Треволнения одного китайца в Китае

      «Это смерть! — обреченно подумал Цзинь Фо. — Ну что ж, чему быть, того не миновать. Другого я не заслужил».
      Прошло несколько часов. Цзинь Фо и не догадывался, какому страшному испытанию подвергнет его коварный тайпин. Скоро ящик подняли, перенесли и куда-то положили, судя по тряске и ржанию лошадей, — на повозку. Спустя пять-шесть часов повозка остановилась, ящик подняли вновь и куда-то отнесли.
      Цзинь Фо ощутил плавное покачивание, скрип просмоленных досок.
      «Я, кажется, на судне, — догадался он. — Лао Шэн решил бросить меня в воду умирать медленно и мучительно! Ну что ж, получу по заслугам».
      Прошло несколько суток. Дважды в день через небольшое выдвижное окошко Цзинь Фо, так долго искавшему сильных ощущений, молча подавали еду. Он никого не видел, но всеми своими действиями Лао Шэн как бы говорил ему: ты хотел великих, невиданных переживаний?! Отлично! Они не заставят себя ждать. Через какое-то время морская пучина поглотит тебя, корчащегося в муках. Эта мысль приводила нашего героя в отчаяние. Умереть, не увидев еще раз небо, бедную Лэ У, — это ужасно, невыносимо!
      Наконец качка прекратилась. Мерное содрогание винта стихло, ящик подняли и куда-то понесли.
      Все! Это конец! Приговоренному оставалось быстро помолиться и попросить у Всевышнего отпущения грехов.
      Прошло несколько бесконечно долгих минут. Минут, исполненных самых страшных ожиданий. Но что происходит? Кажется, ящик вновь опустили на твердую землю! Внезапно открылась крышка. Чьи-то руки схватили Цзинь Фо, вытащили из клетки и завязали ему глаза.
      — Я не прошу пощады! — воскликнул он, сделав несколько шагов. — Прошу только позволить мне уйти из жизни при дневном свете, как человеку, который не боится посмотреть смерти в лицо!
      — Ну что ж, — раздался чей-то голос. — Пусть будет так.
      И с Цзинь Фо сорвали повязку.
      Он жадно огляделся… не сон ли это? Вот большой стол, уставленный множеством блюд. А кто эти пятеро?
      — Вы? Вы? Мои друзья, мои дорогие друзья! Нет, надо проснуться! — Ущипнув себя, Цзинь Фо бросился вперед.
      За столом, улыбаясь, сидели Ван, Инь Бан, Хуан, Бао Шэн и Дим, все те, с кем он два месяца назад обедал в ресторане речного парохода!
      Цзинь Фо не поверил своим глазам: он — в собственном имении в Шанхае.
      — Если это ты, — воскликнул спасенный, обращаясь к Вану, — а не твоя тень, то скажи…
      — Это я, мой друг, нет никакой ошибки, — ответил мудрец. — А за столь жестокий философский урок — прости.
      — Что?! Неужели…
      — Догадался? — усмехнулся философ. — Я согласился выполнить ту страшную просьбу, чтобы ты не обратился к другому. Потом удалось перехватить радостную весть из банка, и стало ясно: умирать тебе совершенно незачем.
      Мой старый боевой товарищ Лао Шэн, кстати, недавно подчинившийся властям и давший слово защищать северные границы империи, согласился участвовать в этом спектакле. Поверь, было больно видеть, как ты страдаешь, мучаешься. Сердце обливалось кровью. И лишь уверенность, что в финале, под занавес, ты изменишься, почувствуешь вкус к жизни, поддерживала меня.
      Философ крепко прижал к груди Цзинь Фо, а тот еле сдерживал слезы.
      — Бедный Ван! Как же трудно тебе было! Но расскажи, что случилось на мосту Балиоцяо?
      — А, — улыбаясь, махнул рукой мудрец.
      — Я, признаться, тогда немного испугался. В самом деле: с меня пот градом, а вода холоднющая! Но, как видишь, все обошлось.
      После Вана Цзинь Фо пожал руки и обнял остальных своих друзей.
      — Каким же я был глупцом! — признался он.
      — А теперь станешь мудрецом! — с уверенностью воскликнул наставник молодого человека.
      — Буду стараться, — пообещал ему ученик. — Но прежде наведем порядок в делах. Что случилось с этим злополучным клочком бумаги, из-за которого и вышел весь сыр-бор? Ты передал его Лао Шэну? Тогда я спокоен. Хотя лучше письмо уничтожить.
      В этом месте присутствующие расхохотались.
      — Друзья! — сказал Ван. — Цзинь Фо в самом деле изменился. Перед нами уже не прежний равнодушный созерцатель жизни.
      — Но все-таки, где чертово письмо? Хочу поскорей его сжечь, — не унимался новоявленный жизнелюб.
      — Тебе так оно нужно? — поинтересовался Ван.
      — Конечно, — подтвердил недавний клиент «Ста лет», — но, вижу, ты решил сохранить его у себя и показывать мне всякий раз, когда хандра…
      — Нет, — замотал головой философ.
      — Тогда в чем же дело?
      — А в том, дорогой ученик, что письма нет ни у меня, ни у Лао Шэна.
      — Как нет?
      — Нет, и все.
      — Значит, вы его уничтожили? Или передали кому-то другому?
      — Да!
      — Кому же? Кому? — Цзинь Фо разволновался на на шутку. — Кто он?
      — Один надежный человек.
      В это время из-за ширмы, улыбаясь, вышла очаровательная Лэ У с письмом в руке. Цзинь Фо, протянув руки, устремился навстречу любимой.
      — Нет, нет, немного терпения, дорогой! — сказала красавица, сделав шаг назад. — Сначала — дело.
      И, показав белый листок бумаги, спросила:
      — Вам знакомы эти строчки?
      — Разумеется! — воскликнул Цзинь Фо. — Кто, кроме меня, мог написать такую глупость!
      — Очень хорошо, — улыбка сошла с лица Лэ У. — Тогда поступите с «глупостью», как она заслуживает того: уничтожьте ее, сожгите! И пусть это будет символическим расставанием со всем, что вы не любите в себе.
      — Согласен, — сказал Цзинь Фо, поднося свечу к листку бумаги. — А теперь, мое сердечко, позвольте вас нежно обнять и усадить на самое почетное место! И давайте обедать, мне чертовски хочется есть!
      — И нам тоже! — воскликнули все остальные.
      Через несколько дней после снятия императорского запрета состоялась свадьба Цзинь Фо и Лэ У. Молодые были прекрасны.
      Впереди их ждало много радости и счастья!

Конец