Хонор Харрингтон (№2) - Честь королевы

Дэвид Вебер

Честь королевы

(Хонор Харрингтон-2)

Примечание редактора

Вы, уважаемые читатели, наверняка заметили самое бросающееся в глаза исправление, из сделанных мною. Переводчики этой замечательной серии переименовали главную героиню в Викторию, а я «вернул» ей собственное имя: Хонор. Проблема в том, что, в отличие от Веры, Надежды и Любви, нет русского имени Честь[1]. Хонор превратили в Викторию явно под воздействием первой книги («Космическая станция Василиск»). Да, вполне подходящее имя для той, кто способна буквально вырвать победу. Однако, во-первых, ее боевой путь (как вы безусловно узнаете впоследствии) – не есть цепочка блестящих побед. Будет разное, в том числе и плен. Единственное, что ей никогда не изменит – это Честь. И, во-вторых, большая часть книг серии имеет в названии игру слов, которую, к сожалению, невозможно адекватно передать по-русски и в которой обыгрывается значение имени Хонор. Эта книга – первая из таких. Итак, перед вами «Честь Королевы» она же «Хонор, офицер Королевы».

Д.Г.

Глава 1

Из солнечного сияния катер перешел в угольно-черную тень с внезапностью, возможной только в космосе. Высокая подтянутая женщина в черной с золотом форме капитана королевского флота Мантикоры всмотрелась сквозь бронепласт иллюминатора в грозный и прекрасный силуэт своего корабля – и внезапно нахмурилась.

Правой рукой она указала своему собеседнику на привлекшую внимание деталь. Сидевший на ее плече серо-бежевый древесный кот нехотя сменил позу.

– Энди, мне казалось, что мы договорились с коммандером Антримом: бету-четырнадцать надо заменить, – сказала она.

Ее спутник, невысокий щеголеватый лейтенант-коммандер, поежился от ее намеренно ровного голоса.

– Так точно, мэм, договорились.

Он пощелкал клавишами на своем планшете:

– Шестнадцатого числа, как раз перед вашим отпуском – и он обещал с нами связаться.

– И не связался, – подытожила капитан Хонор Харрингтон.

Лейтенант-коммандер Веницелос согласно кивнул:

– Не связался. Прошу прощения, мэм, я должен был за этим проследить.

– У тебя и других проблем хватало, – отозвалась она.

Андреас Веницелос почувствовал еще большую неловкость. Хонор Харрингтон редко распекала своих офицеров, но сейчас он предпочел бы выговор; спокойное понимание в ее голосе звучало так, будто она подыскивала ему оправдания.

– Верно, мэм, но все равно проследить стоило, – сказал он. – Всем известно, как эти ребята с верфей не любят заменять узлы. – Он внес пометку в планшет. – Я с ним свяжусь, как только мы вернемся на «Вулкан».

– Ладно, Энди. – Она повернулась к нему, улыбнулась, и ее резкие черты лица сразу приобрели лукавое выражение. – Сообщишь, если он начнет морочить тебе голову. Я обедаю с адмиралом Тейер. Может, нам еще и не поступили официальные приказы, но она наверняка имеет представление, что в них будет.

Веницелос понимающе ухмыльнулся в ответ. Они оба знали, что Антрим пробовал на них старый трюк ремонтников, который обычно срабатывал. Если ремонтники не хотели возиться со сложным или проблемным ремонтом, то тянули время до последнего, рассчитывая, что капитан скорее выйдет в космос с тем, что уже есть, чем рискнет прогневить лордов, запаздывая с отправлением. К несчастью для коммандера Антрима, тут все зависело от того, спустит ли капитан ремонтникам с рук подобную халатность – а за капитаном Харрингтон такого не водилось. Кроме того, хотя никаких официальных подтверждений не было, ходили слухи, что у Первого Космос-Лорда есть на «Бесстрашный» свои планы. Тогда, если корабль задержится, отвечать перед Адмиралтейством придется вовсе не капитану… Веницелос был уверен, что командиру Ее Величества космической станции «Вулкан» вовсе не хотелось бы объяснять задержку с выходом корабля адмиралу Данверс. У Третьего Космос-Лорда был взрывной темперамент, и пленных она, как говорится, не брала.

