Тюдоровская роза (№1) - Круги на воде

Рот у Стампа открывался и закрывался, словно у выброшенной на берег трески.

– Производить готовую ткань! Но кто... как?.. – казалось, он так поражен заявлением Юлианы, что не может найти нужных слов.

– Арендаторы. Чем они занимаются после уборки урожая? Отлеживают бока?

– Да, в эту пору у них много свободного времени.

– Но для этого нужны помещения, – сказал Стамп.

Стивен бросил взгляд через плечо на свой дом. Водопроводные трубы, проходящие через оконные отверстия, и цистерна, расположенная на крыше дома, были отчетливо видны. Затем он коснулся коляски своего помощника.

– Мой дорогой Стамп, неужели вы думаете, что я не способен построить что-нибудь подходящее?

– Конечно, мой господин, – Стамп от возбуждения хлопнул себя по бедрам. Но затем снова нахмурился. – Чтобы получать приличный доход, необходимо огромное помещение. Гораздо большее, чем зальная комната в Лунакре. Нет, это невозможно.

Стивен сжал зубы. Конечно, Стамп прав.

– Это не проблема, – вмешалась Юлиана.

– Почему же, позвольте спросить? – к его нетерпению прибавилось отчаяние.

– Мы используем заброшенную церковь в Мэлмсбери, – сказала она.

– Мэлмсбери! – воскликнул Стивен, а затем неожиданно для себя поднял ее на руки и закружил, громко расхохотавшись. Затем он поставил Юлиану на ноги и поцеловал в губы. – Стамп, это так просто, что только сумасшедшая женщина могла это придумать.

– Старое аббатство разрушено...

– Это не страшно, – сказала Юлиана, взволнованная реакцией Стивена. – Арендаторы и цыгане помогут восстановить его.

Стамп взволнованно затряс головой и стал радостно говорить о возможностях производства ткани прямо здесь, в имении. Нажимая на педали коляски, он отъехал от Стивена и Юлианы, обдумывая планы на будущее. Стивен усмехнулся. На сердце у него стало легко.

Затем он заметил, что Юлиана смотрит на него как-то странно.

– Что такое? – спросил он, продолжая глупо улыбаться. – Что вас удивляет, баронесса?

– Ты... – прошептала она с нежностью и удивлением. И подошла к мужу. Рука ее дрожала, когда она провела пальцем по его нижней губе. – Я еще не видела, как ты улыбаешься, Стивен. Никогда не слышала, как ты смеешься.

«Она права», – удивился Стивен. Он, как скупец, никому не показывал своей улыбки.

– Разве ты не говорила, что тебе нужен серьезный муж?

– Да, но это совсем другое, – Юлиана опустила руку, но продолжала смотреть на него, пораженная открытием. Летний ветерок развевал ее волосы, одна прядь словно вуаль закрыла ей лицо, и Стивену захотелось погрузить руки в ее шелковые волосы. – Улыбка, смех... Они делают тебя таким красивым, Стивен. Тебе это известно?

К своей досаде он почувствовал, что покраснел.

– Если и так, я все равно считаю, что это не главное достоинство мужчины.

– Конечно, нет, но... – Юлиана пожала плечами. – Ты обладаешь чувством собственного достоинства, что очень привлекает к тебе. – Руки ее, словно легкие крылья, прижались к его камзолу. – Стивен?

– Да? – на одно мгновение он позволил себе коснуться ее темных волос. Шелк, даже нежнее. И пахнут пряными травами. Боже...

– Останься со мной сегодня после ужина. Не уезжай, как ты это обычно делаешь.

Прежние страхи вернулись к нему, от веселого настроения не осталось и следа.

Юлиана с ее смеющимися глазами и обольстительной улыбкой представляла угрозу его добровольному одиночеству.

– Нет, – заставил себя ответить Стивен, зная, что причиняет ей боль. – Ты подала мне прекрасную мысль, Юлиана. И доставила мгновения радости. И... черт возьми, ты очень хорошенькая, – он отступил от нее на безопасное расстояние. – Но не пытайся соблазнить меня, я не буду спать с тобой.

