн Остин. Чаще всего – «Доводы рассудка», потому что тонкая книга легко умещалась в сумочке, но, если была возможность, Робин предпочитала взять «Гордость и предубеждение». Чтение знаменитого романа неизменно вызывало у нее улыбку, даже если она целый час ждала поезда или сидела у кабинета стоматолога, зная, что сейчас ей будут сверлить зуб.

Укладывая обе книги в чемодан, Робин удовлетворенно вздохнула. И действительно, нельзя же ехать на конференцию, посвященную Джейн Остин, не прихватив с собой хотя бы одну ее книгу. Робин всегда возила с собой видавшие виды экземпляры – им все было нипочем. У нее имелось издание романа «Чувство и чувствительность» с кофейным пятном на той странице, где Уиллоби заключает Марианну в объятия, и «Эмма», которая упала в ванну с водой и сейчас напоминала гармошку.

Книги с блестящими переплетами и лишь слегка помятыми корешками стояли на нижних полках. Самое последнее по времени издание Робин считала совершенным творением человеческих рук.

– Роб! – окликнули ее снизу.

– Джейс? – удивилась Робин.

– Ну конечно Джейс, кто же еще!

Робин раздраженно поморщилась. Он пришел слишком рано.

Оставив крышку открытой, она спустилась на первый этаж и с удивлением увидела, как Джейс возится с чемоданом.

– Что это? – воскликнула она.

– Чемодан, солнышко, – ответил Джейс, разгибаясь, взъерошил ей волосы и поцеловал, оцарапав щеку щетиной. – Я еду с тобой.

– Что? – пробормотала она, следуя за ним в гостиную, где Джейс устроился на диване, сбросил ботинки и положил ноги на журнальный столик.

– Я еду с тобой, – повторил он и громко шмыгнул носом. – Отвезу тебя в Херфорд.

– Хэмпшир, – машинально поправила Робин.

– Я же не могу позволить тебе ехать одной на поезде, понимаешь?

– Но у меня билет…

– Ерунда, – отмахнулся он.

– Джейс… это очень далеко, и вообще, ты даже не знаешь, в какой стороне Хэмпшир.

– Хочу устроить нам с тобой замечательный уик-энд. Забронировал номер в отеле совсем рядом с твоим… как его… Парли-холлом.

– Перли-холлом.

– Точно, Перли-холл!

Робин нахмурилась. Она не ожидала такого поворота событий, и он ее совершенно не радовал. Уик-энд с Джейн Остин был ее убежищем от реальной жизни, и меньше всего она хотела делить его с Джейсом.

– Нет, тебе будет неинтересно, я знаю. – Робин попыталась его отговорить. – И вообще, на конференции не будет свободных мест. Все давно забронированы.

– Что ты, глупышка, я и не собираюсь на твою конференцию! Еще чего не хватало!

– А что ты будешь там делать?

Он пожал плечами, взял пульт и включил телевизор.

– Да так, поболтаюсь, то да се.

– Где поболтаешься?

– Там, где ты захочешь, – ответил он и подмигнул. – Мы с тобой мало времени проводим вместе. Я подумал, что неплохо будет выбраться куда-нибудь на выходные.

– Но мы же не будем там вместе, Джейс. Я все выходные проведу на конференции.

– Так ведь у тебя останется время, чтобы побыть со мной!

Робин пристально взглянула на Джейса. Что с ним такое? Он никогда не предлагал ей ничего подобного. Может, догадывается, что она собирается с ним порвать? И пытается как-то поправить дело?

– У тебя пиво есть? – спросил он.

Робин побрела на кухню и взяла из холодильника банку пива. Боже, что ей теперь делать? Мысль о том, что Джейс будет «болтаться» где-то поблизости от страны Джейн Остин, приводила ее в ужас.

– А чипсов нет? – спросил он, когда Робин вошла в комнату с пивом.

Она покачала головой.

– А орешков?

Робин вернулась в кухню, принесла пакетик сухофруктов с орехами. Джейс скривился:

– Я просил соленых.

– Соленых нет, – сказала она и поморщилась, заметив, что он ставит банку с пивом на недавно купленное новое издание «Гордости и предубеждения».