– Да, мэм. Шкипер, может, мне стоит проболтаться Антриму, что вы обедаете с адмиралом?

– Ну-ну, Энди, не надо такого садизма. Разве что, если будут проблемы…

– Разумеется, мэм.

Хонор снова улыбнулась и повернулась к наблюдательному люку.

Огни «Бесстрашного» мигали зеленым и белым, как и полагалось пришвартованному кораблю. Вне атмосферы с ее рассеивающим эффектом они светились ясным светом, напоминая драгоценные камни, и она почувствовала знакомый прилив гордости. По трехсоттысячетонному корпусу тяжелого крейсера, через все двенадцать сотен метров его длины, проходила безупречно прямая линия тени, а над ней блестело белое покрытие, отражая солнечный свет. В ста пятидесяти метрах от заднего кольца импеллера из открытого овала оружейного люка лился яркий свет, и Хонор видно было, как по грозной махине пятого гразера ползают техники в обтягивающих комбинезонах. Сама она считала, что причина постоянных проблем с гразером – в программном обеспечении, но персонал «Вулкана» настаивал, что дело тут в самой сборке излучателя.

Она повела плечами, и Нимиц[2] проявил свое недовольство тем, что глубже впился когтями в подбитое плечо ее кителя, стараясь сохранить равновесие. Она пощелкала зубами и потрепала его уши в качестве извинения, но катер все еще продолжал облет «Бесстрашного», и она так и не отвела взгляда от своего корабля.

Несколько бригад оторвались от работы, глядя на пролетевший мимо катер. Шлемы не позволяли ей рассмотреть их лица, но она вполне могла представить себе появившуюся на них смесь раздражения и осторожности. Ремонтники ненавидели, когда капитан корабля заглядывал им через плечо во время ремонта… почти так же, как капитаны ненавидели передавать корабли ремонтникам.

Тут Хонор усмехнулась про себя. Хоть Антрим и пытался увернуться от смены узла, она была поражена тем, как многого «Вулкан» и Веницелос добились за ее двухнедельное отсутствие. Правда, говорить им об этом она не собиралась. Менять узел импеллера – работа хлопотная, и Антрим явно надеялся ее избежать, но ничего у него не выйдет. С бета-четырнадцать были проблемы чуть ли не с испытательного полета, и Хонор и ее инженеры уже достаточно от него натерпелись. Конечно, он был не так важен, как альфа-узел, – «Бесстрашный» запросто мог идти без него на восьмидесяти процентах максимального ускорения. Был еще крошечный вопрос стоимости заменяемого узла – всего каких-то пять миллионов долларов, за которые Антриму придется расписаться. Все это объясняло, почему ему не хотелось возиться, но ведь не Антриму придется идти на «Бесстрашном» с перегруженным двигателем…

Катер обогнул корпус, пройдя по диагонали над задней ракетной батареей и геометрически совершенными формами шестого радара. Длинные тонкие лезвия основных гравитационных детекторов корабля скрылись под нижним краем иллюминатора, и Хонор с удовлетворением кивнула: ее темно-карие глаза успели заметить заново поставленные элементы.

В общем и целом она была вполне довольна тем, как «Бесстрашный» работал последние два с половиной стандартных земных года. Корабль был практически новый, и кораблестроители не подкачали. Не их вина, что кто-то поставил капризный бета-узел; со сложным первым заданием корабль справился отлично. Не то чтобы Хонор обожала рейды против пиратов… Но работать самостоятельно было приятно, и призовые деньги за ту эскадру силезских рейдеров совсем ей не помешали. Да и спасением пассажирского лайнера любой мог бы гордиться. Но, честно говоря, таких интересных моментов было мало. Как только она справилась с волнением от того, что командует тяжелым крейсером, да еще и новеньким, началась тяжелая и довольно скучная работа.

