Убойная стрела Амура

Валентина Андреева

Убойная стрела Амура

Часть первая

КАК ВАЖНО СЛЫШАТЬ НЕ ТОЛЬКО СЕБЯ

1

Это был звонок из другой жизни. В большей степени Наташкиной, хотя и непосредственно на мой домашний номер телефона. Именно Натальин сын, продлив срок контракта, работал в Дании, женился в Дании и, хотя копил деньги на приобретение пятикомнатной квартиры в Москве, перспектива его возвращения на Родину была туманной. В основном из-за стоимости хором. На наш взгляд, две комнаты явно были лишними. Да хотя бы в свете постоянного роста коммунальных платежей, своеобразной гонки коммунальщиков за лидерство с целью закрепить за собой стабильное первое место, не позволив росту уровня благосостояния россиян обойти себя. А если рассматривать ситуацию с точки зрения стоимости квадратного метра жилья, нависала угроза «зависнуть» Лешику за границей на всю жизнь. Оставалось только надеяться, что он поумнеет и уменьшит амбиции, иначе обретет свою мечту не ранее, чем к пенсии. Кажется, для пенсионеров существуют какие-то льготы в части оплаты вывоза мусора. А для определения расхода горячей и холодной воды можно установить надежный счетчик, чтобы раз в месяц потрепать себе нервы сведением счетов с ее подателями.

Время от времени, в периоды, соответствующие моментам раздражения Наташки на весь мир, кроме датского, ну и, пожалуй, детского, она мысленно паковала чемоданы и летела в Копенгаген. Навсегда! Иногда на пару часов, а порой время ее «постоянного проживания» в Дании ограничивалось десятью минутами. Все зависело от конкретной причины, по которой Наталья собиралась наказать Родину своим отъездом. Как правило, отмене решения об «улете» предшествовал тщательный анализ отдельных деталей ее виртуальной датской жизни. Подруга начинала всерьез пугаться. Каждый раз получалось одно и то же: покинув страну, она наказывала больше себя, нежели тех отдельных зловредных личностей, которых слепая, но любвеобильная Родина-мать тоже считает своими родными детьми. В результате подруга, в основном в моем присутствии, категорически отказывалась доставлять им удовольствие своим постоянным отсутствием по месту регистрации и посылала недругов в гораздо худшие по сравнению с заграницей места. Этому имелось простое объяснение: не тот случай, когда «заграница нам поможет», там своих уродов хватает, а приблудных «мачеха» вышлет обратно, не задумываясь. Только так! Что же касается такого региона ссылки для избранных недоброжелателей, как чертог чертовой бабушки – он как-то надежнее. История еще не знает примеров, чтобы оттуда кто-нибудь когда-нибудь возвращался. Если только добирался туда. Бывали пункты назначения гораздо хуже. Тем не менее Наташке было приятно сознавать, что у нее для себя всегда имеется запасной вариант выхода. Вернее, вылета в Данию. Чего уж там! У многих людей бывают такие ситуации, когда хочется бежать на край света. Копенгаген поближе будет.

Лилиана Сергеевна Ряшковская, Наташкина сватья уже с шестимесячным испытательным сроком, напомнила о себе международным телефонным звонком. Именно ко мне, поскольку Наталья по месту регистрации не отзывалась. К сожалению, мы отнеслись к этому звонку легкомысленно, не расслышав в нем ничего угрожающего. Хотя именно он и породил очередные наши, мягко говоря, злоключения, прозвучав как раз в тот момент, когда Наташка, сидя со мной за столом с чашкой кофе, очередной раз собиралась на ПМЖ в Данию. Всплакнув, даже пообещала прислать мне на день рождения бандероль из Копенгагена. Подарок, который уже давно приобрела в Москве. Но, как говорится, плохая примета – поздравлять заранее.

Прошло уже полчаса, а подруга своего решения об отъезде не отменяла. Причина была более чем обоснованной. Горячо любимый муж очередной раз свихнулся – весенняя горячка. На все майские праздники тянул Наташку в гости к каким-то Тумаковым. На Волгу, где ловились небывалой величины лещи и прочая, по выражению Наташки, «костлявость». Ее решительный отказ сопровождать мужа и поощрять его хищнические инстинкты был встречен с пониманием: «Не хочешь, отдохни на даче».

– Нас на рыбу променял! – вытирая глаза и нос моей новой салфеткой, подхваченной с холодильника, жаловалась подруга.

На всякий случай я поддакнула. Терпеть не могу чистить рыбу. И очень обрадовалась, когда Наташка пояснила, что в состав «нас» я не вхожу. На рыбу меняли саму Наташку, дачные хлопоты и боксериху.

«Лилиана Сергеевна из Копенгагена», как называла ее Наташка в минуты душевного неравновесия, а в другое время просто Ляна, внесла сумятицу в Наташкин план мести Борису. Подруга уже видела, как он вернется домой с уловом, а похвастаться и некому. Соседи не в счет. Ахнут пару раз, да и весь восторг. Как правило, именно Наталья в течение нескольких дней обеспечивала широкую гласность добытчику, нахваливая всем, кто под руку попадется, необыкновенный вкус и экологическую чистоту пойманных экземпляров, вынуждая знакомых принимать чешуйчатые подарки. Я ее понимала. Кому хочется, чтобы его жизнь надолго превратилась в сплошной рыбный день.

Объявив о своем решении прилететь в Москву тридцатого апреля, Ляна лишила Наташку возможности приобрести авиабилет в Копенгаген на утро этого же числа – момент предполагаемого отчаливания Бориса на Волгу к Тумаковым. Почему-то только у него одного остались исключительно приятные воспоминания о последствиях поездки нашей плохо организованной рыболовецкой артели на рыбалку в район Селигера. Отфильтровались, наверное. А вся негативная муть выпала в осадок. Лично мы с подругой после возвращения домой полгода не могли смотреть на свежую рыбу. Память – такая штука… Увы, фильтры нашей памяти были несовершенны. Весь негатив так и осел в душе.

По мере переговоров с Ляной Наташкина физиономия постепенно вытягивалась, глаза наливались безбрежной тоской, а левая рука нервно ерошила волосы не без попыток их серьезно проредить. Я сразу поняла, что приезд Лилианы Сергеевны из Копенгагена для Наташки испытание еще более тяжелое, чем предстоящая рыбалка Бориса. Тридцатого апреля Наташка собиралась «высечь» мужа, отправившись именно к ней в Копенгаген. На постоянное место жительства минимум в течение недели. Но Ляна ее обскакала.

– Скорее всего, ее муж собрался на рыбалку раньше твоего… – пробормотала я в порядке утешения, одновременно жалея о том, что звонок от Натальиной сватьи прозвенел раньше срока. Еще каких-нибудь пять-десять минут, и Наташка сама послала бы Бориса рыбачить в район Северного Ледовитого океана, чтобы остаться на родине…

Кажется, подруга меня не услышала. Но, наблюдая за тем, как постепенно наливается бодростью ее голос, а на физиономию возвращается замешанная на заманчивых планах радость, я решила, что Лилиана Сергеевна из Копенгагена преподнесла Наташке самый лучший повод для утешения.