Джейс поймал ее взгляд.

– Ой, извиняюсь, детка, – пробормотал он, забирая пиво.

Робин заметила темный кружок, оставшийся на лице Элизабет Беннет. Ступни Джейса – теперь уже без носков – находились в опасной близости от DVD-диска с «Доводами рассудка» производства Би-би-си, одного из ее самых драгоценных сокровищ.

Не в силах смотреть на это варварство, Робин развернулась и вышла из комнаты.

Глава 4

Уорвик Лоутон взял последнее письмо Кэтрин Робертс и в очередной раз перечитал его. Улыбка не сходила с его губ, пока он не нахмурился и не потер подбородок. Нет, конечно же она ничего не знает. Понятия не имеет, что Лорна Уорвик – мужчина. Откуда ей знать? Биография, которую печатали в его книгах, выдумана от начала до конца, как и сами книги; никто, кроме его агента и издателя, не в курсе. Будучи писателем, он вел жизнь затворника, избегал журналистов и никогда не раздавал автографы. Даже ближайшие друзья понятия не имели о его профессии. Они слышали, что Уорвик «пишет какую-то чушь», но подробностями никто не интересовался, что его вполне устраивало. Но он не стыдился своих произведений – ни в коем случае. Он любил свои книги. Ведь в конце концов, если бы он не вкладывал душу в работу над сюжетом и персонажами, как бы их могли полюбить читатели?

Его покойная мать Лара Лоутон привила Уорвику любовь к чтению, от нее он унаследовал и творческие способности. Она была актрисой, но так и не прославилась, хотя в детстве Уорвик был уверен, что красота матери сделает ее звездой. Лара Лоутон. Это имя должно было бросаться в глаза со всех театральных афиш, мелькать на экранах кинотеатров и на журнальных обложках. Но вместо этого мать до конца своей жизни оставалась в тени, на задворках мира театра и телевидения, лишь время от времени играя крошечные третьестепенные роли.

«И всегда с книгой в руках», – вспомнил Уорвик.

В промежутках между съемками у матери было много свободного времени, а она страстно любила книги. Мама все время пересказывала ему сюжеты прочитанных романов и поощряла его, когда однажды он решил переписать «Грозовой перевал», чтобы в нем был хеппи-энд, как в голливудском фильме. Мать пришла в восторг от творчества сына и уговорила его писать рассказы. Сначала Уорвик сочинял, чтобы доставить ей удовольствие, но затем обнаружил, что это занятие ему нравится. Так началась его литературная карьера.

Уорвика до сих пор несколько удивлял тот факт, что он обратился к написанию псевдоисторических любовных романов, и он частенько размышлял о том, что надо было заняться триллерами или детективами – словом, чем-то более мужественным. Однако влияние матери было слишком сильным, а вечера, проведенные вдвоем за просмотром экранизаций Джейн Остин и Дафны Дюморье, фильмов вроде «Гнезда дракона» и «Унесенных ветром», наложили свой отпечаток.

И вот сейчас его книги занимали первые места в списках бестселлеров, он вел двойную жизнь, притворяясь женщиной. Вдруг Уорвик подумал, как бы отнеслась к этому его мать. Что бы сказала, узнай, что ее мальчик известен под именем Лорны? Наверное, рассмеялась бы – милым серебристым смехом, звук которого всегда вызывал у него улыбку.

Его друзья тоже посмеялись бы. Он с ужасом представил, как долго бы они хохотали, если б узнали все. Уорвик Лоутон пишет под женским псевдонимом! Тот самый Уорвик Лоутон, ростом метр девяносто, который по выходным занимается альпинизмом и скалолазанием – бросает компьютер ради глыб песчаника Скалистого края?[6] Ни в коем случае! Но, откровенно говоря, ему нравилась эта двойная жизнь. Она напоминала игру. Вот он – Уорвик, несется по автостраде в новенькой дорогой машине, в багажнике груда канатов и ремней; а через несколько часов он – Лорна, изучает модели женского белья начала девятнадцатого века.

