Гея (№2) - Фея

— Нет-нет, — отозвался Крис. — Но ведь в прошлый раз я тебя обманул. Откуда ты знаешь, что я и сейчас тебя не обманываю?

— Ты обманул Габи, — ответила Робин. — Я бы в тот раз не стала тебя развязывать. Понятия не имею, как я это узнаю. Просто узнаю — и все.

— А как ты узнала, что я не причиню тебе вреда, если не считать… — было трудно продолжать, но Крис себя заставил — … ну, если не считать обычной боли от изнасилования? Как ты узнала, что я не изобью тебя, не изувечу и не убью?

— Разве я ошиблась?

— Нет. Нет, я творю черт знает что, но никогда не убиваю. Я ввяжусь в драку — но только затем, чтобы убрать с дороги того, кто мне мешает. А когда я сшибу кого-то с ног, я тут же о нем забываю. Я нападал на женщин. Одну даже изнасиловал. Но это всего лишь — по крайней мере, мне так говорили — нормальное сексуальное стремление при отключении социального сознания. Даже во времена самых худших приступов я не впадал в убийственную ярость и не получал удовольствия от причинения кому-то боли. Но это не значит, что я не могу серьезно кому-то повредить, нанести настоящее увечье.

— Примерно так я и подумала.

Крис должен был сказать кое-что еще — самое трудное.

— Мне тут пришло в голову, — начал он, — что если бы нас прихватило в одно и то же время… конечно, совсем по-разному… ну, и если бы вокруг не оказалось никого, кто смог бы защитить тебя или удержать меня… то я мог бы… без сознательного намерения, но неспособный остановиться… — Как ни пытался, закончить он так и не смог.

— Я подумала об этом, — спокойно сказала Робин. — Когда мне стало ясно, в чем заключается твой недуг, вероятность этого сделалась очевидной. И я решила пойти на риск — иначе меня бы тут не было. К тому же, как ты сам говоришь, вероятность очень мала. — Тут Робин протянула руку и сжала его запястье. — Я хочу, чтобы ты ясно понял — я не возлагаю на тебя ответственность. Такое различие я сделать способна.

Крис долго-долго на нее смотрел и чувствовал, как тяжесть понемногу уходит. Он даже отважился улыбнуться — и Робин улыбнулась ему в ответ.

Отряд снова направлялся к центральному вертикальному тросу. В Крие он располагался в тридцати пяти километрах к северу от Офиона.

Ко всеобщему удивлению, по прибытии к месту назначения Сирокко пригласила всех ее сопровождать. Впрочем, рано или поздно они обратили бы внимание, что отряд всякий раз останавливается в центре региона. А кроме того, визит к Крию не было нужды ни от кого скрывать.

Титаниды, конечно же, не пошли. От самой мысли об этом им уже сделалось не по себе. Так что они остались под солнечным светом, когда Сирокко повела троих землян через мрачный лес гигантских колонн, который образовывали несплетенные жилы троса. В том месте, где был самый центр, оказался вход на лестницу. Вход представлял собой прозрачное строение, смутно напоминавшее собор — но далеко не столь впечатляющее, как соборы в ступице.

Лестница вилась вниз по спирали, определяемой незримой центральной жилой центрального троса. Проход был достаточно широк, чтобы по нему могла промаршировать шеренга из двадцати человек. Высота же его составляла пятьдесят метров. Лампады путникам не потребовалось, ибо с потолка свисали летучие существа, которые испускали приглушенный красновато-оранжевый свет.

Крис подумал, что Сирокко, должно быть, шутила, утверждая, что лестница идет вниз на пять километров. Но это оказалось истинной правдой. Даже при гравитации в одну четверть жэ невозможно было одолеть столько ступенек без отдыха на пути. Но наконец лестница закончилась. И Крис перенес спуск лучше, чем сам рассчитывал. Если не считать слегка ноющих лодыжек, чувствовал он себя превосходно.

