 |
|
Популярные авторы:: Кларк Артур Чарльз :: Чехов Антон Павлович :: Горький Максим :: Joyce James :: Борхес Хорхе Луис :: БСЭ :: Фармер Филип Хосе :: Толстой Лев Николаевич :: Азимов Айзек :: Лондон Джек Популярные книги:: The Boarding House :: Единственный способ :: Бурый волк :: Подземная Москва :: Справочник по реестру Windows XP :: Чужое :: Движущая сила :: Легенды о звездных капитанах :: Обнаженный Куренцов :: Операция «Мэйфлауэр» |
Остров Святой ЕленыModernLib.Net / Поэзия / Виктор Корн / Остров Святой Елены - Чтение (Ознакомительный отрывок) (Весь текст)
Виктор Корн Остров Святой Елены Победе русского народа в Отечественной войне 1812 года посвящается Благодарности Автор выражает глубокую благодарность за поддержку в период работы над поэмой и её издания дочери Ирине, жене Наталье, сестре Алисе Пановой; священникам – Александру Никулину, Александру Стейгалу; Анатолию Степанову, Елене Душевиной, Илье Петрову, Любови Лещенко; друзям екатеринбуржцам – Владимиру Павлову, Владимиру и Наталье Хохловым, Алексею Кузьмину, Юрию Шумилову, Андрею Печерину; первым читательницам – Тине Потехиной (за ее критику и советы), поэтессе Галине Кузьминой, Елене Ивановой; морякам – капитану дальнего плавания Олегу Бурому, старшему механику Олегу Панину; морякам однокашникам – старшим механикам Вячеславу Давкнису, Валерию Бланареву и другим лицам, оказавшим моральную и материальную помощь. Особую благодарность автор выражает Виктору Томилину, оказавшему неоценимую, материальную и организационную помощь в издании книги. Эпическая поэма «Остров Святой Елены» посвящена победе русского народа в Отечественной войне 1812 года. Морская судьба впервые столкнула автора поэмы с этой темой около полувека тому назад, когда во время рейдовой стоянки танкера «Аксай» на острове Святой Елены, моряки посетили музей Наполеона и могилу императора-изгнанника в «Долине герани». Там, к большому их удивлению, они увидели надпись, сделанную на русском языке на стенке будки, возле которой некогда стоял часовой: «Не пошёл бы на Россию, не попал бы на Елену». В первый из трех приходов на остров в 1966–1967 годах автор, тогда молодой судовой механик, четыре года назад закончивший морское училище, написал небольшое стихотворение о той надписи, поразившей всех, увидевших её на далёком острове в центре Атлантики, своим лаконизмом и верностью суждений русского моряка. Спустя много лет автор, на основе того первого стихотворения, написал более пространное, которое вошло во вступление к поэме. Это стихотворение и книги, посвященные войне 1812 года, среди которых можно назвать главной «Наполеон» Евгения Тарле, размышления самого автора, легли в основу поэмы. В поэме отражены те события в истории Наполеона, которые предшествовали его походу на Россию, само Нашествие и победа русского народа. Заключительные главы поэмы повествуют о пребывании Наполеона в изгнании, на острове Святой Елены, о Великом Константине I основателе Константинополя, владеть которым мечтал Наполеон и о Святой Елене, имя которой носит остров его изгнания. Поход Наполеона на Россию отличался от всех предыдущих его войн в Европе тем, что в состав французской армии вошли представители всех стран Европы, кроме Англии и Испании, в то время как русской армии пришлось сражаться с «Великой армией» в одиночестве. Тем значительнее была победа России, не только очистившей свою землю от захватчиков, но и освободившей Европу от диктата Наполеона. В истории России это была Великая победа, одержанная во многом благодаря православному духу, отраженному в державной триединой формуле «За Веру, Царя и Отечество», который сплачивал русский народ. Вступление 1  Новеллой пробегают строчки нашей жизни: Вся суета ее вмещается на несколько страниц — От крика появления на свет и до молчанья тризны, Когда с судьбой не споря, мы падаем покорно ниц. А между строк живут воспоминанья сердца, Для них в житейской прозе слов не подобрать, Они нас возвращают к молодости дерзкой — В ней, по наитию, стремимся путь свой угадать. Земную жизнь, пройдя дорогою морскою, Пусть даже половину, да и ту, случается, не всю, Уходим мы от поглощения мирскою суетою, Чтобы потом не очутиться в сумрачном лесу. Привычный горизонт – морские дали и ожиданье берегов, О них воспоминания, как след винта за шаткою кормою. Кто берегов бежал – мечтает тот к ним возвратиться вновь — Простая диалектика влекомого морской судьбою. Ко мне она была в ту пору благосклонна И трижды подарила встречу, запомнившуюся навсегда, С далеким островом, принявшим некогда Наполеона, Где похоронена была с ним вместе и его мечта. Как некогда из Древнего Египта ушедшие евреи, Я сорок лет бродил по жизненной пустыне, Но мысли рассказать о той далекой встрече зрели, Решился, наконец, надеюсь, жар желанья не остынет! 2  Храню воспоминания о трех Еленах, Одна из них издревле почитаема святой; В моих она не виновата бедах — В ее ложбинке успокоился другой. Святой Елены остров объезжая, Искал успокоенья сердцу он, Крах Ватерлоо вспоминая И это имя – Веллингтон! «Сидят, канальи, за каналом — Не будь его, я был бы там, Гремел по Букенгемским залам: La liberte – французским сапогам! Смирился бы, надменный Альбион, И на Святой Елене не построил дом, Где пил в тоске Наполеон Вино алжирское с английским мышьяком. Пуста могила на Святой Елене — Перенесен прах в Пантеон. И вспоминают лишь деревьев тени, Что здесь лежал когда-то он. Железная ограда, оставшаяся у могилы, И будка, где стоял на карауле часовой, Возле неё в молчании мы застыли, Взволнованною надписью простой. Как в назидание отметил, Непререкаемую истину сию, Моряк российский, Начертавший лемму: «Коль не пошел бы на Россию, То не попал бы на Елену!» У многих из людей случались Ватерлоо И остров одиночества среди житейских волн — Все в этом мире, под Луной, не ново, Но в сердце островок всегда надежды полн! Глава первая 1  Остров Святой Елены в октябре Не мало миллионов лет прошло с тех пор, Когда сквозь тьму глубинных вод, Прорвался на океанический простор Вулкана раскаленной магмы плод. Коры земной разлом глубинный, До верхней мантии Земли, Рожденья острова когда-то стал причиной — Святой Еленой его люди нарекли. Стоит горою остров на Разломе1, Того же имени, с приставкою – Святой, И толща вод скалы подножья кроет В два километра глубиной. Лишь с виду остров тот пустынен, В его ложбинках травы, яркие цветы, Кустарники; шум водопада слышен — Святой Елены одеянье – природы долгие труды. Ласкали остров теплые и влажные ветра, Неся с собою почву, жизни семена2, Чтоб пели птицы песни с раннего утра И на листву бросала бледный свет луна! Природа-мать! Божествен твой дизайн! Прими детей своих к себе в ученики И допусти к сокровищам священных тайн, Надев на гениальнейших из них лавровые венки! 2  Остров Святой Елены  Копия каракки Жуана да Нова «Frol de la mar»  Святая Елена Безлюдный остров посредине океана, На много сотен миль от дальних берегов, Как долгими веками скрываемая тайна От двух, смотрящих через океан, материков. Размеренные волны, базальтовые скалы обнимая, Спешат к Святой Елене на свидание издалека, Чтоб рассказать о жизни океана, волнуясь и стеная — Ее возвышенность для них, как свет далекий маяка. В шестнадцатого века второй год, На двадцать первый майский день, Жуан да Нова – португальский мореход Заметил первым в океанской дали тень. Земная твердь – надежда моряка, По ней идёт нетвердою походкой После штормов, придя издалека, Гордясь нежданною находкой. Пришлось это на день, в памяти хранимый, Святой Елены – истинно Христа любившей, И чтя обычай моряков старинный, Назвали остров имени ее – дорогу им открывшей. Отдохновение нашли от нескончаемых морских трудов, Живительную влагу, первозданную природу, Пришедшие сюда от северных далеких берегов; Подняться на вершину – другую они встретили заботу! Кто был на высоте и удостоился такого дара — Увидеть вдруг со всех сторон бескрайность океана, Почувствует, что на вершине он стоит земного шара, И сердце отчего-то защемит, как потревоженная рана! Минуло долгих сорок лет, как чувством я Земли живу И знаю, что ничто сравниться с ним не сможет; В последний миг мой на Земле я вместе с ним уйду Туда, где больше нас «ничто уж не встревожит…» 3  Остров Святой Елены Возможно ль, открыть остров, который населен, Когда незваный гость приходит вдруг в ваш дом? «Теперь он мой», – вам заявляет, гость до зубов вооружен! Иль, улыбаясь лицемерно, вам наливает ром… Но здесь, по праву первооткрывателей, все было по закону: Обжит был остров португальцами и обустроен, И крепость на скале возведена по древнему канону — Налетом флибустьеров владелец был обеспокоен. А первыми в бесчестно-грязном этом деле, Известно, были королевские пираты Ее Величества, что с жадностью глядели На то, чему хозяевами стать были рады! Так набивалась доверху британская казна Работорговцами и джентльменами удачи: «Не пахнут деньги!» – истина верна, Особенно, когда не получают сдачи! Сменили, ненадолго, португальцев купцы голландцы; У них отбили остров, теперь уж навсегда, британцы: Все, что водой окружено, Английским быть должно! И даже, если плавает бревно, «Джек Юнион» поднять на нем! Так издавна у них заведено, Из века в век и день за днем.