Она отметила поцарапанную краску над третьим гразером и еле сдержала улыбку, вспомнив слухи, ходившие о следующем задании. Если судить по тому, с какой готовностью адмирал Курвуазье принял приглашение на традиционный прием по случаю приемки корабля комиссией после ремонта, в них было много правды. Это грело душу. Она давным-давно не видела адмирала, а еще дольше не служила под его началом. Конечно, дипломаты и политики обычно хуже любого пирата, но хоть предвидится что-то новенькое.

* * *

– Знаешь, для круглоглазого[3] у этого молодого человека весьма симпатичная попка, – заметила доктор Алисон Чоу Харрингтон. – Тебе бы стоило за ним побегать по мостику, дорогая.

– Мама! — Хонор подавила не приличествующее дочери желание придушить свою родительницу и быстро огляделась по сторонам. Похоже, никто ничего не слышал. Впервые в жизни она обрадовалась шуму чужих голосов.

– Ну же, Хонор, – доктор Харрингтон взглянула на нее с опасным блеском в миндалевидных глазах, так напоминавших собственные глаза Хонор, – я просто сказала…

– Я знаю, что ты сказала, но этот «молодой человек» – мой старший помощник!

– Разумеется, – спокойно отозвалась ее мать. – В том-то вся прелесть. И он вполне хорош собой, разве нет? Наверняка он от поклонниц палкой отбивается… – она вздохнула, – если вообще отбивается, – добавила она задумчиво. – Ты посмотри на его глаза! Он похож на Нимица в брачный сезон!

Хонор чуть не хватил удар, а Нимиц с упреком взглянул на доктора Харрингтон. Он вовсе не возражал против обсуждения его сексуальных подвигов, но кот был эмпатом и прекрасно знал, что мать его хозяйки просто обожает ее дразнить.

– Коммандер Веницелос не древесный кот, и я вовсе не собираюсь гоняться за ним с дубинкой, – решительно объявила Хонор.

– Да, дорогая, я знаю. У тебя вообще проблемы с мышлением, когда дело касается мужчин.

– Мама!…

– Я и не думаю тебя критиковать, Хонор, – в глазах Алисон Харрингтон сиял дьявольский огонек, однако за ласковым поддразниванием чувствовалась серьезность, – но капитану флота в твоем ранге пора бы избавиться от глупых предрассудков.

– Нет у меня никаких предрассудков, – сказала Хонор, стараясь сохранить достоинство.

– Как скажешь, дорогая. Но в таком случае этот молодой человек просто зря у тебя пропадает, не важно, старший помощник он или нет.

– Мама, если ты родом с распущенного и нецивилизованного Беовульфа, это еще не повод строить глазки моему старшему помощнику! И вообще, что папа подумает?

– Что я подумаю о чем? – поинтересовался коммандер медицинской службы в отставке Альфред Харрингтон.

– А, вот ты где!

Хонор и отец были одного роста и возвышались над крошечной Алисон, так что дочери пришлось жестом указать вниз.

– Мама опять облизывается на моего помощника, – пожаловалась она.

– Не переживай, – ответил отец. – Поглазеть твоя мать любит, но повода гулять у нее нет.

– Да ты еще хуже, чем она!

– Мяу, – сказала Алисон, и Хонор не сдержала улыбки.

Сколько она себя помнила, ее мать обожала шокировать консервативное общество Мантикоры. Она считала все королевство до невозможности ханжеским, и ее ядовитые замечания на этот счет просто сводили с ума некоторых дам из общества. Ее красота и тот факт, что она обожала своего мужа и всегда безупречно себя вела, только усугубляли ситуацию.