– Твоему Сержу тоже не мешало бы навестить Родину, – неожиданно заявила она сватье. – Хотя бы для того, чтобы написать мой портрет. Не для истории, для Лешика, с пояснительной надписью: «Не забуду мать родную!» У вас найдется для моей светлой личности место на стене в каминном зале?… Ах, нет зала… Ну тогда Сержу можно не спешить с поездкой в Россию… – Наташка задорно мне подмигнула и хохотнула в трубку: – Ирочка? Не сумлевайся! Конечно поедет! Вопрос в том, куда на это время денется Ефимов и куда Ирке деваться по возвращении…

Я сразу решила, что никуда не поеду. Но как человек разумный предпочла дождаться окончания переговоров и только потом в доступной и вежливой форме открыть Наталье маленький секрет – у меня своя голова на плечах. Не стоит принимать волевые решения без совета с ней.

А переговорам не было конца и края. Обе собеседницы мастерски сыпали комплиментами в адрес молодоженов, причем, по всем правилам добропорядочности. Ляна пела дифирамбы Лешику и слегка поругивала дочь, Наталья убеждала сватью, что ее Оленька – самый лучший подарок судьбы Алексею. От которой, как известно, все равно не уйдешь.

– И на фига мне это Датское королевство? – удивилась сама себе Наташка, закончив телефонный разговор на светлой ноте: «А не пошли бы они все в баню!» Не сразу выяснилось, что подруга имела в виду дачные трудовые будни. – Ирка, помнишь слова патриотичной песни «трудовые будни – праздники для нас»? Вот и будем праздновать. Как удачно для тебя все складывается. Хотя бы то, что меня не унесло в Копенгаген. Представляешь, у Ряшковских даже нет каминного зала!

Не разделяя восторга подруги, я уныло таращилась на подоконник, где кустилась рассада каких-то необыкновенно вкусных, если верить Анастас Ивановичу, помидоров, и думала о том, что в Датском королевстве она бы Наташке точно не пригодилась. А мне своей хватает. Наташкину рассаду, конечно, жалко, но просто некуда сажать. В таком случае подруга права – в какой-то мере для меня все удачно складывается.

– Никогда не догадаешься, куда нас пригласили!

– Да хоть на прием в королевский дворец. Все равно не поеду.

– Фига себе… А как ты догадалась?

Я многозначительно промолчала, так как свой вариант ответа считала простой отговоркой. Не признаваться же в случайном совпадении.

– Понятно. Интуиция. А почему тогда не поедешь?

– «Нам дворцов заманчивые своды не заменят никогда свобо-оды», – мрачно пропела я. – Не хочу, вот и не поеду.

– Всего-то на три – четыре дня.

Демонстративно, но неудачно фыркнув, я подняла бурю в кофейной чашке и сразу отвлеклась на последствия. Оставшейся салфетки не хватило, чтобы промокнуть физиономию, а следом и стол, пришлось подниматься за тряпкой.

– Поезд «Москва-Великие Луки». Отправление в восемь вечера, прибытие в семь утра!

– С каких это пор короли стали селиться в Великих Луках? Европы мало? Россия сдала в аренду Псковскую волость?

– Балда! Лянкина хорошая знакомая – умная баба, организовала хороший бизнес. Являясь потомицей… потомкой… Тьфу, ты! И не выговоришь. Словом, она в настоящее время временный венец творения старинного рода какого-то ссыльного графа или князя.

– Почему временный?

– Не перебивай. Видишь, и без тебя путаюсь. – Временный – потому что у нее вроде нет детей. Мне так кажется. С появлением наследника венец перейдет по этапу. Если коротко, как по мобильнику, эта баба на обломках самовластья своего предка построила дворец. Почти в строгом соответствии с оригинальным вариантом. 1-го мая презентация и первый заезд упакованных туристов. Вроде как VIP-персон. Бал-маскарад и прочая фигня. Лянка все доложить не успела, но обещала умопомрачительный отдых. Природа там – обалденная. Поселимся бесплатно в домике для прислуги… Подожди. Я сказала «для прислуги»? Еще чего! Да я из этой роли много лет подряд не выхожу. Сейчас Лилиане Сергеевне из Копенгагена перезвоню. Она что, своей косметики объелась?! Или – или! Возьмем и не примем предложение.

Наташка прытко рванула к двери, на ходу рекомендовав мне продумать список необходимых для поездки вещей, а также повод, по которому мой дорогой муж может временно выгнать меня из дома. Благодаря массовому заезду отдыхающих, с жилыми квадратными метрами во дворце туго. Перезвонив через десять минут, она с гордостью сообщила, что, несмотря на стойкое сопротивление Ляны, постоянно уводившей разговор в сторону, захватила лучшие апартаменты замка. Лично для нас двоих. Ляна облюбовала домик прислуги – какой-то флигель. Мало того, упорно навязывала свой вариант проживания. Решив воздержаться от гневных вспышек, подруга просто перестала слушать родственницу, время от времени отрывалась от телевизора, подносила щебечущую трубку к уху и агакала. Помнится, меня эта демократичность холеной Лилианы Сергеевны из Копенгагена в части отказа от дворцовых покоев очень насторожила, но, выслушав от Наташки ряд нелицеприятных слов о черной неблагодарности, я смирилась. В конце концов до предполагаемого отъезда оставалось почти полторы недели.

В период праздничного отдыха граждан всея Руси Димка планировал наши совместные полевые работы на даче днем и вечерние посиделки за самоваром с поучительными замечаниями в мой адрес. Надеялся, что мой возраст еще позволяет мне умнеть и совершенствоваться. Разрушать иллюзию счастливого отдыха не хотелось. Не оставлять же Димку вместе с бабулей и кошками. Они-то чем провинились? К тому же весенний ветерок вместе с удивительными запахами просыпающейся природы навевал довольно грустные мысли. На пятки наступало время естественных, но болезненных перемен. Дети выросли и им глубоко по барабану полевые работы на даче. У них очередной речной круиз. Наташкин Лешик вообще пашет на чужой «ниве», в чужой стране. Того и гляди, собственный сын вылетит из семейного гнезда и сколотит свой скворечник. Да и Аленка последнее время вся светится и переливается лучшими своими качествами. Ох, не к добру… Нет, надо нам с Димкой держаться поближе друг к другу.