Они вышли в пещеру куда меньших размеров, чем ожидал Крис. Ведь в конце концов здесь пребывал Крий — и, хотя он и был всего лишь подчиненным божеством, Крис все еще помнил причудливое величие апартаментов Геи.

Крий был подземным божеством — обитателем пещеры, — который никогда не видел дневного света и никогда уже не увидит. В его владениях пахло какими-то кислыми химикатами и останками мириад живых существ. Зал гудел от биения огромных сердец. Божество это работало — будто подчиненный Гее инженер: трудилось по локти в смазке, поддерживая нормальное функционирование своего региона.

Путники стояли на гладкой поверхности, что шла ободом вокруг кристаллической структуры в форме песочных часов, простиравшейся от пола до потолка. Зал составлял 200 метров в диаметре, а по сторонам его имелись открытые проходы на запад и восток.

Но главное внимание, конечно, привлекало к себе расположившееся в центре существо. В голове у Криса мгновенно возникли ассоциации с какими-нибудь механизмами тяжелой промышленности, хотя он сам не знал почему. Он запросто представил себе выплавленный в подобную форму металл или электрические трансформаторы. И призадумался, неужели Крий там живет. Неужели действующий мозг может быть так мал? Или это лишь оконечность более крупной структуры, что располагалась за кольцевым рвом метров двадцати в ширину. О глубине же и рва и структуры можно было только догадываться.

— Не советую здесь купаться, — предупредила Габи. — Там соляная кислота в очень приличной концентрации. Вообще-то живым существам сюда заходить не полагается — вспомните, как четко это сработало с титанидами. А кислота — так, на всякий случай. Защита последнего рубежа.

— Так значит, вон там Крий?

— Он самый. Представлять мы вас не станем. Вы с Робин посидите здесь у стены и не будете делать резких движений. С Феей Крий давно знаком, а со мной будет говорить потому, что я ему нужна. Не шумите, пожалуйста. Просто слушайте и вникайте. — Габи проследила, чтобы оба уселись, и присоединилась к Сирокко на краю рва.

— Будем говорить по-английски, — начала Сирокко.

— Хорошо, Фея. Я посылал за тобой девять тысяч триста сорок шесть оборотов тому назад. Подобный недостаток эффективности начинает недолжным образом сказываться на правильной работе систем. Я уже подумывал об отправке жалобы богине богов, но пока решил отложить.

Порывшись в складках своего красного одеяла, Сирокко что-то оттуда извлекла и швырнула это прямо в фигуру, которая возвышалась в центре кислотного озера. Получилась яркая вспышка, и по всей поверхности Крия бешено заметались красные язычки.

— Беру свои слова назад, — сказал Крий.

— Есть еще жалобы?

— Нет. У меня нет жалоб.

— Вижу, что нет.

— Будет как скажешь.

Крис, вопреки самому себе, был потрясен. Обмен репликами получился стремительным, причем со стороны Крия полностью лишенным эмоций. Сирокко не повышала голоса. И все же создавалось впечатление, будто строгая мать наказывает своего непослушного ребенка.

— Ты упомянул о «богине богов», — продолжила Сирокко. — Кто это?

— Я говорил как ничтожный слуга Геи, одной-единственной богини. Упомянутая фраза использовалась в… в метафорическом смысле, — довольно нескладно, по мнению Криса, закончил Крий.

— И тем не менее, ты использовал слово «бог» во множественном числе. Меня это весьма удивляет. Не думала я, что подобная конструкция может прийти тебе в голову.

— Слышал ересь.

— Ты говоришь о привнесенной извне ереси или о возросшей здесь, в Гее? Ты что, общался с Океаном?

— Как тебе известно, Океан со мной общается. Не в моих силах его не слушать. Впрочем, я довольно успешно его игнорирую. Что же до привнесенных, человеческих воззрений, то о них осведомлен и не особенно увлекаюсь разнообразными мифами землян.