Если бы кто-нибудь отправил ее на костер, она не разозлилась бы больше.

– Спать со мной? – вскрикнула она. – Ты считаешь, что это моя цель?

Гнев сделал ее еще привлекательнее: щеки раскраснелись, глаза сверкали.

– Когда женщине хочется прикоснуться ко мне, я знаю, что за этим последует...

Юлиана зашипела как змея. И прежде чем Стивен успел что-то сообразить, она метнулась к нему, и он почувствовал укол крошечного кинжала у шеи.

– А что за цель руководит мною теперь?

Ему хотелось сглотнуть, но он боялся, что кинжал вонзится в горло.

– Кажется, – прошептал он, – убийство.

– Вы совсем не умеете общаться с порядочными женщинами, мой господин, – с этими словами она убрала кинжал, резко повернулась на каблуках и исчезла в воротах сада.

* * *

– Никогда, – ответил Родион, вскинув голову. – Нельзя использовать эту лошадь для тяжелых работ. Она обучена для представлений.

Юлиана была в отчаянии. Она наняла цыган для работы в аббатстве Мэлмсбери, и ей очень был нужен Родион с лошадью, чтобы разобрать развалины и вывезти обломки с территории аббатства.

– Я заплачу дополнительно за эту лошадь, – предложила девушка, отбросив прядь волос с влажного лба.

– Нет, вам не нужно делать этого, – разозлилась Джилли Игэн, подходя к ним и закатывая рукава. Она остановилась перед Родионом лицом к лицу и посмотрела ему прямо в глаза. – Ты выполнишь эту работу, цыган, вместе со своей лошадью, иначе я... я...

– Что ты? – спросил Родион.

Джилли наклонилась к нему и прошептала что-то на ухо, а затем протянула руку и ущипнула его за бок. Губы Родиона растянулись в широченной улыбке.

Пятью минутами позже лошадь была запряжена и везла телегу, груженную строительным мусором. Юлиана с интересом наблюдала за этой сценой. Что ему сказала Джилли? Юлиана подозревала, что Джилли и Родион уже были любовниками. Может, в этом случае мужчину легче заставить подчиниться?

Юлиана вошла в церковь, поглощенная мыслями о преимуществах таких отношений.

– Нет, ты! – услышала она тонкий голосок.

– Это не я! – кричал другой детский голос.

Юлиана обернулась и увидела Симу, дочь цыганки Мандивы, и Тэма, сына деревенского лавочника, спорящих под сводчатым окном церкви.

– Что случилось? – приподняв юбки, она поспешила к детям.

– Она украла мое гнездо, – заявил мальчик, выпятив нижнюю губу.

– Я не брала!

– Нет, ты украла!

– Что за гнездо? – с преувеличенной серьезностью спросила Юлиана.

Тэм объяснил:

– Мастер Стамп сказал мне взобраться на колокольню, там я нашел гнездо какой-то птицы. Я взял его, чтобы отнести домой. Но только я отошел, как оно исчезло, – он ткнул пальцем в Симу. – Она взяла его. Всем известно, что цыгане – воры.

– Что вы знаете о нас, вы сумасшедшие гаджо. Я даже не видела твоего дурацкого гнезда.

– Нет, ты взяла!

– Я не брала!

– Пожалуйста, прошу вас, не ссорьтесь, – произнес Стивен усталым, но веселым голосом. С ловкостью акробата он спустился по канату с колокольни и подошел к ним. – Это я взял гнездо.

Мальчик заморгал глазами.

– Вы взяли?

– Да. Это гнездо не твое, и ты не должен был его брать. – Стивен опустился на одно колено и взял мальчика за подбородок. – Это гнездо голубя. Птицы возвращаются сюда каждую весну. Как бы ты себя чувствовал, если бы однажды вернулся домой, а твой дом исчез?

У Тэма перехватило дыхание.

– Мне бы это очень не понравилось, мой господин.