Разумеется, шутка была бы еще забавнее, если б он мог с кем-нибудь поделиться, и Уорвик нередко размышлял, не стоит ли рассказать Кэтрин правду о себе.

– В этом-то и проблема, – произнес он вслух.

Что ему делать дальше со своим маленьким секретом?

Уорвик уже собрал чемодан для поездки в Перли-холл – агент в последний момент сумела найти ему комнату. Он уезжал меньше чем через час, но до сих пор не решил, как быть с Кэтрин.

Несколько минут он, не двигаясь, прислушивался к негромкому тиканью дедушкиных часов в холле. Этот звук представлялся ему сердцебиением старого дома, всегда успокаивая и помогая справиться с ситуацией, – именно это теперь и требовалось.

– О боже! – вскрикнул Уорвик.

«Неужели я влюбился?»

Он немного подумал об этом, а потом решительно отогнал мысли о любви. Ну как он мог влюбиться? Он даже никогда не видел эту женщину, хотя, надо признаться, нашел в Интернете ее фото в компании унылых мужчин в твидовых костюмах на фоне колледжа Святой Бригитты в Оксфорде. Кэтрин была прекрасна. Он прикрыл глаза, вспоминая длинные волнистые каштановые волосы, темные глаза, бледное лицо, розовые губы, очаровательную улыбку. Подходящая внешность для героини, подумал он тогда, немедленно решил наделить ее чертами сексапильную красотку из своего следующего романа и сохранил фотографию в компьютере.

Вчера вечером Уорвик перечитал все письма Кэтрин и пришел к неожиданному выводу: она необыкновенная женщина и ему хочется познакомиться с ней поближе. То, как она писала о книгах, как говорила… обо всем, – волновало его. Она способна на глубокие чувства и не боится их выражать в отличие от его прежних возлюбленных, не слишком обремененных интеллектом. Взять хотя бы Фиону, настоящую шопоголичку: она ни о чем не могла говорить, кроме своих ногтей и туфель. Или Линдсей, дизайнер интерьеров. За четыре месяца, что они были вместе, Уорвик узнал о диванных подушках и ламбрекенах гораздо больше, чем хотел.

Нет, Кэтрин не похожа ни на одну из его знакомых. Она мила, проницательна и обладает острым умом. Иногда ее замечания заставляли его краснеть… Они уже поделились столькими секретами. Она доверяет ему.

«Она доверяет Лорне! – подумал Уорвик. – Ты не тот, о ком она думает. Она никогда не рассказала бы тебе столько о своем прошлом и о своих интимных переживаниях, если бы заподозрила, что ты мужчина. Она не раскрыла бы тебе своих чувств, если бы знала, что у тебя за плечами столько неудачных романов».

В этом и проблема с предстоявшим уик-эндом. Как поступить с Кэтрин?

Он сидел за столом в кабинете и разглядывал ее письма.

«Я с таким нетерпением жду твоих посланий. Как прекрасно знать, что где-то есть человек, который понимает меня», – говорилось в одном из них.

«Я чувствую, что тебе можно доверять, – читал он в следующем. – Ты настоящий друг, Лорна, а это именно то, что мне нужно в данный момент».

«Я могу поделиться с тобой любыми переживаниями, и это служит мне огромным утешением. Это так много для меня значит», – писала Кэтрин в третьем письме.

Очень скоро они стали делиться самым сокровенным, и по утрам Уорвик, вместо того чтобы работать, расхаживал по холлу в ожидании почты.

«Моей первой любовью был наш сосед – как это банально! – написала ему Кэтрин всего месяц назад. – Я позволила ему поцеловать себя на первом свидании, и это было ужасно! Я едва не дала обет безбрачия! Однако продолжала встречаться с ним до университета. Потом безумно влюбилась в студента третьего курса, он соблазнил меня в библиотеке, которую обязан был закрывать на ночь! Никогда не забуду, как смотрела на все эти книги, надеясь, что дух Томаса Гарди или Эмили Бронте сейчас на меня не гневается. Черт возьми! Никогда никому об этом не рассказывала!»

Уорвик улыбнулся, вспоминая это интимное признание – первое из многих.