Бросив на полпути к очищению пылесос, я понеслась в спальню к зеркалу – примерять роль бабушки. Собственное отражение мне не понравилось. На бабушку я никак не тянула. Тянула на мать-одиночку, женщину, которая опоздала с замужеством, не важно по каким причинам, и решила наконец сама себе сделать самый дорогой подарок на всю жизнь. Раздавшийся в прихожей грохот и громкое чертыханье переключили мои мысли на то, что Димка в роли деда будет смотреться еще хуже. Вылитый отец-одиночка. Такие обычно пользуются повышенным спросом. Не заметишь, как уведут. Вместе с коляской. Неужели у него нет головы на плечах? Палец о палец не ударю, чтобы удержать! Приползет назад – на порог не пущу. Вот только коляску, пожалуй, надо будет забрать…

– Ирина!!! Ты что, специально пылесос у двери бросила, чтобы я ноги переломал?!

«Ничего! Еще пожалеешь, что не переломал! Может, тогда прозреешь», – мстительно подумала я и резко обернулась, надеясь отразить нападки мужа своим непримиримым видом. Ждать пришлось долго, а Димка так и не появился. Осторожно выглянув из комнаты, я отметила стоявший в стороне от пешеходной зоны пылесос и мешок с торчащими из него железками. Они-то меня и отрезвили – решила, что это какая-нибудь добыча с помойки. Для дачи. Но как бы то ни было – в родной дом, не куда-нибудь. Потом выкину.

В ванной комнате шумели душевые струи – своеобразный аккомпанемент бодрому Димкиному пению. Я хорошенько обругала себя за бестолковость и глупые мысли. И приняла твердое решение – никуда без мужа не поеду. Несмотря на всплески занудства, когда он корчит из себя главу семьи, с ним спокойно, надежно и очень уютно.

Не прошло и часа, как мне, несмотря на стойкое сопротивление, пришлось свое «твердое решение» изменить. Увы, в притащенном Димкой мешке я по технической неграмотности не смогла разглядеть главную тому причину. Ограничилась тем, что слегка пнула его ногой. Он даже не сдвинулся с места, хотя внутри что-то звякнуло.

– Как думаешь, еще не поздно приобрести тебе путевку на белый теплоход? Вместе с детьми, – внимательно изучая содержимое тарелки, поинтересовался Дмитрий Николаевич.

Я машинально сунула в рот пустую ложку, да так с ней и застыла. С продолжением «не заржавело»:

– Борису рекомендовали отличную бригаду. Все спецы, как на подбор. Иришка, мы приступаем к работам по отоплению дачи! За праздники основную часть сделаем. С сегодняшнего дня у нас начинается жесткий режим экономии. Немного дороговато, но цель в данном случае оправдывает средства. В конце следующей недели выберем с Борисом время и завезем оборудование.

– Я что-то плохо понимаю, зачем меня куда-то сплавлять? – пробубнила я, аккуратно положив ложку на стол. – Если в твоей бригаде все спецы, едва ли они спутают меня с трубой или батареей. На отопительный котел я и подавно не тяну. Значит, мое присутствие при монтаже системы не опасно.

– Видишь ли… Впрочем, лучше этого не видеть. Ты будешь смущать пензенских ребят. Они хоть и специалисты, но народ простой. Общаются исключительно с матерной прослойкой, работают как звери и качественно, а после работы… ну, словом, расслабляются. Водку не пьют – у них запасы своего лечебного самогона. Не думаю, что ты выдержишь.

Димка улыбнулся, ободряюще похлопал меня по плечу и снова скрылся в ванной. В прихожей яростно заверещал его мобильник.

– Иришка, ответь, наверное, из реанимации. Скажи, что сей момент подойду, ч-черт, мыло ускакало! Неужели нельзя купить нормальную мыльницу?! Знаешь, что не признаю ваших гелей.

– Ефимовы! – бодро доложила я в трубку телефона.

– Николаич! Твою мать! Чё у тя с голосом? Глянь в мешок…

Уши у меня не завяли, но Димка явно приукрасил манеру «специалистов» объясняться. Матерной прослойки, как таковой, не было, был сплошной мат с прослойкой из отдельных слов. Я так и не поняла, что именно надо найти в мешке, зато в полной мере оценила заботу мужа и опрометью понеслась в ванную.

– Дима!!! – истерично заорала, протягивая ему телефон. – Там требуют отыскать в мешке какую-то б-б-б…

На этой букве я прямо-таки споткнулась.

– Требуют, значит, отыщем, – спокойно поведал мне муж, выхватывая мобильник. – Иришка, шла бы ты, милая, смотреть телевизор. И пылесос убери.

Я кивнула в знак согласия, покосилась на пылесос и шагнула на выход. Следовало немедленно уведомить подругу о своей капитуляции. Лучше дворцовые развлечения, чем курсы расширения лексикона под руководством «спецов» из Пензы. Где только в этот момент находилась моя хваленая интуиция? Ну что бы ей организовать мне хоть какой-нибудь легкий толчок в направлении, противоположном моему стремлению!

– Распаковывай чемодан. Мы никуда не едем, – мельком отметив мое появление, пробурчала Наташка.

Подруга сидела за кухонным столом, уложив подбородок на переплетенные пальцы рук, и с тоской следила за полетом вольной мухи. Само появление этой, мягко говоря, недоделанной пташки свидетельствовало о крайней степени Натальиного расстройства. В другое время так бы не полетала. Зачем Наташке лишний рот?

– Твой Дмитрий Николаевич подсуетился и организовал нам праздничное мероприятие – работы по устройству отопления садового домика. Нашел каких-то хорошо подкованных в этой области асов, теперь все каникулярное время придется кормить ораву мужиков, мыть посуду и вывозить грязь. А еще выполнять роль глушителя. Ребятки из всех русских слов в совершенстве освоили только матерные. Ну и, само собой, на меня ложится контроль за ходом работ. Должен же кто-то в будущем нести ответственность за недогляд.

– Тебя прорабом назначили?

– Прораб Борис. Я – «рыжая»! Или «стрелочник».

И простая «выскочка». Как только ругань пензенцев достигнет максимального предела концентрации, мне следует выскакивать из места временного заключения и…

– … глушить!

– Да это как раз самое простое. Заведу общую тетрадь, занесу туда весь бригадный словарный запас и верну бумерангом!..

– Обучи этому простому мастерству собаку. Борис дома?

– Дома. Верстает на компьютере план отопления. Лучше бы на рыбалку умотал.

Я хихикнула и тихо поведала подруге мгновенно сверстанный в собственной голове план освобождения от крепостной зависимости. Через полчаса Борис подвергся массированной атаке Лилианы Сергеевны из Копенгагена. Женщина слезно умоляла дорогого свата уговорить упрямую жену и не менее упрямую подругу жены протянуть ей руки помощи в благородном деле освоения псковской глухомани на предмет открытия там филиала своей косметической фирмы. Борис так и не понял, зачем псковской лесной братии косметика, но отказать Ляне не посмел. Димку этот вопрос вообще не волновал. Ответ на него он нашел сразу: чтобы зверье не облысело! И с энтузиазмом поддержал благое мероприятие. А я невольно задумалась о том, какие сюрпризы порой преподносит судьба. В прошлом году мы с Наташкой по незнанию, осложненному отсутствием времени на обдумывание, не могли разобраться с названием города – то ли Великие, то ли Малые Луки. Пытаясь развести руками «тучи», нависшие над головой приятельницы благодаря ее тетушке Георгиновне, сочинили легенду об отбытии дамы в этот славный город. Теперь твердо знаем: его зовут Великие Луки!

