Хонор Харрингтон (№2) - Честь королевы

Хаусман разинул рот, но ярость помешала ему произнести хоть слово. Адмирал продолжил ровным холодным тоном:

– Эти люди наращивают население после столетий драконовского демографического контроля и строят орбитальные фермы потому, что Масада готовится стереть их с лица земли, – и им нужны человеческие ресурсы, чтобы сопротивляться. Я готов был предположить, что их страхи преувеличены, но после изучения открытых документов и рапортов их разведки я понял, что они, наоборот, недооценили ситуацию. Да, их производственная база сильнее, но другая сторона превышает их по численности втрое, а ведь большая часть этой промышленности нужна им просто для того, чтобы выжить на планете! Если бы вы потрудились изучить их библиотеки данных или хотя бы досье, составленное сотрудниками посла Лэнгтри, вы бы это знали. Вы палец о палец не ударили, и я вовсе не собираюсь позволить вашему невежеству влиять на официальную позицию нашей делегации.

– Это просто нелепо! – выпалил Хаусман. – У Масады и в помине нет возможностей направить такие военные силы на Грейсон!

– Я думал, что военные вопросы относятся к моей компетенции, – сказал Курвуазье ледяным тоном.

– Тут не нужен гений – просто кто-то со свежим взглядом! Посмотрите на их уровень дохода на душу населения, черт возьми! Они сами себя уничтожат, если возьмутся за это!

– Даже если вы правы, это не значит, что они не попробуют. Вы никак не хотите – или не можете – понять, что разум не является их основным двигателем. Они полностью охвачены идеей уничтожения правительства Грейсона и насильственного внедрения своего образа жизни в обеих системах, потому что верят, что это их религиозный долг.

– Чепуха! – фыркнул Хаусман. – Меня не интересует мистический бред! Факт тот, что экономика Масады не выдержит такого сверхусилия – особенно при завоевании планеты с настолько враждебной средой!

– Может, вам лучше сказать это им, а не их будущим жертвам? Флот Масады на двадцать процентов сильнее грейсонского в целом и в два раза сильнее, если считать только корабли с гипердвигателями. У них пять крейсеров и восемь эсминцев, а у Грейсона три крейсера и четыре эсминца. Так кто намерен обороняться и кто – нападать? Основной флот Масады предназначен для действий в чужой звездной системе, тогда как грейсонский состоит, главным образом, из досветовых ЛАКов. А ЛАКи, господин Хаусман, для боя годятся даже меньше, чем можно предположить по их тоннажу, потому что их корпус куда тоньше, чем у межзвездных кораблей. Местные орбитальные укрепления просто смехотворны: у Грейсона нет генераторов сферических стен, так что их форты вообще лишены пассивной противоракетной защиты. И, наконец, правительство Масады неоднократно заявляло о своей готовности уничтожить «безбожных отступников» на Грейсоне, если это окажется единственным способом «очистить» и «освободить» планету, – а в прошлой войне они уже наносили ядерные удары по планете!

Адмирал выпрямился во весь рост, гневно глядя на сидевшего напротив дипломата.

– Вся эта информация, господин Хаусман, вполне доступна, и ее подтверждают данные нашего собственного посольства. Они также подтверждают, что промышленно отсталая Масада последние двадцать лет направляла более трети валового продукта своей системы непосредственно на военные цели. Грейсон на это не способен, у них слишком много сил уходит на выживание. До сих пор они могли поддерживать относительный паритет только потому, что имели больший валовой продукт. Только идиот может предложить, чтобы грейсонцы помогали своим врагам накачивать экономические мышцы – чтобы те забили их до смерти.

– Это вы так считаете, – пробормотал Хаусман. Он побелел от смешанных ярости и потрясения, потому что когда мимоходом проглядывал сравнительные мощности флотов, то посмотрел только на общий тоннаж. Разбираться в типах кораблей даже не пришло ему в голову.

– Да, я так считаю, – сказал Курвуазье уже спокойнее, но по-прежнему непреклонно. – А отсюда следует, что таково мнение правительства Ее Величества и его дипломатического представительства в этом регионе. Если вы не согласны, то у вас будет прекрасная возможность сообщить об этом премьер-министру и Парламенту, как только мы вернемся домой. А пока мы здесь, вы воздержитесь от постоянного принижения умственных способностей людей, которые прожили всю жизнь один на один с этой угрозой, или я удалю вас из состава делегации. Вам все ясно, господин Хаусман?

