Красная книга ВЧК. В двух томах. Том 1

Перегудов Федор Иосифович, рядовой из отряда Попова, б. матрос Черноморского флота. В отряд я поступил 2 июля с. г. По списку нас поступило в отряд Попова около 180 человек, а затем часть ушла. Из обмундировки нам выдали 2 пары белья и сукно на брюки и гимнастерку. Задержали в Богородске.

В субботу, 6-го, в 6 часов дня вступил в караул в Всероссийской чрезвычайной комиссии. Стояли до половины шестого. Пришедши в казармы, лег спать, а утром, до того как началась пальба, убежал.

20 июля 1918 года.

Фоеберг Сигульт ……… финн, 2 роты отряда Попова.

Валас Лаури …………….. финн, 2 роты.

Алдо Армас ……………… финн, 2 роты.

Все они были в совершенном неведении о смысле происходящего. Ни командир роты, ни командир батальона б-го и 7-го полков к ним в роту не приходили.

19/VII 1918 года.

В отряд Попова поступил около 25 июня. Раньше служил в Финляндии в Красной гвардии; о восстании ничего не знал; когда отряд Попова занял телеграф, я находился в казармах; в отряд Попова меня отправил военный комиссариат города Пуйде, где находится много финских беженцев на Волге. Где находится Попов, не знаю; Попов и другое начальство виновато в восстании; Попов нам не говорил, что нужно будет идти против Советской власти; в субботу, когда отряд Попова начал наступать, я только узнал, что он идет против Советской власти, а все время ничего не знали, так как начальство нам ничего не говорило; в воскресенье до обеда мы ушли вместе с отрядом из города Москвы; мы отступали по Владимирскому шоссе;[162] верст 16 от города нас нагнали советские войска, и мы разбежались; в следственную часть Павловского Посада пришли вместе с Ноппе сегодня.

Матвей Тайнилайнен

9/VII 1918 года.

ВЫДЕРЖКИ ИЗ ПОКАЗАНИЙ

НЕКОТОРЫХ СВИДЕТЕЛЕЙ[163]

1. Задержанный отрядом поповцев заведующий учетным отделом Московского губернского комитета Т. Шимловский предъявил свои документы отряду, но был арестован, причем матросы ему заявили: «Мы Советской власти не признаем». Шимловскому запретили разговаривать с солдатами и грозили расстрелом.

2. Выдержка из письма дружинника левых эсеров от 4 июля: «В связи с 5-м Всероссийским съездом Советов мы уже третьи сутки стоим в полной боевой готовности, и, когда и чем кончится эта волынка, никто ничего не знает. Вечером нас никуда не пускают».

3. 4 июля отряд Попова, пользуясь Всероссийской комиссией по борьбе с контрреволюцией, где были представители партии левых эсеров, представил Всероссийскому союзу городов требование на большое количество санитарных предметов.

4. Уполномоченный Военного контроля, арестованный поповцами, показал, между прочим, следующее: «Попов был выпивши, и кроме него еще несколько человек, которых я не знал, были тоже заметно выпивши. Попов и другие руководители старались громко при своих солдатах говорить, что много новых частей примкнули к ним, что телеграф занят и по всей России отправлены уже инструкции. Какой-то отряд был приведен в штаб Попова под угрозой расстрела, если они не примкнут к поповцам».

7. Берзин К. И., член батальонного комитета: «В штабе нас окружили пьяные матросы. Нам говорили, что многие полки присоединились к левым эсерам. Нас убеждали, что т. Ленин и Троцкий продали Россию, и они, лев. эсеры, дескать, призывают теперь к восстанию против насильников».

8. Кауров С. И., слесарь, работавший при штабе Попова: «Я заметил пьянство среди членов штаба, я слышал речь Попова. Он утверждал, что Ленин и Троцкий распродали Россию и теперь отправляют в Германию мануфактуру, хлеб. Большевики продали Черноморский флот и т. д. Меня отправили в подвал. Охрана в моем присутствии распивала водку».

9. П.Майоров, секретарь крестьянской секции, доставил в следственную комиссию документы, указывающие, что левые эсеры без ведома секретаря крестьянской секции получали документы на получение оружия из Ярославля, куда они делегировали членов своей партии якобы за покупкой кожи и махорки.