Конечно, если бы она хотела следовать порядкам родного мира, то в любой момент могла бы собрать гарем из преданных поклонников. Она была миниатюрна – едва две трети роста собственной дочери, – и в ее венах текла почти чистая восточная кровь со Старой Земли. Резкие черты лица, из-за которых Хонор всегда чувствовала себя простоватой и недоделанной, у ее матери были смягчены до экзотической красоты, а пролонг, процесс продления жизни, заморозил ее биологический возраст на тридцати стандартных годах. Она и сама как древесная кошка, подумала Хонор, – хрупкая, но сильная, изящная и очаровательная. В ней отчасти чувствовался хищник, и то, что она была одним из самых блестящих генетических хирургов королевства, усиливало производимое ею впечатление.

Хонор прекрасно знала, что мать по-настоящему беспокоило отсутствие у ее единственной дочери хоть какой-то личной жизни. Иногда это и саму Хонор беспокоило, но не так уж много у нее было возможностей. Капитан корабля не мог крутить шашни с членом команды, даже если хотел, а Хонор вовсе не была уверена, что она этого хочет. Сексуального опыта у нее не было практически никакого, если не считать очень неприятного эпизода во время учебы в Академии и одного подросткового увлечения, которое заглохло от тоски. Хонор просто ни разу не попадался мужчина, с которым ей хотелось бы каких-то интимных отношений. Точно так же ее не интересовали женщины. Просто ее внимания никто особо не привлекал, и это было совсем не так уж плохо. Устраняло возможные профессиональные проблемы. Да и вряд ли здоровая кобыла вроде нее могла у кого-то вызвать интерес.

Последнее обстоятельство ее слегка беспокоило. Нет, если честно, оно сильно ее беспокоило, и иногда шуточки матери казались Хонор совсем не смешными. Но сейчас все было в порядке, и она удивила и себя, и мать, обняв ее за плечи непривычным жестом; прежде она так на людях не поступала.

– Хочешь меня задобрить, чтобы я хорошо себя вела? – усмехнулась доктор Харрингтон, но Хонор покачала головой.

– Мама, я никогда не ставлю себе невыполнимых задач.

– Один-ноль в твою пользу, – отметил ее отец, потом протянул руку жене. – Пойдем, Алисон. Хонор надо обходить гостей, а ты можешь для разнообразия пойти помучить кого-нибудь еще.

– У вас, у флотских, вечно шило в… одном месте, – ответила Алисон, глянув на дочь с лукавой скромностью, и Хонор проводила взглядом скрывшихся в толпе родителей.

Она не так часто с ними виделась, как ей бы хотелось, и именно поэтому она очень обрадовалась, когда «Бесстрашный» послали ремонтироваться на «Вулкан», а не на «Гефест». «Вулкан» находился на орбите Сфинкса, родной планеты Хонор, на десять световых минут отстоящей от столичной планеты Мантикоры. Этот факт позволял Хонор то и дело наведываться домой и до отвала наедаться кулинарными творениями отца.

Но Альфред Харрингтон был прав, напомнив ей про обязанности хозяйки. Хонор расправила плечи и погрузилась в гущу празднеств.

* * *

Наблюдая за тем, как капитан Харрингтон уверенно обращается с гостями, Зеленый адмирал[4] Рауль Курвуазье улыбнулся с отеческой гордостью и припомнил долговязую девочку-гардемарина, которую он встретил шестнадцать мантикорских и больше двадцати семи земных лет назад, – сплошные колени, локти и острые угловатые черты лица. Да, это было нечто, усмехнулся он при воспоминании. Абсолютно преданная своему делу, Хонор была застенчива до бессловесности, но не желала этого показывать. Она смертельно боялась математики и при этом была одним из самых блестящих интуитивных тактиков и кораблеводителей, которых он только встречал. И чуть ли не самым большим поводом для нервотрепки. Столько таланта и возможностей, но она едва не вылетела из Академии, пока Курвуазье не убедил ее использовать интуицию на экзаменах по математике. Зато едва она поймала волну, ее уже нельзя было остановить…

Курвуазье был холост и бездетен. Он знал, что вкладывал большую часть себя в студентов Академии отчасти для компенсации, но мало кто из них заставлял его гордиться так, как Хонор. Многие офицеры просто носили форму, а Хонор ею жила. И ей это шло.

