Приятное чтение - Уик-энд с мистером Дарси

Виктория Коннелли

Уик-энд с мистером Дарси

A Weekend with Mr Darcy by Victoria Connelly

Copyright © 2011 by Victoria Connelly

All rights reserved

© О. Ратникова, перевод, 2013

© ООО «Издательская Группа „Азбука-Аттикус“», 2013

Издательство АЗБУКА®

Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.

© Электронная версия книги подготовлена компанией ЛитРес ()

Посвящается моей дорогой подруге Бриджит,

вместе с которой мы много лет назад открыли для себя «Гордость и предубеждение»

Она была солнцем моей жизни,

источником всех радостей,

утешительницей во всех печалях.

Кассандра Остин о своей сестре Джейн

Глава 1

Доктор Кэтрин Робертс вдруг подумала, что университетский преподаватель, располагающий кучей бумажной работы, должен подыскивать себе время для отпуска[1].

Откинувшись на спинку кресла, она оглядела свой письменный стол. Вид открывался довольно унылый. Октябрь, золотая осень в разгаре, в окно льются яркие лучи солнца, а она, как в могиле, погребена в своем кабинете, заставленном книжными стеллажами.

Кэтрин сняла очки, потерла переносицу, посмотрела на буклет, лежавший рядом с недоеденным сэндвичем, с которого свисали увядшие листья салата. Заголовок был напечатан изящным жирным шрифтом, напоминавшим старинные рукописные буквы. Текст гласил:

Перли-холл, Черч-Стинтон, Хэмпшир.

Особняк, построенный в начале восемнадцатого века и окруженный тридцатью пятью акрами живописного парка, – превосходное место для того, чтобы провести уик-энд с Джейн Остин. Приглашаем Вас выступить в качестве специального докладчика и узнать много нового о самой знаменитой и любимой английской писательнице.

Кэтрин посмотрела на фотографию. Симпатичный георгианский особняк из красного кирпича с подъемными окнами. Перед домом зеленая лужайка, окруженная цветущими клумбами. Типичный английский загородный особняк; легко представить себе героев Джейн Остин, гуляющих по саду, беседующих в комнатах.

«И я тоже буду там гулять», – мысленно произнесла Кэтрин.

Ее уже в третий раз приглашали выступать на «уик-энде Джейн Остин»; ходили слухи, что Лорна Уорвик тоже приедет. Кэтрин задумчиво покусывала губу. Лорна Уорвик была ее любимой писательницей – после Джейн Остин, разумеется. Она прославилась любовными, можно даже сказать, эротическими романами, действие которых происходило в эпоху Регентства; в год она выпускала по книге, и каждая мгновенно становилась бестселлером. Кэтрин прочла все – от первой, которая называлась «Свадьба и магия», до последней – «Невеста для лорда Берфорда». «Невеста» появилась в продаже всего месяц назад, и Кэтрин проглотила ее за один вечер вместо того, чтобы проверять студенческие работы.

Она с удовлетворением подумала о потаенной полке в кабинете у нее дома, которая прогибалась под тяжестью сочинений мисс Уорвик. Коллеги Кэтрин терпеть не могли подобную макулатуру: любовные романы, какой ужас! Она представила, как бы они стали коситься на нее, узнай о существовании этой полки и низменной страсти Кэтрин, как быстро ее выпроводили бы из кабинета в колледже Святой Бригитты, да и вообще из Оксфорда!

«Доктор Робертс, – сказал бы профессор Комптон, хмуря лохматые брови и сверкая глазками-бусинками, – вы меня действительно поражаете».

«Чем? Тем, что я для развлечения читаю романы? – ответила бы ему Кэтрин, вспомнив, как сама Джейн Остин защищала романы в „Нортенгерском аббатстве“. – Профессор Комптон, вы действительно жуткий сноб!»

Она ничего не могла с собой поделать. Чтение романов Лорны Уорвик было тайным пороком Кэтрин, и, если бы ее занудные коллеги об этом узнали, изгнали бы ее из Оксфорда в мгновение ока – она даже не успела бы произнести «Чувство и чувствительность»[2].

Кэтрин казалось неправильным, что романы, чтение которых доставляет столько удовольствия, ругают литературные критики. Лорна Уорвик признавалась, что тоже стала их жертвой и получила немало писем от блюстителей нравственности. Возможно, поэтому письмо Кэтрин привлекло ее внимание.

Примерно год назад Кэтрин впервые в жизни написала письмо любимой писательнице, такое, какое пишут обычно поклонники, и отправила его на имя издателя мисс Уорвик. Это было очень глупое письмо, полное сентиментальных излияний и восторгов; Кэтрин не ждала ответа. И тем не менее через две недели обнаружила на коврике у входной двери красивый кремовый конверт с посланием от знаменитой писательницы.

«Мне очень приятно было получить Ваше письмо. Вы даже представить себе не можете, как много для меня значат Ваши слова о том, что Вы обожаете мои романы. Я часто получаю весьма странные письма от читателей – они утверждают, что читают все мои книги, но называют их полной ерундой!»

Кэтрин рассмеялась тогда, читая эти строки, и вскоре между ними завязалась переписка и началась дружба. Кэтрин уже не могла остановиться. В свободное время, если она не читала роман Лорны Уорвик, то писала ей самой, и та отвечала на каждое письмо. Они обсуждали не только книги, но и самые разнообразные предметы. Обменивались мнениями о фильмах, о моде, о Джейн Остин, рассказывали друг другу о прошлых любовных увлечениях, о работе, спорили о том, изменились ли мужчины со времен Джейн Остин и можно ли надеяться встретить нового мистера Дарси в реальной жизни.

А потом Кэтрин набралась храбрости и спросила Лорну, не собирается ли она на конференцию в Перли-холл; после этого письма перестали приходить. Уже две недели ответа не было. Может быть, Кэтрин переступила некую грань? Может, была слишком назойлива? Наверное, для автора переписка с поклонниками и встреча лицом к лицу – две разные вещи.

Но в тот день, когда Кэтрин уже оставила всякую надежду, пришло письмо.

«Дорогая Кэтрин, прошу прощения, что не ответила тебе раньше: я была в отъезде. Пока не могу сказать, приеду ли в Перли. Там будет видно.

Твоя Лорна».

Кэтрин этот ответ показался несколько странным. Если Лорна Уорвик собирается выступать в Перли, организаторы, разумеется, должны узнать об этом заранее, ведь она станет гвоздем программы, особенно если учесть, что Лорна никогда не встречается с читателями. По сравнению со знаменитостью Кэтрин старая, скучная и неинтересная преподавательница. Ну, допустим, не старая, а молодая: ей немного за тридцать. Но Кэтрин знала, что люди приходят на ее лекции только потому, что они фанаты Джейн Остин. На этих конференциях любой, кто выступал с речью о Джейн Остин, немедленно становился предметом восхищения и уважения. Любая деятельность, хоть как-то связанная с именем Остин, любой предмет, относившийся к ней, вызывал любопытство и восторги – от неразборчивых автографов писательницы до игры в «Убийство в темноте», которая однажды закончилась большим ажиотажем: выяснилось, что Энн Эллиот каким-то образом удалось убить капитана Уэнтуорта[3].

Это воспоминание вызвало улыбку на лице Кэтрин. Постаравшись выбросить из головы мысли о Перли, она занялась стопкой бумаг, громоздившейся слева от нее и угрожавшей рухнуть на пол. В основном это была всякая ерунда, скопившаяся за прошлый семестр. Она называла такие бумаги «работой на завтра» – только сейчас «завтра» у нее уже не было.

Проворно, как пианистка, она перебирала бумаги, нужные совала в соответствующие папки, ненужные выбрасывала или откладывала на черновики – до тех пор, пока не показалась полированная поверхность стола.

Кэтрин уже взяла сумку и портфель и собралась уходить, когда раздался стук в дверь.

– Войдите, – откликнулась она.

Странно, кто бы мог прийти к ней так поздно, не договорившись заранее о встрече?

Дверь приоткрылась, и в щель просунулась взъерошенная голова.

– Стьюи, – вздохнула Кэтрин.

В кабинет, шаркая, вошел студент. Стьюи Харпер, первокурсник, изучавший английскую литературу, чуть ли не каждый день топтался у Кэтрин после занятий.

– Доктор Робертс, – начал он, – надеюсь, я вам не помешал?

– Нет, – ответила она, смирившись с необходимостью помочь ему в очередном затруднительном положении, в которое он попал во время своих литературоведческих изысканий. – Заходите.

Стьюи посмотрел на кресло напротив того, которое обычно занимала Кэтрин, и она жестом пригласила его садиться.

– Это список книг для чтения, – объявил студент, извлекая из кармана лист бумаги. – Здесь говорится, что за семестр мы обязаны прочитать как можно больше книг из тех, что в нем перечислены.

– Ну, скажем, столько, на сколько у вас хватит времени, – уточнила Кэтрин. – Мы не ждем от студентов, чтобы они круглые сутки сидели, уткнувшись в книгу.

– Да, но я заметил, что вашей монографии здесь нет.

Кэтрин удивленно приподняла брови:

– Моей монографии?

– Да, «Творчество Джейн Остин».

Она улыбнулась:

– Боюсь, что все книги по литературоведению невозможно включить в программу.

– Но это же ваша книга, доктор Робертс. Она должна быть первой в списке.

Кэтрин невольно почувствовала себя польщенной:

– Гм, очень любезно с вашей стороны, Стьюи.

– А вы не пишете новых книг, доктор Робертс?

– Сейчас нет.

– А можно попросить у вас автограф? На моем экземпляре.

– Вашем экземпляре?

– Я купил вашу книгу в городе, – подтвердил парень, роясь в потрепанной сумке. – Пришлось специально заказывать.

– Совсем необязательно было идти на такие расходы, – заметила Кэтрин.

Она знала, что книга в твердой обложке стоит недешево – особенно для студента.

– Ну что вы, какие расходы, – возразил Стьюи, протягивая ей книгу через стол.

Кэтрин открыла том на титульном листе, взяла свою любимую ручку и начала писать, чувствуя на себе пристальный взгляд Стьюи.

– Вот, пожалуйста, – улыбнулась она, возвращая книгу.

У студента загорелись глаза, и он торопливо перелистал страницы.

– О! – произнес он, погрустнев. – «Всего наилучшего».

– «Желаю Вам всего наилучшего», – повторила Кэтрин.

– А вы не хотите добавить еще что-нибудь, например «с любовью»?

– Нет, Стьюи, – сказала она, – мы ведь оба понимаем, что это не очень прилично.

Кэтрин поднялась, и Стьюи, поняв намек, тоже встал.

– Доктор Робертс, – заговорил он, когда они вместе вышли из кабинета, – я как раз думал, что мне нужны дополнительные занятия. Ну, понимаете, на выходных – с вами.

Кэтрин взглянула на него поверх очков, изо всех сил стараясь выглядеть старой и некрасивой. Это была непростая задача, потому что она была довольно хороша собой: фарфоровая кожа, длинные темные волосы, волнами спускавшиеся на плечи. Губы же – соблазнительные, пухлые – отвлекали студентов на занятиях, когда Кэтрин пыталась заинтересовать аудиторию рассуждениями об английской поэзии.

– Стьюи, – сказала она строго, – моя помощь вам не нужна.

– Разве?

– Да, не нужна. У вас прекрасные оценки по моему предмету, вы показали, что умеете мыслить и рассуждать самостоятельно.

Стьюи, казалось, был доволен похвалой, однако на его лице появилось мрачное выражение.

– Но ведь нужно постоянно совершенствоваться…

– Не в вашем случае, – заверила его Кэтрин. – Каждый человек должен отдыхать – именно для этого и существуют выходные. Идите займитесь каким-нибудь активным видом спорта. Прыгните с моста на канате, с парашютом или придумайте еще что-нибудь.

– Я бы лучше позанимался с вами.

– Я уезжаю, – объяснила Кэтрин.

– Куда?

– В Хэмпшир.

– Звучит как-то скучновато.

– Возможно, но Хэмпшир – это уголок старой Англии. До свидания, Стьюи, – попрощалась Кэтрин, ускоряя шаг.

– До свидания, доктор Робертс, – крикнул он ей вслед.

Кэтрин не оглянулась, но не могла избавиться от чувства, что он провожал ее взглядом до конца коридора и смотрел при этом на ее ноги.

Добравшись до парковки, она вздохнула с облегчением, подумала о своем небольшом, но милом садике, где сможет скинуть туфли и босиком пройтись по прохладной траве, о бокале белого вина, который выпьет за окончание очередной рабочей недели. Кэтрин была уже рядом с машиной, когда кто-то окликнул ее:

– Кэтрин!

Она остановилась. Меньше всего ей сейчас хотелось слышать именно этот голос.

– В чем дело, Дэвид? – спросила она, когда к машине подошел светловолосый мужчина с озабоченным выражением лица.

– Так друзей не встречают. Ты первая улыбнулась, когда заметила меня на другой стороне парковки.

– Я не улыбалась тебе, а щурилась от солнца.

– Вот как, – уныло протянул он.

– Я тороплюсь, – отрезала она, открывая дверь машины.

Он быстро протянул руку и схватил Кэтрин за запястье.

– Дэвид…

– Давай поговорим, Китти.

– Не называй меня так. Никто меня так не называет.

– О, перестань, Сережка, – вполголоса продолжал он. – Мы с тобой не говорили по-человечески с тех пор… ну, ты знаешь…

– С тех пор, как я тебя бросила, потому что узнала, что ты женился? Это ты не отвечал на мои звонки, Дэвид. Это ты как сквозь землю провалился, исчез, чтобы жениться на своей бывшей студентке! Никто не знал, куда ты подевался! Я с ума сходила.

– Я как раз собирался тебе рассказать.

– Когда? На крещении твоего первенца?

– Ты ко мне несправедлива.

– Я несправедлива? Разве это я прятала от тебя жену? – вскричала Кэтрин.

– Только не надо мелодрамы! Ты не в романе девятнадцатого века, – заметил Дэвид. – Проблема в тебе самой. Ты не можешь существовать в реальном мире. У тебя голова забита книгами, и ты просто не в состоянии разобраться с собственной личной жизнью.

Кэтрин даже рот открыла от изумления:

– Это неправда!

– Вот как? – хмыкнул он. – Интересно, и куда ты собираешься на выходные? Уверен, в этот чертов Перли-холл.

– Я еду туда по работе, – отрезала Кэтрин.

– Работа? Вот и вся твоя жизнь. У тебя ничего нет, кроме работы. Все твое существование вращается вокруг кучки людей, которые были выдуманы другими людьми, – а те лежат в могилах уже по меньшей мере двести лет. Это ненормально.

Кэтрин собралась было дать отпор, но вовремя прикусила язык. Она не хотела в очередной раз выслушивать речи Дэвида о том, что их роман был обречен задолго до того, как на сцене появилась его нынешняя жена. Она знала, что он припомнит ей все: сколько раз она отказывалась пораньше отправиться в постель только потому, что хотела посмотреть по телевизору очередную экранизацию романа Джейн Остин, сколько раз у нее подгорало мясо для долгожданного ужина при свечах, потому что не могла оторваться от книги. Да, Дэвид говорил правду: она влюблена в вымышленных мужчин. Мистер Дарси, капитан Уэнтуорт и Генри Тилни – создания женской фантазии. Они не существуют. Однако ее увлечение героями романов происходило оттого, что в жизни так мало настоящих героев. Вот и сейчас Кэтрин стояла, глядя на вполне реального мужчину, который был не-героем.

– Поезжай домой, к жене, Дэвид, – бросила она, садясь в машину.

– Ты же знаешь, мне больше хочется поехать к тебе домой.

Кэтрин вздохнула.

– Надо было думать об этом перед тем, как изменять мне, – сказала она, закрыла дверь и уехала.

Честное слово, любой мужчина, который не прячется под книжной обложкой, – это источник неприятностей. Ни одному из них нельзя доверять. Неудивительно, что Кэтрин все чаще обращалась мыслями к книжным героям! С тех пор как отец бросил их с мамой, она начала прятаться от окружающего мира за надежным барьером – книгами. Книги всегда спасали ее, только они постоянно присутствовали в ее жизни.

До знакомства с Дэвидом у нее были довольно длительные отношения с архитектором по имени Коллэм. Она считала его совершенством, думала, что они будут вместе до самой смерти, как Элизабет и Дарси, но потом ему предложили очень выгодную работу в Сан-Франциско. Он попросил Кэтрин поехать с ним, но у нее заболела мать, и она не могла ее оставить.

