Восход Луны

      Поэтому предлог для мятежа Ану состряпал очень умело. Он ободрял испуганных, оправдывал недовольных, а тем, кому все надоело, он предлагал завоевать новый, неизведанный мир — мир за пределами Империума. Однако это был всего лишь предлог, ибо сам Ану не искал убежища ни от ачуультани, ни от скуки. Он жаждал заполучить «Дахак», и у него не было намерения отправить верных членов экипажа в ссылку на Землю.
      Колин сидел, подавшись вперед, и подозревал, что и на его лице отражается слишком много эмоций, но ничего не мог с собой поделать. Рассказ Гора слегка отличался от рассказа Дахака, но звучал очень правдоподобно.
      И, возможно, не было ничего странного в этом отличии. Данные в памяти Дахака были отражением реальных событий, случившихся когда-то давно на корабле — до того, как он был вынужден действовать самостоятельно. МакИнтайр заметил, что компьютер никогда не употреблял личное местоимение, чтобы обозначить себя или свои действия, предшествовавшие мятежу или последовавшие сразу за ним. «Центральный компьютер» изначально разрабатывался как системное обеспечение и управляющее устройство, которое может действовать только под непосредственным контролем человека. Нынешняя способность Дахака к самосознанию являлась результатом его продолжительного бесконтрольного функционирования в течение пятидесяти одного тысячелетия. И если эта способность развилась у Дахака после мятежа, то с какой стати компьютер должен подвергать сомнению свою базовую информацию? Для него, в отличие от простых людей, составлявших экипаж огромного корабля, существование ачуультани являлось аксиомой, не требующей доказательств и не вызывающей ни малейшего сомнения. Кроме того, угроза ачуультани была «официальной» причиной мятежа Ану. Да, похоже что Гор говорит правду… и ведь сам Дахак признавал отсутствие у себя воображения и понимания человеческих эмоций.
      — Я думаю, — голос Гора прервал размышления Колина, — что Ану безумен. Возможно, он был безумен уже тогда, но я могу ошибаться. Тем не менее он действительно верил в то, что, опираясь на мощь «Дахака», сможет свергнуть власть в Империуме.
      Я не верю, что он смог бы преуспеть в этом, как бы сильно не были настроены против властей отдельные слои населения. Но что действительно важно, так это то, что он сам верит в свою божественную миссию, которая заключается в завоевании Империума. Захват корабля был только первым шагом на этом пути.
      Однако ему приходилось действовать очень осторожно, поэтому он лгал нам. Ану намеревался вырезать всех до единого тех, кто отказался присоединиться к нему, но, поскольку он знал, что многие из сторонников отступятся от него, узнав об этом, он заявил, что сошлет на Землю оставшихся верными присяге членов экипажа. Он даже уступил нашей настойчивости, велев погрузить запасные части гиперкома на те корабли, которые, как мы думали, повезут изгнанных верноподданных Империума на Землю, чтобы впоследствии они смогли собрать свой гиперком и позвать на помощь. Ану также обещал нам, что операция по захвату корабля будет бескровной. Его отряды захватят несколько важных объектов, отрубят от сети центральный компьютер и поставят старшего капитана Флота Друга перед свершившимся фактом.
      И мы верили ему, — почти прошептал Гор. — Да простит нас Создатель, мы верили ему, хотя, если бы хоть на миг дали себе труд задуматься, могли бы кое-что сообразить. Ведь с такой небольшой группкой людей — не более семи тысяч — бескровная операция была невозможна. Когда он тайно сосредоточивал на складе броню и оружие, а его люди в отделе снабжения, занимаясь вредительством, портили оставшееся, нам следовало понять, что происходит. Но мы не поняли. Мы не понимали до тех пор, пока не разразилось сражение и кровь не полилась рекой. Пока не стало слишком поздно, чтобы перейти на другую сторону.