Экономист еще раз зло взглянул на своего начальника, потом коротко кивнул и пулей вылетел из кабинета, хлопнув дверью.

Глава 12

Рауля Курвуазье разбудил гудок терминала. Он быстро сел в постели, протирая заспанные глаза, нажал кнопку ответа и выпрямился, узнав Янакова. Грейсонский адмирал был в одном халате, его припухшие со сна глаза ярко блестели.

– Извини, что разбудил, Рауль. – Мягкие интонации грейсонского акцента на этот раз звучали отрывисто. – Станции слежения только что зарегистрировали гиперслед в тридцати световых минутах от Грейсона. Довольно громкий.

– Масада? – отрывисто спросил Курвуазье.

– Пока не знаем, но они заходят с ноль-ноль-три ноль-девять-два. Это соответствует прямому курсу с Эндикотта.

– Что у вас по почерку импеллеров?

– Для нас они слишком далеко, – ответил Янаков с некоторым смущением. – Мы пытаемся обработать данные, но…

– Передайте информацию коммандеру Альваресу, – перебил Курвуазье. – Приборы «Мадригала» куда лучше ваших. Может, он чего-нибудь добьется.

– Спасибо. Я надеялся, что ты это предложишь, – сказал Янаков с такой благодарностью, что Курвуазье удивленно нахмурился.

– Ты что, из-за этого идиота Хаусмана решил, что я этого не сделаю?

– Да нет, но мы официально не союзники, так что…

– То, что у нас нет кусочка бумаги, не значит, что мы с тобой не знаем, чего хотят наши главы государств, а преимущество военных перед дипломатами, — Курвуазье произнес это слово, словно ругательство, – в том, что мы можем при необходимости послать подальше всю эту ерунду. А теперь передайте информацию «Мадригалу». – Он хотел уже прервать связь, но вспомнил еще кое-что. – Могу я считать, что имею право доступа в командный центр?

– Для нас это честь! – искренне и не задумываясь ответил Янаков.

– Спасибо. Да, когда будете связываться с Альваресом, спросите, как там у него идут исследования, о которых я говорил ему в понедельник. – Курвуазье усмехнулся. – Мы проводили мониторинг ваших систем слежения, и он, наверное, сумеет подсоединить датчики «Мадригала» прямо к сети командного центра.

– Это замечательно, – с энтузиазмом сказал Янаков. – Я прямо сейчас этим займусь, а через пятнадцать минут подберу тебя на своей машине.

* * *

Когда адмиралы прибыли в командный центр, там стоял слитный шум бешено работающих принтеров. На главном экране почти незаметно ползла световая точка. Это была особенность экранного масштаба – любой экран, способный показать радиус в половину светового часа, должен был сжимать объекты, – но гравитационные детекторы передавали информацию быстрее скорости света, так что офицеры могли наблюдать за происходящим в режиме реального времени. Толку от этого, впрочем, было мало.

«Мадригал» сумел-таки подключить свой информационный центр к сети. На таком большом расстоянии панель не могла показывать отдельные импеллерные источники, но данные, сопровождавшие световую точку, были слишком подробными для грейсонских приборов. Это было первое, что пришло в голову Курвуазье. Потом его кольнуло отчаяние, и он молча сжал губы. Там было десять кораблей, и они набирали скорость после перехода в нормальное пространство. Даже «Мадригал» на таком расстоянии не мог разглядеть их достаточно хорошо, чтобы распознать отдельные корабли, но мощность импеллеров позволяла приблизительно определить их класс. И если сидевшие на приборах техники коммандера Альвареса все сделали правильно, то в систему вторглись четыре легких крейсера и шесть эсминцев – суммарный тоннаж больше, чем у всего грейсонского флота.

Внезапно по экрану дугой протянулся наиболее вероятный курс, и стоявший рядом Янаков отчаянно выругался.

– В чем дело? – тихо спросил Курвуазье.

– Они идут прямо к Орбите-Четыре, к одной из крупнейших станций переработки полезных ископаемых. Черт!

– Что у вас есть для перехвата?

– Почти ничего, – мрачно сказал Янаков. Он взглянул вверх. – Погодите! Сколько осталось до момента удара по Орбите-Четыре?

– Примерно шестьдесят восемь минут, – ответил коммодор Брентуорт.

– Есть чем их перехватить?