«Приедешь позже», – сказал он тогда, но ничего не вышло. Шли недели, телефонные звонки становились все реже, надписи на открытках – все короче, а потом и вовсе прекратились. Он не позвонил даже после того, как Кэтрин написала ему, что мать умерла.

– Вот вам и настоящие мужчины, – сказала Кэтрин вслух, выезжая из Оксфорда на дорогу, которая вела к ее деревне.

Она снова подумала о словах Дэвида. Он был несправедлив к ней. Не вся ее жизнь вращалась вокруг Джейн Остин. Всего лишь… всего лишь большая ее часть. У нее есть и другие интересы. Занятия йогой, которые помогают поддерживать форму, а по выходным она бегала вместе с лучшей подругой Крисси. У нее много других подруг, не книжных, она часто ходила на вечеринки и девичники. Просто предпочитала проводить свободное время с книгой. Если бы она меньше работала, то не смогла бы завоевать прочную репутацию в академических кругах. И вообще, в любви к чтению, как ей казалось, нет ничего страшного. Книги помогли ей сделать научную карьеру, и потом, она, кажется, никому не причинила горя или неприятностей.

В отличие от Дэвида.

Да, жизнь Кэтрин, возможно, проходила по большей части в вымышленном мире, зато она, по крайней мере, никому не лгала. Больше всего на свете Кэтрин ненавидела ложь.

Глава 2

Лорна Уорвик заканчивала вносить последние исправления в довольно пикантную главу с участием одного очень порочного герцога, когда раздался телефонный звонок.

– Привет, мой ангел! – пропел женский голос. – Надеюсь, я тебе не помешала?

– Ни в коем случае, – ответила Лорна, сохранила текст и выключила компьютер: на сегодня работы с нее хватит.

– Отлично. Прекрасно. Послушай, я поговорила с организаторами из Перли-холла, и они сказали, что ты можешь не волноваться: поступай так, как считаешь нужным.

– Спасибо, Надя. Я очень это ценю.

– Ну и какие у тебя планы?

Лорна вздохнула:

– Пока еще не могу определиться. Думаю, надо на время расстаться с образом писательницы и побыть собой.

– Считаешь, это разумно? Ты же понимаешь, что фанаты будут разочарованы.

– Да, но еще большее число фанатов будет разочаровано, если станет известно, кто я на самом деле.

– Ты шутишь! Если они узнают – с ума сойдут! – воскликнула Надя.

Лорна улыбнулась:

– Ну так я пока еще не готова столкнуться с их недовольством.

– Ладно, сокровище мое. Решение за тобой.

– Значит, ты приедешь?

– Возможно, приеду в воскресенье на вечерние танцы.

– Это только предлог для покупки новых туфель, – усмехнулась Лорна.

– Ты так хорошо знаешь своего агента?

– Так же хорошо, как она меня.

Надя рассмеялась:

– Увидимся в Перли, детка.

– Договорились.

Лорна поднялась и подошла к окну кабинета, выходившему в сад. Садом уже давно следовало заняться. На лужайке желтели одуванчики, по обочинам дорожек поднималась трава, с соседних полей через изгородь ползла ежевика. Дом тоже был заброшен, потому что две недели назад Лорна уволила уборщицу, поймав ее на месте преступления: та засовывала в карман рукопись последнего романа. Письменный стол был покрыт тонким слоем пыли, в углу, в кадке, печально увядало дерево.

Дом всегда приходил в такое состояние, когда книга шла хорошо. Такие скучные занятия, как уборка и приготовление пищи, были забыты. Единственное, что сейчас имело значение, – это сюжет, и развивался он замечательно. Надя будет в восторге от новой книги, и издатель Лорны, без сомнения, тоже. Тэнси Ньюмен из «Парнэби и Фокс» – самая восторженная фанатка Лорны, она всегда с нетерпением ждет новую рукопись. Текст практически не правили, и Лорне очень повезло: с ней советовались по любому вопросу – от дизайна обложки до даты выхода книги в свет. Романы в твердом переплете выпускали накануне Рождества, в мягкой обложке – к летним каникулам. Авансы были внушительные, гонорары – щедрые. Немногие писатели могли похвастаться подобными условиями.

Лорна бросила взгляд на полки, занимавшие все стены кабинета. Все они были заставлены книжками в твердых и мягких обложках, изданиями с крупным шрифтом для слабовидящих, аудиокнигами, переводами – начиная с немецких и испанских и заканчивая японскими и русскими. Это собрание производило впечатление, особенно если вспомнить, что первый ее роман критики встретили весьма неодобрительно.

«Лорна Уорвик пытается извлечь выгоду из непреходящей популярности романов Джейн Остин, изображающих эпоху Регентства, – писал один из них. – Однако здесь мы видим лишь дешевое подражание. Это „клубничка“, слегка прикрытая муслином».

Эти слова не давали ей покоя до тех пор, пока ее роман не стал бестселлером в США. Сейчас ее считали предвестницей популярного жанра в стиле Остин, который включал в себя сиквелы, современные версии шести ее знаменитых книг и эротические романы вроде тех, что писала Лорна. Это был прибыльный бизнес.

Она провела кончиками пальцев по корешкам британских изданий. На каждом изображена роскошно одетая героиня. «Сплошные шляпки и груди», – объявил другой критик, после чего продажи взлетели вверх. Публика не могла насытиться перипетиями отношений вздорных молодых героинь и дьявольски прекрасных героев и, конечно, счастливыми концовками.

Лорна любила сочинять. Ничто не могло сравниться с обдумыванием и оттачиванием нового сюжета, размышлениями о героях, которые покорят воображение читателей точно так же, как покорили воображение их создательницы. Но профессия писателя предполагает не только сочинение книг. Лорна постоянно находилась под все возраставшим давлением читателей, жаждавших видеть и слышать своего кумира. Отсюда телефонный звонок от агента насчет конференции. Уже несколько лет ее издатель пыталась уговорить Лорну посетить конференцию, утверждая, что там будет замечательно.

«Если хотите, можно сделать это инкогнито», – говорили ей, но Лорна всякий раз отказывалась. Публичность никогда ее не привлекала. Написание книги – дело интимное. Она отнюдь не жаждала бесконечно ставить автографы и произносить речи. Да и о чем говорить? Ведь ее книги говорят сами за себя. Но издатель Лорны часто повторяла, что к писателям теперь относятся как к популярным певцам или актерам.

«Публика хочет тебя видеть».

«О нет, – отвечала Лорна. – Терпеть не могу находиться в центре внимания».

Итак, что же делать с Перли-холлом? Где-то в глубине души Лорна отчаянно хотела поехать. Писатель обречен на одиночество. Хорошо бы хоть немного развеяться, поговорить с живыми людьми. Это наверняка будет занятно – покинуть кабинет, пообщаться с пишущей братией.

– Кэтрин, – вдруг произнесла Лорна.

Кэтрин будет там. В ее письме вполне ясно сказано, что она мечтает познакомиться с любимой писательницей. Лорна понимала, что тоже очень хочет встретиться с Кэтрин. За несколько месяцев они стали близки – делились секретами, говорили о планах на будущее. Может, дело было в том, что они обменивались письмами – такими замечательно старомодными письмами, написанными от руки, которые можно читать не торопясь, с наслаждением, и складывать в шкатулку. Это не то что электронное письмо, которое, прочитав, удаляешь. Это были настоящие, тщательно обдуманные письма на хорошей бумаге, с исправлениями, заметками на полях и даже забавными постскриптумами. Их следовало перечитывать и бережно хранить, как во времена Джейн Остин, когда письма были единственным способом общения с дорогими людьми.

Если и есть веская причина посетить конференцию, то это Кэтрин…

Лорна бросилась наверх, в спальню, открыла платяной шкаф, торопясь, начала вытаскивать одежду и бросать на кровать. Что надеть, что взять с собой? Что следует носить Лорне Уорвик на конференции, посвященной творчеству Джейн Остин? На этот вопрос нетрудно ответить: несмотря на то что Лорна очень редко давала интервью и никогда не появлялась на обложках, было очевидно, какой читатели представляют себе любимого автора. Подойдут только бархат и атлас глубоких тонов, с блестками и вышивкой. Старомодно, но с несколькими оригинальными деталями. Легкий шарф совершенно неуместен, как и сверкающая брошь-павлин. Шали, шарфы, пара перчаток для вечера, возможно, даже изящная шляпка. Туфли – элегантные, но строгие. Да, люди ждут именно этого.

Но Лорна не собиралась надевать ничего подобного. Бархатные и шелковые одеяния были немедленно отвергнуты, шали никуда не годились. И причина – самая простая. Лорна Уорвик была мужчиной.

Глава 3

Было бы странно, если бы девушка по имени Робин Лав не родилась романтиком. Но она была именно романтиком, и имя подходило ей как нельзя лучше: она читала только любовные романы, носила только женственные платья и смотрела только фильмы со счастливым концом.

Реальная жизнь казалась ей намного скучнее и хуже книг. Хорошо придуманная история всегда была предпочтительнее реальности. Робин испытывала радость только в те часы, когда погружалась в чтение. Работа в офисе маленького колледжа в Северном Йоркшире практически не занимала ее мыслей, и она каждый день с нетерпением ждала того момента, когда можно будет отправиться домой и уткнуться в любимую книгу. Вершиной литературного мастерства для нее были романы Джейн Остин.

Кто-то находил удовольствие в чтении продолжений – романов якобы из эпохи Регентства, написанных современными авторами, но Робин была истинной поклонницей Джейн и предпочитала исключительно оригиналы.

«Как жаль, что она так мало написала», – часто со вздохом говорила она себе.

Шести романов мало. Конечно, были еще рассказы, но это совсем не то, что большие романы, а письма и бесчисленные биографии не вызывали у Робин такого жгучего интереса. Это вроде как слегка перекусить по сравнению с обедом из трех блюд – можно перебить аппетит, но ненадолго.

Робин всегда было мало. Сколько бы экранизаций или спектаклей по мотивам «Гордости и предубеждения» или «Доводов рассудка» ни появлялось, она непременно смотрела все. Каждая по-новому проливала свет на мир и героев Остин. Что бы это ни было – «Гордость и предубеждение» или «Невеста и предрассудки»[4], «Эмма» или «Бестолковые»[5], – Робин отключала телефон, мобильник и погружалась в удивительный мир.

Разумеется, у нее были любимые фильмы. Кто может сравниться с хмурым мистером Дарси Колина Ферта в сериале Би-би-си девяносто пятого года? Однако образ Мэтью Макфейдена, шагающего через луг на рассвете, тоже подарил ей немало счастливых бессонных ночей. Были еще остроумная и ироничная Элизабет Дженнифер Эль и юная пылкая – Киры Найтли. Как можно выбрать между ними? Это целиком зависит от настроения. Одно ясно наверняка: интерес к Джейн Остин у нее никогда не угаснет. Робин часто размышляла о том, что же именно в творчестве писательницы внушает такую страсть к ее романам. Ведь в современном мире компьютеров, DVD-плееров, видеоигр, айподов и Интернета все еще оставались люди, которые предпочитали тихо сидеть в уголке и читать роман Джейн Остин.

Возможно, читателей покоряло неотразимое сочетание юмора, теплоты и романтики. Робин постоянно задавала себе вопрос: что влечет ее к этим книгам? Но твердо знала одно: когда она погружалась в жизнь героев эпохи Регентства, ее собственные проблемы – проблемы двадцать первого века – переставали существовать. По крайней мере, большинство из них.

Был вечер последнего дня перед хэмпширской конференцией, посвященной Джейн Остин, и Робин стояла в своем саду, глядя на милые ее сердцу йоркширские домики, выходившие окнами на поля и огороды. Она уже переоделась: вместо белой блузки и темно-синей юбки, в которых Робин ходила на работу, на ней было платье в цветочек до колена. Она распустила длинные волнистые волосы, которые ветер разметал во все стороны, и надела сандалии с блестками на босу ногу.

Участок Робин совсем не походил на соседские. Если у соседей были аккуратные газоны, обрамленные цветущими бордюрами, или клумбы с бегониями, то задний двор Робин представлял собой курятник. Ее страстное увлечение Джейн Остин распространялось и на пернатых друзей. Здесь был мистер Дарси – понятный выбор имени для петуха-задиры, однако кличка оказалась не слишком подходящей, поскольку петух проявлял злобный нрав. Робин вынуждена была переименовать его и в конце концов остановилась на Уикхеме, отрицательном персонаже из «Гордости и предубеждения». Дело в том, что Робин любила носить сандалии, а Уикхему очень нравились ее пальцы на ногах, и при малейшей возможности он начинал ожесточенно клевать накрашенные ногти.

Итак, он превратился в Уикхема, а его дамы получили имена в честь героинь «Гордости и предубеждения». Лиззи, молодая пестрая курица, постоянно была начеку и первой поднимала тревогу, завидев опасность. Небольшая темно-коричневая наседка звалась Лидией, потому что постоянно бегала от хозяйки. Высокомерная серая курица носила имя Леди Кэтрин. Пеструшка Миссис Беннет – типичная клуша – постоянно суетилась вокруг своих цыплят, а бледно-желтая Мисс Бингли имела такой вид, будто глядела свысока на всех остальных обитателей курятника.

Робин рассматривала своих птиц, клевавших зерна в саду, освещенном вечерним солнцем. Ей нравилось наблюдать за ними, и она была вполне счастлива, проводя вечера в шезлонге за чтением, под кудахтанье и хлопанье крыльев.

– Ну что, готова? – окликнул ее дружелюбный голос из-за забора.

– Здравствуйте, Джудит, – отозвалась Робин, улыбаясь пожилой соседке, которая обычно присматривала за курами, когда она была на работе или уезжала куда-нибудь. – Я не слишком вас обременяю своими просьбами?

– Я в одиночку вырастила четырех сыновей. И думаю, в состоянии справиться с несколькими бентамскими курами! – подбоченившись, заявила Джудит.

Робин рассмеялась:

– Не знаю, как вас благодарить. У меня прямо камень с души свалился. Вы для моих птиц как тетушка.

Тетушка Джудит с явным неодобрением покачала головой:

– Просто поезжай и отдохни как следует. Ты слишком много работаешь, вот что. Тебе нужно чаще выбираться из дому.

– Джейс мне это постоянно твердит.

Джудит поджала губы:

– Значит, ты с ним еще встречаешься?

Робин покраснела. Ей было прекрасно известно, как соседка относится к ее непутевому приятелю. Он так и не смог понравиться старухе, особенно после того, как разбудил ее своим пьяным пением в три часа ночи и его стошнило на ее лучшие розовые кусты.

– А я-то думала, ты собираешься с ним расстаться.

– Собираюсь, – пробормотала Робин.

– Ты мне это говоришь с тех пор, как твоя Лидия еще сидела в яйце.

Робин вздохнула. Что правда, то правда. Она уже довольно давно намеревалась окончательно выяснить отношения с Джейсом. На самом деле, она едва не начала серьезный разговор с ним на прошлой неделе, но он явно догадался, в чем дело, и решил упрочить свое положение: без всякого повода купил ей огромную коробку шоколадных конфет – таких коробок Робин еще никогда не видела. Конечно, большую часть конфет он съел сам, но ведь важно внимание.

Она встречалась с Джейсом со школы, и сейчас их отношения превратились в привычку. Джейсон Коллинз предпочитал, чтобы его называли Джейсом. Много лет он пытался приучить своих приятелей звать его Асом, но имечко не прижилось, и это нисколько не удивляло Робин. Во-первых, он до сих пор жил с матерью в доме на окраине Скиптона. Это был замечательный дом с тремя просторными спальнями и садом, который очень понравился бы курам Робин, но молодому человеку в двадцать пять лет нелепо жить с матерью, которая стирает его белье и готовит ему. Это просто неестественно. Не то чтобы Робин когда-нибудь хотелось переехать к нему – боже упаси! Но она знала, что если уж решится жить под одной крышей с мужчиной, то он должен быть несколько более самостоятельным, чем Джейс.

«Да и вообще, я никогда не смогу выйти за него замуж, – внезапно пришло в голову Робин. – Подумать только, стать миссис Коллинз!»

Она презрительно усмехнулась, вспомнив нелепого священника из «Гордости и предубеждения». Робин Коллинз. Ни в коем случае! Это была еще одна причина трещины в их отношениях. Но главное – это то, что она его больше не любила.