      Гор замолчал, а Колин смотрел на него во все глаза и нетерпеливо ждал продолжения, хотя понимал, что рассказчику надо передохнуть и собраться с силами. Он сознавал, что все это может быть ложью ради собственного спасения, но чувствовал, что все сказанное — правда. По крайней мере, Гор верил в то, что говорил.
      — Последние минуты на борту «Дахака» были настоящим кошмаром, капитан, — наконец произнес Гор. — Состояние Красный-Два, программа на уничтожение любых живых организмов на борту была запущена. В суматохе и панике отлетали спасательные шлюпки. Мы бежали, спасая жизни, в смертельном ужасе, что не успеем. Нас выворачивало от вида пролитой крови, мы были потрясены резней. И только удаляясь от «Дахака», мы осознали, что мы натворили. Мы, точнее кое-кто из нас, видели и поняли, кем был Ану на самом деле. Поэтому наш корабль, «Нергал», не последовал за Ану.
      Гор криво улыбнулся, когда Колин удивленно вздернул бровь.
      — Да, капитан, мы стали мятежниками «в квадрате». Мы бежали — только один этот корабль, не более двухсот человек на борту, — и каким-то чудом, среди общей суматохи, сумели скрыться от сканирующих устройств Ану и спрятаться на Земле.
      Наш план был прост, как дважды два. Предполагалось, что Ану в любом случае завладеет кораблем, хотя мы не имели ни малейшего представления о том, как именно. Мы думали, что он возьмет под контроль энергетическую систему «Дахака» — все-таки Ану был старшим механиком. В общем, мы полагали, что он в конце концов получит свой приз и улетит. И мы все еще верили в его обещание оставить верноподданных имперцев в покое. Мы планировали вылезти из убежища после того, как он улетит, и сделать все, что будет в наших силах, для оставшихся в живых, то есть хоть как-то загладить вину за наше преступление… Я честно признаюсь, что это также была единственная возможность впоследствии, когда Империум нас в конце концов разыщет, просить о небольшом снисхождении.
      Но, конечно, все вышло совсем иначе, — тихо продолжал Гор, — ибо план Ану провалился. Каким-то образом «Дахак» оставался боеспособным и функциональным, по крайней мере частично, и уничтожал каждый посланный к нему корабль-спутник. И он не улетел отсюда. Он цел и невредим, и висит над Ану, как дамоклов меч.
      Если Ану не был безумен до этого, коммандер, значит, он сошел с ума после. Он заставил большинство своих последователей погрузиться в анабиоз — ждать «неизбежного» падения «Дахака», оставив бодрствующими только своих непосредственных приспешников, которые с самого начала знали о его настоящих замыслах. А когда он стал полным хозяином положения, то показал свое истинное лицо…
      Скажите-ка мне, коммандер МакИнтайр, вы когда-нибудь задумывались о том, что случилось со всеми старшими офицерами «Дахака»? Или о том, как существа, подобные нам — а теперь и вам — с продолжительностью жизни измеряемой веками, силой и выносливостью во много раз превышающими земные нормы, могли так сильно деградировать? Человечеству потребовалось от силы пять столетий, чтобы пройти путь от стрел и копий до атомной бомбы, от галер до космических кораблей. Разве не странно, что почти четверть миллионаимперцев, попавших на Землю, растеряли все свои технологии?
      — Да, я… задумывался об этом, — признался Колин. Так оно и было, и Дахак не нашел объяснения.
      Все, что знал компьютер, это что, когда он окончательно восстановил свои функции, все выжившие на Земле верные члены экипажа занимались охотой и собирательством и не проявляли особого желания развивать какие бы то ни было технологии.