[1] 4  Иногда, на рейде острова стояли По связи с космосом советские суда: Приказа ЦУП'а терпеливо ожидали3, Чтоб в «точку» прибыть, как всегда. У острова забытый нами заветный рай Подводной фауны: дельфинов, рыб, тунцов; Чуть бросишь леску, тут же вынимай — Улов равняется количеству крючков! Движением руки аборигена с острогой Летит тунец на дно послушной лодки, И на плече с тяжелою добычей дорогой Идет легко – не изменяет он своей походки! Захватывающее зрелище – дельфиний гон! Организован ими он по правилам охвата, Когда косяк сбивается в единый ком И для дельфинов начинается услада! Однажды в этот ком попал наш мотобот, Скользя по рыбьей толще зыбкой — Дельфины прыгали, открыв свой рот, Одаривая нас неповторимою улыбкой! Но возникает иногда предгрозовой порою, Верхушкой конусной плывя по океанской ряби, Смерч водяной на сотню метров высотой, «Подарок» от разверзнутой небесной хляби. Не удивительно – ведь тектонический разлом Всегда считается опасным местом: Для аномалий здесь – как дом родной, И не спасает толща вод – им нет преград, известно. Глава вторая 1  Восстание 10 августа 1792 г. Остался бы незнаменитым остров St. Helena, Не будь приведен на него капризною судьбой Тот, перед кем не раз дрожала Вена И Лондон замирал под тучей грозовой! Островитянин-корсиканец из Аяччо, На горизонте Франции мятежной, Предназначеньем свыше замаячил, Как в наказанье – карою небесной.[2] Разлом до глубины потряс страны устои, Свободы, равенства и братства захотевшей, А «маленький капрал» империю построит, Кровь миллионов на ее алтарь принесший. Над ним взошла звезда Аустерлица, А для десятка тысяч – солнце закатилось навсегда: В страданиях предсмертных обезображенные лица И в небо без надежды устремленные глаза. Истории Европы кровавых строк страницы, С реестром битв на вековых листах, Рукою грешной, с равнодушием блудницы, Вождей расставив по жертвам в их «делах»! Вулкан его судьбы извергся и потух На острове такого же происхожденья, Оставив афоризмы от своих потуг, Боявшегося больше поражения – забвенья! «Большие батальоны всегда правы», Как «пушечное мясо» полководцу на обед, Со штыковою острою приправой; «Жестокость – избавление от худших бед!» «Жезл маршальский» вложив «солдатам в ранец», «Лисою» пел им перед битвой небылицы, Шаманом исполнял он «ритуальный танец», И всматривался «львом» в отмеченные смертью лица. Солдатский идол – полководца идеал, Он не жалел «большие батальоны» — Кто жизнь свою без рассуждений отдавал За блеск и славу бонапартовой короны.[3] Считал он «доброту – страшнейшим злом» Для тех, предназначение которых-управлять, Войну же – «исключительным искусством». В ней, как известно, жертв не принято считать. Но для создания империи великой, мировой, Во Франции народа было мало для Наполеона — Страны, для корсиканца неродной, Он не услышал тягостного стона. Мятущийся народ – послушный инструмент, Позволил на себе сыграть бессмертную сюиту, Введя в восторг весь «просвещенный свет» — К людскому горю равнодушную элиту! Не мог укоротить он шаг – мешала жажда славы, Сжимающая грудь и не дающая дышать; «Большие батальоны» все реже становились правы И все труднее стало сердца усталые восторгом наполнять! Он начал смерть искать – не раз все это замечали, Недвижно застывая среди осколочного града, Картечи, ядер – но они его не брали: Не суждена была ему на поле брани смерть-награда! 2  Наполеон на Аркольском мосту Давно замечено: «О времена, о нравы!» Судить сегодняшнею меркой их нельзя, Но те, назвавшие «Великим», не были правы — Того, кто дал приказ взорвать соборы Древнего Кремля! С эпитетом «Великий» разборчива Клио — Их всех по пальцам можно перечесть, В свершениях «Великих» – созиданье велико, А остальным – попасть в Анналы тоже честь. Находится там поджигатель Герострат, Чей лозунг был: «Из искры возгорится пламя!» И революции Великой ликвидатор Бонапарт, Герой: Аркольский мост, простреленное знамя! Себе на горе старая Европа кумира сотворила, Восторженно глядя, как «широко шагает мальчик» — генерал: «Поход в Италию!» «Завоевание Египта!» — захлебывалась лира Поэтов,1 композиторов,2 «душа он мировая», — философ3 объяснял. «Но если всех вас взять, перемешать и спрессовать, То и тогда моих сапог в подметки вы не пригодитесь!» Презренье к людям – Бонапарта стать, В его одежды нарядиться не стремитесь! Великими не стали, как и он, другие каннибалы: И «пролетарский вождь», и «фюрер бесноватый» — Не помогли ни пантеон, ни мавзолей, «прощанья залы», Слезами миллионов матерей любой из них – проклятый! Людская жизнь и сострадание не в цене у тех, С девизом – «Цель оправдывает средства»: Маньяк, безумно ищущий в крови утех, Вождь, одержимый idee fixe – реликтовые формы зверства. «Я буду господином всего света!» — Перед походом на Россию Наполеон провозгласил, Но им оставлена Москва – на мир не получив ответа, Под Малоярославцем яд изготовить попросил. И с той поры он, этот «русский» яд, возил с собою — Об этом должны знать те, идущие Россию покорять, Что перед Эльбой, предназначенной ему судьбою, Он принял этот яд, но смерть сказала – подождать… 3  Коронация Наполеона  Папа Пий VII Помазанный на царствование Римским Папой, Жестокий обладатель гневных сатанинских сил, Смеясь над совершаемой всемирной драмой, Собственноручно на себя корону возложил. Лишение высокой чести – позорнейшая слава: Римский Папа – старый граф, аристократ, Оставленный без власти и священнейшего права, Но заключивший с Бонапартом конкордат.4 И стены древнего собора Нотр-Дам На унижение Святейшества взирали — Подобной этой, им не вспоминалось драм; Народы ж новые теперь несчастья ожидали. Не смог стать мучеником Папа Пий VII,5 Боясь за Ватикан и за его богатство, Забыв, что Церковь называется Святой, Помазанием узаконил святотатство. Введен был в школах Франции катехизис,6 Как Бога, наставлял он почитать Наполеона: «В нем дух святой» нашел на время базис… И множество другого, полного елея, звона. Пройдет всего лишь десять лет потом, Как тот, которого «Бог сделал образом своим», Объявлен будет «человечества врагом» И более среди людей не будет он терпим. И Церковь католическая не испытает стресс, Совсем недавно, до небес вознесшая Наполеона, Когда в столице Австрии собравшийся конгресс,7 Низложенного императора объявит вне закона. В календаре святой Наполеон не был отмечен — Существовал ли ранее вообще такой святой? Но просьбе императора идя навстречу, Его рожденья день был удостоен почести такой! И как теперь с днем этим Церкви поступить — Указом Папы имя это вымарать из святцев? Ведь знали, что нельзя при жизни в святые заносить! Иль был похож Наполеон на праведников-старцев? Святой – пред Богом и людьми христианин, Явленьем чуда подтвердил он это звание: Будь Римский Папа он иль просто гражданин — Оценит время непогрешимость, святость и деяние! В бессмертие души не верил Бонапарт, Считал её материальной, как и тело, Не исповедуясь, на Божий Суд предстать Был он готов без опасения за то, что сделал. Хотел, как с Папой, договориться с Богом, Собрав на небесах «большие батальоны»? Но приговор ему предсмертным стоном Будет звучать из уст немеющих – их миллионы! 4  Остров Святой Елены  Пожар Москвы в 1812 г. «Проклятая скала!» – полны отчаянья слова, В них истина видна, как никогда — Причина краха, что на остров привела В названии его, в нем Бонапартова беда! Была еще одна, такая же скала, Где он – не победитель и не побежденный — Среди стен древнего Кремля, Сидел, на заточенье обреченный. Была сквозь дым пожара различима Уже тогда его «проклятая скала» - Сожженная, но победившая Москва, Наследница Константинополя – Второго Рима! Создатель Византии – Святой Елены Сын, Соединивший с Западом Восток, Проливом разделённых, Великий Константин — Молитвой матери своей он сделать это смог! Константинополем владеть мечтал Наполеон: «Отсюда можно целым миром управлять!» Но в шароварах и с чалмою он смешон — В чужих одеждах не дано Великим стать. Людей Великих время в Лету утекло, А та, что наверху – давно пообмелела: Ушел урез ее от берегов давно, В ней лишь тщеславье мелкое течет несмело. На звание «Великий» первый номинант, Терзаемый маниакальной жаждой славы, И тем велик, что посвятил ей свой талант, О ней все, в его книге жизни, главы! В изгнании «это… выбросил из головы своей» — Он, кто в клуб «Великих» долго так просился, И не было, наверное, решения больней, Когда на титул «необыкновенный» согласился. «Из-за неудач меня ничтожеством могут считать», — Всемирной славы планку он ставил высоко, Страх этот гнал причину поражений объяснять «Проблемами природы», не разрешимыми ни для кого: «На юге было море, погубившее мой флот, На севере пожар Москвы и лед зимы», «Вода, огонь и воздух» — противника оплот, «Нелюди, а стихия» — преграда для мечты! Умом он принял горечь поражения, Но память сердца ворошила вновь Обиду на несправедливость заточения, К всемирной славе безответную любовь. «Я только ради славы жил…» и это правда, Но дальше – «… мощи, блеска Франции» — лукавство: Лишать страну мужей и сыновей – беда, Не впрок ей и добытое походами богатство. И не случайно, когда затем войной решался спор — Французам не хватало сил, чтоб дать врагу отпор! Вся эта «революция – грязный навоз» всего лишь, Но «пышное растение произросло на нем!» - Как женщина влюбленная, все оскорбленья сносишь, Ты, Франция, в беспамятстве бежала за своим вождем. Ее любил он «нежно», как дитятко – не оторвать — Грудь любит неродной кормилицы привычно. «Я со своей скалы все продолжаю ею управлять», — Он утомил ее. Такого отлучают от груди обычно. «Гордый Наполеон страдает от груза заточенья», «Но все же держит еще в тревоге Европу всю»: Как тяжело величие былое предать реке забвенья — Воспоминанья возвращают на любимую стезю! Им покоренная Европа у Франции лежала ног, Но ненадежен неравный, подневольный брак — Под барабанный бой он только состояться мог И за Ла-Маншем все еще сидел коварный враг! Глава третья 1  Морской бой под Абукиром  Египетский поход Наполеона