Робин отчаянно попыталась снова вызвать в памяти то головокружительное, пьянящее чувство первой любви, которая началась еще в школе. Как они держались за руки под партой во время уроков, как тайком целовались в коридоре по пути в класс, как писали друг другу любовные записки, которые отбирали разгневанные учителя. Куда же делась их любовь? Может быть, она не смогла преодолеть пропасть, отделяющую юность от взрослой жизни? Или она осталась в прошлом вместе с домашними заданиями, подростковыми перепадами настроения и обязательными занятиями физкультурой?

– Мне пора, – обратилась Робин к соседке, выбросив из головы воспоминания о прошлом. – Джейс будет здесь через час, и мне надо успеть собраться.

– Ну хорошо, за свой выводок не волнуйся, – отозвалась Джудит, кивая на кур. – С ними все будет в порядке.

– Спасибо, – поблагодарила Робин, улыбнулась и пошла в дом.

Внутри царили полумрак и прохлада, приятные после яркого солнечного света в саду. Робин поднялась в спальню, окна которой выходили на улицу. Собрать вещи несложно – надо просто уложить столько платьев и книг, сколько поместится в чемодане. В любую поездку она брала с собой хотя бы один роман Джейн Остин. Чаще всего – «Доводы рассудка», потому что тонкая книга легко умещалась в сумочке, но, если была возможность, Робин предпочитала взять «Гордость и предубеждение». Чтение знаменитого романа неизменно вызывало у нее улыбку, даже если она целый час ждала поезда или сидела у кабинета стоматолога, зная, что сейчас ей будут сверлить зуб.

Укладывая обе книги в чемодан, Робин удовлетворенно вздохнула. И действительно, нельзя же ехать на конференцию, посвященную Джейн Остин, не прихватив с собой хотя бы одну ее книгу. Робин всегда возила с собой видавшие виды экземпляры – им все было нипочем. У нее имелось издание романа «Чувство и чувствительность» с кофейным пятном на той странице, где Уиллоби заключает Марианну в объятия, и «Эмма», которая упала в ванну с водой и сейчас напоминала гармошку.

Книги с блестящими переплетами и лишь слегка помятыми корешками стояли на нижних полках. Самое последнее по времени издание Робин считала совершенным творением человеческих рук.

– Роб! – окликнули ее снизу.

– Джейс? – удивилась Робин.

– Ну конечно Джейс, кто же еще!

Робин раздраженно поморщилась. Он пришел слишком рано.

Оставив крышку открытой, она спустилась на первый этаж и с удивлением увидела, как Джейс возится с чемоданом.

– Что это? – воскликнула она.

– Чемодан, солнышко, – ответил Джейс, разгибаясь, взъерошил ей волосы и поцеловал, оцарапав щеку щетиной. – Я еду с тобой.

– Что? – пробормотала она, следуя за ним в гостиную, где Джейс устроился на диване, сбросил ботинки и положил ноги на журнальный столик.

– Я еду с тобой, – повторил он и громко шмыгнул носом. – Отвезу тебя в Херфорд.

– Хэмпшир, – машинально поправила Робин.

– Я же не могу позволить тебе ехать одной на поезде, понимаешь?

– Но у меня билет…

– Ерунда, – отмахнулся он.

– Джейс… это очень далеко, и вообще, ты даже не знаешь, в какой стороне Хэмпшир.

– Хочу устроить нам с тобой замечательный уик-энд. Забронировал номер в отеле совсем рядом с твоим… как его… Парли-холлом.

– Перли-холлом.

– Точно, Перли-холл!

Робин нахмурилась. Она не ожидала такого поворота событий, и он ее совершенно не радовал. Уик-энд с Джейн Остин был ее убежищем от реальной жизни, и меньше всего она хотела делить его с Джейсом.

– Нет, тебе будет неинтересно, я знаю. – Робин попыталась его отговорить. – И вообще, на конференции не будет свободных мест. Все давно забронированы.

– Что ты, глупышка, я и не собираюсь на твою конференцию! Еще чего не хватало!

– А что ты будешь там делать?

Он пожал плечами, взял пульт и включил телевизор.

– Да так, поболтаюсь, то да се.

– Где поболтаешься?

– Там, где ты захочешь, – ответил он и подмигнул. – Мы с тобой мало времени проводим вместе. Я подумал, что неплохо будет выбраться куда-нибудь на выходные.

– Но мы же не будем там вместе, Джейс. Я все выходные проведу на конференции.

– Так ведь у тебя останется время, чтобы побыть со мной!

Робин пристально взглянула на Джейса. Что с ним такое? Он никогда не предлагал ей ничего подобного. Может, догадывается, что она собирается с ним порвать? И пытается как-то поправить дело?

– У тебя пиво есть? – спросил он.

Робин побрела на кухню и взяла из холодильника банку пива. Боже, что ей теперь делать? Мысль о том, что Джейс будет «болтаться» где-то поблизости от страны Джейн Остин, приводила ее в ужас.

– А чипсов нет? – спросил он, когда Робин вошла в комнату с пивом.

Она покачала головой.

– А орешков?

Робин вернулась в кухню, принесла пакетик сухофруктов с орехами. Джейс скривился:

– Я просил соленых.

– Соленых нет, – сказала она и поморщилась, заметив, что он ставит банку с пивом на недавно купленное новое издание «Гордости и предубеждения».

Джейс поймал ее взгляд.

– Ой, извиняюсь, детка, – пробормотал он, забирая пиво.

Робин заметила темный кружок, оставшийся на лице Элизабет Беннет. Ступни Джейса – теперь уже без носков – находились в опасной близости от DVD-диска с «Доводами рассудка» производства Би-би-си, одного из ее самых драгоценных сокровищ.

Не в силах смотреть на это варварство, Робин развернулась и вышла из комнаты.

Глава 4

Уорвик Лоутон взял последнее письмо Кэтрин Робертс и в очередной раз перечитал его. Улыбка не сходила с его губ, пока он не нахмурился и не потер подбородок. Нет, конечно же она ничего не знает. Понятия не имеет, что Лорна Уорвик – мужчина. Откуда ей знать? Биография, которую печатали в его книгах, выдумана от начала до конца, как и сами книги; никто, кроме его агента и издателя, не в курсе. Будучи писателем, он вел жизнь затворника, избегал журналистов и никогда не раздавал автографы. Даже ближайшие друзья понятия не имели о его профессии. Они слышали, что Уорвик «пишет какую-то чушь», но подробностями никто не интересовался, что его вполне устраивало. Но он не стыдился своих произведений – ни в коем случае. Он любил свои книги. Ведь в конце концов, если бы он не вкладывал душу в работу над сюжетом и персонажами, как бы их могли полюбить читатели?

Его покойная мать Лара Лоутон привила Уорвику любовь к чтению, от нее он унаследовал и творческие способности. Она была актрисой, но так и не прославилась, хотя в детстве Уорвик был уверен, что красота матери сделает ее звездой. Лара Лоутон. Это имя должно было бросаться в глаза со всех театральных афиш, мелькать на экранах кинотеатров и на журнальных обложках. Но вместо этого мать до конца своей жизни оставалась в тени, на задворках мира театра и телевидения, лишь время от времени играя крошечные третьестепенные роли.

«И всегда с книгой в руках», – вспомнил Уорвик.

В промежутках между съемками у матери было много свободного времени, а она страстно любила книги. Мама все время пересказывала ему сюжеты прочитанных романов и поощряла его, когда однажды он решил переписать «Грозовой перевал», чтобы в нем был хеппи-энд, как в голливудском фильме. Мать пришла в восторг от творчества сына и уговорила его писать рассказы. Сначала Уорвик сочинял, чтобы доставить ей удовольствие, но затем обнаружил, что это занятие ему нравится. Так началась его литературная карьера.

Уорвика до сих пор несколько удивлял тот факт, что он обратился к написанию псевдоисторических любовных романов, и он частенько размышлял о том, что надо было заняться триллерами или детективами – словом, чем-то более мужественным. Однако влияние матери было слишком сильным, а вечера, проведенные вдвоем за просмотром экранизаций Джейн Остин и Дафны Дюморье, фильмов вроде «Гнезда дракона» и «Унесенных ветром», наложили свой отпечаток.

И вот сейчас его книги занимали первые места в списках бестселлеров, он вел двойную жизнь, притворяясь женщиной. Вдруг Уорвик подумал, как бы отнеслась к этому его мать. Что бы сказала, узнай, что ее мальчик известен под именем Лорны? Наверное, рассмеялась бы – милым серебристым смехом, звук которого всегда вызывал у него улыбку.

Его друзья тоже посмеялись бы. Он с ужасом представил, как долго бы они хохотали, если б узнали все. Уорвик Лоутон пишет под женским псевдонимом! Тот самый Уорвик Лоутон, ростом метр девяносто, который по выходным занимается альпинизмом и скалолазанием – бросает компьютер ради глыб песчаника Скалистого края?[6] Ни в коем случае! Но, откровенно говоря, ему нравилась эта двойная жизнь. Она напоминала игру. Вот он – Уорвик, несется по автостраде в новенькой дорогой машине, в багажнике груда канатов и ремней; а через несколько часов он – Лорна, изучает модели женского белья начала девятнадцатого века.

Разумеется, шутка была бы еще забавнее, если б он мог с кем-нибудь поделиться, и Уорвик нередко размышлял, не стоит ли рассказать Кэтрин правду о себе.

– В этом-то и проблема, – произнес он вслух.

Что ему делать дальше со своим маленьким секретом?

Уорвик уже собрал чемодан для поездки в Перли-холл – агент в последний момент сумела найти ему комнату. Он уезжал меньше чем через час, но до сих пор не решил, как быть с Кэтрин.

Несколько минут он, не двигаясь, прислушивался к негромкому тиканью дедушкиных часов в холле. Этот звук представлялся ему сердцебиением старого дома, всегда успокаивая и помогая справиться с ситуацией, – именно это теперь и требовалось.

– О боже! – вскрикнул Уорвик.

«Неужели я влюбился?»

Он немного подумал об этом, а потом решительно отогнал мысли о любви. Ну как он мог влюбиться? Он даже никогда не видел эту женщину, хотя, надо признаться, нашел в Интернете ее фото в компании унылых мужчин в твидовых костюмах на фоне колледжа Святой Бригитты в Оксфорде. Кэтрин была прекрасна. Он прикрыл глаза, вспоминая длинные волнистые каштановые волосы, темные глаза, бледное лицо, розовые губы, очаровательную улыбку. Подходящая внешность для героини, подумал он тогда, немедленно решил наделить ее чертами сексапильную красотку из своего следующего романа и сохранил фотографию в компьютере.

Вчера вечером Уорвик перечитал все письма Кэтрин и пришел к неожиданному выводу: она необыкновенная женщина и ему хочется познакомиться с ней поближе. То, как она писала о книгах, как говорила… обо всем, – волновало его. Она способна на глубокие чувства и не боится их выражать в отличие от его прежних возлюбленных, не слишком обремененных интеллектом. Взять хотя бы Фиону, настоящую шопоголичку: она ни о чем не могла говорить, кроме своих ногтей и туфель. Или Линдсей, дизайнер интерьеров. За четыре месяца, что они были вместе, Уорвик узнал о диванных подушках и ламбрекенах гораздо больше, чем хотел.

Нет, Кэтрин не похожа ни на одну из его знакомых. Она мила, проницательна и обладает острым умом. Иногда ее замечания заставляли его краснеть… Они уже поделились столькими секретами. Она доверяет ему.

«Она доверяет Лорне! – подумал Уорвик. – Ты не тот, о ком она думает. Она никогда не рассказала бы тебе столько о своем прошлом и о своих интимных переживаниях, если бы заподозрила, что ты мужчина. Она не раскрыла бы тебе своих чувств, если бы знала, что у тебя за плечами столько неудачных романов».

В этом и проблема с предстоявшим уик-эндом. Как поступить с Кэтрин?

Он сидел за столом в кабинете и разглядывал ее письма.

«Я с таким нетерпением жду твоих посланий. Как прекрасно знать, что где-то есть человек, который понимает меня», – говорилось в одном из них.

«Я чувствую, что тебе можно доверять, – читал он в следующем. – Ты настоящий друг, Лорна, а это именно то, что мне нужно в данный момент».

«Я могу поделиться с тобой любыми переживаниями, и это служит мне огромным утешением. Это так много для меня значит», – писала Кэтрин в третьем письме.

Очень скоро они стали делиться самым сокровенным, и по утрам Уорвик, вместо того чтобы работать, расхаживал по холлу в ожидании почты.

«Моей первой любовью был наш сосед – как это банально! – написала ему Кэтрин всего месяц назад. – Я позволила ему поцеловать себя на первом свидании, и это было ужасно! Я едва не дала обет безбрачия! Однако продолжала встречаться с ним до университета. Потом безумно влюбилась в студента третьего курса, он соблазнил меня в библиотеке, которую обязан был закрывать на ночь! Никогда не забуду, как смотрела на все эти книги, надеясь, что дух Томаса Гарди или Эмили Бронте сейчас на меня не гневается. Черт возьми! Никогда никому об этом не рассказывала!»

Уорвик улыбнулся, вспоминая это интимное признание – первое из многих.

Он вынужден был признаться себе в том, что переписка оказывает на него странное воздействие. Письма поклонницы к своему кумиру за очень короткое время превратились в письма к подруге. Но сейчас они уже больше чем друзья. Несмотря на то что Уорвик и его корреспондентка никогда не встречались, он чувствовал необыкновенную близость к Кэтрин и боялся утратить эту близость.

У него вдруг пересохло в горле. Да, это будет нелегко. В любом случае, как бы он ни обставил свое признание, правда останется правдой: он отвечал на письма Кэтрин под чужим именем и обманывал ее, притворяясь женщиной. Череда глупых подружек превратилась в глупых бойфрендов. Страсть Фионы к тряпкам была преобразована в увлечение Тони мотоциклами, а подушки Линдсей – в подушки Ленни (и Лорна с ужасом поняла в свое время, что Ленни – гей). Кэтрин была полна сочувствия, поддерживала Лорну в невзгодах личной жизни, давала хорошие советы. «„Подушки Ленни“ – звучит так, будто это рождественский подарок для твоей застенчивой тетушки», – писала Кэтрин. Словом, она верила всем его россказням.

Уорвик тяжело вздохнул, размышляя о дурацком положении, в которое сам себя поставил.

«Почти как в одной из твоих книжек, – подумал он. – Неплохая задумка для сюжета: женщина переписывается с мужчиной, думая, что пишет подруге».

Он усмехнулся. И ощутил укол совести из-за того, что позволил себе даже подумать об этом – чтобы использовать дорогую ему дружбу, так сказать, в корыстных целях? И все же набросал несколько строк в блокноте, чтобы не забыть. Писателю никогда не следует отказываться от хорошей идеи только из-за того, что это может кого-то обидеть.

Глава 5

Двести миль в машине вдвоем – серьезное испытание даже для влюбленных, но ехать в компании самого раздражительного в мире водителя именно тогда, когда ты больше всего на свете хочешь с ним расстаться, – это нечто невообразимое.

– Я же говорила, не надо, я должна была ехать поездом! – воскликнула Робин, когда сидевший за рулем Джейс загудел, недовольный тем, что водитель передней машины не успел проскочить на зеленый свет.

– Что ты все время жалуешься? Мы же отдыхаем!

Робин вздохнула и изо всех сил постаралась взять себя в руки. Они выехали из Северного Йоркшира в десять утра, а регистрация участников начиналась в пять. Потом будут чаепитие и официальная приветственная речь дейм[7] Памелы Харкурт – ее Робин не хотела пропустить ни при каких обстоятельствах.

Она надеялась, что у них хватит времени заехать в Стивентон, чтобы осмотреть церковь, где была крещена Джейн Остин, и дом, в котором она провела детство. Но Робин понимала, что Джейс вряд ли отнесется к этому предложению одобрительно. Бродить по церквам и историческим достопримечательностям – это совершенно не в его стиле. Он предпочтет поскорее добраться до отеля, оставит вещи и отправится на поиски ближайшего паба, чтобы пропустить несколько пинт, а остаток вечера проведет у телевизора.

Робин открыла сумку и нашла программу конференции. После чая и открытия можно пообщаться с остальными участниками, затем предполагался обед и возможность посмотреть «Разум и чувства» Эммы Томпсон или «Доводы рассудка» Саймона Берка.

Она вздохнула.

– Что там у тебя? – проворчал Джейс. – Опять в туалет приспичило?

– Нет. Просто не знаю, какой фильм выбрать сегодня вечером.