– «Иуда» может нагнать их у самых заводов, – ровным тоном сказал Брентуорт. – А больше никто – там нет даже ЛАКов.

– Я так и думал. – Янаков поник, и Курвуазье прекрасно его понял. Посылать один эсминец навстречу настолько превосходящим силам было бесцельно и самоубийственно. – Скомандуйте «Иуде» отступить, – вздохнул грейсонский адмирал, – потом дайте мне микрофон. Орбите-Четыре придется справляться в одиночку. – Он сжал зубы. – Я хотя бы сам скажу им об этом.

* * *

Мэтью Саймондс стоял в боевом информационном центре «Гнева Господня», наблюдая за тем, как голографическая сфера поблескивает огоньками и меняющимися узорами. За ним стоял капитан Ю, лицо его было расслаблено и спокойно. Саймондс подавил вспышку разочарования. Он должен был находиться на мостике «Авраама», а не стоять здесь и не смотреть, как один из его подчиненных руководит самой мощной атакой, какую Масада когда-либо обрушивала на звезду Ельцина!

Но это было невозможно. И как ни мощна была эта атака, она была лишь частью общего плана – плана, которого целиком и полностью не знал даже капитан Ю.

* * *

Командир Орбиты-Четыре смотрел на свой коммуникатор, и по лицу его стекал пот. Этот информационный пакет добирался сюда почти полчаса, но капитан уже больше двадцати минут знал, что он услышит.

– Мне очень жаль, капитан Хилл, но вам придется справляться самостоятельно, – сказал гранд-адмирал Янаков ровным голосом, сохраняя каменное выражение лица. – Кроме «Иуды», нам больше некого послать на перехват, а посылать его в одиночку – это самоубийство.

Хилл молча кивнул в знак согласия. Его самого удивило отсутствие разочарования, но незачем было заставлять «Иуду» гибнуть вместе с ним и его станцией. Он и сам первым делом отослал корабли-разработчики. Три из них стояли на ремонте, но остальные ушли, забрав членов семей экипажа. Он уже заметил на экранах гравитационных датчиков идущую к ним навстречу эскадру с Грейсона. Если масадцы в ближайшие пять минут не отвернут от Орбиты-Четыре в погоне за беглецами, их ни за что не перехватят до встречи с подмогой. Хотя бы его жены и дети останутся жить.

– Сделайте что сможете, капитан, – тихо сказал Янаков. – Благослови вас бог.

– Включите запись, – сказал Хилл побелевшему офицеру-связисту, и лейтенант нервно клацнул рычажком.

– Идет запись, сэр.

– Сообщение понято и принято, адмирал Янаков, – сказал Хилл так спокойно, как только мог. – Мы сделаем все, что в наших силах. Для протокола: я полностью поддерживаю ваше решение не посылать «Иуду». – Он с секунду поколебался, думая, не добавить ли какие-нибудь драматические последние слова, потом пожал плечами. – Благослови и тебя бог, Берни, – закончил он тихо.

* * *

Капитан Ю слегка нахмурился. Он наклонился, проверяя данные приборов, потом выпрямился и пожал плечами. Он перестал хмуриться, но в глазах у него появилось новое выражение. Оно почти напоминает разочарование, решил Саймондс. Или неодобрение.

Он хотел спросить, чем Ю недоволен, но расстояние сократилось до трех с половиной миллионов километров, и он не мог оторвать глаз от сферы.

* * *

– Они медлят, – чуть слышно прошептал адмирал Курвуазье, но Янаков услышал его и коротко кивнул.

Командир масадских сил уже упустил шанс уничтожить Орбиту-Четыре, не входя в радиус действия ее обороны… Для людей капитана Хилла, впрочем, результат в конце концов будет тот же.

* * *

Скорость масадских кораблей непрерывно росла. По мере того как расстояние сокращалось, орудийные расчеты согнулись над своими консолями. В лицах чувствовалось напряжение, но не страх. Их защищали импеллерные клинья и боковые гравистены, а установки, охранявшие Орбиту-Четыре, были практически открыты огню – их прикрывала только активная защита.

– У нас хорошее огневое решение, сэр! – На легком крейсере «Авраам», флагмане флота Масады, адмирал Янсен принял рапорт своего начальника штаба.

– Расстояние?

– Приближаемся к трем миллионам километров.