На острове рожденный, он был судьбою обречен С островитянами бороться, но не на поле боя: Британский лев всегда был в дипломатии силен — Сошлись лишь раз на суше, друг против друга стоя! Огонь открыл он, в первом же своем сраженье, По кораблям английским на рейде у Тулона, С тех пор преследовал его, как привидение, Весомый в споре аргумент – флот Альбиона! И только раз он разминулся с ним счастливо, Плывя в Египет с армией громадой кораблей, И быстрая эскадра англичан шанс упустила Французов потопить до высадки в страну теней. Обманут ложным слухом английский адмирал: «Для высадки в Ирландию пойдет Наполеон». Напрасно Нельсон его у Гибралтара поджидал — Курсом на Мальту французами покинут был Тулон! Найдет потом французскую эскадру в Абукире Упрямый Нельсон и расстреляет, словно в тире! В Египте варварство его не знало края — Восстания он подавлял по заповедям Тамерлана: На европейцев пирамиды с ужасом взирая, Искали в памяти из фараонов схожего тирана. Призыв: «Свобода! Равенство и Братство!» Так восхитительно звучавший на французском, В чужой земле преображался в гнет и рабство. Пощада? Был незнаком захватчик с этим чувством! Расстрел пленённых турок, сдавшихся на милость — Четыре тысячи их полегли на берегу у моря. А в Яффе жителей резня солдатами – не дикость? Так добывалась слава – ценой чужого горя! «В прекраснейшей из битв» в долине Нила, Пятнадцать тысяч турок истреблены до одного: «В плен никого не брать!» — Европа все простила. С кого брать Гитлеру[4] пример – с «Великого»? После Египта – Сирия, в мечтах – Константинополь, Поход на Индию, в далекую «страну чудес», Но крепость Акр, не взятая осадой, – его некрополь, Где грезам «повелителя востока» пришел конец! Случайная игра созвучий, но роковое совпадение — Английским словом «акр» измерено его падение: Хотел он «лицо мира изменить» – ему на удивление И этой неудаче придавал фатальное значение. Спешны его потуги стать «Великим» одним броском — Смешной короткий, на бег переходящий, шаг, И можно было б посмеяться над прытким «стригунком»[5] Не будь сообществу людей он злейший враг! Считал он «жалкими трагедии Шекспира», Поставив впереди него Корнеля и Расина: В душе сомнений не звучала лира — Одна там страсть – неистового паладина! Чума сопровождала армию из Сирии в Каир — Она без флота заложницей в Египте стала: Во Францию вернулся лишь ее кумир, Директорию решил он сбросить с пьедестала. Век девятнадцатый открыл диктатор Бонапарт, Чтоб стать в нем императором Наполеоном, Прольет он крови больше всех монархов во сто крат — Изгнание его Европа встретит с облегченным вздохом.  Крепость Акр 2 Конституцию скроив, под консульский мундир, Слова Людовика напомнив: «Государство – это я!» Он с армией идет, вновь поражая мир, — За Альпами его не ждут Пьемонт и Генуя! Известный афоризм – «Война – это искусство» В Италии, ограбленной, наверное, родился: Шедевры «исключительно» переполняли чувство, Когда Музей Наполеона в Лувре появился! В принесших славу – в первых же его походах Усвоил истину и ей старался никогда не изменять: Война – источник получения таких доходов2, Каких в иных занятиях ему не отыскать! Отрубленную голову египетского шейха Эль-Караима, (В обмен на жизнь не дал он триста тысяч золотых), По улицам Каира провезли, его позоря имя — Четыре миллиона пришли от богачей других! Подвигнул их один из «рычагов» Наполеона – «страх», Срабатывающий безотказно, как и второй из них — Тот «личный интерес», что позволял считаться в богачах Всем его маршалам, оставшимся до времени в живых. «Не дать людям состариться – искусство управления Большое в этом состоит», – еще одно из изречений. Не дать на этом свете засидеться, коль нет везения — Он в этом был непревзойденный гений! «Два разных человека во мне живут»: Один – чья голова принадлежит холодному уму, Другой же – с сердцем, но его движения звук не издают — «Заставил с ранней юности я замолчать эту струну». Хотя «довольно даже я добрый человек», — Однажды, в заточении уже, он снисходительно изрек. Спаси, Господь, от полководцев-филантропов, От каннибалов избавляются при помощи закона; Труднее разглядеть черты маньяков-мизантропов, В горячечных мечтах которых бессмертная корона! 3  Нополенон в Италии В Италии родился Бонапарт как полководец: Известен панегирик – «шесть побед в шесть дней», Но там впервые раскрылся он как мифотворец — За декларацией свободы набор совсем иных идей. Подобного Италия не знала со времен Атиллы — С приходом гуннов страна все понимала, Теперь под флагом демократии копала свежие могилы, И это было «ноу-хау» тогда всего лишь генерала. «Урок суровый» преподнесен Пьемонту и Ломбардии, Захват нейтральных герцогств, графств и королевств, Солдатам отданный на разграбленье Луго в Павии — Сотни изрубленных – таких не видели здесь зверств! На миллионы контрибуции, музеев ограбления, Присоединение к Франции Савойи и лазурной Ниццы, А в благодарность от Бонапарта оскорбления: «Трусливый и увертливый народ – все эти итальянцы!» «Его свобода не подвигнет на великие дела — Он дрябл и суеверен», – Париж поймет его слова! Уместен здесь вопрос: а кто такие корсиканцы? Французским остров стал в рожденья год Наполеоне:[6] Продали, потерянный для них, мятежный остров, генуэзцы — Вендетта, кланы, междоусобная война-все как у Корлеоне. Язык островитян, как и в Италии – лишь корсиканский диалект, Оставшийся и через двести лет, добавив лишь французский говор. И что сказал бы сыну Карло ди-Буонапарте на оскорбления в ответ? В словах родства не помнящего – отреченье, а не гонор! Готовясь подобрать Людовиком потерянный венец, Рядился перед Директорией он во французские одежды, Но штаб его в Монбелло, как королевский был дворец — Уже тогда, на большее он возлагал надежды! В Париже ликованию его победам не было конца: «Бонапарта породил могущественный дух свободы», — К обожествлению его готовились французские сердца И Директория, себе на горе, тоже пела оды! «Я был в Италии больше государь, чем генерал», — Поэтому и отозвали – другую армию возглавить: Британский лев восстановить Бурбонов угрожал — Лишить его Востока, в Египет армию направить! Победоносная осталась армия в Италии И генералы, наученные Бонапартом побеждать, Когда войска Суворова на Апеннинах стали От гнета «la liberte» страну освобождать! 4  Суворов Два антипода – Суворов и Наполеон, Занятьем общим: война – наука и искусство, Но слышали по-разному солдатской службы стон И в воинских сердцах иное пробуждали чувство. В «Науке побеждать» Суворов – академик: Беречь солдата, уменьем брать, а не числом, И побежденный – человек, потом лишь пленник — Он был для воинов не полководцем, а отцом! Не быть захватчиком – христианином прежде, Война есть зло, зачем его приумножать — К добросердечью призывал, а не к вражде, О Боге помнить, чтоб Отчизну защищать! Суворов революцию назвал «дыханьем ада», Париж – «бедой Европы, корнем зла»; Число разноплеменного наполеоновского стада Предугадал, в его нашествии на русские поля. Писал императрице Екатерине, умоляя: «Матушка, прикажи идти мне на французов», — Была бы у Европы, возможно, и судьба иная И Франция избавилась от множества конфузов. Князь Италийский бил всех генералов Бонапарта — На Адде, Требии и при Нови их побеждал, И будь там сам Наполеон – его была бы бита карта — Народ Италии к ногам Суворова цветы бросал! Но Вена предпочла иметь в Италии французов — Страшны Европе русских пушек залпы, Австрийцы праздновать и дальше будут трусов, А чудо-богатыри пройдут заснеженные Альпы! 5  Переход Суворова через Альпы Названия в глубинке тихо спящих деревень, После сражений на их равнинах и полях, Вдруг стали знаменитыми на следующий день Победой и числом тех, кто нашёл приют на небесах. Он не одну деревню так «прославил» на весь мир И Австрии, запавшей позорной памятью Маренго — Венок лавровый иль чаша горькая до дна – как балансир Весов судьбы, но голос Бонапарта зазвучал крещендо! Удача с гением шагает в ногу лишь до той поры, Пока не переходит он, судьбой отмеренную грань — Как с неба под Маренго сыпались ему дары, Перевернув счастливо почти проигранную брань! В историю попал, оплошностью своей, Меласс, Решив отпраздновать не ясную вполне победу, И в Вену весть гонцом об этом понеслась, Как помощь подошла, австрийцам на беду. Омрачена лишь радость смертью спасшего его Дезэ: «Зачем мне не позволено заплакать!» — Блеснувшей на глазах не дал пролиться он слезе — Его удача – кровью всегда была расплата! После Маренго с Францией мог делать что угодно: Он – первый консул Бонапарт, еще не Наполеон, В истерике военной она была готова стать поротно, Приветствуя его у Тюильри, но он не вышел на балкон — К восторгу толп он относился равнодушно. «Хлеба и зрелищ» – не может жить без этого народ: «С поспешностью такой же он бежал бы дружно Вокруг меня, если бы меня вели на эшафот». При короле был хлеб, но было мало зрелищ, А после революции – чем народ утешишь? Летит с плеч голова – не чья-то, короля, И радость на душе – пока что не моя! Он ненавидел врагов короны – якобинцев3, В их помещениях зачат кровавый этот клуб; Во Франции так называли доминиканцев, Чья цель – инакомыслящий для папства труп! Владеет всеми жанрами насмешница Клио — Мистерий фарс живет в ее бессмертных свитках: От инквизиторов «непримиримые» ушли недалеко — Доминиканцев дело продолжалось в якобинцах. Но не было уже вождей – ни Робеспьера, ни Марата И на себе они террор узнают – Бонапарта!  