Робин не стала вдаваться в подробности. Он все равно не поймет. Как выбрать между Хью Грантом, играющим застенчивого Эдварда Феррарса, и Рупертом Пенри-Джонсом в роли скрывающего свои чувства капитана Уэнтуорта? У Остин так много замечательных героев. Нелегко решить, какую книгу взять почитать и в какого героя заново влюбиться. Книги усложняли и без того непростую жизнь. Ведь ни один реальный мужчина не может сравниться с героями Остин. Где найти возлюбленного, одновременно терпеливого и снисходительного, как полковник Брэндон, и остроумного, как Генри Тилни? И можно ли надеяться встретить в этом мире мечту любой девушки – мистера Дарси?

Робин мысленно улыбнулась. По правде говоря, она предпочитала мистера Бингли. Он, по выражению самой Остин, любезен, у него легкий характер, и Робин это нравилось. С Бингли не придется вступать в словесные перепалки. Он любит танцы. Часто улыбается. Он не будет расхаживать по залу, оскорбляя всех подряд, и не наговорит глупостей, предлагая руку и сердце. Словом, именно такой мужчина и нужен Робин.

«У тебя же есть мужчина», – вдруг шепнул ей внутренний голос.

«Но он мне не нужен», – ответила Робин.

«Тогда ты должна сказать ему об этом».

«Я пыталась!»

«Значит, плохо пыталась, попробуй еще раз».

Робин покосилась на Джейса. Тот, прищурившись, смотрел на дорогу. Сделал непристойный жест в сторону водителя обогнавшей их машины.

«Мистер Бингли никогда бы так не поступил, – невольно подумала Робин. – Жестам он предпочитает слова».

«Клянусь честью! – воскликнул бы он. – В жизни не встречал столько плохих водителей!» Покачал бы головой и тут же забыл об этом, а может, заявил бы, что планирует в скором времени устроить бал и следует отдать необходимые распоряжения.

«Да, – подумала Робин, – Бингли, как сказала Джейн Беннет сестре Элизабет, именно такой, каким должен быть молодой человек».

Неохотно расставшись с грезами, в которых она сама, одетая в белое платье в стиле ампир, танцевала с Бингли, Робин заметила дорожный знак, указывавший на то, что они въехали в Хэмпшир. Наконец-то после долгого пути она очутилась на родине Джейн Остин.

Робин достала с заднего сиденья атлас дорог, нашла нужную страницу и стала изучать карту. Почти сразу она нашла Чоутен, наверное, потому, что заранее обвела его красной ручкой. На субботу для гостей Перли-холла была запланирована экскурсия в Чоутен, и Робин с радостным нетерпением ждала этого события. Однако она уже давно предвкушала и посещение Стивентона.

– Джейс, – ласково начала она.

– Что? – рявкнул он в ответ.

– У меня появилась одна мысль.

– Какая еще мысль? – хмыкнул он. – Неприличная?

– Нет! – отрезала Робин. – Я хочу заехать в одно место.

Джейс нахмурился:

– Не люблю никуда заезжать. Я люблю ездить из точки А в точку Б, и сегодня из А в Б мы ехали чертовски долго.

– Знаю, – все так же мягко продолжала Робин, – ты замечательно водишь машину, но это совсем небольшой крюк, ты его даже не заметишь.

Джейс, по-прежнему хмурый, недовольно буркнул что-то и вздохнул:

– Ну ладно. Куда ты меня на этот раз пошлешь?

Робин едва не поддалась соблазну ответить на эту последнюю фразу какой-нибудь грубостью, но сдержалась.

– Следующий поворот, – сказала она.

Вскоре они уже катили по узкой хэмпширской дороге мимо высоких живых изгородей и залитых солнцем полей. Пейзаж, конечно, был не таким живописным, как в Йоркшир-Дейлсе[8], но она любила эти поля. Симпатичные деревенские пабы, аккуратные коттеджи, каменные церкви – именно такой туристы представляют себе Англию времен Джейн Остин.

Когда они миновали старый деревянный перелаз, Робин представила Элизабет Беннет, которая перебирается через забор по пути к сестре, лежащей в горячке в Незерфилде. Ей пришло в голову попросить Джейса остановить машину и прогуляться по полям, пока в ее глазах не появится такой же блеск и щеки не разрумянятся, как у любимой героини, но один взгляд в сторону Джейса заставил отказаться от этого намерения. Он не поймет, и лучше не искушать судьбу – ей и так повезло, что она уговорила его заехать в Стивентон.

На то, чтобы добраться до маленькой церкви, потребовалось всего десять минут, и, когда Джейс остановил машину, Робин восхищенно ахнула.

– Ты только посмотри! – воскликнула она, в восторге оглядывая здание.

– Ну, церковь, и что? – сказал Джейс.

Робин постаралась не обращать внимания на его ироничный тон. Ничто на свете не испортит этого замечательного момента.

– Ты не пойдешь внутрь? – спросила она, открывая дверь машины.

– Не-а, не пойду. Подожду здесь. В церквах мне как-то не по себе делается.

Робин вздохнула, но втайне обрадовалась, что он остался в машине. Джейс будет только мешать.

Выбравшись из машины, Робин потянулась и полной грудью вдохнула теплый октябрьский воздух. В тупике, в конце улицы, стоял только их автомобиль, вокруг было тихо.

Войдя на церковный двор, Робин оглядела небольшое скромное здание. Церковь Святого Николая оказалась очень милой, с небольшой зубчатой башенкой из охристого камня, увенчанной серебристым шпилем. В каменной стене по обе стороны полированной деревянной двери были вырезаны два лика, устремивших взгляды на дорожку, наверху виднелись три стрельчатых окна.

Старый тис отбрасывал на фасад церкви ажурную тень. Робин подумала, что мимо этого дерева множество раз проходила Джейн Остин, и улыбнулась этой мысли.

Робин открыла дверь и вошла. Снаружи было довольно жарко, но здесь царила прохлада. Во все глаза Робин рассматривала белые арки, расписанные яркими цветами.

Надпись на блестящей медной табличке, висевшей слева на стене, гласила, что эту церковь посещала Джейн Остин. Робин, разглядывая простые деревянные скамьи, прошла по центральному проходу и села на одну из них.

«Интересно, какое место заняла бы Джейн?» – подумала она.

Посидела на обеих передних скамьях, передвинулась с одного края на другой. О чем размышляла здесь писательница, слушала ли проповедь, которую читал ее отец-священник, или мечтала о прекрасных молодых людях, скачущих верхом на лошади? Может быть, именно в этой церкви родились в ее воображении Элизабет и Дарси, Элинор и Марианна, Кэтрин и Тилни? Что, если истории об их сердечных страданиях были придуманы в этом скромном месте, где поклонялись Богу?

Прошло несколько минут, и Робин охватило ощущение умиротворения и покоя.

– Нас разделяют всего двести лет, – произнесла она с улыбкой.

Странно было сидеть здесь, в церкви, как и ее кумир когда-то. Робин никогда не приблизится к Остин больше, чем сейчас, разве что читая ее книги. Вот она идет по камням, где ступали ноги Джейн, сидит на той же скамье, где сидела она.

Наконец Робин поднялась и обошла церковь, осмотрела памятник брату Джейн, Джеймсу, который стал приходским священником после отца. Слезы навернулись ей на глаза при виде надгробий трех девочек – Мэри Агнес, Сесилии и Августы, умерших от скарлатины в 1848 году.

– Внучатые племянницы Джейн, – прошептала Робин. – Они родились уже после того, как ее не стало.

Величайшей трагедией писательницы было то, что она прожила такую короткую жизнь, умерла в возрасте сорока одного года. Сколько замечательных романов написала бы Джейн Остин, проживи она дольше? Каждый поклонник ее творчества задавался этим вопросом. Действительно, это была огромная утрата для английской и мировой литературы. И хотя Робин не была особенно религиозна, она все-таки произнесла про себя краткую молитву за Джейн.

Направившись к дверям, она увидела четыре замечательные молитвенные скамеечки с небесно-голубыми подушечками, украшенными силуэтами дам в платьях начала девятнадцатого века. Очевидно, в этой церкви гордились тем, что она связана с памятью Джейн Остин.

Робин отворила тяжелую дубовую дверь, вышла на улицу и заметила мелькнувшего среди надгробий крольчонка. Она обошла церковь, восточная стена которой была обращена к полям, и решила, что пора возвращаться к Джейсу.

Когда Робин вышла на дорогу, до нее донесся стук копыт. Обернувшись, она увидела великолепного гнедого жеребца, скакавшего по дороге. Грива развевалась на ветру. Но внимание Робин привлек не конь, а необыкновенно красивый всадник – таких мужчин она еще никогда не видела.

«Прекрасный молодой человек на лошади», – подумала Робин.

Разве не о нем она грезила только что в церкви? Казалось, будто некая высшая сила исполнила ее желание и волшебный мир Джейн Остин у нее на глазах превратился в реальность.

Робин не сводила со всадника глаз. Из-под шляпы выбивались каштановые волосы с золотистым отливом, короткие рукава открывали загорелые мускулистые руки. Незнакомец уверенно, не без изящества держался в седле. Робин поняла, что он высокого роста. Да, это было великолепное зрелище. Проезжая мимо, мужчина повернулся к Робин, улыбнулся, кивнув ей, и Робин почувствовала, что краснеет.

– Да это чокнутый какой-то! – заорал Джейс, когда лошадь ускорила шаг и всадник исчез за живой изгородью. – Ты видела – он проскакал совсем вплотную к моей машине!

– Он не трогал твою машину.

– А если бы конь задел ее копытом, содрал бы краску, разбил стекло? Ведь этих животных невозможно контролировать!

– Он так прекрасен, – прошептала Робин, сама не зная, о ком говорит – о коне или всаднике.

Глава 6

Кэтрин только что привезла двух своих любимых котов к подруге, которая жила в деревне. Предстояло неизбежное прощание.

– Мальчики мои, – начала она, наклоняясь, чтобы погладить обоих.

Приятельница покачала головой.

– Фредди и Фиц, – произнесла она. – Не самые обычные имена для котов.

– Я назвала их в честь любимых книжных героев, – объяснила Кэтрин. – Дарси и Уэнтуорта.

– Ах, ну как же я сразу не догадалась! Вот если бы мне пришлось называть котов в честь любимых мужчин, это были бы Джонни и Брэд.

Кэтрин улыбнулась:

– Только обязательно давай им корм, который я оставила. Тот, другой, они больше не хотят есть.

– Ты их совершенно избаловала, – фыркнула подруга.

– Ну конечно, а как же еще, – согласилась Кэтрин. – Они для того и существуют.

– Я тоже обязательно буду их баловать, так что за своих хвостатых не волнуйся, – заверила подруга.

Кэтрин всегда нелегко было бросать своих мальчиков, но иначе нельзя: предстояла поездка в Хэмпшир. Она попрощалась с обожаемыми котами, бросила на них последний взгляд и уехала.

Добираться в Хэмпшир нужно было на поезде, со станции ее заберет на машине человек из Перли-холла. Она заранее упаковала вещи и предвкушала отдых в вагоне. Кэтрин любила ездить на поезде. Во время поездки ощущалась некая неопределенность во времени и пространстве – самое подходящее время для того, чтобы с головой погрузиться в чтение хорошей книги. Итак, какую же книгу выбрать для этого путешествия? С точки зрения размера и веса предпочтительнее взять «Нортенгерское аббатство» или «Доводы рассудка», но любимым романом Кэтрин была «Эмма», ей всякий раз доставляло удовольствие перечитывать самые занятные эпизоды. Однако, когда Кэтрин принялась выбирать книгу в дорогу, в глазах ее появилось сомнение. Она понимала, что должна создать себе настроение перед выступлением, напоследок еще немного «повторить» Остин, но соблазн прихватить роман Лорны Уорвик оказался слишком велик. Поэтому, сунув шесть книг Джейн Остин в чемодан, она положила любимую Лорну Уорвик в сумку.

Это была «Гордая леди Фентон».

Выбрать любимую книгу всегда было сложно, но в «Гордой леди Фентон» имелось нечто особенно привлекательное для Кэтрин. Это было, так сказать, «Гордость и предубеждение» наоборот: леди Фентон стала врагом умного, но небогатого джентльмена, затем обнаружила, что безумно влюблена в него, и, вопреки советам родных и друзей, вышла за него замуж. Изабелла Фентон, без сомнения, лучший образ, вышедший из-под пера Лорны Уорвик. Она эгоистичная и остроумная, гордая и страстная, и у ее истории счастливый конец, которого заслуживают все героини.

Едва успев устроиться в поезде, Кэтрин вытащила из сумки любимую книгу и приступила к первой главе, надеясь, что не попадется на глаза никому из коллег или студентов за чтением литературы, пользующейся заслуженным презрением интеллектуалов.

Уорвик, который жил в Западном Суссексе и у которого не было на попечении ни кур, ни кошек, выехал из дому только в четверг вечером и неторопливо повел свой черный «ягуар» по проселочным дорогам. Он купил эту машину в качестве маленького подарка себе самому, после того как взлетели продажи его книг в Америке.

Он думал о том, когда именно приедет Кэтрин, сразу ли он ее узнает. Как же ему представиться? Понравится ли он ей как мужчина? Стоит ли воспользоваться своим настоящим именем – Уорвик Лоутон? Может быть, имя Уорвик выдаст его? И какую роль играть на конференции?

В голове теснилось множество вопросов. Уорвик не нервничал так со студенческих времен, когда еще только начинал встречаться с девушками. Он потерял навык в подобных вещах и не был уверен в своих силах. За последние несколько лет череда романов, закончившихся ничем, почти убедила его в том, что ему суждена холостяцкая жизнь. Возможно, это послужило одной из причин, по которым он сделался писателем: он чувствовал себя гораздо увереннее в одиночестве. Но в Кэтрин было нечто такое, что заставило его забыть о прошлых неудачах и решиться начать все сначала. Он знал, что ради ее завоевания стоит испытать смущение, унижение и страх быть отвергнутым.

Если бы он обладал такой уверенностью в себе, какой наделял своих персонажей, думал Уорвик. Герой непринужденно входит в зал, окидывает присутствующих быстрым взглядом, привлекая внимание всех дам, находит в толпе женщину своей мечты, которая к этому моменту, без сомнения, уже сгорает от желания. Он подходит, кланяется, в молчаливом восхищении смотрит на ее декольте, когда она делает книксен, произносит нечто невероятно остроумное, подает ей руку и ведет танцевать.

«Как легко было тогда жить, – подумал он. – У мужчин и женщин были определенные роли, и они прекрасно их исполняли. Сегодня все так запутанно. Женщины не хотят, чтобы им кланялись, чтобы говорили, какие они очаровательные создания, чтобы восхищались их глазами».

А может, все-таки хотят?

На миг уверенность Уорвика была поколеблена.

Возможно, женщины, приехавшие на конференцию, посвященную Джейн Остин, совершенно другие. Может быть, им нужны джентльмены, которые будут восхищаться их платьями, расспрашивать о прочитанных книгах, уговаривать сыграть на фортепьяно. Такая женщина жаждет видеть рядом с собой героя Джейн Остин или Лорны Уорвик. Наверное, именно поэтому они читают старинные книги. Вот почему существует столько вариаций на тему романов Остин – просто женщины не могут насытиться мысленным общением с их героями.

Уорвик усмехнулся, сделав это поразительное открытие. Наконец-то он сообразил, как вести себя с Кэтрин.

Глава 7

Робин знала, что никогда не забудет своего первого приезда в Перли-холл. Они петляли по проселочной дороге мимо бесконечных живых изгородей, усыпанных бледно-розовыми цветами ежевики, когда перед ними возник величественный особняк. Лучи закатного солнца золотили красные стены. Здание было совершенно симметричное, фоном ему служил темно-зеленый лес, а перед фасадом тянулись желтые пшеничные поля.

– Смотри! – воскликнула Робин, показывая пальцем в окно, словно маленький ребенок.

Джейс повернул голову:

– Что там?

– Перли!

– Где?

– Как где? – удивилась Робин. – Вон там!

– Это, что ли? А я думал, он больше.

– Он прекрасен, – прошептала Робин.

В здании было три этажа и семь подъемных окон на каждом.

– Двадцать одно.

– Чего двадцать одно?

– Двадцать одно окно. Или, скорее, двадцать. Думаю, то, что посредине, – это дверь.

Джейс скорчил недовольную гримасу. Его не интересовали окна и двери. Они сделали очередной поворот и оказались в крошечной деревушке Перли. Вдоль дороги выстроились коттеджи с потемневшими соломенными крышами. Они так и просились на открытку. Дальше виднелись паб «Пес и сапог» и светлая церквушка с невысоким шпилем.