Сирокко снова сунула руку под одеяло. На сей раз она, однако, помедлила — и, пока она колебалась, по поверхности Крия снова тревожно заплясали красные пятнышки. Фея сделала вид, что не заметила. Некоторое время она задумчиво разглядывала пол; затем вынула из-под одеяла пустую ладонь.

Дальше разговор перешел на темы, ничего для Криса не значащие и касающиеся повседневных дел Крия. И на протяжении всей беседы Крий поддерживал тон, который не был откровенно подчиненным, но все же ясно указывал на то, что регионалу хорошо известно, кто здесь главный. Голос Крия был негромок, слегка напоминал какое-то жужжание. Но намека на угрозу в нем не было. Сирокко непринужденно излагала приказы, будто ее роль в этом разговоре по естественному праву была сродни роли королевы в разговоре с уважаемым простолюдином — уважаемым, но все же простолюдином. Она выслушивала, что сообщал ей Крий, затем перебивала его на середине фразы и излагала свое решение. Ни разу Крий не попытался поспорить или хотя бы закончить свою мысль.

Битый час они обсуждали вопросы политики, а затем заговорили о вещах более прозаических, и к разговору присоединилась Габи. Большая часть опять-таки звучала для Криса полной бессмыслицей, но в одном месте, насколько он понял, они обсуждали неисправность ускорителя частиц, располагавшегося где-то глубоко под поверхностью и составлявшего часть Крия. Что Крий собирался делать с ускорителем частиц, осталось для Криса загадкой.

Наконец предварительное соглашение было достигнуто. Габи бралась разобраться с этим делом в течение ближайшего мириаоборота, с условием, что Гея предложит ей приемлемую оплату. Габи также упомянула о возможном контракте с одной расой в Фебе, которая знала толк в подземных работах.

Крис мог бы поручиться, что Робин уже через десять минут все осточертело. Вскоре и он стал зевать. Не этому, казалось Крису, должен быть посвящен поход. Да, интересно было своими глазами увидеть региональный мозг и весьма занимательно было узнать, что Сирокко умеет не только вусмерть нажираться… но слишком уж длинной казалась лестница. Крис страшно боялся подъема.

Аудиенция закончилась безо всяких церемоний. Сирокко просто отвернулась от Крия, жестом предложила Крису и Робин подняться — и все четверо снова вышли на лестницу. Минут через пять плавный изгиб коридора скрыл от них грот Крия.

Оглянувшись, Сирокко устало сгорбилась. Потом присела и опустила голову на ладони, но почти тут же вскинула ее и тяжело вздохнула. Габи присела рядом и стала растирать Фее плечи.

— Здорово у тебя получилось, Рокки, — сказала она.

— Спасибо. Выпить бы. А, Габи? — Сирокко произнесла это без выражения. Габи немного поколебалась, затем сунула руку в сумку и вынула оттуда небольшую фляжку. Налила колпачок и дала его Сирокко. Та быстро его осушила. Потом вернула, не прося добавить, хотя Крис видел, что Габи готова налить еще.

Затем Габи бросила недовольный взгляд на Криса и Робин.

— Могли бы сказать что-нибудь приятное, — предложила она.

— Я бы сказала, если бы знала, о чем у вас идет речь, — отозвалась Робин.

— Кое-что произвело на меня впечатление, — сказал Крис. — Но мне показалось, что в общем все было как-то буднично.

Габи вздохнула.

— Ладно, извините. Пожалуй, так оно и было, раз уж ты об этом сказал. Просто никак не могу привыкнуть. Даже с таким сравнительно разумным малым, как Крий, никогда не знаешь, чем обернется следующий визит. Ведь он мог нас как мух прихлопнуть. Ему совсем не нравится получать приказы от какой-то чужачки. Единственное, что держит его на поводу, — это страх перед Геей. Или любовь к ней.

Честно говоря, при таких взаимоотношениях, как у них, большой разницы нет. Крис нахмурился.

— Значит, мы были в опасности?