Янсен кивнул. Ракеты масадского производства были медленнее, чем ракеты «Гнева Господня». Их двигатели сгорали меньше чем за минуту, а максимальное ускорение едва дотягивало до тридцати тысяч g – но его флот приближался к цели со скоростью больше двадцати семи тысяч километров в секунду. Скорости складываются, а значит, корабельным ракетам понадобится семьдесят восемь секунд, чтобы достичь цели, а ракетам Орбиты-Четыре – полторы минуты, чтобы долететь до него. Всего двенадцать секунд разницы – но, в отличие от астероидов, корабли могли маневрировать.

– Огонь, – резко скомандовал он.

* * *

Капитан Хилл нахмурился, когда гравитационные сенсоры заметили вражеские ракеты. Рановато… На таком расстоянии выгорание двигателей лишит его ракеты способности маневрировать за восемьсот тысяч километров до цели. Поэтому он пока воздерживался от ответного огня, сохраняя бессмысленную надежду, что противник продолжит приближаться и войдет в зону эффективного огня защитников Орбиты Четыре. Не то чтобы он этого и вправду ждал от своих противников, но помолиться за это стоило. Бессмысленно было посылать ракеты, которые не смогли бы маневрировать при встрече с врагом – корабли с импеллерными двигателями легко могли уклониться или сбить их. Но теперь уже нельзя было тянуть, и даже неуправляемая ракета лучше, чем никакая…

У его людей оставалось времени только на три залпа до удара масадских ракет.

– Огонь, – скомандовал он. И добавил, уже тише: – Противоракетам – готовность.

* * *

На таком расстоянии даже «Мадригал» не мог различить отдельные ракеты, но экран замигал, когда датчики эсминца отметили возникновение фонового каскада импеллерных источников. Курвуазье молча стоял рядом с Янаковым, глядя на посеревшее усталое лицо грейсонского адмирала. Он понимал, что сказать ему нечего.

* * *

Меч Саймондс вздрогнул, наблюдая за ракетами на экранах «Гнева Господня». Они вылетали от обеих сражающихся сторон, как крошечные капельки крови, в них было что-то прекрасное и в то же время непристойно умиротворяющее. Здесь должны были царить гром и ярость, картины, звуки и запахи битвы. А вместо этого гудели вентиляционные системы и тихо переговаривались техники.

Крошечные точки с мучительной неторопливостью двигались через огромное пространство голографической сферы, и само время будто затаило дыхание. Через тридцать пять секунд последовал еще один залп, и еще один, а грейсонцы ответили на них собственным огнем. Потом точки первого залпа погасли, когда отработали их двигатели, и адмирал Янсен изменил курс, уклоняясь от потерявших маневренность грейсонских ракет. Саймондс представил, как ракеты Янсена летят через Господню пустоту, на таком расстоянии невидимые для пассивных датчиков, и теперь в их полете воплотилась неизбежность.

* * *

Оборона Орбиты-Четыре не была рассчитана на то, чтобы в одиночку противостоять восьмидесяти процентам флота Масады. Стационарные укрепления были как на ладони; любой выстрел, направленный в них, попадал в цель, если его не останавливала внешняя оборона, а ее возможностей просто не хватало на все идущие на комплекс ракеты.

Радар находил приближающиеся ракеты, и им навстречу вылетали противоракетные снаряды. Шансы на перехват были куда меньше, чем у современных систем обороны, но люди капитана Хилла поработали хорошо. Они подбили почти треть, об оставшихся предстояло беспокоиться лазерам и автоматическим пушкам на последнем рубеже обороны.

* * *

Адмирал Янсен уставился на экран, игнорируя летящие на него ракеты грейсонцев. Первый залп в любом случае не имел значения – ракеты потеряют управление задолго до того, как долетят до цели, и не причинят никакого вреда. У второй волны будет несколько секунд контакта при работающих двигателях, но этого хватит только на прямые атаки без всяких обходных маневров. Только третий залп представлял собой реальную угрозу, и адмирал по-акульи улыбнулся, глядя на громадные шары огня, от которых, несмотря на фильтры экрана, болели глаза даже на расстоянии в десять световых секунд.

* * *

Меч Саймондс наклонился ближе к топографической сфере. Мерцающий циферблат отметил время подхода первого залпа грейсонцев. Ни один из импеллерных двигателей Янсена не исчез с экрана, и боевая группа еще раз изменила курс, уходя от второго залпа. Он глянул на дополнительный экран, где указывалось время запусков с Орбиты-Четыре, и победно улыбнулся.