2

Ляна прилетела утром тридцатого апреля. Точно, как и обещала. С тремя огромными чемоданами и двумя набитыми под завязку сумищами, вместимости которых обзавидовались бы все «челноки». Удивительно, но при таком багаже ей удалось сохранить элегантность. Может быть, потому, что его тащили добровольные помощники? Скорее всего, из числа попутчиков, обремененных в поездке только кейсами. Многие сейчас так летают за границу. Утром – туда, вечером – обратно. Обыкновенная рабочая поездка. На плече у Наташкиной родственницы болталась только легкая спортивная сумка. Наташка тут же отметила, что перед нами пример того самого варианта, когда своя ноша не тянет. Лицо Лилианы сияло радостью встречи, молодостью и ухоженностью, фигура – продуманностью диеты. Наташка тут же выдавила сквозь зубы обещание никогда больше на вечерних посиделках меня не объедать. Я, в свою очередь, проявила великодушие и пообещала полгода давиться только седьмой водой на киселе, дабы не вводить подругу в искушение. Наташка удостоила меня кривой улыбкой, на благодарственные слова не сподобилась – начались приветственные речи, лобызания и восторженные «ахи».

Исчезновение Ляниного багажа мы заметили только тогда, когда Наташка со всей прямотой заявила про непродуманную переупакованность родственницы. Безумное количество чемоданов и сумок не согласуется с планами на отдых в течении каких-то нескольких дней. Наташкин обличающий перст ткнулся в совершенно свободное простанство пола.

– Зато теперь оно хорошо согласуется! – с фальшивым оптимизмом выдала я первые пришедшие на ум слова утешения.

– Блин! Быстро на выход! – заорала Наташка. – Ир, держи мою сумку и постарайся не бить ею никого по твердым частям тела, в ней мобильник. Догоним. С такими вещами далеко не убегут!..

Остановить Наташку на полном скаку – дохлый номер. Совсем не то, что остановить коня. Лично я от этого дела предпочитаю держаться в стороне. Если удается. В какой-то мере на сей раз удалось. В сторону я отлетела сразу же после того, как подруга протаранила мной группу кучкующейся молодежи. На лице Лилианы Сергеевны из Копенгагена, несмотря на организованное Наташкой цунами, никаких отрицательных эмоций не нарисовалось. Только легкая степень удивления.

– Надо же, сколько в Наташе импульсивности, – пожала она плечами и посмотрела на часы.

– И дури тоже хватает, – с опаской поглядывая в сторону выхода, согласилась я. Успела сообразить, что при краже вещей их хозяева так спокойно себя не ведут. – Пожалуй, надо прекратить Натальин спецрейс.

– Да пусть побегает. Может, вспомнит, о чем я ей толковала перед вылетом.

– Ну, в принципе до отхода нашего поезда в Великие Луки времени навалом. Только едва ли Наташка, ударившись в бега за несуществующими ворами, по пути ударится в воспоминания о вашем разговоре.

Ляна, вытащившая было мобильник, мигом забыла о его целевом назначении. Поправив им прядь удачно мелированных волос уставилась на меня. Высоко вздернутые брови свидетельствовали о высокой степени удивления:

– Ты сказала «нашего поезда»?!

Я очередной раз взглянула в сторону двери. На этот раз с надеждой. Вдруг Наталья уже отвоевала багаж у ассистентов Лилианы и с сознанием честно выполненного долга возвращается назад. В каждой руке по чемодану и сумке. Третий чемодан на бестолковой голове. Увы, подруги на горизонте не было. Ни с вещами, ни без.

– Ты хочешь сказать, что вы сейчас со мной не поедете? И нельзя было предупредить меня об этом заранее? Наталья на какую тему со мной «агакала»? Я же специально заказала два микроавтобуса!

– А мы – три билета на поезд до Великих Лук. Один из них твой. Надо же, какая несогласованность. Мы… не успели собраться.

– За полмесяца?!

Огрызнуться я не успела. Вернулись Лянины сопровождающие. Доложив, что все вещи на надлежащем месте, выразили желание сопроводить нас к машине. Ляна оторвала мобильник от бархатной щеки и быстро щелкнула кнопками. В Наташкиной сумке веселеньким маршем заверещал мобильник. Мы с Ляной переглянулись. Умные люди понимают друг друга с полуслова.

Дальше возникли небольшие разногласия. Злая на Наташку Ляна предложила ребятам немедленно прочесать всю прилегающую к аэропорту территорию, дабы отыскать активистку. Я попросила подождать хотя бы еще пять минут, надеясь, что подруга уже выдохлась, начала немного соображать, а посему вот-вот вернется. В здании терминала родственницы не позволят себе громко разораться.

Наталья добровольно не вернулась, и мы покинули свой пост. Терпение Лилианы Сергеевны иссякло в результате подогрева нервным водителем, прибежавшим узнать, когда же мы наконец надумаем ехать. Великие Луки не за Московской кольцевой.

После суматошной беготни Наташку отловили, выделив из большой толпы рядом с платной стоянкой автомашин. В эпицентре сборища подруга нервно описывала двум стражам порядка наши приметы и приметы похитителей багажа. Мне понравилось, что даже в такой напряженной ситуации Наташка обозвала меня красивой шатенкой с зеленовато-серыми глазами. Было чем гордиться. Рядом кучковались зрители, разбившиеся на активных помощников в поиске и просто любопытных. И тем, и другим торопиться было некуда. По приметам нас с Лилианой, а заодно и «похитителей» толпа узнала быстро. Хуже всего пришлось помощникам Ляны. Их живо скрутили в бараний рог…

Не прошло и часа, который в устах угрюмого водителя микроавтобуса Михаила Ивановича означал «полдня», как все утряслось. Багаж из второго микроавтобуса был перегружен в его машину, туда же с постными лицами уселись слегка помятые и потрепанные Лянкины ассистенты, и Михаил Иванович отбыл к месту назначения, куда-то в Невельский район под Великими Луками. Второй водитель, улыбчивый и всем довольный (даже неожиданно пролившимся дождичком) Володя, тут же прозванный нами Вовчиком, обрадовался возможности познакомиться с одним из спальных районов столицы со смешным названием Чертаново. Нам с Наташкой с момента возвращения домой было выделено полчаса на сборы, по истечении которых надлежало стоять внизу у собственного подъезда. С вещами.