— В опасности? — Габи взглянула на него и рассмеялась. — За десять минут до того, как мы вошли, тот зал был доверху заполнен кислотой. Сейчас он наверняка опять полон. Нетрудно было бы организовать несчастный случай. Крий даже мог бы убедить Гею, что это был именно несчастный случай.

— Он на такое неспособен, — твердо возразила Сирокко. — Уж я-то его знаю.

— Может, и неспособен. Но ведь с ним разговаривал Океан. Мне стало не по себе, когда он заговорил о своей «жалобе». Жалующийся Крий — это все равно, что миллиардер, цитирующий Карла Маркса.

— Я об этом позаботилась, — удовлетворенно заметила Сирокко. — Потри чуть пониже, ага? Вот-вот, здесь.

Крису отчего-то захотелось присесть. Ему вдруг стало непонятно, что он здесь делает. Очевидно, ему ведома лишь малая часть того, что на самом деле происходит. Да, эти две женщины оперируют вещами, которые ему, Крису, кажутся мало связанными с реальностью. Но тот кристаллический мозг был не менее реален, чем, к примеру, плоскогубцы. Где-то далеко столь же реально существует еще один такой мозг — но нацеленный на войну, готовый на убийства. А над всеми ними сидит божество, которое коллекционирует соборы будто спичечные этикетки. И все они играют в безумцев, страдающих манией величия.

Сама мысль была запретной. Крис не мог не заметить, что, когда смертные вмешиваются в дела богов, выгодные капиталовложения позволяют богам иметь на руках все козыри.

ГЛАВА XXV

Инглезина

— Ну так как ты думаешь, Рокки? Сирокко с головой ушла в ритмы едва ли не бесконечного подъема. И теперь подняла удивленный взгляд.

— Ты о чем? Насчет Крия? Забудь. Наверняка есть какой-то способ вовлечь его в группу ad hoc. Но это потом. А пока что забудь.

— А тебе не кажется, что в той фразе был обнадеживающий знак? — упорствовала Габи. — Ну, что он проговорился насчет жалобы Гее на тебя. Что ты об этом думаешь? ?

Сирокко фыркнула.

— Да ничего.

— Ты не думаешь, что эту искорку следовало бы разжечь?

— Лучше бы ты не давила. Пойми, Габи, лед и так тонок. А ты все накаляешь и накаляешь…

— Извини. Но ты знаешь, как меня это беспокоит.

— Знаю, конечно. Но все-таки лучше бы ты не торопила события — особенно когда с нами эти двое детей. Я говорю только о том, что им «следует знать». Чем меньше они будут знать, тем для них же лучше, если дело запахнет керосином. Плохую услугу ты им окажешь, болтая о Крие и его преданности. Если это дойдет до сама знаешь чьих ушей или если кто-то из них сделает невинное замечание, кое у кого это может породить определенные мысли, о которых пока и думать не хочется.

— Пожалуй, ты права, — согласилась Габи. — Я буду осторожнее.

Сирокко вздохнула и похлопала Габи по плечу.

— Просто занимайся тем, чем сейчас занимаешься. Будь для них гидом. Тыкай пальцем во всякие чудеса. Развлекай их и помни, что им желательно узнать то, что убережет их от беды.

— А тебе не кажется, что ты сама могла бы чуть больше раскрыться? Ты могла бы научить их массе всякой всячины.

Сирокко, похоже, задумалась.

— Да, я могла бы поведать им пару-другую ценных советов насчет пьянства.

— Не будь так строга к себе.

— Не знаю, Габи, не знаю. Мне казалось, я выправляюсь. Но теперь впереди Инглезина.

Габи вздрогнула. Потом крепко-крепко сжала руку Сирокко.

Сразу за чередой вертикальных тросов Офион начинал заметно петлять. Земля здесь была такая гладкая и ровная, что река еле-еле ползла.

Робин воспользовалась этим временем, чтобы усовершенствовать свои навыки обращения с веслом. Она гребла целый день, а Фанфара инструктировала ее в наиболее тонких приемах. Робин получила от нее задачу вести каноэ по восьмеркам за минимально короткое время. Затем они вдвоем приналегли на весла, чтобы догнать остальных. Плечи Робин стали покрепче, она натерла мозоли, которые вскоре превратились в плотные наросты на ладонях. К концу дня она совсем выдыхалась, но каждое следующее утро становилось все легче.