* * *

Данные на экране изменились, и по командному центру сквозь стрекот принтеров пронесся беззвучный стон. По стеклу двигались все новые и новые проецируемые курсы ракет… и все они шли мимо.

У Курвуазье поникли плечи. Они заслужили большего, подумал он. Они заслужили…

– Они подбили-таки одного ублюдка! – крикнул кто-то, и он немедленно оглянулся на экран.

* * *

Эта ракета отстала от последней атаки капитана Хилла. Вообще-то, она должна была уйти во второй волне, но при ее запуске на секунду отключилась энергия. Когда расчет пусковой в лихорадочной спешке восстановил наконец снабжение, их птичка взлетела почти на пять секунд позже третьего залпа – а когда она подошла к цели, все ракетчики были уже мертвы. Они умерли, не зная, что сумели отомстить своим убийцам…

Ракета шла вперед на все еще работающем двигателе, а датчики прислушивались к избранной ею цели. Оборона масадцев сначала не заметила одинокую ракету, а потом присвоила ей куда меньший уровень опасности, чем залпу, за которым она не поспевала.

Корабли адмирала Янсена начали маневрировать более активно, поскольку, в отличие от первой волны, у этих ракет еще работали двигатели. Но слежение сработало эффективно, и к самым опасным ракетам направились противоракетные снаряды.

Заградительный огонь уничтожил часть собратьев отставшей ракеты. Другие бесполезно пожертвовали собой, разбившись об импеллерные клинья, которые им заведомо было не пробить. Горстка ракет ударила в более слабые боковые стены, защищавшие открытые стороны клиньев, и одна из них даже проникла внутрь. Ее цель дернулась, загудели сигналы повреждения, но масадский эсминец пострадал не сильно, и от всей волны осталась только одна, последняя, ракета. Одна ракета с низким уровнем опасности.

Нацеленные на нее два противоракетных снаряда пролетели мимо, промахнувшись из-за отсутствия современных поисковых систем. Датчики корабля, в который она целилась, почти ослепли из-за искусственной гравитационной волны своего собственного клина – и потеряли ракету из виду. Поэтому лазерного огня с близкого расстояния не последовало, и ракета, запрограммированная на лобовую атаку, резко развернулась и направила каждый эрг еще остававшейся в двигателе энергии на отчаянное торможение. Даже при тридцати тысячах g радикально сбросить скорость было нельзя, но и того, что она успела, хватило.

Незащищенное широко открытое горло импеллерного клина легкого крейсера «Авраам», словно огромный ковш, поглотило ракету. Одновременно сработали основной и запасной неконтактные взрыватели, и в сотне метров от масадского флагмана произошел термоядерный взрыв в пятьдесят мегатонн.

* * *

Лицо Меча Саймондса побелело, когда импеллерный сигнал исчез. Воздух с шумом вырвался из его ноздрей, и на мгновение он просто застыл, уставившись на голографическую сферу, не желая признавать свершившегося. Потом он перевел взгляд на капитана Ю.

Взгляд хевенита был серьезен, но в его глазах не было ни ужаса, ни потрясения. Там не было даже удивления.

– Жаль, – тихо сказал Ю. – Им следовало открыть огонь с более дальнего расстояния.

Саймондс сжал зубы, чтобы не закричать на своего «советника». Двадцать процентов космофлота Масады только что были уничтожены, и все, что мог сказать этот безбожник, – «им следовало открыть огонь с более дальнего расстояния»?! Глаза его загорелись, но Ю скосил глаза на сотрудников штаба. Почти все они до сих пор глядели на экраны, потрясенные неожиданной потерей, и хевенитский офицер продолжил, повысив голос так, чтобы его услышали все:

– И все-таки, сэр, важнее всего – конечная цель. Как бы ни был хорош план, потери всегда неизбежны, но у Грейсона потерь куда больше, и ловушка расставлена. Не так ли, сэр?

Саймондс уставился на него, все еще дрожа от ярости, но осознал, что вокруг люди и он может сломить их боевой дух. Он понимал, что делает Ю, и безбожник был прав, черт его побери!

– Да, – ради своего штаба он заставил себя сказать это спокойно и ровно, хотя слова жгли ему язык, – да, капитан Ю, ловушка расставлена… точно по плану.

Глава 13

Форменный китель Бернарда Янакова висел на спинке стула, верхняя пуговица его рубашки была расстегнута. Он хмуро глядел на экран, но Рауля Курвуазье, с появлением которого сюда донесся шум принтеров, приветствовал усталой улыбкой.