13. Булочников М. М., делегат съезда от Козьмодемьянского уезда, Казанской губернии (левый эсер): «Все события 6 и 7 июля для меня были полной неожиданностью».

14. Кулагин Мих. Константинович (член фракции левых эсеров): «Сообщение об убийстве Мирбаха произвело на меня крайне гнетущее впечатление».

15. Звядевич, шофер. Арестован поповцами. В штабе ему солдаты говорили: «Сегодня будет крах большевистской власти, а потому тебе незачем ехать в Кремль. На Кремль уже наведена артиллерия. Ты лучше оставайся у нас; мы дадим тебе жалованье, и ты будешь работать на своей машине».

16. Шилов К. И., шофер: «Я прибыл в город 7 июля в 1 1 часов утра на Курский вокзал. В первом часу к вокзалу подъехал отряд Попова. Знакомый шофер указал на меня как на шофера, и меня заставили ехать с человеком, которого называли Саблиным. На мои возражения Саблин пригрозил мне расстрелом. При этом он сказал, что мне бояться нечего, так как он, Саблин, по приказу т. Троцкого назначен комиссаром охраны города Москвы».

17. Швехгемер В. И., председатель полкового комитета 1-го Латышского стрелкового полка, был арестован и доставлен в штаб Попова, где Попов говорил, что по постановлению ЦК партии эсеров убит германский посол Мирбах и мы требуем немедленного выступления против германцев. «Мы не против Советской власти, но такой, как теперь, не хотим, – говорил Попов. – Теперешняя власть – соглашательская шайка во главе с Троцким и Лениным, которые довели народ до гибели и почти ежедневно производят расстрелы и аресты рабочих. Если теперешняя власть не способна, то мы сделаем, что можно будет выступить против германца». Далее указывает Попов, что все воинские части на стороне эсеров. Только латыши не сдаются. «В крайнем случае, – говорил Попов, – мы сметем артиллерийским огнем Кремль с лица земли».

Комиссара Латышской стрелковой

советской дивизии К. Петерсона

ДОКЛАД

Только что явился к комиссару дивизии стрелок 3-го Латышского стрелкового советского полка Вилис Вийтин. который во время разведки был захвачен «в плен» восставшим отрядом Попова. Тов. Вийтин передал следующее:

Около 10 часов утра его задержали и повезли в штаб Попова на улице Трехсвятителей, дом 362.[164] Его допрашивали Карелин, Камков и другие, которых товарищ не помнит. Вместе с другими арестованными там же содержался тов. Дзержинский и Лацис.

Тов. Вийтина отпустили, чтобы он передал полковому комитету приложенные при сем листки «Ко всем рабочим и красноармейцам» и писанный рукою листок с печатью ЦК левых с.-р. Настроение среди стрелков хорошее, и ликвидация восстания подвигается успешно. Из отряда Попова к комиссару дивизии явились два делегата, по их словам – коммунисты, и заявили, что большинство отряда против этой авантюры, и просили, чтобы мы отправили своего делегата разъяснить им, из-за чего происходит обстрел. Мы им все объяснили и одного делегата отправили обратно, заявляя, что мы своих делегатов к ним не пошлем, а если они решили сдаться, то пусть присылают полномочных парламентеров, которых мы направим к тов. Подвойскому.

В районе штаба восставших свидетель Вийтин видел и французских солдат, но без оружия.

Приложения: Один печатный лист прокламации и писанный рукою листок, предназначенный для 3-го Латышского полка.

Комиссар Латышской дивизии К. Петерсон

Свидетель – стрелок 3-го Латышского полка Вийтин

Я с двумя товарищами поехал ночью 6–7 июня в 12 часов в Лефортовский район по поручению фракции коммунистов на извозчике. Около почтамта, на Мясницкой,[165] нас остановил отряд вооруженный из 8 человек. Спросив нас, к го мы, и получив ответ, что делегаты, отряд отобрал у двоих из нас оружие и на ответ наш, что мы коммунисты, нас задержали и отвезли нас в штаб. В штабе Попов спросил отряд, кого он привел, а на ответ, что это коммунисты, распорядился отвести нас туда же, где и прочие арестованные коммунисты.