Наполеон Первый консул Глава четвертая 1  Павел I Смирились с участью своей правители Европы, Лишь Англия плела искусно заговоров нить, К полям сражений былые зарастали тропы, Когда «Владычица морей» вновь проявила прыть! На горизонте судеб мира выплывает остров, С народом, сохранившим древний свой язык, За право им владеть веками спор тянулся острый — Мал остров Мальта, но своей историей велик! Иоанниты – госпитальеры Палестины — Мальтийский орден – Павла I любимый крест! Защита рыцарей – достаточно одной причины, Чтоб на виновницу направить царский перст! Разрыв России с Англией – судьбы знак Бонапарта: «Ваш государь и я – мы призваны изменить лицо земли», — Не просто здесь расчет холодный дипломата — Ожили в сердце заветные об Индии мечты! Стремителен в решениях российский император, И кони казаков взметают Средней Азии песок — Ведет из Дона эшелоны атаман казачий Платов, Удар готовится «владелице жемчужины» в висок! Должны затем пойти французы казакам вослед, Но заговор нарушит горячих планов бред! Секреты Англии не будут никогда раскрыты, Лишь в мемуарах промелькнет одно-другое слово; Что заговорщики кормились из английского корыта — Секрет полишинеля, и тогда было не ново! Бонапарт, узнав о смерти Павла, разразился бурей: «Британцы промахнулись по мне на Сен-Никэз1, Зато они по мне не промахнулись в Петербурге», — Кричал он в ярости, тяжелую услышав весть! Но, впрочем, жил незаурядный в нем актер — Холодным оставаясь, разыгрывал пылающий костер! 2  Убийство Павла I Преддверие войны – мир с давнишним врагом — В любые времена покоя не был он гарантом: Египет возвращен, владенья папские над Римом — Все остальное признала Англия за Бонапартом, Взяв обязательство вернуть госпитальерам остров. Амьенским миром разрешить проблемы – напрасный труд, Пути торговые для англичан закрыты просто: «Антверпен – пистолет, направленный британцам в грудь!» Артиллерист – он и в политике бьет точно в цель, Непобедимый флот заставив сесть на мель! Он в передышке занялся делами государства, За собственностью закрепив ее священные права. Готовя Францию для будущего царства, Спросил согласия народа – забава не нова: На «консула пожизненного» плебисцит, С известным результатом – как плебс решит! Республика увенчана короною монарха — К помазанью осталось сделать лишь полшага! Но хрупок мир – не оставляют англичане Мальту, В ответ, ирония судьбы, французской стала Эльба, Готовя не чужое место ссылки Бонапарту; Идет переговоров подковерная борьба. В Париж послом направлен ловкий Уитворт, Посла Бьюкенена2 приснопамятный наставник, Во Франции не сложится, как в Петербурге, заговор — Скорее будет на приемах для битья он мальчик! Крик в Тюильри: «Мальта или война!» «И горе тем, не выполняет кто условий!» Вы ищите «наймитов» таскать для вас каштаны из огня — Таков подтекст его пророческих злословий. Итак, война! Пришел кровавой жатвы час — Взошли посеянные распрями за рынок семена; Британцы, верные себе, используют последний шанс, Пока стрельбы не наступили времена. «Похитить Бонапарта» – как Павла «отлучили от престола» — Нехитрой формулой прикрыто в лондонском тумане Решение убить «пожизненного консула». В ответ – расстрел де Энгиена, последнего Конде, На гильотине шуанов предводитель Кадудаль — Гнев Бонапарта устремлен через Ла-Манша даль! 3  Уитворт  Наполеон в Булони Без флота с Англией бороться – напрасная затея, На море нет ей равных, суша – его стихия, Вторжение на острова ее – вот панацея. «Из Лондона двинулся б на север», как мессия3, Мне нужно только три туманных дня», Чтоб встречи избежать с английским флотом, «И буду господином Лондона, парламента и банка я!» От планов этих бритты обливались холодным потом, Когда прошел язвительный традиционно смех И стало ясно, что шутить с огнем и дальше – грех! На верфях Франции кипела дружная работа, В Булонский лагерь направлялись свежие войска, Прибытие к Ла-Маншу с юга ожидалось флота — В сезон туманов угроза высадки была близка. И время раскошелиться для Англии настало: Друзей нет постоянных – ищи союз не на века — Не пахнут деньги, вероятно, когда их мало, Субсидий крупных запах слышится издалека. Нашли в лице России с Австрией преграду, Остановить готовую для высадки армаду! «Принудит Англия нас завоевать Европу», — На третью коалицию решительный ответ: Громада войск, подобно европейскому потопу, Навстречу шла со скоростью, какой не видел свет. Семь корпусов французских – двести тысяч из Булони — «Великой армией» впервые названы они, И полста тысяч из Подолии Кутузова колонны — Почти в два раза путь длинней им предстоит пройти. Не по-английски россияне поступили: Им бы дождаться схватки Франции с британским львом — Они ж на помощь «джентльменам» поспешили, А Крымскую войну получат в благодарность лишь потом! «Таскать каштаны из огня должны чужие руки!», — За этим постулатом дипломатии искусные дела. И у других народов на века рассчитанные муки: Британский Форин Офис – инструментарий зла! В то, что в Булони весь лагерь снят, никто не верил — Невероятно: «Наполеон пошел на страшный риск, — Открыв в Нормандию любезно англичанам двери!» Он знал: рычанье льва сейчас – мышиный писк, Для высадки его не подоспело время — Пока не обескровлен континент Европы, Столь ненавистное островитянам племя, Хвостом не шевельнет, не то чтобы направить стопы. Заставили Наполеона всю мощь собрать в кулак — Еще один на выжидание в Европе был мастак! Таких примеров лицемерия немного, Как клятва в вечной дружбе Фридриха-Вильгельма И Александра I пред гробом Фридриха II. Не получил бы, будь в коалиции, король клейма Виновника крушенья Пруссии, позорно павшей ниц — В тот год на помощь ей Россия не пришла, Как пруссы к русским не пришли в Аустерлиц — Победа на долгих восемь лет упущена была. Когда добрался в Вену Пруссии посланец, С победою поздравил вместо ультиматума: «Фортуна переменила на ваших поздравленьях адрес», — Не отказать Наполеону в остроте ума! Фридрих-Вильгельм познает вскоре жесткий его пресс: «Подлый король и нация и армия, Держава, которая всех обманывала… Не заслуживает существования!» Такого униженья Пруссия не знала — Ее король сидел на русском берегу, Когда на Неманском плоту Двух встреча состоялась: Гогенцоллерны с психикою были не в ладу4 — Заносчивость у них за гордость почиталась. С трудом уговорит Наполеона Александр Оставить кое-что от Пруссии – как дар! Как глубоки обид старинных корни, О них наследникам поведают отцы; Отмщение – причина меж народов бойни — Сильней идеологий «в стане воинов певцы».  Фридрих– Вильгельм 4  Маршал Мортье «Себя я сделал из ничего», – его слова Похожи больше на игру в кокетство; С венков лавровых осыпается листва, Когда в них проступает лицедейство! Весь мир – театр, его он был на время режиссер, А светом рампы – в Европе полыхающий костер! Дар полководца, в характере – вождя повадки, Ум, смелость, интеллект – в них отказать ему нельзя, «Способность изменить план действий в разгаре схватки — Идея весьма новая и собственно моя». Он тактику Суворова – быстроту, внезапность — Использовал в движении громады армий; Незнанье замысла врага всегда опасно: Был им налажен шпионаж5 для пополненья знаний. Не полагался никогда он на удачу. Бравада – «Там будет видно, когда начнется драка…» Угрозой смерти осажденных обеспечил сдачу Обманом засидевшегося в Ульме генерала Макка: Ему подаренный Троянский конь – газета, Фальшивка: «В Париже революция уже! Сверженье Бонапарта!» И ряд другого бреда… Мундиры сбросили австрийцы, оставшись в неглиже! И русской армии, пришедшей Вену защищать, Осталось насмерть в одиночестве стоять! Разбит впервые корпус маршала Мортье, И взорван Кремский мост через Дунай, Но хитростью захвачен Таборский мост месье— Насели – только отбиваться поспевай! Кутузова стратегия – арьергардные бои, Изматывание сил врага, маневр при отступлении — Под Шенграбеном армию от гибели спасли Отряд Багратиона и Кутузова военный гений! «Солнце Аустерлица», подернутое зимней дымкой, Неяркое, холодное, потом как символ славы засияло. Но узнан замысел противника разведкой прыткой; Обман, коварство, хитрость6 – для победы сделано немало! С венком лавровым победителя не судят — Упреки же в безнравственности совесть не разбудят. Уж коль в политике все средства хороши, То что сказать, когда впрямую льется кровь, Но пропасть между тем, кто смело «ходит в палаши», И тем, кто бьет из-за угла, пусть даже это и не вновь!  Наполеон перед Аустерлицем 5  Бой за знамя на поле Аустерлица В тот день его судьбы – безоблачное небо: «Обоготворил бы солнце, если б хотел иметь я веру», — В исход сраженья не вмешается случайность слепо — Когда везет – послы удачи не хотят знать меру! Невероятно, но поверил Александр I Наполеону, сумевшему роль труса разыграть: Переговоры предложить – путь верный, Противника заставить первым наступать. Бой за знамя на поле Аустерлица С высот Праценских Аустерлица Свершилось коалиции колонн паденье — Растерянные императорские лица, Принявшие непоправимое решенье. Не был услышан ими стратег Кутузов: Дождаться подкреплений, надо отступить, Склонить к союзу, наконец-то, пруссов — Бог видит, в Аустерлице его нельзя винить! Коль битва, то держать Праценские высоты, Как высоту Курганную потом, в Бородино — Поля Моравии – кровавой битвы опыт, Через семь лет сойтись с Наполеоном вновь ему дано. Но ранее одержит он над Турцией победу, В переговорах долгих заключит с нею мир — Падет угроза вторженья с юга к лету, Как в Рущуке и Слободзеи Великий пал визирь7! Кутузов – дипломат Наполеону вровень: Султана с Францией предотвращен союз, России мог он стоить много лишней крови, В Константинополе старался зря посол-француз. Велик соблазн – Крым, Закавказье, Княжества Дуная — Награды за совместную войну с Россией, Но армии в Молдавии разгром – рана живая: Посулы и угрозы тонут все в бессилии! Крутой событий поворот, за месяц до Вторжения, Сродни врагу нанесенного в битве поражения! Россия с Турцией и Швецией не будет воевать, В Испании же «коготок увяз – всей птичке пропасть»! Плохим стратегом был «гений сражения»: Ему не доставало мудрого терпения!  