Он вынужден был признаться себе в том, что переписка оказывает на него странное воздействие. Письма поклонницы к своему кумиру за очень короткое время превратились в письма к подруге. Но сейчас они уже больше чем друзья. Несмотря на то что Уорвик и его корреспондентка никогда не встречались, он чувствовал необыкновенную близость к Кэтрин и боялся утратить эту близость.

У него вдруг пересохло в горле. Да, это будет нелегко. В любом случае, как бы он ни обставил свое признание, правда останется правдой: он отвечал на письма Кэтрин под чужим именем и обманывал ее, притворяясь женщиной. Череда глупых подружек превратилась в глупых бойфрендов. Страсть Фионы к тряпкам была преобразована в увлечение Тони мотоциклами, а подушки Линдсей – в подушки Ленни (и Лорна с ужасом поняла в свое время, что Ленни – гей). Кэтрин была полна сочувствия, поддерживала Лорну в невзгодах личной жизни, давала хорошие советы. «„Подушки Ленни“ – звучит так, будто это рождественский подарок для твоей застенчивой тетушки», – писала Кэтрин. Словом, она верила всем его россказням.

Уорвик тяжело вздохнул, размышляя о дурацком положении, в которое сам себя поставил.

«Почти как в одной из твоих книжек, – подумал он. – Неплохая задумка для сюжета: женщина переписывается с мужчиной, думая, что пишет подруге».

Он усмехнулся. И ощутил укол совести из-за того, что позволил себе даже подумать об этом – чтобы использовать дорогую ему дружбу, так сказать, в корыстных целях? И все же набросал несколько строк в блокноте, чтобы не забыть. Писателю никогда не следует отказываться от хорошей идеи только из-за того, что это может кого-то обидеть.

Глава 5

Двести миль в машине вдвоем – серьезное испытание даже для влюбленных, но ехать в компании самого раздражительного в мире водителя именно тогда, когда ты больше всего на свете хочешь с ним расстаться, – это нечто невообразимое.

– Я же говорила, не надо, я должна была ехать поездом! – воскликнула Робин, когда сидевший за рулем Джейс загудел, недовольный тем, что водитель передней машины не успел проскочить на зеленый свет.

– Что ты все время жалуешься? Мы же отдыхаем!

Робин вздохнула и изо всех сил постаралась взять себя в руки. Они выехали из Северного Йоркшира в десять утра, а регистрация участников начиналась в пять. Потом будут чаепитие и официальная приветственная речь дейм[7] Памелы Харкурт – ее Робин не хотела пропустить ни при каких обстоятельствах.

Она надеялась, что у них хватит времени заехать в Стивентон, чтобы осмотреть церковь, где была крещена Джейн Остин, и дом, в котором она провела детство. Но Робин понимала, что Джейс вряд ли отнесется к этому предложению одобрительно. Бродить по церквам и историческим достопримечательностям – это совершенно не в его стиле. Он предпочтет поскорее добраться до отеля, оставит вещи и отправится на поиски ближайшего паба, чтобы пропустить несколько пинт, а остаток вечера проведет у телевизора.

Робин открыла сумку и нашла программу конференции. После чая и открытия можно пообщаться с остальными участниками, затем предполагался обед и возможность посмотреть «Разум и чувства» Эммы Томпсон или «Доводы рассудка» Саймона Берка.

Она вздохнула.

– Что там у тебя? – проворчал Джейс. – Опять в туалет приспичило?

– Нет. Просто не знаю, какой фильм выбрать сегодня вечером.

Робин не стала вдаваться в подробности. Он все равно не поймет. Как выбрать между Хью Грантом, играющим застенчивого Эдварда Феррарса, и Рупертом Пенри-Джонсом в роли скрывающего свои чувства капитана Уэнтуорта? У Остин так много замечательных героев. Нелегко решить, какую книгу взять почитать и в какого героя заново влюбиться. Книги усложняли и без того непростую жизнь. Ведь ни один реальный мужчина не может сравниться с героями Остин. Где найти возлюбленного, одновременно терпеливого и снисходительного, как полковник Брэндон, и остроумного, как Генри Тилни? И можно ли надеяться встретить в этом мире мечту любой девушки – мистера Дарси?