      — А ответ очень прост, коммандер. Ану устроил на них охоту. Он отслеживал старших офицеров по сигналам их биотехнических имплантантов и убивал, чтобы уничтожить всю цепь командования. И, конечно, чтобы отомстить. И где бы группка оставшихся в живых имперцев ни восстанавливала тот или иной фрагмент технологии, он обнаруживал их и стирал в порошок. Он рыскал по этой планете, капитан МакИнтайр, выискивая спасательные шлюпки с работающими генераторами энергии, и взрывал их. Ану хотел удостовериться, что он единственный, у кого осталась технология Империума, и ничто не может ему угрожать. Выжившие имперцы очень быстро поняли, что примитивизм — это их единственный путь к спасению.
      — Но ведь вашатехническая база уцелела, — холодно возразил Колин, и Гор поморщился.
      — Правда, — мрачно согласился он, — но посмотрите вокруг, коммандер. Что, по сути, мы имеем? Один-единственный тщательно запрятанный линкор. У нас нет инфраструктуры, чтобы сделать что-либо еще. И если бы мы попытались построить такую инфраструктуру, то Ану нашел бы нас, как он находил всех имперцев с «Дахака», совершавших такую попытку. Мы, возможно, показали бы себя с лучшей стороны в бою. Однако с одним кораблем против семи боевых единиц такого же класса, плюс более мелкие корабли прикрытия, мы бы добились разве что героической гибели.
      Он протянул руку открытой ладонью вверх — жест беспомощности, — и Колин почувствовал невольное сострадание к этому человеку, похожее на то, которое он испытал, впервые услышав рассказ Дахака. Конечно, эти люди кирпич за кирпичом сами выстроили свой ад, но от этого он не перестал быть адом.
      — Ну и что же вы предприняли? — в конце концов спросил Колин.
      — Мы спрятались, капитан, — признался Гор. — Наши собственные планы провалились, когда Ану не смог улететь. Поэтому мы включили маскировочное поле «Нергала» и спрятались, выжидая, большую часть времени проводя в анабиозе.
      «Ну конечно же, они спрятались, — подумал Колин, — и это объясняет, почему Дахак даже и не подозревал о расколе в рядах мятежников. Ану, должно быть, с ума сходил от желания их обнаружить и уничтожить, ведь они единственные, кто представлял для него угрозу на Земле».
      — Мы спрятались, — продолжал Гор, — но настроили наши датчики, чтобы наблюдать за любой деятельностью Ану. Имея только один корабль, мы не осмеливались бросить вызов оборонительным системам, защищающим его анклав. Я являюсь, точнее являлся, специалистом по ракетным системам, капитан, и я знаю: даже «Дахак» не сможет пробить его защитное поле без массированной бомбардировки. У нас не было боеприпасов, а автоматические системы наведения Ану уничтожили бы нас прежде, чем он очнулся бы от анабиоза.
      — Итак, вы просто сидели здесь, — произнес Колин, тоном давая понять, что он так не считает. В этом отсеке было слишком много землян.
      Однако нам приходилось работать постоянно скрываясь, двигаясь к цели крохотными шажками. Хуже всего было то, что нас оставалось всего двести человек, а у Ану были тысячи. Мы не могли использовать наших людей так, как он использовал своих… и мы старели гораздо, гораздо быстрее, чем они. Но самым ужасным было то отношение к землянам, которое последователи Ану развили в себе. Они называют ваших людей «дегенератами» — вы знали об этом?
      Колин кивнул, вспомнив слова Гирру в комнате ужасов, которая была когда-то кабинетом его друга.
      — Они ошибаются, — резко сказал Гор. — Это онидегенераты. Они стали такими же безумцами, как и Ану. Их мозг и сердце отравлены властью. Вероятно, долго играя в богов, они в конце концов поверили, что действительно являютсябогами, а люди Земли — марионетки для веселья и забавы. Первые четыре тысячи лет были ужасны, но потом стало еще хуже. Прежде они страшились развития технологий, которые могли бы им угрожать, а сейчас жаждут их, чтобы покинуть эту планету, которая стала для них тюрьмой… И им не важно, сколько страданий и бед они причиняют, добиваясь своих целей. В действительности они думают, что страдания — это зрелище вроде гладиаторских боев, чтобы развлечься и провести время.