Никакой спешки не было. На берегу с песнями для Феи стали появляться группы титанид. Стоило Габи или Сирокко крикнуть им всего одно слово, как они в великом возбуждении галопом уносились прочь. Слово это было «Инглезина». Робин выяснила, что так называется один из островов на Офионе. Подобно Грандиозо, назван он был в честь одного из любимых титанидских маршей и всегда становился местом проведения крийского Пурпурного Карнавала.

Карнавал должен был состояться через 120 оборотов после первой встречи с криянами. Таким образом, у крийских титанид оказывалось время подготовиться. Путники рано встали лагерем и поздно поднялись. Робин уже куда комфортнее чувствовала себя в спальном мешке, меньше стала прислушиваться к мириадам всевозможных звуков Геи. Ей даже начало нравиться негромкое журчание Офиона, когда она расслаблялась перед сном. Оно не особенно отличалось от мурлыканья кондиционеров, которое она слушала всю свою прошлую жизнь.

Заминок с едой больше не происходило. Не посещали их и неведомые существа наподобие гигантского цыпленка. Но на одной из стоянок, когда Робин стало совсем скучно, она взяла с собой Криса поохотиться на бекасов. Девушка точно рассчитала, что Крис не усомнится в том, что бекасы, мол, нужны титанидам как добавка к вечерней трапезе. А также не посчитает якобы верный способ их поимки по меньшей мере странным. В конце концов, что в Гее не было странным?

Так что Робин увела Криса на подходящее расстояние от лагеря, показала ему, как держать мешок, строго-настрого наказала покрепче его завязать, когда бекасы туда забегут, — и отправилась на другую сторону холма якобы загонять бекасов через подлесок прямо Крису в мешок. А на самом деле вернулась в лагерь и стала дожидаться охотника на бекасов там.

Робин чувствовала за собой вину. Криса было так легко одурачить, что едва ли не все удовольствие куда-то испарилось. И Робин уже не в первый раз задумалась, честно ли разыгрывать своих товарищей в походе, который все считали опасным. Сложность заключалась в том, что ей, Робин Девятипалой, поход этот пока что особо опасным не казался. Правдой следовало считать и то, что она от своих шуточек просто удержаться не могла.

Крис отсутствовал почти два часа. Робин готова уже была за ним сходить, когда он, явно удрученный, вернулся сам по себе. Все сидели вокруг костра, приканчивая очередное сверхъестественное кушанье. Габи и Сирокко удивленно на него посмотрели, когда Крис сел и потянулся за своей миской.

— Я думала, ты у себя в палатке, — сказала Сирокко.

— Я тоже, — присоединилась Габи, а затем внимательно посмотрела на Робин. — Причем, как мне кажется, Робин сама же об этом и сказала.

— Прости, — адресуясь к Крису, сказала Робин. Тот пожал плечами, затем через силу ухмыльнулся.

— Классно ты меня провела. Я только потом вспомнил отрывок нашего разговора. Насчет того, что ведьмы ценят врунов. — Робин приятно было слышать, что в голосе Криса нет горечи. Раздражение, конечно, чувствовалось, но, очевидно, земляне, как и ведьмы, не имели привычки обижаться на дружеские розыгрыши. Или это, по крайней мере, было свойственно Крису.

История вышла наружу постепенно, так как Робин не могла особенно хвастаться, да и Крис не желал признавать свое легковерие. Пока же она раскрывалась, Фанфара перехватила взгляд Робин и сделала предупреждающий знак. Титанида внимательно следила за Сирокко. Еще один откровенный знак — и Робин слетела с камня, на котором она устроилась, и бросилась бежать.

— Гигантский цыпленок! — ревела Фея. — Гигантский цыпленок! Я тебе покажу гигантского цыпленка! Ты у меня месяц на задницу не сядешь!