– Уверен, что не понравилось бы. – Стивен засунул руку за пояс, достал оттуда мешочек со сладостями и угостил детей. – Засахаренный миндаль. А теперь послушайте: мастеру Стампу нужны хорошие работники для сортировки ткацких челноков. Бегите к нему быстрее.

Дети бросились к церкви, рты их были набиты сладостями, про ссору они моментально забыли.

– С каких это пор барон Уимберлей носит в своих карманах сладости?

Стивен пожал плечами.

– Теперь, благодаря твоему плану привлечь цыган и деревенских жителей к работе, здесь бывает полно детей.

Юлиана выглянула из окна. Деревенские сновали взад и вперед с тачками, гружеными досками. Цыгане перевозили камни, а Ласло в кузнице отбивал молотком петли, щеколды и задвижки.

– План неплохой, – сказала Юлиана.

– Да, – подтвердил Стивен, и Юлиана удивилась, так как ожидала, что он станет возражать. – Это действительно очень хороший план, Юлиана. – Он протянул руку и коснулся кончика ее носа. – У вас на носу штукатурка, моя госпожа.

Она была в полном смятении от перемены в настроении Стивена и так и осталась стоять с открытым ртом, в то время как он быстрыми большими шагами прошел по проходу и вышел из церкви.

Строительство захватило все ее мысли и на время отвлекло от цели, которую она не должна была забывать. Она уже не так часто вспоминала о Новгороде и той ужасной ночи.

Ее смущало то, что сердце ее теперь разрывалось между чувством долга и желанием мести. С одной стороны, ей хотелось остаться здесь и помочь довольно суровым на вид, но добрым жителям Лунакре. Но душа ее горела огнем: семейная гордость не давала ей покоя, и боль утраты не утихала.

Теперь ей приходилось решать эту дилемму, осложненную чувством нарождающейся любви к мужу. Иногда, казалось, что он понимает ее, благодарен за помощь и восхищается ее способностями. Но когда ее муж был в плохом настроении, он обвинял Юлиану в том, что она пытается поймать его в ловушку.

Юлиана презрительно фыркнула: как могла она, княжна, выйти замуж за человека ниже ее по происхождению.

И тем не менее она мечтала об этом, когда лежала одна в постели ночью, вспоминая его прикосновения, поцелуи, его дыхание на своей шее, и смутное горячее желание пронизывало ее всю. У Стивена часто бывало плохое настроение. То он был скептичен и ни с чем не соглашался: наученный прошлым, он никому не доверял. То вдруг становился нежным, одобрял все ее поступки, работал с ней рядом.

Он бросал ей вызов.

– Крайне неблагоразумно – бросать Романовым вызов, – пробормотала Юлиана, вытерев руки о фартук, и поспешила к алтарю.

Чтобы в помещение лучше проникал свет, рабочие убирали доски, которыми были заколочены витражи часовни. Каким-то образом витражи, украшенные драгоценными камнями, остались невредимыми. В порыве реформатских преобразований кромвелевские иконоборцы все же не стали разбивать эти прекрасные цветные стекла.

Юлиана радовалась этому. Она любила рассматривать реликвии далекого прошлого.

Используя систему канатов и блоков, рабочие убирали доски с последнего, самого высокого окна, на котором была изображена очаровательная аллегория: святая Агнесса в виде пятилистника.

Юлиана услышала позади себя тяжелые шаги. Она обернулась и увидела, как по проходу быстрыми шагами идет Стивен.

– Снимите этот витраж немедленно.

– Но это самый красивый орнамент, – заметила Юлиана. Она коснулась его руки, Стивен поморщился, и Юлиана быстро убрала руку. Как трудно привыкнуть к его постоянно меняющемуся настроению.

– Я хочу, чтобы его сняли, – произнес он глухим голосом.

– Но это слишком высоко, – запротестовала Юлиана.

Даже не взглянув на нее, он подобрал крупный кусок известняка и поднял его над головой.

– Стивен, нет...

Камень взметнулся вверх. Он разбил окно. Стекло, куски дерева, известняка и дождь из рубинов, сапфиров и топазов посыпался вниз.