– О, как здорово! – воскликнула Робин. – Ну разве не замечательно?

– Может, и здорово, раз тебе такое нравится, – проворчал Джейс.

Робин рассвирепела. Ей такое нравилось, но она уже почти утратила способность радоваться в компании Джейса.

«Когда же я от него избавлюсь?» – простонала она про себя.

– Так куда теперь ехать? – раздраженно спросил Джейс.

Тут Робин заметила указатель поворота направо. На дощечке было написано «Перли-холл», а внизу кто-то приколол лист бумаги с надписью от руки: «Фанатам Джейн сюда!»

Они свернули на подъездную аллею, вдоль которой легко могла бы разместиться вся йоркширская деревушка Робин. С обеих сторон колыхались поля, а вдоль обочины росли старые деревья.

Робин буквально подпрыгивала на месте от нетерпения, и вот наконец аллея закончилась и показался фасад старинного особняка.

– О!

– Что с тобой? – поинтересовался Джейс.

– Ничего! Совершенно ничего, – ответила Робин.

Джейс что-то недовольно буркнул и резко затормозил, так что из-под колес полетел гравий. Он припарковался почти параллельно черному «ягуару».

– Вот у кого-то водятся деньжата, – бросил он.

– Да, у некоторых людей много денег, – отозвалась Робин, задумавшись о том, каково это – быть богатой.

Она выбралась из машины и осмотрела дом. Фасад оставался в тени высокого кедра, ветви которого были похожи на лапы гигантского доисторического существа. Тень падала и на теннисные корты, и на безукоризненно подстриженную лужайку. Слева в траве виднелись лунки для крикета, а вдали Робин заметила ярко-голубой бассейн.

Она снова перевела взгляд на дом, пораженная размерами окон, каждое из которых было величиной с двойную дверь, и треугольным фронтоном на фоне синего неба.

– Ну все, я свое дело сделал, – заявил Джейс, оторвав ее от размышлений, – поеду в паб.

Робин изо всех сил постаралась скрыть облегчение:

– Что собираешься делать в выходные?

– Приду тебя навестить, – пожал плечами он.

– Не надо! – воскликнула Робин. – То есть я хотела сказать, что тут на весь день намечены различные выступления и мероприятия и тебе будет скучно.

– Ладно-ладно, все понял. Звякну тебе, договорились? Ты же взяла мобильник?

Робин кивнула.

Джейс наклонился к ней с поцелуем и любовно сжал ягодицу. Робин покраснела. Неуместно лапать девушку за такое место на конференции, посвященной Джейн Остин.

Джейс вытащил из багажника чемодан Робин и поставил на землю:

– Внутрь заходить не буду.

– Да, лучше не надо, – согласилась Робин.

– Я позвоню.

– Хорошо.

Джейс сел в машину, лихо развернулся на подъездной аллее и умчался прочь. Как только машина скрылась из виду, Робин вытащила из сумки телефон и выключила его.

Уорвик приехал немного раньше, чем рассчитывал, но один из организаторов любезно встретил его и проводил наверх, в милую комнатку с окном в сад, с видом на реку и поля на другом берегу. Надя совершила подвиг, сумев найти ему комнату в последний день, и на него произвела впечатление обстановка. Здесь была огромная кровать из темного полированного дерева, с симпатичным желтым покрывалом и четырьмя пуховыми подушками, обещавшими сладкий сон.

Внимание Уорвика привлек старинный туалетный столик из красного дерева, на котором стоял бело-голубой фарфоровый кувшин. Он знал, что подобная мебель была обычной в спальне джентльмена эпохи Регентства, и его привело в восторг то, что следующие несколько дней столик будет принадлежать ему, хотя он не отказался бы от ванной комнаты с душевой кабиной. Кувшины и миски уже не котируются на рынке сантехники.

На широком подоконнике он заметил хрустальную вазу с желтыми и белыми розами, наполнявшими комнату нежным ароматом. Стены были окрашены краской, оттенок которой Уорвик определил как «ярь-медянка». Этот ярко-зеленый цвет, который был в моде во времена постройки дома, освежал комнату и придавал ей жизнерадостный вид. Чудесная спальня.

Однако Уорвик приехал в Перли-холл не затем, чтобы стоять посреди комнаты и восхищаться стенами. Надо было зарегистрироваться и выяснить, приехала ли Кэтрин. Он быстро сменил рубашку, взглянул на себя в зеркало – скорее из опасения заметить какой-нибудь непорядок в одежде, чем из тщеславия, – и спустился по широкой лестнице в вестибюль, к столу для регистрации участников.

«Эти чертовы беджики, – подумал Уорвик. – Сейчас нет времени изобретать новый псевдоним. Придется в этот уик-энд оставаться Уорвиком Лоутоном».

Его участь была решена.

Вокруг стола толпилось человек десять гостей, и каждую минуту прибывали все новые. Уорвик остановился неподалеку и стал наблюдать за происходящим. Как писателю, ему это занятие было привычно, а высокий рост давал возможность все разглядеть. У стола стояла пожилая дама, и девушка, которой была поручена регистрация участников, спрашивала ее фамилию.

– Норрис? – повторила она.

– Верно, – ответила дама с растрепанными седыми волосами. – Как в «Мэнсфилд-парке».

– Дорис Норрис?

– Именно, – подтвердила дама с веселой улыбкой. – Я знаю, о чем вы думаете. Звучит не очень, да? Но видите ли, моя фамилия не всегда была Норрис. Раньше меня звали Дорис Уэбстер. Совершенно нормально. Но потом я познакомилась с Генри Норрисом и имела несчастье влюбиться в него. И вот пожалуйста – перед вами Дорис Норрис.

Девушка улыбнулась, и Уорвик понял, что она из последних сил сдерживается, чтобы не расхохотаться. Он смотрел на Дорис Норрис, которая прикалывала бедж к розовому жакету, когда его внимание привлекла молодая женщина, показавшаяся в дверях. У нее были светлые вьющиеся волосы, волнами спускавшиеся до талии, и бледное лицо с правильными чертами, на котором застыло несколько озадаченное выражение, словно она спрашивала себя, что же делать дальше. Незнакомка была одета в белое платье с узором из маргариток и серебристые сандалии. Уорвик внимательно наблюдал за ней. Она обвела взглядом холл, покусывая губу белыми зубами, и ему захотелось помочь: взять у нее чемодан, показать, где регистрация. Но писатель победил: Уорвик остался стоять на месте, глядя на девушку.

Такова специфика его профессии – писатель всегда несколько отстранен от происходящего, он лишь слушает и наблюдает. Иногда Уорвику казалось, что он не живет по-настоящему: бурные, интересные события происходят с кем-то другим, а в его мире царит вечное спокойствие. Может быть, Джейн Остин тоже посещали подобные мысли, размышлял он. У нее не было ни мужа, ни детей; может, она чувствовала, что ее призвание – наблюдать за другими людьми? Неужели она была счастлива и довольна своей участью? Читатели любили ее книги и находили в них радость, это несомненно, но делали ли книги счастливой ее саму?

Уорвик покачал головой. Конечно, он приехал пообщаться с поклонниками Джейн Остин, но пока не был готов погрузиться в философские размышления. Ему хотелось развлечься. Увидеть Кэтрин. При мысли о встрече с ней учащенно забилось сердце. Она не знает его в лицо и не подозревает, что он здесь. У него будет время как следует ее рассмотреть и узнать о ней немного больше.

Он улыбнулся. Безусловно, из них двоих у него больше преимуществ.

– У меня, кажется, что-то с колесами, – разнесся по холлу громоподобный голос.

Уорвик заметил женщину, которую можно было сравнить разве что с тараном. Впечатляющих размеров грудь воинственно выдавалась вперед; разгневанное лицо, казалось, высечено из гранита. Она с трудом тащила чемодан, и Уорвик решил быть джентльменом и прийти на помощь. В конце концов, он прибыл на курсы подготовки героев романа.

Глава 8

Поднявшись по ступенькам, Кэтрин отворила двери Перли-холла и заставила себя забыть об эротических романах Лорны Уорвик, поскольку уик-энд обещал сплошную Джейн Остин. Здесь не будет места подражаниям, стилизациям и сиквелам, как бы удачны они ни были. Это Перли-холл, и сюда не допускается никакая другая литература, кроме классики.

Кэтрин невольно загрустила о том, что Лорна не приедет. Она была уверена, что эта встреча доставила бы ей немалое удовольствие. В переписке они так часто обсуждали романы великой писательницы! Кэтрин знала, что присутствие Лорны сделало бы этот уик-энд незабываемым. Они успели бы обсудить множество вещей. И наверное, напоминали бы при этом двух студенток, весело болтающих на последней парте, рассказывающих анекдоты и комментирующих лекции преподавателей.

«Интересно, как она выглядит?» – подумала Кэтрин в просторном холле Перли, но тут же забыла об этом, любуясь величественной лестницей, вдохнула опьяняющий аромат лилий, которые стояли в вазах на каминной полке, словно скульптуры из мрамора. На самом деле Кэтрин было совершенно безразлично, как выглядит Лорна, но все-таки она как-то попыталась найти в Интернете ее фотографию. Однако попадались лишь бесчисленные картинки с обложек романов Лорны Уорвик, изданных на разных языках. Изображения автора не было нигде – даже на ее собственном сайте.

Но это не важно, Лорна все равно не приедет. Осмотревшись в холле, Кэтрин в этом убедилась. Конечно, она никогда прежде не видела Лорну, но, если бы та была здесь, Кэтрин обязательно узнала бы ее. Так узнают старых друзей после долгих лет разлуки.

Направившись к столу регистрации, вокруг которого толпились участники конференции, она услышала знакомый голос и похолодела.

«О нет», – подумала Кэтрин и в ту же минуту увидела перед собой женщину, которую больше всего боялась здесь встретить, – миссис Сомс.

Их пути уже пересекались, и Кэтрин очень хорошо запомнила даму, которая одним своим появлением способна испортить самый замечательный день. Миссис Сомс была из тех людей, кто везде и во всем найдет повод для придирок. Ничто не вызывало у нее одобрения, будь то экскурсия или чашка чая. Миссис Сомс абсолютно ко всему была настроена критически.

Кэтрин постаралась незаметно проскользнуть мимо этой мегеры, которая выкрикивала какие-то указания мужчине, лежавшему под ее чемоданом. Видны были только длинные ноги в коричневых кожаных туфлях, торчавшие с одной стороны, и растрепанные волосы – с другой.

– Что вы там делаете? – рявкнула миссис Сомс. – Вы все испортите!

– Кажется, можно несколько ослабить вот здесь, – произнес мужской голос. – Да, это должно помочь.

Темноволосый мужчина поднялся с пола и выпрямился во весь рост, при этом толкнув чемодан в сторону Кэтрин.

– Ой! – вскрикнула она. – Моя нога!

– Господи, простите, пожалуйста, – повернулся он к Кэтрин. – С вами все в порядке?

– Нет. Вы переехали мне ногу чемоданом, который весит тонны две!

– Прошу прощения, что значит «тонны две»?! – возмутилась было миссис Сомс. – А, это вы, доктор Робертс…

Кэтрин наклонилась и ощупала пострадавшие пальцы.

«Наверняка останутся синяки», – решила она.

– Вам помочь? – спросил ее мужчина, и взгляд его блестящих глаз выражал сочувствие.

– По-моему, вы собрались помогать мне! – перебила его миссис Сомс, решительно выставив вперед челюсть.

– Разумеется, – согласился он и снова обратился к Кэтрин: – Послушайте, мне очень жаль, что так вышло. Если я могу вам чем-то…

– Просто дайте мне пройти, – отрезала Кэтрин и, поморщившись, захромала прочь со своим чемоданом.

Робин, сделав глубокий вдох, подошла к девушке за столом регистрации:

– Здравствуйте. Я приехала на конференцию.

– Как вас зовут?

– Робин. Робин Лав.

– О! Какое необычное имя!

– Да, мне часто говорят, что оно странное, – смущенно улыбнулась Робин.

– Я видела и более странные, – улыбнулась девушка.

«Интересно, какие?» – подумала Робин.

– У вас есть материалы конференции?

– Да, спасибо.

Девушка заглянула в список участников.

– Вы будете жить в Кедровой комнате. Это вверх по лестнице и направо, в конце коридора.

«Кедровая комната», – повторила про себя Робин.

Ей понравилось, как это звучит.

– Марк поможет вам с чемоданом.

Обернувшись, Робин оказалась лицом к лицу с молодым человеком, который забрал у нее багаж.

– Погоди минутку, Марк, – остановила его девушка. – Возьми еще вещи доктора Робертс. Она остановится как раз напротив, в комнате с видом на реку.

Робин заметила привлекательную женщину со скромным узлом темных волос на затылке. На ней были простая белая блузка и черная юбка-карандаш до колен, плотно облегавшая стройные бедра.

– Здравствуйте, – обратилась доктор Робертс к девушке, протягивавшей ей бедж. И улыбнулась Робин. – Пожалуйста, называйте меня Кэтрин, – сказала она и вдруг поморщилась.

– Вам нехорошо? – спросила Робин.

Кэтрин кивнула:

– Один идиот проехался мне по ноге чемоданом. Боюсь, весь уик-энд буду хромать.

– О боже! – воскликнула Робин. – Придется найти какого-нибудь красавца Уиллоби, чтобы он отнес вас на руках на второй этаж.

– Думаю, до второго этажа я как-нибудь доберусь сама, – рассмеялась Кэтрин.

Марк подхватил чемодан Кэтрин, и они стали подниматься за ним по лестнице.

– Издалека приехали? – спросила Кэтрин.

– Из Северного Йоркшира.

– Значит, вам пришлось дольше добираться. Я всего лишь из Оксфорда.

– Вы преподаете литературу? – восхищенно спросила Робин. – Я читала вашу книгу!

– По собственной воле?

– Ну конечно! – с энтузиазмом подтвердила Робин.

Кэтрин рассмеялась:

– Ах да, здесь же собрались поклонники Остин! Я читаю лекции в колледже Святой Бригитты в Оксфорде, и, боюсь, мои студенты отнюдь не разделяют нашего с вами восхищения Джейн.

– Наверное, это нелегкая работа, – заметила Робин, в душе восхищаясь своей новой знакомой.

– Иногда, – согласилась Кэтрин. – Но я люблю свой предмет и к тому же имею возможность посещать мероприятия вроде этого.

Робин кивнула:

– Жалею, что в свое время у меня не было денег на колледж. Думаю, мне бы понравилась студенческая жизнь. Наверное, поэтому я обожаю конференции. Всегда узнаешь столько нового.

– Век живи, век учись, – улыбнулась Кэтрин.

Они поднимались по левой лестнице.

– Замечательный дом, – заметила Робин, глядя с лестничной площадки в холл и бесшумно ступая по пушистому красному ковру.

– Это Императорская лестница, – объяснила Кэтрин. – Одна из самых красивых в стране.

Робин вдруг замерла.

– Что такое? – удивилась Кэтрин.

– Тот человек, – сказала Робин, кивая на темноволосого джентльмена, стоявшего у подножия лестницы. – Он уже давно за нами наблюдает. Вы его знаете?

Кэтрин проследила за ее взглядом:

– Ах, этот! Тот самый грубиян с чемоданом…

Мужчина отвернулся, но Робин продолжала смотреть ему вслед.

– Симпатичный, – заметила она.

– Возможно, если вам нравится такой типаж – высокий, темноволосый и так далее, – отозвалась Кэтрин.

– Как будто мил, но все же не настолько хорош, чтобы нарушить ваш душевный покой?[9] – спросила Робин.

Кэтрин встретилась с ней взглядом:

– Вроде того.

Они поднялись на второй этаж и свернули в коридор, где все стены были увешаны портретами.

– Пришли, – объявил Марк, который по-прежнему шел впереди, и поставил чемоданы у дверей. – Доктору Робертс – сюда, – сказал он, открывая правую дверь. – Мисс Лав – сюда, – и открыл дверь слева. – Желаю вам приятно провести время в Перли.

Робин улыбнулась, уверенная в том, что так и будет.

Уорвик еще никогда не испытывал такого унижения и досады. Надо же было проехать по ноге чемоданом именно Кэтрин! Ничего себе встреча! Разумеется, он ее сразу узнал, но то, какое у нее было выражение лица, едва не заставило его все бросить и немедленно уехать домой.

Он помог миссис Сомс довезти чемодан до комнаты и поспешил в холл, рассчитывая еще раз извиниться перед Кэтрин и как-то сгладить впечатление, но она уже поднималась по лестнице вместе с девушкой в серебристых сандалиях.