Робин мысленно улыбнулась. По правде говоря, она предпочитала мистера Бингли. Он, по выражению самой Остин, любезен, у него легкий характер, и Робин это нравилось. С Бингли не придется вступать в словесные перепалки. Он любит танцы. Часто улыбается. Он не будет расхаживать по залу, оскорбляя всех подряд, и не наговорит глупостей, предлагая руку и сердце. Словом, именно такой мужчина и нужен Робин.

«У тебя же есть мужчина», – вдруг шепнул ей внутренний голос.

«Но он мне не нужен», – ответила Робин.

«Тогда ты должна сказать ему об этом».

«Я пыталась!»

«Значит, плохо пыталась, попробуй еще раз».

Робин покосилась на Джейса. Тот, прищурившись, смотрел на дорогу. Сделал непристойный жест в сторону водителя обогнавшей их машины.

«Мистер Бингли никогда бы так не поступил, – невольно подумала Робин. – Жестам он предпочитает слова».

«Клянусь честью! – воскликнул бы он. – В жизни не встречал столько плохих водителей!» Покачал бы головой и тут же забыл об этом, а может, заявил бы, что планирует в скором времени устроить бал и следует отдать необходимые распоряжения.

«Да, – подумала Робин, – Бингли, как сказала Джейн Беннет сестре Элизабет, именно такой, каким должен быть молодой человек».

Неохотно расставшись с грезами, в которых она сама, одетая в белое платье в стиле ампир, танцевала с Бингли, Робин заметила дорожный знак, указывавший на то, что они въехали в Хэмпшир. Наконец-то после долгого пути она очутилась на родине Джейн Остин.

Робин достала с заднего сиденья атлас дорог, нашла нужную страницу и стала изучать карту. Почти сразу она нашла Чоутен, наверное, потому, что заранее обвела его красной ручкой. На субботу для гостей Перли-холла была запланирована экскурсия в Чоутен, и Робин с радостным нетерпением ждала этого события. Однако она уже давно предвкушала и посещение Стивентона.

– Джейс, – ласково начала она.

– Что? – рявкнул он в ответ.

– У меня появилась одна мысль.

– Какая еще мысль? – хмыкнул он. – Неприличная?

– Нет! – отрезала Робин. – Я хочу заехать в одно место.

Джейс нахмурился:

– Не люблю никуда заезжать. Я люблю ездить из точки А в точку Б, и сегодня из А в Б мы ехали чертовски долго.

– Знаю, – все так же мягко продолжала Робин, – ты замечательно водишь машину, но это совсем небольшой крюк, ты его даже не заметишь.

Джейс, по-прежнему хмурый, недовольно буркнул что-то и вздохнул:

– Ну ладно. Куда ты меня на этот раз пошлешь?

Робин едва не поддалась соблазну ответить на эту последнюю фразу какой-нибудь грубостью, но сдержалась.

– Следующий поворот, – сказала она.

Вскоре они уже катили по узкой хэмпширской дороге мимо высоких живых изгородей и залитых солнцем полей. Пейзаж, конечно, был не таким живописным, как в Йоркшир-Дейлсе[8], но она любила эти поля. Симпатичные деревенские пабы, аккуратные коттеджи, каменные церкви – именно такой туристы представляют себе Англию времен Джейн Остин.

Когда они миновали старый деревянный перелаз, Робин представила Элизабет Беннет, которая перебирается через забор по пути к сестре, лежащей в горячке в Незерфилде. Ей пришло в голову попросить Джейса остановить машину и прогуляться по полям, пока в ее глазах не появится такой же блеск и щеки не разрумянятся, как у любимой героини, но один взгляд в сторону Джейса заставил отказаться от этого намерения. Он не поймет, и лучше не искушать судьбу – ей и так повезло, что она уговорила его заехать в Стивентон.

На то, чтобы добраться до маленькой церкви, потребовалось всего десять минут, и, когда Джейс остановил машину, Робин восхищенно ахнула.