Звук эхом отозвался под сводами аббатства и стих. Последовавшее молчание становилось зловещим, и слышно было только тяжелое дыхание Стивена.

Он стоял рядом, но был таким далеким, глаза его сверкали холодной ненавистью, а руки сжались в крепкие кулаки, как будто он желал переломить кому-то шею.

– О Стивен, – прошептала Юлиана.

Ее голос, казалось, лишил его последней выдержки. Стивен грязно выругался, резко повернулся и выбежал из церкви. Юлиана слышала, как он позвал лошадь и поняла, что сейчас Стивен снова уедет от нее, как это он часто делал. И нет ей места рядом с ним.

Юлиана подняла обиженные глаза на Уильяма Стампа.

– Почему? – задала она простой вопрос. – Вы знаете?

Он задержал дыхание, а потом шумно выпустил воздух.

– Этот витраж был подарен первой жене господина.

– Подарен? Почему же тогда он разбил его?

– Потому что это был подарок короля.

Холод пробежал вдоль ее спины.

– Понимаю. Кажется, понимаю.

Юлиана давно поняла, что Стивен и король Генрих ненавидят друг друга. Теперь она знала, почему. Когда-то они были соперниками в любви.

Неделей позже на зеленой поляне перед аббатством Мэлмсбери собрались жители деревни и цыгане. И у тех и у других был настороженный вид. Стоя на крыльце, Юлиана рассматривала собравшихся людей. Она ожидала приезда Стивена. Солнце садилось за горизонт, освещая золотом небо. Что же задерживает его?

Уильям Стамп, сначала отнесшийся с недоверием к ее идее, помогал ей с энтузиазмом. Сейчас он сидел в своей коляске рядом с Юлианой и от волнения хрустел суставами пальцев.

– Вы считаете, что костер будет достаточно высоким, моя госпожа? – спросил он. В середине поляны была сложена куча из дров и хвороста высотой в два человеческих роста. От дров исходил острый запах сосны. По обеим сторонам от кучи дров цыгане держали факелы, ожидая сигнала зажечь костер.

Юлиана задумчиво кивнула головой. По левую сторону от нее расположились люди, которые в течение пяти лет были ее семьей. Они разделили с ней свой образ жизни: научили ее ориентироваться в лесу, рассказывать сказки, танцевать и многому другому. Им потребовалось время, чтобы вернуть ей желание смеяться.

По правую сторону стояли деревенские жители и арендаторы: открытые, основательные и честные, как земля, на которой они жили, как молитвы, которые произносили, как клятвы, которые они давали. За несколько месяцев, проведенных в Лунакре, Юлиана хорошо узнала их, она видела, как они воспитывают детей, как женятся и как хоронят умерших.

И вдруг Юлиана поняла, что, увлекшись работой по превращению бывшего аббатства в прядильню, она почти перестала вспоминать о своей клятве. Московия казалась фантастической мечтой в серебряной паутине времени. Лунакре – это реальная и доступная жизнь.

– О Уилл, – произнесла она, – сейчас, когда работа закончена, они снова чужие. Даже работая бок о бок, они не научились доверять друг другу.

– Нет, – ответил Уильям, ударив кулаком по ручке коляски. – Они просто не знают друг друга. Скажите несколько слов приветствия, моя госпожа. Это их объединит. Произнесите тост.

Робко улыбнувшись, Юлиана обернулась и кивнула Киту, который ждал у длинного стола, сооруженного прямо здесь, на лужайке. Он налил в бокал эль и поднес ей. Глаза его сверкнули, затем он посмотрел на Катриону: девушка-цыганка смело ответила на его взгляд.

Юлиане хотелось, чтобы Стивен приехал быстрее, но после случая с окном, его отсутствия участились. Юлиана решила, что ждать больше не имеет смысла. И подняла бокал.

– Давайте выпьем за окончание работы. Пусть мужество и благоразумие будут с вами всегда, и пусть вас не покинет Бог.

Пивовар стукнул деревянной кружкой по бочке и затем серьезно и несколько неуверенно тоже поднял свой бокал.