Наконец-то он смог как следует разглядеть Кэтрин. Но что случилось с длинными волнистыми волосами, которые он видел на фотографии в Интернете? Вместо того чтобы рассыпаться по плечам, прямые и безжизненные, они были стянуты в тугой узел на затылке. Уорвик бросил взгляд на ее деловой костюм – черное и белое – и живо представил ее в другом образе: в ярком платье, с распущенными волосами.

Уорвик смотрел, как Кэтрин, поднимаясь по лестнице, разговаривает с кудрявой девушкой. Он вовсе не хотел показаться наглецом, глазеющим на незнакомок, поэтому почувствовал себя идиотом, когда его заметили.

«Первое впечатление – самое важное», – думал он, вспоминая несчастливое знакомство Элизабет Беннет и мистера Дарси.

Остин это прекрасно понимала, ведь сначала она хотела назвать роман «Первые впечатления». Уорвик застонал. Он упустил шанс произвести хорошее впечатление, причем дважды. Но он был писателем и привык исправлять неудачные сюжетные ходы. Сейчас надо просто дождаться очередной возможности и постараться снова не наделать глупостей.

Глава 9

Кедровая комната оказалась совершенством во всех отношениях, и Робин сразу в нее влюбилась. Обрадованная, она бросилась к большому окну с подъемной рамой и при виде открывшегося пейзажа вздохнула, как безнадежно влюбленная героиня романа. Внизу расстилалась великолепная изумрудная лужайка, а справа, словно часовой, высился кедр.

Она взглянула на двуспальную кровать и невольно почувствовала укол совести из-за того, что кровать предназначалась ей одной, а Джейсу здесь не было места. Однако в этом нет ее вины. Она же не просила везти ее на эту конференцию. Он сам виноват, что все выходные ему придется сидеть в отеле и отчаянно скучать. Робин твердо решила, что не даст Джейсу испортить ей уик-энд. Она так долго ждала этого дня.

Открыв чемодан, Робин нашла щетку для волос и отправилась в ванную, чтобы наскоро привести в порядок волосы, растрепавшиеся в дороге. Она никогда не носила короткой стрижки и не представляла себя без длинных волос, предмета ее гордости. Джейс их обожал, однако с длинными волосами было немало хлопот, и Робин часто приходило в голову, как хорошо живется девушкам с аккуратными короткими стрижками.

Вытряхнув из сумки ненужные вещи, в том числе две книги в бумажных обложках и большой пакет мятных конфет, она вышла в коридор.

Спустившись до половины лестницы, Робин заметила внизу, в холле, Кэтрин.

– Робин! – окликнула ее та. – Спускайся посиди со мной.

Робин присоединилась к ней, и Кэтрин взяла ее под руку.

– Ну вот, теперь мы точь-в-точь как две героини Остин, верно? – улыбнулась Кэтрин.

Робин улыбнулась в ответ, и они вошли в комнату под названием «Желтая гостиная» в задней части дома. Она была залита мягкими лучами закатного солнца. Окна выходили в сад, спускавшийся к реке.

– У меня такой же вид из окна, – похвасталась Кэтрин.

– Здесь так красиво! – вздохнула Робин. – Думаю, уезжать будет нелегко.

– Я тебя понимаю. Каждый раз чувствую то же самое. И в этом заключается прелесть таких конференций. Хозяйка знает, что люди будут возвращаться сюда из года в год. Это место берет над тобой власть и уже не отпускает.

В комнате стояли три огромных дивана, множество кресел с яркой обивкой и между ними – несколько деревянных стульев, принесенных сюда для того, чтобы хватило места всем гостям.

– Сколько всего участников? – поинтересовалась Робин.

– Обычно двадцать – тридцать, но не все останавливаются в особняке. Здесь только восемнадцать свободных спален. Остальные живут в ближайших гостиницах.

Слово «гостиница» напомнило Робин о Джейсе, и настроение у нее вдруг испортилось. Как ей хотелось забыть о нем хотя бы на несколько часов!

– Давай выпьем чашку чая, – предложила Кэтрин, и Робин снова перенеслась в мир Остин и Перли, где на столах были фарфоровые чашки, а не банки пива, как во вселенной Джейса.

Взяв по чашке чая и по нескольку кусочков посыпанного сахаром песочного печенья, они устроились на просторном, невероятно мягком диване лимонного цвета.

– Смотри, опять этот тип с чемоданом, – заметила Робин, кивая в сторону двери, через которую входил темноволосый мужчина.

– О боже, – откликнулась Кэтрин.

– А ведь он очень красивый, тебе не кажется?

– Очень неуклюжий, – возразила Кэтрин, отворачиваясь.

Робин улыбнулась, догадываясь, что намечается роман, – она была в этом совершенно уверена.

– Он такой спортивный, подтянутый, – настаивала она. – Но совсем не как те парни, которые не слезают с тренажеров. Скорее похож на атлета. Симпатичная рубашка, как ты думаешь?

– Знаешь, я изо всех сил стараюсь вообще о нем не думать, – отрезала Кэтрин.

Робин стала сочинять про себя признание в любви в стиле Остин, которое мог бы сделать темноволосый мужчина ее новой подруге. Тут в гостиную вошел человек в красном жилете, встал у окна и откашлялся. Шум и разговоры мгновенно прекратились.

– Леди и джентльмены, я очень рад приветствовать вас в Перли-холле на конференции, посвященной творчеству Джейн Остин. Поприветствуем нашу хозяйку, дейм Памелу Харкурт!

По комнате пронесся восхищенный шепот, а за ним последовали аплодисменты, и все взгляды обратились в сторону дверей, из которых должна была появиться знаменитая актриса.

Робин почувствовала странный трепет в груди. Она очень волновалась. Многие годы Робин была поклонницей дейм Памелы. В юности эта актриса играла в телесериалах очаровательную Элизабет Беннет и импульсивную Марианну, а теперь внушала зрителям страх в ролях Фанни Феррарс-Дэшвуд и леди Кэтрин де Бёр. Робин повернулась к двери, и рот у нее слегка приоткрылся, когда на пороге появилась дейм Памела в сиреневом платье. Серебристые волосы были взбиты в высокую театральную прическу, улыбка излучала тепло и радость, оттого что Памела оказалась в центре внимания.

– Дорогие мои! – объявила актриса, взмахнув руками, на которых сверкали бриллиантовые кольца. – Милые гости! Добро пожаловать в мой дом, который на время – увы, слишком короткое – станет и вашим домом. Не могу выразить, с каким нетерпением я каждую осень жду этого уик-энда, и с каждым годом он проходит все удачнее и интереснее, так что я рада приветствовать вас на самой замечательной конференции, посвященной Джейн Остин!

Снова загремели аплодисменты, дейм Памела улыбнулась и заговорила с кем-то из гостей.

Уорвик не остался, чтобы пообщаться с другими участниками конференции.

«Идиот! Тупица! Какой же ты глупец!»

Покидая Желтую гостиную, он бранил себя последними словами. Что на него нашло? Разве он не собирался, подобно герою романа, широкими шагами пересечь комнату и представиться Кэтрин? А что вместо этого? Как только он заметил ее в толпе, его охватило какое-то оцепенение. Он замер на месте, любуясь прекрасным изгибом ее шеи. Волосы по-прежнему были свернуты узлом на затылке, так что шеей Кэтрин, словно выставленной на обозрение, могли любоваться все мужчины в зале. А потом она обернулась и заметила, что он разглядывает ее во все глаза.

«Как школьник! – упрекал он себя, взбегая по лестнице. – Что она теперь подумает обо мне? Что я нахал, которого нужно сторониться, а я даже словом с ней не перемолвился».

Он добежал до своей комнаты и захлопнул за собой дверь. Что теперь делать? Как бы поступил на его месте герой романа? Что сделал бы Дарси? Наверное, написал бы ей письмо, но для Уорвика это невозможно. Во-первых, Кэтрин сразу узнает его почерк. И вообще, сейчас не время.

Можно попробовать объясниться с ней лично, но как? Она подумает, что у него с головой не все в порядке, и вызовет полицию. Нет, выход только один: сделать вид, что ничего не было. Последовать примеру миссис Беннет, которая вдруг напрочь забыла о непристойном поведении Лидии, увидев дочь с обручальным кольцом.

«Да, – подумал он, – новый, исправившийся Уорвик сотрет неприятные воспоминания о том, прежнем».

Глава 10

Обед в Перли-холле всегда был важнейшим событием каждого дня[10]. Поскольку Робин предстояло присутствовать на нем впервые, у нее буквально голова шла кругом от возбуждения, когда она металась от чемодана к шкафу в поисках платья, которое собиралась надеть. Это было простое небесно-голубое платье, единственным украшением его служила вереница бисеринок у ворота, и Робин считала это платье слишком коротким: вместо того чтобы достигать щиколоток, оно лишь прикрывало колени.

Спускаясь по лестнице, она чувствовала себя как на сцене, ей казалось, что все смотрят на ее открытые ноги. Но тут она заметила знакомое лицо – это была Кэтрин. Та одобрительно кивнула, и Робин успокоилась. На Кэтрин было бордовое платье, которое ей очень шло. Она распустила свои темные волосы, и они рассыпались по плечам.

– Прекрасно выглядишь! – воскликнула Робин.

– Ты тоже!

– Дома редко бывает повод красиво одеться, – стала оправдываться Робин. – А это особенное событие.

– Одно из самых ожидаемых мероприятий в Перли-холле.

Робин видела, что двери столовой открыты, но никто туда не заходил, все по-прежнему разговаривали в холле, каждый в своем кружке.

– Мы ждем хозяйку, – объяснила Кэтрин.

И точно, через минуту разговоры стихли и все обернулись к парадной лестнице.

«Эта лестница ей как раз подходит, – подумала Робин, – актрисе, которая знает, когда следует появиться на сцене».

Как только старинные часы в холле пробили один раз, перед ними появилась дама в лиловом платье.

Дейм Памела и в прежние времена, в расцвете красоты, привлекала всеобщее внимание, но сегодня она казалась одновременно суперзвездой и членом королевской семьи. Шелестел шлейф лилового платья, широкое бриллиантовое колье закрывало почти всю шею, словно воротник из драгоценных камней.

При появлении дейм Памелы раздались оглушительные аплодисменты, словно это уже стало традицией. Ее лицо оживилось, преисполнившись очарования и царственного величия, во взгляде запылал огонь. Она взяла под руку джентльмена в темно-синем костюме, и они направились в столовую. Гости последовали за хозяйкой.

Когда Робин вошла в зал, глаза у нее вспыхнули в прямом и в переносном смысле слова: навстречу ей лился свет множества свечей и канделябров. Чтобы воссоздать атмосферу времен Джейн Остин, организаторы отказались от электричества, и не прогадали – гости при виде необыкновенного зрелища восхищенно зашептались. У Робин разбегались глаза. Кремовые стены, старинная лепнина на потолке, мерцающая позолота… Огромный камин не был зажжен, поскольку погода стояла теплая, но Робин сразу представила, как приятно сидеть у этого камина, слушая треск поленьев, наполняющих комнату ароматом смолы – знакомым запахом дома.

Стены украшали старинные портреты – бледные лица взирали на гостей с бесстрастностью, свойственной живописным изображениям той эпохи.

«Интересно, – подумала Робин, – кто это такие и давно ли висят здесь эти портреты? Может быть, это предки дейм Памелы или картины достались ей вместе с прочей обстановкой, когда она купила Перли?»

Пока в голове у нее вертелись эти и множество других вопросов, гости начали рассаживаться, и Робин увидела стол с изумительными цветочными композициями и с роскошным столовым серебром.

«Да, это не сэндвичи с бобами, которыми я обычно ужинаю на своей крошечной террасе перед телевизором», – подумала Робин, разглядывая пышные букеты розовых и белых роз.

Перед каждым гостем стояли белоснежные тарелки и хрустальные бокалы. Все выглядело так солидно и дорого, что Робин просто боялась дотронуться до своего прибора. Дома она привыкла есть из старых растрескавшихся тарелок и пить из грубых широких кружек.

– Интересно, увидим ли мы нашего друга? – заметила Робин, оглядывая людей, которые рассаживались вдоль длинного стола.

– Какого?

– Джентльмена, которому так нравится тебя разглядывать, – улыбнулась Робин.

– Мне кажется, такого человека нельзя называть джентльменом, – возразила Кэтрин. – Если ты поищешь слово «джентльмен» в словаре, то, возможно, найдешь там портрет этой личности, перечеркнутый большим красным крестом.

Робин рассмеялась.

– Кстати, если тебе интересно, где он сейчас, – так вот он, – продолжала Кэтрин.

Робин посмотрела в конец стола и заметила темноволосого мужчину.

– Интересно, почему он до сих пор не подошел и не представился?

– Надеюсь, что он слишком застенчив для этого, – заявила Кэтрин. – Но это не важно, я вполне могу обойтись без подобного знакомства.

Робин, услышав такой ответ, удивленно приподняла брови. Она надеялась на продолжение разговора, но Кэтрин промолчала, и тут стали подавать закуски.

Примерно в середине обеда началось самое интересное. Робин как раз доедала свой десерт «Павлова», когда в столовую вошел какой-то джентльмен и незаметно проскользнул туда, где сидела хозяйка. Он был высокого роста, каштановые волосы золотистого оттенка пребывали в некотором беспорядке, и это наводило на мысль, что он тоже участник конференции. Молодой человек был в рубашке, брюки и сапоги заляпаны грязью, и Робин сразу его узнала. Это тот самый красивый всадник, которого она видела на проселочной дороге в Стивентоне. Он приблизился к дейм Памеле и прошептал ей что-то на ухо. Она хотела было встать, но молодой человек положил ей на плечо загорелую руку и покачал головой.

«Интересно, что у них там происходит? – подумала Робин. – Кто этот красавец – он работает в Перли или это очередной бойфренд дейм Памелы?» Все знали, что хозяйка предпочитает мужчин намного моложе себя, а этот парень определенно красавчик. Никто не станет упрекать знаменитую актрису в том, что она нашла симпатичного ассистента, который помогает ей разучивать роли.

Робин не сводила взгляда с молодого человека. Он оставил хозяйку и направился к выходу, золотистые волосы в свете канделябров светились, словно нимб…

Она мысленно отчитала себя. О чем, собственно, она думает и почему уставилась на его обтягивающие брюки? Как бы расценила Джейн Остин ее неприличное поведение?

«Наверное, смеялась бы до колик, а потом записала бы всю сцену, чтобы не забыть», – подумала Робин, уверенная в том, что писательнице в свое время довелось разглядывать не меньше мужских фигур, чем любой другой женщине из плоти и крови.

Особенно если вспомнить тогдашнюю моду. Робин предалась совершенно непристойным, но очень занятным размышлениям: представила, как молодая писательница рисует в своем воображении образы Фицуильяма Дарси и капитана Уэнтуорта в облегающих бриджах для верховой езды. Может быть, именно поэтому кинофильмы и телесериалы по мотивам ее романов пользуются таким бешеным успехом – из-за мелькающих на экране крепких мужских ягодиц?

Робин почувствовала, что краснеет, и в очередной раз отругала себя за глупость. Она знала, что краска смущения заливает ей сплошь лицо и шею, вместо того чтобы придавать щекам интересный румянец, и выглядит это просто ужасно. Робин уставилась на свои колени и вновь осмелилась взглянуть на красивого молодого человека только тогда, когда убедилась, что лицо ее начинает приобретать нормальный цвет. Ей очень нравилась легкая спортивная походка прекрасного всадника. Ему была присуща та грация, которая приобретается только верховой ездой.

Но Робин недолго предавалась молчаливому восхищению: когда незнакомец взялся за ручку двери, собираясь выйти, дверь распахнулась, едва не задев его по лицу, и в зал ввалился новый гость.

– О боже! – пробормотала Робин, и от ужаса у нее отвисла челюсть.

Это был Джейс.

В столовой внезапно воцарилась тишина, и тридцать пар глаз обратились к двери. Взъерошенный парень врезался в ближайший стул, и сидевший на нем человек ткнулся в скатерть.

При виде этой сцены Робин почувствовала, как горячая волна снова захлестывает ее лицо, шею и грудь.

– Где моя подружка? – рявкнул Джейс, озираясь по сторонам.

Он хотел было двинуться вперед, но споткнулся на ровном месте.

– Прошу прощения! – раздался вдруг чей-то властный голос.