Д. И. Попов

Его остановил Карелин со словами, что раньше надо допросить. И действительно, он стал меня расспрашивать, что было на съезде, что думает предпринять фракция большевиков, а на мой ответ, что я не знаю, объяснил, что такие же отряды, как арестовавший нас. стоят по всей Москве, власть большевиков пала, Ленин и Троцкий арестованы, Карелин ответил: «За предательство России Германии». На наш вопрос, в чем это предательство, Карелин объяснил, что странно, если мы этого не знаем, ибо они отвезли 46 вагонов хлеба и на 3 миллиарда мануфактуры в Германию и уплатили за социализацию земли Германии 30 миллиардов. В дальнейшем Карелин объяснил, что ЦК партии постановил убить Мирбаха, чтобы вызвать войну. А когда я объяснил, что мы сейчас ведь не можем воевать, ответил: «Ну что же, если и нас победят, мы вместе с Украиною будем бороться партизанскими отрядами». Еще Карелин прибавил, что он арестовал Ленина и Троцкого за приказ расстрелять левых с.-р. «Раньше, чем расстрелять наших, мы их расстреляем». Дал на руки листовки, одну печатную, как вы показываете (показана прокламация, начинающаяся словами «Палач трудового народа»), и 2 листовки на машинке печатаны. Когда у меня в кармане нашли еще два патрона, хотели расстрелять, и только Попов удержал словами, что «это наши, которые не были даже на фракционном собрании». Нас отпустили.

Подписал П. И. Одинокое

6 июня в 9-м часу вечера мы шли в Замоскворецкий партийный комитет на собрание. Недалеко от Устьинского моста меня задержал конный патруль – 4 человека, там же был вооруженный грузовик. Потребовали предъявления документов. Я предъявил свой партийный билет члена большевистской партии. Один из патрульных сказал: «А, большевик, вас-то нам и надо!» Нас задержали и препроводили в штаб Попова. Там нас обезоружили, отняли револьвер. Расписки не дали. Под угрозой расстрела отняли и ремень. Меня посадили в подвал. Матросы, которые нас караулили, хвастались, что Кремль взят, Ленин в плену, все арестованы, латыши отказались драться с матросами. Нас было 27 человек в плену. Когда поповцы бежали, мы были освобождены.

Войновский

ВИТКОВСКОГО ФИЛИППА СИДОРОВИЧА,

ПРОЖИВАЮЩЕГО НА СОЛЯНКЕ, Д. № I,

МОСКОВСКИМ РЕВОЛЮЦИОННЫМ ТРИБУНАЛОМ

ЗАДЕРЖАННОГО ВО ВРЕМЯ ЛЕВОЭСЕРОВСКОГО МЯТЕЖА

ОТРЯДОМ ПОПОВА 6 ИЮЛЯ В 9 ЧАСОВ ВЕЧЕРА

И ОСВОБОЖДЕННОГО СОВЕТСКИМИ ОТРЯДАМИ

7 ИЮЛЯ В 3 ЧАСА ДНЯ

6-го мы по поручению партийного комитета отправились в Замоскворецкий район на партийное собрание. На Солянке патруль из 12 человек нас пропустил. Нас было двое: я и т. Войновский. Около Устьинского моста патруль из 12 человек, пропустивший нас, снова нас догнал и задержал. На вопрос, куда идем, мы ответили: на партийное собрание. Они спросили нас, кто мы, и потребовали документы. Когда они просмотрели наши документы, то заявили: «Ага, большевики, вас-то нам и нужно!» Они потребовали оружие. Мы отказались отдать им на. улице. Нас привели в штаб. В штабе сидели тт. Дзержинский, Лацис и секретарь Муралова. Попов, по нашем прибытии в штаб, потребовал оружие, угрожая в противном случае поставить к стенке. Револьвер отобрали. Квитанцию дать мне отказались. Документы я не отдал. После этого нас отвели в подвал, где нас было 24 человека. Матросы, когда нас привели в подвал, говорили нам: «Это ленинцы, которые целуются с Мирбахом. Троцкий, Ленин – продажные шкуры. Они продали всю Россию и Украину немцам». Когда мы пытались им возражать, то они отвечали нам: «Ладно, мы с вами расправимся». Они угрожали нам бомбами и обещали взорвать нас, когда им придется отступать. Утром 7 июля они утверждали, что дело левых эсеров подвигается вперед, а именно: к левым эсерам присоединились советские полки. Через 2 часа они заявили нам, что они разбиты. Матросы стали нам говорить, чтобы мы или шли за ними, или уходили. Мы ответили отказом, указывая, что будем ждать своих товарищей. Нам пригрозили бомбами. Через несколько времени они побежали, и нас освободили наши товарищи латыши, с которыми прибыл начальник 16-го Летучего отряда Винглинский. В отряде Попова дисциплины никакой не замечалось: почти все были выпивши, постоянно ругались матерными словами и угрожали бомбами. Мы видели, что им раздавали баранки, сапоги и другое имущество. На шкафу я заметил бутылку спирта. Мы забрали винтовки и ушли на улицу.