Он наблюдал за тем, как она болтает с мужем командира станции «Вулкан», и дивился: куда подевался неуклюжий гардемарин? Курвуазье знал, что она до сих пор не любит приемы и считает себя гадким утенком, но никогда этого не показывает. А когда-нибудь, решил он, Хонор откроет глаза и заметит, что утенок стал лебедем. У пролонга, особенно у его поздних, более эффективных версий, был один недостаток: он растягивал непривлекательные стадии физического развития. А Хонор, признался себе адмирал, девочкой была простовата – по крайней мере, на первый взгляд. У нее всегда были кошачьи рефлексы родной планеты, сила тяжести на которой составляла 1,35 g , но в изяществе ее осанки чувствовалось нечто большее, чем просто привычка к высокой силе тяжести. Даже в гардемарине-первокурснице элегантность движений привлекала второй взгляд тех, кто с первого поспешно решал, что разглядывать здесь нечего. А лицо у Хонор было из тех, что с возрастом только улучшаются. Но даже сейчас она не замечала, что слишком резкие углы смягчились, подчеркивая индивидуальность, что унаследованные от матери огромные глаза придали ее треугольному лицу интригующе-экзотический вид. Впрочем, это было и неудивительно – слишком долго сглаживались углы при пролонге, и хорошенькой ей никогда не быть – разве что красивой… как только она это заметит.

И все это только усложняло его сегодняшнюю задачу. Он хмуро взглянул на свой бокал, потом на часы и вздохнул. Прием по случаю приемки «Бесстрашного» комиссией после ремонта удался. Похоже было, что он затянется еще на несколько часов, но у адмирала этого времени не было. Слишком много деталей надо было уладить на Мантикоре, а значит, ему придется увести Хонор от гостей – хотя вряд ли ее это так уж огорчит.

Адмирал начал неторопливо пробираться сквозь толпу, и Хонор повернулась к нему, словно чувствуя внутренним радаром его приближение. Курвуазье был немногим выше ее матери, так что он улыбнулся ей снизу вверх.

– Ничего себе вечеринка, капитан, – сказал он, и она кисло поморщилась в ответ.

– Да уж, сэр. А главное – шумная.

– Это точно. – Курвуазье огляделся по сторонам, потом снова посмотрел на Хонор. – Через час мне придется вылететь шаттлом на «Гефест», но прежде, чем я улечу, нам надо поговорить. Ты можешь оторваться от гостей, Хонор?

Она прищурилась, слыша необычную серьезность в его тоне, и тоже оглядела переполненную кают-компанию.

– Мне бы не следовало… – проговорила она с явственной тоской в голосе.

Курвуазье наблюдал, подавив ухмылку, как искушение в ней борется с чувством долга. Силы были неравные, особенно если учесть, что к искушению присоединилось любопытство. Наконец Хонор приняла решение и сжала губы. Она подняла руку, и, словно по мановению палочки волшебника, из толпы возник старший стюард Джеймс МакГиннес.

– Мак, не проводишь адмирала Курвуазье в мою дневную каюту? – Она говорила негромко, чтобы ее голос не прорвался сквозь шум толпы.

– Разумеется, мэм, – ответил стюард.

– Спасибо. – Она снова посмотрела на Курвуазье. – Я подойду, как только отыщу Энди и свалю на него обязанности хозяина, сэр.

– Благодарю, капитан. Я вам очень признателен.

– И я вам тоже, сэр, – призналась она с улыбкой. – И я тоже.

* * *

Люк тихо открылся, и Курвуазье повернулся от иллюминатора навстречу вошедшей Хонор.

– Я знаю, ты не любишь приемов, Хонор, – сказал он, – но сегодняшний вполне удался, и мне жаль, что я тебя от него оторвал.