Это был мужчина в красном жилете. Робин решила, что он здесь кто-то вроде распорядителя.

– Что-что? – пробормотал Джейс, выпрямляясь и раскачиваясь, как тростник на ветру.

– Кто вы такой и что здесь делаете?

– Меня зовут Джейс, дружище. А ты кто такой, мать твою?

Услышав это, потрясенные гости в один голос ахнули, а Робин захотелось незаметно спрятаться под стол и сидеть там до тех пор, пока все это не закончится, но было поздно: Джейс ее уже заметил.

– Вот она, дорогуша! Моя Робби!

– Робин? – удивилась Кэтрин. – Это твой молодой человек?

– Нет, – замотала головой Робин. – То есть да. В каком-то смысле.

На лице Кэтрин появилось недоуменное выражение, и у Робин пересохло во рту – она поняла, что все присутствующие смотрят на нее.

– Вот как? – заметил распорядитель. – Я вынужден попросить вас уйти. Это закрытый прием.

– Убери руки. Я пришел за своей девчонкой.

Джейс, спотыкаясь и пошатываясь, доковылял до Робин и ухватился за край стола.

– Детка! – воскликнул он. – Я волновался. У тебя, наверное, не работает телефон.

– Он работает, Джейс, – прошептала Робин, надеясь, что и Джейс понизит голос.

– Мне пришлось прийти сюда, чтобы проверить, все ли с тобой в порядке.

Робин поднялась:

– Тебе сюда нельзя!

– Мне было скучно! – затянул Джейс. – Что мне делать – сидеть одному в этом чертовом отеле?

Гости снова заахали и возмущенно зашептались.

– Я же тебе сказала – не надо сюда приходить.

– Детка! – Он попытался обнять Робин, но она отпрянула. – Не надо так со мной.

– Тебе следовало остаться дома! – воскликнула Робин, в ярости повысив голос. – Здесь тебе нечего делать.

– Пошли со мной, – сказал он, хватая ее за талию.

– Отпусти, мне больно.

– Ну скажи, зачем тебе сидеть здесь с этими типами, когда можно пойти и поразвлечься со мной?

– Джейс!

– Эй! Оставьте ее в покое. – Какой-то человек шагнул между ними и спокойно, но твердо отстранил Джейса. Это был прекрасный всадник. – Думаю, вам лучше уйти. Это ведь ваше такси у подъезда?

Джейс побагровел от ярости:

– А, это ты, красавчик! Твоя лошадь поцарапала мою машину!

– Лошадь не царапала машину, Джейс! – воскликнула Робин.

– А ты с ним, значит, заодно? Ты из-за него сюда приперлась? – заорал Джейс, выглядывая из-за плеча незнакомца, чтобы встретиться глазами с Робин. При этом он снова едва не потерял равновесие.

– Да о чем ты говоришь?! – вспылила Робин.

– Я вас, баб, знаю – вы на мужика бросаетесь как мухи на мед, если только он сидит на чертовой лошади! Посадите какого-нибудь долбаного Джаббу Хатта[11] на лошадь, и вы тут же начнете пускать слюни и падать в обморок!

– Джейс, иди спать.

– Я провожу вас до такси, – предложил прекрасный всадник.

– А я не хочу уходить! – закричал Джейс, стряхивая с плеча его руку.

– Хочешь, – возразила Робин. – Сейчас мы будем смотреть фильм. Если останешься, с ума сойдешь от скуки.

– Фильм? С идиотскими танцами?

– Вот именно, – подтвердила Робин.

Джейс, казалось, некоторое время обдумывал эту перспективу, и наконец в глазах его мелькнуло осмысленное выражение.

– А когда мы увидимся?

– Я тебе утром позвоню, хорошо?

Джейс кивнул. Робин показалось, что он вот-вот упадет на пол или уснет на ходу.

– Идемте в такси, – повторил прекрасный всадник.

– Погоди-ка, погоди, – перебил его Джейс, оттолкнул в сторону и, схватив Робин, запечатлел на ее губах слюнявый поцелуй.

Только после этого он согласился покинуть столовую.

Робин рухнула на стул.

– С тобой все в порядке? – спросила Кэтрин, когда гости начали перешептываться, обсуждая происшедшее.

– Это было ужасно, – пробормотала Робин. – На меня все смотрят.

– Никто на тебя не смотрит.

– Нет, лучше я уйду.

– Я пойду с тобой, – предложила Кэтрин.

Они вышли из столовой, и Робин вздохнула с облегчением.

– Спасибо, что не задаешь вопросов, – сказала она.

– Если хочешь поговорить об этом, я всегда готова тебя выслушать. Если нет – ничего страшного, – улыбнулась Кэтрин.

– Спасибо тебе.

Они поднялись по лестнице.

– Ты придешь вечером смотреть фильм? – спросила Кэтрин, когда они подошли к своим комнатам.

Робин ответила не сразу. Вид у нее был отрешенный, как будто она забыла, где находится и с кем разговаривает. Наконец она кивнула.

– Отлично! – Кэтрин взглянула на часы. – Хочешь, я постучу тебе в дверь перед началом?

Робин снова кивнула.

– Должна сказать, что сначала я хотела в сотый раз пересмотреть «Разум и чувства», но потом решила получить удовольствие от «Доводов рассудка», – продолжала Кэтрин. – А что ты будешь смотреть?

Робин еще не думала, что выбрать. Из двух романов она предпочитала «Доводы рассудка», но сегодня была не в состоянии смотреть экранизацию. Сцена, в которой Энн Эллиот говорит себе, что они с ее бывшим возлюбленным Фредериком «чужие; нет, хуже еще, чем чужие, ибо им сойтись не суждено»[12], всегда вызывала у нее слезы, и Робин знала, что опять разразится рыданиями перед посторонними людьми.

«Это отчуждение навеки». Каждый раз эти слова трогали Робин до глубины души. Горло перехватывало, и, если она смотрела фильм в компании, приходилось прикладывать немало усилий, чтобы не зарыдать, и она тихонько шмыгала носом, стараясь скрыть невыносимую печаль.

«Отчуждение навеки», – подумала Робин.

Ведь именно этого она хочет достичь в отношениях с Джейсом?

Глава 11

Кэтрин не видела Робин до начала фильма и даже подумала, что та заперлась в комнате и решила не выходить оттуда до завтра. И кто может винить ее в этом? Удивительно, если после кошмарной сцены в столовой Робин вообще покажется на людях до конца уик-энда. Бедная Робин. Она-то ни в чем не виновата. Выбирая место в библиотеке, Кэтрин невольно думала о Робин. Человек, которого она назвала Джейсом, ей явно не подходит, и Кэтрин этот факт озадачивал. Но чужая душа – потемки, и кто может знать, что влечет мужчину и женщину друг к другу?

Когда погас свет, Кэтрин почувствовала, что кто-то сел рядом, и, подняв голову, увидела джентльмена с чемоданом. Но к счастью, на этот раз он был с пустыми руками.

– Здесь не занято? – спросил он негромко и как будто смущенно.

Кэтрин покачала головой, не желая вступать в разговор и смотреть ему в лицо.

– Долго не мог решить, какой фильм посмотреть, – продолжал незнакомец.

Она не сводила глаз с экрана. Салли Хокинс смотрела на зрителей безмятежным, ясным, всевидящим взором.

– Понимаете, я хочу сказать, что очень люблю «Доводы рассудка», но «Разум и чувства» – фильм не менее увлекательный, как вы думаете? – не унимался мужчина.

Кэтрин заерзала на стуле.

– Замечательный сценарий, – говорил незнакомец. – Одна из лучших когда-либо снятых экранизаций романа.

– Тс! – прошипела какая-то женщина, сидевшая позади них.

– И разумеется, юная Кейт Уинслет, – добавил он.

– Молодой человек! – возмутилась женщина. – Вы не могли бы помолчать?

– Простите, – извинился он.

Кэтрин позволила себе улыбнуться уголками губ. Подумать только – «юная Кейт Уинслет»!

Удивительно, но, сколько бы раз Кэтрин ни читала этот роман, сколько бы раз ни смотрела экранизации, история Энн и Уэнтуорта никогда не оставляла ее равнодушной. Наверное, сюжет этого романа был наименее динамичным из всех книг Остин, но в его простоте и неторопливом безыскусном повествовании была своя прелесть. Кэтрин сочувствовала Энн едва ли не больше, чем другим героиням, потому что в молодости Энн совершила ошибку, едва не разрушившую ее жизнь.

Возможно, именно поэтому книги Остин так популярны до сих пор, размышляла Кэтрин. Ее героини совершают жестокие ошибки – влюбляются в плохих парней или отвергают хороших. Это обычные, реальные девушки со своими вполне простительными недостатками, им предстоит пройти немало испытаний, чтобы повзрослеть, и читательницы любят их за то, что они как будто списаны с жизни.

Кто из нас в свое время так или иначе не пытался испортить себе будущее, думала Кэтрин, вспоминая подробности своего безнадежного романа с Дэвидом. Единственное различие между ней и, скажем, Элизой Беннет состояло в том, что Кэтрин не являлась героиней романа и рядом не было Джейн Остин, чтобы обеспечить ее истории счастливый конец.

– Ах, счастливый конец, – произнес человек, сидевший рядом, отвлекая Кэтрин от грез.

Темноволосый незнакомец каким-то чудом угадал ее мысли, и это пугало.

– Счастливый конец – это прекрасно, вы так не считаете? – продолжал сосед.

– Именно так, – ответила Кэтрин, поднимаясь. – Это оставляет у зрителя чувство… – И она замолчала.

– Удовлетворения? – предположил он.

– Собственной неполноценности, – отрезала Кэтрин.

Незнакомец, казалось, был удивлен подобным ответом, но, когда зажегся свет, встал и протянул ей руку.

– Меня зовут Уорвик, – представился он. – И я могу лично гарантировать вам хеппи-энд, если мы станем друзьями.

Настала очередь Кэтрин удивляться, и у нее это хорошо получилось – она приподняла бровь и окинула джентльмена строгим взглядом:

– Правда?

– Абсолютная правда, – подтвердил он с довольно приятной улыбкой.

Кэтрин несколько мгновений его рассматривала, а Уорвик так и стоял, протянув ей руку. Она вынуждена была признать, что он довольно симпатичный. Густые темные волосы, ясные карие глаза, очаровательная и немного дерзкая улыбка.

«Какого черта! – подумала Кэтрин. – Что плохого, если я с ним познакомлюсь?»

В конце концов, через пару дней они расстанутся навсегда. Даже если он со странностями (а это еще предстояло выяснить), она больше никогда его не увидит и не услышит. И Кэтрин протянула руку.

– Уорвик? – переспросила она.

– А что, вас тоже так зовут? – усмехнулся он.

– Я Кэтрин. Кэтрин Робертс, – представилась она с улыбкой.

– У вас доклад в воскресенье?

– Да.

– Жду его с нетерпением, – сказал Уорвик.

Они медленно направились к выходу из библиотеки и, дойдя до двери, остановились.

– Ну что ж, Уорвик, было очень приятно с вами познакомиться, – с улыбкой произнесла Кэтрин и, прежде чем он успел произнести хоть слово, направилась к лестнице.

Уорвика это поставило в тупик. Она просто ушла. Холодно улыбнулась и ушла, как будто для нее это было совершенно ненужное знакомство.

«Подумай о хорошем, – велел он самому себе. – Ты сделал шаг навстречу. Познакомился с ней, она знает, как тебя зовут. Вы даже обменялись парой фраз. И все! – уныло размышлял он. – Что же на этот раз пошло не так?» Неужели он не произвел на нее совершенно никакого впечатления, выглядел настолько бледно, что ей даже не захотелось с ним разговаривать? Неужели он показался ей скучным и неумным?

Уорвик вздохнул. Как странно было сидеть рядом с ней в темноте эти два часа, пока шел фильм! Уорвик испытывал странные муки: он знал эту женщину, но не имел права сказать об этом. А ему так хотелось с ней поговорить! Им было что обсудить, они так похожи. Если бы она знала об этом, если бы дала ему хоть один шанс… Но нет! Она ушла и бросила его, как будто он был всего лишь навязчивый сосед.

Что же придумать? Нельзя вот так упустить ее. Нужно попробовать еще раз.

Несколько минут он стоял в коридоре, сосредоточенно обдумывая следующий шаг, и вдруг вспомнил одну вещь – такую, которая давала ему преимущество.

«Письма!»

Ключом к сердцу Кэтрин были ее письма. Она делилась с Уорвиком воспоминаниями, впечатлениями, в письмах раскрывалась ее личность, и теперь он воспользуется перепиской, чтобы завязать более близкое знакомство.

Это было низко, даже подло, бесчестно, но он надеялся на чудо.

Глава 12

Кэтрин раздвинула тяжелые шторы и выглянула из окна. Перед ней открылся пейзаж, который она уже считала своим. Солнце ярко светило, озеро казалось особенно синим, и на поверхности воды плясали светлые искорки, сверкавшие, словно алмазные россыпи.

По лужайке спешила куропатка, смешно вытянув шею, – она устремлялась в густые заросли тростника на берегу. Кэтрин была приглашенным докладчиком, но, даже если бы ей пришлось заплатить немалую сумму за участие в конференции, долгий уик-энд того стоил – взять хотя бы этот вид из окна спальни.

Ей вдруг пришло в голову, что нельзя все утро стоять и смотреть на озеро. Она отвернулась от окна и только теперь осознала, как ей повезло и как драгоценны такие моменты. Кэтрин не часто выпадала возможность остановиться, задуматься и просто полюбоваться природой. И сейчас она, как никогда, нуждалась в передышке.

Вчера вечером она дала волю эмоциям, которые сдерживала несколько долгих недель, и с ней случилась тихая истерика. Известие о свадьбе Дэвида пришло в конце прошлого семестра, когда у Кэтрин было особенно много дел, и она решила на время забыть о том, что сердце ее разбито, и целиком отдаться работе. Единственное, что она себе позволила, – это несколько часов просмотра костюмных мелодрам, особенно экранизаций Остин.

Джейн Остин, как всегда, оказала на нее целительное воздействие. Это было одно из тех утешений в жизни, на которые девушка всегда может рассчитывать наряду с бутылкой хорошего вина и коробкой дорогих шоколадных конфет. Дэвид сообщил свою невероятную новость в пятницу, и Кэтрин все выходные провела на диване перед телевизором, пересматривая сериал «Гордость и предубеждение» производства Би-би-си – все шесть серий подряд, то плача, то смеясь над испытаниями, выпавшими на долю сестер Беннет. Однако, судя по прошлой ночи, в те два дня она все-таки не выплакала всех слез, которых ей стоила эта несчастная любовная история.

«Но теперь все, слезы кончились», – сказала себе Кэтрин, изучая свое лицо в зеркале.

Когда она расстраивалась, румянец сходил с лица и она превращалась в бледный призрак. Сегодня утром придется заняться боевой раскраской как следует, иначе за завтраком она распугает всех гостей.

«Интересно, а что подумал бы тот джентльмен, если бы увидел ее сейчас? – вдруг пришло ей в голову. – Может быть, у него пропало бы всякое желание знакомиться с Кэтрин Робертс, точнее, с ее пострадавшей версией?»

Она погрузилась в мысли о мужчине, который, по-видимому, был решительно настроен с ней познакомиться.

– Уорвик, – произнесла она, обращаясь к своему отражению.

Необычное имя. Она никогда не слышала, чтобы кого-то так называли, – ведь это фамилия.

– Как у Лорны Уорвик! – воскликнула она и рассмеялась.

Хотя вряд ли он слышал о Лорне Уорвик. Скорее всего, он из тех снобов, одержимых Джейн Остин, которые поднимали на смех любой роман, кроме книг великой писательницы. Если так, их дружбе конец. Им совершенно не о чем говорить, если он относится к литературе слишком серьезно и не согласен время от времени снизойти до игривого любовного романа. Не то чтобы она собиралась вести с ним беседы, нет. Последнее, в чем она сейчас нуждается, – это новые отношения. Ей надо отдохнуть от мужчин. По крайней мере, от мужчин из реальной жизни. Литературные герои вполне подходят: они знают свое место. Кэтрин могла выбрать книгу, найти нужную страницу, мысленно побеседовать с любимым героем и поставить книгу на полку. Вот и все.

Но реальных мужчин в ближайшем будущем следовало избегать.

«Смотреть можно, трогать нельзя», – подумала Кэтрин.