      Давайте говорить начистоту, капитан МакИнтайр. Люди — будь то имперцы или земляне — есть люди. Среди нас есть хорошие и плохие, и наше присутствие здесь является тому подтверждением. Люди Земли устроили бы себе достаточно бед и без Ану, но он и его приспешники усугубили положение во много раз. Они разрушали цивилизации, провоцируя и вдохновляя варварские нашествия, — от хеттов до ахейцев, гуннов, викингов, монголов. Однако, отказавшись от этой стратегии, Ану выбрал еще более ужасную. Он начал провоцировать войны между народами — Столетнюю войну, Тридцатилетнюю войну, безжалостные империалистические войны — как для развлечения, так и для достижения своих целей. Его люди создавали государственные блоки, которые могли поддержать научно-техническую революцию. А когда темпы развития их не устраивали, они провоцировали войны: Первую Мировую, Вторую, «холодную» войну.
      Мы делали что могли, чтобы как-то сдержать их рвение, но наши усилия были ничтожны по степени воздействия. Они сами не осмеливались действовать в открытую, ибо боялись, что «Дахак» может быть достаточно боеспособен, чтобы нанести им удар, а также, возможно, потому, что их пугало огромное количество людей на этой планете. Однако они всегда действовали более открыто и свободно, чем мы.
      И все же мы не сдались, коммандер МакИнтайр! — Неожиданно в голосе пожилого человека прозвучали стальная решительность и сила, и Колин замер.
      В пламенном возгласе Гора прозвучал неожиданный фанатизм, и Колин заставил себя вновь посмотреть на все критическим взглядом, допуская что эти люди, возможно, тоже слегка тронулись умом. А может и не слегка.
      — Нет, мы не сдались, — повторил Гор уже спокойнее. — И если вы позволите, то мы вам это докажем.
      — Как? — Бесстрастный голос Колина не обнадеживал. МакИнтайр ставил под сомнение искренность слов Гора, хоть это и было очень трудно. Однако сомневаться в каждом слове теперь было его долгом. Ибо если он совершит ошибку — еще однуошибку, с горечью подумал он, — то все одинокое ожидание Дахака будет напрасным, а ачуультани уничтожат их всех.
      — Мы поможем вам в борьбе против Ану, — так же бесстрастно сказал Гор, глядя в глаза Колину. — А после отдадим себя в руки правосудия Империума.
      — Нет! — Джилтани по-прежнему направляла супрессор на Колина, но ее свободная рука взметнулась вверх, а лицо было свирепым. — Я тебе говорю, нет! Легко ты слишком говоришь слова, отец! Ты и твои други!
      — Тихо, Танни, — мягко произнес Гор и обнял за плечи молодую женщину. Колин вдруг понял, что это его дочь, старшаясестра Исис Тюдор. — Это наше решение. Это даже не вопрос, который должен обсуждать Совет, и тебе это известно.
      Лицо Джилтани было перекошено в яростном протесте, и, вздохнув, Гор прижал ее к себе и посмотрел поверх ее плеча на Колина.
      — Взамен мы просим только об одном, капитан, — тихо сказал он.
      — О чем? — спокойно спросил Колин.
      — Неприкосновенность… или помилование, если хотите, для таких, как Танни.
      Девушка напряглась, пытаясь отпихнуть отца, но Гор легко удержал ее одной рукой. А второй прикрыл ей рот, не давая гневным словам слететь с уст.
      — Они были детьми, капитан, и не принимали участия в нашем преступлении, и многие из них погибли, пытаясь исправить нашу ошибку. Разве может Империум наказывать их за это?
      На гордом старческом лице была мольба, а древние глаза полны отчаяния, и Колин признал справедливость просьбы.
      — Если, я повторяю, есливы сможете убедить меня в вашей искренности и способности помочь, — медленно произнес он, — я сделаю все, что смогу. Большего не обещаю.