Ласло, чувствуя на себе умоляющий взгляд Юлианы, пристукнул каблуками сапог и поднял жестяную кружку. На лицах стали появляться улыбки, словно первые звездочки на вечернем небе.

Кит и Катриона взяли по горящему факелу и поднесли их к дровам. Смолистое дерево с ревом вспыхнуло. Последние лучи заходящего солнца окрасили небо в багряный цвет.

Лиль, капельмейстер Стивена, протрубил приветствие. Чтобы не отстать, Трока, цыганский музыкант, повторил мелодию на тростниковой дудочке. Затем присоединились другие музыканты, и зазвучала дикая какофония: трубы, дудки и барабаны.

Все стали ногами отбивать ритм. Сима, маленькая цыганская девочка, смело вышла в круг и закружилась перед Тэмом, мальчиком, который снял гнездо с колокольни. Он схватил ее за руки, и они вместе побежали по лужайке.

Раздался звон колоколов с обеих колоколен, звук их разнесся по всей округе. Стивен сконструировал специальное устройство, при помощи которого колокола звенели непрерывно, усиливая звуки музыки и смех.

– Я думал, что мы не сможем перестроить аббатство, – говорил Уильям Стамп, – но мы сделали это благодаря вам, моя госпожа.

Комок застрял в горле у Юлианы.

– Нет, это все сделали они, Уилл...

Весело засмеявшись, он вдруг быстрым движением посадил ее к себе на колени и покатил коляску вниз по наклонной дороге, построенной специально для него. Юлиана вскрикнула и ухватилась за шею Уильяма Стампа, которого глупцы когда-то посчитали ненужным. А теперь Юлиана исполняла с ним свой триумфальный танец.

* * *

– Боже, что они там вытворяют? – спросил Элджернон Бассет у своих спутников.

Джонатан Янгблад протер глаза, как будто желал убедиться, что не спит. Открыв рот, он с изумлением смотрел на ревущий костер. Пламя и искры поднимались в ночное небо. Вокруг костра быстро кружились пары. Шумная толпа, подогретая выпитым элем, веселилась от души.

Только Стивен не проявил никакого удивления. Он уже начал привыкать к переменам, которые вводила его жена. Юлиана снова сотворила чудо. Превратила заброшенное аббатство в место, где мужчины и женщины смогут зарабатывать деньги, объединила деревенских жителей и цыган единой целью, что казалось совершенно невозможным.

– Стивен, – сказал Джонатан, когда они подъехали ближе к аббатству, – твоя жена – чудо.

Стивен засмеялся, увидев Юлиану.

– Это чудо сводит меня с ума, – Стивен старался подавить в себе чувства, которые Юлиана у него вызывала. У него перехватило дыхание, сердце быстро забилось.

Но Стивен не мог справиться с охватившим его волнением. «Боже милостивый, помоги».

Юлиана была, словно летняя роза в цвету. Она сидела на коленях у Стампа, одной рукой обхватив его за шею, болтала ногами в воздухе, бесстыдно открывая лодыжки.

Стамп быстро катил коляску в ритме музыки. Юлиана откинула голову назад, волосы ее развевались, и она громко хохотала.

– Боже, она очаровательна, – сказал Элджернон, искоса взглянув на Стивена. – Хотя, кажется, ты считаешь такие шутки недостойными для баронессы.

– Для Юлианы не имеет никакого значения, что я считаю.

Джонатан усмехнулся:

– Она – слишком женщина для тебя, Уимберлей? – весело засмеявшись, он пришпорил лошадь, и они поскакали к костру.

Стивен на минуту задумался над язвительным замечанием Джонатана. Полная луна освещала небо, усыпанное звездами. Это была одна из самых волшебных ночей, воздух был прохладен, лето кончалось.

Слишком женщина для него?

Слова эти ударили в стену, которую Стивен воздвиг вокруг себя, пытаясь защититься от своей странной обольстительной жены, он чувствовал, как кровь закипает в нем, и знал, что пытается обмануть самого себя.