Четвертому пассажиру шестого купе пятого вагона сегодняшнего поезда «Москва-Великие Луки» несказанно повезло – мог наслаждаться одиночеством. За все уплачено. Наташка попробовала ему позавидовать, но Ляна погасила зависть в зародыше: если мы все же решим ехать поездом, до конечной дворцовой точки придется добираться пешком или на перекладных телегах. Но последние пятнадцать километров все равно на своих двоих из-за отсутствия попутного транспорта. «Карета» нам подана прямо к носу, и нечего этот нос от нее воротить. Лилиана Сергеевна из Копенгагена, пообщавшись пару минут с боксерихой Денькой и выпив чашечку зеленого чая без сахара, отчалила на микроавтобусе за какой-то Мухаткиной. Владелица дворцовых хором, с которой Ляна связалась по телефону, попросила прихватить женщину с собой.

– Мне кажется, что Лилиана Сергеевна из Копенгагена постоянно давит на наше сознание, – выпроводив родственницу, заявила Наташка, не дав мне улизнуть к себе. – Лучше бы не брала ей билет на наш поезд.

– Лучше бы ты и нам не брала эти билеты. Надо уметь слушать не только себя, но и то, что тебе втолковывают.

– Это ты про ход телефонных переговоров? Да я просто немного отвлеклась на постельную сцену в рекламе. «Икея» спальные принадлежности рекламировала.

– Тебе спать негде?

– Не хами! Я пыталась подсчитать, стоят ли бараны, шлепающиеся с неба, тех предметов, в которые они оборачивались, грохнувшись о землю. Там еще овчар такой расстроенный бегал. Ну а Лянка заливала мне про свои исключительные кремы и планы на будущее. Я же не Цезарь. Поддакивала ей время от времени. Жалко мне, что ли? За ее деньги… Потом фильм начался. На титрах я и въехала в разговор. Лянка как раз спрашивала, все ли я поняла. Даже обидно стало. Ты ж меня знаешь, тупостью никогда не отличалась.

– Ну и что ты поняла?

– То, что у баранов низкая самооценка! Не забудь мобильник. Ты его на зарядку поставила. И само зарядное не забудь.

Поспешность в сборах оказалась лишней. Ляна полтора часа ожидала сиюминутного выхода из дома госпожи Мухаткиной. Выскочив в назначенное время из подъезда и потоптавшись минут двадцать, мы вернулись домой. С твердым намерением выйти с вещами только тогда, когда «карета» действительно будет подана. Лично для меня дополнительное время было временем открытий. Во-первых, я обнаружила свой мобильник на зарядке, во-вторых, прихватила забытый пакет с сухим пайком, в-третьих, вытащила из сумки непонятно как там оказавшиеся семена. А в довершении всего открыла дверь мужу и детям и успела с ними тепло проститься. С детьми – мимолетом, поскольку они опаздывали на свой круиз и размениваться на теплые пожелания в мой адрес не успевали. Вместе с ними исчез мой пакет с сухим пайком.

С мужем я простилась основательно. Он долго не мог понять, зачем нужно ехать на вокзал за семь с лишним часов до отправления поезда. Пришлось терпеливо объяснять, что я порядочная женщина и в своем уме.

В мыслях не держала обманывать железную дорогу и самого Дмитрия Николаевича, купив билет на поезд, но намереваясь ехать на машине. А так как не могла оправдываться в том, в чем не виновата, ни за что ни про что была обвинена в чудовищной лжи и изворотливости по классическому образцу: «О, женщины! Коварство ваше имя!»

Выручила Наташка. Влетев к нам в прихожую с криком: «Карета подана!!!» – и заметив набычившегося Димку, обрадовалась ему, как родному.

– Ефимов!!! Вовремя ты попался мне под горячую руку! А я уж было смирилась с потерями. – Покопавшись в своей сумке, подруга протянула Димке три железнодорожных билета. Жестом великодушной благодетельницы. – Накладочка получилась. Лилиана Сергеевна из Копенгагена виновата, прямо в аэропорту с налету путаницу внесла. Я твоей жене деньги за неиспользуемый ею билет должна. Они тебе на даче пригодятся. Так ты скатай на вокзал, сдай эти бумажки обратно, вычти из общей суммы компенсации полную стоимость Иркиного билета, остальные вручи Боре, и ни в чем себе не отказывайте. Благодарности, конечно, не получу. Ты, похоже, язык потерял. Ну, долго стоять будешь? – Последнее относилось ко мне.

Заметив, что с физиономии мужа сошла великая обида, я тут же примерила эту обиду на себя. И слегка растерялась – не знала, как с Димкой прощаться. Проявить мужественное великодушие и подарить всепрощающий поцелуй в лоб или так уйти? С гордо поднятой головой и перспективой последующего самобичевания… Но тут Наташка рванула меня за руку, рявкнув, что теперь уже поздно вспоминать, что именно я забыла уложить в сумку. Можно подумать, я только об этом и думаю. Простились обычным порядком. Дежурные поцелуи, немного теплее дружеских. В состоянии всепрощения. Прямо у микроавтобуса, куда Димка самолично доставил наши с Наташкой сумки. Перед этим они с Лянкой долго здоровались и поминали недобрым словом остеохондроз – спутник долгих путешествий.

– Главное, задницу не отсидеть, – философски заметила Наташка, забираясь в машину и здороваясь с колоритной дамой лет пятидесяти. – Нас Наташа зовут вместе с Ириной.

В ответ прозвучало неразборчивое приветствие и «Таисия Мухатская». Женщина, с носом зарывшаяся в воротник объемного голубого свитера, прикрыла глаза, демонстрируя полное нежелание общаться. Я вопросительно взглянула на Ляну. Та еле заметно улыбнулась, подмигнула и беззвучно, одними губами весьма выразительно поправила попутчицу: «Му-хат-ки-на». Наташка громко фыркнула и ехидно заметила в «никуда», что не у нее одной склероз. Хотела еще что-то добавить, но неожиданно ойкнула, закрыла рот, села не туда, куда собиралась – у окна, и притихла.

Вовчик аккуратно тронулся с места. Ляна облегченно вздохнула, заявив, что у нас тут дышать нечем. Димка, грустно улыбнувшись, помахал вслед, и мне тут же захотелось выскочить из машины. Кажется, он это понял.

– Почти сутки не сплю, – пожаловалась Ляна, вертя головой. – Эти сборы ну просто доконали! Володя, ты дорогу хорощо знаешь?

– Обижаете, Лилиана Сергеевна. Сейчас выедем на кольцевую и до Ново-Рижского шоссе, а там прямиком. Можете спокойненько заснуть.

– Не могу, – пожаловалась Ляна, – уж как-нибудь двенадцать часов проболтаем.

«Проболтали» мы от силы полчаса. Ни Наташка, ни госпожа Мухатская участия в разговоре не принимали. Подруга вообще выглядела достаточно странно. С мученическим выражением лица сидела так, как будто аршин проглотила, и смотрела исключительно вперед. Но на мою попытку, вытянуть из ее сумки какой-то журнал, среагировала нормально – дала мне по рукам.