      — Я знаю, — ответил Гор. — Но ведь вы попытаетесь?
      — Попытаюсь, — твердо сказал Колин.
      Пожилой человек смотрел на него еще некоторое время, затем мягко забрал супрессор из рук Джилтани. Она сопротивлялась одно мгновение, но отдала прибор с демонстративным недовольством, и Гор мягко отстранил ее. Его взгляд был понимающим и печальным, но, взглянув на прибор, он слегка улыбнулся.
      — В таком случае нам всего лишь нужно убедить вас. Пожалуйста, сделайте одолжение, не передавайте никаких сообщений «Дахаку», по крайней мере до окончания нашего разговора.
      И отключил супрессор.
      Одно мгновение Колин сидел абсолютно спокойно. Неожиданно все имперцы, находящиеся здесь, обнаружили свое присутствие импульсами имплантантов, и он почувствовал, как ожил его нейроинтерфейс. Компьютеры «Нергала» были гораздо умнее, чем компьютер катера, на котором он возвращался на Землю, и сразу признали старшего офицера, как только «увидели» его. После пятидесяти тысячелетий у них наконец-то появился тот, кому можно было обо всем доложить, и у Колина едва не закипели мозги, когда в них хлынули колоссальные потоки информации и бесконечные запросы команд и приказов.
      Колин встретился взглядом с Гором: он сознавал всю степень его риска, ибо в электронном мозгу «Нергала» не было новых кодов безопасности — были сохранены прежние. С момента подключения Колина к бортовым компьютерам корабль принадлежал ему. Он, а не Гор, контролировал древний линкор, его орудия и системы.
      Однако доверие должно было быть взаимным.
      — Полагаю, что являясь главой Совета, вы также являетесь и капитаном этого корабля? — спокойно спросил Колин, и Гор кивнул.
      — Тогда присаживайтесь, капитан, и расскажите мне о том, как мы будем сражаться с Ану.
      Гор кивнул еще раз, более резко, и сел рядом с Исис. Колин не отрывал взгляда от лица своего нового союзника, хотя в этом не было необходимости. Он чувствовал, какое напряжение исходит от присутствующих в комнате членов Совета.

Глава 11

      Колин откинулся в кресле и закинул ноги на письменный стол. Каюта, которую отвели ему мятежники (если это слово все еще было уместно), также служила доказательством их искренности, ибо это была каюта капитана, в которой были установлены приборы для связи с центральным компьютером. Если что-то пойдет не так, он, конечно, не сможет удержать «Нергал», но может быть уверен, как и покойный Друг, что захватчики получат лишь корпус.
      Был Гор искренен или нет, но в этом случае он поступил очень разумно.
      Колин вздохнул и ущипнул себя за нос, отчаянно жалея о том, что нельзя связаться с Дахаком. Теперь он знал, что находится на глубине пяти километров под Скалистыми горами, но недавняя перестрелка стала причиной усиленных поисков «Нергала» Ану, жаждавшим мести. Если южане перехватят сигнал фолд-спейса Колина, то их ракеты прилетят быстрее, чем Дахак успеет их остановить.
      То же самое относилось к любой попытке добраться до «Дахака» физически. Ему очень повезло, что его не засекли на пути к Земле. Сейчас, когда затянувшийся конфликт между мятежниками разгорелся вновь, любой предмет внеземного происхождения не смог бы покинуть атмосферу планеты незамеченным.
      Ситуация была критической. Колин приобрел сторонников, настроенных так же решительно против Ану, как и он, однако и вместе они были слабее врага. Хуже того, энергопистолет Аншара очень сильно повредил супрессор, а техническая база «Нергала» едва позволяла произвести диагностику прибора, еще менее — его починку.
      Колина впечатлило то, чего достигли северяне за века, однако в электронной памяти корабля он нашел немного ободряющих фактов, кроме подтверждения слов Гора о том, что случилось после старта «Нергала» с «Дахака».