ГЛАВА 10

Стивен пришпорил Каприю. Лошадь поскакала через поле к аббатству. Павло лаял, как сумасшедший. Юлиана оставила Уильяма Стампа и подошла к костру. Хотя Каприя мчалась во весь опор, Стивен отчетливо видел свою жену.

Несмотря на то, что на ней было домашнее платье, выглядела она очень элегантно – сильная и стройная, с развевающимися на ветру волосами.

Стивен резко остановил лошадь прямо перед ней. Он не сразу смог заговорить с Юлианой. Затем произнес первое, что пришло в голову:

– Не слишком ли большой костер, баронесса?

Юлиана вскинула голову и уперлась руками в бока.

– Говорят, костер отгоняет дьявола.

Стивен переложил вожжи в другую руку.

– Все это чепуха.

– Вы видите здесь дьявола?

– Нет, конечно.

– Вот, – смешинки плясали в ее глазах. – Костер помог его прогнать.

Только мужчина способен вынести это. Юлиана откровенно смеялась над ним. Молодой цыган привел к ней горячего жеребца. Мускулистые бока коня отшивали кроваво-красным цветом в свете костра. Маленькая босая ножка Юлианы быстро нашла стремя, в одно мгновение юбки ее взметнулись вверх, и она вскочила на коня. Юлиана наклонилась в сторону Стивена и прошептала:

– Поскакали со мной, Стивен. Давай умчимся далеко-далеко.

Скакать вместе с ней.

Она не пользовалась шпорами. Удар босыми пятками, команда низким голосом на странном языке. И этого было достаточно, чтобы жеребец помчался как ветер.

Цветные ленты, вплетенные в гриву и хвост коня, развевались на ветру.

Стивен представления не имел, какую цель она преследовала, но не в силах был противостоять ее зову, как прилив не в силах противостоять притяжению луны. Негромко щелкнув языком, он послал Каприю вслед за Юлианой.

Юлиана смеялась, пролетая на коне широкий луг между южным лесом и дорогой на Чиппенхэм. Капельки росы, словно бриллианты, вылетали из-под копыт лошади. Она скакала все быстрее и быстрее, и Стивен понял, что ему еще не приходилось догонять такую искусную наездницу. Он, конечно, сможет догнать Юлиану, но это будет нелегко.

К своему удивлению, он почувствовал, что рад ее вызову.

Стивен любил стремительные скачки. Ветер гудел в ушах, громко стучали копыта, шумно дышала лошадь. Он чувствовал под собой сильную разгоряченную скачкой лошадь. Он видел свою собственную тень, освещенную луной, быстрые, будто гонимые штормовым ветром, облака, мчащиеся за Юлианой.

Слишком поздно он понял, куда она направляется.

Юлиана выбрала тропу, ведущую к заброшенной дороге, известной лишь немногим, и всего лишь в полумиле от того места, где...

Стивен пришпорил коня и поравнялся с Юлианой. Ее лицо обратилось к нему и озарилось ослепительной улыбкой.

Он прижался грудью к шее Каприи, побуждая ее ускорить бег. Стивен обогнал Юлиану и молил Бога, чтобы лошадь смогла выполнить задуманный им маневр.

Он выехал наперерез Юлиане.

Обученный цыганами конь Юлианы повел себя необычно. Вместо того чтобы перейти на другую тропу, жеребец резко остановился и отпрянул назад. Отшлифованные копыта взметнулись в воздух, глаза жеребца бешено вращались, белки сверкали. Конь громко заржал.

– Юлиана! – вскрикнул Стивен, натягивая поводья, чтобы остановить свою лошадь.

Жеребец встал на дыбы, но Юлиана будто срослась с ним. Когда конь опустил копыта, Стивен услышал, как Юлиана быстро и шумно вздохнула.

– Держись! – кричал он, соскочив с лошади и припустившись к ней бегом по полю. – Боже мой, Юлиана, держись, смотри не упади.