Кутузов Глава пятая 1  Наполеон на поле Аустерлица  Подавление мятежа в Париже Сокрытая холмами моравская деревня, Как и Маренго – фортуны памятная веха: Год ровно от счастливейшего дня1 — Колоколов собора Нотр-Дам он слышит эхо. Казалось, не зайдет победы солнце никогда. Сверкая над полями будущих сражений! Увы, механики небесной следует звезда — Аустерлиц на полпути его свершений: От залпов пушечных в парижскую толпу2 До высадки на нелюбимую «скалу». Изгнанья ждать осталось десять лет — Успеет он немало еще наделать бед. Подавление мятежа в Париже «Война кормить себя сама должна!», — Текут рекой во Францию из Австрии обозы, Отнята часть ее земель, обчищена казна — На ветер не бросал он никогда угрозы. У Пруссии за плутовство и выжиданье Владенья южные переданы вассалам — Перекроил он старое Европы платье, Но никому и ничего задаром! Германии мини-монархи – Франции опора, Наполеон – протектор Рейнского союза, Заложников с Британией за рынок спора — Они оценят скоро тяжесть чужого груза. Римской империи Священной наступил закат — Сложила Австрия тысячелетний титул, В Германии наполеоновский диктат — Колодой картон княжества раскинул. Попытка Англии мир заключить напрасна, С победою при Трафальгаре не ушла проблема — Худеет на глазах британская казна. Мир или война – такая не стоит дилемма: «Погибну, если перестану я воевать», — На очереди Пруссия, решившая восстать.  Трафальгарское сражение 2  Королева Луиза  Фридрих-Вильгельм Страна томилась неизвестностью судьбы — Что замышляет с Пруссией он сделать? Но прежде, чем решиться стать на путь борьбы Письмом просили благосклонно ей ответить. Не снизошел Наполеон своим ответом И новой нотой пренебрег – уйти с границы. С Испанией надеясь выступить дуэтом, В поход пошли полки, с напутствием Луизы. Патриотический подъем – с народом королева, С задорной армией Фридрих-Вильгельм! Вот так бы год назад – не рухнуло бы древо — Самонадеянность поможет вскоре сесть на мель. В Саксонию вошли французские войска — Созданье Рейнского союза дало свои плоды: Дорога к Иене из Баварии недалека — За скоростью броска немалые труды. Убавился воинственный прусский дух, Когда французы победили в первых стычках, А после Иенского позора и совсем потух — Сдаваться и бежать – замечены в дурных привычках. Капитуляция могучих прусских крепостей В истории всех войн – на первом месте: Магдебург «взял на испуг» французский маршал Ней — Погибла честь в немецком генерале Клейсте. «Баранов армия во главе со львом Сильнее львов… во главе с бараном», — Кого имел в виду Наполеон? Бесстрашным львом себя считал он — Среди зверей – льва царский трон! Торжественно вошел Наполеон в Берлин, Штыками подтвердил: он – «император Запада». Теперь для Англии – куда ни кинь – все клин: Торговли крах – «континентальная блокада». Покорная Европа погружена в глубокий шок — Должна кормить-поить войска французов. Безропотно легла она возле чужих сапог Надежда рухнула на храбрых пруссов. В крови забродят скоро дрожжи немецкой спеси — В раздробленности их тогда была беда, Но пишутся уже слова победных песен: Откуда к ним пришли – придут они туда! В изгнании перед кончиной Наполеон Увидит, провидением рожденный страшный сон — Как через Бельгию во Францию вторгаются войска, Не защищены от них равнины у Шарлеруа! Его план обороны запишет верный Монтолон. За месяц Пруссия оружие сложила — Наполеонова наука родила «блиц-криг», Мечте реванша службу сослужила — Падет Париж под фюрера победный крик! 3  Наполеон на поле боя под Эйлау Наполеона неудержимо тянет на восток — Какой прекрасный договор был с Павлом I! Течет к границе французских войск поток, На крепость проверяя русских нервы, Туда ж с надеждой смотрят англичане, Готовые тряхнуть своею золотой мошной. Поляки в штаб-квартире, в берлинском стане, Слезу пуская, просят заняться их страной: «Ваше величество, отец родной – надежа, Дай Польшу нам Великую от можа и до можа!» Он раскусил давно пустой шляхетский гонор[7] — В войне с Россией они нужны как донор. Урок Аустерлица прошел недаром — В первом сраженье в Польше, при Пултуске, Французы, во главе с одним из лучших – Ланном, Узнают, в бою что отличает русских. Ни у кого из двух сторон нет перевеса — Его сокрыла пороховая дымная завеса. Идут из Франции на помощь подкрепленья… И к русским – войска ждут нового сраженья.[8] Славянам памятны Восточной Пруссии поля И тот февральский день Прейсиш-Эйлау3 — Погибнет корпус Ожеро от русского огня, В ответ обрушит кавалерии он лаву. Дождался терпеливо момента для атаки, Застыв под градом ядер в центре схватки, Примером личным удержав пехотные полки — Чтоб в бегство не ударились французские штыки. Прервала ночь кипевшие вокруг бои: Центр – кладбище Эйлау осталось у французов, С позиций русские войска под утро отошли — Никто не праздновал в той страшной битве трусов. Он выигранным посчитал это сраженье: «Кто первым отошел – того и поражение».[9] Но не идут его войска на Кенигсберг, Враг остановлен – русскими одержан верх! Нужна ему, как воздух, передышка до весны: Во Франции набор – идут на смерть ее сыны. Прорехи все заткнуть не смогут новобранцы — Пополнят армию голландцы, немцы, итальянцы. «Ведем войну мы изо всех сил», — Так жалобен мотив и так тосклив, «И в ужасе во всем ее», — Признанье брату из армии письмо. Другое для пониманья его важней: «Я только слуга природы вещей». Его «любовь» к войне – предначертанье свыше, Но клич судьбы уже не так призывен – тише! 4  Граф Беннигсен  Атака лейб-гвардии на французских кирасир  Встреча двух императоров на Немане Кампанию закончить он решил весной: Затеял ловко тонкую игру с султаном, Заставив на Россию его пойти войной, Поссорить с Англией – одним все махом! Бьет дипломатией он точно, как из пушки — На южный фронт оттянуты резервы русских. За ним шесть корпусов – решающее превосходство, Орудья новые – «Сражения решаются огнем». Сейчас приказ о наступленьи русских – фанфаронство: Не с армией граф Беннигсен – она при нем! Решил бы все иначе стратег Кутузов, Но был в опале полководец руссов. Исход войны решила битва под Фридландом: Огонь крупных орудий расстроил русские ряды, Атаку Нея не удалось сдержать кавалергардам: Смерть пожинала в кровавой сечи свои плоды. Наполеон ошибку Беннигсену не простит: Сгрудилась армия в излучине реки Алле, Не пораженье – катастрофа – таков вердикт, Парламентеры с белым флагом – конец войне. Наполеон обязан славой этим деревням: Маренго, Аустерлиц, Фридланд, затем Ваграм, Но только не Бородино – надежду на победу там Потерями разбросит битва по приземистым холмам! Французы в Кенигсберге – Пруссии конец, Ее свободу защитить Россия не смогла. Тильзитский мир – всех достижений его венец: Надежда Англию блокадой задушить не умерла. Россия обязалась с ней не торговать, Себе в убыток и надолго ли, как знать: Осталась только четверть от ее рубля — Тильзит пробоине подобен в днище корабля! Щедроты триумфатора не ведают границ: Никто не обойден – от офицеров и до первых лиц, Осыпан миллионом золотых любимец Ланн — Ни франка своего – все из побежденных стран. Не позабыта главная особа – потекли Доходы от поборов в подвалы Тюильри! Жерому Бонапарту в подарок – королевство Вестфальское, еще горячее, только что с плиты: На Корсике нет ничего дороже, чем родство — Пристроил всех и всех сумел он в титул возвести. Саксонии, союзнице надежнейшей из немцев, Герцогство Великое Варшавское в надел; Достался Пруссии самый маленький из хлебцев — Очередной Германии и Польши передел. Не внял слезливым просьбам он поляков: «Воскресла чтобы Польша – надо заслужить»; Испания запомнит легионеров-ляхов: Им за свою свободу – чужую надо зарубить. Не признают испанцы Англии блокаду, И против непокорных двинул он армаду!  Жером Бонапарт 5  Дворец Тюильри  «Они стали, как дикие звери» Блестящий праздник славы – Париж после Тильзита: Балы, пиры в Тюильри, Фонтенбло и Сен-Клу; В поклонах раболепствующих свита, Вассалы-короли толпятся на прием к нему. С ним не сравним ни одного монарха двор Европы до наполеоновской эпохи, Навлекшие народов гневный взор, Сейчас украдкой издающих тягостные вздохи — В сердцах потух Великой революции задор, От лозунгов ее лишь жалкие остались крохи. В те времена Испания близка русской судьбе — Народы незагубленной и чистой веры, Самопожертвованием в неистовой борьбе, Не распахнувшие врагам Отчизны двери. От «беды Европы» сокрытые грядою Пиренеев На бунт поднялись «мужики» и «оборванцы», Столь не похожие на «завоеванных лакеев», «Гверильею»[10] спасли свое достоинство испанцы. Защита Сарагосы4, где крепость – каждый дом, Не знает себе равных в истории последних войн: Детей и женщин – французы вырезали всех, Полсотни тысяч трупов – в крови тонул успех. «Победа эта доставляет только грусть», – слова, Всё повидавшего в жестоких битвах Ланна; Древнейший город – столица Арагона была мертва: Способный ученик, – он волю исполнял тирана. Сел на престол испанский Жозеф Бонапарт — Ленивый, неспособный, но в клане старший брат (Вместо него в Неаполе на трон усядется Мюрат): «Наибольшая из всех безнравственностей — Браться за дело, которое делать не умеешь». Не усидит никто из свежеиспеченных королей — Еще безнравственней считать, что ты все смеешь! В крови утопит мир плеяда гениальнейших учителей: Наполеон научит их владеть умами миллионов, Отправке легкой их под знаменем на небеса, И глухоте – способности не слышать людских стонов, Не различать звучащие отдельно голоса. 