      Память корабля давным-давно нуждалась в чистке, поскольку изначально предполагалась почти непрерывная передача данных и военных донесений с «Нергала» в основную информационную базу «Дахака». Но до тех пор, пока главный компьютер «Нергала» не переслал полную копию информации «Дахаку», никто не мог изменить или уничтожить ее.
      В течение пятидесяти тысяч лет до идиотизма преданная машина тщательно и аккуратно загружала в свою память все, что происходило. Молекулярные схемы могли хранить гигантское количество сведений, но отыскать что-либо в этих залежах было делом трудным и очень долгим. Но все же переполненная память компьютера с готовностью, хоть и не очень быстро, выдавала ему точные, достоверные данные.
      Конечно, информации было слишком много, чтобы человеческий мозг мог с ней справиться, но Колин бегло просматривал основное содержание, и, хотя оставаться бесстрастным при этом было очень нелегко, он владел собой. Гор преуменьшил масштабы войны, которую он и его соратники вели против Ану. Открытые столкновения были нечастыми, однако в составе экипажа «Нергала», вначале насчитывавшего двести три взрослых человека, теперь осталось меньше семидесяти имперцев. Возраст и раны проредили их ряды.
      Колин и Гор задержались, совещаясь друг с другом и компьютерами посредством нейроинтерфейса, в то время как остальные члены Совета отправились выполнять свои обязанности. Остались только дочери Гора.
      Исис иногда вставляла слово, стараясь следить за их наполовину немым разговором, а Джилтани молчаливо и угрюмо присутствовала на линии связи. Она ничего не предлагала, ничего не спрашивала, но Колина ужаснула ее холодная, всепоглощающая ненависть, направленная на него.
      Он никогда не предполагал, что эмоции могут окрашивать нейросвязь. Возможно, потому, что прежде использовал ее только в общении с Дахаком. Или горькие эмоции Джилтани были слишком сильны. Колин удивлялся, почему Гор просто не попросит ее удалиться, к тому же у него было очень много вопросов насчет Джилтани и ее места в маленьком, странном обществе, о существовании которого он и не мог прежде подозревать.
      — Хорошо, — наконец вздохнул Колин, устало потирая виски. — Не знаю, как вам, но мне нужна передышка, пока мои мозги не сгорели.
      Гор понимающе кивнул, Джилтани фыркнула, и Колин с трудом подавил желание рявкнуть на нее.
      — Должен сказать, что этот Ану гораздо больший ублюдок, чем я ожидал, — продолжал он, помрачнев. — Я размышлял о том, как ему удается управлять стадом своих последователей, но я никак не ожидал такого.
      — Знаю. — Гор посмотрел на свои сильные морщинистые руки. — В каком-то очень жестоком смысле это оправдано. Кроме того, в отличие от нас, у него действительно есть полное медицинское обеспечение для этого.
      — Но использовать его такимобразом, — возразил Колин, и его снова пробила дрожь, ибо «жестокий» было слишком мягким словом для обозначения того, что сделал Ану. «Дахак не предполагал, что подобное возможно, — подумал Колин, — хотя ему следовало бы знать об этом».
      Два вопроса беспокоили МакИнтайра больше всего. Первое: как Ану и его ближайшему окружению — все вместе не более восьмисот человек — удавалось контролировать пять тысяч имперцев, большинство из которых, как и Гор, ужаснулись, узнав правду о своем лидере? Второе: как могли биотехнически обеспеченные имперцы наблюдать за манипуляциями с целой планетой и не зачахнуть прежде, чем появятся технологии, позволяющие им сбежать с Земли?
      Медицина Империума предложила кошмарное по своей простоте решение этих двух проблем. «Ненадежные» элементы общества просто не просыпались. В то время как анабиоз позволял спать веками по мере необходимости, Ану и его старшие помощники бодрствовали очень долгое время.