– Терпеть не могу пустопорожних разговоров! – Голос Таисии прозвучал глухо, раздраженно и тоже «в никуда». – Владимир, через пару километров отсюда произошла авария. Пробка еще не рассосалась. Желательно не торопиться, хотя мы и потеряли слишком много времени на долгие проводы.

– Таисия Михайловна, осмелюсь вам напомнить, что вы тоже внесли свою лепту в долгие сборы, – вежливо возразила Ляна, а я подумала, что неприятельниц нажить очень легко, достаточно обменяться выпадами. Пусть даже справедливыми. Да кто ж любит, когда его ставят на место!

Увлекательное путешествие грозило обернуться великим противостоянием в форме всеобщего предгрозового молчания либо громкой междуусобицы. Двенадцать часов такой пытки многовато будет. Я еще раз взглянула на Наташку – странно, но подруга не пришла Ляне на помощь и, игнорируя выпад госпожи Мухатской, активно не принялась за значительно более «пустопорожние» разговоры. Без конца и края. Например, о том, как она разнашивала туфли меньшего размера, приобретенные исключительно из принципа. Продавщица имела наглость заранее, до примерки, оповестить Наталью, что туфельки ей не подойдут, они на изящную узкую ножку. Выражение муки еще не покинуло физиономию Наташки. На мой наводящий вопрос о причине, она еще больше перекосилась, но ничего не ответила, а затем мое внимание полностью переключилось на дорогу.

На кольцевой в районе Ясенево мы застряли. Не совсем, движение было, но скорость не превышала десяти километров в час. К счастью, не долго. Увидев последствия аварии, мы кроме Мухатской, конечно, серьезно испугались. Загалдели вразнобой. Даже Наташка что-то промычала. Три в разной степени покореженные машины уже отбуксировали на обочину. Одна из них вообще являла собой что-то неопределенное. Капот и багажник всмятку, срединная часть – горбом. На месте происшествия оставались только работники ГАИ, да и те уже собирались уезжать. Пассажиров в разбитых машинах не было.

– Какая нелепая смерть… – не своим голосом проронила Ляна и, охнув, прикрыла глаза рукой.

Выведенная из столбняка Наташка слегка толкнула меня в бок и скосила глаза влево по максимуму. Ничего, кроме бегущих машин, там не было, а посему я позволила себе выразить негодование:

– Что за конвульсии?

И с запозданием поняла, что подруга имела в виду своими «косыми» глазами.

– Не стоит так переживать, – раздался слева скрипучий голос Таисии. – Все участники аварии пока живы, хотя и в разной степени нездоровы. Множественные ушибы и легкие переломы. Больше всех досталось виновнику аварии, водителю груды металлолома марки «Рено». Он еще не расплатился за машину полностью, деньги вылетели на ветер. Правда, пока об этом не задумывается – увезли в бессознательном состоянии. Алкоголь не лучший спутник автомобилиста. Зато его жена очень задумывается.

– С вами, Таисия Михайловна, просто страшно становиться, – разволновалась Ляна. – Мне Ольга говорила – я не верила. Капитулирую. У вас действительно сверхъестественные способности. Неужели вы все это предвидели? Честное слово, прямо мурашки по коже…

– Разумеется, предвидела. Поэтому и сделала вам замечание. Еще не до конца ясны были последствия аварии. Вы мне мешали.

– Уважаемая Таисия Михайловна, а вы мне не подскажете, может ли моя металлическая кастрюлька гречневой каши послужить источником возгорания в квартире, если каша безнадзорно будет томиться на минимальном режиме электроплиты в течении трех-четырех часов? – вежливо поинтересовалась Наташка.

– Не может! – отрезала госпожа Мухатская. – Вы слишком педантичны, электроплиту выключили.

Наташка облегченно вздохнула и расслабилась.

– Точно! Я еще щелкнула собаку по носу. Ир, чувствуешь разницу между мной и тобой? В отличие от тебя я никогда и ни о чем не забываю.

– Даже о том, что запасные ключи от твоей квартиры висят у нас в прихожей и портят дизайн? Достаточно было позвонить Димке и…

– Еще не хватало! Мне не нужны неоплатные долги, а твоему Димке незаслуженная «Минута славы». За мой счет. Таисия Михайловна…

– Просто Таисия.

– Как скажете. Таисия, я вам очень благодарна. Вы волшебным образом избавили меня от невыносимых мучений. Желаю вам хорошо отдохнуть от вашего нелегкого умственного труда.

– Благодарю вас, но я еду не отдыхать, а работать. По настоятельной просьбе Ольги Леонтьевны. К сожалению, обстоятельства вынуждают стать штатной единицей в группе лицедеев и брать за свой труд ясновидящей деньги в виде заработной платы.

Госпожа Мухатская страдальчески вздохнула и умолкла, отсчитывая время, положенное на душевное переживание. Я попыталась осмыслить ее слова и поняла их по-своему. Как позднее выяснилось – ошибочно. Полагала, что под группой лицедеев ясновидящая имела в виду весь дворцовый обслуживающий персонал. Все-таки вредная она баба! Последняя мысль родилась стихийно, и я испугалась. Предсказательница наверняка перехватила ее с лету. На всякий случай пришлось закрыть глаза. Пусть видит, что сплю. А во сне мало ли что в голову взбредет.

Вот так мы с Наташкой поменялись ролями. Я умолкла, а она разговорилась. В основном на тему, куда нас нелегкая несет.

– Натали, душа моя! Я же тебе все русским языком по телефону объясняла! – возмущалась Лилиана Сергеевна. – Моей приятельнице Кречетниковой Ольге Леонтьевне пришла в голову очень умная мысль – организовать туристический бизнес на базе старых развалин бывшего дворянского гнезда ее предка графа Кречетникова Михаила Никитича, но с этими развалинами ничего не получилось, поэтому…

Слева возмущенно завозилась и засопела ясновидящая Мухатская, демонстрируя свое полное несогласие со словами Ляны.

– Что такое, Таисия Михайловна? – сквозь зубы поинтересовалась Ляна. – Вас что-то не устраивает?

– Меня не устраивает явная ложь в вашем пояснении, – негодующе фыркнула прорицательница. – Во-первых, генерал-аншеф Кречетников, женатый на Анне Ивановне Дуровой, увы, не оставил потомства. Во-вторых, он даже не успел узнать о пожалованном ему звании графа – скончался за день до гонца, прибывшего с радостной вестью. И не оставил завещания о передаче титула своим родственникам – старшему брату Петру или племяннику. Правда, в утешение Петру Никитичу, служившему астраханским губернатором, досталось по наследству богатое калужское имение покойного. А в третьих, на Псковщине у Михаила Никитича никакого поместья не имелось. Он и всего-то губернаторствовал там три года.