Шаг у Сирокко был много шире, зато Робин проворнее двигалась. Так что неизвестно, удалось бы Фее поймать беглянку или нет, не присоединись к погоне весь отряд. Вскоре истерически хохочущую Робин приперли к стенке. Хоть она и отбивалась изо всех сил, ее легко схватили и швырнули в реку.

На следующий день отряд подобрал попутчика. Это был первый человек, которого они встретили после того, как оставили Гиперион. Невысокий обнаженный мужчина с окладистой черной бородой, он стоял на берегу реки и окликал путников. Наконец, получив разрешение у Сирокко, он поплыл к ее каноэ. Крис подрулил поближе, чтобы повнимательнее рассмотреть гостя. Судя по дряблой, обветренной коже, мужчине явно было за шестьдесят. Говорил он на урезанной, жаргонной версии английского, с примесью титанидского распева. Мужчина пригласил всех подкрепиться в селении, где он жил, и Сирокко от лица всей группы приняла предложение.

Местечко это называлось Бразильтон и состояло из нескольких куполов, расставленных среди вспаханных полей. Когда они причалили, Крис заметил нагого мужчину, идущего за плугом. Плуг волокла упряжка из двух титанид.

Всего в Бразильтоне жили около двадцати человек. Исповедовали они нудизм. Каждый носил бороду — причем женщины тоже. На Земле растительность на лицах у женщин была кратковременной причудой моды, несколько раз возникавшей и пропадавшей в двадцать первом столетии. Теперь же это была большая редкость. Впрочем, Крису вид бородатых женщин напомнил детство, когда его мать носила аккуратную козлиную бородку. Пожалуй, ему это даже нравилось.

Габи не слишком много знала про селение нудистов, но поведала Крису, что эта группа практикует инцест. Человека, которого они подобрали, звали Прадед, и это вовсе не было прозвищем. Остальные звались как-нибудь наподобие Мать-2 или Сын-3. Была там и Прапрабабка — а вот мужчины в ее поколении не было. Когда рождался ребенок, каждый соответственно получал новое имя.

Робин заметила, что такое устройство общины кажется ей очень странным, и Крис передал ее слова Габи.

— Согласна, — кивнула Габи. — Но они ничуть не психованней все прочих группок изгнанников, рассыпанных по Гее. И хорошо было бы тебе вспомнить, что твой родной Ковен наверняка выглядел очень странно, когда зарождался. Черт возьми, да если на Земле поспрашивать, его до сих пор таким и считают. Твои матери некогда отправились в Саргассову точку; а сегодня эти ребята с тараканами в башке прибывают сюда. Если их группы невелики, они получают у Геи разрешение остаться.

Странными у них оказались не только обычаи. Крис впервые увидел титанидско-человеческие гибриды. Одна имела длинные уши титаниды и голый хвост до колен. Еще были две титаниды с человеческими руками и ногами. Крис уже так свыкся с титанидскими ногами, что уродливыми показались ему именно гибриды.

Он решил порасспросить об этом Сирокко, но его познаний в генетике оказалось недостаточно, чтобы понять ее объяснения. Тогда он было заподозрил, что Фея знает куда меньше, чем говорит. Правда заключалась и в том, что Гея не позволила людям изучать титанидские гены — как не позволила ни одному гибриду покинуть свои пределы. Оставалось загадкой, как могут скреститься два столь несхожих существа.

Инглезина оказалась невысоким островком восьми километров в длину и трех в ширину и находилась у восточных рубежей Крия неподалеку от Фебы и Сумеречного моря. К центру располагалось идеальное кольцо деревьев два километра в диаметре. Повсюду стояли палатки прибывших на празднество.

К острову тянулись шесть широких деревянных мостов, которые теперь были украшены лентами и знаменами. На севере и юге находились пристани, где были пришвартованы широкие титанидские суда. Поблизости также располагались пляжи для причаливания более мелких суденышек. А ими река буквально кишела. Крийские титаниды проводили на воде больше времени, нежели их собратья в Гиперионе. По реке их прибывало по меньшей мере столько же, сколько и по мостам, сухопутными маршрутами.