Витковский

Мой револьвер за № 58294.

В ночь с 6 на 7 июля 1918 года по постановлению фракции коммунистов я был делегирован в Городской районный Совет вместе с другими товарищами делегатами 5-го Всероссийского съезда. Около 2-х часов ночи 7 июля Городской районный Совет получил сведения, что часть войск Покровских казарм под влиянием левоэсеровской агитации колеблется переходить на их сторону. Городской районный Совет в экстренном своем заседании решил послать в Покровские казармы ответственного политического комиссара, который бы и разъяснил солдатам сущность левоэсеровской авантюры.

Политическим комиссаром назначен был я. По дороге в Покровские казармы я был арестован поповским патрулем. Обстоятельства ареста были следующие. На вопрос встретившихся патрулей: «Куда мы идем и кто мы?» – я и двое товарищей, посланных со мною из Городского районного Совета, предъявили им свои мандаты, в том числе я предъявил свой мандат члена ВЦИК и делегатский билет Владимирского губернского Совета. Несмотря на предъявленные документы, патруль обыскал нас и отобрал имеющееся у нас оружие, объявил, что мы арестованы, повел нас в военный штаб отряда Попова.

По дороге в штаб (в Трехсвятительском переулке) нам удалось скрыться, благодаря замешательству патрулей от неожиданно открывшейся пулеметной стрельбы.

Кто стрелял и в кого, узнать не пришлось.

12 июля 1918 года.

Член ВЦИК И. Завадский

III. ЛИКВИДАЦИЯ МЯТЕЖА

Слушали: Постановили:

О мятежниках из Смертный приговор ВЧК, утвержденный ВЦИК о

отряда Попова. 1) М. А. Филонове, 2) Ф. Н. Кабанове, 3) С. П. Пинегине,

4) М. Д. Костюке, 5) И. А. Козине, 6) И. С. Букрине,

7) М. С. Засорине, 8) А. Д. Лопухине, 9) Вл. Немцеве,

10) А. Е. Жарове, 11) Н. В. Воробьеве, 12) А. И. Юшманове и

13) Александровиче, – привести в исполнение.[166]

Немецкий посол Мирбах убит членом партии левых социалистов-революционеров Блюмкиным, который явился в посольство с документом, с подделанной на нем подписью т. Дзержинского. Убийство Мирбаха является непосредственным продолжением политики левых эсеров и буржуазных партий – втянуть Россию в империалистическую войну. На предложение Совета Народных Комиссаров выдать убийцу левые эсеры, не отрицая того, что убийство совершено Блюмкиным, ответили отказом. Для убеждения их был послан представитель Совета Народных Комиссаров т. Дзержинский, который был по приходе к ним арестован вооруженными людьми. Левых эсеров поддерживали ничтожные части вооруженного отряда, состоявшего при Чрезвычайной комиссии по борьбе с контрреволюцией. Этими отрядами была сделана попытка занять почтамт и были арестованы тт. большевики Лацис и Беленький[167]2. И, кроме того, левые эсеры предприняли и другие меры для организации вооруженного сопротивления Советской власти и защиты своей политики немедленной войны с Германией.