Хоть он и был в гражданском, сейчас нельзя было усомниться, что Курвуазье офицер флота, и Янаков был глубоко благодарен за его присутствие. Он не только предоставил Грейсону данные своего эсминца, но и предоставил в распоряжение Янакова свой огромный опыт. Несмотря на протесты некоторых членов его делегации, о которых Янаков прекрасно знал, и требования погрузить их всех на «Мадригал» и убраться подальше от линии огня.

– Тебе надо поспать, – прямо сказал мантикорец, и Янаков кивнул.

– Я знаю, – вздохнул он, – но… – Он прервался и пожал плечами, и Курвуазье смирился. Не одобряя, но понимая.

Усталый разум вряд ли способен четко организовать оборону системы, но Янаков не мог спать. За Орбитой-Четыре последовали Орбита-Пять и Шесть, но их командирам не так повезло, как капитану Хиллу. Или, скорее, масадцы поумнели. Они начинали обстрел с шести миллионов километров или даже больше, а на таком расстоянии двигатели ракет защитников баз сгорали за пять минут до цели. Это позволяло защитникам дольше следить за целями и лучше организовывать оборону, но численное превосходство нападавших сводило выгоду на нет. Масадцам новая тактика стоила множества ракет, но Грейсон уже потерял девять процентов орбитальных производственных мощностей… не говоря уже о двадцати шести сотнях погибших при обороне солдат и шестнадцати тысячах гражданских рабочих.

– Ты знаешь, – задумчиво сказал мантикорский адмирал, глядя через стеклянную стену на суетящийся штаб, – что-то во всей этой схеме нападений есть странное. – Он повернулся к Янакову. – Почему они и не уходят из системы – и не продолжают двигаться вдоль пояса?

– Они же как раз двигаются вдоль пояса, – удивленно ответил Янаков. – Они атакуют наши узлы вдоль прямой линии, прямо против направления орбиты пояса.

– Да, но почему они так тянут? Зачем заходить, бить по отдельной цели и уходить? Они потратили бы куда меньше времени, если бы прошлись по всему поясу сразу.

– Так они могут видеть наше приближение и перейти к другой цели или вовсе уйти, а мы не можем заранее занять позицию для перехвата, если только не раздробимся настолько, что подразделение, которое их все-таки перехватит, будет разорвано на кусочки, – с горечью заметил Янаков.

– Нет, не в этом дело. – Курвуазье потер подбородок и нахмурился, разглядывая экран. По нему медленно двигались масадские рейдеры, отступая после третьей атаки, и он покачал головой. – Их датчики не лучше ваших?

– Скорее даже хуже.

– Ладно. Ваши орбитальные датчики выдают гравитационные данные в реальном времени на тридцать четыре световые минуты – на восемь минут дальше пояса астероидов по их нормальному курсу отхода. И масадцам это прекрасно известно.

– Ну да. – Янаков протер слезящиеся глаза, потом встал и подошел к другу, тоже глядя на экран. – Конечно, от самых удаленных датчиков данные запаздывают – особенно от тех, что на дальней стороне Ельцина, – но они, действуют с нашей стороны, так что там, где это важно, данные в командный центр поступают в режиме реального времени. Поэтому они и отходят из нашей зоны охвата после каждого рейда, выбирают новый вектор атаки и снова нападают. Как ты и сказал, у наших корабельных датчиков по сравнению с вашими весьма ограниченный охват. Даже если мы верно угадаем и разместим корабли там, где сумеем их перехватить, то командир этой группы не сумеет вовремя увидеть противника, а мы не сможем вовремя передать ему приказы из командного центра.

– Ладно, с этим я согласен, – сказал Курвуазье, – но ты меня не понял. После каждой атаки они отходят в одно и то же место, и они должны знать, что вам это видно.

– Да? – Янаков нахмурился, и Курвуазье кивнул.

– Именно. Они направляются к одной и той же точке каждый раз, когда ваши датчики их теряют. При этом, продвигаясь вдоль пояса, расстояние перелета от этой же самой точки до каждой цели увеличивается. Это не только делает их более уязвимыми для перехвата, но и увеличивает время, которое они тратят на всю операцию, но они все равно делают это, и на тех же самых трех десятых световой. Почему они это делают?