– По тому, как идут дела, я еще вполне успею вернуться, сэр. – Она покачала головой. – И вообще, я половину этих людей не знаю! Гостей с планеты оказалось куда больше, чем я рассчитывала.

– Конечно, больше, – сказал Курвуазье. – Ты их соотечественница, и они тобой гордятся.

Хонор отмахнулась от комплимента, но лицо ее вспыхнуло.

– Пора тебе перестать краснеть, Хонор, – сурово сказал ее старый учитель. – Скромность, конечно, добродетель, но после станции «Василиск» тебе не уйти от общего внимания.

– Мне просто повезло, – запротестовала она.

– Конечно-конечно, просто повезло, – согласился адмирал настолько охотно, что Хонор взглянула на него с некоторым недовольством. Потом он улыбнулся, и она тоже усмехнулась тому, как легко поймалась на его наживку. – Серьезно, если я еще не упоминал – мы все тобой гордимся.

– Спасибо, – ответила она негромко. – Такая оценка от вас много для меня значит.

– Правда? – Он криво усмехнулся, глядя на золотые кольца, охватывавшие рукав его черной, как космос, формы. – Знаешь, а мне будет не хватать мундира, – вздохнул он.

– Это же временно, сэр. Долго они вас на суше не продержат. Я вообще не понимаю, – нахмурилась Хонор, – зачем вы понадобились министерству иностранных дел.

– А что, – он взглянул на нее искоса, – думаешь, старому хрычу вроде меня нельзя доверить дипломатическую миссию?

– Конечно, нет! Я просто хочу сказать, что от вас куда больше пользы на ускоренных тактических курсах, чем на дурацких дипломатических приемах. – Она неодобрительно поморщилась. – Если б у Адмиралтейства была хоть капля здравого смысла, они бы послали министерство иностранных дел куда подальше и дали вам боевую группу, сэр.

– Есть многое на свете и помимо руководства курсом тактики – или даже боевой группой, – возразил адмирал. – Если вникнуть в суть, политика и дипломатия, пожалуй, окажутся важнее… – Хонор фыркнула, и он нахмурился. – Ты не согласна?

– Не люблю я политику, адмирал, – сказала она откровенно. – Как только с ней связываешься, все становится туманно и запутано. Это политики виноваты в неразберихе на станции «Василиск», и это из-за них чуть не погибла вся моя команда. – Она покачала головой. – Нет, сэр. Я не люблю политику, не понимаю ее, да и не хочу понимать.

– Тогда вам самое время переменить мнение, капитан. – В голосе Курвуазье почувствовалась неожиданная резкость. Харрингтон только моргнула от удивления, а на плече у нее Нимиц поднял голову, уставившись зелеными глазами на невысокого пухлощекого адмирала. – Хонор, твоя личная жизнь – это твое дело, но ни один капитан на службе Ее Величества не может позволить себе девственности в политике, а особенно в дипломатии.

Она покраснела еще жарче, но невольно выпрямила плечи, как в Академии, когда Курвуазье, тогда еще капитан, произносил свой окончательный приговор. Они далеко ушли от острова Саганами, но некоторые вещи, поняла Хонор, не меняются никогда.

– Прошу прощения, сэр, – сказала она подчеркнуто формально. – Я просто хотела сказать, что политиков, похоже, больше заботит личная выгода и создание финансовых империй, чем их основные обязанности.

– Не думаю, что герцог Кромарти согласится с такой характеристикой. Да она ему и не подходит. – Хонор снова открыла было рот, но Курвуазье мягко прервал ее движением руки. – Да, я знаю, что ты не имела в виду премьер-министра. И после того, что случилось с твоим последним кораблем, я вполне понимаю твою реакцию. Но в настоящий момент, Хонор, дипломатия абсолютно необходима для выживания королевства. Поэтому я и согласился на предложение министерства иностранных дел, когда им понадобилось послать человека на звезду Ельцина.