Они должны были провести там два традиционных гектаоборота — девять земных суток. Валья поставила для Криса палатку — позади изящной белой кондитерской, оставленной для Феи, а палатки Габи и Робин тоже поднялись неподалеку. Крис пошел взглянуть на торжество.

Криане оказались ничуть не менее гостеприимны, чем гипериониты, но Крису было не до веселья. Он все боялся наткнуться на Сийлию. Ему все время казалось, что история с попыткой нападения на прелестную титаниду пошла по кругу, что все о нем знают и держатся наготове, опасаясь повторения бесчинств. Никто не сказал и не сделал ничего, что бы внушило Крису такие мысли; все титаниды были само радушие. Крис твердил себе, что это просто его страх и никакой реальной основы он под собой не имеет. Но ничего не помогало. Страх захватил его — и Крис был над ним не властен.

Робин по-прежнему ночевала с Крисом. Крису было не очень понятно, зачем она это делает. Вообще-то он приветствовал такое товарищество, но порой ему приходилось туго. Робин после открытия, сделанного на берегу Нокса, старалась голой ему не показываться. Такие манеры раздражали Криса, ибо усилия, требовавшиеся, чтобы держаться умеренности, в то время как они спят в одной палатке, указывали на недоступность девушки. Несколько раз Крис даже хотел попросить ее уйти. И в то же время он думал, что Робин, быть может, просто демонстрирует отсутствие страха перед ним и таким образом доказывает ему свою дружбу. Такой жест ему не хотелось отвергать — поэтому Крис целыми ночами ворочался и метался, тогда как Робин спала сном праведницы. Пятидесятой ночью было хуже всего. Как Крис не старался, заснуть не мог. Заложив руки за голову, он смотрел на бледный свет, проникавший сквозь потолок палатки. На душе было черным-черно. Все, завтра он ее вышвырнет. Всему есть предел.

— Что-нибудь случилось?

Он взглянул на Робин и с удивлением понял, что она тоже не спит.

— Не могу заснуть.

— Почему?

Крис развел руками, тщетно подыскивая слова, а потом решил: к чему лишние церемонии?

— Да член у меня стоит. Если очень долго не трахаться, а вокруг тебя целые сутки хорошенькие женщины… ну, вот все это дело и накапливается.

— У меня такие же проблемы, — неожиданно сказала Робин.

Крис открыл было рот, чтобы предложить напрашивающееся решение, потом еще раз подумал и промолчал. «Какое симметричное решение пропадает, — подумал он. — Ты — мне, я — тебе».

— Ты уже как-то говорил, что мы с тобой очень похожи, — начала Робин. — Я думала, как раз это тебя и раздражает. — Когда он в ответ только хмыкнул, девушка раскрыла свой спальный мешок и села. Потом протянула руку и приложила палец к его губам. — Покажешь как?

Не осмеливаясь поверить в такую удачу, Крис взглянул на Робин. И тут же его захлестнуло чувство куда большее, чем простое желание, — чувство, которого он не испытывал аж с подростковых лет.

— А почему? Я тебе нравлюсь, или тебе просто любопытно?

— Мне любопытно, — признала Робин. — В остальном я пока не уверена. Вообще, что-то такое есть. Сирокко говорила — то, что меня учили считать изнасилованием, может быть очень похоже на настоящую любовь. Она даже сказала, что женщина может получать от этого удовольствие. Хотя я лично сомневаюсь. — Она подняла бровь. Несколько недель назад Крис и не заметил бы этого жеста под искусной лицевой татуировкой, но теперь он много лучше ее узнал. Затем он выскочил из спального мешка и обнял Робин.