– Ну и что? – Наташка вспомнила о долге поддержать родственницу. Она полуобернулась к Мухатской. – Во-первых, у Кречетникова могли быть внебрачные дети. Во-вторых, это не наше с вами дело обсуждать личную жизнь пожилого заслуженного покойного графа…

– В-третьих, администрация пошла Ольге навстречу и на выгодных условиях предоставила в долгосрочную аренду другие графские развалины, – вмешалась Ляна и снова развернулась к нам. – Представляете? С правом выкупа. Арендная плата засчитывается в стоимость строительных и ремонтных работ.

– Жаль, что она не из рода Брянчаниновых, – с сарказмом воскликнула Таисия и окончательно вылезла из своего воротника. – Могла бы претендовать на развалины дворца графа Николая Брянчанинова в Старых липах. По крайней мере, там остались две сторожевые башни…

– Ну разумеется! И старое здание, в котором находится психоневрологический интернат! Девушки, вы были в Старых липах?

Наташка озадачилась:

– Мы похожи на психов? Да если на то пошло, у нас в Москве свой «дворец» имени Кащенко имеется.

– Да кто бы возражал! Натали, последнее время ты меня совершенно не понимаешь. Два года назад, когда Ольга подыскивала подходящее место, мы с ней ездили в бывшее имение Брянчаниновых. После графа Николая Старыми липами владел его сын Александр. Женившись на княгине Горчаковой, он перестроил отцовский дворец. Можно только представить, какая там была красота…

– Для психов! – влезла Наташка.

– Психи появились потом! Во время революции. Это ж как надо было сбрендить, чтобы превратить сказочный дворец в развалины, а оставшееся приспособить под склад! Сто двадцать комнат! В разных стилях: русском, французском, египетском… Красная комната, белая, библиотека, картинная галерея… На самой территории имения – двадцать вручную выкопанных прудов, соединенных каналами! Только вообразите себе: садитесь в лодку…

– И она переворачивается… – мрачно закончила Наташка. – Еще расскажи про чудесные экзотические растения, которые на корню погубил огонь революции. Не надо о грустном. Вся страна на растопку пошла. Вот что наделала одна «Искра», из которой возгорелось пламя! Надо быть осторожнее с огнем. Ир! Хватит притворяться! Можно подумать, и в самом деле спишь. Ты слышала что-нибудь о графьях Брянчаниновых?

– О графах, – открыв глаза и делано зевнув, поправила я подругу. – Если не ошибаюсь, родоначальник фамилии Михаил Брянк – сподвижник Дмитрия Донского. Активный участник Куликовской битвы.

– Надо же… Не ошибаешься, – удивилась Ляна. – Откуда тебе это известно?

– Да она в прошлой жизни тоже была активной участницей Куликовской битвы – лошадью активного ее участника Михаила Брянка, – захохотала Наташка.

Я скромно промолчала. Не стоит морочить людям голову рассказом о том, как мой заботливый муж готовил меня к поездке: прокладывал на компьютере маршрут нашего путешествия и посвящал в факты исторического прошлого земли Псковской.

Удивившись тому, что провидица умолкла, не рассекретив источника моих знаний, я краем глаза покосилась в ее сторону. Она сидела в наушниках и, прикрыв глаза, напряженно что-то слушала. Скорее всего, классическую оперу с трагическим концом. Красивое, немного расплывшееся лицо было сосредоточено. Даже брови нахмурились. Наташка покопалась в своем пакете, выудила фирменные булочки с яблоками и принялась навязывать их всем, кроме Таисии, заявив, что ясновидящей очень некогда, наверняка осваивает курс иностранного языка. С самого начала было ясно, что мы говорим на разных языках.

3

– Похоже, с одной бедой в России вопрос постепенно решается. Вот что значит федеральная дорога! Автобан! Взлетно-посадочная полоса, а не Ново-Рижское шоссе. Придорожных деревень мало, не к кому в садик заглянуть, обругать садовый дизайн. И гаишники, как вымерли, – радовалась Наташка, кивая головой в такт мелодиям на волне «Авторадио».

– Едва ли с прошлой моей поездки что-нибудь радикально изменилось, – зевнула Ляна. – Я имею в виду обе российские беды. После Волоколамска дорога будет хуже.

– А при чем тут вторая беда? Хочешь сказать, что в России по-прежнему живут одни дураки? Ну так я тебя расстрою – основная масса уже выехала, обосновалась за границей и дурачит другие страны и континенты. Есть серьезные опасения, что находящиеся в своем уме иностранцы в скором времени рванут в Россию. Они-то и решат проблему наших дорог.

За Волоколамском трасса сузилась до размера однорядной. Один ряд в Ригу, второй – обратно. Скорость движения резко снизилась. Обгон большого количества фур с польскими и прибалтийскими номерами на «узкоколейке» был проблематичен.

– Ну, что я говорила! – с торжеством выдала Ляна.

– А чему ты радуешься? – всколыхнулась Наташка. – Можно подумать, что инспектируешь дорогу сверху на вертолете, а не трясешься рядом с нами. И если уж на то пошло, это шоссе – наш ответ прибалтам на притеснение русскоязычного населения…

Дорога стала неимоверно тягостной. Под легкое ворчание родственниц, вписывавшегося в музыку радио стилем «рэп», я задремала.

Проснувшись после Ржева, отметила, что все мирно спят. Разумеется, кроме Вовчика. Даже мой мобильник вырубился. Не долго думая, уселась поудобнее и опять заснула. Разбудила меня мышиная возня. Наташка лазила по пакетам в поисках бутылки с минеральной водой и тихо чертыхалась.

Мягко шуршали шины по гравию. Асфальт кончился, свет фар выхватывал из темноты придорожные кусты и деревья. Иногда между ними показывалась луна, летевшая за нами вдогонку. Дорога шла лесом. Ночь очарования ему не прибавила. Я подумала, что ни за какие коврижки не согласилась бы сейчас выйти из машины. Даже в компании спутниц. Стало как-то не по себе.

– Вовчик, где это мы? – шепотом спросила я у водителя, и мне ответили все три спутницы: «Скоро будем на месте». Тоже шепотом.

– А где же Великие Луки? – громко поинтересовалась я.

– Лучше скажи, куда делась вода? – рявкнула Наташка.

– Да скоро будет, – отозвался Вовчик. – Здесь, к югу от Великих Лук, полно озер.

– На фига ж мне так много воды? – Наташка озадачилась и временно прекратила поиски.

Я перехватила эстафету и выудила пластиковую бутылку, придавленную мной в кресле. Наташкиному возмущению не было предела. Сначала ей показалось, что я над ней просто издеваюсь, затем – издеваюсь изощренно. Видите ли, согретая теплом моего тела вода имела противный вкус. Нормальный человек, нормально страдающий от жажды, капризничать не будет. Это я ей и продемонстрировала, выхватив бутылку у нее из рук и допив остатки. Ох, она и завопила!