Московский Совет рабочих депутатов предлагает всем районным Советам немедленно предпринять самые решительные меры к подавлению попыток левых эсеров к низвержению Советской власти, в чем бы эти попытки ни выражались. При осмотре патрулями на улицах и в подозрительных домах должны быть обезоружены все лица, которые не являются вполне надежной опорой в политике Совета Народных Комиссаров. При малейших попытках левоэсеровских кругов поднять рабочую массу на свою защиту со всей решительностью необходимо объяснить всем рабочим и гражданам Москвы, что нападение левых эсеров на Советскую власть объясняется исключительно тем, что они вопреки воле народа и постановлений съезда Советов поставили своей задачей спровоцировать новую войну с Германией. Необходимо призвать массы рабочих немедленно раздавить эту попытку восстания левых эсеров, в которой их могут поддерживать все буржуазные и белогвардейские группы. В распоряжение районов будут посланы группы товарищей с Всероссийского съезда Советов для агитации и содействия районам во всей их работе по борьбе с восстанием. Районы обязаны о всем происходящем немедленно извещать Центральный Совет рабочих депутатов по следующим телефонам: 64–20, добавочные: 18, 50, 29, 54 и по прямому 3-97-51.

Настоящее объявление не подлежит пока опубликованию, а предназначается исключительно для внутреннего употребления.

Все телеграммы и распоряжения Президиума должны проверяться по этим же телефонам.

Член Президиума.

Совнаркомом нам было поручено взять на себя непосредственную организацию и руководство операцией по подавлению восстания левых эсеров.

К организации операции мы приступили в 17 часов 6-го сего июля.

Немедленно же нами даны были следующие распоряжения:

1) районным военным комиссариатам – быть наготове всем вооруженным силам, выставить заставы в разных местах и занять мосты,

2) стянуть войска из лагерей.

После этого приступили к тщательному выяснению состояния и количества наших сил и сил противника и их расположения. Мы считали необходимым выяснить характер наших сил по трем категориям (безусловно преданные части, неопределенно настроенные и ненадежные). Далее приступили к разработке плана операции (разбивка Москвы на боевые районы, разработка как общей операции, так и задач по отдельным районам). Для разработки общего плана операции, по предложению товарищей латышей – Пече и Козака – и после запроса т. Петерсона был приглашен начальник Латышской дивизии г. Вацетис, совместно с которым и был разработан план и программа военных действий. Для выполнения плана был вызван начальник латышской бригады т. Дудин, которому и было поручено непосредственное командование 1-й группой. Т. Чебышеву было поручено самым спешным порядком доформировать две запасные советские батареи, а тов. Элихову – батарею из слушателей 1-х Советских инструкторских курсов; т. Прозоров был послан в Люблино за кавалерийскими частями.

К 20-ти часам был выработан общий план сосредоточения наших сил: предположено было наши силы сосредоточить в двух исходных пунктах: 1) в районе Военного комиссариата и Храма Спасителя[168] и 2) в районе Страстной площади.[169] В первом районе сосредоточены были: 1-й Латышский стрелковый полк, образцовый Советский полк, батарея Латышской дивизии, рота 1-х инструкторских курсов и одна броневая машина; во втором районе – один батальон 2-го Латышского полка, батарея из 1-й Советской запасной бригады, батарея 1-х инструкторских Советских курсов и две броневые машины. Команда разведчиков 3-го Латышского полка в 42 человека и две броневые машины были оставлены на Арбатской площади. Кроме того, было предписано свести из состава 1-й Советской дивизии 2 роты, которые оставить в районе Арбатской площади в резерве. Численность наших сил к 4-м часам утра достигла следующих цифр: 720 штыков, 12 орудий 3-дюймовых, 4 броневика, команда конных разведчиков в 72 человека и пулеметная команда в 40 человек. Эти силы предположено было стянуть к району боевых действий к 2-м часам ночи. Командование первой группой, сосредоточенной у Храма Спасителя и военного комиссариата, было поручено, как выше указано, т. Дудину, 2-й группой, сосредоточенной у Страстного монастыря, командовал т. Рекст. Войска, сосредоточенные в районе Арбатской площади, оставались в резерве.

Но к двум часам ночи ни одна группа не была на указанном месте. Личный объезд тт. Вацетиса и Подвойского с 12-ти часов ночи показал, что войсковые части сосредоточатся в указанных местах не ранее рассвета, что впоследствии и оказалось, и, таким образом, уже был проигран ночной характер операций и операции должны были принять характер дневного боя.