Но жеребец под Юлианой не успокаивался. Как только его передние ноги коснулись земли, задние тут же взметнулись высоко вверх. Конь продолжал попеременно бить то передними, то задними копытами, пытаясь сбросить всадницу. За все это время Юлиана не издала ни единого звука. Она лишь пыталась удержаться в седле и укротить своего жеребца. Стивену никак не удавалось приблизиться к нему.

Казалось, прошла целая вечность, а не какие-то секунды. Стивен проклинал себя, наблюдая, как жена борется за жизнь. Он снова и снова выкрикивал ее имя, чувство беспомощности охватило его.

Ты и от нее решил избавиться? Эти слова короля звучали у него в голове.

Но затем жеребец начал понемногу успокаиваться. Ловкие руки Юлианы умело управляли поводьями, и наконец конь остановился и опустил голову, бока его раздувались, словно кузнечные меха.

Юлиана откинула волосы с лица и посмотрела на Стивена. Он приготовился выслушать слова упрека.

Но вместо этого она рассмеялась. Ее радостный смех, идущий от самого сердца, заполнил все вокруг. Она протянула руки, как бы желая обнять пространство вокруг себя.

– Это просто замечательно! – крикнула девушка. – Я даже не думала, что ты способен на такие шутки.

– Шутки? – взорвался он. Все его чувства были напряжены. Он, словно глупое животное, потерял над собой контроль, хотя и прилагал все усилия, чтобы успокоиться.

Юлиана грациозно соскочила с коня, юбки ее заколыхались и опустились на мокрую от росы траву.

– В Новгороде мы тоже играли в такую игру. Хотя папа считал, что эта игра опасна для девочек, главный конюх часто позволял мне принимать участие в ней.

Стивен прошел по траве, схватил ее за плечи и крепко прижал к своему бьющемуся сердцу. Юлиана подняла к нему свое улыбающееся лицо.

И затем, давая волю давно сдерживаемой страсти, он поцеловал ее. Но даже касаясь ее губ, он приказывал себе остановиться, хотя его охватило такое желание, что осторожность исчезла, словно погасшая на небе звезда.

Юлиана обняла его за шею, вздох ее коснулся губ Стивена. Это еще больше обострило его желание, он провел языком по ее губам. Подвергая себя танталовым мукам, он наслаждался мягкой нежностью ее губ, чувствовал запах выпитого ею вина, слышал ее слабые стоны.

Опустившись на одно колено, Стивен притянул Юлиану к себе. Девушка не сопротивлялась, она словно таяла в его объятиях. Будто давно мечтала об этом моменте.

– Ты зажгла во мне огонь, – прошептал Стивен прямо в ее губы. Признание само слетело с его уст. Он снова поцеловал ее, на этот раз крепче, и они опустились на росистую траву, пахнущую полевыми цветами. Даже постель из лебяжьего пуха не показалась бы им более мягкой.

Когда Стивен прилег на траву рядом с ней, его охватило горячее чувство, и боль, державшая его в тисках столько времени, стала ослабевать и проходить. Он пробовал языком вкус ее губ так, будто отыскивал ключ к ее душе. А затем его руки начали ласкать Юлиану, и он вдруг понял, что испытывает к ней не только плотское желание: ему хотелось доставить ей наслаждение, он благоговел перед нею.

А Юлиана прильнула к Стивену с такой безудержной радостью, что поразила его. Натура ее была сложна и таинственна. И она была страстной, и эту страсть Стивену захотелось испытать.

Он коснулся ее волос, уступая давно возникшему желанию. Тонкие, как осенняя паутина, и невероятно мягкие, они струились теплыми ручейками сквозь пальцы.

– Мягче, чем соболиный мех, – прошептал Стивен, касаясь губами волнистых волос. – Я так и думал.

Голова Юлианы откинулась назад, луна осветила изгиб ее шеи. Он коснулся губами пульсирующей жилки, Почувствовал языком вкус ее кожи. Пальцы Стивена расстегнули шнуровку ее блузки и высвободили ей плечи. Лунный свет пролился на грудь Юлианы. Изумление, смешанное с суеверным страхом, охватило его, так как еще ни одна женщина не казалась ему такой прекрасной. Рука его дрожала, когда он брал в ладонь сначала одну грудь, потом другую.