6  Маршал Даву «Луч солнца блеснул, наконец, из Испании», — Народы Европы воспрянули духом, Напомнили им о мужчин настоящих призвании И застыдились они под одеялами с пухом. На Пиренеях увяз он надолго видать — Одной рукой в горло вцепился народу, С Австрией будет другой воевать — Надежда есть земли вернуть и свободу. Немалые силы сумели австрийцы собрать — На молоке обожглись – сейчас дули на воду. Готовился и он, собрав наличные все силы: Из Франции сто тысяч – досрочный дал набор, Всего за триста тысяч – три маршала как на подбор: Даву, Массена, Ланн – его давнишние любимцы — Разбиты за пять дней в пяти сражениях австрийцы! Эрцгерцог Карл – лучший австрийский генерал Сражался стойко, но в Эберсберге был разбит. И день трагичный в жизни города настал5 — Он вместе с половиной жителей сгорит! «Мы шли по месиву из жареного человеческого мяса», — Про день тот страшный в Эберсберге скажет Савари. Останки попирая, там совесть Франции увязла, В сравненьи с ними бледнеют каннибалы-дикари: Те не съедали больше, чем для утробы надо, В отличие от воодушевленного Наполеоном стада! Ключи от города вручит ему покорно Вена, Но армия австрийская успеет перейти Дунай. И в благосклонности судьбы случится перемена — В сражениях впервые прикажет Ланну: «Отступай!» Мост подломился на понтонной переправе, Соединявший дунайский берег с островом Лобау — Звонок судьбы, созвучный с Эльбою, он вправе Предвестником быть неудач, как Акр и как Эйлау! В том злополучном сражении под Эсслингом Во второй раз слеза блеснет в его глазах — В бою у Ланна ноги раздроблены ядром И он скончается у своего кумира на руках6. В душе Наполеон был, все-таки, островитянин — От самого рождения и до его конца, судьба Вела сквозь острова – войска он на Лобау стянет Для новой битвы – с австрийцами продолжится война.  Маршал Ланн 7 Оставшись без союзников, Британия одна Пыталась брешь пробить в наполеоновской блокаде — Бомбардировка Копенгагена и в Португалии война, Но наибольшего успеха добилась в контрабанде. Огромной протяженности Европы побережье Взять под контроль Наполеону не по силам — Таможня на границах без ножа его зарежет, Тот «личный интерес» — рычаг, что правит миром. Быстр на расправу император, не посмотрел, что брат — Лишен престола король Людовик Бонапарт: Торговлю «тихую» с Британией не захотел пресечь, Иначе зубы у голландцев могли на полку лечь! Блокада континента – мертворожденное дитя «Идея весьма новая и собственно моя…». Против законов экономики бессилен гений — Их жизнь рождает, а его – потребность изменений! Битва под Эсслингом не пораженье – неудача[11] Австрийцы понесли гораздо большие потери, Но родилась надежда – получена им сдача И «аз воздам!» свои чуть приоткрыло двери! «Божья кара», – об Эсслинге с амвона скажет Пий VII, «Тиран и притеснитель церкви» – угроза папству, Что сотворил с Испанией он, католический страной, Помазан церковью – ее он убивает паству! Наполеон предвидел: неотвратимо наказанье, Его осведомленности же позавидует любой. Присоединенье Рима к Франции – признанье — Сожженье Эберсберга не минует стороной. «Нами дано в императорском лагере в Вене. Наполеон». – Так он закончил тот знаменитый декрет: Папство лишалось римских своих владений, Было которым, без малого, полутора тысяч лет. Их римский император Великий Константин Папе Сильвестру I, как будто, в дар отдал. Нашлась и дарственная в средние века – латынь, В те времена на ней только ленивый не писал. Но важно ли это и верить ли старому звону? Под стражей доставлен был Папа в Савону! С одним еще проснувшимся последует расправа: На север Бельгии Британией высажен десант — Успех, затем тяжелые потери – капризна слава — Как оказалось, у морпехов не бас был, а дискант! 8  Генерал Друо Как никогда ему нужна над Австрией победа: Держать Европу следует в ежовых рукавицах, Ее он император, дальше – покоритель Света, Главный «рычаг» все тот же, что и раньше – «страх»! Подтянут из Италии Макдональд на замену Ланну — Теперь тараном его колонна – корпус стал; Две переправы: одна, что к вражескому стану, Другая – где противника не ждал эрцгерцог Карл. Артиллерия Друо работала исправно, как часы, Двадцать шесть в каре «большие батальоны» Вперед идут, потерь не замечая, колеблются весы — Судьбы посланцы к французам благосклонны. Маршал Даву с боем высоты взял села Ваграм, И вновь удача – на место битвы подойти не успевал С большою армией еще один эрцгерцог Иоанн — Карл на него в своих расчетах надежды возлагал! В двухдневной битве огромные потери у сторон, Австрийцы все же им разбиты при Ваграме — Гнал, гнал войска вперед, жертв не считал Наполеон, — Вновь крах для Австрии в тринадцатилетней драме. Шенбруннский мир, из тех что с ним, позорней всех: Вплоть до Галиции урезаны владенья, Он дипломатией военный закреплял успех: Контрибуция и армии в числе ограниченья. В Шенбрунне смотр гвардии, как представленье — Он вызывал у публики необычайный интерес, Как неземное, отличное от всех явленье — Наполеон, как небожитель, спустившийся с небес! Была в нем магия владенья чувствами людей, Не понимавших, что страшнее всех он был вождей! Студент из Наумбурга прекрасно это знал, Пробравшийся с прошением к Наполеону И не успевший выхватить отточенный кинжал — Саксонец Штапс прислушался к людскому стону! С ним захотел потом Наполеон поговорить. «Пока вы живы… мир не будет знать покоя!» «А если я вас отпущу?» — «Я снова захочу убить!» Расстрелян был, но сохранит история имя героя — Приказ Наполеона: «Не печатать и не говорить!» Вновь триумфально въехал он в Париж — В Европе на три года наступила тишь! Но на огонь поставлена в котле вода: Не видит люд, как подбирается беда!  Дворец Шёнбрунн в Вене Глава шестая 1  Наполеон объявляет Жозефине о разводе  Император Австрии Франц I «У политики нет сердца – есть только голова», — Признание Жозефине в необходимости развода. Основать династию пора – о том его слова: Бурбонов сменит Бонапартова порода. Во всем стремился он не отличаться от монарха, В наследство получившего венец с природным правом; Он не испытывал в часы сражений страха, Но мог быть, все-таки, сражен ядром или… кинжалом, С короной вместе, кто его империю приимет? Проблемою займется собранный торжественный синклит:1 «Во имя блага Франции, – он обращается к нему, — Мы просим, сир, другую себе взять жену». Жанр комедийный французам все же ближе — «Брак поневоле» – синклит не будет им обижен! Лишь две страны достойны ему составить пару: Россия, Австрия. (Отказ навлечь мог кару!) «Не даст невесту кто ему – с тем и начнет войну», — Шутили в дипломатии сведущие в Европе лица. Сестру родную Александра I – Екатерину За Ольденбургского отдали срочно принца.[12] Младшей сестре шестнадцать – совсем еще юна, Так и ответили: «Пусть подрастет немного Анна».[13] И в тот же день последовал австрийскому послу запрос: Отдаст Наполеону Франц I дочь – принцессу? «Спасенье Австрии!» – как мог еще быть разрешен вопрос! И поразится мир невиданному брачному процессу! Необычайностью поступков удивлять – «звезды» удел, Один лишь он среди людей так поступить посмел! Унижена им снова католическая церковь: Венчание в соборе возможно ли без жениха? Нарушены священные заповеди вновь И на себя взята вся тяжесть смертного греха: А вдруг жених невесты уже был мертв? Два «дублера» – маршал Бертье, эрцгерцог Карл «Необыкновенного» собою представляли: Маршал просил руки невесты и в церкви передал Её эрцгерцогу – они благословение вместе получали. Он встретит по дороге на Париж свою супругу — Тогда они впервые увидели друг друга! Но в ту ли почву иль плохи были семена, Ветвь с Габсбургами оказалась мало жизненна: Дар свыше к генам не имеет отношения — Он – порожденье воли провидения!  Мария-Луиза Австрийская 2 Австрийские аристократы плакали от счастья, Английские от горя – потеряна союзница! Знал русский двор: нависли тучи – жди ненастья, Обеспокоены первейшие государства лица. Его же занимает империи хозяйство: «Национальным» интересам нужна защита — «Старой Франции», поставщице солдат – богатство; Европа покоренная – рынок сырья и сбыта. «Заставил я вернуть награбленное дюжину мошенников» — Приказ негоциантам прибыть во дворец, Угроза уголовного суда без лишних слов И девяносто миллионов легли в казны ларец! «Богатство в настоящее время – плод воровства! И грабежа!»[14], — истина сия и для него верна. Различны только методы – от форточки до нападения, И право победителя на разграбление.[15] На кострах сжигаются английские товары, Пробравшиеся под чужими ярлыками, Продукты из колоний те же ожидали «кары». Наказана Америка с темными ее делами: Английские товары США «своим флагом накрывали» — Те времена для них недаром «золотыми» называли! Европы наглухо не перекрыть все побережье — Доход от контрабанды с лихвой перекрывает риски; Дороговизна – жизнь далеко не та, что прежде — «Блокадники» зажаты в наполеоновы тиски. Что рынок требует свободы – неизвестно лишь невежде И в самой Франции не мог не разразиться кризис. Париж – предметов роскоши изготовитель, Шелка и бархата, одежды, изделий ювелиров — Упал в Европе спрос – сплошь нищий потребитель, Из Англии же нет ни лордов, ни банкиров! Лились рекой в Россию прежде дорогие вина, Теперь из-за высоких пошлин возросла цена; Новый таможенный тариф России уменьшил сбыт И шелка: шаг этот Александра не будет им забыт. «Революция пустого желудка» в любой опасна век, «Работы недостаток – причина восстаний народа» — Боялся их он больше «армии в 200 тысяч человек». Преувеличен этот страх – давно задушена свобода! Но ропот слышат опутавшие Францию шпионы — Банкротство фабрикантов, разорение купцов. Меры? Раскошеливается двор – обрамление короны, А он – заказы крупные для украшения дворцов; Сукно, конечно, покупал – для армии мундиры, Субсидии и ссуды на десятки миллионов. Им не забыты и вассалы – европейские дворы — Они должны закупки делать лишь в Лионе. И, наконец, лицензии на «запрещенные товары»: Полиция на них «сидела» словно бары, Чиновники смеялись над титулом «непобедимый» — «Гений сражений» проиграл сраженье с ними.