В течение ночи точно было установлено, что главные силы левых эсеров были сосредоточены в районе Трехсвятительского переулка, имея впереди на большом расстоянии отдельные заставы с пулеметами. Подступы к главным их силам были заграждены окопами (со стороны Покровской площади). Орудия их были наведены в разных направлениях подступов к штабу, а одно орудие – на Кремль. Общие силы противника состояли: от 6 до 8 орудий, 4 броневика, кавалерийский отряд в 80 человек, стрелков до 1800 штыков при 48-ми пулеметах и при большом количестве ручных бомб и других взрывчатых веществ.

Для проведения операций был дан каждой группе подробный план действий. Группе Дудина приказано было действовать с фронта: Устьинский мост – Красная площадь в общем направлении на Малый Трехсвятительский переулок. Группе командира 2-го полка т. Рекста приказано было действовать окружным путем по трамваю линии «А», по Чистым Прудам, к Покровским казармам и далее к Малому Трехсвятительскому переулку, держа связь с группой т. Дудина и оставив на Страстной площади прикрытие для артиллерии.

16-му летучему отряду т. Винглинского и Военному комиссариату железнодорожного района указано было оборонять подступ Курского вокзала против захвата подвижного состава и зданий вокзала отрядом Попова и для преграждения путей отступления.

Около 6-ти часов утра первая группа т. Дудина пошла в наступление, группа командира 2-го полка начала наступление около 4-х часов утра. К этому же времени одна батарея со Страстной площади была переведена к Храму Спасителя.

Первые наши действия сводились к выяснению группировки отрядов Попова, что приводило к столкновению наших отрядов с заставами противника на разных улицах всего фронта. Столкновения с противником выяснили, что отряд Попова занимает фронт от Чистых Прудов до Яузского бульвара. Передовые заставы противника под давлением наших сил постепенно стали отходить к Трехсвятительскому переулку, где были сгруппированы главные его силы. По выяснении решено было подвести артиллерию на Руках на самое близкое и возможное для стрельбы расстояние и раздавить мятежников артиллерийским огнем. Эта задача была возложена на 1-ю латышскую батарею 1-х инструкторских Советских курсов. Крайне рискованная и тяжелая задача была выполнена с неподражаемой лихостью. На предложение о сдаче поповцы прислали своих парламентеров во главе с адъютантом Попова, что они не сдадутся и будут сражаться до последнего. После этого указанные батареи, подведя скрытно орудия на 200 шагов, около половины двенадцатого дня начали обстрел гранатами. Прежде всего разгромлен был штаб Попова, а затем и еще 2 дома, где помещались силы постоянно квартировавшего в этих домах отряда Попова. Эти удачные в высшей степени действия артиллерии, разгромившей прежде всего штаб, вызвали суматоху во всем отряде и полное расстройство управления.

Захваченные противником наши пленные нам сообщили: когда разгромленный штаб, спасаясь бегством от артиллерийского огня, был замечен окружающими солдатами Попова, то последние со словами: «Что ж, штаб бежит, а мы будем оставаться» – частью обратились в бегство.

При дальнейших артиллерийских атаках и нашем пулеметном огне остатки мятежников не выдержали и стали, спасаясь поодиночке, бросая оружие, убегать. Группа их направилась Дегтярным переулком[170] с двумя орудиями на Курский вокзал, но там встретила отпор со стороны поставленного нами эскадрона конницы. Бросив артиллерию, она отправилась на станцию «Москва 2-я» и, захватив подвижной состав, стала нагружаться, но это им не удалось благодаря близости наших войск и благодаря тому, что путь был захвачен посланными нами латышскими стрелками на 2-х грузовиках. Видя окончательную неудачу и этого рискованного маневра, эта кучка, которая состояла из главарей и матросов, главным образом черноморцев, бросая свой багаж и своих соратников, направилась к северу – по направлению к Сокольникам. Она уже не представляла организованной силы, а лишь спасающихся от поимки.

Для преграждения пути было организовано преследование эскадроном конницы, стрелками латышского полка, инженерного батальона с пулеметами, группами железнодорожной охраны, отрядом Пресненского района, отрядом т. Эйдука и продовольственными отрядами т. Зусмановича.

Для объединения деятельности всех отрядов, преследующих бегущего противника, нами был назначен т. Антонов, который отправился на автомобиле сначала к Курскому вокзалу, а потом по пятам бегущего противника – по Владимирскому шоссе, по направлению к Богородску. Ему были отданы свободные грузовики для перевозки отрядов и один броневик.