Нет, даже смотреть иногда бывает опасно. Все романтические истории начинаются с неосторожного взгляда, и одному Богу известно, куда это может привести. Можно вспомнить хотя бы Марианну Дэшвуд и Уиллоби, Элизабет Беннет и Уикхема. Разве Уиллоби и Уикхем не казались сначала такими блестящими молодыми людьми, настоящими романтическими героями? Разве не были они очаровательны, разве касалась их хотя бы тень подозрения? И что же? В действительности они оказались опасными людьми.

«Как Дэвид», – подумала Кэтрин.

Только он не был таким уж блестящим. Просто лысеющий университетский преподаватель средних лет, и ему не мешало бы пару раз в неделю наведываться в спортзал. Однако Кэтрин не думала о внешности. Ее привлекли интеллект и шарм Дэвида, его откровенная лесть, старомодные ухаживания. Он подсовывал под дверь ее кабинета любовные письма, оставлял поэтические сборники, где страницы с его любимыми стихотворениями были заложены розой. Приглашал ее в лучшие рестораны, преподносил маленькие подарки в красивой упаковке.

– Но ни слова не сказал о своей жене, – произнесла она вслух.

Таковы все мужчины. У каждого свой скелет в шкафу, какая-нибудь отвратительная тайна, которая случайно выпадает у них из памяти во время головокружительных поцелуев.

– Так вот, больше такого не будет, – приказала себе Кэтрин.

Она никогда не совершит подобной ошибки, не позволит себе увлечься мужчиной.

Дав себе это обещание, Кэтрин улыбнулась, довольная собой. Когда она вернется домой, будет о чем рассказать дорогой подруге Лорне. У нее уже и так руки чесались схватить ручку и написать ей прямо сейчас. Лорна от души посмеется над назойливостью Уорвика и уничижительной репликой Кэтрин.

«Ты поступила совершенно правильно! – без сомнения, ответит ей Лорна. – Таких мужчин следует ставить на место».

Кэтрин вздохнула.

«Как жаль, что Лорны здесь нет, – в очередной раз подумала она. – Как весело они могли бы провести уик-энд».

В комнате, расположенной напротив спальни Кэтрин, проснулась Робин. Она потянулась под теплым пуховым одеялом и стала разглядывать лепные узоры вокруг люстры. Какой контраст с ее собственной спальней в далеком Йоркшире, где с потолка на нее каждое утро смотрело влажное пятно странных очертаний!

«Как замечательно было бы жить в таком роскошном доме, – подумала она. – В этой спальне невозможно встать не с той ноги, ведь с одной стороны у тебя высокие окна, с другой – антикварная мебель».

Да и вообще вставать с такой кровати, как та, в которой спала сегодня Робин, было нелегко. Ей вдруг совершенно расхотелось выбираться из-под теплого одеяла, ведь она могла бы провести весь день в постели с мистером Дарси. Или даже весь уик-энд с мистером Дарси… Да, вот это мысль! Если уж девушка не может себе этого позволить на конференции поклонников Джейн Остин, то где же тогда?

Робин села и отбросила с лица волосы. По утрам они были особенно спутанными и вились сильнее обычного, так что до завтрака придется потрудиться, укрощая непокорные пряди.

Она поднялась с постели, приняла душ, стараясь не думать о вчерашнем вечере. После сцены с Джейсом Робин спряталась в своей комнате, просидела там целый час, пока наконец ее не охватила злость на саму себя за то, что она позволила испортить себе уик-энд. Поэтому она рискнула спуститься вниз и незаметно присоединилась к гостям, смотревшим фильм, – как раз вовремя, для того чтобы увидеть, как полковник Брэндон подхватывает на руки упавшую в обморок Марианну. Это была одна из ее самых любимых сцен, и она могла бесчисленное множество раз смотреть следующий эпизод – когда лихорадка отступает, Марианна замечает полковника Брэндона в дверях спальни, словно видит его в первый раз, и благодарит.

Как всегда, в трудный момент Джейн Остин оказалась, выражаясь словами ее сестры Кассандры, «утешительницей во всех печалях», и Робин все-таки удалось выбросить из головы мысли о негероях.

Робин привела себя в порядок и покинула свою милую спальню. Превозмогая смущение, вошла в роскошную столовую и обнаружила, что явилась к завтраку одной из последних.

– О моя дорогая! – раздался рядом чей-то голос. – Мы все так волновались за вас.

Робин едва не умерла от стыда.

– Меня зовут Дорис, – сообщила седовласая дама, взяла Робин под руку, как будто она была инвалидом, и повела к столу. – Дорис Норрис. Я заняла для вас место.

– Спасибо, – пробормотала Робин и встретилась взглядом с Кэтрин, сидевшей напротив.

Кэтрин подмигнула подруге, но больше ничем не могла ей помочь.

– Мы все чувствовали себя абсолютно ужасно, так переживали за вас вчера, когда этот ваш молодой человек испортил вам вечер, – продолжала Дорис.

– Да нет, на самом деле…

– Ему должно быть стыдно, – не слушая возражений, вещала Дорис. – Он недостоин такой милой девушки, как вы! Вы давно вместе?

– Со школы, – пробормотала Робин, совершенно не желая вдаваться в подробности своих взаимоотношений с Джейсом за завтраком.

– Ваша первая любовь? – улыбнулась Дорис. – Я-то знаю, как это бывает. Мой Генри был моей первой любовью. То есть после мистера Дарси. Мы познакомились, когда нам было по восемнадцать лет, и прожили вместе пятьдесят четыре года.

Она сделала паузу, ожидая, что у собеседницы захватит дух от восхищения, как это обычно случалось с людьми, узнавшими сей невероятный факт.

– Это замечательно, – выдавила Робин.

Дорис кивнула:

– В мое время мы рассчитывали на долгую семейную жизнь. Не то что сейчас, когда женятся, а на другой день разводятся.

– Но вы же не захотели бы всю жизнь прожить с нелюбимым человеком, – возразила Робин, наливая себе апельсинового сока из стеклянного кувшина.

– Ну разумеется, нет, – согласилась Дорис. – Из этого следует, что выбирать спутника жизни нужно тщательно, не правда ли?

Робин вздохнула. Дорис, конечно, от души хотела помочь, однако достигла прямо противоположного эффекта.

Старушка отпила кофе и усмехнулась.

– Ваш молодой человек, – снова начала она. – Подобное поведение не совсем уместно на конференции, посвященной Джейн Остин.

– Нет, – вклинилась в разговор сурового вида женщина, сидевшая на противоположном конце стола.

Эта дама обладала монументальным бюстом и напомнила Робин школьную директрису, которую она в свое время жутко боялась.

– Такое поведение совершенно недопустимо в Перли.

Она посмотрела на Робин с таким выражением, будто обвиняла в случившемся исключительно ее. Робин решила, что лучше не поворачиваться к разгневанной даме, и постаралась проглотить завтрак как можно быстрее.

– Не позволяй миссис Сомс испортить тебе настроение, – сказала ей Кэтрин, когда они покинули столовую десять минут спустя. – Она просто обожает ворчать и ругаться на чем свет стоит.

– Она меня до смерти напугала! – призналась Робин, вспомнив возмущенный взгляд, которым ее сверлила «директриса», пока она сидела, уткнувшись в овсянку.

Кэтрин покачала головой:

– Только не надо принимать это близко к сердцу. Уверена, она приезжает на эти встречи исключительно ради того, чтобы во всем искать недостатки, а не получать удовольствие.

– Вы знакомы?

– К несчастью, да. Во время моих выступлений она обычно сидит в первом ряду с колышущейся от возмущения грудью. Более неприятного существа, чем Фрэнсис Сомс, я еще не встречала.

– Постараюсь обходить ее стороной, – улыбнулась Робин.

– Ну, идем, – подбодрила Кэтрин. – Нам предстоит дивное свидание с мистером Дарси.

Глава 13

Утреннее мероприятие под названием «Раздевание мистера Дарси» было, пожалуй, одним из самых популярных событий конференции в Перли-холле. Презентацию проводило общество «Исторический костюм»: симпатичный актер исполнял нечто вроде стриптиза в одежде эпохи Регентства, под конец обнажая почти все то, что прежде скрывали элегантные панталоны. Это действо всегда вызывало ажиотаж, и за кресла в первом ряду шла настоящая битва. Но когда двери салона Гейнсборо отворились, Робин, Кэтрин и Дорис удалось занять неплохие места.

– Я это уже три раза видела, – сообщила Дорис с лукавой улыбкой.

Робин усмехнулась:

– А я ни разу, хотя неоднократно пыталась представить себе нечто подобное. Обычно после фильма с Колином Фертом.

– Это твой идеал мистера Дарси? – спросила Кэтрин.

Робин кивнула:

– Наверное, из-за его волнистых волос и из-за того, как пристально он смотрит на Элизабет.

– Уж не помню, когда в последний раз замечала на себе пристальный мужской взгляд, – заметила Дорис. – Подозреваю, что так смотрел на меня окулист, перед тем как выписать новые очки.

Все три рассмеялись.

– А ты с кем-нибудь встречаешься, Кэтрин? – осмелилась спросить Робин. – В твоей жизни есть какой-нибудь мистер Дарси?

– Нет, – откашлявшись, ответила Кэтрин. – Сейчас нет.

– Что?! – воскликнула Дорис. – У такой красивой молодой женщины? Да у вас должно быть одновременно четыре-пять «душек-кавалеров»[13].

– Ну, здесь у нее есть по крайней мере один такой, – засмеялась Робин, заслужив сердитый взгляд Кэтрин.

– И кто же это? Он уже здесь? – насторожилась Дорис.

– Я его пока не вижу, – сказала Робин. – Но он очень симпатичный.

– Это тот приятный молодой человек с темными волосами? – не унималась Дорис.

– Он отдавил Кэтрин ногу чемоданом, – сообщила Робин.

– Говоришь таким тоном, как будто это безумно романтично! – проворчала Кэтрин.

– По-моему, напоминает историю Марианны – как она вывихнула щиколотку и Уиллоби отнес ее домой на руках, – заметила Робин.

– Ничего подобного, – сурово парировала Кэтрин. – Это было очень больно, нисколько не романтично, и вообще я стараюсь держаться от него подальше.

И в эту минуту в кресло в первом ряду, рядом с Дорис, грузно опустился джентльмен, но отнюдь не темноволосый незнакомец со злополучным чемоданом, о котором они говорили. Это был пожилой человек с гривой седых волос, делавшей его похожим на морскую свинку. Один из немногих мужчин на конференции, он, к сожалению, был мало похож на героя романа.

– Как называется презентация? – прищурившись, осведомился он у Дорис.

– «Раздевание мистера Дарси», – сообщила она.

– Как?!

– «Раздевание мистера Дарси»!

– Раздевание? Кто кого будет раздевать? – переспросил он, немного шокированный ответом.

– Раздевается актер в старинном костюме, – объяснила Дорис.

– Актриса? – спросил мужчина, и глаза у него загорелись.

Дорис махнула рукой, решив, что дальнейшие объяснения бесполезны. Рано или поздно сам разберется.

И действительно, как только все заняли свои места, в зал вошла дама в платье в стиле ампир, и разговоры стихли. Робин улыбнулась, рассматривая длинную белую юбку и изящные туфельки, таких она еще не видела. Прическу дамы украшали нежные искусственные цветы. При виде ее Робин страстно захотелось навсегда отказаться от джинсов и кроссовок.

Эта женщина, специалист по истории костюма, начала с того, что спросила зрителей, как, по их мнению, на самом деле выглядел мистер Дарси – ведь в «Гордости и предубеждении» очень мало описаний его одежды и внешности.

– Что она говорит? – прошептал сосед Дорис. – Это она будет раздеваться?

Дорис не успела объяснить, поскольку в этот момент в зал широкими шагами вошел мистер Дарси.

– О боже мой, вот это да! – воскликнула Дорис. – Он великолепен!

Робин усмехнулась. Казалось, Дорис видит представление впервые. Ее лицо выражало любопытство и восторг, и Робин это прекрасно понимала. Двухметровый красавец показался ей точной копией Фицуильяма Дарси, от шляпы в стиле Директории до подошв элегантных черных сапог. Робин словно перенеслась на двести лет назад, на меритонский бал, и увидела того самого мистера Дарси, которого встретила Элизабет: то же высокомерное аристократическое лицо, та же самоуверенная поза.

Самое интересное началось, когда дама приступила к раздеванию мистера Дарси.

– По-моему, это самая увлекательная в мире работа, – прошептала Дорис, обращаясь к своим соседкам.

– Сама не знаю, почему я не занялась ею, – ответила Кэтрин. – В любом случае это гораздо интереснее, чем искать ошибки в сочинениях.

Дама в платье эпохи Регентства начала раздевание со шляпы и сюртука, продемонстрировав аудитории белоснежную сорочку и красивый жилет в золотистую полоску. Из зала послышались восхищенные вздохи, Робин приоткрыла рот.

«Почему мужчины больше так не одеваются? – с грустью подумала она. – Футболка и шерстяной свитер ни за что не вызовут подобной реакции».

Шляпу положили на туалетный столик. Овальное зеркало создавало ощущение, что они находятся в спальне мистера Дарси и наблюдают за его туалетом.

Действо продолжалось, и одежды на актере становилось все меньше.

– Эта женщина его раздевает! – наконец догадался толстяк, сидевший рядом с Дорис.

– Конечно! – рассмеялась какая-то зрительница из задних рядов. – Именно ради этого большинство из нас сюда и приехали!

Несколько человек хмыкнули, возможно, потому, что в этот момент мистер Дарси начал расстегивать пуговицы на брюках. Сосед Дорис, судя по всему, заволновался. Он покраснел как рак и, казалось, готов был разразиться гневной тирадой.

Увы, мистер Дарси все-таки оставил некоторый простор для фантазии зрителей. Дама-историк не стала лишать его последнего предмета одежды, но попросила надеть зеленый халат с изящной золотой вышивкой. Последовали бурные аплодисменты, мистер Дарси снова принял надменную позу, и на этом презентация закончилась.

Робин вышла в холл. После шума и смеха на «Раздевании мистера Дарси» ей захотелось побыть в одиночестве, к тому же она давно мечтала осмотреть сад. И сейчас, уже не в первый раз за этот уик-энд, перед ней встал нелегкий выбор: предстояло столько интересных мероприятий, свободного времени совершенно не оставалось, а Робин непременно хотелось полюбоваться красотами Перли.

Она приоткрыла тяжелые створки парадной двери, спустилась по невысоким ступеням к усыпанной гравием подъездной дорожке, затем свернула направо, к огромному кедру, от которого получила название ее комната. Запрокинув голову, она вглядывалась в темно-зеленые ветви, размышляя, кто гулял под ними пару сотен лет назад. Она всегда думала о деревьях как о безмолвных свидетелях прошлого, однако ни с кем не делилась своими мыслями, понимая, что прозвучит это нелепо.

Завернув за угол, Робин оказалась в тенистых зарослях. Выцветшая полуразрушенная кладка была увита розовыми кустами, усыпанными мелкими бутонами. Большая клумба пестрела осенними оранжевыми и розовыми цветами. Продолжая идти по дорожке, Робин очутилась в укромном уголке сада, где стояли три скамейки, которые, казалось, приглашали присесть и насладиться созерцанием пейзажа.

Примечания

1

Аллюзия на цитату из романа Джейн Остин «Гордость и предубеждение»: «Все знают, что молодой человек, располагающий средствами, должен подыскивать себе жену». – Здесь и далее перевод И. С. Маршака.

2

Роман Джейн Остин, известный также под названием «Разум и чувства».

3

Энн Эллиот и капитан Уэнтуорт – персонажи романов Джейн Остин.

4

Романтический мюзикл по мотивам романа «Гордость и предубеждение», действие которого происходит в Индии (2004).

5

Американская комедия 1995 г., основанная на романе Джейн Остин «Эмма».

6

Скалистый край – гористая местность в центральной и северной части Англии.

7

Титул женщины, награжденной орденом Британской империи.

8

Йоркшир-Дейлс – национальный парк в графстве Йоркшир (Северная Англия), край известняковых холмов.

9

Так Дарси в романе «Гордость и предубеждение» отзывается об Элизабет после их первой встречи.

10

Аллюзия на фразу: «Прибытие писем стало важнейшим событием каждого дня» («Гордость и предубеждение», книга III, глава VI).

11

Вымышленный персонаж американской поп-культуры, огромный слизнеподобный инопланетянин.

12

«Доводы рассудка». – Здесь и далее перевод Е. Суриц.

13

Выражение мисс Анны Стил из романа «Чувство и чувствительность», перевод И. Гуровой.

Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.