Она явно удивилась, почему он сразу не вошел в нее и не взялся за работу. А когда поняла, как мужчина и женщина могут любить друг друга, то колебаться не стала. Собственно говоря, она проделывала такое, за что Трини наверняка попросила бы добавочную плату. Стыдливости Робин не знала. Она подсказывала Крису, что и когда делать, и выходило так, будто он никогда раньше этого не пробовал. И в каком-то смысле девушка оказывалась права. Хотя Крис бывал со множеством женщин, столь уверенная в своих потребностях и столь увлеченная в их удовлетворении ему еще не попадалась.

Робин училась стремительно. Поначалу она была полна вопросов и наблюдений, то и дело желая узнать, что он чувствует, когда она делает вот так или вот так, удивляясь новым вкусам и ощущениям. Ни одно из неожиданных открытий не показалось ей неприятным, и к тому времени, когда Крис уже был готов сделать решающий ход, Робин пылала энтузиазмом к их новому проекту.

Впрочем, стоило ему в нее войти, как часть ее скептицизма вернулась. Робин признала, что это не так уж болезненно, а скорее даже приятно, но многозначительно заметила, что их взаимное расположение представляется ей неестественным, а значит, не удовлетворит ее потребностей. Крис попытался заверить ее, что все будет как надо, — но тут, к вящему своему ужасу, понял, что уже на мази. Все уже близилось, и останавливаться было поздно.

У него еще оставалось время понадеяться, что Робин дождется второго захода, когда его вдруг грубо схватили за плечо и отшвырнули прочь.

— Слезай с нее, ты, недоумок! — Это оказалась Сирокко. У Криса уже не было времени, чтобы хоть что-то понять — просто потому, что слишком много сразу на него навалилось. Он откатился на землю, принял позу зародыша и, бешено подергиваясь, стал кончать. В лихорадочном смятении бедняга даже не знал, что ему испытывать — смущение, гнев или боль. Вскоре все кончилось — тогда Крис вскочил с пола и замахнулся на Сирокко. Замах вышел идеальный, и кулак приложился точнехонько Фее по подбородку. Какие-то мгновения, падая навзничь, Сирокко выглядела такой же удивленной, как и он сам. Но лишь считанные мгновения триумф Криса и продлился. Пока Сирокко складывалась пополам будто кукла с обрезанными ниточками, а у Криса зверски заныл кулак, вдруг откуда ни возьмись на Криса налетела Габи. Следующее, что он понял, — это как Габи, упершись ему в грудь коленом, пальцами обеих рук готова выдавить ему глаза.

Но глаза Криса остались на месте, так как Габи вдруг заколебалась. Бешеный огонь в ее глазах поутих. Она лишь треснула по земле кулаком, соскочила с Криса и потрепала его по щеке.

— Никогда не бей по кости кулаком, — посоветовала она. — Для этого есть камни и дубинки.

Габи помогла ему встать — и тут Крис заметил, что Робин так и лежит на земле, а вид у нее — совсем обалделый. Протиснувшийся в палатку Менестрель присматривал за Сирокко, которая осторожно разрабатывала челюсть.

Ярость Криса все нарастала, но, раз между ним и Сирокко стояли Габи и еще парочка титанид, он вынужден был излить свой гнев в словах.

— Ты не имела никакого права! — бушевал он. — Проклятье! Какая муха тебя укусила? Ну вот что! Либо ты отсюда сваливаешь, либо я!

— Заткнись, — холодно проговорила Сирокко, жестом приказывая Менестрелю выйти и садясь. — Есть небольшой шанс, что я тут наделала дел. Если это окажется правдой, я встану между вами и позволю сделать из себя котлету. Но сначала разберемся. Робин, какими противозачаточными средствами ты пользуешься?

— Ты о чем? Я ничего про это не знаю.

— Вот именно. А ты, Крис?

По спине у Криса тут же забегали мурашки, но он взял себя в руки. Не может быть, чтобы она оказалась права.

— Я принимал таблетки, но это не имеет…

— Я помню, ты говорил. Когда вас…

— … Но ведь она не может иметь детей! Она сама мне сказала, и ты тоже слышала…