      К настоящему моменту Ану сменил уже десятое тело.
      В Империуме техникой клонирования в совершенстве владели до того, как был открыт надежный способ регенерации тканей, и клонирование использовалось только для получения трансплантатов. Но на военных кораблях-спутниках не было необходимого оборудования для выращивания полноценных клонов, поскольку подобные программы могли осуществляться только в крупных медицинских центрах и по очень особым случаям. А за такоеиспользование даже клонов всем причастным полагалась смертная казнь. Каким бы гнусным преступлением это ни являлось в свете сложного, но беспрекословно выполняемого законодательства Империума, то, что делал Ану, было гораздо хуже. Когда наступала старость, он просто-напросто выбирал кандидата из числа своих сторонников, находящихся в анабиозе, чей мозг заменяли на мозг Ану. Пока у него в распоряжении было достаточное количество тел, он действительно был бессмертным.
      Так же поступали его ближайшие приспешники, но если Ану, Инанна и еще несколько человек правящей верхушки использовали только имперские тела, то все остальные, вроде Аншара, были вынуждены довольствоваться телами землян. В этом случае была велика опасность отторжения пересаженной ткани, но выбор был велик, и медицинские возможности Инанны, хоть и проигрывающие в сравнении с возможностями Дахака, позволяли вносить минимальные биотехнические усовершенствования и в земные тела.
      Колин вернулся к реальности, содрогаясь от омерзения. Его била крупная дрожь, когда он думал об этом. Это напугало его так же сильно, как известие о приближении ачуультани напугало Гора. Отчаяние отразилось в старческих глазах имперца, когда он узнал, что враг, в существование которого он не верил, на самом деле приближается. Но, чтобы привыкнуть к осознанию надвигающейся катастрофы, у Колина было несколько месяцев. Трагедия несчастных жертв Ану не была трагедией галактического масштаба, но, будучи человеком, он принимал ее гораздо ближе к сердцу, и это будило в нем ненависть.
      Возможно, предположил Гор, это объясняет, почему Ану продолжает действовать скрытно. Его последователи доверчиво отправились в анабиоз и были не в состоянии сопротивляться разрушениям и мародерству, но на Земле было слишком много людей, и он бы не смог контролировать всех. К тому же Колин сомневался, что человеческое сообщество спокойно отнеслось бы к открытию, что биотехнологически продвинутые вампиры проводят массовую охоту на людей.
      Однако жуткие извращения Ану лишь подчеркивали огромную разницу между его возможностями и возможностями его северных противников. «Нергал» был военным кораблем. Тридцать процентов его тоннажа приходилось на двигательные установки и энергоснабжение, десять процентов — на системы управления и контроля, еще десять процентов — на системы защиты, и сорок процентов — на броню, наступательное оружие и боеприпасы. Оставалось лишь десять процентов на размещение экипажа из трехсот человек и систем, обеспечивающих его жизнедеятельность, что означало серьезную ограниченность жилого пространства.
      Это не имело особого значения в обычных условиях, ибо корабль был сконструирован для краткосрочных миссий — не более нескольких месяцев. На борту «Нергала» даже не было нормальной установки для анабиоза — членам экипажа пришлось собрать ее самим, и то, что у них это получилось, было маленьким чудом. Так как для «Нергала» предполагались очень короткие сроки автономности, то возможности его лазарета были весьма скромны. Ану и его мясники могли выбирать тела землян и подгонять их для своих нужд, а северяне не могли даже обеспечить имплантантами своих земных потомков.
      Да, им пришлось обзавестись потомством, ибо без детей они бы давным-давно потерпели полный крах просто по причине нехватки людей.
      Это было горьким и трудным решением, хотя Гор старательно скрывал свою боль от Колина. Гор жил уже более пятисот лет, а Исис не было и ста, но тем не менее его дочь была старой и слабой, в то время как он все еще оставался сильным. Колин мог бы осведомиться в бортовых записях, скольких своих детей уже пережил Гор, но не стал. Это невыразимое горе целиком принадлежало Гору, и Колин не хотел ковырять чужую рану.