– Ну… – Янаков почесал в затылке. – В каждой атаке они выпускают множество ракет. Наверняка у них быстро расходуется боезапас. Может, у них там корабли обслуживания, и они к ним возвращаются для перезагрузки. А низкая скорость затем, чтобы не слишком сильно тормозить, если мы все-таки сумеем устроить засаду.

– Возможно, возможно, – пробормотал Курвуазье. – Но выбранный ими момент показывает, что кто-то тайно наблюдал отбытие «Бесстрашного», «Аполлона» и «Трубадура». Они могут думать, что это весь наш эскорт, и могут не знать, что эти корабли вернутся, но они должны понимать, что скоро хоть какая-нибудь мантикорская эскадра сюда да заглянет. Они не могли не учесть этого в своих планах, и наверняка они надеются быстро вас прикончить, пока не вмешается какой-нибудь мантикорский адмирал.

– Один уже вмешался, – устало улыбнулся Янаков.

– Ну, ты понимаешь, что я имел в виду.

– Да, но я не вполне уверен насчет твоего исходного утверждения. Между Ельциной и Эндикоттом нет торговли. Значит, нет и потока информации. Так откуда им знать, что вы тут вообще были?

– Уже несколько месяцев широко известно, что мы посылаем дипломатическую миссию и конвой, – возразил Курвуазье, – и они вполне могли догадаться, что мы пошлем и эскорт. Как только мы прибыли, для получения достоверной информации о наших планах им надо было разместить всего лишь один скрытый дозор. И посмотри на время. День на то, чтобы дозорный тайком вернулся на Масаду после ухода «Бесстрашного», потом еще день на мобилизацию, и как раз получится момент, когда они начали стрелять. – Он покачал головой. – Они знают, что по крайней мере часть эскорта ушла, и стараются добиться своего, пока тут не появились другие мантикорцы.

– Рауль, я не думаю, что у них на такую операцию хватило бы технических возможностей. Они, конечно, могут провести сюда корабль и вывести его обратно. Им просто понадобится сделать переход за пределами действия наших приборов и идти с клином низкой мощности, а потом спрятаться в поясе астероидов. Даже если бы мы их заметили, то приняли бы за один из кораблей снабжения шахт; и убраться оттуда тоже было бы легко. Но даже если бы они это сделали, им понадобились бы датчики почти такого же качества, как у вас, чтобы наблюдать происходящее внутри системы. – Янаков покачал головой. – Нет, это наверняка совпадение.

– Может быть. – Курвуазье тоже покачал головой. – Так или иначе, капитан Харрингтон вернется через четыре дня.

– Я не могу столько ждать, – сказал Янаков, и Курвуазье удивленно посмотрел на него. – Они уже смели десять процентов нашего производства. За еще четыре дня они уничтожат сорок лет инвестиций и убьют несколько тысяч человек – особенно если они, как ты указал, бросят эту ерунду с залетами и вылетами и пойдут прямо вдоль пояса астероидов. Я должен остановить их раньше – если придумаю, как встретить их всеми силами.

– Понятно. – Курвуазье пожевал губу, потом нахмурился. – Знаешь, кое-что ты все-таки можешь сделать.

– Например?

– Ты устал, Берни, и плохо соображаешь. Если они каждый раз идут к одному и тому же месту, то вовсе не обязательно позволять им себя увидеть.

– Ты прав, – Янаков снова сел и забарабанил по клавишам. – Если мы знаем, куда они идут, то можем подождать, пока они не начнут отходить после последней атаки, а потом поставить все наши силы на курсе их отхода после следующей!

– Именно, – Курвуазье ухмыльнулся. – Выведи всех туда, как только враг окажется за пределами ваших датчиков, набирайте ускорение, потом отключите двигатели и ждите, пока они не пойдут обратно после следующей атаки. Каково максимальное ускорение вашего флота?

– Около пятисот g для кораблей с гипердвигателями. Триста семьдесят пять для ЛАКов. – Он задумался над своими расчетами, потом поморщился и начал колдовать над цифрами.

– Достаточно ли у канонерок огневой мощности, чтобы оправдать замедление переброски тяжелых кораблей?

– Нет. Я это как раз и пересчитываю, – пояснил Янаков, когда на экране появились новые данные. – Ладно, так-то лучше. Теперь, если учитывать схему их операций до сих пор, мы можем рассчитывать на окно вне поля зрения приборов примерно в… – он быстро подсчитал, – ну, скажем, три с половиной часа. Три, для надежности.