– Ты только посмотри! – воскликнула она, в восторге оглядывая здание.

– Ну, церковь, и что? – сказал Джейс.

Робин постаралась не обращать внимания на его ироничный тон. Ничто на свете не испортит этого замечательного момента.

– Ты не пойдешь внутрь? – спросила она, открывая дверь машины.

– Не-а, не пойду. Подожду здесь. В церквах мне как-то не по себе делается.

Робин вздохнула, но втайне обрадовалась, что он остался в машине. Джейс будет только мешать.

Выбравшись из машины, Робин потянулась и полной грудью вдохнула теплый октябрьский воздух. В тупике, в конце улицы, стоял только их автомобиль, вокруг было тихо.

Войдя на церковный двор, Робин оглядела небольшое скромное здание. Церковь Святого Николая оказалась очень милой, с небольшой зубчатой башенкой из охристого камня, увенчанной серебристым шпилем. В каменной стене по обе стороны полированной деревянной двери были вырезаны два лика, устремивших взгляды на дорожку, наверху виднелись три стрельчатых окна.

Старый тис отбрасывал на фасад церкви ажурную тень. Робин подумала, что мимо этого дерева множество раз проходила Джейн Остин, и улыбнулась этой мысли.

Робин открыла дверь и вошла. Снаружи было довольно жарко, но здесь царила прохлада. Во все глаза Робин рассматривала белые арки, расписанные яркими цветами.

Надпись на блестящей медной табличке, висевшей слева на стене, гласила, что эту церковь посещала Джейн Остин. Робин, разглядывая простые деревянные скамьи, прошла по центральному проходу и села на одну из них.

«Интересно, какое место заняла бы Джейн?» – подумала она.

Посидела на обеих передних скамьях, передвинулась с одного края на другой. О чем размышляла здесь писательница, слушала ли проповедь, которую читал ее отец-священник, или мечтала о прекрасных молодых людях, скачущих верхом на лошади? Может быть, именно в этой церкви родились в ее воображении Элизабет и Дарси, Элинор и Марианна, Кэтрин и Тилни? Что, если истории об их сердечных страданиях были придуманы в этом скромном месте, где поклонялись Богу?

Прошло несколько минут, и Робин охватило ощущение умиротворения и покоя.

– Нас разделяют всего двести лет, – произнесла она с улыбкой.

Странно было сидеть здесь, в церкви, как и ее кумир когда-то. Робин никогда не приблизится к Остин больше, чем сейчас, разве что читая ее книги. Вот она идет по камням, где ступали ноги Джейн, сидит на той же скамье, где сидела она.

Наконец Робин поднялась и обошла церковь, осмотрела памятник брату Джейн, Джеймсу, который стал приходским священником после отца. Слезы навернулись ей на глаза при виде надгробий трех девочек – Мэри Агнес, Сесилии и Августы, умерших от скарлатины в 1848 году.

– Внучатые племянницы Джейн, – прошептала Робин. – Они родились уже после того, как ее не стало.

Величайшей трагедией писательницы было то, что она прожила такую короткую жизнь, умерла в возрасте сорока одного года. Сколько замечательных романов написала бы Джейн Остин, проживи она дольше? Каждый поклонник ее творчества задавался этим вопросом. Действительно, это была огромная утрата для английской и мировой литературы. И хотя Робин не была особенно религиозна, она все-таки произнесла про себя краткую молитву за Джейн.

Направившись к дверям, она увидела четыре замечательные молитвенные скамеечки с небесно-голубыми подушечками, украшенными силуэтами дам в платьях начала девятнадцатого века. Очевидно, в этой церкви гордились тем, что она связана с памятью Джейн Остин.

Робин отворила тяжелую дубовую дверь, вышла на улицу и заметила мелькнувшего среди надгробий крольчонка. Она обошла церковь, восточная стена которой была обращена к полям, и решила, что пора возвращаться к Джейсу.

Когда Робин вышла на дорогу, до нее донесся стук копыт. Обернувшись, она увидела великолепного гнедого жеребца, скакавшего по дороге. Грива развевалась на ветру. Но внимание Робин привлек не конь, а необыкновенно красивый всадник – таких мужчин она еще никогда не видела.