[16] К двенадцатому году был кризис все ж преодолен, Без устранений, правда, вызвавших его причин. На «северное побережье» взор устремил Наполеон — Решил французским клином, он выбить русский клин! 3 «Как же мы навредили друг другу… Англия и Франция держали в своих руках Европейской цивилизации судьбу», — Он сожалеет «на скале» о сделанных ошибках. Изначально избрать врагом не Англию – Россию? Не болен ли экс-император – нет логики в его словах, Они переворачивают весь ход истории тех лет: «Великая французская…» – английский на нее ответ! На рейде у Тулона русские стояли корабли? Насчет «судьбы в руках»: менял союзнические лица — Он Павлу, позже Александру об этом говорил, Но неизменным оставались: «Весь мир, Европа, Франция». Все побережье Западной Европы в его руках — Порты и верфи, дел корабельных мастера: Он мог построить флот – пугающий британцев страх! Откуда вдруг подули в паруса его судьбы ветра? Чем двери запирать тысячекомнатной квартиры, Не проще ль было обезвредить кровного врага?[17] На «северном побережье» заткнуть чужие дыры — Задача не по силам, даже для гения-стратега! Не объяснить одной «континентальною блокадой» Войну с Россией, той поры двенадцатого года, Которую назвал он «второю польскою войной». Фальшивый лозунг: Польши долгожданная свобода! Но от кого? Не от саксонского же короля? «От можа и до можа?» Но там не польская земля! России с Австрией подспудная давнишняя вражда — В «империи лоскутной» есть и славянов племена, Об этом помнили, и даже в коалиции, – всегда, Пока не поглотила империи «Великая война».[18] «Ум выдающийся Европы» Меттерних нанес в Париж визит, Умел погладить льва по гриве тонкой лестью: «Россия – один враг страшный у Европы», – он твердит, — «Один вы только можете сдержать Россию!» Родство в политике не может быть на первом месте, Достаточно того, чем Австрия обязана невесте: «Достоинства Марии-Луизы к австрийским интересам Не имеют отношения», – его не обмануть льстецам. Но как от Англии удар отводит ловко Меттерних — «Навредили друг другу», – отзвук его «советов» в них! В его приказе, перед форсированием Немана, Место свое найдет и мысль «выдающегося ума» — «Влияет пагубно Россия на европейские дела Уже полсотни лет».[19] Какая ж сила его в поход влекла? «Тот, кто освободил бы меня от этой войны, Мне оказал бы большую услугу», – нет слов тяжелей! Признанье перед походом им не своей вины Или подвластность плена собственных идей? «Через Москву на Индию… разве не возможен доступ к Гангу?» – В Даву обозе найдут и этого маршрута карты. Что ж, грандиозность цели под стать полководца рангу, Как «маршальский жезл», что в ранце незримо «несут солдаты»! Но он признает «на скале» ошибочность похода И там же – в поражении виновна русская природа! Он не был искренен ни разу до конца: Маска – никто не видел настоящего его лица!  Меттерних 4 К вторжению в Россию готовился два года — Прежде чем «ввязаться в драку», хотел все знать о ней, Но если б он узнал побольше, то не было б похода В просторы, где оставит лишь тень от армии своей. Самоуверенность – «я все могу» и прошлые победы Ему мешали страну понять – России Веды. «Я всю Европу за собою поведу» – и это не бравада: Приложено немало дипломатических трудов — Не просто армия – полмиллионная громада, Разноплеменная с двунадесятью языков! Во Франции пошел нелегкий рекрутский набор: Организованы «особые летучие отряды» Отлавливать – не вдохновляет на подвиг император — Во имя его славы головы сложить не рады. (Деревня тяжелые переживала времена: Неурожай перед войной не лучшая примета, Угроза голода, высокая на хлеб цена, Поход попридержала до середины лета). Со «старой Францией» слились новые ее владения И «пушечное мясо» возросло – раз больше населения! Последней жертвой стала Каталония за свой «мятеж» — Пойдет дополненный испанцами на небеса кортеж! С немцами из «Рейнского союза» не было проблем[20]— Протектор он тридцати шести германских государств. Лишь Пруссия, что от нее осталось, под игом не совсем — Он в ней, как во времена царивших некогда там варварств. Все крепости ее в его руках, и он выносит свой вердикт: Начнись война, она обязана ему помочь войсками! Он крепости оставить должен, так предусматривал Тильзит, Из Пруссии раз не уходит – война не за горами! Полной оккупацией грозя – повторно ультиматум: Запуганный вконец покорным стал Фридрих-Вильгельм, Он должен выставить и пополнять до тысяч 20-ти ландскнехтов, Продуктов массу и 40 тысяч на убой откормленных быков. Австрии черед! Там для него и вовсе все без лишних слов! (С рождением у Франца внука гравюрой порадовала Вена: С младенцем Христом на руках Мария-Луиза, бог Саваоф, На них взирает из облаков с лицом Наполеона). Подписан незадолго до войны франко-австрийский договор: Тесть – войско 30 тысяч, ему Молдавию с Валахией – зять. И злополучную Галицию получит венский двор Иль что-нибудь получше взамен он может взять! 5  Дворец Фонтенбло Пий VII протестовал против отнятия Ватикана — Утрата резиденции – незаживающая рана, Но никогда не отменял он раз принятых решений — Рим, весь целиком, подарен сыну при рождении! «Идеологию» он ненавидел! (А как же конкордат?[21]) Ход его перед войной, как гениальное все, прост: В «Великой армии» большинство католиков-солдат И Папа переведен в Фонтенбло, не узник он, а гость! Наполеона в Польше приветствует вся знать, С епископом познанским Горжевским во главе (Пришел бы он, в Савоне оставаясь Папа, как знать?) «Я предпочел бы видеть вас всех с саблей… на коне!» — Галантностью Наполеон не отличался никогда: Кому больше нужна, в конце концов, Польши свобода! Что будет делать Англия, начни с Россией он войну? (В Испании уже впервые появился Веллингтон!) А где-нибудь, поближе, не прибегнет ли она к десанту? То будет нетлеющий второй – горячий третий фронт! И снова, политикой искусной гениальный ход: Создав ряд привилегий для торговли с США, Способствует, чтоб с Англией у них ускорилась война.4 Случится это за девять дней, пред тем как двинется в поход! Дрезден – место сбора вассалов – королей Европы И демонстрация главе ее повиновения: Он в треуголке, обнажили головы «холопы», «Божествен он!» – в припадке чувств они благоговения. Он знает цену льющейся рекой трусливой рабской лести, Похлопывая их по спинам, беря нежно за ушко. Счастливы вассалы – у них и мысли нет о мести: Сияет император Франц, Фридрих-Вильгельм — ну просто душка! Еще вчера солдаты их сражались с ним в кровавых битвах — Сейчас они в «Великой», всеевропейской армии рядах! Не менее, чем помощь, нужна ему моральная поддержка — Завоевать Россию – попытка даже для него дерзка! Но обернулся «смотр» и другой стороной медали: Уверился, что Александр, при первых же его победах, Запросит мира, избавив от похода вглубь… и далее. (И в страшном сне не снилось мира просить в Кремлевских стенах). Европы приговор России – неизбежно поражение. (Лишь Англия с Испанией не разделили дрезденских торжеств): «Военный гений»[22], армия – какое может быть сравнение С «непобедимым». Нет у России для защиты средств! В литовском городишке Вильковышки подпишет он приказ: «Французские орлы! (К ним не относятся вассалы!)… Не перейдут обратно Рейн», – пока вопроса не решат, — Итак, пойдем вперед!…Разве мы уже не аустерлицкие солдаты!» Превзошел он сам себя – высокопарные слова, — Солдаты за это умирать должны быть рады! «Россия нарушает свою клятву… Бесчестье иль война!» Ждет впереди его покинутая Александром Вильна. Итак, был брошен жребий – как Рубикон им Неман перейден: Триста поляков, как спартанцы, тринадцатого полка По свежим доскам построенного Неманского моста На берег русский ступят – бесславно каждый здесь падет. Войска приветствуя, на берег устремляется и он, Со старой гвардией, в величестве ее и блеске — Не слышен тревожный колоколов набатный звон, Нигде не видно ни души – поля, леса и перелески! Зловещее предчувствие и смутная тревога В душе его соратников и у него… немного. Его «приветствует» природа – «стоит ужасная жара». Четыре дня в четыре эшелона идут, идут войска — Дорога предстоит им в два конца, а значит – не близка! За день до переправы обследовал он берег Немана, Шинель накинув польского солдата, маскируясь, Галопом поскакал, когда из-под копыт его коня Вдруг заяц выпрыгнул и лошадь в сторону метнулась. Слетел неловкий всадник, вскочив в то же мгновение — На счастье рыхлая была земля, а то бы быть беде. «Дурное предзнаменование – это падение», — Руки коснувшись Коленкура, тихо сказал Бертье. Всегда был оживлен и весел, начиная дело, Но в день тот роковой пропало настроение — Не понял знака он судьбы, начавши переправу смело, Лишь позже скажет: «Поход в Россию — недоразумение!»  Переправа через Неман  Маршал Бертье Глава седьмая 1  Генерал Моро  Атаман Платов  Генерал Кульнев  Генерал Остерман «Не тот выигрывает войны – кто предложил свой план, А тот, кто взял ответственность и… выполнил его», — Единственный из плана – форсирован успешно Неман. Что делать дальше? Он не знал, а значит, и не знал никто! «Наполеоновские планы!» – война с Россией два-три года: Минск до одной зимы, затем Москва, а Петербург — до третьей; Одолены так будут, в два-три приема, пространства и природа. Хватило меньше полугода.