– Я понимаю, сэр. Во мне, наверное, слегка чувствуется обида.

– Слегка, – улыбнулся Курвуазье.

– И даже больше, чем слегка. Но я мало имела дела с дипломатией. Мне больше попадались спецы по внутренней политике – такие, знаете, скользкие и увертливые.

– Что ж, оценка, наверное, справедливая. Но это дело намного важнее, поэтому я и хотел с тобой поговорить. – Он потер бровь и нахмурился. – Честно говоря, Хонор, я удивлен, что Адмиралтейство назначило на это дело тебя.

– Правда?

Она постаралась не показать обиды. Неужели адмирал думает, что она не выложится до остатка – особенно ради него – только потому, что не любит политиков? Ей казалось, что он ее знает лучше.

– Не потому, что ты не справишься. – Его быстрый ответ успокоил ее обиду. – Просто… Что ты знаешь о положении на Ельцине?

– Очень мало, – признала Хонор. – Я пока не получила официального приказа и досье, так что все, что я знаю, – только из газет. Я посмотрела «Королевскую энциклопедию», но мне это мало что дало, а их флот даже не указан в справочнике «Джейн»[5]. Похоже, на Ельцине для нас мало интересного, кроме его местоположения.

– То есть ты по крайней мере понимаешь, почему мы хотим заполучить эту систему на свою сторону? – спросил Курвуазье, и Хонор кивнула.

Звезда Ельцина находилась меньше чем в тридцати световых годах от двойной системы Мантикоры к северо-востоку галактики. А главное – она была расположена между Королевством Мантикора и стремящейся к завоеваниям Народной Республикой Хевен, а в надвигающуюся войну с Хевеном не верили только идиоты – или члены либеральной и прогрессивной партий. За два с половиной года, прошедших после наглой попытки НРХ захватить систему Василиск, дипломатические столкновения между двумя державами становились все более злобными, и обе стороны сейчас выбирали позиции поудобнее перед неизбежным открытым столкновением.

Поэтому была так важна звезда Ельцина. Она и соседняя с ней система Эндикотта были единственными обитаемыми мирами на протяжении двадцати световых лет, как раз между двумя противниками. Союзники или, что еще важнее, передовая база флота в этой зоне пришлись бы очень кстати.

– Возможно, ты не представляешь, – продолжил Курвуазье, – но дело тут не просто в стратегической недвижимости, Хонор, правительство Кромарти пытается выстроить заслон против Хевена. Мы достаточно богаты, чтобы им противостоять, и техника у нас лучше, но нам никак не превзойти их в живой силе. Нам нужны союзники, и еще больше нам нужно, чтобы в нас видели заслуживающего доверия партнера, у которого хватит смелости и силы воли не отступить перед Хевеном. Вокруг полно нейтральных государств, и, даже когда начнутся боевые действия, их будет хватать, и нам нужно уговорить как можно большее их количество быть нейтральными в нашу пользу.

– Я понимаю, сэр.

– Отлично. Но я удивился твоему назначению на именно это задание потому… что ты женщина.

Хонор удивленно уставилась на него, и Курвуазье невесело рассмеялся.

– Прошу прощения, сэр, но я не понимаю.

– Поймешь, когда получишь досье, – кисло отозвался Курвуазье. – Пока что давай я расскажу тебе главное. Да ты садись, капитан.

Хонор опустилась в кресло и, внимательно глядя на своего начальника, пересадила Нимица с плеча на колени. Адмирал, похоже, был серьезно озабочен, но Хонор все же никак не могла понять, как ее пол связан с пригодностью или непригодностью для нового задания.

– Не забывай, что звезду Ельцина заселили намного раньше Мантикоры, – начал Курвуазье привычным тоном академической лекции. – Первые колонисты высадились на Грейсоне, единственной обитаемой планете Ельцина, за пять сотен лет до того, как мы появились на сцене. – Он покивал, видя удивление в глазах Хонор. – Именно. Когда они улетели от Солнца, по Ельцину еще не было данных разведки. Да и анабиоз тогда только лет десять как изобрели.