– Тише. Бабочек разбудишь.

Мне хотелось мирно загасить пламя Наташкиного гнева. Как бы не так! Оно взметнулось выше могучих елей, стоящих на страже спящего леса. И переметнулось на Лянку, по доброте душевной предложившей Наташке испить из ближайшей канавки. Место экологически чистое. В таких лужицах даже пиявки водятся. А они-то уж точно абы где резвиться не будут.

– Тут не только бабочек, все привидения во дворце распугаете, – заявил Вовчик, воспользовавшись передышкой Натальи: надо же было ей набраться духа для продолжения сольного ора.

Набраться-то она его набралась, но по назначению не использовала. С шумом выдохнув весь воздушный запас, не своим, тоненьким голоском поинтересовалась:

– Каких привидений?

Вовчику ответить не дали. Ляна очередной раз возмутилась. В отличие от Наташки очень интеллигентно и тем выгодно оттеняя свое выступление:

– Мадам! Я все о том же! Вы, вообще, слушаете людей? Для кого, собственно говоря, я надрывалась из самой Дании, рассказывая об Ольгином проекте?

– Для кого? – ошалело прогудела Наташка, теряя нить разговора.

– Мы почти приехали. Утром поговорим. – В голосе Ляны звенели нотки обиды, но они быстро трансформировались в озабоченность: – Да что же это такое! Почему Ольга не отвечает на звонок? В третий раз названиваю!

Наташка все же собралась что-то сказать, но так на «Я-а-а…» и застряла. Фары высветили резные металлические ворота и стену небольшого домика. Над воротами красовалось название конечного пункта нашего путешествия: «Пансионат “Дворцовые тайны”». Небольшой домик служил, скорее всего, помещением для охраны. Вовчик остановился и посигналил. Мгновенно у ворот как из-под земли появился мужчина в белом парике, белых чулках, одетый в красную ливрею. На ногах у него почему-то красовались пластиковые тапки. Исчез он так же неожиданно, как и появился, что тут же сказалось на состоянии ворот – они уехали влево, освободив проезд. Микроавтобус немного напрягся, и мы оказались на территории.

– Нет-нет! – замахала руками и заерзала Ляна, заметив, что Вовчик почти повернул вправо. – Давай сразу во дворец. Я так и не смогла дозвониться Ольге с уточнениями. Поэтому вначале разместим Таисию Михайловну и Ирину с Наташей, чтобы моя душа была спокойна, а потом ко мне в келью.

– Как скажете. Только, если можно, побыстрее. Нам с Михаилом Ивановичем к семи утра надо быть на железнодорожном вокзале в Великих Луках. Туристов встречать. Хоть пару часиков бы покемарить.

– В таком случае мы все выгрузимся здесь, а ты поезжай. Мою сумку закинь во флигель, оставишь прямо в коридоре.

– Да ладно, пять минут ничего не меняют.

Машина мягко притормозила у массивного здания. Никакого намека на парадный подъезд. Темно, хоть глаз выколи. Такое впечатление, что махина необитаема. Наступившая тишина щедро разбавилась легким похрапыванием. Этот признак беззаботного существования в ладу с самой собой исходил от провидицы. Дар ясновидения храпел вместе с ней, иначе она бы давно осознала, что мы на месте.

Ляна первая двинулась на выход, искусственно производя больше шума, чем следует, и заглушая сольное пение соловья, не иначе как состоявшего в штате Ольги Леонтьевны:

– Девушки, вход только с черного хода. Парадный откроется утром. Володя, звони в дверь, а я помогу приятельницам с вещами.

Я так и не поняла, когда проснулась госпожа Мухатская и каким образом она ухитрилась первой вломиться во дворец. В узком коридоре горели светильники, косящие под свечи в подсвечниках. Света от них было немного. Встретила нас взлохмаченная заспанная девица в длиннополой хламиде, наизнанку накинутой на что-то белое. Судя по всему, на ночную сорочку. Хламиде явно не хватало отделки горностаем. Лучше искусственным. Зачем губить невинное животное! Бледное лицо встречающей оставалось в тени. Но даже спросонья она соображала неплохо. Не трудно было догадаться, что девушка совсем не рада нашему визиту, но нам предъявлять претензии за столь поздний заезд не решилась. Пробормотав нечленораздельное «Здрасс…», отыгралась на Вовчике:

– Кто распорядился? Почему так поздно? Скоро рассветет. Я не могу…

Не глядя на нее, он отмахнулся, подхватил наши сумки и направился вперед, на ходу потребовав сообщить ему номера комнат, накормить гостей поздним ужином или ранним завтраком – что «мадам» больше нравится. Девица глухо что-то пробормотала, попыталась изобразить радушие, но улыбка вышла слишком кислой.

– Я не собираюсь травиться остатками с вашего стола, – заявила ей провидица. – Будьте любезны пропустить, я знаю свой номер.

– «Всяк сверчок знай свой шесток!» – неожиданно вырвалось у меня.

– Вот-вот, скажите, где наш находится. Шесток этот. Нам не до ужина, а о завтраке вообще страшно подумать, – поддержала ясновидящую Наташка и с сомнением оглянулась на Ляну, топтавшуюся снаружи: – Дорогая моя, у нас точно двухместный номер?

Та даже ответить не успела.

– Поселите женщин в комнату, которая напротив меня, – приказала Мухатская.

Обрадованная тем, что так легко от нас отделывается, девушка представилась Полиной и напомнила Ляне, что ее место во флигеле. Затем выказала желание немедленно проводить «остальных дам» в апартаменты. Обрадованный Вовчик бросил наши вещи на пол и шустро полетел к выходу, прихватив с собой Ляну. Уже из машины они тепло с нами попрощались. Полина закрыла дверь черного хода.

До своих номеров, как мне показалось, мы добирались долго. Сначала по широкой двухмаршевой лестнице, украшенной ковровыми дорожками. При этом мы с Наташкой следом за Полиной поднимались по правой стороне, а госпожа Мухатская – по левой. На третьем этаже восхождение закончилось и все мы, повернув направо, двинулись по длинному, слабо освещенному, как и лестница, коридору. Ясное дело, люди давно спят. Не стоит устраивать иллюминацию.

Первой отпочковалась Таисия, демонстративно не позволив никому из нас заглянуть в ее комнату. Даже Полине, намеревавшейся провести там краткую обзорную экскурсию.

– Свободны! Без вас разберусь!

Ясновидящая захлопнула дверь, прищемив Полине бархатную хламиду, косящую под безразмерный халат, приобретенный в Турции на Восточном базаре. Окончательно проснувшаяся девица беспомощно смотрела на свою одежку, не решаясь постучать в дверь. И едва Наташка собралась вмешаться, угрожая устроить дворцовый переворот за явное ущемление чужих интересов, дверь слегка приоткрылась и Полинин халат обрел свободу. Сама дверь тут же закрылась.

Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.