О Боже! Стивен уже забыл ощущение от прикосновения к шелковистой коже женской груди. Ощущение было странным и чересчур экзотичным для мужчины, состоящего из мускулов и загорелой кожи, мужчины, привыкшего держать себя в узде.

Он почувствовал, как затвердели ее соски. Опустив голову, Стивен стал их нежно ласкать губами. Юлиана негромко стонала.

Спина ее выгнулась. При свете луны она казалась таинственной язычницей, искусительницей. Стивен захватил губами сосок и стал его ласкать языком. Желание горело внутри него, он испытывал бесконечную нежность к девушке. Он ощущал также радостную уверенность в том, что был первым, кто привел ее в состояние невыносимого блаженства и сладостной муки.

И все же где-то глубоко тревожила мысль о том, что он не должен заходить далеко в отношениях со своей формальной женой. Но Стивен проигнорировал это предупреждение о сдержанности, воспитанной в себе за последние годы. Он понял, что в Юлиане проснулись давно дремавшие в ней томная страсть, сексуальное влечение, женская тоска по нежности.

– Стивен? – руки ее сжали плечи мужа. – Что мы... разве мы...

– Тише, – ему было больно говорить, так горело все внутри. Он улыбнулся уголками губ. – Вы выбрали очень странный момент для возражений, баронесса.

Юлиана провела пальцем по его нижней губе.

– Но мы же оба согласились, что будет лучше, если мы...

– Тише, – снова повторил Стивен, не желая прислушиваться к собственному разуму. Есть вещи, которых я не лишу тебя, Юлиана. И я не сделаю ничего такого, что причинило бы тебе вред. – Стивен надеялся, что девушка понимает, о чем он говорит. – Но позволь мне... – Он ласкал ее шею, нога его легла на ее ноги. – Я могу тебе кое-что дать.

– Я не понимаю.

– Я не уверен, понимаю ли я сам. И я хочу касаться тебя, – добавил он для самого себя. В течение нескольких недель напряжение росло между ними, и наступило время ослабить его. Хотя бы для нее одной.

Юлиана не возражала, хотя обычно она готова была спорить с ним день и ночь. Девушка повернула голову, чтобы поцеловать Стивена и была такой нежной и податливой, что он забыл о всех своих клятвах, забыл, что они были противниками в браке, который заключили против воли, забыл, что привело их к браку, и то, что их расставание неизбежно.

Но сейчас эта женщина лежала в его объятиях, и он уступил непреодолимому желанию удовлетворить ее. Он ласкал и целовал ее грудь, пока дыхание ее не участилось и не стало прерывистым, а ноги не задрожали от сильного возбуждения. Стивен впился ртом в губы Юлианы, рука его отыскала подол влажных от росы юбок и скользнула вверх по колену к упругой коже бедра.

Юлиана вскрикнула, словно не понимала, что он делает с ней, и Стивен улыбнулся ей прямо в губы. Для него уже не имело значения, была ли она хитрой цыганкой или бездомной княжной. В данный момент она была просто женщиной, страстно желавшей получить удовлетворение, которое мог ей дать только он.

Стивен шептал Юлиане нежные слова. Его руки ласкали ее, и она отвечала ему с такой страстью, что к нему вернулась вера в искренность ее чувств. Он раздвинул ей ноги и нашел гнездышко, где плоть говорила о ее желании. Стивен понимал, что заставил Юлиану забыть о девичьей скромности, забыть, почему она здесь и что ждет ее в будущем. По своей наивности она не понимала, чем могут закончиться его прикосновения.

Но он-то понимал все. Понимал ее страстное желание. После сегодняшней ночи с ее невинностью будет покончено. Они познали бесконечные мгновения прекрасного умирания и захватывающие дух вершины страсти. Было и нечто эгоистичное в том, что он делал ради нее, но ему необходимо было знать, что он еще не позабыл короткую, но сладкую власть близости.