– Боже мой, да почему же они сюда потащились? – вырвалось у Хонор. – Наверняка по системам ближе к Солнцу астрономические данные были лучше!

– Верно, были, но ты уже наткнулась на их мотив. – Хонор озадаченно нахмурилась, и он слегка улыбнулся. – «Боже мой». Это были религиозные фанатики, Хонор, и они хотели забраться так далеко, чтобы никто их не беспокоил. В ту эру о гиперпространственных полетах еще и не мечтали, вот они и решили, что более пятисот световых лет – расстояние в самый раз. Так или иначе, Церковь Освобожденного Человечества пустилась в путь, движимая верой, не представляя, что их ждет на другом конце.

– О господи. – Хонор была потрясена. У нее, профессионального флотского офицера, желудок наизнанку выворачивался, когда она думала, сколькими способами могли погибнуть эти колонисты.

– Именно. Но интереснее всего причина, по которой они все это затеяли. – Хонор удивленно приподняла бровь, и Курвуазье пожал плечами. – Они хотели уйти от «коррумпирующего и разрушающего душу воздействия технологии», – процитировал он, и капитан недоверчиво уставилась на адмирала.

– Они ушли от технологии на космическом корабле ! Это… это же безумие, сэр!

– Да нет. – Курвуазье навалился грудью на стол и сложил руки. – Я и сам так подумал, когда министерство вручило мне данные по системе, но какая-то странная логика в их действиях есть. Не забывай, это было давно, в начале четвертого века эры Расселения, когда Старая Земля наконец начала справляться с загрязнением, истощением ресурсов и перенаселением. К тому времени ситуация уже два столетия как улучшалась, несмотря на попытки крайних зеленых и движения «Земля превыше всего» покончить с различными космическими инициативами. У «Земли превыше всего» поводов было больше – межзвездные корабли колонистов и правда дорого обошлись экономике Солнечной системы, но эти ребята хоть признавали побочные положительные эффекты. Промышленность глубокого космоса, добыча минералов на астероидах, орбитальные станции сбора энергии – все это как раз тогда заработало, и по всей системе качество жизни стало повышаться. Большинство людей были очень довольны, и «Земля превыше всего» жаловалась только, что жизнь улучшалась бы еще быстрее, если бы правительство перестало строить межзвездные корабли. С другой стороны, по-прежнему существовали группы фанатиков, особенно крайние зеленые и неолуддиты, которые не видели разницы между колонизацией и любой другой деятельностью в космосе. Они настаивали, каждая группа по своим собственным причинам, на том, что следует избавиться от технологии и жить так, как человеку изначально предназначено жить.

Хонор презрительно фыркнула, и он усмехнулся.

– Да-да. Если бы они попробовали, то выглядели бы паршиво, особенно если вспомнить, что надо накормить и расселить двенадцать миллиардов населения системы, но большая часть этих идиотов принадлежала относительно развитым нациям. Ты же знаешь, экстремисты обычно совсем срываются с цепи, когда проблема, их породившая, близится к решению. К тому же эти экстремисты понятия не имели, каково жить на планете без технологии, поскольку сами никогда без нее не жили. Кроме того, после трех веков проповедей о зле технологии и обвинений собственного общества в жадности и эксплуатации, зеленые стали технически безграмотны и утратили связь с окружающим их миром. А большую часть неолуддитов составляли те, кого новые технологии лишили работы. Ни у первых, ни у вторых не было достаточной базы для понимания происходящего, а упрощенные решения всех сложных проблем одним махом всегда намного приятнее, чем поиск настоящих решений и работа над ними… Так или иначе, Церковь Освобожденного Человечества создал человек по имени Остин Грейсон – достопочтенный Остин Грейсон из какой-то местности под названием штат Айдахо.