В 18-м часу дня тов. Антонов с небольшим отрядом т. Эйдука и с подходящими частями Пресненского района подъехали к станции «Москва 2-я» Курской железной дороги. Получив сведения о направлении бегущих и о количестве их (до 300 человек), т. Антонов двинулся по направлению Владимирского шоссе с отрядами Яшвили на 2-х грузовиках Эйдука; часть отрядов т. Зусмановича отправилась на станцию Перово. Т. Моисеев с 70 чел. занял ближайшие станции по Нижегородской дороге. Выяснилось, что поповцы двигаются по Владимирскому шоссе. На 12-й версте этого шоссе т. Антонов обнаружил взорванный броневик «Гарфорд» с орудиями. На 30-й версте Владимирского шоссе были настигнуты отряды противника, здесь было взято в плен свыше 10 человек, орудия, бомбы, винтовки и автомобили. Одновременно с преследованием по шоссе в город Богородск послан был броневой отряд под командой т. Ветошкина, для того чтобы не дать возможности бежавшим мятежникам прорваться через Богородск. Ранее этого были посланы комиссары в Богородск для принятия мер против отступающего противника.

На Владимирском шоссе и на флангах его, по предварительным сведениям, нами взято в плен около 300 человек. 8-го сего июля пленных взято свыше 400 человек, к сожалению рядовых членов партии, а из главарей арестован был только один Александрович (Пресненским районным Советом). Там же арестован весь районный комитет эсеров, у которых было отобрано двести пятьдесят винтовок и множество бомб.

Сведений определенных об убитых противниках не имеется. Сколько раненых и убитых с нашей стороны, еще не выяснено. Называют пока единичные случаи.

Подводя итоги нашей деятельности в боевой части по ликвидации мятежа, мы считаем необходимым указать, что почти все наши предположения не были осуществлены так планомерно и так быстро, как того требовали обстоятельства.

Причины этого таковы:

1) переформированное наше военное управление находится в стадии развертывания;

2) непосредственное управление войсками находится в не вполне подготовленных руках;

3) боевая подготовка воинских частей только что начата и не везде проходит планомерно, не говоря уже о том, что нигде еще она не доведена до должной высоты;

4) слабость дисциплины нашей молодой армии;

5) связь как в отдельных воинских частях, так и между воинскими соединениями недостаточна: отсутствие самокатов, автомобилей, мотоциклов, лошадей, неисправность телефонов и сплошь и рядом плохое состояние проводов.

К причинам случайного характера, сильно влиявших на операцию, следует отнести:

1) совпадение восстания с кануном большого праздника (Иванова дня), когда многие солдаты были отпущены по домам;

2) расположение большинства частей в лагерях на большом расстоянии от Москвы;

3) отсылка в тот же день в Ярославль некоторых частей для подавления мятежа, а накануне – в Тамбов тоже для той цели, не говоря уже о большом отливе наиболее подготовленных воинских сил на чехословацкий фронт.

Содействовали операциям:

1) Присланные ЦК нашей партии в распоряжение командования в значительном количестве наши партийные ответственные товарищи, которые были назначены нами комиссарами вокзалов, полков, рот, районных комиссаров, казарм и служили нашей связью как с районами, так и с действующими воинскими частями, и были лучшей нашей разведкой.

Наши упущения:

1) Нами не была своевременно достаточно усилена охрана телеграфа: караул телеграфа из 20-ти солдат был усилен нами только на 15 человек.

2) В тыл противника было послано малое количество партийных комиссаров, которые могли бы проверять и исполнять наши распоряжения по организации завесы на пути отступления противника.

3) Вполне объяснимая для нас нервность из Кремля, покоющаяся на желании самым быстрым путем подавить восстание, нервировала и нас и иногда выбивала нас из планомерной работы.

Подробный доклад будет представлен нами дополнительно.

Н. Подвойский Н. Муралов

Сводному отряду Красной Армии под общим командованием начальника караульной команды Красной Армии Рогожско-Симоновского района т. Логофета, отправившемуся с согласия народного комиссара т. Антонова по линии Нижегородской железной дороги в целях перерезать путь отступления отрядам, взбунтовавшим Центральным Комитетом левых эсеров.