      Положение имперцев, подобных Джилтани, было еще хуже: их тела были не имперскими и не земными. У Джилтани были нейросенсоры, кое-какие имплантанты, а также способность к ускоренной регенерации тканей, но ее мускулы, скелет и органы были еще недостаточно развитыми к моменту мятежа, и она не получила полного комплекта. Что, возможно, объясняет ее горькую обиду. Он, землянин, выросший в блаженном неведении о тех битвах, которые велись на этой планете, получил полный курс биотехнической обработки. А она — нет. И пока люди, которых она любит, не сдадутся на милость правосудия Империума, она его и не получит.
      Колин знал, что только этим ее ненависть к нему не объяснялась, но осознание причин подобных чувств помогало ему с ней справляться, хоть ему и пришлось испытать всю силу эмоций Джилтани.
      К сожалению, он мало что мог изменить, он даже не знал, как ситуация будет выглядеть в глазах закона, если, конечно, дело вообще дойдет до суда. Почему-то ему и в голову не приходило, что среди мятежников могут быть дети, и Дахак никогда не упоминал о них.
      Это был плохой знак, и Колин не готов был сказать об этом своим новым союзникам. Для Дахака любой, кто улетел на Землю вместе с Ану, был мятежником. Эта фундаментальная посылка лежала в основе всех действий компьютера, который не делал различия между ребенком и взрослым. Однако Колин говорил то, что думал. Если северяне помогут ему против Ану, он сделает все возможное для их детей. А также, хоть этого и не обещал, для них самих… если ему когда-нибудь представится такой шанс.
      Он наклонился вперед и скрестил лодыжки. Если бы у них было больше времени! Времени для того, чтобы прекратились поиски Ану, чтобы Колин вернулся на «Дахак», обдумал информацию, которую получил, и спланировал все заново. На это надеялся Гор, но ведь приближались ачуультани. Что бы союзники ни собирались сделать, надо было делать это быстро, и горькая истина заключалась в том, что явный перевес сил противника оставлял им слишком мало шансов.
      Северяне, без сомнения, имели преимущество в численности. Ану немногим позволил выйти из анабиоза. Но из экипажа «Нергала» только шестьдесят семь человек были настоящими имперцами, и все они были преклонных лет. Еще восемнадцать были вроде Джилтани: у них были биотехнические имплантанты, и они могли их полноценно использовать, однако никто из них не выдержал бы схватки с настоящими имперцами в схватке один на один. Три с чем-то тысячи землян, входящих в состав «экипажа» «Нергала», станут лишь бесполезной помехой. Их клавиатуры и гарнитуры будут выглядеть очень трогательно на фоне людей, способных силой мысли управлять боевыми системами и ракетными установками. Они даже не смогли бы надеть боевую броню, ибо у них нет имплантантов, чтобы активизировать внутренние цепи.
      Но, самое прискорбное, у них в наличии был только один боевой корабль. Один корабль против семи, если не брать в расчет тяжелые крейсера, наземные установки и мощное защитное поле Ану. С практической точки зрения Колин мог с равным успехом выйти против южан в одиночку, случись им драться в открытую.
      Но было и несколько положительных моментов. Одним из них являлось то, что секретная служба северян действовала уже в течение тысячелетия и опиралась на данные, поставляемые огромной сетью агентов вроде Сэнди, которые поддерживали «партизанскую» войну. Северянам даже удалось установить тайный контакт с двумя «верными» приспешниками Ану. Было бы глупо полностью доверять этим осведомителям, поэтому с ними обращались очень осторожно, чтобы избежать ловушек, но благодаря ним на «Нергале» были достаточно хорошо осведомлены о том, что происходит в южном анклаве.