[23] Считать это стратегией, Что русские, как их медведи, зимою будут спать? После России его и тактиком с трудом можно назвать! Однажды лишь загладит перед самим собой вину — Удачно плена избежав, перемахнет Березину![24] Но, если цель конечная, как и всегда, столица, То почему он не пошел на Псков из Вильны? На этом направлении и укреплялась Дрисса — Была угроза Петербургу в недели первые войны! Туда же отступила вначале армия Барклая, Багратион южнее – две армии, как два крыла. Сидел полмесяца он в кабинете русского царя,[25] Теша тщеславие своё, теряя в Вильне время зря. Позднее Александру совет даст генерал Моро: «Не нападайте… где сам Наполеон… только на маршалов». «Гений сражений» остался без работы вплоть до Бородино, Но там не соберет для победителя лавровых он венков! За армией Барклая с боями шли Мюрат и Ней, Ускользая, Даву терзал, где только мог, Багратион. В жестоких схватках с русским арьергардом терял людей, Но помешать соединенью армий не смог Наполеон. Местечко Мир, с названьем символичным, где Платов С Васильчикова конницей, донскими казаками Разбили наголову польскую дивизию уланов — Не там ли полегли «триста спартанцев» с девятью полками? Тысячу пленных впервые взял Кульнев при Клястицах — Выученик Суворова, геройский генерал, Дивизию врага заставил он «искать спасения в лесах»,[26] Жаль, победитель Удино в бою при Вилькомире пал. Неполный месяц «русского похода» и вот – проблема: Нехватка провианта – его добыча и грабеж везде, Мародерство в армии «Великой» – уже система. Он требует муки прислать: «Мы в величайшей здесь нужде!» На Витебск, с двух сторон, шли скоро армии врага — Не дать Барклаю с Багратионом сойтись в Смоленске; Лишь на полдня он опоздай– застал бы там Мюрата. Счет на часы – судьба двух армий висит на волоске. Ещё у Вильны ожидал он пограничного сраженья: «Военного таланта у него немного», – раздражен, — Под Витебском он о Барклае другого будет мнения. У Островно-местечка с конницей Мюрата бой Вел корпус Остермана – эскадроны и пехота, Лишь к ночи отошел, отстреливаясь, сохраняя строй, За ним – не ожидал Наполеон такого оборота — Французов встретила Коновницына дивизия: Поставлена Барклаем за оврагом живым заслоном. Мужеством, рекою и болотом прикрытая позиция Пройти врагу в тот день не дали под его огнем. Для генерального сражения за рекой Лучеса Барклай выстраивает армию в боевой порядок, Готовится Наполеон – он своего дождался часа, Откладывает на день начало новых схваток. «Не делай никогда того, что от тебя ждет враг», — По заповеди этой действовал под Витебском Барклай: Бесшумно ночью армия ушла, не опозорив флаг, Бивачные огни зажгла – как звали, поминай![27] У представлений собственных Наполеон в плену — Ведь знал: армия Барклая в боях потери понесла, Под Могилевым Багратиону перерезал путь Даву, Французов больше и подходят свежие войска. Не так уж часто Наполеона оставляли в дураках, Как в этот раз – не разобрался он в Барклаевых делах! Желая «нового Аустерлица», делает ошибки: Приказ – русским не мешать и прекратить все стычки.  Барклай-де-Толли 2  Александр I  Генерал Тормасов  Раевский и сыновья Русские воюют не «по правилам» – он потрясен, Иначе б кинулся вдогонку ушедшему Барклаю. В Витебске полмесяца бездействует Наполеон: Остаться в нем на зиму, а на Москву идти весною? Как скифы, русские заманивают вглубь страны, В бескрайние просторы – их планы ему теперь ясны! В армии бескормица – коней падеж и мародерство. Фураж искать по селам? Русские уходят, все сжигая, Вода плоха, жара, в «Великой армии» расстройство, Дезертирство из «частей Европы» – войска буквально таят! Всегда решал все сам, сейчас собрал совет – уже не смел: «Мы остаемся в Витебске… Окончена кампания… Русская война – трехлетняя война», – его ль удел — Не торопиться, выжидать, сомнения и колебания? Главинтендант, госсекретарь Дарю не маршал – те ретивы: «Никто не понимает, какая цель этой войны? Товары Англии, Польше – королевство? Не мотивы! Здесь, в Витебске, вы с Александром мир заключить должны!» «Я хочу мира, но чтоб мириться, надо быть вдвоем… Александр молчит… Мир, когда в святую я войду Москву». И вдруг сравнение на ум пришло со шведским королем: Карл XII за дело взялся, которое лишь одному Только под силу – Наполеону и больше никому! Все то же – жажда славы! Московским овладеть Кремлем! Закончив в Витебске поход, забыли б мы его давно: Кровавый след за славой – страшнейшая из битв — Бородино! Он деятелен в Витебске, как никогда – сто писем в день! Главное – из колоды карт австрийский выпал туз:[28] Тормасовым разбит на южном фланге генерал Рейнье — Ему не удержаться без австрийцев – произошел конфуз. «Для меня по-прежнему загадка четыре или шесть Дивизий у Багратиона», – его он ставил выше всех, — Он точную потребовал ему доставить весть. На страже казаки: разведчиков Даву не ждал успех. Против Багратиона три колонны пойти должны: Угроза окружения нависла над войсками, Но Жером Бонапарт[29] не знал «первых правил войны» И русские не схвачены французскими клещами. Чтобы пробиться в Витебск, на Могилев войска идут — Раевский и сыновья Опередил их быстрый корпус маршала Даву: Двадцать шесть тысяч против пятнадцати Раевского отряда — Насмерть стоять, дать армии уйти – задача арьергарда. Деревни белорусские Дашковка и Салтановка — Весь день упорный бой, полкам стоять все тяжелей — Вперед! Со знаменем Раевский и его двое сыновей[30] — Воспрянули бойцы: когда невмочь, спасает контратака! Впервые завязался с врагами рукопашный бой — Зачем пришли они сюда, чтоб умереть в стране чужой? В живых оставшиеся на полях российских будут замерзать, Примечания 1 Где Англия и где Мальвины? Не в пользе толк, а в принципе все дело: Армаду бросив против Аргентины — Гордится бритт, что поступил так смело! 2 Долго бродил, до «коммунизма», Наполеона призрак — Всех перманентных революций признак, «Великая Французская» – учительница революций русских — Стократ сильней метеоритов всех тунгусских. 3 Людская глупость – наших бед виною: Когда народа жизнь идет на слом, С бараньим стадом он бывает схож порою, Покорно следуя за предводителем-козлом! 4 Дату похода на Россию, Наполеону в подражание, Он принял, лишь раньше на два дня начал — В дни долгие летнего солнцестояния, Но точно в день отреченья императора1 попал! 5 «Стригунок» – годовалый жеребенок, которому обычно подстригают гриву – прозвище Бонапарта среди солдат. 6 Наполеоне ди-Буонапарте – настоящее имя и фамилия Наполеона, родившегося 15 августа 1769 года. 7 Ему Ланн пишет: «От поляков мало толка… Анархия у них… много кричат… и только!» 8 Войну с Россией, разгоревшуюся той порою, Наполеон назвал «Первой польскою войною». 9 Запомним это важное Наполеона мнение! 10 «Гверилья» – «маленькая война», так называли в Испании народную партизанскую войну против захватчиков – наполеоновской армии. 11 Наполеон отступил, а значит проиграл сражение — Так он считал и это «гения сраженья» мнение! 12 Наполеон ему обиду эту не простит: И через год наследства принца2 он лишит — Герцогство с империей своей соединит. 13 Мать Анны3 в панике нешуточной была: «Мое дитя не будет Минотаврова жена!» 14 Хотя и злой, но все же гений: Слова верны и для грядущих поколений! 15 Украдены сокровища соборов древнего Кремля — Недаром, горела под ногами у воров земля! 16 Иной чиновник по уму министру не уступит, А должностей на всех, известно, не хватает. Вот и считает – с государства не убудет: «Своя рубашка ближе» – ну, кто не знает! 17 Вернется он к мысли «прыжка через море» – десанту За год до похода в Россию, прежнюю вспомнив мечту, Но дело, дальше письма к морскому министру, Не тронется – он результата хотел очень быстро! 18 Назвали так в России Мировую первую войну, Которая, действительно, была Великой, Страну повергшая в кровавый мир, как в бездну — Бурьяном зарастет она и жизнью дикой! 19 Восшествия на престол Екатерины Великой год — C ней связано начало польских тех времен невзгод. 20 Как бы ни спорили романский и германский — Общий всегда найдут они язык! Но сильно отличается от них славянский — Возможен ли с ними общий стык? 21 «Попы все ж лучше, чем шарлатаны вроде… Канта Или всех этих немецких фантазеров» - «Категорический императив» – кредо Бонапарта, А «бесконечный опыт» – максима всех Наполеонов! 22 Фридрих Энгельс в восхищении: «Несравненный военный гений», — Не пугает им пролитая кровь — Истории нет без войн, насилий И «объективно прогрессивна его роль». 23 Конец лишь ноября, еще не календарная зима — В тот год она была и ранняя, и очень холодна. 24 Как это удалось? Ответ необычайно прост — Кутузовым ему был «золотой» оставлен мост. 25 Не полководец он, как прежде, больше император «Всея Европы», словно сомлевший от жары плантатор! 26 В приказе так Барклай отметил первого героя — Как многие, среди солдат он пал на поле боя; Одна из первых, то была тяжелая потеря — Любим солдатами, он с ними шел в победу веря. 27 Вначале не поверил он донесению Мюрата: Барклая армия ушла, не знали и куда. Разведка следа не нашла, пуст был и Витебск, Но и без того понятно – на Смоленск! 28 Командующий князь Шварценберг, австрийцев 30 тысяч, Избавила судьба – на Бородино не будет ждать их сечь! 29 Бездарнейший из братьев – «король вестфалов»: «Мой принцип – карьера открыта для талантов».4 30 Узнают об этом подвиге, Россию любящих сынов, «Певца во стане русских воинов» – Жуковского стихов! 1, 2, 3, 4 |
|||||||