«Прекрасный молодой человек на лошади», – подумала Робин.

Разве не о нем она грезила только что в церкви? Казалось, будто некая высшая сила исполнила ее желание и волшебный мир Джейн Остин у нее на глазах превратился в реальность.

Робин не сводила со всадника глаз. Из-под шляпы выбивались каштановые волосы с золотистым отливом, короткие рукава открывали загорелые мускулистые руки. Незнакомец уверенно, не без изящества держался в седле. Робин поняла, что он высокого роста. Да, это было великолепное зрелище. Проезжая мимо, мужчина повернулся к Робин, улыбнулся, кивнув ей, и Робин почувствовала, что краснеет.

– Да это чокнутый какой-то! – заорал Джейс, когда лошадь ускорила шаг и всадник исчез за живой изгородью. – Ты видела – он проскакал совсем вплотную к моей машине!

– Он не трогал твою машину.

– А если бы конь задел ее копытом, содрал бы краску, разбил стекло? Ведь этих животных невозможно контролировать!

– Он так прекрасен, – прошептала Робин, сама не зная, о ком говорит – о коне или всаднике.

Глава 6

Кэтрин только что привезла двух своих любимых котов к подруге, которая жила в деревне. Предстояло неизбежное прощание.

– Мальчики мои, – начала она, наклоняясь, чтобы погладить обоих.

Приятельница покачала головой.

– Фредди и Фиц, – произнесла она. – Не самые обычные имена для котов.

– Я назвала их в честь любимых книжных героев, – объяснила Кэтрин. – Дарси и Уэнтуорта.

– Ах, ну как же я сразу не догадалась! Вот если бы мне пришлось называть котов в честь любимых мужчин, это были бы Джонни и Брэд.

Кэтрин улыбнулась:

– Только обязательно давай им корм, который я оставила. Тот, другой, они больше не хотят есть.

– Ты их совершенно избаловала, – фыркнула подруга.

– Ну конечно, а как же еще, – согласилась Кэтрин. – Они для того и существуют.

– Я тоже обязательно буду их баловать, так что за своих хвостатых не волнуйся, – заверила подруга.

Кэтрин всегда нелегко было бросать своих мальчиков, но иначе нельзя: предстояла поездка в Хэмпшир. Она попрощалась с обожаемыми котами, бросила на них последний взгляд и уехала.

Добираться в Хэмпшир нужно было на поезде, со станции ее заберет на машине человек из Перли-холла. Она заранее упаковала вещи и предвкушала отдых в вагоне. Кэтрин любила ездить на поезде. Во время поездки ощущалась некая неопределенность во времени и пространстве – самое подходящее время для того, чтобы с головой погрузиться в чтение хорошей книги. Итак, какую же книгу выбрать для этого путешествия? С точки зрения размера и веса предпочтительнее взять «Нортенгерское аббатство» или «Доводы рассудка», но любимым романом Кэтрин была «Эмма», ей всякий раз доставляло удовольствие перечитывать самые занятные эпизоды. Однако, когда Кэтрин принялась выбирать книгу в дорогу, в глазах ее появилось сомнение. Она понимала, что должна создать себе настроение перед выступлением, напоследок еще немного «повторить» Остин, но соблазн прихватить роман Лорны Уорвик оказался слишком велик. Поэтому, сунув шесть книг Джейн Остин в чемодан, она положила любимую Лорну Уорвик в сумку.

Это была «Гордая леди Фентон».

Выбрать любимую книгу всегда было сложно, но в «Гордой леди Фентон» имелось нечто особенно привлекательное для Кэтрин. Это было, так сказать, «Гордость и предубеждение» наоборот: леди Фентон стала врагом умного, но небогатого джентльмена, затем обнаружила, что безумно влюблена в него, и, вопреки советам родных и друзей, вышла за него замуж. Изабелла Фентон, без сомнения, лучший образ, вышедший из-под пера Лорны Уорвик. Она эгоистичная и остроумная, гордая и страстная, и у ее истории счастливый конец, которого заслуживают все героини.